Я сидел на мраморном кресле, но оно почему-то пахло дешевым коньяком и сигаретами "Прима". Передо мной стоял Он – в потертой кожанке, с сигаретой за ухом и с выражением лица "я те щас такого наговорю".
— Ну чё, пацанчик, — хрипло процедил Он, — опять судить пришёл? А не пошел бы ты...
Я перебил:
— Стоп. Ты кто вообще?
— Я? — Он закурил (откуда-то взяв зажигалку с надписью "Иерусалим – не Москва"). — Я тот, кого вы все ждали, но не того, кого ожидали. Понимаешь?
— Ну смотри. — Он плюхнулся на край моего стола, смахнув пергаменты. — Вот есть официальная версия – сын божий, агнец, всё такое. А есть я – тот самый чувак, который на самом деле просто хотел, чтобы люди не были мудаками. Но народ, как обычно, всё переврал.
Крысобой закашлялся:
— Прокуратор, может, всё-таки по делу?
— Ага, — кивнул я. — Ты обвиняешься... э-э... в несанкционированном распространении доброты!
Он расхохотался:
— Ой, да ладно! Это же не наркота, чтоб лицензию требовать!
— Но ты подрываешь устои! — я стукнул кулаком по столу. — Люди начали... думать!
— А как же традиции? Религия? Экономика храмового комплекса?
Он вздохнул, достал из кармана три монетки и бросил их на стол:
— Вот тебе компенсация. И скажи тем ребятам сверху – если им так нужны деньги, пусть лучше OnlyFans заведут. Там хотя бы честно.
Крысобой уронил плетку. Я открыл рот, но Он продолжил:
— Ладно, пацан, я пошёл. У меня ещё дел по городу – там одна бабулька слепая, так ей надо помочь, а потом в таверне мужики опять водку мешают с философией...
— Стой! — я вскочил. — А как же... ну, всё это?
Он обернулся в дверях:
— А чё "это"? Ты думал, я тут чтобы сценарий по канону двигать? Не, брат, я вообще мимо проходил. Просто зашёл, потому что дверь была открыта.
Крысобой посмотрел на меня:
— Прокуратор... что нам записать в протокол?
Я вздохнул:
— Пиши: "Инцидент исчерпан. Все свободны. Особенно – я".
Гараж. Рик смотрел на мои пустые руки.
— Где плетка?
— Ушел. Сказал... что у него дела.
Рик задумался, потом достал из ящика бутылку:
— Ну... за свободный сюжет?
Я взял стакан.
— За тех, кто проходит мимо.
Рик хлопнул меня по спине так, что я чуть не выплюнул свой пятнадцатый коктейль.
— Не кисни. Ты думал, я тебя, зеленого, сразу в настоящую Миссию брошу? Ха! Это был тренировочный режим — кривой, переписанный в межгалактической тюрьме каким-то заштатным философом-рецидивистом.
Я уставился на него.
— То есть… ты дал мне фанфик?!
— Ну да, тест-драйв! — Рик ржал, как ненормальный, потом швырнул мне в лицо обугленную папку перевязанную бечевкой. — А вот теперь держи оригинал. Не облажайся, или я тебя разберу на органы!
Литератрон завибрировал, и меня снова вырвало в еврейскую прокуратуру.
Еще секунда — и я уже сидел на мраморном кресле, чувствуя, как прокураторская мантия нелепо сползает с одного плеча. Передо мной стоял Он — тощий, с разбитым лицом, но глаза... черт возьми, эти глаза смотрели так, будто знали, что я здесь чужой.
— Имя? — процедил я, стараясь копировать интонации Пилата.
— Ты же знаешь, — улыбнулся он.
Неподалеку расположилась охрана вместе с легионерами стоял Крысобой — здоровый детина с лицом, как плохо выделанная кожа — покручивал ту самую плетку. Моя цель. Но сначала надо было отыграть эту дурацкую сцену.
— Обвиняешься... э-э-э... — я судорожно потрогал пергамент, сделав вид, что – читаю. — в подрыве... храмовой... экономики?
— Я говорил лишь, что храм — это люди, а не камни, — ответил Он, но его голос теперь звучал так, будто Он еле сдерживает смех.
— Ага, конечно! — я откинулся на спинку, и кресло жалобно запищало. — И что, твои люди построят новое царство? Где все будут любить друг друга? И... э-э... пить какао по утрам?
Крысобой фыркнул. Один из легионеров закашлялся.
— Вот смотри, — я вскочил и начал ходить, случайно наступив себе на мантию. — Вчера твой друг Иуда сдал тебя за тридцать серебряников. — я огляделся, — завтра где-то тут чиновник возьмет взятку, чтобы... ну, допустим, освободить очень симпатичного убийцу!
Тишина. Даже сверчок за стеной замолчал.
— Поэтому! — я ткнул пальцем в случайную щель между плитами, где торчал какой-то чахлый росток. — Царство твое уже здесь! Видишь? Это... э-э... жизнь – это единственная правда, остальное - спекуляции!
Иешуа вдруг расхохотался.
— Тогда зачем тебе это? — он кивнул на плетку Крысобоя, который подошел поближе к начальству, оказавшемуся в недопустимой близости к подозреваемому один на один, мало-ли, отвечай потом по всей строгости...
— Для... научного эксперимента! — выпалил я и выхватил плетку у ошалевшего центуриона.
— Литератрон, домой, быстрее!
Последнее, что я видел — Иешуа, машущий мне в след.
Я очнулся в гараже, размахивая добычей перед физиономией Рика.
— Как все прошло? — спросил он, забирая у меня плетку.
— Он... он меня раскусил!
— Ну конечно, — Рик вздохнул, — это же Иешуа, бро. Конечно он тебя раскусил.
