Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

-3-

Билл откинулся на спинку пилотского ложемента и устало закрыл глаза. Он был вымотан до предела, у него болела каждая клеточка избитого, измученного тела. Не хотелось ничего, даже жить, только спать, спать, спать. Но спать было нельзя ни в коем случае.

Уже проваливаясь в сладко звенящую уютную вату, Билл нашарил инжектор диагностера. Диагностер возмущенно взвыл, протестуя против очередной порции стимулирующего, но все же сделал укол, и уже через несколько секунд Билл выпрямился и бодро встряхнулся. Встряхнулся и тут же взвыл от боли, хватаясь за бок. Ребро сломано, это ясно, а, может, и не одно. Да и вообще удивительно, как он выжил в предыдущей круговерти. Чудо, не иначе, и чудо это называется десантный бот.

Билл ласково погладил приборную панель своего верного кораблика, и от этого неосторожного движения боль в боку вспыхнула с новой силой. Н-да, в таком состоянии он не боец, с переломом что-то надо делать.

Билл выставил диагностер в режим ускоренной регенерации, но ничего не произошло – очевидно, перелом был со смещением, и умная аппаратура отказалась сращивать кости без сопоставления обломков. Билл выругался. Ладно, обойдемся обезболивающим.

Билл взглянул на показания диагностера и тут же отвел глаза – лучше не смотреть, чтобы не расстраиваться. Все равно ничего нельзя сделать. Потом придется расплачиваться за насилие над организмом, подумал Билл, вся эта химия бесследно не пройдет… И ладно, и пусть. Лишь бы оно было, это потом.

Обезболивающее подействовало быстро, и Билл почувствовал себя почти человеком. Стараясь двигаться как можно аккуратней (не хватало еще проткнуть легкое и захлебнуться собственной кровью!), он надел эластичный корсет. Сделал несколько осторожных вздохов, прислушиваясь к ощущениям: терпимо, с этим можно жить. Теперь, когда горячо любимый организм в

относительном порядке, можно осмотреться.

Удивительно, но алармы молчали все до единого, и очень скоро Билл понял, почему. Вокруг был вакуум. Не раскаленная плазма, не бушующие вихри жесткого излучения, не плотный метеоритный рой, а просто чистый спокойный вакуум открытого космоса. И Билл едва не расплакался от счастья.

Хлюпая носом, он включил внешний обзорник. Целую минуту он тупо смотрел, не понимая, что же он видит, а потом до него дошло, и он замер, боясь даже моргать, чтобы не спугнуть прекраснейшее видение в мире.

Впереди, прямо по курсу, находился выход. Он был совсем такой, как его описывали все филяне без исключения – ровный круг мягкого дневного света. Биллу даже показалось, что он различает легкие облака на голубом небе.

Навалилось дикое, нестерпимое желание сейчас же, на форсаже, рвануть в эту мирную небесную голубизну, и Билл, зажмурившись, изо всех сил вцепился в подлокотники, стараясь задавить этот самоубийственный порыв. Потому что именно там, у выхода, всех нетерпеливых и неосмотрительных поджидала смертельная ловушка. И никто никогда не мог заранее предугадать, что его ждет.

Иногда это была выворотка, от которой спирали ДНК раскручивались в противоположную сторону. Иногда – анизотропный омут, из которого невозможно было выбраться. А еще встречалось…

Не важно, оборвал себя Билл, все это абсолютно не важно. Потому что все это можно пройти, если не терять головы. И я пройду, ясно тебе?

Он включил диагностику корабля. Ну-с, минут десять у меня есть. Вполне достаточно, чтобы немного отдохнуть, попить водички… а еще неплохо было бы взглянуть, как там мой полиморфный друг поживает.

Землянин, не представляющий себе нормальной жизни без техники, Бил, тем не менее, не мог не признать, что филянин с честью выходил из всех испытаний, пользуясь лишь возможностями своего тела. В глубине души он даже восхищался Ломо Нумо, но вслух не признался бы в этом даже под пытками.

Филянин обнаружился чуть позади и слева от корабля Билла. И одного взгляда хватило, чтобы понять – с филянином творится что-то неладное. Его буквально корежило, растаскивало в разные стороны, и он судорожно пытался собраться в нечто более-менее плотное и оформленное.

- Эй, что с тобой, приятель? – озадаченно пробормотал Билл.

За долгое путешествие по сволочному лабиринту он повидал филянина во всяких видах. Тот блаженствовал в бушующем море плазмы, лениво скользил вдоль гигантских протуберанцев, купался в волнах такого жесткого излучения, какое даже защита бота выдерживала с трудом. И ничего ему, проклятому, не делалось! Из всех передряг филянин выходил живым, бодрым и без всяких видимых следов повреждений. Да еще, нахал этакий, приняв человеческий облик, издевательски махал ручкой землянину! Но сейчас филянину было не до шуток – в безопасном оазисе чистого вакуума он изо всех сил боролся за жизнь, и Билл никак не мог понять, что же несло угрозу такому великолепно приспособленному существу.

Может, он просто устал? Выдохся перед финишем, как выдыхается иногда неопытный марафонец, не рассчитавший сил? Известно, что филяне черпают энергию из окружающей среды, и само понятие усталости им неведомо. Но, может, именно здесь, в Лабиринте, эта их способность подвергается самому серьезному испытанию?

Билл из чистого любопытства просканировал филянина на всех частотах и безнадежно покачал головой – филянин был наполнен энергией, как говорится, «под завязку». На таком количестве энергии любой земной корабль смог бы не один раз слетать с Филы до Земли и обратно. И все же филянин умирал, это было совершенно очевидно – на глазах у Билла в трепещущем теле филянина образовалась брешь диаметром метра в три, и Ломо Нуло, судорожно пульсируя, отчаянно пытался зарастить ее. Вдруг пульсация прекратилась, филянин вздрогнул в последний раз, замер и стал медленно растекаться по космосу. Лишь легкое мерцание говорило о том, что Ломо еще жив, но это явно было ненадолго.

- Что ж ты так, дружище? – сочувственно пробормотал Билл.

Пискнул динамик, возвещая об окончании диагностики. Билл взглянул на экран с данными, и ему стало не до сочувствий.

Корабль был в полном порядке – защита великолепно справилась со всеми угрозами. Но вот энергия…

Основной аккумулятор был пуст, а датчик резервного угрожающе светился красным. Билл машинально отключил защиту, именно она жрала энергию, как свинья помои, но это, скорее, был жест отчаяния – без силовой защиты нечего было и думать о том, чтобы пройти последнее испытание. А оставшейся энергии хватит разве что на пару минут полноценного боевого режима.

Это был конец. Полное и безоговорочное поражение. Он может, конечно, протянуть еще несколько дней, резервов бота на это хватит, но вот из Лабиринта ему не выбраться.

Билл горько рассмеялся. Какая злая ирония судьбы – он умирает буквально в шаге от спасения, и с этим ничего нельзя поделать. Нет здесь источников энергии, способных наполнить его аккумуляторы… если не считать филянина…

Билл внимательно взглянул на Ломо. Тот был еще жив, и концентрация энергии в его странном теле была по-прежнему высока. Прекрасной, замечательной энергии, которой хватит, чтобы наполнить оба аккумулятора и выйти из Лабиринта победителем!

Перенастроить энергозаборники, подобраться поближе к филянину… вся процедура займет не больше десяти секунд, Ломо Нуло просто не успеет ничего сделать…

Билл ввел данные в бортовой компьютер, и тот живо проделал все расчеты. Можно было приступать к операции спасения, но Билл медлил. При мысли о том, что он станет убийцей живого существа, его затошнило. Конечно, Ломо тот еще гад, втянул его в эту бессмысленную заварушку, и вообще, сам виноват. И все же на душе у Билла было тяжело.

- Ты храбро сражался, - хрипло сказал он. – Мне, правда, очень жаль. Но у меня нет другого выбора, понимаешь? Я очень хочу жить… а тебе все равно уже ничем не поможешь. Если бы я мог, я бы вытащил тебя тоже. Но это невозможно.

Невозможно? А так ли это на самом деле? Да, филяне не летают в космос, и теперь понятно, почему. Но что если…

Идея была бредовая, в случае неудачи она грозила гибелью землянину. Но Билл Коллинз, закусив губу, решительно взялся за джойстики.

-4-

О, теперь-то Ломо Нуло точно знал, почему космос смертельно опасен для любого филянина! Но за это знание он расплачивался собственной жизнью – его тело, самой эволюцией приспособленное копировать любой материальный объект, сейчас копировало вакуум, превращаясь в ничто. Конечно, вакуум не был абсолютно пуст, его пронизывали волны слабых излучений, то тут, то там встречались отдельные материальные частицы, но этого было слишком мало, и Ломо стремительно терял свою сущность. Он боролся изо всех сил, но отчетливо понимал, что обречен, и жить ему осталось совсем немного.

Зато проклятому землянину хоть бы что! Его жалкая железка оказалась выше всяческих похвал – сейчас, на пороге смерти, Ломо мог честно признать этот факт. А волновая защита? Это вообще неописуемо! Как храбро этот крошечный кораблик преодолевал все преграды! Он упорно шел напролом, и Ломо не раз казалось, что вот-вот, и он станет свидетелем гибели землянина, но тот неизменно выходил победителем. Поначалу это злило Ломо, он такого просто не ожидал, потом пришло удивление, а вслед за ним – восхищение. Нет, что ни говори, а земная техника тоже кое-чего стоит, надо отдать им должное. Разумеется, землянин проиграет, в этом нет никаких сомнений, но как соперник он просто великолепен.

Так думал Ломо, с легкостью преодолевая Лабиринт… но сейчас он уже не был в этом уверен.

Проклятый вакуум высасывал из него жизнь, и хотя энергии у Ломо все еще было достаточно, ему не к чему было ее приложить, чтобы остановить стремительный распад своего тела.

Не к чему? А земной корабль? Он до сих пор болтается поблизости и почему-то не торопится уходить, словно соблазняя…

Ломо замер, обдумывая эту невероятную идею. Думалось с трудом – появляющиеся то тут, то там разрывы сильно замедляли мыслительный процесс. Но Ломо не сдавался.

Подобраться к кораблю, обволочь его собой, как тогда, при входе в Лабиринт… Став частью корабля, он получит шанс. Вложить всю свою энергию в одно-единственное усилие, рывком преодолеть смертельный вакуум. Конечно, аккумуляторы корабля взорвутся, не вынеся такого всплеска энергии, и землянин наверняка погибнет. Но что за беда? Его же восстановят, так что для него все кончится хорошо. А вот он, Ломо, на подобный исход может не рассчитывать.

Правда, возникал один вопрос – будет ли такая победа честной с этической точки зрения? Ведь, как-никак, он собирается воспользоваться земной техникой, причем именно тогда, когда возможности его собственного тела исчерпаны. И это будет позорное поражение расы филян.

Престиж расы меньше всего волновал Ломо сейчас - он очень хотел жить. Некстати вспомнилось, что земляне, кажется, не восстанавливают друг друга. Во всяком случае, того землянина, который так нелепо умер в самый первый день контакта, никто больше не видел.

Выходит, они умирают навсегда? Или именно этот землянин так же небрежно относился к слияниям как сам Ломо? А как обстоит дело со слияниями у землянина Билла? Вдруг его тоже не смогут восстановить?

Мысль о том, что он может стать причиной гибели мыслящего существа, была столь ужасной, что Ломо едва не отказался от своего намерения. Конечно, землянин заслуживает смерти, если бы не он, Ломо вошел бы в Лабиринт позже на пульсацию, а то и на две, то есть более подготовленным, но все же… Или я, или ты – с подобной кошмарной дилеммой ни один филянин еще не сталкивался.

Чувствовать себя хладнокровным убийцей было невыносимо, но желание выжить любой ценой оказалось сильнее.

- Для меня было честью соревноваться с тобой, - сказал Ломо. – После следующей пульсации я возьму твое имя.

Отринув мораль, Ломо сосредоточился на концентрации. Ему предстояло достигнуть корабля землян, проникнуть сквозь защиту, а это будет очень нелегко. Ломо до сих пор ощущал жгучие объятия силового поля, которое едва не растворило его при входе в Лабиринт. Но он справится, обязательно справится!

И тут, словно облегчая ему задачу, силовое поле корабля исчезло. Это встревожило Ломо: землянин прочитал его мысли? Он готовит ловушку?

Быстрое сканирование показало – у земного корабля просто кончилась энергия. А, значит, он в любом случае обречен, ведь без своей хваленой защиты он не сможет пройти последнее испытание. Ломо успокоился – неизбежная смерть землянина больше не отягощала его совесть. Он даже сумел оценить тонкую иронию судьбы: каждый из них остро нуждался в том, чем обладал соперник. Землянину нужна была энергия, а Ломо – защита от смертельного вакуума. Даже жалко, что нельзя объединить усилия для спасения своих жизней.

Нельзя? Но почему?

Возникшая идея ошеломила Ломо Нуло. Конечно, это опасно, и в первую очередь для него самого, но это шанс! Может быть, единственный.

Завершив концентрацию, Ломо протянул себя к земному кораблю.

-5-

Капитан Медведев нервно мерил шагами островок, хрустя галькой. Рустратор Трэш растекся тонкой опалесцирующей пленкой по камням, оставив лишь одно вертикально стоящее щупальце с глазом на конце. Капитан иногда наступал на рустратора, рассеянно извинялся и шел дальше, но филянин не обращал никакого внимания на такое вопиющее нарушение этикета.

Шел четвертый час этого идиотского соревнования. Связь с его участниками прервалась уже давно, и ни техника землян, ни живой «визор» филян ничего не показывали. Ему-то хорошо, угрюмо думал капитан, имея в виду рустратора. Слился с природой, отключил эмоции и жди себе спокойно любого исхода. А я тут переживай в одиночестве.

Впрочем, если верить «переводчику», до спокойствия филянину было далеко. Во всяком случае, именно так самодельный прибор интерпретировал пеструю рябь, время от времени пробегающую по телу рустратора.

Внезапно «визор» деликатно кашлянул, и в ту же секунду рустратор Трэш рывком собрался в один большой рыхлый ком. У капитана Медведева словно ковер из-под ног выдернули, и землянин с размаху шлепнулся на задницу.

- Что? – вне себя от волнения вскричал он. – Что там?

- Связь! – совсем по-человечески заорал рустратор, швыряя в небо куски себя. – Есть связь, глубокоуважаемый капитан!

Куски рустратора падали на землю и, недовольно попискивая, спешили слиться в единое целое. Капитан, топча их, бросился было к филянину, но тут ожила и земная техника – кораблик Билла отважно пробивался к выходу из лабиринта. Правда, судя по всему, Ломо Нумо не отставал или даже опережал Билла, но, откровенно говоря, капитану это было по барабану. Проигрыш? Плевать, тридцать три раза плевать! Лишь бы парень остался жив!

Капитан Медведев глубоко раскаивался в том, что согласился на подобную авантюру. И отставку с пожизненным заключением на каком-нибудь захудалом планетоиде считал для себя незаслуженной милостью.

Связь сбоила, густой рябью шли помехи. Сжав зубы, капитан Медведев коснулся дрожащими пальцами сенсоров тонкой настройки. Помехи исчезли, но легче капитану не стало: то, что он видел сейчас на экране, не было земным ботом.

Если бы у капитана была фуражка, он бы ее снял.

Прости, парень, мысленно обратился он к Биллу Коллинзу. Это я, старый дурак, послал тебя на верную гибель, и нет мне прощения за это.

Он так глубоко погрузился в свою скорбь, что не сразу сообразил, что находится как бы внутри рустратора, а сам рустратор, неистово клубясь вокруг капитана, орет на всех звуковых диапазонах:

- Это не он! Это не он!

- Не он, - похоронным тоном согласился капитан, с некоторым трудом выдираясь из упругой плоти рустратора. – К моему сожалению, будь проклят этот ваш Лабиринт.

Рустратор Трэш водопадом обрушился к ногам капитана, замерцал пронзительной слезливой голубизной.

- Вы – великий человек! Вы скорбите о гибели нашего соотечественника! О, позвольте мне после следующей пульсации взять ваше имя? Хоть я и не достоин этой чести… Потому что сам я желал гибели вашему Биллу, - в припадке откровенности признался рустратор.

Не сразу, но до капитана дошло.

- Эй, подождите! – воскликнул он. – Что это вы хотите сказать? Что Билл жив? Но я же ясно вижу – это ваш Ломо.

Он ткнул пальцем в экран. В ответ рустратор выбросил мускулистый протуберанец, схватил свой «визор» и энергично потряс им.

- Ничего подобного! Совсем другие волновые характеристики! Это не Ломо, это Билл, вне всякого сомнения. Глубокоуважаемый капитан Медведев, позвольте поздравить вас с…

- Это не Билл!

Оба представителя великих рас замолчали и посмотрели друг на друга. В их головах (или что там было у филян вместо головы?) зародилась одна, одинаково неприятная для обоих мысль: если двое соревнователей погибли, то кто сейчас рвется к выходу из Лабиринта?

Капитан Медведев достал из-за пазухи контрабандный скорчер; рустратор Трэш принял форму вогнутого зеркала, в фокусе которого вспыхнула ослепительная искра. Они были готовы вступить в бой с неведомым чудовищем, одинаково чуждым обеим цивилизациям.

В центре выхода из Лабиринта вспух и стал медленно увеличиваться в размерах багровый бугорок, неприятно напоминающий прыщ. Медленно, очень медленно… но капитану Медведеву казалось, что там, внутри Лабиринта, с огромной скоростью мчится некто, а грань, разделяющая два мира, наливается созревшим гнойником, истончается…

А потом гнойник лопнул.

Капинан и рустратор ударили одновременно и не промахнулись. Но ни высоковольтный разряд скорчера, ни аннигиляционная волна зеркала не причинила никакого вреда чудовищному существу, вывалившемуся из Лабиринта. С ужасным воем чудовище грохнулось на каменистый островок, и вдруг распалось надвое.

… Закопченный, в крови и лохмотьях защитного костюма, Билл раздавленным червяком возился на камнях. Опомнившись, капитан бросился к нему, рухнул на колени.

- Помогите! – прохрипел Билл.

- Сейчас, парень, сейчас! Потерпи!

- Не мне! – Билл оттолкнул капитана. – Ему! Он мне жизнь спас!

Капитан посмотрел, куда указывал его первый навигатор: неподалеку над серой клубящейся бесформенной массой хлопотал рустратор Трэш. Машинально капитан взглянул на «переводчика»: клубящаяся масса, которая явно была Ломо Нуло, просила о помощи. А потом выбросила щупальце в направлении Билла Коллинза.

-6-

Серебряная россыпь звезд медленно проступала на черном бархате неба, успокаивающе шелестел прибой, облизывая каменистый островок, где находился Лабиринт.

Помимо Лабиринта, на острове находились капитан Медведев и рустратор Трэш. Им было, о чем поговорить, но оба молчали, не зная, как подступиться к самому главному.

Капитан достал из кармана флягу, скрутил колпачок и отхлебнул. Он никогда не был любителем крепких напитков, но сейчас коньяк пришелся как нельзя более кстати.

Рустратор перевел внешний контур в режим проникновения, нащупал базальтовый слой и краешком погрузился в него. Он никогда не был любителем жестких вибраций, но сейчас это было ему необходимо.

Молчание затягивалось. Первым не выдержал рустратор.

- Я бесконечно благодарен землянину, он спас жизнь моему соотечественнику.

- Но ведь и ваш соотечественник спас жизнь моему, - сказал капитан. И задумчиво прибавил: - Хотел бы я знать, как им это удалось?

***

Билл ничего толком так и не рассказал. Твердил только, что десантный бот сперва лишился всей энергии, а потом вдруг рядом возник филянин, и все стало хорошо.

- Мы выбрались из Лабиринта, - сказал Билл. – Мчались на такой скорости, которую десантный бот в принципе не может развить, и разрази меня гром, если я понимаю, как ему это удалось. Мы уже приземлялись, когда что-то вдруг уничтожило бот. Какая-то чудовищная энергетическая вспышка. Если бы не она, бот остался бы цел.

***

Жесткая вибрация, достигнув двадцать седьмого контура рустратора Трэша, распалась на мягкие, приятно щекочущие волны. Они сбивали настройки прежних пульсаций и порождали новые.

- Вакуум, - слегка дребезжа, сказал рустратор. – Наше вечное проклятие. Наш якорь, привязывающий нас к планете. И самое жестокое испытание Лабиринта. Хотите честно, капитан?

Капитан кивнул. Легкий веселый хмель ударил в голову, делая все простым и понятным.

- Никто! – Рустратор торжественно воздел палец, который был в четыре раза больше положенного. – Никто из нас еще ни разу не проходил этот чертов Лабиринт! Я вам соврал, капитан. Мы все погибаем там. И только наши слиятели возрождают нас после нашей смерти. И не всегда корректно, - с раздражением добавил он. – Но не об этом речь… Мы проходим множество пульсаций, мы сливаемся, оставляя наши отпечатки в друзьях… и лишь после этого отваживаемся войти в Лабиринт.

- А зачем? – с интересом спросил капитан Медведев.

- Чтобы погибнуть. И возродиться вновь. Такова традиция, - объяснил рустратор. – Наша великая мечта – преодолеть вакуум. Выйти на новую ступень развития.

Вибрации весело клубились в нем, делая мысли пронзительно ясными, а речь отрывистой. Но это ведь не мешает общению двух великих цивилизаций, правда?

- Великое бесформие, - продолжал рустратор, распадаясь на сотню разноцветных сфер. – Наше благословение, наша основа. Благодаря бесформию, мы можем постигнуть самую сокровенную суть любого материального объекта, воспроизвести его в мельчайших деталях. Увы! Созданные нами копии не способны к самостоятельному существованию, они распадаются, если мы не концентрируем на них все свое внимание. А это, как вы понимаете, страшно утомительно. К тому же, такая сосредоточенность на одном-единственном объекте лишает нас возможности воспринимать весь остальной мир.

От мелькания разноцветных сфер рябило в глазах. Капитан зажмурился, потряс головой.

- Прошу прощения, рустратор. Но не могли бы вы… -э-э-э… слиться, что ли?

- Слиться? – возликовал рустратор. – С вами? С превеликим удовольствием! Это такая честь для меня!

- Нет-нет, - поспешно поправился капитан. – Я имел в виду – стать прежним, единым целым. Понимаете, наше зрение, оно так устроено, что нам трудно уследить за таким количеством объектов.

- Да, конечно, - с грустью сказал рустратор, принимая человеческую форму. – Ваше зрение несовершенно. Как и ваши тела. Ваши возможности не идут ни в какое сравнение с нашими. Вы даже умираете не так, как мы, а окончательно. И все же именно вы, земляне, научились создавать настоящие материальные объекты, а не их ментальные копии.

- Создавать и использовать, - подтвердил капитан. – И при этом мы продолжаем радоваться жизни. Ходим с детьми в зоопарк, загораем на пляже, пьем пиво с друзьями… спим, в конце концов!

- Великая, великая раса, - с благоговением прошептал рустратор Трэш, и семь его глаз влажно замерцали, с обожанием глядя на землянина. – О, если бы нам хотя бы малую толику ваших способностей! Увы! Это невозможно. Это недоступно нашей природе. Конечно, эволюцию не остановить, и когда-нибудь наши далекие потомки совершат целенаправленное качественное изменение. Покорят вакуум, выйдут на новую ступень развития. Знаете, капитан, есть одна забавная философская концепция…

- Кстати, насчет вакуума, - капитан самым невежливым образом перебил рустратора Трэша. По опыту знал – стоит филянину начать философствовать, и его уже не остановить. – Я не имею права говорить от лица всей Земли, но предположим… чисто теоретически предположим, что Земля разрешит филянам пользоваться нашими космическими кораблями в качестве пассажиров? Как вы к этому отнесетесь?

- Что такое «пассажиры»? – заинтересовался рустратор Трэш. – Новая социальная общность?

- Ну, как вам сказать… В целом – да. Каждый филянин сможет путешествовать в космосе, увидит другие планеты… преодолеет вакуум, одним словом. Что скажете, рустратор?

Рустратор ничего не сказал. Он вдруг вспух огненным столбом от земли до неба, и в тот же самый миг сотни, тысячи подобных столбов ударили в небо, разгоняя ночь. Капитан даже испугаться толком не успел, как огненный столб рухнул вниз и облил высокую фигуру капитана ослепительным сиянием.

- Что я скажу? – голос рустратора дрожал от волнения, а сам он излучал чистый восторг, благоговение и еще что-то, чему «переводчик» не смог дать определение. – Что скажет моя раса? Великий день, капитан! Величайший! Ничего подобного не было в истории моего народа… если не считать возникновения первого филянина в момент Большого Взрыва! О, капитан! Ваше имя навсегда останется в нашей памяти! Мы будем драться за честь принять его после вашей смерти!

Упоминание о его собственной смерти немного покоробило капитана, но он не подал виду.

- Но это еще не точно, - предупредил он. – У нас тоже есть своя философская концепция, называется бюрократией. Так что улаживание этого вопроса займет немало времени. Может быть, даже не один год.

- Какая ерунда, - отмахнулся счастливый рустратор Трэш. – Год, десять лет, сто… Какое это имеет значение, если исполнится наша мечта? Если мы получим Вселенную?

- Но вы тоже должны будете кое-что для нас сделать, - продолжал капитан. – В качестве, так сказать, ответной любезности.

- Все, что угодно! – торжественно поклялся рустратор Трэш. – Ради достижения Великой Мечты… О, только бы Земля согласилась!

Земля согласится, очень довольный, подумал капитан Медведев. Кто же в своем уме отказывается от дармового источника энергии?

Вася грыз сенсоручку, размышляя, кому отдать предпочтение. Непростой вопрос, и сложный выбор.

С одной стороны, Галактическая Федерация установила желанный и давно ожидаемый мир во всём мире. С другой стороны, Союз Андромеды предлагал совершенно новые идеи и пути развития.

На первый взгляд, Федерация всеми силами оберегала Землю от войн. На второй – андромедянский союз представлял собой мощь, стремление и уверенность, желание развиваться и меняться.

Казалось бы, при ГФ живи и в ус не дуй. Однако Союз, пусть и при помощи войны, обещал почти стопроцентную защищённость от других захватчиков.

В первом случае побеждали лень и идиллия. Во втором – волнение в начале, но ещё большее спокойствие в конце.

Вася не хотел войны (да и кто хотел?). Только он устал от однообразного существования (да и кто не устал?).

Мир? Или война?

Война или мир?

Вася минуту-другую покусал сенсоручку, придавая ей завершённую форму, и в конце концов поставил галочку на сверхтонком экране для голосования.

Гуманитарные теории, конечно, победили в разумной части вселенной, но жизнь от этого проще не стала. Войны прекратились, а вопрос выбора никуда не делся. Попробуй определись, что лучше: стоящий на месте мир и изменчивая война. Количество галочек – голосов землян – решало, каков будет итог: «Земля победит» или «Захватчики выиграют». На реальные боевые действия теперь не хватало ни армий, ни желания, ни денег, ни времени.

Попроще вопросов не нашлось?

В общем, Вася, как ответственный гражданин, проголосовал «против всех» - пускай решают более умные и компетентные люди. И побежал играть в компьютерную стрелялку.

Пограничные звёздные системы Российской Империи атакованы ударными флотами Американской Сенатской Республики. Мы начинаем наши «Хроники» с описания одного из самых кровопролитных и беспощадных столкновений начала 23 века. В мировой историографии этот конфликт назван – «Второй Александрийской войной». В наши учебники истории его первый этап вошёл под названием: «Отечественная война 2215 года»...

Глава 2(1)

До совещания на «Афине» оставалось около двух часов, поэтому я решил вернуться на «Микадем Хаир» и обрадовать своих новых боевых товарищей с приобретением ими нового статуса. Теперь бывшие заключенные будут носить более привилегированное, но в то же время и более опасное имя – каперы. Согласятся ли они на такой обмен? Я еще не знал, одно дело в порыве эмоций вступить в бой с врагом, другое – посвятить этому огромное количество времени и сил, не зная, останешься ли в живых…

Я с горем пополам распрощался с моими офицерами и друзьями в медотсеке. Таисия официально сдала мне мой же корабль и отбыла на «Афину» готовиться к военному совету. Наэма, Гинце и Дорохов, прихватив Варю, растворились на палубах «Одинокого», каждый заниматься своим делом: Белло пошла подгонять техников Палыча, чтобы поскорей ввели в строй два истребителя, серьезно пострадавшие в прошлых боях и находящиеся в ремонтном ангаре крейсера. Гинце по привычке заперся у себя в лаборатории, его, кстати, Самсонов тоже пригласил на совещание, видимо хочет больше узнать о новом изобретении профессора с изменением электронных полей. Дорохову нечего было делать в казарме со своими морскими пехотинцами, там все было по уставу, попробуй не подчиниться этому киборгу.

Поэтому полковник все свободное время проводил, как сказала Наэма, «нянчась» с малышкой Варей.

Кузьма Кузьмич и Варя были неразлучны с того самого момента, когда морпех нес ее на руках, спасая из разрушенной крепости «Измаил». Девочка настолько привыкла к этим рукам, что уже не представляла рядом с собой кого-либо, кроме своего нового друга, и восставала, когда за ней помимо Дорохова приглядывал кто-либо другой. Полковник тоже изменился, это не сильно было заметно по его мимике, Кузьма Кузьмич славился своим полуметаллическим «покерфейсом», однако во взгляде старого вояки появилось что-то новое, я видел это отчетливо. Скорее всего, это была теплота воспоминаний о собственной, погибшей дочери, которую он теперь пытался подарить Варе. Очень забавно было наблюдать за двумя абсолютно разными людьми со стороны, и очень это смотрелось радостно и душевно…

Ладно, хватит об одуванчиках… Я приказал Дорохову позаботиться о том, чтобы при первой возможности отправить девочку в тыл. Однако сам пока не знал, как это сделать. Наш флот стоял далеко от Тиры-7 и хотя можно было посадить Варю на один из транспортов или казачью «чайку», курсирующих до столичной планеты, но стоило ли это делать. Я, как уже открыто сказал командующему, не верил, что мы закрепимся в пограничных системах и не пропустим врага вглубь территории. «Бессарабию» мы вынуждены будем оставить рано или поздно. Я примерно знал соотношение сил российского и американских флотов в этом секторе, и понимал, что с неполной сотней вымпелов Самсонов и Белов, какими бы опытными флотоводцами они не были, не смогут удержать местные системы сразу от двух флотов Дрейка и Парсона, а также приписанных к ним османских эскадр султана Селима.

Иван Федорович не хочет себе в этом признаваться, но от реальности не уйдешь. Нам придется оставить, и «Бессарабию», и главную базу Черноморского императорского флота – систему «Таврида», и еще возможно много соседних звездных провинций, пока мы не растянем американцев по коммуникациям и тем самым хоть немного сократим их численный перевес над нами.

Поэтому отсылать маленькую Варю Волынец на Тиру, которая по моим расчетам уже через пару суток снова достанется противнику, не имело смысла. Если и отправлять девочку в тыл, то необходимо найти транспорт, идущий во внутренние суверенные системы Империи, расположенные далеко от ведущихся военных действий, а такого корабля рядом пока не наблюдалось. Что же касается безопасности ребенка на моем крейсере, то я успокаивал себя тем, что даже при возможных столкновениях с противником и не дай Бог, гибели «Одинокого», его система спасения экипажа имеет довольно высокий уровень и позволит сохранить жизнь и здоровье не только Вари, но и абсолютного большинства моих моряков.

Гибель всего экипажа военного корабля во время сражения было не менее редким явлением, чем гибель пилота истребителя. Система спасения и эвакуации команды, как правило, позволяла вовремя покинуть корабль до его полного разрушения. Например, экипаж крейсера «Хамидие», который я раскатал в космическую пыль за то, что его командир расстрелял беззащитное гражданское судно «Фортуна», не погиб полностью, хотя я практически не дал время османам на эвакуацию. Тем не менее, большинство челноков и спасательных лодок сумели покинуть «Хамидие» до взрыва и были впоследствии подобраны своими же товарищами с других кораблей. Единственное, в чем я был уверен точно, так это в том, что капитан Демир – командир данного легкого крейсера погиб на мостике, не успев покинуть корабль…

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Читать без картинок: https://dzen.ru/suite/1e4f002e-312d-4865-be0c-ac8cf6a1aeaf

Страница в ВК : https://vk.com/public189072634

Телеграм: https://t.me/maximillianman

Серия "Бессмертные"

Предыдущие эпизоды:

1. Бессмертный Роб

2. Адмирал Иванова

3. Тессеракт

4. Кеша и Хтонь

5. Пионеры

6. Бот

7. Молчун

8. Письмо счастья

9. Прыжок

10. Приземление

11. Предложение, от которого невозможно отказаться

12. Той ночью

Эпизод 13 "Луна"

Я долго скитался по городам побережья. Перебирался с караванами, устраивался погонщиком селектозавров (грубых вьючных животных) и был скорее отдан своим мыслям больше, чем своим занятиям. Работал я, чтобы что-то делать. Организм не просил еды и так же восстанавливался, как когда у меня был импринт. Червь поддерживал своего носителя, и не давал мне умереть.

На границе с Ирией я пристрастился к ю-коду, наркотику, распространяемому в войсках. Моральный дух последних был низок, из-за неудачно идущего вторжения, и всякого рода забытьё процветало на границе. Проституция, вода без памяти, ю-код. Ночью я мог так уделаться, что не помнил себя, а утром червь восстанавливал меня в прежнее состояние, шевелясь в своём гнезде. И весь день я сидел на берегу бухты, смотря как происходит ротация войск на ее пустынной стороне, где пролегала граница. Сидел я лишь в ожидании, как проснётся мой поставщик, и я смогу силой червя приказать ему найти мне еще наркотика.

Роб отыскал меня ночью в одной из забегаловок в Переулке Зачатий. Его появление я почувствовал за несколько минут и мне стало не по себе. Но сил убежать совсем не было, и я лишь повалился на стол, исходя слюной.

— Смотрю, ты нашел дело по душе, братец.

Я лишь промычал что-то гневное в ответ и выделил еще больше слюны на стол.

— Долго будешь так развлекаться или предел уже близок? — улыбнулся мой бывший сотрудник и присел за стол.

Заказав козы-баду и воду без памяти, он принялся перебирать в руке четки с изображениями искаженных от ужаса лиц. Когда он трогал их, лица приобретали довольный вид, но как только отпускал, снова застывали в страдании. Или так мне казалось под действием ю-кода.

— Нет, я не тороплю тебя, — пожал плечами Роб, пробуя жесткое мясо из похлебки и сплёвывая его на тарелку, — да, если армию будут кормить так же, войны нам не выиграть.

— В гарнизоне кормят полным дерьмом, — хмыкнул киборг-горбун за соседним столом и плюнул на пол.

Роб кивнул и тяжело вздохнул.

— Да, пришлось прилюдно повесить нескольких генералов, чтобы снабжение очистилось от воровства, — продолжил мой собеседник голосом в моей голове, — но даже после этого переломить ход войны будет нелегко. Мои способности по контролю ограничены. Мне нужна твоя помощь, брат.

— Пошел ты, — только и сумел произнести я.

— Торговая Федерация Народов Моря уже полностью перекрыла порты нашего Ханства. Еще несколько лет и эта война задохнётся. Мне нужна твоя помощь.

Я сделал усилие, и червь вернул мне часть трезвомыслия. Подняв лицо от стола, я счистил рукой слюну с лица.

— Скажи, как это произошло с тобой?

— Что? — удивился Роб.

— Власть. Ты всегда думал о ней?

— Нет, — пожал плечами собеседник, — просто пользуюсь возможностью.

— У нас на пусковой был случай. Один парнишка из богатых привёз туда обдолбанных друзей. Записал их на прыжок. Посадил в “гроб” и ждал запуска в черную дыру, продолжая потреблять все, что могло лишить друзей осознания происходящего. К моменту появления бригады из Центрального Компутатора он уже запустил двоих.

— И они сейчас тут, с нами, — вставил Роб.

— Да, они-то с нами. А вот парень этот нет, его забрали и был большой процесс, что занял несколько сезонов голодрамы. Ему вменили недостаточное человеколюбие и лишили импринта.

— Интересная история.

— Да…Мне тоже интересно, что сделают с теми, кто отправил нас сюда. Наверное, никто не накажет Ангела.

— Если мы не возьмём власть, то ее возьмёт кто-то другой, пойми, — зашипел Роб мне на ухо, — ты хочешь быть бессмертным, которым правят эти тупоголовые потомки Аутов? Отщепенцев прогресса, лишивших себя бессмертия? Обычных людей, которые не могут перестать воевать? Я хочу принести мир!

— Скормив всех червю?

— Я никого не скармливал, — разозлился Роб.

— Я видел в зеркале, как он жрал мозги этих девочек, дочерей Гамы.

— Он сделал их нашими помощницами. Они потентны, им доступно больше!

— Лучшего оправдания в создании рабов я еще не слышал.

— Они не рабы! — закричал на весь зал Роб, стукнув кулаком о стол.

Все посетители теперь смотрели на нас с негодованием и отвращением.

— Ну и как будешь выкручиваться? — спросил я, закидываясь очередной порцией таблеток.

Окружавшие нас ветераны и новобранцы армии Ханства Циферблата бросились друг на друга как по приказу. Началась кровавая бойня. Ю-код подействовал, и моя голова рухнула обратно на стол, от чего я потерял сознание.

Проснулся я утром в аллее за баром. Поднявшись, я двинулся к бухте, где у меня было любимое место, чтобы смотреть на воду. Вспоминая вчерашний день, я размышлял, был ли Роб настоящим, или это ю-код сотворил его по моим мыслеобразам.

Но нет, это был он. Он ждал меня на берегу, на моём излюбленном месте.

— Я так понимаю, что ты не оставишь меня в покое.

— Нет, братец.

— Я не брат тебе.

— Теперь уже точно да, — усмехнулся он, оглядывая бухту.

Я почувствовал, как шевелится во мне червь.

— Давай, попробуй, — усмехнулся Роб.

И я не выдержал, возжелал, что было силы заточить его в бесконечной пустоте. Но усилие моё столкнулось с подавляющей, вжимающей в землю энергией желания Роба. Земля под моими ногами затрещала. Вихрь поднялся такой силы, что я мгновенно потерял ориентацию в пространстве, а вскоре и во времени. Произошла вспышка.

Обнаружил я себя на другой стороне бухты. На месте, где стояли мы с Робом, висела теперь огромная сфера.

— Не думай, что тебе удастся…

Но я заглушил его голос в голове. От давления в висках бухта передо мной взяла и закрылась. Плоскость земли опоясала воду и превратила в озеро. Но давление не уходило, и из озера в небо поднялись еще несколько сфер. Я видел фигурку Роба на другой стороне, он стоял, схватившись за голову, как и я. Дальше была темнота.

Когда я получил бессмертие, первое, что я почувствовал – это недоверие. Я никак не мог взять в толк, что станет для меня реальностью. От этого мне долго пришлось быть одному. Время потеряло для меня смысл. Не думал, что это будет для меня так важно. Но в голове пропало направление. Мысль, что надо успеть за смертью. Обогнать колесницу с пьяным соседом кудесником.

Страх имеет столько форм. Время – одна из них.

Вспомнил я себя в руках женщины из Ирии. Она подобрала меня во время диверсии на верфях. Что привлекло её во мне, не ясно, но она забрала меня на лодке и выходила в своём хараде (город кочевников).

Не прошло и года, как я руководил харадом. Одним из многих в Ирии. Мой червь развивался. С каждым моим достижением, ему становилось больше места. Он проедал своим огромным ртом себе жилище в суперизмерении.

Подготовка армии оказалась делом непростым и мне потребовалось пять лет, чтобы научиться самому не промахиваться в стратегических решениях. С помощью червя это прекрасно получалось. Но я осознанно тратил его энергию не просто на победы, а на обучения моего мозга, чтобы в дальнейшем меньше полагаться на силу моего нежданного соседа. К тому же против меня играл такой же противник. Однако, то ли Роб не додумался обучать себя, то ли его данных не хватало для этого. Но войну он проигрывал.

Мы заманили Циферблатов в ущелье и поливали оттуда камнями и электрическими стрелами с обоих сторон, когда в пустыне показалась механизированная конница Ханства. Пехоте пришлось отступить, они бежали по барханам, раз в 100 шагов останавливаясь и делая залп. Но из подземного тоннеля появились наши Башни. Огромные, на гигантских металлических ногах, они несли тяжелое вооружение, способное раздавить конницу Ханства на подходе. Небо окрасилось красными вспышками и огонь, бомбы и ударные волны смешали небо и землю.

Я чувствовал волю Роба в битве. Но мои башни оказались проворнее его конницы и вскоре она вынуждена была скрываться в ущелье вместе с остатками пехоты.

Разведчики донесли, что в рядах противника находится какой-то важный командир. Я не мог поверить своей удаче и приказал окружить ущелье и продолжить натиск.

Но когда я приблизился на своей башне к горящим остаткам вражеских машин, я вновь ощутил то же давление, что и на озере сфер. Наши желания вновь столкнулись друг с другом напрямую. Только в этот раз я был сильнее. Я долго берег волю червя для этого случая.

Произошедший взрыв уничтожил остатки механизированной конницы, мои башни и все вокруг в радиусе нескольких километров.

На месте схватки осталась висеть огромная сфера, размером, не соврать, с луну, вместившая в себя все, что осталось от ущелья.

Начало здесь.

Прошлая часть.

Роман по сеттингу настольной игры "Трапперы"

Ехать оказалось недолго, но дорогой Грог Хахи не преминул похвастаться машиностроением Макматуба. По его словам в Орли работали сотни больших и малых заводов и мастерских, а транспорт и роботы клана высоко ценились всеми, кто имеет хоть немного разума.

Гараж оказался просторным и настолько чистым, что слово «гараж» к нему как-то совсем не шло. Ни тебе масляных пятен, ни ветоши, ни старых запчастей или мусора. Скорее уж, лаборатория. Интерьер давал понять, что идеи о стремлении к Порядку для работников мастерской не пустые слова. Каждая вещь находилась на своем месте, и сами эти места — стойки, полки, шкафы — располагались максимально удобно.

Вездеход Эдварда стоял посреди помещения, а вокруг него перебрасываясь резкими выкриками суетились трое макматуба. Они ещё сильнее, чем Грог Хахи, походили на крабов: у того хоть верхний торс был более-мене человеческий.

— Это Эдвард Крински Хуман, — представил георазведчика Грог Хахи, — он хозяин транспорта.

Макматуба живо зацокали по полу, подходя поближе.

— Хуман, — повторил один из них.

— Мы посмотрели твою машину, — сообщил второй.

Затем он махнул одной из рук и на стене гаража высветилась схема вездехода. Это поразило и несколько встревожило Эдварда.

— У вас есть чертёж? Но откуда?

— Сканер, — пояснил эбрайл и, видимо, посчитав это объяснение исчерпывающим, продолжил: — Мы твою машину модернизируем.

— Заменим двигатели и энергоёмкости на используемые в Орли, — подключился третий механик. — А еще поставим набацикунаб.

— Чего? — вскрикнул Эдвард. — Погодите, мне не нужен никакой наба… и модернизация не нужна!

— Не следует тревожиться, Эдвард Крински, — мягко прогудел Грог Хахи. — Работа займёт несколько дней, я буду тебя возить на своем вездеходе, мы обо всём поговорим, ты всё посмотришь. А в конце получишь машину, какой нет ни у одного хумана, это уж точно.

— Да, — подтвердил первый техник. — Это точно.

Крински ошарашенно смотрел на эбрайлов, не зная что сказать. А с другой стороны, чего он напрягается? Макматуба — цивилизованный клан, в своём госте хумане здесь явно заинтересованы и, пожалуй, действительно потребуется не меньше недели, чтобы собрать достаточно информации.

— Что такое набацикунаб? — спросил он.

Из мастерской они поехали на какой-то завод. Грог Хахи без устали вещал о преимуществах производства Макматуба, умудряясь не раскрывать деталей. Зато он красиво связывал технологии и идеологию. Кем бы ни был этот их Закон, он явно был технарём.

— Я слышал, что на орбите планеты у хуманов огромный флот, — сказал Хахи, когда они присели передохнуть в небольшой комнатке в недрах завода. — Правда ли это?

— Ну, не совсем так. Флот у нас не большой и весь вертится вокруг флагманского звездолёта.

Грог Хахи резко шевельнул всеми конечностями, будто внезапно разбуженный скорпион.

— Звездолёт? Это, наверное, тот самый большой корабль. Он может достигать других звёзд?

— Ну да.

— Но ваш звездолёт давно не покидал орбиту. Он ещё способен летать меж звёзд?

— Ещё как способен! — Крински вдруг ощутил прилив гордости: чудеса Орли меркли по сравнению с «Протеем».

Грог Хахи молчал с полминуты, затем спросил:

— Где вы построили звездолёт? Я знаю, что не в Иднише.

Как следовало отвечать? В инструкциях к этой миссии предписывалось разъяснять, что хуманы — не эбрайлы, а пришельцы, но оговаривалось: исходить из контекста, ситуации.

— Да, не в Иднише, Грог. И вообще не на Аубере. Его построили несколько веков назад возле далёкой звезды Солнце.

Грог медленно повернул голову к человеку, некоторое время всматривался в его лицо, будто сканировал.

— Я слышал, что эбрайлы живут не только в системе Эу. В незапамятные времена мы приблизились к Порядку как никогда. Многие тысячи звёзд заселили, брали энергию из космоса, всё было нам по плечу. Закон торжествовал, Великий Замысел почти воплотился: жизнь была легка и интересна и всегда хватало путей, которыми стоит идти. Но Хаос не пассивен, и он нанёс сокрушительный удар. Мы не знаем, как именно всё происходило — быстро или медленно, интенсивно и ярко или исподволь, незаметно. Но движение к Порядку остановилось. Хаос проник в душу каждого. Распалась связь между звёздами, разрушился великий Свод Миров.

Эдвард внутренне подобрался: в этой тираде его гида пахло открытием. Конечно, имелись косвенные признаки того, что Аубера — не родная планета эбрайлов. Взять хотя бы тот факт, что вне Идниша — весьма ограниченного по площади пространства — следы развитой цивилизации практически не встречались. Некоторые ученые на основе этих выводов строили смелые гипотезы о чрезвычайной развитости найденной расы в далёком прошлом. Более того, мы, дескать, наткнулись на самую окраину бывшей звёздной империи. Нечего и говорить, что убедительно подтвердить или опровергнуть эту гипотезу не представлялось возможным. Эбрайлы, с которыми удавалось установить диалог, не могли сказать ничего внушающего доверия, а каких-либо архивов на Планете никто не нашёл. Да и не особо искали.

— Значит, хуманы пришли из Свода Миров? — прервал ход мысли георазведчика Грог Хахи.

— Что? Нет, мы… Хуманы не из Свода Миров, мы вообще не эбрайлы. Хуманы, то есть люди — другая раса, другой вид.

— Хорошо, — согласился макматуба. — Ты волен верить в то прошлое, какое тебе близко по духу.

— Верить? Да нет же, это факт!.. — попытался протестовать Эдвард.

— Настоящее важнее прошлого, — мягко перебил Грог. — Лучше поговорим о вашем производстве. Знаешь ли ты, что и где у вас производится?

Эдвард знал в общих чертах. А так как запрета на поверхностный рассказ в инструкции не было, он, опять же не без гордости, стал перечислять. На Планете добывались в основном чистые химические элементы (как металлы, так и неметаллы), а также вода, чернозем, совместимый с биосферой «Протея», минералы. Велись опыты с выращиванием в естественной среде различных сельхоз-культур, а также отбирались местные экземпляры фауны и делались попытки их прижить в корабельных оранжереях. В последние годы на Планету перенесли некоторые этапы производства техники, необходимой здесь. Крински умолчал, конечно, почему власти Корабля не развернули на Планете полноценные заводы машин и оружия, хотя это безусловно облегчило бы их поставку на базы. Зачем Макматуба знать о трениях между Капитаном и Колонизаторами?

— Это сильная индустрия, — одобрил Грог Хахи. — Сколько же у вас поселений?

Был ли этот вопрос вполне безобидным или являлся прелюдией к попытке прощупать обороноспособность конкурирующего клана? Крински решил обождать с ответом.

— А у вас сколько?

— Орли-ма — крупнейший город Макматуба. Есть несколько городов поменьше и множество небольших поселений, поставляющих нам сырьё, — важно проговорил Грог, уходя от прямого ответа, и добавил без видимой связи: — Завтра мы пойдем к Глашатаю Закона Ксэцуба-ма. Он управляет Сектором, — эбрайл поднялся с места, легко покачался как богомол на своих членистых ногах. — Что ж. Поедем обратно. Ты устал и должен восстановиться, а ещё подумать.

Крински действительно ощущал утомление к концу такого насыщенного новой информацией дня. Однако по дороге к дому он все-таки выспросил о Глашатае Закона и вообще управлении городом. Грог Хахи охотно ответил, даже похвалив любознательность хумана.

Орли делился на Сектора, отсечённые от пригородов стеной. Каждым Сектором управлял свой глава, отвечающий за поддержку и обновление его инфраструктуры, а также за постройку и снос прилегающих районов. Кроме того, Глашатай решал, кого из кандидатов принять в клан, а кого и при необходимости изгнать. Он же имел связь с главой города и от него получал некие указания. Главы городов, в свою очередь, объединялись в Совет Клана. Этот орган взаимодействовал напрямую с Исатарой, у клановиков рангом пониже такой привилегии не было.

Это было для Эдварда поразительно: четкий отлаженный менеджмент эбрайлов, существ, которые, казалось, сами были порождением Хаоса.

Также Грог Хахи пояснил и свою должность: как понял Крински, он являлся помощником Ксэцуба, что-то среднее между советником и адьютантом.

Он проводил Эдварда до гостевых апартаментов и удалился, предложив ему напоследок хорошо отдохнуть тем же вежливым тоном, каким до этого звал на экскурсию.

Оставшись один, Крински первым делом лег на мешок-кровать и минут двадцать просто лежал, наслаждаясь удобством, и даже не пытаясь утихомирить скачущие мысли. Затем достал наладонник. Просмотрев расшифровки аудиозаписей разговоров с макматуба, георазведчик несколько раз обвел слова «Свод Миров», отправил в поиск по научной базе. Конечно, не нашлось ничего внятного — короткое описание мифа, как побочного материала в одном исследовании, да упоминание в Дневниках Дове Лукка. Причём Лукк воспринимал эту тему исключительно как элемент фольклора, впрочем, он никогда и не задавался целью определять долю правды в эбрайлских сказаниях.

Ладно, насчет других миров с эбрайлами дело обождет. В первую очередь следует помнить о миссии — наладить контакт с Макматуба, определить вероятность заключения с ними некого договора. И в этом плане встреча с Глашатаем Закона Ксэцуба весьма кстати.

Пограничные звёздные системы Российской Империи атакованы ударными флотами Американской Сенатской Республики. Мы начинаем наши «Хроники» с описания одного из самых кровопролитных и беспощадных столкновений начала 23 века. В мировой историографии этот конфликт назван – «Второй Александрийской войной». В наши учебники истории его первый этап вошёл под названием: «Отечественная война 2215 года»...

Глава 1(6)

— Ну, вы уж так не преувеличивайте, — возмутился Самсонов, который неохотно желал признавать правоту слов капитана-командора.

— Хотите это обсудить? — удивилась Таисия, которую знала, что говорит очевидную правду, а адмирал почему-то начинает вилять хвостом, хотя понятно почему…

— Ладно… Что там ты говорил про патент? — соскочил с вопроса княжны, Иван Федорович, снова поворачиваясь ко мне.

— Так вот, патент на каперскую деятельность, то есть разрешение на ведение боевых действий и нападение на вражеские суда и транспорты необходим моим новым друзьям, которые сейчас находятся на борту «Микадем Хаир», — ответил я.

— Что за друзья? Кто, такие?

— Аякс Пападакис, Иван Небаба, Валера Таран и зэк, по кличке «Бритва», — начал я перечислять всех своих «корешей», с которыми «чалился на нарах» на астероиде-колонии несколько дней к ряду, и которые помогли мне захватить османский корабль. — На борту еще около сотни человек… Все они отчаянно сражались с вооруженными янычарами и своей кровью заслужили свободу…

— То есть ты хочешь сказать, что я должен отпустить сотню головорезов, сбежавших из колонии, причем отдав в их распоряжение боевой корабль и снабдив при этом патентом на каперскую деятельность?! — у Самсонова глаза на лоб полезли. — Я конечно наслышан о твоей наглости Васильков, но не перестаю ей удивляться. Ты хочешь, чтобы командующий вместо тебя предстал перед Следственной Комиссией на «Новой Москве»? Не выйдет…

— Господин адмирал, вы же понимаете, что предстоит тяжелая война, и когда и чем она закончится для Империи мы не знаем, — сказал на это я. — Каперские патенты и вы и другие адмиралы флотов будут раздавать гражданским лицам пачками, ибо партизанские действия в тылу захваченных российских звездных систем начнут разворачиваться по нарастающей…

— Не хочешь ли ты сказать, что мы будем отступать? — неуверенно усмехнулся командующий. — Где захваченные суверенные системы в руках врагов? Я пока таких не наблюдаю, поэтому о партизанских действиях говорить преждевременно…

— Вы лучше меня знаете, что мы будем отступать и отступать далеко и долго, — я пристально посмотрел на Самсонова, не может же он быть таким недальновидным.

— Хорошо, патенты появятся у добровольцев, — снова уклонился от диалога, Иван Федорович. — Но каперские разрешения даются, как правило, капитанам гражданских судов, переделанных в военные и поставившие себе батарейные расчеты. А здесь речь идет о боевой галере…Ты уже один раз отличился тем, что неизвестно кому с барского плеча подарил ценнейший трофейный линкор, а тут еще один корабль хочешь отдать, тем более какому-то разбойничьему сброду из трудовой колонии!

— Это не сброд, половина из заключенных отдала свои жизни, сражаясь голыми руками с врагом, — нахмурился я, готовый на серьезный разговор с адмиралом.

— Иван Федорович, — со своей стороны немым укором посмотрела на Самсонова, Таисия.

— Ладно, атаковали с двух углов, — махнул рукой тот, — получишь ты патент, только смотри, отвечаешь за своих архаровцев головой. Я плодить местных корсаров не намерен, так что предупреди этих ребят, что если галера будет замечена в мародерстве и других беззакониях, весь ее экипаж быстро вернется на свой родной астероид, только уже навсегда… А еще лучше, поставь во главе экипажа своего человека из кадровых офицеров, пусть контролирует…

— Я разберусь, — кивнул я, довольный тем, что патент у меня в кармане и причем без сломанных копий с адмиралом, видимо наш Иван Федорович не хочет ссориться с княжной или пытается за что-то реабилитироваться.

Да это не важно, главное я получу индульгенцию для моих новых «боевых» товарищей, судьба свободных каперов гораздо больше им подходит, чем половину жизни корячиться на разгрузке руды.

— Спасибо, господин адмирал, — поблагодарил я, Самсонова, — обещаю, что вы еще услышите имя «Микадем Хаир» в боевых сводках. Хотя нет, название необходимо срочно поменять…

— Надеюсь, что услышу о твоих зэках только с лучшей стороны, — кивнул адмирал, покосившись на Таисию Константиновну в ожидании ее теплого благодарного взгляда.

Однако та и не собиралась награждать своего пожилого ухажера никаким таким взглядом, а вместо этого начала играть в догонялки с маленькой Варей.

— Не флот, а балаган какой-то, — недовольно пробурчал Иван Федорович, — бандиты становятся моряками, дети бегают по боевому кораблю, никакого порядка… Ладно, поиграли и хватит, пора приниматься за дело. Контр-адмирал Васильков, капитан-командор Романова, ожидаю вас на военном совете через два с четвертью часа, который будет проходить на борту линкора «Афина». С разбойниками своими разбирайся, — повернулся он ко мне, — детеныша отправляй в тыл, приводи себя в порядок… Будем думать, как дальше воевать…

С этими словами Самсонов вышел из медицинского отсека…

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком