Таверна "На краю вселенной"

Алексей почувствовал, как желудок сжался в комок.

— Это... он сам? — выдохнул он.

— Не совсем, — Игнат Кузьмич говорил тихо, будто боялся разбудить мертвеца. — Это его «тень». Кусок коры, который он вырезал у себя в пятьдесят третьем году, когда понял, что дальше жить с этим куском нельзя. Совесть, сынок. Эмпатия. Всё, что мешало строить «идеального человека». Он думал, что если вырежет — станет богом. А стал просто машиной с человеческим лицом.

Старик подключил тонкие щупы прямо к серебристым нитям. Экран ожил. На нем появился видеофайл без названия, только дата: 12 октября 1953 года.

Игнат нажал «воспроизвести».

Голограмма развернулась прямо над прилавком: молодой Сеченов, еще без седины, в белом халате, сидит в лаборатории, похожей на ту, откуда Алексей только что вернулся. Лицо его бледное, глаза красные от недосыпа.

«Запись личная, — говорит он в камеру. Голос дрожит. — Если вы это смотрите, значит, я уже не я. Значит, операция прошла успешно. Я удалил у себя участок, отвечающий за сочувствие, за сомнения за любовь, в конце концов. Осталось только стремление к порядку. К совершенству. К единству.

Я оставляю эту запись, потому что даже без совести я всё ещё помню, что такое страх. Страх, что мы создаём ад, в котором никто не сможет плакать.

Через неделю начнутся первые массовые подключения детей к «Коллективу». Мы будем резать у них то же самое, что я вырезал у себя. Тихо. Безболезненно. Под видом «коррекции поведения». Они вырастут счастливыми. Они никогда не будут знать, что такое тоска. Они никогда не предадут.

Но если кто-то из вас, кто смотрит это, всё ещё способен чувствовать боль за других, уничтожьте систему. Убейте меня, если я ещё живу в серверах. Потому что то, что останется от человечества, будет лишь оболочкой.

Прощайте. Я уже не могу плакать, но если бы мог, я бы плакал сейчас.»

Запись оборвалась. В мастерской повисла тишина, которую нарушало только тиканье.

Алексей почувствовал, как по щеке катится что-то мокрое. Он не сразу понял, что это слеза. Первая в жизни.

Игнат Кузьмич молча вытер руки о фартук.

— Ну вот ты и заразился, майор, — сказал он без злорадства. — Теперь ты знаешь, почему у нас нет снов. Сны это побочный эффект совести.

В этот момент часы на стене внезапно перестали тикать все одновременно. Стрелки замерли.

Старик побледнел.

— Глушилка вырубилась, — прошептал он. — Нас нашли.

Пол под ногами задрожал. Снаружи послышался тяжелый металлический шаг. Потом второй. И третий.

Дверь мастерской выгнулась внутрь, будто её ударили тараном. Петли сорвало с мясом.

В проёме стояли три фигуры в зеркальных доспехах, без лиц, только красные визорные полосы вместо глаз. «Аргентум», спецотряд ликвидации. Те, кого посылают, когда уже не нужно притворяться.

— Объект: майор Соколов Алексей Викторович, — прогремел синтезированный голос из всех трёх одновременно. — Обвинение: государственная измена высшей категории. Приговор вынесен. Исполнение немедленно.

Игнат Кузьмич схватил со стола старый, но ухоженный АК-112, передернул затвор.

— Беги, дурень! — крикнул он Алексею. — Чёрный ход за часами «Кукушка»!

Алексей схватил контейнер с мозгом Сеченова-0, прыгнул за прилавок. Пули первых очередей «Аргентума» уже рвали воздух, высекая искры из металлических корпусов часов.

Старик открыл огонь. Пули отскакивали от зеркальных доспехов, но одну машину всё-таки задело в сустав колена; она пошатнулась.

Алексей рванул через узкий коридор, заставленный хламом, толкнул огромные напольные часы с кукушкой. Они отъехали в сторону, открыв лаз в канализацию.

Он прыгнул вниз, не оглядываясь. За спиной загрохотало так, будто рушился весь дом. Потом раздался короткий старческий крик, резкий, как выстрел, и всё стихло.

Алексей бежал по колено в ледяной воде, прижимая к груди контейнер. В голове теперь было два голоса: старый, механический шепот «Коллектива», который возвращался, и новый, тихий, но настойчивый.

Это был голос совести.

И он говорил: «Не отдавай им нас обратно».

Конец третьей главы.

Моя задача была простой: найти пары.

Реальность: Это невозможно. Я нашел один лыжный носок с оленями (левый) и один детский пинеток (правый). И ещё примерно четыре тонны серых мужских носков, которые почти одинаковые, но оттенки отличаются ровно настолько, чтобы свести тебя с ума. Это как «50 оттенков серого», только вместо романтики — грибок стопы.

Спустя 48 часов бесплодных поисков, мой мозг, измученный скукой, родил Гениальную Идею.

У меня в кармане завалялся огрызок мелка, украденный ещё на курсах «Введение в мелкое пакостничество». А в одном из особо дырявых носков я нашел забытую записку с заклинанием «Vinculum Aeternum» (Вечная Связь). Обычно его используют суккубы для приворотов, но я подумал: «Эй, если это работает на людях, почему не сработает на текстиле?»

Я решил схитрить. План был прост:

1. Собрать все носки в кучу.

2. Начертить руну Единства.

3. Прочитать заклинание.

4. Магия сама соединит их в пары.

5. Я иду на перерыв пить лаву-латте.

Спойлер: Магия — это как программирование. Одна ошибка в синтаксисе, и ты роняешь сервер.

Я начертил круг. Встал в пафосную позу (насколько это возможно, когда ты по колено в грязном белье). И громко произнес слова.

Но, кажется, я перепутал ударение в слове «Coniunctio» (соединение) и сказал что-то вроде «Conjuratio» (призыв). Или просто чихнул на середине фразы. Пыль же.

Хронология катастрофы №2:

1. Гора носков начала вибрировать.

2. Раздался звук, похожий на треск тысячи свитеров, которые снимают одновременно зимой.

3. Воздух наполнился запахом озона и кондиционера для белья «Альпийская свежесть».

4. Куча начала подниматься. И расти. И формироваться.

Передо мной возвышалось ОНО.

Три метра ростом. Тело из переплетенных шерстяных носков, руки — из длинных гольф, а вместо головы — гигантский, растянутый подследник с дыркой вместо рта.

Это был Носковый Голем. Или, как я его мысленно окрестил, Повелитель Статики.

Он сделал шаг ко мне. ХРРРР-ТЬ! (Звук трущейся синтетики).

Я попятился.

Голем протянул ко мне руку-гольф. Я ожидал удара. Я ожидал, что меня задушат.

Но нет. Он был создан из одиноких носков.

Ему не нужна была моя кровь. Ему нужны были... ОБНИМАШКИ.

Он хотел тепла. Он хотел пары.

— Ы-ы-ы-ы... — прогудел он звуком забитого слива стиральной машины и бросился на меня.

Вы когда-нибудь обнимались с существом, которое состоит из чистого статического электричества?

В момент контакта меня шарахнуло так, что у меня выпрямились рога, а хвост превратился в антенну.

Я прилип к нему! Я буквально примагнитился к его груди из махровых носков.

— "Отпусти меня, чудовище!" — орал я, пытаясь отлепиться. — "Я не твоя пара! Я на 70% состою из сарказма и демонической плоти, мы не подходим друг другу!"

Но Голем был настойчив. Он пошел гулять по сектору, неся меня на себе, как любимую брошку. Мы сносили стеллажи, пугали чертей-кладовщиков. Я висел на нем и светился, как новогодняя гирлянда, от разрядов тока.

В этот момент (конечно же!) зашел Баал-Зануда с проверкой.

Картина маслом: Гигантский монстр из грязного белья крушит склад, а на его пузе распластан Искуситель 3-го ранга Боб, который орет: «ОН МЕНЯ ЛЮБИТ! СПАСИТЕ!»

Баал-Зануда даже не удивился. Он просто вздохнул, достал булавку и ткнул Голема в пятку (ахиллесова пята всех носков — дырка).

Голем сдулся, распавшись на тысячи одиноких носков. Я рухнул в эту кучу, дымясь и дергаясь в конвульсиях.

Итог:

Носки так и не рассортированы.

У меня нервный тик левого глаза и волосы стоят дыбом (никакой гель не берет).

Баал-Зануда сказал, что мое стремление к «объединению» похвально, но методы «слишком авангардны».

Меня снова переводят. Сказали, что мне нужна работа, где «мои коммуникативные навыки и способность притягивать неприятности будут полезны».

Теперь я — Оператор Техподдержки Ада для Самых Скандальных Клиентов.

Моя задача: отвечать на звонки людей, которые требуют позвать менеджера Ада, потому что «котёл недостаточно горячий» или «сера не того оттенка».

P.S.

Я утащил один носок с собой. Тот самый, красный. На память о нашей короткой, но искрящейся любви с Големом.

Ну что, читатель, как тебе перспектива?

Я слышу, как звонит первый телефон. Кажется, на линии дама, которая утверждает, что у неё VIP-билет в Рай, и произошла чудовищная ошибка...

Сводка № 489-Alpha: Психометрический фон

Сенсоры Бюро фиксируют аномальное снижение температуры и повышение уровня статического электричества в радиусе 50 метров от места дислокации группы. Технический персонал жалуется на слуховые галлюцинации (шепот, звук ломающихся костей) при прохождении мимо кают оперативников «Вивисектор» и «Псалтырь».

Анализ: Это не утечка Иссов. Это естественная аура группы. Их коллективный психоз начинает формировать собственное микро-измерение. Рекомендуется усилить ментальное экранирование коридоров.

Сводка № 489-Beta: Инцидент на тренировочном полигоне «Куб»

В ходе отработки сценария «Подавление мятежа», оперативник «Тишина» использовал нестандартную тактику. Вместо нейтрализации манекенов, он в течение 4 часов оставался абсолютно неподвижным, слившись с текстурой стены, пока симуляция не была прервана из-за перегрева серверов, пытавшихся его обнаружить.

Комментарий инструктора: «Мы не можем научить их дисциплине. Мы можем только указать им, кого убивать».

Сводка № 489-Gamma: Внешние угрозы

Разведка докладывает о повышенной активности Иссов на границе «Красного Сектора». Резонанс усиливается, словно коллективный разум врага чувствует приближение «Дельта-6». Отмечены попытки Иссов пробить укрепления именно в тех точках, куда планируется высадка группы. Враг боится? Или враг хочет их поглотить?

II. ДОПОЛНЕНИЯ К ЛИЧНЫМ ДЕЛАМ (НАБЛЮДЕНИЯ Д-РА ШТЕРНА)

В контексте протокола «Уроборос» вскрылись новые детали взаимодействия членов группы, требующие внимания.

1. Касательно «Гроссмейстера»:

Субъект начал проявлять признаки предвидения. Вчера он запросил двойной паёк для «Псалтыря» за три часа до того, как у последнего случился приступ гипогликемии после ритуала.

Риск: Если Гроссмейстер начнет предсказывать действия Комитета, он подлежит немедленному списанию.

2. Касательно «Псалтыря» и «Вивисектора»:

Между ними формируется деструктивный симбиоз. Вивисектор предоставляет Псалтырю органы изъятых сущностей для «освящения», а Псалтырь благословляет инструменты Вивисектора. Это повышает боевую эффективность, но делает их взаимоуничтожение (согласно протоколу «Уроборос») более сложным психологически.

Рекомендация: В случае активации протокола ликвидации, первым должен быть устранен Вивисектор, чтобы лишить Псалтыря источника «материалов».

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ЗАПРОС РЕСУРСОВ

На основании сводок Бюро, группа «Дельта-6» является бомбой замедленного действия. Однако, учитывая прорыв периметра в секторе Синхронности, у нас нет альтернативы.

Рекомендуемые действия:

1. Оснастить каждого члена группы скрытым подкожным зарядом (протокол «Ошейник»), управляемым напрямую Директором.

2. Выдать группе экспериментальные HRA модели "Blackbox" (с функцией записи нейронной активности перед смертью).

3. Начать операцию «Нисхождение» в течение 12 часов. Дольше удерживать их в казармах небезопасно для персонала Бюро.

«Мы отправляем чудовищ сражаться с демонами. Молитесь, чтобы демоны победили, ибо чудовища вернутся домой».

Д-р Штерн

Отдел Параестественных Исследований

Картер выглядела так, будто не спала с момента прибытия. Ее тактический костюм был аккуратно сложен на ящике, а сама она была в выданной ей толстовке «Гелиоса», которая сидела на ней мешковато. На ее лице читалось напряжение и едва скрываемое изумление.

— Проснулся, — констатировал Сахаров, его голос, обычно сухой и отстраненный, теперь был полон сдержанного волнения. — Молодец, Водитель. Вы прошли через худшее.

Водитель попытался пошевелить левой рукой, но почувствовал только тяжесть и онемение. Он взглянул на нее: от локтя до кончиков пальцев она была покрыта толстой, грубо сработанной шиной из пара-алюминия, которую он опознал как фрагмент обшивки экзоскелета мертвого бойца Бюро. Шина была обмотана бинтами и подсвечивалась слабым, едва заметным синим пульсом.

— Что это? — прохрипел он, чувствуя, как его губы потрескались.

— Я стабилизировала Осколок, как могла, — ответила Картер, протягивая ему флягу с водой. — Твоя... Штука активно пожирала энергию Гедрона. Я использовала фрагмент нашего Пара-алюминиевого сплава, чтобы создать щит. Оно содержит резонанс. Временно.

— Ты разбираешься в сплавах FBC? — Водитель сделал большой глоток.

— Я полевой исследователь, а не техник. Но я знаю наши протоколы защиты. Пара-алюминий используется для создания непроводящего контура. Это изолирует твой ПВ от остальной твоей нервной системы.

Сахаров вмешался с экрана:

— Вполне логично. Картер, ваша импровизация дала нам ценные данные. Водитель, слушай внимательно. Мои коллеги уже работают над полной моделью твоей... симбиотической аномалии. Наш предварительный анализ показывает, что Осколок не распадается на частицы, как обычный артефакт. Он растет, используя твою психическую энергию как топливо, но нуждается во внешнем источнике стабилизирующей частоты.

— И где взять этот источник? — спросил Водитель.

— В этом и есть ваша часть сделки, Картер, — Сахаров повернул голову к Агенту. — Вы принесли нам Гедрон. Этот прибор, который вы называете Призма, генерирует Желтую Гармонию, частоту, идеально подходящую для связывания дестабилизированных реальностей. В Зоне мы зовем это Омега-Резонансом.

Картер выпрямилась, вновь обретая деловую хватку.

— Гедрон — собственность Бюро. Он предназначен для нейтрализации Альтернативных Мировых Событий, не для лечения Посторонних Вложений.

— И тем не менее, — настаивал Сахаров. — В данный момент ваш Гедрон разбит на куски. Мы можем восстановить его, но нам нужно его полное описание. Не его цель, а его конструкция. Каждый резонирующий контур, каждая ячейка. Водитель дал нам возможность общаться с внешним миром без помех, используя ваш Узел Связи. Теперь вы должны дать нам чертежи Гедрона, чтобы мы могли создать стабилизирующее поле. Это ваш единственный шанс вернуться домой с работающим оборудованием.

Картер, промолчав, достала из ранца маленький, защищенный планшет.

— Хорошо. Сделка есть сделка. Вы ученые, чините мой инструмент стабилизации, а я даю вам доступ к концептуальной схеме его работы. Но ни слова о Бюро. Я — просто полевой эксперт, оказавшийся в... необычной ситуации.

Водитель, опираясь на локоть, посмотрел на экран, где Сахаров уже разворачивал сложную трехмерную схему.

— У нас двенадцать часов. Этого достаточно, чтобы выполнить две задачи. Во-первых, вы, Картер, помогаете Профессору. Вы — источник информации о Желтой Гармонии. Во-вторых, я.

Он кивнул на фрагменты экзоскелета, лежащие в углу.

— Мне нужно отремонтировать «Гелиос-4». Ваши технологии... они не просто защищают. Они отвечают на Параугрозы. Я разберу экзоскелет. Мне нужна гидравлика для опорных балок и резонатор шлема, чтобы усилить наш радар. Профессор, я буду работать в главном отсеке, пока вы строите модель. Мы должны быть готовы принять вашу установку.

— Принято, — сказал Сахаров. — Но помните: Осколок может дать вам краткосрочный прилив сил, но он опасен. Не используйте его, пока мы не найдем решение.

Картер положила планшет на стол.

— Я начну с Узла Связи, — сказала она, ее взгляд был прикован к синему пульсу на руке Водителя. — Я обеспечу вам техническую поддержку и защиту от моего Бюро, если они пришлют сюда кого-то еще. Взамен вы обеспечите мне безопасность от... этих ваших "Шипений" и "Монолитов".

— Договорились, — Водитель слабо улыбнулся. — Добро пожаловать в Зону, Агент Картер.

Он поднялся с койки, чувствуя тяжесть пара-алюминиевой шины, но в то же время осознавая новую, пусть и временную, защиту.

— Сбой оборудования, — прошептал Алексей в пустоту, тренируя ложь. Голос звучал сухо. — Невозможность стирания на месте. Требуется транспортировка в лабораторию особого режима.

Он произнес это для своего нейро-коммуникатора. Система, всё ещё фиксирующая повышенный уровень кортизола, приняла вербальный код.

«Статус принят. Транспортировка санкционирована. Внимание: уровень стресса оператора превышает норму на 14%. Рекомендуется прием седативов.»

Алексей сжал зубы. Он наклонился, отключил тяжелые кабели питания от блока и рывком поднял его. Ящик весил килограммов двадцать — вес предательства был ощутим физически. Он поместил модуль в экранированный контейнер для перевозки био-аномалий, который блокировал любые исходящие сигналы. Теперь «Коллектив» не мог «услышать» содержимое ящика. Но он мог увидеть самого Алексея.

Лифт нес его обратно в идеальный мир. Каждые десять этажей давление менялось, и уши закладывало.

Когда двери бесшумно разъехались, Москва-3 ударила по глазам ослепительной белизной. Вечер уже опустился на город, но искусственное освещение проспектов делало ночь ярче дня.

Алексей вышел из здания Архива, стараясь держать шаг размеренным. Контейнер в его руке казался раскаленным.

Мимо проплыл патрульный дрон «Сова-7» — гладкая черная капсула с красным "глазом" сканера. Дрон завис в двух метрах от лица майора. Луч сканера пробежался по сетчатке, по знакам различия, скользнул по контейнеру.

«Майор Соколов. Объект в контейнере: Класс опасности?» — металлический голос дрона прозвучал прямо в голове через интерфейс.

Сердце Алексея пропустило удар. Если он скажет правду — его арестуют. Если соврет и дрон решит проверить — его ликвидируют.

— Класс: Устаревшая электроника. Низкий приоритет. Направляется в личный сектор для углубленного анализа микросхем по приказу отдела Истории Технологий.

Пауза длилась вечность. Дрон жужжал, обрабатывая запрос через облако «Коллектива».

«Принято. Служите Советскому Союзу, товарищ Майор.»

Дрон улетел. Алексей выдохнул, чувствуя, как по спине течет холодный пот. Система верила ему, потому что он был частью Системы. Пока что.

Ему нужно было место, где «Коллектив» был глух.

Квартира Соколова — стерильная капсула на 45-м этаже жилого массива «Заря» — не подходила. Там стены имели уши, а зеркала — глаза. Ему нужны были люди. Но не те «идеальные граждане», марширующие по тротуарам. Ему нужны были ошибки.

В памяти всплыл старый инцидент трехлетней давности. Дело о «Техническом вандализме». Группа инженеров-отщепенцев, собиравшаяся в подвалах старого района ВДНХ, в так называемой «Зоне Радиомолчания». Официально их разогнали, лидеров отправили на перепрошивку. Но Алексей помнил, что в рапорте упоминался один старик, которого не стали трогать из-за его дряхлости и очевидной деменции.

Игнат Кузьмич. Бывший наладчик первых нейросетей. Он жил в районе «Таганка-Кольцевая», в старых кирпичных домах, которые еще не успели снести ради постройки новых стеклянных шпилей.

Алексей спрятал контейнер в багажник своего служебного аэрокара, но не активировал автопилот.

— Ручное управление, — скомандовал он.

«Ручное управление снижает эффективность трафика на 3%. Вы уверены?»

— Подтверждаю.

Район Таганки был темным пятном на сияющей карте Москвы. Здесь голограммы часто сбоили, а роботы-уборщики появлялись редко, оставляя на тротуарах настоящий, грязный снег.

Алексей нашел нужный адрес: полуподвальное помещение с вывеской «Ремонт Хронометров». Дверь была деревянной, с облупившимся лаком — неслыханная архаика.

Он не стал стучать условным стуком. Он просто толкнул дверь. Звякнул механический колокольчик — звук, резкий и настоящий, не синтезированный динамиками.

Внутри пахло канифолью, старой бумагой и дешевым табаком. Повсюду тикали часы — сотни механических часов, создавая какофонию, которая сбивала с ритма внутренний интерфейс Алексея.

За прилавком сидел старик в очках с толстыми линзами. Он ковырялся тонкой отверткой в нутре механического будильника. Он даже не поднял головы.

— Мы закрыты, служивый. Электронные импланты не чиним. Идите в сервисный центр, — проскрипел старик.

Алексей поставил тяжелый контейнер на прилавок. Дерево скрипнуло.

— Мне не нужен ремонт, — тихо сказал Соколов, оглядываясь на дверь. — Мне нужно узнать, что внутри. И мне нужно, чтобы об этом не узнал «Коллектив».

Старик медленно поднял голову. В его глазах, мутных и слезящихся, не было страха перед формой КГБ. В них мелькнула искра узнавания — не человека, а ситуации.

— «Коллектив» знает всё, сынок, — усмехнулся Игнат Кузьмич, обнажая желтые зубы. — Если ты пришел сюда с таким грузом, значит, ты уже мертвец. Просто ты еще не получил уведомление.

— Откройте это, — Алексей положил руку на крышку контейнера. — Это из «Глубины-64». Блок Ф-99.

Рука старика с отверткой замерла. Тиканье сотен часов внезапно показалось Алексею оглушительным грохотом.

— Ф-99? — голос старика упал до шепота. — «Ящик Пандоры»? Ты хоть понимаешь, что ты вытащил из могилы, майор? Это не просто память. Это — совесть Сеченова, которую он вырезал полвека назад.

Старик встал, подошел к двери и запер её на тяжелый засов. Затем он нажал кнопку под прилавком. В комнате что-то гулко щелкнуло, и нейро-интерфейс Алексея внезапно погас.

«Связь с сервером потеряна. Переход в автономный реж...» — сообщение оборвалось. Тишина в голове была пугающей и... освобождающей.

— Теперь мы одни, — сказал старик, доставая сложные, самодельные инструменты. — Показывай свой трофей. Но учти: как только мы это расшифруем, назад дороги не будет. Ты станешь вирусом в их системе.

Алексей посмотрел на свои руки. Они слегка дрожали. Впервые в жизни он не получал инструкций.

— Открывайте, — сказал он. — Я хочу видеть.

Инструкция на корпусе гласила: "Не включать режим 'Турбо-Засос' в присутствии сущностей легче 50 кг". Я вешу 52. Я решил, что я в безопасности.

Спойлер: Я ошибался.

Я драил Коридор Вечных Очередей (самое унылое место, тут даже эхо звучит скучно). Задача была простая: убрать пепел. Но тут «Левиафан» издал звук, похожий на умирающего кита, и заглох.

Я, как истинный техник (то есть, полный идиот), решил применить метод "ударной починки". Я пнул его ногой и случайно переключил рычаг с «Всасывание» на «Извержение».

А теперь важная деталь: я не знал, что именно было в мешке для сбора пыли до меня.

Оказалось, до меня этот коридор убирал стажёр, который отвечал за утилизацию конфиската с Небес. В мешке были не пепел и не грязь.

Там было, чтоб его, три кубометра ангельского пуха и блёсток.

Хронология катастрофы:

1. «Левиафан» взревел, как двигатель истребителя.

2. Из шланга вырвался не просто поток воздуха, а ураган гламура.

3. Белоснежные перья и серебряные блёстки заполнили коридор за 0.3 секунды.

4. В этот самый момент из-за угла вышел Герцог Тьмы Астарот. Двухметровый демон, кожа как лава, рога как пики, аура ужаса...

И вот он стоит. Посередине коридора. Весь. В. ПУХУ.

Представьте себе брутального демона, который выглядит так, будто он только что проиграл битву с гигантской подушкой. На правом роге у него повисла розовая ленточка (откуда она там?!).

Вокруг кружатся блёстки, медленно оседая на его огненных наплечниках.

Тишина была такой плотной, что её можно было резать ножом.

Астарот: (медленно снимает пёрышко с носа) "Мелкий... Боб..."

Я: (сжимая шланг, как родную маму) "Ваше Темнейшество! Э-э-э... Смена имиджа? Очень... освежает! Стиль 'Падший Ангел', ретро-шик?"

Он не испепелил меня на месте только потому, что у него началась аллергия. Да-да, у высшего демона аллергия на святость. Он начал чихать.

И каждый раз, когда он чихал — «АПЧХИ!!!» — из его носа вылетал маленький сгусток огня, который поджигал пух.

Через минуту Коридор Вечных Очередей превратился в феерическое шоу с фейерверками и горящими перьями. Грешники в очередях перестали стонать и начали аплодировать. Кто-то даже крикнул: "Браво! Наконец-то хоть какое-то развлечение!"

Итог:

Баал-Зануда чуть не плакал, заполняя "Акт о нарушении мрачной атмосферы".

Астарот теперь ходит с красным носом и требует сатисфакции.

А меня перевели. Пылесос отобрали (слава Люциферу). Теперь мое наказание — Сортировка Носков.

Вы думаете, это легко? О нет. В Аду есть специальная гора из всех непарных носков, потерянных человечеством при стирке. Моя задача — найти пары.

Спойлер: ИХ ТАМ НЕТ. Это Сизифов труд, только пахнет хуже.

P.S.

Если вы сегодня не можете найти второй носок — знайте, он у меня. И я использую его, чтобы вытирать слёзы отчаяния.

***

Как думаешь, читатель, что хуже: искать пару носку, который не существует, или случайно сделать высшего демона похожим на цыпленка-переростка?