21.
– Как мы попали сюда, котёнок? – жмурясь на солнце, спросила улыбающаяся Марина.
– А фиг его знает. Клопы…
– Думаешь, сговорились?
– Без нас? Возможно. Они тоже пережили немало. Но если серьёзно, – Серж сладко потянулся после крепкого сна, хрустнув суставами, – то так и должно было случиться. Не научишься ходить, пока шишек не набьёшь.
– А мне снился мой лужок. Я так хотела сюда.
– И я.
Марина уже ворошила рюкзак в поисках чего-нибудь съестного. Подключился Сергей, зная, где что лежит. Импровизированный стол из разложенного бушлата был хаотично завален продуктами. Ели оба, поглядывая друг на друга сверкающими от счастья глазами.
– Мусь, ты такая чумазая…, – с набитым ртом произнёс неразборчиво Серж, – и пахнешь так вкусно…
– Шутишь? – запив пастеризованным молоком уплетённую банку тушенки, испуганно спросила Марина, пытаясь понюхать своё будто извалянное в угольной золе тело.
– Правда-правда. Это естественный твой запах. Он неподражаем. Дикий, насыщенный, родной…
Даже сквозь грязь, размазанную по лицу разводами, проступила краска. Марина густо покраснела и спрятала глаза.
– Блин, тут даже воды поблизости нет, – отвернувшись и прикрывшись краем необъятного бушлата, посетовала амазонка.
– Ага, сейчас всё брошу и пешком пойду за водой, – съязвил Полеха. – Я тебя специально теперь купать не буду. Такой ходи. Ты мне нравишься.
– Дурак.
– Я тебя вылизывать буду. Глядишь, через полгода-год отмою.
– Да ну тебя, – махнула рукой Марина, уже чуть кокетничая.
Сергей всё ещё ел. Голод не унимался.
– Ты знаешь, что я понял? – сказал он, продолжая жевать. – Мой жучок питается тем же, что и я. У него нет никаких аккумуляторов. Он совершенно точно живой. А вот клоп, что твой, что мой, не важно… Эти от солнца заряжаются… Точнее, от света, от любого света. И эти их… квадратики на спинках…
– Манипуляторы, – подсказала Марина.
– …типа солнечных батарей. И ещё вот что… Те, кто их придумал… сделал или вывел, рассчитывал на использование преимущественно под землей, где света нет. И главная их функция – так мне кажется – именно транспортировочная. Я пока размышлял тут без тебя…
Полеха перестал жевать и посмотрел на Марину по-особенному тепло, с такой любовью, что та не выдержала, подскочила к нему, не стесняясь наготы, и повисла на шее.
– Я так люблю тебя, котёнок.
Нежные и сильные мужские ладони шершаво водили по спине. Чумазое тело покрылось пупырышками, и Марина захихикала.
– Классно… ещё поделай…, – попросила она.
Сергей медленно стал заваливаться набок, увлекая за собой Марину и не выпуская её из объятий…
…Опять они лежали двумя звёздами на лужайке и смотрели через сомкнутые ресницы на полуденное солнце.
– Что-то ты говорил про «пока я тут без тебя…». Что ты тут без меня? Признавайся!
Серж улыбнулся, но на шутливый тон Марины не стал отвечать. Только тронул её руку своей.
– Я говорю, что попытался систематизировать всё, что мы успели узнать с тобой о клопах… А! Теперь уже неважно…
– Как это неважно, договаривай.
– Лень.
– Ну, Серёнь!
Полеха вздохнул. Ему было сейчас так радостно и спокойно, что хотелось просто молчать и наслаждаться присутствием рядом любимой женщины.
Через несколько минут он всё же заговорил.
– Стереовизор предназначен, в частности, для того, чтобы в условиях отсутствия света подзаряжать источники энергии криптлокатора.
– Поняла. Пустыней.
– Да. Не зря она и появилась первой, когда мы сумели оживить клопа. Первая картинка, специально запрограммированная для зарядки.
– Картинка по умолчанию.
– Чего? – не понял Серж.
– Так программисты говорят. Когда какая-то функция вызывается автоматически без специальных настроек – она называется функцией по умолчанию. Или можно так сказать: «без специального уведомления».
Полеха некоторое время переваривал сказанное и наконец согласился.
– Хорошо придумала.
– Это не я. Это так говорят.
– Нет, правда, мне нравится: пустыня по умолчанию. Самоподзарядка клопа, если новый хозяин полный дурак.
Оба переглянулись и вспомнили, как их окрестил одними губами таинственный бородатый человек.
– Что же там Нодар делал? – задала риторический вопрос Мариша.
– Человек по умолчанию…
Марина встрепенулась:
– Слушай, ты прав, он тоже по умолчанию. Первая стартовая инструкция.
– Ну… Это мы с тобой что-то в фантастику ударились.
– Ха! А всё остальное, что с нами было, – не фантастика?!
Полеха задумчиво поскрёб щетину на подбородке. Глаза он так и не открывал; во рту торчала длинная травинка, потряхивающая в воздухе пушистым венчиком.
– О сколько нам открытий чудных Готовят просвещенья дух И опыт, сын ошибок трудных, И гений, парадоксов друг…, – продекламировала Марина и испытующе покосилась на друга. Повисла пауза. И тут, как ни в чём не бывало, Серж совершенно неожиданно закончил:
– И случай, бог изобретатель...
– Ни ф-фига с-себе!!! – Марина восторженно захлопала в ладоши.
– Ас Пушкин, – поставил точку Полеха, но, довольный собой и неподдельной реакцией девушки, добавил: – Думала, мы лаптем щи хлебаем?
Марина посмотрела на часы Сержа.
– Мне через два часа на занятия надо.
– А надо?
– Надо! Ни клопы, ни жуки мне знаний не дадут, тем более диплома.
– Они дадут нам больше. Возможность узнать высшую истину.
– Философ.
Серж встал.
– Ладно, давай собираться. Два часа занятий погоды не сделают.
– Серёж!
Марина стояла во весь рост, разведя в стороны руки и давая тем самым понять, что в таком виде она к репетитору не хотела бы идти. Серж улыбнулся, жмурясь как кот, и включил свой стереовизор.
Прямо на поляне открылся берег песчаной реки, вдали виднелся островок, поросший камышом.
– Хочешь сюда?
– А где это?
– На Волге. Мой любимый уголок, как у тебя – твоя лужайка. Мы однажды убежали из детдома, трое нас было, и неделю тут скрывались, пока нас не сдали рыбаки и дяди в формах не вернули беглецов назад. Но я всю жизнь помню ту счастливую неделю. Мы украли рыбацкие сети, жгли костёр и жарили рыбу. Рай…
– Пошли! – запрыгала от восторга Марина.
Серж панорамой обвёл окрестности. Метрах в трёхстах стояла машина и двое рыбаков удили рыбу, позади них тлел костёр. В другой стороне расположилось целое семейство. Но, закрытое зарослями кустарника и пышными ивами, оно не могло видеть намеченный для водных процедур участок с хорошим подходом к водной глади.
– Собираем вещи? – спросила Марина, дрожа от нетерпения.
– Потом заберём. Иди ко мне.
Полеха обнял её. На секунду под ногами исчезла трава и … ступни погрузились в тёплый песок.
– Ура! – завизжала девушка.
– Тихо, т-сс! – остановил её громкие восторги Серж. – Не надо шуметь. Появление здесь голой девушки вызовет нездоровый интерес.
– Ну, ты-то ведь со мной! И не голый.
Полеха действительно успел натянуть джинсы и майку.
– Я уйду на пять минут.
– Куда? – удивлённо подняла брови амозонка, уже ступившая по колено в воду.
– За мылом, мочалкой, полотенцем и твоими вещами.
– А где они?
– В моем бункере.
– Где?!
– Жди. Потом расспросы. Купайся, купайся, только тихо, ага?
– Ага! – почти взвизгнула Марина и ушла с головой под воду.
…В бункере Серж распотрошил узел, отыскал аккуратно сложенные юбку, топик – хорошо, не мнущиеся – и туфли. Трусиков он не нашёл.
Мыло, мочалку и полотенце успел «по дороге» в бункер приобрести в сельповском магазинчике, стоящем на отшибе у небольшой деревушки на трассе Тула-Новомосковск. Когда они с Мариной ехали в автобусе, Серж обратил внимание на этот магазинчик, позади которого нахохленным островком на взгорке красовалась берёзовая рощица, окружённая высоким кустарником. Оттуда Полеха вышел, туда и ушёл. Даже если бы кто-то и видел этого странного покупателя, появившегося из кустов за мылом и мочалкой и скрывшегося туда же, вряд ли смог внятно объяснить это.
Прошло не 5, а 20 минут, но Марина не переживала. Стоя в воде, она тихонечко наблюдала за Сержем в голограмме размером с книжку, колыхавшуюся на волнах великой реки русской. Несмотря на запрет, хотелось визжать, кричать и петь. Что она и сделала, начихав на предостережения. Какие запреты! С теперешними-то возможностями.
Издалека долго течёт река Волга,
Течёт река Волг – конца и края нет.
Среди снегов белых, среди хлебов спелых
Течёт река Волга, а мне семнадцать лет…
Серж стоял на берегу и укоризненно смотрел на девушку своей мечты, плещущуюся в реке.
Он скинул одежду, разбежался и, высоко подпрыгнув, кулём ухнулся в воду. Вынырнув, он, раздираемый чувствами, сам завизжал, зарычал и крикнул на всю Волгу:
– Маринка! Я люблю тебя!!!
– И я тебя, Серёжка!!!
Сумасшествие нашло на обоих. Рыбаки косились в сторону душераздирающих диких криков, распространяющихся по воде дальше, чем обычно. Мирная семейка притихла, прислушиваясь к потревожившим их идиллический отдых бешеным воплям, визгу и смеху.
Но длилось это недолго.
Рыбаки продолжали рыбачить, семья вернулась к своему пикнику.
…Отдраив себя до розового румянца, счастливая и довольная Марина лежала на полотенце, греясь на солнце. Постиранное нижнее белье (громко сказано для ниточки с крохотным белым треугольничком) сушилось на ветке куста. Серж потягивал минералку и курил, сидя на берегу. Он смотрел на Волгу, пытаясь разглядеть противоположный берег… Ничего, кроме ощущения безмерного счастья, он не испытывал, только тихо молил Бога: «Пусть так будет всегда…».
Квартира отца была удобным местом для «посадки», поскольку и Александр Иванович, и Людмила были на работе. Здесь Марина окончательно привела себя в порядок, имея под рукой и зеркала, и кое-что из парфюма и косметики. До занятий оставалось совсем немного. Позвонила отцу, но его телефон не отвечал.
Полеха не сопровождал Марину, расставшись с ней на берегу Волги. Сам вернулся на лужайку, перебросил вещи в бункер и, пока в его распоряжении было два часа, решил навестить Валентину Георгиевну. Врать ей он принципиально не хотел, но легенды для прикрытия своей теперешней состоятельности по-прежнему не было. Всё недосуг. А доля, причитающаяся семье Шурши, требовала поступить по справедливости. Можно было бы и не торопиться – никто ж ведь не гнал. Но Полеха был иногда сам себе противен за чрезмерную обязательность. Это чувство сглаживалось, когда находились вполне обоснованные оправдания немецкой педантичности. Нашлись и сейчас. «Случись что со мной, – рассуждал он, – пропадут и деньги, и сокровища. Надо быстрее решить эту тему и забыть». Ещё диадема с брошью и часами висели на совести. Что делать с ними? Отдать барыгам и коллекционерам или пожертвовать государству? Правильнее было бы сказать – вернуть.
Серж отдавал себе отчёт в том, что сокровища его совершенно теперь не интересуют как таковые; и сумма денежных средств, вырученная с их разумной продажи, не вызывает в его душе никакого трепета. «Надо найти грамотного и благонадёжного распорядителя. Некогда мне этим заниматься», – решил он. Кроме Гарика, Жоры и профессора, никого на примете не было. Искать других? Себе дороже.
Визит к Валентине Георгиевне откладывался. Полеха наблюдал через стереовизор за Романом Игоревичем Хагинским – фамилия значилась на табличке его университетского кабинета, где сам профессор сейчас и находился. Он что-то писал и был один. Решение возникло внезапно.
– Здравствуйте, Роман Игоревич, – прикрывая за собой дверь, поздоровался Полеха.
Профессор поднял глаза, снял очки и, казалось, не очень-то удивился.
– А-а, Сергей! – он привстал из-за стола, вышел на середину кабинета, не очень большого, но уютного. – Здравствуйте, присаживайтесь, где вам будет удобно.
Во время рукопожатия некоторое волнение всё-таки скрыть ученому мужу не удалось. Ладонь была влажная, подрагивало веко, последняя фраза прозвучала очень характерно для человека, у которого пересохло во рту.
– Роман Игоревич, у меня к вам не совсем обычное предложение, но, думаю, оно должно вас заинтересовать, – начал Полеха, усаживаясь на добротный гарнитурный стул с высоченной спинкой. Сел и профессор на своё прежнее место.
– Так, – изобразив внимание, сложил он руки замком.
– Я могу здесь свободно говорить?
– Да, разумеется.
– Случилось так, что в моих руках оказался клад, солидный клад. Я ничего не понимаю в антиквариате, ювелирных изделиях, камнях… Мне нужен доверенный человек, способный за достойные комиссионные составить опись, определить примерную стоимость.
Полеха замолчал, выжидательно глядя на Хагинского.
Видимо, что-то в интонациях Сержа успокоило историка, а может, тот ожидал более напряжённой темы для разговора.
– Я, пожалуй, мог бы за это взяться, но как вы себе это представляете? Где, на каких гарантиях..., ну, и условиях, разумеется?
– Если я отвечу, что на условиях полного взаимодоверия? Вас это не смутит?.. Я смогу обеспечить безопасность и свою, и вашу. Всё будет зависеть только от вас.
– В каком смысле?
– Если вы ручаетесь, что наше партнёрство останется в тайне от третьих лиц, то и опасаться не за что.
– А к чему тогда разговор о безопасности, как вы сможете её обеспечить… мне, например?
Серж почувствовал, что диалог кренится не в ту сторону.
– Роман Игоревич, я прибыл издалека. В Тулу привели меня дела…, связанные отчасти с… вступлением, так сказать, в наследство. Никого здесь я не знаю, кто мог бы мне помочь. Времени на раскачку нет. Мне надо быстро произвести инвентаризацию, а потом уже решать, что делать с наследством. В этом вопросе, кстати, я также хотел бы рассчитывать на вас. А насчёт безопасности… Я в себе уверен, – Серж сделал ударение на слове «себе». Наверное, профессора удовлетворяло то, как говорил Полеха, и то, что он говорил.
– Речь идёт о ювелирных изделиях?
– Только о них.
– Мой интерес в этих случаях – мне приходилось заниматься оценкой коллекций частных лиц – составляет обычно минимум 20 долларов за единицу. Но, учитывая количество, время, условия работы и прочие факторы цена может колебаться в ту или иную сторону.
– Вам в первую очередь, наверное, надо хотя бы бегло взглянуть?
– Именно так.
– Хорошо. Мои предложения на этот счёт таковы. Я обеспечу вам условия для работы, место и безопасность. Когда вы сможете приступить?
– Просто осмотреть?
– Да. Пока ведь об этом речь.
– Далеко?
– Рядом, – Серж ухмыльнулся, – Дорога туда и обратно не займет больше получаса.
Профессор как-то странно смотрел на своего визави. Пауза затянулась, Серж уже было решил, что сморозил какую-то глупость. Но доктор наук внезапно «ожил» и сказал:
– Я думал, когда я смогу… А вам когда удобно?
– Хоть сейчас.
– Вы на машине? – профессор уже начал вставать.
– Нет, но будет.
Что-то Хагинского всё же смущало, он замер на секунду, глядя на Полеху, но опустил глаза.
– Поехали. Бог с вами.
22.
Полеха шёл ва-банк.
Пропустив чуть вперёд Хагинского – Серж не знал планировки здания университета и, соответственно, выхода отсюда, – он мысленно чесал затылок, но был уверен, что найдёт способ разрешить щекотливую ситуацию.
– Может, на моей? – имея в виду личную автомашину спросил профессор, пока они шли широким коридором.
– Не беспокойтесь.
Роман Игоревич кому-то позвонил по сотовому, предупредил, что отлучится на… – он посмотрел на спутника, тот шепнул время, – час.
Спустившись на первый этаж, в большом холле Полеха заметил туалет, тронул рукой Хагинского, кивнул в сторону двери с изображением шляпы.
– Роман Игоревич, с вашего позволения?
– Ради Бога!
Закрывшись в кабинке, Серж молниеносным движением мысли и только отчасти рук «окинул взглядом» окрестности, поймал в фокус мужчину, приближающегося к одному из подъездов презентабельной высотки, увеличил изображение, рассмотрел код замка, который был набран. Метнулся в бункер…
Не прошло и минуты, как Серж, раскрасневшийся, вышел нарочито не торопясь из мужской комнаты.
Уже на улице Полеха сказал:
– Это ближе, чем вы себе представляете, Роман Игоревич. Догадываясь, что мы договоримся, я обеспечил самый короткий путь… Нам во-он в тот дом, – он показал пальцем на четырнадцатиэтажку, возвышающуюся за деревьями сквера.
Идти было от силы семь минут.
– А говорите, никого в городе не знаете, – с подозрительностью в голосе опять занервничал профессор.
– Если не считать моей невесты и её уважаемого папеньки. Но вы знаете, я не хотел бы посвящать в свои дела лишних людей, поэтому кручусь пока сам. У меня хорошо получается, – Серж хитро и обезоруживающе подмигнул спутнику.
Два, три, семь – код на подъезде. Открылась дверь. Запах свежей краски ударил в нос. Кабинка просторного лифта оказалась на первом этаже.
– Нам на последний, – Сергей нажал кнопку.
Заходя в лифт первым и видя в отражении зеркала замешкавшегося профессора, Полеха думал, что тот сейчас сбежит: такое напряжение было на его лице.
«Да что он всё дёргается? Ещё ни коня, ни воза… Решил, что я его похищаю или мочить везу? Ну, держись, профессор, сейчас все твои волнения либо преумножатся, либо пройдут вовсе», – немного раздражённо подумал Серж, сам находящийся в экстремальном состоянии. Адреналин гулял по крови лёгкими волнами.
Когда лифтовое табло отщёлкнуло «13», погас свет, движение резко прекратилось, будто кабинка своей крышей упёрлась в какую-то преграду. И тут же началось медленное парящее движение вниз в течение нескольких секунд.
В абсолютной темноте слышно было только взволнованное сопение Романа Игоревича.
– Всё нормально, это бывает. Сейчас свет будет. Минутку, – ободряющим тоном буднично сказал Полеха, мысленно перекрестившись. Полной уверенности в том, что всё пройдёт гладко, не было. Лифт остался, где ему положено быть, хотя, наверное, можно было осуществить переход и с кабинкой вместе. Но… опыта такого приобрести заранее не довелось.
Пройдя по коридору бункера несколько метров, Серж распахнул одну из дверей. Описать состояние бедолаги-профессора трудно, когда, ведомый под локоток сильной рукой, он увидел пустое бетонное помещение. Его освещал мощный светодиодный аккумуляторный фонарь, стоящий на полу. Полехе пришлось вместе со своим гостем «скакнуть» из лифта сначала в одну из тёмных комнат бункера, а потом уже открыть дверь и выйти на свет. Таким образом, хоть и натянуто, но сохранялась естественность перехода: кабинка лифта открылась и выпустила своих пассажиров наружу. Правда, дверь кабинки странная, на петлях, и помещение никак не тянуло на лестничную площадку…
– Мы прибыли. Вы должны меня простить, Роман Игоревич, я как мог обеспечил безопасность и себе, и вам.
– А-а, а… как…?
– Это гипноз. Да, да. Тот самый гипноз, в который не все верят и который встречается куда реже, чем об этом пишут. Настоящий гипноз. Дар природы. Но я не применю его во вред вам, даю слово. Только ради безопасности, – Серж продолжал говорить как можно более будничным тоном, а сам тем временем расстилал надувную кровать вместо ковра, доставал имеющиеся в наличии побрякушки. – Условия не ахти какие, но для первоначального ознакомления, я думаю, сойдёт… Наденьте это, – он протянул профессору налобный туристический фонарь и, не дожидаясь, когда очумевший антикварщик сообразит, как это делается, помог пристроить на его голове устройство, купленное ещё в «Спорт-туризме». – Успокойтесь, пожалуйста, Роман Игоревич. Всё в порядке. Как пришли, так и выйдем. Но! – Полеха поднял палец и улыбнулся, – опять под гипнозом. Вы уж извините. Конспирация.
– А как это мы из…
– Дорогой профессор, я компенсирую вам ваши волнения, но не спрашивайте, как я сделал это. Остановимся на гипнозе. Или давайте так – поговорим об этом чуть позже, мне надо сходить в соседнее помещение, это займет минут пять, и принести остальное. Хорошо? А вы пока начинайте осматривать это.
На синем клеёнчато-бархатном сдутом матраце стоял холщёвый мешок и рядом лежали несколько изделий, извлечённых из карманов куртки и походной сумки.
– Я сейчас, – бросил Полеха, скрывшись за дверью. Идя по коридору подземелья, он на ходу рассматривал картинку с камерой хранения в Новомосковске. Ему повезло: в отсеке, куда нужно было незаметно проникнуть, никого не было. Мгновенье – и он уже набирал код. Решив сюда уже больше никогда не возвращаться, Серж открыл обе ячейки: одну – с зековским баулом, вторую – с чемоданчиком.
…Профессор сидел на корточках и тупо глядел в распахнутый мешок.
– Давайте-ка я вытряхну это добро, Роман Игоревич, так удобнее вам будет…
Пришлось опять играть будничную деловитость, чтоб хоть как-то вывести из транса шокированного оценщика. На «скатерть» шумно вывалилось содержимое мешка и рядом лёг чемодан с откинутой крышкой.
– Это не всё, но думаю, пока хватит. В общем, где-то ещё столько же будет. Могу принести сейчас же, – Серж вопросительно посмотрел на Хагинского, но, не получив ответа, присел на колени перед златом, приглашая профессора последовать его примеру.
– Прошу вас, не переживайте вы так, на вас лица нет. Ну, поймите, не мог же я привести вас сюда открыто? Неужели вы предпочли бы маскарад с завязыванием глаз или многочасовое петляние по городу в багажнике машины и с мешком на голове? С моими возможностями я предпочел самый цивилизованный вариант. Я всегда так делаю. Для вас безболезненно и для меня спокойно, верно ведь? А то, что условия неважнецкие, – Полеха обвёл руками комнату, – так это только для осмотра. Когда приступим к основному делу, я обеспечу вам любые условия и учту все ваши пожелания.
Наконец последовал облегчённый вздох профессора. Казалось, он только сейчас начал дышать.
– А обратно как мы…?
– Войдем вон в ту же дверь и выйдем из лифта.
Хагинский только мотнул недоверчиво головой, произнёс «фокусы какие-то…» и приступил к ознакомлению.
– Сергей, у вас нет тут… э-э, – он изобразил руками и Серж понял.
– Типа пинцета?
– Да.
– Нож сгодится? Или вилка?
– Давайте.
Вооружённый алюминиевой вилкой, профессор принялся раздвигать-растаскивать в разные стороны блестящую мишуру, с точки зрения Полехи, и увлечённо включился в процесс…
Через несколько минут он встал, отряхивая с брюк пыль.
– Да-а. Говорите, ещё столько же? А там что?
– Не знаю. Запаковано. Я ещё не открывал.
Хагинский приподнял повыше фонарь на лбу, взглянул на «гипнотизёра», хмыкнул и спросил:
– Что вы с этим собираетесь делать?
– Самый главный вопрос, Роман Игоревич. Если что-то особенно ценное с нехорошей историей и принадлежащее государству, – вернуть законному владельцу. Остальное – как подскажете вы. Я решил полностью довериться именно вам, поскольку, во-первых, и я говорил об этом, других кандидатур у меня нет, а во-вторых, лично мне этим заниматься не хотелось бы. Я не специалист, да и времени нет. Лоха же из меня сделать невозможно, вы, наверное, уже догадываетесь. Так что я ничем не рискую. А для вас это – чистый монетизированный и эстетический интерес.
– И научный.
– Тем более. По рукам?
– Мне нужна лаборатория. Если вы хотите, чтобы всё было основательно, то только через лабораторию.
– Но у вас же она есть?
– Ну, не личная, конечно, но есть.
– Тогда так предлагаю – чисто на мой профанский взгляд, – разделите всё это хозяйство на группы, или как ещё назвать, на категории, и по частям я вам доставлю их в лабораторию. Скажете куда. Или как?
– Можно и так.
Профессор замялся, глядя на сверкающую в свете фонарей разноцветную «поляну».
– Может, что-то хотите уже сейчас взять с собой? Я разрешаю.
Хагинский несколько оживился, но постарался скрыть это.
– Что вы, такая ответственность.
– Да, перестаньте. Мы же договорились, всё на полном доверии.
– Вы знаете, тут есть кое-что, к чему мне даже страшно прикасаться, но…
– Я не возражаю, страшно, так и не прикасайтесь. Потом решим, что с этим делать. Главное начать. Ну, так берите, что вас заинтересовало.
– Заинтересовало? – грустно ухмыльнулся спец. Он вынул из кармана носовой платок, наклонился, аккуратно поддел вилкой какую-то «висюльку», положил на платок, добавил к ней несколько монет. – Я оставлю вам расписку, можно нотариально заверенную…
– Глупости! Забирайте и пошли.
– Нет, пока пусть будет у вас. Вы же проводите меня?
– Разумеется, прямо до кабинета.
Серж наклонился. Щадя психику ценителя и знатока, он нарочито осторожно свернул платок и бережно опустил его в сумку.
– Пошли?
– Да, пожалуй, – вздохнул Хагинский, продолжая смотреть под ноги.
Серж не стал выключать фонарь на полу, только щелкнул выключателем на лбу профессора. Тот, опомнившись, снял с головы ремешок и пробормотал: «Извините, спасибо».
Зайдя в комнату без света, он спросил:
– И как же мне… вести себя теперь?
– Да никак. Сейчас, минутку… Я забыл кое-что.
Сергей выскочил из комнаты, не закрывая за собой дверь, чтобы не пугать и без того волнующегося коллекционера, забежал в соседнюю, быстро взглянул на положение лифта через стереовизор и вернулся к профессору, захлопнув дверь.
– Роман Игоревич, зажмурьтесь, так надо!
Грохотнули полы кабинки, приняв на себя непонятно откуда взявшихся людей. Полеха нажал кнопку с цифрой «1». Профессор продолжал стоять сильно зажмурившись, аж до оскала, ожидая гипнотического воздействия. Похоже было на то, что он уже заранее вогнал себя в сомнамбулический ступор.
«Старается как», – ухмыльнулся про себя Серж, а вслух сказал:
– Приехали, выходим, Роман Игоревич.
По дороге к университету, испытывая явное облегчение, профессор разговорился. Он что-то рассказывал о своих впечатлениях, пережитых только что, и нагородил такого, что Полеха сам чуть не уверовал в собственные, скрытые доселе гипнотические таланты.
В кабинете Роман Игоревич уже возбуждённо нёс всякую чушь про знакомство с Кашпировским, Леви и кем-то ещё, восхищённо поглядывая на Полеху и пытаясь определить, знает ли тот лично вышеназванных, относится ли он к их кругу, или просто самородок-одиночка.
– Нет, Роман Игоревич, я только слышал об этих людях, но, увы, не отношусь к их числу никак. А вас очень прошу, забудьте о моих способностях. Это в ваших же интересах. Хорошо? – Серж улыбнулся, сделал строгие глаза, погрозил пальцем и добавил: – Я проверю!
На стол он, не разворачивая, выложил платок.
Посерьёзнев, Хагинский убрал доверенные ценности в ящик стола.
– Мне надо будет кое-что согласовать… Относительно лаборатории… И вообще…, подготовиться, подумать. Я, наверное, завтра вам позвоню.
– Хорошо, вот мой номер, не помню, оставлял ли я его?
– У меня есть, спасибо, мне Гарик давал.
– Перепроверим, – настоял Полеха.
…До окончания занятий Марины был ещё час. С новым средством передвижения время, казалось, затормозило свой бег. С самого начала всей этой немыслимой фантасмагории шли всего четвёртые сутки, но сознание отказывалось такое принимать. Столько впечатлений и шокирующих событий спрессовалось в коротком отрезке жизни! Как может разум столь быстро адаптироваться к новым условиям?
Серж уже спокойно воспринимал чудеса чьего-то гения, доброго ли, злого – в этом ещё предстояло разбираться, – и, идя по университетским коридорам, не утруждал себя лишними движениями рук – он просто держал прямо перед глазами почти прозрачную картинку; настолько прозрачную, что посторонний человек, проходящий мимо, ничего бы не заметил. Однако Сержу было прекрасно всё видно. Марина сидела вместе с другими пятью абитуриентами за столом и писала, а репетитор, усатый дядя в очках с толстыми линзами, надиктовывал им перечень литературы, которую желательно приобрести. Звук исходил из пространства прямо в ушной раковине. Словно туда были вставлены крохотные микрофончики от портативного аудиоплеера.
Картинка сменилась. Профессор Хагинский разговаривал по телефону с неким Семёном относительно лаборатории. Врал, что к нему «опять из Москвы приехали всё те же», что «цены там будь здоров, потому и обращаются ко мне по старой дружбе», что какой-то сканер «Гелиум» тянет на себя основную стоимость экспертизы, а у нас, мол, пусть дольше, но не менее надёжно. Серж не стал вникать в разговор, главное, подумал он, «лёд тронулся, профессор втянется в дело, войдёт во вкус, а там и страхи все его пройдут…».
Еще кадр. Валентина Георгиевна покупает продукты в магазине «Пятёрочка» недалеко от своего дома. Выглядит хорошо.
Полеха тут же набрал её номер. Вот тётя Валя встрепенулась, полезла в карман лёгкой летней кофточки, достала телефон. Голос её зазвучал одновременно в динамике и в пространстве, создавая искажённый стереофонический эффект с запаздыванием. Серж рефлекторно отключил звук криптлокатора.
– Нормально у меня всё, тёть Валь. Не волнуйтесь. Я работу нашёл хорошую. Не по телефону. Потом как-нибудь заскочу расскажу…
– Смотри, не вляпайся опять куда-нибудь!
– Какая вы подозрительная, тёть Валь! Правда, всё хорошо. Сейчас обустроюсь немного и зайду. Нине привет большой!
– Сам бы позвонил! Тоже мне…
– Можете мне не верить, тёть Валь, но я не обманываю вас, времени совершенно не хватает на всё. Я перед собой задачу такую постави
