«Блаженный» на троне: царь Фёдор Иванович
19 марта 1584 года Москва проснулась на изломе эпох. На престол взошёл сын Ивана Грозного Фёдор — человек, который, казалось, случайно забрёл в тронный зал из монастырской кельи. Бледный, с неизменной блуждающей улыбкой на лице, он выглядел странным осколком уходящей эпохи, последним, увядающим цветком на могучем древе династии Рюриковичей.
Иностранные послы, привыкшие к блеску европейских дворов, не понимали нового государя. Шведский король Карл IX без обиняков называл русского царя модным иностранным словом «durak», а английский дипломат Джайлс Флетчер описывал его как «простого и слабоумного». Фёдор Иоаннович действительно мало походил на самодержца: он скучал на приёмах, играл скипетром как игрушкой и, по слухам, больше любил трезвонить в колокола, чем подписывать указы.
Но история часто бывает несправедлива к тихим. Современные исследования и вскрытие гробницы показали, что Фёдор не был ни дряхлым доходягой, ни идиотом. Это был кряжистый, крепкий мужчина, пусть и невысокого роста. Миф о его слабоумии — это, скорее всего, следствие недопонимания иностранцами русской набожности и сознательное поведение самого царя. Выросший в Александровской слободе, где плелись заговоры и лилась кровь, а отцовский гнев испепелял боярские роды, Фёдор выбрал единственную стратегию выживания — юродство. Эта «тихая блажь» стала его щитом.
Более того, «слабоумный» царь был вполне грамотен и компетентен. Сохранились документы с его размашистой подписью, а в переписке с королевой Елизаветой I он проявлял твёрдость, отстаивая интересы русских купцов. Фёдор не устранялся от войны — в 1590 году он лично повёл армию в поход против шведов, участвовал в осаде Нарвы и разделял с войском тяготы лагерной жизни. Неплохо для «пономаря», да?
Принято считать, что Фёдор передал бразды правления своему шурину Борису Годунову. Это не совсем так. Да, Годунов был руками и волей государства, но Фёдор был его душой и легитимностью. Дуэт «блаженного» царя и умелого администратора сотворил настоящее экономическое чудо. Страна, обескровленная Опричниной и Ливонской войной, вдруг начала оживать.
Над Москвой звонили колокола, и Россия одевалась в камень. Зодчий Фёдор Конь возвёл стены Белого города в Москве (на месте нынешнего Бульварного кольца) и неприступную Смоленскую крепость — «ожерелье всея Руси». Именно при Фёдоре в 1586 году Андрей Чохов отлил Царь-пушку — символ мощи, который должен был пугать врагов одним своим видом. На картах вырастали новые города: Самара, Саратов, Царицын, Воронеж, Елец, Белгород. На севере встал Архангельск — ворота в Европу, а в Сибири — Тобольск.
На западе русские полки, ведомые рукой Годунова (и молитвами Фёдора, как верил народ), взяли реванш у шведов. Тявзинский мир 1595 года вернул России Ивангород, Ям, Копорье и Корелу. Балтика снова стала русской, пусть и ненадолго.
Главным же достижением «блаженного царя» стала победа не на поле брани, а на поле духа. В 1589 году Москва, наконец, обрела своего патриарха. Древние восточные кафедры, склонив головы перед золотом и мощью Севера, признали Иова первым патриархом Московским и всея Руси. Москва официально стала Третьим Римом, равным древним столицам христианства. И сделал это не Грозный с его казнями, а тихий Фёдор.
Ушёл он так же тихо, как и жил. В январе 1598 года «блаженный царь» скончался, не оставив наследника. Его единственная дочь Феодосия умерла во младенчестве, а брат Дмитрий погиб в Угличе при загадочных обстоятельствах. В свои последние часы Фёдор, по преданию, беседовал с незримыми ангелами, отвергая земную суету. Он оставил страну на пике могущества, но впереди была Смута — расплата за грехи прошлого, которую он, «освятованный царь», своими молитвами сдерживал 14 лет. Он в это верил. Позже учёные найдут в костях царя следы мышьяка. Был ли он отравлен теми, кто рвался к власти, или стал жертвой средневековой медицины? Это останется тайной.
***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там доступны длинные тексты, которые я не могу выложить на Пикабу из-за ограничений объема.
