Увиденное меня порядком озадачило. Такие корабли обладали повышенной живучестью, они вполне могли самостоятельно залатать и не такую прореху. Но даже если предположить, что произошел какой-то сбой, что рой наноботов почему-то проигнорировал аварию, то команда корабля (а на «Качурках» с комфортом размещалось до десяти человек) должна же была как-то среагировать! Не может же такого быть, что все они погибли? При аварии с разгерметизацией отсеки корабля автоматически изолируются, включается автономный режим, и в таком режиме люди могут прожить долго, очень долго. Во всяком случае, достаточное время для того, чтобы починить судно или вызвать спасателей. И первым делом они бы отключили пошедшие вразнос двигатели. Я бы точно отключил – с детства не люблю карусели. Даже смотреть на это неприятно, не то что быть внутри этой крутящейся жестянки.
И тем не менее, раненый корабль болтало и швыряло, экипаж на мои вызовы не отвечал, а сигнал бедствия, судя по всему, шел автоматически.
Я налил себе стаканчик кофе, сел за пульт управления и задумался. Скорее всего, экипаж «Качурки» мертв. И самое разумное, что я могу сделать, это связаться с Центроспасом, передать точные координаты района ЧП и дождаться специалистов. Но ведь может такое быть, что кто-то выжил. Выжил и находится без сознания или в тяжелом состоянии. В таком случае, каждая минута промедления может стоить людям жизни. И мой долг, простой человеческий долг, требует, чтобы я пришел им на помощь.
Но как, черт возьми, это сделать? Я не Капитан Галактика, сверхспособностей у меня нет, равно как и хитроумной инопланетной техники, чудеса – не мой репертуар. Да, магнитные захваты на моей развалюхе имеются, но я давно ими не пользовался и просто не представлял, как они сработают в ответственный момент. Кроме того, чтобы воспользоваться захватами, надо, как минимум, уравнять скорости и курсы двух кораблей, а эта задача представлялась мне невыполнимой.
А жаль, подумал я. По закону, мне полагается четверть стоимости спасенного имущества, кому бы это имущество ни принадлежало: частному лицу, корпорации или государству. А денежки мне бы ой как пригодились!
Вдруг «Качурка» содрогнулась, ее маршевые двигатели в последний раз плюнули сиреневой плазменной вспышкой, а дальше судно мчалось уже по инерции. Каким-то чудом эта конвульсия выровняла корабль и замедлила его вращение вокруг продольной оси. Это был мой шанс, и я не собирался его упускать.
Одним глотком допив кофе, я отшвырнул пластиковый стаканчик и решительно положил руки на пульт. Держитесь, ребята, спасение близко!
К моей вящей радости, магнитные захваты сработали безупречно, мой угловатый, неуклюжий с виду «Пеликан» и стройная изящная «Качурка» слились в нежных объятиях и дальше полетели вместе. А я, доверив курс автопилоту, принялся готовить спасательную операцию.
Первым делом, я запросил схему «Качурки». Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что пробоина приходилась на одну из десяти кают… роскошных кают, если судить по размерам. Моя холостяцкая квартирка на Рее была не в пример скромнее. Но это к делу не относилось.
Гибкий ребристый шлюз, чуть подрагивая, словно хоботок гигантского комара, протянулся от «Пеликана» к «Качурке», приник к пробоине, и теперь наши два корабля напоминали мать и дитя, связанные пуповиной.
Я надеялся, что автоматика на корабле сработала штатно, что дверь поврежденной каюты надежно изолировала остальные помещения «Качурки» от вакуума, но рисковать мне не хотелось. Поэтому я надел скафандр, втиснулся в шлюз и тщательно зарастил перепонку за собой. Теперь, что бы ни произошло, мой кораблик был в безопасности. А я, упираясь локтями в ребристые стенки шлюза, довольно резво пополз вперед.
Чтобы передвигаться внутри спасшлюза, нужен определенный навык, известная ловкость и простая физическая сила. Все это у меня было, но все же я порядком взмок, когда преодолел эти двадцать пять метров и свалился, наконец, на пол каюты.
Каюта и в самом деле оказалась роскошная, хотя и порядком разоренная: все, что было не закреплено, валялось на полу в хаотичном беспорядке, а вещи поменьше просто вынесло в космос. С трудом пробираясь через завалы кресел, каких-то скульптур, тряпок, книг и прочего барахла, я методично обшаривал помещение. Осколки разбитого сервиза хрустели под моими ногами, аварийное освещение раздражающе мигало, скорее мешая, нежели помогая. И все же через несколько минут я с облегчением перевел дух – мертвых тел я, слава богу, не нашел.
Зато нашел живого. Очевидно, человек спал в кровати, когда случилась катастрофа. И как только вакуум ворвался в каюту, широкая двуспальная кровать с резными спинками (настоящее дерево, с ума сойти!) мигом окутала спящего силовым коконом. И тем самым спасла ему жизнь.
Кокон был непрозрачным, так что я не мог оценить состояние спасенного. Одно было совершенно ясно – его необходимо было как можно скорее поместить в медицинский модуль. Неизвестно, сколько он уже находится в таком состоянии.
Стоя над коконом, я задумался. Перенести его на «Пеликан»? Но преодолеть двадцатипятиметровый шлюз, таща за собой этакую бандуру, было нелегким испытанием даже для меня. Воспользоваться медотсеком «Качурки»? Это было бы гораздо проще. К тому же, оборудование «Качурки» не шло ни в какое сравнение со скромными возможностями моей посудины, здесь наверняка есть все необходимое на все случаи жизни и смерти. И я решился.
Подойдя к двери, я нашел большую красную кнопку аварийной разблокировки и нажал. Несколько секунд ничего не происходило, потом дверь дрогнула, и в образовавшуюся тонюсенькую щель с яростным визгом ворвался воздух. Нормальный, пригодный для дыхания воздух – так посчитали датчики жизнеобеспечения каюты, и дверь с довольным ворчанием сложилась, открыв выход в широкий, ярко освещенный коридор.
Скафандр я снимать не стал – мало ли что? Просто взвалил тяжелый кокон на плечо и потопал в медотсек. По пути я внимательно оглядывался, но нигде – ни в каютах, ни в кают-компании – не нашел больше никого. Складывалось впечатление, что спасенный был на корабле один. Я даже заглянул в рубку, просто на всякий случай, - там тоже было пусто.
Что ж, если уж на моем «Пеликане» можно было летать в одиночку, то на «Качурке» тем более.
Зайдя в медотсек, я аккуратно сгрузил спасенного в капсулу сканера, включил диагностику. Силовой кокон исчез, и я испытал потрясение. Точнее, три потрясения подряд.
Во-первых, это оказалась девушка. Во-вторых, она была полностью обнажена. И, в-третьих, она была невероятно красива и с бесподобной фигуркой.
Молодая красивая девушка. Одна! В районе, удаленном от всех туристических и пассажирских трасс! Что она здесь делает? Где остальной экипаж? И что, черт возьми, здесь произошло?!
Вопросов было много, и девушка, без сомнения, могла бы ответить на них. Но мне некогда было ждать, пока она очнется, у меня были дела поважнее. Убедившись, что моей спасенной ничего не угрожает, я бросился в рубку.
Первым делом, я запустил полную диагностику корабля, и уже через десять минут с облегчением убедился, что «Качурка» в полном порядке. Если, конечно, не считать пробоины в корпусе, но с ней я разберусь позже. Потом я задал «Качурке» курс, синхронизировав его с курсом «Пеликана», заблокировал маршевые двигатели, чтобы обезопасить себя от неприятных сюрпризов. И только потом отправил сообщение в Центроспас. Быстрого ответа я не ждал – на «Качурке» был гиперпередатчик, но он капризничал, требуя от меня код доступа, так что сообщение мое отправилось обычным путем. Благо, я знал координаты ближайшей базы спасателей на Гейзе, что значительно сокращало время доставки.
Радиолуч, даже узконаправленный, штука медленная. Три дня туда, три дня обратно… я, конечно, поставил пометку «Срочно», но такие сообщения ребята на Гейзе получают десятками в сутки. Тем более что, положа руку на сердце, ничего по-настоящему угрожающего в моей ситуации не было. Корабли в порядке? В порядке. Люди живы? Ну и слава богу. Системы жизнеобеспечения работают без нареканий, воздух есть, вода и продовольствие тоже. Чего еще желать? Дрейфуй себе потихонечку, жди помощи, развлекайся по возможности.
Кстати, насчет развлечений. Неплохо бы вернуться в поврежденную каюту и осмотреться там повнимательней!
По пути в каюту я заглянул в медотсек. Девушка спала и, судя по показаниям диагностера, проспит еще двадцать два часа семнадцать минут. Любопытства ради, я запустил идентификатор – должен же я знать, черт возьми, как обращаться к девушке, когда она очнется!
«Рийна Дойс, двадцать шесть лет, место рождения – Земля, Полная Гражданка»
Я лишь усмехнулся – ну а кого ты, дурачок, ожидал встретить на таком роскошном корабле? Неужто работягу, вроде себя? Нам, выращенным на Детских Фермах, ни фамилий аристократических не положено, ни полного гражданства, ни даже отца с матерью. А положены нам модифицированные гены и работа до седьмого пота.
Впрочем, грех жаловаться, мне моя работа нравилась. Оплачивалась она неплохо, подразумевала свободу принятия решений и разумный риск, и единственный ее минус заключался в долгих одиночных перелетах от одной планеты к другой. Впрочем, одиночество мне нравилось тоже, такой уж у меня характер – не выношу толпы. Вполне возможно, что эти мои свойства были заложены в меня генетиками Фермы, но я не имел ничего против. Я просто представить себя не мог каким-нибудь наладчиком систем или смотрителем хлорелловых плантаций. Тоска же смертная! Кое-кто из моих знакомых думает иначе, ну да это их дело. В любом случае, рассуждать на эту тему бессмысленно – я такой, какой есть, и другим уже не буду. И слава богу!
Вынув из стерильного бокса простыню, я заботливо укрыл девушку до подбородка. Наверняка ей будет неприятно, очнувшись, обнаружить себя совсем голой.
В каюте я долго рассматривал рваные оплавленные края пробоины, завернутые снаружи вовнутрь. Я не специалист, не взрывотехник, но даже мне было ясно – что-то с огромной скоростью врезалось в борт «Качурки», пробив мощную термосиловую броню. Метеорит? Вряд ли. Во-первых, любой метеорит был бы своевременно обнаружен и уничтожен на безопасном расстоянии от корабля. А, во-вторых, метеорит, даже испарившись, должен был оставить после себя хоть какие-то следы. А мой встроенный портативный анализатор категорически утверждал обратное. Правда, анализатор был слабенький, рассчитанный лишь на самую грубую, предварительную обработку.
Ладно, оставим эту загадку ребятам из Центроспаса, а сами займемся более насущными проблемами. Что делать с пробоиной? Самое правильное решение – зарастить ее к чертовой матери, рой наноботов справится с этим за пару-тройку часов. Но тем самым я отрежу себя от «Пеликана», а мне бы этого не хотелось. Неуютно мне было при одной мысли о том, что мое верное суденышко, с которым я уже сроднился за долгие годы, будет брошено на произвол судьбы.
С другой стороны – а что с ним случится? Отстыкую его, и пусть себе дрейфует в автоматическом режиме. А мне какая разница, где дожидаться спасателей? На «Качурке» даже лучше. Комфортней. Да и девушку не стоит перемещать без особой нужды. Кто знает, вдруг ей снова понадобится медицинская помощь, а у меня функционал медблока урезан до минимума. Он не рассчитан на хрупкий девичий организм, он рассчитан на здоровяков, вроде меня.
Мысль о девушке (Рийна Дойс, красивое имя!) решила дело. Я больше не колебался. Вернувшись в рубку, я задал программу ремонтному рою, сбросил осточертевший скафандр и принялся с наслаждением драть ногтями зудящие плечи. Что ни говори, а скафандры эти настоящее мучение, я после них всегда сыпью какой-то покрываюсь. Хотя на «Качурке» скафандры, небось, другого класса. В них, небось, ничего не чешется. Надо будет примерить как-нибудь, просто ради интереса.
Продолжая чесаться, я направился в одну из кают. Она оказалась намного скромнее, чем та, в которой я обнаружил девушку, но меня это устраивало – я как-то не привык к роскоши, смущала она меня. Главное, что моим услугам были: исключительно удобный диван, полный холодильник деликатесов и бар. Набрав себе целый поднос еды, я зубами вытащил пробку из бутылки с коньяком и со стоном наслаждения повалился на диван. Утолив голод, я принял душ, сунул пропотевшую одежду в стиралку, снова лег на диван, включил визор и с чувством выполненного долга задремал. Торопиться мне было некуда.
Ровно через двадцать два часа шестнадцать минут я был в медотсеке. Я приготовил кувшин прохладного кисловатого тоника (по себе знаю – после медикаментозного сна страшно хочется пить), уселся так, чтобы девушка сразу смогла меня увидеть, как проснется, и стал ждать.
Минута текла мучительно долго. Наконец девушка еле слышно вздохнула и пошевелилась. Веки ее дрогнули, и она открыла глаза. Какое-то время она бездумно, как кукла, смотрела на меня, а потом в ее глазах появилось осознанное выражение.
- Эй, ты кто такой? – спросила она хриплым голосом.
Вместо ответа я протянул ей стакан с тоником. Пить лежа было неудобно, и я привел кровать в сидячее положение. Простыня соскользнула вниз, и я поспешно отвел глаза. Очень надеюсь, что мне удалось не покраснеть.
- Выпейте это, - сказал я. – Вам станет легче.
Пока девушка жадно пила, я сумел взять себя в руки и уже бестрепетно взглянул на нее. Правда, смотрел я только в лицо, ниже смотреть я не рисковал. Напившись, девушка вернула мне стакан.
- Так кто ты такой? – повторила она уже нормальным голосом. – Как ты сюда попал? – Она огляделась: - И где я? Что вообще случилось?
- А что вы помните? – спросил я.
Девушка нахмурилась, потерла лоб.
- Вроде бы я легла спать, - неуверенно проговорила она. – Да, точно. Я легла спать в своей каюте… а проснулась здесь! – Она с испугом посмотрела на меня. – Я ничего не понимаю! Ты можешь толком сказать, что произошло?
- Когда вы спали, в корабль попал метеорит, - объяснил я. – К счастью, автоматика сработала как надо, вы оказались в защитном коконе.
- А как я оказалась здесь? – девушка постучала кулачком по кровати.
- Я принес вас сюда, - сказал я. – Видите ли, я случайно принял сигнал бедствия… ну и поспешил на помощь.
Девушка насмешливо фыркнула.
- О, Господи! Звучит так, как будто я – героиня сериала. Значит, ты меня спас? – уже другим, серьезным тоном проговорила она, и серые глаза ее потеплели. – Спасибо тебе. Кстати, как тебя зовут, мой герой?
- Скажите, на корабле, кроме вас, больше никого не было?
Я намерено не назвал ей своего имени. Рано или поздно, нам придется познакомиться, но я оттягивал этот момент. Сейчас между нами есть какое-то равенство, пускай даже иллюзорное, но как только она узнает, кто я такой, этому придет конец. Потому что какое равенство может быть между Полным Гражданином и тупым фермачом?
Девушка решительно помотала головой:
- Это крайне безответственно, - не удержался я от упрека. – Вы могли погибнуть.
Девушка беспечно махнула рукой.
- Ерунда! Мне ничего не угрожало! Спорим, моя крошка залатала бы эту пробоину за пару часов. Просто ты успел первым, - великодушно добавила она, увидев, как я помрачнел.
- Очень бы вам это помогло, попади метеорит прямо в вас, - язвительно заметил я.
- Слишком малы шансы, - парировала она.
- Да? А каковы шансы, что метеорит попадет точнехонько в вашу каюту? А он попал, между прочим! В нескольких метрах от того места, где вы изволили почивать!
- О, Господи, - испуганно сказала девушка. – Ты… серьезно? Не врешь?
- Пойдем, посмотрим, - предложил я. – Хочешь?
Ну их к черту, эти политесы! Она со мной на «ты»… с какой стати я должен ей выкать?
- Хочу, - решительно сказала девушка.
Она спустила ноги на пол, встала; простыня упала, я закашлялся и поспешно отвернулся – девушка явно плохо понимала, что делает, она еще не до конца пришла в себя, а мне не хотелось ее смущать.
- Нежный какой, - буркнула девушка. – Ладно. Все уже, все. Можешь поворачиваться.
Завернутая до подмышек в простыню, она выглядела так, будто стояла на подиуме в дорогущем брендовом платье. Не дожидаясь меня, она направилась к двери. Решительная девушка, подумал я. Очень. И бесстрашная. Ну, или непроходимая дура. Интересно все же, как она сюда попала?
- Я сбежала от жениха, - словно подслушав мои мысли, сообщила девушка.
- Вот как? – пробормотал я.
Почему-то я испытал ужасное разочарование. Конечно, между нами ничего не могло быть, кто такой я и кто она. Но узнать, что у красавицы Рийны есть жених, было неприятно. Впрочем, иначе и быть не могло. Конечно, у такой девушки есть жених… какой-нибудь самодовольный тип, богатенький папенькин сынок, избалованный красавчик…
Я ничего не знал о женихе Рийны, но уже испытывал к нему неприязнь. А в том, что он ее недостоин, у меня не было никаких сомнений.
- Вот так! Мы с ним поссорились. Ему, видите ли, не понравилось, что я танцевала с Питером. А что тут такого? И даже если мы немножко целовались… Подумаешь! Это ничего не значит!
Мне бы это тоже не понравилось, мрачно подумал я.
Рийна быстро шла по коридору. Шаг у нее был широкий, мужской и, в то же время, исполненный какого-то невыразимого изящества. Я покорно следовал за ней, любуясь ее тонкой шеей и точеными плечами. Рийна уже протянула руку, чтобы открыть дверь каюты, когда я спохватился и мягко, но решительно, толкнул ее в сторону.
- Эй, ты чего? – возмутилась девушка.
- Стой здесь, - приказал я. – Я войду первым.
Неприятных сюрпризов я не ожидал, но предосторожность никогда не бывает лишней, правда же? Одно дело я, опытный космический волк, а совсем другое – юная девушка, неопытная и хрупкая. Я готов ко всему, а она нуждается в защите.
К счастью, в каюте все осталось по-прежнему, только дыра исчезла, и на ее месте серебрилась металлопластовая заплатка – наноботы потрудились на славу.
Рийна стояла на пороге и широко распахнутыми глазами разглядывала заплатку. Покачала головой, передернула плечами, словно в ознобе. Шагнула вперед.
- Осторожнее, - предупредил я. – Здесь полно осколков.
Рийна остановилась, испуганно поджав одну ногу.
- Слушай, - жалобно сказала она. – Здесь у меня где-то кроссы должны валяться. Найди, а? И одежда. Я уже замерзла, в этой простыне.
В каюте и в самом деле было холодновато – я забыл включить климат-контроль. Следуя деловитым, но бестолковым указаниям Рийны, я разыскал ее одежду и обувь. Рийна ворчала, что обувь не подходит под эти джинсы, а джинсы не сочетаются с блузкой, но мне, если честно, было наплевать. Я ей кто, подружка? Модный кутюрье? Не разбираюсь я в женских шмотках.
- Отвернись, - хмуро сказала она.
Я усмехнулся. Поздновато спохватилась, девочка, я уже видел все, что можно. Но беспрекословно повиновался – девушка явно приходила в себя, и не следовало ее нервировать лишний раз.
- Чувствую себя дура дурой, - с раздражением сказала Рийна, и я, сочтя это за разрешение, повернулся.
На мой взгляд, выглядела она восхитительно, о чем я ей тут же и сказал. В презрительном взгляде, которым она одарила меня в ответ, ясно читался приговор: деревенщина неотесанная, дремучая. Что ж, деревенщина и есть, возразить тут нечего.
- Между прочим, ты так и не представился, - сердито сказала Рийна. – Это невежливо.
Ну, вот и все. Сказка кончилась, не начавшись. Тянуть дольше я не имел права. Иначе я рискую потерять лицензию пилота, а то еще и похуже.
- ЭМ-18/11, - деревянным голосом отрапортовал я. – К вашим услугам, Уважаемая.
Девушка посмотрела на меня и сразу все поняла. Да и что там было не понять? Я покорно ждал ее реакции, и она не замедлила последовать.
- Дурацкое имя, - с отвращением сказала девушка. – Отвратительное. Я не собираюсь ломать себе язык. А нет ли у тебя какого-нибудь другого? Попроще, что ли? Более человеческого?
- Друзья называют меня Ветер, - помолчав, сказал я.
Насчет друзей, это я соврал. Не было у меня друзей, при моей-то работе, и быть не могло. Так, приятели, с которыми приятно пропустить рюмочку-другую в баре. Ветром называл я себя сам.
Вдруг подумалось – у меня и подруги-то нет. Я, конечно, не девственник, но легкие отношения никогда не перерастали во что-то более серьезное. И никогда мне не хотелось, чтобы какая-нибудь девушка осталась в моей квартире.
- Ветер, - склонив голову к плечу, повторила Уважаемая Рийна Дойс. Она словно пробовала звуки на вкус. – Красиво. Так я и буду тебя звать. А я – Рийна, для друзей просто Ри. И никаких «Уважаемых», ясно тебе? А то рассержусь! Ну, по рукам?
Она протянула мне ладошку, но я колебался.
- Тогда, черт возьми, подчиняюсь!
Мы обменялись рукопожатием и рассмеялись. Рийна весело и задорно, я – чуть смущенно.
- Слушай, я есть хочу. Пойдем, поухаживаешь за девушкой. Если что, это тоже приказ.
К нам, выращенным на Фермах, Полные Граждане относились по-разному: кто с презрением, кто равнодушно, кто брезгливо. Объединяло их лишь одно – чувство превосходства настоящих людей над такими, как мы.
Рийна вела себя со мной, как с равным. За обедом она беспрерывно болтала, бесхитростно делясь подробностями своей жизни, и скоро я знал о ней если не все, то очень многое.
- В этих летающих гробах отвратительная еда. Будешь на Земле, загляни ко мне, я свожу тебя в один ресторанчик, там подают такое мясо! Ты такого еще не пробовал… Гейб заявил, что на медовый месяц он может отвести лишь неделю, у него, видите ли, работа. Работа! А я? Кто ему важнее? Ну, я ему и сказала: катись к черту, любимый! Мой медовый месяц продлится тридцать дней и ни днем меньше! А ты как хочешь… Отец у меня еще ничего, а мама – полный отстой. Только и знает, что закатывать глаза и блеять: это неприлично, это недопустимо, как ты себя ведешь, порядочные девушки так не поступают. Представляешь, как мне тяжело?.. Как тебе прошлый молодежный фестиваль? По-моему, скучища жуткая. Не было ни «Пофигистов», ни «Рубежников». А «Девятая миля» уже не та, постарели они, что ли?.. Я на яхт-кроссе взяла четвертое место, но это только потому, что у меня второй разряд, и мне поставили ограничитель скорости. Я застряла в гравиловушке, и меня обошли на вираже. Ужасно несправедливо… Я хочу перебраться на Дорию, но мама против. Она считает, что лучше Земли ничего нет. А я не согласна. Я считаю, что на Земле ничего интересного уже не осталось…
Я внимал, как зачарованный. Иная – неведомая, волшебная – жизнь разворачивалась передо мной, и это было похоже на сказку. На добрую детскую сказку, которую я не читал даже в детстве.
Ей – двадцать шесть. Мне двадцать пять. Но она была моложе меня. Младше. Она была как маленькая сестренка – наивная, доверчивая, глупенькая. Она нуждалась в моей помощи и защите. Такое у меня возникло ощущение, и это было необычно и волнительно.
Наверное, это потому, цинично подумал я, что ей не пришлось, как мне, с пятнадцати лет зарабатывать себе на кусок хлеба. Но цинизм не сработал – я не мог отнестись к Рийне как к богатенькой избалованной папиной дочке. Она была другая, я это чувствовал той частью души, о которой раньше и не подозревал.
- А ты-то что молчишь? – спохватилась вдруг Рийна. – Расскажи о себе!
- Да нечего там рассказывать, - неохотно сказал я.
- Да брось, ни за что не поверю! Ну расскажи, пожалуйста! Мне ужасно интересно! Чем ты занимаешься? Какое у тебя было детство?
Она засыпала меня вопросами, глаза у нее горели, щеки разрумянились. И я, любуясь ею, вдруг понял, что не хочу вспоминать свое детство. И не потому, что оно было какое-то ужасное. Нормальное оно было, мое детство. О нас заботились, мы ни в чем не нуждались. Мы играли и учились, мы дружили и ссорились, как обычные дети, и я даже был счастлив. Но именно сейчас я осознал, что мы все были лишены чего-то очень важного. Может быть, любви?
Зато о своей работе я рассказывал с удовольствием. Она приносила мне удовлетворение, и мне было, чем гордиться.
Мой Наставник частенько упрекал меня в излишней склонность к красивым словам. Но я не считал это недостатком, мне нравилось самые обычные истории рассказывать так, чтобы у слушателей дух захватывало. Обычно мне приходилось сдерживаться, но сейчас, с Рийной, я дал себе волю.
Я вдохновенно живописал необыкновенные ландшафты планет, на которые я высаживался. Я пугал ее жуткими монстрами и смертельными опасностями. Я с юмором описывал свои приключения. Я был в ударе.
Рийна оказалась благодарным слушателем. Она внимала мне, приоткрыв рот, она ужасалась и смеялась в нужных местах, она задавала точные конкретные вопросы и внимательно выслушивала ответы.
- Круто! – выдохнула она, когда я иссяк и замолчал. – Значит, ты и сейчас на работе, да?
- Да, - сказал я. – Пришлось, конечно, сделать небольшой перерыв, чтобы вытащить одну маленькую засранку из задницы. Но скоро прилетят крутые ребята из Центроспаса, с во-от такенными мышцами, я передам эту засранку в надежные руки, а сам продолжу свой одинокий путь.
Я сказал это шутливым тоном, без всякой задней мысли. Но в этих словах было больше правды, чем шутки, и у меня вдруг испортилось настроение. Бог его знает, почему. Чтобы скрыть свое замешательство, я встал, подошел к бару и стал смешивать себе коктейль. Подперев кулачками подбородок, Рийна сосредоточенно о чем-то размышляла.
- Работа превыше всего? – вдруг спросила она.
- Да, - после некоторого колебания, ответил я. – В общем и целом… да. У меня контракт, знаешь ли.
И тут Рийна меня удивила. Да что там – удивила, она словно дубинкой меня шарахнула.
- Отлично! – заявила она, блестя глазами. – Я лечу с тобой!
Это было так неожиданно, что я поперхнулся коктейлем, и жгучая жидкость попала мне в нос. Из глаз у меня брызнули слезы, я надсадно раскашлялся, а Рийна с интересом наблюдала за мной.
- Нет! – просипел я, пытаясь вдохнуть.
Я, наконец, продышался, и подробно объяснил этой сумасбродке, что такое контракт и чем мне грозит нарушение хотя бы одного пункта. Рийна отмела мои доводы одним небрежным взмахом руки.
- Я лечу с тобой! Насчет контракта не волнуйся, адвокаты моего папочки все уладят. Еще и премию получишь, - посулила она.
Тогда я решил зайти с другого бока.
- Подумай, что скажет твой жених? Одно дело, танцевать с приятелем… ладно, даже целоваться с ним… И совсем другое – лететь куда-то с посторонним мужчиной… вдвоем… наедине… Вряд ли Гейб это одобрит.
- Но ты мне не посторонний, - заявила Рийна. – Мы с тобой наедине уже больше суток. И, между прочим, ты видел меня голой. А мой Гейб, если хочешь знать, не ревнивый. Он переживет.
Зато я вряд ли переживу, если Полный Гражданин Гейб Как-его-там захочет свести со мной счеты. Хотя… навряд ли он опустится до подобного. Мы, фермачи, люди второго сорта для таких вот Гейбов, не стоящие ни их гнева, ни их любви.
- Ты пойми, мой «Пеликан» рассчитан на одного. Там всего одна крошечная каютка… она же столовая, санузел и прочее. Если ты займешь ее, мне придется спать в рубке или в трюме с оборудованием, а это удовольствие ниже среднего. – Тут меня осенило: - А еда? - воскликнул я. – Знаешь, какая там отвратительная еда? Сплошная сублимированная синтетика, настоящая дрянь. Даже я ем это с трудом. И, кстати, нам придется здорово урезать рацион.
Я скорбно покачал головой и вздохнул. Мои слова произвели нужное впечатление: Рийна притихла и задумалась.
- Ладно, - неохотно сказала она. – Уговорил. Мы летим на моем корабле.
