Лига историков

Ветер над Уральскими горами в мае 1918 года нес не только запах тающего снега, но и предвестие перемен, которые перевернут мир. В маленьком башкирском селе Баймак, в семье татарского золотопромышленника и инженера Искандара Рамеева, родился мальчик Башир. Его дед, Закир Садыкович Рамеев, был не просто человеком, но классиком татарской литературы, чьи стихи о родной земле, о золоте рек и о человеческой душе, пропитанной борьбой за свободу, эхом отзовутся в потомках.

В те годы, когда Россия еще дышала воздухом революции, Башир впитывал этот дух эпохи вместе с молоком матери: смесь надежд на светлое будущее и теней надвигающихся бурь. Кто бы мог подумать, что этот ребенок, окруженный книгами деда и чертежами отца, станет отцом советской информатики - науки, которая сама по себе родилась из хаоса войн и амбиций?

История России начала XX века - это не линейный нарратив прогресса, а вихрь, где личные судьбы сплетаются с судьбой нации. Революция 1917 г., Гражданская война, НЭП, индустриализация и коллективизация, Великая Отечественная война - события, которые коснулись каждой семьи. Семья Рамеевых не избежала этих исторических потрясений. Отец Башира, Искандар, талантливый инженер, чьи машины добывали золото в сибирских реках, был подвергнут репрессиям - арестован в 1938 г. и погиб в 1943 г.

Башир, тогда еще только начинавший учиться в Московском энергетическом институте, был отчислен. Без диплома, с клеймом "сына врага", он скитался по подвалам бюрократии, меняя случайные работы: от техника в институте связи до лаборанта в забытых лабораториях. Это был не просто личный кризис - это была драма целого поколения, раздавленного машиной истории. Но в той же исторической машине, что ломала жизни в хаосе войн и репрессий, зарождалась новая: машина вычислительная, электронная, способная считать не только числа, но и судьбы.

Мир в те годы стоял на пороге цифровой революции. В 1947 г., когда Башир, уже 28-летний самоучка, прошедший войну в войсках связи и трудившийся ныне в Центральном научно-исследовательском институте связи под крылом академика А.И. Берга, по радио прогремела новость: в США запущена ENIAC - первая универсальная электронная вычислительная машина. Этот гром грянул как вызов. Америка, только что вышедшая из Второй мировой с атомной бомбой в руках, теперь держала в них и будущее вычислений. СССР, опустошенный войной, с фабриками в руинах и миллионами потерь, не мог отставать. Холодная война уже намечала свои контуры: гонка не только за ракетами, но и за мозгами - искусственными, электронными.

Башир услышал о ENIAC не как о чужом триумфе, а как о личном вызове. "Я почувствовал, - вспоминал он позже, - что это область, где я могу внести вклад". Без формального образования, с багажом уличной смекалки и библиотечных ночей, он обратился к Исааку Бруку - академику, видному ученому Энергетического института АН СССР. Вместе они набросали схемы: электронные лампы вместо механических реле, магнитные барабаны для памяти, логика, способная решать уравнения баллистики и криптографии.

4 декабря 1948 г. - дата, выжженная в истории светом электронных ламп. Госкомитет по внедрению техники выдал авторское свидетельство №10475 на "Автоматическую цифровую электронную вычислительную машину". Это был не просто патент - это был манифест. День информатики в России отмечается именно тогда, потому что в тот миг СССР заявил: мы тоже отныне вычисляем будущее.

Драматургия пути Башира Рамеева - это зеркало драматургии страны. Из тени репрессий и отчаяния, неудач и потрясений он выходит в свет послевоенного подъема: 1950-е годы, Хрущевская оттепель, новый виток подъема науки. Рамеев переезжает в Пензу на завод счетных аналитических машин - место, где механические калькуляторы уступают место электронике. Здесь, в НИИ управляющих вычислительных машин (НИИУВМ), он становится заместителем директора, собирает команду молодых инженеров - таких же самоучек, жаждущих научных побед.

Первая "Стрела" (советская ЭВМ первого поколения) - 1953 год. Семь ламповых монстров, каждый весом в тонны, разошлись по секретным лабораториям: от Института прикладной математики до центров атомной и космической программ. "Стрела" считала траектории ракет, моделировала ядерные реакции - инструменты, без которых "Спутник" в 1957 г. не взлетел бы так высоко. А потом -- семейство "Урал": с 1955 по 1970-е гг., шестнадцать моделей, от Урал-1 до Урал-16. Эти машины, надежные как сибирский лес, работали везде: в метеорологии, в экономическом планировании и даже для космических расчетов.

Рамеев не просто конструировал железо - он философствовал о системах. Его инженеры первыми в СССР формализовали системы команд, сделав архитектуру ЭВМ понятной не только аппаратчикам, но и программистам. Это был мост между hardware и software, предтеча того, что сегодня мы зовем экосистемой. Философия здесь проста, но глубока: техника не инструмент, а продолжение разума. В эпоху, когда Запад строил IBM на транзисторах, а СССР цеплялся за лампы из-за эмбарго, Рамеев видел в вычислительной машине не машину, а партнера. Его вклад в науку - не абстрактные формулы, а конкретные артефакты: 18 типов специализированных ЭВМ и свыше ста периферийных устройств под его руководством в 1970-80-е, когда он работал уже в Москве, в Главном управлении по вычислительной технике Госкомитета по науке.

Он лоббировал сотрудничество с Европой, предлагал совместные проекты, чтобы не отставать от IBM. Но бюрократия того времени оказалась слишком инертной. Крах СССР в 1991 г. он пережил как личное потрясение: отрасли, которым он отдал жизнь, разваливались.

Башир Рамеев ушел из жизни в 1994 г., тихо, в Москве, оставив после себя не мемуары, а машины, чьи алгоритмы живут в наших смартфонах. Вклад Рамеева в технику эхом отзывается в сегодняшних технологиях: без "Уралов" не было бы советских суперкомпьютеров, а без них - современной российской и даже мировой техники. Башир Рамеев стал автором 23 патентов. Благодаря идеям, заложенным в его изобретениях - хранение программ в компьютерной памяти, использование двоичного кода, применение внешних устройств и использование электронных схем - стали возможны и современные технологии.

Но главное - в людях. В Казани, городе, где татарская кровь Рамеева смешалась с русской историей, его дело не угасло. В 2022 г., в День Республики Татарстан, Рустам Минниханов открыл "ИТ-парк имени Башира Рамеева" - не просто здание, а портал в будущее, часть цифрового квартала "Сан" на Спартаковской улице. Это второй технопарк в Татарстане после оригинального "ИТ-парка" 2009 года, но со своей душой: агломерация стартапов, компаний и молодежи, где рождаются не лампы, а код.

Имя Башира Рамеева здесь - не табличка, а ДНК. Соединяя нити - от Баймака 1918 г. к Казани 2025 г., - мы видим не хронологию, а симфонию. История России - репрессии, войны, триумфы - формировала Рамеева, а он - информатику, которая формирует нас. Философия? В вычислениях, как и в жизни, ошибка - это не конец, а лишь очередная итерация. Башир Рамеев ушел, но его машины считают дальше: в алгоритмах рекомендаций Netflix, в траекториях SpaceX, в коде, что связывает нас всех. В этом - вечный цикл: прошлое кодирует настоящее, а настоящее - будущее. И в Казани, под его именем, этот цикл не прерывается.

Предыдущие части тут.

Предыдущая часть лежит здесь - Персидский поход Петра I. Присоединение Грузии к России и Военно-грузинская дорога

Прародитель современного Батуми, был основан около IV века до н. э. как часть древнегреческой колонии. Со временем город стал частью Римской, затем Византийской, а после Османской империй, и благодаря своему удачному географическому расположению на протяжении всей своей истории играл стратегически важную роль в торговых и военных делах региона. Название Батуми, по всей видимости, происходит от греческого "Батус Лимен", что означает "глубокая гавань". В 16 веке, воспользовавшись распадом некогда единого Грузинского королевства на несколько частей, в Грузию вторглись османы и среди прочих территорий, присоединили к своей империи и Батуми, превратив его в главный торговый порт всего Кавказа. Город оставался под турецким владычеством в течение трех столетий и за это время, вполне естественно, подвергся значительной исламизации. Многие из местных жителей перешли в мусульманство, а на городских улицах стала появляться хорошо узнаваемая архитектура Ближнего Востока, часть из которой можно наблюдать и в наши дни. Османы потеряли контроль над Батуми лишь в 1878 году в результате поражения в войне с Российской империей.

После окончания Крымской войны в 1856 году османское правительство обязалось даровать христианам, проживающим в их империи, равные права с мусульманами. На практике же равноправия не случилось, и христианское население продолжило всячески притесняться со стороны османских властей. В попытке добиться свобод христиане нередко поднимали восстания против османов, которые, впрочем, раз за разом жестоко подавлялись. Так, в результате подавления народного мятежа в Болгарии в апреле 1876 года турецкие войска убили около 30 тысяч человек, требовавших независимости для своей страны. Столь ужасающая резня вызвала волну возмущения в Европе, которая не обошла стороной и Россию. Среди российских общественных кругов развернулось массовое движение за объявление османам войны, конечной целью которой должен был стать захват Константинополя и создание славянской федерации во главе с монархической Россией.

Вскоре ситуация на Балканах окончательно вышла из-под контроля. В июне 1876 года возмущенные зверствами турок Сербия и Черногория объявили Османской империи войну, в которой, впрочем, они практически сразу потерпели сокрушительное поражение - одержав несколько разгромных побед в сражениях с сербской армией, турки открыли себе дорогу на Белград. От окончательной катастрофы сербов спасла Россия, предъявившая 18 октября Османской империи ультиматум с требованием заключить с Сербией перемирие на 2 месяца, в противном случае Российская империя угрожала вступить в войну на стороне сербов. Испугавшись такой мало приятной перспективы, османы приняли российский ультиматум. В дальнейших попытках урегулировать ситуацию Россия предложила европейским державам созвать конференцию для окончательного разрешения балканского конфликта. На проходившую с 23 декабря 1876 по 20 января 1877 года конференцию в Константинополе съехались представители России, Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии. В ходе предварительного совещания послы великих держав выработали общий проект для решения проблем на Балканах, по которому Болгария наделялась широкой автономией, а Черногория и Сербия приобретали некоторые турецкие территории. Однако турки, не желавшие расставаться со своим влиянием на Балканах, довольно ожидаемо отклонили данный проект.

Осознав, что мирно решить проблему не удастся, русский император Александр II 12 апреля 1877 года объявил Турции войну. Такое решение вызвало в российском обществе сильный патриотический подъем. Возмущенные зверствами турок в отношении балканских славян, в армию стали записываться добровольцами тысячи человек, среди которых было немало крайне известных общественных деятелей. Так, волонтёрами на фронт отправились врачи Склифосовский, Пирогов и Боткин, писатели Гаршин и Гиляровский, а также 25 выпускниц Женских врачебных курсов - первые женщины-врачи в России. Хотели отправиться на войну и два великих русских писателя. По утверждению историка Николая Троицкого, 60-летний Иван Тургенев говорил: "Будь я моложе, я сам бы туда поехал", а 50-летний Лев Толстой - "Вся Россия там, и я должен идти". Одним словом, российская общественность полностью поддержала своего императора в решении объявить Турции войну.

В грядущем русско-турецком конфликте Россию поддержали объединённые Дунайские княжества (будущая Румыния), де-юре считавшиеся вассалом Турции, а основные европейские державы заняли нейтральную позицию. Однако, несмотря на заявленный нейтралитет своих европейских коллег, Александр II всерьёз опасался того, что они в любой момент могут вступить войну на стороне Турции, как это случилось в Крымской войне, а поэтому требовал от своей армии стремительных действий. В мае 1877 года русские войска вступили на территорию Румынии и, пройдя по её территории в нескольких местах, переправилась через Дунай, вступив в Болгарию. Практически не встречая сопротивления, русская армия стремительно продвигалась в сторону Балканского хребта. Первый по настоящему серьёзный отпор турки оказали лишь в июле у болгарской крепости Плевна. 20 июня Плевна была захвачена полусотней казаков из русского войска, которые пробрались внутрь и разоружили гарнизон. В начале июля туркам удалось вернуть крепость под свой контроль, в результате чего русским войскам пришлось перейти к его осаде, которая продолжалась 4 месяца. Когда у гарнизона Плевны практически закончились съестные припасы, османы предприняли последнюю попытку прорвать блокаду, однако их атака была отбита. 10 декабря 1877 года русские войска пошли на решающий штурм, в результате которого вернули город под свой контроль.

Также ожесточенные бои между русскими и турецкими войсками происходили в районе Шипкинского перевала - узкой артерии, соединяющей Северную и Южную Болгарию. После взятия Плевны российское командование бросило свои основные силы на это направление, в результате чего русская армия очистила перевал от турок и сумела прорваться в Южную Болгарию. Одновременно с событиями на Балканах военные действия шли и на Кавказе. Там туркам удалось подбить властей Абхазии, Чечни и Дагестана восстать против русского владычества. Впрочем, эти восстания были довольно быстро подавлены царской армией. 23 октября русские войска разгромили турецкую армию в битве при Деве-бойну, после чего уцелевшие османы поспешили отступить к крепости Эрзерум, в которой они и находились в осаде до конца войны. Терпя поражение по всем фронтам правительство Османской империи было вынуждено запросить у русского императора сначала перемирия, а затем и окончательного мира.

19 февраля в пригороде Константинополя Сан-Стефано стороны подписали предварительный мирный договор, согласно которому Османская империя обязывалась выплатить России огромную контрибуцию размером чуть менее полутора миллиарда рублей. Ввиду значительности суммы её львиная доля превратилась в территориальные уступки. Турция передавала под контроль Петербурга часть Восточной Анатолии с крепостями Баязет Карс и портом Батуми. В Европе Россия смогла вернуть себе Бессарабию, а Румыния получила Добруджу. Что же до славянских народов на Балканах, из-за которых и вспыхнул данный конфликт, то они наконец-то вышли из-под многовекового османского гнета. Болгария по итогам войны, став автономным государством, фактически получила независимость от Османской империи. Сербия с Черногорией получили полную независимости и расширили территории за счёт османских территорий. Босния получила статус автономии и по предвоенным договорённостям перешла под частичное управление Австро-Венгрии. В результате таких договорённостей Османская империя лишалась практически всех владений в Европе, а на Балканском полуострове образовалась цепочка государств, лояльных России, что, разумеется, не могло не встретить недовольства великих европейских держав. Австро-Венгрия и Великобритания, опасавшиеся чрезмерного усиления России на Балканах, требовали пересмотра Сан-Стефанского договора, угрожая России римейком Крымской войны. В ответ на это Петербург привёл свои войска в состояние боевой готовности, однако в реальности начинать новую войну против европейской коалиции желанием не горел. В результате Россия согласилась пересмотреть Сан-Стефанский мирный договор.

Конгресс с участием всех великих европейских держав открылся в Берлине 1 июня 1878 года. Главным вопросом, которые обсуждали тогда европейские министры иностранных дел, стали границы Болгарии, которая по Сан-Стефанскому договору получила прямой выход в Эгейское море (это означало, что фактически такой же выход теперь имела и Российская империя). В результате длительных переговоров стороны пришли к новому решению, по которому Болгария оставалась вассальным княжеством Османской империи, а её государи обязались выплачивать Константинополю дань. При этом южная часть страны все же получила автономный статус. Независимость Сербии, Черногории и Румынии была признана, но их территориальные приобретения также несколько урезаны. России также пришлось отказаться от части завоёванных территорий - на Кавказе Османской империи был возвращён город Баязет, однако Батуми и Карс остались за Россией. Подписание Берлинского тракта вызвало в России резкое недовольство патриотической общественности. Некоторые радикалы прямо обвиняли русских дипломатов в провале переговоров, заявляя, что "в то время как армия кровью и потом добивалась побед на поле боя, её предали кабинетные чиновники! " В реальности же Россия не могла начинать войну с европейской коалицией, не имея союзников, а поэтому согласие на пересмотр условий Сан-Стефанского мирного договора было единственным верным решением со стороны российского правительства.

Следующее противостояние России и Турции состоялось уже в Первую мировую войну. После Октябрьской революции ( Революция 1917 года. ) Россия вышла из войны на крайне невыгодных для себя условиях. Согласно Бресткому миру, подписанному в марте 1918 года, среди прочих территориальных потерь Россия обязалась передать Османской империи Карс, Ардаган и Батуми. Впрочем, спустя полгода, 30 октября 1918 года, уже сама Турция была вынуждена подписать мирный, фактически означавший ее капитуляцию и раздел территорий империи между странами Антанты. В 1919 году город Батуми стал зоной британской оккупации, а на следующий год он был передан Грузинской демократической республике, образованной 26 мая 1918 года после выхода Грузии из состава бывшей Российской империи. Побыть независимой Грузии, однако, удалось всего лишь на протяжении трех лет. В феврале 1921 года под предлогом поддержки местных большевистских сил в Грузию вошла 11-я армия РСФСР. Разбив грузинскую армию, красноармейцы взяли под свой контроль всю территорию Грузии, вынудив местное правительство бежать во Францию. 25 февраля 1921 года было объявлено о создании Грузинской Советской Социалистической Республики (Грузинская ССР).

Воспользовавшись хаосом в соседней стране, под предлогом защиты Грузии от большевистского вторжения на грузинскую территорию вторглись и турецкие войска, которые входе дальнейшей кампании, среди прочего, вернули под свой контроль и Батуми. Стоит отметить, что в это время к власти в Турции из-за всех сил рвался генерал Мустафа Кемаль (Ататюрк). 19 мая 1919 года Кемаль прибыл в город Самсун с поручением контролировать ход разоружения турецкой армии. Однако вместо этого он выступил перед местной молодёжью с патриотической речью и объявил мобилизацию против оккупационных войск Антанты. В последующие месяцы благодаря агитационной работе Кемаль стал настоящим лидером турецкой нации, который твердо решил не допустить потери независимости Турции. 19 марта 1920 года, находясь в Анкаре, Кемаль послал всем губернаторам провинций и военным командующим циркулярную телеграмму, в которой предложил им принять участие в "формировании ассамблеи, которая бы имела чрезвычайную власть в вопросах, связанных с управлением нацией". Вскоре было создано Великое национальное собрание Турции, председателем которого стал Кемаль, при этом в Турции продолжало работать и официальное султанское правительство, что фактически установило в стране режим двоевластия.

Желая найти союзника в борьбе против контроля Антанты, Кемаль 26 апреля обратился к председателю РСФСР Владимиру Ленину с просьбой предоставить Турции военную и финансовую помощь, а также предложил Ильичу установить с ним дипломатические отношения и разработать общую военную стратегию на Кавказе, чтобы "защитить Советскую Россию от империалистической опасности в Причерноморье и на Кавказе". Кемаль заявлял, что "Турция обязуется бороться совместно с Советской Россией против империалистических правительств для освобождения всех угнетённых и надеется на содействие Советской России для борьбы против напавших на Турцию империалистических врагов". После длительных переговоров 16 марта 1921 года в Москве был подписан советско-турецкий "Договор о дружбе и братстве", по которому Турция согласилась уступить город Батуми Грузии, которая к тому времени уже стала частью Советской России. Россия же обязалась поставить правительству Кемаля оружие и золото, а также в случае необходимости обещала помочь и военной силой. В том числе благодаря полученной помощи из России, Мустафа Кемаль сумел отвоевать независимость для своей родины. 29 октября 1923 года Великое национальное собрание Турции объявило о провозглашении независимой Турецкой Республики со столицей в Анкаре, что было признано всеми европейскими странами. В тот же день Мустафа Кемаль был избран первым президентом республики.

Что же до Батуми, то он оставался в составе СССР до самого его распада в 1991 году. За год до этого область Аджария со столицей в Батуми была преобразована в Аджарскую Автономную республику. После начавшейся в Грузии гражданской войны, в которой местные элиты боролись за власть, в Аджарии утвердилось правление Аслана Абашидзе. В отличие от руководства Абхазии и Южной Осетии, Абашидзе не пытался добиваться независимости для своей области, а хотел развивать её как свободную экономическую зону с правом оставления таможенных сборов в республике, при этом оставаясь в составе Грузии. В результате дальнейших событий Абашидзе удалось добиться для Аджарии статуса автономной республики.

В 2004 году после "Революции роз" в Грузии разгорелся новый политический кризис, который задел и Аджарию. Новый грузинский президент Михаил Саакашвили, недовольный тем, что Абашидзе фактически не подчинялся столичной власти, устроил блокаду Аджарии и угрожал ей военным вторжением правительственных войск. Ввиду сложившейся ситуации в Батуми прошла серия митингов с требованием отставки Абашидзе. В ночь с 5 на 6 мая Аслан Абашидзе покинул Аджарию и улетел в Москву, после чего аджарский кризис завершился полным подчинением автономии столичным властям. После смены власти в Аджарии в Батуми хлынул поток международных инвесторов, вкладывающих свои средства в строительство отелей и в общее развитие этого черноморского курорта. Так, только казахстанские предприниматели инвестировали 100 миллионов долларов на покупку и строительство более 20 отелей в Аджарском регионе. Сегодня Батуми представляет собой курорт мирового уровня, в котором есть все, что нужно для качественного и разнообразного отдыха.

Старый город с великолепной архитектурой на любой вкус.

Площадь Европы - центральная площадь Батуми, получившая название в честь вступления Аджарии в Ассамблею европейских регионов.

Площадь Пьяцца была открыта в 2010 году в ходе реконструкции старых районов. Ансамбль площади вдохновлен венецианскими площадями, а посреди нее находится мозаика, сюжет которой посвящен гармонии между морской стихией и городским пространством.

Батумская мечеть или Орта Джаме - единственная работающая мечеть в городе в данный момент.

Главным местом притяжения в городе, как и на всех курортах, служит набережная, которая имеет здесь протяжённость7 км и с которой открываются такие вот прекрасные виды, местами сильно напоминающие Дубай)

Ночью виды вдоль набережной не менее прекрасны.

Также здесь есть очень живописная гавань

и не менее живописный район небоскрёбов)

А недалеко от набережной находится парк 6 мая, открытый в 1881 году вокруг озера Нуригели. Изначально парк носил имя Александровского — в честь императора Александра III, который лично посетил парк в 1888 году и вместе с супругой посадил здесь деревья. Современное название парк получил в честь событий 6 мая 2004 года, когда в Аджарии произошла революция, приведшая к отставке вышеупомянутого Абашидзе.

В 2011 году на набережной была установлена скульптура "Али и Нино", автором которой выступила Тамара Квеситадзе. Идея данной скульптуры родилась у Тамары после прочтения романа Курбана Саида "Али и Нино", в котором рассказана история любви между грузинкой-христианкой Нино и азербайджанцем-мусульманином Али, союз которых не одобрялся их семьями из-за принадлежности к разным национальностям и вероисповеданиям. На протяжении своей жизни герои, сливаясь в единое целое, стараются преодолевать преграды, чтобы быть вместе. Сумев справиться с разными трудностями, влюблённые женятся. Но в финале Али погибает, оставляя Нино с маленькой дочерью на руках.

Каждый вечер с 19:00 восьмиметровые фигуры медленно двигаются по кругу, то сближаясь и сливаясь в единое целое, то вновь удаляясь друг от друга. Полный цикл длится 10 минут.

Ну а самая главная достопримечательность Батуми - это, конечно же, Черное море, которое своими видами в закатном солнце переносит тебя в настоящую романтическую нирвану!

Остров Джерси, расположенный в проливе Ла-Манш и являющийся частью Нормандских островов, стал местом одной из самых значимых археологических находок в истории Британских островов. Этот крошечный остров площадью всего 116 квадратных километров с населением около 105,5 тысяч человек является владением Британской короны, но не входит в состав Великобритании. Здесь используются собственные джерсийские фунты, а жители говорят на английском, французском и нормандских диалектах. В 2012 году здесь был обнаружен крупнейший кельтский клад, известный как Ле-Катильон II( Ле-Катильон I был найден в 1957 году и состоял из 2500 кельтских монет)

История находки началась еще в далеких 1980-х годах, одна местная жительница рассказала, что нашла на своей земле старинную пуговицу и несколько монет, о этой находке и узнали двое кладоискателей - Рег Мид и Ричард Майлз, они сделали вывод, что на одном из полей возможно зарыт еще один клад. Они договорились с собственником земли, и каждый сезон после сбора урожая приступали к поискам.

Поиски клада велись на востоке острова в течение трех десятилетий. Двое охотников за сокровищами вооруженные металлоискателями, наткнулись на нечто похоже на клад в 2012 году. В начале они даже не представляли на сколько огромной будет находка. Клад представлял собой огромную массу слипшихся монет размером 140×80×20 см и весом около 750 кг. После обнаружения друзья засыпали яму и связались с Jersey Heritage, музейным учреждением острова. Для исследования находки была собрана группа местных археологов, которые немедленно прибыли на место для раскопок.

Клад состоял из 69 347 серебряных монет, золотых браслетов, шейных украшений в виде обручей, 23 золотых статера и даже наконечника копья. Более 94% монет связаны с племенем кориосолитов, остальные происходят от более чем 20 других кельтских племен.

Клад датируется серединой I века до н.э., периодом Галльской войны (58–50 гг. до н.э.), когда Римская империя вела войну с кельтскими племенами. Клад так же рассказал об экономическом упадке среди кельтов, так как в составе денег содержится не более 15% чистого серебра. Археологи полагают, что сокровища были перевезены на остров Джерси, чтобы сокровища не попали в руки римской армии Юлия Цезаря.

Так как клад принадлежит Британской короне, жители острова и правительство Джерси в 2021 году выкупили клад за 473 млн рублей и поместили его в местный музей Ла-Хуг-Би. Какую-то часть денег передадут Ричарду и Регу, но точная сумма неизвестна.

Всем спасибо, кто прочитал. Подписывайтесь будет интересно.

Еще есть группа в вк https://vk.com/club230098140 - где статьи выходят чуть раньше, есть короткие посты, и просто исторические фотографии.

Так же сообщество в телеграмме https://t.me/+Y-znwBrdDJlhMTIy тут выходит, дополнительный контент 18+ и самые кровавые и ужасные истории

*на обложке видео: дофин Карл и Этьен Марсель во время восстания в Париже в 1358 г.

Генеральные штаты 1357 г. и политические события во Франции в феврале - ноябре 1357 г. Предпосылки Парижского восстания 1358 г.

В обстановке перерастания в анархию политического кризиса во Франции после поражения французов в битве при Пуатье 1356 г. и нарастающих требований политических реформ со стороны горожан, сторонников купеческого прево Парижа Этьена Марселя, в столице Франции собрались новые Генеральные штаты в феврале 1357 г. Они по-прежнему представляли только северные провинции Франции (Лангедойль), южные провинции (Лангедок) отказались признавать правомочность решений делегатов Штатов в Париже. Сторонники Этьена Марселя и его тогдашнего сподвижника епископа Ланского Робера ле Кока добились от дофина Карла, наместника королевства, издания ордонанса от 8 марта 1357 г., в котором предусматривалось усиление контроля трех сословий (баронов, духовенства и горожан) за деятельностью центральной и местной администрации. По настоянию прежде всего зажиточных горожан, была сформирована комиссия Штатов из девяти "генеральных реформаторов", которая должна была заняться чисткой администрации от "дурных" чиновников, которых надлежало наказать за коррупцию, мошенничество и различные злоупотребления (посадить в тюрьму и конфисковать имущество). Кроме того, мартовским ордонансом предусматривался более регулярный созыв Генеральных штатов, доходы и расходы королевской администрации (прежде всего, налоговые поступления) должны были контролировать "генеральные делегаты" от Штатов. Дофин Карл пошел на компромисс со Штатами, включив в состав Королевского совета Робера ле Кока и других пятерых их делегатов. Кроме того, наместник королевства отправил в отставку тех своих советников, которые навлекли на себя наибольшее недовольство делегатов Штатов. Однако Генеральные штаты не пошли дальше финансового контроля за деятельностью королевской администрации. Внешняя политика в новом государственном устройстве, которое предлагали Этьен Марсель, Робер ле Кок и их сторонники, по-прежнему оставалась прерогативой правящего монарха. Кроме того, назначение чиновников в центре и на местах по-прежнему осуществлялось королевской властью, чем и воспользовался дофин Карл, попытавшись усилить свои позиции во французских провинциях, чтобы в дальнейшем повести наступление на политическую оппозицию в Париже. Право наказания чиновников за злоупотребления властью делегаты Штатов присвоили себе, но право их отбора осталось за королем.

Однако во французских провинциях настроения были совсем иными, чем в Париже. Пока во французской столице сторонники Этьена Марселя и делегаты Штатов упивались политическими речами и той новой властью, которую они неожиданно получили, на местах чиновники по-прежнему взимали налоги и подати и даже не думали посягать на прерогативы королевской власти, а городские советы были больше озабочены починкой обветшавших городских стен, чтобы противостоять набегам разрозненных английских отрядов, рассредоточившихся по всей стране после битвы при Пуатье. Выехав из Парижа на несколько дней и посетив некоторые французские провинции (Верхнюю Нормандию и Вексен), дофин Карл убедился в том, что на местах не поддерживают политическую линию парижан и Штатов, и решил противостоять давлению Этьена Марселя и его сторонников.

В апреле 1357 г. находившийся в плену у англичан король Иоанн II Добрый сообщил через своих посланцев в Париже условия предварительного перемирия Англии и Франции, заключенного в Бордо вскоре после битвы при Пуатье. Поскольку в нем предполагались крупные территориальные уступки со стороны Франции (в обмен на освобождение из плена за большой выкуп короля Франции и других французских сеньоров), это вызвало большие волнения в Париже. Кроме того, король предлагал отказаться от чрезвычайного налога в казну, который должен был собираться, в том числе, и для продолжения войны с англичанами. Если война возобновится, то Иоанн Добрый останется в плену у англичан. Это король хорошо понимал, и ему, по большому счету, было все равно, что казна пуста, и дофину Карлу не на что управлять государством. Для Этьена Марселя и его сторонников среди парижан и депутатов Генеральных штатов отмена чрезвычайного налога означало конец всех надежд на коренную реформу политической системы и ограничение полномочий французской короны. Кроме того, в своих письмах, направленных в разные (прежде всего, северные) провинции королевства, король отныне запрещал отправлять своих депутатов в Генеральные штаты.

Если Иоанн II находился бы в Париже, Штаты и парижане смогли бы добиться от него политических уступок, но он был в Англии, в Лондоне (в одной из резиденций английских королей в почетном плену), поэтому сословия и парижане против него были бессильны. Зато податные слои (ремесленники, подмастерья, лавочники, крестьяне) обрадовались, что им не нужно платить налоги. Налоговые поступления заметно сократились, а поскольку Штаты упорно добивались налогов, простое население от них отвернулось. В итоге непродуманный шаг короля, который обрек казну на полное опустение, в ближайшей перспективе спас королевскую власть во Франции, поскольку на стороне дофина Карла оказалось большинство населения французских провинций.

В августе 1357 г. дофин Карл решил применить силу в отношении сторонников Этьена Марселя среди парижан и депутатов Генеральных штатов. Он вернул на прежние должности своих советников и приближенных, отправленных в отставку в январе, приостановил деятельность комиссии "генеральных реформаторов" и отменил большинство ее решений и, наконец, вернул на прежние места чиновников, уволенных в марте. Затем, не без резких выражений, наместник королевства дал понять Этьену Марселю и его советникам, чтобы они занимались только городскими делами Парижа, т.е. своими прямым должностными обязанностями.

Однако реальной военной поддержки у дофина Карла не было, тогда как Этьен Марсель мог использовать в своих политических целях лавочников и подмастерьев Парижа, вдобавок под его контролем находились крепостные укрепления французской столицы. Но на первых порах дофин мог считать, что победил в политической борьбе со своими противниками. Сторонники купеческого прево и он сам растерялись, ближайший соратник Марселя епископ Робер ле Кок спешно уехал в свою Ланскую епархию. В сентябре-октябре 1357 г. наметился политический компромисс между парижанами и наместником королевства: обе стороны не предпринимали друг против друга активных действий, но в то же время зорко наблюдали за своими противниками.

Но пока реальная сила была в руках Этьена Марселя и его сторонников, поскольку в его власти находился Париж со всей администрацией и государственным аппаратом, которые уже век (со времен Людовика IX Святого) постоянно находились в столице Франции. В результате компромисс привел к возникновению сразу двух правительств в Париже: в одном совете ("реформаторском") заседали Этьен Марсель, Робер ле Кок и их сторонники, в другом - преобладали дофин Карл и его советники, окончательно возвращенные в начале ноября 1357 г. на прежние места. Оба парижских правительства даже сотрудничали друг с другом, наметив на 7 ноября созыв новых Генеральных штатов. Чтобы никто из делегатов Штатов не отказался приехать в Париж, для каждого из них составили два письма: одно - от имени наместника королевства, другое - от имени купеческого прево. Этого было формальным признанием того обстоятельства, что во Франции были города, не признававшие власть дофина Карла, пока приглашение на заседание Штатов не пришлет Этьен Марсель.

Карл Наваррский, Этьен Марсель и дофин Карл. Радикализация народных настроений в Париже (ноябрь 1357 - январь 1358 гг.)

9 ноября 1357 г., когда в Париже уже два дня заседали Генеральные штаты, в столице получили известие, что король Наварры и граф Эвре Карл Злой сумел освободиться из заточения в замке Арлё в Пикардии, в котором он был заключен под стражу незадолго до битвы при Пуатье 1356 г. Сторонники и приближенные Карла Злого взяли штурмом его тюрьму, захватили в плен коменданта и разоружили охрану. Оказавшись на свободе, Карл Наваррский возобновил свои коварные интриги и явно стремился играть большую политическую роль, чем его шурин (брат супруги Жанны Валуа) дофин Карл. Карл Злой считал себя опытным государственным деятелем, более подходящим на роль правителя королевства, чем слабый здоровьем дофин Карл, позиции которого еще были непрочными после поражения в битве при Пуатье. Король Наварры прибыл в Амьен, где его с восторгом приняли местные горожане. Он произнес перед ними пламенную речь, в которой обвинил в своих злоключениях "дурных советников" пленного Иоанна Доброго и требовал для себя полного восстановления в правах и политической реабилитации. Приверженцы Этьена Марселя, Робера ле Кока и депутаты Штатов стали оказывать давление на дофина Карла, требуя, чтобы он обеспечил свободный проезд своему зятю до Парижа. Для наместника королевства освобождение мятежного короля Наварры из заточения его сторонниками стало полной неожиданностью и, опасаясь новых волнений в Париже, он разрешил Карлу Злому приехать во французскую столицу, куда тот прибыл 29 ноября. На следующий день он привлек к себе всеобщее внимание парижан, произнеся с высокого помоста ту же пламенную речь, что и в Амьене. Дофин Карл, под давлением Этьена Марселя и Робера ле Кока, ввел своего зятя в состав Королевского совета и распорядился компенсировать ему материальный ущерб, причиненный во время заточения в Пикардии. Кроме того, Карл Злой настоял на реабилитации своих сторонников, казненных в Руане в апреле 1356 г.

После недельных встреч по любому поводу зятя и шурина, Карла Наваррского и дофина Карла, во дворце вдовствующей королевы Франции Жанны д`Эвре в Париже (он остановился у нее, поскольку приходился племянником), король Наварры решил вернуться в свои нормандские владения, чтобы проверить, как выполнены те обещания, которые ему дал дофин восемь дней назад. Как раз в это время прошел слух, будто Иоанн Добрый будет освобожден из английского плена в ближайшее время, а возвращение короля Франции могло поставить под сомнение те уступки, на которые был вынужден пойти дофин Карл под давлением обстоятельств. Все обширные владения в Нормандии Карлу Злому как графу Эвре были возвращены, а уехать в свое пиренейское королевство он и не подумал (от его имени там правил его второй брат Филипп Наваррский и доверенные приближенные).

Кроме того, Карл Злой должен был отомстить официальным властям за казнь своих сторонников в Нормандии. Приехав в Руан, король Наварры их торжественно похоронил в местном соборе, поскольку их трупы до сих пор висели на городской виселице. Этьен Марсель слишком поздно понял, что поддержка короля Наварры от него ускользает, поскольку ему было все равно, будут ли проведены политические реформы, если при этом не соблюдаются его собственные интересы. Большинство сторонников купеческого прево плохо понимали его истинные намерения, многие парижане были склонны поддержать лагерь дофина Карла, но был страх, что после победы королевской власти в борьбе с оппозицией вернутся растраты, коррупция, злоупотребления и мошенничество высокопоставленных чиновников. У Карла Наваррского были причины проявлять сдержанность в политических событиях того времени в Париже: Марсель его ревновал, считая более популярным у парижан, многие жители столицы недолюбливали (из-за связей с англичанами, которые король Наварры особо не скрывал), а дофин просто ненавидел.

Магистры Парижского университета, который являлся не только крупным и популярным учебным заведением во Франции в эпоху позднего Средневековья, но и влиятельной политической силой, сочувствовали Этьену Марселю и Карлу Злому, но в то же время хорошо понимали неопределенность политической программы реформаторов и неясность намерений короля Наварры.

В январе и феврале 1358 г. в Париже вновь собрались Генеральные штаты (по-прежнему преимущественно северных провинций Франции, южные области вновь отказались присылать делегатов в столицу), которые без особой охоты одобрили чрезвычайный налог в королевскую казну на нужды государственного управления и войска. Зато делегаты Штатов почувствовали нарастающее народное недовольство в стране из-за военных лишений, сложной политической и экономической ситуации и слабости верховной власти в лице дофина Карла и его приближенных.

В столице также нарастало напряжение. За месяц до народного восстания в Париже, в конце января 1358 г. "меняла-слуга" на улице Нёв-Сен-Мерри (независимый меняла, но, вероятно, еще не мастер) среди бела дня убил другого менялу, который занимал высокую должность казначея дофина Карла как герцога Нормандского. Возможно это был внутрицеховой конфликт парижских менял, но он сразу же приобрел политический оттенок. Наместник королевства приказал ночью взять под стражу убийцу казначея, который укрылся в церкви Сен-Мерри, и немедленно повесить. Это вызвало возмущение главы Парижской епархии архиепископа Санского, поскольку не только было нарушено право убежища в церкви, но и его судебные полномочия в этом деле были проигнорированы (убийцу нужно было судить не только в светском, но и в церковном суде). По распоряжению архиепископа убийцу сняли с виселицы и устроили ему церковные похороны. За убийцу немедленно вступился Этьен Марсель, потому что дофин превысил свою власть в отношении него.

27 января 1358 г. в Париже были организованы две похоронные процессии, которые встретились друг с другом: в одной из них казначея хоронили дофин Карл и его приближенные, а в другой шли Этьен Марсель и его сторонники, сопровождавшие гроб с телом убийцы казначея. До вооруженного столкновения дело не дошло, но политическая атмосфера в столице Франции была и без того накалена до предела и, в конце концов, Этьен Марсель, используя недовольство парижан верховной властью, спровоцировал со своими сторонниками народное восстание в феврале 1358 г.

Канал Исторические путешествия во времени на Рутубе

https://rutube.ru/u/historiantimetravel/

Сайт Исторические путешествия во времени на Гугл

https://sites.google.com/view/mem-78/

Канал История и современность в Телеграме

https://t.me/ilyahistory