Назад к части 2
Мосли решил допросить парня по прозвищу Крэш. Это мелкий жулик, который раньше уже сотрудничал с полицией - сдавал залётных сутенёров и толкачей. В последнее время он не светился, но этим утром его взяли на продаже кокса. Мосли кажется, что он что-то знает касательно серии убийств, которые произошли в городе.
Парень нервничает и выглядит очень испуганным. Он говорит, что ничего не может сказать, и умоляет его отпустить. Брали его тихо, сотрудники были одеты в гражданскую одежду, и всё же Крэш уверен, что за ним теперь следят. "У них есть уши по всему городу! Они знают всё!" - произносит он.
Допрос ничего не даёт. Парень слишком боится за свою жизнь, и Мосли говорит, что его придётся отпустить.
Вернувшись домой, Габриэль показывает Грейс чертёж с магическим рисунком и просит её поискать какие-нибудь аналогии в открытых источниках. Затем он идёт к себе и начинает обзванивать телефонные номера с фамилией Казанну.
Дозвонившись до искомой бабули, Гейб представляется другом владельца "Диксиленда", где она недавно сделала заказ. Но осторожная старушка делает вид, что не знает, о чём идёт речь, и вешает трубку. Тогда наш герой идёт на хитрость. Во время этого короткого разговора он услышал, что её собачку зовут Кастро. Так что теперь он может сделать звонок в ветеринарную клинику, представившись хорошим знакомым мадам Казанну - собачьим учителем танцев. Услышав кличку собаки, сотрудница верит ему и называет адрес старушки.
Покончив с этим делом, Габриэль наконец звонит Вольфгангу Риттеру в Германию. Едва поздоровавшись, немец сразу же говорит про плохие предчувствия по поводу его, Гейба, дальнейшей судьбы, и говорит, что он сегодня же должен уехать из Нового Орлеана.
Ошарашенный таким поведением незнакомца, Гейб требует объяснений, но Вольфганг продолжает говорить о своих предчувствиях и о том, как нелегко ему было отыскать внука Хайнца. Он говорит, что приходится братом Хайнцу Риттеру, его деду, и приглашает Габриэля как можно скорее приехать в Шлосс-Риттер, фамильный дом Риттеров в Риттерсберге. Он продолжает твердить об опасности, которая нависла над нашим героем, но Гейб относится к его словам с недоверием. Он не готов вот так всё бросить и лететь в Германию, не имея твёрдых доказательств того, что этот эксцентричный немец говорит правду.
Тогда Вольфганг заходит с козырей: он говорит, что уже стар, и что Гейб - единственный наследник и последняя надежда рода Риттеров. И умоляет его принять посылку из Германии: древний дневник их общего предка.
По словам бабушки, у Хайнца действительно был брат, но его имени она не знает. И всё же, это какое-никакое подтверждение словам Вольфганга.
Попрощавшись с бабушкой, Гейб едет на лекцию в Тулейнский университет.
Читает лекцию профессор Хартридж, мужчина лет тридцати пяти с хорошо поставленной академической речью. Свой рассказ он начинает с термина "водун", под которым следует понимать набор религиозных верований западноафриканских племён.
Слова "водун" и "вуду" родственные: то, что в США называется "вуду", на самом деле является смесью африканского водуна и европейских религий, главным образом - католицизма.
У всех племенных культов африканского водуна есть нечто общее. Это, в первую очередь, их политеистичность: наличие целого пантеона духов-объектов поклонения (в отличие от христианства и ислама - монотеистических религий, где есть лишь один бог). Часть из них - это духи стихий; другие связаны с конкретными видами деятельности или местами. И ещё есть духи важных племенных лидеров, которые, как считается, продолжают существовать после их физической смерти.
Политеистические религии весьма адаптивны, ведь когда есть такое количество объектов поклонения, добавить ещё несколько - не проблема. Будь то, к примеру, Дева Мария.
Исторически в Африке обычным делом были племенные войны. Одно племя покоряло другое, и тогда проигравшие быстренько принимали в свой пантеон важный дух ("лоа") победившего племени. Таким образом племенные культы распространялись и смешивались. Система религиозных взглядов Африки становилась богаче в целом, и вместе с тем в ней регулярно возникали бесчисленные новые течения.
Основа веры водун, вероятно, стара, как само человечество. У неё много общего с другими языческими культами: животные-тотемы, cимпатическая магия и стихийные духи в лесах, на небесах, в телах больных людей и животных...
Африка считается колыбелью человечества, так что некоторые лоа системы водун могут быть такими же древними, как сам Райский сад. Учёные до сих пор не могут объяснить некоторые сверхъестественные способности, которыми обладают бокоры - колдуны этих примитивных религий.
Закончив вводную часть, Хартридж переходит к подробному описанию системы водун. Духи в ней называются "лоа". Во время религиозных церемоний участники становятся одержимыми лоа. Считается, что "лоа входят в их тела".
Одни из древнейших и известнейших африканских лоа - это Дамбала, великий змеиный бог, Эрзули, "госпожа любви", Папа Небо или Геде, владыка смерти, Агве, дух воды, Легба, дух-покровитель дорог между мирами, и наконец самый жестокий и опасный: Огун Бадагри, бог разрушения.
Есть и локальные лоа, специфичные для конкретных племён. Причём, им может придаваться такое же, или даже большее значение, чем общепринятым лоа. Например, конкретное племя может очень высоко чтить лоа своего предка, который был великим воином или вождём.
Святилища в водуне называются "хунфор". Жрецы - "хунганы", колдуны - "бокоры", жрицы - "мамбо" или "мамалоа". Внутри хунфора находится ритуальный круг, в центре которого стоит особый столб: "пото-митан".
В ритуальном кругу вокруг митана чертят веве - магический рисунок из геометрических фигур. У каждого лоа, включая уникальных духов племён, есть свой веве, который отличается от других.
Во время ритуальных собраний посвящённые танцуют под присмотром бокора и мамалоа, или верховной жрицы.
В оригинальных африканских ритуалах нередко использовались тотемы, маски и символы животных. Впрочем, сегодня такие практики можно встретить лишь в наиболее древних и экзотических сектах. Классические ритуальные атрибуты, которые сегодня используются во время собраний - это погремушка из тыквы (asson), ритуальный кинжал (ku-bha-sah), ритуальный кнут (fwet kash) и ритуальный гроб (sekey madoulé). Обычно мамалоа сама выбирает, какой из этих предметов нужен ей для конкретного магического ритуала.
Вообще мамалоа - это важнейшая фигура в любой водунской секте. Водун - матриархальная система. Даже бокоры с их волшебной силой подчиняются мамалоа.
Лекция длится довольно долго, и Габриэль, который неважно спал все эти дни, в какой-то момент проваливается в сон. Ему снится, что он должен залезть в sekey madoulé - маленький гроб, куда поместится разве что тело ребёнка. Какой-то голос будто бы зовёт его спрятаться там, Гейб испуганно кричит и упирается... а затем его будят, поскольку лекция уже закончилась.
Публика быстро расходится, и вскоре Гейб остаётся в опустевшем зале один. Некоторое время он приходит в себя и собирается с мыслями. Веве, которые профессор демонстрировал на слайдах, были похожи на магический чертёж, который Габриэль носит с собой. Так значит, это тоже веве?
Ещё интересно, что по мнению Хартриджа использование в ритуалах масок животных осталось в далёком африканском прошлом, в то время как Магентия описала ему именно такой ритуал.
Наконец, ему теперь стал понятен смысл тайного письма с могилы Марии Лаво: "DJ собрание этой ночью принеси fwetkash". Речь шла о ритуальном кнуте. Вероятно, DJ - это тот, кто должен был его принести. А исходило послание, скорее всего, от самой мамалоа, ведь именно она выбирает предмет.
Если почитать объявления в лекционном зале университета, то можно узнать, что через пару недель здесь будет проходить лекция "Методы журналистского расследования", причём читать её будет лауреат Пулитцеровской премии, восьмидесятивосьмилетняя Лаура Боу-Дориан. Но, к сожалению, Габриэль не может столько ждать...
Лаура Боу - героиня двух игр от Sierra, действие которых происходит в 1920-е гг.: "The Colonel's Bequest" и "The Dagger of Amon Ra". Из этой пасхалки мы узнаём, что она вышла замуж за Стива Дориана (с которым познакомилась в "The Dagger of Amon Ra") и прожила долгую жизнь.
Гейб решает показать профессору Хартриджу свой веве и заходит в его кабинет, где полно всяких масок, резных фигур и прочих странных объектов.
Поначалу Хартридж довольно надменно относится к незваному гостю, но, увидев необычный веве, приходит в полный восторг. Он делает копию и собирается её изучить, но одно может сказать уже сейчас: этот веве настоящий, а значит, и другие атрибуты вуду на местах убийств - тоже настоящие. Полиция ошибается, в газетах пишут неправду.
Глядя на фотографию с места убийства, Хартридж говорит, что способ его совершения и сопутствующая атрибутика напоминают ему некоторые ритуалы чёрного водуна, очень редкие. Само собой, он никогда не наблюдал их лично, только читал описания. По его словам, если такие ритуалы проводятся в Новом Орлеане сегодня, значит речь идёт вовсе не о привычном луизианском вуду, а об очень серьёзной (и страшной) водунской секте. Интересно, что это за люди, и какова их цель?
"Чёрный" водун, по словам Хартриджа, это злая религия, которая предполагает поклонение самым тёмным и кровожадным лоа. И от обычного луизианского вуду она отличается примерно так же, как сатанизм отличается от христианства.
В дальнейшей беседе профессор дополняет то, что Габриэль знает о празднике Св. Иоанна Крестителя. Эта дата, ночь с 23 на 24 июня, близка к дню летнего солнцестояния, в который с древнейших времён проводились священные ритуалы. Например, древние солнцепоклонники скатывали по склону холма огненное колесо - это символизировало заход солнца.
Кажется, что профессор знает всё на свете. Гейб решает спросить его о смысле странной фразы "cabrit sans cor'", которая переводится с французского как "коза без рогов". По мнению Хартриджа, это гаитянский термин, обозначающий человеческое жертвоприношение. Культисты, которые практикуют водун, обычно приносят в жертву животных - кур, быков, коз и т. п. Но если боги требуют "козу без рогов", это означает человека.
Убедив профессора в том, что он связан с полицией, Габриэль договаривается о том, что Хартридж позвонит ему, когда закончит исследование веве.
На обратном пути из университета Гейб решает проехать через Садовый район. Несмотря на все эти новые подробности и пугающие предостережения, которые касаются его жизни, он не может перестать думать о Малии Гедди. Проезжая её особняк, он снижает скорость, а затем и вовсе останавливает свой мотоцикл.
А что, если с ним действительно случится несчастье? И он закончит свою жизнь, так и не прикоснувшись к этой загадочной женщине... Внезапно, повинуясь неудержимому порыву, Габриэль слезает с мотоцикла и бежит к её дому, не представляя даже, что будет говорить. Скажет, что у него очень важное дело, что это вопрос жизни и смерти - да что угодно скажет, лишь бы увидеть её ещё хоть раз!
Наконец дверь открывается. Смерив его презрительным взглядом, дворецкий сообщает Габриэлю, что мисс Гедди сейчас нет дома: она навещает могилу своей матери на кладбище Святого Людовика.
Уже через 15 минут Гейб приезжает на кладбище и встречает Малию напротив фамильного склепа её семьи. Вокруг нет ни одной живой души, так что это хорошее место для откровенного разговора.
Малия держит дистанцию, но, проговорившись о том, что уже всё знает о нашем герое, случайно выдаёт свой интерес. Значит, она наводила справки о нём!
Габриэль понимает, что его пылкое признание там, в особняке, всё-таки не оставило девушку равнодушной. Он признаётся, что сходит по ней с ума. Малия заметно нервничает, но всё же берёт себя в руки и говорит, что её положение исключает возможность таких отношений. Она как будто оправдывается: говорит про свои обязанности, семейные традиции и всё в таком духе.
В отчаянной попытке разрушить незримую стену, которой Малия окружила себя, Габриэль хватает её за руки и говорит, что их обоих обуревают чувства, с которыми невозможно бороться. Он предлагает ей сделать ответный визит в его жизнь, увидеться вечером в его магазинчике. Малия колеблется, и в какой-то момент кажется, что она готова сдаться. Однако она отталкивает Гейба и дрогнувшим голосом говорит, что в её жизни нет места такому, как он. А затем, резко развернувшись, уходит.
Последняя фраза прозвучала весьма обидно. И всё-таки он ей не безразличен, это точно. Эта мысль странным образом успокаивает Гейба, и он, погуляв немного по кладбищу, возвращается к своим делам.
У него есть адрес мадам Казанну, но осторожная старушка не пустит к себе постороннего, и конечно не признается в том, что имеет какое-то отношение к африканской магии. К тому же, она видела нашего героя в магазине и могла запомнить его.
В сцене, где Габриэль стучится в дом старушки и она спрашивает "Кто там?", ей можно, помимо прочего ответить: "Сухопутная акула". Это древний американский мем, который появился в 1975 г. после выхода фильма "Челюсти" и последующего комедийного эпизода передачи "Saturday Night Live". Там сухопутная акула стучалась в дверь к одиноким женщинам и затем нападала на них. Но лучше перейдите по ссылке и посмотрите сами :-)
Габриэль решает войти к старушке в доверие, переодевшись католическим священником. Для этого он крадёт чёрную рубашку и белый воротничок из комнаты священника в соборе Святого Людовика.
Впрочем, здесь же можно и исповедаться сразу.
- Простите меня, отец, ибо я согрешил.
- Слушаю тебя, сын мой.
- У меня было много женщин.
- Много? Больше, чем десять?
- Да, отец.
- Больше, чем двадцать?
- Да, отец.
- Больше, чем сорок?
- Да, отец.
- Сын мой, я думаю, тебе нужен не священник, а хороший психотерапевт.
- Да, отец...
Переодевшись и уложив волосы с помощью геля, Габриэль представляется старушке отцом Маклафлином из церковного прихода, и она приглашает его к себе в дом.
Мадам Казанну - коренная горожанка. Её предки жили в Новом Орлеане почти со времён его основания, так что она знает о городе практически всё. Её ничуть не удивляет то, что отец Маклафлин (то есть, Гейб) завёл разговор о вуду. Бабуля, похоже, только об этом и думает: культисты вуду ей мерещатся везде, как и попытки околдовать её тем или иным способом.
Заметив, как она увлеклась беседой, Габриэль осторожно говорит о термине "cabrit sans cor'" и его истинном смысле - человеческой жертве. Оказывается, старушке известно и это. О человеческих жертвоприношениях ей рассказала прабабушка, которая якобы даже видела их своими глазами. Их совершала настоящая королева вуду.
По словам мадам Казанну, а точнее - её прабабушки, Лаво была показушницей, яркой обманкой, задачей которой было отвлечь внимание властей от настоящих ритуалов вуду в Новом Орлеане. Истинная же королева всегда оставалась - и продолжает оставаться - в тени. Уже почти двести лет она возглавляет тайный хунфор, настолько секретный, что большинство вудуистов в городе даже не знают о его существовании.
Эта женщина наделила Марию Лаво лишь малой частью своей силы и управляла ей, как марионеткой. По словам прабабушки Казанну, это была самая красивая женщина на свете, с удивительной кожей цвета меди.
Наконец бабуля решается показать Габриэлю вещицу своей прабабушки, которую она хранит в большой тайне. Это пожелтевший от времени серебряный браслет в виде извивающейся змеи. Он служил прабабушке своего рода пропуском на тайные церемонии настоящего вуду. Мадам Казанну считает, что это предмет очень злой, но всё же это семейная реликвия, и она не может с ней расстаться.
Старушка убеждена, что тайный хунфор находится где-то в городе. Доказательство тому - большое число культистов, чьи барабаны не дают ей спать по ночам.
Габриэль вздрагивает, будто его ударило током. Барабаны! Ну конечно! Темнокожие парни, мерно выстукивающие ритм на африканских барабанах, настолько часто встречались ему, что он совсем перестал их замечать! Один из них, кажется, сидел возле музея вуду, другой был на площади Джексона, ещё один сидит напротив входа в "Наполеон-хаус"... "У них везде есть уши, они знают всё", - вспоминает он слова Крэша, и страхи мадам Казанну перестают казаться ему такими уж параноидальными.
Выходит, что в городе действует жестокая секта культистов, которой руководит "истинная королева вуду". У них есть тайный хунфор и сеть осведомителей по всему городу. Чернокожие барабанщики могут целыми днями сидеть в людных местах и наблюдать за всем, что происходит, не привлекая к себе внимания. Злой лоа, которого чтят эти культисты, требует регулярных человеческих жертвоприношений, а значит, убийства не прекратятся.
Более того, кто-то смог убедить полицейских в том, что убийства не имеют никакого отношения к вуду (несмотря на всю очевидность обратного), и тем самым направил их по ложному следу. Надо бы рассказать обо всём Мосли, но ему нужны доказательства.
В голову Габриэля приходит безумная идея. А что, если ему удастся попасть на собрание культистов? Близится канун Святого Иоанна, в эту ночь у них обязательно будет большая церемония.
Внимательно разглядывая браслет, Габриэль договаривается с мадам Казанну о том, что надо бы благословить эту вещицу, чтобы она не распространяла вокруг себя дурное влияние. Однако для того, чтобы "ритуал благословления" был максимально эффективным, ему понадобятся некоторые приготовления.
Гейб покидает бабулю примерно на час, а затем возвращается с куском мокрой глины, которую он взял на берегу озера. Импровизируя на ходу, он произносит нечто похожее на заклинание и заключает украшение в мягкую глину, после чего извлекает его уже "очищенным от скверны". Старушку этот необычный ритуал приводит в восторг. На прощание она сердечно благодарит "святого отца", и он уходит, унося в своём кармане слепок змеиного браслета.
Следующим шагом нашего героя становится покупка в "Диксиленде" роскошной маски из настоящей головы крокодила. Негодяй Уокер хочет за неё целых $100, и Габриэлю ради этого приходится продать картину своего отца - ту, что украшала стену возле прилавка в его магазинчике. Бруно, не слишком приятный парень из цветочного магазина напротив, давно положил на неё глаз, так что Гейбу не составляет труда договориться с ним как раз на сотню баксов.
Грейс этот его поступок сильно расстраивает. Похоже, она всерьёз переживает за Габриэля, видя его трудное материальное положение и то, как ему временами приходится унижаться из-за этого.
В соответствии с праздничной акцией, которая действует в "Диксиленде", вместе с покупкой крокодильей головы Гейбу полагается подарок, и он выбирает "масло для удачи в азартных играх".
Уже вечереет, когда Габриэль паркует свой байк недалеко от входа в "Наполеон-хаус". Маркус и Сэм, как обычно, сидят за шахматным столиком, и Гейб, поздоровавшись с ними, на несколько минут уводит Сэма в сторонку - поговорить.
Обычный человек не может выигрывать вечно, и Габриэль подозревает, что Маркус тайно использует какой-то волшебный предмет, или зелье. Возможно, точно такое же, как то, что он сейчас принёс Сэму. Конечно, шахматы - это, строго говоря, не азартная игра, но всё-таки шансы надо уравнять. Сэм внимательно изучает этикетку, а затем решается попробовать. Смешав масло с коктейлем, он выпивает его и возвращается за шахматный стол.
Через некоторое время от обычной самоуверенности Маркуса не остаётся и следа. Он достаёт платок и то и дело вытирает им капли пота со лба. А ещё через несколько минут Сэм неожиданно вскакивает и во весь голос кричит: "МАТ!!!" Он радуется и смеётся, как ребёнок.
- Слышишь, ублюдок? Тебе МАТ!
- Сукин ты сын, - растерянно произносит побеждённый.
- Двадцать лет, двадцать лет я этого ждал! Мат, мат, мат!!!
Джентльмены ещё минуту обмениваются оскорблениями, затем рассерженный Маркус вскакивает из-за стола и удаляется прочь. Ну а Сэм, счастливый как никогда, обнимает Гейба и ведёт его к барной стойке. "Я твой должник, - говорит он ему. - Если я могу что-то для тебя сделать - проси, не стесняйся."
Долго ждать не приходится. Сэм как-то обмолвился, что раньше был ювелиром, поэтому Габриэль, протянув ему глиняный слепок, просит сделать металлический браслет необходимой формы. Старик отвечает, что работа несложная и принесёт ему удовольствие, так что он управится за день.
Габриэль возвращается домой поздно вечером - как раз вовремя, чтобы помахать рукой Грейс, которая уходит с работы. Уже закрыв за ней дверь, он вдруг слышит с той стороны женские голоса. Один из них принадлежит Грейс, а другой... Не может быть! Он открывает дверь и видит на пороге Малию Гедди, которая препирается с его помощницей. Грейс не хочет впускать её в магазин, но Гейб просто хватает девушку, втаскивает её внутрь и говорит подруге "пока-пока".
Оказавшись вдвоём, они тихонько стоят и смотрят друг на друга так, будто видят удивительный сон, и любое резкое движение может его разрушить.
- Ты пришла, - произносит Габриэль. Я не думал... что ты придёшь.
- Я тоже не думала.
- Твои глаза... Какие же у тебя глаза!
Малия молча смотрит на Гейба, и он, смутившись, бормочет:
- Ух.. Я могу тебе тут всё показать. Здесь тесновато, конечно, но...
- Не надо, постой, - перебивает она. - Я сейчас не смогу сосредоточиться.
- Да, понимаю. Боже, КАК ты это делаешь? Я будто пьян.
- Заткнись и поцелуй меня.
Наступает ночь. На улице холодает, в домах гаснут окна, и оцепеневший город погружается в сон. Лишь в небольшом здании на углу улиц Бурбон и Дюмен горит свет. Там не спят двое влюблённых, и какие бы опасности ни таило будущее, в эту ночь им не снятся кошмары.
Продолжение следует.