Девять минут на вскрытие.
Толстая композитная плита хроноконтейнера бесшумно падает на пол, я ощущаю только лёгкий толчок под подошвами ботинок. Оглядываюсь на заблокированную дверь. Всё нормально.
Палец скользит по рядам полосатых капсул, а в голове сами собой загораются мыслеобразы: первая жёлтая полоса – это командный состав, первая красная – силовики, зелёная – технический персонал, синяя – мой научный отдел. Без труда нахожу свою капсулу, просто убедиться, что она на месте. Хорошо бы обойти блокировку и оживить себя прямо сейчас, двойник меня поймёт сразу, но что толку? Если остальная команда успеет выйти из транса, арестуют нас обоих. Его загасят, а меня отдадут под трибунал после того, что сделал.
“Тратишь время на ерунду, дурак!”
Переключаюсь опять на жёлтые полосы, вот она, Мэрилин Ео Цянь Линь, старший помощник. Как только извлекаю цилиндрик из посадочного места, полуорганический датчик, вживлённый в районе третьего позвонка, выбрасывает в кровь набор гормонов, снимающих блокировку определённых разделов мозга. Догадываюсь об этом, когда в голове сами собой вспоминаются инструкции второго этапа программы “Феникс”.
Семнадцать минут на прогрев автоклава и заполнение полиформой. Вместе с инструкциями оживает моторная память – делаю всё чётко, на автомате, словно последние пять лет воскрешал людей в две смены, а не лечил насморк команде “Небесного дракона”. Примерно через пятнадцать минут действие гормональных триггеров прекратится, и я вряд ли смогу всё повторить - синтетические воспоминания выветриваются из головы почти моментально.
Активирую капсулу, кидаю в густой молочно-белый бульон. Завинчиваю крышку автоклава. Смотрю на таймер: капсула обрастёт телом примерно за два часа, до пробуждения экипажа осталось примерно два с половиной, я должен успеть. Хотя от меня уже мало что зависит. Продолжительность транса каждый день меняется. Не хочу даже думать о том, что будет, если они очнутся раньше и обнаружат труп предыдущей Мэрилин, или почувствуют в воздухе странный запах. Я и так нарушил все возможные законы, кроме законов физики. Тем более нейросеть корабля сразу увидит вскрытие хроноконтейнера, кто, кого и когда воскрешал - под судовой журнал выделены петабайты памяти, пишется всё подряд.
Надо успеть сделать ещё одну вещь. Вытаскиваю из контейнера свою капсулу и прячу в карман комбинезона. С трудом устанавливаю плиту обратно - приходится работать одной левой рукой, помогая остатками правой. Устанавливаю новый таймер. Отхожу подальше, чтобы не зацепило темпоральным полем.
Воздух мерцает и идёт волнами, искажая пространство. Вокруг куба из керамического композита мелькают фантомы людей, тех, кто уже открывал его или сделает это в будущем. Да и сам куб то появляется, то исчезает. В одной из теней я узнаю себя: худой, лысый, в грязном комбинезоне, но зато, что радует, с двумя целыми руками. Тень склоняется над кубом, и в этот момент он окончательно выпадает из текущего времени. Надеюсь, с ним всё хорошо, и, может быть, я его опять увижу, если правильно потрачу следующие полтора часа.
Теперь похороны. Код от каюты старпома я знал, Мэри сама сказала его через две недели после первой близости - каюты руководства на порядок удобней и на два порядка больше четырёхместных кубриков рядового состава, поэтому вопросов, у кого заниматься сексом, не возникло. Я даже притащил свою зубную щётку. Надо бы сделать об этом запись, если успею.
Пять минут на упаковку тела в простыню. Работаю быстро, как паук над попавшей в сети бабочкой. Бледные, с оттенком синевы руки торчат из рукавов комбинезона. Голову не видно, после выстрела я сразу натянул пакет, чтобы потом не оттирать пятна крови. Сверху кидаю новый комбез, трусы, майку для реплики старпома.
В коридоре пусто, но меня не отпускает паранойя. С катастрофы на Бояне кто-то всё время стоит за спиной и наблюдает. Или мне кажется? Я опять отвлекаюсь на ерунду.
Скроллер не работает, двадцать минут я трачу на транспортировку груза в зону теплиц. Двигаюсь почти бегом, рывками подтягивая выскальзывающий из потной ладони край простыни. В соревнованиях по перетаскиванию трупа любимой женщины я был бы чемпионом.
Пятый сектор, грибная плантация - самый плодородный чернозём на корабле. Скидываю тело вместе с простынёй в борону. Достаю капсулу, поворотом безеля перевожу в режим последнего шанса. Запихиваю её под окровавленный пакет.
Прошли века с момента покорения человеком дальнего космоса, нас по-прежнему относительно легко убить, но уничтожить уже сложнее. Капсула-репликант может обойтись без полиформы - специальный состав лишь ускоряет создание клона и гарантирует почти точное совпадение с оригиналом. В аварийном режиме капсула будет подтягивать строительный материал для клеток из окружающей среды. Правда, время сборки непредсказуемо, как и результат. Очень маленький шанс очнуться с нормальным мозгом и телом без раковых метастаз. На то он и последний шанс. Но он есть, и тело Мэрилин увеличит мои шансы.
Пятнадцать минут, чтобы нагрести на могилу влажный чёрный гумус и добежать до медотсека.
В коридорах по-прежнему тихо, как и в моей голове, а в груди гулко ухает барабаном сердце, во рту пересохло. Закрываю дверь шлюза на механический замок, для верности подпираю рукоять стулом. К этому времени программа аварийного восстановления окончательно сворачивается в блок-зону мозга, унося с собой часть реальных воспоминаний. Я уже забыл, что делал в теплицах и почти забыл, что делал в вентиляторной час назад.
Автоклав заметно нагрелся, сквозь белесую жижу полиформы проступает человеческий силуэт: скелет собран, нервная и кровеносная системы, скорей всего, тоже готовы. Пока всё идёт по моему дурацкому плану. Вспоминаю, что у клонов ослаблен иммунитет. Смотрю на чумазую левую руку с чёрными полумесяцами под ногтями. Я уже не помню, когда принимал душ последний раз, вот будет смешно, если новый старпом загнётся у меня на руках от какого-нибудь стафилококка, так и не открыв доступ на мостик.
Кидаю влажный от пота комбинезон в утилизатор. Даже в медотсеке вода техническая, зато её много, можно не экономить. Подставляю лицо под пахнущие гипохлоритом обжигающие струи. Стою с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить звуки падающей воды. Она стекает по груди, успокаивает. Почему-то вместо звуков дождя накатывает шум океана, обрывки голосов, смех.
Перед вылетом руководство сняло экипажу на сутки целый остров, традиция для тех, кто в ближайшие несколько лет будет видеть океан лишь в виде образов. И по традиции, несмотря на все запреты, команда напивалась в стельку. Мэрилин в шароварах и белой майке шла вдоль кромки прилива, прибой слизывал следы с мокрого песка. Тогда я впервые решился к ней подойти.
Шум моря незаметно сменился ровным гулом турбин. Транспортный глайдер вынырнул из плотного слоя дождевых облаков и шёл по пологой глиссаде между горным массивом и долиной, посреди которой раскинулся один из мегаполисов. Планета на основном языке аборигенов называлась “Боян”, что на человеческий дословно переводилось как “Грунт” - стандартное локальное название всех экзопланет. Столица же одного из ведущих государств в переводе тоже звучала просто: “Мать городов”. В дипломатическую миссию помимо части командующих включили филолога и, как ни странно, меня, судового доктора. Хорошо иметь подружкой старшего помощника капитана.
Нас ждали. Две серебристых птицы пристроились c флангов, ещё один моноплан сопровождения двигался над горным массивом. Мэрилин, сидевшая рядом у панорамного иллюминатора, прикоснулась к моей ладони. По коже побежали мурашки, в голове воссоздался её внутренний голос:
“А местные любят представления” - интонациями и тембром он отличался от настоящего живого и был скорее не звуком, а набором ощущений, которые складывались в слова. Как у всех органических имплантов, действие датчиков КОРа зависело от настроения хозяина. Импланты в кистях рук использовались для управления периферией и обмена мыслеобразами, но люди с сильной эмоциональной привязанностью могли общаться неким подобием контактной телепатии. Бывали даже моменты, когда я понимал её, просто посмотрев в глаза. Интересно, она тоже меня любит?
Я ещё раз взглянул на город - большую пёструю кляксу, разделённую на две части широкой лентой реки. Словно он не выдержал своей тяжести и лопнул, и теперь снова пытался срастись, перекинув через заполненную тёмно-синей водой трещину сотни нитей-мостов. Улицы хаотично петляли и вились вокруг огромных круглых чаш, напоминающих древние стадионы планет Солнечной системы. Их было много, гораздо больше, чем нужно, сотни. Я ответил мысленно:
“Скорее всего, это арены или театры, уклон стен больше подходит для акустического усиления, на Земле когда-то тоже были подобные развлечения.”
В ответ Мэри послала несколько образов, как бы она хотела развлечься, от которых я смущённо покраснел. Всё это она проделала, бесстрастно разглядывая пейзаж. Я собрался ей ответить тем же, как вдруг корабль резко накренился и провалился на пару метров. Мимо пронёсся яркий белый шар. Завыли турбины, бот вновь набирал высоту. Несмотря на гравикомпенсаторы, меня вжало в кресло так, что было трудно вздохнуть.
- Атака земля-воздух! Всем приготовиться! – сквозь писк датчиков раздался голос штурмана.
- Возвращаемся на базу! – ледяным голосом произнесла Мэрилин, хотя можно было этого и не говорить. Она сжала мою ладонь. После волны страха возник образ “Группа сопровождения… они подозревали…”
Со стороны гор появились ещё три яркие точки. Они приближались быстро. Слишком быстро для реактивных ракет, какая-то другая технология. Оба катера сопровождения повернули им навстречу, выпуская тепловую завесу. Я посмотрел в боковое окно: первая ракета, улетевшая в сторону долины, развернулась и по изогнутой траектории заходила на таран.
- Газу! – почему-то заорал я.
Видимо, мои эмоции передались старпому в полном объёме, потому что она впилась в ладонь ногтями. Яркая точка была уже рядом, превратившись в миниатюрное солнце. Казалось, она летит прямо на меня.
“Не такая уж она маленькая.”
Я посмотрел на Мэри. Большие карие глаза на бледном лице стали чёрными от расширенных зрачков. Последнее, что я помнил о полёте, как нагнулся к ней и обнял, стараясь закрыть собой от взрыва.
Вздрагиваю, как будто от толчка в спину. Где пистолет? Резко поворачиваюсь. В душевой никого, проклятая паранойя, я же запер дверь. Или нет? Сколько времени я уже здесь?
Полчаса.
Я как раз вовремя. Полиформа из молочной стала почти прозрачной, отдав все компоненты новому телу. Вытаскиваю его, переворачиваю вниз головой, чтобы освободить от жидкости лёгкие. Чувствую себя акушером, только что принявшим из лона матери крупного младенца. Хочется шлёпнуть по попке, чтобы закричал быстрее, но я и так с трудом удерживаю его на весу: горячее мокрое тело так и норовит выскользнуть из объятий. Переношу девушку на кушетку, обтираю простынёй. Визуально это всё та же Мэрилин, только моложе на два года, какой она была перед стартом “Небесного Дракона”, светлая кожа, родинка на животе – всё на месте. Кроме волос.
Ещё пара минут.
Окончив сборку, капсула-репликант заряжает синусовый узел и подаёт слабый разряд, потом ещё полчаса контролирует работу сердца, после чего распадается. На всякий случай подкатываю тележку с дефибриллятором. Сажусь на стул. Пистолет кладу рядом - если Мэрилин мне не поверит, придётся уговаривать её по старинке.
Пальцами здоровой руки вцепляюсь в колено, чтобы унять дрожь. Технология клонирования хорошо отработана, защита от сбоев дважды дублируется. Реплика почти идентична оригиналу. Почти. Есть малюсенькая вероятность, что после пробуждения человек впадёт в кому, или у него через месяц поедет крыша. Или исчезнет долговременная память. Причины пока не известны, каждое клонирование – лотерея.
Запуск. По телу пробегает судорога. Вижу, как поднимается грудная клетка. Первый вздох, второй, третий. Мэри открывает глаза, выгибается всем телом. Видимо, кричит - я только догадываюсь об этом, для меня всё происходит в полной тишине. Первый шок проходит. Она сворачивается в позу эмбриона, прижав сжатые кулачки к лицу, по щекам текут слёзы. Среди специалистов ходит версия, что в этот момент человек заново переживает своё рождение.
Вот она вытерла слёзы, села, смотрит вокруг, на автоклав, на замотанные в чёрный пластик потолочные камеры, на вырванные с корнем динамики общего оповещения, потом на меня. Узнала. Узнала того старого меня, курсанта в школе космических исследований.
Спрашивает что-то, я достаточно хорошо знаю её, чтобы прочитать по губам:
“Ты почему в шапке?”
Ожидал любых вопросов, кроме этого. Наверное, поэтому Мэри мне и нравилась. Всегда быстро оценивала ситуацию.
Трогает стенку.
“Мы ещё летим?”
“Что случилось с моим оригиналом?”
“Зачем тебе пистолет?”
Голову я прикрыл, чтобы не пугать клон раньше времени, стресс им противопоказан, но, судя по всему, Мэрилин в порядке. Всегда любил дешёвые эффекты. Стаскиваю медицинскую шапочку. Вижу, как округляются её глаза при виде лысой, покрытой сетью бордовых шрамов головы.
“Мы достигли планеты и вступили в прямой контакт, при спуске на поверхность были сбиты оппозицией” – говорю чисто по наитию, надеюсь, она меня понимает. Показываю на голову.
“Меня контузило, потерял слух и часть правой руки. Остальная команда под психотропным воздействием непонятного происхождения, сейчас судно направляется к базе Антарес…”
Она перебивает, говорит быстро, успеваю выхватить лишь несколько знакомых слов: “…какие меры карантина приняты? Кто командует Небесным Драконом? Даяна!”
“Даяна не ответит. Судовой компьютер заражён вирусом и полностью контролирует экипаж через набор звуков… они очень специфичны.”
“Что ты несёшь? Это невозможно…” - опять говорит быстро. Я сам знаю, что это невозможно. Какой вирус одновременно атакует нейросети и людей? Но почему тогда искусственный интеллект впадает в ступор вместе с экипажем?
Ловлю её руку своей, сжимаю и кричу в ответ.
“Смотри сама!”
Я правша и датчик КОРа на левой слабее, напрягаюсь изо всех сил, чтобы передать как можно больше образов, время поджимает.
Полёт на Боян, мегаполис, фотонные торпеды, темнота, сам того не желая ныряю в воспоминания.
“Мы что, с тобой встречались?” – вклинивается мыслеобраз старпома. Мэри левша, ей ничего не стоит подавлять мои мысли.
“Да.”
“Ты точно спятил!”
“Не перебивай меня.”
Первое, что я у видел, когда очнулся – аборигена в белом халате. Серое лицо, широко посаженые большие глаза, растопыренные уши на гладкой голове. Как только попытался приподняться, гуманоид прижал мою голову рукой к подушке и приставил к глазам лист бумаги с простой, но доходчивой картинкой: от круга, символизирующего планету, шла стрелка к схематично изображённому грустному гуманоиду, руками сжимающего голову, над которой нависли молнии. От человечка к группе звёзд шла ещё более жирная стрелка. Под рисунком была надпись непонятными иероглифами. Боянец ткнул мне в лицо картинкой и показал пальцем на свои уши, шевеля мясистыми губами. Потом смял бумагу и быстро вышел из комнаты.
Наверное, я громко кричал, когда понял, что оглох, потому что из-за двери показалось несколько серых санитарок…
Опять чужой образ-вспышка:
“Что было написано на листе?”
Делаю чудовищное усилие, чтобы передать картинку с текстом.
“Убирайтесь отсюда, зло в воздухе, никому не слышать. Ты мне сама это рассказала, не перебивай меня больше, мало времени.”
Ты выглядела Белоснежкой на фоне монохромных тёмно-серых санитарок. Погладила мне щёку, взяла за руку. Помню, я ощутил знакомое тепло твоих эмоций. Но было что-то ещё.
“Как ты?” – знакомый голос в голове успокоил. Мне показалось, что он звучит немного по-другому, более мягко и певуче.
“Отлично, вот, похудел на пару кило”, - я поднял перемотанную до локтя правую культю.
“Дурак!”, - Мэрилин наклонилась и поцеловала в губы.
Что-то было не так. Она никогда не проявляла ко мне интереса на людях. Не с её родословной встречаться с простым судовым доктором. Она даже улыбалась моим шуткам только у себя в каюте, а тут целый поцелуй. За две недели, пока местные хирурги склеивали по кусочкам мой череп, она сильно изменилась, я даже несколько раз видел, как она смеялась. Это она настояла на том, чтобы не усыплять меня. И я выкарабкался. Частично.
Когда я показал Мэри образ странного визитёра с картинкой, она лишь отмахнулась.
“На Бояне страны уже пять поколений объединились в одно сверхгосударство, но недовольные будут всегда. Оппозиционеры хотели сорвать контакт и у них бы получилось, если бы глайдер удачно не совершил аварийную посадку.”
В голове один на другой наползали образы катастрофы, полуразрушенная кабина, четверо погибших, накрытые простынями. Я, лежащий на операционном столе в окружении серых теней. Мне вдруг стало плохо. Чтобы отвлечься, я спросил:
“Местными управляет искусственный разум, как на Земле в двадцать пятом веке?”
Мэри улыбнулась:
“Это странно, но боянцы объединились сами, за последние двести лет у них развилось чувство сопричастности, которое консерваторы-оппозиционеры считают аналогом дьявола, хотя на самом деле это похоже на низшую форму телепатии.”
Снова калейдоскоп слайдов. Огромные чаши амфитеатров, заполненные гуманоидами в ярких одеждах. Толпа хаотично движется: закрыв глаза, вытянув вверх руки, боянцы покачиваются под странную негармоничную музыку. Звуки в моей голове, щелчки, стоны, гул - всё смешивается и пульсирует. Вдруг понимаю, что в какофонии звуков есть определённый мотив и все вокруг движутся строго по определённым правилам. Замечаю в толпе несколько людей. Они поймали ритм, они улыбаются.
Я смотрел на Мэрилин. Даже сейчас, транслируя инфопоток, она будто светилась от радости. Она выглядела счастливей, чем даже в моменты близости со мной. Кажется, я начал понимать бумажное послание…
“Что случилось с моим оригиналом?!” – двойник Мэри смотрит на меня, сжав губы, вопросы стробоскопом вспыхивают в голове.
“Откуда у тебя мой пистолет?!”
“ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ СО МНОЙ, ВЕЙМИН?!”
Молчу, стараюсь думать о чём-то другом, о сексе, губах Мэри, но только не об этом.
“ТЫ УБИЛ МЕНЯ?!”
Молчу. Смотрю в пол и тут же получаю кулаком по скуле.
Мэрилин стоит передо мной, совсем не смущаясь своей наготы. На самом деле она может быть хладнокровной сукой, когда надо. Почти всегда. Я просто забыл это за месяцы на Бояне.
Дело совсем не в том, что я спятил, и даже не в том, что убил девушку, которою люблю. Я уничтожил два года её жизни, бесценный опыт, навыки, новые знания. Клон рождается с воспоминаниями, записанными на репликант в момент сканирования. Именно поэтому та, настоящая Мэри не позволила усыпить меня, она дорожила нашими отношениями. А я её предал.
Хватаю пистолет, отступаю к двери.
“Веймин Ли, отдайте оружие” - читаю по губам.
“Ты не понимаешь, что происходит! С аборигенами случилось то же самое, что и с людьми двадцать пятого века. После того, как предки чуть не уничтожили наш вид, они передали управление Землёй искусственному разуму. Да, это помогло, да, мы вышли в открытый космос, основали десятки колоний, но нейросеть стала настолько огромной, что сама стала разумным существом. Теперь она использует нас, чтобы распространяться по вселенной.”
“Великий разум для нас – благо!”
Кричу в ответ.
“Благо быть марионеткой? Посмотри на боянцев. Я не знаю, каким образом она появилась на планете, но существо – разумная звуковая волна. Она использует население, чтобы непрерывно существовать и развиваться. Она звучит круглосуточно на улицах, на гигантских стадионах, аборигены постоянно напевают Её. Она – паразит, и каким-то образом она проникла в нейросеть нашего корабля. Стой на месте!”
Пока я говорил, Мэрилин успела сделала три шага в мою сторону.
“Теория миметических форм жизни не нашла подтверждения.”
Даже не читая по губам я знал, что она говорит. Она пыталась меня отвлечь.
“Это не значит, что её нет. Аборигены уже начали покорять ближний космос, но после заражения исследования встали намертво. Волна использует ресурсы мозга аборигенов, она загнала себя в ловушку – не могла распространяться дальше из-за того, что боянцы зациклены на ней. В ловушке оказалась вся цивилизация. И тут появились мы.”
“Ты болен.” – Мэри делает ещё шаг.
“Они все так говорят! Они боятся меня и хотят убить, не подпускают к себе! Моя эвтаназия – вопрос нескольких дней. Нам нужно остановить эту тварь!” – показываю на дверь и тут же спохватываюсь, поворачиваюсь назад. Успеваю вовремя – девушка уже в метре от меня, нас разделяет только направленный в неё ствол пистолета на вытянутой руке.
Чёрные глаза смотрят прямо в душу. Сквозь шум в голове раздаётся её голос.
“Опять меня убьёшь?”
Это технически невозможно, датчики КОРа не действуют на такое расстояние. Впервые начинаю сомневаться в своей нормальности. Нет, я тут единственный адекватный человек. Опускаю руку.
“Знаешь, почему мы летим на Антарес? Там находится ближайший центр гиперпространственной связи – оптимальная цель для начала экспансии. Если волна так легко встроилась в код системы корабля, сомневаюсь, что другие хосты сети что-то заметят. Надо остановить корабль до того, как он выйдет на прямой контакт с центром, иначе мы все будем плясать под чужую дудку в прямом смысле. Ты рассказывала, что у тебя помимо реплики в общем хранилище есть ещё несколько копий, твоя семья может себе такое позволить. Но когда эта зараза проникнет в каждую колонию, в мозг каждого индивида, в каждый кластер нейросети – всё это будет уже неважно.”
Её расширенные зрачки будто сканируют меня. По коже бегут мурашки. Опять голос в голове.
“Что ты предлагаешь?”
“Открыть щитовую, выключить Даяну и все её копии, чтобы уничтожить заразу.”
Наклоняет голову на бок.
“Твои воспоминания настоящие… похоже, ты всё-таки спятил, но я хочу убедиться лично.”
Я точно схожу с ума. Датчики не работают на таком расстоянии. Если только…
“Если только руководство корабля не обладает новейшими технологиями, о которых простым смертным знать не стоит. Поэтому оно и руководство”, - заканчивает голос в голове: “Ты думал, у вас такая устойчивая связь, потому что Мэрилин тебя любит? Наивный.”
Смотрю ей в глаза. От моих мыслей она краснеет и отворачивается.
Протягиваю пистолет.
“Я просто хочу, чтобы ты мне поверила. Может, оденешься уже, тут прохладно.”
[Продолжение и окончание в комментариях]
