Утром он дал задание стрижатам убрать зимовье, наносить воды и найти рядом с «кордоном Надёжный» укрытие, где бы их не обнаружила ни одна живая душа. «Если я, возвращаясь, узнаю, где вы прячетесь, будете наказаны. Не стану вас учить ходить по огню», — предупредил он. А сам прихватил блокнот, контейнеры и отправился знакомиться с участком тайги, думать, где спрятать чёртовы медальоны и заканчивать свой анализ ситуации.
От зимовья в разные стороны разбегались тропинки, обозначенные притоптанной мёртвой травой. Ни одна из них не была звериной. Стас с удовлетворением обнаружил, что его органы чувств вновь работают согласованно: обоняние ловило запахи, зрение и слух дополняли картину, а сам он стал подобен резонатору, готовому отозваться на малейшее изменение в окружающем мире. Подключилась интуиция, которая направила его именно к заболоченной низине. Среди измельчавших сосен и кривоватых осин он заметил останки охотничьего шалаша и чёрную язву костровища. Рядом валялись порубленные чурки и стволики осин, которые когда-то служили примитивными лавками и столом. Кто-то здесь любил пострелять птицу, в конце лета жирующую на ягодах, и место это должно быть хорошо известно охотникам.
Низина, скорее всего, подпитывалась снегами, сходящими с небольшого гольца, а вода удерживалась торфяником, залегавшим достаточно неглубоко. На плоской вершине гольца обязательно должно быть устроено что-то вроде наблюдательного пункта. Если здесь бывали те, кому нужно укрыться, то это лучшее место для слежки.
Стас мог считать себя специалистом по болотам, так как несколько лет назад ему самому пришлось отсиживаться среди трясин. Он безошибочно выбрал путь к гольцу по остаткам высокой сухой травы. Ровные места, которые затянул ледок, сверкавший под солнцем, как линзы, он обошёл, чтобы не оставить следов.
Стас оказался прав в своих предположениях: на каменистой лысине гольца обнаружилось что-то вроде лежбища — бревенчатый настил с толстым слоем спрессованной травы. Вокруг — несколько валунов, которые могли служить прикрытием при возможной перестрелке. Но и здесь уже давно никто не бывал. Да и следов пуль на камнях не было.
Стас представил себе картину: вот кто-то решил спрятать в тайге для длительного хранения нечто ценное. Что может быть проще, как зарыть это где-нибудь под деревом в самых дебрях среди бурелома. Но как потом найти свою нычку, особенно если нет компаса? Лес-то везде одинаков, места схрона и пустышки легко перепутать… И ещё известен так называемый «феномен кедровки», птички, которая постоянно теряет припрятанные запасы. Нужного места просто не найти без опознавательного знака. Если поставишь знак — его запросто обнаружит кто-то другой. Ещё вполне возможно, что это лежбище вовсе не для перестрелок с преследователем или противником, а именно для того, чтобы не потерять клад.
Стас выбросил из головы все отвлекающие мысли и стал сверху тщательно осматривать местность: заросли красноватых веток багульника у подножия гольца, низину, лес… Ничего особенного, кроме групп плотно столпившихся елей, окружённых буреломом. Если расщепить поваленный ствол или просто сунуть под выворотень клад — вот тебе и хорошо спрятанная схоронка. Но таких скоплений ёлок несколько… Зато если мысленно соединить их линией, получится треугольник. Вот одна из вершин и будет нужной точкой. Но только сам прятавший может знать, какая это вершина.
Стас достал блокнот. Сейчас он подумает над другим, иначе легко зациклиться и сделать неверные выводы.
Итак, две тысячи тринадцатый год был датой не только падения метеорита, но и новой волны магического нашествия. Самая первая атака магии случилась после катастрофы с участием спутников и станций в космосе. Тогда и объявились сущности так называемого низшего класса: веретенницы, не имевшие своего тела; нежитники-зомби. А люди с экстрасенсорными способностями типа ведьм приобрели новые возможности. Спецагенты-стрижи уничтожали или пытались нейтрализовать их.
Метеорит принёс на землю высшие дуалистичные, то есть двойственные, сущности — дюков и тенетниц-чикатилок. С одной стороны, они были смертными, из плоти и крови, как и все люди, с другой — обладали сильнейшим воздействием на человека. И если с кровожадными чикатилками можно было легко справиться, то дюки до сих пор оставались почти неизученными, обнаруживались только случайно. Они творили зло, проникая во все слои общества, влияя на все сферы жизни. Всё шло к тому, что двадцать первый век мог оказаться последним веком жизни Земли. Что обеспечивало существование дюков? Стас был склонен думать, что именно метеоритное вещество. Недаром к возне вокруг него подключилась Федеральная служба безопасности.
Какова была роль дюков в кражах частей метеорита? Наверное, организующая. А люди-исполнители, подобные Тиничеву и леснику Петрову, их подвели. И теперь против Стаса и ребятишек хитрый дядя Игорь, замысливший какую-то подставу, и ФСБ, и… возможно, кто-то из уцелевших участников кражи метеорита.
Стас поднялся и отправился в обратный путь к своей заимке. Мысль о стрижатах кольнула его в сердце. Может, ради выживания стоило их кое-чему обучить? Хотя своими способностями они бы дали фору любому взрослому агенту.
“Стриж” вспомнил о своём задании детям — спрятаться так, чтобы он их не почуял. Это была проверка их физических возможностей и умственного развития. Даже семилетний Витёк не ходил в школу, что уж говорить о больном пятилетке. Но ведь как-то они узнавали жизнь, приобретали какие-то навыки?.. Пока Стас был убеждён только в их взаимной любви, преданности, способности выживать и воровать. Да и убивать тоже.
Итак, где могли спрятаться ребятишки? Скорее всего, у лесного ключа, под прикрытием своего головастого братца-телепата. Туда Стас и отправился. Его ошибкой стало то, что он немного расслабился.
Совершенно синий Малой лежал в каменисто-песчаной чаше ключа. Его рот с чёрными губами и языком был по-прежнему открыт. Стас даже ощутил мурашки по телу, потому что ребёнок выглядел настоящим утопленником. На миг ему показалось, что это так и есть. Однако он услышал мысль: «Проиграл, проиграл! Их здесь нет — хоть всё обыщи!»
— Погоди радоваться. Я как раз и собирался всё обыскать, — ответил он вслух Малому.
В ответ в голове раздались звуки, похожие на смех.
Стас, используя свои возможности, исследовал ключ, камни, ручей, траву, кроны деревьев. Ребят реально не было рядом!
— Ещё поищу, — сказал стриж и зашагал к зимовью.
Всё оказалось напрасным. Ребятишки как сквозь землю провалились. Стас задумался и вдруг побежал назад к ключу. У него сильно заколотилось сердце. А вдруг кроха-телепат владеет ещё и арсеналом меченных магией ведьм — маской и оглашенностью? Ведь удавалось же ему воровать еду и вещи прямо из-под носа у людей!
Он взобрался на песчаный бугор и действительно увидел у ручья Витю и Сашу, хотел громко крикнуть, но только сказал сбивающимся от волнения голосом:
И хотя Стас был далековато, мальчишки его услышали, повернули к нему головы. И тут же исчезли, как и ни бывало. Стас перешёл на размеренный шаг, приблизился к ручью и сказал:
— Вы проиграли! Я вас учуял!
Ребятишки сделались видимыми и стали упрекать Малого:
— Из-за тебя он нас нашёл! А говорил: спрячу, спрячу.
Стасу явственно почудился хныкающий голос:
— Он не нашёл, а догадался! Это несчитово! Он проиграл!
Стас уселся на жухлую траву и признался:
— Малой прав. Я всего лишь догадался. Ваш отец говорил мне о способностях Малого, — а потом обратился к малышу: — Скажи, как это тебе удаётся это делать?
Он поймал ответную мысль: «Я просто смотрю на тебя и заставляю верить, что рядом никого нет. Это легко. Так же, как и говорить без слов».
— Понятно, пользуешься оглашенностью, навязываешь то, что хочешь. Когда-то я тоже умел наводить оглашенность. Маску накинуть труднее, — ответил Стас.
— Какую маску? Как у деда Мороза или клоуна? — спросил Витя.
Стасу показалось, что над ним закружился рой мух, таким жужжанием наполнился воздух. «Это так ощущается интерес Малого», — подумал он и рассказал ребятам:
— Вы слышали об экстрасенсах… то есть о ведьмах? Так вот, я у них научился. Маска — это когда вещь или человек существуют на самом деле, но другим они не видны. Для этого нужно направить на предметы или людей такую энергию, из-за которой их не увидят. Словно закрыть их от чужих глаз. А оглашенность — это воздействие на мозг человека. Малой правильно сказал, что очень похоже на приказ во что-то верить или не верить.
Мальчишки помолчали, а потом Витя спросил:
— Малой у нас таким родился. Ты тоже? А если нет, то кто тебя научил?
— Никто. Такие способности перешли ко мне от настоящей ведьмы по наследству. А потом я их утратил.
— Пока не получается, — не без горечи ответил Стас.
И тут подал голос практичный Сашок:
— Раз проиграл, то учи в огне ходить. Нам очень нужно. Малой сказал.
— Конечно, научу обязательно. Только вот придумаю, как это сделать. Я ведь этому двенадцать лет в одной школе обучался. А у некоторых ребят так и вовсе ничего не получилось. И вообще сначала нужно уметь терпеть боль, не умирать от того, что смертельно для других, быть очень сильным… Всего сразу и не перечислишь.
— Мы попробуем, — серьёзно, как взрослый, откликнулся Витя.
— Вечером и начнём, — подвёл итог Стас. — А прямо сейчас будет нечто вроде игры, только очень опасной, можно травмироваться, упасть, ногу сломать или вообще разбиться. Но мы в своей школе такими играми каждый день занимались. Рискнёте?
— Да! — хором заорали мальчишки.
— Ты, Малой, братьям не подсказывай. А то они так и останутся слабыми. Сейчас вы снимете куртки, рубашонки и штаны. Я завяжу вам глаза. И вы должны будете дойти до избы. Это нетрудно, если соблюдать инструкции, — сказал Стас.
«Что такое инструкции?» — послышалось со стороны ключа.
— Это приказы, которые нельзя не выполнить. Если не будет получаться, скажете, я сниму повязки. Слушайте. Вы должны научиться ощущать своё тело в пространстве так, как чувствуете ветер, луч солнца, жар печки, присутствие кого-то рядом. Всё, что есть вокруг, обладает свойством заявлять о себе, сигналить, что оно существует. Потом, когда подрастёте, на уроках в школе узнаете о магнитных и электрических волнах. А сейчас сделаете первое: постоите с завязанными глазами, попытаетесь уловить волны от всего, что есть вокруг. Сразу может не получиться, но вы постарайтесь. Второе: выставите ладони перед собой и усилием воли попытайтесь заявить о себе, мол, мы тут стоим и хотим пройти дальше. Третье: если ничего рядом не почувствуете, значит, путь свободен и можно двигаться вперёд. Четвёртое: если почуете препятствие, то обойдите его. А завтра я сначала закружу вас, чтобы вы потеряли направление и нашли его сами. Готовы?
Мальчишки кивнули, а Сашок сказал:
Стас с удивлением наблюдал, как стрижата довольно быстро находят дорогу и останавливаются перед деревьями. Потом понял: они просто запомнили своё положение в пространстве по дороге к брату, вот и всё. Но это тоже великолепный навык. И за него их можно поощрить. Зато завтра он устроит им настоящие гонки с завязанными глазами. А ещё он обратил внимание на страшные рубцы от ожогов на ногах Саши.
Вечером, когда Стас подготовил крупные ветки для костра, Сашок снова напомнил о Малом, дескать, он есть просит. Витя спросил у Стаса, есть ли овсянка, которую брат очень любит. Стас сказал:
— Ещё бы! Это самая полезная каша. Да я сейчас сам сварю овсянку по своему любимому рецепту, без сахара и масла, с растительным маслом и куриными желтками. Только как вы собираетесь кормить Малого? Я так понял, что он не двигается и жевать не будет.
— Сухой крупы в воду насыплем, о её в рот втянет, сколько ему нужно, — объяснил Витя.
Стас кивнул, бегите, мол. А сам попытался вспомнить все инструкции по огнехождению. Он невольно загляделся на разгоревшийся костёр, который стрелял в вечерние сумерки искрами. Перед глазами возникла картинка из детства.
Тогда инструктор посадил их группу одиннадцатилетних оболтусов-хулиганов перед углями, которые струили жар, багрово подмигивали, кивали еле видными синеватыми гребнями, и сказал:
— Спорим, что по углям может пробежать любой дурак?
Ребята зашумели, а кое-кто, позабывший, что за крепкое словцо последует телесное наказание, даже матерно выругался. Тогда инструктор разулся, закатал штанины трико и спокойно ступил на угли, неторопливо прошёл шагов пятнадцать. Ребята замерли от удивления.
— Это какой-то фокус! — возмутился друг Юрка.
— Нет, — возразил инструктор, имя которого забылось. — А ну, разувайся и иди к костру.
— Ещё чего! — фыркнул Юрка. — Сами же сказали — любой дурак пробежит. А я умный, лбом кирпичи не разбиваю, в огонь не лезу. У нас вон Мельник такими вещами занимается.
Стас спокойно стащил кроссовки с носками, встал, подошёл к костру, обернулся к Юрке и ответил:
— Ладно, раз я дурак, пройду по углям. Только умного я потом по ним покатаю. Обязательно.
Стас и Юрка дружили, но постоянно цепляли друг друга, соперничали, даже дрались. Никто не принимал всерьёз их перепалки. Наоборот, знали: каждый из них будет стоять насмерть за товарища.
Стас уже было занёс ногу над откатившимися от костра угольками и ощутил ужасный жар, но инструктор остановил:
— Слушай, Мельников: самые дубовые и слабо пронизанные нервами места — это пятки и внешняя часть стопы. Сделай упор на них. Кроме того, для первого раза ты должен не пройтись по углям, а стрелой пролететь. Чем короче время соприкосновения с жаром, тем меньше боли и ожогов. И ещё вспомни, что вам говорили на уроках про химические вещества, проводящие сигналы боли в мозг. Так вот, ни о чём не задумывайся, отключи мозг, просто пробеги.
— А зачем Мельнику отключать мозг? Он его ещё вчера утром забыл включить, — съязвил Юрка.
Вместо ответа Стас ступил на угли и, косолапя, быстро прошёл до конца. Это было запредельно больно. После он уселся и стал разглядывать ступни. Они оказались в полном порядке. А вот ближе к своду стопы кожа вздулась пузырями. Юрка, белый, как мел, подлетел к другу и стал дуть на ожоги, пока не ощутил, что рука Мельника сгребла его за шиворот.
— Ты не забыл, что я пообещал сделать с умным? — спросил Стас.
Юрка полными слёз глазами посмотрел в широченные зрачки друга и прошептал:
— Мельник, ты не дурак. Ты хуже — полный идиот.
Пришли расстроенные братья Петровы и прервали воспоминания. Стас понял, что Малой продолжал капризничать и обижаться из-за того, что не может поучаствовать в их занятиях. У «стрижа» не было никакой склонности к воспитанию детей, ему даже было трудно что-то им объяснить. Никогда из него не получился бы учитель или тренер, не говоря уж об отцовстве. Поэтому он напрямик сказал Вите и Саше:
— Малой сам виноват в том, что сейчас напоминает покойника… то есть куклу напоминает. Не топился бы, начал учиться вместе с вами. Так что сделайте вывод: нужно не только что-то делать, но и просчитывать последствия своих поступков. А ещё он не прав в том, что расстраивает вас. Уныние — плохой помощник в учёбе.
— Малой для нас главнее всего в мире, — тихо и печально возразил Витя.
Стас не сообразил, что нужно говорить детям в таких случаях, поэтому перевёл разговор на другое:
— Саша, а почему у тебя ноги обожжены?
Сашок по обыкновению повесил голову и предоставил возможность всё объяснить старшему брату.
— Это случилось три года назад. Малой ещё совсем маленький был, не умел из кроватки выбираться. И обкакался. Батя на него так разозлился, что запустил ему в голову горшком. Сашок испугался, что он Малого насмерть зашиб. И вдруг половик, на котором стояли батя с Сашком, вспыхнул и загорелся. Сам по себе загорелся, правду говорю. Батя заорал, подбежал к ведру с водой и на себя вылил. А Сашок так и стоял, пока всё не потухло. Поэтому он сейчас огня очень боится, — рассказал Витя.
«Мне до кучи только пирокинеза не хватало от братиков» — подумал Стас и потёр виски.
У него разболелась голова. Вот только что вспоминал свою Военно-патриотическую школу, всю жесть, которую пришлось вытерпеть. Но даже самые суровые испытания были лучше, чем такой папаша-придурок, как Петька Петров. Был бы он жив, Стас нашёл бы время поучить его, как нужно относиться к своим детям. «Стриж» вздохнул и стал передавать стрижатам свой опыт, показывать, как нужно ходить по углям.
Витя попробовал не без успеха, но после разревелся от боли. А Сашок так и не решился. Стас рассказал, что через три года тренировок у самых упорных и смелых ребят кожа при соприкосновении с огнём стала вырабатывать особое вещество, вроде пота, но более вязкое. И тогда можно было побывать в открытом пламени и не обгореть.
— Но всё равно, наверное, больно было? — спросил Саша.
— Конечно, — честно ответил Стас. — Так больно, что волком завыть хотелось. Но боль — не самое страшное. Она даже полезна. Если больно, значит, ты жив и можешь заставить свой организм восстановиться.
— А что самое страшное? — спросил Витя.
Он смотрел на Стаса широко открытыми глазами. Если бы «стриж» хоть чуточку разбирался в детских душах, он бы увидел в Витиных глазах обожание и веру.
— Самое страшное — кровавыми кусками разлететься после магического удара, — ответил неудачливый воспитатель, специальный агент Мельников Станислав. — Тогда уже не больно и восстановиться невозможно.
Ночью Стас дожидался в своём спальнике, пока не раздастся ровное дыхание детей. Ещё немного поворочался, поднялся и шепнул над нарами: «Спокойной ночи, стрижата». Эти слова доставляли ему странное удовольствие. Но всё испортил Витёк. Он вдруг спросил совсем не сонным голосом:
— А почему вы уже второй раз называете нас стрижатами?
Тут Стаса накрыла какая-то волна болтливости, и он рассказал, как к ним в школу однажды пришёл полковник Молчанов со стрижом в руках, рассказал об особенностях таких птиц и выбрал его в специальный отряд, который занимался защитой людей от всяких преступников.
— А вы сейчас ещё стрижата, которым многому нужно научиться, — закончил Стас.
Ребятишки заканючили, стали просить рассказать ещё-что-нибудь о школе. Но у Стаса иссяк запас терпения и слов, и он сурово приказал им спать.
Утром братья выглядели встревоженными, но молчали. Стас догадался сам:
— Вас Малой зовёт к себе? Думаю, вам нужно навестить его и попросить спрятать вас. Мне самому кажется, что сегодня у нас будут гости. Помните: ни одна живая душа не должна знать, что вы живёте в зимовье.
Дети умчались, а Стас забросал землёй вчерашнее костровище и принялся рубить дрова на чурочки помельче. Вскоре он услышал звук мотора и безошибочно определил гостя.
Подъехал дядюшка Игорь на своём джипе и весело поздоровался. Но Стас почти физически ощутил его беспокойство.
— Ну, показывай, как ты здесь обживаешься, — сказал Игорь и стал внимательно осматривать избу.
— Ты никого поблизости от кордона не видел?
— Только белок и каких-то птиц, — ответил Стас.
— Племяши мои пропали. Думаю в розыск подать, они ведь совсем маленькие, — сказал Игорь и вцепился взглядом в три стальных кружки. — Ты их третьего дня на сеновале видел?
— Вот с того времени и я их не видел.
— Не думаю, что такая малышня отправилась в лес. Скорее всего, вышли на трассу, да и напросились к кому-то в машину, — спокойно предположил Стас.
Игорь вдруг превратился в строгого начальника:
— Ты на участки-то сходил? Как так нет? Это твоя обязанность. Завтра же отправляйся хотя бы на первый. Да ты, наверное, и карты не смотрел, и инструкции не читал?
— Да вот, подзадержался с осмотром дома. Прикидывал, что нужно в первую очередь отремонтировать перед зимой.
— Завтра же отправляйся. Среди карт найдёшь расчерченные на квадраты. Масштаб один сантиметр к ста метрам. Крестиком отметишь сушняк. Поставишь столько крестиков, сколько найдёшь мёртвых деревьев. И зарубки не забудь на стволах сделать. Я через день с продавцом ружьишка появлюсь и проверю. Только не думай, что это легко — по тайге бегать. Если рано утром начнёшь, то к вечеру и половину обойти не успеешь. Так что прихвати с собой еду. Понял?
Стас кивнул. Конечно, он понял, что Игоря нужно будет ждать не через день, а уже завтра, и что он пытается выпроводить его из зимовья.
— Может, тебе лекарств привезти? Вдруг простудишься? Или водочки для сугрева и от тоски.
— Я вполне здоров и не выпиваю вообще, — сказал Стас.
Игорь не показался ему тем человеком, от которого можно что-то принять.
Попрощавшись, лесник спросил:
— А почему у тебя три кружки?
— Сколько в избе нашёл, столько и отмыл, — вывернулся Стас.
Как только стих звук мотора, он отправился к ребятам. Небо потемнело от тяжёлых серых туч, подул пронизывающий ветер. «Наверное, сегодня стоит ждать первого снега, — подумал Стас. — И так тепло подзадержалось. Ночью жахнет крутым минусом». Почти сразу же ветер стал сечь лицо снежной крупкой — мельчайшими колючими льдинками. Зашумела тайга. Стас не впервые слышал этот гул — тихий, но мощный. От него становилось неуютно, тревожно, и душа начинала просить убежища, тепла, горячего чая.
И что ты поделаешь: он увидел, что раздетые ребятишки с завязанными глазами пытаются идти прочь от ручья, в заросли. «Вот же упорные-то! — почему-то с одобрением подумал он. — Поставили перед собой задачу и стараются её выполнить».
Но ходьба с завязанными глазами в неизвестном направлении у ребят явно не ладилась. Стас ещё раз подумал, что у него просто не хватит времени и терпения привить детям хоть какие-то навыки. Он хотел было отругать братьев за то. что раньше времени выбрались из-под защиты Малого, но Витя, завидев Стаса, сразу спросил:
— А зачем дядя Игорь приезжал? Он нас ищет?
— Завтра вы пойдёте со мной в тайгу. Будем сухие деревья отмечать на картах до вечера. А сюда приедут чужие люди. Возможно, за вами. Вот мы и скроемся подальше.
— А как же Малой? — подал голос Сашок.
— Сейчас узнаем. Малой, а ты сможешь укрыть самого себя? — спросил Стас.
В голове Стаса раздался весёлый смешок: «Я заставлю чужих людей увидеть картинку: мать-медведицу, отца-медведя и Мишутку. Чужаки сразу убегут».
И тут Стас допустил чудовищную ошибку. Он не подумал, что имеет дело всего лишь с пятилеткой, хоть и телепатом, и сказал:
— Хорошо. А если что-то не получится или случится непредвиденное, сумеешь позвать меня? Почти так, как ты это сделал в Вышше, только громче?
Ответная мысль не пришла. Видимо, Малой обиделся на то, что Стас не верит в его способности, и надулся. С характером этот малютка-телепат.
— Он сможет, — уверено заявил Витя.
Стас поглядел на братьев: почти почерневшего Малого, на Витю и Сашу, в волосёнках которых застряла снежная крупка, на их детские тела, покрытые мурашками от холода, и его сердце словно сдавило между жерновами горя.
Это было предчувствие того, что завтра всё пойдёт не так…
Вечером Стас взялся чинить порванную обувь братьев и понял, что руки у него растут не из того места. Но кое-как залатал изношенные в хлам кроссовки. И всё равно они не подошли бы для ходьбы на далёкое расстояние. Да ещё по снегу, который пророчил ветер, воющий по-звериному и рвущий раму единственного окна. Стас рассердился и сказал:
— Поищите в сарае, на чердаке что-нибудь другое. Может, от прежних хозяев сапоги или калоши остались.
— Мы их видели. Да они вот такого размера!
И развёл руки в стороны. Потом, глядя на Стаса без привычного уже уважения, похожего на обожание, добавил:
— Ты нож свой поострее заточи. Голяшки обрежешь. Ещё на полке проволока есть. Мы опорки сделаем.
Стас удивлённо уставился на ребят. Какие голяшки, какие опорки?! Он не знал таких слов. Вроде голяшкой называют часть окорока… Может, Витя имел в виду голенища сапог?
Ребятня приволокла старьё: залубеневшие, твёрдые, как камень, мужские кирзовые сапоги и дырявые болотники. Витя поколотил молотком по кирзачам и более-менее расправил их. Потом сказал Стасу: «Вот здесь и здесь режь». Вконец обалдевший «стриж» наконец понял, что от него требуется, и срезал голенища, носки у болотников. Для модификации кирзовых сапог потребовалась ножовка.
— Вот, — удовлетворённо сказал Витя, — мы кроссовки наденем, а потом опорки. И проволокой примотаем.
— Но в этих опорках вам далеко не уйти, ноги сразу собьёте, — возразил Стас.
— Попробуем, — важно сказал Витя. — Не получится, сбросим.
Стас повысил на ребят голос:
Братья переглянулись и рассмеялись. А Стасу захотелось завыть зверем в полный голос. С этими мальцами с ума сойти можно!
Они приготовили одежду на завтра и улеглись спать.
— А ты нам не скажешь: спокойной ночи, стрижата? — спросил с нар Витя.
— Спокойной ночи, — буркнул Стас, не вылезая из спальника.
