Сегодня мой мир встал с ног на голову. Не знаю, может с кем-то уже такое случалось, но точно не со мной.
Лежим с мужем на кровати под пледом. Спокойно втыкаем в телефоны. И вдруг муж кладет телефон на тумбу и, поворачиваясь ко мне, такой:
— Грей меня!
— ??? ??? ??? ??? ??? ??? ??? … .
Действительно замерз. Вот, обняла, лежу, грею. А у самой глаза как у лягушки))) Не заболел, да и дома тепло. Согрела, теперь сижу какао пью. Размышляю)
Это случилось совсем недавно. Вызов поступил от полиции, так что я удивился, заметив машину реанимационной бригады у дома. Они как раз уезжали, но перед этим вкратце обрисовали ситуацию: в ванне утонул ребёнок, ему было одиннадцать месяцев. Мать, оставившая его дома и обнаружившая по возвращении труп, заявляла, что покончит с собой, поэтому полиция вызвала психиатрическую бригаду «Скорой помощи».
Квартира бедная, на две комнаты – одна кровать, при том, что детей с женщиной проживало трое, включая погибшего. Ещё двое ранее были забраны службой опеки. Куда ни посмотришь – по стенам и полу бегают тараканы, не напуганные даже присутствием большого числа людей. А людей и правда много, одних полицейских человек шесть.
Труп ребёнка, посиневший, лежал на столике в зале, накрытый полотенцем. Совсем ещё кроха. Мать стояла на кухне с двумя подругами и каким-то пареньком. Один из полицейских обрисовал ситуацию: мать оставила детей под присмотр сына подруги, подростка лет пятнадцати-шестнадцати. Тот повёл младшего мыться – я так и не понял, по своей инициативе, или же ему был такой наказ от матери. Кажется, последнее. Мать ушла в магазин, а когда вернулась, обнаружила ребёнка в ванне. Отца в семье нет – погиб несколько месяцев назад.
С самого начала общения бросилась в глаза эмоциональная скудность, и при этом патетичность пациентки, низкий интеллектуальный уровень, склонное к конкретизации мышление. Подозрения на умственную отсталость подкрепляются после сбора анамнеза: до восемнадцати лет наблюдалась у психиатров, пока была воспитанником детского дома. При первой же возможности она отказалась посещать психиатра. Пока наблюдалась, неоднократно лежала в детском отделении психиатрической больницы, в том числе в связи с мелкими правонарушениями.
Поведение у женщины явно рассчитано на зрителя. Громкий рёв без слёз сменяется упрёками «врачей-убийц», из-за которых, как она считает, и умер её ребёнок («Долго ехали, это всё из-за вас!»). Угрожает выпрыгнуть из окна сразу, как её оставят одну. Чем мягче я с ней говорю, тем больше она проявляет агрессию, всё твёрже отстаивает внешнеобвиняющую позицию, но сразу видно, что эмоции это неискренние.
Разумеется, оставить человека в состоянии горя, который неоднократно высказывал намерение совершить суицид, мы не можем. Объяснили женщине необходимость съездить на обследование в психиатрическую больницу. Резкий отказ, обилие нецензурной лексики. Достучаться не получается даже спустя несколько попыток. Тогда я прошу подойти поближе сотрудников полиции и объясняю повторно женщине, уже твёрже, что осмотр в психиатрической больнице и, быть может, последующая госпитализация в таких случаях проводятся без согласия со стороны пациента – это оговорено действующим законодательством. Внезапно женщина резко прекращает ругань и совершенно спокойно объявляет, что всё нормально, она вовсе не собирается ничего с собой делать. Впервые видны её настоящие эмоции – боится, что её положат в больницу. И эти эмоции явно сильнее того горя, которое она так ярко пыталась демонстрировать. Через минуту она и сама об этом сказала: не хочу там лежать, там мне будут уколы делать и выходить на улицу не разрешат, а с горем она справится, это ничего. Видя, что ей не верят, начинает упрашивать, заискивать, что выглядит очень странно после изображения горя. Про ребёнка уже не вспоминает.
К нам присоединяются до того ждавшие на кухне подруги. Уговаривают женщину поехать в больницу, чтобы быстро пройти обследование и вернуться домой. Неохотно та уступает, обстоятельно собирает вещи на тот случай, если её госпитализируют, беспокоится, что забудет зарядное, а телефон в больнице быстро разрядится. Собираясь, несколько раз проходит мимо тела ребёнка, но ни разу у стола не задерживается. Выходит из квартиры, не оглядываясь, раз за разом спрашивая, точно ли её не положат в больницу.
В стационар её не положили. Дежурный врач обследовала на уровне приёмного отделения и пришла к выводу, что суицидальных намерений у женщины нет, все заявления были сугубо демонстративными. Что было дальше с ней и оставшимися двумя детьми, сказать не могу. В квартире я детей не видел, они на момент нашего визита ожидали у соседей. Дальнейшая их судьба будет зависеть от полиции, социальных служб и судьбы их матери.
Случай получил огласку в новостях. К сожалению, это далеко не первый и, надо признать, не последний раз, когда дети умирают из-за безответственности родителей. В данном случае мать сама нуждается в наблюдении и уходе. Со слов соседей, те часто видели её пьяной, что вообще недопустимо, когда ты один воспитываешь несколько детей. Условия жизни для многодетной семьи ужасные.
Не как врач, а как отец скажу: больше всего мне жаль погибшего мальчика. Что он увидел за одиннадцать месяцев своей жизни? Пожил в грязной, населённой тараканами квартире с пьющей, психически нестабильной матерью, и умер, так ничего хорошего в жизни и не узнав. Жаль, что ранее опека забрала у этой женщины только двоих, а не всех пятерых детей – тогда этого несчастного случая можно было бы избежать. Но это «бы» уже никакого значения не имеет.
Автор: Михаил Гречанников
Дипломированный специалист
Стать автором CatPsyh может каждый. Для этого нужно лишь закинуть свой текст в нашу группу ВК, в окошечко "предложить новость" (к сожалению, других площадок для столь удобного собирания текста мы не нашли).
После того, как ваш текст проверят два опытных дипломированных психолога и один редактор, мы его опубликуем на всех наших платформах, на аудиторию в несколько тысяч человек, указав ваше авторство. Если хотите быть отмеченными как дипломированный специалист, то нужно будет показать свой диплом администраторам паблика.
На фото прапорщик Трищенко В.П. в центре, в летнем головном уборе.
Текст написан мной со слов Трищенко В.П. Моего сослуживца, старшего боевого товарища.
До июля 1984 года, я служил в 177 ОСН (отряд специального назначения). Там я служил заместителем командира группы, в 4-ой роте, с декабря 1983 года по июль 1984 года. Отряд сначала стоял в Гульбахоре, потом в Газни. 13.01.84 года, я участвовал в знаменитом бою под Суруби.
На Суруби я получил пулю в левое плечо навылет, осколок в левое бедро и левый лацкан бушлата был прострелен в двух местах. Помню, еще надо мной шутили ребята, по-доброму, насчет бушлата. А в госпиталь мы попали уже 14-го вечером на МИ-8. Раньше не смогли, так что больше суток пришлось ждать. Кстати, справка из центрального Кабульского госпиталя, у меня хранится до сих пор, мало ли что. На осколок я тогда особо не обратил внимания, думал царапина. А зря, ранение оказалось вполне серьезным. Боль в бедре чувствуется иногда до сих пор. Правда, этот осколок я потерял в конце 90-х, он у меня вышел сам, дней за десять.
В феврале я приехал из Кабульского госпиталя уже в Газни. В июле, в отряде изменили штаты. На должность заместителя командира группы, вместо прапорщиков, стали назначать сержантов. А нас переводили в другие подразделения. Так что из 177 отряда я попал в 177 полк.
29-го июля 1984 года, перед обедом, я спрыгнул с БТРа возле 18-го опорного пункта, третьего горнострелкового батальона третьей минометной, батареи. Тогда еще было название ОП (опорный пункт). Не было сторожевых застав и блокпостов, жаргон был чисто армейским. На опорном пункте периодически находилось примерно 6 офицеров и прапорщиков и около 20 солдат, это не считая тех, кто сидел на секретах. Коллектив отличный. Командир батальона − майор Глушко, командир батареи − капитан Казак. Офицеры батареи − лейтенант Липатов и Брянцев Юра, старшина батареи − Петя Балашев, он родом откуда-то с Волги.
Я назначен командиром взвода на автоматические минометы 2Б9 «Василек». Я их не знаю. Знаю простой 2Б14 «Поднос». Хотя, по сути то же самое, только «Василек» не носят на горбу и из него можно стрелять автоматически. Саша Симак, мой заместитель командира взвода. Он из Беларуси, из Бреста. Они с командиром батареи земляки, оба из Беларуси. Капитан Казак представил меня личному составу. Разговариваем, знакомимся.
Подходит время обеда. Обедаем с напитками, но все в меру. Новое место службы мне нравится, самое главное − дружный коллектив. Отношения прямо-таки братские. Хотя, конечно, в дальнейшем конфликты тоже бывали, но мы быстро мирились.
Наш ОП − старая капитальная постройка из камней, которую можно разрушить только гаубицей или попортить из РПГ. В расположении имеются три двери. Левая дверь − вход в офицерскую комнату. Следующая − в солдатскую. Дальше в каптерку − царство старшины. Старшина в Афгане прослужил уже больше трех лет. Полтора года солдатом и уже почти два с половиной года прапором. Все из-за своей хитрости. Как он нам потом сам рассказывал смешную историю.
А история такая. Прослужил старшина Балашев полтора года солдатом. Потом решил раньше уехать из Афгана. Написал заявление в учебку прапорщиков, с расчетом ее не закончить, а постараться, чтобы его выгнали. И в Афган больше не возвращаться. Но ему это сделать не позволили, а предложили на выбор − тюрьма или Афган. Он выбрал Афган.
На следующий день, после моего знакомства с боевым коллективом, приехал командир батальона. Привез убитого с нашего батальона. Он должен был скоро замениться. Поехал на колонне в дукан и погиб. Получил несколько пуль, не повезло. Вот так началась моя служба на новом месте. Еще командир батареи сообщил мне новость, как снег на голову. Комбат Глушко, посылает меня старшим на секрет «Гвоздика». Так что свое 24-летие я встретил на полковом секрете. То, что у меня день рождения я не сказал. Чтобы не подумали что отмазываюсь. Сказал бы, остался бы внизу.
Утром, 1 августа, я поднимаюсь на секрет «Гвоздика». Он располагается между нашим 18-ым и 19-ым опорным пунктом. Примерно посередине. 2 700 метров над уровнем моря или даже выше, по-моему, выше. Подниматься примерно два часа. Одна треть дороги и отдых, потом опять до самого верха без перерыва. Из вооружения у нас ДШК, 82 мм миномет, СВД, автоматы и пулемет Калашникова. Личный состав примерно от 15 до 18 человек. На юг метров 100 от нашего пятачка выносной пост. Там пулемет Калашникова. На «Гвоздике» куча вшей, от них можно избавиться только внизу. Никто не хочет быть командиром на «Гвоздике», лучше внизу. Будни однообразны. Оживление вносит поход за водой вниз. Это если строго следовать инструкциям. Из батальона к подножию горы приходит броня. Нас прикрывают снизу, а иногда и поднимают вместе с нами воду и продукты. Но на «Гвоздике» воду можно набрать и к западу от секрета. Было такое место, его называли, по-моему, стакан. Там можно было набрать воды, но это строго запрещено, место очень опасное. Как-то раз Суфьян солдат из Краснодара, поперся туда за водой, на свой день рождения. Он это, наверное, хорошо помнит до сих пор, я его тогда здорово отругал! Тогда еще с нами на секрете сидели сержант Миронов и снайпер Ширшов. Эти два бойца были из нашего батальона или просто из нашего полка. Суфьян пошел за водой, потому что мы экономили воду уже несколько дней, а крайние сутки сидели совсем без воды. За день до этого, мы хотели набрать воды, как положено, с прикрытием снизу. Спустились до половины, внизу началась стрельба. Мы пошли опять наверх.
Несколько раз приходилось из миномета вести огонь по противнику, при обстрелах наших колонн внизу. Один раз, помню, сильно горел наливник «Татра». Еще иногда бывали обстрелы самого секрета. Такое тоже случается. Здесь, на «Гвоздике», погиб мой предшественник, прапорщик Водолазко. Запомнилась фамилия. От него мне достались автомат и пистолет. Не успели сдать, а тут пришел я.
Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти:
ВОДОЛАЗКО Сергей Петрович, прапорщик, ком-р арт. огн. взвода, род. 03.08.1960 на тер. совхоза «Алтынсерин» Камышинского р-на Кустанайской обл. Казах. ССР. Русский. Работал в колхозе им. Щорса Маловисковского р-на Кировогр, обл. В Вооруж. Силы СССР призван 06.11.79 Маловисковским РВК. В Респ. Афганистан с сент. 1983. Неоднократно принимал участие в рейдовых опер-ях. 12.06.1984 группа, возглавляемая им, при выдвижении на пост боевого охранения была обстреляна пр-ком из засады. В. не растерялся, действовал энергично и смело. Приказал подчиненным совершить маневр и занять господствующую высоту, а сам прикрывал их действия метким огнем из автомата. В ходе боя, управляя огнем группы, был смертельно ранен. За мужество и отвагу нагр. орд. Красной Звезды (посмертно). Похоронен в с. Мануйловка Маловисковского р-на. Там его именем названа улица.
В сентябре меня меняют. Я очень рад. После этого секрета существует негласное правило. Три дня ты отдыхаешь, тебя не трогают командиры. Ты можешь спать, отдыхать и пить! В первый день свободы я напиваюсь, но на ногах. Выхожу из комнаты. На территории проверяющий из полка. Я представляю собой очень экзотическое зрелище у меня борода, но я очень веселый! Я пьян.
− Кто это? – изумляясь, спрашивает проверяющий.
Я представляюсь. Капитан Казак говорит, что я сегодня слез с «Гвоздики», где просидел 36 дней.
– Хорошо, – говорит проверяющий. − Но через три дня, чтобы был как огурчик.
Традиции проверяющий знает и уважает.
Через три дня я сбриваю бороду, трезвею и опять готов приступить к своим обязанностям. Наш батарейный секрет «Заря» находится на юго-востоке километра полтора, два от нас. Его хорошо видно в бинокль, да и невооруженным глазом можно рассмотреть. На «Заре», как и на «Вышке», командиром всегда был кто-то из сержантов. Дубовицкий, Блинковский, Зикратов и другие периодически принимали командование секретами, сменяя друг друга. Позже, «Заря» неофициально стала моим секретом. Я почти всегда ходил на прикрытие, когда менялись смены. Иногда мы занимали позицию справа иногда слева. При одной из очередных смен состава секрета, я с пулеметом занял позицию слева, справа тоже группа прикрытия. Бойцы, которые поднимались на секрет, поднялись до середины и устроили привал. Залегли и отдыхают. Проходит уже много времени, мы их хорошо видим. Они сидят на склоне и, похоже, не собираются продолжать движение. Выхожу на связь, не отвечают. Кто то из наших говорит: «Да шуганите их из пулемета, а то они полдня просидят». Метров на десять ниже их, выпускаю очередь. Крутят головами, сразу появляется связь и движение продолжается.
Как-то ранней весной ходили на прикрытие направо. Зелени еще практически никакой нет. И вдруг я увидел прямо под ногами странное растение. Ножка как у белого гриба, а сверху листья как у пальмы, невысокое, сантиметров десять. Незначительный эпизод, но запомнилось очень хорошо. Мы с удивлением рассматривали это растение. Такой экземпляр афганской флоры, я никогда не встречал раньше, да и впредь не довелось повидать.
Однажды, по осени, с «Зари» по связи передают: «Обстрел, один ранен». Казак посылает меня с группой на помощь. А расчет Симака к бою за «Василек», который у нас смотрел на юго-восток. Первым выскакивает Ешимбетов с пулеметом Калашникова. Ранен его земляк, молодой узбек. Приказываю Ешимбетову остаться внизу, возле «Василька». Ешимбетов дембель, события происходят уже после приказа Министра обороны об увольнении осеннего призыва. Он обиделся. И рвется идти с нами в горы. Пришлось взять. Но я всё-таки оставил его на тропе. Там, какое-то здание было непонятное, метра два на два, с бойницами. Приказываю: «Один выстрел по нам и вали, кого достанешь!» К счастью, как потом оказалось, это наши с секрета стреляли в сторону гор. Пуля срикошетила от скалы и пробила бойцу ступню насквозь. Все нормально. Спускаем вниз раненого.
Как-то раз помню, Гриша Зырянов что-то утворил, по мелочи. Наутро, в наказание, залетчики отправились на «Зарю». Для дальнейшего исправления, на месячишко, поразмыслить на досуге, в горах, о своем поведении. Гриша несет тело ДШК. Ствол тяжелый, но он идет, деваться некуда. Он нормальный парень и все это знают. Позже солдаты сочиняют песню об этом событии. Там есть слова: «Гришка как картинка на «Зарю» гребет…» Так же там есть юмористический куплет про старшего лейтенанта Липатова. Про усы, язык и его панаму. Хорошие парни служили в нашей батарее. И воевать умели, и отдыхать, и шутить.
Начало мая или конец апреля, я должен выехать с 19-го ОП, на прикрытие «Гвоздики». Выдвигаемся на броне. Пулеметчик, я и четыре бойца с 19-го ОП. Два бойца поднимутся на секрет вместе с теми, кто спустится за водой. Между 19-ым и «Гвоздикой», если ехать вниз, слева был какой-то небольшой блокпост. На этом посту несли службу несколько солдат с сержантом. Подъезжаем к посту, останавливаемся. Надо взять приемник «Россия» и передать его на «Гвоздику». Солдаты бегут на пост за приемником. Я сижу на броне в шлемофоне. Тангента между шлемом и рацией постоянно выпадала, рассоединялась. Обматываю свой кусок провода от шлемака за ручку люка изнутри. Сижу как привязанный. Вниз по дороге идет колонна КАМАЗов с авиабомбами ФАБ 500. Колонна почти прошла. Справа маленький дуканчик. Последний КамАЗ останавливается метрах в двух от нашего БТР и водила бежит что-то купить в дукане. Короткий миг и выстрел из РПГ. Граната попадает в укупорку одной из бомб. Она вываливается на дорогу, падает рядом с машиной. Водила резко бежит к своему КамАЗу, запрыгивает в кабину и догоняет колонну. Я хочу прыгнуть в люк, но не могу, привязан! Сам привязался! С поста начинают стрелять на юг, там ущелье. Хочу ослабить фиксатор шлемофона, клинит. Как-то умудряюсь содрать шлем с головы и наконец, прыгаю в люк. Пулеметчик возится с КПВТ, и никак его не может настроить. Я ругаюсь. Стрельбы со стороны духов нет, один выстрел из РПГ и все. Передаю по связи о случившемся на 19-ый. Дальше вниз не едем, эти события занимают всего несколько минут. Ведем огонь в ущелье. К нам на помощь подходит еще один БТР. Немного позже подтягивается наш «Василек» с 19-го. Но ясно, что стрелять бесполезно, дух ушел.
Не знаю даже почему авиабомба не детонировала. На ней такая продольная укупорка, как решетка. Бомба лежит как в клетке. Бомбы были естественно без взрывателей. Как-то раз видел сгоревшие снаряды 122 мм, тоже без взрывателей, ни один не взорвался! Развернулись розочкой и все.
Наступила осень и старшина ждал замену. Было уже темно, мы ужинали. На БТРе приехал комбат или кто-то из офицеров и сообщил. Выше нас возле секрета «Вышка» внизу лежит наш убитый. Это секрет нашего 18-го опорного пункта. Командиром там был кто-то из сержантов. Настроение портится. Выезжаем туда, точно лежит. Естественно без оружия, автомат забрали духи. Разбираемся, история не совсем хорошая, никто не рад. Наутро прочесываем кишлак Калатак. Он всегда был мирным. Командир батареи страшно злится. Ханумки (женщины) бегают в соседний кишлак, он рядом по тропинке на запад. Комбат посылает меня и еще двоих солдат занять высотку над кишлаком. Там и уместится не больше трех-четырех человек. Из полка ждут танк или два для нашей поддержки. А потом… Я как-то в это не верю, но все может быть! В результате танки не приходят, и мы возвращаемся обратно к себе.
Провожаем Петю Балашева. Ему пришел заменщик. Петр счастлив, прослужил три с половиной года в Афгане и ни одной царапины. Перед своей заменой Петя привозит маленького кота в мешке. Купил у афганцев за две банки сгущенки. Кот полосатый коричневый, с кисточками на ушах. Очень ласковый и голодный. Открываем банку тушенки, кот орет и на животе лезет к банке.
− Какое жадное животное! − говорит кто-то из офицеров.
− Конечно, станешь жадным, столько поголодать, надо думать его тушенкой не кормили, − говорю я.
В комнате у нас живет собака овчарка, ее привезли саперы. Кличка собаки Горбачев. Это из-за горбика, который у нее на хохолке. Она тоже очень ласковая и всех любит. У пуштунов я видел собак с длинными мордами и продольными полосками на спине как у тигра.
Дни проходят за днями. За несколько дней до нового 1985 года меня отправляют вместе с командиром батареи капитаном Казаком в Хайратон. Хайратон − приграничный город на севере Афганистана. На берегу реки Аму-Дарья. Цель нашей командировки, получить минометы, 120-тки для батальона. Едем на БТР-70. БТР новый, получили совсем недавно. Состав группы: Капитан Казак, я, пулеметчик, водитель и еще несколько солдат. Один из солдат узбек, родом из Термеза. А это недалеко от Хайратона, рядом на границе, через мост и Термез. Комбат все же свозил солдата домой и сам к нему в гости съездил. А в мае 1985-го, этот солдат погиб. Погиб при спуске с секрета «Заря». Тогда погибли два бойца, и один был ранен.
К Хайратону мы подъехали вечером, а рано утром поехали назад, я, пулеметчик и механик. Километров за 20 от подъема на Саланг закончился бензин. Место опасное. К счастью, не так далеко был опорный пункт. Ребята нормальные. Лейтенант Бекеша написал записку и нас заправили на следующем. Бензина еще немного было, и мы смогли дотянуть. Потом в 1987 году, я встретил этого лейтенанта на Дальнем Востоке. Он меня узнал. Очень хороший парень, негласный лидер всех «афганцев» полка на красной речке. Наверху Саланга были уже почти вечером. Остались ночевать, а утром поехали дальше. Мы были уже можно сказать дома, проехали тоннель и тут начались приключения. Дорога обледенела, и мы чуть не слетели в пропасть справа по ходу движения. Нас развернуло на 180 градусов и нос БЭТэра, опять смотрел в тоннель. Какие то ребята нас опять развернули по ходу движения. Проехали мы еще метров 20. Сдох один из двигателей. Загорелось табло − пожар в двигателе. Но никакого пожара нет. Стояли больше часа. Хорошо место не опасное, рядом с тоннелем. Тоннель стратегически важный объект и поэтому всегда под бдительным наблюдением охраны. Механик сам решил вопрос. Подложил под реле картон, на одном движке и спустились вниз со скоростью километров 10 в час, не больше.
Продолжение следует ...
Как- то пришлось полежать в терапии. Ночевал в палате четыре ночи, потом домой стал уходить. Не суть. В палате три старичка и двое от пятидесяти. Еврей лет девяносто, армянин лет семьдесят и наверное татарин, тоже лет под семьдесят. Национальности определил по фамилиям. Я грекус и Андрюха неизвестной национальности)) Первую ночь я проспал и пропустил все. Днем Андрей приколол меня, я уже приготовился и ждал ночи. Короче, после отбоя армянин засыпал, дико храпел и каждые примерно полчаса пердел. Армянин пердел, еврей вставал и открывал окно, а чуть позже татарин вставал и закрывал окно. Так всю ночь. А Андрюха ржал. Самое интересное, что старички днем общались без всяких упреков и возмущений. Только подкалывали армянина: « Сурен, из всей палаты ночью спишь только ты». Сохранить бы и нам с вами такое взаимоуважение в их года. Все время улыбаюсь, вспоминая
История эта произошла с подругой жены.
Подруга по делам была недалеко от квартиры сына. С делами справилась, купила вкусняшки и пошла проведать сына и внуков. Жена сына после декретов на работу не пошла. Мама невестку не особенно любит, типа та мало о сыне заботится. Зашла мама на кухню: плита грязная, столешница грязная, пол грязный. Захотелось ей порядок навести (сынок и внуки в грязи живут!), взяла губку и стала столешницу протирать. Неожиданно вспомнила, что у неё так же на кухне, да ещё обои в комнате отклеились. Положила губку на место. Решила, что сын и невестка в своей квартире как-нибудь сами приберут, и пошла пить чай с вкусняшквми, которые принесла внукам.
Летом 1959 года, когда мне исполнилось 8 лет, родственники решили, что меня необходимо получше оздоровить после окончания первого в моей жизни учебного года. Быстрая на дела, моя тётя, у которой мы с мамой гостили в городе Львове, немедленно кому-то позвонила, о чем-то договорилась. И уже на следующий день кто-то из ее друзей усадил маму и меня в шикарное авто модели Москвич-401 ярко-зеленого цвета, и повез вон из города. Туда, где меня ждали чистый деревенский воздух, парное молоко и овощи с огорода.
Водитель привез нас в село с прекрасным названием Большая Тисса. Съехав с шоссе на большую травяную поляну посреди села, водитель предусмотрительно остановил машину в тени росшего на краю поляны дерева и, оставив меня стеречь транспортное средство с вещами, отправился с мамой в один из домов, знакомиться с хозяйкой, у которой нам предстояло прожить три недели.
Только они ушли, как я обнаружил себя в окружении группы детей, до того игравших на поляне. Таких же малявок, каким был и я. Дети молча разглядывали меня и машину. Я же, чувствуя одновременно и неловкость, и желание наладить отношения на ближайшее будущее, лихорадочно соображал, с чего бы начать знакомство. Войдите в мое положение: я – москвич, лишь слегка «подшлифованный» недолгим пребыванием в среде львовских детишек, даже не знал, на каком языке эти сельские дети разговаривают! Поэтому я решил разыграть пантомиму. С видом «деловой колбасы» прошелся я вокруг автомобиля. По-хозяйски распахнул водительскую дверь и, усевшись на сидение, нажал кнопку гудка. Наблюдатели ахнули, а те из них, кто стоял перед капотом, шарахнулись в сторону. Этого мне и надо было. Я захлопнул дверь и, вцепившись в руль, ударил ногой по стартеру.
Во время поездки я заметил, что, прежде чем завести двигатель, водитель бил ногой по маленькой педали, расположенной рядом с педалью газа. От удара по этой педали машина делала рывок вперед, а водитель быстро переносил ногу на педаль газа и, нажимая ее, запускал двигатель. И когда я ударил по педали стартера, машина тоже рванулась вперед. Но на газ я не жал, поэтому она, проехав пару метров, остановилась. Вздох восхищения достиг моих ушей. Чтобы закрепить успех, я повторил финт еще раз, прежде чем выйти из машины. А, выйдя, просто назвал свое имя. Дальнейшее происходило как у всех детей: посыпались вопросы на смеси украинского и русского языка, на которые я с удовольствием отвечал. А если не понимал вопроса, то это также вызывало восторг у моих новых приятелей и приятельниц.
Вернулись мама и водитель. За мной и за вещами. И очень удивились, что машина стояла под горячим солнцем, а не в тени. Водитель посмотрел на меня долгим взглядом, покачал головой…и уехал. А мы с мамой пошли в дом, обживаться.
Это теперь я знаю, чем село отличается от деревни. А тогда для нас с мамой место, в котором мы оказались, было деревней – и точка. Место же это было восхитительное. Недалеко, за огородом и полосой дикого поля с пахучими полевыми травами, текла быстрая, каменистая река – Тисса. Противоположного берега у реки не было, а сразу из воды поднимались скалы. Ниже по течению реки, за селом, был виден железнодорожный мост, упиравшийся в склон горы. Было забавно смотреть, как поезда исчезали внутри горы или как, наоборот, паровоз, весь в дыму, вырывался из тоннеля на простор горной долины.
Тиса примерно в тех местах, в нынешнее время. В русском языке река имеет две буквы С в названии.
Мои отношения с сельскими сверстниками сложились однажды и навсегда благополучно. Мы часами носились по поляне, гоняли мяч и играли во все то, во что в те годы играли дети. Появился у меня и дружок – ровесник, живший в соседнем доме. С ним мы проводили вечера за беседой обо всем на свете. Тогда я получил интересный опыт общения, о парадоксе которого много позже прочел в научных статьях. Представьте себе пацанчика, который родился и жил в том месте и никогда прежде не бывал где-либо дальше недлинного маршрута местного автобуса. Ему я рассказывал о Москве, о других местах, в которых уже успел побывать за свою недолгую жизнь. В чем парадокс? В том, что я так и не сумел объяснить моему дружку, что такое лифт и зачем он нужен. К этому вопросу мы с ним возвращались не один раз, но так он и не понял, зачем такое городить, если по приставной лестнице можно легко вспорхнуть даже на чердак! Социологи и этнографы различают подобный феномен: невозможность объяснить что-либо хорошо известное представителю одной цивилизации – представителю другой, имеющей иной опыт бытия. Мой дружок никогда не видел домов выше двух этажей.
Интересными для меня были поездки на рынок. Ездили туда на рейсовом автобусе, битком набитом людьми, гусями, курами и поросями. Нас с мамой смешило, что рынок – признак процветания, находился не в Большой Тиссе, а в Малой Тиссе. И что село это – Малая Тисса, было в несколько раз больше Большой. Народ местный, еще совсем недавно ставший «советским», хотя и был громкоголосый, но еще был лишен грубости и выглядел общительным и беззаботным.
Примерно в середине нашего отдыха произошло у меня новое знакомство. Мы, как всегда, играли во что-то на поляне, когда я заметил мальчика и девочку, наблюдавших за нашей игрой. Хотя они были одеты лучше, аккуратнее, чем остальные деревенские, у меня не появилось сомнения, что и они – местные. Через некоторое время меня заинтересовало, почему они не присоединяются к играющим и почему остальные дети будто не замечают их. Мой статус в деревенском обществе был достаточно высок. Ведь не только моему дружку, и другим детям тоже доставались мои рассказы о «большой жизни». Поэтому я взял на себя труд вовлечь в нашу игру новичков. Они с радостью присоединились. Хотя, не без удивления заметил я, что некоторые ребята сразу вслед за этим из игры вышли. Но я был не в том возрасте, чтобы о чем-то таком надолго задумываться.
На следующий день, когда я пришел на поляну, мальчик и девочка уже ждали меня. И, подойдя, пригласили меня к себе в гости. Я уже хорошо понимал тот язык, на котором они говорили, дети быстро учатся. Новые знакомые повели меня к высокому, глухому забору, из-за которого был виден лишь второй этаж большого деревянного дома. Все другие дома в селе имели вместо заборов плетни. И были одноэтажными.
Нам открыли высокую деревянную дверь сбоку от мощных ворот, и мы вошли во двор. Оказалось, за забором было не одно строение. Виден был за ними и фруктовый сад. Меня поразила лестница, по которой можно было подняться на второй этаж большого дома. Такие лестницы я видел только на картинках из книжек сказок. Широкая, односкатная, она располагалась снаружи дома и имела собственную крышу, которую поддерживали резные деревянные колонны. Во дворе хлопотали несколько женщин. Одна из них была матерью моих новых знакомых. Они меня с ней познакомили. После чего мы были усажены за деревянный стол, стоявший во дворе. Первое время ничего особенного не происходило. Я быстро сориентировался, что в этом доме есть какие-то правила, отличные от деревенской улицы. Вспомнил, что я – «воспитанный городской мальчик» и решил, что в грязь лицом не ударю. Могу и сидя вести беседу, не держа руки в карманах и не сплевывая под ноги.
Мы разговаривали с ребятами о том, о сем. Кто-то из женщин принес нам фрукты. А позже женщины и мама ребят подсели за наш стол и завели между собой разговор. И разговор этот меня насторожил – я услышал слова, значения которых не понимал. Хотя женщины, до этого кудахтавшие на местной, специфической «мове», за столом заговорили по-русски.
- Какие Симочка получила дары на именины? – спросила одна из них.
- Ладанку серебряную! - ответила мама Симочки - И крест нательный, золотой.
- Это уже третий у нее! – вступила другая женщина.
- А Якову что приготовили к его именинам?
Дети сидели молча, а я, не чуя беды, пытался понять, о чем идет речь. Не успел. Любопытная женщина обратилась ко мне:
- А у тебя какие есть дары?
Я молчал, не находя ответа. Мама детей пришла мне на помощь:
- Тебе ведь дарят что–то. Расскажи, что?
На прошлый день рождения тётя подарила мне альбом с марками, а подруга мамы клюшку для хоккея. О чем я и сообщил. За столом повисло молчание. Брат и сестра сидели, опустив глаза куда-то ниже крышки стола. Женщины поднялись из-за стола и отошли от нас по своим делам.
- Что такое дары? – спросил я у ребят.
Помню, что кто-то из них ответил:
- Дары – это такие святые подарки.
Чем поверг меня в еще большее недоумение. Я не знал, что бывают святые и несвятые, думал, все подарки – одинаковые.
В это время, по изменившимся голосам женщин я понял, что происходит что-то важное. Оглянулся в их сторону и увидел, что во двор с улицы вошел мужчина. Это был стройный человек, темноволосый, с аккуратной бородой. Он был необычно (для меня) одет в длинную одежду черного цвета. На его груди, на блестящей цепи, висел большой крест с цветными камнями. Женщины, все кроме мамы детей, стали целовать ему руку! И дети, встав из-за стола, тоже подошли к мужчине и поцеловали ему руку. А он поцеловал их, совсем так же, как мой папа целовал меня.
Я сидел за столом и с интересом наблюдал за происходящим. Как мужчина, не спеша, пошел вверх по широкой лестнице в дом, как женщины, суетясь, заторопились за ним, но держались на расстоянии. Дети же вернулись ко мне, и мы еще недолгое время о чем-то говорили, когда мужчина вновь спустился во двор и подошел к столу. При его приближении я встал, вслед за детьми. И так мы, стоя, его приближение встретили. Положив руки на головы своих детей, мужчина стал смотреть на меня. Я же разглядывал его. Ничего он мне не сказал. Лишь велел детям следовать за ним, в дом.
Когда они шли вверх по лестнице, ко мне подошла одна из женщин, взяла за руку, вывела через дверь на улицу и шепнула на прощание:
- Не приходи сюда больше!
Ошеломленный, поплелся я по сельской улице, не понимая, что я такого сделал, что меня выставили вон. Ведь на родной, рабочей Пресне я, «мальчик из приличной семьи», был желанным гостем в квартирах всех моих приятелей. Не найдя объяснения, я вприпрыжку помчал к маме, чтобы рассказать о случившемся.
Выслушав меня, мама сказала только два слова: наплюй и забудь! Но, видите, не забылось. Позже я попросил объяснений еще и у своего дружка-соседа. Но и он был не многословен.
- Мы с ними не водимся – так, примерно, ответил мне пацанчик.
Больше я этих мальчика и девочку не видел, они не приходили на поляну. Через несколько дней тётя приехала забирать нас с мамой, потому что приняла решение, что дальнейшее оздоровление мне предстоит пройти в пионерском лагере.
Но это уже другая история.
Я вырос в религиозной православной семье. И в 17 лет, поступив в шарагу в другом городе и простившись с родителями, я сделал ряд необычных и удивительных открытий:
- Мясо можно есть каждый день. В смысле - вот вообще в любой день недели, в любой месяц. Неважно, что на календаре - среда, пятница, пост или не пост.
- Можно вставать и ложиться спать когда захочешь. В смысле, можно встать в учебное заведение\на работу ровно за столько, сколько необходимо на быстрые сборы и на дорогу. Не нужно все время вставать на час раньше, и читать утренние молитвы, которые у православных достаточно длинные. То же самое с вечерними молитвами - можно сразу ложиться спать, не читая перед этим, таких же длинных как и утренние, молитв.
- Воскресенье - это выходной. В смысле - полноценный день отдыха, в который ты можешь делать, что угодно: отсыпаться, смотреть сериалы, уйти гулять на весь день. Тебе не надо вставать в 6 утра (раньше, чем в школу!), тащиться через весь город в церковь, полтора часа слушать невнятный бубнеж на плохо понятном языке, а потом еще и сидеть несколько часов в душном классе воскресной школы, слушая то, что ну вот вообще никак не пригодится тебе в жизни.
- С девушками приятно. Общаться, дружить, строить отношения. Оказывается, это не грешные и распущенные вертихвостки, а обычные люди - они разные, не всегда идеальные, но ничего порочного в них нет.
- Я не преступник. В смысле, я обычный человек. Да, у меня есть недостатки и слабости, как, думаю, и у всех. Но они не делают меня страшным грешником. Оказывается, можно просто жить своей жизнью. И нет, я не обязан со слезами на глазах каяться и замаливать страшные придуманные грехи. Не обязан испытывать постоянное чувство вины за то, что появился на свет.
К чему я это пишу - дорогие родители, если вам вдруг захотелось удариться в религию - это ваше право, но это исключительно ваше дело. Не стоит втягивать в ваше увлечение детей. Да, можно возразить, что Иисус говорил "Не мешайте детям приходить ко мне" (Мф 19:14), но "не мешать" не равно "тащить силой". Насильно мил не будешь.
Не писалось ничего хоть убей. Четыре дня уже. Ну всё, думаю, прощайте миллионные тиражи, Букеровская премия прощай, остров, самолёт, и рыдающий у моих ног Абрамович тоже прощай. И тут раз, комментарий в точку. В болевую. Ну и вот...
Как бы это не звучало странно в сегодняшней интерпретации, но в раннем детстве я ходил в детский сад под названием Радуга. Мало того, он ещё и был раскрашен в соответствующие цвета. Ну да бог с ним с названием.
С тем Гришей, что мы неудачно украли яблоки в школе, мы ещё с детского сада знакомы, как и со многими одноклассниками. Так вот, у Гриши был папа. Надеюсь и есть до сих пор. Папа у него был шофёром и по этой причине, только у нас в третьей группе, была деревянная машина с деревянным рулём. Именно благодаря Грише, а точнее его папе, а ещё точнее благодаря рулю, я первый раз получил, скажем по морде. В юности это по другому называлось, но мы же в садике были.
После того как Гриша, имея авторские права на папин руль вдоволь его накрутился, на покрутить руль стали претендовать несколько человек. Руль один, а детей несколько. Почва для конфликта готова. Это я сейчас добрый и рассудительный и уступаю всем руль. До второго класса я был каким-то неспокойным ребёнком, а это ещё одна капля удобрения в почву конфликта. Руслан мне казался добрым поэтому он выпал из очереди первым. Вот эти вот ранние выводы всю жизнь меня подводят. И по сей день. Доброта Руслана оказалась обманчивой и как только он выпал из очереди я получил от него по морде. Крику было понятное дело. Люди из соседних домов повыбегали в противогазах. Думали тревога, сирена, бомбоубежище. Нет. Это я так орал лёжа на траве, причём не от боли, а от того что я ошибался в Руслане. А это блин больно. Психологически.
А ещё я с детства был излишне любопытен, и это не прошло до сих пор. Тогда же в садиках был живой уголок. Ну чтоб детей приучать любить животный мир. Людей любить было не обязательно, а хомяков и черепашку прямо очень важно. В общем, в один из дней к нам в живой уголок принесли клетку с хомячками. Ну как можно было не сунуть в клетку палец? Кстати, у меня и во взрослой жизни уже дома были хомяки и та же блин история. Хомячку то плевать морковка это или палец. Каа-ак схватил меня за палец. Кровища хлыщет, я ору, соседи опять... Не сложилось у меня с хомяками с детства, в общем.
А первый курс сельскохозяйственной академии я закончил экстерном ещё в садике. Было это так. В садике был специалист по воспитательной работе. звали её Эмма отчество не помню, но знаю кто помнит. Спрошу. Значит Эмма Владимировна, (неожиданно сам вспомнил) придумала, что воспитательному процессу никак не помешает выращивание картошки детскими невинными тогда ещё руками. Мы, насильственным образом были усажены за столы и вышеупомянутая мадам начала проводить инструктаж по посадке картофеля. Детям. 5 лет которым. Подозреваю, что у неё на огороде был неурожай и она решила таким образом отыграться на детях. Фиг с ним. Нам выдали по половине картофелин. Экономию продуктов никто не отменял. И мы пошли на приусадебный огород сажать. По команде специалиста по воспитательной работе, мы запихали половинки клубней в ямки и по второй команде закопали их надёжно. Советские лейки были значительно тяжелее пятилетнего ребёнка, а с водой тем более, поэтому операцию "Полив" пришлось отменить. Что там в итоге выросло, или не выросло я не помню, но блин землю под ногтями я ненавижу лютой ненавистью уже 37 лет.
Ну и самым ярким впечатлением моего пребывания в Радуге, как для меня, так и для всего персонала, включая директора нашего разноцветного сада было то, что я лизнул железную трубу, она же перила при выходе из группы на улицу. Всё бы ничего, но на дворе была зима, а зимы тогда были не то что сейчас. Так, или иначе прилип я качественно. А уж орать мне было не привыкать. Ирина Борисовна воспитательница наша аж сигарету в гитару уронила. Ну она курила в предбаннике обычно и на гитаре играла, пока дети мёрзли на улице. Мы с ней в караоке пели пару раз во взрослой жизни в соответствующем состоянии. Не помнит меня. Люблю её до сих пор.
Так вот, прибежали все, и докторша в предобморочном состоянии с ваткой нашатыря для себя, и директорша, и Эмма Владимировна со своими новаторскими идеями, мол, а давайте попробуем оторвать. Спасла меня наша музыкантша. Нет не Ирина Борисовна, профессиональная. Она сказала что надо как-то это дело отпарить. А повариха отобрала ватку у докторши, ей не до кипятка. В общем экстренный консилиум постановил, что за кипятком должен бежать дворник, потому что в обморок не падал только он и Эмма Владимировна всё это время пытавшаяся воплотить свою идею, отодрать меня от трубы силовым методом. С горем пополам меня отпарили от трубы, и вечером маме всыпали по первое число за плохое воспитание ребёнка, и по этой же причине по то же первое число у меня болело ниже спины уже от мамы.
А тогда фотограф приходил в садик один раз в год. Чего чаще то? А у меня был друг Дима. Его фамилию я точно не вспомню, но по фото видно, что другом он мне был так себе. Так как у меня была привычка отбирать у согрупников транспортные средства, а предыдущие ошибки меня ничему не учили, Дима пошёл в "женское" отделение игрушек, надыбал там хоть и детскую, но железную сковороду и засадил мне ей по роже, что и отразилось на первой в моей жизни цветной фотографии, в виде осветительного прибора под глазом.
P.S. Говорила же мама, подписывай сынок фотографии. Вспотеешь потом искать. Вот мама всегда оказывается права в итоге. Нужную фотографию так и не нашёл, но я там с фингалом по глазом.
