Лига Юристов

Как обещал, теперь пост про саму работу.

Кому покажется повествование скучно, перематывайте вперед. Забегая вперед, скажу, что все истории, приведенные в посте, действительно имели место быть. Неточность возможна в описании отдельных процессуальных процедур,  времени прошло уж слишком много.

Итак, закончив юрфак в 2003 году, я был принят на работу в органы прокуратуры на должность следователя (да-да, СУ СК был не всегда). Но не в городе, а в районе, причём хорошо так расположенном в северном направлении от одного из крупных сибирских городов. Расстояние до первого в своей жизни места службы измерялось в поездке на автобусе продолжительностью в ночь или день. И вот, вторая половина августа 2003 года, утро, я с чумной головой (в автобусе еще спать не научился) и с баулом стою на пороге полудеревянного одноэтажного здания. Не успел зайти, как открывается дверь, выходит парень лет 27-28,  и говорит – о, приехал наконец-то. Так я познакомился со своим первым начальником. Штат прокуратуры на тот момент состоял из прокурора, его зама, помощника, следователя, делопроизводителя и водителя. Заму и помощнику было по 25 лет, делопроизводителю и водителю где-то за 40, как и бывшему следаку, на место которого я приехал. Самым младшим являлся я. Как узнал позднее,  столь молодой возраст для руководителей сельских прокуратур – обычное дело. Также очень скоро узнал, что моего предшественника уволили за пьянку, причем жесткую, долго терпели, пытались вразумить, но безуспешно. Хотя по рассказам помощника,  следак тот был весьма толковый. Заселившись в хибару, которая располагалась через дорогу прямо напротив прокуратуры, я наскоро разложил вещи, и вернулся на работу.

Показав мой кабинет, в котором - о да!- был компьютер, шеф открыл сейф и вынул оттуда 4 или 5, сейчас уже не помню,  сколько точно, уголовных дел, каждое из которых по объёму как средний  скоросшиватель, и добавил, что есть еще пара десятков материалов проверок, где надо вынести «отказняки», но для тебя главное сейчас дела, так что «наслаждайся». Еще сказал, что дела «про@баны», т.е. заволокитены моим предшественником,  сроки следствия и стражи подходят к концу, последние следственные действия проводились еще при Брежневе, так что нефиг раскачиваться, к вечеру ты должен их изучить, рассказать, что понял и что планируешь делать. Тот рабочий день затянулся для меня до 12 ночи. Я сидел и делал пометки в блокноте, который нашел в столе. Естественно, в голове был бардак от количества  информации, и было непонимание, за что хвататься. А утром я как в ж..пу ужаленный, подгоняемый криком «Да у него же стража истекает через неделю!», занялся тем, что стал учиться, нет, просто печатать постановления о продлении следствия и ходатайства в суд на продление срока содержания под стражей, а еще копировать, копировать и еще раз копировать  материалы  в суд. Потому что сроки стражи заканчивались почти у всех в течение ближайшего времени.

Это только в теории здорово звучит – срок содержания под стражей  может быть продлен на столько-то. А на практике это означает, что следователь  печатает соответствующее постановление,  потом копирует часть уголовного дела, которое нумерует, заверяет, составляет опись и сшивает. У нас копир тогда представлял собой дипломат, крышка которого елозила вправо-влево, потом «выпекала» одностороннюю копию, в общем,  было очень небыстро. А перед этой всей делюгой надо продлить срок следствия,  для чего напечатать соответствующее постановление и, самое главное, выставить статистическую карточку. Об этой головной боли можно много говорить. Сейчас же скажу, что можно быть ах..ительным следаком, иметь в производстве миллиард дел одновременно и заканчивать этот миллиард в двухмесячный срок, но если ты забыл выставить статистическую карточку, то ты тут же предаешься анафеме. Я знал одного реально классного следователя, который по запарке забыл выставить карточку на «продление», за что получил выговор с лишением части надбавок и премии на квартал. Максимальное количество карточек надо заполнять при направлении дела в суд, их количество зависело от количества лиц, проходящих по делу, и эпизодов преступной деятельности.

Все переданные мне дела  были по статьям или убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть. С горем пополам сделал продления, отнес материалы в суд, «продлился»… Так постепенно под четким контролем прокурора стал втягиваться в процесс расследования. В течение пары недель новых возбуждений не было - судьба, возможно, просто пожалела меня, дав время, чтобы как-то освоиться.

Но отсутствие новых дел не означало отсутствие материалов проверки, которые еще именуются «отказняками». В большинстве своем за весь годовой период службы у меня они были посвящены некриминальным трупам, в меньшей степени заявлениям об изнасилованиях. Т.е., например, умирает бабушка, следов насильственной смерти нет, в милицию сообщили соседи, которые заметили, что старушка долго не выходит на улицу. На труп выезжают (должны выезжать) следователь, судмедэксперт, опер. Участковый, как правило, уже всю группу встречает. Он и сообщает дежурному заранее, криминал с виду или нет. На месте следователь пишет протокол осмотра места происшествия и под диктовку судмедэксперта  составляет протокол осмотра трупа. Под диктовку - потому что описание трупа изобилует профессиональной терминологией и требует определенных знаний. Участковый и опер в это время берут объяснения от соседей, родственников, если те рядом, при этом упор делается на жалобы на здоровье со стороны «трупа», его болячки. Затем бабушка отвозится в морг, где на основании постановления о назначении экспертизы следователя проводится вскрытие и устанавливается причина смерти. Далее следователь получает выписку из заключения эксперта, и труп отдается родственникам,  следователь выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела – тот самый  «отказняк». Потом материал нумеруется, составляется опись, затем это все сшивается. На словах это быстро, а на деле элементарно много времени может занять дорога, если деревня где-нибудь в е@енях, или на другом берегу реки, через которую нет моста к тому же. Тогда машина переправляется на паромчике.  Мой рекорд – утром уехал, вечером вернулся, это когда пришлось ехать на другой берег в самую глубь тайги в полузаброшенную деревню. К тому же, об умершем могут сообщить в конце дня или ночью, когда ты и без того вымотан. А могло быть и так, что пока ты возишься с одним мертвецом, «дежурка» сообщает об еще одном, например, в другой деревне.  Я после одного такого случая в своей «тревожной» папке стал держать по несколько бланков всех необходимых протоколов. И хорошо еще, если тело лежит в квартире или доме или летом на улице, а если труп найден  на трассе в канаве или неотапливаемом помещении зимой при -30, когда не то, что ручка не пишет, пальцы от холода в перчатках не гнутся. Даже в машине писать холодно. А если труп с признаками насильственной смерти, то это значит, что наскоро протокол осмотра не накидаешь, нужно подробно, а это время и здоровье, причем свое.

Кроме того, если объявится, например, какой-нибудь родственник умершего и накатает жалобу о том, что не согласен с причиной смерти или что следователь, то есть я, что-то не выяснил, т.е. недобросовестно осуществил проверку, то в то время это автоматом влекло отмену «отказняка» прокурором, даже если ты опросил полдеревни, а протокол проведенного осмотра места происшествия  толщиной с уголовный кодекс. После отмены постановления прокурором делаешь что-то еще, причем иногда не имеющее особой связи с происшествием, после чего вновь выносишь «отказняк», который в этот раз уже, как правило, не отменялся.

На моей практике много было самоубийц-висельников, или как их еще называли – «парашютистов». Как-то приезжаем в дом, посередине комнаты висит мужик с веревкой на шее, не помню, к чему веревка была привязана. Рядом стол и табурет, на столе вырванный тетрадный лист со стихами. В общем, он перед тем как себя на тот свет отправить, стих написал. Что-то в семье у него произошло, и пока жены с детьми дома не было, он и вздернулся.

Помню случай, когда приехали на труп молодого парня, после армии только пришел. Когда объяснения с друзей брали, те рассказали: устроили посиделки на природе, не успели даже еще выпить, он говорит – сейчас приду - и ушел. Ждали-ждали его, потом пошли искать и нашли – в петле. Рассказали, что ему после армии кошмары снились по ночам, говорил, что невмоготу уже стало. Повесился просто - веревку к ветке привязал, ноги подогнул и всё, конец.

Пик самоубийств пришелся на весну. Был и курьезный случай, если этот термин вообще применим к смерти. Однажды приехали мы на труп мужчины, который висел в сарае. Повесился. Но из-за чего.. Был с дикого похмелья и попросил у жены опохмелиться. Та не дала, на что он сказал, что пойдет и убьет себя. Жена не поверила, а зря. У Задорнова на эту тему даже монолог был, но там финал счастливый – все живы.

Я, когда уезжал с таких происшествий, всегда думал, а можно ли было успеть помочь такому человеку - вернуться вовремя домой, следом пойти за ним, успеть веревку срезать или почувствовать, что что-то происходит у него внутри и попытаться вызвать на разговор.

Одними из самых неприятных некриминальных трупов – это утопленники, или, как их еще называли отдельные сотрудники, «ихтиандры».  У меня такой был один и слава богу. Однажды теплым летним вечером спустя уже почти год мой работы, в милицейскую «дежурку» позвонил гражданин и сказал, что, проезжая по дороге вдоль реки, видел труп утопленника, который прибило к берегу, и в общих чертах дал описание места. И вот я, судмедэксперт и участковый на УАЗе выдвинулись на поиски. Вышли мы трое на возвышающийся берег-обрыв, а внизу равнина, по которой, уходя вдаль, бежала река.  Нам предстояло  на этом пространстве найти то, что осталось от некогда живого человека. А как это сделать? Вскоре обратили внимание, что над одним местом кружит воронье. В принципе, на этом поиски были завершены. Подъехали к месту, вышли из машины и увидели плавающий у берега на животе труп подростка, слегка поклеванное птицами и, как еще оказалось, подъетое рыбами. Эксперт надел перчатки, сапоги, которые до этого кинул в машину, и спустился к воде. Я остановился метрах  в пяти, приготовил папку и протокол. Эксперт перевернул труп, и я увидел, что лица как такового у покойника нет. Вернее, вместо лица была поверхность яйца – не было ни глаз, ни  носа, ничего. Вид крайне неприятный. Потом ветер поменялся и подул в мою сторону со стороны утопленника, и я впервые ощутил  его запах…То еще ощущение. А труп, как потом выяснилось, проплавал неделю.

Человек привыкает ко всему, и я быстро привык к тому, что стал постоянно видеть. Большинство случаев  «некриминальных» покойников просто стерлись уже из памяти, большинство были однотипными, что ли. Но вот два происшествия я буду помнить всегда.

Первый произошел спустя пару месяцев с начала работы. Точно помню, что был выходной. Утро, стук в дверь, собирайся, поехали, пока наверняка не знаем, криминал или нет. Заехали за тревожной папкой на работу (к тому времени я уже переехал в благоустроенную квартиру), прыгнул в УАЗик и помчались. Приехали к довольно большому добротному дому, смотрю – во дворе уже ждет прокурор, наш зам. Тут же вместе со мной подъехал начальник РОВД, почти все опера уже здесь. Наличие столько народу во главе с шефами – крайне плохой знак. Узнаю ситуацию. В доме проживет семья – трое детей, муж с женой и родители одного из супругов. Накануне вечером старший сын- мальчик 10-11 лет ушел ночевать к другу, а когда утром вернулся домой, в дом попасть не смог, никто не открывает. Пошел к соседям, сосед вышел, заглянул в окно, между занавесками увидел в одной из комнат лежащих на кровати родителей мальчика, что-то его насторожило и он позвонил в милицию. Дверь выламываем, заходим. В первой комнате на кровати как будто спят старик со старухой. Не спят, мертвые. Приподнял одеяло,  внешне повреждений не видно, реально как будто спят. Идем дальше – в спальне мужик с женщиной на разложенном диване.  Причем, мужик сполз наполовину на пол, но рука обнимает женщину. Оба мертвые и снова, вроде, без повреждений, с виду как спят. В детской на двух разных кроватях два трупа – мальчики дошкольного возраста. Между кроватями на полу мертвая кошка. Живой в этом доме остался только кролик в клетке. И тот пацан, судьба которого увела накануне из дома ночевать к другу. Причиной гибели всех в доме послужила невовремя закрытая вьюшка, или как она там называется, и смерть наступила от угарного газа. Печь они топили не дровами, а углем, и, оказывается, в этом случае нужно быть вдвойне аккуратнее, лучше вообще дымоход не перекрывать. Как я понял, мужик проснулся, понял, что беда, но было поздно - надышался так, что встать уже не смог - так и умер, успев только сползти  с дивана.

Уже по прошествии больше двух десятков лет,  вспоминая, как я  ходил по комнатам того страшного дома, мне становится не по себе. Я до сих пор помню, как лежали мертвые родители, их двое детей, старики. Не представляю и не хочу представлять, что почувствовал тот выживший мальчик, потерявший за одну ночь во вполне себе мирной жизни всю свою семью.

Второй случай был простой, но этим и страшный. Зима, за спиной уже почти пять месяцев работы. Вечером поступил вызов – смерть младенца. К слову сказать, если что-то подобное случалось с детьми, то это вызывало резонанс, начинались звонки «сверху», требовалось отложить все дела и заниматься происшествием. Приехали, и вот. Семейная пара, уже хорошо за тридцать, долго не могли родить ребенка, потом, наконец, родился мальчик. Муж работал, жена сидела в декрете. Давала ребенку соску без ограничительного кольца, самодельную. Ребенок, очередной раз заходясь в крике, слишком широко раскрыл рот, соска попала в горло и перекрыла доступ кислорода.. Асфиксия и смерть. Когда мы приехали и узнали ситуацию, быстро вызвали еще пару сотрудников из РОВД, которых поставили у калитки караулить отца, который был еще на работе, чтобы удержать его от возможного неадекватного поведения.

Всё вышеописанное это как приправа к основным блюдам, которые называются уголовные дела. Т.е. для следователя это как бы факультатив, потому что статистика считалась исходя из разных параметров,  которые крутились вокруг расследования уголовных дел.

Статистика, среди прочего, требовала, чтобы как можно больше дел успеть закончить в двухмесячный срок. По закону на расследование отводится 2 месяца, потом нужно его продлять. Так вот считалось, что если ты вышел за 2 месяца, то нарушил срок расследования, а если вышел за 6 месяцев, то тебя выдергивали в область на ковер и начинали обвинять в волоките. Результатом такой экзекуции почти всегда следовала служебная проверка и наказание – как правило, выговор. В период от 2 до 6 месяцев расследования могли выдернуть к себе для промежуточной проверки расследования того или иного дела. Например, меня, вызвав на одну такую промежуточную е@лю, наш зональный (после учреждения СУ СК появился «процконтроль»), помимо прочего, поинтересовался,  а какого хэ я так долго расследую такое-то дело, на что я резонно  ответил, что жду экспертизу, после чего планирую заканчивать. Тогда он спросил,  а что я, млин, сделал для того, чтобы экспертиза поскорее  была проведена!? Я, помнится,  тогда знатно  при..уел с такого вопроса. Что-что, назначил ее…

При производстве экспертиз почти всегда существуют очереди. Это связано с тем, что экспертов тоже мало и они тоже люди, которые могут заболеть или уйти в отпуск. Т.е., когда ты назначаешь экспертизу и передаешь все необходимые материалы эксперту, это не означает, что он тут же бежит ею заниматься, а потом сам тебе еще и звонит радостный с новостями. Это киношная брехня. Эксперту пофиг на следователей. Чем меньше последние поназначают экспертиз, тем лучше - работы меньше, а оплата у них не сдельная. Получив на руки постановление о назначении той или иной экспертизы, эксперт может сказать, например, что начнет заниматься ею только через неделю-две, а то и три, потому что очередь, а заключение будет готово еще через пару недель. Справедливости ради отмечу, что  сроки производства экспертиз, как правило, регламентированы внутренними приказами экспертных подразделений. В период моей работы амбулаторная психиатрическая  судебная  экспертиза делалась три недели с момента как жулика свозили к ним. До этого можно было прождать еще пару-тройку недель, т.е. дождаться, пока до тебя дойдет очередь. Руководство эти проблемы не волнуют, им главное сроки. Поэтому нередко, отправляясь к «психиатрам» в город я вез с собой или бумагу, с которой у них была тогда напряженка, или кедровые орешки, или какую ягоду, которую доставал мой шеф специально для этих целей. Один мой коллега из другого района, на территории которого находилась птицефабрика, возил экспертам окорочка, чтобы те поторопились с заключением.

Перечень экспертиз, как правило, был более или менее стандартен в моей работе. Только однажды я назначил, кажется, портретную криминалистическую судебную экспертизу, когда в начале весны нашли в погребе одного из заброшенных домов  какой-то деревни человеческие останки в мужской одежде.  Личность установить сразу не удалось. Причину смерти уже не помню. Дело возбудили по факту. Голову решено  было везти экспертам в город, чтобы восстановить внешность покойного, назначив вышеуказанную экспертизу. Тогда я купил упаковку мусорных пакетов, и запаковал голову в десяток пакетов, чтобы максимально исключить возможные запахи, потом положил ее в нормальный пакет, сел вечером на рейсовый автобус и покатил в город, засунув пакет с башкой под сиденье. Рано утром забежал к родителям, кинул пакет на балкон, немного поспал и к 9 поехал к экспертам. В итоге, не помню уже как, но личность покойного установили, нашли родственников. Кстати, эксперт показал и рассказал, как делается эта экспертиза. Мне запомнился  здоровый чан, куда в самом начале кидают найденную голову и «вываривают» ее до тех пор, пока мягкие ткани не отделятся от костей черепа.

Ещё одним показателем статистики  считалось окончание энного количества уголовных дел к определенному времени. Несмотря на всю загруженность, бывают периоды, когда наступает затишье, или когда у тебя сроки по делам продлены, и окончить ты ничего не успеваешь к концу месяца. Я могу ошибаться в деталях, времени много прошло, но смысл верный. К примеру, в декабре надо окончить определенное количество дел, сейчас уже ноябрь, и ты понимаешь, что план не выполнишь, потому что преступлений не произошло.  Абсурд, конечно. Мой шеф в таких случаях звонил начальнику следствия  РОВД и узнавал, есть ли что-нибудь. Как правило, если были ч. 1 ст. 111 УК РФ, т.е. причинение тяжкого вреда здоровью, то одно-два таких дела прокурор своей властью забирал нам. Второй вариант - опера делали проверочные закупки у граждан, торгующих из-под полы самогоном, подводя их под статью о сбыте продукции,  не отвечающей требованиям безопасности – ст. 238 УК РФ. Как правило, в таких случаях ловились бабушки, которые подобным образом зарабатывали себе на жизнь. Такие дела относительно быстро расследовались,  по словам одного моего коллеги – «Что там расследовать – три кружки чая выпить», и закрывали статистические прорехи. Были еще моменты, связанные со статистикой, но я их просто уже не помню.

На своих первых делах я учился, набивал шишки.  Много приходилось переделывать, передопрашивать, пока не уловил стиль изложения показаний и на что требуется обращать внимание при допросах, осмотрах мест происшествия. К слову, свидетелей в деревне, где нет сотовой связи и стационарный телефон далеко не у всех,  надо было еще суметь вызвать.  Если нужно было допросить кого-то из других поселков, я звонил в местную администрацию, представлялся и просил сообщить такому-то, что ему нужно прийти ко мне. Зачастую говорил, что при необходимости дам денег на обратную дорогу. Либо ещё я звонил кому-нибудь из жителей, у кого был телефон и просил сообщить такому-то, что ему нужно подойти ко мне. В деревнях все друг друга знают, поэтому это работало. Телефонный справочник с фамилиями жителей, у кого были стационарные телефоны, мне достался от моего предшественника и датировался началом 90-х.

Когда начался сентябрь, работа началась по-взрослому.  Раз в неделю стабильно стала происходить «мокруха». Всего тогда произошло четыре убийства за месяц. Я называл этот месяц  черный сентябрь.  Для меня он прошел как один большой рабочий день. Помимо расследования новых убийств надо было заканчивать старые дела и хоть немного, но разбираться с отказняками. Всё это накладывалось на отсутствие опыта и практических знаний.  Мой рабочий день длился до полуночи, иногда до часу, иногда до двух ночи. Уйти в 22-23 вечера означало для меня «уйти пораньше». Обычно часов до 23 я занимался уголовными делами, потом  печатал отказняки.

Свою лепту вносила бытовая неустроенность. Первые месяца полтора я жил в частном доме, который арендовал за сто рублей в месяц. Отопление печное, вода из колонки, туалет на улице, баня полуразрушена.  Приходил ночью, умывался в ведре как мог и падал спать. Как-то даже заснул на диване в процессе снятия штанов, просто завалившись на бок. Нормально мылся и стирался, когда ездил в город отвезти или забрать экспертизы. Останавливался у родителей и пока мотался по делам, мама стирала в машинке грязные вещи, накопленные до этого. Потом на следующий день опять прыгал в автобус и ехал назад в свой маленький ад. Нечасто, но бывало, что экспертизы отвозили или забирали прокурор или зам, если их вызывали в область. Пока жил в доме, мои завтраки и ужины состояли из того, что можно было купить и сразу съесть, причем, елось это, в основном, на работе в кабинете, единственно обед был нормальным – ходил в местную столовку. Потом перебрался в квартиру и стало полегче. Там хотя бы была плита. До этого я был дрищем – при росте 184 см весил 73 кг, а к середине осени потерял еще несколько кг, одежда висела мешком.

Были пара моментов, когда физически от недосыпа и психического давления всей ситуации, авральной работы, сроков, требований руководителя ускориться у меня  сдавали нервы, и рука  тянулась к телефону, чтобы позвонить в кадры и сказать, что всё, такого пиз..еца мне больше не надо. Но каждый раз думал, что вот еще неделю потерплю и тогда уж точно позвоню.

Выходные в принципе отсутствовали как таковые. Отличие от будней заключалось в том, что на работу по субботам и воскресеньям я приходил на час позже. Даже элементарно готовить еду себе было некогда да и сил не было, основным желанием того периода было просто выспаться.

Где-то в октябре пришла хорошая новость - дали вторую ставку следователя, потом сразу же вторая и тоже хорошая - на нее едет мой однокурсник. Я ожидал, что с меня спадет нагрузка. Так оно и произошло, но ненадолго, вскоре нас обязали заканчивать еще больше дел – ведь теперь-то нас двое.  Однако все равно стало легче. Теперь мы стали дежурить по неделе каждый. Раньше я был постоянным дежурным следователем. Это значило, что куда бы я ни шел, я предупреждал дежурного РОВД, где буду, или звонил сам, если под рукой был стационарный телефон, и спрашивал, все ли нормально. Невозможно было что-либо планировать, потому что не знаешь элементарно, будешь ли сегодня ночью спать, не говоря уже о том, чтобы договориться с кем-нибудь поехать на природу на выходные. Теперь же одну неделю дежурил я, вторую - мой напарник. В его неделю я, по крайней мере, мог планировать свою работу, что и в какие дни буду делать и, главное, я знал, что, скорее всего, ночью меня будить не будут. Скорее всего, потому что не исключались преступления по две штуки в одни сутки.  

90 процентов преступлений в нашем районе, когда убивали людей, совершались в состоянии алкогольного опьянения. Реально «синька»-это зло. Однажды внучок 18 лет, выпив самогона, задушил свою бабку, а потом зачем-то раздробил ей кости на руках и ногах молотком. Или бытовая поножовщина когда одного гражданина по пьяной лавочке резал второй или забивал его до смерти. Такое было и не раз. Заходя в такие помещения, ловил себя на мысли, что чувствую запах крови, это значит, что всё произошло  вот только что, и крови натекло много. Очень быстро приспособил себе запасную одежду, которую было нежалко. Обычно одевался в нее в межсезонье, когда надо было куда-то ехать. На зиму прикупил себе хорошее термобелье, утепленные штаны и валенки. Даже если температура на улице была относительно терпима, находясь, к примеру, в остывшем доме, тем паче на улице, осматривая место происшествия,  быстро начинают замерзать ноги.

Особенно я страшился праздников, потому что праздник  - это не просто повод, а практически святая обязанность бухнуть. В праздники на поезд «Синегал- Бухарест» садилась половина, если не больше, населения моего поселка.  Помню, неделя, в которой был день Нового года, была «моей». Тогда в течение той самой недели я был, наверное, самым верующим человеком, потому что крайне хотелось, чтобы праздник прошел спокойно, и я мог потом уехать на несколько дней домой в город. И если бы чего случилось, то мои скромные каникулы накрылись бы медным тазом. Потом уже  весной пришел с явкой с повинной гражданин, который рассказал, что в Новый год убил другого гражданина, а труп спрятал в коллекторном колодце. Сначала ему не поверили, но он стал все очень подробно и последовательно излагать, а в конце предложил показать место. Поехали, открыли люк колодца и увидели…ноги, торчащие вверх, всё остальное уходило вниз в глубину какого-то мусора и полузамерзшей воды. Как я был благодарен ему, что сознался он только весной)).

Был еще похожий случай, когда в гости к одному жителю пришел его приятель. Посидели, выпили, и в ходе ссоры хозяин убил гостя. Потом дождался, пока стемнеет, вышел в огород, выкопал яму, положил в неё труп и закопал. У убитого родственников не было, о пропаже никто не заявлял. Убил осенью, сознался в начале следующего лета. На вопрос, зачем сознался, ответил, что мертвый товарищ стал регулярно навещать его во снах и спрашивать, зачем убил. Когда терпеть стало невмоготу, пошел сдаваться.

Большей частью работа следователем носит организационный характер. Следователь на месте преступления- да и не только- решает в основном организационно-хозяйственные  вопросы. Начиная с того,  как и чем извлечь труп из воды, подвала, ямы, кого надо для этого привлечь, где взять лопату или чем выпилить пулю из дерева, и заканчивая тем, как подойти к эксперту, чтобы он продвинул тебя в очереди.  

Юридических вопросов, которые надо было решать, как правило, совсем немного, и они решаются не одним следователем, а вместе с его начальником. В моем случае это был прокурор, сейчас, когда существует СУ СК – это начальник следственного подразделения, который советуется с надзирающим прокурором, потому что обвинительное заключение подписывает прокурор. В основном юридические вопросы - это  по какой статье лучше возбудиться сразу или по какой статье (статьям) предъявить итоговое обвинение.

Когда срок моего нахождения в должности приблизился почти к годовой отметке, мне позвонили из  конторы, куда я ходил устраиваться до прокуратуры, но куда меня тогда не взяли. Так вот, позвонили и спросили, есть ли еще желание пойти к ним. На тот момент зарплата у них была больше, чем я получал как следователь, и  - самое главное – график работы был гораздо спокойнее, чем здесь. Были выходные, и не было дерготни по ночам, хотя тоже указывался ненормированный рабочий день.  Поэтому я согласился и написал рапорт (заявление) на отпуск с последующим увольнением. Отпуск был большим – 45 суток, часть которого я провел на работе, заканчивая нескончаемое, потому что хотелось уйти по-нормальному, да и коллектив был отличным, не хотелось  подводить. В итоге, отработав год «на земле», я ушел из прокуратуры, но не ушел из юриспруденции.

Тот непростой и временами довольно сложный период прошел для меня не зря. Я  научился в работе брать на себя ответственность, планировать рабочее время с максимальной пользой для дела, правильно расставлять  приоритеты в рабочем процессе, приобрел навыки исполнительской дисциплины (это когда надо выполнить задачу к определенному сроку, несмотря ни на что. Например, за ночь напечатать обвинительное заключение, или, будучи неспавшим сутки, держать себя в тонусе и несколько часов допрашивать задержанного, не упустив при этом нужные детали. С задержанными я старался отработать по-максимуму в первые дни после его задержания несмотря на усталость, пока того еще не увезли в город в СИЗО, где в камере его начинают «учить» другие сидельцы всяким выкрутасам, которые просто портят нервы и затягивают следствие), в единицу времени делать десять дел,  продвинулся в навыках общения, приобрел просто огромный опыт в тренировке  стрессоустойчивости и загрубел шкурой. Да, еще спать в автобусе научился).

Из минусов отмечу отсутствие свободного времени (вернее, оно было, но его было ничтожно мало)- отсюда, как следствие, отсутствие личной жизни, возможности болеть по-человечески (когда надо заканчивать дело, ты будешь с температурой это делать и не потому что начальник гад, а потому что у второго следака тоже дело «горит», и он сам уже не спит вторые сутки), риск заработать проблемы со здоровьем (под ударом на первом месте зрение и желудок, у некоторых печень. Зрение – это много времени за компьютером, желудок – нерегулярное питание, печень – бухло. Я очень скоро взял за правило стараться есть три раза в день и исключил насколько смог сухомятку. Со зрением, наверное, просто повезло. Алкашку пил крайне редко,  не мое это.

Идти или не идти на такую работу «на землю» теперь уже в СУ СК советовать не буду. Одно могу сказать точно, что постоянно работать в таком режиме нельзя. Элементарно постоянный недосып гробит сердце. Организм до определенного времени будет давать здоровье в кредит, а потом возьмет свое да еще с процентами. Я работал, когда мне было немного за двадцать, не обремененный семьей, с ресурсом здоровья и с пониманием, что какого-либо опыта работы у меня нет вообще, что давало стимул тянуть лямку дальше. Сейчас такой подвиг повторять уже не стану.