Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

часть 8

Как там проверяются галлюцинации? Кажется, надо надавить на глаз, и если картинка не раздвоится, значит точно — галлюцинация. Я что есть силы давлю себе на правый глаз. И ничуть бы не удивился, если грузная фигура капитана тут же лопнула, как воздушный шарик. Но… Как и положено фундаментальной реальности, проклятый капитан уверенно раздваивается. Но что это значит? Я изначально в эффективности теста на все сто не был уверен, а теперь и подавно. Может ключом по голове? Против Арахны оказалось очень даже действенно. Временно, конечно…

- Зачем ты так со мной? - неожиданно спрашивает то ли галлюцинация, то ли еще какая неведомая зверушка в образе капитана.

- Как? - рефлекторно вступаю в дискуссию.

- Я тебе всегда помогал, премии регулярно выписывал, - не отвлекаясь на мой вопрос, эфемерное создание продолжает гнуть свое, - на поверхность отпускал…

Тут уж я не стал сдерживаться. Такое наглое жонглирование фактами даже от капитана во плоти терпеть был не намерен, а уж чтобы какой-то эволюционно примитивный мицелий меня укорял...

- Совсем крышей поехал, старый дуралей? - буквально взрываюсь я. - Ты меня когда последний раз на берега отпускал? У меня женщин не было почи… Ай.

Я запинаюсь на полуслове. Лицо капитана внезапно начинает смазываться и течь, а грузная фигура быстро сдувается, и весь он как-то опадает… Хватает нескольких мгновений, чтобы передо мною уже сидела стройняшка Арахна, собственной персоной. Черт! Столь стремительный кульбит собеседника в образ штурмана, вызывает неудержимый приступ дурноты. Что за странные игрища подсознания? Мне еще размывания гендерных границ не хватало!

- Я знаю, что нравлюсь тебе, - игриво заявляет капитан-штурман, - пойдем в каюту. Или… Хочешь прямо здесь?

Девушка игриво поводит глазками. Но… Это глаза старика-капитана. Видимо преображение в какой-то момент застопорилось. И странный коктейль из диаметрально противоположных чувств тут же овладевает мною — приступ тошноты, неудержимого смеха и… Облегчения. Столь странное «эротическое» предложение с головой выдает происки безголового мицелия — столь дикий абсурд принципиально не может исходить из моего собственного, весьма пуританского, подсознания. Даже в больном кошмаре не могу представить секс с этим чудищем - то ли капитаном, то ли штурманом. Значит все-таки мицелий, с весьма поверхностными представлениями о сексуальной жизни психически здоровых людей. Мои же шарики за ролики, судя по всему, вполне себе соответствуют. Если в столь шизофренических обстоятельствах еще возможно сохранять некую здравость рассудка.

Арахна ждет моего решения, готовая на все. И даже, возможно, содрать без наркоза лицо с черепа.

- Нет. Ни в коем разе, - отгораживаюсь ладошкой, - Лучше просто поговорим. Обсудим, так сказать, дела наши грешные… И, если не затруднит, смени оболочку обратно на капитана.

И я уже без трепета наблюдаю обратный процесс раздувания фигуры до размеров увальня капитана. Правда восстанавливается и довольно страшненькое безкожее лицо…

- Э-э-э… А можно с нормальной мордой лица? - нахально прошу подправить картинку.

Все-таки разговор с человеком, чьи мимические мышцы оголены до невозможности, представляет интерес разве что для студента-медика. Когда капитан приобретает привычные очертания, я довольно хмыкаю — теперь можно и по-человечески поболтать.

- С кем имею честь общаться? - сразу же пытаюсь расставить все точки над «и».

- Совсем сдурел, что ли? Капитана не узнаешь?

От неожиданности я даже поперхнулся. Совсем не ожидал такой прыти от грибковой плесени.

- Какой к черту капитан? Давай, выкладывай карты на стол, или я иду за огнеметом!

Угроза действует безотказно. Капитан радушно улыбается, кивает плешивой головой, отчего последний клок волос, тщательно зачесываемый им на лысину, взмывает гордым вымпелом среди пустыни.

- Ты не понимаешь. Я могу себя осознавать только через погибших членов экипажа. Так сказать, использовать их мозги, как носители своего сознания.

- Это что... Если бы не… Кхм… Поломка криогенных камер, ты бы так и пребывал в виде безмозглого гриба в трюме?

- Типа того. Лишь разрастаясь на отмирающих мозгах членов твоего экипажа, я обрел самоосознание. Не совсем, правда, мое индивидуальное, скорее некую смесь из сознаний всех охваченных гифами мицелия. Но с другой стороны, я теперь некий надразум, объединяющий сразу несколько в единую сеть.

- Так они там, - я киваю головой в сторону криомкамер, - что, и не мертвы, что ли?

- В буквальном понимании остановки биологических процессов организма — мертвы. Но психическая деятельность мозга сохранена.

Меня мутит. Даже представить страшно, в каком аду оказались бывшие коллеги — человеческое сознание, запертое в самоосознавшей себя огромной грибнице! Становятся понятны дикие психологические эксцессы от Арахны — ее сознание, судя по всему, периодически бунтует, будучи повязанной сетями мицелия. Уж как там их усмиряет мой собеседник, знать совсем не хочется.

- Что тебе надо от меня?

- Я пытался перевести доставшиеся тела в более функциональное состояние, но процесс разложения плоти опередил меня. Теперь они в плане двигательной активности совершенно бесполезны. Представляют интерес только как банки памяти. И управлять кораблем я не могу. Какая несправедливая ирония — сознания экипажа заперты в моем, а я заперт в металлическую коробку корабля. Предлагаю симбиоз — ты будешь моими органами управления…

- А я что буду с этого иметь? Не проще ли тебя банально ликвидировать? Тем более все эти, - я киваю на фигуру капитана, - лишь эфемерные образы, генерируемые в моем сознании.

- Не советовал бы…

Свет вокруг внезапно гаснет, и я оказываюсь в полной темноте.

- Что это было?

- Я имею некий доступ к твоим органам чувств и могу немного ими управлять — оставить, например, тебя на некоторое время слепым и глухим. Погрузить, так сказать, твое сознание в ментальный Ад.

- Ну-ка, верни картинку взад. Договоримся…

Когда освещение возвращается, я облегченно вздыхаю. Осознание, что темнота присутствовала лишь в моем сознании, служит слабым утешением: не все ли равно, реальная темнота или лишь наведенная коварным мицелием, если все одно - ни черта не видно кругом?

ГЛАВА 14

«Одинокий» на полной скорости шёл по направлению к Тире-7. Траектория полёта, которую высчитала и загрузила в маршрутизатор Алекса, была признана мной, как самая оптимальная и кратчайшая до столичной планеты.

Крейсер периодически потрясывало от постоянно включаемого на двигателях режима «форсажа». Если средняя скорость «Одинокого» составляла – 18, то в режиме ускорения её можно было довести до 22-23 единиц, что считалось максимумом в военном флоте для кораблей подобного класса. Расход топлива от таких частых переключений, был огромным, баки с «интарием» пустели прямо на глазах. Но несмотря на это, я всё равно отдал распоряжение – не жалеть, ни двигателей, ни «горючки», так как рассчитал, что и того и другого ресурса хватит до конечной цели нашего маршрута.

Главное было успеть вернуться назад к «Измаилу» и предупредить «наших», о гибели эсминца «Зоркий», и о появлении в системе «Бессарабия» вражеской эскадры. Если честно, разгоняя силовые установки до максимума, я лишь перестраховывался, ибо был уверен, что кораблей противника у столицы не застану. Более того, по моим прикидкам, они не появятся в данном секторе ещё минимум двое суток.

Почему же «Одинокий» летел именно к Тире, ведь совсем недавно я объяснял своим офицерам, что основными целями противника будут  межзвёздные переходы? Именно контроль «космических врат», прежде всего «врат» ведущих в систему «Таврида», являлся залогом победы наших незваных гостей. Зачем же османам и американцам в данный момент идти к столичной планете? Безусловно, здесь находилась космическая крепость и основные стратегические объекты системы, но только ради «Измаила» тратить драгоценное время, этого конечно не могли позволить себе вражеские адмиралы...

А вот я вёл «Одинокий» в этот сектор пространства, как раз потому, что здесь находился упомянутый мной «Измаил». Что из того, если я окажусь прав, и американцам нужны именно межзвёздные переходы и они поведут свои дивизии для их скорейшего захвата? Разве мой крейсер, несмотря на то, что является одним из самых боеспособных кораблей Черноморского Императорского флота, сможет в одиночку помешать противнику в его планах? Сколько минут контактного боя он продержится против совокупной огневой мощи десятков вымпелов врага? Десять минут – это максимум, а затем, надо будет, либо уходить, спасаясь через то же переход в другую систему, либо героически погибнуть на месте...

Ни то, ни другое в мои ближайшие планы не входило, поэтому я решил заранее обзавестись надёжным союзником в предстоящем сражении, которое я намеревался дать в ближайшее время. Таким союзником и опорой на миллиарды километров вокруг являлась лишь наша легендарная крепость, стоящая сейчас у орбиты Тиры-7. Именно к ней я и спешил «на всех парах» так как только во взаимодействии с дальнобойной артиллерией «Измаила» и с его непробиваемой бронёй, можно было  удержать хотя бы один межзвёздный переход до подхода наших подкреплений. Конечно не факт, что и в «спарке» с крепостью мы сумеем продержаться – слишком много было вымпелов у врага, но попытаться явно стоило...

Основной проблемой, которую мне предстояло решить, была та, каким образом я сумею быстро транспортировать  «Измаил» от его нынешнего местоположения до нужного перехода. По умолчанию я решил что «врата», которые в первую очередь необходимо защитить, это те, что ведут в звёздную систему «Таврида». Именно в «Тавриде» были сосредоточены главные силы Черноморского флота, а так же развёрнута эшелонированная система оборонительных сооружений. Заход вражеского флота через «Бессарабию» в данную систему, обрекал сразу несколько наших линейных дивизий на уничтожение.

Но каким образом, и с помощью каких средств доставить космическую крепость к переходу, располагавшемуся от неё в шестистах миллионах километров, причём это надо было сделать в кратчайшие сроки? Всё это я не очень себе представлял. «Измаил» необходимо буксировать с помощью самых мощных транспортников, которые перед этим мне нужно будет реквизировать на орбите Тиры у гражданских логистических компаний. Визг их директоров меня мало волновал, а вот хватит ли «лошадиных сил» у всех этих судов, чтобы разогнать громадину крепости до приемлемой скорости? Вот тот вопрос, который по настоящему меня мучил. А если не получится, и американцы подойдут к переходу первыми? Что тогда ты будешь делать, стратег? Чёрт, слишком много сомнений начинает вертеться в голове...

Как назло у меня не было никакой возможности предупредить Волынца о том, что «Зоркий» погиб, а в системе, уже часов двенадцать, как хозяйничает вражеская эскадра. Сигнал связи так и не мог пробиться сквозь помехи, посылаемыми радиозондами противника. Скорей всего зонды принадлежали американцам. В отличие от османов, которые относились мягко сказать «прохладно» ко всем этим дорогостоящим «безделушкам» в виде автономных мини станций РЭБ, во всех флотах АСР на подобные системы денег не жалели.

Каждая американская дивизия имела в своём распоряжении несколько сотен подобных зондов. При необходимости, рой маленьких автономных станций разлетался по назначенному сектору пространства и полностью блокировал любые сигналы на сотни миллионов километров в окружности. Да, зонды легко засекались и уничтожались, но слишком большое их количество делало подобную охоту за ними, совершенно бесполезным занятием – только время зря потеряешь. Так что сейчас мне приходилось смиренно ждать момента выхода из «мёртвой» зоны действия этого треклятого «роя».

До Тиры «Одинокому», несмотря на всю героическую работу его двигателей, было лететь ещё минимум пять стандартных часов. Связь с каким-нибудь из наших объектов, гражданским или военным, без разницы, появится, конечно, раньше этого времени, но  раньше не на много.

— Наэма, — я включил канал связи с майором Белло, — прикрепляй к своим истребителям дополнительные топливные баки...

— Ко всем? — спросила та, через несколько секунд размышлений, что такого нового придумал Васильков, и куда «соколам» столько «интария».

— Да, вторые баки должны стоять на всех машинах, включая и твою, через пятнадцать минут, — ответил я. — Готовьтесь к вылету...

— Цель? — Наэма решила оставаться краткой.

— Траектория движения «Одинокого» у тебя на компьютере есть, — утвердительно сказал я, — так что разминуться в дальнейшем, мы не сможем, даже если сильно этого захотим... Как только эскадрилья будет готова, вылетаешь по направлению к ближайшему объекту рядом с Тирой-7...

МиГи на короткой дистанции развивают скорость в три раза большую, чем крейсер – соответственно, ты со своими ребятами быстрей всех сможешь выйти из зоны действия «глушилок» связи. Пусть это будет хоть на час раньше «Одинокого» – уже хорошо... Нужно как можно скорей предупредить Волынца и передать ему моё распоряжение, о подготовке крепости к эвакуированию...

— Так, — подытожила майор Белло, — не жалея топлива, мчусь к Тире – это понятно... Сообщаю генералу о вашем приказании – тоже ясно... Теперь вопросы: Послушает ли он, меня? И вообще, какой смысл лететь всей моей эскадрильей, только для того, чтобы передать «весточку» на «Измаил»? Крейсер на несколько часов останется без прикрытия истребителей, а это может быть опасно...

— За «Одинокий» не беспокойся, — улыбнулся я. — Ты видишь, с какой скоростью он идёт? Ни один вражеский корабль не сможет его догнать. Я же в свою очередь обещаю, что не буду ввязываться в артиллерийскую дуэль, если такая встреча произойдёт. А летишь ты со всей эскадрильей за тем, что сразу после прибытия к крепости, займёшься одним очень важным делом...

— Каким?

— Все транспорты с силовыми установками, сравнимыми по мощности с крейсерскими, должны быть отконвоированы к «Измаилу», — ответил я. — Я сказал «отконвоированы», по отношению к тем судам, капитаны, либо владельцы которых, не захотят выполнять распоряжение генерала Волынца и не пожелают быть реквизированными, хотя бы даже на время... Я этих людей отчасти понимаю, никому не охота отдавать свой корабль, на котором ты работаешь и зарабатываешь, в руки каких-то военных... Война пришла в их дом неожиданно, поэтому многие могут по шумок саботировать наши планы.

— Они, как владельцы крупнотоннажных судов, прекрасно знают, что их корабли могут быть реквизированы в случае необходимости, — пожала плечами Наэма. — Это стратегический транспортный ресурс, который Империя вправе изъять и использовать по своему усмотрению... Пусть радуются, что не навсегда забираем их баржи...

— Слышу твою решимость в голосе, и поэтому именно тебя и твоих «соколов» посылаю в помощь коменданту «Измаила», — сказал я. — Только прошу, без лишней агрессии. Не забывай, это, прежде всего гражданские люди, веди себя с ними корректно...

— Поняла, за неповиновение не расстреливать...

— Правильно поняла...

— Хорошо, сделаем, шеф... Но как быть с самим генералом? Будет ли он выполнять ваш приказ о начале эвакуации крепости? — спросила Белло. — По тому, каким он мне показался при нашей первой встрече – этот человек не из тех, кто любит подчиняться, тем более флотским...

— А вот его, если он заартачится, разрешаю пустить в расход, — пошутил я, выключая связь.

Я был уверен, что принимаю верное решение, посылая Белло вперёд, она быстра на действия и чётко выполнит мой приказ – к прибытию «Одинокого» к Тире, в секторе крепости уже будут стоять «буксировщики». Только хватило бы мощности всех их двигателей, чтобы разогнать «Измаил» до нужной скорости. И ещё, не сцепилась бы Наэма снова с Дибич, ведь конфликт между ними оставался так и не улажен. Хотя майор пообещала мне не драться, а её обещаниям я привык верить... Ладно, как-нибудь разберутся, в любом случае девчонкам сейчас будет не до этого – война же началась...

За адреналином и напряжением последних часов я как-то не успел ещё осознать, что началась именно – война. Настоящая, страшная, перемалывающая в своих железных жерновах миллионы человеческих жизней. Война принципиальная, между теми, кто давно её хотел и готовился к ней. От этого приходило понимание, что крови и боли скоро будет так много, как возможно не было никогда до этого.

Американские адмиралы не раз хотели поставить зарвавшихся «раски» на место. Российские эскадры в составе союзных экспедиционных корпусов на протяжении двух десятков лет постоянно портили им победные реляции. В военных кампаниях против своих врагов, американцы регулярно вынуждены были встречаться с нашими кораблями. Российская Империя, не вступая в открытое противостояние с флотами АСР, помогала государствам, противостоящим Сенату, всеми возможными способами, включая собственные экспедиционные боевые группы.

Каждый капитан американского флота знал, что если на трёхмерных тактических картах среди вражеских эскадр светятся изумрудные треугольники русских крейсеров – сражение будет тяжёлым и упорным до предела. Российские корабли были первыми в атаке и последними из тех, кто покидал сектор боя, в случае проигрыша их союзников. Редко когда русских удавалось наголову разбить – даже в момент поражения они были крайне дисциплинированы и спокойно и уверенно отступали, ведя заградительные арьергардные бои.

Для Дэвиса, для Дрейка, да и для других адмиралов, наши эскадры постоянно были, как кость в горле. Вроде основной их противник уже разбит и вот-вот выкинет белый флаг, но тут снова появляются сумасшедшие «раски» и всё портят. Своим примером стойкости и отваги собирают вокруг себя разбитые союзные дивизии и сражение разгорается с новой силой.

Так происходило, и во время Войн Лиги, когда Дэвис ломал через хребет независимые европейские звёздные республики, так происходило и при вторжении в системы Арабского Халифата – постоянно русские корабли были на острие сопротивления. Самым раздражающим фактором для американцев являлось то, что они не имели возможности полноценно наказать своих противников  – открытой войны между АСР и Российской Империей не было и сражения между нашими флотами носили локальный характер. Мы при необходимости всегда могли «нырнуть» в свои национальные системы, если сильно припекало, и американцам приходилось разворачиваться и уходить не с чем, проклиная мирный договор между нашими державами.

Данный договор был подписан ровно тридцать лет назад, став итогом тяжёлой для нас – Александрийской войны. Мы проиграли тогда, во всяком случае, официально это было признано нашей стороной. Да, потери Империи были очень высоки – враг превалировал над нами в течение всего хода военной кампании, и в космосе, и в битвах на планетах. Однако российский флот не был до конца разбит, хотя понёс значительные потери, решимость к сопротивлению и продолжению борьбы была на самом высоком уровне у каждого космоморяка и пехотинца. Я не находил в архивных материалах ни одного упоминания о массовом бегстве, дезертирстве, либо паникёрских настроениях на кораблях и в гарнизонах Империи. Нет, наоборот, все кто взялся за оружие горели желанием драться за свою Родину до победы.

Этой возможности нам тогда не дали. Руководство, кстати, в лице сегодняшнего императора – Константина Александровича Романова, решило, что данная война проиграна и самым разумным решением будет заключить мир с американцами на их условиях. Новый император, только получивший престол по результатам голосования Великого Имперского Собора, долго не решался на такой тяжёлый и унизительный для его государства шаг.

Романов сам являлся боевым адмиралом, героем и непосредственным участником той войны. До своего выдвижения и избрания на пост императора, Константин Александрович был одним из первых, кто ратовал за продолжение боевых действий и сопротивлению врагу до конца. Однако, как только корона коснулась его головы, этот человек вынужден был кардинально поменять своё мнение. Та информация, о тяжёлом положении во флоте и экономике, которой он не обладал ранее, и которая цифрами потерь свалилась на него, заставила императора запросить немедленного перемирия с Сенатом Американской Республики...

Прошло уже три десятка лет, а споры, прежде всего, в среде флотских офицеров, не утихают – таким ли уж необходимым был этот треклятый  мирный договор? Ведь по нему, мы признавали себя побеждённой стороной, выплачивали огромную денежную и материальную контрибуцию, а также теряли главный повод и цель той войны – экзопланету Александрия-3, ну и соответственно, звёздную систему, в которой она находилась...

Обида от унижения и невозможности что-либо уже исправить осталась в сердцах у всех ветеранов той войны, ведь никто из них не считал себя побеждённым и горел желанием драться. Присяга и дисциплина удержали большинство флотских от противозаконных действий, когда те узнали условия, выдвинутые американцами. Открытого мятежа не последовало, но именно с того момента, популярность и поддержка императора среди моряков стала падать и уже никогда высоко не поднималась. Не могли они простить такого предательства, что самое страшное, со стороны их бывшего боевого товарища.

Тем не менее, мир был заключён, условия договора выполнены, и император начал постепенно восстанавливать разрушенное войной государство. Нужно признать, что администратор из Константина Александровича получился достойный, возможно даже лучший, чем адмирал. С годами его репутация в среде военных выправилась, и  государя уже не считали непосредственным виновником проигрыша. Поражение, как правило, списывали на ошибки флотоводцев, чиновников и просто на случай.

Чувство недовольства, обиды и какой-то утраты преобразовались в открытое желание взять реванш. Слишком много ещё было не решено между русскими и американскими моряками, нам просто не дали такой возможности. Даже прошедшую Александрийскую войну, в среде нашего офицерства было принято называть – 1-ой Александрийской, намекая на то, что обязательно будет и – 2-ая... В том числе, и поэтому наши экспедиционные эскадры так досаждали Дэвису и его компании, мол, смотрите «победители», как вас взгревают «побеждённые»...

Так что, сегодняшней войны, которая началась несколько часов назад, очень ждали и хотели обе стороны. И почему-то я был уверен что, несмотря на всю масштабность и потери 1-ой Александрийской, 2-ая – оставит её далеко позади себя...

Всегда бодрый голос майора Белло вернул меня к действительности:

— Шеф, машины заправлены, дополнительные баки установлены... Разрешите вылет?

— Удачи, Наэма... Вылет разрешаю... Иди на полной скорости, постоянно пробуй выходить на связь. Как только сигнал появится – передавай открытым текстом всю информацию о вторжении противника. Пусть как можно больше колонистов знают, что происходит в системе, тогда у них будет возможность успеть эвакуироваться...

— Поняла...

— Ты помнишь, что обещала мне при нашем последнем разговоре? — спросил я девушку, намекая на поединок с Дибич.

— Да, помню, шеф, — Наэма явно не хотела возвращаться к этой теме. — Что я, идиотка совсем, чтобы сейчас думать о такой мелочи, как несостоявшаяся дуэль... Сегодня я увидела своих настоящих врагов, пусть даже пока только на экране, при просмотре видеозаписи самописца с «Зоркого». «Янки» уже близко и для меня не существует других врагов, кроме них...

— Тогда, счастливого пути, — улыбнулся я. — Встречай меня у Измаила через несколько часов...

Я отключил связь и повернулся к Алексе. Мой старший помощник всё это время находилась за главным пультом управления, продолжая анализировать информацию, поступающую с радаров и сканеров «Одинокого».

— Общая обстановка? — спросил я скорей по привычке, ведь прекрасно и сам видел, что ни на карте, ни на мониторах слежения не появилось ничего нового.

— Без изменений, господин адмирал, — ровным голосом сообщила девушка-андроид, как всегда улыбаясь и смотря на меня приветливым взглядом. — Наши сигналы связи по-прежнему не могут пробиться сквозь помехи... В близлежайшем секторе пространства кораблей противника не обнаружено... На борту без происшествий, каждый член экипажа на своём номере...

У меня совсем вылетело из головы, что объявленная на «Одиноком» ещё несколько часов назад, боевая тревога, до сих пор не отменена и моя команда полностью находится на своих боевых постах. А ведь ребятам нужно время, чтобы отдохнуть... Я сначала внезапно выдернул их из крепости, а теперь ещё этот скоротечный бой с османами...

— В расчётах оставить только дежурную смену, остальным – отдыхать... — отдал я распоряжение Алексе. — Возможности выспаться в ближайшие несколько суток не предвидится...

— Слушаюсь, — ответила старпом и, включив громкую связь, объявила по кораблю – «Отбой».

Затем она снова обратилась ко мне:

— Вам также необходимо отдохнуть, господин контр-адмирал. Я полностью согласна с предположением о том, что последующие пятьдесят-шестьдесят стандартных часов, после прибытия к Тире-7, полноценного отдыха не будет ни у кого из команды крейсера. В том числе и у вас...

В то время когда она говорила, я действительно поймал себя на том, что слушаю её с закрытыми глазами – усталость как-то внезапно навалилась и расплющила меня в кресле.

— Вы не спали уже более суток, — продолжала Алекса, —  поэтому я настоятельно рекомендую вам пойти в каюту и отдохнуть...

— Сутки – это не считается, — махнул я рукой, не придавая словам моей помощницы особого значения. — Было время, когда я и по десять смен не спал... Помнишь, в крайнюю кампанию против тех же османов? И ничего, как видишь, жив-здоров...

— Безусловно, я это не забыла... Во-первых, вы применяли тогда медицинские препараты, поддерживающие функциональность организма. Причём применяли их с явным нарушением доз и инструкций, — напомнила мне Алекса, осуждающе нахмурив брови. — А во-вторых, как бы это выразиться, вы уже не так молоды, чтобы повторять подобные эксперименты над собой...

— Что, «не так молод»? — я даже сумел открыть один глаз от удивления. — Тебе, конечно, хорошо говорить, облачённой в цельно-углеродный корпус, срок эксплуатации которого истекает только в следующем веке...

— Через восемьдесят шесть лет, — уточнила девушка.

— Вот-вот, поэтому не надо посмеиваться над нашими бренными человеческими тушками, — продолжал я. — И вообще, о каком возрасте ты говоришь, ведь с османами война была всего три года назад? Неужели я так успел состариться за это время?!

— Я анализировала показатели здоровья вашего организма, после каждой из полугодовых регулярных медицинских комиссий. Они сигнализируют о его быстром износе...

— Эй, я молод и горяч! — у меня открылись оба глаза. — И перестань постоянно следить за мной как бешеная мамаша!

— «Бешеная мамаша»? — Алекса пыталась понять смысл данного выражения.

— И слово какое-то придумала «износ», — продолжал наступать я, втайне надеясь, что подобной атакой смогу отстоять своё право на бодрствование.

— Не заговаривайте мне зубы, господин адмирал, — раскусила меня Алекса, по привычке, или правильней сказать, по традиционной схеме, уткнув руки себе в бока. — Вы же знаете, что я не отстану, пока вы не покинете мостик и не ляжете в постель...

— Ладно, пойду... — я сразу предпочёл сдаться, потому что спорить с роботом бессмысленно. — Можешь не повторять, я всё прекрасно помню, в тебе заложена программа по обеспечению жизнестойкости корабля...

— Правильно помните, — кивнула девушка, — и сейчас вы сонный и уставший являетесь самым слабым её звеном...

— Но-но, полегче, — проворчал я, вставая с кресла и двигаясь по направлению к выходу из рубки.

— Я как-никак твой командир... Вот влеплю за такие слова пять нарядов вне очереди, будешь знать...

Алекса очаровательно хихикнула, понимая, что подобная угроза могла бы подействовать на человека, но точно не на андроида. Старпом итак несла службу без какой-либо очереди, каждую вахту без перерыва...

Я доковылял до своей каюты, автоматически снял мундир и рухнул на кровать. В голове крутилось невероятное множество мыслей, навеянных сегодняшними событиями. В этом ворохе сознания я незаметно для себя вспомнил об османском линкоре...

— «Абдул Кадир», снова мы с тобой идём пересекающимися курсами…

Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...

Всем привет! Это мой первый, пробный пост. Предлагаю вашему вниманию отрывок из моей книги. Если вам понравилось, предлагаю пройти по ссылке и дочитать её до конца. Ну, или пока она будет вам нравится. Спасибо!

Тело девушки, ещё не мёртвое, но уже готовое вот-вот перейти черту, казалось совсем хрупким, только дотронься, и оно испустит дух. Он знал, что её душа такая же яркая и чистая, как родник в горных вершинах, сбегающий в долину, где люди успевают загадить все вокруг. Запачкают и эту маленькую, непорочную душу, самое время забрать её в чертоги бога и больше не отпускать.

Но кто он такой, чтобы спорить с самим создателем? Так, всего лишь жалкий посланник. Его основная работа – забирать души умерших людей и распределять по деяниям их. Кого-то в долину рая, иных – за грань мироздания, где они снова перерождаются для новых испытаний в телах людей.

Глядя, как медленно уходят последние мгновения жизни этого ангела во плоти, ему так хотелось, чтобы ей не пришлось снова испытывать боль и страдания. Но клятва, эта чёртова клятва мешает всем его планам вот уже целую вечность. Его жалкое существование так похоже на завершающуюся жизнь девушки. О, как же он понимал её, но сделать ничего не мог.

За долю секунды до момента, когда душа уже готова была уйти за грань, по приказу создателя перенёс её тело в другой мир. Туда, где в маленькую фигурку, размером не больше ребёнка, тут же впиталась сила; и душа, это он видел точно, тихой мышкой притаилась в груди девушки. Ещё не вернувшая полностью границы владений, она медленно начала заполнять своё тело.

Он видел тяжелый вздох груди, как сила, сперва нехотя и медленно начинает восстановление повреждений. Но остаться дольше уже не мог.

– Дальше сама, маленький лучик солнца. Но я буду следить за твоей судьбой. И если снова твоя жизнь будет такой же трудной, как прошлая, то я обязательно найду способ обойти клятву и заберу в долину света. А пока живи и радуйся жизни.

https://litnet.com/ru/reader/vozmozhnost-stat-silnee-b327426...

Проснулся он от звука пришедшего сообщения на последней из открытых вкладок ноутбука. Один из сайтов по поиску работы в очередной раз разослал рассылки с новыми вакансиями. Даниил просмотрел их. Большинство опять предлагало всякую чушь, но была и одна интересная на его взгляд вакансия. Звучала она, как и большинство других подобных - «Работник на производство», но вот выставлена она была типографией, которая, кстати, находилась довольно недалеко от его дома. Что-то интересное ему показалось в этой вакансии, и он решил позвонить работодателю. Его пригласили на собеседование, на которое он тут же сходил. Первое впечатление было положительным. Сам начальник, который ему показывал печатный цех, был, вроде, мужиком нормальным. Цех шумел и гудел. Всюду работали непонятные механизмы, пахло, судя по всему, печатной краской, напоминающей по запаху гуталин. Постоянно туда-сюда ходили люди: что-то носили, что-то катили. Было очень необычно. До этого момента Даниил был далёк от производства и этот хаотичный бардак показался ему чем-то романтичным. Но самое главное, его туда брали без опыта работы.

- Решишься, приходи завтра к восьми, - сказал начальник типографии, пожимая ему руку на прощание.

Даниил провёл вечер в раздумьях. С одной стороны, это было не по его специализации и, честно говоря, работа была вообще не для людей с высшим образованием. По табелю, который висел на стене, было видно, что люди надолго там не задерживаются, и это не может быть просто так. К тому же обещанный оклад на испытательном сроке был, честно говоря, довольно скуден. Но с другой стороны, испытательный срок рано или поздно, но заканчивается, и малый оклад можно было компенсировать переработками. Цех начинал работу с восьми утра, а заканчивал последним ушедшим, официально же рабочий день был до семнадцати часов. Но можно было оставаться работать хоть до утра. И вот тут-то денег докручивалось прилично, даже при окладе на испытательном сроке. К тому же сам процесс производства был интересен. Каждый раз, когда Даниил брал в руки какое-либо печатное изделие, он даже не подозревал, что стояло за его созданием. Сегодня он частично окунулся в это знание, и оно зацепило его. К тому же коллектив, вроде, был нормальный. По крайней мере на первый взгляд никто не вызвал негативных ощущений. Да и если ничего не пробовать искать работу можно вечно.

Даниил обзвонил друзей и маму, советуясь с ними по поводу данного предложения работы. Степен его тут же поддержал. Заявил, что это очень интересно. Но, к сожалению, долго с ним поговорить не удалось, так как он в то время уже ехал в поезде в сторону Архангельска. Леониду тоже очень понравилось предложение, он любил читать и планировал, в своё время, начать писать мемуары. Так что иметь знакомого связанного с печатной промышленностью он бы не отказался. Ну, Полина всегда была за любой кипишь и всегда поддерживала Даниила. Против этой работы была только мама.

- Даниил, - звучал из трубки уставший мамин голос, - Ты пойми, производство – это очень тяжело. Я всю жизнь проработала на производстве, уж поверь мне, я знаю, что я говорю. Не зря там такой пассажиропоток. Люди приходят туда не понимая, что там надо вкалывать, особенно по началу, пока нет опыта. Потом, конечно, становится легче, но ненамного. Необходимость вкалывать никто не отменит. Наоборот с ростом навыков на тебя будут возлагать больше обязанностей. А ты недавно вышел из реанимации. Какое тебе производство? Может ты поищешь ещё что-нибудь?

- Мам, я уже две недели ищу что-нибудь. Ничего нормального в городе не предлагают. А отцу легче не становится от моих поисков.

На том конце провода вздохнули:

- Я слышу, Даниил, ты уже принял решение. Поэтому не буду с тобой спорить. В конце концов всё меняется. Мало-ли какое сейчас производство. Попробуй. Но береги себя. Инвалидом ты отцу ничем не поможешь.

- Хорошо, мам. Я буду держать тебя в курсе своего здоровья. А ты чего такая уставшая?

- Заметил? Видимо старею, - улыбнулась женщина в трубку, - Да я тут тоже искала подработку. Вот сегодня устроилась в ателье.

- Которое через две улицы от дома?

- Да. Как раз по пути с работы. Мне же тоже кредит брать. Вот, решила упростить себе условия кредитования увеличением дохода. Но силы уже не те, что тридцать лет назад. Ничего страшного, Даниил, я втянусь.

- Ну, ты даёшь, мам! А с отцом кто сидеть будет?

- Да что с ним сидеть-то? Дом рядом. Я в любой момент прибежать могу. А так… ну, он явно никуда не убежит. Договорилась с Зинкой, она будет приходить к нам вечером кормить Серёжу ужином.

- Мам, зачем тебе это? Давай не дури. Я сейчас начну работать, и мы всё уладим.

- Даниил, мне это надо. Я больше не могу смотреть на страдания твоего отца и очень хочу как можно быстрее ему помочь.

- Хорошо, мам. Я понял. Поэтому тоже не буду с тобой спорить. Как отец? Есть новости от Андрея Петровича? Он ещё не передумал лечить его?

В трубке засмеялись.

- Даниил, это его разработка. Он диссертацию пишет или что они, учёные там делают, чтобы подняться среди своих? Поэтому Андрей ждёт не дождётся, чтобы начать лечить Серёжу. Так что Андрей точно не съедет с темы, это не в его интересах. А отец, как обычно. Лежит, дышит, ходит под себя. Ничего не изменилось в лучшую сторону. Да, кстати, ещё про Андрея… Он звонил мне вчера, сказал, что необязательно сразу всю сумму отправлять. Это оборудование стоит дорого и делается около полугода, но до оборудования можно начать медикаментозную подготовку к реабилитации. Для этого суммы, имеющейся у нас на данный момент, вполне достаточно. Я перевела ему вчера полсотни, он сказал, что в течении недели закупит на них лекарство и вышлет к нам. Может быть, если у него получится со временем, сам приедет, чтобы всё показать и объяснить лично. Так что лечение Серёжи начнётся уже скоро.

- Это здорово! Но ты доверяешь ему? Он не пропадёт с деньгами?

- Я думала об этом. Но, мы с ним заключили официальный договор на платное оказание медицинской помощи. Сейчас с интернетом, оказывается, это так удобно и быстро делается, - восхитилась женщина, - Да и мне кажется, ему смысла нет нас обманывать. Если у него получится улучшить состояние Серёжи, это очень повысит его значимость среди его коллег. Да и для нас пятьдесят тысяч рублей – это большая сумма. А с его зарплатой в Москве эта сумма не стоит того, чтобы ради неё обманывать людей.

- Ну, раз ты так уверена, то, наверно так оно и есть. Здорово будет, если отцу удастся хоть как-то облегчить его состояние.

- Да, здорово, - ответила мать, - Но, давай закругляться, Даниил. Что-то я еле стаю на ногах, а ещё надо подготовить Серёжу ко сну и приготовить еду на завтра. Да и тебе не мешает отдохнуть. Завтра у тебя будет очень тяжёлый день. Позвони вечером – расскажешь.

- Обязательно, мам!

- Хорошо. Доброй тебе ночи, сыночек. Береги себя. Я тебя люблю.

- Я вас тоже люблю, мам. Обними отца. Пока.

Даниил сбросил вызов. И посмотрел на часы. Начало одиннадцатого. Мама права, надо быть при полных силах завтра. Пора ложится спать.

Человеческий мозг иногда ведёт себя неадекватно. Зная, что надо бы выспаться он как бы говорит тебе: «Нет! Давай не будем спать! Давай думать!». Так что Даниил эту ночь спал плохо. Сумбурный поток мыслей в его голове не прекращался то погружая его в сон, то выводя из него. Проснулся он задолго до будильника, но отдохнувшим его назвать было сложно. Однако спать он не хотел.

Это его первая работа! Нет, конечно он и в школьные годы устраивался на разные подработки, так как не любил сидеть дома, и студентом подрабатывал на летних каникулах. Да и преддипломную практику он тоже проходил, но это всё было не то. Времянка. Сейчас же он официально пойдёт устраиваться на постоянную работу.

Помывшись в душе, приведя себя в порядок, позавтракав и взяв рабочий комплект одежды, так как спецовку там никто не выдавал, Даниил пришёл в цех.

Вопреки своим и маминым ожиданиям первый день прошёл интересно. Его познакомили с коллегами по работе. Ввели в общий курс дела и до пяти вечера он занимался разной «грязной» работой типа: «принеси-подай, отнеси-отдай». На его желание остаться поработать ещё, начальник сказал, что пока он на обучении – этого не требуется. Так что записав в табеле свою фамилию и поставил на против неё в окошке сегодняшней даты цифру восемь, Даниил полный эмоций (в основном положительных) пошёл домой. На улице ещё даже не потемнело полностью.

Дойдя до дома, он принялся готовить ужин. Ему очень не терпелось поделиться своими накопленными от сегодняшнего рабочего дня ощущениями, но он понимал, что ещё рано. Лёня и мама были на работе. У Полинки в это время шли какие-то факультативы, которые она, как дисциплинированная девочка посещала всегда. Даниил улыбнулся, подумав о ней. Единственный, кого он набрал был Стёпа, но записанный женский голос из трубки сообщил ему, что «данный абонент временно недоступен».

- Что за жизнь! – разговаривал с лежащим рядом на столе телефоном Даниил, нарезая курицу, - Есть новости, а поделиться ими не с кем. Даже голоса в голове молчат. Ау! – крикнул он в воздух и прислушался, но ему никто не ответил, поэтому пришлось снова обратиться к телефону, - Ты бы хоть мне что ответил.

Но телефон молчал ещё долго. Однако примерно через час, когда юноша доедал обед, звонки пошли сами собой. Первой позвонила Полина узнать, как дела и была очень жадна на подробности. Пришлось пересказывать ей весь сегодняшний день. Потом они попрощались и договорились встретиться и прогуляться завтра. Затем позвонил Лёня, жалуясь, что до него хрен дозвонишься, так как трубка его была занята почти час, но затем он получил порцию эмоций от Даниила и порадовавшись за него отключился. Позже от Степана пришло сообщение, что он сегодня уже проехал Красноярск, и позвонить не может, так как постоянно прерывается связь. Они с попереписывались. Даниил и с ним поделился своими эмоциями, получив в ответ одобрение друга. Маму он набрал вечером сам, как и обещал. Поболтав с ней, он пожелал родителям спокойной ночи и, когда пришло время, лёг спать. В этот раз спал он как младенец. Это был прекрасный день. Таких дней было ещё четыре.

А на шестой рабочий день, начальник типографии сказал ему, что первый этап обучения окончен. Если честно, надо было бы бежать оттуда, как это делали все новички. Но Даниилу бежать было некуда, да и уже было поздно. Он был юн и его юношеский максимализм (в простонародье – упрямство) не давал ему права отступить. Юноша уже потратил на эту работу пять дней своей жизни и сдаваться не собирался. Верхом карьеры в том цеху была работа печатником, и Даниил во что бы то не стало, настроился стать им. Мышеловка захлопнулась. Начался производственный ад.

Не смотря на огромную текучку кадров, все так называемые «тёплые места» были заняты, и никто не собирался так просто отдавать их. Увольнялись разнорабочие, которым работал Даниил, так как говорила его мама, приходилось вкалывать как лошадь. Зима для типографии как раз рабочий сезон. Заказов было море все работали по десять – тринадцать часов в сутки без выходных. Даниил от них не отставал. Первые два месяца он приходил домой после десяти вечера и моментально вырубался, чтобы утром опять идти работать. Занимался он в основном упаковкой продукции. На первый взгляд кажется, что в этом нет ничего сложного. Бумага – она и в Африке бумага. Прямоугольный белый тонкий лист, который ничего не весит. Так думаю многие, но на самом деле всё не так. Бумага – это ещё та тварь. Особенно газетная. Она не слушается тебя абсолютно, да и при оформление тиражного объёма она становится далеко не тонкой и очень нелёгкой. Даниилу приходилось прессовать макулатуру в брикеты и грузить их на паллеты. Один брикет в среднем весил пятьдесят килограмм. После макулатуры он формировал паллеты с готовыми тиражами на отправку заказчикам согласно спискам. Это была уже менее физически ёмкая работа, но более умственная. Требующая внимания и ответственности. Сформируй отправку неправильно или не пересчитай тираж, и заказчик выставит штраф за недобросовестное выполнение заказа.

Помимо рабского труда, Даниил экономил на всём, на чём только можно. Потому что зарплата из-за переработок хоть и была неплохой, но для погашения нужд отца было ещё далеко. Кредит ему не давали, так как официально в типографии устраивали только после трёх месяцев работы, очень неохотно и только по минималке. Никто не хотел платить лишних налогов. Так что до кредита, Даниилу оставался ещё минимум месяц. А на чём можно экономить человеку, который всё время занят и не тратит деньги на зрелища? Конечно же на хлебе. Сильно схуднув ещё в больнице, работа и вынужденная диета довели его до ужасного состояния. При обилии физического труда, мышцы у него не росли, так как материала для роста мышц из-за скудности рациона у Даниила не было. Он превращался в тень.

К родителям он не ездил, так как грамотно рассудил, что мама, увидев его в таком состояние, отговорит его от этой работы. А работать ему было надо, так как уже месяц, как его отца стали лечить по методу Андрея Петровича и уже появились первые результаты. Это, конечно, не излечение, но по голосу мамы было хорошо заметно, что лечение помогает. Потому что никто так как его мама не смог бы заметить изменений в состоянии отца. Однако пора уже было оплачивать основное лечение, а денег катастрофически не хватало. Мама взяла кредит, но это было только треть суммы и почти всю зарплату Даниил пересылал на счёт мамы.

Естественно связи с друзьями сошли к минимуму. Степан практически не выходил на связь. То ли не было возможности, то ли это ему было запрещено, Даниил по редким сообщениям от друга этого так и не понял. С Лёней Даниилу встречаться было некогда, а на Полину у него просто не хватало сил, что очень сильно расстраивало его и ещё сильнее её.

У Даниила начала сильно болеть повреждённое колено. Испытывая жуткую боль он, однако продолжал работать на износ и никому не подавал виду, что у него проблемы со здоровьем. К концу второго месяца без обезболивающих он уже не мог. В колено, как будто бы вбивали раскалённые спицы. Но юноша не сдавался.

Однако и хорошее во всём этом тоже было. Во-первых, работать действительно стало легче. За пару месяцев работы в режиме «турбо» его руки запомнили бумагу и стали с ней на ты. Сколачивать даже газетку, для него стало уже обыденностью. Все резаки и размотчик он знал, как свои пять пальцев руки. Соответственно лучше всего разматывать и резать бумагу получалось именно у него. Да и количество заказов начало снижаться, а это значит, что объём работы тоже скоро уменьшится и можно будет дышать по свободнее. Во-вторых, испытательный срок подходил к концу, соответственно выход на нормальную зарплату и официальное трудоустройство было уже не за горами. В-третьих, один из печатников собрался переезжать в другой город и его место должно было освободиться. Видя стремление новенького, начальник пророчил Даниилу это элитное место, посылая юношу в более-менее свободные дни на обучение печатнику.

Это был совсем другой вид работы. Печатные станки оказались не так просты в настройках и по началу у Даниила вообще не получалось её настроить. Но он не опускал руки и через месяц уже и со своим печатным станком был в довольно тёплых отношениях, соответственно получил это место. Он стал печатником. Оформил трудоустройство официально и к его почасовой оплате добавилась ещё и сдельная за тиражи. Работы стало меньше и к юноше вернулись вечера и выходные. Он, наконец, взял кредит, после чего они с мамой, собрав необходимую сумму отправили её Андрею Петровичу в Москву.

Но, несмотря на то что его работа кардинально поменялась, вред здоровью был нанесён уже существенный. Нога не проходила, из-за обезболивающих стал болеть правый бок, и работа с печатной химией негативно сказывалось на его руках. От краски его руки постоянно были чёрные, её ничем невозможно было смыть. Проявитель форм и отмывайки краски сушили кожу безжалостно. Но, не было бы счастья, а несчастье помогло. Одна влюблённая девушка из-за этого обстоятельства получила шанс сблизится с Даниилом.

Под предлогом ухода за его руками Полина всё же получила ключи от его квартиры и теперь могла навещать Даниила хоть каждый день. Но путь к этому был нелёгок. Какой-то блок, не ведомый ей, не позволял ему подпускать её к себе. Она видела, что нравится ему, а уж как он ей нравился, особенно когда избавился от животика. Но с устройством на эту, как оказалось, ужасную работу Даниила она почти не видела. А когда всё же удавалось поймать редкую возможность его увидеть, ей становилось страшно. Даниила надо было спасать, блага он наконец стал печатником и начал приходить домой пораньше. Она постоянно его встречала с работы и провожала домой, подсознательно желая и зайти, и остаться с ним навсегда. Но оставаться он ей не позволял, ссылаясь то на устлалось, то на необходимость рано вставать. Любая бы на её месте уже бы остыла и послала бы его к чертям. Но она чувствовала, что он тот её, которого она ждала с тех пор, как начала понимать, что любовь бывает не только от родителей и родственников. Что бывает и другая любовь, когда не связанный до этого с тобой человек вдруг становится твоим смыслом жизни. К тому же она видела, что тоже нравится ему. Поэтому решила бороться. Вот только он не давал ей возможности.

И вдруг, она заметила его убитые химией руки.

- Это какой-то ужас! – вскрикнула она, - Это срочно надо помазать кремом!

Даниил с детства не понимающий никаких кремов пытался сопротивляться, но она настояла.

- А ну пошли домой! У меня в сумочке есть детский крем, намажем тебе руки! И не вздумай возражать!

В её глазах была такая серьёзность, что он не смог её в тот вечер перечить. К тому же результат её манипуляций с кремом юношу удивил. Руки по-прежнему оставались чёрными от краски, и трещины на коже никуда не ушли, но стали, как будто не такими глубокими и сухость кожи прошла. В итоге она объяснила ему, что эти процедуры необходимо делать каждый день. Но ехать к себе домой, а потом к нему на работу, затем ждать, пока приготовиться ужин – это всё не удобно. Гораздо проще было бы, если бы она после учёбы приезжала к нему и готовила ужин, а когда он приходил еда и крема были бы уже готовы.

Так она, сама не ожидая, получила доступ в его жильё (чему была несказанно рада). И это по праву было её достижение.

Даниил никогда и никого не любил впускать к себе в квартиру, кроме родителей и Степана. Даже Леонид, за полгода их знакомства ни разу там не был. А уж что бы привести девушку, этого даже в мыслях у него не было. Он совершенно не был сведущ в делах любовных и после своего первого ожога от Олеси, боялся их. Но Полина ему нравилась. Сам не замечая, он постоянно улыбался при мыслях о ней. Он считал её за сестру, так как та была единственной девушкой в его жизни, с которой он имел долгое и личное общение. Однако помня, что случилось с его сестрой он боялся за Полину, считая, что притягивает несчастья. Да и голоса в его голове совершенно не говорили о его вменяемости. Можно ли подвергать такую жизнерадостную девушку опасности. А вдруг он свихнётся. Иногда ему казалось, что он недалёк от этого. Соответственно он держал девушку на расстоянии надеясь, что она уйдёт, как любая другая. Но она не уходила. Наоборот она боролась с его блоком, и сама того не понимая боролась успешно. В итоге он сдался и впустил её в дом. Он и сам не заметил, как быстро она прижилась там. И что самое страшное, он без этого уже не представлял себе жизнь. Он чувствовал себя рядом с ней живым. Но блок так и не мог снять до конца подпустив её на максимально близкое расстояние, но не давая переступать черту.

Полина, как уже было сказано, чувствовала эту его преграду. Сначала она сильно обижалась на него за это. Наивно полагая, что так он мстит ей за то, что из-за неё он попал в ту драку и стал хромать. Но потом она поняла, что это глупость. В душе Даниила она вообще не видела места обидам и мести. Весь негатив как-то быстро старался внутри него. Она не верила, что с Даниилом можно поссориться. Одним словом – флегма. Значит тут дело не в ней. Кто-то очевидно, когда-то давно соорудил в нём эту преграду, и она росла и крепла вместе с ним. Но любую преграду можно сломать. Главное найти подход. Он сделал свой ход и спас её, теперь её очередь спасти Даниила. Полине очень хотелось помочь ему преодолеть этот барьер, потому что он мучал её, а самое главное, он мучал его. Ведь душа в заточении счастливой быть не может. Особенно если заточила сама себя.

Полина честно выполняла свои обещания готовить ужины. От нормальной еды, часть которой в пищевых контейнерах отправлялась на следующий день с Даниилом на работу в качестве обеда, тело её молодого человека снова стал оживать и крепнуть. Впалость его щёк пропала, на руках появились первые зачатки рельефных мышц, а в глазах снова загорелся огонёк. Но не только она влияла на Даниила. На любое воздействие всегда есть противодействие. Она была воспитана и целомудренна. У неё даже мыслей не было специально его соблазнять. Но чувства и сущность женщины в ней бушевали, интуитивно подсказывая ей как ломать мужские преграды. Нет лучшего оружия против нормального мужчины, чем женское тело. Она, сама не замечая, начала понимать силу женской красоты. Зачем девочкам все эти причёски, реснички, косметика, тонна разнообразной одежды. Это же всё для мужчины.

К своим необычного цвета волосам, ресницам и лицу у неё претензий никогда не было, а главное их не было и у её Даниила. А вот со стилем одежды надо было хорошо поработать. По мере пребывания её у Даниила дома она медленно, но непреклонно менялась. Спортивный унисекс в её образе стал преображаться в женственную сторону. Кроссовки сменились на сапожки без каблуков. Футболки стали более обтягивающими с менее скромными вырезами. Трико постепенно сменилось на обтягивающие джинсы, а позже, по мере приближения весны, в её гардеробе начала появляться и совсем женская одежда, по типу юбок и сарафанов. Это был правильно выбранный путь. Она подсознательно чувствовала свои микропобеды. Иногда ей даже казалось, что она слышит как барьер внутри него трещит по швам и вот-вот рухнет. Тогда он станет полностью её, а она станет его. Но барьер пока стоял. Однако было уже достигнуто многое.

часть 4

Гор задумчиво стоял в темном коридоре дома графа Уно. Получался какой-то заколдованный круг. Казалось бы, цель достигнута - и Художник найден, и картина присутствует, но... А художник снова не тот. Да еще проклятый гребень, заведший в этот дом, помалкивал, словно выжидая...

Внезапно в конце коридора качнулись тени. Кто-то шел по смежному коридору со свечой в руках. И пробудившийся колдовской наездник со всей дури впился в голову. Подчиняясь резкой боли, Гор невольно сделал шаг назад и оказался за тяжелой портьерой. Для тайного наблюдения это оказалось прекрасным местом - через щель между складками весь коридор до самой двери в комнату короля прекрасно просматривался. И только вездесущая пыль не давала спокойно дышать, норовя вызвать внезапный чих. Гвардеец прикрыл рот рукой и как мог сдерживал дыхание.

Вскоре из-за угла появился неизвестный. Пламя свечи в его руке подрагивало, неверно освещая надменно брезгливое лицо. А сам он казался довольно высоким и статным. Правда по странной прихоти мерцающего освещения, пока неизвестный медленно приближался к убежищу Гора, изначально моложавое лицо стремительно старело, походка из уверенной, полной сил, превращалась в шаркующую, прямую же спину перекорежило так, что, поравнявшись с Гором, неизвестный уже превратился в скрюченного больного старика — и у двери к королю остановился согбенный годами, никчемный служка. Он осторожно костяшкой мизинца постучал по дереву косяка. Дождался окрика и, предварительно опасливо оглянувшись, скользнул в узкую щель.

Когда пребывание в царстве пыли стало нестерпимым, и Гор собрался покинуть тайное убежище, дверь снова приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулся давешний служка, держа в руках картину. Тихо притворил двери и медленно пошаркал прочь. Подчиняясь вновь ожившему гребню, гвардеец скрытно последовал вслед.

И пока шли по коридору трансформация странного слуги обращалась вспять — походка снова стала уверенной, спина гордо распрямилась, и даже он сам словно помолодел. Когда завернули за угол, впереди Гора шел средних лет уверенный в себе вельможа. Попетляв среди многочисленных дверей, оказались в небольшой зале. Гвардеец, подчиняясь колдовству гребня, притормозил в темном проеме на входе. Полумрак, царивший повсюду в доме, пока удачно позволял вести оперативное наблюдения, никак не выдавая свое присутствие.

Посреди залы на столе стояла пара канделябров по пять свечей, бутылка вина с бокалом и мольберт с заготовкой картины. Вельможа небрежно примостил в сторонке творение короля. Насвистывая, прошелся вокруг стола, взял в руки палитру, кисточки и принялся рисовать. При этом уверенные движения руки и быстро рождающееся полотно с головой выдавали профессионального художника. Мелодия, насвистываемая неизвестным, постепенно ускорялась вместе с наложением мазков на картину. Гору было хорошо видно, что стремительно рождающийся рисунок повторяет неумелое творение короля, но на совершенно иного качества уровне. Перед гвардейцем легко и не напрягаясь творил гений. Или... Тот самый Художник?

Наступил момент проявить себя, и Гор вышел из тени. Некоторое время увлеченный вельможа не замечал иного присутствия, и гвардеец слегка кашлянул. Художник вздрогнул, рука с кистью замерла в воздухе. Медленно оглянулся, и недоумение легло на холеное лицо.

- Королевский гвардеец, Гор, - представился незваный гость.

- И что ты тут делаешь, королевский гвардеец, Гор? - надменно спросил неизвестный.

- Ищу Художника.

Тень легла на лицо вельможи. Он оглянулся на картину, перевел взгляд на Гора.

- Договоримся?

- Нет. Я думаю, надо показать это королю.

- Ты не понимаешь. Король лишь декоративная ширма, за которой...

- Ширма знает о своей лишь декоративной роли? - перебил Гор.

Вельможа запнулся. Взгляд, пометавшись, пал на бутылку, затем перекочевал на голову гвардейца. Гор сдвинул нож на заметное место, чтобы предотвратить ненужные глупости.

- Не будем спешить с решениями, - снова заговорил Художник, - Давай я тебе быстро обрисую ситуацию, может это самый важный момент в твоей жизни...

Так получилось, что с рождения король не отличался особыми умом и сообразительностью. И когда после внезапной смерти отца совсем юным сел на престол, совершенно не представлял, что ему там делать. Город, правда, находился в прекрасной форме - народ не сказать, что жил очень счастливо, но, во всяком случае, и не мучился, с трудом выживая.

На одном из обсуждений текущих проблем с торговлей, когда важные министры с трудом вымучивали свои предложения, Художник, занимавший тогда должность секретаря при одном из Министерств, неожиданно выдал пару дельных советов. А присутствуя на совещании по налогам и сборам, предложил льготами поощрять ремесленников, привлекая недорогими их товарами торговцев из соседних королевств. Отметивший дельные способности чужого секретаря, король перевел его в свою свиту, где постепенно начал все более ценить умного советника, чьи подсказки благодатно сказывались на жизни города. Торговля развивалась, ремесленники обеспечивали постоянно повышающийся спрос, доходы в казну росли. По предложению нового советника стены города окрасили в белый цвет, и странным образом жители стали ощущать себя более счастливыми и жизнерадостными. Хотя, возможно, это сказывалась ставшая в последние годы спокойной и сытой жизнь. Народ возносил молитвы за здравие мудрого короля, а тот проникался собственным величием и мудростью. Мало-помалу умный советник обретал все большую власть при дворе. И все чаще, прикрываясь именем короля и не спрося королевского соизволения, сам правил государством. Правда, это шло только на пользу. Но... Прокладка между истинным правителем и троном все сильнее раздражала. И тогда советник решил ее поменять...

А чтобы народ не выступил в защиту ширмы, которую по незнанию считал истинным правителем, была разыграна партия с картинами и погружением города в пучину бед...

- И я предлагаю тебе должность начальника охраны при моем дворе...

ГЛАВА 13

— Адмирал-паша союзников, на борту! — голос электронного секретаря, дублированный личным переговорным устройством, разнёсся по просторному ангару линкора.

Вице-адмирал Фрэнк Корделли поморщился, когда услышал своё звание, произнесённое на подобный, непривычный для его слуха, манер.

— Пахнуло восточными пряностями, — без улыбки пошутил он, обращаясь к своему адъютанту, шедшему на два шага позади него.

Оба они в это время выходили из офицерского шаттла, только что причалившего к одному из пирсов «Абдул Кадира». Здесь американцев уже ожидала внушительная делегация из почётного караула и старших офицеров османского линкора. Встречающие были облачены в расшитые золотом парадные мундиры, будто это был не рядовой визит, а прибытие на борт самого султана. Ничего не поделаешь, османы не были бы османами, не уделяй они внешней атрибутике особого внимания.

Корделли был приглашён на борт «Абдул Кадира» капудан-пашой Яманом Каракуртом – командиром этого легендарного корабля. Странно было наблюдать, как двухзвёздный американский адмирал принимает приглашение от обычного капитана, к тому же ещё и флота союзного государства. Максимум в подобном случае, это Корделли бы уделил несколько минут своего времени разговора по видеосвязи с этим османским офицером, не более того. Однако то был другой случай.

Все в союзной эскадре знали, что паша Яман Каракурт являлся внебрачным сыном султана Селима. В силу возраста (Яману было всего двадцать пять лет), он пока носил погоны лишь капитана флота, но статус и влияние этого молодого человека  были несравнимо большими, чем его звание. По-сути, капудан-паша являлся негласным командующим всей османской части флота, которая сейчас находилась рядом с 13-ой дивизией Корделли. Официально корабли американских союзников  возглавлял адмирал-паша Озкан, но Фрэнк прекрасно понимал, за кем здесь последнее слово...

Именно сыну султана подчинялись командиры кораблей флота Северных Сил Обороны. Старик Озкан являлся лишь номинальной фигурой в этой операции. Он безвылазно сидел на своём крейсере, сосредоточившись на текущих делах по рутинному управлению эскадрой. И вот поэтому Корделли  находился сейчас именно на «Абдул Кадире», а не на флагмане Озкана.

Фрэнк не любил подобные визиты, абсолютно не видя в них здравого смысла, только потерю времени. Действительно, зачем лично посещать корабли друг друга, если обо всём можно договориться по внутренней закодированной связи. Вот если это была бы дружеская встреча, то да, а для текущих вопросов хватит и обычного переговорного устройства. Так привыкли поступать все американские командиры, но у их союзников традиции были совсем иными.

Офицеры османского флота, как казалось Фрэнку, просто обожали именно личные визиты, где посреди дружеской беседы могли внезапно перейти к обсуждению самых серьёзных вопросов, а через минуту, снова начать шутить и болтать на отвлечённые темы. Как это удавалось османам, Корделли понять не мог, но, по крайней мере, научился терпеливо принимать эту их необычную манеру. Целый месяц тесного общения с подданными султана Селима не прошёл для него даром.

К тому же, именно с пашой Каракуртом, американский адмирал, один на один ещё не встречался. Они виделись несколько раз на общих совещаниях, на которых молодой человек показался Фрэнку очень даже с положительной стороны. Всегда внимательный к деталям, умеющий слушать и явно обладающий острым живым умом, Яман Каракурт умел произвести о себе хорошее впечатление. Единственное, что смущало Корделли, это слухи о капудан-паше, которыми всегда были полны отсеки кораблей. Адмирал не вдавался в подробности, но слышал о каких-то неприличных для уха американского офицера, интимных делишках господина Каракурта. Что-то говорилось, чуть ли не о гареме на борту «Абдул Кадира», и вообще о том, что молодой человек являлся большим ценителем женской красоты.

Фрэнк скривил лицо, когда он представил, что может твориться в каютах этого боевого корабля, если подобные слухи окажутся правдой. Лично он, точно не хотел выяснять это и брезгливо отогнал от себя подобные мысли.

— От наших девчонок, этот сластолюбец точно ничего не получит, — усмехнулся про себя, Корделли. — Как «раски» говорят «где сядешь, там и слезешь» («раски» – просторечивое именование американцами, всех русских). А что там творится у них в личных каютах, не моё дело. Варвары, они и есть варвары, и неважно, что на календаре 23-й век...

А вот корабль, на который прибыл Фрэнк, американский адмирал очень хотел посмотреть именно изнутри. Внешний вид «Абдул Кадира» был хорошо известен и ему, и всем его сослуживцам, ещё со времён учёбы в Аннаполисе – Военно-космической Академии АСР на планете Вашингтон-8. Тогда, четверть века назад, этот османский линкор входил в двадцатку лучших дредноутов космических сил. В отличие от многих кораблей, которые со временем технически устаревали, «Абдул Кадир», считавшийся неизменным символом мощи флота Османской Империи, регулярно проходил модернизацию и продолжал сохранять звание одного из лучших линкоров современности.

Во внешнем виде корабля не было ничего необычного для глаза Корделли. Огромный сверхбронированный корпус, несущий на себе несколько десятков тяжёлых орудийных платформ. Из-за этого линкор казался медлительным и неповоротливым, однако это было далеко не так. Корабль легко разгонялся до скорости в шестнадцать единиц, что для его габаритов было фантастикой, и мог дать фору многим из современных скоростных крейсеров.

То, от чего у адмирала Корделли и многих других, захватывало дух, так это налёт легендарности и славы, невидимым глазу слоем, покрывающий эти отсеки и перегородки. То бесчисленное количество сражений и боёв, в которых «Абдул Кадир» участвовал и выходил победителем, просто поражало.

Султана Селима V, сегодняшнего хозяина Империи османов, как в прочем и его отца – султана Мурада, можно было смело назвать – ястребами космоса. Эти правители яростно и настойчиво расширяли границы своих владений. Ни одна, из соседних с османами, звёздных систем, тех, кто был связан с ними переходами, не могла спать спокойно по определению. Лёгкие галеры султана, как стаи голодных гиен, рыскали всюду, пытаясь урвать для своего господина кусок добычи, хотя бы в виде какой-нибудь захудалой планеты или промышленной базы.

Османская Империя постоянно вела пограничные конфликты со своими соседями, и если стычки перерастали во что-либо серьёзное, «Абдул Кадир» всегда оказывался в гуще этих событий. Не удивительно, ведь его совокупная оборонная и наступательная мощь превосходила большинство кораблей подобного класса во флотах противника. Благодаря этой мощи линкор смело ввязывался даже в артиллерийскую дуэль с космическими крепостями, особо не боясь быть растерзанным их тяжёлыми орудиями.

Был, насколько мог помнить Корделли, лишь единственный случай, когда линкор чуть не захватили русские космопехотинцы. Это случилось во время последней войны между двумя империями. В том сражении «Абдул Кадир» хорошенько помяли, но всё же он выстоял, сумел отойти в тыл и не достался врагу. Назвать это явным поражением в бою, было нельзя, ведь дредноут не оказался, ни уничтоженным, ни захваченным.

— Даже у Коннора Дэвиса были моменты, когда его хорошенько взгревали, — усмехнулся про себя, Фрэнк. — И ведь ни у кого не повернётся язык назвать «Мясника» – проигравшим хоть одну свою битву. Так же  и «Абдул Кадир» продолжает носить знак «Гази», что значило – непобеждённый.

Корделли пропустил мимо ушей льстивые речи личного адъютанта капудан-паши, который любезно поприветствовал адмирала. Самого Ямана Каракурта на пирсе не оказалось. Фрэнк поморщился, молодой человек явно ставил себя выше американца. Судя по всему, кровь султана давала о себе знать.

— Наш капудан хочет, таким образом, продемострировать свой высокий авторитет, — пронеслось в голове у Корделли, когда он церемониально жал руки  и отдавал честь всей османской делегации, которая его встречала. — Не очень умно, но пока я могу простить этого юношу. Посмотрим, что будет дальше...

— Где твой господин? — спросил Фрэнк, адъютанта Каракурта.

— Капудан-паша ожидает уважаемого адмирала у себя в личных покоях, — ничуть не смутившись тем, что его назвали слугой, ответил адъютант. — Прошу следовать за мной.

Даже с учётом того, что большая часть пути была проделана в лифтовых капсулах, добраться до палубы, где располагались апартаменты османского капитана, оказалось делом не быстрым. Только на лифтах – три пересадки, настолько большим и просторным был изнутри «Абдул Кадир».

Корделли шёл по широким полупустым коридорам линкора, с интересом озираясь вокруг. Стены по обе стороны от него были украшены резьбой, драпированы тканями и на них висели картины, как в императорском дворце султана.

— Да, вот она – легенда...

Когда делегация оказалась у дверей личной каюты Каракурта, здесь их встретил почётный караул из шести вооружённых до зубов  янычар, в полной боевой экипировке.

— А вот и хвалёная штурмовая пехота османов, — Корделли по достоинству оценил выправку и мужественные лица солдат. — Янычары султана, пожалуй, не уступают даже нашим морпехам. Бесстрашные до безумия, готовые выполнить приказ любой ценой – отличные воины! Говорят, у русских,  тоже хорошая пехота, но лично я не встречался с ней в бою... Не знаю, может быть...

Створки дверей тихо разошлись в стороны, и адмирал вошёл внутрь. В нос ему тут же ударил запахи пряностей и аромат дорогих духов. Кроме Каракурта в каюте не было никого, но Фрэнк мог поспорить, что несколько минут назад здесь была какая-то женщина. Американец не был знатоком, но женские духи от мужского одеколона отличить уж точно мог.

— Здравствуй, мой друг, — капудан-паша, раскрыв объятия, пошёл навстречу Корделли, приветствуя его явно не по уставу. — Рад видеть тебя на моём корабле.

Адмирал кивнул, немного растерявшись от такого панибратства. Фрэнк быстро взял себя в руки и, не показав своего пренебрежения, так же по-дружески обнял османа.

— Я не смутил тебя своим видом и обращением на «ты»? — улыбнувшись, спросил Яман, показывая на свою одежду.

Действительно, очень странно было видеть на капитане вместо мундира, халат вышитый золотыми нитями. Офицеры в своих личных апартаментах, конечно, могли носить любые вещи, но внешний вид, в котором предстал этот молодой человек, был очень-очень необычным для американского офицера.

Однако Фрэнк уже успел немного привыкнуть к нравам и странному поведению во флоте султана, поэтому приветливо улыбнулся в ответ.

— Что ты, я ничуть не обижен, — наигранно весело, ответил он. — Если бы у меня был такой же красивый халат, я бы его не снимал и на капитанском мостике.

Они оба рассмеялись, и Каракурт пригласил адмирала сесть на диван к столу, который был усыпан фруктами и дорогими десертами. Радушный хозяин сразу налил своему гостью до краёв бокал вина и уселся с ним рядом. Фрэнк принял правила игры и с удовольствием начал пробовать всё, что находилось на столе. Яман был в восторге от такого непринуждённого поведения Корделли. До этого он думал, что все американцы – чванливые, зацикленные на уставе, скучные люди. Но нет, этот адмирал всё больше и больше начинал нравиться капудану.

— Я, в жизни не ел таких вкусностей! — воскликнул Фрэнк, продолжая играть роль учтивого гостя.

— Где ты смог достать, всё это?

— О, у меня команда личных поваров на борту, — ответил Каракурт. — Один из них специализируется именно на десертах.

— Команда личных поваров? — повторил Корделли для которого подобное звучало так же дико, как видеть сейчас голые волосатые ноги капудан-паши, торчащие из-под его халата. — Пожалуй, я тоже заведу себе личного кока...

— А я, в свою очередь, всегда восхищался американской неприхотливостью! — воскликнул осман. — Что в быту, что на войне, вы  такие строгие и подтянутые, застёгнутые на все пуговицы...

— Да, этого не отнять, — кивнул Фрэнк, одной рукой расстёгивая свой китель.

— Ха, вот это правильно, — засмеялся Каракурт, подливая вина своему гостью, а затем и себе. — Из всей вашей делегации, ты мне сразу понравился, Фрэнсис Корделли. Поверь, я умею отличить достойного человека, от – посредственного... Да, да, не сомневайся в этом. Хоть я и молод, но жизнь при дворе моего отца, с самых юных лет научила меня безошибочно разбираться в людях.

— Ты жил во дворце?

— До шестнадцати лет, — ответил Яман. — Но как только возраст мне позволил поступить в Военную Академию в Новом Стамбуле, я сразу воспользовался этой возможностью и покинул его стены...

— Это делает честь тебе, Яман, так как немногие променяют жизнь в роскоши на солдатские казармы. На это нужно решиться...

— Да, я устал от интриг, лести и лизоблюдства, этого слишком много в доме султана. Но, во славу Аллаха, я живу в самой великой Империи, поэтому не обязательно лишать себя роскоши и удобств, даже служа на военном корабле.

Каракурт обвёл рукой, указывая на всё, то убранство, которое сейчас их окружало.

— Я уже успел это заметить и оценить, — кивнул Фрэнк.

— Уверяю тебя, друг, ваш флот мог бы только выиграть от подобных нововведений...

— Таких, как личные повара?! — отрицательно замотал головой Фрэнк, засмеявшись. — Боюсь, наши ребята к этому пока не готовы...

— А халат, я тебе всё-таки подарю, — смеялся в ответ капудан-паша.

— Ловлю на слове...

— Не нужно ловить османа на слове. Он всегда его держит...

— Пришло время нашим эскадрам разделиться, — неожиданно серьёзно произнёс Корделли, перестав улыбаться. — Через несколько часов я разобью свою дивизию на две бригады, которые пойдут в разных направлениях. Твои корабли должны быть также разделены на две группы...

— Это новость, для меня, — недовольно произнёс Яман Каракурт, ставя бокал с вином на стол. — Разделить Флот Северных Сил – подобного не было в нашем  первоначальном плане действий.

— Зато, это было запланировано Дрейком, в секретной его части...

— Почему же меня не уведомили?! — осман смерил высокомерным  взглядом своего гостя.

Всё показное дружелюбие Каракурта улетучилось, как будто его и не было совсем.

— Эта привычка адмиралов АСР обращаться со своими верными союзниками, как с вассалами, не прибавляет вам уважения, — сказал он, еле сдерживая свой гнев.

— Моя Республика не нуждается в дополнительном уважении кого-либо, — холодно ответил Фрэнк, спокойно продолжая попивать дорогое вино.

Адмирал осознавал, что именно он является здесь главным и, сколько бы, не бесился сейчас этот молодой человек, он будет вынужден подчиниться. По крайней мере, до этой встречи, Корделли был в этом уверен на сто процентов. А как могло быть иначе, если сам султан Селим лично распорядился о передаче своих кораблей американскому командованию в данной кампании. Фрэнк не мог даже представить мысли о том, что приказ верховного правителя и главнокомандующего, может быть не выполнен. В Штатах подобное закончилось бы отставкой и разбирательством, что касаемо Османской Империи – тут всё было проще – голова с плеч неподчинившемуся указу султана, и вопросов больше нет...

— И куда же должны направиться мои корабли? — пытаясь сдерживать переполняющие его эмоции, медленно спросил Каракурт.

— Обеим группам, как можно быстрей, необходимо достичь двух межзвёздных переходов, — ответил Корделли. — Первый – это переход на «Тавриду», второй – переход на «Новую Сербию». «Новая Сербия» является транзитной системой, из которой можно попасть в «Валахию», где сейчас находятся несколько дивизий Черноморского флота. О «Тавриде» и говорить нечего, тебе хорошо известно, что основные силы адмирала Самсонова расположены именно там.

— Я не хуже тебя знаю, где находятся русские, — сказал капудан-паша. — Но первоначально, план был такой – Захватить Тиру-7 и находящуюся на её орбите, крепость «Измаил»...

— Я же говорю, план изменился...

— Зачем нам понадобилось срочно занимать эти переходы? Ведь главные силы врага и все богатства системы, находятся именно у Тиры!

— Не волнуйся капудан-паша, — усмехнулся Фрэнк, — «Бессарабия» по соглашению между нашими сторонами, как и было ранее договорено, переходит во владение султана. Так что всё имущество данной провинции в любом случае будет принадлежать вам.

— Да, но если мы внезапно не появимся у столичной планеты, русские успеют разбежаться. Как только они узнают о нашем присутствии в системе, их местная гражданская администрация вывезет всё, что можно погрузить на транспорты. Так же, через другие переходы, которых в «Бессарабии» шесть штук, они сумеют эвакуировать даже целые промышленные модули, большинство из которых находится именно на орбите Тиры-7. Это колоссальные потери для нашей казны! Ты понимаешь это, адмирал?!

— Не будь таким меркантильным, это не красит офицера флота, — прервал его, Корделли.  — Переловите транспорты позже, по маршрутам их следования... Напоминаю, что сейчас мы осуществляем военную операцию и главными целями её являются – захват и удержание, названных мною ранее, переходов. Только эта задача должна сейчас стоять перед нами. Если мы не сможем её выполнить и не успеем занять позиции у «врат» на «Тавриду» и «Новую Сербию» – Черноморский космический флот очень скоро прибудет сюда и разотрёт наш авангард в порошок. С другой стороны, как только наши с тобой корабли закрепятся у данных переходов, мы сможем не допустить проникновения русских в систему до подхода основных сил Дрейка...

— Тебе легко говорить, а я головой отвечаю за имущество оккупированной системы! — возмутился Каракурт. — С меня отец шкуру спустит, если русские успеют отбуксировать свои промышленные комплексы вглубь Российской Империи. А если я ещё упущу и саму крепость, которую они, конечно же, потащат к свободным космическим вратам, то очень скоро, на одного сына у султана окажется меньше!

— Сочувствую тебе, но цели операции, мной уже озвучены, — строго сказал Корделли, вставая из-за стола и показывая тем самым, что беседа окончена. Теперь адмирал перешёл на официальный тон:

— Я хотел лично донести до вас эту информацию и обсудить наши дальнейшие действия. Но, как вижу, вы не способны сейчас адекватно воспринять эту новость. Что ж, тем не менее, готовьте свою эскадру к разделению. Через три часа, я снова свяжусь  с вами для уточнения деталей...

— Озкан, в курсе? — ехидно спросил Каракурт, так же вставая.

— Конечно, адмирал-паша изначально был введён в курс дела ещё до начала операции, — ответил Корделли. — Ведь именно он, является командующим вашей эскадры.

Яман сжал кулаки. Как хотелось ему сейчас наброситься на наглеца в синем республиканском мундире и стереть это высокомерное, презрительное выражение на его лице. Но капудан-паша сдержался, несмотря на ненависть, сжигающую его изнутри. Так разговаривать с сыном султана не имел права никто из смертных, но главным уколом по самолюбию молодого офицера, стало то, что даже старик Озкан знал о первоначальном плане действий. А его, в ком течёт кровь великих правителей, не спросили и не удосужились ввести в курс дела.

— Клянусь, за унижение вы все, мне заплатите, — думал про себя, Каракурт, молча провожая своего гостя до дверей апартаментов.

Корделли расценил это молчание капудан-паши, как признание своего поражения. Американцу на мгновение даже стало немного жаль этого юношу и он, обернувшись, по-дружески похлопал Ямана по плечу:

— Не волнуйтесь капудан, мы будем действовать так быстро и эффективно, что «раски» даже не успеют понять, что произошло. После того как мы займём нужные нам космические переходы, я отправлю в «Мадьярский пояс» условный код и адмирал Дрейк с основными силами флота будет здесь в течение двух стандартных суток. Уверяю вас, не успеют русские разбежаться, и вам таки достанется всё их имущество. В том числе и эта крепость «Измаил», которую султан выторговал у Дэвиса...

— А кто вам сказал, что я волнуюсь? — вскинул брови Каракурт. — Меня не нужно успокаивать тем, что местные гражданские не успеют провести общую эвакуацию. Я это и так знаю, потому что лично прибуду, не позднее чем через десять стандартных часов, к Тире-7 и не позволю им этого сделать...

— Вы, наверное, плохо меня расслышали, капудан-паша, — нахмурился Корделли. — Мы не идём к столичной планете, а следуем туда, куда заранее запланировало наше командование.

— Ты можешь следовать, куда тебе заблагорассудиться, — хищно усмехнулся Яман, обнажая свои белые зубы.

— Что?!

— А Флот Северных Сил пойдёт туда, куда укажу ему я! Если ты, Фрэнсис Корделли, ещё не понял, кто здесь командует, то я огорчён твоей близорукостью.

Теперь Каракурт уже смотрел свысока на своего внезапно опешившего собеседника.

— Какого чёрта?! — вырвалось у американца. — Вы понимаете, что ставите под угрозу всю операцию, и чем вам будет это грозить?

— Только не говори мне о трибунале, — засмеялся Яман. — Это вас, республиканцев, можно водить уставом, как на поводке. Я же служу своему отцу, и всё твоё командование,  все твои сенаторы и их распоряжения, не значат для Каракурта ровным счётом ничего. Мне, моим отцом был дан чёткий приказ – взять под контроль звёздную систему «Бессарабия», как новоприобретённую территорию нашей великой империи. Это я и собираюсь сделать. Ты же свободен в своих действиях и можешь отправляться куда пожелаешь... Мои корабли идут к Тире!

Корделли явно не ожидавший подобного поворота, замер как вкопанный, не зная, что и сказать. Этот юнец смело и нагло смотревший сейчас на него, внезапно оказался хозяином положения. К своему ужасу, Фрэнк понял, что полностью зависит в этой ситуации от самодурства Каракурта. Вся спланированная операция авангарда 6-го ударного флота катилась ко всем чертям! Адмирал прекрасно понимал, что кораблей подчинённой ему дивизии попросту не хватит, чтобы, взяв под контроль межзвёздные переходы, после этого удержать их. Не было сомнений, что русские бросятся отбивать захваченные «врата» всеми свободными силами. Противостоять такому напору Корделли мог только в связке с османской эскадрой. Без кораблей султана, да ещё к тому же разделённая на две части, его 13-я дивизия, будет непременно сметена и уничтожена. Это факт!

Только сейчас, осознав, что полностью находится во власти Каракурта, американец пришёл в ужас. Он сделал над собой усилие, стараясь не показывать своих чувств, но Яман уже успел заметить страх в глазах американца. Теперь  уже он, по-отечески  хлопал по плечу адмирала:

— Подарю я всё-таки тебе такой же, как у меня, халат...

Корделли резко смахнул его руку со своего плеча и повернулся, чтобы выйти из каюты. Неожиданно, когда двери перед ним уже распахнулись, Фрэнк обернулся и произнёс:

— До меня доходили слухи, что на борту «Абдул Кадира» находится ваш личный гарем.

— О, это лишь, как ты сказал, слухи, — Яман сильно удивился такому повороту в их  разговоре.

— Есть такая древняя земная поговорка, что «Женщина на корабле, к несчастью». Слышали ли вы, её?

Адмирал быстрым шагом вышел из помещения, а Каракурт, не переставая ехидно улыбаться, вернулся на свой диван. За натянутой улыбкой он прятал лютую ненависть, которую сейчас испытывал  к этому наглому американцу. Через мгновение рядом с ним появился сгорбленный в поклоне слуга. Он замер в ожидании распоряжений своего хозяина.

— Сегодня, приведи ко мне в спальню, эту русскую, — сказал Яман, отпивая из бокала.

— Господин, после вашей вчерашней встречи с ней, — слуга боялся подобрать неправильные слова. — Эта девушка так дика и, я бы сказал, необъезженная, что может быть опасной для вас...

— Опасной?!

— Необходимо время, чтобы она стала, так сказать, более покорной...

— Сегодня, мне как раз и нужна такая гордая, чтобы можно было выплеснуть всю ненависть, которую я испытываю ко всем этим европейским дикарям. Для меня, что «янки», что «раски» – все слеплены по одному подобию... Ведь среди твоих подопечных, нет американки?

— К сожалению, пока нет, господин.

— Поэтому, веди ту, которую я тебе приказал...

Полностью роман можно прочитать здесь: https://www.litres.ru/dmitriy-nikolaevich-korovnikov/admiral...

Глава 59

Анастасия

- Тут как то многовато народу для далекой деревушки. – заметила Анастасия.

Лорак располагалась совсем недалеко от границы Мути – местности, в которой границы между Теллурианом и Умброй были разрушены во время Второй Войны Крови. Тут было не так много земли пригодной для возделывания, местные речки были слишком малы для судоходства или сколько-нибудь значительной ловли рыбы. И тем не менее, вместо нескольких десятков жителей тут было несколько тысяч. Жизнь кипела – здесь было немало всадников на лошадях, по крайней мере два борделя, несколько постоялых дворов разной степени роскоши и даже целое казино.

- Здесь есть стабильные проходы вглубь Мути. И они пользуются популярностью. – пояснил Костя. – Через них можно попасть и в иные слои Умбры.

- Проход в Умбру доступный любому желающему. – Жорж задумчиво посмотрел вокруг. – Есть способы умереть и полегче.

- Можно уточнить у местных зачем оно им надо.

Спешившись у самого дорогого отеля который они смогли найти, троица отдала своих коней на попечение проворного конюха в на удивление чистой ливрее.

- Отдельное стойло для всех троих, и лучший корм что у вас есть.

Анастасия, подкрепила свою просьбу парой монет, после чего повернулась к Искре и Бурану и кивнула – в ином случае лошади не сдвинулись бы с места. Волшебница нежно любила своих животных, а конкретно этих двоих она начала растить с того самого дня как их эмбрионы только начали формироваться в материнских утробах. Используя сферу Жизни, она вплетала в их организмы новые узоры и корректировала существующие. Результатом стали новые органы, улучшенные мышцы и сухожилия, дополнительная защита суставов, иной состав крови. Даже несведущим людям было понятно что эти высокие, мощные создания были созданы магией.

- И будьте с ними ласковы. – вполголоса добавил Костя. – Пытаться показывать их ночью друзьям это плохая идея.

Он еще раз посмотрел на судьбы коней. Да, определенно, теперь Буран не размозжит ночью ничью голову. Не то чтобы Кощею было дело до неудачливых юнцов, но нервы супруги он берег.

В помещении было на удивление светло и уютно. Пара дюжин посетителей негромко разговаривали о своем, наслаждаясь неплохой едой и приличным вином под мелодию играемую камерным оркестром. Заняв столик, путники сделали заказ, после чего Жорж отдельно позвал официанта.

- Добрый день, месье.

- Добрый день. Чем я могу быть вам полезен.

Официант улыбался не обычной дежурной улыбкой, а старательно делал счастливое лицо. Его глаза время от времени возвращались к вышитому на камзоле Жоржа стилизованному солнцу восходящему из за гор – гербу рода Ле Монт. Обычно Жорж не носил фамильные регалии, но в Монтене это стало для него обязательным. Кроме того, Геша был единственным в Монтене трубкозубом и мало осталось людей которые не слышали о «говорящей зайцеухой свинье» - фамильяре одного из лучших дуэлянтов Монтеня.

- Расслабься. – попросила Анастасия, которой стало жалко бедолагу. – Мы просто хотели поговорить.

Официант попытался принять более непринужденную позу, но напряжение сквозило в каждом его жесте. Чтобы разрядить обстановку, Геша потерся о ноги официанта лысым бочком.

- Не кипишуй, все пучком. – проскрипел фамильяр.

- Скажите, а почему тут так много народу? – спросил Жорж. – Что они нашли в мелкой деревушке на краю опасной зоны?

- Месье, Лорак находится на краю Мути и многие люди приезжают сюда чтобы посетить ее.

- Самоубийцы?

- Отнюдь, месье. Путем проб и ошибок, и с помощью обученных магов и чародеев некоторые структуры нашли способ прохода внутрь Мути. Сложный, но относительно стабильный лабиринт неочевидных ходов и тропинок, по которым можно попасть из Теллуриана в разные слои Умбры.

- Структуры? Ты про мафию? – уточнил Геша.

- Они называют себя иначе. – уклончиво ответил парень.

- И что же они там ищут?

- Контакты с другими мирами, торговля, обмен знаниями. И все это – вне надзора Уравнителей и… - официант нервно сглотнул.

- Продолжайте.

- Вне надзора Уравнителей и Большой Четверки. Муть не просматривается силами магов и техномантов.

- Что за Четверка? – полюбопытствовала Анастасия.

- Де Гиз, Де Голль, Арэнье и… - парень нервно глянул на Жоржа. – Ле Монт. Четыре Герцога правящие Монтенем.

- Еще есть Император. – Жорж был явно польщен. – Правда, по большей части он просто наслаждается жизнью и ему нет дела до жизни обычных смертных.

- Кстати, а почему Муть не просматривается силами магов? Я вот смогла заглянуть внутрь.

- Не могу знать, мадам. – Парень виновато пожал плечами.

- Потому что ты богиня. – прошептал жене на ухо Костя. – А в Мути постоянное Умбральное искажение магии.

- Так… отлично. И еще вопрос. Как пройти внутрь Мути?

- Вам понадобится проводник, месье. У нас несколько контор занимающихся этим. «Феодор Ди Кавалло» занимается проходами в дальние части Мути.

- Дальние это насколько?

- В Мути пространство искажено, так что расстояния могут быть огромными. Это вариант для искателей опасных приключений. «Ариадна» поможет пройти в конкретные места вроде городов…

- Городов? – удивилась Анастасия.

- Да, мадам, в некоторых слоях Умбры, сопряженных с Мутью, есть города. Там можно купить и продать самые удивительные вещи.

- И нелегальные. – подсказал трубкозуб.

- В том числе. – подтвердил официант. – И еще есть несколько контор, их услуги намного дешевле, однако они не отправляют с вами вооруженные отряды охранников, так что путешествия с ними намного опаснее, ведь вас никто не защитит.

Жорж снисходительно улыбнулся.

- Нам не нужна куча народу. – покачала головой волшебница. – И документация и все прочее. Есть ли частные проводники?

- Их мало, очень мало. Их услуги дешевле, так что большие конторы выжили их с рынка. На данный момент их не больше полудюжины осталось. По большей части это старая Марта и ее ученики.

- Старая Марта. И насколько она старая?

- Ей уже больше шестидесяти.

- Давно работает?

- Сколько я себя помню. Когда мне было лет десять она уже считалась самой опытной. Она уже вроде как отошла от дел – слишком старая и больная.

На взгляд Анастасии, парню было немногим больше двадцати. То есть Марта работала однозначно больше десяти лет и это Анастасию вполне устраивало.

- Отлично. Тогда покушаем и пойдем к ней.

После обеда троица отправилась по указанному официантом адресу. Не без труда нашли хлипкую, покосившуюся хибару стоящую на пустыре за забором из гнилых досок. Запах шел такой, что Жорж брезгливо поморщился.

- Там не может жить хороший специалист. Ни один уважающий себя человек не проведет здесь больше минуты.

- Ну вот ты стой тут а мы пошли. – волшебница пожала плечами и пошла к домишке.

Вербенам вонь была знакома не понаслышке. Запахи природы это не столько цветы и хвоя, сколько пот, мускус и гниение. И несмотря на то, что Анастасия могла бы заблокировать собственное обоняние, она этого никогда не делала, считая что ограничивать свое восприятие может только кретин.

- Есть кто дома? Хозяйка, к тебе гости.

Анастасия постучала в дверь. Звуков изнутри не было.

Жизнь. Связи.

Внутри была куча живых организмов, среди которых только один был человеческим и в ужасном состоянии. Анастасия толкнула дверь, та оказалась незапертой.

В единственной, темной комнате царил полнейший бардак. Дощатый пол был покрыт несколькими слоями грязи по которым сновали полчища жирных тараканов. При виде вошедших, несколько крыс неторопливо скрылись в глубине мусорной кучи в углу комнаты. Худощавое тело старушки одетое в испачканный мочой и нечистотами халат, лежало рядом с низенькой кроватью. Судя по всему, она упала и не смогла встать.

Жизнь.

Марта была истощена, фактически, на грани смерти, но жива.

- Она ничего не ела дня три или четыре. – пробормотала Анастасия. – Сколько ей оставалось?

- Примерно через шесть часов ее должны были загрызть крысы. – ответил Кощей. – Кстати, они недовольны нашим вторжением.

- Если я оторву им головы, им станет менее обидно?

Костя наблюдал за тем как жена опустилась на пол рядом с Мартой и достала мешочек который всегда носила на поясе. Несколько травинок чебреца, пара капель настойки боярышника, сушеная ежевика… все отправилось в мелкую ступку и было перетерто. Подумав, Анастасия плюнула в ступку, после чего добавила немного вина и перемешав, влила в рот женщины.

- Mon ami, может вынести ее наружу? Тут воняет немилосердно. – донеслось от двери.

- Вот и уберись здесь. – не оборачиваясь бросила Анастасия. – И почему ты решил зайти-то?

- Геша уговорил. Хотел живого корма.

Трубкозуб с нескрываемым восторгом бегал по жилищу, слизывая многочисленных насекомых с пола и стен.

- Костя, ты крыс не прогнал? – вспомнила Анастасия.

- Нет.

- Скажи им чтобы все убирались отсюда пока я добрая. И тараканам и клопам и всей прочей шушере.

- Почему ты их просто не убьешь?

- Пусть расселяются по домам соседей. Раз им настолько похрен что рядом с ними люди умирают от голода, мне тоже откровенно посрать на их комфорт.

Костя полуприкрыл глаза и издал неуловимый человеку звук. Через полминуты армия паразитов и грызунов хлынула из избушки наружу стелясь по земле шевелящимся черным ковром, по которому восторженно пища прыгал Геша.

- Ты отвратителен. – заметил Жорж, внимательно изучающий окружение чтобы запомнить расположение вещей. Закончив, он сложил несколько знаков руками. Чародейские фокусы были для магов необязательны, однако они здорово улучшали эффекты заклинаний, в данном случае – точность.

Силы. Материя.

По полу от ног мага побежала огненная волна, мгновенно испепеляющая мусор и грязь в бездымной вспышке пламени. Менее чем через сорок секунд к неудовольствию Геши жилище Марты выглядело намного, намного чище.

Материя.

Торопливое заклинание выданное Анастасией заставило ее волосы на мгновение вспыхнуть золотом Аватара. Воздух в комнате резко стал свежее.

- Жорж, углекислый газ как продукт горения никто не отменял. Ты бы нас сейчас всех задушил.

Маг поджал губы.

- Боюсь это так. Я еще не так хорош в сфере Материи, начал ее изучать совсем недавно.

- Для новичка ты неплох. – приободрила его волшебница.

Тем временем, Марта пришла в себя. Зашевелившись, она издала слабый стон.

- Лежите… вы в безопасности. Вы меня слышите? Понимаете?

- Да… дочка, это ты?

Анастасия покачала головой.

- Я из Скифарии, меня зовут Анастасия. Это мой муж Константин и мой друг Жорж. Мы слышали, что вы хорошо знаете проходы в Муть.

- Я уже несколько лет не работаю. Кости болят, я даже хожу с трудом. Врачи помочь не смогли.

Анастасии хватило и беглого взгляда на изувеченные кисти Марты чтобы понять в чем дело, однако дополнительная проверка никогда не помешает.

Жизнь.

Ревматоидный артрит глубоко поразил суставы рук и ног старухи. Системное заболевание мог бы вылечить опытный и сильный маг, но для обычных чародеев целителей, в большинстве случаев, возможности ограничивалось симптоматическим лечением.

- Я вылечу вас. В обмен вы нас проводите в Муть. Идет?

- Вылечите? А вы можете?

Несмотря на то что Анастасия не видела затылком, она знала что за ее спиной напрягся Жорж. Аристократ не переносил  даже малейшие намеки подобного рода.

- Бабуль, вы согласны?

- Да.

- Жорж, Костя, Геша, выходите, лечение несколько специфично и потребует раздевания.

- Серьезно? – удивился Костя. – Ты думаешь нас можно чем то смутить?

- О вас я думаю в последнюю очередь. Марте может быть банально некомфортно, так что валите. Можете заодно почистить двор.

- А я то причем? Она и животных стесняется? – возмутился трубкозуб.

- Ты мне просто не нравишься.

Оставшись наедине с Мартой, Анастасия щелчком пальцев заставила замызганный халат истлеть, оставив старуху нагой. Несмотря на то что Марте было немногим более шестидесяти, выглядела она действительно намного старше, волшебница предположила, что это было следствием нахождения в Мути.

- Сейчас я начерчу на полу круг, вы в него ляжете и постарайтесь заснуть. Лечение займет некоторое время, но максимум завтра вам будет намного легче.

Вырастив прямо из досок пучок свежей полыни, Анастасия сорвала его и скрутив в плотный комок, начала чертить на полу ритуальный узор.

- Бабуль, а вы как жили последнее время то?

- Ну как… ученики помогали. Сильвия и шалопаи эти… Луи и Люк. Приходили почти каждый день, приносили еду, убирались. А сейчас их чего то не было уже… не знаю сколько дней прошло.

- А дочка? Вы назвали меня дочкой.

- Ивет. Да, я скучаю по ней. Но она в столице живет, в Шарузе. Вы немного похожи, только у нее волосы черные.

- Она не приезжает? И вас не заберет?

- Она занята… училась вначале, на художника. Я ей деньги посылала на жизнь, на учебу. Потом она все искала себя, на выставки свои картины отправляла. Замуж еще ей надо было выходить, а денег не было. Живет она и сама небогато. Мы иногда пишем друг другу письма.

- А замуж за кого вышла?

- Гаэтан Савиньи. У них и сыновья уже родились, два. Я им подарки посылала пока деньги были. Ну, а сейчас… даже не знаю. Работает она наверное, времени нет особо свободного.

Анастасия мысленно позвала мужа.

- Костя, ты или Жорж что-нибудь знаете о Гаэтане Савиньи и его жене Ивет?

- Я знаю. Барон Савиньи, ему принадлежит компания по торговле мехами, а что?

- Нет, ничего.

Волшебница закончила чертить круг и принялась составлять зелье. Взяв две плошки, она налила в одну из них воду и коснулась поверхности пальцем. По воде пошла рябь, а когда она успокоилась, вместо отражения потолка вода представляла собой белесый туман. Раз за разом Анастасия окунала в него руки и выуживала ингридиенты которые отправлялись в свободную чашку.

- А ваши ученики. Вы их учили в Муть ходить?

- Сызмальства. Я их еще детьми подобрала. У Сильвии мать умерла когда той лет пять было, а отец с горя спился. Считай беспризорница.

- А те братья?

- Отец покалечился когда им по четырнадцать было. Пришли ко мне, сказали что им надо кормить мать и сестер. И их взялась обучать. Сейчас им, небось двадцать два или двадцать три. Хорошие проводники они, работают дружно, живут дружно. Не женились еще, но ничего, успеют.

- Ложитесь сюда.

Анастасия указала Марте на центр круга.

- Закройте глаза и глубоко дышите.

Через полчаса Анастасия вышла наружу, где ее ждали мужчины.

- Костя, позови сюда пару крыс из тех что жили здесь. Поговорить надо.

Вскоре прибежали два серо-коричневых грызуна.

- Итак. Вопрос первый. Кто сюда приходил?

Костя вначале перевел в понятия крыс вопрос, потом попробовал донести смысл крысиных воспоминаний.

- Они видели людей. Самцы и самка.

- Могут показать где те живут?

- Не могут. Но у них в памяти хранится запах, я могу по нему пройти.

- Хорошо. И передай им, что вот эта территория теперь для них запретна на ближайшие несколько лет.

- Солнце, это не так работает. У крыс нет понятия времени и запретов. Но смысл я понял, позабочусь об этом сам.

Костя махнул рукой и животные убежали.

- Идем к этим самцам и самке. Интересно что с ними случилось, что они внезапно бросили женщину.

- Есть мысли на тему?

- Думаю, что их прижали большие конторы проводников в Муть. Индивидуалы сбивают им цены и в целом мешают. Конкуренты мелкие, но противные. Я не удивлюсь если найду их дома пустыми.

- И что тогда?

- Ты узнаешь у их духов кто их убил, я найду тех кто их нанял, а дальше видно будет.

Пока Анастасия шла за мужем быстрым шагом, земля под ее ногами чернела и умирала. Обычно неугомонный Геша притих и спрятался за спиной Жоржа.

- Я нечасто видел тебя в дурном расположении духа. – заметил монтенец.

- Тут посреди села от голода и болезней умирает женщина которая всю жизнь работала и вырастила четырех детей, но никому нет дела. Это пиздец, Жорж, и кто-то за него ответит.

---

Сильвия жила в небольшом, но чистом и опрятном домике недалеко от края Лорака. Когда Костя подошел к нему, внутри не горел свет.

Жизнь. Связи.

Внутри был один человек. Живой, но без сознания. Анастасия решила не церемониться с стуком в дверь.

- Жорж, можешь ее аккуратно высадить?

Эарендиль описал полукруг вырезая кусок двери в районе предполагаемого замка.

- Спасибо.

Анастасия толкнула дверь и вошла внутрь. Запах перегара тут был таким густым что его можно было резать ножом.

- Она бухает… одна и в темноте. – пробормотала Анастасия.

Из-за ее спины Жорж послал в комнату небольшую светящуюся сферу. В этом свете Анастасия разглядела молодую женщину сидящую, ну или вернее лежащую на столе в окружении батареи пустых бутылок. Засаленная одежда, покрытая пятнами неизвестного происхождения, куча гниющего мусора на полу... Сама женщина была похожа скорее на опустившуюся, бездомную нищенку, нежели на проводника. Когда-то она была красивой, однако сейчас ее обрюзгшее от алкоголя, одутловатое лицо вкупе с жирными, испачкаными блевотными массами волосами, вызывало лишь отвращение.

- На столе есть лампа.

Жорж послушно отправил сферу в металлическую лампаду.

- Значит так…

Анастасия сняла со стола одну из бутылок, в которой все еще оставалось еще полстакана вина. Насыпав внутрь несколько ягод шиповника, она добавила щепотку перца и цедры апельсина. Плюнув напоследок, она взболтала содержимое, после чего влила получившуюся смесь в рот женщины. Та закашлялась и пробормотала что-то невнятное, однако скан Жизнью показал что почки и печень начали работать в усиленном режиме, очищая кровь от алкоголя.

- Минут пятнадцать и она будет готова. Теперь только вопрос – почему она решила напиться?

Внимание волшебницы привлекла смятая бумажка сжатая в правой руке Сильвии. Разжав пальцы, волшебница достала письмо и разгладив его, пробежалась глазами по строчкам. Несмотря на то, что часть чернил расплылась из-за слез, текст был все еще различим, а внизу красовалась печать и подпись Шарузского госпиталя имени Святой Орлеанской Девы.

- Нда…

Анастасия протянула письмо Косте. Тот пожал плечами.

- Сколько ему осталось?

Мужчина вгляделся куда-то вдаль.

- Пара недель, даже меньше.

- В чем дело? – не выдержал Геша. – Вы там шепчетесь с таинственным видом, а я отсюда ничего не вижу. Если бы вы хотя бы Жоржу показали, это еще ладно, я бы из его разума прочел ответ, но вы же и ему ничего не говорите.

- У ее сына спинальная мышечная атрофия. – ответил Костя. – Врачи говорят что дальнейшее поддержание в нем жизни требует намного больше денег чем она платила ранее. И сумма тут… значительная. Шестьсот ливров в месяц. Средняя зарплата в Монтени пять ливров, так что все сурово.

Анастасия прикусила губу. Спинальная мышечная атрофия была генетическим заболеванием. Такое мог бы исцелить Архимаг, но Мастеру в одиночку это было не под силу – в лучшем случае понадобится круг опытных Мастеров Жизни, а она еще не расплатилась с Мастером ДюЖеводаном за его прошлую услугу, да и вновь иметь дело с Мастером Аликс у нее не было никакого желания. Не то чтобы Аликс было неприятным, но что оно попросит за свои услуги в следующий раз было не предугадать. Велимир и Айседора будут рады помочь, но опять таки, с ними надо будет расплачиваться.

- А… мгм…

Послышалось журчание и в воздухе появился запах аммиака. Жорж негромко выругался.

- У бессознательного человека работают почки. – пожал плечами Костя. – Не самое страшно что с тобой происходило. Вспомни Каньон Плоти.

- Меня пытали демоны Ямы, это правда. – брезгливо скривился аристократ. – Но это не значит что мне это нравилось или что мочеиспускание стало более приемлемым в моем присутствии.

Сильвия тем временем пришла в себя. Подняв голову, она обвела мутным взглядом окружающих.

- А… кто вы…

Когда ее взор упал на бумажку в руках Анастасии, проясняющееся сознание услужливо поднесло ей воспоминания о судьбе сына. Скривив лицо, она вновь зарыдала.

- Право дело, это выглядит отвратительно. – пробормотал Жорж. – Меня тут все раздражает. И грязь и запах и обмочившаяся алкоголичка и растерянная Анастасия… Я словно попал в скверную комедию.

- Так не смешно же никому. – заметил Геша.

- Поэтому эта комедия скверная. – раздраженно ответил Жорж.

Подойдя к столу он одним движением смахнул с него все бутылки. Найдя более ли менее чистый участок, он достал из кармана блокнот и чернильную ручку. Написав пару строчек, он повернулся к Анастасии.

- Имя ребенка?

Та заглянула в бумажку.

- Гийом Тома.

- Госпиталь?

- Святая Орлеанская Дева.

Жорж дописал несколько слов, после чего поставил размашистую подпись. Вырвав страницу из блокнота, он сложил ее вчетверо и протянул Анастасии.

- Пошли вот это в мое поместье. Отец позаботится о том чтобы ребенка вылечили.

Волшебница сжала листок в руке.

Связи. Материя.

Когда она разжала ладонь, в ней ничего не было.

- Сделано.

- Все. Слышите? Ваш сын будет жить, прекратите издавать эти отвратительные звуки и ради всего благородного, смените одежду и вымойтесь.

Женщина еще раз посмотрела на Жоржа.
- Мой сын... вы говорите, он будет жить? Правда?

Жорж вспыхнул мгновенно. Еще секунда и она лишилась бы головы, однако Костя зажал руку Жоржа до того как тот выхватил Эарендиль.

- Она тебе верит, Жорж, она не верит своему счастью. – пробормотал Костя.

- Никто не смеет сомневаться в словах Жоржа Ле Монт. – прошипел Жорж.

- Ваш сын будет жить, если это возможно за деньги и влияние. – скороговоркой выдала Анастасия пихая Жоржа в сторону двери. – И простите нас... И да, приберитесь тут уже, бога ради.
Она вытолкала Жоржа на порог, и на улице набросилась на него как разъяренная фурия.
- Ну ты совсем спятил? Ты что, в лесу вырос? Ты никогда с людьми не разговаривал?

- Сомневаясь в моих словах она называет меня лжецом. – лицо Жоржа потерявшего самообладание было редкостным зрелищем. Геша предпочитал смотреть на него из-за угла. – Я никогда и никому не лгал и не хитрил.

- Она тебя первый раз видит. Ты совсем дурак, да?

- Это у него происхожденческая деформация. – миролюбиво пояснил Костя.

- В смысле он аристократический уебок, поэтому так себя ведет?

В мире было крайне мало людей которым разрешалось говорить подобные вещи о Жорже, да еще и в его присутствии. Анастасия была одним из этих людей.

- Его воспитывали в духе "ты - лучшее что случилось с человечеством". Ну и он в это верит.

В это время произошло то, что заставило Анастасию поднять брови и замолчать почти на десять секунд.
- С какой то стороны ты права... – выдохнул Жорж. – Эта женщина могла меня и не знать. В таком случае, я отреагировал несколько бурно.

Шокированная Анастасия долго смотрела на монтеньца.

- О, прогресс. – уже спокойнее произнесла волшебница. – Ты признал, что можешь быть немного не прав.

- Я всегда признаю свою неправоту. Просто я редко бываю неправ. Пойду, извинюсь.

Анастасия остановила монтеньца и уже совсем спокойным тоном, неторопливо объяснила.

- Следи за руками. Она только что узнала что ее ребенок умрет. Ничего в этой жизни кроме плохого она не видела. А тут приперлись три незнакомых придурка и что то говорят. Она в шоке. И да, иди, но пойдешь с Константином, чтобы он мог вас разнять.

- У нее на руке кольцо с синим эдельвейсом на горной вершине. - заметил Жорж. - Если бы она не сидела тут, ей было бы легче.

- А что это такое?

Жорж воззрился на Настю вначале с удивлением, а потом вспомнил, что не все обязаны знать геральдику Монтени.

- Примерно сорок лет назад род Ларю потерял старшую дочь - наследницу состояния. Ее так и не нашли. Но при ней должно было быть кольцо с фамильным гербом Ларю - синим эдельвейсом на горной вершине. Поэтому я поначалу был несколько несдержан. Почему-то подумал, что имею дело с равным.

- А сколько ей было на момент пропажи? И что тебе будет если ты ее найдешь?

- Вряд ли это сама Элизабет Ларю, той на момент пропажи было около двадцати. И Ларю вассалы Де Гизов, так что мне от этого ни горячо ни холодно. Разве что отец как то это сможет использовать.

- Он ТОЧНО это использует. – Настя указала на дверь. – пошли поговорим.

Заходя в дверь, Анастасия глянула на Жоржа. Тот вел себя как и подобает истинному аристократу.

- Я приношу свои искренние извинения за тот инцидент что тут произошел.

Вряд ли Сильвия понимала о чем идет речь, ибо заметить прерваную попытку вытащить шпагу из ножен смог бы лишь опытный боец, но никак не обыватель. В любом случае, она замерла, прижимая руки к вздымающейся груди. Ей с трудом верилось в то, что ей только что сказали. Ей хотелось задать тысячу вопросов чтобы тысячу раз услышать что ее сын будет жить, однако она с трудом сдерживалась.

- Я… я не держу на вас зла. Только… скажите, ради всего святого, скажите пожалуйста, неужели Гийом и правда будет жить.

Жоржу было почти что физически трудно не карать человека посмевшего второй раз подряд усомниться в его словах. Но все же, он сдержался.

- Если в Монтени существует способ вылечить вашего сына, то вне зависимости от цены или необходимого уровня влияния, он будет здоров. Я вам обещаю это как граф Жорж Ле Монт.

В глазах женщины блестела ее душа, забитая, покалеченная жизнью душа, вновь обретшая смысл жизни.

Анастася попробовала улыбнуться.

- Вот и славненько. И еще у нас тут вопрос. Скажите откуда у вас это красивое кольцо? И оно вам дорого, раз вы его не продали.

- Это? Это моей матери. Она передала мне его перед смертью.

- Давайте я вам помогую – Настя начала собирать вещи. – Тряпка есть? А веник? И ваша мать, она что-то говорила о кольце или о себе? Коть, сходи за водой.

Костя послушно взял ведро и пошел на улицу. Тем временем, Анастасия нашла веник и принялась подметать осколки разбившихся бутылок с пола и собирать паутину по углам.

- Она говорила что это кольцо ей досталось от отца. В смысле, от моего деда. Мой то отец алкоголик.

- Она еще что то говорила?

- Что любила моего папашу, а дедушка был против. И они сбежали туда где их не смогут найти.

Жорж усмехнулся.

- На границу Мути, где магические способы поиска практически бесполезны. Ну да, логично, но крайне глупо.

- Если Вы вернетесь в семью, вашему сыну помогут намного быстрее. Кроме того, у него будет хорошее, ну или по крайней мере, обеспеченное будущее. Кстати Жорж, а её дед жив?

- Ее дед умер, оставив свое наследство младшему сыну. Ну помнишь его, Шарль Лайл Ларю. Инфантильный мальчик с нулевыми навыками жизни. У него еще дворецкий Пьер. В последний раз ты Артёма посылала чтобы не встречаться с ним сама.

Анастасия вспомнила.

- Богатая торговая семья. Надо ее отправить твоему папе. Я представляю его лицо. «О, новые возможности». С другой стороны… может оставить ее здесь?

Анастасия впала в сомнения.

- Почему?

- Тут она живет в непонятно где, но спокойно. А если она вернется, то будет вовлечена в полный бардак. Мне ее жалко.

Жорж выразительно посмотрел вокруг.

- Что?

- На окраине Мути, в шалаше, с умирающим сыном в больнице. Ну да, последний пункт можно вычеркнуть, но все же.

- Ладно, ладно... Напиши папе.

Жорд чиркнул еще одно письмо и протянул Анастасии. Та сделала круг из воска. Этот способ передачи предметов на расстоянии был чуть муторнее, но более официальным. Расплавив воск в центре круга, она утопила в нем письмо. Через несколько минут пришел ответ – конверт запечатанный сургучом на котором был оттиск дома Ле Монт. Адресатом была "Наследница семьи Ларю". Настя скептически посмотрела на женщину.
- Это Вам. Прошу ознакомиться

Женщина робко приняла письмо.

- Тут написано что это от министра.

Она вскрыла конверт и начала читать. Потом она растерянно посмотрела на вас.

- Что-то случилось? – спросила Анастасия.

- Он говорит что я наследница богатой и знатной семьи. Месье Арман может и хочет мне помочь занять подобающее место в обществе, а Гийом... он говорит, что может дать Гийому будущее... учеба в школе, и все такое... и университет и образование и остальное. И что Гийома уже завтра будут лечить лучшие врачи Монтеня и обязательно вылечат.

- Это же чудесная новость. – заметил вернувшийся с водой Костя.

- Если я согласна - то мне нужно сжечь письмо и завтра же сюда прибудет экипаж чтобы забрать меня в Шаруз. Но... я же ничего этого не умею... вести себя и так далее. Я не знаю как обращаться к нему, от меня смердит...

- А вот и признаки ума. - вполголоса пробормотал Жорж.

- Умения при желании можно получить. – пожала плечами волшебница. – А с майкой и уборкой поможем. Вам какой запах нравится?

- Запах? У моей мамы был флакон духов, он мне очень нравился...

- Какой?

- Я потеряла его, но он пах так...

- Опишите флакон. - предложил Жорж.

- Фиолетовый флакон из матового стекла. В виде женской фигуры.

- Пробуждение Весны от дома Гренуй. - определил аристократ. - У вашей матери был отвратительный вкус в том что касается мужчин, но весьма неплохой вкус в духах.

- А что там? – полюбопытствовала Анастасия. – Я смогу это скопировать?

- Вряд ли я смогу описать, но аромат свежий, нечто вроде горного ветра из Вестена, напоенного душистыми травами Альп.

- Хм. Поэзия это антоним точности. Ладно, попробую свой вариант.
Настя отложила в сторону веник, щелкнула пальцами и продолжила борьбу с пылью. Над Сильвией образовалось облачко из которого на женщину вылилась вода пахнущая смесью мандаринового масла и можжевельника. Потом от её одежды пошел пар, высушивая вещи.

- Ой...

Женщина запаниковала не зная что делать.

- Теперь Вы вымыты. Запах на мой вкус, но свежий.

Взяв у мужа ведро с водой, Настя нашла тряпку и начала мыть полки.

Через несколько часов они покинули дом Сильвии, отказавшись от подарка в виде ее кольца – единственной вещи что представляла для нее хоть какую-то ценность.

- Что насчет тех двоих? Вряд ли у них тоже сын умирает, это было бы странно.

- Но что-то определенно случилось. Вот и выясним что. Кстати, проверь, что с ее сыном. Его смерть… она когда?

Костя всмотрелся в пустоту.

- Еще не скоро. Теперь он проживет чуть больше восьмидесяти.

/Продолжение в комментариях/