Вечер выдался холодным и промозглым, несмотря на то, что еще днем стояла настоящая летняя жара. Затянутое свинцовыми тучами небо, раньше обычного опустило на землю занавесь сумерек. Не переставая накрапывал надоедливый, «лягушачий» ¬¬– как его здесь называли, дождь. Улицы славного города Ветроида пустовали. Немногочисленные жители, из тех, что до сих пор не уехали в какое-нибудь более благополучное место, в такую погоду предпочитали оставаться дома. Некоторые из них, правда, вполне могли позволить себе провести вечер в трактире, за кружечкой горячительного напитка, но таких было меньшинство. Поэтому, принять за день больше трех посетителей – считалось у ветроидских трактирщиков большой удачей.
Сегодня большая удача обрушилась на одно из заведений на окраине города. Там, по местным меркам, собралась целая толпа. К стандартному набору из трех местных выпивох, добавилась еще парочка человек. Одним из них был нищий Буц – укутанный в свой грязный, изорванный плащ, служивший ему и одеждой, и покрывалом, с длинными грязными волосами, неопределенного цвета и бессменной кривой ухмылкой на губах. Буца знали в городе все. Кто-то считал его чудаком, кто-то – сумасшедшим, иные думали, что он просто неизлечимый мечтатель. Основным занятием нищего были ежедневные походы в старую золотую шахту, с целью поиска в ней золота. Все эти походы, естественно, были безрезультатны – шахту полностью выработали почти пол века назад. Однако, деньги на выпивку у Буца всегда откуда-то находились. Вот и сейчас он тихо сидел в самом темном углу трактира и неспешно цедил бутылку самого дешевого местного пойла.
Вторым «дополнительным» посетителем оказался чудаковатого вида старик, в огромной, остроконечной шляпе, видавшей лучшие годы, и старой, потасканной мантии, имевшей ярко-синий цвет лет, эдак, тридцать назад. Старик пришел в трактир последним и заказал себе немного теплого эля, чтобы согреться. Хозяин заведения, смекнув, что может неплохо на нем заработать, воспользовался старым, как мир, приемом – начал незаметно подливать выпивку ему в стакан, чтобы потом затребовать с охмелевшего простака плату сразу за несколько бутылок. Старик, с тех пор, уже заметно окосел, и все никак не переставал удивляться, как это он не может допить один-единственный стакан.
Что же касается местных выпивох – история умалчивает их имена, но мы, для удобства, будем называть их просто – Вилли, Билли и Дилли. Они, заняв один из столов, стоящих в центре комнаты, распивали бутылку крепкого бренди и громко обсуждали последние новости.
Вилли, тот что постарше, с сединой в волосах, отпил из своего стакана, откинулся на спинку стула, и почти торжественно провозгласил:
– Слышали? Став Работс таки разорился. Не смог вернуть деньги кредиторам, и те пустили его по ветру.
Дилли, самый молодой из выпивох, криво усмехнулся.
– Туда и дорога! Нет бы, чтобы как все нормальные люди, заниматься делом! А он? Все у него какие-то идеи были. То щетки для обуви начнет продавать, то груши! Да и те, все надкусанные.
– Щетки, или груши? – спросил вдруг Билли, отличительной чертой которого был большой красный нос.
– Чего?
– Щетки или груши у него надкусанные были?
– Да какая разница! Что то, что это – некачественный продукт. Кто ж такое покупать будет?
– Видать голодный был, щетки надкусывать…
– Да он просто попался на это молодежное увлечение… как его там? – Вилли поковырял пальцем в ухе. – Этот самый… Крысатив! У нас же сейчас как – работать никто не хочет, а вот покрысативить – прямо хлебом не корми.
– Я бы тоже крыс хлебом не кормил. Их и так развелось немерено, – заметил Билли, второй отличительной чертой которого был слабый слух.
– Кстати, вы заметили? Хлеб-то, в последнее время, стал гораздо лучше, – сказал Дилли, ковыряясь ногтем в зубах.
– Еще бы! – согласился Вилли. – Как только лавочку Картональда прикрыли, все, более или менее, наладилось.
– Ага. Теперь хлеб даже можно есть. Если как следует размочить в воде.
– А мне нравился его хлеб, – сказал вдруг Билли, отрываясь от кружки. – У меня дома как-то кирпич из стены выпал. Так я это место булкой хлеба заткнул – до сих пор держит!
– Нет, помяните мое слово, не место клоунам в кулинарии. Каждый должен заниматься своим делом. Пекарь – хлеб печь, клоун – людей смешить...
– Ну, у Картональда последняя шутка вышла та еще – всем городом смеялись. Сидя в туалете.
– Ничего! Буду проходить мимо паперти, обязательно подам ему. На хлеб!
За столом раздались довольные смешки.
– Но были же у нас и такие, кто действительно работал, - Дилли плеснул бренди себе в кружку. – Вспомнить, хотя бы, Генри Ворта – какие повозки он делал! У другой уже ось полетит, а вортовская все ездит и ездит. Если бы не эта его дурацкая идея самодвижущихся карет…
Билли и Вилли согласно закивали головами.
– Я тебе больше скажу, – начал Вилли. – Даже эти его самодвижущиеся кареты были неплохи. Качество сборки – на высшем уровне. Беда, только, что лошади, запряженные в них, быстро уставали. И не мудрено, он, ведь, делал эти кареты из цельного железа!
– А мне казалось, что «самодвижущиеся» – это значит без лошадей, – предположил Билли.
– И как бы они тогда ездили? К каждой свой чародей прилагался бы, как к магорельсу?
Шутку оценили, и над столом пронесся порыв смеха, который, впрочем, быстро надышался алкогольными парами, и слету разбился об стену. Атмосфера всеобщего уныния, висевшая над Ветроидом, проникала повсюду – в том числе в окна и двери трактира, быстро удушая любое веселье, если у того хватало духу проявить себя.
– Генри Ворт был хорош, да только, на одного такого, обычно, сотня неудачников, – печально пробурчал Вилли, выливая остатки бренди себе в кружку, и подавая знак хозяину заведения, что им нужна еще одна бутылка. – И все эти неудачники, как назло, лезут в правительство, – продолжил он зло. – Было бы у нас нормальное правительство, город не дошел бы до такого состояния!
– Брось, не может же правительство быть виноватым во всех грехах, – возразил ему Дилли.
– Да, в правительстве любят вино и брехать… – согласился Билли.
Его реплику пропустили мимо ушей.
– А кто еще виноват? Мы выбирали их для того, чтобы они сделали нашу жизнь лучше! В этом суть народократии. У нас не какая-нибудь там Морозия, с их общевизмом, у нас каждый имеет возможности! – Вилли даже стукнул кулаком по столешнице, от избытка чувств. Нищий Буц, прикорнувший в своем углу, испуганно вздрогнул и уставился на пьющую троицу.
– Имеет возможности – это ты правильно сказал. Ничего другого у нас с возможностями сделать не получается. – улыбнулся Дилли, принимая от трактирщика новую бутылку бренди, и расплачиваясь деньгами из общака.
– Ничего-ничего, скоро новые выборы! – не слушал его Вилли. – Вот проголосуем за Юния Чезаря, и все изменится!
– Юний Чезарь? Это тот, который обещает вырыть новую шахту, и раздать ее содержимое людям?
– Он самый.
– Не верю я ему. Больно он добренького из себя строит.
– Верить, не верить – это твое дело. Главное, чтобы при нем лучше стало. А он обещал всех поменять – и городского казначея, и главу стражи…
– Еще бы, надо же своих людей куда-то ставить!
– Не ерничай! Я уверен, у него есть на примете несколько честнейших людей, которым он доверит такие важные посты.
Дилли с сомнением покачал головой.
– Может, оно, конечно, и так. Но вообще, мне кажется, беда Ветроида не в правительстве, а в этой дурацкой золотой шахте. Мне отец рассказывал, как было, когда она еще работала. Люди со всей Обмерики приезжали, чтобы здесь жить. Даже из Дошингтона! Дома на главной площади были мрамором облицованы! Сюда сам президент приезжал, с визитом.
– А потом золото кончилось, и все развалилось, – подытожил Вилли.
– Тише ты! – толкнул его в бок Билли, и кивком головы указав в сторону угла, где сидел Буц. Тот не отрываясь смотрел на Вилли, и на губах у него играла прескверная ухмылка.
Над столом повисло угрюмое молчание. Основательно захмелевшая троица опрокинула стаканы и наполнила их новой порцией спиртного. Нищий безмолвно сверкал глазами из своего угла и поигрывал пустой бутылкой в руках. Трактирщик считал прибыль, и каждые пару минут принимался протирать стойку. Чудаковатый старик, осиливший, наконец, бездонную кружку эля, сгорбившись сидел на своем стуле и бессмысленным взором буравил стену. Именно он нарушил заполнившую помещение тишину.
– Вы зря печалитесь о золоте. Скоро его по всей стране будет немерено, – старик с трудом ворочал языком, но выражался так, будто и не пил вовсе. – У каждого будет це-е-е-лая куча золота… ииик!.. Ой…
Все, без исключения, уставились на старика. Нищий Буц, смерив его странным взглядом, вдруг поднялся из-за стола, и, пошатываясь, вышел из трактира.
– Это с чего вдруг у всех будет куча? – поинтересовался Билли, проводив нищего взглядом.
– И здоровье! Долголетие! В-вот.
– Как по волшебству, что ли? – спросил Дилли, ероша себе волосы.
Старик выпрямился, как струна и повернулся к троице, сидящей за столом, в центре комнаты. Его указательный палец взметнулся вверх и застыл, вернее, попытался застыть в утверждающем жесте, сотрясаемый жестоким тремором рук.
– Именно! Волшебство и… – старик снизил голос до полушепота. – И наука!
– Так не бывает! – махнул рукой Вилли. – Ты просто напился, чудак, а теперь несешь какую-то околесицу. Золото для всех, и это твое длиннолетие – сказки, утопия… – язык его заплетался, и он прильнул к стакану с выпивкой.
Старик возмущенно схватился за полу своей шляпы, и, каким-то чудом, поднялся со стула. Отчаянно балансируя на месте, так, будто трактир вдруг угодил в десятибалльный шторм, старик умудрился сделать шаг вперед. Его вытянутый указательный палец, неопределенно блуждающий в пространстве, ткнулся в сторону Вилли.
– Было сделано открытие! Я й-еду в Дошн… Дошингтон! Там будет Совет чародеев, а потом… – старик сделал театральную паузу. – Наш мир изменится навсегда!
– Вот чудак! – засмеялся Дилли. Билли смотрел на старика пустыми глазами, а Вилли демонстративно отвернулся.
– Вы еще попомните м-мои слова! – чудаковатый старик хлопком положил на стойку несколько золотых монет, многократно превышающих своей стоимостью весь выпитый им эль, и отчаянно шатаясь добрел до входной двери. На него уже никто не смотрел – все вернулись к своим занятиям.
– Глупцы и дуралеи! – бормотал он себе под нос, ковыляя по темной улице, прочь от трактира. – Они еще уз-знают…
Пустая бутылка, разбившаяся о его голову, заставила старика замолчать и рухнуть на землю.
***
– Аса!.. Аса! Куда же ты подевался?
Юки Минами прислонила рюкзак к стене и принялась внимательно озираться. Мимо нее протекала настоящая река из людей – все торопились занять свои места в прибывшем магорельсе. Разглядеть кого-то конкретного в этом потоке лиц, плащей, мантий и сумок было практически невозможно. Асы нигде не было видно. Тогда Юки подобрала рюкзак, и нырнула в толпу.
Международный магзал «Перекресток Чародея» ежедневно обслуживал порядка восьми тысяч человек. Проходящие здесь магорельсы отправлялись практически во все известные страны мира: Обмерику, Фьордвегию, Жирманию, Миндалию, Загранцию и Заспанию. Был даже эксклюзивный рейс в Странглию, преодолевающий морской пролив, отделяющий эту страну от континента, под землей. Каждый день здесь без проблем можно было встретить представителей всех народов мира. Желтые няшпонцы и кидайцы, темнокожие слонгийцы, бронозовые погниптяне и бренки, бледные фьордвежцы и гирляндцы. Однако, несмотря на все это разнообразие, Юки Минами даже здесь умудрялась выделяться из общей массы.
От отца-няшпонца ей досталась лишь фамилия и белоснежного цвета волосы, которые она всегда стригла под каре. Все остальное пришло к Юки от матери – невысокий рост, карамельного цвета кожа, крупные аквамариновые с вкраплениями золота глаза, и небольшой, немного вздернутый аккуратный носик. Выглядела она крайне привлекательно. Беда была лишь в том, что плоскостью своего тела Юки вполне могла поспорить с гладильной доской, что очень сильно портило впечатление. Впрочем, были в этом аспекте и положительные моменты. Девушка без труда лавировала в непрерывно перемещающейся толпе, с легкостью проходя сквозь человеческие заторы и столпотворения, проскальзывая в самые узкие щели, избегая неприятных толчков и взаимных столкновений. Миновав бурную человеческую реку и оказавшись на другом ее берегу, Юки направилась в сторону магзального вестибюля.
Аса нашелся рядом с чайной. Он стоял на задних лапах, опершись передними на витрину, и разглядывал приклеенный к стеклу плакат, изображающий кружку горячего черного чая. Аса обожал этот традиционный напиток, и прямо-таки жизни себе без него не представлял. Что было очень странно, ведь в сущности Аса был енотом. А еноты, как известно, к чаю равнодушны. Конечно, только в том случае, если они в полной мере осознают, что они еноты. В этом-то и крылась главная особенность Асы – он себя енотом не считал. Было ли этому причиной неудачное детское падение с камня, или длительное нахождение в пределах сильной магической аномалии – Юки не знала. Однако, во время первой их встречи, Аса, при помощи нескольких энциклопедий и активных манипуляций передними лапами, сумел втолковать ей, что считает себя наследником Странглийской короны. Как следствие – странглийским дворянином. А все странглийские дворяне и пары часов не могут продержаться без черного чая. С тех пор прошло уже три года, енот и Юки за это время стали настоящими напарниками. И каждое утро Аса выпивал целое блюдце первосортного ароматного чая. Каждое утро, за исключением сегодняшнего дня.
– Аса! Мы опаздываем! Наш магорельс уже прибыл! – Юки попыталась взять енота на руки, но тот вырвался и яростно заскреб лапами по витрине с плакатом.
– У нас нет на это времени! – Юки топнула ногой. Аса не обращал внимания. Тогда девушка прибегла к хитрости.
– Я и не знала, что наследный принц может вести себя настолько вульгарно…
Енот замер и уставился на нее черными глазами-бусинками. Человек неподготовленный мог с легкостью сломаться под этим взглядом, наполненным далеко не животным разумом и надменностью. Но с Юки подобный трюк вряд ли мог сработать, слишком давно они с Асой были знакомы.
– Мы, кажется, с тобой уже договорились, что сегодня вечером ты получишь две пиалы с чаем, взамен одной утренней. Или твое клятвенное пыхтение ничего не стоит?
Енот моргнул, после чего отклеился от витрины и дал взять себя на руки. Юки слышала его рассерженное сопение, однако новых попыток к бегству не последовало. Поудобней расположив рюкзак у себя на спине, девушка рысью бросилась в сторону магзального перрона.
Они оказались последними пассажирами, которые еще не заняли свои места. Проводник смерил их суровым взглядом, но, увидев милую улыбку Юки, сменил гнев на милость. Благо, он не заметил жеста, который продемонстрировал ему в спину рассерженный енот. Двери магорельса закрылись, и состав двинулся в путь.
Даже по сей день, спустя столетие после своего изобретения, магорельс считался настоящим чудом. Выточенные из особого, магоизоляционного гранита вагоны, снабженные снизу замысловатым полозом, преодолевали огромные расстояния с поистине невероятной скоростью. Там, где даже самым выносливым лошадям понадобился бы целый месяц, чтобы достигнуть цели, магорельс справлялся за несколько часов. Хотя, были у него и свои недостатки. Управлять этим чудом магоинженерии мог только чародей, причем, не абы какой, а прошедший достаточно долгое и сложное обучение. И сил на один рейс такой чародей тратил непомерно много. Поэтому, все магорельсы дальнего следования, которым предстояло преодолеть не менее тысячи километров пути, имели правило ходить не чаще раза в трое-четверо суток. Поэтому, опаздывать на такие рейсы было не принято – лучше на пару часов раньше приехать на магзал, чем три дня ждать следующий магорельс.
Юки с удобством устроилась на своем сиденье рядом с окном, и очень быстро уснула. Аса всю дорогу смотрел на проносящиеся мимо весенние пейзажи и молча дулся на свою хозяйку. За четыре часа они пересекли почти всю территорию Морозии, проехали через краешек Кидая и, наконец, прибыли в Обмерику.
Здесь уже вечерело. Солнце наполовину закатилось за горизонт и заливало землю своими багровыми лучами. Ясное небо над головой успело обозначить на своем полотне присутствие самых ярких звезд. Дул теплый ветер и молодые стебли степных трав чуть слышно шелестели под его порывами.
Магорельс беззвучно подкатил к местному магзалу и остановился. Люди, успевшие за время поездки насидеться вдоволь, повалили из состава наружу, на ходу разминая затекшие суставы и обсуждая свои планы на вечер. На них тут же, как стервятники на свежее мясо, налетели непонятные, неряшливо одетые люди, всех мастей и национальностей, и принялись наперебой голосить:
– Повозка до города! Недорого! Возьму трех человек!
– Удобная калета для дологих гостей насей плекласной стланы! Всего два золотых толлала!
– Извозчик первого класса, довезу быстро и с комфортом до любого близлежащего населенного пункта!
– Закгытый дилижанс, силь ву пле, для знатных господ, всего за пять золотых толлагов!
– Ну что, едем? Сиденья с подушками!
– Увезу хоть в Дошингтон! Любой каприз за ваши деньги!
Юки, прижимая Асу к груди, ловко проскользнула мимо всей этой какофонии и с наслаждением вдохнула в себя прохладный вечерний воздух. Вокруг магзала раскинулось дикое поле, поросшее молодой травой. Чуть поодаль поле переходило в холмы, а западнее, закрывая собой весь горизонт, виднелись высокие горы, накрытые шапками не успевшего еще сойти зимнего снега. В сторону этих гор и вела хорошо накатанная широкая дорога. Новенький деревянный указатель, вкопанный рядом с трактом, гласил:
«Ветроид – 10 км»
– Эй, барышня! Подбросить до города? Всего за один толлар!
Напротив указателя, в небольшой двухместной повозке, запряженной парой гнедых лошадей, устроился пожилой бородатый мужчина, в коричневом пиджачке и поношенной кепке бескозырке. Во рту у него торчала длинная изогнутая трубка, из которой он то и дело лениво выпускал небольшие облачка табачного дыма.
– Откуда такая щедрость? На магзале требовали минимум два золотых!
Старик на повозке криво усмехнулся.
– Эти… рады ободрать, лишь бы нажиться на глупых приезжих. А я человек маленький. Мне много не надо. Потому и вожу за толлар. Да и то, не каждого. Кого попало я не повезу. Вы вот, сразу видно, не кто попало. Да и зверушка у вас забавная.
При слове «зверушка» Аса ощерился. Юки успокаивающе погладила енота по загривку и улыбнулась.
– Что ж, в таком случае, можно и проехаться.
– Тогда забирайтесь.
Девушка легко вскочила на подножку и устроилась на сиденье, посадив Асу между собой и рюкзаком. Старик тронул поводья и лошади пошли неспешной рысью.
– Последнее время, – со странной осторожностью в голосе заговорил возница, попыхивая трубкой, – Зачастили люди в Ветроид. Раньше наоборот – все только оттуда и ехали. А сейчас, вдруг, толпами повалили обратно.
– Что же такого случилось, из-за чего все так обернулось? – поинтересовалась Юки.
Старик глубоко вздохнул и ответил уклончиво:
– Нового главу Совета избрали. Да и еще, много чего произошло. Я и сам всего не знаю. Думал, может вы мне скажете, что там такого хорошего.
Девушка развела руками.
– Тут я вам ничем помочь не могу. Сама еду туда впервые.
– Заграничная гостья, значится.
– Ага.
– И почему же именно в Ветроид?
Юки вспомнила про письмо, лежащее в рюкзаке, и ответила, как смогла:
– Меня… пригласили на работу.
– Вон оно как. Ну, вы осторожнее там.
– Постараюсь.
Чем ближе они приближались к горам, тем темнее становилось вокруг, и тем ярче разгоралось непонятное зарево на горизонте. Создавалось впечатление, будто кто-то развел там множество огромных костров, самозабвенно празднуя наступление весны. Но в воздухе не было даже намека на запах дыма, который всегда сопутствует всем подобным мероприятиям. Дорога виляла между холмов, под колесами хрустел гравий. Аса делал вид, что спит, на самом деле теребя лапкой боковой замок рюкзака, в надежде найти за ним хотя бы маленький мешочек с чаем. А окружающую тишину все сильней и сильней начинал тревожить доносящийся со стороны гор приглушенный гул.
– Что это за звук? – спросила Юки.
– Какой звук? – возница был занят забиванием очередной порции табака в свою трубку.
– Похоже на гул, будто где-то носится стадо диких слонамонтов.
– А, это. Скоро сами узнаете.
Внезапно старик натянул поводья, и повозка остановилась.
– Все. Приехали. Дальше не могу.
Юки схватилась за лямку рюкзака.
– Почему?
– Я бы и рад довести вас до самого города, да только лошади не поедут. Их туда морковкой не заманишь.
– А… вон оно как.
– И знаете, что, не надо мне от вас никакого толлара. Я просто рад был вашему обществу. Тут пешком не больше километра, уж думаю, осилите.
– Спасибо.
– Всего вам доброго.
Юки отцепила Асу от рюкзака и спрыгнула на дорогу. Идти по хорошо укатанному тракту оказалось легко и приятно. Она даже отпустила енота на землю, и тот, недовольно фыркнув, лениво поплелся следом. Возница некоторое время смотрел на удаляющуюся девушку, после чего развернул повозку, и пустился в обратный путь.
Вечер быстро превращался в ночь. Песчаное полотно дороги светлой лентой извивалось в навалившейся темноте. Воздух наполняли приятные запахи трав и весенних цветов. Легкий ветерок холодил кожу девушки, принося облегчение после долгого путешествия в душном магорельсе. Юки никуда не спешила. Она просто наслаждалась прекрасной погодой, размеренно шагая в направлении полыхающего на горизонте зарева.
Однако, не успела девушка пройти и сотни шагов, как наткнулась на странного толстого мужчину, сидящего на краю дороги. Занят он был тем, что почти в полной темноте, надеясь только на свет звезд и свои старомодные очки, пытался что-то записать в сшитую толстой нитью тетрадь. Задача явно была ему не по силам, поэтому каждые несколько секунд он принимался рассерженно ворчать себе под нос и активно черкать пером по пергаменту. В перерывах между попытками, мужчина воздевал очи к небу, произносил в пустоту какое-нибудь слово, будто пробуя его на вкус, после чего разочарованно мотал головой и снова начинал черкать.
Юки решила, что беспокоить человека, так сильно увлеченного своим делом, не стоит, и попыталась как можно тише пройти мимо. Все испортил Аса. Уверенной походкой, которой позавидовали бы иные короли, он направился прямиком к толстому мужчине и подлез ему под локоть, пытаясь заглянуть в тетрадь. Вообще, когда вы полностью погружены в свои мысли, и перестаете воспринимать происходящие вокруг события, даже простое прикосновение может вызвать у вас чувство легкого испуга. Что уж говорить о ситуации, когда прямо у вас перед лицом вдруг возникает наглая морда енота, и пытается укусить вас за нос. Толстый мужчина поступил вполне предсказуемо – испуганно вскрикнув, он уронил свои записи в траву, и, активно перебирая руками, попытался спиной вперед отползти от явившегося ему в облике енота воплощения зла. Аса безразлично отнесся ко всему этому переполоху, схватил лапками упавшую тетрадь, завалился на спину, и принялся делать вид, что внимательно читает важный документ.
– Аса! – Юки бросилась к еноту и схватила на руки. Мужчина, тем временем, пришел в себя, встал на ноги и тщательно отряхнул свою одежду. Был он маленького роста, всего чуть-чуть выше девушки, одетый в серый костюм-тройку и с тщательно подстриженной бородой, закрывающей весь низ его лица. На вид ему трудно было дать больше тридцати лет. Юки отняла у отчаянно сопротивляющегося Асы тетрадь и протянула ее мужчине:
– Извините его… он не нарочно. Просто слишком любопытный.
Человек в костюме благодушно махнул рукой, забрал свою тетрадь, и заговорил, с едва различимым жирманским акцентом:
– Бросьте. Он не доставил мне никаких неприятностей. Лишь появился очень неожиданно! – окинув Юки опытным взглядом, мужчина продолжил:
– Тоже приехали в Ветроид за новыми идеями?
– Идеями?.. О, нет, я здесь, скорее, по делам.
– Но в любом случае, вам надо в город? Составите мне компанию? Меня зовут Жбанс.
Юки не удержалась и хихикнула.
– Извините. Меня зовут Юки.
Жбанс вновь снисходительно махнул рукой.
– Не извиняйтесь! Мой отец обладал немного нестандартным чувством юмора. Даром, что звали его Грустианом!
– Приятно с вами познакомится, Жбанс, - Юки широко улыбнулась.
– Взаимно!
Вместе они вышли на дорогу и неспешно направились в сторону города.
– Знаете, я терпеть не могу этот официальный тон. Вы не против, если мы перейдем на «ты»?
– Я буду только за.
– Вот и отлично. Итак, со мной все ясно – я приехал сюда в поисках вдохновения. А что привело сюда такую красивую девушку, как ты, Юки?
– Хм, – Юки задумалась. – На самом деле я сама еще толком этого не поняла. Можно сказать, что меня сюда пригласили. Правда, я еще не знаю, зачем.
– Не сочти за грубость, но… ты просто так согласилась приехать сюда, при этом не зная, что тебя здесь ожидает?
– Не совсем. Мне намекнули, что здесь найдется применение моим профессиональным навыкам.
– А кто же ты по профессии?
Юки улыбнулась.
– Вряд ли ты когда-нибудь слышал о таком. Я – страннолог.
– И правда, никогда не слышал. Чем же занимаются страннологи?
– Мы – чародеи. Но нас интересуют в первую очередь самые необычные чары на свете. Аномалии. Магические странности. Отсюда и название.
Жбанс восхищенно уставился на девушку.
– Так значит ты – чародейка?
– Да.
– Восхитительно. Великолепно!
Юки поудобнее перехватила недовольно сучащего лапками Асу, и удивленно вскинула брови.
– Что же в этом такого восхитительного?
Жбанс вытащил из кармана ту самую тетрадь, и помахал ею в воздухе.
– Видишь ли, я писатель. Писатель-путешественник. Я езжу по всему миру в поисках интересных, самобытных историй. Сейчас я пишу книгу, которая претендует стать лучшей из моих работ! По крайней мере, я на это надеюсь… И ничто так не добавило бы в нее интереса, как комментарии опытного чародея!
– В таком случае тебе бы пригодился кто-нибудь постарше. Вряд ли мои замечанию могут быть кому-то интересны.
– Нет-нет-нет! Все решено! Я даже не буду отвлекать тебя от твоей работы – только наблюдать и записывать! Какой может выйти материал! Тайны чародейского искусства, профессиональный взгляд на… на… на…помни, чем ты занимаешься?
– Магическими аномалиями.
– Вот! На магические аномалии! Сидеть на краю дороги, и встретить настоящего чародея – вот, что я называю пяткой судьбы!
– Перстом…
– Не важно. У меня уже роятся идеи в голове! Главное, чтобы ты согласилась на мое присутствие за своей спиной… ведь ты согласишься?
– Мне это вряд ли помешает. Тем более, будет кому приглядеть за Асой.
Енот уставился на Жбанса и показал зубы. Писателя это нисколько не смутило.
– Вот и замечательно!
– Правда, моя работа довольно скучна и рутинна. Вряд ли в ней будет что-то интересное для твоих читателей.
– Брось! Моя мама обожает такие исто… эээ… то есть, мои читатели наверняка будут в восторге!
Юки лишь пожала плечами. Внезапное знакомство было ей только в радость. Обычно, когда она приезжала куда-то, где были намеки на аномалию, все заканчивалось банальным описанием самой обыкновенной магической ошибки какого-нибудь чародея-недоучки. Настоящих странностей в мире было довольно мало. В компании Жбанса ей хотя бы будет не так скучно.
Чем ближе они подходили к горам, тем сильнее петляла между холмами дорога. За каждым поворотом Юки ожидала увидеть окраины города, но те все никак не хотели показываться. Писатель шел рядом с ней, что-то напевая себе под нос, и изредка стараясь погладить Асу, который пресекал все его попытки выверенными упреждающими укусами. Даже к постоянному гулу, доносящемуся спереди, чародейка привыкла настолько, что перестала его замечать. Только зарево, мерцающее уже совсем рядом, продолжало ее смущать.
И не даром. Город, как это часто бывает, возник перед ними неожиданно. За очередным поворотом дорога пошла под уклон, спускаясь в небольшую, окруженную со всех сторон холмами, низину. Прямо за низиной начинались предгорья, представляющие собой беспорядочное нагромождение камней, валунов и скал. А перед ними, как на ладони, расположился небольшой город, подобных которому Юки еще никогда не видела.
Город сиял.
