История болезни

В Израиле было проведено одно очень любопытное исследование. У испытуемого была взята капля крови и выведена на экран. И на экране можно было увидеть интересную картину. Вот бактерии, они медленно движутся, а вот макрофаги, кровяные тельца обязанность которых, следить за чистотой крови. Они как санитары-дезинфекторы. Такая у них миссия - удалять всё чужеродное.
.
Но… Какие-то они спящие. Бактерии беспечно двигаются, как по бульвару во время вечерней прогулки, а макрофаги спят. Они их не видят.
.
И вот в это время испытуемому включают смешной фильм, комедию, и у него начинает улучшаться настроение. И вот дальше начинается самое интересное.
.
Макрофаг внезапно просыпается и немедленно приступает к исполнению своих прямых служебных обязанностей. Он подкатывает к бактерии и с аппетитом начинает заглатывать её. Быть может, пришло время обеда, и он почувствовал недюжинный аппетит, но... На самом деле всё намного интересней.
.
Связь «Сознание-Тело», давно обсуждается и есть много доказательств этому. Но в этом исследовании интересно то, что клетки иммунной защиты очень чутко реагируют на наше настроение. И это ещё не всё.
.
Отметим важную вещь:
«Капля крови была отделена от своего хозяина. Хозяин в это время сидел в другой комнате, и его настроение каким-то непостижимым образом воздействовало на каплю крови, которая находилась в другой комнате».
.
Значит есть некие информационные каналы, по которым волны сознания могут оказывать влияние на объект, находящийся вдали от самого источника сознания.
.
Но у этого исследования есть и другая сторона. Испытуемому включали фрагменты из фильма ужасов. И что же? В то же самое время в капле крови стали происходить диковинные вещи. Тут уже активизировались… бактерии!
.
Они вдруг ожили, взбодрились, и как-то внезапно их стало больше. И они начали хозяйничать будто у себя дома. И даже стали нападать на макрофагов. Те стали "пятиться" и разбегаться в разные стороны. Кто успел, разумеется.
.
Принцип ясен: состояние сознания — важнейший фактор поддержания нашей внутренней экологии. И не только нашей.
.
Ведь волны сознания, как мы отметили выше, начинают распространяться в окружении и оказывать влияние на отдаленные клетки собственной крови.
И не только собственной.
.
Ведь мои дети и родственники — это моя кровь. Значит, моё настроение влияет на состояние макрофагов моих детей, где бы они ни находились — рядом или в на другом континенте. Значит, моё состояние сознания причастно к, так сказать, «родовому иммунитету».
.
Попутно вспоминается забавная история. Её рассказал один часовой мастер.
.
Работа эта, как мы знаем, очень точная, требует большого внимания и точных действий. Но вот иногда во время работы у него начинал дёргаться указательный палец левой руки. Ясно, что в этом состоянии работать невозможно. Как поступает он?
.
Нет он не делает массаж пальцу, не пьёт магний для снятия спазмов, не даёт отдых руке. Он берёт телефон и звонит матери, которая живёт далеко-далеко, за тысячи километров. Вы думаете, он просит её совета, как убрать надоедливую дрожь?
Ошибаетесь.
.
Давайте послушаем, что он говорит:
«Мама, вы опять переживаете за меня! Прекратите волноваться, а то я не могу работать!».
.
Если даже лёгкое волнение матери способно вызвать неправильности в физиологии её сына, то что говорить о больших потрясениях. Отсюда мы делаем важный шаг в понимании сути вещей.
.
А вывод прост:
Прежняя формула: «Это моя жизнь, что хочу, то и делаю с ней» безнадёжно устарела.
.
«Наше состояние сознания ответственно за состояние иммунитета наших детей, родственников и близких», вот как теперь надо понимать жизнь.
.
Значит, надо найти способ создания эйфории, радости, счастья, и желательно создавать его в наибольшем количестве.
.
PS:
Становится понятен и феномен Нормана Казинса, вылечившегося с помощью смеха от неизлечимой смертельной болезни. Размышления привели Нормана Казинса к очевидной мысли: если отрицательные эмоции, угнетая эндокринную систему, являются «провокаторами» заболеваний, то эмоции положительные, активизируя ее деятельность, могут стать «стимуляторами» выздоровления. Причем каждый человек обладает очень простым и доступным средством исцеления – смехом. Старая поговорка: «Смех – лучшее лекарство» обретала под собой физиологическую основу.
.
В 1976 г. Норман Казинс издал автобиографическую книгу «Анатомия болезни (с точки зрения пациента)», которая буквально произвела взрыв. Опираясь на собственный опыт, автор показал, что положительное эмоциональное состояние может вылечить даже от тяжёлой болезни.

источник

Всем привет. Еще месяц назад хотел рассказать свою историю болезни, но до выздоровления пришлось еще ждать целый месяц. Но обо всем по порядку.

Годков мне 30 и со зрением у меня никогда не было проблем. Всегда радовался тому, что могу видеть мелкие надписи лучше других, да и в семье тоже с этим проблем не было. Как это обычно бывает, ничего не предвещало беды и одним июльским днём - по пути на работу на велосипеде - почувствовал, что что-то не то со зрением. Многие истории про отслойку сетчатки обычно повествуют о том, что люди видят вспышки молний, бегущие черные точки или того хуже начинает подниматься занавес в виде черной пелены, но не в моем случае. Я просто почувствовал, что глаза как будто бы устали и нужно выспаться и все пройдёт (первая стадия - отрицание). Хорошенько поспав и в целом отдохнув пару дней (до этого очень много работал за компом) я понял, что проблему это не решило. Случайно решил проверить какой глаз вносит смуту и выяснил, что правый глаз видит буквы с искажением - как будто через каплю воды. Особенности нашего организма, а именно зрительного аппарата -  заключаются в том, что левый (здоровый) глаз все прекрасно компенсирует и никаких искажений при бинокулярном зрении нет. Но первый звонок прозвенел, а значит нужно что-то сделать и я записался в платную клинику на осмотр. Честно говоря, я толком и по поликлиникам в жизни не ходил и даже не знал, есть ли там моя карточка (действие проходит в г. СПб). Один платный врач передавал меня другому с разными неправильными диагнозами и наконец-то третий расширив мои зрачки как-то грустно и неутешительно сказал, что у меня отслойка сетчатки и предстоит мне самая суровая операция из возможных витрэктомия. Для тех, кто не знаком с делами офтальмологическими, операция витрэктомия заключается в том, что выкачивают стекловидное тело из глаза и замещают его либо силиконовым маслом либо газом, с целью прижать сетчатку обратно к сосудистом слою, который питает нашу сетчатку. Операция достаточно серьёзная и дорогая, т.к. делают все действия через маленькие отверстия в глазу меньше мм. С этими мыслями и направлением (главная бумажка для ускорения всего процесса) меня отправили в глазной трамвпункт в СПб на Литейном, который перенаправляет в больницы СПб которые делают эти операции бесплатно по ОМС. Случай считается неотложным т.к. чем дольше отслоена сетчатка тем больше ткани может погибнуть и в целом большая площадь сетчатки будет отслоена. А это очень важно, т.к. при маленьких отслойках можно и вовсе обойтись лазерной коагуляцией - в таком случае можно все пройти амбулаторно. В общем квест прошёлся достаточно успешно - посмотрели на Литейном подтвердили диагноз, отправили во 2-ю больницу, там в приёмной подтвердили диагноз - сказали приходить в понедельник на госпитализацию. Наверное мне повезло, мой случай был не таким неотложным как у других - сетчатка была отслоена только снизу и за дни скитаний по врачам особо свое положение не изменила. Для примера у тех, у кого отслаивается сетчатка сверху - под действием силы тяжести достаточно несколько дней, чтобы произошла тотальная её отслойка. Попав, во вторую больницу меня весь понедельник обследовали и уже во вторник назначили операцию - циркляж. Диагноз вполне обыденный для того отделения офтальмологии №2 - регматогенная отслойка сетчатки с разрывом. На пикабу были уже объяснения с картинками о том, что это. Если в кратце - то на глаз накладывается силиконовая лента вокруг глаза с целью создать вал вдавления и физически закрыть разрыв через который поступает жидкость из стекловидного тела глаза под сетчатку. Этот вал будет прижимать сетчатку, закрывать разрыв и в дальнейшем защищать опасные участки. Тут вступает в игру и первопричина отслойки - ретиношизис.

Ретиношизис - это расслоение сетчатки. Наша сетчатка (она же ретина) состоит из 10 слоев, многим известны палочки-колбочки, но есть и другие слои. Суть ретиношизиса в том, что жидкость проникает внутрь слоев. Сам по себе ретиношизис не опасен и многие люди с ним живут, без каких-либо ограничений, где-то видел что до 7-10% населения имеет ретиношизис. Но в моём случае ретиношизис привел к разрыву и дальнешей отслойки сетчатки, причины к сожалению я так и не обнаружил - обычно это либо чрезмерная нагрузка, либо перегрев в бане. И то, и другое никогда для меня не были проблемой - всегда любил и в бане попариться и на велосипеде на работу 30км туда и обратно - было в радость. Видимо в 30 лет, гарантия на организм закончилась. С точки зрения операции мне повезло, т.к. делали её под общим наркозом, привезли в операционную - маску надели подышать и уже сразу увозят (после сна). Начались обыденные будни в стационаре офтальмологического отделения - несколько раз в день на закапку, по утрам уколы в глаз ( точнее в коньюктиву под глаз). В среду осмотрели - операция прошла успешно - сетчатка прилежит - на четверг назначили лазерную коагуляцию. Суть её достаточно проста лазерными лучам "припаивают" сетчатку к сосудистому слою, чтобы со временем возникла устойчивая физическая связь. Процедура признаться та еще, особенно учитывая состояние глаза после операции - опухший, слезящийся, красный. Но это считается нормой. После лазера было такое ощущение, что кипит голова а через темя идёт небольшой дымок. Отлежавшись пару часов, врач осмотрел, добавил еще ( у врачей в кабинетах есть свои лазеры, которыми они тоже часто пользуются) и отправил меня на выписку. К вечеру четверга я был дома и безумно этим счастлив, т.к. будни больницы мало кому по душе. Выдали рекомендации на ближайший месяц  - много капаться, мало двигаться, не тужиться, ходить к участковому врачу. Через месяц контрольный осмотр. Так я думал закончится моя история месяц назад, но случился рецидив - на контрольном осмотре выяснилось, что произошли разрывы сетчатки в других местах (где-то рядом) и сетчатка снова отслоилась примерно там же. Оперативно удалось снова госпитализироваться на отделение, где была проведена еще одна операция - дополнительное пломбирование склеры - под уже имеющуюся пломбу круговую добавил участок, который будет закрывать новые разрывы и еще больше давить на глаз. Все прошло по новой - операция - восстановление (в этот раз быстрее и менее болезненно) - снова лазер и на выписку. На этот раз решили следить почаще ( не через месяц контрольный осмотр, а через 10 дней). Через 10 дней осмотр показал, что хоть сетчатка и прилежит  - сам по себе ретиношизис накапливает воду и может быть опасен. Отправили на дополнительный лазер, который создаст дополнительную линию обороны, не давая ретиношизису прогрессировать. Еще после первого раза лазерный хирург удивился рецидиву, т.к. лазерные коагуляты выглядили отлично. Причиной рецидива могло быть что угодно -  и неправильный чих (сезон аллергии будь он не ладен) или возможно что-то тяжелое поднял, очень тяжело себя контроллировать. После 3-го лазера, сказали прийти на контрольный осмотр через 3-4 месяца. На всякий случай еще посоветовали сделать ОКТ макулярной (центральной) зоны глаза, посмотреть по слоям как выглядит ретиношизис. Одно дело лечить уже случившуюся отслойку, другое дело лечить причину. Как-то так, опыт незабываемый, предстоит еще долгая реабилитация, глаз штука сложная заживает медленно, а слои сетчатки и того дольше восстанавливаются. Привыкаю к индуцированной близорукости (за счёт циркляжа и дополнительной пломбы) - честно говоря даже не представлял насколько плохо (без коррекции) видят люди с близорукостью. Всем совет - ходите как минимум раз в полгода к хорошему офтальмологу, который может распознать что-то неладное в глазном дне (особенно если у вас близорукость), хотя мой случай показал, что и с идеальным зрением нужно быть начеку. Если бы я раньше что-то заметил не ладное, все могло бы ограничиться лазером. Ну и большая благодарность всем врачам и сотрудникам 2-го отделения 2-ой больницы - эти люди реально герои. Я наблюдал и ночные операции, когда врачей (в том числе и заведующего) дергали из дома, потому что кто-то неудачно с кем-то подрался и на скорой был привезен в отделение и работа врачей с пациентами до поздней ночи, потому что днём много консультаций с уже выписанными пациентами.

…В то пасмурное декабрьское утро Сергей, следуя многолетней привычке, поднялся в шесть часов утра. Умылся, стараясь не разбудить домашних, бесшумно надел спортивный костюм, обулся в кроссовки и, аккуратно прикрыв входную дверь в квартиру, вызвал кабину лифта. «Утро туманное, утро седое…» встретило его пронизывающим холодным ветром, вперемежку со «снежной россыпью искрящейся зимней метели». Сергею было не привыкать к непогоде. Заядлый охотник и рыбак, за свою пятидесятидвухлетнюю жизнь, он не раз попадал в такие передряги, которые героям приключенческих вестернов и в самых кошмарных снах не снились.

Бывший спортсмен-разрядник, под два метра ростом, коренастый и жилистый, он постоянно поддерживал форму, бегая по утрам вокруг своей девятиэтажки, а два раза в неделю, по возможности, ходил в «качалку». Не курил, алкоголь употреблял редко и только в семейном кругу по большим праздникам. Всё это было просто необходимо и продиктовано его профессией, которая требовала огромных физических и моральных перегрузок. Нередко бывало так, что Сергей буквально приползал домой поздним вечером на заплетающихся ногах, с негнущейся спиной и трясущимися пальцами, и, после контрастного душа и наспех проглоченного ужина, заваливался спать. Нет, он не работал сталеваром на металлургическом комбинате, не разгружал вагоны с цементом и не таскал мешки с мукой. Сергей был врачом, травматологом городской клинической больницы и совместителем травмпункта при этом же стационаре. До обеда – приём амбулаторных больных, а далее – нередко до позднего вечера - операции.

Вернувшись домой, Сергей тихо пробрался в ванную комнату и включил душ, поочерёдно обливаясь то горячей, то холодной водой. Уже растираясь большим махровым полотенцем и, кряхтя от удовольствия, он почувствовал ароматы свеже-молотого кофе и жареной яичницы, приятно щекотавшие ноздри. На кухне уже вовсю орудовала жена, нарезая ржаной хлеб и раскладывая вилки и ножи. Сергей удивлялся: когда она всё успевает? – и за долгие годы совместной жизни даже не догадывался, что его «половинка» поднимается сразу после его ухода на утренний тренинг и начинает заниматься хозяйством. Они были знакомы ещё со школы, учились в параллельных классах, и только на выпускном вечере, когда он пригласил её на последний танец, оба дали волю своим чувствам, признавшись в любви друг к другу.

Родители поставили условие: сначала институт, получение высшего образования и специальности, а уже потом – свадьба. Сергей с первого раза в медицинский не поступил, год работал санитаром на «Скорой», а будущая супруга избрала профессию школьного учителя. Отучившись, поженились и, по обоюдному желанию, уехали в сельский район работать. Обустроились, обзавелись небольшим хозяйством, жили дружно и работали на совесть. Сельчане их уважали и любили. Жена родила Сергею красавицу дочь, а он всё хотел наследника.

Время пролетело быстро, состарились и стали часто болеть родители, дочери близилась пора поступать в мединститут. Вернулись обратно в город на Каме, купили «двушку», обжились на новом месте. Трудолюбия этой семье было не занимать. Супруга нередко задерживалась в школе, дополнительно занималась с отстающими учениками, хотя это и не входило в её должностные обязанности и не оплачивалось. А Сергей буквально жил работой, принимая всех приходящих к нему на приём больных, независимо от того, есть у них талончик, или нет; утром они пришли на приём, или по окончании рабочего дня. Руки у него были «золотые», впрочем, как и его супруга, и душа. Люди тянулись к нему не только потому, что в столице такие операции стоили немалых денег, а в силу того, что делал он их качественнее, с лучшими отдалёнными результатами, но, главное, – не брал с больных ни копейки. И относился к пациентам не по принципу «бесплатно-плохо или дорого, но хорошо», а с полной отдачей сил и по совести. Когда какому-то переломанному мальчишке из неблагополучной семьи для операции потребовались специальные аппараты, Сергей, недолго думая, прыгнул в машину и поехал за ними в соседний город за триста с лишним километров. Утром мальчика прооперировали…

*******

…В то пасмурное декабрьское утро восьмидесятипятилетний Черек-бабай проснулся ни свет ни заря. В туалете долго стоял над унитазом, «выжимая» из себя мочу. Всё из-за этих ненавистных врачишек, будь они прокляты! Сначала обещали сделать операцию и убрать эту чёртову аденому, потом почему-то передумали и сказали пить лекарства. Накупил он их почти на две тысячи рублей, а толку никакого! Ладно, сейчас это уже не имеет никакого значения. Сегодня его день. Как же долго он его ждал! Скоро, очень скоро он отомстит за все нанесённые ему обиды и унижения! Черек-бабай попил жиденького чайку, оделся. Осторожно взял в руки потяжелевшую после «модификации» трость, окинул взглядом ненавистную квартиру, напоминающую берлогу, и захлопнул дверь. Если даже он когда-нибудь сюда и вернётся, то это будет лишь через много, много лет.

…Какое-то время назад он на улице подвернул правую ногу. Боль была такая, что еле доковылял до дома. Хорошо, что трость дома была, осталась ещё с деревни. На следующий день, после бессонной ночи, пошёл к врачу. Дорога до поликлиники заняла почти два часа. В этот раз Черек-бабай не стал разбираться с очередью, а как был – в пальто и шапке, без бахил – ввалился в кабинет к травматологу.

- У меня нога болит, - сказал он по-татарски врачу. – Посмотри и сделай что-нибудь.

Доктор в это время накладывал гипсовую повязку на руку молодой девушке с заплаканными глазами. Рядом стояла медсестра и помогала. Все обернулись и удивлённо посмотрели на старика.

- Дедушка, - сказал Сергей, после того, как сестра перевела ему слова бабая. – Сдайте, пожалуйста, уличную одежду и шапку в гардероб, наденьте бахилы, возьмите вашу амбулаторную карту в регистратуре и возвращайтесь. Я обязательно приму вас после больных, доставленных «Скорой».

- Нет, - ответил бабай. – Я – ветеран труда, пенсионер, уважаемый человек, у меня десять почётных грамот, я всю жизнь проработал в колхозе. Посмотри мою ногу, а она – молодая, кивнул он на девушку – может и подождать.

Сергей вновь дождался перевода и повторил:

- При всём уважении к вам, вашим годам и заслугам, я обязан в первую очередь оказать помощь пациентам, доставленным по неотложке в более тяжёлом состоянии. У девушки – закрытый перелом руки, а в очереди сидят ещё двое, также с переломами. Я вас обязательно осмотрю, но только после них. Ваша патология – менее экстренная. А вы пока, не торопясь, сходите в гардероб и регистратуру, они тут рядом, на этом же этаже.

И отвернулся к больной.

Старика душила обида и злость. Как же так? Его, лучшего работника сельхозтехники, ветерана труда, почётного гражданина райцентра посылают за какими-то бумажками в регистратуру, а молодую сопливую девчонку обслуживают в первую очередь! Ну, погоди, кутак башлар (татарское нецензурное выражение), я ещё тебе и твоей урам себеркесе (проститутке, пер. с тат.) медсестре покажу, где раки зимуют! Надолго меня запомните!

Дед громко хлопнул дверью и поковылял домой.

…Черек-бабай проклинал этот город, всех врачей, судьбу и своих беспутных сыновей. И на кой чёрт он согласился сюда переехать из деревни? Там были большой дом, баня, сарай, хлев с двумя коровами, баранами и прочей живностью. В ауле он был хозяином, известным и уважаемым, по его мнению, человеком, а здесь он кто? Ноль. Пустое место. Никто. Правда, после смерти жены управлять хозяйством стало нелегко, но он возлагал надежды на сыновей и их жён, но они – как в воду канули. А когда приехали – стали уговаривать старика продать дом, скотину и перебраться в город. Сулили райские кущи, беззаботную старость. Кончилось всё тем, что он оказался в однокомнатной «хрущёвке» на окраине города на Каме, а сыновья, купив на вырученные деньги по иномарке, перебрались в столицу. Он уже и забыл, когда они навещали его в последний раз. Потом ещё был случай, когда суставы к непогоде разболелись. Пошёл в поликлинику, а там – очередь, давка, какие-то талоны, без которых врач не принимает. Развели бардак! Плюнул на всё, потащился в аптеку, купил какие-то обезболивающие. Дорогие, без пенсионных скидок, потому что льготного рецепта так и не удалось заполучить. Попил неделю – заболел желудок. Бросил. А суставы как ныли, так и ноют.

Нет, на этот раз, он это дело так не оставит. Обязательно отомстит этим поганым табибам (врачам, пер. с тат.), особенно тому, который его «развернул» в поликлинике. Он и ответит за всех. Кто ему дал право так обращаться с пожилым человеком? Сам ещё сопляк, ничего в жизни не видел, а туда же! Не зря народ врачей не любит. Правильно говорят, что без денег и ходить к ним бесполезно. Но от него они не дождутся ни копейки, наоборот, сами сполна за всё заплатят. Надо только придумать – как?

И он придумал.

…В молодости Черек-бабай был беспутным и задиристым малым. Невысокого роста, щуплый и кривоногий он, тем не менее, принимал самое активное участие во всех деревенских стычках и драках. Особенно преуспел он в разборках с парнями из соседних русских сёл, но не «стенка на стенку», как в классическом кулачном варианте, а несколько в ином. Зная, что его «вырубят» первым же ударом, Черек занимал «позицию» чуть поодаль, с кучкой камней или рогаткой, стреляя по врагу старыми ржавыми гайками. Последние вполне могли пробить кости черепа, а попадая, например, в глаз, приводили к инвалидизации человека. И ещё: он никогда и никому ничего не прощал, а также не забывал нанесённые обиды или даже сгоряча обронённое слово.

Повзрослев, Черек устроился слесарем в сельхозтехнику, постепенно освоил токарное дело. Но это было его основной работой, а дополнительной – являлось изготовление под заказ односельчанам различных бытовых изделий из металла, ремонт охотничьих ружей и изготовление обрезов, которые он сбывал проверенным знакомым и односельчанам по сходной цене. Для сельского жителя он слишком хорошо разбирался в огнестрельном оружии, любовью и уважением к которому проникся ещё в армии. Тщеславному и тщедушному, ему нравилось наслаждаться своим превосходством над более сильным в физическом плане человеком, который при виде направленного на него ствола сразу становился слабым и послушным.

…Черек-бабай разузнал, где находится ближайший пункт приёма металлолома и, сунув тамошнему сотруднику бутылку водки, долго ковырялся в куче ржавого хлама. Но его терпение и настойчивость не пропали даром: в конечном итоге он нашёл всё необходимое для осуществления своей неправедной цели. Придя домой, с трудом вытащил из-под кровати миниатюрный немецкий токарный станок, который, увольняясь, «прихватил» из сельхозтехники, и принялся за работу.

Черек никогда не любил читать книги – ни на татарском, ни на русском языке. Он считал, что такому человеку, как он, в этом нет никакой необходимости. Не был он знаком и с книгой английского писателя Фредерика Форсайта «День Шакала». Подпольный оружейник, к которому обратился наёмный убийца – главное действующее лицо детективного романа - позавидовал бы изобретательности и упорству старого бабая, обуреваемого жаждой мести. Прежняя трость для ходьбы была разобрана до винтика, а её секция из алюминиевого сплава заменена на толстостенную металлическую трубку такой же длины, к которой крепился затвор с патронником и спусковым механизмом. Т-образная рукоятка из пластика трансформировалась в массивный держатель - нечто вроде аналога приклада. Пуля также была не менее кощунственна и бесчеловечна в своём устройстве и являла собой аккуратно напиленные саморезы по металлу. На изготовление этой «адской машины» Черек-бабаю потребовалось несколько месяцев напряжённого и усердного труда. Но когда он закончил работу, его охватили не раскаяние или стыд за содеянное, а чувства гордости за себя и радости от приближающейся мести.

*******

…В то пасмурное декабрьское утро они встретились на крыльце обычной городской поликлиники – человек, посвятивший себя борьбе за здоровье людей и, спасающий их жизни, и нелюдь, их отнимающий…

Подло, по-кулацки, в спину, грянул выстрел…

В операционной хирурги растерянно и беспомощно смотрели в торакотомную рану на разорванное в клочья сердце коллеги…

Он был одним из нас…

На его месте мог (может) оказаться любой врач…

Светлая память…

P.S. Основано на реальных событиях. Имена персонажей и некоторые факты изменены. Но. История имела огромный общественный резонанс. И вот почему. Убийца, осуждённый по четырём статьям УК, получил всего шесть лет и три месяца (!) колонии строгого режима с отбыванием первых двух лет в тюрьме. Из материалов дела стало известно, что убийство тщательно планировалось им в течение пяти лет. Спустя некоторое время в СМИ появилась информация, что убийца (через два года) подал прошение о досрочном освобождении и комиссия по помилованию его поддержала (!). Более двухсот человек – жителей не только России, но и Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Израиля, Германии – выступили против помилования убийцы. В петиции, в частности, говорится: «…врач N, за неосторожное причинение смерти пьяному пациенту-хулигану, ударившему медсестру, осуждён на девять лет. Врач спас тысячи жизней, ударил дебошира, но не рассчитал силу удара и ему дали такой срок. Пенсионер же подошёл к убийству хладнокровно, готовился к нему долгое время. Поэтому его возраст не должен быть причиной для досрочного освобождения, ведь он – самый настоящий преступник. Отпустите лучше врача, а не убийцу…».

-------------------------------------------

Черек – гнилой (пер. с тат.).

*******

На фото - трость-ружьё.

*******

источник

Взаимоотношения врачей между собой в обществе и, особенно профессии, нередко сложны, противоречивы и далеки от идеальных. Казалось бы, коллеги, связанные одной клятвой и целью, посвятившие свою жизнь борьбе за здоровье людей, должны жить в мире и согласии, помогать и содействовать друг другу в достижении общих интересов, сообща решать вопросы тактики и лечения больных. К сожалению, врачи – представители самой гуманной профессии - такие же люди и «ничто человеческое им не чуждо»: ни зависть, ни подлость, ни предательство…

Если у вас никогда не крали историю болезни или амбулаторную карту, не «подсовывали» и не «спихивали» тяжёлых или безнадёжных больных, не «подставляли» на утренних пятиминутках или клинико-анатомических конференциях, не «поливали за глаза» грязью или не распространяли грязные инсинуации, порочащие ваши профессионализм, честь и достоинство и пр. – можете дальше не читать. Содержание этого рассказа будет неинтересно, поскольку вы – счастливый человек, которому очень повезло с коллегами, сотрудниками поликлиники или больницы. Таким докторам, как вы, можно только позавидовать белой завистью и от души пожелать хорошей работы, благодарных пациентов и душевного покоя. К сожалению, в жизни не всегда и не всё бывает так гладко и «пушисто», как того хотелось бы, и самый больной удар в спину может нанести человек, который знает тебя «как облупленного» - хороший знакомый, друг или коллега.

…В школьные и студенческие годы, в одном со мной подъезде кооперативного дома от мединститута, жил юноша по имени Мстислав. Он был на год младше меня и, до поступления в высшее учебное заведение, учился в престижной английской школе города. Родители его были сотрудниками мединститута и медакадемии, а потому с выбором будущей профессии у него, как и у меня, особых проблем не было. Жил он на два этажа выше, поэтому мы частенько ходили друг к другу в гости, играли и гуляли во дворе, посещали театры, кино и т.д. Так как я учился в физико-математической школе, то помогал ему решать задачи по алгебре и геометрии, а Мстислав «натаскивал» меня по английскому языку. Среднего роста, склонный к полноте, розовощёкий, он создавал впечатление «рубахи-парня» – добродушного и незлопамятного собеседника, души компании и истинного джентльмена по отношению к женскому полу. Мстислав не любил спорт и, если ребята играли во дворе в футбол или хоккей, просто стоял в сторонке и наблюдал за нашими пасами и падениями, а когда мы, мокрые и разгорячённые возвращались домой, с юмором и по-доброму подшучивал над некоторыми игроками.

Мой товарищ был мастером кухонных посиделок. Я в те годы неплохо играл на гитаре и знал многие песни Окуджавы, Визбора, Высоцкого, Клячкина, Дольского, Кима, Галича и др. Так вот. Когда наши родители летом уезжали на дачи с ночёвкой, мы собирали «тёплую» компанию и сиживали до рассвета, в меру употребляя медицинский спирт из семейных запасов и вполголоса распевая под гитару ту или иную песню. Потом мы с Мстиславом направлялись на центральную площадь нашего города и около памятника Ленину аккуратно срезали по букету роз для наших возлюбленных. Это была целая операция по хищению социалистической собственности, так как зона обкома партии круглосуточно охранялась нарядами милиции и, если бы мы «прокололись» или что-то пошло не так, нам бы пришлось ох как несладко.

Иногда Мстислав демонстрировал такие качества как необязательность, забывчивость, не держал своего слова или в последний момент менял своё решение или мнение на прямо противоположное. Но всё это можно было отнести к проблемам выбора жизненных ценностей, рефлексивным упражнениям, становлению человека как личности и другим особенностям юношеского возраста.

Шло время. Мы поочерёдно окончили школы и поступили в мединститут. На четвёртом курсе Мстислав перевёлся на военфак и уехал в другой город. Тем не менее, мы постоянно общались с ним по телефону и в каникулы, а один раз мне удалось приехать в его город на Всесоюзную студенческую научную конференцию. Надо ли говорить о том, как мы оба были рады этой встрече, а после моего выступления «хорошо посидели» в одном из лучших местных ресторанчиков.

После окончания военфака Мстислав попал в ГДР, где отслужил три года и вернулся в Союз. Дальше в его жизни началась, как он выражался, «чёрная полоса», поскольку его направили на один из самых отдалённых и забытых Богом полигонов в Казахстан. Не помню, сколько он там пробыл, но в «эпоху гласности и перестройки» он демобилизовался, прошёл специализацию по судебной медицине и устроился на работу в районное бюро. Все прошедшие годы мы периодически контактировали, делились планами на будущее, хорошенько отмечали разные даты, но, ни я, ни Мстислав, почему-то не общались с жёнами друг друга, да и в гостях семьями мы не сиживали. Я относил этот факт к верности мужской дружбе, нежеланию пускать в наше прошлое кого-то постороннего, а, возможно, здесь сыграл определённую роль и тот факт, что его супруга была на двадцать лет старше. Я даже краем уха где-то слышал слова нашего общего знакомого, что вот, мол, имярек «обзавёлся второй мамочкой», но комментировать не стал, а заявил, что дело это сугубо личное и семейное. Родители Мстислава, кстати, были категорически против его свадьбы со «старой девой», ненамного их младше, но поскольку сын их не послушал – запретили ему появляться в родительском доме. Как бы там ни было, мы, время от времени созванивались, обменивались новостями о наших знакомых и изредка встречались.

…Однажды, во время дежурства на «Скорой помощи», нас довольно сильно «помяла» пьяная компания, недовольная тем, как мы оказали помощь их собутыльнику. Лично я отделался сотрясением головного мозга и закрытым переломом нижней трети левого предплечья. С дежурства меня сняли и, после составления протокола в милиции, отправили с официальной бумагой в районное бюро судмедэкспертизы. Первым делом, я разыскал там Мстислава и он, выслушав все обстоятельства дела и внимательно прочитав направление, клятвенно меня заверил, что «всё будет в шоколаде» и «преступники понесут заслуженное наказание». Он лично очень постарается. Мне выполнили рентгеновский снимок левой руки и направили в неотложку к нейрохирургу, который, осмотрев меня, заявил, что имеет место быть «махровый сотряс». Я немного успокоился и отправился домой.

Через десять дней пребывания на больничном листе, я, как мне и предписали, явился в бюро для того, чтобы пройти повторное освидетельствование, забрать результаты экспертизы и отнести их в милицию. На крыльце я столкнулся с человеком, выходящим из двери, и его лицо показалось мне очень знакомым. Пока я вспоминал – где я его мог видеть, тот сел на заднее сиденье шестисотого «мерина» и, прежде чем шофёр захлопнул дверь, презрительно посмотрел в мою сторону, ухмыльнулся и сплюнул. Машина резко взяла с места и выехала со двора районного бюро судмедэкспертизы. И тут меня осенило. Этот мужчина был среди тех, кто избивал нас в тот день на вызове, и какое-то нехорошее предчувствие сразу же закралось мне в душу.

В бюро я обратился к дежурному судмедэксперту и протянул ему свой паспорт. Тот порылся в куче документов и с некоторым трудом разыскал и вручил мне заключение, прочитав которое, я опешил и лишился дара речи. Чёрным по белому там было написано, что я во внерабочее время упал на лестнице и ударился головой, в результате чего получил закрытый перелом нижней трети левого предплечья и сотрясение головного мозга(!). Оху…ь! (не охренеть), - так прозвучало единственное слово, которое я был в состоянии произнести спустя полчаса после прочтения этой «филькиной грамоты». Кроме того, из смысла последней выходило, что других пострадавших, а также свидетелей - нет. А на нет – и суда нет.

Конечно же, я разыскал Мстислава, который был в курсе всех деталей моего недавнего «приключения». По его бегающим глазкам я уже понял, что он «в теме». Мой «коллега» равнодушно скользнул глазами по заключению и начал «лепить» такого «горбатого» и «гнать» эдакий «порожняк», что я засомневался – тот ли этот Мстислав, с которым я прожил в одном доме пятнадцать лет и с каковым мы когда-то были друзьями? Я прервал бурный поток пустопорожних слов и спросил: что же мне теперь делать? Тут же мне был дан совет: обратиться в независимую экспертизу. Я согласился, но попросил его принести копии заключений травматолога и нейрохирурга. Мстислав вернулся через час (!) моих ожиданий и поведал, что они «куда-то пропали» из моего дела. Тогда я поднялся в кабинет начальника бюро, но и он заявил, что ничем не может мне помочь.

Через какое-то время я получил официальное уведомление из N-ского отдела МВД, что уголовное дело по хулиганскому нападению на бригаду «Скорой помощи» закрыто «…в связи с отсутствием потерпевших… …и состава преступления».

После этого случая все контакты между нами были прекращены. В дальнейшем, из одной передачи по местному TV я узнал, что Мстислав «пошёл в гору», стал начальником отдела каких-то супер-пупер экспертиз, проявил себя очень «грамотным и высокопрофессиональным» специалистом в расследовании громких дел и даже получил какую-то медальку. Но, как вы понимаете, никакого желания встречаться с этим «оборотнем» в белом халате, больше у меня не было. Только иногда покалывает под левой лопаткой там, где этот Каин воткнул мне нож, когда я приезжаю во двор дома моего отрочества и юности…

P.S. И всё-таки, спустя пятнадцать лет, мы вновь встретились с Мстиславом лицом к лицу в коридоре районного бюро, где я находился по одному вопросу своего родственника. Он сделал вид, что не узнал меня. Что тут сказать? Бывает. Есть даже поговорка на эту тему: «Настоящий друг – это тот, кто предаёт последним». Зато я теперь знаю, что из себя представляет человек, предавший свои отрочество и юность, своих друзей и родителей, свою профессию, а, главное, - самого себя.

*******

Все описываемые события и факты - вымышленные. Любое совпадение с реальными людьми и различными организациями - случайное.

*******

источник

ПРОЛОГ

Благодаря своим стажу, опыту работы медбратом в студенческие годы и специфике труда на «Скорой помощи», я довольно неплохо делаю внутримышечные и, особенно, внутривенные инъекции.

STATUS PRАESENS

Поздним вечером, знакомый чиновник (сокурсник) из Минздрава попросил съездить к известному в нашей республике депутату и сделать ему внутримышечный укол.

Приехал я в «парламентское село» на берегу Волги, а там этих избранников народа – целый инкубатор – …надцать дворцов за пятиметровым забором с тройной зоной охраны. В первой же «рамке», в укладке «запищали» роторасширитель, языкодержатель, кровоостанавливающие зажимы, ампутационный нож и пр. «металлолом». Потом «запищал» и я – из-за ПМ-травмата в подмышечной кобуре. Часть «железок», как вы понимаете, пришлось оставить на проходной. Секьюрити по рации связались со «штабом». «Да, ждём врача», - был ответ.

С двумя стражниками на электромобиле (депутаты вечерами не любят шума) поехали по пустынным улицам городка к нужному дому. Вы когда-нибудь видели трёхэтажный сруб двадцать на двадцать, в стиле ретро, да с башенками? Нет? Ну, это самое, - вааще! «Да шоб я так жил!».

Чопорный персональный телохранитель на первом этаже дома. «Стойте», «Раздеваться здесь», «Переобувайтесь», «Прямо по коридору, нажимаете кнопку «2» лифта». Постоял, разделся, переобулся, прошёл, нажал.

Весь этаж разделён на четыре комнаты с раздвижными тонированными стеклянными стенами. Туда - (дуй) ничего не видно, обратно – (…) всё насквозь. В столовой, на персидском ковре у пылающего камина, лежал и грелся огромный кот невиданной мне доселе породы. Красавица-жена депутата, словно сошедшая с глянцевой обложки журнала «Burda Moden», являла саму любезность. «Проходите, пожалуйста, располагайтесь. Муж сейчас подойдёт». Я было присел на краешек дубового резного стула ручной работы, но сработала старая скоропомощническая привычка.

«Извините, я бы хотел помыть руки…». «Да, да, конечно. В холле вторая дверь налево». Прошёл, открыл. «Пардон, я хотел только помыть руки, а не искупаться в бассейне с водопадом. Где раковина-то?». Оглядевшись, увидел слева от двери элитную сантехнику из Green Onyx с бронзовыми, под старину, кранами. Вымыл руки с ароматным жидким мылом, подержал под бесшумной сушилкой-автоматом. Рядом заманчиво мерцала прозрачная тонированная дверь финской сауны… «Эх, погреть бы косточки! И чё я, дурак, во врачи пошёл?».

Вернулся обратно. Лоснящийся депутат в домашнем атласном халате и остроносых тапочках с изогнутыми носиками, как из «Тысячи и одной ночи», услышав шаги, прервал беседу с супругой и развернулся ко мне всей своей мощной высокой фигурой. Поздоровался, но руки не подал. Волчьи глаза пристально сканировали мою личность с головы до пят.

- Вы - врач? (Нет, бл…ь, студент кулинарного техникума!).

- Вы умеете делать уколы? (Вообще-то я, в своё время, восемь раз из десяти внутрисердечно попадал, мать твою!).

- Вы хорошо делаете уколы? (А как ты считаешь, о великий падишах, если у меня стаж почти сорок лет?).

- Вы мыли руки? (Нет, бл…ь, об штаны вытер!).

- Лекарство импортное, очень дорогое, не пролейте. (Можно подумать, ты его на свои кровные купил в аптеке. Не боись! В машине «Скорой» я на полном ходу в вену попадаю, а уж в твою бесценную задницу…).

Хочу измерить артериальное давление, пульс, послушать лёгкие и сердце, пропальпировать живот. Мне объясняют, что в этом нет никакой необходимости. Подумал – не доверяют (потом уже, в машине понял – брезгуют). Ну и хрен с тобой!

Лекарственный препарат без упаковки, двухкомпонентный. Этикетка аккуратно удалена. Спрашивать: что за лекарство, кто назначил и по какому поводу? – бесполезно. Всё равно не скажут, потому что опять-таки не питают доверия. Я же потом на центральной улице города всем рассказывать буду: у кого был, какой препарат вводил. И понятий никаких не имею ни о медицинской деонтологии, ни о врачебной тайне. М-м-да…

Повторно обработал руки ваткой со спиртом. Аккуратно набираю растворитель, ввожу его через иглу в тёмный флакон. Несколько раз плавно переворачиваю последний донышком кверху, ожидая полного растворения содержимого в виде порошка. Меняю иглу и шприц на новые, опять набираю. Изгоняю мелкие пузырьки воздуха из шприца до «струи Ильича» и надеваю пластмассовый колпачок на иглу. Макаю хороший комок ватки в спирт (скажут ещё, что экономлю). Всё, можно выполнять инъекцию.

Прошу обнажить депутатскую жопу, простите, ягодицу с трудовой мозолью, заработанной на ниве тяжкого труда на благо простого народа. Депутат и его супруга, всё это время внимательно наблюдающие за моими манипуляциями, словно выходят из змеиного гипноза. Между ними начинается спор: как лучше делать укол – лёжа или стоя? В правую «половинку» или левую? Советовать что-либо – бесполезно. Наконец, «консилиум» приходит к консенсусу.

Задрав и откинув в противоположную сторону свой атласный халат и приспустив моднячие штаны от Armani , депутат стоя демонстрирует мне свой волосатый «задний привод», почему-то влажный и бледный. Снимаю колпачок, припадаю на левое колено, словно принимаю перед задницей присягу, и обрабатываю верхний наружный квадрант спиртом. В ту же секунду, ещё не отняв ватку, молниеносным движением, как копьё, втыкаю иглу, ограничивая контакт её муфты и кожи одним из пальцев руки (это надо видеть, но метода классная). Ввожу препарат. Также молниеносно извлекаю иглу и прижимаю место инъекции обратной (чистой) стороной ватки. Всё действо заняло несколько секунд. Я поднимаюсь на ноги, а депутат, пару раз качнувшись и, почему-то глубоко зевнув, начинает по частям «сползать» на ковёр лицом вниз.

Нечеловеческий, душераздирающий вопль жены парламентария эхом отзывается в заснеженных волжских просторах, закладывает мне уши, но, как ни странно, помогает быстро сконцентрироваться. Падаю рядом с пациентом уже на колени, как перед иконостасом, откуда-то взявшейся нечеловеческой силой переворачиваю могучую тушу. Спина моментально взмокла от пота, сердце застучало в горле, а в голове почему-то сразу возникла картинка местного TV с ведущим раздела «Криминальная хроника»: «…известный в городе врач M убил уважаемого в республике депутата N (фракция ЕР) прямо у него дома… депутатская комиссия требует СК разобраться в произошедшем инциденте и дать принципиальную оценку… …широкая общественность единодушно осуждает… …лишить врачебного диплома… …срок заключения…».

Щёлкаю боковой кнопкой укладки, от чего последняя «разваливается» на две части, обнажая отсек «срочный ремонт организма», то бишь реанимационный набор. Быстро и объективно оцениваю ситуацию.

Состояние средней тяжести, без сознания. Кожа и слизистые бледно-серого цвета, холодные на ощупь. Язык сухой, обложен. Зрачки симметричные, не расширены, не сужены, на свет реагируют плохо. Корнеальные рефлексы слабо сохранены с обеих сторон. Мышечный тонус резко ослаблен. Изо рта запаха ацетона, алкоголя и пр. – нет. Артериальное давление – восемьдесят четыре на сорок пять миллиметров ртутного столба, пульс – девяносто восемь в минуту, ритмичный, слабого наполнения и напряжения. Тоны сердца глухие, ритмичные. Дыхание поверхностное, учащённое до сорока шести в минуту; в лёгких - жёсткое, в нижних отделах ослаблено, хрипов нет. Живот мягкий. Физиологические отправления – судя по нарастающему с нижних отделов туловища и, бьющему в нос доктора, запаху мочи – в норме.

Вот впёрся, мать твою! А сокурсник-то соловьём весенним пел: пять минут работы и - «благосклонное расположение», «продвижение по служебной лестнице», «протекция». Вот только не надо мне про совесть и жадность говорить, поскольку я уже давно на пенсии и своё, как «рощу» у Есенина, «отговорил». Просто с минздравским чиновником мы когда-то друзьями были и вместе у операционного стола стояли. И учились в далёкие семидесятые, когда понятия медицинская этика, деонтология и коллегиальность являлись не пустым звуком. Нас так воспитали: обратился к тебе коллега за помощью – умри, но помоги! Уверен: если бы я его о чём-то попросил – он тоже помог, но сложилось так, что я никогда к нему не обращался. И сейчас мне ничего не надо! Я только хочу как раньше – жить от получки до получки, но на воле; больных – простых нищих россиян; по-прежнему хлебать щи лаптем и спать, как говорит мой дядя–прокурор, – спокойно.

Накладываю на длинный и толстый, как докторская колбаса (видимо, викарная профессиональная гипертрофия), депутатский язык специальный инструмент и максимально извлекаю его из ротовой полости. Голову поворачиваю влево. От камина подкатываю огромное кожаное кресло и с трудом закидываю на него ноги пациента – толстые, как телеграфные столбы. Громко и требовательно прошу жену открыть окно и принести влажное полотенце, параллельно выясняя про диабет, эпилепсию и пр. статусы в анамнезе.

Подношу ватку с нашатырным спиртом депутату под нос, на что тот сразу дёрнулся, открыл и закрыл глаза. Уже хорошо. Подозрение на то, что это анафилактический шок - начинает нивелироваться. Набираю и делаю, пока внутримышечно, несколько препаратов гемодинамического и кардиотонического действия. Давление постепенно начинает подниматься. Раздумываю по поводу гормонов. Делать – не делать? Почему-то в голове всплывает фраза одного бывшего детского реаниматолога, сменившего работу в стационаре на должность швейцара частной медицинской шарашки. Этот, с позволения сказать, эксперт (!) одного из профессиональных российских медсайтов, рекомендует при профузных желудочных кровотечениях у детей применять реополиглюкин и «чуток дексаметазончика». Вот так: ни больше, ни меньше – именно «чуток»! Ещё он лечит пневмонии у лиц пожилого возраста и обмороки внутривенным болюсным введением физраствора, причём без кардиотропной поддержки, а гипертонические кризы – таблеткой знапа под язык. С ума сойти! Хвала небесам, что отечественная реаниматология не понесла невосполнимую утрату из-за потери одного её представителя, скорее, наоборот – с облегчением вздохнула и продолжила своё бренное существование. Тем не менее, в отличие от рекомендаций вышеупомянутого «профи», мы будем действовать по известным стандартам, а потому приготовим, на всякий случай, упаковочку преднизолончика (прямо в рифму с «чуток дексаметазончика»).

Пока я мысленно разглагольствовал, пациент порозовел, открыл глаза, с остервенением выдернул языкодержатель изо рта, уронил ноги на ковёр, сел и заорал благим матом. Из проникновенной речи парламентария, я узнал много нового и интересного о современном состоянии российской медицины в целом и о себе, в частности. Похоже, что он, как «Нос» Н.В. Гоголя, был наполнен глубочайшим содержанием. Чего-чего, а народные избранники умеют-таки убедительно говорить об актуальных проблемах нашей эпохи, уж это у них не отнять! Собирая свои вещи, я клятвенно заверил «некронавта» в том, что мы обязательно учтём все его ценные замечания, пожелания и предложения в нашей дальнейшей работе. И, со словами «Честь имею», откланялся.

- Не переживай, док, - сказал мне телохранитель на первом этаже, вызывая по рации электромобиль. – Хозяин у нас большой бздун: палец порежет – в обморок, с женой поругается – в обморок, на работе проблемы – в обморок. А укол для него – это, вообще, обморок в квадрате. Даже «Скорую» иногда из «спецухи» приходится вызывать.

…Проехав несколько километров в гору по вылизанной трассе, не выдержал и остановился. Вышел из машины, закурил. Пальцы предательски дрожали. Лицо пощипывал лёгкий весенний морозец. Луна и звёзды давно спали на мягких пушистых облаках, закрывших ночное небо. Вековые ели, вплотную подступившие к дороге, тихо перешёптывались в темноте редкими, томными полувздохами.

«Что-то осталось недосказанным…», - сказал бы В. Пикуль. Но что именно? Состояние было, как в старом анекдоте у Абрама, который вчера вступил в партию, а сегодня – в говно. А ещё, как в другом анекдоте, но с тем же персонажем, которого спрашивают: «Почему у тебя пахнет изо рта?», а Абраша отвечает: «В душу насрали». В-о-о-о-т! Нашёл! Точнее не скажешь! А почему?

Отношение ко мне депутата и К*. Как к своему шофёру, охраннику, прислуге или обслуге, человеку второго сорта, короче, - как к дерьму. Плевать, что не заплатил, а мог бы. Человек тридцать километров на своей машине в один конец проехал, бензин и личное время потратил, чтобы укол сделать в твою драгоценную жопу и долбанный неврогенный обморок, вследствие острого эмоционально-стрессового воздействия, купировать. Да хотя бы просто спасибо сказал, мать твою! А не дерьмом поливать меня и нашу медицину. Зато на трибунах вы – депутаты - все такие гладкие и пушистые, за народ радеете, реформы и оптимизации проводите. Прав был какой-то поэт, написавший, что «…в народ ходили депутаты, лишь только по большой нужде…». И, стало быть, врёте вы всё, су…и! Врёте! Нет вам больше ни веры, ни уважения!

ЭПИЛОГ

С тех пор я никогда больше не ездил к таким людям, ибо, как сказал один классик марксизма-ленинизма: «…страшно далеки они от народа…».

*******

Все описываемые события и факты - вымышленные. Любое совпадение с реальными людьми и различными организациями - случайное.

источник

Работал в день один.

Первый вызов поступил к девушке семнадцати лет. Повод: удушье.

Приехал. Поскольку вызов был на удушье, а его причинами могут быть как болезни лёгких так и сердца, то мне пришлось навьючиться всякой аппаратурой: сумку с электрокардиографом повесил на одно плечо, сумку с небулайзером на другое, в одну руку взял чемодан, в другую руку бикс со шприцами и жёлтое ведёрко под отходы класса "Б".

"Да мне сейчас любой китайский челнок позавидует! - думал я, заходя в подъезд. - Вот только одного не пойму: если фельдшер тупее чем врач, то почему врачебную бригаду категорически запрещено отправлять на вызов без фельдшера? А фельдшера одного можно. Феноменальный парадокс, блин!"

Квартира располагалась на одиннадцатом этаже шестнадцатиэтажного дома.

Подошёл к лифту, поставил чемодан, нажал кнопку. Тишина.

- Да ну, нафиг! - выругался я.

Эхо прокатилось по безмолвному подъезду. Я ещё несколько раз нажал на кнопку - лифт не работал.

- Тьфу!

"Знаешь почему у тебя результат такой сегодня? Потому что ты дышишь не правильно! Главное - не сбивай дыхание!", - вспомнил я слова своего тренера по биатлону и начал своё восхождение.

"Раз, два, три, четыре - вдох. Раз, два, три, четыре - выдох, - твердил я про себя поднимаясь по ступеням. - Зато мимо квартиры не пройду! На лифте-то можно и мимо проехать. Возвращайся, блин, потом...".

На седьмом этаже стоял дед с клюшкой. По-видимому, он уже давно услышал мои шаги и чертыхания, потому что стоял вытянув шею, стараясь как можно раньше увидеть меня, поднимающегося по лестнице.

- А-а!!! - как-то по-злому протянул он, когда я появился в поле его зрения, - приехали, наконец-то? Вот почувствуйте, что значит ходить без лифта! Мы за что вам деньги платим?

Сначала я подумал, что вызов к нему в квартиру, поэтому спросил:

- Здравствуйте. Вы вызывали?

- Да я.

- Что случилось?

- Как это что? - закричал он. - Лифт второй день не работает!

Наверное, в силу возраста и слабого зрения, он перепутал меня со слесарем, который должен приехать ремонтировать лифт.

- Я со скорой, - тихо сказал я и пошёл мимо него дальше.

"Раз, два, три, четыре - вдох. Раз, два, три, четыре - выдох".

Сухие свистящие хрипы из квартиры были слышны даже на лестничной площадке.

Дверь открыла мать больной.

- Вас пока дождешься, сдохнуть можно! - прошипела она, осматривая мою экипировку.

"Да, блин! Что за день-то такой, а? - подумал я. - Помощника не дали, лифт не работает, дед меня со слесарем перепутал, эта "шипит"! Неизвестно что там ещё на кухни хрипит..."

На такое приветствие мне оставалось только отреагировать приняв невозмутимый вид беспринципного олигофрена:

- Драсссьте, - с улыбкой сказал я, протискиваясь в квартиру и сразу же продвигаясь в сторону источника хрипов. От матери пахнуло куревом.

Бледно-синяя худая девчушка сидела на кухне, упёршись руками о край стула. Она повернула голову, глянула на меня огромными серыми глазами и вновь отвернулась в сторону открытого окна. Дышала она часто, шумно, тяжело и как-то обречённо. У меня создалось впечатление, что это состояние её уже не пугает. Она просто пытается пережить этот период.

На столе лежал баллончик сальбутамола, измятый блистер из-под таблеток эуфиллина, в стакане была вода.

"Тут быть олигофреном не получится, - сразу же подумал я, - тут действительно скоровский повод".

- Давно? - спросил я у девушки.

- С ве..-чера...- ответила она задыхаясь.

Я уже собирал небулайзер. Девушка внимательно и с надеждой смотрела на мои приготовления.

- Такой штукой когда-нибудь дышали?

Девушка кивнула.

- Помогало?

Снова кивок.

- Значит и сейчас поможет! - обнадёживающе сказал я. - Держите!

Я протянул девушке маску и включил небулайзер. Кухня наполнилась тихим треском и шипением разбиваемого лекарства (в небулайзере не происходит испарения. В нем лекарство именно разбивается на мелкие-мелкие частицы - "небулы". По размерам они гораздо меньше капелек, которые образуются в обычных ингаляторах, а потому использование небулайзера предпочтительнее, так как, чем мельче частица лекарства, тем глубже в лёгкие она попадёт).

Девушка дышала. С каждой минутой её вдохи и выдохи становились все более полноценными, кожные покровы из бледно-синих сначала стали просто бледными, а потом на щеках появился едва заметный румянец.

- Ну что? Уже лучше? - спросил я.

- Да, хорошо. Спасибо. - ответила она уже без одышки сквозь маску небулайзера.

- Что ж вы так запустили приступ-то? - спросил я. - Всю ночь промучались.

- Мне баллончик помогал раньше, а в последнее время все хуже и хуже помогает.

- Сколько раз "пшикнули" с вечера?

- Не знаю... Раз, наверное, десять-пятнадцать...

- Нельзя так! Если после двух попыток удушье не прекратилось, то вызывайте скорую! - сказал я. - А в больницу почему не сходите?

- Не знаю. Баллончик помогал.

- А кто вам его назначил?- я никак не успокаивался.

- Никто. Когда впервые одышка появилась год назад, мама в аптеке купила...

- Эх, мама... Что же вы к врачу-то не сводите ребенка?

Мама, стоявшая в дверях, ответила:

- Мне некогда. Я работаю постоянно. А она учится. Ей тоже некогда.

- Понимаете, если эту болезнь не лечить, то она будет только прогрессировать, будет только хуже. Надо к пульмонологу вам попасть, и к аллергологу.

Тут я обратил внимание, что в углу кухни стоит кальян.

- О! Это, наверное, из-за него у вас одышка развилась? - я попытался грустно пошутить.

Мама спохватилась:

- Нет, что вы! Он у нас декоративный, для красоты тут стоит...

- Закопченный мундштук на нём тоже для красоты? - уже съязвил я.

Маме стало стыдно. Она отвела глаза, но ничего не сказала.

- В больницу поедете?

- Нет. Назначьте нам лечение, мы купим и будем лечиться.

- Скорая не назначает лечение, скорая оказывает только экстренную и неотложную помощь, - произнес я фразу, которую приходилось говорить очень часто. - Собирайтесь. Вас обследуют, назначат лечение, и все в вашей жизни будет хорошо. А пока вы собираетесь, я карточку и "сопроводиловку" напишу.

Когда я спускался обратно, тот же дед снова обратился ко мне:
- И ещё кран у меня на кухне течёт. Когда уже исправите?

- Не знаю, - ответил я, - может быть когда-нибудь исправят...

- Может зайдёте, посмотрите?

- Не. Я сегодня не умею краны ремонтировать. Может быть, завтра или послезавтра...

Девчушку с мамой увёз в детскую "соматику".

Следующий вызов был уличный. Пьяному человеку стало плохо во дворе. Вернее, ему-то как раз было хорошо, но очевидцы решили, что для полного счастья ему нужна скорая. Причем быстро.

Во дворе, столпившихся вокруг пьяного, было человек десять. Когда они увидели скорую, то замахали руками и побежали навстречу.

- Где вы ездите? Почему так долго? - наперебой кричали они.

"Странно. Время, вроде бы, рабочее. Люди, которые тут присутствуют, вполне работоспособного возраста. Вроде бы они на работе должны быть в это время? Хотя, может быть они работают как и я, сутками? Тогда почему не спят сейчас? - думал я.

У меня создалось впечатление, что вызвали они не для того, чтоб я помощь человеку оказал, а для того, чтобы "оторваться" на мне, выплеснуть свою накопившуюся негативную энергию, почувствовать себя истинными борцами за справедливость, жаждут совершить доброе дело. Только чужими руками".

- Кому помощь-то нужна? - спросил я у толпы, открыв дверь и выпрыгивая из машины на тротуар. - Кто больной? Вы? Может быть вы?

При этом я вопросительно смотрел на каждого, к кому обращался, хотя сам уже шёл к "настоящему" больному.

Публика не ожидала такого поведения со стороны одинокого "фельдшера-сантехника", поэтому продолжила свои стандартные упреки:

- Заберите его! Увезите его в больницу! Приведите его в чувство! - выкрикивали очевидцы.

Мужчина, к которому вызвали скорую сидел на скамье. Он был просто пьян, но не настолько, чтоб не осознавать происходящее.

-Здравствуйте! - обратился я к нему. - Что случилось?

-Здрасьте..., да ничё такого..., выпил я да присел вот...

-А потом прилёг? - спросил я.

-Ну... Да прикемарил малость...

-Да что вы стоите и разговариваете! - снова крикнул кто-то из толпы. - Делайте что-нибудь!

- Идти можете? Давайте в машину, я вас осмотрю, - предложил я больному.

- Давайте, - ответил он, понимая, что так действительно удастся избежать излишнего внимания и суматохи, "возникших по его вине".

Народ начал расходиться когда сдвижная дверь Соболя захлопнулась за нами. Осталась только одна мамочка с коляской, пара её подруг и какая-то женщина. Они уселись на скамейке двора и стали активно что-то обсуждать.

- Живёшь где? - спросил я больного уже в машине.

- Да тут и живу, - мужик кивнул в сторону подъезда многоэтажки. - В колясочной. Дворник я тутошний...

- Так иди домой и спи! - сказал я ему, доставая тонометр. - Давай, давление измерим только.

Давление оказалось в норме. Мужик расписался мне в отказе от осмотра, вышел из машины и пошел в сторону подъезда. Я пересел в кабину и потянулся за рацией, чтобы сообщить, что свободен.

Мамочка из той группы очевидцев "с особо активной гражданской позицией", увидев произошедший беспредел, тут же подлетела к нам и схватилась за дверь, не дав мне её закрыть.

- Вы, что-ли, его не заберёте!?

- Не-а, - ответил я. - Не заберу.

- Почему?

Меня стало раздражать такое поведение.

- Вы, простите, кто? - спросил я у нее. - Вы ему родственник?

- Нет!

- Может быть, вы мне родственник? - продолжил я свое наступление уже с нескрываемым раздражением. - С какой стати я должен объяснять вам что-то?

- Он у нас дворником работает! Пьет уже неделю, двор не подметает. Увезите и прокапайте его, чтоб он на работу вышел.

Я посмотрел на водителя. Он улыбался. Мне тоже стало смешно и я рассмеялся.

"За слесаря меня сегодня уже принимали, за сантехника тоже. В лифтах и кранах я не разбираюсь, а вот подметать много ума не надо. Подметай "от забора и до обеда", а если надоело, то можно и в запой уйти. Скорую, если что, вызовет кто-нибудь. Ну что ж? Дворником теперь "побыть" мне сам Бог велел!", - подумал я.

- Вам смешно, а у нас дворник двор не подметает! А если он помрёт? Кто здесь убираться будет? Может быть вы? - повысила голос женщина.

- Мы сейчас на подстанцию съездим за метелкой и вернёмся, чтоб двор вам подмести. Ждите нас здесь и никуда не уходите! - сказал я женщине и захлопнул дверь скорой.

- 517 свободен! - сказал я в рацию.

- Домой 517. - ответили мне.

- Конечно домой, - сказал водитель смеясь, - нам же за веником надо!

- Я вас снова вызову! - крикнула женщина. - И жалобу на вас напишу! Я номер ваш запомнила!

"Жалобой больше, жалобой меньше. Пофигу вообще!" - думал я.

...

Жалоба действительно пришла. В ней было написано, что приехавший фельдшер "отказался выполнять свои обязанности, из-за фельдшера дворник продолжил запой и двор долгое время оставался неубранным. Особо было отмечено, что таким людям, как тот фельдшер, не место в медицине и тому подобное".

- Можешь ты спокойно работать? - спрашивал меня заведующий. - Объяснительных давно не писал?

- Так я и работал спокойно. Ну ничего же не случилось, Александр Николаевич! - весело отвечал я. - Никто не умер, осложнений или необратимых изменений в организмах не произошло. Дворник пил, пьет и будет пить. У него претензий нет. А эта жалоба вообще не пойми от кого...

- Ну, вот и напиши как всё было.

- Ладно, - ответил я. - Может быть, что-то изменится. Может быть перестанут дергать скорую без повода?

- Не перестанут, - с грустью в голосе ответил заведующий, - дальше только хуже будет...

Хочу такую футболку)))

источник

Приветствую лигу медиков и гипертоников!

В апреле этого года лежим с женой в кровати (около 23:00), смотрим ютуб. В какой-то момент начал ощущать сильное сердцебиение. Никаких лекарств не принимал, ничего не предвещало беды, но когда появилось сильное чувство страха - попросил вызвать скорую. Пока ждал - молился, чтобы приехали быстрее, чем я сдохну. Пульсометр показывал 160-170 ЧСС.

Благо медики приехали оперативно, померили давление (160/100) чем-то накачали, сняли ЭКГ, сказав, что ритм сердца нормальный, а так же, чтобы нервничал поменьше и вообще вы молодые очень нежные (мне 30) и отпустили с миром.

В течение пары месяцев случались эпизоды панических атак, тогда я окончательно осознал, что пора менять работу на более спокойную, восстанавливать режим труда и отдыха и вообще похудеть (набрал 20 кило, как забросил ходить в зал и налегать на спиртное), а попутно прикупил тонометр.

Мерил периодически, показывало 130/80-135/85 в среднем и я не сильно беспокоился по этому поводу, пока в Москве не наступила жара и не случилось повторение апрельского эпизода, плюс-минус в такое же время (23:00) Слава богу не так сильно, ЧСС 140, АД 160/100.

В скорой сказали, чтобы не переживал, выпил пустырника, бахнул 2 таблетки Капотена.
Так в моей жизни к тонометру добавился в аптечке Капотен и пустырник.

На следующий день эпизод повторился, но уже днём.

Тут я осознал, что пора топать в поликлинику, ибо что-то в моём организме явно поломалось.

В городской поликлинике назначили анализы (кровь, гормоны, моча). По результатам сказали что со мной всё ок и вообще если у родителей гипертония, то это всё передаётся, так что привыкай. А если вдруг будет устойчивое АД (выше 140), то прикупи ка Нолипрел А 0,625/2,5 и принимай с утра по таблетке.

Так в моей жизни появились таблетки от давления.

На этом я не успокоился и обратившись в частную клинику прошёл ЭКГ, УЗИ сосудов шеи, УЗИ брюшной полости, узи сердца, более точные анализы (сахар, холестерин в норме, гормоны в норме) и так же ничего не нашли кроме небольшого уплотнения аорты (сказали с возрастом появляется у всех,) неполную блокаду ПВЛНПГ и синусовую аритмию (половина населения с этим рождается и это не патология).

Так же нашли хронический холецистит(уплотнение стенок без камней), немножко солей в почках, посадили на диету, сказали продолжать принимать Нолипрел А (раз уж выписали и купил) и отправили с миром.

Я исправно мерил с утра и вечером, слежу за питанием, наращивая физ активность, пока в Москве не наступило резкое похолодание (жара 28 сменилась на 15 и дожди) и не случилось повторения скачков АД, слава богу уже без ЧСС. Принимал капотен, чтобы снизить.

Обратившись в ту же клинику терапевт сказала сменить препарат на Эдарби Кло (мин дозировка), аргументировав тем, что он получше.

ЭдарбиКло действительно оказался получше, разве что иногда снижал мне до 100/60, что для меня немного некомфортно, но лучше уж голова покружится, чем ощущения от высокого АД. Терапевт сказала снизить дозировку до половины таблетки с утра и бед я не знал до момента пока не заболел ОРВИ (15.09.2022). На данный момент даже на полной дозировке к вечеру не удерживаю АД (140/85). Терапевт сказала - это ок, выздоровеешь, пройдёт.

Итого: Диагноза нет, я пью ежедневно таблетки от давления, чтобы предотвратить скачки и не понимаю что происходит, поскольку в моём возрасте - это не типичная проблема (врачи говорят обычно такое начинается в 40-45 ито с гораздо более запущенными факторами риска, чем у меня).

Наверняка кто-то сталкивался с такими проблемами или возможно знает хороших специалистов по вопросам АД в Москве?

Огромное спасибо тем, кто сможет дать совет и осилил текст. Если вдруг кто-то из врачей готов потратить время и посмотреть анализы/обследования - могу направить на почту.