Фотограф Павел Журавлёв, штатный оператор РОСТА (Русского телеграфного агентства).
Снимок делался у входа в Смольный, после доклада о положении на фронтах.
Ильич только что снял фуражку, остатки волос взъерошены ветром с Невы, взгляд в упор камере, как в упор врагу.
Это не трёхпластинка Прокудина-Горского, а одиночный негатив. В 1920-м цветная техника считалась «буржуазной роскошью», да и сам Журавлёв снимал на бывшую царскую «Континенталь», но уже без цветофильтров.
Мы работаем с чистым monochrome, но восстанавливаем цвет по эталонам.
Итог
Получился не плакат, а человек. Усталый, взъерошенный, но ещё не бронзовый. Смотрите в глаза там нет памятника, есть только что закончивший речь человек, который ещё не знает, что через 4 года его тело станет воском, а через 100 - грибом.
Я прочитал книгу Керенского А.Ф. “Гатчина”, сейчас коротко:
Он утверждает, что Временное правительство боролось на два фронта — против большевиков “слева” и против правой военщины “большевиков справа”, которая втайне желала его падения. Стратегический план правых — «свалить Керенского руками большевиков» — выполнено блестяще. А вот вторая часть — «за три недели разбить большевиков» — это фиаско, братан. Вместо этого началась гражданская война, растянувшаяся на годы.
По сути, это рассказ о том, как его предавали все: и левые союзники, и правые генералы, и казаки. Он рисует себя последним защитником законности, оказавшимся в окружении интриг и измены.
Заговор против Керенского в Петрограде.
Керенский говорит, что после провала корниловского мятежа правые офицеры и казачьи лидеры (вроде полковника Полковникова, командующего войсками Петрограда) вели двойную игру. Их план был гениален и прост: “дать большевикам свергнуть Керенского”, а потом уже самим раздавить ослабевших большевиков и установить «сильную власть». Они саботировали оборону, уверяя Керенского, что всё под контролем, а на деле сдали город.
При этом левые партии (эсеры, меньшевики) в Совете Республики, по его словам, пребывали в иллюзиях. Лидер меньшевиков Дан накануне штурма Зимнего уверял его, что это всё преувеличено, и что они вот-вот договорятся с большевиками «мирно». А в это время красногвардейцы уже занимали город.
Казачьи делегации приходили к нему с унизительными условиями: «Мы будем защищать вас, только если вы гарантируете, что на этот раз мы будем стрелять на поражение». В итоге казачьи полки в Петрограде так и не выступили, соблюдая «нейтралитет», выгодный врагам Керенского.
Побег из Петрограда в Гатчину.
Понимая, что город предан и окружён, Керенский решает на свой страх и риск прорваться на фронт, чтобы привести верные войска. Это был отчаянный шаг.
На своём открытом автомобиле, под приветствия ничего не понимающих патрулей, он проносится через весь Питер и уезжает в Гатчину. В Гатчинском дворце его едва не схватили — из Петрограда успели предупредить местный ревком. Керенский чудом ускользает и мчится дальше, в Псков, в ставку Северного фронта.
В Пскове его ждёт новый удар. Главком Северного фронта генерал Черемисов открыто саботирует его приказы о присылке войск, заигрывает с местным ревкомом и фактически выставляет Керенского за дверь, советуя «ехать в Могилёв».Единственной силой, согласившейся идти на Петроград, оказывается 3-й конный корпус генерала Краснова. Но это был тот самый корпус, который водил на Петроград Корнилов. Казаки были деморализованы, офицеры ненавидели Керенского. Это был союз поневоле.
С горсткой казаков Керенский и Краснов легко занимают Гатчину — большевистские войска разбегаются. Но дальше начинается главная трагедия.
Краснов под Царским Селом вместо быстрого штурма начинает бесконечные переговоры с обороняющимися. Керенский видит в этом прямой саботаж: пока Краснов тянет время, большевики усиливают оборону на Пулковских высотах.
В штабе Краснова появляются делегаты от казачьих верхов (включая загадочную фигуру Бориса Савинкова!), которые сеют сомнения среди казаков, мол, «Керенский — это второй Корнилов, опять ведёт вас умирать за буржуев».
В это время в самом Петрограде 29 октября вспыхивает стихийное восстание юнкеров против большевиков. Но оно началось раньше, чем Керенский подошёл к городу, и было жестоко подавлено. Керенский узнаёт об этом слишком поздно и не может помочь. Это деморализует его силы и ободряет большевиков.
30 октября происходит сражение под Пулковом. Часть большевиков бежит, но кронштадтские матросы (Керенский даже утверждает, что с ними были немецкие инструкторы) дерутся стойко. Краснов, не имея пехоты, после частичного успеха отводит войска обратно в Гатчину. Этот отход становится началом конца.
В Гатчине начинается паника. Казаки, не видя обещанной пехоты с фронта, чувствуют себя обманутыми. Офицеры открыто ненавидят Керенского. Утром 1 ноября казаки-парламентёры, пообщались с матросом Дыбенко, возвращаются с ультиматумом: они купили себе свободный возврат на Дон ценой выдачи Керенского. Начинается торг о его голове. Генерал Краснов, по словам Керенского, приходит к нему с лицемерными заверениями в верности, но уже послал телеграмму о его аресте.
Керенский с верным адъютантом готов к самоубийству, но в последний момент является незнакомец (служащий дворца) и выводит их потайным подземным ходом из Гатчинского дворца за 10 минут до того, как ворвалась толпа матросов и казаков. Конец.
Главный вывод я написал в начале рассказа, а другой вывод напрашивается сам собой: если начинается какой-то блудняк, НИКОГДА НЕ НАДЕЙСЯ НА КАЗАКОВ.
Книгу Керенского “Гатчина” я читал как другой взгляд на события Октябрьской революции 1917 года, описанные Джоном Ридом в книге “Десять дней, которые потрясли мир.” там Джон чётко даёт понять, что казаки являлись противниками большевиков, вот цитаты:
Политика Временного правительства колебалась между мелкими реформами и суровыми репрессивными мерами. Указом социалистического министра труда рабочим комитетам было предписано впредь собираться в нерабочее время. На фронте «агитаторы» оппозиционных политических партий арестовывались, радикальные газеты закрывались и к проповедникам революции стала применяться смертная казнь. Делались попытки разоружить Красную Гвардию. В провинцию для поддержания порядка были отправлены казаки.
“И в это же время на заднем плане российской политики начали вырисовываться неясные очертания зловещей силы - казаки. Газета Горького «Новая Жизнь» обратила внимание читателей на их деятельность:
«…Во время февральских дней казаки не стреляли в народ, во время Корнилова они не присоединились к изменнику…
За последнее время их роль несколько меняется: от пассивной лояльности они переходят к активному политическому наступлению…»
В Ростове-на-Дону и в Екатеринославе вооружённые казаки разогнали Советы, а в Харькове разгромили помещение профессионального союза горняков.
Высылались казаки для водворения порядка в деревнях, для подавления стачек.
Большевики уступили, но в тот момент, когда они выходили из здания Совета, казаки набросились на них с криком: «Вот что будет со всеми прочими большевистскими Советами, и с Московским и Петроградским!» Этот инцидент взволновал всю Россию…
Против Советов соединились юнкера, казаки, дворяне, помещики, черносотенцы, а за ними уже снова маячили царь, охранка, сибирские рудники и, наконец, безграничная и страшная угроза со стороны немцев…
«ПИСЬМО К ТОВАРИЩАМ» ЛЕНИНА
Если юнкера и казаки говорят, что будут драться до последней капли крови против большевиков, то это заслуживает полного доверия;
И вот, что пишет о казаках Керенский:
Под разными предлогами казаки упорно отсиживались в своих казармах, всё время сообщая, что вот-вот через 15-20 минут они «всё выяснят» и «начнут седлать лошадей».
когда юнкера и штатские расстреливались и топились сотнями, несмотря на всё это казаки остались «нейтральными».
Строевые казаки не оставались равнодушными к этой демагогии и смотрели в сторону своего начальства всё сумрачнее.
если мой от'езд может отозваться на успехе борьбы, то я, конечно, остаюсь, но зато надеюсь, что казаки со своей стороны до конца останутся вместе с Вр. Правительством.
Казаки всё внимательнее прислушивались к речам агитаторов, всё меньше доверяли нашим словам и бумагам, всё более и более проявляли ожесточения и недоверия к офицерству.
Как бы там не было, но времени больше терять было нельзя. Надо было спешно организовать охрану Гатчины на случай возможного теперь внезапного удара со стороны Красного Села и Ораниенбаума. Сделать это, однако, было почти невозможно, несмотря на сосредоточение в городе огромного количества офицеров: все они предпочитали проводить время во Дворце, в помещениях Штаба, обсуждая положение, споря, а главное, всё и всех критикуя. Местный комендант совсем растерялся и каждый кругом делал что и как хотел. Когда ген. Краснов пришёл ко мне, я в разговоре сообщил ему об ультиматуме «Викжеля»; предупредил, что эта история ещё будет иметь продолжение и спросил его мнение. По словам генерала выходило, что при настоящих условиях для выигрыша времени лучше, пожалуй, начать переговоры о перемирии; это несколько успокоит казаков, всё с большей насторожённостью посматривающих на своё начальство и даст возможность дождаться подкреплений.
Казаки все с большим ожесточением посматривали на своих начальников, видя в них виновников своей гибели;
Начинается повсюду шопот: если казаки выдадут добровольно Керенского, они свободно вернутся к себе домой, на тихий Дон…
Около 10-ти часов утра меня внезапно будят. Совершенно неожиданное известие: казаки-парламентёры вернулись с матросской делегацией во главе с Дыбенко. Основное условие матросов – безусловная выдача Керенского в распоряжение большевистских властей. – Казаки готовы принять это условие.
Казаки купили свою свободу и право с оружием в руках вернуться домой всего только за одну человеческую голову. Для исполнения принятого решения, т. – е. для моего ареста и выдачи большевикам, вчерашние враги по дружески выбрали смешанную комиссию. Каждую минуту матросы и казаки могли ворваться….
После всех приведённых примеров, что с одной, что с другой стороны баррикад, становится ещё смешнее сцена с предводителем казаков из фильма «День выборов 2»:
— Я так скажу, у казачества позиция принципиальная: казаки — за того, кто победит! — Не, ну это достойно уважения. — Вот! Но возникает же следующий вопрос: а за кого мы?
Крестьянский вопрос? Всё действительно упиралось в крестьянина. Их было 80% населения, а за большевиков из них мало кто был. Чтобы удержать власть, нужно было заручиться их поддержкой. Левые эсеры, которые представляли крестьян, стали ключевыми переговорщиками.
Ближе к делу. Крестьянский съезд: Смольный созвал Всероссийский крестьянский съезд, чтобы перехватить инициативу у старых эсеровских вождей. На съезде было жарко: - Ленина сначала освистали и не хотели слушать. Но он спокойно заявил, что пришёл как делегат, и начал говорить просто: «Мы отдали вам землю. Вы теперь против того, чтобы рабочие взяли под контроль заводы?». - Приехал Чернов, звезда эсеров, пытался вернуть былое влияние, но его уже не так слушали. - Шли ожесточённые споры о земле и о власти. Левые эсеры хотели коалиционного правительства без Ленина и Троцкого.
Пока на сцене бушевали страсти, за кулисами большевики и левые эсеры уже договорились. Левые эсеры вошли в состав ЦИК (верховной власти), получив там солидное представительство. Ленин и Троцкий остались у руля, репрессивные органы (типа Военревкома) тоже.
Когда объявили о союзе, зал взорвался ликованием. Это был исторический момент — формальное объединение рабочих и крестьян под властью Советов. Вечером была грандиозная демонстрация: тысячи крестьян со знамёнами прошли по ночному Питеру к Смольному, где их встретили как героев объятиями и речами. КОНЕЦ.
Из книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир".
Объявили свободу народам. Советская власть официально объявила: все народы России имеют право на самоопределение, вплоть до полного отделения и создания своего государства. Отменяются все национальные привилегии и ограничения. Ленин и Сталин это подписали. Украина, Финляндия, Сибирь и Кавказ тут же этим воспользовались, но их "независимостью" рулили буржуи и враги большевиков.
Начался жёсткий саботаж. Чиновники, банкиры и железнодорожники объявили скрытую войну новой власти: бастовали, прятали деньги, не пускали поезда. Цель — устроить голод и хаос, чтобы свалить Советы.
Схлестнулись со своими. Часть большевиков (Каменев, Зиновьев) взбунтовалась, требуя коалиции с другими партиями и выступая против жёстких мер (например, закрытия буржуазных газет). Их назвали дезертирами и заставили отступить.
Власть дала жёсткий ответ. Саботажников объявили преступниками, распустили старую думу, разогнали мятежную ставку в Могилёве. Народ их поддержал, увидев, что это его власть борется с саботажем.
Несмотря на всё, Советы устояли. Их поддержали массы, а саботажники в итоге сдались и пошли на службу. Власть перешла от слов к делу: национализация банков, новые законы, жёсткий порядок.
Из книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир".
Выпустили приказ на всю страну: Керенского в народный суд! Казаки, юнкера, солдаты — все согласны, даже подписи поставили. Дыбенко всё это закрепил.
А против — вся бывшая верхушка: Комитет спасения, дума, эсеры. Кричат, что только Учредительное собрание может его судить.
В Питере в это время красногвардейцы с фронта возвращаются — им оркестр играет, народ встречает. Идешь по улице, а на тебя все буржуи смотрят молча, с ненавистью. Против большевиков тогда был ВЕСЬ «приличный» класс: богатые, интеллигенты, все партии. За них — только рабочие, матросы да солдаты.
А по России — просто буря. Новость о разгроме Керенского везде как сигнал: советы власть берут! В Москве, говорят, вообще ужас что творилось — ходили слухи, что большевики Кремль бомбят, соборы рушат. Луначарский, наш министр культуры, аж плакал и уволился с криком «я этого разрушения не вынесу!».
Оказалось, конечно, что всё не так страшно. Кремль сдали по договору, юнкеров просто разоружили. Но слухи дикие ходили, вот Джони и поехал в Москву сам всё проверить.
Из книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир".
Попалось мне в Дзене, на канале «Новости Думы», явно переоценённое в его значимости, сообщение под заголовком: «Володин назвал Волгоград Сталинградом».
Ну, назвал и назвал… Однако, после того, как с его же подачи, проспект Кирова в Саратове был переименован в проспект Столыпина, иначе как убойной, такую едрёную смесь имён: коммуниста Сталина и первого русского фашиста (по мнению членов партии русских православных фашистов) Столыпина, в одном стакане, – не назовёшь.
И тут, понятное дело, развернулась раскидистая дискуссия, ветвь которой я приведу полностью. Но, не самого смысла ради, хотя он присутствует и немалый, а статистики для, которая демонстрирует опасные уязвимости того, что, с оговорками, можно назвать общественным сознанием.
Итак, на подаче:
– Дверь разума:
А я Петербург – Ленинградом... (257 +; 4 −)
Виктор Ючка:
Дверь Разума. Правильно. Была блокада Ленинграда, а не града Петра. И жители Ленинграда были блокадниками, и это они выживали в дни блокады. (46 +)
Дверь Разума:
Виктор Ючка, Ленинград – город Герой. А С. Петербург – это как раз то, что было бы, если бы тогда город сдали. Проще говоря – предательство тех, кто погиб. Только с отсрочкой в два поколения... (37 +; 1 −)
Светлана Березкина:
Дверь Разума, ну Владимир Ильич его не строил, а построил Пётр Великий, я думаю что это будет правильно Пётр Великий основатель этого города. (5 +; 29 −)
Набиулла Шарипов:
Дверь Разума, " город-герой" Петербург, "город-герой" Волгоград! Разве есть такие города-герои? Если хотят носить эти звания, то нужно сохранить Лицо! (28 +; 1 −)
Да, и к тому же, Светлана, название города не имеет отношения к Петру I. А вот апостол Пётр (Камень) к Ленину отношение имеет прямое. У того и другого домостроительство духовное! Ленин принёс в мир Слово Истины, которое воплотилось в Логосородного Советского человека, которого предали и убили... Долгий разговор... (10 +; 2 −)
Виктор Бессмертный:
Дверь Разума, а что изменится? Лахту-центр газпрём отдаст народу? (4 +; 2 −)
Дверь Разума:
Виктор Бессмертный. Советский человек бессмертен. Как ушёл так и вернётся. (15 +)
Историк Игорь:
Дверь Разума, Тут не идея . Питер строил Пётр Великий а не Ленин , агент Ватикана . Сталинград это важное имя связанное с серьёзной битвой в годы ВОВ. (1 +; 12 −)
Виктор Бессмертный:
Дверь Разума, путин и зеленский тоже Советские, как и горбачев и алкаш всея Руси были Советские граждане. Все зависит от качества звания, а не от его наличия! (7 +)
Виктор Бессмертный:
Историк Игорь , Ленинград не важное уже имя, что ли? Санкт-Петербург построен на костях его строителей, а Ленинград чуть не заморили голодом, но он не сдался, еще и снаряды на фронт поставлял. Где был фронт в 1916-м? Или когда мы отступаем, это мы вперед идем? (7+; 2 −)
Дверь Разума:
Виктор Бессмертный, ничего подобного. "Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши". Произошло, говоря языком Христианского Нарратива Очищение подобное обмолоту снопов изображённых не гербе СССР или, - βάπτισμα [ваптисма] - омытие (ног). Попы, наводя свою тень на плетень, подменяют эту лексему словом крещение. Короче говоря, Имя "Советский человек (Сын Логоса, т.е. Сын Бога)" - "это - Имя в Истине. Поэтому это не Имя от Отца (Коммунистического Отечества, пославшего Логос) , но оно - соответствующее Имя. Поэтому он не получил Имя взаймы, как другие (у которых оно отнято), согласно той Форме (Советской власти), в которой был создан каждый (из них). Но это - соответствующее Имя...." (0 +; 0 −)
Светлана Березкина:
Дверь Разума, ага ну как же ваш апостол этот город строил ну да конечно никто даже и не сомневается. (2 −)
Zавгар:
Историк Игорь , а по вашему Ленинград это не важное имя противостояния в годы ВОВ?! (4 +)
Дверь Разума:
Светлана Березкина, апостол не строил... Апостол (посланник) - это иносказательный собирательный литературный образ. А вот реальный прообраз Петра – это та часть людей, бывших Советских, которые преткнулись (не значит - упали) на Социалистическом пути своего господина (Господа) Советского человека (трижды отреклись от него, - утренней звезды, в эту ночь, пока петушок пел...) ... Так что, возможно даже, он есть и ваш зеркальный образ...
Я, хоть и говорю крайне примитивно, но стараюсь делать это корректно... (1 +)
Светлана Березкина:
Дверь Разума, Дверь, я сказазала только то что сказала город построил и основал Пётр Великий и всё более слушать ничего не хочу. (2 +)
Дверь Разума:
Светлана Березкина, да вы и не слушали, и не могли... И на то есть веская причина:
❝ Древо же, которое называется ими (архонтами тьмы) "Познание добра и зла", которое есть Епиноя (Мысль) Света, эта, относительно которой они дали приказ, чтобы не вкушать (от нее), то есть не слушать ее, поскольку (этот) приказ был отдан против него (т.е. человека), чтобы он не смотрел в высь на свою Плерому и не осознал своей оторванности от своей Плеромы, - Я же (Иисус) поставил их (в такое положение), чтобы они вкусили (от этого древа)❞ ...
Пояснения? Ищущий да обрящет... (0 +; 0 −)
Леонид Березин:
Дверь Разума, а Екатеринбург снова назвать Свердловском и Дзержинского вернуть на Лубянку! (3 +)
Светлана Березкина:
Дверь Разума, послушайте дверь отстаньте от меня. (1 + от Дверь Разума)
Дверь Разума:
Леонид Березин, в принципе, возвращение названий – это не цель, а ожидаемое многими (судя даже по откликам) следствие пробуждения памяти и воли людей. Но, нужно понимать, что Воскресение (пробуждение) Советского Человека, это не возврат в СССР, – это "преображение вещей, и перемена в Новое"... " Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые"... А истуканить в камнях и бронзе.... Так и эти то же самое делают... (1 +)
Леонид Березин:
🤡Дверь 🤕Разума💩, ясно. Очередной демагог и болтун ради лайков. Разумом и не пахнет за твоей дверью. 🤮 (1 +)
bra Aleks:
Дверь Разума, тогда уж сначала - Петроградом!.. Так и буду теперь называть. (0 +; 0 −)
Дверь Разума:
bra Aleks, это не ко мне, - к Собчаку (с Путиным, кстати) ... (0 +; 0 −)
bra Aleks:
Дверь Разума, мое право - называть Петроградом! (1 + от Дверь Разума)
ТЧК
И вот какое наблюдение здесь настораживает.
Понимание одной и той же мысли, одного и того же автора, по мере возрастания числа слов её выражающих, у подавляющей части активной (так или иначе выражающей своё мнение) аудитории, начинает снижаться от сотен вплоть нуля. А у любителей выражать мысль смайликами, что весьма для них характерно, может вызывать резкие изменения психической (душевной) реакции от плача к смеху и в зад…
В общем, Русь, бабуля, ты ума наболяй!..
Дверь Разума PS:
Тема Сталина муссируется эксгуматорами монархии, для возбуждения тех, кто не отличает фуражку генералиссимуса, от шапки Мономаха. Чему их уподобить? Они как только-только прозревающие котята, у которых начал проявляться рефлекс следования. Всё что движется они воспринимают как родное, будь то мама утка или хозяйские сапоги. А кто в них обут, и куда ведут, – не важно... (3 +)
Наконец-то часть про бегство Керенского из Гатчины!
В общем о главе: Большевики разгромили казаков Керенского под Питером. Те бегут к Гатчине. Армия из рабочих и солдат сама организовалась и победила. По всей стране советы берут власть. В Москве идут бои. Керенский сбежал, позорно переодевшись матросом (но тема про платье медсестры круче). Революция победила, власть у Советов.
Подробнее про Гатчину, потому что мне до Гатчинского дворца и таблички с Дыбенко идти 10 минут: Матрос Дыбенко действовал дерзко, нагло и напористо. Он решил договориться с казаками, а не с их руководителями, так сказать "обкашлять вопросик". Он предложил казакам ухо на ухо, в шутливой форме обменять Керенского на Ленина и порешать с войной. Керенского (верховного главнокомандующего и главу временного правительства) казаки не очень жаловали, да вообще никому он не нравился. Пишет историк Суханов Н. Н.: Керенский протягивает руку офицеру-рассказчику, который вытянулся перед ним. Офицер продолжает стоять вытянувшись, с рукой под козырек. Керенский ставит на вид: «Поручик, я подаю вам руку». Поручик рапортует: «Г. Верховный главнокомандующий, я не могу подать вам руки, я — корниловец»…Керенский идет на революционный Петербург во главе войск, недавно объявленных им мятежными. Среди их командиров нет человека, который не презирал бы Керенского как революционера и губителя армии.
Что пишет Джон Рид: Из дверей Совета, раздавая направо и налево быстрые приказания, вышел Дыбенко. В руках у него был всё тот же большой револьвер. Во дворе стояла заведённая машина. Дыбенко уселся один на заднее сиденье и умчался - умчался в Гатчину, разделываться с Керенским.
К ночи он доехал до предместья, вышел из автомобиля и дальше пошёл пешком. Никому неизвестно, что говорил Дыбенко казакам, но верно то, что генерал Краснов сдался со всем своим штабом и несколькими тысячами казаков, а Керенскому посоветовал сделать то же самое.
Что до Керенского, то я привожу здесь выписку из показаний генерала Краснова от 14 ноября (1 ноября): 1 ноября 1917 г. из г. Гатчины. Около 15 час. сегодня меня к себе потребовал верховный главнокомандующий. Он был очень взволнован и нервен. -Генерал, - сказал он, - вы меня предали. Тут ваши казаки определённо говорят, что они меня арестуют и выдадут матросам. - Да, - отвечал я, - разговоры об этом идут, и я знаю, что сочувствия к вам нигде нет. - Что же мне делать? Приходится покончить с собой! - Если вы честный человек, вы поедете сейчас в Петроград с белым флагом и явитесь в революционный комитет, где переговорите как глава правительства. - Да, только я уеду ночью. - Зачем? Это будет бегство. Поезжайте спокойно и открыто, чтобы все видели, что вы не бежите. - Да, хорошо. Только дайте мне конвой надёжный.
Короче, Керенский с казаками приехал в Царское Село на белом коне, такой весь крутой. Но тут же облажался — приказал местным солдатам сдать оружие. У тех пукан загорелся, началась стрельба, и весь гарнизон переметнулся к большевикам.
В Питере — полный алес. Юнкера (будущие офицеры, ныньше кадеты, не путать с партией) против матросов, броневики, перестрелки. Англичане с французами тайком помогают юнкерам на машинах с красным крестом.
Большевики быстренько взяли штурмом юнкерские училища. На телефонной станции барышни-телефонистки отказались работать на большевиков и так орали на матросов-победителей, что те в ступор впали. Пришлось самим связь налаживать.
Керенского в итоге разбили под Пулково, он сбежал в Гатчину. Его дело — к 11 туз. Большевики усиливаются, а все их враги в панике и подполье.
Из книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир".
