[Введение. Мысли.]
А я смог услышать своё сердце так, как оно должно стучать: тихо и в ритме.
Если сейчас во мне и остались чувства, которые полны всего человеческого… ох если они так и столь прекрасны, и столь так высоко выразительны, то я, наверное, смогу их распределять, как мне будет угодно.
Для меня лично понятие «жизнь», было особенным; как и, собственно, понятие «смерти». Возможно, многие понятия для людей поверхностны и ошибочны. Некоторые люди всё также настойчиво стоят на своём: они всегда мыслят твёрдо и уверенно. Из силы от их неразумный и нелогичных мыслей не иссякают, они наоборот становятся сильнее. Сама загадочность человеческого бытия во мне гласилось так, что, наверное, человек сам себя так и досконально и никогда не узнает. Человек придумал зеркало и способен в нём видеть всё, но главное – себя. Но может ли человек что-то сделать такое, от чего он сможет себя увидеть таким, что будет для себя не просто человек, а человек с большой буквы «Ч»?
А сколько же тут отчаяния? Сколько бедных богатых и людей-стабильных?
Почему же «стабильность» ухудшается до нуля или наоборот, возвышается до неба? Возможно сама судьба обустроена ко всем по-разному; и бывает, к сожалению, не так как всё хочется. Вероятно, по-моему мнению, что мы рождается и не имеем ничего пока что в своей жизни, ( если не родились в богатой семье, или ещё что-то) то мы должны добиваться этого сами!
Но каким быть? Зачем быть? Существовать ради смерти? Ради того, чтобы наше тело пожило и оставило от себя потомство? Которое будет это делать раз за разом; когда из этого нескончаемого поколения однажды родится гений и что-то сделает для мира? И так будет всегда. Всегда.
Мы, люди, изучаем свой родной дом, Землю, и назвали её так, потому что она дала – жизнь; как растения живут за счёт земли. Мы столь любопытные существа, что даже вышли за рамки того, где можем спокойно существовать, и мы вышли в космос: изучаем то, что нам так и неизведанное. Изучаем для того, чтобы просто понять, как это устроено. Вселенная – великая штука, и её величие даже кроется в самом слове, которое мы, люди, сами себе придумали; выдумали. Развитие – это наш цивилизационный процесс, который подобно лучу должен стремиться вперёд, или вверх; но не назад или в бок.
Наше бытие создалось так, чтобы из «низших» возросли к «высшим»; и с этого «высшего» должны быть ещё выше. Расти до бесконечности, настолько это позволяет. И слово «жизнь» выдумано нами, и мы ещё задаёмся вопросом «что такое Жизнь»? Как ею пользоваться; ну а что такое «смысл жизни»? Эти слова тоже нами выдуманы, и каждый индивид вкладывает туда свой, истинный смысл. Слова одни и те же, придуманные людьми, но смысл напичкан не истинный, а дозволенный нами свой каждый.
Что уж там касается «Бога»? Это слово тоже выдумано нами, человеком разумным, и в кратком слове таится нечто Великое. Мир кишит атеистов всё больше и больше, лишь потому, что наука развивается и больше доказывает тех фактов, что бытие божие, если его можно назвать «ментальным», — не существует. Но человек должен, даже обязан верить. Человека так соединяет эта троица: жизнь, смысл, вера. Если в этих словах найти те буквы, что состоят в слове «бог», или «господ», нету! Абсолютно никакой буквы. Даже слово нельзя соединить никакое. Но мнение каждого, читающего, разное на эту тему. Но мы не глупы, потому что не хотим ими быть. Хотим вечно большего, стоящего, прекрасного; но никак не худшего. Мы не любим грязь, потому что это: грязно, мерзко, сыро, неприятно. Мы любим, чтобы всегда было для нас всё «чистое»; но если человек этого не желает, то либо он сошёл с ума, либо дикарь. Мелочи людям доставляют удовольствия только тогда, когда человек богат душой такими качествами, которые он не видит в материальных, — а это, что в душе его, куда более качественней. Но мы не видим душу, ибо она прозрачна. А если её нет, то что мы видим? Пустоту? Иногда можно сравнить слова «Да» и «Нет»; как и «Рай» и «Ад».
Иногда, в какой-то ситуации мы говорим «Да», но переворачивая это согласие, получается «Ад», ибо в какой-то ситуации мы говорим, или отвечаем, уже тем ответом, который несёт на себе весь смысл дальнейшего, или очень ближайшего. Говоря «Нет», это как спасение. Да, это слово как в смысле — «Рай». Отказав, делаем себе или кому-то пользу, и это во всём смысле дела – благо. Но эти понятия меняются. Ситуаций в жизни много, непонятных, стандартных. Любая ситуация была бы всегда «стандартной», если бы каждый человек в ней действовал (реагировал) одинаково. Но мы, как воле божьей, разные. Разные. В этом противоречии всё меняется, и фраза «стандарт ситуации» — исчезает.
Пока человек живой, он будет бороться, вихляться, извиваться, но это ради того, чтобы просто выжить; просто жить. Трупу ничего не дано. Совсем ничего. Мёртвое тело – это наша сугубо подсознательная мечта: он лежит, забот нет, дел нету, нету ответственности, — у него нет забот». Но, согласитесь же, мы не желаем быть мёртвыми, потому что боимся смерти; нам так дорога мама Жизнь. Жизнь — это бесконечный луч света в космосе, а Смерть — это темнота, пустота, холод, это сам космос. Звёзды в этом космосе — наши души, а этот луч света — наша жизнь. Всегда стремится в вперёд, и если будет препятствие, то он исчезнет; и в этом космосе родиться новая звезда. Может быть Космос и есть «тот свет»? Он также огромен, места там всем хватит, но проблема одна, что он неизвестен, что он холоден, и это просто не наше место. И если Космос — тот свет, то это ошибка.
Мы не помним, как мы плавали в утробе святого носителя, и мы, наверное, не будем помнить и после смерти ничего. Говорят, перед глазами вся жизнь пролетает; но ведь есть младенцы, которые умирают при родах, и они разве видят всю свою жизнь перед глазами? Да у них ещё и глаза не прорезались!
Мир жесток только потому, что в нём важно — выживание. Это как «-1» и «1», если суммировать, то выйдет «0»; в жизни этот «-1» и «1» — каждый из нас. Чтобы, наверное, не было переполнения на Земле, так и нужно: умирать, рождаться. Мир не изменится, даже если с него убрать людей, животных и всё живое, а знаете почему? Потому что он всё также будет прекрасен.
У нас есть контроль: президент, политика. Быть также полностью идеальным нельзя, потому что нет ничего идеального; и нельзя быть очень плохим, потому что нет ничего плохого. Наша «норма» — это наша инструкция, к нам, стаду; а само «стадо» — это человечество. Избирается вождь (баран), который будет вести людей либо в пропасть, либо по мосту (который предполагал Фридрих Ницше). Проводник тоже должен знать Истину, которую будет обобщать в умные и неумные головы, и если голова в этом стаде умна, сама по себе, которая сама знает истину, или знает истину, которую будет во всех обобщать проводник, сможет выйти из этих рамок «стада». Подумаете, что он выйдет из «человечества»? Если «стадо» — это люди? Нет, он пойдёт по пути Земному, который тоже кроет свой Натуральный Смысл (Истину); сама земля покажет дорогу ему. Стадо будет смеяться, унижать, тыкать своим мерзким пальчиком, которая эволюция не заслужила так использовать. Унижение — это признак нашей собственной слабости на тем, в ком мы её видим. Наши действия, слова, это всё так нелепо отражает нас самих; может быть это и есть наша «душа»? Может в наших поступках она и кроется? Она как сокровище, спрятанное в сундук от пирата, который сможет открыть только с познанием самого себя? Стоит ли его открыть, стоит ли вообще его трогать? Только в нашем разуме этот скрюченный знак вопроса будет вертеться по всем ракурсам, как женщина на шесте, чтобы мы получше его оцени, разузнали и подумали.
Что касается уж «Времени»? Это наш враг, который кроется абсолютно везде. Время, время, время, время, ну куда ж ты так спешишь? Спешит оно, — спешим и мы. Время — это наша жизнь, это наши рамки, в которых есть куча возможностей, и которые можно тратить на: умное и неумное. И чтобы оставить после себя время, как бы его, дескать, продолжить, то нужно продолжить свой род. В каждом роде (человеке, предке) будет наша жизнь, — его память, его знания о нас. Его время (жизнь) будет материальна, но не для нас, померших, для нас будет время «ментальное»; в котором будем жить мы. Но тысячи людей, погибших на войне, до н. э. люди были паты такими же людьми, которые только избранные, к примеру, вожди, были запомнены.
Страх уж стал для многих расплывчатым понятием, будто знают этого великого и изведанного тем, кого он поглотит в свою «пасть.» Здравый человек побоится смерти, потому что для здравого человека смерть — это неизведанное, а всё, что ему неизведанное, то полно сомнений и отчуждения того, чего он должен бояться.
А мы ведь таким любим поизучать нам всех любимых людей: философов, учёных, писателей и других, хотя они те же самые люди, что и мы, но просто они, — как проблема. А мы, вместо собственных, порою переметняемся из своей, в чужую. Тем самым забыв свою; но нам так интересна другая, чужая жизнь, чужая история, которая, скорее всего, отрицательно повлияет на нас.
Великие люди говорили о проблемах, чтобы на них взглянули, поняли, поменяли призму обзора своего бытия, но мы не видим этого: потому что для нас, те великие, и есть как сама — проблема. Мы смотрим на них, изучаем их, изучаем и находим ту проблему, которую одни поднимают в рамках своей деятельности. Это как «проблема в проблеме», это как «бездна в бездне», — соединение двух чёрных дыр в космосе: получается одна большая чёрная дыра.
Вселенский гнев настолько ядерен, что, как ни странно, способен удержаться в нашем теле и его само. Гнев — это всплеск отрицательных эмоций, выведенных после продолжительного стресса.
