Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Пролог

Глава 2.7

"— Sanguinaccio Dolce — классический неаполитанский десерт с миндальным молоком. Легко усваивается.

— Sanguinaccio Dolce. Ты уже подавал его мне.

— Один из моих любимых десертов. Обычно готовится из крови свиньи, в данном случае местной коровы.

— А когда ты готовил его в прошлый раз?..

— Кровь была из коровы, но в оскорбительном смысле." -

"Ганнибал".

Все вокруг кружилось. Тьма мешалась со светом, черное с белым и со всеми цветами радуги попеременно. Киллиан постепенно приходил в сознание ощущая какофонию чувств и эмоции. Самым странным в его нынешнем состоянии была та невероятная легкость, которую Киллиан уже давно не ощущал отходя ото сна. Быть может он умер и душа необремененная теперь углеродной оберткой несется куда-то вдаль в пределы недоступные живущим? Быть может, ему стоит открыть глаза и увидеть святого Петра, ждущего его у ворот рая, ну или что-то похуже если не повезет...

Киллиан осторожно открыл глаза. Мутный псевдопластик, встретивший его первым на борту Вергилия и в этот раз не давал разглядеть потолок медблока полуразумного (ну или полностью разумного, если Айзек недоговаривал), корабля.

Стоило юноше изменить положение тела как саркофаг медкапсулы распахнул свое лоно, дав свету, льющемуся с галопанели, ослепить его. Тьма Лабиринта приучила глаза Сивара у другому уровню освещения....

" Лабиринт", - мелькнуло в голове мемора. Это слово воплотилось в его памяти образом, воплотилось в огромном человеке-быке, вскрывавшем его еще живого как апельсин и вытягивавшем потроха-дольки наружу. Он просто не мог выжить, не мог остаться цел...

Киллиан ощупал живот. Ровная кожа, лишенная каких бы то ни было рубцов, заставила его усомниться в своей памяти.

Отвлекли Киллиана от созерцания своей целости и невредимости голоса, доносившиеся из-за пределов медблока.

Чуть прислушавшись, юноша различил знакомые тембры Вергилия и Айзека. Человек и корабль о чем-то спорили. Киллиан слез с невысокого постамента медкапсулы и натянул на себя комбинезон, аккуратно уложенный рядом с его спасительной усыпальницей.

Сивар подошел к стене, где висело обозначение умывальника и прислонился к нему рукой.

Псевдопластик поменял свой "природный" серый окрас, став зеркальным и изверг из своего чрева раковину, с неторопливо бьющим вверх фонтанчиком воды. Киллиан умылся. Он смотрел на свое отражение и не узнавал его.

Прямой и правильный нос. Широкие скулы. Каштановые волосы с легкой рыжиной и тонкая линия чуть пробивающихся усов. Все было на месте; все было его до последней клеточки, до последнего волоска, но вот глаза....

Из зеркала на Киллиана смотрели глаза, которые никак не могли принадлежать недавнему курсанту.

Через две ореховые призмы на Киллиана смотрел совсем другой человек; совсем не тот, которым был Киллиан до начала "одиссеи".

Юношеский блеск грядущих открытий в глазах Киллиана постепенно уступал место холодному цинизму обитателя человеческого космоса.

"Дурак, поверил флегийцу!"- корило Сивара отражение. - "Никому никогда больше..."

Киллиан отвернулся и стал гнать прочь от себя эти мысли.

"Неужели никому и никогда больше нельзя верить? Нужно стрелять, а потом спрашивать? Как там говорилось? Стреляй, а бог разберется, - Киллиан провел еще влажными руками по лицу и вновь посмотрел в зеркало. - Кому собирался служить? Родине? Вот она - смотри. Бог уже давно со всеми здесь разобрался, оставив нам такую жизнь. Если и был когда-то у нас рай, мы его давно потеряли."

Киллиан отпрянул от зеркала, будто это могло ему позволить спрятаться от себя.

Из всего его естества сочилась тьма, стремившаяся захватить его сознание, чтобы защитить юное сердце Киллиана, сковать коконом цинизма, закрыть от острых копий разочарования в человечестве, стремящихся растерзать внутри Сивара веру в людей.

- Юный помощник капитана не внял моим намекам? - Раздался над головой Киллиана голос Вергилия.

Сивар лишь озадачено поднял голову, наконец-то отбросив мрачные мысли.

- Неужели, вы - юноша думали, что перегородки космического корабля способны пропускать звуковые волны, и вы сможете услышать наш с Айзеком диалог?

Киллиан лишь озадачено пожал плечами.

- Ох уж мне эти Хомо Сапиэнс, - заговорил сам с собой корабль, - не понимают тонкостей и предпочитают лобовые атаки...Так, о чем это я? Юноша, мне очень нужна ваша помощь в споре с этим непреклонным чурбаном... капитаном, в смысле. Я уверен ваш юношеский азарт, жажда приключений, вкупе с моими доводами смогут его переубедить.

- Да, что случилось то?

- Видите ли, молодой человек, слоило нам взлететь с Ласта и достичь области безопасных гиперпереходов, как я уловил сигнал исходящий с орбиты соседней с Ластом планеты. Неизвестный корабль запрашивает всю возможную помощь. А, так как вблизи единственной обитаемой планеты этой системы кружат только торговые тяжеловозы, неспособные своевременно добраться до нужной точки, я считаю нашим долгом перед вселенной помочь нуждающимся. Ну или набрать барахлишка, топлива там, если все там немного умерли, - бросив последнюю фразу, корабль издал странный хрюкающий звук, который Киллиан с трудом смог идентифицировать как смешок.

- Ага, азарт... Я уже набрался приключений, - Киллиана не манила перспектива окунуться из огня Лабиринта в полымя новой авантюры.

- Ну, вы только представьте, а что если там ... детишки нуждаются в помощи или барышни.

Образ, который Киллиан видел под водой в тоннеле, пронесся в разуме юноши и унесся прочь.

- Возможно, у них там поломка, а мы можем помочь? - Вергилий опять произвел странный звук, отдаленно напомнивший Сивару причмокивание, - Может у них там и Гелий-3 завалялся.

Дверь в медблок распахнулась, и к Киллиану подошел Айзек.

- Агитирует тебя железяка? Ты не поддавайся, нормально мы долетим до Аваритии.

- Нет не долетим, а кое как доплетемся. Восстановление молодого человека все соки из меня высосало.

- Ой бедненькая кастрюлька, дайте я его пожалею.

Киллиан наблюдавший за спором человека и машины ввязался в разговор.

- Я конечно не горю желанием встревать в передряги, после такого чудного путешествия, в которое вы меня отправили на Ласте, но что мешает просканировать корабль приблизившись на достаточное расстояние. Только прежде расскажите мне, будете добры, - Киллиан неожиданно для самого себя повысил голос, - как я остался жив, когда последнее, что я видел, это свои кишки на руке у той твари?

Айзек на секунду замолчал. Этого времени хватило кораблю, чтобы посчитать вопрос о полете к «нуждающимся» решенным.

- Вот и славно. Ну, что? Я завожу мотор или как там у вас людей принято говорить, «побежали»?

- Говорилось тогда, «поехали» и было это очень давно. А, что касается твоего спасения, Киллиан, то все просто. Когда ты шел Лабиринтом, я, как и было обговорено, получал информацию о «возможном» … Вот Змей – одно слово. Змей. Все то у него «возможно», «вроде бы», «мой товарищ продал» … - Айзек чертыхнулся, - получал информацию о «возможном» покупателе технологии взрывчатки у Миноса. В процессе выяснилась одна деталь, которая, ээээ, как бы это сказать, дискредитировала Змея и позволила "выторговать" тебя.

- Какая деталь?

- А, вот это уже не твоего ума дело. Скажи спасибо, что я смог собрать те ошметки, что оставил от тебя Тайрус и запихнул их в капсулу.

Бросив эту фразу, Эксперт по экстренным ситуациям направился в рубку перекидываясь с кораблем набором технических терминов, которые Киллиан слабо понимал.

Рубка находилась в режиме блокировки изображения и Киллиан не мог полюбоваться красотами окружающего космоса, довольствуясь лишь обрывками фраз Эпоса, свидетельствующих о том, что терпящий бедствие корабль приближается.

Айзек занял место в капитанском "кресле", опустив руки в нейрогель и сроднился с кораблем, управляя им словно своим телом.

Не нужно было следить за телеметрией или показаниями энергозапаса.

Тактильный контакт через кожу, вперемешку с показаниями кибервставок, позволяли человеку и кораблю действовать как одно целое.

Айзек закатил глаза, и лишь зрачки, беспрерывно дергавшиеся все время, свидетельствовали, что он пилотирует, а не спит.

Прислушиваясь к едва различимому голосу Эпоса, будто говорившего с самим собой, Киллиан не замечал, как текло время. Минута одна за одной сменяли друг друга, вместе с ними уходило и расстояние до нужного им объекта. Одна световая секунда… Две...

Киллиан, погруженный в раздумья о возможных причинах, побудивших неизвестный корабль просить помощи, не сразу заметил, что Айзек открыл глаза.

- Прибыли, совсем немного осталось.

Стены капитанской рубки утратили свою непроницаемость и продемонстрировали цель полета Вергилия и его экипажа (Сивар все-таки надеялся, быть на борту не просто пассажиром-балластом, занимающимся драгоценное в космосе пространство - он хотел приносить пользу).

Сам корабль Сивар различил не сразу. Вначале его внимание приковала планета, на орбите которой находился терпящий бедствие космический странник.

Светло-пурпурный газовый гигант поражал воображение.

Два перпендикулярных пояса астероидов - один из которых проходил над экватором, а второй словно пытался стянуть гиганта над полюсами, дополняли и без того величественный образ планеты.

Огромные белые пятна суперциклонов, разрывавших газовую оболочку исполина, закручивались в танце смерти, выдержать который не смог бы ни один летательный аппарат.

На фоне этого буйства красок вселенского масштаба впечатленный Сивар не сразу увидел крошечную точку корабля, медленно увеличивавшегося на обзорной панели.

Он не производил такого впечатления как газовый гигант, но по мере приближения Сивар начал понимать, что рядом с ним, Вергилий вполне мог начать комплексовать из-за своих размеров.

Продолговатая туша корабля, переоборудованного в нечто неведомое из орбитального тяжеловоза, плыла по стационарной орбите пурпурной планеты без видимых повреждений, не подавая признаков жизни.

Корабль неспешно вращался вокруг своей оси. Когда Вергилий, приблизились к нему совсем близко, огромный корабль продемонстрировал людям бок, на котором красовалась выведенная желтым надпись "Гулу". Киллиан смотрел на исполинский корабль, а в его сознании зарождалось почти незнакомое чувство. Киллиана охватила жажда мести.

Мемор вспомнил безумный блеск глаз флегийского фанатика. Вспомнил путь, которым они вместе прошли. Вспомнил предательство Таэра.

"Куда же ему ещё было стремиться? Зачем ещё он мог пожелать пройти Лабиринт, оставив эту скотину Тайруса целым и невредимым? Он хотел попасть на этот треклятый корабль."

Неведомые до сели чувства стали распирать его изнутри. Киллиан не заметил, как его кулаки сжались, а по скулам загуляли желваки.

- Это тот самый "рай", обещанный всем прошедшим Лабиринт?

- Ну, я слышал, не только так на него можно попасть. Среди жителей Ласта разыгрывается лотерея, и нескольких счастливчиков ежегодно отправляют на эту станцию "милостью" Миноса. Вот только одно меня беспокоит, - Айзек задумчиво почесал бородку и нахмурил брови, - что-то он маловат.

Киллиан, душу которого раздирала ярость, не смог сдержать удивления, глядя на грандиозную тушу корабля, находившегося уже совсем близко от приплюснутой Капли Вергилия.

- Это вот эта дурында маленькая?

- Ну, для Цилиндра О`Нилла – да.

Айзек встал из ложемента. Киллиан все же решился.

- Я тут пораскинул чем мог и решил, что не прочь прогуляться по этой терпящей бедствие посудине. Вергилий, как там сенсоры?

- О, молодой человек заговорил как настоящий мужчина. Сканирование закончено. Энергорасход корабля минимален. Возможно, у них поломка. Биологическая активность присутствует, но слабая. В любом случае кто-то живой там есть.

- Вергилий, готовь Регула для нашего храброго друга и подготовь для разморозки образец qr-12.

- Прости, Айзек, Регул ты сказал? И все? А как же твой комплект брони?

- А, кто сказал, что я пойду проверять корабль? Это вы с Киллианом решили, так что ему и придется идти проверить, нужна ли там какая-нибудь помощь или нет. Знаю я эти станции и корабли, брызжущие в пространство сигналами SOS. Зайдешь так людей спасать, а там яйца странные, а потом бац, мгновение и ксеноморф у тебя вылупляется из мошонки... Ну, или откуда там? - Айзек очень реалистично показал, как именно инопланетная тварь будет пробираться внутрь озадаченного этой пантомимой Киллиана. Айзек секунду потряс руками, будто хватая воображаемого гада у лица, а потом прислонив руку к паху вытянул ее в сторону Сивара с трепещущими словно щупальца пальцами.

Киллиан, немного опешивший от дурачеств почти всегда серьезного Эпоса, решил вмешаться в разговор корабля и человека:

- А, что мы собрались размораживать? Очередной обед?

Айзек улыбнулся серьезному как никогда юноше:

- Ну да… С едой там будет связано, - бросив эту фразу Эксперт по экстренным ситуациям развернулся и направился в капитанскую рубку переговариваясь с кораблем. Из всего, довольно-таки долгого диалога Райберга и Вергилия, Киллиан смог запомнить лишь одно словосочетание – «Феромонный маяк».

- Пора тебя наряжать, - Айзек умчался в шлюзовой отсек Вергилия поманив за собой мемора.

Там уже был размещен комплект брони, знакомый Киллиану по высадке на дредноут кордов. Неповоротливая громадина приглашала человека вступить в свои пределы.

Сивар, не дожидаясь команды, забрался внутрь интеллектуальной защитной оболочки и приготовился к получению инструкций, но Фобос ограничился лишь одной фразой, заменившей его любимые напутственные речи:

- Удачи, спасатель чертов, ты сам на это подписался, если что не ной, что захлебнешься от страха.

Киллиан не до конца понял, чем он должен был захлебнуться и чего ему было бояться в самом совершенном средстве защиты человечества, когда по кораблю пролежала легкая дрожь стыковки. Вокруг Вергилия смыкалась огромная капсула, обеспечивающая надежное соединение кораблей и не позволяющая в любой момент удрать маленькому суденышку.

Киллиан не заметил, как Айзек скрылся где-то внутри Вергилия и оставил его одного. Дверь шлюзовой камеры отъехала в сторону.

Легкое выравнивание давления не помешало Киллиану сделать первые шаги в чрево Гулу, внутренности которого освещали тревожные, мерцающие алым, аварийные галопанели.

Киллиан решительно двинулся вперёд, приготовив импульсник встроенный в «рукав» Регула для обороны. В голове мемора бежали образцы того, как он расправится с проклятым флегийцем, если тот выжил в передряге, произошедшей на этом корабле.

"Его же ножиком прирежу… Его штучки не помогут против интеллектуальной брони", - Киллиан не знал откуда в его сознании взялась эта кровожадность. Новые, неизведанные чувства грели душу Сивара лучше любых добрых чувств. Образы окровавленной физиономии Таэра, молящего о пощаде, наполняли нутро Сивара силой. Глаза юноши загорелись безумным огнем…

Сивар не знал, что спустя пару часов, он бы и помыслить не мог об такой бредовой затее, как поход на терпящий бедствие корабль. Вергилий предпочел «тактично» промолчать и не рассказывать мемору о высочайшем уровне гормональной активности внутри его организма, вызванной длительным нахождением Сивара в регенераторе.

Почти бурлящая в венах Киллиана кровь гнала его вперед.

В планы Сивара вмешалась суровая реальность, никак не желавшая подстраиваться под «гормональные» грёзы юноши. Стоило Киллиану проследовать внутрь "терпящего бедствие" корабля на несколько десятков метров, как он услышал до боли знакомый звук, заставивший его лицо скривиться.

Несколько плазменных орудий с чавканьем выпустили из себя сгустки ионизированного газа.

Киллиана сшибло с ног...

Продолжение следует...

P.s.  Вы хотели отсылок к "Чужому"? Их есть у меня.

Он прошёл что-то около ста метров по пустынному двору. Судя по всему, покинутому довольно давно. Далее запетлял (полагаясь скорее на интуицию, чем на внешние ориентиры) по лабиринту переулков, состоящих из полуразвалившихся стен. Спустя некоторое время попал на пустырь, заваленный строительным мусором. Мгновенно понял, что здесь не один. С тоской посмотрел на ножны, в которых томился теперь совершенно бесполезный пылающий меч. Как бы он помог! Крепко сжал в левой руке стальной — Баграгриэль был левшой.

Сначала увидел всего лишь одну пару глаз. Затем ещё несколько пар, горящих красным, хищным огнём.

Напали друг на друга мгновенно, как коты. Он, едва успев сделать финт, заскрежетал зубами. Пять его противников двигались быстро, очень быстро! Конечно же, магия. Почему им можно, а ему нельзя? От природы обладающие тщедушными, но очень быстрыми телами, крысолюды или, как их ещё называли, крысюки увеличивали с помощью магии скорость своего движения настолько, что превращались для человеческого взгляда просто в размытую тень. Бродяга завертелся волчком, ловко лавируя между груд мусора, привычно уклоняясь от ударов. Лязг железа звучал непрестанно. Занял оборонительную позицию. Изучал противника. Знал, что превосходит его в выносливости. Родной мир Баграгриэля насчитывал пять измерений, что позволяло ему во всех мирах, основанных на меньшем количестве координат, передвигаться с помощью минителепортаций. Но не здесь, не в Клетке, где магия, любой лепесток её букета, пёстрого и великолепного в своём многообразии, был строго-настрого запрещён. Точно так же, стоит ему воспользоваться своим мечом, встреча с Хозяйкой неминуема. И тогда... Он хорошо знал законы, обычаи и уклад Вечного города.

Сделав вид, что устаёт, постепенно, на первый взгляд случайно, выбрал самое ровное и свободное от куч мусора место на пустыре. И внезапно перешёл в наступление. Крысиная голова одного из крысюков слетела с плеч как бы невзначай. Широко полоснув мечом, он выбил рапиру из рук второго. Ряды противника дрогнули. Крысолюды засуетились, замешкались. Перестали верить в своё превосходство. И стали делать ошибки. Третьего ангел разрубил от плеча до таза. И замер, нервно сглотнув. Окружность пустыря зажглась, как гирляндами, угольками глаз. Сколько их? Четыре, три или пять десятков?

Баграгриэль замер и медленно принял позицию фехтовальщика. Оставшиеся двое сбежали к своим родичам. Почему не нападают? А, вот почему. Стиснул зубы после того, как ощутил вибрацию от шагов великана, шагавшего к нему навстречу. Величиной с двухэтажный дом, в руках — гигантская алебарда.

Ангел на мгновение закрыл глаза. Стоило выбросить зубочистку, которая у него в руках, и достать из ножен свой настоящий, огненный меч. Будь что будет. Диббук приблизился к нему на расстоянии десяти шагов. Замер, примеряясь перед атакой. Дал себя рассмотреть. Было что.

Если не считать трёх крысюковых голов, а монстр был трёхголовым, громадная фигура целиком состояла из сросшихся между собой крыс. Из них были руки и ноги, туловище. Намертво скреплённые между собой застывшей наподобие цемента субстанцией, состоящей из крысиного помёта и рвотных масс этих грызунов, с помощью магии успешно образовывали единый организм. Вся эта махина двигалась несколько неуклюже, но тем не менее достаточно быстро, чтобы убивать. От наточенного лезвия исполинской алебарды отражались отблески далёких фонарей.

Чудовище сжалось для броска вперёд. Багри схватился за рукоять меча, в то же мгновенье услышав в голове возглас: «Стой!» Послышался всепроникающий треск, сопровождаемый блеском множества молний. Стало холодно, быстро, всего за мгновение, настолько, что захотелось укутаться в самую тёплую шубу.

На середину пустыря вышла она — синекожая хозяйка магазина, который недавно посещал ангел. Именно её рукам и таланту принадлежало только что сотворённое заклинание Frigus. Кроме них двоих, все остальные были парализованы мощным заклинанием заморозки. И крысюки, и их великан замерли, покрытые инеем, без единого движения.

Подошла к нему. Успела очень вовремя со своим возгласом, ещё миг — и он достал бы из ножен свой огненный меч.

«Дай!» — мелькнуло в его голове.

Он протянул ей стальной меч. Она взяла и подошла к диббуку.

Ударила мечом в ногу. Безрезультатно. Очевидно, старалась отрезать — неясно, с какой целью, — кусок. Выковырять хотя бы одну крысу. Потеряв терпение, подняла меч параллельно поверхности. Резко воздев руки к небу, начала читать заклинание. Абсолютно бесшумно, вокруг не прозвучало ни единого звука. Тем не менее Баграгриэль слышал всё до единого слова. Не сомневался: кроме него, внутри своего сознания их слышали все существа, находящиеся поблизости.

В результате чар меч увеличился в размерах и превратился в огромный фламберг с двойной гардой. Окружённый зелёной, вероятно ядовитой, аурой. Теперь ей с лёгкостью удалось вырезать из диббука крысу. Ещё одно заклинание, и крыса, выйдя из анабиоза, ожила. Из мест, которыми соединялась с великаном, частью которого только что была, потекла кровь.

«Ключ», — прозвучало в мозгу Багри перед тем, как она передала ему, держа за хвост, визжащую и извивающуюся крысу. «Туда», — указала она на арку в конце двора.

— Спасибо, — кивнул ангел.

Продавщица нахмурила брови, повернулась к нему спиной и зашагала прочь. Неожиданно остановилась. Казалось, мгновенье — и она обернётся. Но нет. Не обернулась. Продолжила идти. А ангел снова зажмурился, стараясь вспомнить, где он уже видел эту походку и фигуру. С точностью мог представить, как женщина с фиолетовой кожей обернётся. Как будто видел это прежде десятки раз. Но она не обернулась. А Багри действительно надо было идти. Он, скользнув взглядом по до сих пор остающимся без движения фигурам диббука и крысолюдов, шагнул в арку, служившую порталом.

* * *

Около ста уровней подземелья предстояло преодолеть путнику, чтобы достичь врат, за которыми начиналось Царство мёртвых Вечного города. Портал же перенёс Баграгриэля прямо к воротам.

На несколько мгновений замер в кромешной темноте. Как следует прислушался. Постепенно стал различать звуки. Где-то очень далеко на разный манер шумела вода: капала со сталактитов, журчала в подземных ручьях, падала в водопадах. Хлопали, тоже далеко, крыльями летучие мыши. Обычный шум подземелья.

«Неужели? — пронеслось в голове ангела. — Обойдётся хоть на этот раз?».

Но нет, он ошибся. Спустя мгновенье услышал свистящий звук за своей спиной. Именно такой, какой рождают сталь и воздух, если первое с нещадной скоростью разрезает второе. Телепортировался, интуитивно выбрав направление. Появился на три метра левее того места, где стоял прежде. Радуясь, что теперь не стоит опасаться последствий, используя свои способности. Что-то, если судить по звуку, железное, массивное и острое пронеслось там, где около сотой доли секунды назад была его спина. Бродяга выхватил меч. Пламя огненного клинка осветило противника — внушительных размеров секиру. Того, кто ей управлял, видно не было. По крайней мере, пока. Примерившись, секира снова взяла курс. Засвистел рассекаемый воздух. Ангел снова телепортировался.

В следующий раз попробовал отбить огромный топор своим мечом. Оружие покачнулось, потеряло скорость... И всё. Никакого вреда. Несмотря на то, что он вложил в удар все свои силы... А оно развернулось, примеряясь для очередной атаки. Багри нашёл время, чтобы осмотреть грот. Та же самая обстановка, что и в прошлый раз. Почти ничего не изменилось. Искорки соображения заблестели в его глазах — он уже знал, что делать.

Началась игра в кошки-мышки. Ангел старался произнести заклинание, но каждый раз секира не давала успеть: приходилось телепортироваться и начинать сначала. Баграгриэль начал заметно терять силы, в то время как его стальной противник не знал, что такое усталость. Наконец, используя геометрию зала, то есть переместившись в такое место, наведение на которое требовало максимальное количество времени, ему удалась закончить заклинание Flint. Захрустел пламенем один из факелов — вокабулярная магическая формула всего-навсего воспламенила горючий материал. От усталости еле держался на ногах. Наверное, из-за этого спрятал в ножны меч, чтобы не тратить сил на то, чтобы удерживать его в руках.

Наступил момент, когда он телепортировался с опасной задержкой: лезвие секиры коснулось плаща на груди, и всего волоса не хватило для того, чтобы достигнуть плоти. Огромный топор: дрожал от нетерпения, испытывая жажду крови. Казалось, финал предрешён: уже давно вследствие катастрофического упадка сил Бродяга телепортировался хаотично, бездумно и на маленькое расстояние. Он уже не выжидал момента, чтобы оставить оружие в дураках, исчезнув в самый последний момент. Вскоре открылось, почему. Когда он не смог переместиться с первого раза, стало ясно, что каждый последующий выпад секиры может стать финальным. Грациозно развернувшись в очередной раз, со звонким, обрастающим эхом свистом секира начала очередной смертоносный бег. У начальника оперативной группы снова не получилось телепортироваться с первого раза. Оружие пело рассекаемым воздухом, захлёбываясь предвкушением победы. Десятая доля мига отделяла его от долгожданного сокрушающего удара. Точно в цель.

Но Баграгриэль даже не стал пытаться телепортироваться повторно. Изящным движением ушёл вбок. Движением, показавшим, что вся его усталость была всего лишь напускным притворством. Секира на полном ходу с оглушительным грохотом врезалась в сталагмит, спиной к которому он стоял меньше мгновения назад. Намертво, прямо в середину результата многотысячелетнего отложения солей. В мгновение ока Багри выхватил меч и отрубил у топора ручку.

Как и всякое оружие, созданное магическим путём, потеряв целостность, оно просто растаяло в воздухе, предварительно превратившись в серое облачко. Баграгриэль подбежал к полуистлевшему гобелену, висевшему слева от ворот, и широким взмахом отрубил его от крепежа. Тот незамедлительно рухнул вниз. За ним на полусогнутых ногах, чтобы уместиться в нишу, стоял скелет в медном шишаке. Хотел было попытаться вынуть меч, но ангел широким взмахом меча превратил его в груду костей. Поднял череп.

— Здравствуй, Сейми. Вот так, значит, ты встречаешь старых друзей.

— Здравствуй, Баграгриэль, — осклабился череп, заискивающе мигая зелёными огоньками в глазницах.

— Остальные — строиться! — скомандовал ангел. — Живее! У меня, в отличие от вас занятого настоящим делом, лишнего времени нет!

Из-под гобеленов, виновато шурша, выползли остальные скелеты. Три, но уже, в отличие от Сейми, в железных шишаках.

— Становись! — беспрекословным тоном, ледяным и презрительным, скомандовал Бродяга. — Это, стало быть, твои подчинённые. Так?

— Так, — согласился череп.

— Но секирой управлял только ты. Так?

— Так, — снова согласился он.

— Как вычислил, откуда управление понял?

— Догадываюсь... в видимых секторах разворачивал точнее, верно?

— А зачем мне понадобился факел? Именно этот, из всех что вокруг?

— Свет от него ложится под таким углом, что тень маскировала сталактит...

— Верно. И последний вопрос: зачем на меня напал? Ведь знал, что здесь не случайно. Точнее, что тут знать, когда я уже приходил? Не помнишь, чем закончилась наша последняя встреча?

— Отлично помню... Пожалуйста, не зашвыривал мой череп снова так далеко... Не зашвыривай его вообще. Ты и так меня разрубил. Собираться снова — такое долгое и утомительное занятие... Это ведь моя работа... мой долг... Прояви доброту, а?

— Всегда считал, — взвешивал в руке череп ангел, — что доброта особенно хороша только тогда, когда идёт под руку со справедливостью.

— Мы же знаем, Бродяга, как они редко бывают вместе...

— К сожалению, ты прав, Сейми. В таком случае предпочитаю справедливость. Кстати, кто дал тебе право так меня называть? Так вот, её соблюдение и есть моя работа, да и долг тоже... К тому же, заметь: я же не разрубаю твой ненаглядный череп на куски своим мечом, зная, что это оборвёт твоё существование в твоём нынешнем виде.

Как следует размахнувшись, ангел зашвырнул череп в средний, один из трёх, проходов, ведущих в грот с воротами. Сейми завопил, загрохотал. Наконец, судя по непрекращающемуся воплю, постепенно удаляющемуся от слушателей, провалился в какую-то бездонную пропасть.

— Хм, всё-таки, наверное, разбился на части, — заметил Баграгриэль, обращаясь к оставшимся стражникам-скелетам после того, как вопль стих. — Прошлый раз я кидал его, кажется, в левый проход. Вот почему я придерживаюсь консервативных воззрений. Скоро у вас будет новый начальничек... Чего стали? Отоприте мне ворота!

Скелеты мигом принялись выполнять его приказ. Серебряный ключ Дайри не понадобился.

©Ярослав Калака

Первая часть

https://pikabu.ru/story/klyanus_apollonomvrachom_chast_1_652...

- Так что случилось с мальчиком, он выздоровел? – поинтересовался Зимин.

- Вы знаете, что такое темпоральный канал? А мёбиус-резонансное корректирование? – спросил я вместо ответа. – Генетические цепочки, как оказалось, очень странные штуки. Они существуют в четырёх измерениях. А каждый человек всего лишь маленькая точка выхода такой цепочки. Прокол в трёхмерность. Не очень сложный прибор дал возможность воздействия на них в изначальном состоянии. Дефектный ген выявился более чем наглядно, мне осталось только немного подправить его.

- Темпоральный… Это же что-то связанное со временем? – отец Велимудр начал, кажется, что-то понимать.

- Да, как оказалось, гены имеют взаимосвязанную временную протяженность. Воздействуя на гены мальчика в четвертом измерении, я исправил сбой всем его предкам, начиная с первого носителя болезни.

Старший пастырь Зимин смотрел на меня ошеломленно и ворочался, пытаясь выбраться из такого удобного кресла. Но у него не получалось.

- Да, вы поняли все совершенно правильно. Слишком громко объявлять себя создателем вашей реальности, но и я приложил к этому руку. Кто-то не умер, кто-то родился – прошлое изменилось, а значит, изменилось и настоящее. Я осознал себя Радомиром Летовым – лекарем, родившимся сорок лет назад на Земле, в столичном городе Златоглаве. Тело, конечно, другое, наверное, в этом мире оно больше всего соответствует тем донорским образцам, из которых меня клонировали, но старая память и основы прежней личности почему-то сохранились. Может быть, потому что я оказался той точкой, от которой пошли изменения… Не знаю.

Зимин молча выдыхал, коротко и резко, пытаясь освободиться концентрированными рывками. Он мне поверил.

- Это кресло рассчитано сдерживать подобную силовую технику, - объяснил я ему, - у меня же бывают разные пациенты.

Наконец он сдался и, блестя потным лбом, спокойно спросил:

- И что же вы намерены делать дальше? Надеюсь, понимаете, что в любом случае не сможете удерживать меня слишком долго? Силовая группа будет здесь максимум через полчаса, а в этом случае вас ждет либо эвтаназия как неизлечимого сумасшедшего, либо - ограничение в движении как преступника-атеиста, усомнившегося в божественном происхождении мира… Но все еще можно исправить, если вы освободите меня, и мы продолжим нашу мирную беседу.

Я покачал головой.

- Вряд ли. Видите ли, в вашем мире тоже существуют генетические болезни, а я все тот же лекарь, который должен помогать людям любым лекарством. Меня таким создали. За полтора года я сумел подобрать аналоги схемы прибора генетического воздействия… Вы не представляете, насколько это было трудно с вашим уровнем технологий, но у меня получилось! А сейчас в манипуляторной лежит ребенок, которому нужна помощь. Его доставили как раз перед нашей беседой. Опять мальчик десяти лет, опять генетическая болезнь. История повторяется. И если я помог одному, то помогу и другому.

Я поднялся из-за стола и, обойдя намертво вросшее в пол кресло со вновь задергавшимся инквизитором, направился к выходу.

- Что, возомнил себя Сварогом-Богом?! – заорал вслед старший пастырь. – Ребёночка со слезинкою пожалел? Его спасаешь, а остальных не жалко тебе в топку отправлять?!

Я вышел и плотно прикрыл за собой дверь, отсекая крики.

- Вы не погибнете, просто станете немного другими.

* * *

В холле возле операционной я присел на мягкую кушетку, спрятался ото всех за развесистой пальмой. Калейдоскоп новых понятий рывками проворачивался, укладывая в голове очередную историю моей жизни.

- Роман Олегович, с вами все в порядке? – отодвинув пальмовые листья, на меня смотрела ассистентка Людочка.

- Операция сложная была, - помолчав, пока наугад отозвался я.

- Лазерное иссечение невуса? – Людочка смешно подняла брови. – Амбулаторное? – Она посмотрела еще внимательнее. – А давайте я вас чаем напою? Хороший чай, банка фарфоровая, добавки там какие-то супер-пупер – от благодарных клиентов, помимо кассовых взносов… Коньяк еще есть, - непоследовательно добавила она.

- Давайте чайку, - согласился я.

Чай был вкусный, ложечка коньяка в чае - тоже, Людочкины разговоры не напрягали, а в окно ординаторской со второго этажа был виден "Хаммер", в котором мама привезла десятилетнего Илью в мою клинику, чтобы ему удалили родинку на щеке. Да, в этой реальности всего лишь родинка на щеке...

"Ах, пробки, пробки, мы еле протиснулись…". Марка движущего средства была невзначай упомянута дважды. "Хаммер" стоял на грязноватом тротуаре, быковатый водитель курил, опершись задницей о капот, а пешеходы молча обходили пролётку с двух сторон. Вернее, машину, автомобиль или, как здесь говорят, тачку.

Операция прошла успешно.

Я подумал, что удалять родинки лазером стали сравнительно недавно, а до этого просто резали скальпелем. Антибиотики, несовместимость тканей и групп крови, проблемы даже с простенькими вирусными инфекциями типа гриппа, а наиболее эффективно лекарства вводятся в организм с помощью игл и катетеров… "Да, позитронных эмиттеров мне здесь не достать", - мелькнуло в памяти что-то уже чисто здешнее. Беллетристика.

- Спасибо за чай, Людмила. – Я вспомнил еще об одном неоконченном разговоре. – Мне, к сожалению, нужно идти, а то у меня там человек заждался.

Отец Вели… э… Лаврентий сидел в мягком кожаном кресле для посетителей и листал журнал "Самсон". Я с любопытством посмотрел на него. Русые волосы, вздернутый нос, а вот бороды раньше не было.

Журнал степенно был возвращен на мой стол:

- Я пока созвонился с руководством, - сказал священник, глядя на меня по-доброму. - Нужна бы, конечно, и личная ваша встреча, но предварительное согласие получено. Дело богоугодное.

- Хорошо, пусть готовится к операции на следующей неделе. Наверное, в четверг. Я думаю, поможем вашему земному начальству избавиться от излишней плоти. И передайте, что хотя бы эти семь дней чревоугодничать нежелательно.

- Храни вас Господь! – веско сказал отец Лаврентий, поднимаясь. – Но вы, конечно, понимаете, что нам хотелось бы сохранить в тайне посещение вашего заведения.

- Обижаете, святой отец. Мы врачебные тайны храним, как вы – тайну исповеди. Ведь вы же храните тайну исповеди? – уточнил я.

Взгляд отца Лаврентия потяжелел.

- Все тайны принадлежат Богу, - значительно произнес он, - священнослужитель есмь лишь свидетель при людском покаянии. А вы хотели бы исповедаться? – перешел он на деловой тон.

- Нет, спасибо, - сказал я с грустью. – Я, можно сказать, покаялся совсем недавно. По-моему, меня никто не услышал.

- Ну, как нагрешите снова, так и приходите. Для отпущения ваших грехов мы всегда время найдем.

- Не знаю, - я отвел взгляд. - Как получится… Может быть, в следующий раз.

- Папочка ну ты чего? Ты так шутишь?

"О, вспомнила - папочкой зовёт... А, то все: отец дай денег на то, дай денег на се..." - Джеймс Лэйкок приподнял голову и посмотрел на дочь.

Ее бордовое платье, почти не прикрывавшее тело, было единственным ярким пятном в стерильно-холодной обстановке больничной палаты.

- Нет, прости, Дженни... Такова "Мораль долины"...

- Какая к черту мораль? Какой ещё долины? Ты совсем сбрендил на этом острове?

Джеймс повернул голову и посмотрел в окно. Бескрайняя даль Карибского моря обдала глаза игривой лазурью.

" И правда... Какая долина? Уже давно нет никакой долины."

Ещё две недели назад, когда тот безумный русский рассказал Джеймсу о "Морали долины", это название показалось престарелому бизнесмену каким-то странным. Русский объяснил, что это все из-за ностальгии по временам, когда он только начинал свое дело на высокотехнологичных просторах штата Калифорния. Те времена давно ушли.

Двадцать восемь лет назад крупнейшие корпорации Силиконовой долины, устав прогибаться под политиканов, постоянно увеличивая число гендерных и расовых квот в своем штате, решили создать свой собственный мир. Мир без глупого потакания воле масс.

Корпорации выкупили несколько островов в Карибском бассейне, перенеся туда основные научные центры… А название осталось. Название, которое Лэйкок услышал совсем недавно. Название, которое должно было изменить его угасающую жизнь.

- Прости Дженнифер, ты должна будешь пройти эти тесты - иначе никак... По-другому не получится.

- Ты хочешь мне сказать, что какая-то драная переписка в Твиттере может лишить меня наследства? Ты совсем спятил?

Джеймс опустил голову и посмотрел на аппарат искусственного жизнеобеспечения.

- Все документы уже подписаны. Конечно, это будет моя вина, если в итоге ты провалишь тест, но другого пути нет. В любом случае, ты не останешься без средств для существования...

- И что мне делать с этими вшивыми десятью миллионами? Как на них жить??

Лэйкок ещё раз посмотрел на дочь.

К своим сорока двум годам она ещё не завела семью, не нашла свое призвание, если не считать таковым скупку разномастного парижского тряпья и непрекращающиеся путешествия по свету...

- Я мог лишь мечтать о таких деньгах в твоём возрасте...

- Я - не ты! Если тебе нравится сидеть в грязи эконом класса и нюхать запах бомжей в забегаловках, то пожалуйста, я то здесь причем? Меня то за что наказывать?

- Я все решил...

Дженнифер вскочила и начала ходить по палате, активно цокая каблуками.

- Я найму лучшего адвоката, ты же совсем спятил... Окончательно...

Джеймс улыбнулся и нажал на кнопку вызова помощи.

"Интересно, куда пойдут эти адвокаты, если учесть, что судов на островах нет?"

Корпорации поддерживали порядок довольно простым образом - на островах жили только те, кто хотел здесь жить. Те, кто хотел работать и развивать науку, хотел двигаться вперёд... Те, кого устраивали здешние правила. Остальные могли спокойно уходить, уплывать и улетать восвояси.

Виновники правонарушений (которые на островах все же случались), учитывая повсеместное распространение камер наблюдения, вычислялись довольно быстро, а амитал-натрий действовал лучше любого дознавателя. Сыворотке правды зубы не заговоришь. Джеймс почувствовал на себе действие этого препарата, проходя проверку русского. Погрузившись в барбитуратную эйфорию он рассказал о тайном счете, которым хотел воспользоваться после «процедуры».

В палату вошла улыбчивая медсестра и выпроводила посетительницу под аккомпанемент из криков и угроз последней.

Джеймс задремал. Это стало для него почти праздником. Последнее время (а если говорить точнее, то после встречи с русским) он плохо спал. Два вопроса постоянно витали в голове Лэйкока, не давая Морфею унести его сознание в свое царство.

"Что если не доживу? Что если это все фарс?"

Он так до конца и не мог поверить...

Даже после сообщения от Боба.

Черный провал сна без грез оборвал тихий стук в дверь. Джеймс проснулся.

Русский медленно, словно с опаской просачивался в палату. Его голубые совсем ещё детские глаза были полны печали. Русский покачал головой, как будто бы извиняясь. Будто это он был виноват, что Дженни провалила тест.

Это было основным и главным принципом "Морали долины" - наследники могли получить полагающееся им по завещанию состояние, только в случае успешного прохождения тестов Ванстоуна.

Совокупность деятельности наследников в сети, их высказываниях в прессе, показания «фармакологического» допроса и ещё несколько показателей выливалась в так называемый "Коэффициент морально-этической пригодности" и определяла, достанется ли претенденту все наследство или же ему придется "довольствоваться" определенным процентом.

Все это Джеймс узнал лишь две недели назад. В этом была вся соль - к этому нельзя было подготовиться, это нельзя было предугадать. Люди узнавали о "Морали" в самом конце. Выбор был за ними...

- Здравствуйте, Джеймс.

- Приветствую, Александр. Не прошла?

- К сожалению... Она сильно возмущалась.

- Очень похоже на Дженни.

Русский почесал хилую бородку и улыбнулся:

- Пора.

- Уже? Я думал ещё пройдет время.

- А, чего тянуть то? Вам нравится здесь лежать?

Русский был прав. Тянут было незачем... Джеймс так до конца и не понял, кем был на самом деле этот таинственный человек. Русского знали на островах, но никто понятия не имел, чем он занимается и как нажил свое состояние (превышающее капитализацию всех не принадлежащих ему корпораций островов). Он пришел к Джеймсу сразу после диагноза и огорошил своим предложением. Это странный тип, который, как говорят, уже скупил пол Африки и готовился наконец-то навести там порядок, рассказал Лэйкоку о "Морали" и предложил престарелому бизнесмену свои услуги. Джеймс так и не понял дьявол этот человек, мошенник или новый мессия, который спасет человечество. Как и всем, Лэйкоку оставалось только верить

- Да, тянуть не стоит. Увидимся...

- Я на это надеюсь.

Русский, который лично участвовал в каждой новой " процедуре", улыбнулся и ввел Джеймсу снотворное.

***

Сознание возвращалось. Голова немного болела, а лицо горело от нестерпимой жары. Джеймс поднялся и стряхнул с себя придорожную пыль.

Он очнулся на обочине крохотной дороги, конец которой терялся где-то за горизонтом. Налившаяся, уже готовая к уборке кукуруза заполонила все вокруг. Бескрайние поля охраняли дорогу, словно два войска, ждущие команды к наступлению.

Джеймс осмотрел карманы. В одном из них нашлась записка.

"У тебя на счету две тысячи, универсальный паспорт в заднем кармане. Ты в Канзасе. Надеюсь, когда-нибудь увидимся. Александр."

В конце русский поставил улыбающийся смайлик.

"Ещё бы на папирусе написал. Волшебник из страны Оз херов."

Джеймс уже проверил баланс на своем коммуникаторе и полез было в задний карман потёртых джинсов, когда на горизонте что-то показалось.

Старенький пикап продирался через валивший от асфальта жар. Через пару минут машина добралась до Джеймса и остановилась.

- Привет, красавчик. Ты заблудился?

Полненькая блондинка приветливо улыбнулась замершему Джеймсу. Лэйкок не сразу сообразил, что ему нужно что-то сказать.

- Да. Здравствуйте. Не подбросите?

- А, тебе куда?

- Да, неважное.

Только садясь в машину, Джеймс понял насколько он был прав. Ему было все-равно куда ехать.

У него не было денег, у него не был семьи, у него будто не было прошлого. Он должен был все начинать с начала.

И ведь с него даже не взяли расписку о неразглашении... Кто поверит двадцатилетнему парню, который заявит, что он умерший недавно бизнесмен Джеймс Лэйкок?

Вот и он не верил. Не верил до самого конца. Не верил русскому, который пришел к нему после того как врачи сказали, что жить Джеймсу осталось месяц. Русский предложил немыслимое - новую жизнь. Новое молодое тело. Он рассказал, что научился "считывать" личность и "пересаживать" ее в новое искусственно выращенное тело. Взамен он просил всего ничего - все состояние Джеймса, если его наследники не пройдут какой-то заумный морально-этический тест. Тест, который определял, сможет ли человек потратить эти деньги на благое или нет. Русский рассказывал, что пустит его состояние на науку; говорил, что сделает мир лучше с помощью этих денег; говорил что это единственный шанс спасти планету; шанс, что огромные состояния гениев не будут оседать в карманах их избалованных детей, а он все не верил.

Джеймс не верил до тех самых пор пока русский не показал ему видео с одним пареньком.

Совсем молодой мальчишка - тридцатилетний сопляк, напомнил Лэйкоку, как они вместе ходили в горы, как сидели у озера и вспоминали беззаботную молодость, как они вместе познакомились со Сьюзен... Это был Боб. Тот самый Роберт Перри, который был лучшем другом и партнёром Джеймса по бизнесу. Тот самый Боб, гроб которого Джеймс лично опускал в землю больше десяти лет назад...

Он до конца так и не поверил даже сейчас, когда ехал в пикапе по пыльной дороге штата Канзас.

- Тебя как звать то, красавчик?

- Джеймс... То есть Уэйн.

Блондинка задорно засмеялась.

- Так Джеймс или Уэйн.

- Уэйн. Уэйн Дайер.

Лэйкок достал из кармана паспорт и посмотрел на имя и фамилию, который выбрал сам. Паспорт говорил, что ему было девятнадцать лет от роду. Двадцать ему должно было исполниться только через месяц.

- А, меня Минди.

Джеймс/Уэйн пожал протянутую блондинкой руку и почувствовал что-то странное. Он посмотрел на эту неказистую вроде бы девушку и улыбнулся. Очень давно он не испытывал таких чувств... Очень-очень давно...

- Куда мы едем?

- В Маунт Хоп, красавчик.

- А, в Маунт Хоп есть работа?

- Ну, как любил говорить мой отец: работа не пиво, ее мало не бывает.

Блондинка разразилась ещё одной порцией заразительного смеха.

- Это хорошо... Надо с чего-то начинать.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, подставляя лицо горячему воздуху, бьющему из приоткрытого окна.

Нет, он не станет искать лёгких путей и пытаться использовать свои связи. И не только из-за того, что каждый, кто попытается вернуть старую жизнь, каждый, кто попытается раскрыть тайну русского, лишится возможности пройти "процедуру" повторно. Джеймс, а теперь Уэйн не хотел идти по старой колее, он хотел познать новый мир. Мир, который он не смог рассмотреть из-за постоянного погружения в работу, из-за какой-то совершенно нелепой занятости. Он всегда мечтал о втором шансе. Мечтал многое исправить, мечтал измениться, мечтал прожить жизнь по-другому. И русский дал ему эту возможность.

В кабине пикапа играла тихая музыка. Вроде бы это был Боб Дилан.

Уэйн улыбнулся.

Он получил новую жизнь, все как русский обещал. Его второй шанс стоил какие-то жалкие тридцать миллиардов.

P.s. Дилан как аккомпанемент.

Пролётка аккуратно приткнулась на свободное место. Стоянка была полупустая, но кучер вписался в подсвеченные линии квадрата с привычной точностью. Впрочем, будь это другой экипаж или другой пилот, ничего бы не изменилось. Правила должны соблюдаться.

Я коснулся силовой пленки окна, увеличивая на секунду номер леталки, потом вернул привычный пейзаж побережья Черного моря – солнце, бриз, яхты и дельфины. Немного странно слышать плеск волн на пятьдесят втором этаже, но я уверен, что смог бы привыкнуть. Да, смог бы…

- Так что вы хотели узнать, э... святой отец? – я повернулся к сидящему у стола инквизитору.

- Старший пастырь Зимин, - он указал на два рубиновых крестика над левым карманом черного френча. – Можно также отец Велимудр.

- Очень хорошо, сударь старший пастырь, - я сел на свое место и посмотрел на удобно устроившегося в анатомическом кресле для посетителей отца Велимудра, - Что конкретно вас интересует в моей скромной персоне?

Старший пастырь доверительно улыбнулся.

- В скромной персоне всесветно известного лекаря Радомира Олдановича Летова нас интересует буквально все. Где родился, чему учился, как ему удается совершать чудеса?

Был он такой приветливый, располагающий, русо-курносый и свой в доску, что захотелось сразу рассказать всё, поделиться наболевшим, обсудить проблемы и покаяться в грехах. Душевед-практик.

- Да какие там чудеса, - усмехнулся я. – Работа такая. А где родился-учился, наверное, вы знаете лучше меня. Я что-нибудь да и забыл, а у вас ведь все записано.

- На том стоим, - согласился отец Велимудр, - однако побеседовать с живым человеком всегда найдем время. Живое общение не заменишь мертвой бумагой.

- А рассказывать нужно только правду и ничего, кроме правды? – уточнил я, уловив это акцентирование на "живом".

- Конечно, - убежденно произнес Зимин. – Зачем же пачкаться кривдой? Считайте это исповедью.

- Ну что же, почему бы и нет, это будет даже интересно. Все равно ничего не изменить – правду так правду, - мне стало его чуточку жаль, - только обещайте, что выслушаете до конца, не перебивая.

Он согласно прикоснулся к губам правой ладонью, будто хотел послать мне воздушный поцелуй... Иногда одновременно смешно и грустно смотреть на уверенного в себе человека, зная, что его настоящее и будущее зависят от тебя.

- Я родился первого апреля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в городе Радужном на Марсе. – По выражению лица отца Велимудра сразу стало понятно, что такого начала он не ожидал. – Это на плато Солнца, немного южнее долины Маринер, - уточнил я на всякий случай.

- М-м…- видимо пастырю не хотелось нарушать обещание, но тяга к справедливости пересилила. – А как же Ван Ли – первый землянин, ступивший на Марс в девяносто первом?

- Во-первых, вы хотели правды, а во-вторых, обещали не перебивать, - невозмутимо отозвался я. – Можно продолжать?

- Да, извините, прошу вас.

- Городок небольшой, с населением всего десять тысяч жителей, основан в сороковом году… тысяча девятьсот сороковом, естественно. Основная специализация - экспериментальное лечение, клонирование и генетические исследования в условиях искусственного марсианского климата. Я, кстати, был клонирован с заданными свойствами организма. Должны были немного измениться участки мозга, отвечающие за мотивацию и моральные установки. Плюс некоторые особо-лекарские навыки: тактильное определение пораженных тканей, разнорежимное зрение, осознанный синтез антител в собственной крови... В общем, это не очень интересно.

Зимин слушал с любопытством и больше не перебивал. По глазам было видно, что он колеблется – провоцирую ли я его своими речами о клонировании на законные карающие действия, или пора вызывать усмирителей с пакующей пеной для буйных сумасшедших.

- То, что здесь и сейчас я излечиваю безнадежных больных, а вы считаете чудесами, противоречащими церковно-государственным нормам, не очень давно было моей каждодневной работой, и никого не удивляло.

- На Марсе, наверное, много вещей и удивительнее, - не выдержал Зимин. – Что же это за тайная часть человечества, которая построила там город, о котором не знают остальные?

Я вздохнул.

- Не единственный. Радужный – один из сорока марсианских городов, не самый большой. Есть еще на Луне, на спутниках Сатурна, небольшие поселки в других звездных системах. Первая экспедиция на субвакуумном крейсере была еще в девятьсот десятом.

- То есть во время второго Негронезийского кризиса? – уточнил отец Велимудр. – Начало реактивной авиации и первое ракетное оружие… У вас богатая фантазия, сударь Летов, но слабая связь с реальностью, особенно с техническим ее уровнем.

- Да-да, - согласился я, - очень тяжело переходить с клеточного регенератора на нынешнюю реанимационную ванну.

- Давайте все-таки ближе к вашим методам лечения, – чувствовалось, что старшего пастыря начали утомлять бредни лекаря-фантазера, и он решил направить разговор в более привычное русло дознания.

- К методам, так к методам. Перестану говорить загадками. Конечно, никаких городов на Марсе сейчас нет, а экипаж Ван Ли, действительно, впервые высадился там в девяносто первом. Субвакуумные корабли не придуманы, и человечество еще не вышло за пределы Солнечной системы. А хотите узнать – почему? Потому что один из моих методов лечения оказался слишком эффективным. И еще потому, бес задери, что я не мог не помочь тому ребенку… Просто не мог, понимаете? Он умирал, и не помочь ему – означало нарушить базовый принцип моей личности лекаря. Я просто перестал бы существовать в буквальном смысле!

- Какому ребенку? - несколько озадаченно спросил отец Велимудр.

- Два года назад, последняя стадия генетической болезни четвертого поколения. Быстрое отмирание нейронов, паралич, неминуемая смерть. Все, что я мог - положить мальчика в биостатическое поле, замедлить процессы метаболизма и попытаться найти решение. Через полгода решение нашлось. Физики сильно помогли, конечно…

Над столом замерцал зеленый шарик голограммы. Значит, пациент ждет, манипуляторная подготовлена. Пора было заканчивать разговор.

- Так что случилось с мальчиком, он выздоровел? – поинтересовался Зимин.

https://pikabu.ru/story/kak_ideya_stoit_prodolzhit_6526271 - здесь самое начало.

Проверяем систему…. Космолёты управляются по большей части интегрированным ИИ, но всё таки без человеческого изворотливого сознания – никуда. Видимо к счастью, хотя ИИ и учится всё лучше и лучше пластике нашего интеллекта. Камсар отмерил в голове, что пройдена половина пути по «трассе» - в принципе вообще без изъянов.

- Чутьё? Да не знаю я что это такое. Каждый раз ведь спрашивают как я предугадал? – Камсар тихо бубнил себе под нос и думал.

Благодаря ИИ людей на корабле, всё время занятых контролем управления было не много и порой вполне можно было порассуждать вслух, аккуратно конечно. Не летать было нельзя – трассы были незаменимы, но когда каждый полёт мог стать последним без каких либо гарантия спасения, нервозность конечно брала верх. У экипажей сформировался конечно набор примет и заодно игра в ставку – как долетим? Это было не по настоящему азартное дело, а способ как то унять мысли о возможном резком конце.

- Сартуна, выходи принимать смену – Камсар сказал в микрофон у рта.

Обращался он к ученице. Так было принято – капитаны по возможности брали людей и чем моложе – тем лучше. Передавать опыт было важнейшим делом. Учитывая размеры корабля, почти в три километра, Сартуна прибудет минут через двадцать – люди продвигались по кораблю по специальным путям, наподобие вакуумной почты с мелкими посылками.

Корабль имел хорошие по обзорности стёкла, они открывали вид с управляющего моста, плюс всегда действовал «дорисовывающий» проектор, который мог при желании превратить любые поверхности на капитанском мосту в точную копию окон, порой делая потолок или пол, провалами в космос. Камсар иногда подключал эту функцию и всматривался – только сплошной поток черноты. Никаких ярких вспышек, звёзд конечно нет. Как будто тоннель без освещения.

Из чего состоят скажем «стенки» этого тоннеля ученые земного происхождения так и не смогли ответить – материя какого то экзотического свойства или просто подобие космического пространства. Известно базовое, что стенок нельзя касаться и любые игры с попыткой собрать вещество от них, окончатся либо вылетом, либо провалом в никуда. Те кто научил землян технологии полётов, умолчали о способе построения этих полётов на элементарном уровне, дав сразу технологию. Как будто дикарям разом объяснили, что нужно для полётов на самолёте, но ни слова не сказали про устройство машины и вообще из чего и как она делается.

Люди не обижались, почти. Эта технология связала их с неисчислимыми возможностями развития, а до остального сами додумаются. Ну а то, что их видимо считали дураками для подробных объяснений, так чего обижаться? Не сами ведь придумали, наоборот, всё с нуля получили.

Сартуна вошла на мостик через шлюзового типа двери, растворившиеся с уважительно-тяжёлым шипением, поскольку были тяжёлые, снабжённые так же защитой по типу силового поля, которая предварительно отключалась, перед тем как пропустить кого либо. Мостик по причине крайне важности, был снабжён такой же суммарной системой защиты, что и двигатели и энерго-реакторы корабля. Случалось всякое. Иногда люди сходили с ума столь внезапно, что сделать никто ничего не успевал, поэтому перестраховка была и на случае применения любого типа оружия против дверей.

Сартуна не была красавицей и близко, но обладала высокой усидчивостью и интеллектом, который перекрывал многих на корабле. Не высокая, чуть полная, в внимательными глазами, напоминавшими взглядом учительницу, которая ещё молодая, но уже умеет следить за классом. Она любила красить волосы на второй половине их длины в разные цвета и нет нет, да щеголяла то с зелёными, то с фиолетовыми краями. С одной стороны вольность, с другой – уместная. С приходом нового мира в мир землян, они сильно изменили своё понимание стандартов ответственности, закономерно придя к выводу, что лучше позволять приятные мелочи даже пилотам и военным, чем застёгивать им все пуговицы, а взамен получать периодические срывы, которые нельзя предугадать.

Когда на космолётах только начинались полёты, они формировались по принципу – чем субординация и устав жёстче, тем лучше. Однако в итоге вышло, что никакой излишней уставной службы нельзя делать. Слишком сложная система, слишком опасные проблемы всплывают и капитану и любому у кого есть подчинённые, оказывалось нужнее иметь хороших знакомых, чем зажатых подчинённых. К тому же исполнительный до предела, это почти всегда не высокоинтеллектуальный. А вот те, кто подарил им путёвку в большой мир Метагалктики крайне не любили глупых и без широкого кругозора.

Первые экипажи из за этого они просто развернули, вместе с кораблями, указав в коротких сообщениях, что капитан, который бодро говорит как попугай, затверженные фразы и так же ведут себя все его подчинённые, может быть интересен только хозяину этого попугая. Грубо и обидно, но намёк был понят правильно. В экипажи стали набирать не людей с идеальным здоровьем, а с хорошими мозгами и склонностями. Космолёты и ряд подаренных технологий обеспечивали взлёт с Земли так, что больше не требовались крепыши с безупречными сосудами, это стало не сложнее поездки на метро. Вместе с изъятием военного отношения к полётам, исчезла и шагистика и сухие фразы и общение пустыми формулировками.

- Сартуна, всё в порядке, насколько это возможно, ИИ проверил отклонения в курсе, они не превышают нужных значений, твоя задача довести маршрут до точки 4, дальше я снова заступлю.

- Хорошо, есть пометки на скорость?

- Нет, идём в норме, я привык делать время выхода с запасом. Ну и заодно, на удачу, посматривай на стены трассы. Вдруг что нибудь случайно промелкнёт, тогда позже совместим с данными полёта и попытаемся выявить аномалию.

- Так вроде никогда не было – уточнила Сартуна.

- На удачу – Камсар в неё постоянно верил и можно сказать не ошибался – Мы пока изучаем всё подряд, слишком мало знаем.

На этом он удалился, Сартуна досконально знала любые циклы в управлении. Для пилотов прошлого может показаться странным, что управляющие кораблём, остаются один на один с собой. Вот только именно такой подход закрепился как самый безопасный, когда был освоен помощник в виде ИИ. Когда на капитанском месте находится несколько человек, риск нештатной ситуации, как ни странно, возрастает. Конфликт, причём любой и искусственный разум может просто запутаться с происходящим, кого ему слушать и кому помогать.

Сесть в кресло, проехаться с помощью роликов управляемых сознанием вдоль закруглённых панелей – все они по типу голограмм, только очень чётких. Можно наблюдать и пытаться что то разглядеть.

Час, два… Сартуна вдруг подумала, что на чутьё она может и надеялась, но никогда оно пока не срабатывало на пользу. Голограмный обзор она сделала почти целиковый, она как будто сидела на тьме, а не на палубе корабля. Только обзорные и управляющие панели сохраняли материальность, да кресло. И ничего – тоннель не светится нигде и никак, корабль летит с какой то дикой, много-много быстрее световой, скоростью. Нахождение между слоёв измерений это позволяет.

Корпусная дрожь. ИИ молчит. Ещё раз. По кораблю пробегает явно лишняя вибрация, при том, что корабль вообще не должен вибрировать.

- Вега, что такое? – Сартуна обратилась по имени к ИИ

- Ей ответил старик, с голосом умудрённым сединами, ИИ вообще любили иногда показать себя и спокойнее и размереннее, чем люди.

- О чём вы? Никаких отклонений? Что именно хотите проверить?

- Вибрацию! - Сартуна как то сразу вспотела.

- Нет ничего – Вега явно задумался внутри своих квантовых и энергетических слоёв. – Могут конечно обманывать датчики, но я уже проверяю… Проверил три системы защиты. Ничего. Это ваше «чувство»?

- Дёргать капитана, потому что могла просто не о том подумать? ИИ не ошибается при сверке, я же никогда…

Мысленный код – Капитан, со «Стерхом» что то не так, он вибрировал, ИИ не подтвердил. Вы что ни будь ощутили?

- Нет – голос Камсара был сонный – У меня вообще нет никаких дурных ощущений, я привык…

Новая вибрация, Сартуна прямо почувствовала дрожь кресла. Словно корабль слегка потрясла лихорадка, как человека, причём весь корабль, огромную его конструкцию. Стало страшно при этом почему то не за корабль, а за себя и свою логику. ИИ молчит, корабль летит, капитан продолжал начатое.

- даже во сне ощущать таки вещи, как лишние звуки, тем более вибрация. Если на счёт ощущения – даже у спящих оно срабатывало, известны случаи. Причём это не всегда капитан, это может оказаться любой член экипажа. Правда он после этого мог стать капитаном. Может у тебя проявилось? Но там речь не о вибрациях шла, а простом внутреннем беспокойстве.

- Сверю работу двигателей с нормальными показателями, после доложу – Сартуна и сама знала, что физически никто не предугадывал сваливание с трассы, это всегда именно внутренний страх. Значит, она либо поползла в сторону шизофрении, от слишком большого усердия, либо всё таки есть повод думать о проблеме с тоннелем или кораблём.

Оставшиеся часы до 4-ой точки она просидела молча, сравнивая показатели корабля с требуемыми по регламенту уровнями. Всё в пределах нужного. Точка 4 пройдена, осталось 6 – 9 часов до подготовки к выходу с трассы. Общее время полёта по ней в этот раз составляло между 6 – 7 сутками. Но это относительно близко, бывало, что летали по месяцу в неведомой никому тьме.

Камсар зашёл бодро, улыбнулся и видимо собрался легонько начать выспрашивать, отчего Сартуна разбудила внеурочно и вообще, просто поговорить хотел. Человек он был и добрый и общительный, никаких замашек Наполеона никогда не позволял. Сартуна сосредоточенно вздохнула, приготовившись как можно суше изложить причину и подтвердить её разоблачение проверками, а после ещё и признать свою излишнюю напряжённость. Возможно, стоит не лезть в капитаны, во всяком случае в ближайшие пару лет. Ведь до прихода капитана она связалась с несколькими людьми на корабле, из самых разных точек и аккуратно уточняла, про возможные колебания корабля. Везде отрицательные ответы. Все нудные и объёмные проверки ИИ сделал уже сам, просить его о таком оказалось излишним. А ещё он явно своими квантовыми глазами посматривал с недоверием на Сартуну, это вот она ощущала почти физически.

Никаких слов она произнести не успела. Перед тем как вошёл капитан, она как раз сузила поле голограмного обзора до 20 процентов от прежнего, по сути оставив классические стёкла и плюс к ним расширяющие обзор рамки. Камсар ждал начала диалога от неё, но по тоннелю пробежала белая искра, ещё одна, затем словно осыпало золотой пылью все обзорные окна, и корабль начало разворачивать, ставя его поперёк тоннеля. Зрелище сыпавшихся искр на стёкла было каким то завораживающим, Сартуна смотрела, а Камсар просто понял – в этот раз всё изменилось и уже необратимо. Его предсказательная способность отныне бесполезна.

Глава первая – Верховный совет.

«Истина укрепляется в повальном отрицании ее же.»!

- На наш город, Алакаара, обрушились лишения коих не видели мы ранее! Грехи! Это наше наказание за грехи несведущих! – Обратился пастырь к агнцам своим, но едва ли его истошный крик затмевал раскаты грома, а дождь бил в крышу храма подобно тысяче молотов о наковальню. Но это не так пугало прихожан, как лязг стали и крики людей, бьющихся в агонии за свою жизнь и жизни родных и близких.

– Мы не должны страшиться, Всесоздатель видит все! Он всех нас видит, и не даст нам сгинуть в этот час! Наша вера несломленна, и она защитит нас! – Слова его не достигают сердец горожан, напротив, глас его не выдавал в нем уверенности. Зал величайшего храма востока Империи кажется пустым, он мог бы вместить себя тысячи, но сейчас же защиты в нем просят женщины, дети и немощные, что не могут сражаться. Кто-то на свой лад приступал к молитве, кто-то тихо начинал рыдать, но большинство с ужасом перешёптывались о живых, о мертвых, о смерти. – Успокойтесь, дети мои, Бог наш даст о себе знать, вы узрите, он ниспошлет нам свою благодать! – Едва закончил он последнее слово, как двери с грохотом разлетелись в щепки. В проеме виднелся почти человеческий силуэт. Нечто худощавое, в полтора человека ростом, оно направилось неспешным шагом в сторону священника, с каждым шагом проявляя свой внешний вид.

Худые, длинные, черные когтистые ноги с уверенностью ступали по вымощенному церковному камню. Птичья голова, на подобии вороньей, черные, как смоль, перья, покрывающие его как плащ, они жадно пожирали тусклый свет храмовых свечей, но едва ли они могли скрыть его безобразное туловище. Склизкие капли крови с гноем срывались от каждого шага, обжигаясь об мощенный мрамор. Ребра? Позвоночник? Мясо? Все торчало во все стороны и являло собой неровное обрамление чудовищного существа. Легким взглядом можно было насчитать несколько дышащих грудных клеток, но это все лишь малая часть того, что могли заметить прихожане. Ни один из них не осмелился заглянуть в глубины темнеющего «ничто», и лишь сильнее уходили в отчаяние. По мере приближения к чаше на алтаре, ступни создания охватывало голубое пламя, но гость не обращал на это даже наималейшего внимания, в птичьих глазах читалось только язвительное счастье. –Отрекитесь. Отрекись и ты, отец этой страны. – Донесся из клюва мерзкий самодовольный глас. - Мы вернулся вновь на эту землю и вновь прошу покинуть ее, отправляйтесь на запад, разнесите весть о новом явлении богини Моурэ и о ее мести, там же она настигнет вас вновь. –

Наблюдая за тем, как ужасе принялись разбегаться, подобно грязным насекомым, у пастора глаза наполнились яростью. - Да чтоб мы подчинялись демонам!? Нет, мы будем стоять до последнего, и ты не сломишь нашу веру! Всесоздатель завещал нам эти земли и грядет знамение, вот увидите! – Стоило отцу закончить свое последнее слово, как существо быстрым рывком подлетело и воткнуло свои когтистые лапы в тело служителя церкви. И простым движением вырвало еще бьющееся сердце. - Твой Бог дал тебе право называть эти земли своими!? Нет, Мы был тут до рождения тебя и твоих предков! Мы глашатай богини Моурэ. Она велит вам покинуть эти земли, ибо не ждет вас блага и достатка, падите прочь! Мы не демон, мы нежить!

С того времени прошел почти год, но никто и не думает о мертвых, напротив, Империя живет своей богатой жизнью, особенно дети далекие от мирских забот. В лесах Бриггса, севернее столицы Империи, живет отчужденное поселение отшельников, Земмельщина, так они себя назвали в честь героя восстания против короны. Кто-то мог бы подумать, что иметь под собою содружество бунтарей и осужденных – плохая идея, но, напротив. С ними нельзя торговать, покинуть свой надел они не могут, а земельный налог душит их до дыр в кошелях, но они не унывают, зная, что в их семьях течет кровь знатных домов, Гафлинги, Сурдиры, Бахаруты, Зиммельские. Несведущие о делах в мире, и именно Зимельские были авангардом восстания, но избежали обезглавливания, благодаря стараниям Аллана Виввера, они сосланы в изгнание. До сих пор не известно, то ли долгая дружба семей, то ли женитьба сына Зиммельского на сестре Аллана Виввера повлияла на решение, но то лишь удел слухов и домыслов людей и смердов, им же надо как-то развлекаться. Но в это самое время Зиммельские понадобились короне, и только Всесоздатель знает зачем.

– Задержи дыхание, прицелься в голову, ты должен убить, а не изранить. – Наставляет своего сына Кастар Зиммельский, указывая на голову пасущегося оленя. Затаившись в кустах нельзя делать резких движений дабы не спугнуть свой ужин. – Теперь аккуратно, не спеша, натягивай стрелу и…- Лицо юного мальчика покраснело от натуги. Руки начали трястись, а глаза невольно зажмурились, и стрела пустилась даже не близко к оленю. Мальчик подстрелил дерево. Оленю долго думать не пришлось, чтобы скрыться в глубинах леса. – С-стрела соскочила! Правда. – Лицо юнца озарило спокойствие и своего рода героическая улыбка, кажется, что он попал куда и целился.

- Эх…Ладно, вместо оленины сегодня у нас будет похлебка с грибами. Хоть ночевать в лесу не придется. Надеюсь ты хоть грибы не потерял, Гурфи? – Кастару на тот момент было, конечно, грустно за упущенную возможность, но все же он был доволен собой, что растит не убийцу.

- Нет, не называй меня так! Я Гурфард, названный в честь полководца серого марша эры Разлома! Ты сам дал мне это имя! – Лицо младшего сменилось от блаженного до сильной обиды. Он моментом вскочил во весь рост и со всей силы топнул ногой, скрестив руки.

- А грибы то где? - Невозмутимо повторил он вопрос.

- Тут! – С ухмылкой Гурфи отдернул ветку куста - …были…- Но там корзинки с грибами уже не оказалось. Теперь уже Кастар заметно погрустнел.

- Значит суп из капусты. Пойдем, солнце уже садится, тут будет не безопасно. Возможно что-нибудь найдем по дороге.

- Откуда ты знаешь, папа, ведь за деревьями солнца не видно? – Не скрывая любопытства малый спрашивает у отца.

- Слышишь, вечерний трескань поет? Значит скоро тут станет совсем темно. Пошли быстрее.

Долго упрашивать не пришлось, и юнец закинул свой лук за плечо и тихонько последовал за отцом, прислушиваясь к звонким трескам вокруг и пытаясь найти глазами эту несчастную птицу. Он хотел обвинить ее в том, что приходится возвращаться домой «так рано», но при этом ясно понимал, что не в ней дело. Сумерки сгущались, а треска появлялось все больше.

- Почти добрались, слава богу – Посмотрел на мальчика Кастар. – Что скажем маме? Ты же знаешь, что она скажет.

- Да-да, опять весь день провели в лесу. Вернулись грязные, ничего не принесли, лучше бы по хозяйству помогли! Картошку копать, грядки полоть, крышу чинить! – С грубой иронией Гурфард пародировал леди Зиммельскую.

- Хох, да. Ха-ха-ха, так она и скажет! – Кастара пробрало на ехидный смешок от услышанного, хотя по чести он должен был отчитать сына. – Прибавим шаг, иначе нам достанется.

Шаг за шагом становилось все темнее. В густой тьме пропадали деревья, а ориентироваться помогала только тропинка, протоптанная за годы скитаний по лесам. Все такая знакомая, но каждый день новая Гурфарда. – Папа, а почему треск пропал, куда делись птички? – Гурфи обратил внимание на внезапно наступившую тишину.

- Вечерний трескань же, ни днем и не ночью, а значит…

- Наступила ночь! – Не дожидаясь ответа, младший выдвинул догадку.

- Правильно, хм, а вот и дом виднеется. – Свет из окон дома прорезается сквозь темноту и густой лес, но пока лишь в виде пары светлых точек. – Вперед, не будем заставлять ждать леди Зиммельскую.

Выбравшись из леса, Кастар замечает, что его уже ожидают. Вокруг дома выставлен гарнизон, а имперские лошади топчут огород и с веселым треском поедают капусту. – Что им нужно? – В тихом недоумении поинтересовался Гурфи у отца.

- Ничего, надеюсь ничего. – Промолвил Кастар, попутно всматриваясь в окружение и прицениваясь к своим возможностям, бежать в любом случае некуда. Ночной лес не самое приветливое место для скитания, да и жену оставить никак нельзя, несмотря на то, что имперцы ее не могут тронуть.

- Эй! Зиммельский! – Гвардеец тяжелым взмахом привлек к себе внимание. – Тебя уже заждались, не испытывай терпения.

- Если ждут, то и терпения хватит, а на «ты» к своей бабке обращайся, псина сутулая. – Не сдержал своей язвительности Кастар и не спеша отправился с сыном к входной двери под недоумевающие взгляды служивых.

- Да как ты…! – Попытался было гвардеец ответить на наглость, но Зиммельский не стал выслушивать и пошел в атаку ожидая реакции.

– Не меня во дворе на привязь поставили, и команды огрызаться тебе не давали. – Но реакции не последовало, они лишь от неслыханной наглости разинули рты. В этот момент Кастар понял, что оценил ситуацию правильно, Империя не требует головы, но хочет чего-то иного. «Интересно, кого они сопровождают?» Подумал он, дернув ручку двери.

Зайдя с широкой ноги в свою кривую землянку, глаза Зиммельского тут же зацепились за силуэт элфа с задорной улыбкой распивающего бутылку огненной настойки с Верой. Веролетт Виввер не станет разливать припасенного зверя в кувшине ради рядового офицера, этот факт заставил свежим морщинам Кастара напрячься. Грохот двери заставил Веру отвлечься от светской беседы, но Зиммельский успел распознать герб на мантии служивого.

- О! Вы наконец вернулись! – С присущей ей изяществом, леди Виввер, легким касанием и твердой рукой, втолкнула своего мужа глубоко в погреб.

- Я знаю, это выглядит скверно. – Принялась отчитываться она.

- Что здесь делает Волла? Ты и без меня знаешь, что сделали эти элфы для наших семей! – От злобы у Кастара начала скрипеть челюсть, но леди Виввер от этого лишь насчитала пару лишних морщин на его лице.

- Тебе бы стоило на этот повод молчать, с именем своего отца на плече. Но я прошу тебя высказаться, причем в нашу пользу. – Тон игривой веселой дамы во хмелю сменился на расчетливый, острый и уверенный говор истинного Виввера. – Со слов нашего гостя, наш брат дает нам шанс вернуться в Белокаменную. Нельзя этот шанс упустить!

- А что если это уловка дабы наконец перебить нас? – Не скрывая своего скептицизма, Кастар схватил Веру за руку и крепко поцеловал. – Ты же знаешь, я никогда не прощу себе если с тобою что-то случится.

- Я знаю, любовь моя, но мы должны выбраться от сюда. Я предпочту смерть, чем дальше потратить свою жизнь на землянку и гнусавые голоса приземленных лордов этих лесов. Зиммельские и Вивверы должны быть бок о бок у трона, как это и было в летах.

- Ставки слишком велики, но с чего же ты веришь отроку Воллы? После всего того, что они сделали с нашим миром?

- Если бы он мог, он бы давно убил нас, ты сам знаешь. – Худенькая леди махнула рукой по своим золотистым волосам и развернулась к Кастару спиной, грациозно исчезая в люке из погреба. – Не упусти наш шанс, шанс нашего сына. - Зиммельский лишь улыбнулся в ответ, ведь он так и не разгадал секрет, как можно выпорхнуть из ямы с дверью подобно ласточке, будучи обычным, хоть и знатным, человеком, но в любом случае в его глазах это достойно изумления, пускай Кастар полюбил ее не за это.

Выбравшись с погреба Зиммельский прервал длительные извинения своей супруги в сторону гостей.

- Вы в моем доме, господа, извольте представиться. – Едва ли скрывая свою язвительность, глава семьи попытался познакомиться с гостями. – Вы пьете мое вино, значит того быть вы у нашего очага как с…се…сем…- Вера «слегка» толкнула Кастара в область почек. – Семья! Гхек!

- Он хотел сказать, что наш дом – ваш дом.

- Не стоит, боже! – Элф встал со своего стула поправляя плащ и комзол ради реверанса. Глубоко медленно склоняя голову, он тут же выпрямился дабы продолжить свою речь. Явно было видно, что такие варварские обычаи ему не приятны. – Я ауреус-окулузар Леонис Волла, главнокомандующий защиты столицы, но вам, могу видеть, я и так известен. Хочу заметить, что мне не терпелось встретить сына человека, который создал ополчение и развязал войну против короны, против всех Вивверов. –

На лице Веры проступила тень отвращения к словам. Ей было что сказать, но безупречные манеры берут все же верх, а элф же продолжал свою издевательскую речь.

– Буду лжецом, если не выскажу своего уважения вашему роду. Жаль только, что слава Зиммельских осталась в прошлом. Мне не ведомы причины, по которым…

- Давай уже ближе к делу, Леонис. – Прервал тираду Кастар, будучи не в силах терпеть. Никто не любит, когда его перебивают, но в глазах гостя читались удивление и детский интерес.

- Точно! Ну так вот! – Наполнился радостью ауреус, а может гномье пойло дало в голову. - Император призвал вас ко двору. Я бы с удовольствием вернулся с вашим отказом.

- Не нужно лицемерить, гость мой, ты можешь подтереться своим формальным уважением и передать, что я приду увидеть своего брата.

- Что же, чудненько. – Радостно ответил элф. – Вас будут ожидать при Совете!

Кастара тут же охватило отчаяние. – «Верховный Совет? Меня? Нас? Это может значить лишь конец.» - Ноги подкашивались, и он заметил, как начал дергаться глаз. Это не мог не заметить Леонис, и это приподняло его настроение в грани самодовольной эйфории.

- Лошади накормлены, спасибо вашему огороду, по сему нельзя терять ни минуты! Седлать и в путь! – В позе завоевателя Леонис указал на «дверь».

- Что происходит, мама? – Украдкой спросил Гурфи, дергая свою маму за подол, Вера присела и крепко обняла свое чадо. - Ничего, мы наконец едем домой.

«Книги, книги, множество книг и надоедливое голубое свечение в полумраке, действительно, почему они жалуются на зрение!?» - Переполненный сарказмом, Аллан Виввер задал риторический вопрос в своей голове, но увы, такие мысли так и остаются мыслями в головах императоров.

- Ага, вот и ты! – Из далека пронесся едва различимый вредный старческий крик, наполненный эха. – К чему нарушать наш покой!?

- К чему подобное отношение к императору? – Аллан прокричал в сторону темных книжных шкафов, искренне растаяв в детской улыбке. - Да и ты сам тут кричишь, в своей же библиотеке!

- А-а-а! Дорогой Аллюша, это ты? - Голос заметно подобрел, но показаться на свет вовсе не хотел. – Я занят, не отрывай меня от не насущных дел…То есть пока что они не насущные, но я уверен, в будущем все захотят себе заиметь хвост! Это будет очень удобно! – Старик хотел было устроить лекцию из далека, мешая этим читающим, но Виввер пришел не за этим. – Как движется наш план? – Перебил старика Аллан.

- Терпение! Терпение! Разве я тебя этому не учил!? Скоро у каждого будет по многофункциональному хвосту! С помощью него можно будет писать письма, держать меч и даже использовать вместо трости!

- Я про наш «ПЛАН». - Едва скрывая смеха император прокричал обратно.

- А…Ты про это. Все давно уже готово. Важнейшие книги уже готовы к погрузке на корабли, а все артефакты и сосуды энергии я лично упаковал. – Таинственный голос, кажется, потерял всякий интерес к разговору. – Надеюсь на юге им понравится.

- Может ты выйдешь уже наконец, или дай мне пройти! – Не теряя улыбки Аллан попытался казаться серьезным. – Или императоры недостойны твоей аудиенции, Варин?

- Не мешай! Я же сказал, все готово! А пока я делаю важнейшую операцию на человеке. После, я может быть, наколдую тебе сахарных камней.

- Первое: Я не ребенок давно уже, сахар меня не шибко интересует. Второе: Это разве законно под моим правлением Империи, ставить опыты над людьми?

- Все любят сахарные камни, а теперь оставь меня! До собрания Совета я, думаю, управлюсь. А тебе нужно отдохнуть и набраться сил. И поешь что-нибудь, пока я тебе быка в желудке не материализовал. Совсем исхудал.

Аллан не стал спорить. Волнующий его вопрос был удовлетворен, однако – «И этот человек учил меня как править? Научил грамоте, законам, военному ремеслу, истории, а главное, гуманности? Хотя, ему это простительно, он всегда был таким, сколько себя помню.» - Подумал про себя Виввер, неспешно покидая библиотеку. - «Надо все правильно разыграть, нет права на ошибку.» - Быстро промелькнуло у него в голове, а на лбу проскочили редкие капли холодного пота.

Всегда любил фэнтази, даже прочитал  Льюиса Кэрролла и Рональда Толкина в оригинале, но есть мечта создать что-то свое. Жду критики.