Сообщество фантастов

После первых публикаций в «Нью-Йорк таймс», описывающих уникальную породу плавающих лошадей, акции «Акважеребца» взлетели вверх на фондовых биржах. Благородный призыв, очистить статую «Свободы», нашёл горячий отклик в сердцах американцев, тем более что им предлагали на этом заработать. Одно дело, когда ты расстаёшься с деньгами, обманутый хитрой рекламой, и совсем другое – это дивиденды с благородства. Здесь любой найдёт пару долларов, чтобы почувствовать свою замечательность.

Нельзя обвинять Савина в цинизме и стяжательстве, в конце концов, он никого не обманывал, наоборот, он каждый раз горячо верил в исполнение своего прожекта. А как иначе! Кто за тобой пойдёт, коль сам не увлечён собственными фантазиями. Сама идея очистить статую от зелёной плесени овладела всем его существом безмерно. Он даже отыскал в библиотеке учебник химии, в котором описывался метод очистки меди с помощью обыкновенной лимонной кислоты. Немедленно была организована встреча с прессой, на которой он продемонстрировал действие чудесного изобретения русских химиков. Покрытая зелёной патиной, бронзовая статуэтка «Свободы» засияла первозданным цветом после обработки теплым раствором.

– Вот, господа журналисты, можете полюбоваться, полнейшее очищение от всяческой скверны. Вылечим символ Америки от зловредной плесени! Вы только посмотрите, какой замечательный результат даёт использование всего нескольких граммов этого чудодейственного порошка.

– Всё-таки в заливе солёный морской воздух. Не окислится ли вновь наша «Свобода»? – задал вопрос въедливый репортёр из «Вашингтон пост».

– Ни в жизнь! Могу гарантировать со стопроцентной уверенностью! В Екатеринбурге восемьдесят лет стоит на площади паровоз Черепанова, котёл из чистейшей меди, и ничего! Ни единого пятнышка зелени. А всё почему? Идеальный порошок – вот средство против вредной атмосферы! Так-то! Статуя засверкает на солнце, словно царица Савская. Да что там Савская, звезда, да-да, не побоюсь этого слова, Полярная звезда взойдёт над волнами Гудзона! Вот-с, полюбуйтесь, – Савин показал рукой на блестящую от воды с лимонным порошком статуэтку.

– И всё же, вдруг эффект временный? – не унимался репортёр.

– Послушайте, я вам сейчас нос сломаю, если не перестанете брёвна под ноги бросать. Это что такое! Гвардейскому офицеру не верите!

– Всё, был неправ. Вы крайне убедительны, – согласился репортёр, испугавшись за целостность дыхательного аппарата.

– Господин Савин, а когда мы сможем увидеть ваших несравненных жеребцов, – поинтересовалась журналистка из «Чикаго ньюс» в красном платье с широким декольте.

– Вот, учитесь, господа, у профессионалов. Я вам потом дам эксклюзивное интервью в ресторане. Так, о чём я? Ваше декольте совсем сбило с мысли.

– О жеребцах.

– Ага, точно. Ждут, бьют копытом. Но вы должны взять в головы, что пока не построены просторные купальни для лошадей, о перевозке и думать нечего. Весьма, весьма капризные создания. Порода! Что тут скажешь.

– Читателей интересует, а не будут ли они болеть в здешнем климате?

– Что? Болеть? Вы шутите! Нью Йорк находится на одной широте с Гавайскими островами, а там до Бирмы совсем чуть-чуть. Можно сказать, что попадут в дом родной. При такой публике, – здесь почему-то Савин посмотрел в широкое декольте репортёра «Чикаго ньюс», – у них не будет другого варианта, как выдать со всем старанием аллюр три креста. Вперёд к финишной ленте, к победному фонтану сирен.

– Каких сирен?

– Не обращайте внимания. Образно, образно выражаюсь. Всё-таки у нас акважеребцы, должны учитывать! Вода, фонтаны – это обязательно! – ничуть не смутившись объяснил гвардии-корнет.

– Когда планируется закончить строительство?

– Поверьте, это будет стройка века. В проекте участвуют крупнейшие корпорации Америки. Символ – что тут скажешь! Достаточно напомнить, что сам Вудро Вильсон заинтересован в его скорейшем возведении.

– И всё же, назовите хотя бы приблизительные сроки.

– Я думаю, к концу года вы сможете рассказать уже о первых заплывах на новеньком ипподроме. Но, но уже через месяц наша несравненная «Свобода» ослепит небоскрёбы Манхэттена самоварным блеском против всем надоевшей зелени.

– Самоварным? Это как?

– Метафор совсем не понимаете. Золотым светом – так понятно?

– Так бы и говорили сразу. Инвесторы надеются получать дивиденды с акций «Акважеребца».

– Хо, дивиденды! Здесь сплошной Клондайк, да что я вам рассусоливаю – Эльдорадо, чистое Эльдорадо. Только не выдуманное сумасшедшим кабальеро, а самое что ни на есть настоящее. Вот можете даже пощупать, – Савин вновь показал на уже высохшую статуэтку, предлагая репортёрам самолично убедиться в действенности лимонной кислоты.

После пресс-конференции мировые СМИ взорвались хвалебными репортажами, описывающими в ярких красках сияющий над Гудзоном символ Америки.

Тем временем в особняке Адольфа Окса состоялся непростой разговор. Адольф, как все отцы, безмерно любивший свою дочь, и желавший ей только всего самого наилучшего, обратился с вопросом.

– Душа моя, это что за шашни с Майклом, он совсем тебе не подходит.

– Это почему?

– Потомственный неудачник. Другое дело Савин, весьма выгодная партия. Проходимец – да, но с какой историей! Опять же потомок знаменитой французской фамилии Тулуз Лотрека. Чем не пара?

– Майкл милый, а это русский полон сумасшедших идей.

– Отлично! Нашей семье всегда не хватало сумасбродства. До твоего приданого он не сможет добраться, могу гарантировать. Тогда чего бояться?

– С ним? С ним всего чего угодно.

– Дочь моя, ты еврейка. Чего ещё можно желать – только сумасбродства.

– Как же любовь?

– Ой вей, для евреев любовь – это непозволительная роскошь. Ты хочешь семью или трагедию? Здесь нужно крепко подумать. Оба были счастливы и умерли в один день – хорошая сказка, но для несчастных гоев. У евреев всегда на несколько шекелей больше любви. Тогда нужно решать – так трагедия или семья? Хорошо, пусть он разобьёт тебе сердце, но при чём здесь моё? Ты можешь ответить?

– Ах, папа, твой Савин не только разобьёт, он ещё умудрится его вновь склеить и опять разбить. Ты этого хочешь?

– Сколько патетики, словно ты на скачках. Признавайся, ты крутишь амуры с Майклом против Савина? У того только самолёты на уме. Лошади – вот страсть Савина. И ты веришь в его жеребцов?

– Слушай, папуля, ты хочешь говорить обо мне или о лошадях?

– Да? Странно, какое очарование личностью. Я начинаю за тебя бояться. Может, ты и права: твой Майкл не в сравнение безопаснее.

– Вот именно! Представь себе, он хочет очистить статую средством для кастрюлек. А что будет потом, его совсем не интересует.

– Вот же проходимец. И сколько денег уже набрал?

– Сотни тысяч, и заметь, без всяких обязательств.

– Это как?

– Контрольный пакет «Акважеребца» принадлежит Майклу, а деньгами распоряжается Савин.

– Да дочка, есть подозрение, что в один прекрасный момент Савин исчезнет, словно дым. И что он с ними делает?

– Не знаю, говорит, что хочет купить в Токио линию метрополитена.

– В Токио? Совсем непонятно. Что он там забыл?

– Ты думаешь, я знаю? Он постоянно шутит. Только что-то не смешно. Всё сбывается с точностью до миллиметра. Обещает райскую жизнь на небесах.

При этих словах у старого еврея выступили слёзы, он достал большой фиолетовый платок в цвет галстука, промокнул уголки глаз, потом громко высморкался.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Глава 15 Правила власти (Ъ)

Глава 16 Гипноз желаний (Ъ) – пишу, рисую...

Заспорили мы как то с нашими любителями культуры про картину Микеланджело, вы знаете её она на фресках в Ватикане, на ней  две руки протянутые друг к другу изображены. Спор шёл про то, что хотел сказать художник, истины как всегда нет, решили спросить первого попавшегося, что он думает, первым князь и оказался. Спросили и ждут что им ответят, Димка говорит: левая рука-безвольно протянута к богу с просьбой о помощи, а правая рука более светлая, рука бога и палец указательный ни на что не указывает, просто он поднят, чтобы под него положить большой и остальные сжать и как это выглядит в законченности, кукиш всем показывает. Вот говорит ответ бога: на меня надейся, но сам вкалывай. Развернулся и ушел, а когда до всех дошло, долго смеялись.

А мудрость в нём часто проявлялась неожиданной стороны. Когда мы вместе уже были, он меня часто просил с ним побыть, а мне всё некогда было, однажды говорю ему: "не могу у меня куча дел ещё!", а он спокойно на меня посмотрел и говорит: "живут двое вместе и когда приходит пора одному умирать, никто про кучу дел не вспоминает, но помнят о том сколько времени могли быть рядом и упустили его!" и ушёл, а я крепко задумалась и поняла что он очень прав в межличностных отношениях, когда людей теряем, родителей, друзей, любимых мы именно про потерянное время помним, не про работу, дела и прочую ерунду, все мы когда на Ставр попали именно горевали о том сколько времени потеряли впустую не давая его своим родным. Нам это должно быть понятно угодившим в эту историю и разом потерявших всё что связывало с Земными делами. С этого времени я старалась чаще с ним бывать при возможности. И иногда он притчи разные вспоминал, басни, анекдоты к месту или афоризмы свои. Помню так он сказал: "когда тебя любят- приобретаешь одно крыло, когда любовь взаимна- то у каждого по два крыла и способность взлететь над трудностями!"

И как он прав, бывает, что иногда хочется просто вредничать. А уж обругать мог, вполне оригинально, помню одну нашу даму дуру крашеную, что то у неё на получалось, то ли не хотела, то ли руки не из того места, только когда у неё в очередной раз ничего не получилось, Дима не выдержал и говорит: "да, что с тобой ставрида белокочанная?! Делай по человечески!" Дама опешила, а потом стала делать и начало у неё всё получаться, а до всех только потом дошло, что ставрида от имени планеты Ставр, а бело кочанная не только капуста, но и голова с белыми волосами, правда это название стало нарицательным для всех неумех. Над собой он тоже шутил, называл себя «князь-ставридчиский»

Когда его ближе узнала, поняла, он в детстве фантастикой увлекался и в кружок космонавтики ходил, может ещё и поэтому готов был к такой встряске по всем статьям. Остальные тяжелей свыкались с инопланетянами, некоторые и сейчас при встрече с монстриками или чертями в ступор впадают, всё никак в реальность происходящего поверить не могут, а он нормально всё воспринимает, как будто всю жизнь с ними дружил.

Ещё он любит хвалить за сделанную работу или просто словом поощрить, даже если человек не сделал но старался, я его спросила, зачем ты хвалишь, если человек испортил, а он мне говорит, он старался, просто не умеет ещё, и добавил, почему у нас всё самые лучшие слова человек слышит  когда умирает, а  при жизни только требования, разговоры что он должен и упрёки? И все кто рядом это слышали  сильно задумались, насколько он прав.

И только с ним я узнала как можно взглядом прибить.

Было у него такое, если кто-то, что –то не так делает, он смотрит, долго, а потом начинает спокойно говорить, но пока он смотрит человека, да или другого звездожителя тот пригибается к земле.

Я как то его спросила, чего ты так долго молчишь, а он говорит, это я про себя считаю, чтобы успокоится, а то иногда хочется убить человека, спрашиваю и сколько считаешь, а Димка говорит, ну пока не успокоюсь иногда до пятидесяти.

Решила я его энергетику в этот момент проверить и попросила дядюшку Су, просканировать, поймать момент. Он это успешно сделал, а мы с ним потом изумились расшифровке, оказалось что у Димки излучение в этот момент шло на какой то странной частоте, фактически если представить, он с каждым мысленным счётом, энергетикой бил в нарушителя, как молот, вот по этому всех и прибивало к земле, мы ему про это не стали говорить, пусть воздействует, потому что никто не хотел  под этот взгляд попадать.

А ещё его взгляд, когда он просто смотрит, такой глубокий, он никогда на ноги или на попы женские не глядел, я имею ввиду сначала, потом конечно мог рассмотреть, но сначала он всегда в глаза смотрел, и его взгляд в душу проникал и высвечивал в ней всё, именно взгляд мне на всю жизнь в душу запал. Я как то спросила, почему он начинает с глаз, от говорит,  с детства понял, что глаза не просто зеркало души, но отражение всего что в себе таит человек, поэтому сволочь он или хороший человек с первого взгляда видно, потом можно запорошить взгляд, но первый взгляд и определение человека самое верное. Потом я сама убеждалась в этом не однократно.

Если вы думаете ,что управлять просто, то представьте себе коллектив на Земле, в котором представители  пятидесяти разных наций и народов, при этом часть городских, часть пустынников, кто-то деревенские и т.п. и при этом всех нужно понимать и направлять в нужную сторону. А у каждого своя логика поведения, своя культура и обычаи и нужно никого не задеть, не оскорбить, вот и приходилось ему всё схватывать всему учится и в каждую среду погружаться. Врагу такого не пожелаешь, а он как-то справился и всё выстроил как нужно.

Потом когда у нас дети родились, он с другой стороны открылся, по ночам поднимался, при необходимости, чтобы мне отдохнуть дать, кормил детей, купал, гулял, играл. Время находил не взирая ни на что, говорил что семья это самое важное. Важное конечно, но у него и ответственность перед всем Союзом инопланетным, некоторые это империей называли, а он только Союзом, хотя его слово главное было и основы он закладывал, да и в самом начале он говорил именно про империю, это потом он решил что нужен именно союз.

А про недостатки его говорить не буду, у кого их нет? Были у него и немало, хотя про один можно сказать, просто потому что не понятно недостаток это или достоинство, я про ужасную упрямость, если что в голову взял не отступится ни за что, либо решит задачу, либо отложит не надолго решение. Можно конечно это назвать и носорогостью, потому что тот тоже с пути не сворачивает, другие с его пути уходят. Но это качество помогло и нам выжить и получить многие блага и империю создать.

Он однажды сказал в ответ на мои упрёки: "Дорогая! Если я останусь без недостатков, то где ты повод для недовольства найдёшь?" Вот так всегда отшучивается.

Мне нравиться, что он с утра в хорошем настроении, я лично так не могу, я вообще "сова", а он про себя говорит, что мутант, ложусь как "сова" встаю как " жаворонок". Шутит конечно, я же вижу что иногда ему спать нужно, иногда замотанный такой, но бодрится, только у меня не забалуешь, я то его голубчика хорошо знаю, даже скорее чувствую, может так и должно быть у любящих людей, должны через чувствование знать что у другого происходит.

А ещё мне с ним ссорится нравится, потому что я что угодно ему могу высказать, а он всегда молча и про себя меня ругает, по глазам вижу, только один раз его прорвало, но тогда я уж совсем не права была.

А ещё у нас же много разных животных было, в том числе ручных, а он тогда с Земли заказал себе пару щенков или котят гепардов, мальчика и девочку, чтобы им скучно не было. Он тогда все парно заказывал. Когда принесли ему гепардят, он на них посмотрел, говорит это Чебурашка, а это  Шапокляк. Почему так назвал , никто не понял, но характер у них точно по названию был, Шапокляк все пакостила всем, кроме него она его обожала, а Чебурашка, он добрый и милый был. Потом когда подрос он уже просто Че потом стал, Дима его ещё почему то с усмешкой команданте называл, а вырос в красавца. Они потом богатое потомство оставили, и не такие агрессивные были как на Земле, может потому что мясо с дерева было, мы как то не особо с этим разбирались.

Нельзя человека идеализировать, и демонизировать тоже не нужно, человек всегда такой как есть, и женщинам везет, когда мужчина настоящий встречается, недостатки у всех есть, главное умение их не ставить на вид и превращать в достоинства. Нам всем крупно повезло, что с нами именно он оказался.

— Это флот Республики, Ирвин, это лучший флот в Космосе! — Кенни выпрямил согнутые плечи и гордо посмотрел на коммандера. — Мы не сдаемся в плен и не просим пощады! — контр-адмирал снова повернулся к оператору, — Шлите приказ командиру «Эри» – крейсер не покидать, на предложение русских ответить отказом, сопротивление продолжать…

Дежурный отвернулся и начал выполнять приказание, а коммандер Ирвин молча опустил голову, он-то прекрасно сознавал, чем закончится подобный «героизм» экипажа тяжелого крейсера «Лэйк Эри»…

— Так, теперь наш выход, — довольный собственным решением, Джейкоб Кенни наконец почувствовал себя гораздо уверенней и принялся за дело. — Начнем по порядку…

Командиру «Дуайта Эйзенхауэра» – вывести из ангаров оставшиеся эскадрильи истребителей. Пусть прикроют корабль до подхода подкрепления… «Алабаме» – разворот, идем для буксирования дивизионного авианосца, зацепим его магнитными тросами и вытащим… Посмотрите, кто еще поблизости из дредноутов может присоединиться к буксировке, чтобы было быстрей…

Следующее: выслать группу для прикрытия тяжелого крейсера «Каупенс» пока его технические службы не исправят поломку лонжерона…

Далее: Эсминцу «Мэхэн» – покинуть строй и идти на помощь к «Балкли», мощности двигателей «Мэхэна» хватит, чтобы оттащить поврежденный корабль из сектора обстрела…

Кенни пробежался глазами по последним данным и не увидел других серьезных проблем.

— Вот кажется и все, — хлопнул он по подлокотникам кресла, — Ирвин, а ты паниковал… Сейчас вытащим вымпелы, получившие  повреждения, и вырвемся, наконец, на оперативный простор… И «Лэйк Эри» твой ненаглядный тоже вытащим… Вон, смотри на карту – адмирал Уоррен уже совсем близко…

— Сэр, информация по «Эри», — прервал речь Кенни, дежурный лейтенант, — командир крейсера по вашему приказанию отверг ультиматум русских о сдаче в плен…

— Отлично, передайте, что к нему скоро выйдет группа прикрытия, — кивнул Джейкоб Кенни. — Пусть держаться…

— Я не могу этого сделать, сэр, — был ответ дежурного.

— Почему?!

— Тяжелый крейсер «Лэйк Эри» только что уничтожен русской артиллерией…

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Фермеры приходили пешком, приезжали верхом, прибывали на телегах, вездеходах и флаерах. Они привозили с собой чад и домочадцев, узлы и котомки с едой, соблазнительно булькающие оплетенные бутыли и запах: ядреного чеснока, свежего хлеба, мяса и пота. Они по-хозяйски располагались на пыльной вытоптанной траве напротив администрации, расстилали виниловые скатерти и пестрые домотканые половики; они раскладывали еду и разливали напитки; они громко разговаривали, смеялись и пили за здоровье всех подряд.

Ученая братия, со своими пластиковыми стаканчиками кофе и чая, смотрелась бледно. Столовая еще не открылась, и кое-кто из оголодавшей молодежи, не в силах противостоять соблазну, потихоньку перемещался к пирующим. Голодных не гнали. Их хлопали по плечам, усаживали рядом, накладывали полные тарелки домашней еды, наливали полные стаканы самодельного вина. Счастливчики смущенно улыбались и благодарили. Какой-то бородач, обернувшись к жмущимся в сторонке ученым, сделал широкий приглашающий жест: присоединяйтесь, мол, на всех хватит. После чего не осталось ни ученых, ни фермеров, все смешались в одну пеструю, бурлящую толпу.

- Черте что, - в сердцах сказал Габриель Новак.

Он стоял у окна с односторонней прозрачностью, пил жиденький растворимый кофе, которым одарил его автомат и злился, разглядывая столпотворение. Дверь открылась, и в кабинет, зевая, вошел Адам Беркович. Вызванный ночью к археологу, он так и остался ночевать в администрации.

- Откуда они тут взялись? – с раздражением спросил Новак.

- Ты меня спрашиваешь? – удивился доктор. – Это я тебя хотел спросить, что за собрание такое? И почему я ничего не знаю? Может, какой-нибудь местный праздник, а мы забыли?

Новак с сомнением покачал головой.

- Слушай, Адамчик, не в службу, а в дружбу. Сходи, узнай, в чем там дело, а?

- Похоже, никуда ходить не придется, - заметил доктор, кивая на окно.

В самом деле, от толпы отделился один фермер лет сорока, смуглый, горбоносый, одетый в относительно чистый комбинезон. Он подошел зданию, пошаркал по траве ботинками на высокой шнуровке и поднялся на крыльцо, попав в мертвую зону. Оставшиеся фермеры проводили своего делегата одобрительными криками и свистом.

- Похоже, ты прав, - хмуро согласился Новак. – Ладно, подождем. Сейчас он нам все расскажет.

Но вошедший фермер ничего рассказывать не стал. Он вежливо, но настойчиво предложил начальству «выйти к обществу». У общества есть вопросы. Общество желает услышать на них ответы.

- Да, - растерянно сказал Новак, - конечно. Только я не очень понимаю… Я занимаюсь наукой, я совершенно не разбираюсь в сельском хозяйстве. Даже не знаю, чем я могу вам помочь.

- Пойдем, - проникновенно сказал фермер, обнимая Новака длинной рукой и увлекая его к выходу. – Люди ждут.

Люди, действительно, ждали. Как только Новак вышел на крыльцо, щурясь от солнца, толпа замолчала. Наступила тишина, нарушаемая лишь истеричным кудахтаньем какой-то несушки, и десятки глаз уставились на ничего не понимающего Новака.

- Кх-м… э-э-э… здравствуйте друзья, - промямлил он. – Очень, очень рад.

Какого черта я мнусь? – разозлился он на себя. Я им кто, пацан сопливый, нашкодивший? Я им, между прочим, начальник… пусть не всем, но многим… уважаемый человек, солидный, в возрасте… Соберись, тряпка! Ты перед Научным Советом не тушевался, а ведь там не фермеры заседают, там настоящие волки.

Растерянность ушла. Новак расправил плечи, окинул толпу строгим начальственным взглядом. От этого взгляда толпа подалась назад, а затесавшиеся там научники почти бегом покинули фермерский лагерь, бормоча какие-то оправдания. Новак кивнул, одобряя.

- Я не знаю, зачем вы собрались, - звучным голосом произнес он, глядя поверх голов. – И даже не догадываюсь, если честно. Надеюсь, вы мне расскажете, что за нужда привела вас сюда. Итак, я вас слушаю.

В толпе фермеров пронесся невнятный гул, люди переглядывались, перешептывались, но никто не осмелился взять слово.

- Так что, вам нечего мне сказать? Ну, что ж, тогда я вас больше не задерживаю. Предлагаю разойтись и приступить…

- Про мертвяка расскажи! – крикнул кто-то в толпе. – Которого вы подняли и гулять пустили!

Смельчака поддержали одобрительными криками.

- Нет никакого мертвяка, - холодно сказал Новак. – И не было никогда. Все мертвые спокойно лежат в своих могилах.

- Ври больше! – крикнул тот же голос. – А кто тогда ночью на кладбище шастал?

Вот ведь зараза, подумал Новак. А я ведь был уверен, что нас никто не видел.

- Я не собираюсь тут с вами перекрикиваться, - все так же холодно сказал он. – Не на базаре. Я буду разговаривать с конкретным человеком, а не с толпой.

Не с толпой истериков, хотелось добавить, но Новак вовремя прикусил язык.

- Разумно, - вперед вышел высокий фермер лет тридцати пяти. Он протянул руку: - Мишель Фабр, агротехник.

- Что заканчивали? – спросил Новак, пожимая крепкую руку.

- Парижская сельхозакадемия. И высшие курсы гидропоники на Сплите, Марс.

Агротехник Мишель Новаку понравился. У него было интеллигентное лицо и умные серые глаза. Он производил впечатление человека спокойного, не склонного к скоропалительным суждениям, и уж тем более к истерике.

- Вы не обижайтесь на вторжение, - улыбаясь, сказал Мишель. – Наша жизнь так скучна и монотонна, что любой пустяк для нас целое событие.

- Он не обижается, Миша. Он просто не понимает.

Второй фермер возник рядом, так тихо и незаметно, что Новак вздрогнул от неожиданности. Но тут же овладел собой и смерил подошедшего оценивающим взглядом.

Серьезный дядька. В возрасте, голова почти вся седая, но все еще крепкий – вон какие плечи. Неглуп, знает себе цену, и, судя по всему, не раз бывал в переделках. Белесый шрам на щеке, загрубевшие пальцы ласкают висящий на груди скорчер… Да, очень серьезный.

- И чего же я не понимаю? – с вызовом спросил Новак.

- А ничего ты не понимаешь, мил человек, - спокойно сказал фермер. Представиться он то ли забыл, то ли не захотел. – Вы тут сидите со своей наукой, а у вас, между прочим, упырь голодный гуляет. А у нас – дети. Бабы вечером боятся к скотине выйти. Вы вот давеча упырью могилу разрыть хотели, да не разрыли. А что так? Упырь глаза вам отвел? Или испугались чего? Так ты скажи, мы поможем. Всем обществом и поможем. У нас мужички, знаешь, какие! За колья возьмутся, всем чертям тошно станет.

Внимательно слушающее общество поддержало седого одобрительным гулом. Новак страдальчески закатил глаза и потряс головой.

- Да нет никаких упырей, - проникновенно сказал он, прижав руки к груди. – Не бывает их. Сказки все это. Вымысел. Ну вы же взрослые, образованные люди, должны же понимать!

- Это здесь, у тебя – нет, - сказал седой. – А у нас там, – показал он за плечо, - есть. И тут есть, - понизив голос, добавил он, постучав себя по голове. – Смекаешь?

Новак разозлился. Отстранив седого, он шагнул вперед, к толпе.

- Значит, так, - громко и сердито заговорил он. – Не знаю, что вы там себе напридумывали, и знать не хочу! Но дело обстоит следующим образом: у нашего коллеги случился нервный срыв…

- Это у Борьки-то? – крикнул кто-то, и все засмеялись.

- Да, у Борьки… то есть, у Бориса Ковалева. От этого, знаете, никто не застрахован! Не так давно он потерял друга, близкого друга. Это печальное событие вызвало у него депрессию… а тут еще жара, переутомление… Ничего удивительного, что у Бориса случились… м-м-м… видения. Но сейчас с ним все в порядке. Вот, пожалуйста, врач, он и подтвердит!

Адам Беркович выглядел смущенным. Почесал обеими руками голову, ухватился за подбородок.

- Ну, насчет нервного срыва я бы не стал утверждать категорически… - промямлил он, избегая встречаться взглядом с Новаком. - Но определенные признаки переутомления присутствуют… да, определенные признаки…

- То есть он не сошел с ума? – уточнил Мишель Фабр. – Он вменяемый? Он отдает себе отчет в своих действиях?

- Видите ли, я не психиатр… то есть я обладаю кое-какими базовыми знаниями, но для постановки диагноза этого мало. Здесь нужен профессиональный консилиум, специальная аппаратура… Я бы лично порекомендовал следующее…

Что он несет, старый дурак? – со злостью подумал Новак. Сказал бы просто – у парня есть проблемы со здоровьем, он под наблюдением, прогноз благоприятный. Вот так, коротко и по существу. Нет! Полез в какие-то дебри, в которых сам ни черта не разбирается. А народец-то вон как слушает, рты раскрыли, уши развесили… Когда уже ты заткнешься, наконец?

- Ну, хватит, - резко сказал он. Беркович с облегчением заткнулся и принялся вытирать вспотевшее лицо. – Хватит, я сказал! Предлагаю разойтись и заняться делами. А если у кого-то остались еще вопросы, то запишитесь ко мне на прием. Мы все обсудим.

- А ты не командуй, мил человек, - спокойно сказал Седой, но глаза его недобро сощурились. – Это ты им командир, - кивнул он на сбившихся в кучку научников. – А для нас ты никто и звать никак. Кто вас, дармоедов, кормит и поит? Кто технику вашу чинит? Наш брат, фермер. И мясо вам, и яйца, и молочко свежее с маслицем. Любишь, небось, маслице на горячий хлебушек намазать?

Это была правда – фермеры щедро делились с экспедицией своей продукцией. Так щедро, что готовые пищевые рационы, присылаемые с Земли, месяцами пылились на полках: сублимированные продукты сильно уступали по вкусу натуральным. И уже за одно это фермеры заслуживали, чтобы с ними считались.

- Так что же вы хотите? – утомленно проговорил Новак. – Мы тут с вами уже битый час, а ничего конкретного я так и не услышал.

- Нам бы с Борисом поговорить, - сказал Мишель.

- С Борисом? – поразился Новак. – Но… зачем?

- Общество требует, - серьезно ответил Мишель, но в глазах его прыгали веселые бесенята.

Вдруг навалилась усталость; зверски захотелось есть и пить, а еще присесть где-нибудь в тенечке и закрыть глаза. Провалитесь вы, подумал Новак.

- Да делайте, что хотите, - в сердцах сказал он. – Только потом не говорите, что вас не предупреждали.

Он сошел с крыльца и направился было к коллегам, но на полпути передумал и свернул в высокому дереву, в тени которого с удобством расположились жены и дочери фермеров. Он сел прямо на землю, вытянул ноги, прислонился спиной к шершавой, чуть прохладной коре, закрыл глаза. Ему в руки сунули кружку, и он жадно выпил холодный, щиплющий язык квас. Вцепился зубами в поджаристую краюху с щедрым ломтем сала, захрустел зеленым лучком.

Благодать-то какая, разнежившись, подумал он. Век бы так. Вот посижу еще немножечко и пойду себе. А вы как хотите. Хоть поубивайте друг друга.

Он знал, что никуда не уйдет.

-7-

Борис, на удивление, выглядел свежим и отдохнувшим, и совсем не производил впечатление человека, пережившего нервный срыв. Он окинул притихшую толпу внимательным взглядом, кивком поздоровался сразу со всеми и сел на верхнюю ступеньку крыльца.

- Ну? – сказал он.

- Слухи ходят, - сказал Седой. – Неприятные слухи, тревожные. Вы бы, господин Ковалев, рассказали, как дело было?

Вот так, с обидой подумал Новак. Я ему, значит, мил человек, а к Борису – со всем уважением. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

- Десять… нет, уже одиннадцать дней назад я похоронил своего друга, Джима Хендриксона. Исполняя его предсмертную волю, его тело не кремировали, а просто закопали в землю. Я лично закапывал.

В толпе пробежал ропот, люди многозначительно переглядывались, толкая друг друга локтями. Но Седой и Мишель слушали очень внимательно.

- Вчера я был в городе аборигенов, который мы называем Вашингтон. – Борис говорил размеренно, четко, без эмоций и лишних деталей. – Там я увидел Джима – он шел по улице. Меня он то ли не увидел, то ли не обратил внимания. Когда я окликнул его, Джим резко свернул в ближайший дом и там исчез. Я обследовал и дом, и все вокруг, но ничего не нашел, никаких следов.

- Сынок, - сказал Седой. – А не могло тебе привидеться? Тут говорили, что у тебя нервный срыв был. Ты не обижайся, но дело такое, что верить на слово сложно.

- Я думал об этом, - спокойно сказал археолог. – И не считаю, что это была галлюцинация. Галлюцинации не отбрасывают тени, а Джим отбрасывал. Когда он заходил в дом, то задел плечом лиану – она еще шевелилась, когда я подбежал к тому месту. И потом, я отчетливо слышал его шаги, хруст камней. Нет, я точно его видел.

- Его, Джима? Или кого-то похожего? Может, ты его с кем-нибудь спутал?

- Может быть, - пожал плечами Борис. – Джим, незнакомец - какая разница, если этот человек исчез? Просто как сквозь землю провалился. Но я все же думаю, что это был Джим – он посмотрел на меня и узнал. И был, по-моему, очень недоволен моим присутствием. И потом, эта его красная бейсболка… на нее Джим прикрепил морскую кокарду, в память о прадеде. Ни у кого здесь я такой кокарды не видел.

- Эй, мистер! – крикнул сверху звонкий мальчишеский голос. – А как он выглядел этот ваш друг? С таким длинным носом? Высокий? В коричневой клетчатой рубашке?

Новак задрал голову: на толстых ветвях дерева, словно большие птицы, расселись голоногие мальчишки.

- Самвел, - строго сказал горбоносый смуглолицый фермер, который приглашал Новака «к обществу». – Как не стыдно, Самвел? Ты что, воробушек? Спустись, пожалуйста, и встань, как надо.

Черноглазый Самвел, очень похожий на отца, вихрем слетел с дерева, провожаемый завистливыми взглядами мальчишек, и вытянулся в струночку перед Борисом. Его мордаха аж сияла от восторга.

- Да, - сказал Борис. – Именно так – с длинным носом, высокий, в рубашке и бейсболке. Ты его видел, Самвел? Где и когда? Только, пожалуйста, мальчик, будь очень точен.

- И не вздумай врать, - грозно добавил Седой. – Уши надеру.

- Я не вру! – возмутился мальчишка. – Я, правда, видел этого дядьку. Три дня назад, на реке. Я там эхолот забыл, а мама стала ругаться, ну я и пошел искать. А тут дядька этот. Стоит и вот так руками машет, - Самвел приподнялся на цыпочки и замахал руками, словно желая взлететь. – Махал, махал, а потом вдруг ка-ак полетит!

- Врешь! – крикнули с дерева. С завистью крикнули, это Новак отчетливо расслышал.

- И ничего не вру! Правда, полетел. Только недалеко. Упал и говорит…

- Что он сказал? – с волнением спросил Борис. – Ты можешь повторить?

- Ага. Могу.

И мальчик звонким голосом произнес несколько слов. В толпе грянул хохот, горбоносый схватился за голову, и даже Новак не выдержал, фыркнул: ругательство было витиеватым, забористым. Как раз в духе покойника Джима.

- Я знаю, что так говорить нельзя, - сказал Самвел, с опаской косясь на отца. – Но вы сами просили.

- Ничего, - успокоил мальчика Борис. – Ты просто передал чужие слова. И правильно сделал. А что было потом?

- А потом он исчез! Вот как вы рассказывали! Раз – и нет его!

- А дальше?

- А дальше я взял эхолот и домой побежал. Потому что поздно уже было.

Борис Ковалев повернулся и в упор взглянул на Новака.

- Что скажешь, Гейб? У мальчишки тоже нервный срыв?

Новак промолчал. На душе у него было тревожно. Борис удовлетворенно хлопнул ладонями по коленям и поднялся.

- Пойду схожу за лопатами.

-8-

Слава богу, подавляющее большинство фермеров на кладбище не пошли: разбрелись по научном поселку, с любопытством разглядывая дома и лабораторные корпуса. Новак наскоро организовал гид-группу, наказав верным людям сопровождать, отвечать на вопросы и вообще приглядывать. Правда, особого пригляда не требовалось, фермеры вели себя прилично, и складывалось впечатление, что им действительно стало скучно там, в их глуши, и притащились они сюда, взыскуя невинных развлечений.

На кладбище от фермеров отправились Мишель, Седой и еще пятеро незнакомых Новаку мужиков. С собой Новак взял двух безопасников, изрядно обленившихся на этой спокойной планете, Берковича и, разумеется, Бориса Ковалева. Некоторое время колебался: брать оружие или нет, но потом махнул рукой. Воевать с фермерами он не собирался ни при каком раскладе. Правда, у Седого был с собой скорчер, а у всех фермеров на поясе висели внушительные тесаки, но Новак надеялся, что до серьезной стычки дело не дойдет. Да и Седой производил впечатление человека серьезного, вдумчивого, не склонного к скоропалительным решениям.

Ирине Новак приказал оставаться в городе. Совершенно официально приказал, пригрозив в случае неповиновения высылкой с планеты. Его неожиданно поддержал Борис, так что вдове пришлось подчиниться. С облегчением, как показалось Новаку.

Дождей за эти дни не случилось, земля была рыхлая и копалась легко. Археолог быстро и ловко орудовал лопатой, и уже через несколько минут показался краешек импровизированного савана. Гробов на Красотку, понятное дело, не завозили, делать их никто не умел, поэтому Джима Хендриксона похоронили, завернув в обычную белую простыню.

Встав на колени, Борис руками снял оставшийся слой земли, и взорам присутствующих предстало тело покойника. Точнее, его очертания, скрытые под простыней. Можно было без труда различить руки, сложенные на груди и выдающийся нос Джима.

- Ну? – сказал Новак, испытывая облегчение и раздражение одновременно. – Убедился? Вот он, Джим, собственной персоной… то есть, его тело, я хотел сказать… Давай, вылезай и приводи могилу в порядок.

Но археолог не спешил выполнять указание руководства. Все так же стоя на коленях, он словно бы принюхивался к чему-то. Новак тоже потянул носом, но кроме запаха свежеразрытой земли ничего не почувствовал.

- Разложением не пахнет, - шепнул Беркович, косясь на фермеров. – Очень странно.

- Нож, - вдруг сказал археолог. – Дайте мне нож! Быстро!

- Зачем тебе нож? – недовольно спросил Новак, но в этот момент один из фермеров отстегнул свой нож и кинул его Борису.

Тесак упал прямо на покойника. Но не с глухим шлепком, как можно было ожидать. Нет, звук удара был резким, звонким, как если бы нож ударился о камень. От неожиданности Новак вздрогнул и попятился, и Борис тоже отшатнулся, крестясь. Но быстро овладел собой, взял нож и аккуратно вспорол саван.

- Это что такое? – с огромным изумлением сказал Беркович. – Откуда?

- Хотел бы я знать, - сквозь зубы проговорил Новак.

Тела Джима Хендриксона в могиле не было. Вместо него там лежала искусно выполненная каменная статуя, точно такая же, как и статуи аборигенов в Вашингтоне, Москве и Гоморре. Если бы не желто-серый цвет камня, статую вполне можно было принять за человека, настолько реалистично она была выполнена. Морщины, волоски бровей, ресницы – все, вплоть до мельчайшей черточки было перенесено с человеческого тела на эту невероятную поделку. У Новака мелькнула дикая мысль, что на статуе, вероятно, есть и отпечатки пальцев Джима.

- Какого черта? – со злостью сказал он. – Это что – шутка такая? Розыгрыш? Дурацкая шутка, Борис. Я требую объяснений! Немедленно!

Но археолог с объяснениями не спешил. Вместо этого он расхохотался – громко, искренне. Он смеялся, всхлипывая и утирая набежавшие слезы, пачкая лицо землей и не замечая этого. Новаку стало неуютно, сам он ничего смешного в сложившийся ситуации не видел.

Это же ЧП! Самое настоящее ЧП, о котором он обязал доложить на Землю. Закрутится бюрократический маховик, пойдут комиссии и проверки, его замучают, требуя бесконечных отчетов и объяснительных. А какие могут быть объяснения, если он сам ни черта не понимает! Куда делось тело Джима? Кто его выкопал? Кто и зачем положил вместо него в могилу эту статую? И, главное, как он это сделал? Такую штуку не провернуть незаметно, кто-нибудь что-нибудь обязательно бы заметил. Значит, надо искать свидетелей, опрашивать их… Господи, я же в этом не разбираюсь, я не полицейский, я самый обычный администратор, мое дело экспедиции организовывать, а не преступления расследовать! А ведь придется. По горячим, мать его, следам! Пока не прибудет кто-то компетентный, кто снимет с него груз ответственности.

А Борис вдруг перестал смеяться. Он встал, протянул руки, его подхватили и рывком выдернули наверх.

- Ну? – спросил он, криво улыбаясь. – Убедились? Джим Хендриксон жив!

Новак и Беркович переглянулись. Им было страшно.

-9-

Фермеры разъехались быстро и молча. Остались Седой, Мишель и еще те пятеро, что были на кладбище, и Новак был этому откровенно рад. Возглавляемые Борисом Ковалевым, они отправились в город аборигенов, к ним присоединились научники помоложе и покрепче.

Статую Джима подняли из могилы, перевезли в лабораторию и поместили в сканер. Адам Беркович обещал, что предварительные результаты будут максимум через тридцать минут. Новак сидел у себя в кабинете, ломал голову над рапортом и ждал вердикта врача. Ожидание затягивалось.

Наконец, дверь распахнулась, и в кабинет вошел Беркович. Был он тих и задумчив.

- Камень, Гейб, - сказал он, встретив вопросительный взгляд Новака. – Обыкновенный камень, местная разновидность известняка. Никакой органики, никаких следов обработки. У меня складывается впечатление, что эту статую отлили. Именно отлили, а не вытесали… но как это можно было сделать, я понятия не имею. И еще, самое удивительное. Я сбросил файлы тебе на уником, хочу, чтобы ты своими глазами это увидел. А то еще сочтешь меня психом, как Бориса.

- У меня у самого уже крыша едет, - проворчал Новак. Он открыл присланные файлы и с недоумением уставился на снимки, сделанные медсканером.

Пятна, пятна и пятна. Мешанина серых пятен, от светлых до почти черных. Беркович нетерпеливо отпихнул Новака, стал быстро пролистывать снимки.

- Это ты не поймешь… это я для себя сделал, - отрывисто говорил он. – Где же они? Не то, не то… Ага, вот! Полюбуйся! Ну, что скажешь?

На экране уникома было что-то вроде рентгеновского снимка человеческого тела. Новак не разбирался в медицине, его знание анатомии ограничивались базовым школьным курсом, но даже он без труда узнал внутренние органы: сердце, легкие, желудок и прочую требуху.

- И что? – с недоумением спросил он. – Что это значит? Я не понимаю.

Беркович покивал головой.

- Не понимаешь… Конечно. Я сам не сразу понял. А между тем совершенно очевидно, что внутри каменной статуи повторено строение человеческого организма. Понимаешь, Гейб? Там, внутри литого камня, копии органов Джима Хендриксона! Тоже, наверное, каменные.

Некоторое время Новак молча смотрел на Берковича, а потом откинулся на спинку кресла, со свистом втянул в себя воздух.

- Да ладно!

- Именно! Я сам обалдел, когда до меня дошло. Я и сейчас в шоке.

- Но как? – Новак уткнулся в экран, принялся просматривать снимки, увеличивая отдельные фрагменты. – Как такое вообще возможно?

- Не знаю. И никто не знает… пока… Могу только предположить, что некие микроорганизмы, живущие в почве, заменили органику останков на минеральные соединения. И отсюда, между прочим, следует вывод, что статуи аборигенов на самом деле не статуи, а минерализованные трупы. Знаешь, Гейб, у археологов на складе лежат несколько статуй. Я считаю, что надо сделать вскрытие… ну, не вскрытие, конечно, а просто распилим одну и посмотрим, что там внутри. Дай распоряжение, ладно?

- Боже мой, - Новак все еще не мог прийти в себя от удивления. – Поразительное открытие! Ни с чем подобным мы еще не сталкивались.

- Не совсем так, - возразил Беркович. – Даже на Земле случаются такие… э-э-э… такие случаи. Обызвествление плода, например, при замершей беременности. Этакий защитный механизм, оберегающий организм матери. Но здесь, конечно, что-то уникальное. Так ты дашь распоряжение?

- Что? А, ладно… Хотя… зачем тебе статуи аборигенов? То есть, не статуи, конечно, а… ну, ты понял. У тебя же есть тело Хендриксона. Используй его.

Адам Беркович отвел глаза.

- Не хочется мне его… распиливать, - поколебавшись, признался он. – Душа не лежит. Как будто он второй раз умрет, и уже навсегда. Знаю, дурацкое ощущение, но… - доктор развел руками, смущенно улыбнулся. – Ничего не могу с собой поделать. Мне проще с аборигенами. Ты же не будешь возражать?

- Не буду. – Новак посмотрел в окно, на залитый солнцем пустой двор, и вдруг поежился, словно от озноба. – Слушай, Адам. Но если тело Джима никуда не делось, если он не воскрес, как думает Борис, то кто же разгуливает сейчас в Вашингтоне?

- Тут два варианта. Или бедолага Ковалев действительно болен, и у него галлюцинации… а этот мальчик… Самвел, кажется… просто соврал, для интересу…

- Или?

- Или нас ждут новые открытия. И вряд ли они будут приятными.

-10-

Ирина сидела, бессильно уронив руки на колени. По ее щекам текли слезы, но она этого не замечала.

Надо было встать. Надо было встать и заняться делом – разобрать вещи Джима. Но у нее не хватало решимости все эти дни. Она держала руку мужа, когда он умирал, она первая бросила горсть земли на его могилу; она точно знала, что Джим мертв. Но сложить его вещи в коробки, отнести на склад… почему-то это казалось предательством.

Сделав над собой невероятное усилие, Ирина встала и, шаркая ногами, подошла к шкафу. Движения давались ей с большим трудом, она словно передвигалась в плотной вязкой жидкости, и каждый шаг был сравним с подвигом.

Ирина открыла шкаф, к ее ногам упала футболка Джима – в то утро, последнее утро Джима, она собиралась бросить ее в стирку, да так и не собралась. А теперь уже и незачем… Ирина подняла футболку, уткнулась в нее лицом, вдохнула родной запах. Словно плотина рухнула в ее душе, и чувства хлынули наружу. Опустившись на колени, Ирина зарыдала, заголосила по-бабьи, оплакивая свою долю и проклиная планету, отнявшую у нее любимого человека. Это была не истерика, это был катарсис – Ирина принимала случившееся и прощалась с Джимом.

Сколько это продолжалась, Ирина не знала. Но слезы кончились, и она, окончательно обессилев, свернулась клубочком прямо на полу. Потянуло в сон, только лежать на полу было жестко и неудобно. Надо перебираться в спальню, сквозь дрему подумала женщина, там удобная постель… постель, в которой никогда больше не будет ее Джима…

Кое-как Ирина поднялась. Зевая и судорожно вздыхая, она поплелась в спальню, распахнула дверь и замерла на пороге.

Окна были выставлены на пятидесятипроцентную прозрачность. В комнате царила густые сумерки, и в этих сумерках Ирина увидела человека. Он стоял напротив окна, и на фоне светлого пятна был виден только его силуэт. От неожиданности Ирина вздрогнуло, сердце ее пустилось в бешеный пляс.

- Кто здесь? – пронзительно вскрикнула она и попятилась. – Как вы вошли?

Человек обернулся; на мгновение мелькнул его профиль, и Ирина подавилась криком – она узнала его. Запредельный ужас охватил ее, она вся покрылась холодным липким потом… и вдруг все прошло. На женщину снизошли покой и радость.

- Это ты, Джим? – тихо сказала она. – Это правда ты?

Джим шагнул к жене, протянул руки. Она робко прикоснулась к ним.

- Живой, - прошептала она. – Господи, ты живой!

Не говоря ни слова, Джим подхватил жену на руки. Обняв его за шею, прижавшись лицом к его колючей щеке, Ирина позволила отнести себя в постель.

… Вечером вернулся Борис. Серый от усталости, прокаленный солнцем, весь покрытый пылью, он буквально свалился на жалобно застонавший маленький диванчик.

- Иришка, пить очень хочется, - срывающимся голосом хрипло проговорил Борис.

Ирина достала из холодильника бутылку тоника, скрутила крышку, подала. Борис пил жадно, дергая кадыком, и выпитая вода лоснящейся испариной проступала на его лице. Напившись, он вытер губы и виновато посмотрел на женщину.

- Не нашли мы его, Ириш. Все там обшарили: и город, и джунгли. Никаких следов.

- Я знаю, - сказала Ирина. – Не надо его больше искать. Хорошо?

Приоткрыв рот, археолог смотрел на женщину. А та, погрузившись в свои мысли, улыбалась мягкой, едва намеченной улыбкой, а ее ладони бережно оглаживали живот.

окончание следует

На этих словах все повернулись в мою сторону, а  мне пришлось всей силой, брать себя в руки, чтобы не сбежать.

Наступила тишина.

Глава Де-велов, подошёл ко мне, посмотрел в мои глаза, не знаю что он там увидел, или может в мыслях прочитал, но он преклонил колено и сказал:

-Князь! Искренне говорю от всех де-велов. Принимайте нас в свой союз! У нас до сих пор все не могут остановиться от смеха, мы сотни, тысячи лет не смеялись так искренно и самозабвенной. Мы считали что разучились смеяться, ученые не могли рассмешить ни  одного из нас, а вы…

-Мы очень нуждаемся в вас, и мы так же нужны вам, мы это знаем точно!

Вот так мы получили под своё крыло тридцать миллиардов де-велов, семнадцать миллиардов «богов», и ещё около ста миллиардов других цивилизаций подконтрольных первым двум. И собственно говоря две сдвоенные галактики в этой части Вселенной. Лично мне от всех этих цифр конкретно поплохело.

Вот вы бы выдержали, такое потрясение, одно дело инопланетные братья в небольшом количестве и другое дело разумные существа в таком количестве, я с роду то ничем таким не управлял, только в последний год три тысячи в подчинении было, да на самой Земле несколько больше шести миллиардов, а тут. ..

Видимо я выглядел настолько растерянным,  что мои ребята, тихонько, вразнобой сзади сказали:

-Держись командир! Охренеть можно, но видимо так надо! Справимся!

А де-велы, видимо чувствовали наше состояние, потому что посмотрели на меня дружелюбно и самый пожилой из них сказал,

- Не расстраивайтесь князь!, У вас всё получится, вы быстро учитесь и принимаете не стандартные, верные решения, мы всегда поможем, хотя вы и сами пока замечательно справлялись.

Да, простите мне нужно же описать облик де-велов, он существенно отличался от того что мне описывал эта скотина Дедал. Они были рослые около трёх метров, похожи на человека, но глаза у них были миндалевидные, без зрачков, желто-зеленого цвета, точнее ободок желтый а внутри зеленый, но не такой как наш глаз, волос на голове не было, уши больше похожи на треугольный парус, вместо пяти пальцев было семь на каждой руке и они были более подвижные, хотя если разобраться, то для инженера- техника, так лучше, удобнее работать. Возраст можно было определить по морщинам, на лбу. Одна полоска это пятьдесят лет, в делегации самый старый имел семь морщин вот и считайте, сколько ему лет. Кстати сказать мы потом узнали что волосы у них есть с рождения, но их оставляют только женщины, а мужчинам они не нужны, мешают в работе и не функциональны. В целом особых физиологических отличий или способов размножения не было, это нас уже не удивляло, потому что мы были знакомы со своими братьями по несчастью и теориями эволюции двенадцати различных существ.

Они действительно оказались превосходными инженерами, изобретателями, рационализаторами, но при этом имели недостаток, не могли управлять сами собой, были азартны на науку, по сути каждый из них был увлеченной натурой, поставь научную задачу выполнят- не задумываясь о последствиях, именно поэтому попали под влияние «богов», которые их беззастенчиво эксплуатировали, подкидывали идею ждали реализации, забирали готовый продукт и пользовались, а де-велы шли дальше, именно благодаря им две галактики хорошо развивались в технологическом плане. Правда одновременно с этим развитием происходил нравственный упадок у «богов», что напомнило нам о Земных прогрессах, когда прогресс за счет мозгов одних, обогащал нечистоплотных других, а их дети превращались в подонков.

Когда де-велы прозрели, а это случилось не очень скоро, просто в какой-то момент, группа де-веллов, так сказать студентов, занялась разработкой программ этики, социологии, психологии  и философии, чтобы выполнить очередную техническую задачу, а результаты исследования их настолько потрясли, что они немедленно довели до сведения всех де-велов.

В результате они вошли в состояние конфронтации с «богами», при этом сами де-веллы очень миролюбивые и не умеют воевать, скорее всего противостояние закончилось бы победой «богов», или продолжалось бы вечно, при этом «божки» втихаря получали новые изобретения, но тут мы вмешались в конфликт, и победили «богов», таким образом, де-велы получили возможность обрести , как они выразились, грамотную и адекватную власть в нашем лице. Хотя лично я, после сегодняшнего дня сильно сомневался в своей адекватности.

Что до технологий, то их было так много на различные сферы деятельности, что нам предстояло всё тщательно изучить и как то классифицировать их, но я не сомневался, что мы сможем найти верное применение для всего, а приобретая таких союзников, можно строить новый мир, на принципах равности и порядочности друг к другу.

Вот таким образом мы со Ставра, получили прямые ходы на две галактики, Советы «богов» я отменил, теперь мы создали единый «Зал Совета», для всех цивилизаций.

На Ставре, когда мы вернулись с союзниками, все буйно радовались, особенно научные центры их понять можно, а когда у нас узнавали количество новых подданных Князя Ставрического, то смотрели на меня широко открытыми обалдевшими глазами. Рассказывали об операции в основном её участники, я больше отмалчивался. Оля не охала и не ахала, а когда мы остались вдвоем она сказала так

- Родной мой! Ты взвалил на себя очень большую ношу, но это не предел мы ведь только начинаем жить, так что пусть тебя не смущает численность, помнишь фильм «Москва слезам не верит»? я кивнул, там Героиню спрашивают, как ей удается с тысячями народа справится, и она говорит: Сложно с тремя, а если все наладил, то количество не имеет значения. Дим! Делегируй полномочия и контролируй!

В целях безопасности в том числе думая о будущих рисках,  зал Советов мы начали создавать на посторонней планете, не входящей ни в одну систему, на эдаком межзвездном планетном шатуне, обеспечив его защиту, оборудовав его вратами перехода со всех систем. Но как оказалось, совершенно напрасно, потому что имея потрясающую аппаратуру, не смогли предугадать того, что наш планетный скиталец, случайно  налетит на другого скитальца и в результате оба друг друга разнесут в пыль. Поэтому пришлось учитывая печальный опыт и создавать зал Советов, заново, но в особо охраняемом месте на планете, входящую в систему де-велов, они же и обеспечили максимальную безопасность для всех участников.

Кстати благодаря нашим новым союзникам, мы получили новый вид спорта, горные лыжи в воздухе, даже не знаю как это обозвать правильно. Суть такая они доработали наш гравитационный пояс, поднимает тебя на любую высоту,  а затем или перед этим ты сам выбираешь необходимы рельеф для спуска и перепады плотности воздуха, фактически пространство  твердеет под твоим спуском в диаметре на пятнадцать метров, и даже если ты падаешь, гравитационный пояс тебя держит, как и все твои принадлежности. Я первый раз просто даже поехать сразу не смог, страшно было, долго примеривался, а потом кое как спустился, там они  придумали специальные очки , которые создавали иллюзию склона, и программировали всю поездку, дело пошло легче, забавно, но мне больше нравился реальный снежный склон, хотя молодежь резвилась с большим удовольствием, особенно они любили останавливаться метрах в двух с гиканьем над головой у кого-либо, пугая и забавляясь. Пришлось запретить делать это над жилыми кварталами.

-ну и что? Мне приказал Высший совет вас нейтрализовать, пока не получилось , будем думать завтра как вас загнать в карантин по другому.

-То есть, уточнил я, -ваш высший совет, объявил нам войну?

-Нет, сказал он, -что с вами воевать, вы так ,ошибка эксперимента, мы просто поставим вас на своё место!

А мне подумалось, что у нас на Родине, точно так же некоторые политики пытаются диктовать свои желания остальному миру, и зачастую им это удается, но тут у этих промашка выйдет и большая, потому что мы русские.

-Хорошо, сказал я,- разрешите с вами попрощаться до завтра,

-а что завтра? -насторожился Дедал,

- Вы же сами сказали у вас совет, надеюсь сообщите результаты. Кстати во сколько он начнется и где?

-Да вот там, он показал на большое здание, в семнадцать часов по вашему времени!

-Надеюсь что до полуночи вы мне скажете, иронично спросил я.

-Да, -пожал он плечами-,даже раньше расскажу, к чему скрывать  решение, это вас не спасет.

- Ну до свидания, Дедал!

Вернувшись, мне пришлось экстренно собирать совет, для корректировки наших планов,  Я кратко сообщил всем о том что фактически нам объявлена война, хотя нас противниками не считают. Все зашумели, посыпались вопросы ,на которые я кратко ответил, кто такой Дедал по чьей милости все мы здесь очутились, рассказал и об их карантине и остальных делах.

Народ реально разозлился, когда узнал, кто автор нашего попадоса,  шум поднялся жуткий, кто скрипел, кто пищал, у слоников от возмущения хоботки стаи фиолетового цвета, осьминожки меняли цвета как пулемет, белки скакали, кенги подпрыгивали, в общем  всеобщее негодование. Когда страсти улеглись прошло минут тридцать,

Сунооми обратился ко мне, -князь! что вы намерены делать?

-Хороший вопрос, сказал я, -вы знаете что у меня был переходник, теперь он установлен в саду Дедала, и я очень надеюсь что вы сможете организовать переброску спецназа туда, а там я планирую захватить Верховный совет, вынудить его подписать мировую с нами и перейти под наш контроль, а с учетом того что у них есть противники Де-веллы, думаю что мы приобретем ещё союзников.

Тут раздался чей-то голос, - а вы не увлеклись в своём нахальстве?  Подумайте, это большой риск!

-Возможно, -сказал я, -но у нас с вами нет иного пути, если мы их сейчас не обезоружим, то неизвестно, что или кто завтра появится у наших границ, они нас не рассматривают как цивилизацию, а только как свой эксперимент, и я очень хочу им показать, что эксперимент вышел из под их контроля и поставил под контроль их самих!

Вот тут все развеселились.

-Узнаем князь, ваш задор!

-Ага! Сказал Сергей, -покажите им Кузькину мать, и куда Макар телят не гонял!

Поскольку большинство не поняло сути сказанного, не справился дешифратор с идиоматическими оборотами русской речи, пришлось растолковывать, что добавляло всем веселья.

-И все же каковы наши действия и кого вы с собой берете?, - спросил представитель монстриков.

Иду я, как руководитель военной операции, не спорьте, там нужно будет принимать срочные решения, к тому же я немного знаю их мир, со мной идут мои гвардейцы в составе двадцати человек, к нам присоединяются десять магов, двенадцать монстриков, двадцать слоников со своей спец аппаратурой в том числе для парализации, черти выделят пятнадцать бойцов и мышки как разведка дают тридцать своих лучших бойцов, а мы пискнули белки, -и вы даете десять, улыбнулся я, -как без вас

А мы?- возмутились орнитохомосы, -вы прикрываете нас с воздуха для чего надеваете сделанные скафандры, которые сделают вас невидимыми для энергетических полей и зрения, постарайтесь себя не проявлять без необходимости. Но и не давайте зайти нам в тыл.

Всё все остальные обеспечивают наблюдение за нами и главное на вас ответственность за нашими границами, мало ли что. Это может оказаться важнее нашей вылазки. Выступаем завтра в пятнадцать часов. Кого назвал прибыть сейчас для уточнения стоящих задач и согласования взаимодействия.

Если вы думаете, что я набирал группы спонтанно, то ошибаетесь, у нас уже не раз проходили совместные учения по боевому взаимодействию всех членов общества и получались они великолепно. Базовой основой я сделал наших ребят, которых гоняли до изнеможения по программе российских спец подразделений, изучив тактику и стратегию монстриков, стало понятно что она не очень эффективна, да это и понятно они не так много воевали и противник специфический. Слоники лучше работали с техническими приборами, а вот мурлыки больше как ночные бойцы, а мы собирались работать днем, «ариайцы» были более миролюбивыми из всех нас, они больше созерцатели и скорее подходили для после военного управления. Мышки работали с подземными коммуникациями, белки по высоким предметам по крышам или по верхушкам деревьев. Так что у нас были все надежды на успех.

То что я не брал осьминожек и снупии было понятно, они с большей эффективностью работали в водной стихии.

Честно говоря, за это время я создал боевые подразделения у всех,  примерно по двадцать- тридцать бойцов у каждого, большего и не требовалось. Думаю что окажись мы все на Земле, то победили бы любую армию мира.

С учетом своих знаний и умений в разведке и диверсионной деятельности, опыта в стратегическом планировании и  опираясь на тактические приемы всех остальных цивилизаций, и на наши технические возможности, я составил следующий примерный план компании.

Почему не детальный, спросите вы? Да потому  что по моему громадному опыту, все планы летят псу под хвост сразу же с самого начала, и успех операций зависит от способности к быстрому анализу и импровизации в процессе, вот потому я и шел сам, дух авантюризма у меня ещё тот, так что мог надеяться на успех.

И план заключался в следующем: первую партию отправляли мышей ,белок и орнитохомсов,  все они одевали костюмы невидимки, и сразу из сада должны были проникнуть в здание Совета и определить самых главных членов ,а так же наличие охраны, сигнализации возможные пути бегства, членов Совета, ну и конечно возможность отключения и включения трансляции с заседаний Совета. Примерный план местности исходя из того что мой мозг запомнил у нас был.

Действовать они должны были парами, один находит узел , второй докладывает и приводит к нему остальных из второго эшелона, либо если находит ещё один узел становится рядом с ним. Почему грызуны? А как вы думаете, кто лучше всего с проводами справится? Провода в любом случае должны быть, так как цивилизация техногенная, тем более я видел в кабинете Дедала пучки проводов.  Значит к ним нужно подключиться или вывести из строя.

Наши орнитохомсы,  сверху все должны были видеть и нейтрализовывать любые опасности для нас.

Вторым эшелоном шли люди и слоники, а прикрывали нас черти и монстрики, задача магов, была по возможности магическим куполом отгородить совет от остальных жителей и не допустить воздействия на нас никаким ментальным или энергетическим оружием.

Сама же идея была в том, чтобы захватить Верховный Совет и всех его членов, воспользоваться ошеломлением, как у нас говорят, «удивил-значит победил», это Суворовские наказы. Для этого годилось и грубое вмешательство в основном наше, мы в разведке люди грубые до деликатности, в том смысле, что все можем и мимикрируем по обстоятельствам. А после захвата по наглому, иначе не назовёшь, объявить свой протекторат над ними, и поставить под наш тотальный контроль, всю их технику и эта работа в основном ложилась на слоников и чертей. Собственно говоря на этом план заканчивался и был похож, не на идею, а на идиотизм, но нам не привыкать, с этим на Руси всегда всех врагов одолевали.

Спал я честно говоря хреново, мучался и все переживал, как оно все пройдет, с рассветом встал, Ольга сделала мне чаю с бутербродом, намазала маслом и уронила его.

Ну вот!- в сердцах, сказала она , -закон подлости сработал: «бутерброд всегда падает маслом вниз!»

Я посмотрел на неё и улыбнулся,

-Оля! А ты не думала, что это закон не подлости, а закон справедливости и сохранения хлеба?

Она обалдело посмотрела на меня.

-Ну сама подумай! Грязное масло  можно же счистить с хлеба, и намазать заново! И хлеб целый  и я сытый!

Она засмеялась, - ты всегда все придумываешь, хотя знаешь, пожалуй ты прав! И я теперь уверена, что всё у вас получится, особенно с твоими придумками. Она чмокнула меня в щёку и унеслась по своим делам, чтобы не мешать мне собираться.

В этот момент ввалился Костя с требованием взять его на операцию.

- Костя!- сказал я,- твоё дело безопасность, потому для тебя дело появится потом и к тому же мы же не воевать собираемся, а немного поговорить с богами за жизнь.

Он рассмеялся, -знаю я твои разговоры за жизнь, сразу прижать хочешь?!

-Как получится, но хотелось бы не размазывать кашу по тарелке, -ответил я.

-Ладно! В добрый путь!

Время летело быстро и вот первый эшелон был готов я оправлял их за четыре часа до начала совета, мало ли что, хотя была вероятность наткнутся на Дедала, но тут как говорится нужен был риск, тем более  транспорт был не таким большим.

И вот мы с нетерпением ожидали доклада о прибытии, всё прошло успешно, наших не засекли и они быстро рассосредоточились. Нам оставалось четыре часа до начала операции. это время я потратил, чтобы рассказать примерное расположение Верховного Совета и путей к нему из сада, в это время нам скинули карту местности на котором четко были видны три возможные дороги, и общая информация по местности, и дворцу, забегая вперед скажу что всё получилась, благодаря изоляционизму этих богов, которые предпочитали работать самостоятельно и не обращали внимание на происходящее упиваясь своим могуществом. Получилась почти прогулка.

Перед нашим отбытием вокруг собрались почти все жители нашей планеты и все смотрели с надеждой, и хотя все знали, что возврат не возможен по некоторым причинам, все надеялись на чудо, а вдруг!

Словом в назначенное время мы оказались в саду у Дедала, взяли под контроль его дом, со всей аппаратурой, потом тремя дорогами двинулись к зданию Совета ,попутно отключая опасные с нашей точки зрения объекты, и вот она наша цель.

Заходили мы с пяти разных входов, надежно блокируя каждый из них и двинулись  к залу Заседаний, ещё издали мы услышали шум, это были жаркие споры о том, что с нами делать,.