- Бабай помер, походу... - сказал разбудивший меня больной.
Сказал он это так просто, обыденно, как будто говорил о перегоревшей лампочке в туалете.
- Как..., помер??? - растерялся я.
Ё-моё... - подумал я и посмотрел на часы.
- Что теперь делать? - судорожно соображая, вслух спросил я сам себя.
- Курить есть? - снова спросил меня больной.
- Отстань ты, нафиг, со своим "курить"! - с раздражением сказал я и направился в палату, где был покойник. - Человек умер, а ты - "курить"!
Констатировать смерть мне еще ни разу в жизни не приходилось, хотя на тот момент от меня этого и не требовалось, так как я был трудоустроен всего лишь санитаром. Поэтому, я решил сначала посмотреть, что с больным, а потом уже позвонить в соседнее отделение и узнать, что мне делать.
Палата была двухместной. Я вошёл и присмотрелся. Тусклый свет больничного коридорного светильника, скудно вычерчивал нехитрый быт палаты туботделения - грязно-коричневый потёртый линолеум на полу, окно без штор, тумбочка, с покосившейся дверцей, табуретка, две кровати. На правой кровати, укрытый с головой тонким одеялом, лежал человек. Он лежал на левом боку, согнув ноги в коленях и подтянув их к животу. Я подошёл и откинул одеяло с его головы.
- Ы-ы-ыыы...! - прохрипел "покойник", широко открыл глаза и с ужасом посмотрел на меня.
-Ы-ыыы! - также вскрикнул я от неожиданности и отскочил от кровати, сжав кулаки и приняв боевую стойку.
- Бабай, ёпт!!! - воскликнул его сосед по палате. - Живой! А я думал ты это.., всё... Есть курить?
Бабаян, ввиду имеющейся у него афазии и испуга от внезапного и вероломного пробуждения, что-то промычал и закашлялся.
- Му, хрю! - передразнил его сосед. - Курить дай!
Тут до меня дошло все произошедшее. Больной Гриша проснулся среди ночи, захотел курить. Не разглядев и не услышав спросонок, что его сосед, укрытый одеялом с головой, дышит, подумал, что тот помер, поэтому пошел на пост сообщить о случившемся медбрату и заодно стрельнуть курить, а нашел только меня, мирно спящим в комнате раздачи пищи.
- Тебе заняться нечем? - спросил я у Гриши. - Ложись и спи!
Потом обратился к Бабаяну:
-Ты давай не помирай, сегодня... Ладно?
- Ы-хы... - кивнул Бабаян все ещё недоумевая от всего происходящего.
- Давай я тебя поверну на другой бок? - предложил я ему.
- Долго жить значит будет, раз я его со "жмуром" попутал... - сказал сосед Гриша.
Я повернул больного, поправил ему подушку и вышел из палаты.
"Вот блин! - думал я. - А если бы он на самом деле умер? Что тогда делать? Позвонить в соседнее пульмонологическое отделение? Так спят там все давно, наверное. Не буду спать. Буду бдить".
Я сел на посту медсестры и принялся листать имеющиеся журналы и истории болезни. От скучных однообразных записей неровным врачебным почерком клонило в сон. Откинувшись на спинке стула, я снова уснул.
... шарк-шарк-шарк ... - послышалось в конце коридора. Я открыл глаза и посмотрел в сторону шагов. Это больной из палаты прошел в туалет. Я снова прикрыл глаза. Из другой палаты донёсся долгий раздирающий кашель вперемешку со сплёвыванием мокроты, затем послышался "пшик" ингалятора и одновременно глубокий вдох. Кашель затих. Из палаты Бабаяна слышался стон.
- Ты чего стонешь? - шепотом спросил я, войдя в палату.
- Устал... - слабо ответил мне Бабаян.
- Давай поверну на другой бок?
- Жить... я..., устал... - задыхаясь простонал он. - Скорей бы уже...
Остаток ночи я не спал. Я пытался уснуть, но сон никак не наступал. Я даже лёг на диван в комнате отдыха персонала, но и это не помогло. Мысли хаотично бродили у меня в голове. Я думал то про педиатрию, то про вождение в автошколе, то "уставший" больной, никак не выходил у меня из головы. Периодически я выходил в коридор, подходил к палате и прислушивался: живой ли он?
Как можно устать "жить"? - думал я. - Можно устать учиться, устать работать, устать воспитывать детей, устать болеть. Можно, наверное, даже устать ничего не делать. Но как можно устать жить? В силу своей юности и здоровья, для меня было непонятно, как можно устать жить? А семья, дети, друзья? Может, у него нет семьи?
Я взял его историю болезни.
Анамнез жизни больного был описан скудно: "неоднократно судим, находился в местах лишения свободы. Ведёт аморальный образ жизни, страдает алкоголизмом и наркоманией, бродяжничает, курит ...
Не только семьи у него нет, - сделал вывод я. - У него вообще ничего нет...
- Ну что, студент? Витёк так и не появился?
Честно говоря, то, что Витёк не появился, меня сильно злило.
- Валь, там ночью Бабаян чуть умер, - сказал я.
- "Чуть" не считается, - ответила она переодеваясь.
- А если помрёт вот так, ночью, то что делать?
- Постель за ним перестелить! - грубо ответила она, заходя в процедурный кабинет. - Ты мог бы антибиотики утренние развести хотя бы, раз уж Витёк, сволочь такая, не появился!
- Да что-то сердце мне не подсказало, что надо ещё и за медсестру работать! До свидания!
Я взял пакет с учебниками и пошел в училище.
"Вот почему у вас тут санитара не было, - думал я, выходя из тубдиспансера. - Бардак тут у вас потому что!".
- Существует пять стадий горевания от известия о неминуемой смерти от болезни, - читала нам лекцию преподаватель психологии.
Первый этап - "Отрицание и изоляция".
На этом этапе больной, на известие о скорой смерти от неизлечимой болезни, реагирует отрицанием: "Не может быть! Этого просто не может быть!"
Это выражается для многих в ощущении нереальности происходящего, чувстве, что все услышанное или увиденное — неправда. В этот момент человек пытается отрицать часто очевидные факты в отчаянной и часто бессмысленной попытке сохранить свой мир, свой покой, свою жизнь. Только представьте себя на месте больного, которому сообщили, что у него, например, рак в четвертой стадии?
Больной злится на окружающих, может выплескивать негатив, винить всех в своей беде. Зачастую, именно на этом этапе мы слышим от больного фразы: "Врачи виноваты", "Залечили", "Долго тянули с обследованием или операцией"
Больной понимает и принимает свой диагноз и начинает задумываться, как поправить непоправимое. Он прибегает к дополнительным методам обследования, ищет полезные знакомства, пытается с помощью связей или взятки попасть на высокоэффективное лечение. На этом этапе больной часто становится жертвой мошенников, обещающих исцеление при помощи каких-либо "чудодейственных средств"
Четвертый этап - Депрессия.
Эта стадия отличается глубокой печалью, унынием. Ничего не хочется делать, ни с кем не хочется говорить. Будущее видится в самых мрачных красках. Больной замыкается в себе, просит его не беспокоить.
Рано или поздно ко многим горюющим приходит принятие происходящего. Принятие не означает радости, счастья или просветления. Принятие не означает, что мы отпускаем дурное или перестаем думать о случившемся...
Я слушал лекцию и думал, что горевание Бабаяна не подходит не под одну их этих стадий. Но потом меня вдруг осенило: У НЕГО НЕТ ГОРЕВАНИЯ! Он уже даже не смирился. Он жаждет прекращения страданий.
Ближе к обеду я вспомнил, какие вкусные котлеты были вчера вечером, и очень пожалел, что не забрал с собой оставшиеся. В следующий раз надо быть продуманнее.
- Ты что такой хмурый? - спросил меня Родион.
- Да так. Не спал нифига.
- Чуть не констатировал ночью одного.
- В тубике. Ночью меня больной разбудил, сказал, что его сосед по палате "отпотел", а оказалось, что он просто спал так тихо. Я пришел в палату, откинул одеяло ...
- Так ты не констатировал, а наоборот оживил! Поздравляю тебя с твоей первой успешной реанимацией! - весело сказал Родион и засмеялся.
- Хе-хе-хе..., - передразнил я его. - Ты думаешь мне ночью до смеха было? Я ним потом поговорил. Так знаешь, что он мне сказал? Сказал, что жить он устал! Умереть хочет!
- Бывает, - ответил Родион. - Привыкай...
Бардак, с которым я столкнулся в тубдиспансере, злил, но заставлял меня размышлять. С одной стороны, меня злил Витёк, не явившийся на смену, злил больной Гриша, разбудивший меня среди ночи с ложной вестью о смерти Бабаяна, злила грубая медсестра Валя. Но с другой стороны я понимал, что там, в бациллярнике самая, что ни на есть практика, так необходимая мне в моем будущем. Именно там, в бациллярнике, приходится сталкиваться с суровой стороной жизни и смерти. Это не "неотложка". Это напротив, отложенное ожидание выздоровления пациента или его смерти. Ожидание изматывающее, мучительное, но необходимое. Это закалка характера, закалка силы воли, закалка терпения. Именно тогда, когда мне чуть было не пришлось констатировать смерть больного, я посмотрел на работу в медицине без "розовых очков". Можно долго и упорно говорить о безграничной любви к работе, о терпении, сочувствии, сострадании и сопереживании, а на самом деле, оказывается, есть места, где люди "устали жить". Как устал жить Бабаян, устала жить злая Валя, устал жить Витёк...
Продолжение следует... источник
