Все имена, фамилии, места вымышлены.
Любое совпадение с реальными событиями является случайностью.
Работа…, работа…, опять работа. Ни выходных тебе, ни проходных! То сифилис «свирепствует» на участке, то туберкулез. То алкаши передерутся, да так, что всех сначала разнимать приходится, а потом шить. То дети тяжело болеют. А ведь нет никого рядом из коллег. Ни педиатра тебе тут рядом, ни хирурга, ни инфекциониста. Но не самое трудное лечить-то эти болезни, гораздо труднее ведь с самих больных убедить в необходимости лечения. Их ведь попробуй, вывези в район на обследование и консультацию. Тут я вспомнил больного Черницына с его перековерканной жизнью. Да мне даже дрова на зиму привезли в благодарность за вытащенную стружку из глаза. Правда потом пришлось колоть эти самые дрова чуть ли не ночами, да целый месяц напролёт, потому что ни выходных, ни проходных. Но, скажу я вам, колка дров действовала на мои мысли очень хорошо — что не говори, а «смена деятельности — есть лучший отдых!». В отпуске уже три года не был. Даже отца похоронить, и то не разрешили. Сам, против воли главного врача уехал. Виданное ли это дело, не попрощаться с самым дорогим человеком, из-за работы?
Но что действительно дало мне село, так это опыт. Помнится, приехал «зеленым юнцом» в село, только-только после медучилища. Чуть только какой случай, даже простой, да и больной не тяжелый, подумаешь бронхит, или люмбаго — так я сразу же в свои записи студенческие «бегом бежал». Инструкции от всяких препаратов хранил. Даже своего рода фармацевтический справочник сделал — разложил по файлам инструкции от препаратов по их группам и принципу действия.
Усталость, безысходность, а самое неприятное я стал чувствовать какую-то «ненужность», бессмысленность собственной жизни. Больше, чем усталость меня съедала какая-то непонятная тоска. Я все никак не мог найти объяснения этому своему чувству, этому ощущению. Вроде бы все нормально: сыт, одет-обут. Дочки в школу и детский сад ходят, дом, огород, хозяйство. Всё есть! Живи и радуйся! Но, нет. «Какое-то болото, — думал я, — «Мне здесь прекрасно… тепло и сыро!». Как в «Песне о соколе» Максима Горького. Так и с алкоголем можно в крепкие отношения вступить! Ещё главный врач поменялся, потом, через некоторое время отец умер, на похороны не отпускают… Я же человек, в конце концов. Я жить хочу! Хочу, чтоб мои дети мир увидели, раз уж мне не удалось.
…
— Что это? — Спросил главный, глядя на протянутое мной заявление об очередном отпуске.
Пробежал глазами по написанному:
— Ты в своем уме? Какой отпуск? Лето начинается, сейчас детские оздоровительные лагеря начнутся, кто там будет работать? Никаких отпусков! — он коротко написал на заявлении «Возражаю» и отдал его мне.
Вот на обороте этого же самого заявления о предоставлении мне отпуска, я и написал заявление на увольнение.
«Всё! Хватит!» — сказал я сам себе и поехал устраиваться на работу в областной центр в качестве фельдшера скорой помощи. Единственный и самый горький осадок, который рвёт мне душу по сей день, это какое-то чувство предательства по отношению к больным того участка. Они же не виноваты, что меня заменить некем, а я от них уехал, бросил их, что ли…
…Город.
Шумный промышленный город-миллионник. После тихой и размеренной жизни в селе, находиться в городе мне было жутко не по себе. Шум, гам, пыль, вонь. Огромное количество машин. Все куда-то спешат, никто никого не знает. Люди не здороваются на улицах друг с другом. То ли по причине того, что не знакомы, то ли просто всем плевать друг на друга? Хотя, скорее всего, и то и другое вместе взятое.
Добрался до отдела кадров. В отделе кадров приятная женщина по имени Оксана Анатольевна предложила мне на выбор две подстанции в разных районах города. Дала мне номера телефонов заведующих, сказала звонить им и договариваться.
Я набрал первый телефонный номер.
— Алло? — ответил мне мужской голос.
— Здравствуйте. Александр Николаевич? — спросил я.
— Да, здравствуйте.
— Я от Оксаны Анатольевны вас беспокою. Я — фельдшер, хочу устроиться к вам на подстанцию.
То ли мой голос показался ему чересчур юным, то ли просто чтобы побольше обо мне узнать, он спросил:
— У вас опыт работы есть?
— Да. Я почти год работал на скорой в районной больнице, а потом три года заведовал участковой больницей.
— Очень хорошо! — оживился он.
— Приезжайте завтра к 10.00 к нам на подстанцию на собеседование. Улица Котова, 85.
Расположения улиц города я не знал вообще, поэтому спросил:
— А на каком трамвае до вас доехать можно?
— Смотря откуда будете ехать.
— Ладно. Я найду. До завтра.
Знал ли я тогда, что всего-то через год я буду с закрытыми глазами ориентироваться не только в расположении улиц города-миллионника, но и, услышав адрес с номером квартиры, я буду со скоростью калькулятора вычислять в каком подъезде и на каком этаже находится эта квартира.
Утром следующего дня, понимая, что мне придется плутать в незнакомом городе в поисках подстанции, я выехал пораньше. По обыкновению, я нашел больницу в этом районе и думал, что тут, как и в селе, подстанция будет расположена на территории больничного городка (в райцентрах обычно так бывает).
Утро. Время около 7.00. Я хожу по территории больничного городка в поисках подстанции скорой помощи, или хотя бы какого-нибудь человека, чтоб спросить, где находится скорая. Нашел приемник терапии, хирургии, инфекции. Нашел пищеблок, лабораторию и даже морг. Скорой нет, хоть ты тресни! Наконец, на крыльце приемника я увидел вышедшую покурить медсестру.
— Здравствуйте! Подскажите пожалуйста, где у вас находится подстанция скорой помощи? — обратился я к ней.
— У нас нет подстанции. — ответила женщина.
«Вот те раз!»
— Как это: «нет подстанции»? А кто вам больных привозит? — опешил я.
— Скорая. Только они где-то в другом месте находятся… Где-то там. — женщина махнула рукой в сторону въезда в медгородок.
«Ну да, скорая же через ворота въезжает, логично, что она где-то там за воротами. В другом, блин, кривоЛИНЕЙНОМ измерении находится!»
— А можно у кого-нибудь точнее узнать?
— Зайдите у доктора спросите. — ответила медсестра, бросила окурок в урну и зашла в приемник.
Оказалось, что доктор, когда был студентом мединститута, работал на этой подстанции сначала санитаром, потом фельдшером. Да-да, раньше такое практиковалось. Вроде после четвертого или пятого курса студент мединститута мог работать фельдшером. Это уже потом придумали всякие лицензии, аккредитации, сертификаты и допуски (от которых, по большому счету, и толку-то никакого). Так вот, теперь он ЛОР-врач отделения оториноларингологии. Иногда берет смены на скорой. Он мне чётко объяснил, где находится подстанция и даже нарисовал мне схематическую карту, как до нее добраться. Подстанция скорой находилась в нескольких кварталов от больницы, во дворах многоэтажек, в здании бывшего детского сада.
«Прикольно! — Подумал я. — Меньше будут дергать на всякую фигню!».
И вспомнилось мне, как работал я в отделении скорой помощи в ЦРБ. Когда приходилось то больных тяжёлых поднимать по лестнице на складных армейских носилках, потому что лифт не работает, то в терапию идти ЭКГ регистрировать, потому что в нерабочее время кардиограф был только на скорой, то буйных психических больных «ломать и вязать» (фиксировать) в палате интенсивной терапии, потому что там медсестра — девочка хрупкая, не справиться ей с внезапной белкой у мужика под сто килограммов (в смысле, мужик под сотню, а не белка, хотя…).
А то и вовсе, приходилось баллоны кислородные менять в операционной, так как выходной, да и ночь к тому же. Сантехник уже спит пьяный, да еще и в соседней деревне живёт, за 47 километров от больницы, и дома-то его нет… а больной тяжёлый, его оперируют, кислород нужен, а он закончился (не больной закончился, а кислород). Да я же сам и привез этого больного-то. Ребра у него сломаны, гемопневмоторакс и перелом плеча. Ну и ЧМТ, конечно, тоже. Сено он грузил, стоя на арбе, вот его куном трактора-то по голове и стукнуло. Полетел мой больной в сторону земли уже без сознания, да только прежде, чем упасть, несколько раз ребрами об борта этой арбы и стукнулся. Выгрузил я тогда больного и сразу же поехал за кислородом на склад. И ничего. Поменял. Правда больной все равно не выжил, но мы тогда сделали все, что могли.
А тут прям красота! Подстанция отдельно от больницы, больных рядом нет. Езди себе на вызовы, да в ус не дуй!»
…
Во дворе подстанции стояло несколько машин скорой помощи, на скамейке возле входа стояли люди в синих скоровских костюмах. Кто-то курил, задумчиво выпуская дым, кто-то громко рассказывал про ночные вызовы. До меня долетали обрывки фраз:
— … наркоманы, блин!.., менты подъехали…, всех погрузили… Кому-то по яйцам пнули, он заныл: типа, как-то не «по-человечьи вы поступаете, а еще врачами называетесь…»
"Нифига себе! Вести с полей!"
Когда я заходил на подстанцию, то меня чуть не сбил навьюченный всякими сумками и оборудованием парень, который гремя всем этим оборудованием и семеня мелкими, но быстрыми шагами вышел на улицу, загрузил все в «Соболь», запрыгнул в салон, уехал. Наверное, на вызов.
Заведующий Александр Николаевич (ныне, к сожалению, уже покойный) раньше был кардиологом на этой же подстанции. Заведовал он уже несколько лет, но на вызовы не ездил. На первый взгляд, он создавал впечатление крепкого хозяйственника. Был одет в джинсы и пиджак поверх рубашки.
— Надо пройти собеседование, потом сдать тесты на компьютере: сто вопросов по типу «угадайки», сдать практические навыки на центральной подстанции, у нас там учебный класс, а потом устный экзамен по билетам. Вот по результатам этого всего и будет принято решение о вашей профпригодности. — озадачил меня заведующий.
«ОФИГЕТЬ!!! — подумал я. — Вот это отбор! Тесты я сдал тут же на подстанции, без подготовки с результатом восемьдесят семь процентов. Из ста вопросов на тринадцать ответил неправильно. Проходной балл был семьдесят пять процентов. Мне выписали направление на центральную подстанцию, и я поехал сдавать практические навыки на манекенах.
Учебный класс.
О-о! Это было шикарно. Даже во время учебы в медучилище я не видел такого количества тренажеров. Тут было всё: различные манекены, руки и ноги, головы и грудные клетки для отработки тех или иных манипуляций и процедур. Всякая аппаратура: ИВЛ и наркозная аппаратура, кардиографы и дефибрилляторы, инструменты: клинки, маски, воздуховоды, роторасширители, коникотомы, наборы для трахеостомии, интубационные трубки, ларингеальные маски, шины для иммобилизации конечностей при переломах и много-много другого. У меня глаза разбежались: «Вот это да! Можно же прийти и отработать какие-нибудь процедуры, отточить мастерство, так сказать!»
На занятия прибыло человек двадцать. Среди них были как те, кто только устраивается, как я, так и уже работающие сотрудники, которые прибыли как раз для оттачивания своих навыков. Помимо практических занятий на манекенах, мы еще очень подробно разобрали тему: «Действия бригад скорой медицинской помощи при ЧС». Вот там-то я и узнал, что медики скорой в очаг ЧС не лезут, потому как «сначала надо спасать, а потом лечить». Зачет по практике сдал.
Следующий мой этап при трудоустройстве (и последний) заключался в сдаче устного экзамена по неотложке. Просто, как в училище, по билетам. В билете было два вопроса и ситуационная задача. Первый вопрос был про печеночную колику при желчнокаменной болезни, второй про язву прободную. Ситуационная задача описывала клинику внематочной беременности. Так уж сложилось, что все три вопроса были абдоминальной направленности. От меня лишь требовалось определиться с диагнозом, оказанием первой медицинской помощи на до госпитальном этапе и дальнейшей тактикой. Ничего сложного. Экзамен я сдал и через несколько дней уже «вышел на линию».
Единственное что напрягало, это мысли о том, что при таком большом количестве больниц, я вообще не представлял, кого, куда и «с чем» госпитализировать в этом огромном городе.
