Мой вождь был великим человеком. Ростом он превосходил героев древности, а силой мог бы поспорить даже с медведем. В бою он стоил дюжины, на пиру - полусотни. Его любили женщины и уважали мужчины, голос его был подобен то серебряному звону колоколов, то рёву боевого рога, то растопленному меду. Конь его, благородный Свирит, был лучшим из коней, а меч, грозный Ролдо, не возвращался в ножны, не испив для начала вражьей крови. У моего великого вождя были золотые волосы и зелёные глаза, гордый нрав и щедрое сердце, учтивые манеры и разум государя. Он знал, какими словами напутствовать в жизнь, а какими провожать в последний путь, как ободрить сердца друзей, и как сокрушить дух врагов.
Воистину, Марлак не знал себе равных среди смертных. Если это кощунство, то пусть падёт на мою злую душу самое чёрное проклятие, но мнения своего я не изменю. Мой вождь был подобен богам и, верно, восседает сейчас по правую руку от самого Варалана. Ни один мужчина не мог бы одолеть его ни в бою, ни в песне, ни в состязании умов. Легенды гласят, одно лишь женское коварство способно погубить великого героя.
Так оно и вышло.
Деревня звалась не то Три дуба, не то Восемь клёнов, и была разорена войной. Тем больше мы удивились, встретив среди напуганных чумазых селян деву неземной красоты. Позже я часто видел её вблизи, говорил с ней, и мог рассмотреть как следует. Пожалуй, чуть широковат был её рот, и волосы не столь уж пышны, а правый глаз и вовсе немного косил. Но, странное дело, эти мелочи ничуть не портили простушку Гаанну, а совсем наоборот. Мы были очарованы её красой, её свежестью и приветливым нравом, а она смотрела только на вождя и ласково ему улыбалась. А когда мы уходили из деревни, она с поклоном поднесла Марлаку полную чашу пива. И долго стояли они, касаясь руками, и глядели друг на друга, а сердца наши радовались при виде их дивной любви.
И когда год спустя мы ехали назад, разбив, наконец, хрудовы рати на реке Пенистой, опьянённые победой и счастливые, грех было бы не заглянуть по пути в маленькую деревеньку с лесным названием. И кому какое дело, что для этого пришлось сходить с торного тракта и углубляться на полтора дня пути в горы.
Через месяц или два наш вождь стал мужем прекраснейшей из женщин. А еще через год у них родился сын, названный в честь деда, Карелом. И всё шло своим чередом: росли на былых пожарищах новые города, вновь оживлялись торговые пути, тучные стада возвращались с высокогорных пастбищ на равнины. Реки тогда были полны рыбы, а леса - дичи. Наши края, столетиями верные Императору, да хранят боги его душу, избавились от власти заносчивых Хрудов и начинали жить по-новому.
А на третий год правления Марлак заболел, и ни один врач не мог облегчить его мук.
И раньше, едва успел он взойти на трон, начал я подмечать временами перемены, происходящие с моим вождём. Первые седые волосы на висках, лёгкое покашливание, нездоровый цвет кожи... Я списывал это на усталость от государственных дел. К тому же Марлак, нарекший меня когда-то своим приёмным сыном, и в самом деле годился мне в отцы. Теперь я думаю, что болезнь давно одолевала его, но вождь не желал этого показать.
Когда же, наконец, были званы лекари, поделать они уже ничего не сумели. Казалось, для Марлака время пошло быстрее в десять раз. В считанные недели он ссутулился и побледнел, роскошные волосы его начали осыпаться, словно листья на ветру, а белки глаз стали жёлтыми. Боли раздирали тело моего вождя на части, самые действенные снадобья лишь на то и годились, чтобы на время их притупить. Смерть Марлака была ужасна, и мало в ней смогли бы найти достоинства придворные сказители. Я плакал, как дитя, когда помогал насыпать курган над телом величайшего из смертных. Большинство из нас, старых боевых товарищей, бросивших годы назад вызов тирании Хрудов - тоже.
Вот только леди Гаанна на похороны любимого супруга так и не пришла, а посланные за ней слуги обнаружили дверь в покои княгини запертой. Тогда на нас впервые пала тень подозрения. А когда выяснилось, что исчез и Карел, а стража беспробудно спит, по дворцу разнеслась весть об измене.
В комнатах Гаанны мы нашли связки сушённых трав, отвары и порошки, камни с загадочными письменами, неизвестными нашим мудрецам, и много загадочных книг. Странные амулеты висели и в спальне супругов. И каждый, кто хорошо знал Марлака, начал вдруг припоминать, как редко в последнее время видел княгиню рядом с ним, как часто покидала она под любым предлогом дворец.
Не было больше сомнений: подлая ведьма околдовала нашего господина, сделала своим мужем, чтобы зачать сильного и крепкого ребенка, разбавить гниль своей чёрной крови свежей. А потом, конечно, сгубила своего благодетеля тёмными искусствами. Говорят, для ведьмы нет ничего проще прикинуться прекрасной и добродетельной девушкой, будь она даже на самом деле распоследняя карга и уродина.
Гнев охватил нас, многие пожелали отправиться по следу злодейки. Но сначала нужно было сыскать нового правителя, пока народ не впал в смятение и страх. И, конечно, ни слова об исчезновении наследника! Кое-где на окраинах и так начинали болтать, мол, "при Хрудах было лучше". Но кто, даже на время, смог бы заменить моего вождя? В конце концов, мы поставили регентом старого мудрого Ланца, самого достойного из нас, и отправились на поиски ведьмы. Где она, там, конечно, найдется и Карел.
У меня был отряд в дюжину отборных рубак, и с ним мы перевернули вверх дном весь север княжества, пока мои товарищи обследовали прочие части света. Мы обменивались посланиями, и я радовался успехам соратников, однако куда чаще приходили вести о неудачах. Несколько раз следы ведьмы удавалось обнаружить, но они терялись в глуши ненаселённых земель так же быстро, как и находились. Одно хорошо - все, кто бы ни встречал её в пути, в один голос говорили о ребенке, что путешествует у неё на спине. И мы не теряли надежды.
А сегодня утром мне несказанно повезло. В селении у отрогов гор видели женщину с маленьким мальчиком. Она отказалась послушать доброго совета и не идти к безлюдным вершинам, полным страхов и чудищ. Только попросила напиться, да отдохнула немного в доме старосты, а потом сразу же ушла. И было это позавчера.
За мирные годы повывести с окраин всех разбойников так и не удалось, и в деревне пришлось оставить пятерых раненных, не способных продолжать путь. Ещё двое парней, слёгших с лихорадкой раньше, но обещавших нас догнать, так и не подошли. Троих мы потеряли в пути навсегда. Пришлось мне отправляться в горы всего с двумя бойцами. На ведьму должно было хватить, на чудищ, если селяне не врут, и они там есть, конечно - кто знает. Тем не менее, я был полон решимости и отступать не собирался.
До наступления темноты мы поднялись довольно высоко, но, как видно, перепутали тропы. Перед нами открылась широкая расщелина глубиной в три, а то и четыре сотни локтей. Когда-то её, видимо, пересекал мост, но теперь от него осталось совсем немногое. Перебраться на ту сторону не было никакой возможности, и мы решили заночевать здесь, а поутру разыскать верную дорогу в обход. Селяне предупреждали, что её нелегко заметить.
Мы развели костер и собирались поужинать, как вдруг в сгустившихся сумерках по ту сторону обрыва зажглись оранжевые глаза. Я вскочил на ноги и схватился за меч, хотя горное чудовище едва ли могло бы добраться до нас. С клинком в руке всегда чувствуешь себя спокойнее. Мои люди взялись за луки.
Немигающие глаза смотрели на нас какое-то время, а потом создание приблизилось к краю, и мы увидели тёмно-синее, почти чёрное змеиное тело, толстые чешуйчатые лапы и сложенные крылья.
- Дракон! - закричал я, и тут же в полёт сорвались две стрелы. Ящер неожиданно стремительно для своих размеров бросился в сторону и укрылся за каменной грудой.
- Эй, Седрик! - позвал дракон из укрытия, и голос его казался до боли знакомым.
Я вздрогнул и помянул всех богов разом. Нет, нет, не может быть. Ведьминские штучки, не иначе!
- Стрелять по готовности, парни! - сказал я. - Как только выглянет - бейте в глаза. Или в живот, там, пожалуй, кожа помягче.
- Откуда он вас знает? - со страхом в голосе прошептал один из бойцов. - И почему... почему у него голос княгини..?
- Молчать! - закричал я. - Это колдовство, чары! Высунется - стреляй!
- Седрик! - вновь сказал дракон голосом леди Гаанны. - Ты что же, пришел меня убить?
- Если ты - проклятая ведьма, то именно за этим! - ответил я. - И если ты служишь ей, ответ будет тем же.
- Ведьма... - раздалось из-за камней. - Понятно... А как насчёт спасти Карела? Разве это не важнее, чем расквитаться с какой-то презренной ведьмой, которая ничего плохого не сделала?
- О, боги! - закричал я. Расстояние между краями ущелья изрядное, но если напрячь голос, слышно должно быть каждое слово. - Не серди меня, чудище! Где княжич? Это ты его похитило?
- Ребенок должен быть рядом со своей матерью, Седрик, - проворчал дракон. - Пока не вырастет, по крайней мере, и не войдёт в разум. Так о каком похищении речь, если законная правительница взяла своего сына и отправилась в путешествие?
- Правительница? - сказал я, наполняясь холодной яростью. - Коварная колдунья, очаровавшая государя, ты хотела сказать?
Я и сам не заметил, как назвал дракона в женском роде.
- Ничего подобного, Седрик, - произнесло существо раздражённо, и, как мне показалось, немного устало. - Никакого колдовства. Ты же и сам далеко не ребёнок, ты знал много женщин... У тебя, наконец, есть жена и дети... Разве околдованный человек не становится совсем другим, непохожим на себя? Разве Марлак, супруг мой, не оставался до последних дней сильным и гордым мужчиной, ни у кого не шедшим на поводу? Разве не за это я его и полюбила в первую же нашу встречу? Ответь, Седрик, себе ответь хотя бы! Не верю, чтобы ты смог такого не заметить!
Я отшатнулся, как от удара. Так это чудовище и правда Гаанна? Нет, не может быть! А впрочем, если даже и она, какая разница? Всё, что она говорит - ложь. Моего вождя сгубило чёрное колдовство, и кто его наслал, как не ведьма, способная, к тому же, превращаться в злобную тварь?
- Ты его околдовала, а потом убила! - сказал я упрямо. - Не знаю точно, зачем...
- Вот и я не знаю, Седрик! Зачем бы мне убивать Марлака, ума не приложу? Может быть, вместе придумаем хоть один повод?
Голос дракона так и сочился ядом.
- Тебе, верно, был нужен ребенок, чтобы воспитать из него колдуна и продолжить род. А свести в могилу мужа ты решила, чтобы он ни о чем не догадался и не помешал твоим планам!
- Если, по-твоему, отец ребенка очарован, то что мешало мне жить при дворе, в богатстве и роскоши, пока Карел не вырос бы и не стал законным наследником? А уж потом расправиться с постылым супругом и занять его место? - в голосе дракона (драконицы?) прозвучал вызов. - Разве такой исход хуже, чем скитаться по холодным горам и разбойничьим лесам, питаясь чем придётся?
- Ты ненавидишь людей, вот и всё, - сказал я, но не очень уверенно. Слова ведьмы заронили в мою душу зёрна сомнения.
- Иногда... Иногда, Седрик, я и правда ненавижу людей, - донеслось из-за камней не сразу. - Сейчас я ненавижу тебя, тупоголовый ты болван! Неужели все во дворце думают так же, как и ты?
- Почти все, - сказал я с запинкой, а потом - наверное, первый из смертных - услышал, как рыдает дракон. Мои спутники опустили луки и смотрели на меня в смущении. Дело принимало неожиданный оборот.
- Послушай, Седрик, - сказала, наконец, Гаанна, когда перестала всхлипывать. - За твою дерзость мне следовало бы тебя казнить здесь и сейчас. И поверь, это было бы совсем не сложно. Кожа на животе у меня крепче стали, а попасть летящему дракону в глаз никому из вас не по силам. Но я не стану тебя убивать. Ты приходился моему мужу, да хранят светлые боги его душу, родичем, ты сможешь многое рассказать его сыну и воспитать из него достойного правителя. И, наконец, я просто не хочу никого убивать, сама стоя одной ногой в могиле. Сейчас я выйду и буду говорить, а ты слушай.
И, странное дело, мне и в голову не пришло оспорить эти слова.
- Я не ведьма, не колдунья, и даже не человек, - начала Гаанна свой рассказ, выбравшись на край ущелья. - Мой род - драконы Северных пустошей. Наша потаённая страна находится не слишком далеко отсюда, но путь туда закрыт, если в твоих жилах нет драконьей крови. Без малого сто лет прожила я, не зная горя, пока не нарушила заветы племени. Не прошедшие Испытания юные драконы не имеют права заниматься магией и покидать Пустоши. Это разумно. Нас так мало, магия даётся не каждому мудрецу, а мир так опасен... Я была любопытным ребенком, мне хотелось постичь тайные знания, повидать неведомые края... По ночам читала я втайне от взрослых запретные книги, и сердце мое замирало от восторга. За нами не слишком строго следили, ведь драконий край издревле безопасен для всех, даже самых несмышлёных из нас. Родители любили меня и потакали во всём. И всё же долгие годы минули, прежде чем постигла я тайны магии, а в том числе - и превращение в человека. Близилось время Испытания, но мне не суждено было его пройти. Опьянённая своим умом и ловкостью, я покинула раньше времени тайные земли племени и отправилась в людское селение, проверить свои силы на практике. Я мечтала увидеть вживую других разумных существ... Оказалось, наши книги, описывающие людей, устарели на тысячу лет. Взрослые прекрасно это знали, а я... Я была одета неправильно, вела себя как сумасшедшая, говорила на давно забытом языке... Люди приняли меня за одержимую и решили сжечь на костре. Знаешь, Седрик, я так испугалась, когда меня окружили и принялись выкручивать руки... Даже не сообразила, что могу превратиться и улететь, а только схватилась за амулет призыва. На мой отчаянный зов прилетели родители, и на месте той деревни до сих пор не растёт трава. А потом был суд. За нарушение заветов приговор один - изгнание. Меня лишили драконьего покровительства, запретили даже думать о возвращении, стёрли почти все былые воспоминания и внушили новые, а потом оставили на попечение добрым людям, знавшим кое-что о народе Пустоши. Я прожила у них несколько лет, а потом отправилась путешествовать по миру. Теперь меня было не отличить от простой селянки. Я останавливалась то тут, то там, постигая жизнь людей и забывая, понемногу, небо и радость полета. Так продолжалось лет пять или шесть, а затем я встретила Марлака. Это были прекрасные годы, пусть для нас, драконов, они подобны мгновению. Я действительно любила его, Седрик, а он меня… хоть, право, не знаю, за что. Мне доводилось встречать девиц куда краше, умнее и достойнее. Наверное, настоящая, человеческая женщина никогда бы так не сказала, правда? Да, это было прекрасное время, мы были счастливы, и магия здесь ни при чём. Но Хруды славны тем, что никогда не сдаются, и не брезгуют даже самыми грязными приёмами. Мы заняли их земли, пока они были слабы и не могли выставить большое войско, а они в отместку прокляли нас. Благодарная за брошенный хлеб нищенка коснулась губами моей ноги, и на следующий день там уже рдело маленькое пятнышко. Через неделю пятнышко выросло в большое пятно и принялось ныть по вечерам, через месяц вся нога стала багровой и болела не переставая, с каждой неделей всё сильнее. Затем стала слезать кожа, запершило в горле, заныли суставы, потом... Но нет, обойдёмся без подробностей. Я была беременна, и очень боялась, что болезнь перейдёт на сына. Но первым захворал Марлак. У него пятно появилось на спине и сразу сложилось в знак трёх полумесяцев - символ треклятых Хрудов. Он был очень сильным мужчиной, мой Марлак, а я и вовсе… иная. Говорят, посол Хрудов, отправляясь к нам, заранее распускал слухи о нашей с мужем болезни и очень удивился, застав нас внешне здоровыми. Мы искали средство снять проклятие, тайно обращались и к врачам, и к чародеям, но не преуспели. Я даже вспомнила кое-что из драконьих секретов, однако не помогло и это. Долгое время мы тешили себя надеждами, что хотя бы Карел растет абсолютно здоровым, пока во время купания я не заметила у него на плече красное пятно. До смерти мужа оставалось ещё четыре месяца и, боюсь, известие о хвори сына сокрушило его дух. До последнего мы тщились одолеть тёмные чары, а если не сумеем, то хотя бы прожить достаточно, чтобы подготовить Карела к правлению. Боги судили иначе. Если бы только мы могли собрать войско и отомстить злодеям... Не так печально было бы уходить в небытие. Вы ведь верите, что после смерти попадаете в другой мир, где становитесь частью великой картины, я знаю. Для драконов есть только вечный сон, полный неосязаемых образов, грустных и весёлых. Ах, если бы мы могли… Но только этого пресветлые Хруды и ждут. Их рати вновь сильны, а лазутчики рыщут по нашим рубежам. Пока они выжидают, но начни мы собирать войско, как они придут, и тогда не останется даже памяти о храбром княжестве Марлак. Нам оставалось терпеть и ждать… и молчать об этом злодействе, сколько сможем. Под конец жизни любимый потерял разум, не успев оставить завещания, а несколькими днями ранее я с ужасом заметила на шее у старой служанки, каждое утро приносившей мне воду, красное пятно в виде трёх загнутых линий. А ведь я никогда к ней не прикасалась, и даже кувшин, из которого я наливала, мыли и наполняли другие люди. Я приказала раздеться остальным служанкам, и у многих из них нашлись проклятые метки. Я прогнала несчастных из дворца, и они уходили в слезах. Не знаю, спасло ли их это. Знаки у них были бледные, но всё же... Когда вернёшься, вели разыскать их, Седрик, и проверить. Если пятна не пропали, найди способ поселить бедняжек всех вместе, отдельно от других. Так мы защитим остальных. Опроси приближённых Марлака, они могли быть прокляты через него. Пусть осмотрят и тебя самого. К счастью, за Карела я больше не беспокоюсь...
Тут она взяла паузу и я воскликнул:
- Что с мальчиком? Он выздоровел?
На спине моего повелителя, когда его обмывали, и правда нашли уродливые кровоточащие язвы, похожие, если так подумать, на три полумесяца. А в свете луны хороша была видна вспухшая краснота и на задней лапе драконицы. Хвала богам, когда мы с женой ходили в купальню, ни о чем таком она не говорила.
- Да, он теперь вполне здоров, - сказала Гаанна. - Напуганная болезнью служанок, я сбежала из дворца, как только Марлак умер. Я винила в его смерти себя и боялась, что вслед за мужем начнут гибнуть остальные. Цветы в моей комнате давно уже подозрительно быстро вяли, а домашние животные болели и умирали одно за другим. Но самое главное, я боялась за сына. Чем ближе он ко мне, к источнику проклятия, тем скорее угаснет, это верно, однако у меня оставалось в запасе последнее неиспробованное средство. Я отправилась на поиски Северных пустошей. По приговору суда мне стерли из памяти тайные слова, отпирающие двери драконьей страны, я не помнила даже, куда идти и где искать. И всё-таки искала, искала без надежды на успех, напрягая память и молясь без разбору человеческим богам, духам драконов, вечным звёздам... Это был тяжёлый путь, Седрик. Как я его выдержала, не понимаю. Как на нас только никто не напал? Одинокая женщина в дорогой одежде посреди глухомани… Видно, сама судьба хранила наши жизни. Я брела и брела, не ведая дороги, пока не пришла сюда. Эти горы сразу же показались мне знакомыми. Я поднялась на вершину, усталая и разбитая, тень себя прежней, и долго смотрела в небо, пока не вспомнила вдруг одно за другим тайные слова. А потом оборотилась, прошла сквозь незримые двери и воззвала к родичам, моля не ради себя, а ради сына. Сам Великий Дракон спустился ко мне из поднебесья, Седрик. Это такая честь, как если бы... нет, мне не найти слов. Он возложил лапу на Карела и остановил болезнь. Драконья благодать осенила моего малыша. Теперь он проживет две, а то и три человеческие жизни, и умрет спокойно, без боли и в ясном рассудке, могучим вождём и счастливым основателем рода полудраконов. Так предсказал Великий, а его слова всегда верны. Знал бы Марлак! Он-то боялся, что у сына однажды вырастет хвост… Жаль, что я не увижу, как Карел станет мужчиной. Проклятие слишком глубоко въелось в плоть и кости моего тела, даже драконья мудрость здесь бессильна. Может быть, приди я на полгода раньше... Ты знаешь, я ведь встретила родителей. Они не держат на меня зла, только на Хрудов. Хотела бы я посмотреть, как падут их дворцы, когда мой сын вырастет и войдёт в силу. В нём кровь драконов, он не запятнан отступничеством. Пусть только позовёт, и само небо обрушится на головы жалких колдунов. Запомни, Седрик, и расскажи ему, когда придёт время. А пока... Когда рассветёт, найди боковую тропу. Она узкая и крутая, но ты легко её одолеешь. На вершине есть маленький грот. Перед тем, как, прийти на этот обрыв, я перенесла Карела туда, за ним приглядывает дочь деревенского старосты. Сейчас он слаб и будет много спать, но когда проснётся, то станет крепче и здоровее, чем когда-либо. Не ходи по той тропе дальше, иначе попадешь сюда, на это плато, а здесь обитают колдовские звери. Забирай Карела и возвращайся домой. Стране нужен правитель.
- Почему же вы не оставили послание, когда уходили, моя госпожа? - спросил я. От желания расправы, совсем недавно кипевшего в душе, не осталось и следа.
- Я не знала, что написать, - грустно отвечала Гаанна. - Все мои мысли спутались в липкий клубок, я была до смерти напугана и растеряна. Сейчас... да, сейчас бы я смогла придумать, как объяснить своё исчезновение. Хотя и сомневаюсь, что мне бы поверили. Скорее уж приняли бы за умалишенную, или ещё чего похуже.
Я промолчал. Могло выйти и так.
- Но теперь мне не нужно ничего писать, - продолжала Гаанна. -Ты сам найдёшь нужные слова и объяснишь остальным, что произошло. Теперь тебе известно всё, малыш спасён, и ты можешь возвращаться со славой. А я... я совершу свой последний полёт. Великий Дракон не смог излечить мои недуги, но он усмирил боль, пожиравшую тело, и велел ждать у разрушенного моста, ведущего в пропасть. Теперь я знаю, чего нужно было ждать, и благодарю судьбу за нашу с тобой встречу. Теперь мои мысли ясны, последние долги розданы, и я собираюсь воспользоваться дарованной мне возможностью самой выбрать себе смерть. В конце концов, я всё ещё законная государыня, мать наследника престола, я дракон, наконец, а значит, имею право не погибать в страхе и безумии, цепляясь за последние мгновения жизни. Я уйду быстро и без мучений. Только... только если я не справлюсь, помоги мне, хорошо?
Я не знал, как могу ей помочь, находясь на другом берегу пропасти, но Гаанна, кажется, и не ждала ответа. А может, и говорила уже не со мной. Она шагнула к самому краю, постояла немного, глядя вниз, потом подняла глаза к звёздному небу...
- Прощайте! - звонко крикнула драконица и, прежде, чем я отыскал хоть одно подобающее слово, одним сильным прыжком бросилась в бездну.
Прошло несколько томительных мгновений и далеко внизу загрохотало. Я отбросил бесполезный меч, судорожно сорвал с головы шляпу. Та отчего-то выскользнула у меня из рук и полетела вниз, кружась в воздухе. Мои воины обнажили головы, спеша отдать последние почести своей княгине. Лица у них были бледные и потерянные.
А на той стороне расщелины произошло вдруг и вовсе невообразимое. Россыпь камней, за которой недавно скрывалась от стрел Гаанна, зашевелилась, подалась вперёд, и разом стало ясно, что это горный великан, весь поросший мхом и травой. В свете луны блеснули красные камни глаз. Гигант неловко затоптался на месте, потом согнулся, почти не сгибая колен, к самой земле и сорвал большой лист лопуха. Через мгновение тот уже кувыркался над бездной, следуя за моей шляпой, а каменный человек стоял, вскинув руку в прощальном жесте и молча смотрел вниз. "Словно цветок на могилу..." - подумал я, заворожённый полётом листка. А затем мы с парнями переглянулись, не сговариваясь подхватили вещи и ушли от этого странного места, едва сдерживаясь, чтобы не бежать...
Даже запалив все факелы и фонари, что у нас только были, мы всё равно не сразу нашли заветную обходную тропу. Подниматься оказалось не так уж сложно, так что я доверил ногам самим нести меня вверх, а сам попытался обдумать ситуацию. Конечно, ничего не получилось. Слишком много событий произошло за последний час, не в силах человека осознать их разом все. Одна только мысль билась в голове, словно шальная муха о стекло: "если это правда... ах, если это правда..." Что это было? Молитва? Угроза? Я и сам не знал, на душе было пусто и тревожно. Я просто шёл и шёл, все вверх и вверх, пока, выйдя за поворот, не увидел далеко впереди огонёк костра и не услышал тихий голос, напевающий колыбельную. Я остановился и долго стоял, слушая незатейливый мотив. А потом сердито вытер мокрые щёки и зашагал дальше.
Стране как никогда был нужен правитель.
