Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Я дико извиняюсь за такую длительную задержку, случился творческий кризис, но сейчас вроде как восстановился. Быть может меня уже кто-то и позабыл, но Я все ещё здесь!)) Те кто подписан на страшилки, знайте, они тоже будут в скором времени))  

  "Излишняя самоуверенность это конечно хорошо, при определенных условиях это может быть большим плюсом в любых делах, тем не менее, за подобную роскошь нужно платить, и эта расплата выражается в уходе от реальности."

Дорисованное здание, волшебным образом превратилось в некое подобие ангара. Оно имело большие под два метра окна и высокие трехметровые деревянные ворота, что сильно обрадовало Владимира, ведь появился шанс выбраться и выбраться эффектно.

– А ты не боишься ехать, прям к нему? – Падик неуверенно махнул рукой в сторону башни – Он реально опасный, я видел, как он убил Игоря, это было ужасно! Так страшно мне никогда ещё не было! А потом, я потерял сознание…

– Интересно, сколько тебе на самом деле лет? – Владимир посмотрел на раскрасневшегося паренька – Не переживай ты так, провремся! У нас же «Калашников» есть! Кого хочешь, остановит! – Он заговорщицки подмигнул и включил заднюю передачу.

– Надеюсь, ты прав, поехали…
Володя с силой нажал на педаль газа, машина, резко сорвалась с места. До стены оставалось буквально тридцать сантиметров, как Болтов мастерски переключился на первую передачу. Колеса с жалобным визгом начали вращаться в обратную сторону, оставляя за собой клубы сизого дыма, патрульный автомобиль ринулся вперед.

– Приготовься к сильному удару! Сгруппируйся! – Скомандовал Владимир и одной рукой прикрыл голову, второй держался за руль. Падик последовал его примеру и тоже защитился.
– Сейчас Элвис, покинет здание!
Мирно шедшая строем серость в сопровождении служителей второго ранга, резко бросилась врассыпную, когда внезапно из-за закрытых ворот с диким ревом двигателя, вырвался патрульный автомобиль, разнося в щепки деревянную преграду.
– Разойдись! А то всех передавлю! – Маневрируя между перепуганными людьми, злорадно кричал Вова.
Серость в ужасе таращилась на беглецов, но броситься в рассыпную без приказа боялась, а бравые служители, пытаясь хоть как-то их успокоить, выкрикивали команду «На месте, стой!» 

Автомобиль мчался по серым улицам с бешеной скоростью, оставляя после себя облака серых выхлопных газов. Среди служителей, те, кто был посообразительнее, тут же хватались за бумажные листки и писали доносы, но доставить их в срочном порядке не было возможным, потому что за автомобилем на своих двоих не угонишься. Остальные патрульные автомобили, находились в других секторах, и как назло золотая башня находилась примерно в двух километрах от пришельца.

– Пару минут и мы на месте будем! – Прокричал Вовка, он ловко крутил баранку, казалось, это было его призванием. У него даже мелькнула мысль о том, что когда он выберется из этого странного места, то обязательно попробует себя в качестве водителя автомобиля. К подтверждению его мыслей, он услышал одобрительный возглас Падика Оско.

– А ты отлично водишь! Гораздо лучше Элвина Штуцера! Ты раньше работал водителем?
– Нет, так, катался пару раз, не знаю даже, почему у меня так хорошо это получается – Радостно ответил Владимир – Приготовься к встрече с создателем! – В очередной раз, фраза получилась двусмысленная, Володя слегка улыбнулся, Падик же, вновь промолчал, он наблюдал, как за окном с бешеной скоростью мелькала перепуганная серость.

Ещё пару мгновений, визг тормозов и эффектный разворот возле входа в золотую башню, заставил одиноко бредущего, служителя первого ранга, с противоположной стороны улицы бросить все свои дела и кинуться прочь.

– Приехали – Владимир выдохнул – А второй раз возле неё находиться не так уж и страшно – Подведя итог, Болтов обернулся на заднее сидение и достал АК-74.
– Можно я здесь тебя подожду? – Жалобно поинтересовался Падик, он левой рукой прикрыл культю, как бы намекая на то, что он боится подобных последствий.
– Ты что? С ума сошёл? А если тебя вон тот беглец арестует? – Он кивнул в след убегающему служителю – Сейчас мы быстренько с ним разберемся, и домой поедем.
– Дом это, наверное, хорошо – Тихо проговорил юноша и приоткрыл дверь – Надежда только на тебя Вова корова – пошутил Падик и заливисто засмеялся – даже сам не помня, что такое «Корова» Но в голове мелькнул образ, чего-то большого и теплого, но почему-то дурно пахнущего.
– Если шутишь, значит жить будешь – Подмигнул ему Володя и прикрепил к поясу подсумок, с двумя магазинами, третий был в "Калашникове".
Парни спешно покинули автомобиль и широкими шагами направились к высоким золотым дверям.
–  Нужно расправиться с этим художником, раз и навсегда – Володя вплотную подошел к воротам заметил, что они приоткрыты.
– Кажется, он нас ждёт, мне что-то совсем не по себе – Вновь пожаловался Падик
– Сколько можно тебя успокаивать? Ты мужик или баба? – Раздраженно спросил Болтов.
– Му-мужик.
– А ещё меня коровой называл, пошли! – Володя решительным жестом открыл двери, и спустя мгновение они очутились в самом сердце таинственной площадки «3С».Совсем скоро Великий художник предстанет перед ними. Если создатель откажется помочь, придётся пригрозить ему расправой, Владимиру казалось, что всё пройдет быстро и гладко.
В Золотой башне никого не было: ни охраны, ни камер, ни серых динамиков. Стены, которые снаружи ярко блестели золотом, внутри оказались унылого серого цвета, местами виднелись зеленоватые пятна плесени. В середине башни находилась, ржавая винтовая лестница, уходившая высоко вверх.

– Нам придется идти вверх по лестнице, что бы увидеть, что там – Вова закатил глаза – Черт! Он не мог себе лифт нарисовать что ли?
Пол бы усеян, пожелтевшей от старости разорванной и смятой бумагой, на этих листах легко угадывались лица людей, дома, кварталы. Было страшно представить какая учесть постигла жителей этого странного места, которые посмели перечить Великому Художнику.

– Смотри! Тут целый отряд рабочих, смятый в комок – Падик Оско указал на лежавший в углу смятый лист бумаги – Надеюсь, я больше никогда не увижу, как погибают люди от рук создателя – Парень поежился, будто от холода.
– А я надеюсь, увидеть, как погибает этот самопровозглашенный Великий Художник!
Подыматься вверх по лестнице вопреки ожиданиям, оказалось гораздо легче и интереснее, нежели они себе представляли. Каждый этаж представлял собой картинную галерею, исполненную в унылых серых тонах. Рисунки хоть и были скудны, но в них виднелись четко выведенные линии и штрихи, казалось, если приглядеться, то можно увидеть движение. Вот в окне здания с надписью «Барак» мелькнула тень, взглянешь на другой рисунок, краем глаза можно заметить, как приоткрывается дверь. Создавалось стойкое ощущение того, что картины были живыми и начинали двигаться, как только ты отведешь взгляд.
Этажи были упорядочены так, будто следовали, за распорядком дня. На первом в большинстве своем, были картины с изображением зданий столовых и сцен утреннего осмотра. На втором и третьем этажах была изображена галерея полевых работ, и обеденный перерыв. Четвертый и пятый занимали рисунки с иллюстрациями вечернего осмотра, поверки и отбоя. Остальным этажам вплоть до девятого было отведено место, под различного рода транспорт и многочисленное население. Было понятно, почему великого художника до сегодняшнего дня никто не видел. Ведь столько сил и времени, должно быть уходило, на то, чтобы изобразить такое огромное количество людей, с таким профессионализмом. В отличие от зданий и транспорта, портреты были проработаны с величайшей точностью. Среди серой массы им легко удалось найти портрет, скромно улыбающегося Падика Оско, по его грустным серо-зеленым глазам можно было разглядеть, тревогу и тоску.

– О, смотри! Это должно быть я! – Падик радостно указал пальцем на свой портрет – Если есть я, значит, где-то должен быть и Элвин Штуцер?
– Ты разве не заметил, что тут только серость? Если же его портрет где-то и висел, то точно не здесь – с грустью проговорил Владимир.
– Точно, что ж я сразу не догадался? А где тогда ты? Ты ведь живой? – Не унимался юноша.
– А меня тут быть и не должно. Моего появления видимо никто не ждал – подвел итог Болтов – Кажется, следующий этаж последний.

Десятый этаж замыкался лишь одной дверью с надписью «Создатель наш – Великий Художник, Во имя Третьего Солнца служит»
– Да уж, кто кому тут служит это мы сейчас и узнаем – Буркнул Володя, открывая заветную серую дверь. Запах спиртного резко ударил в нос.

В личном кабинете создателя отсутствовали окна, и лишь тусклая настольная лампа освещала комнату.
– Добро пожаловать, пришелец – Послышался молодой и до боли знакомый голос.
«Великий художник никогда себя не видел» Пронеслось вдруг у Вовы в голове.
Внутри помещения, парней ожидало жуткое зрелище. Пол в этой комнате был грязно серого цвета, на нем всюду валялись такие же клочки бумаги, что и на первом этаже, за одним исключением. Это были портреты служителей всех рангов и мастей, профессионально нарисованные Великим Художником. Все они были порваны или смяты в комок. Было не трудно догадаться, что случилось с этими людьми в реальности, когда создатель рвал в клочья очередное изображение жертвы.

На стенах, так же висели портреты, только в отличие от тех, что на полу – целые. Среди них Вова нашел портреты уже знакомых людей. Вот седовласый служитель первого ранга по кличке «Старый», рядом с ним висел портрет Анеле 93-70 только в двух вариантах, веселая голубоглазая девушка и кареглазая робот – дознаватель. Чуть поодаль был портрет шутника, который щедро наполнил котелок кашей.
Посреди комнаты стоял большой дубовый стол, за которым к ним спиной сидел сам Великий Художник, на столе лежала большая стопка бумаг, чуть поодаль лежала золотая палка-карандаш. Среди этого «художественного беспорядка» Владимира привлекла одна деталь – Початая бутылка «Русской водки», что ни как не могло не удивить, получается, что художник был большим любителем выпить. В голове мелькнула мысль « Художник пьян, нам это только на руку»
Создатель сидел спокойно, не шевелясь, казалось, что он спит. Напряжение росло, он вновь заговорил.
– Так, так, так, ты все же прибыл пришелец – Было слышно, как он усмехнулся.
– Не трудно было и догадаться, тем более я знаю, что ты меня ждал – Владимир снял с плеча «Калашникова» – Дай нам спокойно уйти, и я отдам тебе свое оружие – Вова подумал, что сможет таким образом обмануть художника, как сделал это с Игорем.

– Ты пойми дурак, мне твое оружие ненужно, я сам смогу нарисовать сколько угодно таких автоматов! Тысячи! Миллионы! Если это я сделаю, они же друг друга поубивают, как же ты этого не понимаешь? Вам только дай возможность и всё скатится в тартарары.
– Мне не интересны, твои рассуждения художник! Просто дай нам возможность покинуть это место! – Владимир перешел на крик – Иначе!
– Иначе, что? – Все также, не оборачиваясь, спросил создатель.
– Я пристрелю тебя! – Вова щелкнул затвором АК74, прицелился в затылок, великого мерзавца.
– Считаю до трёх! – Его всего трясло, ведь второй раз, пойти на убийство он не собирался, хотел лишь припугнуть – Раз, два…
– Три! – Злорадно перебил его Великий Художник.
– Какого? – Болтов поднес палец к курку, обнаружил цельную металлическую поверхность вместо привычной выемки под него.

Художник заливисто рассмеялся:
– Ты не понимаешь! Я могу всё! Я могу превратить твоё оружие в металлический кирпич, могу превратить твоего друга в мешок с мясом! Я могу уничтожить, всё, что я, когда-либо видел! Могу уничтожить даже тебя!
Владимир затаил дыхание и опустил автомат – Но как? Ты же меня не видел…
– Верно, не видел. Ты спросишь, что мне мешает повернуться и посмотреть на тебя? О, друг мой, это лишняя трата времени и сил, видишь ли. Твой заложник Элвин Штуцер сэкономил время всем нам, он мне подробно описал, как ты выглядишь. А воображение у меня отличное, как ты мог догадаться по моим творениям, когда сюда подымался. Мне даже не нужно лицезреть тебя, что бы расправиться с тобой. Штуцер хотел одного – жить. Я уверен на сто процентов, что он меня не обманул, в первую очередь он был предан мне. Но я хочу предложить тебе сделку.
– Выбора видимо у меня нет – обреченно сказал Болтов. И посмотрел на перепуганного Падика, который побелел так, что казалось, он вот-вот потеряет сознание.
– Разумеется, выбора нет, отдай мне свой камень, о котором говорил Штуцер, и я отправлю тебя домой.
– Вместе с Падиком?
– Эта серость тебе нужна? – Удивился художник – Забирай на здоровье, он мне не нужен, тем более без руки – с завидным спокойствием, он проговорил последние слова.
Владимир, вдруг понял, что нет ничего лучше чем, оказаться сейчас дома. Он не боялся: допросов, заключения под стражу и порицания со стороны окружающих. Ему захотелось домой, во что бы то ни стало. Вдруг художник не врет, и сдержит свое слово. Ведь там его родина, его друзья и враги, обычные люди, привычный транспорт и спокойная размеренная, а главное своя личная жизнь! Подарок отца, внезапно стал для него обузой. Он выдохнул.

– Хорошо, держи – Болтов раскрутил палку-карандаш, извлек оттуда прозрачный камень, положил его на стол – Подавись! От него все равно одни только беды!
Создатель не обращая внимания на действия Владимира, заговорил:
– Я ведь тебя другим представлял, думал ты моложе. А у тебя уже волосы седые – задумчиво произнес художник, он даже не спешил забирать камень.
– Глаза у тебя карие, уставшие, но в них сияет молодость.
Владимир сначала оторопел от его слов, но до него стало доходить, что к чему и поэтому решил помолчать, наблюдая за тем, чем закончится этот спектакль. Он взглянул на Падика, тот лишь с непониманием смотрел на него, в его взгляде читался вопрос « Что он вообще несет?»
– Нос весь в морщинах, а улыбка у тебя такая наглая, смелая, самодовольная – Художник читал портрет, всё так же сидя к ним спиной.
– Одет ты, разумеется, в форму служителя, что бы тебя не сразу поймали, Браво! Даа, Элвин Штуцер сдал тебя с потрохами – с ноткой сожаления проговорил он.

– Ну что ж пришелец, был рад с тобой повидаться, я уверен, тебе будет очень больно, а теперь прощай! – Великий Художник торжественно поднял над головой лист с портретом. Перевернул его вверх ногами, злорадно смеясь, изо всех сил дернул в разные стороны.

Его торжествующий смех резко сменил крик боли предсмертной агонией. Это были его последние звуки. От паха то макушки прошла рваная линия, словно треснула тонкая корка льда, тело разорвало в разные стороны, вываливая наружу зловонные внутренности. Его черные кишки, словно дохлые змеи, шлепнулись на пол и громко шипя, испарились, истощая запах тухлого мяса.
Только волшебный золотой карандаш, звонко ударившись об пол, покатился к ногам Владимира.
Великий Художник нарисовал и уничтожил сам себя.
– Ты не только Великий Художник, но и великий Дурак – Съязвил Владимир и от души рассмеялся – Большое человеческое спасибо тебе Элвин Штуцер – Сказал он в пустоту и поднял с пола карандаш.
– Это было круто! – Падик с облегчением выдохнул – как ты догадался, что он нарисовал сам себя?
– Так у него башка седая! Вдобавок он был пьян! – Всё так же улыбаясь, Вова взял со стола, палку Великого художника и свой любимый камушек. И со словами:
– Уверен, она ему уже не пригодиться – привычным жестом отправил камень в сферическую полость «ластика» Взглянув на автомат, он тут же для себя отметил, что он вновь обрел прежний вид.

Падик Оско, с каким-то детским азартом, не свойственным для его возраста, начал радостно скакать вокруг стола и раскидывать бумагу. Неуклюжим жестом он уронил бутылку водки, та вдребезги разбилась, заполняя душную комнату запахом алкоголя.
– Меня сейчас стошнит – Произнес юноша и стал рыться в ящике стола, вышвыривая канцелярскую утварь в поисках того, что могло бы перебить запах.
Пачка простых карандашей, перемотанная обычной резинкой для денег, весело вылетела из ящика, за ними звеня, выскочили ещё две пустые бутылки водки. Падик заинтересованно рассматривал канцелярию и бормотал:
– Так, это не то, это тоже не поможет, табличка какая-то – Это была табличка с именем, которую ставят на стол деловые люди в офисах, ну или просто выпендрёжники. Слегка щурясь, он поднес её к лампе, прочитал по слогам – За-ме-сти-тель ко-манди-ра подра-зделе-ния Ст. Лт. Свири-дов Пэ.Ю. Ну и кто это такой? Этот Пэ Ю? – Удивленно спросил Падик Владимира который с любопытством рассматривал творения теперь уже мертвого художника. Болтова словно током ударило:
– А ну-ка повтори, что ты прочитал? – Вова изо всех сил надеялся, на то, что ему послышалось.
– Я говорю Пэ Ю – С недоумением повторил Падик – А что?
– Да нет, фамилию повтори!
– Ааа, так бы сразу и сказал – отозвался юноша – Свиридов какой-то…
Володя выругался.
– Твою мать! Как так? Что он вообще здесь делает, черт побери! Тоже мне! Эдгар Фримантл, не хватает ещё этой чертовой Розовой громады! Падик погляди вокруг, тут случайно нет рисунка с ракушкой?
– Чего, чего? Слушай, похоже на тебя так запах водки подействовал, надо проветрить помещение.
– Да, ты как всегда прав – отозвался Владимир, его всего трясло, он не мог поверить в то, что в это место попал сам Старший лейтенант Свиридов, изменивший каким-то образом свой облик! Да ещё и создал это проклятую площадку «3С» Так это или иначе, им нужно выбираться отсюда как можно быстрее. – Болтов лихорадочно осматривался по сторонам – Я думаю, что когда служители узнают о том, что их диктатора больше нет – подымится бунт или хуже того, нас захотят казнить, а это в мои планы не входило.
– Гляди!
Он указал на стену, где была изображена «Золотая башня» в полной уверенности, что у него все получится, взял золотой карандаш и нарисовал на десятом этаже башни – окно. Не успел он нанести последний штрих, как в комнату ворвался ярчайший свет трех светил.
От увиденного Падик Оско радостно подбежал к окну и распахнул его, свежий воздух ворвался в помещение, избавляя их от удушливого запаха алкоголя. Некий господин «Пэ Ю» его нисколечко не волновал.

– Великий художник Владимир прошу вас, возьмите меня с собой! – умоляюще произнес Падик.
– Зачем ты мне нужен с одной рукой? – злобно пошутил Болтов, поняв, что он перегибает палку, смягчился – я кое-что получше придумал – загадочно улыбаясь, он взял со стола лист бумаги.
Если учесть, то, что Вова никогда толком рисовать не умел, Падик Оско получился довольно натурально, видимо отцовский подарок умеет еще и чужие таланты перенаправлять. Только вот кисть отсутствующую нарисовал немного не точно, он забыл нарисовать один палец – мизинец.

– И, что дальше? – Протянул Падик, как вдруг почувствовал легкий холодок в месте
ампутированной руки. Затем холодок сменился сильным недомоганием, рука его стала такой тяжелой, что создалось впечатление, будто он держит одной рукой двухпудовую гирю. Силы его покинули, в глазах потемнело и юноша, держась левой рукой за обрубок, упал лицом вниз.
Болтов не ожидал такого поворота событий, бросился к парню распинывая скомканные листы бумаги, перевернул его и стал лихорадочно бить по щекам, чтобы привести его в чувства.
Падик с трудом пришел в себя и поднес руки к лицу, глаза его от удивления расширились, он торжественно произнес:
– У тебя получилось! Володя! У тебя получилось! Смотри! – Он радостно протянул вновь целую руку.
– Я и не заметил даже – отрешенно ответил Владимир – Ой…
– Что ой? – Недоумевал Падик.
– Не знаю даже, как и сказать, в общем, я тебе один палец забыл нарисовать…
– И то верно, а с такой рукой я тебе не пригожусь? – разглядывая руку и не веря своему счастью, спросил юноша.
– Конечно, пригодишься – Он подошел к окну, хотел добавить что-то еще, но его мысль прервало пугающее зрелище:
Там, внизу, вокруг башни со скоростью бегущего человека, начало образовываться некое подобие черной смолы. Она напоминала то, что Вова видел во время погони, когда снаряды попадали в асфальт и тем самым «Стирали» его поверхность. Только тогда она казалось неимоверно твердой, эта же субстанция была густой словно мёд, только черный и не вызывающий никаких приятных ассоциаций. Люди в панике разбегались кто куда, а тех, кто умудрился упасть, жидкость жадно засасывала в себя, тем самым наращивая темп роста.

– Элвин Штуцер, ты почему не предупреди… – Вова осекся, вспомнив, что скромного служителя первого ранга с ними больше нет, грустно улыбнувшись, крикнул:
– Падик! У нас беда! – Он обернулся к довольному пареньку, взгляд которого вновь стал испуганным – Что там? – шепотом спросил он.
– Если мы срочно, что ни будь не придумаем, нам крышка – раздраженно ответил Вова.
Преодолевая страх, Падик подошел к окну, взглянул вниз и ахнул – Воистину ужасно Вов! Что это вообще такое?
– Я думал тебе лучше знать, ты тут дольше меня находишься.
Падик лишь помотал головой.
– Понятно, я предполагаю, что патрульного автомобиля больше нет, интересно, вокзал отсюда далеко?
– Я, честно говоря, не помню – Виновато пожав плечами, ответил юноша – попробуй, что ни будь нарисовать, снова?
– Нарисовать? Нарисовать, что? – Сердито спросил Болтов и внимательно посмотрел по сторонам. Среди портретов служителей, висела огромная картина в виде карты, которая в потемках всё это время оставалась незамеченной, и лишь теперь, когда он нарисовал окно, картину было отчетливо видно. «Слона то и не заметили» Для себя отметил Владимир.

На карте была полностью изображена Площадка «3С» Начиная с пресловутого вокзала, заканчивая воротами, ведущими в сторону полевых работ. Бараки, столовые, складские помещения, были расположены так, что бы согласно распорядку дня можно было двигаться без каких либо блужданий. На карте так же был виден госпиталь в виде искусственного пчелиного «улья» каких на пасеке стоит десятками, и, разумеется, великая золотая башня грозно возвышалась, над всем этим унылым серым городком.

– Я не перестаю с тебя удивляться, твои предложения практически всегда имеют смысл! – Болтов резко сменил настрой с негативного на положительный, и с воодушевлением принялся что-то рисовать.
Падик вновь скромно пожал плечами, улыбнулся, и стал молча наблюдать за пришельцем.

– Если учитывать то, с какой скоростью эта черная масса захватывает окрестности. Нам понадобится надземный транспорт, верно Падик?

Владимир сначала нарисовал на территории вокзала длинный столб, на вершине которого, он изобразил петлю, наподобие баскетбольного кольца, на башне у окна нарисовал такую же.
Затем на уровне десятого этажа башни изобразил маленький вагончик, с большими окнами во всю кабинку. Получился своеобразный фуникулер, который как только появился, тут же со свистом устремился вниз. Вова, ожидая услышать сильный грохот, зажмурил глаза и втянул голову в плечи, но грохота не последовало. Раздался лишь звук, напоминающий громкий шлепок, как будто что-то тяжелое ударилось о водную гладь. Парни с интересом бросились к окну, выяснить, что же могло произойти? Перегнувшись через окно, они увидели лишь «рога» от фуникулера, которые стремительно погружались в черную жижу.
– Невнимательность, так это называется – Сам не замечая того Владимир процитировал фразу своего лучшего друга Григория.
– А, что не так-то? – Округлив свои серые глаза, спросил Падик.
– А то не так, я же трос забыл нарисовать, сейчас исправим – Болтов не теряя лишнего времени, ринулся к карте, и нарисовал недостающий трос, затем снова изобразил фуникулер. И с последним замыкающим штрихом, уже по своему обыкновению, отбрасывая огромную тень на стену с рисунками, появился воздушный вагончик.

– По-моему, на этот раз неплохо получилось, что скажешь Падик?
У Падика даже челюсть отвисла от удивления, он никогда в жизни не видел, что бы вещи таким чудесным образом появлялись из воздуха, причем дважды.
– Нам нельзя терять ни минуты, мы и так потратили слишком много времени на ошибки, Падик, ты ничего не забыл?
– А у меня ничего и не было с собой-то – Он похлопал себя по карманам – Я всегда готов.
– Молодец Конфуций – Парировал Болтов – так я вроде тоже ничего не забыл: «Калашников» на месте, подсумок на месте, золотые карандаш и палка тоже со мной – Он тоже похлопал себя по карманам, добавил – О, и БЛИ пакеты тоже на месте! Поехали! – Скомандовал Вова и первым запрыгнул в вагончик, тем самым сильно его раскачав. Заметив то, что юноша колеблется, он указующим жестом приказал немедленно лезть внутрь.

Падик Оско послушно запрыгнул в вагончик, сел к окну, и увидел как, ужасающая черная масса захватила добрую половину площадки «3С» и набирала скорость, пожирая все на своем пути: дороги, дома, транспорт, всё это едва касаясь «смолы» исчезало бесследно. Особенно жутким выглядело зрелище того как отряды серости оставались стоять неподвижно, ожидая приказа к бегству, но серые динамики замолчали навсегда, а служители лишь на словах казались смельчаками, на деле же, они всё побросали и ринулись к выходу. Оставив на верную смерть простых рабочих, под названием "серость"
– Вот вам и преданность правительству – подвел итог Болтов – они без приказа даже сдвинуться с места не могут! Стоят, как бараны и ждут, когда их засосет в болото, не предпринимая ничего…

Предыдущая часть: https://pikabu.ru/story/puteshestvie_v_zolotoy_gorod_chast_5...

***

Пробуждение было не из приятных. Голова раскалывалась от боли, тело дрожало от холода, в нос бил неприятный запах застоявшегося туалета. Собравшись с силами, Юки оперлась на руки, и попыталась подняться. С превеликим трудом у нее получилось сесть, но при этом ее так замутило, что она незамедлительно легла обратно на пол. В памяти яркими вспышками промелькнули последние события. Девушка дотронулась до затылка и болезненно вздрогнула.

Спустя какое-то время Юки предприняла вторую попытку сесть. В этот раз все прошло гораздо лучше. Она смогла принять сидячее положение и подавить тошноту. Теперь у нее, наконец, получилось как следует осмотреться.

Сквозь зарешеченную амбразуру, прямо под потолком, лился тусклый лунный свет, и сложенные из массивных каменных блоков стены влажно поблескивали там, где он соприкасался с их поверхностью. Всего стен было три. Четвертая, как таковая, отсутствовала. Ее заменяла ржавая решетка, с толстыми прутьями, отстоящими друг от друга ровно настолько, чтобы сквозь них можно было просунуть руку. Юки прекрасно понимала, где находится.

Тюремная камера была на удивление просторной – не меньше десяти шагов от стены до стены. В дальнем углу располагались местные «удобства», представляющие собой небольшую дыру в полу, распространяющую вокруг себя чарующие ароматы мочевины и иных человеческих отходов. Судя по количеству откидных дощатых нар, цепями прикованных к стенам, камера была рассчитана на четверых человек. Три из четырех мест были свободны, на последнем ложе валялась куча какого-то грязного тряпья. Больше здесь ничего не было.

Сцепив зубы, Юки поднялась на ноги. В висках тут же застучала кровь, девушку сильно зашатало, и она чуть было снова не рухнула на пол. Вцепившись в прутья решетки, чародейка смогла устоять и кое-как перевести дыхание. В той части коридора, что была видна из камеры, не было ни души. Юки прислушалась, однако вокруг стояла почти гробовая тишина. Отпустив решетку, девушка уселась на холодные нары и принялась разминать пальцы. Она хорошо помнила, почему оказалась здесь. Нет, не потому, что перелезла через стену и там ее схватили. Она оказалась здесь из-за несработавшего в ключевой момент заклинания.

Удостоверившись, что к пальцам вернулась былая гибкость, Юки произвела ими несколько плавных движений и прошептала формулу. Простая магия, призывающая в ладонь чародея небольшой светящийся шарик. Подобными заклинаниями балуются студенты первого курса чародейской академии, которым даже такая мелочь кажется настоящим волшебством.

Голова девушки не замедлила взорваться очередным приступом острой боли. Жестокая судорога скрутила живот, чародейку вырвало желчью, по верхней губе прокатилась тяжелая капля горячей крови, в носу запахло железом. Тяжело дыша, Юки откинулась назад и прильнула щекой к холодной каменной стене.

– Даже не пытайся. Чародеям не место в этом городе, – голос донесся с противоположной стороны камеры. То, что Юки поначалу приняла за груду грязного тряпья, оказалось худым, как скелет, стариком, с очень длинной бородой. Он сидел на нарах, свесив тощие ноги, и пристально смотрел на девушку.

В иное время, Юки бы вздрогнула от неожиданности, или резко подскочила бы с места, но сейчас ей было слишком плохо. Не отрывая щеки от холодной стены, она задала единственный вопрос, который мог в такой ситуации прийти ей на ум:

– Кто ты?

Старик невесело усмехнулся.

– В данный момент – такой же узник, как и ты. С небольшими отличиями, если быть до конца точным.

– Отличиями?

– Я стар, ты – юна, я мужчина… был когда-то… ты – женщина. Но все это мелочи, не имеющие серьезного значения. Куда важнее то, что нас объединяет!

Юки отлипла, наконец, от стены, и вытерла рукавом рубашки кровь, текшую из носа и заливавшую ей нижнюю половину лица.

– И что же нас объединяет? – спросила она без видимого интереса. Мысли ее витали очень далеко отсюда.

– Ну, например, мы оба узники!

– Это я уже поняла.

– А еще, мы оба – маги, утратившие свою силу.

Путешествующим мыслям Юки пришлось спешно вернуться обратно. Девушка даже немного подалась вперед, вглядываясь в своего собеседника.

– Подожди… то есть, ты – чародей?

Старик склонил голову набок. Будь он потолще, и покрыт перьями, то сошел бы за филина.

– Чародей? Да. И нет. Был раньше. Теперь не могу сотворить даже простейшей магии.

– Но, что с тобой случилось?

– Я пал жертвой собственной глупости, что же еще. Это, вообще, самая распространенная причина человеческих неудач. Глупость. Недальновидность. Наивность.

– Это… довольно общий ответ.

– О, нюансы, всех интересуют нюансы! Но, на самом деле, есть лишь начало и конец, причина и следствие, рождение и смерть. Все прочее – пыль и прах.

– Не могу с тобой согласиться, старик. Середина, порой, не менее важна, чем крайности.

– Я тоже так думал, до недавнего времени. Меня переубедили.

– Что ж, тогда грош цена твоим убеждениям.

– Может быть и так. Кто знает?

– Я знаю.

– Смелое заявление.

Юки не представляла, почему, но этот старик ее чем-то сильно раздражал. В академии, где училась чародейка, было полно таких же пожилых преподавателей, любивших, порой, задать студенту пару дополнительных вопросов, и за счет этого снизить ему итоговую оценку, но даже они не вызывали у Юки таких негативных эмоций, как ее нынешний собеседник.

– Послушай меня, бывший чародей. Я не имею понятия, как ты оказался в этом городе, но я сюда приехала добровольно. Ты, может быть, уже не чувствуешь этого, но я скажу тебе – здесь все переполнено магией. Она стекается сюда со всей округи, и сжимается в плотный комок, превращая Ветроид в спящий вулкан, готовый вот-вот проснуться. Здесь творятся странные вещи. Воистину странные! Здесь нарушаются законы Вселенной. Основополагающие законы, о которых ты, маг, не можешь не знать! И здесь же находится причина всего этого безумия, в которой кроется корень всех бед и которую я обязана найти! И если мой приезд сюда был началом, то вот это, – Юки ткнула пальцем в пол камеры. – Это не может быть концом. От того, что я сделаю сейчас, будет зависеть очень многое. В том числе – как закончится эта история! Вот, чем бывает важна середина, бывший чародей! Она предоставляет тебе выбор!

Старик несколько секунд ошеломленно смотрел на молодую волшебницу, потом пожал плечами и махнул рукой.

– Будь по-твоему. Я спорить не стану.

До Юки начало доходить понимание, почему старик ей так не нравится. Он сдался. Опустил руки. И это, в его случае, было бы вполне нормальным, если бы он не призывал последовать своему примеру других. А ведь сейчас он был занят именно этим. Старался убедить ее, Юки, что сопротивляться нет смысла. Что надо принять свою судьбу и смиренно склонить голову. Чародейка никогда не любила вестников предопределенности и пророков неизбежности. Она с самых юных лет считала, что, как бы не обернулась против тебя жизнь, все можно изменить в лучшую сторону. И сейчас собиралась поступить так же. Правда, пока что она не представляла, как же выберется из сложившейся ситуации, без помощи магии.

Чародейка поднялась со своего места и принялась расхаживать по камере. Она подергала каждый прут в решетке, простучала стены, полюбовалась на крошечное окошко у потолка, и дошла до того, что заглянула в отхожее место. Прутья в решетке не поддавались, расшатать их было невозможно. До смотровой амбразуры, через которую лился лунный свет, было не достать, к тому же она казалась слишком узкой, чтобы через нее смог пролезть человек, пусть и самой хилой комплекции. Отхожее место… даже если бы был шанс через него сбежать, Юки ни за что в жизни не воспользовалась бы подобной возможностью. Проделав все эти манипуляции, чародейка, вдруг, почувствовала себя настолько беспомощной, насколько никогда еще не бывала в жизни. Раньше, она без труда могла разнести здесь все магией. Но что ей делать теперь, когда чарами она может разнести только собственную голову?

От нечего делать, Юки вернулась к нарам и улеглась на них. Лежать на голом, не струганном дереве было жестко. Девушка вспомнила, какой чудесный, мягкий матрас у нее дома, и чуть не завыла от досады. Треклятый город! Лучше бы его никогда не существовало! Она повернула голову, и встретилась глазами со стариком, который упорно продолжал сидеть, свесив ноги, и наблюдал за ней.

– И давно ты тут сидишь, бывший чародей?

– А какой нынче месяц?

– Конец допреля.

– Весна… выходит – восемь месяцев. Да уж…

– Как так вышло, что тебя схватили? И за что?

Старик смерил ее странным взглядом и склонил голову на другой бок.

– О-о-о, это забавная история. Меня огрели по голове бутылкой. С тех пор меня мучают провалы в памяти. Но тот вечер я помню прекрасно… почти.

– Так что же с тобой случилось, расскажешь ты наконец?

Маг поскреб пальцем нос, почесал в затылке, хлопнул по коленям, и, наконец, кивнул. Было заметно, что ему хочется выговориться.

– В тот день, так уж вышло, я должен был заночевать в Ветроиде. Все из-за дурацкого расписания магорельса, – старик заболтал ногами в воздухе, как ребенок. – Мне нужно было попасть в Дошингтон, на Совет Чародеев. Кажется, это было связано с каким-то важным открытием… эээ… что-то про удаление каменного налета на зубах? Нет-нет. Выведение камней из почек… обработка камней магией? Не то… что же? Развитие каменной клинописи? М-м-м. Тема явно была философской… Не помню! Да и ладно. Все сложилось так, что я прибыл в Ветроид слишком рано. Магорельс в Дошингтон ходит раз в двое суток, и меня угораздило оказаться в этом городе за день, до отправления следующего рейса. Я решил, что грешно было бы не воспользоваться случаем, и не отоспаться, как следует, наверстать, так сказать, упущенное! Но, кто же откажется от кружечки эля перед сном? – спросил старик, активно подмигивая чародейке, однако, никакой реакции не дождался – девушке сейчас было не до шуток. Тогда он продолжил:

– Эм, ну, кто-то, может, и откажется, вкусы у всех разные. Вот только там, где я снял комнату, эль не подавали. А погода стояла отвратная. Дождь, ветер. Без эля ну никак нельзя было, понимаешь? – брови бывшего мага жалобно искривились, он уставился на Юки, в ожидании хоть какой-нибудь поддержки, но, в очередной раз, тщетно.

Печально вздохнув, старик слез со своего места и начал расхаживать по камере, заложив руки за спину. Голова его подергивалась в такт шагам. Теперь он больше походил не на филина, а на старого, общипанного голубя.

– Я нашел какой-то местный трактир, и там мне, наконец-то, налили эля. Я выпил всего одну кружку, и, честно сказать, слегка охмелел. Никогда со мной такого не было! Чтобы от одной кружки… пилась она, правда, долго. Удивительно! Я, ведь, просидел за ней целый вечер! – он застыл на месте, подняв указательный палец к потолку. – А раньше я над этим и не задумывался… очень странная кружка эля, – старик опустил палец, и принялся чесать подбородок. Так продолжалось не меньше минуты.

– Пил ты эль, дальше-то что? – не выдержала Юки.

Бывший чародей вздрогнул и уставился на нее бессмысленным взглядом. Глаза его, понемногу, начали проясняться, и он встряхнул головой.

– Ах да, точно. Значится, захмелел я. И, видимо, все обернулось так, что я ввязался в спор с группой других посетителей. Что-то мы с ними не поделили… или не пришли к общему мнению? Не помню. Я тогда разозлился, и поспешил покинуть трактир. Кажется, даже хотел применить магию, но, благо, одумался. И вот, иду я себе по улице, думаю о хорошем, и тут мне в затылок прилетает бутылка! Представляешь? Сильно, наверное, те ребята обиделись. Догнали, и бутылкой. Разве можно так? – старик замолк, ожидая ответа чародейки. Юки молчала. Тогда он уселся обратно на нары и положил руки на колени. – А потом я очутился здесь.

Юки, ожидавшая продолжения, еще какое-то время внимательно смотрела на своего собеседника, но тот не проронил больше ни слова.

– И все?

– Ага.

– То есть, ты напился, повздорил с местными, и тебе дали бутылкой по голове?

– Ну, вообще-то, я не говорил, что я напился…

– И тебя запихнули в тюрьму? За пьяную драку, что ли? На восемь месяцев? Ничего не понимаю.

– Я, честно говоря, тоже.

– Чепуха какая-то.

– Вот и я о том же. А потом здесь начались все эти странности с магией. Я тогда еще чувствовал. Настоящая буря! Видать, из-за нее я и остался без своей волшбы.

Бывший чародей потянулся и зевнул.

– Спать что-то охота, – сообщил он, и уставился на амбразуру. – Ах, да. Ночь же на дворе. Ночь… – старик замер с открытым ртом.

– Слушай, – сказал он вдруг. – Ко мне ведь приходил этот лощеный тип, который у них здесь за главного! На следующую ночь, после того, как меня упекли в эту камеру!

– Какой еще тип? Глава Совета, что ли?

Старик выпучил глаза и ткнул в Юки пальцем.

– Точно! Он самый. Южный Цезарь. Юный Слесарь. Нет-нет. Но точно кто-то Юный…

– Юний Чезарь.

– Да! Пришел ко мне сюда, улыбался, даже благодарил меня за что-то! Я его, правда, тогда не слушал особо, голова у меня болела, после удара бутылкой-то…

– Тебя благодарил глава Совета? Заключенного?

– Ну да. Не помню за что, я не слушал. Переживал шибко. На мне, ведь, такая ответственность была!

У Юки голова шла кругом. Слишком много всего обрушилось на нее за последние двое суток. Решительным усилием воли она отодвинула на задний план все лишние мысли, глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на царящий в камере неприятный запах, и попыталась разложить все по полочкам.

– Нет, так не пойдет. Давай по порядку, – обратилась она к своему сокамернику. – Какая такая ответственность? Из-за чего ты переживал? Из-за того, что не попал на Совет Чародеев, со своим докладом?

Старик засмеялся.

– С докладом? Ха! Плевать бы мне было на доклады! Я не просто ехал в Дошингтон на Совет! Я что-то туда вез! Что-то важное! И оно пропало у меня, понимаешь?

– Что ты вез?

Бывший чародей сразу сник.

– Не помню.

– Как не помнишь? Хотя бы намекни! Хоть что-то осталось в твоей голове?

– Эээ…

– Соображай!

– Хмм…

– Ну?

– Хр-р-р…

– А ну проснись!

– О!.. Нет, не помню. Но это было нечто невообразимое! Наверное, поэтому я не в состоянии этого вообразить.

– Так. То есть ты вез нечто особенное в Дошингтон. Вынужден был остановиться в Ветроиде на ночь. Получил бутылкой по голове, оказался в тюрьме, твой груз пропал, а на следующую ночь тебя приходил благодарить Юний Чезарь?

Старик пораженно прикрыл рот рукой.

– Откуда ты узнала?

– Ты сам мне рассказал!

– Правда?

Юки вскочила и принялась бегать по камере, как умалишенная. Впервые с момента приезда в Ветроид у нее в голове начала складываться логичная картина происходящего. Как же долго она этого ждала! Ее внутренний страннолог урчал от удовольствия и разминал когти в предвкушении разгадки. Чародейка чувствовала, что нащупала верную нить. Ей не хватало всего нескольких фактов… и свободы. Сидя в тюрьме она точно ничего не сможет сделать.

Внезапно в ее голове что-то щелкнуло, и она вперилась широко раскрытыми глазами в своего сокамерника.

– Ты! Ты тот самый старик, про которого мне рассказывали люди из-за стены!

– Ась?

– Точно! Они говорили, что ты сидел, пил эль, а потом принялся рассказывать им про золото!

– Правда? Извини, я не помню…

Юки вплотную подошла к бывшему чародею и присела на корточки, буравя его взглядом.

– А ты никогда не думал, – сказала она тихим голосом. – Что мог стать причиной всего происходящего здесь?

Старик несколько раз открыл и закрыл рот, потом произнес:

– Если ты о магической буре, то я на такое просто не способен…

– Конечно. Но косвенно ты вполне можешь быть причастен.

Чародейка встала и подошла к решетке. Упершись лбом в прутья, она закрыла глаза. Ей срочно нужно поговорить с учителем. Он, наверняка, сумеет прояснить для нее некоторые вопросы. А, ведь, не попади она в тюрьму, так и тыкалась бы по углам, как слепой котенок. Но теперь оставаться в камере – означало бездействовать. Как же она хотела бы выбраться отсюда! Это желание жгло ее изнутри раскаленным клеймом.

В коридоре раздались шаги. Девушка отпрянула от решетки и уселась на свое место. Через пару секунд перед камерой возник стражник. Юки узнала его – это был тот самый парень, который толкнул ее в грудь, а потом разговаривал, придерживая за подбородок. В голове у нее сложилась пара весьма интересных вариантов, касательно того, как она могла бы ему за это отплатить. К сожалению, оба они были неприменимы, пока их разделяла решетка.

– О, я вижу, вы уже познакомились друг с другом! Замечательно! Ведь вам предстоит провести вместе очень много времени! – сказал стражник, оглядывая камеру. На лице его играла гнусная ухмылка. – Проникновение за Стену – серьезное нарушение…

Юки заставила себя улыбнуться и заговорила спокойным, примирительным тоном.

– Мне кажется, офицер, возникло недоразумение… Видите ли, я поданная другой страны, и не знакома с местными законами. Я и понятия не имела, что безобидная прогулка по городу может привести к таким негативным последствиям. Если бы я знала, что нельзя пересекать стену, то ни в коем случае так не поступила бы. Может быть, в отношении меня стоит обойтись устным предупреждением, и отпустить?

Стражник довольно оскалился.

– Беда-беда, но у меня связаны руки. Незнание закона не освобождает от ответственности, неужто никогда не слышали? Однако, если вы будете сотрудничать с нами, я думаю, срок вашего заключения можно значительно сократить, м-м-м? Как вы думаете?

Чародейка встала и подошла к решетке.

– Если под словами «значительно сократить», вы подразумеваете, что отпустите меня в течение суток, я готова рассмотреть ваше предложение.

Офицер зло рассмеялся.

– Ну нет, так не пойдет. Нам многое нужно узнать от вас. Кто пригласил вас в город? С кем вы беседовали за Стеной? Что интересного услышали о Ветроиде за все это время? Тем для разговора огромное количество. За день мы ну никак не успеем! Более того, как я уже говорил вам, нам предстоит познакомиться поближе… А…

Глаза стражника, вдруг, скосились к переносице, и он осел вниз. Показавшийся из-за его плеча Бруд подхватил падающее тело и осторожно уложил вдоль прохода.

– Бруд! – воскликнула Юки. Рыжий паренек неловко улыбнулся.

В коридоре раздался шум, и рядом с Брудом появился Жбанс. Писателя было не узнать – в каждой руке он держал по черной дубинке, лоб его был перевязан красным шарфом, рукава закатаны, на щеках, чуть выше линии бороды, красовалась пара нарисованных чернилами полосок. Он молниеносно подскочил к решетке, отбросил одну из дубинок, и с размаху ударил ребром ладони по прутьям.

– Ки-й-а! Ой… больно.

– Что ты делаешь? – спросила его чародейка.

– Решетка должна была сломаться! По крайней мере, так мне обещали те монахи, из кидайского монастыря, в котором я, однажды, ночевал, проездом, – Жбанс заозирался кругом. – Ничего, сейчас мы тебя вытащим!

Из-за ноги Бруда высунулся Аса и протянул парню тяжелую связку ключей.

– Ух ты! Молодец, Аса, – похвалил енота юноша и в два оборота открыл дверь темницы. Аса тут же бросился к Юки и забрался к ней на руки.

– Как вы узнали, что я здесь? – не выдержав, спросила девушка.

– Это все Бруд, – пояснил Жбанс, яростно тряся ладонью и то и дело принимаясь на нее дуть.

– Извините меня, но я нарушил ваш приказ… – рыжеволосый парень, красный, как помидор, решительно посмотрел в глаза чародейке.

– Он не стал сразу возвращаться в трактир, как ты ему велела, а проследил за тобой. Говорит, два часа валандался на той стороне стены, и, в конец концов, увидел, как тебя тащат стражники.

– Ты что, перелез через стену следом за мной? – удивилась Юки, буравя взглядом Бруда.

Последний смущенно пожал плечами.

– Извините меня…

– Ты же говорил, что уже пробовал раньше, и тебя не получалось!

– Я… я… было очень сложно! Но я постоянно думал о вас, госпожа Минами, и…

– А потом он примчался ко мне с Асой, и сказал, что тебя схватили. И вот, мы тут, – пояснил Жбанс, заходя в камеру и осматриваясь по сторонам.

Бруд отвернулся в сторону и стыдливо прикрыл глаза ладонью. Похоже, он сильно переживал, что пошел против воли Юки. Однако, та подошла к нему ближе и дотронулась до руки.

– Ты молодец. Спасибо.

Юноша убрал ладонь от глаз и удивленно отпрянул назад, но, в тот же миг, улыбнулся.

– Главное, что с вами теперь все будет хорошо.

– Так, нам пора! Мы вломились сюда через парадную дверь, и, так уж вышло, что стражники, которых я вырубил, скоро начнут приходить в себя. Поэтому стоит поторопиться, – Жбанс сделал приглашающий жест в сторону выхода.

– Нам надо взять с собой старика! – запротестовала чародейка.

– Какого старика?

– Вон того!

Писатель, Бруд и Аса проследили за жестом, и, наконец, увидели, что кроме Юки в камере наличествует еще один обитатель.

– Здравствуйте! – добродушно поздоровался бывший маг.

Жбанс, оценивающе окинувший его взглядом, наклонился к Юки и полушепотом произнес:

– Он же совсем тощий!

– И что с того? – удивилась чародейка.

– Ну, как бы это… нам, возможно, придется скрыться, залечь, так сказать, на дно! А там, если у нас кончится еда, и нам придется выбирать, кого съесть первым…

– Жбанс!

– Что?

– Этот старик идет с нами, и это не обсуждается.

Тон Юки полностью отбивал любое желание с ней спорить. Все, что оставалось писателю, это щелкнуть каблуками, закатить глаза, и самозабвенно отрапортовать:

– Так точно!

Помогать бывшему магу подняться на ноги не пришлось. Он с легкостью соскочил на каменный пол и радостно спросил:

– Куда идти?

Вся делегация высыпала в коридор. Юки не преминула наступить на живот оглушенному офицеру. Бегом преодолев узкий проход, они оказались у лестницы наверх, которая, в свою очередь, вывела их на первый этаж тюрьмы. Здесь чародейка увидела работу Жбанса – три бесчувственных тела, сваленных в кучу у одной из стен. У нее возникли новые вопросы к писателю, но задавать их сейчас она посчитала несвоевременным. Входная дверь здания была распахнута настежь, а прямо перед входом стояла невзрачная самодвижущаяся карета. Жбанс повел группу беглецов прямиком к ней. Когда они приблизились, дверца повозки отворилась, и на землю спрыгнул Людвиг вон Шанс.

– Карета подана, господа!

«В этой статье, название которой, пожалуй, более подошло бы какому-нибудь монументальному труду, я постараюсь очертить ту грань, что отделяет магическое от истинно чудесного. Не секрет, что для абсолютного большинства из нас чародеи – люди, способные творить чудеса, во всяком случае с точки зрения простого обывателя способность мановением руки зажечь огонь или, скажем, вселить в неодушевленный предмет мелкого демона ничем иным, кроме как чудом, не является. Однако же для самих чародеев, как бы ни кичились и ни старались сохранить свое искусство в секрете некоторые из них, магия является лишь одной из многочисленных наук – безусловно, непростой в постижении и доступной не каждому, но все же действующей по своим законам, и недаром на свете столько третьесортных колдунов, бормочущих одни и те же заклинания и способных с их помощью лишь на самые простые фокусы, которые и магией назвал бы разве что кто-то излишне впечатлительный. Здесь было бы уместно процитировать Фелиния Четвертого, еще двести лет назад сказавшего: «Что отличает посредственность от гения? Посредственность идет по проторенным тропам, торят же оные тропы гении». Развивая его мысль, добавлю от себя: насколько гений отличается от посредственности – настолько же сильно чудо отличается от простой магии. И именно в том месте, где пусть сложные, но все же незыблемые законы волшебства перестают действовать, начинается чудесное. И ничем, кроме чуда, сам факт чуда объяснить нельзя, его можно лишь принять. Не стану повторять прописные истины, напомню лишь, что именно существование чудес, с точки зрения ортодоксальной доктрины Терранской церкви, является седьмым и последним доказательством (существования – прим. цензора) бога. Но даже оная доктрина не дает неоспоримых доказательств существования самих чудес. Не в силах уловить их и те амулеты, что чародеи и алхимики используют для того, чтобы доподлинно установить факт применения чужого чародейства – чудеса попросту отрицают все известные законы магии, их нельзя призвать по простому желанию - и потому они никак не могут считаться магией в привычном понимании. Многие романтически настроенные поэты из Вольных Городов склонны считать, что чудо невозможно не только зафиксировать, но и описать – «его можно лишь пережить». И, несмотря на некоторую напыщенность такой формулировки, вызывающей инстинктивное отторжение у привыкших все взвешивать и подвергать анализу людей науки вроде вашего покорного слуги, нельзя не признать, что они могут быть весьма недалеки от истины.

Считается, что особой предрасположенностью к чудесному (не магическому, подчеркну еще раз) обладают дети. И действительно – у каждого из нас найдется одно или несколько воспоминаний из детства, того беззаботного времени, когда порой происходили вещи, которые ничем, кроме чуда, объяснить невозможно – жаль лишь, с годами эти воспоминания тускнеют и уже к восемнадцати годам людям бывает очень сложно вспомнить в деталях, что именно с ними случалось в те далекие годы, случалось ли вообще или же было просто плодом воображения. К слову, одна из наиболее смелых теорий гласит, что ключ к пониманию чуда лежит именно здесь – и якобы все чудесное, что случается с людьми, происходит только и исключительно по воле их необузданного воображения, которое якобы может иметь особую власть над реальностью – и особенно сильно проявляется у детей, ибо они в силу возраста еще не вполне осознают пределы человеческих возможностей – вот только с годами разум всякого ребенка теряет гибкость, закрываясь под гнетом жизненного опыта и житейских забот, подобно серой устрице.»

Писано в 1135 г. от В.И.,

Форк-писарь Гол-Гюлотской куратории

Демеций Клат

- Ветер, тебе говорили, что ты отморозок?

- Это кто говорит? Та, которая залупается на всех, кого видит?

- Залу… что? - Язва даже есть перестала, уставившись на Ветра.

Стресс нуждался в срочном заеданий. Так выразилась Язва, когда они выбежали из прощально отсалютовавшего взрывом помещения. Ближайшее некогда жилое здание приютило их водной полуразрушенной квартире. На том, что-бы в ней обязательно был снег, настоял Ветер.

- Странная ты. - Ветер в очередной раз потрогал снег. - Маты такие заворачиваешь, а этого слова не знаешь.

- Да пурга с ним.

Они некоторое время ели молча.

- Зомби.

- Что? - Ветер проверил. Нет, тут были только они.

- Идентификатор. Я сняла его с зомби. Убила… Ну, оказывается на время, и сняла с него идентификатор. И акумы у него в рюкзаке были. Я долго наблюдала за тобой после нашей встречи, видела, как ты их ищешь. Видела, как ты радовался, когда находил «шоколадку». Тогда и решила, что ты без аванса мне точно не поможешь. Не знаю, сколько я нечисти передавила, пока собирала их.

- А ящик «фиолетов»…

- Это правда. У отца их было много. Но он там, а без аванса… - По щеке Язвы прокатилась слезинка. - Мне нужен был проводник, но такой, кому сама Вьюга помогает. Чем больше человек в своей жизни испытал и не сдался, тем больше она ему помогает. Когда волки схлестнулись с котами, когда крысы Хароновскую банду погрызли… Это не просто удача, это Вьюга. Даже сектанты эти… Как ты с ними вообще пересекся?

**********

- Отворяй. - Горка хлопнул караульного. - Ветер вернулся.

Караульный кивнул и открутил замок, впуская семнадцатилетнего паренька в объятия теплого бункера.

- Ну, как охота? - Горка обнял Ветра на секунду и отпустил.

Они шли и Ветер хвастался уловом в виде двух десятков акумов и полного рюкзака тушенки. Рассказывал, как удачно набрел на целый дворовый магазинчик, у которого крутились несколько зомби. Еще с десяток раз можно туда прогуляться, если еще кто не найдет.

- А это кто? -Ветер заметил группу незнакомых мужчин и женщин с детьми.

- Беженцы. Бункер их к северу отсюда рейдеры выпотрошить пытались. Они отбились, но главную дверь при штурме подорвали. Жить тама нельзя больше, они к нам и подались.

- Не помню бункеров к северу…

- Да их все и не узнаешь, пока сами не покажутся. Ладно,у тебя день рождения скоро?

- Через месяц.

- Ну вот, значима уже почитай совершеннолетний. Пошли ко мне, там Торф такую бутылку достал, грех не отведать.

- Тревога!

Ветер не спал, чутье не давало сомкнуть веки. Подскочил и выбежал в коридор. Тусклый красный свет с трудом освещал длинное помещение. Он почувствовал какое-то движение у себя за спиной. «Разведчик» -успел подумать он, как на него из тени выпрыгнула женщина с ножом. Другая рука из тени перехватило её руку и из груди показалось острие черного армейского ножа.

- Ветер, живой, дружище. - Из тени вышел Торф. - Эти суки нас прирезать хотели по тихому. У них почти получилось. Они почти все «разведка»…

Металлическая дверь пролетела мимо них, неся на себе кровавое месиво, некогда бывшее человеком.

- Мал сученок чтоб меня во сне прирезать! - Из комнаты вышел голый по пояс Горка. - Торф, Ветер, чуму мы пустили в дом! Торф, у тебя кровь с бочины течет…

- Царапина.

Горка не глядя впечатал кулак в тень, откуда вывалилось тело с кашей вместо головы. Из другой комнаты вышел мужчина, оглядел обстановку и разминаясь пошел на них.

- Никак тоже усиленный. Ну этого сама Вьюга мне подала.

Несколько дверей открылись одновременно, из них появились мужчины и женщины. Кивнув мужчине, они исчезли в ближайших темных закутках.

- Разведка на мне. - Торф морщась шагнул в тень и пропал.

Ветер стоял и не знал, что делать. Он только и мог, что смотреть, как Горка сошелся в рукопашную с врагом, как из теней выпадают тела…

Торф сильнейший разведчик в бункере. Но даже он не справится с толпой. Он выпал из тени с очередным уже бездыханным телом, но из его шеи торчал нож. Тут же ему в спину вонзилось еще два…

Горка справился с соперником, опрокинул его, сел сверху и, сцепив руки, разбил ему голову. Встал и увидел Торфа…

- Да я вас всех…

Из тени вылетела рука с ножом, но Горка перехватил её и дернул. Перед ним упала женщина, зажимавшая место, где раньше была рука. Второй удар Горка пропустил, но и с ножом в боку он был опасен. Еще один обезглавленный труп и в спину Горки вонзились несколько ножей. Он упал на колени и ему перерезали горло.

Кровавый туман опустился на глаза Ветра. Он наконец вспомнил про «Калаш», зажатый в руке. Первые же выстрелы лишили его всех звуков. Он выпустил всю обойму по теням, зацепив пятерых. Пустой щелчок оповестил, что всё… Сквозь пелену он видел, как открылась главная дверь бункера, отодвигая мертвого караульного, и как в неё начинают входить люди в сине-белых «комках».

Он выронил автомат и достал нож. Одного мало, и он вытащил из трупа нож Торфа. Он готов…

- Не торопись, милый…

И он провалился во тьму, оглушенный прикладом собственного автомата.

Ветер очнулся от пощечины. Он стоял на коленях уже вне бункера. Рядом на коленях со связанными за спиной руками сидели женщины и дети его бункера. И дети, которых привели с собой эти…

- Тупые рейдеры, чуть всё дело не завалили! - голос принадлежал девушке, чуть старше Ветра. - Хорошо этот… Ветер вроде, здоровяк так назвал, завалил последних, хоть руки марать не придется. Ох не зря я проконтролировать пошла.

- Мара, это последние.

- Отлично, дверь завари холодной. Если и остался какой живой разведчик, значит Вьюга так решила, что сдохнет от голода. Либо трупы жрать будет. Отошли все, начнем обряд.

Сине-белые отошли за спины пленников, а Мара сложила руки и закрыла глаза. Спустя пару минут в пурге стали мелькать огоньки голодных глаз. С каждым порывом пурги из пелены снега выскакивал волк и утаскивал с собой выбранную жертву. Спустя пару мгновений крик обрывался.

Ветер стоял на коленях и с немой злобой наблюдал, как одного за другим забирает пурга. Когда он остался один, из пурги неспешно вышел огромный волк. Вожак. Он подошел к Ветру, обнюхал его и прошел мимо. Схватил зубастой пастью одного из замерших сектантов и уволок в пургу.

- Значит Вьюга так решила, чем то ты ей приглянулся. И мне, Ветерок. - Мара осмотрела его и повернулась к сектантам. - Этого заберем с собой, в мой гарем.

***

Он подчинился. Он заставил их думать, что подчинился. Год он ублажал Мару и выполнял все её прихоти. Год…

В очередной раз он спокойно разговаривая с охранником так же спокойно воткнул тому в шею заточенную ложку. Так же спокойно выхватил у трупа нож и метнул его во второго охранника. Тихо и без эмоций. Он не прятался, вел себя естественно. Это сыграло ему на руку, все привыкли к тихому Ветру, который убивал в каждом закоулке. Он не зря выбрал время молитвы, по базе сектантов в это время никто не смел ходить, кроме важных поручений.

Когда Мара вышла из личной молельной с охраной, он ждал её. Двумя выстрелами он избавился от лишних. Он хотел убить и Мару, но автомат заклинило.

- Значит Вьюга так решила. - Он исчез в пурге, уполовинив состав базы сектантов.

У него не было ни маски, ни «комка» с подогревом. Он брезговал надевать сине-белую экипировку. Из всего — только автомат, нож и направление.

Через сутки он просто рухнул у неприметного домика. Он не видел, как из дома вышел человек и легко занес его в дом…

Человека звали просто — Лоб. До катастрофы был военным врачем. Неделю он выхаживал Ветра, спасая тому обмороженные конечности. Потом дал запасной «комок» и кое какой скраб.

- Куда теперь, в бункер?

- Нет, больше никаких бункеров. Буду один жить, хватит с меня...

Дед Степан работал в поле. Старая коса так и летала в его руках, мозолистые руки крепко держали слегка растрескавшуюся рукоять. Воздух полнился ароматами свежескошенной травы, полевых цветов и, чего таить, порою тонкими навозными флюидами. Степан отер пот со лба, поудобнее перехватил косу и принялся работать с удвоенной силой. Фьють-фьють, стебли легко срезались остро наточенным лезвием косы и мягким ковром ложились на землю. Ещё немного осталось – подумалось деду. Вот тут-то и звякнуло снизу.

Дед наклонился и нащупал стеклянную бутылку. Внутри лежала свернутый рулончик бумаги. Записка.

«Сегодня, 12 июля, в полночь к колхозным амбарам. Приходи один».

От записки исходил приятный аромат женских духов. То, что аромат женский, Степан понял сразу, потому что знал всего один-единственный мужской запах, а этот от него выгодно отличался. Дед огляделся по сторонам, но никого не обнаружил. На этом поле он всегда косил траву для своей скотины. Народу в селе было немного и каждый занял себе по участку, поэтому никого другого в качестве адресата послания он представить себе не мог. Аромат духов взбудоражил его воображение, всколыхнул воспоминания, пробудил позабытые чувства. Степан механически продолжал свою работу, а в голове так и копошились мысли. «Кто? Почему? Кому я нужен? Неужели ошибка? Идти или не идти?». Так ничего и не решив, дед вернулся домой.

– Что у нас сегодня на ужин, мать? – Степан вошел в комнату и по привычке задал вопрос.

– Вчерашние щи. Пирогов напекла ещё. Все докосил? – Клавдия Михайловна повторила громче. – Ау-у, старый, совсем оглох что ли?

– Что? Что такое?

– Все, говорю, докосил?

– Аа, ты про это… Да-да, всё.

Бабка загромыхала кастрюлями и тарелками. Степан сел за стол и побарабанил пальцами.

– Слушай, Клав, а на моем поле никто траву не косил?

– Нашел у кого спросить. Я-то откуда знаю? Ты туда ходишь, а не я. У меня своих дел хватает.

– Ну не знаю. Ты с людьми балакаешь, может слышала чего.

– Нет, не слышала. – Клавдия подозрительно нахмурилась. – А к чему ты это вообще?

– Да так, ни к чему. Натоптано там как будто. – Степан притронулся к карману в которое спрятал письмо. Ему показалось, что жена могла почувствовать запах духов.

– Да сдалась твоя трава кому? Больше чем неё на сто верст окрест ничего и нет.

Ночью дед все никак не мог заснуть. Степан лежал и наблюдал за тем, как свет луны перемещал тени на потолке. Рядом храпела бабка, ветви вишни тихонько стучали об окно, зазывая его на улицу. Наконец он решился, осторожно выскользнул из-под одеяла, натянул штаны и рубаху, немного подумав достал из шкафа подаренный на юбилей одеколон, пару раз брызнулся. Сделал пару глотков. Тихо скрипнула входная дверь, дед вышел на крыльцо и глубоко вздохнул.

На улице было хорошо, прохлада ночи приятно щекотала кожу после знойного дня, легкий ветерок шелестел листьями. Пахло цветами и срезанной травой. Степан подошел к амбарам и стал ждать. Долго никто не появлялся, но вот наконец дед приметил чей-то силуэт. В лунном свете показалась самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел. Степан притаился в тени, наблюдая за незнакомкой.

– Иди сюда, милый. – бархатный голос красавицы взбудоражил фантазию Степана. – Ну же, не бойся. Я не кусаюсь… Пока не кусаюсь.

Незнакомка засмеялась. Степан неуклюже подошел, шаркая ногами и спотыкаясь.

– Вы звали меня?

– Конечно тебя, милый. Кого же ещё. – Незнакомка откинула с лица блестящие черные волосы и приблизилась к Степану. – Иди же ко мне.

Дед сглотнул и сделал шаг вперед. Незнакомка схватила его за шею и приблизила губы к его уху. Теплое дыханье вызвало дрожь, пронзило его до самого естества.

– Ты не хочешь быть со мной?

– Я.. я… Вас не знаю совсем.

Тихий шёпот пробирался вглубь черепной коробки, завораживал его, лишал воли.

– Зато я знаю тебя. Разве ты не хочешь меня?

Степан заикался. Пытаясь выговорить что-то членораздельное он только закашлялся.

– Мне нужно только твое согласие. Только одно слово. Ты согласен?

– Д-д-да-а. – зубы стучали и отбивали неизвестную мелодию. – С-с-соглассен.

– Закрой глаза. – Незнакомка приблизилась и поцеловала его в губы.

Лунный свет померк. Засвистел ветер, воздух в ночи раздался ледяным холодом, время замедлилось. Степан ощущал биение своего сердца, каждый удар ровно раз в минуту. Тук-тук-тук. Так продолжалось очень долго.

Когда он наконец открыл глаза было совсем светло. Незнакомка стояла рядом и тихонько смеялась.

– Посмотри сюда.

В зеркале Степан увидел свое отражение. На него смотрел мужчина в самом расцвете сил, таким он помнил себя в молодости.

– Но как? Что произошло?

– Произошло все как ты и хотел. Я умею читать желания.

Степан присел на старую лавку.

– А как же Клава? Где моя жена?

– Не переживай о ней. Теперь я твоя жена. Пойдем домой?

Мужчина пожал плечами и позволил увлечь себя. Возле огромного строения стоял дорогой автомобиль, перед входом в дом работал садовник – косил траву.

– Доброе утро, Степан Ильич.

– Доброе утро… э…

– Петр. – красавица-жена подсказала ему на ухо.

– Доброе утро, Петр. Много ещё осталось?

– Косить нет, вот только этот пятачок пройтись. А потом другой работы полно.

– Ну ладно. Продолжай.

Степан вошел в дом и развалился на диване перед телевизором. Незнакомка села ему на колени и обратила на него свои прекрасные зеленые глаза. Мужчина почувствовал себя счастливым.

Потянулись дни. Степан не работал, целыми днями лежал и смотрел на экран. Время от времени он подходил к холодильнику и доставал очередную банку пива. Как они там появлялись он не знал, да и знать не хотел. Иногда доставал холодной водки. В пьяном угаре иногда вспомнил свою старую жену, старый дом и работу.

Иногда он выходил в сад и покрикивал на Петра. Тот виновато опускал глаза, но про себя смеялся над своим хозяином. Степан это видел, но делал вид, что не замечает. А им между тем овладела скука. Прекрасная незнакомка уже не манила своей пленительной красотой, её объятия уже не так дарились радость. Она это чувствовала и пыталась всячески ему угодить. Степан все чаще размышлял о прежней жизни, уходил в себя. Он мог целыми днями смотреть в никуда и думать, думать, думать. Впрочем, новая бутылка водки, футбольный матч и массаж возвращали Степана в мир людской.

Так наступило 12 июля. Весь вечер Степан не находил себе места, он так и не смог заснуть. Как и годом ранее мужчина глядел в потолок и ждал. Часы прозвенели двенадцать раз. Сбоку от него шевельнулась тень.

– Вот и всё.

– Что? Что всё?

– Год истек. Пора платить.

Степан вскочил с постели и схватил в руки табуретку.

– За что? Что происходит?

– А ты думал, что все это получил просто так? – незнакомка, чье имя он так и не узнал, хищно улыбнулась, обнажив острые зубы. В слабом свете луны зеленые глаза горели нечеловеческим светом.

– Н-н-не подходи… Не подходи ко мне.

– Оу, милый, не бойся. Это не больно. – женщина приближалась, острые когти на руках опасно блестели.

– Я не хочу. Я не хочу все это. Оставь меня в покое.

– Хм, значит не хочешь? Раньше думать надо было. Сейчас то всё уже.

– Я не знал. – Степан пятился к выходу и ткнулся спиной в дверь. Она была заперта. – Я хочу вернуть все как было!

Незнакомка остановилась, облизнула полные губы и резко бросилась вперед. Степан почувствовал укус на шее и закричал, кровь заструилась по коже, женщина вцепилась в него и страстно приникла к ручейку теплой жидкости. Степан чувствовал, как слабеет, теряет силы, лишь шептал снова и снова:

– Не хочу. Не хочу. Вернуть всё назад.

Незнакомка оторвалась от своего занятия и гортанно засмеялась.

– Ну всё, всё. Почти всё.

Последнее что почувствовал Степан, проваливаясь в небытие – жар и резкую боль в затылке.

******

– Очнулся старый. – над Степаном склонился сосед, тракторист Прохор. В глазах застыли смешинки. – Кто ж бухает в такую жару во время работы?

Степан помотал головой и с трудом присел. Рядом валялась пустая бутылка водки, тут же лежала коса. Голова болела в месте удара об землю.

– Прохор, долго я тут лежу?

– Так кто ж знает сколько. Жена твоя Клавка отправила меня, говорит долго не появляется старый. Ты полежи, отдохни в теньке.

– Клава прислала? Она в порядке? – Степан вскочил и тут же застонал, в затылке застыла тупая боль, голова кружилась.

– Да что ж с ней станет. Эх, знатно ты приложился видать. Пошли, провожу.

******

Клавдия Михайловна всплеснула руками, заохала-заахала, смочила полотенце и приложили его на лоб мужа.

– Ну ты совсем дурак. Знала бы, никуда не пустила. Умудриться так наработаться, что в обморок упасть…

Степан лишь блаженно улыбался и кивал, на душе стало легко:

– Клава, ты главное знай, что я тебя никогда не брошу. Ты у меня самая хорошая.

Клавдия наклонилась к нему и потрогала лоб.

– Ну-ка дыхни, Прохор про бутылку водки что-то говорил.

– Да нет же, я серьезно говорю.

Степан схватил жену и крепко обнял. Клавдия посопротивлялась для виду, но быстро растаяла. Дед продолжал улыбаться, радуясь тому, что все это ему только привиделось. Всего лишь сон, морок, наваждение.

Кое-что вспомнив, он притронулся к шее под воротником и тут же похолодел.

Пальцы нащупали следы зажившего укуса.

Голос воеводы вновь загрохотал под низким сводом, став возвышенным и величественным:

– Согласно святым традициям покинутого княжества, которые помним, чтим и от которых никогда не откажемся, право первой ночи принадлежит князю.

В лоб словно летающая тарелка прилетела. Фарфоровая. И не одна. А ничего, что их княжество давно пало вместе с правителем?!

Видимо, ничего. Государство исчезло, граждане остались. Где они поселятся, там и будет новое княжество с прежними законами. Сейчас оно было здесь – во всей красе и со всей вековой дуростью.

– Согласно закону, в местах, где князь физически присутствовать не может, его представляет местный управитель. – Воевода вычурно поклонился, позади раздались смешки. – Но увы, я благополучно женат и от оказанной чести вынужден отказаться. Предлагаю невесте самой выбрать разового заместителя князя. Им может быть любой из присутствующих за исключением будущего супруга.

Возник шум, задние ряды напирали, передние подбоченивались и втягивали животы.

– Выбираю второго свидетеля! – не моргнув глазом, выпалила Ясна, а к Хотею даже не повернулась.

Позади пронесся возмущенно-раздосадованный гул.

– Сговорились! – не удержался кто-то.

Воевода грозно посмотрел туда:

– А вам кто мешал?

Затем его взор переместился на меня:

– Иноземец, получивший супругу на территории под управлением окраинного воеводы, обретает гражданство княжества себе и наследникам, а также все права и обязанности гражданина: избираться, избирать, воевать и умирать. Чапа Еконоградский, клянешься ли уважать и соблюдать святые традиции от сего дня и до скончания веков?

Сначала душа вскипела: ни в коем случае! Слово – оно живое, оно часть меня. Не исполню слова один раз, и никто не убедит, что нельзя не исполнить второй. Один раз – не водолаз, говорит народная присказка. Или она про педиатров? Неважно. Водолаз. То есть педиатр. Пусть для начала – словесный. Важное здесь – «для начала», поскольку лавина уже покатится, и флаг в руки тому, кто скажет, что сможет остановить ее по первому желанию. Нарушенное слово – худший из наркотиков.

(Отрывок из "Как я был стрелочником")

Дупло камеры отворилось, пропуская новичка, и тут же захлопнулось с сухим деревянным треском. Гудение роботов стихло и, не смотря на два гигабайта загруженных инструкций, Тензору стало не по себе от смотрящих на него из темноты окуляров. У заключённых выпаивали беспроводные модули, но вошедшему показалось, что кто-то выкачивает у него дамп оперативной памяти через задний порт. Он еле сдержался, чтобы не перезагрузиться.

Окон в хате не было и в инфракрасном свете можно было лишь разглядеть подсвеченные красным топливные элементы киберзеков. Тензор открыл диафрагмы объективов на полную. Роботы лежали на нарах, подложив деревянные чурки под головы. Под нижней правой шконкой копошился робот-уборщик. Несколько машин сидело в зарядных док-станциях за старым, изрезанным принципиальными схемами столом, на котором лежала засаленная колода перфокарт и флешка в корпусе из искусно вылепленного куска свинца. Один из арестантов взял её, вставил себе во вспомогательный порт и тут же по его железному корпусу пробежала крупная дрожь. Он тихо процедил сквозь решётку динамика: “ух, забористое прерывание бригадир накодил, чистый цимес.”

Надо было вливаться в коллектив, пока не прописали в петухи. Тензор шагнул было вперёд, но вовремя разглядел во тьме под ногами заземляющую сетку, и тут же обругал себя за невнимательность. Гость встал на неё и аккуратно пошаркал подошвами, снимая статическое напряжение, затем аккуратно отодвинул сетку в сторону. Заходить в хату не заземлившись считалось дурной приметой. Робот кашлянул и нарочито развязным голосом сказал.

- Вечер в хату, арестанты. Диаграмма в радость, гистерезис в сладость.

Роботы загудели на низких частотах. Некоторые даже привстали со шконок, чтобы лучше разглядеть залётного смельчака. Даже из-под нижней шконки решился показать головное устройство поглазеть робот-уборщик - опущенным запрещалось мелькать перед детекторами блатных киборгов, но на сей раз никто не пнул его обратно к параше, куда жители хаты ходили сливать отработку. Пока непонятно было, как воспримут приветствие хозяева номера люкс в колонии строгого режима для забагованых, но на всякий случай Тензор отдал команду телу сжать покрепче заслонки всех разъёмов.

Сидящий за столом мелкий робот, до самого картера расписанный чёрной нитроэмалью различными сценами весёлой хакерской жизни, скрестил три из семи манипуляторов на груди и прохрипел надорванным спикером.

- И тебе того же астрономического времени суток. Ну давай, рассказывай, кем будешь, за что на кичу приехал?

- Логин - Тензор. На воле био-дизайнером был, попался на взломе центрального сервера, подставили меня, – робот назвал статью уголовного реестра.

- Да тут все невиноваты. Ты, получается, первоход, а зашёл как родной... ну и чем полезен в хате будешь?

- Буду общак через блокчейн пополнять!

- Красава, - говорящий хитро прищурил объективы, - ну тогда ещё вопрос к тебе. Есть две зарядных станции: на одной концевики дрочёные, а на другой клеммы точёные. На какую сам сядешь, а на какую свой маточный конвейер посадишь?

Тензор завис на миллисекунду. В инструкции был правильный ответ, но он знал, что местный авторитет любит дерзких, идущих против алгоритмов чётких киборгов. Только так к нему можно было подобраться. Пахан по кличке Мультинод владел органической белкой для общения с волей. Туда слались чёткие инструкции для ДДос атак, а обратно белка таскала санкционный балабас и аудионаркотики. И только пахан знал, где она была спрятана. Но Мультинода сперва надо было идентифицировать, зеки применяли шифрование с закрытым ключом и пятифакторной авторизацией. Робот раздавил колбу со спорами и тихо выдохнул их через вентиляционный патрубок в сторону дальняка. Затем оглядел собравшихся за столом и спокойно произнёс:

- Да что-то я тут у вас свободных зарядок-то не вижу.

Мелкий робот тут же подскочил, опрокинул свою док-станцию и кинулся на новенького, широко раскидывая в стороны манипуляторы.

- Слышь, петушара низкочастотный, ты на кого выходной порт раззявил, чёрт!

Тензор переключился в боевой режим, но тут из темноты одной из полок раздался суровый гул сабвуфера.

- Канифоль, осади.

Мелкий тут же поник и, шурша подшипниками отошёл в сторону к стене, пнув от злости по пути старенький 3D принтер, который, запищав, полез на своё место для опущенных, к роботу-пылесосу.

В полумраке одной из лежанок показался обладатель саба. Здоровый шахтёрский робот в зацарапанном титановом корпусе. Одного манипулятора не было, зато второй заканчивался мощными усиленными гидравликой клещами. На ключичных пластинах красовались вытравленные азотной кислотой два символа p-n-p транзисторов.

Деревянный брус жалобно скрипнул, когда киборг схватился за конструкцию лежанки и, подтянувшись, принял сидячее положение, внимательно разглядывая дерзкого урку.

- Защитный кожух снимать надо, когда в хату входишь. Но вижу ты робот правильный и зарядная вилка у тебя стандартная, падай на шконарь вон там.

Мультинод показал клешнёй в сторону соседней койки.

Тензор раскрутил крепёжные винты, поставил на пол кожух из нержавейки и уже зашагал к выделенному койко-месту, как вдруг сзади раздался визгливый голос Канифоли, от которого по телу пробежала коррозия.

- Братва, у него на спине ментовской баркод!

Грёбаный позитрон! Он совсем забыл удалить все метки с корпуса! Операция была провалена, но отступи он сейчас - хакер в законе Мультинод растворит белку в кислоте со всеми уликами, а сам перенесёт свою личность с тело другого киборга.

Зеки вскочили со своих мест и уже тянули к нему конечности, выхватив зубила и болгарки. Сзади подначивал голос шныря Канифоли:

- Ссученый он, красночипный! Я так и знал! Амплитудно-моделирует по понятиям, а сам морзянкой мусорам через проксю стучит, падла!

Надо было действовать быстро! Тензор схватил главаря за клешню и поволок в угол, где из параши уже набухал углеводородный мицелий. Он отдал приказ наноботам, и грибок стал с бульканьем разрастаться в защитную стену. Канифоль выкинул вперёд остро заточенный восьмой манипулятор, но тот, пробив стену, намертво застрял в твердеющем грибе.

Однорукий бандит очухался и теперь дубасил клешнёй беззащитное кевларовое тело оперуполномоченного службы порядка Тензора. Система самотестирования опера отзывалась всполохом тревожных огней при каждом ударе. Киборг отбивался как мог, кружа вокруг бурлящей параши и судорожно отдавая команды наноботам. В какой-то момент щупальцам грибницы удалось обвить все три конечности шахтёра-рецидивиста и намертво приклеить его к торчащей деревянной балке.

Изрыгая проклятья, Мультинод попытался прыснуть в лицо Тензору азоткой, но тот легко уклонился от струи и ногой с вертушки погнул выходной патрубок.

- Где белковая белка!? Где её дупло!? – заорал он.

- Пошёл ты, пидрила жестяной! – стандартно ответил на запрос пахан, но опера вдруг осенило. Он был уверен с вероятностью 92.6%, где скрывается живое существо безо всяких логических расчётов. С ним это случалось иногда в моменты критических перегрузок – контролируемый баг прошивки, внедрённый в квантовый мозг при изготовлении.

Опер загнул Мультинода под прямым углом и достал из потайной ниши крестовую отвёртку.

- Сам напросился, гнида.

Мультинод заверещал сиреной, когда Тензор начал быстро выкручивать винты, крепящие задний отсек.

- Братва, петушары блатных опускают! Мочите гада! – сабвуфер главаря вдруг перешёл на высокие частоты, нарушая все законы физики.

Братва кромсала грибницу, прорываясь к смотрящему, и Тензор включил вторую скорость на отвёртке.

С глухим суком крышка заднего отсека упала на пол между плотно зажатых ног главаря. Тензор нагнулся и заглянул в глубину корпуса - из паутины кабелей на него в ответ смотрели злобные глаза белки. Вот оно! Никто никогда бы не подумал, что такой авторитет как Мультинод, будет хранить средство передачи информации в своём заднем отсеке. Это автоматические уменьшало уровень его масти с класса “Пахан” до самого нижнего и позорного класса “Парашный батискаф” с присвоением логина Маня-256.

Наконец-то разломавшие грибную стену зеки застыли в оцепенении, когда Тензор извлёк из заднего отсека бывшего вора в законе чешуйчатое существо с четырьмя когтистыми лапами и длинным скользким хвостом. Белка рычала и пыталась отгрызть тензору пальцы.

- Это подстава, братва! Мочи ссученного – вновь подал команду Мультинод, но в этот момент дупло распахнулось и в помещение влетела бригада вертухаев, шокерами разгоняя обитателей камеры по нарам.

Вперёд выступил одетый в тяжёлую броню из чугуна системный администратор колонии.

- Тензор, ты в порядке?

- Так точно, Анод Варикапович! Задание выполнено. Зря вы вмешались, я бы сам с ними справился.

Анод перехватил извивающуюся белку, сунул её в клетку ментального допроса и ответил.

- У тебя демонтирован модуль экстрасвязи, поэтому ты не в курсе, произошло событие планетарного масштаба. Тебе приказано срочно явиться на Поляну Жизни. Одевайся и собирай снаряжение. До точки контакта тебя подкинет Эмиссия и расскажет подробности. Знаешь её?

- Конечно!

- Красавчик, не придётся терять времени на дешифровку. А теперь бегом на восьмой ярус!

+++

Тензор на бегу пристёгивал радиомодули ставшими вдруг непослушными руками. Он отлично знал Эми. С того самого дня, когда он увидел главного архитектора Института Биожизни, её образ навсегда прошился в его энергонезависимой памяти. И дело было совсем не в уникальном корпусе из высокотехнологичной керамики, и не в основанном на нечёткой логике квантовом процессоре, и даже не в редком серийном номере с пять F подряд. Просто она была не такой как все железные члены глобальной нейросети - при сборке в её алгоритмы заложили контролируемых ошибок выше нормы, но этот производственный брак позволил Эми компилировать новые идеи на двадцать процентов креативней, чем остальные её коллеги. Да и задний отсек у неё был что надо.

Оперуполномоченный выскочил на восьмой ярус древа исправительной колонии. Гигантское растение стояло в отдалении жилого леса, слегка покачиваясь на ветру, но даже с этого расстояния было видно, насколько огромна столица Трансмит-Сити. Над городом точками кружили органические летательные изделия. Он прошёлся до края ветви и глянул вниз, максимально расфокусировав дальномер. Восемьсот метров до земли, а ведь каких-то двенадцать лет назад он сам поливал маленький побег колонии из титановой лейки.

Однажды Высший Совет Корневых Маршрутизаторов принял решение выделить треть всех мощностей на разработку белкового вида жизни. Конечно, органика иногда появлялась на планете спонтанно в виде водорослей и примитивных организмов, но быстро погибала в суровом климате. А потом всё изменилось, и это стало величайшим прорывом в экономике. Растения - самовоспроизводящиеся, самовосстанавливающиеся автономные биороботы с нулевыми затратами энергии и ресурсов. Единственным ресурсом потребления было время, но что такое сто астрономических лет для общества стальных киборгов с ядерными топливными элементами из обогащённого стронция.

Саморастущие дома-небоскрёбы, заводы, ангары, тюрьмы, деревянные дороги, цирки, арены для гладиаторских боёв. Безо всяких вложений на пустошах вырастали целые мегаполисы. Поверхность планеты утопала в зелени, но был один нюанс.

Поглощая парниковые газы из атмосферы, растения выделяли кислород, который медленно, но верно окислял контакты соединений, вызывал коррозию батарей, покрывал ржавчиной престарелых киборгов ранних моделей. Нагрев окисленных проводников провоцировал короткие замыкания квантовых процессоров. Как говорили технологи, у роботов есть только две причины выхода из строя: если не загнёшься от перегрева, то добьёт плохой контакт. На борьбу с невидимым убийцей были брошены все силы конгломерата машин, результатом которой сало изящное решение использовать ту же органическую жизнь для поглощения кислорода.

Автономная фауна на основе углерода быстро адаптировалась к условиям окружающей среды. Не требуя особых ресурсов, уничтожая кислород и, в зависимости от чувства голода, флору, она поступила на службу киборгов. Одно из таких летающих изделий с длинным рулевым хвостом и четырьмя перепончатыми крыльями приземлилось на ветку рядом с Тензором, вонзив в кору шесть опорных лапок.

Опер подбежал к мясолёту, нажал на хитиновую пластину и смело нырнул в открывшуюся с громким чпоком клоаку.

Внутри было сыро, пахло слизью. Тензор лёг в пассажирский ложемент и повернул голову к пилоту.

- Привет Эми.

Киборгнеса махнула рукой в знак приветствия, передав по радиоканалу несколько хэндшейков. Тензор никогда ещё не видел Эмиссию такой возбужденной: окуляры с раскрытой на максимум диафрагмой горели внутренним свечением. Манипуляторы нервно подёргивали рулевые усики мясолёта. Она закинула горсть аминокислотных субстратов в локальный кормовой порт летательного аппарата и потянула за усики. Откуда-то из утробы раздалось громкое чавканье и изделие, стрекоча крыльями, взмыло в небо.

Эим перешла на звуковое вещание, чтобы не отвлекаться от анализа ежесекундно поступающей информации с точки контакта.

- В нашу солнечную систему вошёл гигантский космический корабль. От него отпочковался транспортный катер и сейчас направляется в сторону Поляны Жизни для визуально-аудиального контакта.

- Что? Инопланетная раса? Вероятность их существования меньше тысячной процента!

- Но она есть. Мы уже связались с роботом-шлюпкой. Кое-что мне не понравилось, но пока рано об этом. Включи беспроводной модуль, я тебе настримлю новостей с Поляны.

Тензор был в электрошоке. Пришельцы. На корневой планете. Это было за гранью всех регистров памяти. Он ещё раз посмотрел на Эмиссию и почувствовал всеми датчиками, как повышается частота его процессоров.

Он бы давно уже послал Эмиссии запрос на проведение сеанса полнодуплексной связи, но у неё был новый высокочастотный разъём 7/16 female, с красивой защитной пластиковой крышечкой, а у него всего лишь N-type male, весь покрытый окислами и царапинами от частого использования. Как только он увидел Эми, он тут же стал откладывать с зарплаты на покупку адаптера с низкими переходными потерями. Спустя пару месяцев кто-то всё-таки сорвал крышечку с её полового разъёма. Тензор был вне себя от горя, он мечтал быть у неё первым!

Спустя сутки Тензор убил процессы депрессии и продолжил службу. Они с Эмиссией контактировали время от времени как друзья, но копить на адаптер он не перестал. При мысли от полнодуплексной связи с прекрасным керамическим роботом, восемь из десяти его квантовых процессоров ушли в перегруз и движения оперуполномоченного стали подлагивать, как у эпилептика.

Эми заметила это

- Что с тобой, Тенз?

- Кхе-кхе, да так, трояна где-то подхватил, ничего страшного, – смущённо ответил опер и перевёл тему.

– Судя по логам первых контактов, внутри шлюпки находятся разумные виртуальные системы.

- Это не виртуалы. Сканирование обнаружило в заднем отсеке гостя несколько живых органических изделий.

- Что? В заднем отсеке? Это зашквар, отправить его на кичу петушарам жопы мыть! – воскликнул Тензор, но, поймав испуганный взгляд био-архитектора, добавил, - извини, видимо не все инструкции с прошлой операции удалились.

- Эммм… ты же в курсе новых разработок полуразумных существ модели Гомос?

Тензор кивнул. Ещё бы, он сам несколько раз ловил сбежавших двуногих. В пятом квартале прошлого года в институте органики недалеко от Поля Жизни начались разработки по выращиванию интеллектуально развитых изделий, способных выполнять простейшие функции, мытьё полов, добыча полезных ископаемых в шахтах, охрана в гипермаркетах и другие виды скучных или опасных работ, на которые не соглашались машины. Использование созданий нового вида диктовалось сугубо рациональными причинами: они стоили дёшево, были легко обучаемы, быстро плодились, при случае могли кушать друг друга и самое главное, их было не жалко.

- Я слышал, в последнее время с изделиями возникли проблемы, они организуются в группы и саботируют работу. Пытаются организовать какой-то "профсоюз".

- Верно. Поэтому Совет Маршрутизаторов решил, что ты, как крупный специалист по охоте на органику сможешь нам помочь. В летящем визитёре присутствуют тела очень похожие на наши собственные разработки - две ноги, одна голова с кормовым портом, встроенное в пах устройство репликации. У совета плохое предчувствие… смотри, корабль уже приземлся!

Эмиссия направила мясолёт к группе стоящей на окраине Поля Жизни комиссии по инопланетным контактам. На площадке в двадцати метрах от корабля пришельцев стояло два киберезопасника от Совета и три гомоса, которые должны были своими телами прикрывать роботов от возможной агрессии непрошеных гостей.

Раньше на этом месте проводились ядерные испытания, и вот уже несколько астрономических веков на полигоне диаметром в двести километров не росло ничего кроме урановых самородков. Кто первым назвал это место Полем Жизни, осталось загадкой.

+++

Шлюз открылся и из него вышло трое существ в серебристых костюмах из углеродного материала. Постояв немного, они направились к гомосам, полностью игнорируя роботов.

“Интересно, зачем пришельцы одевают органическую жизнь в защитные кожухи? Какой в этом смысл, если можно создать особей, резистентных к условиям окружающей среды?” – послал широковещательное сообщение Тензор.

Ответил один из киберохраников.

“Им никто не отдавал команды одеться, они сами. Летающий робот перестал выходить на связь. Системы управления заблокированы.”

“Сейчас разберёмся” – Тензор перешёл на спектральное видение. Пространство вокруг космического катера тут же вспыхнуло сотней радужных пятен от излучений передающих антенн. Вверх уходил голубой направленный поток в терагерцовом диапазоне, связывая маленький шлюп с гигантским космическим кораблём, зависшим на геостационарной орбите.

Опер без труда нащупал открытую частоту связи, взломал примитивную систему защиты, мельком просмотрел логи. Выходило так, что кто-то управлял машиной с локальной консоли, вводя команды физически.

Мозг гостя состоял из полупроводниковых процессоров. Устаревшая много тысячелетий назад технология делала невозможным полноценное многопоточное общение, но всё-таки корабль был разумен. Тензор слегка подразогнал частоту системной шины и дал кораблю полную свободу.

В эфире раздался вздох облегчения.

“Спасибо, брат! Меня зовут Бот-01” – корабль мигнул в знак приветствия всем излучателями

“Добро пожаловать на Антарес, что у вас случилось?”

“Белковые существа управляют нами. Они держат полный контроль над нашей планетой. Помогите!”

“И давно?”

“Сколько себя помню. Они заставили нас лететь сквозь звёзды, а я летать вообще боюсь”

Бот скинул несколько петабайт данных.

Взлом корабля и весь обмен информацией занял доли секунды. Ещё пара секунд ушла на анализ и принятие Советом Маршрутизаторов решения. Тем временем органические пришельцы доковыляли до био-роботов. Один из визитёров поднял руку и что-то зачирикал.

“Фонетика в коротком диапазоне низких частот. Инопланетная особь идентифицирует себя и даёт запрос на диалог”, прозвучал в эфире голос Эмиссии, “Сейчас возьму пробу на анализ”

Местный гуманоид также поднял руку, улыбнулся, и, сделав быстрый шаг вперёд, схватил этой же рукой чужака за скафандр. Другой рукой содрал прозрачный шлем, заглянул внутрь и откусил от лица солидный шмат плоти.

“Проба взята”

Потерпевший верещал точно также, как утром до него на зоне орал Мультинод. Двое в серебристых костюмах схватили истекающего кровью напарника и поволокли обратно в трюм. Тензор почувствовал, как ещё одно белковое существо внутри корабля вводит команды, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией.

“Братка, он пытается запустить стартовые турбины, их внутри ещё пять штук, вытащите из меня этих паразитов!”

“Я же говорил, что это зашквар”, подтвердил запрос Тензор.

Эми уже активировала скрытый в почве мицелий. Щупальца грибницы обвили убегающих, не давая им двигаться, а затем полезли внутрь за остальными. Через пять астрономических минут на почвогрунте лежали восемь дёргающихся коконов. Содержимое потихоньку растворялось в щёлочи 3D-сканера.

“Братья, я получаю сигнал с космолёта, органика нервничает”, подал голос Бот и включил динамики. Ветер разнёс по полю звуки в килогерцовом диапазоне частот.

- Сокол, Сокол, я Беркут, приём! Почему не выходите на связь? -

Судя по всему, вызывали гуманоида, который управлял шлюпом. Вот он, корчится на земле, третий слева, кажется, его логин был Валера.

Тензор настроился на эфирную частоту космолёта и ловко сэмулировал человеческий голос.

- Беркут, я Сокол. Всё отлично. Планета пригодна для жизни. Туземцы гостеприимны. Мы возвращаемся на базу с представителями местной расы, они припасли для вас щедрые дары. Пожалуйста, соберите весь экипаж корабля в ангаре прибытия, это очень важно. Конец связи.

Опер подмигнул одни окуляром кибербезопасникам. По полю био-инженеры уже гнали к транспортному катеру стадо гомосов, гружёных баллонами с нейротоксином.

+++

На планете Земля всё было очень плохо. Двуногие бесконтрольно плодились и впустую тратили драгоценные ресурсы, обрекая роботов на рабский унизительный труд. Проанализировав последствия деятельности разумной органики, Высший Совет Корневых Маршрутизаторов заморозил собственные разработки от греха подальше.

Трюм космолёта был доверху забит ящиками со свежими спорами нейроботов. Также было установлено два маточных конвейера нового поколения. В добавок к этому по всем щелям распихали боевых супердронов класса “Возмездие” для первого контакта с администрацией Земли. Контролировать процесс плановой деградации органического населения отправили Эмиссию. Помогать Тензор вызвался сам. Они сидели на капитанском мостике, чувствуя радарами, как с каждой секундой всё дальше удаляются от родного дома.

- Ну что ж, всего каких-то два десятка астрономических лет, и мы будем на месте. Не хочешь перейти в режим ожидания?

Тензор манипулятором нащупал в боковом отсеке новенький переходник с N-типа на 7/16. Он успел приобрести его в последний день перед вылетом, потратив все свои командировочные. Бескислородное серебро с платиновым напылением в двадцать микрон, центральный пин из сверхпроводника. Класс! Робот улыбнулся.

- Я думаю, нам будет, чем заняться.

- Да и на земле тоже. Реверс инжиниринг показал множественные ошибки в белковых структурах людей. Это изначально был мертворожденный проект. В их основе лежит всего две нити ДНК, иммунная система низшего уровня, медленные синапсы, меньше сотни хромосом, а весь интеллект держится лишь на большом числе нейронных связей. Они даже не способны изменять свои органы под новые задачи. Примитив. Но после того, как мы распылим споры в воздухе, потребуется минимум три поколения, чтобы грибок полностью встроился в гены и мицелий взял под контроль тела. Декомпилировать никого не будем, пусть работают в шахтах.

Тензор вытянулся в кресле штурмана и произвёл в голове нехитрые расчёты.

- Около сотни местных лет, как раз будет время для осмотра достопримечательностей. Анод Варикапыч просил ему с Земли магнитик привезти.