— Потеря силового поля минус 2% после каждого попадания, — монотонным голосом сообщала Алекса. — До полного истощения у нас около двух с половиной минут…
Я молчал, отвернувшись от неё и сложив руки за спиной.
«Одинокий» вёл бой с «Абдул Кадиром». То, как защитное поле моего крейсера пыталось сдерживать всю мощь артиллерии османского линкора, было видно даже невооружённым глазом из иллюминаторов. Яркий красно-синий спектр окружал сейчас нос и корму моего корабля, это поле гасило заряды плазмы, десятками пытающихся прорваться сквозь него.
Батареи «Одинокого» в свою очередь работали без устали, стараясь то же самое сделать с полем «Абдул Кадира». Наша жестокая дуэль длилась около десяти минут и явно затягивалась. Однако исход её был очевиден, даже такой мощный и оснащённый по последнему слову техники тяжёлый крейсер не мог один на один противостоять линкору. И как сообщила мне только что моя помощница, закончиться это противостояние должно было минуты через три…
Как назло я сейчас и сблизиться для абордажной атаки не мог, слишком большое расстояние – времени не хватит. А если бы и хватило, «Абдул Кадир» обладает манёвренностью не хуже моей, несмотря на огромные размеры. А если бы и тут мне повезло, и «Одинокому» удастся сцепиться с линкором магнитными тросами, то сама абордажная атака ни к чему не приведет.
Численности моих морских пехотинцев просто не хватит для взятия под контроль этой громадины. Хотя…
Мои тяжёлые думы развеял голос Алексы.
— Господин контр-адмирал, перед тем, как вы примете окончательное решение, хотела сообщить несколько новостей, — девушка-андроид видимо заметив на моём лице решимость и отчаяние, делала всё возможное, чтобы подвести своего командира к самому правильному решению в сложившейся ситуации. — Первая новость – портал активирован, и транспорты начали переход в систему «Таврида». В частности «Македония» уже совершила прыжок…
— Кто бы сомневался, — ответил я, — это же наш друг Пападакис…
— Другая новость заключается в том, что по данным сканеров наблюдения и по анализу переговоров можно заключить, что больше половины внутренних отсеков космической крепости захвачено вражескими штурмовыми подразделениями…
— И этим ты меня не удивила…
— Я к тому говорю, что «Измаил» уже обречён, — пояснила Алекса.
— Как и мы…
— Нет, здесь я с вами не согласна, мы ещё можем выйти из сражения…
— И ты думаешь, я это сделаю?
— Я не думаю, я уверена, что это будет самым разумным решением в данных обстоятельствах.
— Оставьте, старший помощник, — покачал я головой, — лучше займитесь вашими непосредственными обязанностями по контролю за ведением боя.
Я конечно же знал что Варя осталась на станции и не полетела на злосчастной «Фортуне», но что дальше, девочку ждала страшная судьба, как и всех, кто сейчас находился на «Измаиле». Если бы штурмовали крепость – американцы, у малышки была бы хоть какая-то надежда, но янычары, об этом знали все на флоте, янычары зачищали объекты полностью, а значит, шансов ни у кого из тех, кто находится внутри попросту нет…
— Вы обещали генералу Волынцу, что спасёте его дочь, — Алекса в своих попытках сохранить крейсер не гнушалась дёргать за любые ниточки.
Я сурово посмотрел на неё, будто робот должен был при этом испугаться.
— Если не прекратите, старший помощник, будете выдворены с капитанского мостика! — ответил я. — Ты же сама видишь, что я не в силах этого сделать!
— Вариант спасения девочки существует, — загадочно улыбнулась моя мучительница. — Процент того, что он удастся минимальный, но всё же…
— Ты как-то странно и неуместно улыбаешься, — удивился я. — Говори…
— Я подсмотрела это в одном фильме про расследование убийств, — Алекса перестала улыбаться. — Думала, что такая реакция вас заинтригует…
— Заинтриговала, но не улыбкой маньяка, — перебил её я в нетерпении. — Так что ты имела в виду, говоря о возможности спасения девочки?
Одновременно с этим я краем глаза увидел, как на ближней карте, показывающей состояние наружних систем крейсера, появился одинокий истребитель, который вышел из одного из ангаров и устремился по направлению к крепости. Я машинально посмотрел, кто это может быть из моих, и кто посмел нарушить приказ – не покидать палубы. Ну конечно, кто же, кроме Наэмы Белло!
Я повернулся и прищурившись всмотрелся в мою полиметаллическую помощницу. Та, после моей критики о её неуместной странной улыбке, не могла найти нужную реакцию и меняла мимику, будто вышла из строя.
— Наэма ведь неспроста сейчас направилась в сторону «Измаила», так?
— На самом деле, не только она, — ответила Алекса. — На борту МиГа находится ещё один человек, который необходим нам для осуществления данной операции.
— Дорохов?
— Да, это полковник Дорохов, — подтвердила Алекса. — Господин адмирал, в вашем праве отменить операцию, но выслушайте меня…
***
Янычары малыми группами по пять-семь человек, с упорством и хладнокровием серийных убийц, двигались от одного отсека к другому, уничтожая всё живое на станции. Гарнизонная рота, противостоящая им, перестала существовать, и никто уже не мог помешать штурмовикам выполнять их прямую обязанность – зачищать объект атаки. Все кто попадался янычарам на пути, безжалостно расстреливались, пленных они брали в редких случаях и только по особому приказу. Такого приказа в данный момент не поступало, поэтому османы продвигались быстро и без особых задержек, переступая через безжизненные тела русских.
Единственное, штурмовикам приходилось возиться с заблокированными дверями и переборками. На это нужно было время, но в основном открываемые ими отсеки оказывались пустыми – персонал крепости предварительно покинул их. Оставшиеся в живых солдаты гарнизона перемещались в сторону средней палубы к Центральному Пункту Управления крепости, самому защищённому модулю. На других палубах остались только канониры местных батарей дальнобойной и зенитной артиллерии. Они, забаррикадировавшись внутри своих секций, продолжали вести заградительный огонь по вражеским кораблям, со всех направлений подходящим всё ближе и ближе к «Измаилу».
Когда направленными взрывами плазмы янычары вскрывали двери или делали пробоины в перегородках и врывались на батареи, здесь завязывалась страшная рукопашная. Канониры гибли в ближнем бою, отправляя на тот свет и себя и врага. Жестокость и непримиримость русских и османов была необычайной…
В крепости каждый оставшийся взял в руки оружие. Офицеры штаба, ибо управлять по сути было уже не чем, облачились в боевые скафандры и распределись по станции, на пути возможного следования врага. Отсеки Пункта Управления невозможно было уничтожить извне, поэтому янычарам при любом раскладе нужно было их захватывать в ручном режиме. Волны османских штурмовиков всё ближе и ближе стягивались к центру крепости, сжимая кольцо атаки.
Русские солдаты и офицеры гибли на каждом шагу, своими телами замедляя продвижение вражеских отрядов. В ближнем стрелковом бою у наших не было шансов против более подготовленных и защищённых лучшими боевыми скафандрами янычар. Но разве это останавливало простых мальчишек и девчонок, которые, попрощавшись друг с другом, как стальные шли навстречу смерти и тихо умирали под ливнем пуль и в разрывах ручных гранат…
Османы двигались к Центру Управления сразу со всех прилегающих палуб, где только мог-ли пробиться. Одна из групп атакующих, видя, что основные коридоры русские держат стойко и атака через них захлебнулась, с помощью серии взрывов пробила брешь и проникла в модуль со стороны одной из палуб, непосредственно в самой близи от штабного модуля.
В главном коридоре разгорелась бойня…
— Откуда вы здесь?! Зачем?! — удивлённо воскликнул генерал, видя возникших перед со-бой, Наэму и страшного полковника, имя которого Волынец не запомнил. — Что с «Одиноким»?
— Минуту назад было всё в порядке, — ответила Наэма, прижимаясь к переборке рядом с генералом и укрываясь от пуль, трассирующих вдоль всего центрального коридора.
Волынец с группой своих людей держал оборону у одного из эскалаторов, ведущих на палубу.
Вокруг лежали убитые и стонали раненые – османы как остервенелые рвались, чтобы захватить сердце крепости.
— Давай свою девчонку, генерал, — без лишних слов сказала Наэма, будто перед ней сейчас находился друг её детства.
Но Фёдор Афанасьевич даже не думал обижаться на майора, он почему-то сразу понял, о чём она говорит.
— Да-да, мы за девочкой по приказу адмирала Василькова, — продолжала Наэма. — Уж если мелкая настолько удачлива, что избежала гибели «Фортуны», то грех её здесь бросать с вами покойниками!
Белло никогда не церемонилась в выборе слов в критической ситуации.
— Мой МиГ находится на запасной полосе на твоей палубе… Давай только в темпе вальса, а то я не хочу здесь поджариться…
— Идём, — коротко ответил генерал, обрадованный неожиданному визиту этих двух странных людей, которые для него в одночасье стали вестниками надежды.
Когда они все трое вошли в Центральный зал, у одной из операционных панелей они увидели лежащую на полу раненую женщину и ребёнка рядом с ней. В зале была ещё одна девушка, незнакомая Наэме, она, надев наушники, продолжала сидеть на своём рабочем месте и с кем-то переговаривалась. Наэме подобное показалось странным, ведь контроль над крепостью уже был потерян. В диссонансе от огромного пустого отсека и одной маленькой фигуры человека, было что-то нелепое, но запоминающееся и захватывающее. Однако Белло тут же забыла о девушке-операторе, ибо в раненой женщине на полу узнала Янину.
Генерал, Наэма и Дорохов осторожно приблизились к ней и Варе, которая всё это время обнимала свою маму и поправляла у неё на лбу локоны волос. Янина была ещё жива, медики сде-лали всё что смогли, облегчив ей боль. Она слабой рукой старалась гладить девочку, но рука в бессилии продолжала падать.
— Янина, узнаёшь свою подружку, — невесело пошутил Волынец, — Она пришла, чтобы помочь. Она прилетела, чтобы забрать Варю…
— Я никуда не полечуууу! — Варя завопила так, что перекрыла своим криков шум выстрелов. — Я никуда от вас не полечу!
— Ну вот, как-то так получается, — Наэма склонилась над умирающей, и сейчас не знала, что ей говорить. — Не думала я, что именно такой будет наша последняя встреча… Хотела сама тебя прикончить, видимо не судьба…
— Спасибо, — прошептала Янина, улыбнувшись неумелым шуткам майора, и благодаря за то, что Наэма и Кузьма Кузьмич, рискуя своими жизнями, бросились в самое пекло, чтобы спасти её дочь. — Сбереги её… Фёдор помоги им, им нужно прорваться…
— Не волнуйся, я всё сделаю, — отозвался тот, осыпая поцелуями Варю. — Прощай, доченька…
— Нет, нет, — убивалась та в его объятиях.
— На вот, от меня, ты всегда такой хотела, — Волынец снял со своего запястья идентификационный браслет и одел на ручку девочки. — Помнишь, сколько раз ты его у меня воровала? Иди, мама хочет тебе что-то сказать…
Если взять Наэму и Дорохова, то из всех находящихся на «Измаиле» это были два самых непоколебимых и хладнокровных человека, но даже они не могли в эту минуту сдержать своих эмоций, столь трагичной была картина, когда родители прощались навсегда со своим ребёнком. Наэма даже отвернулась, чтобы ненароком не расплакаться, Кузьма Кузьмич стоял как вкопанный, его полулицо продолжало оставаться таким же невозмутимым, как и раньше, но глаза выдавали ту бешеную боль, которую от когда-то давно пережил сам…
Волынец вытер слёзы и повернулся к девушке-оператору, сидевшей за пультом.
— Катерина, что там у нас осталось из зениток? — спросил он лейтенанта Васнецову. — Найди мне орудия, способные прикрыть выход истребителя…
— Я уже нашла такую батарею и передала на неё указания, — ответила Катя и вывела на большой экран полковника в старомодном пенсне. — Четвёртый бастион до сих пор сражается…
— Годен, чёртов ты счастливчик! — воскликнул генерал. — Как же я рад тебя видеть! Ты почему ещё живой?
— Может потому, что не такой глупый и беспечный, как вы обо мне думали, — Полковнику оставалось только шутить в данной ситуации. — Как я правильно понял, вам необходимо прикрытие истребителя… Что ж, если он поторопится, то у мены хватит времени поддержать его выход огнём. Пусть двигается вдоль станции в направлении моего бастиона…
— Спасибо дорогой, ожидай через две минуты, — сказал Волынец и повернулся к Наэме:
— Спаси мою дочь, майор, вытащи её из этого ада…
— Вытащу, — кивнула та.
У самого выхода Белло, что-то вспомнив, обернулась к генералу:
— Адмирал Васильков сказал, перед тем как нас сюда отправить, что я должна передать вам следующие слова: «Не храни ты аккумуляторные стержни в отсеке Центрального Пункта Управления, это очень небезопасно». Не в курсе, что это означает, но передала слово в слово…
Волынец кивнул и не оборачиваясь, чтобы снова не увидеть Варю, махнул на прощание рукой.
***
— Сюда, я проведу вас к истребителю более коротким маршрутом, — Катя Васнецова показывала дорогу остальным.
Наэма бежала рядом с ней со штурмовой винтовкой наперевес, сзади, держа на руках девочку, бежал Кузьма Кузьмич. За их спинами звучал шум выстрелов и крики последних защитников крепости.
— Я счастлива и неимоверно благодарна вам, за ваше мужество, — говорила на ходу Катя, открывая своим браслетом одну заблокированную дверь за другой. — За то, что вы не побоялись и прилетели за Варей… Вы не поверите, но люблю я её как родную младшую сестрёнку, и…
— Давай без лирики, лейтенант, открывай быстрей, — прервала девушку, Наэма, которой не очень сейчас хотелось слушать очередные эмоции чужого её человека.
— Да, конечно, я только лишь хотела…, — отозвалась лейтенант, распахивая очередную дверь.
Она не успела договорить, так как в ту же секунду перед ней выросла огромная фигура османского янычара. Быстрый удар плазменным штыком в живот завершил жизнь девушки, которая упала на пол отсека с широко раскрытыми глазами и всё ещё продолжала улыбаться. Ещё одним ударом янычар, как детскую игрушку, вырвал из рук ошарашенной Наэмы винтов-ку. Та при этом по инерции отлетела в сторону и упала. Ещё одной секунды хватило бы осману, чтобы убить Белло, но Дорохов не дал ему этой секунды.
Опустив Варю, подполковник своей железной рукой успел отвести оружие янычара в сторону от Наэмы, и очередь пуль прошла над её головой. Два гиганта, русский и осман, сцепились в тиски смертельных объятий и начали бороться, швыряя друг друга о стены перегородок. Наэма воспользовалась моментом, вскочила и подобрала винтовку. Прицелиться во врага ей не получилось, так как в ту же секунду в открытом проходе появились ещё двое янычар. Майор мгновенно среагировала и открыла по ним огонь первой. Разобравшись с этими двумя, она повернулась, чтобы помочь Дорохову, но морской пехотинец уже самостоятельно решил проблему.
Механическая рука Кузьмы Кузьмича сомкнулась на шее османа и, проломив защиту скафандра, сломала тому шею.
Подхватив в охапку Варю, Белло и Дорохов заскочили в ангар, где находился истребитель Наэмы, ещё один МиГ из состава 155-я эскадрильи и разбитая спасательная капсула. Подбежав к взлётной палубе, они лоб в лоб сшиблись с двумя десятками османских штурмовиков, которые тут же навели на них оружие.
— Ну, вот и всё, — подытожила Наэма, уже прощаясь с жизнью.
И тут же схватилась за уши от шума заработавшей автоматической пушки на одном из МиГов. Через две секунды от османского штурмового отряда не осталось и следа. Ошмётки янычар были раскиданы и размазаны по всему ангару.
— Госпожа майор, хочу напомнить, что вы обещали мне место в своей эскадрильи в случае открывшейся вакансии, — лейтенант Байбакулов высунулся из кабины своего истребителя, отключая плазменную пушку. — Кажется я видел, что у вас потери среди «соколов». Не подумайте, что я этому рад, но…
— Ты что, всё это время в кабине отсиживался? — Наэма не знала ругать за подобное лейтенанта или благодарить.
Она подбежала к своей машине, открыла фонарь и помогла Дорохову с Варей забраться в кабину, что сделать было проблематично из-за внушительных габаритов полковника.
— А что мне было делать, эти нерусские всюду, — оправдывался Байбакулов. — А куда вы собрались? Хотя не важно. Так что насчёт меня, майор?
— Заводи двигатели пятый номер, мне нужно твоё прикрытие, — ответила Наэма, заскакивая в кабину.
— Пятый номер? — растерянно переспросил лейтенант, а потом, догадавшись, что он принят, широко улыбнулся. — Пятый номер, хорошо звучит, таинственно.
Два наших МиГа вынырнули на открытое пространство и, маневрируя между внешними модулями крепости, устремились по направлению к 4-му бастиону, орудия которого шквальным огнём создали коридор для наших машин и уничтожали всё живое, что пыталось преградить им путь…
***
— Господин, «Одинокий» прекратил сближение и пытается уклониться от боя, — дежурный посмотрел на Каракурта, пытаясь угадать его мысли. — Что будем делать? Русский уходит в портал перехода!
— Проклятый трус, испугался и бежит, понимая, что я раздавлю его крейсер, как муху! — злобно прошипел Яман, который был в ярости от того, что его жертва ускользает.
Конечно, можно было прыгнуть вслед за «Одиноким» и продолжить его атаковать, но в этот самый момент Каракурту пришло извещение от его командира янычар, о почти полном захвате последнего командного отсека «Измаила». Крепость практически пала, оставалось несколько помещений, где забаррикадировалось командование русских и последние её защитники. Яман жаждал лично взойти на палубы «Измаила» и участвовать в последнем штурме, чтобы лавры завоевателя этой легендарной твердыни были именно у него. Капудан-паша видел на карте, как приближаются к сфере крепости остальные корабли союзной эскадры с намерением присоединиться к штурму.
— Рвутся украсть мою победу, шакалы! — воскликнул Каракурт, отдавая приказ прекратить преследование «Одинокого» и как можно быстрей возвращаться назад. — Ничего, взойду на «Измаил», убью этого старого лиса – русского коменданта, заберу своих янычар и после нырну в переход.
— Вы думаете, русский крейсер будет всё это время нас ждать с противоположной стороны портала? — с сомнением в голосе спросил офицер.
— Я в этом уверен, — кивнул Яман Каракурт, — «Одинокому» ничего больше не остаётся, как попытаться сдержать нас при выходе из кольца перехода. Да, он точно будет там. К тому же эти проклятые транспортники успели ускользнуть в «Тавриду» и их тоже ловить придётся…
«Абдул Кадир» поспешил назад к крепости, почти все орудия которой уже молчали, лишь одинокий бастион ещё пытался отстреливаться. Вот и он замолчал навечно, а 13-я дивизия Корделли и эскадра адмирала-паши Озкана сгрудились в непосредственной близости от сферы «Измаила». Яман оказался прав, все они теперь желали приписать себе победу над таким упорным врагом.
— Прочь от моего трофея! — кричал Каракурт, абсолютно наплевав на субординацию и приличия. — Только попробуйте послать свои подразделения! Слышишь меня, Фрэнк Корделли, это моя победа, а ты не пошевелил и пальцем, поэтому прочь…
Каракурт был уже возле своего шаттла, чтобы на нём добраться до средней палубы крепости, на которой и шли последние бои. Но его остановило сообщение дежурного с мостика линкора:
— Господин, два момента…
— Что там ещё?
— Бронированные жалюзи Командного Пункта русской крепости деактивированы… В принципе мы можем ударить по залу управления из своих орудий… Благоразумней поступить именно так, тогда мы сохраним жизни многим нашим воинам…
— Я желаю лично взять последний оплот врага, поэтому плевал я на то, чтобы сохранить жизни нескольким штурмовикам, — отозвался Каракурт. — Что ещё?
— Это выглядит странно, но русский крейсер вернулся, — продолжал дежурный. — Этот «Одинокий», он совершил обратный прыжок и снова появился на нашей стороне…
— Он совсем с ума сошёл, — усмехнулся Яман. — Что ж, тем лучше для меня, разделаюсь с ним гораздо быстрей…
— Он выходит на угол атаки, господин.
— На угол атаки кого? До нас может достать только его главный калибр, но нанести вред на таком огромном расстоянии он не способен даже лёгкому эсминцу, — Яман Каракурт продолжал улыбаться, пока садился в челнок.
Но по мере того, как двигатели шаттла начинали разгон, капудан-паша всё более серьёзнел. Что может повредить своим выстрелом «Одинокий»? Кроме как…
— Закрыть двери ангара, челноку заглушить двигатели! — воскликнул Яман, — Всем кораблям отойти от крепости, штурмовым подразделениям покинуть станцию!
В этот момент заряд плазмы, выпущенный из главного орудия русского крейсера, прошил космическое пространство и ударил ровно в район иллюминаторной панорамы Центра Управления. Разрушительная энергия прожгла стекло и растеклась по отсекам и коридорам модуля, обращая в жидкое и газообразное состояние всё на своём пути. Достигнув складских помещений средней палубы, плазма ворвалась в хранилище, заполненное аккумуляторными стержнями. Детонация боезапаса произвела взрыв такой мощности, что целая двадцатикилометровая станция исчезла в его вспышке. Ударная волна попала в ближайшие к станции корабли союзников, разбросав те в разные стороны.
Все кто находился в этот момент на «Измаиле» погибли. Погибли последние её защитники, и сотни её захватчиков. Погиб генерал Волынец, обнявший и прикоснувшийся губами перед этим к холодным губам Янины…
Я долго смотрел на эту вспышку, и что-то умирало во мне в этот момент, а может…
— Господин контр-адмирал, истребители вошли в ангар, — прервала мои мысли Алекса.
— Активировать портал, уходим в «Тавриду», — кивнул я ей в ответ, тяжело опускаясь в кресло.
Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...
