CreepyStory

Начало здесь:

Кровь и Пепел - Вторжение. 1 - Пролог

Юго-восточное побережье Великобритании, шестьсот пятьдесят километров от Женевы, тремя часами позднее

Далекая земля за проливом постепенно обретала четкие очертания. Узкая туманная полоса на горизонте становилась все ближе, и за песчаной кромкой побережья уже были различимы густые древесные рощи, холмистые зеленые луга и поля распаханных угодий. Цветущие земли прорезали в разных направлениях широкие дороги. С десяток прибрежных городков протянулся цепочкой вдоль моря. Некоторые из их жителей мелкими черными точками носились по пляжу, наверняка указывая на небеса и вопя от страха за свои жизни.

Всадник, в очередной раз сощурив глаза от яркого полуденного солнца, недобро усмехнулся и обвел взглядом своего драконума. Мощные, размахом в несколько десятков шагов, крылья мерно вздымались и опускались, неся поблескивающее чешуей исчадие и его наездника вперед к цели. Темная тень от парящей в небе смерти скользила по волнам далеко внизу. Слева и справа от нее виднелись еще две таких же, но чуть меньших размеров.

Восседающий на центральном драконуме воздел когтистую руку вверх. На пальце тускло блеснул золотом перстень с сигилом. Два других всадника синхронно начали отворачивать в разные стороны. Левый ушел западнее и начал набирать высоту, правый устремился восточнее, вдоль скалистого побережья, мимо Дувра и прочих городов помельче. Их командир же, не меняя направления, устремился вперед, к громадному мегаполису, чьи окраины уже виднелись на горизонте.

Часом ранее троица драконумов вырвалась из Пелены с вихрящимися позади пепельными шлейфами где-то в восточных предместьях Парижа. В столице бьющейся в агонии Франции отчетливо виднелись дымные столбы многочисленных пожаров, дороги были наглухо забиты пытавшимися сбежать, из нескольких аэропортов то и дело взлетали все новые самолеты, беря курс на запад, через океан. В городе шла интенсивная стрельба, но к Вторжению она имела лишь косвенное отношение. Целые отряды мародеров, в основном мигрантов-выходцев из стран Северной Африки и Ближнего Востока, пользуясь тотальным безвластием, грабили магазины и дома, вынося все, по их мнению, ценное – от дорогой одежды и ювелирных изделий до бытовой техники. Сопротивляющихся забивали до смерти, женщин, не успевших убежать – насиловали, невзирая на внешность и возраст, попутно поджигая то оставшееся, что не удавалось забрать. Отряды полицейского спецназа и часть армейских подразделений удерживали лишь районы вокруг аэропортов, отдав остальной город на растерзание опьяневшим от вседозволенности бандам. Подобное происходило не только в столице – все крупные французские города или пылали в огне массовой анархии, или сгорали дотла в пламени идущих вперед демонических армий Абаддона. Германия, Италия и другие страны Центральной Европы также были объяты беспорядками, хоть и в меньшей степени.

Леса и холмы под могучими крыльями драконума быстро сменили деревни и городки, переходящие один в другой, а затем и вовсе потянулась сплошная застройка. Улицы становились уже, а здания – выше. Мутной полосой мелькнула река и старинный замок рядом с ней. Всадник направил драконума вдоль речной глади, выбирая место для посадки. Завидев небольшую квадратную площадку-сквер рядом с нужным ему зданием, он гулко хлопнул рукой по черной чешуе, отдавая приказ садиться. Драконум снизился и завис над зеленевшей лужайкой. Несколькими широкими взмахами крыльев он поднял целую тучу пыли и опрокинул парковые скамейки, шквальным порывом разбросав в разные стороны сидевших там людей. Деревья склонились к земле, ломаясь, полетели ветви. Когти крылатого исчадия прочертили глубокие борозды в почве, а опорные шипы на крыльях пробили дерн на метр вглубь при приземлении.

Наездник ловким, отточенным многими веками движением спешился, небрежным мановением ладони отсылая драконума прочь. Резко хлопнув крыльями, тот почти беззвучно взмыл свечой в небо, по широкой дуге уходя из поля зрения. Стряхнув пыль с роскошного черного камзола, расшитого серебряными нитями, прибывший в самое сердце Великобритании демон сцепил ладони на поясе и огляделся. Вокруг слышались истошные панические крики, люди со всех ног бежали прочь, напряженно озираясь и со страхом вглядываясь в безоблачное небо. Водители и пассажиры стоящих в пробках автомобилей выскакивали из них, скрываясь в ближайших переулках. Наездник драконума же не скрывал снисходительной ухмылки – уж он-то понимал, где для них таилась истинная опасность. Он неторопливо прошелся по площади, с интересом разглядывая окружающие здания. Мелькнувший под крыльями парой минут ранее полуразвалившийся от старости английский Тауэр его совершенно не впечатлил – в Абаддоне даже у легатов были более монументальные резиденции. А уж по сравнению с громадными герцогскими дворцами или тем более Великим Чертогом Игниса, поражающим воображение, этот замок и вовсе выглядел жалкой грудой плохо обработанных камней. Нужное демону здание через дорогу – Вестминстерский дворец – было, напротив, не лишено некоторого стиля и своими шпилями напоминало ему собственную резиденцию в горах Эребского Хребта. А вот небоскребы делового центра, блестевшие вдалеке тысячами окон и уходившие далеко ввысь – по-настоящему привлекли внимание демона, даже удивленно качнувшего своими короткими прямыми рогами. Сверху эти здания казались не такими уж и высокими, а вот с земли все выглядело иначе. Стекло, бетон и сталь сплетались по изощренным задумкам архитекторов в изящные, как будто невесомые композиции, чего практически были лишены дворцы и замки Абаддона. Невольно засмотревшись, демон не обратил внимание на шаги рядом.

– Не двигаться!.. Руки за голову! – раздался рядом как будто неуверенный окрик.

Не убирая руки с пояса, демон неохотно оторвал взгляд от окружающей архитектуры и подчеркнуто медленно повернулся. В десятке шагов стояло трое полицейских, направив на него пистолеты. Они пытались действовать по шаблону, но ситуация была настолько нетипичной, что после первой пришедшей им в голову фразы патрульные просто растерялись.

– Страж, – на безукоризненном английском неторопливо и презрительно бросил ему демон в ответ. – Зови вашего главного, – он красноречиво перевел взгляд на дворец, давая понять, что имеет ввиду явно не начальника полиции. – И глашатаев, что разнесут по вашему миру мои слова.

Полицейские явно не знали, что делать дальше. Тип в камзоле не проявлял явной враждебности, оружия при нем не было, руки держал на виду. Если бы не короткие прямые рога, горящие багровым огнем глаза, и огромный зверь, на котором тот прибыл в Лондон, то этот демон вполне бы сошел за человека.

– Не заставляй меня повторять, страж, ибо я не безграничен в своем терпении, – тяжелый, пронзительный как раскаленное копье взгляд уперся в одного из полицейских, который, лишь заглянув демону в глаза, от ужаса потерял сознание и безвольно осел на пыльную траву. Остальные отступили на несколько шагов, и срываясь на визг, начали запрашивать подкрепление:

– …Д-да, Сквер-Гарден, напротив п-парламента! Н-нет, не пытается скрыться или нападать! Хочет говорить! Да, присылайте всех, кого можно!

Демон безразлично отвернулся и обвел взглядом сквер. Вокруг, преодолев первый страх и потеряв из виду драконума, собирались люди. Многие, опасливо соблюдая дистанцию, достали свои телефоны и снимали происходящее. С каждой минутой вокруг становилось все больше народа. Спустя несколько минут под вой сирен и проблески мигалок на площадь ворвались фургоны полицейского спецназа. Высыпавшие из них бойцы начали оцеплять площадь, выводя людей. Стрельбу, как, впрочем, и переговоры, никто не начинал – видимо на этот счет уже были получены четкие указания. Это более чем устраивало демона. Пока говорить было не с кем и не о чем. Он перевел взгляд на главный лондонский собор, возвышавшийся неподалеку, и подавил некую тень вдруг возникшего опасения. Все же парой дней ранее Ордену удалось уничтожить одного Высшего, его прямого вассала, и тяжело ранить другого. Но здесь, в столичном центре, при таком скоплении народа, храмовники вряд ли рискнут применять свое самое разрушительное оружие. А потом станет уже слишком поздно.

Тем временем любопытствующих лондонцев и туристов вытеснили с прилегающих улиц, выставив плотное оцепление. На двух перекрестках порыкивали моторами бронетранспортеры, направив стволы крупнокалиберных пулеметов на прохаживающийся взад-вперед по лужайке силуэт. Самого демона даже чуть забавляла такая недооценка его истинной мощи. Чуть поодаль, за оцеплением, с минивэнов разворачивали свое оборудование примчавшиеся за сенсационными кадрами журналисты. Наконец в здании напротив началась суета, и спустя еще пару минут в плотном коконе из телохранителей и спецназовцев со щитами к нему направилась целая делегация представителей местной власти. Откуда-то из глубины раздался голос, пытающийся казаться уверенным, но с явными нотками страха:

– Я – лорд Джеймс Дерби, уполномоченный на переговоры от лица Его Величества и премьер-минис…

– Мне безразлично твое имя и титулы, – стальной голос демона прервал парламентера на полуслове. – Я не собираюсь говорить с тобой или еще с кем-либо без ваших глашатаев. Пусть подойдут ближе.

Скрестив руки на груди, демон показательно перевел взгляд вдаль, на циферблат большой часовой башни напротив. Возникла некоторая заминка. Посовещавшись, журналистам дали разрешение на проход. Сразу несколько съемочных групп заняли почти половину квадратной лужайки, направив свои камеры и микрофоны на прибывшего. Демон прислушался – большинство уже вело трансляцию в прямом эфире. Он развернулся к журналистам, теперь уже полностью игнорируя делегацию переговорщиков.

– Внемлите!! – зычный, мощный голос, резонируя, разнесся по всему центру Лондона. У стоящих на площади людей сердца замерли, пропустив пару ударов. – Мое имя Саргатанас, я примарх Темнейшего Астарота, его полководец, и – непререкаемой волею Трех – Глас Абаддона! Я здесь, дабы возвестить о начале новой эпохи для вашего мира! Трое, да правят они вечно, в своей великой милости даруют вам, ничтожным червям, возможность продолжать свои никчемные жизни во славу Абаддона и его процветания! Несогласные же познают на себе ярость наших армий, их города будут преданы огню, их семьи будут жестоко умерщвлены, их плоть станет пеплом, пропитанным кровью!

Демон сделал паузу. Люди потрясенно молчали, не решаясь произнести ни слова. Наконец раздался голос все того же переговорщика – тот наконец решился выйти из-за стены щитов:

– Чего же именно вы хотите? – опасливо, почти полушепотом, уточнил он, держась на расстоянии. – И в какой форме, по-вашему, будет этот… союз двух миров?

– Будущий неизбежный протекторат Абаддона над миром людей имеет ряд не подлежащих обсуждению условий, – веско изрек Саргатанас. – Первое. Немедленное прекращение бессмысленного сопротивления. Второе. Передача власти в пределах оговоренных территорий назначенным наместникам. Сии территории объявляются провинциями Абаддона, более мягкие законы протектората в них не действуют. Третье. Открытие и поддержание в должном размере во всех крупных городах Врат, либо односторонних переходов в Абаддон. Четвертое. Передача в Абаддон с территорий, находящихся под протекторатом, человеческих особей в числе двадцати миллионов душ. Ежегодно.

Вновь сделав короткую паузу, примарх насладился произведенным эффектом. Весь человеческий мир, прильнув к экранам, наверняка сейчас осознавал услышанное.

– Но… что же вы дадите в случае выполнения этих невероятных, неприемлемых, жесточайших требований? – все еще не веря своим ушам, вопросил парламентер.

– Жизнь под сенью Трех, – коротко, но жестко ответил Саргатанас. – Ибо если условия не будут приняты спустя сутки – умрет гораздо больше людей. Легионы Абаддона пройдут кровавой и беспощадной поступью по вашему миру, заковав в цепи всех, кому посчастливится выжить. В случае же принятия оглашенных мною условий более трех четвертей вашего мира, разоружившись, окажется под протекторатом, сохраняя местную власть – беспрекословно лояльную Абаддону – и продолжит жить. Более скромно, без тех человеческих достижений, кои Совет Шести в своей безграничной мудрости сочтет излишними либо опасными.

– Ваша раса даже не представляет, насколько далеко шагнула наша наука и оружие! – до лорда Дерби наконец дошла суть оглашенного ультиматума. – Мы вас уничтожим!

– Надменный червь, – презрительно бросил ему демон в ответ. – Я водил легионы еще в те времена, когда твои предки ютились в жалких глиняных лачугах и темными ночами в отсветах костров им виделись зловещие тени тех, кто однажды придет за ними из иного мира. У меня и моих собратьев были целые тысячелетия для того, чтобы изучить человеческие возможности. В том числе и ваше оружие. Прямо сейчас два моих верных вассала верхом на своих стремительных драконумах заходят на свои цели. Первая находится в месте, именуемом Клайд.

Брови переговорщика поползли вверх, а на лбу появились капельки пота. Он отшатнулся, не веря услышанному.

– Да, да. Именно в сей миг, человечишка, твой островок лишается самого опасного своего оружия. Вы, люди, недостойны такой мощи. Превращать вещество в чистую энергию – привилегия, доступная лишь Высшим. Ваше же место – в пыли у наших ног.

– Это.. это нападение на ядерную державу! Вы жестоко поплатитесь! – завопил лорд Дерби, теряя самообладание. – На базе не все наши силы, одна из подлодок постоянно в море, это общеизвест… – он осекся на полуслове, и Саргатанас хищно ухмыльнулся – безмозглый червь наконец-то понял, куда направился его второй вассал. – Н-но это невозможно! Положение лодки на боевом дежурстве строго засекречено!

– Многие твои сородичи оказались дальновиднее и с величайшей благодарностью приняли как жизнь во славу Трех, так и даруемые им эмиссарами Абаддона привилегии. Целый сонм наших верных последователей, будущих наместников территорий протектората, опутывает ваш мир незримой сетью с давних времен. Именно они передавали нужные нам сведения. Именно они открыли Врата, – примарх снова уловил волну изумления и потрясения, пронесшуюся по людям вокруг. – И именно они, будучи в составе экипажа, принудили к всплытию искомое подводное судно, обломки коего уже опускаются на морское дно. Они везде, в каждом городе и даже среди вас, в этой испуганной толпе вокруг меня! – Саргатанас развернулся и бросил пронзительный, властный взгляд в объективы камер. – Я обращаюсь к вам, мои соратники! Время пришло! Credo Unice in Lucifer Tenebricosus!

Группа переговорщиков и силовики вокруг осознали, для чего на самом деле демону нужны были журналисты. Ультиматум можно было изложить и менее публичным способом, но синхронизировать действия предателей из числа людей по всему миру – идеальный в своей простоте способ. Сразу с десяток полицейских бросилось к съемочным группам, в сутолоке опрокидывая камеры и выдергивая кабели из спутниковых тарелок. Демон вновь зловеще ухмыльнулся. Слишком поздно. Краем глаза, не поворачиваясь, он отметил движение на крыше орденского собора. Полупрозрачное марево, почти незаметное на фоне неба. Снайпер занимал позицию, готовясь к выстрелу. Орден все же решился пожертвовать несколькими тысячами человеческих душ ради возможного убийства или хотя бы ранения лишь одного Высшего.

– Сказанное мною ранее не относится к Лондону и его жителям! – громогласно прорычал примарх, разведя руки в стороны. – Сей человеческий город избран послужить наглядным примером того, к чему приведет непокорность власти Трех! Да превратятся ваши здания в пепел! Да наполнятся реки вашей кипящей кровью! Да сгорят дотла ваши души в неистовом пламени Абаддона!

В грудь, рвя в лохмотья расшитый камзол, ударила очередь из крупнокалиберного пулемета – местный спецназ оказался расторопнее снайпера Ордена – или же у стрелка боевой машины окончательно сдали нервы. Демона на миг качнуло, но он лишь расхохотался, моментально зарастив сквозные раны и продолжая стоять, чуть склонив увитую рогами голову, с приглашающе раскинутыми в стороны руками. За его спиной упало несколько полицейских – тяжелые пули с кровавыми брызгами вырвали целые куски из их тел. Начался хаос – полиция открыла стрельбу из пистолетов, спецназ палил автоматными очередями, журналисты и политики-парламентеры, истекая кровью, умирали под градом летящих шальных пуль, а стрелок Ордена готовился к последнему в своей жизни выстрелу. Саргатанас, не обращая внимания на рвущие его плоть потоки свинца и стали, вскинул голову, и его глазницы окутала багровая дымка. Момент настал.

Взгляд демона превратился в звериный, выплескивая запредельную кровожадность и бешенство. От мощного инфернального рева, прокатившегося по площади, срезонировав, брызнули осколками окна на ближайших фасадах, а люди, хватаясь за уши, повалились на землю. Остатки одежды Саргатанаса лопнули под бугрящимися мышцами. Он быстро рос, на глазах утрачивая внешнюю человечность и раскрывая свой истинный облик. Почва под когтистыми лапами архидемона задымилась и пошла трещинами. Кожа исчезла – ее сменила багровая чешуя, от которой волнами исходил жар. Покрышки на автомобилях вокруг с хлопками превращались в лужицы кипящей смолы, взрывались пары бензина в раскаленных бензобаках, охватывая машины пламенем. Горели деревья вокруг, горели еще дергающиеся в предсмертной агонии человеческие тела, горела уже и сама земля. А демон, не двигаясь с места, все продолжал расти.

Выпущенная снайпером с крыши собора гиперзвуковая субъядерная пуля ударила в голову уже десятиметровому демону точно меж рогов. Ярчайшая вспышка на миг окрасила все вокруг в монохромные цвета, и примарх исчез в огненном шаре ядерного взрыва. Ударная волна смела почти до основания Вестминстерский дворец с часовой башней, большую часть собора в сотне метров от эпицентра и стоящие вокруг здания. Вода в Темзе у берега рядом с местом взрыва взбурлила, вскипая и обращаясь в пар. Плазменная полусфера, едва накрыв почти всю Сквер-Гарден – изчезла, обратившись в грибовидное облако раскаленных газов. Вестминстерский мост, лишившись пары пролетов, уцелел – одной десятой килотонны для его полного разрушения уже не хватило. На другом берегу разгорались пожары и всеобщая паника.

В дыму и пыли, поднятой взрывом, зажглись адским огнем глаза, полные ярости и ненависти ко всему живому. Через миг огромный, не менее пятнадцати метров в высоту, архидемон вырвался из ядерного гриба и, набрав скорость, мощным прыжком преодолел расстояние до развалин орденского собора. Пробив уцелевшие перекрытия, он приземлился внутри и с яростным рычанием принялся крушить древние стены. Его когти с легкостью пробивали метровую каменную кладку, а деревянные балки из мореного дуба моментально вспыхивали от жара. Спустя половину минуты от Вестминстерского аббатства и, по совместительству, входа в лондонский филиал Ордена – осталась лишь груда оплавленного камня. Саргатанас же, обращая всё на своем пути в пылающие руины, двинулся дальше, к реющему неподалеку на флагштоке флагу Букингемского дворца. На другом берегу Темзы уже заходил в пике его драконум, выжигая за раз широкой полосой целые кварталы. Всепожирающий огонь веером расходился по улицам, само небо почернело от дыма. Лондон уже не раз сгорал в обширных пожарах – но на этот раз отстраивать город будет уже некому и незачем. Метрополия некогда огромной империи на глазах обращалась в пепел – в назидание остальному человечеству.

(Продолжение следует)

Это перевод истории с Reddit

Нам рассказали правду под присягой: пришельцы не летят к нам из звёзд. Они уже здесь, скрываются под поверхностью океанов. Когда бывшие учёные NASA и сотрудники Зоны 51 дали показания перед Конгрессом, мир содрогнулся. Средства массовой информации не уставали обсуждать это. Официальные отчёты намекали на показания сонаров, фиксировавших формы, слишком симметричные, чтобы быть природными, структуры, расположенные слишком глубоко для человеческого строительства, и что-то живое, движущееся в самых тёмных глубинах океана.

Сначала люди думали, что это розыгрыш, очередная теория заговора для нагнетания ажиотажа. Но затем финансирование глубоководных исследований утроилось за одну ночь. Меня напугало не само признание, а последовавшая за ним тишина — то, как правительства мира старались избежать обсуждения, будто любое признание могло бы навлечь беду.

Я не верил в это. Правда, нет. Я был всего лишь глубоководным дайвером, зарабатывающим на жизнь. Но когда Меррик, миллиардер с эго размером с океан, предложил мне состояние за то, чтобы я доставил его и морского биолога по имени доктор Эвелин Пак в Марианскую впадину, я не смог отказаться. Его намерения были очевидны. «Мы найдём доказательства», — сказал он. «Доказательства того, что они там».

Марианская впадина — это не просто самая глубокая точка океана, это ближе всего к другому миру. Более 11 километров глубины, где человеческое тело не выдержало бы и секунды. Давление настолько огромное, что может раздавить сталь. Температура настолько низкая, что граничит с замерзанием. Это место — абсолютная тьма, тишина и отчуждённость.

Меррик не пожалел средств на аренду «Наутилуса» — современного батискафа, спроектированного, чтобы выдерживать чудовищное давление глубин. Когда мы погружались в бездну, я не мог отделаться от ощущения, что мы пересекаем границу, которую людям пересекать не стоило.

К тому времени, как мы опустились на глубину 3000 метров, свет с поверхности давно исчез. Мир за окном превратился в чёрную пустоту, нарушаемую лишь редкими вспышками биолюминесцентных существ. Эвелин с восторгом наблюдала за каждым светящимся медузоидом и глубоководным удильщиком, проплывающим мимо иллюминатора.

«Посмотри на них, — шептала она. — Они адаптировались к полной тьме. Они не просто выживают, они процветают».

Меррика не интересовали видимые формы жизни. Его взгляд был прикован к сонару, где слабый, ритмичный импульс становился всё громче с каждым метром погружения. Этот сигнал был зафиксирован спутниковыми антеннами несколько недель назад и исходил из определённой части впадины. Именно это и привело нас сюда.

«Это не геологическое образование, — сказала Эвелин, изучая сигнал. — Интервалы слишком точные».

Меррик усмехнулся: «Именно. Это искусственно. Это сигнал. Кто-то — или что-то — там внизу».

Мне не нравилась его уверенность.

На глубине 6700 метров океан стал ощущаться иначе. Вода словно становилась тяжелее, холоднее. Батискаф скрипел и стонал под нарастающим давлением, но это не то, что беспокоило меня. Больше всего тревожила тишина. Сонар, который стабильно издавал сигналы, теперь возвращал странные эхо-сигналы — запаздывающие, искажённые, словно что-то там отвечало нам.

Ритмичный импульс, который мы отслеживали, становился громче, чётче. Он не был случайным. Это был узор, преднамеренный и механический. И он был близко.

А потом мы это увидели.

Прожекторы осветили хребет на дне океана, а за ним открылось нечто невозможное: структура. Она была огромной, частично погребённой в осадке, с гладкими, изогнутыми линиями, которые едва заметно поблёскивали в свете. Это было не каменное и не металлическое сооружение, а нечто иное, материал, который словно тек и переливался, но при этом сохранял форму.

Структура была покрыта сложными узорами — линиями и бороздами, которые тускло мерцали светом, как вены, по которым течёт какая-то чужая энергия. Эвелин смотрела на это, побледнев.

«Это… это не природное образование. Просто не может быть», — прошептала она.

Меррик подался вперёд, его лицо светилось алчностью.

«Это монолит, — сказал он. — Доказательство. Вот оно».

Эвелин сканировала структуру всеми доступными инструментами, но ничего не сходилось.

«Показания нестабильны. Этот материал не похож ни на что, что есть на Земле. И он… излучает что-то», — сказала она.

«Что ты имеешь в виду под "излучает"?» — спросил я.

«Низкочастотный гул, — ответила она. — Он проходит сквозь воду».

Как будто в ответ, этот гул стал громче. Он ощущался не только в ушах, но и в телах, вибрируя в наших костях. Линии на монолите засветились ярче, и вся структура словно ожила.

А потом они появились.

Из-за монолита начали возникать фигуры. Сначала они сливались с его поверхностью, их переливающиеся тела отражали свет. Но по мере их движения становилось ясно, что они не часть монолита — они были чем-то совершенно иным.

Они были гуманоидными, но невероятно чуждыми. Их конечности были удлинёнными и перепончатыми, кожа переливалась как жидкий металл, текла и менялась, как ртуть. Их головы не имели глаз, рта или других черт, только гладкие купола, которые, казалось, впитывали свет. И всё же я ощущал, что они смотрят на нас. Их присутствие было подавляющим.

Один из них наклонил голову, и по его телу прошла рябь. Сонар замолк.

«Они знают, что мы здесь», — прошептала Эвелин.

Меррик, похоже, не боялся — он выглядел восторженно.

«Подплывай ближе, — потребовал он. — Нам нужно всё это заснять».

Прежде чем я успел его остановить, Меррик активировал двигатели батискафа, подводя нас опасно близко к монолиту. Существа отреагировали мгновенно. Одно из них рвануло вперёд, его жидкометаллическое тело извивалось и вытягивалось, пока оно с силой не ударило по иллюминатору. Батискаф содрогнулся, сирены завопили, а на стекле появилась трещина.

«Меррик, остановись!» — закричала Эвелин, но он не обращал внимания.

«Они проверяют нас, — произнесла она дрожащим голосом. — Мы вторгаемся!»

Существо ударило снова, на этот раз с большей силой. Из его тела выдвинулся длинный когтеобразный отросток, который пробил боковую часть батискафа. Вода начала быстро заполнять отсек. Разница в давлении потянула Меррика к пробоине.

«Нет!» — закричал он, цепляясь за пульт управления, но это было бесполезно. Вода мгновенно поглотила его, вытянув наружу через рваную дыру. Его тело разорвалось в клочья ещё до того, как оно покинуло батискаф. Кровь и куски плоти окрасили воду, и существа тут же ринулись к нему.

Эвелин и я с ужасом наблюдали, как существа окружили останки Меррика, их тела извивались, пока они разрывали его. Монолит пульсировал в ответ, его линии светились ярче, будто питаемые этим кровавым зрелищем.

«Они отвлечены», — прошептал я, едва слышно. — «Нам нужно уходить».

Я активировал аварийные протоколы, чтобы запечатать отсек батискафа, и включил обратный ход, молясь, чтобы конструкция выдержала, пока мы не выберемся. Существа нас не преследовали — не потому, что они нас отпустили, а потому что были заняты Мерриком. Зрелище их переливающихся тел, рвущих его на части, останется со мной навсегда.

Гул монолита начал стихать, пока мы поднимались, но тишина, что пришла ему на смену, была ещё страшнее. Это не было миром — это было предупреждение.

Эвелин держалась за грудь, её дыхание было тяжёлым.

«Они нас не отпустили, — сказала она. — Они… они закончили с нами».

Подъём казался бесконечным. Каждый скрип корпуса батискафа, каждый стон давления заставлял думать, что мы не выживем. Но каким-то образом мы прорвались на поверхность, где солнечный свет, почти ослепляющий после глубин, вновь осветил нас.

Официальный отчёт заявил, что смерть Меррика произошла из-за аварии, вызванной отказом оборудования. Эвелин и меня заставили подписать соглашения о неразглашении, наши записи изъяли правительственные чиновники, не давшие никаких объяснений, но снабдившие нас угрозами.

Я пытался забыть, оставить это позади, но гул никогда не покидал меня. Он слабый, почти неуловимый, но он там — резонирует в моей груди, как второе сердце. Эвелин говорит, что слышит его тоже.

Иногда, глубокой ночью, я вижу сны о монолите и существах, ожидающих за ним. Я вижу изуродованное тело Меррика, и слышу, как гул становится громче.

Они всё ещё там, смотрят, ждут.

И я знаю, что однажды они позовут нас обратно.

Подписывайся на ТГ, чтобы не пропускать новые истории и части.

https://t.me/bayki_reddit

К сожалению, было мало обратной связи от вас. Сейчас слабо понимаю нравится ли это кому-то и есть ли те ради кого буду продолжать этот цикл. А еще я готов к любой критике)

--------------------------------------

Бумажки, бумажки и еще раз бумажки. Мне досконально пришлось описать все что я делал и видел на своем первом задании. Все до мелочей должно было быть описано в отчетах. Бродить по полям и любоваться красотами Руси мне больше нравилось чем уже третий день невылазно сидеть за столом. Моя комната в штабе была совсем небольшой, но в ней умещалось все самое необходимое для жизни, включая уборную и душ размером всего в несколько квадратных метров.

Последнюю неделю до прыжка я и вовсе проводил только в ней. Моя подготовка была завершена и только штаб окончательно прорабатывал детали прыжка. Как оказалось не зря, все мои испытания были их хитрой задумкой. Настолько они были уверены во мне, что даже не думали о рисках потерять огромные средства за срыв задания. Гордость за себя брала верх и мне очень лестно было всё это осознавать.

22:25 смотрели на меня цифры электронных часов, стоявшие на краю стола. Пора бы укладываться спать или все же немного перед этим прогуляться. Стук в дверь прервал мои раздумья.

- Дим, нужно поговорить. - услышал из-за двери вперемешку со стуком голос Инессы Викторовны. Женщиной она была высокой и эффектной, особенно для 45 лет. Она была нашим куратором и занималась подготовкой новых инспекторов. Кроме меня их было еще двое. Стас и Игорь поступили в штаб в одно время со мной, но по результатам окончательных тестов именно меня выбрали для задания. Уж не знаю, полностью ли это заслуга Инессы, но я всегда чувствовал ее особое отношение ко мне. В свою очередь я всегда был к ней добр и насколько можно вежлив даже после изнурительных тренировок.

- Проходите, я вас слушаю. - открыв дверь и отойдя с прохода ответил я.

- Ты же знаешь, что ты стал третьим действующим инспектором и теперь прыжки для тебя будут постоянной работой. - быстро и без запинок сказала она. Собственно на это я и рассчитывал, а после успешного прыжка и вовсе только об этом мог думать.

Месяца три назад, погиб первый инспектор. Звали его Александром, был мужиком очень крутым, но видимо тварь, с которой в очередной раз он столкнулся на задании оказалась сильнее его. Для штаба тогда это была огромная потеря, столько сил и времени ушло, что после его смерти было решено рекрутировать больше новичков. Всего кроме нас троих было еще около десяти ребят, часть из которых должна была стать будущим инспекторами.

Второго инспектора я знал очень хорошо. Роберт был тихим и спокойным, его холоднокровию мог позавидовать каждый. Больше десятка заданий было за ним и почти все были выполнены безупречно, вот с кого я всегда старался брать пример. Знаю, что сейчас он восстанавливался после встречи с Вендиго где-то на юге Америки. Потрепали его там знатно, но жизни ничего не угрожало и ему просто необходимо было некоторое время для окончательного выздоровления.

- Вы же не только это пришли мне сказать? - ответил ей, в ожидании чего-то интересного.

- Если ты готов полностью, то штабом уже подготовлены данные для следующего прыжка. Осталось только настроить ТТ для тебя. Прыжок нужно сделать до конца недели, а это значит в ближайшие пять дней. Что скажешь?

- Конечно же я в деле. - с улыбкой сказал я. Внутри меня было столько радости и счастья, опасность и угроза смерти в этот момент меркли на фоне возможности опять очутиться в прошлом.

- У тебя один день на сдачу всех отчетов и потом сразу же приступай к изучению материалов по заданию. - почти сразу выпалила она. Положив папку мне на стол она попрощалась и закрыла за собой дверь, оставив меня один на один с моей мечтой.

Спать мне уже явно не хотелось. Что же там? Почти трясущейся рукой я открыл папку и взял первый лист, где было описание задания. Объект неизвестного происхождения под кодовым названием "Бодвинский зверь". Так его местные назвали уже в 20 веке, когда это существо разорило несколько хозяйств. Оно убило весь крупный скот и растерзав с десяток людей. Свидетелей было мало и данных о нем тоже, лишь то, что существо было огромных размеров и напоминало чем-то пантеру. Несколько упоминаний было еще в 17 веке, но штаб не уверен, что это то самое существо.

Мне же прыгнуть предстояло в 1412 год. Целью был замок на юго-западе Англии. Сейчас эта территория называется графством Корнуэлльским.

Сам замок изначально был саксонским фортом, но когда там в 1412 году вместо солдат обосновался какой-то клан существо решило действовать, убив очень много людей. Интересно, охота предстоит возможно на существо которому минимум 600 лет и неизвестно о его силах почти ничего кроме его жестокости и кровожадности.

Более подробно изучить все данные я решил после сдачи последнего отчета, надеюсь завтра хватит на это терпения. Положив лист на место я закрыл папку и убрал ее в сторону.

Проснулся я в отличном расположении духа. Каково было удивление, но к обеду вся письменная работа была завершена, подумав о следующем задании и посмотрев на папку, я быстро схватил всю кипу листов рукописного текста и побежал относить ее в штабную канцелярию. Идти предстояло далеко, необходимый кабинет был совсем в дальнем корпусе штаба, где находились только рабочие кабинеты сотрудников, связанных с аналитикой и администрированием. Постучав в дверь я не услышал ответа. Дверь с табличкой "Глава канцелярии Ильченко И.А." была закрыта.

- На обед что-ли ушла? - в шутку сказал я. С Ириной Алексеевной мы встречались не часто за два года и знал я ее не очень хорошо. О ней мог сказать только хорошее, человеком она была ответственным и никогда ее имя не упоминалось в негативном ключе.

- Хорошо, что ты здесь. Я как раз хотела тебе звонить. - услышал я из-за спины. Обернувшись в сторону голоса, она уже стояла в нескольких метрах от меня.

- А я уже сам все принес. Мне вроде времени давали до конца недели. - сказал я.

- Сказала, не сказали, мне еще все это проверять и добавлять в реестр. - буркнула она и забрала бумаги из моих рук.

Теперь можно пойти перекусить и сесть дочитать все данные по заданию.

Спустя час я уже сидел за своим столом с папкой в руках.

- Что же тут еще интересного? - вслух сказал я, перекладывая лист за листом. Известно, что в 1412 году это существо погубило только обитателей поместья и лошадей в конюшне, которая находился прямо во дворе замка. В километре от замка было небольшое поселение с крестьянами, которые работали на семью замка. Так вот никто из местных не стал жертвой существа.

Еще интересная заметка есть. Из клана, который был в замке все же остались выжившие, их было несколько. О них информации было не очень много, но возможно мне придется их найти. Надеюсь они живы, ведь мой прыжок будет спустя месяц после ужасной бойни в замке. А осталось ли там это существо? Штаб опять что-то недоговаривает или я еще не дочитал.

Действительно. Мне надо быть внимательнее. Через месяц начались единичные убийства людей из того самого поселения возле замка. Точное количество не указано, но существо явно еще там где-то.

Осилить папку мне удалось только к ночи. Вопросов у меня после прочитанного было много, но глаза закрывались и это я решил оставить уже на завтра.

Мне всегда снились очень яркие и реалистичные сны. С самого детства я обладал бурным воображением, из-за чего мои родители, за что я им очень благодарен, ещё в раннем возрасте отдали меня в художественную школу. Хоть и будучи бедными рабочими из небольшого городка на юге Миссури, в вопросах образования они старались дать мне лишь самое лучшее.

Окончив хороший колледж по специальности финансиста, я смог получить дожность клерка в фирме с банальным названием "Уилберг и сыновья". Выплачиваемое там жалование позволяло мне арендовать приличную квартиру на Холлоу-стрит и жить достаточно припеваючи по меркам нашего захудалого городка. Но, несмотря на это, я чувствовал себя словно бы не в своей тарелке. Любовь к живописи, сохранившаяся у меня с ранних лет, периодически давала о себе знать, подбивая бросить ненавистную работу и стать известным художником. Да вот только картины мои получались весьма посредственными. Нет, в них соблюдались пропорции, была красота линий и даже прослеживался какой-никакой стиль. Но изображённые на них пейзажи все как один были похожи на другие известные произведения — смотря на мои полотна, любой человек непременно ловил себя на мысли, что уже где-то видел подобное раньше, но не мог вспомнить, где именно. Один из моих друзей даже в шутку предложил мне создать "выставку дежавю" однако я подобного юмора не оценил. Отчаявшись, я даже стал ходить к одному хорошему психологу, который, для успокоения разума, посоветовал мне экспериментальную практику, включавшую в себя осознанные сновидения. Суть её состояла в том, что при просмотре определённых картинок и ярком представлении оных в своей голове, можно было добиться контроля над собственными снами и даже получить доступ к чертогам подсознания. По началу я отнесся к подобному с большой долей скепсиса, но вскоре всё-таки смог добиться некоторых результатов. Уже через пару недель мне удалось представить зелёное поле, по которому я ходил совершенно свободно, не подчиняясь никакому сценарию или паттерну, обычно присущему снам.

Постепенно, я стал пробовать воплотить всё более сложные места. Заснеженные Альпы, оживлённые улицы Нью-Йорка, жаркие африканские саванны – в своих снах я мог посетить их все, даже не вставая с кровати. Но, однажды, во время своих экспериментов я сумел попасть в такое место, которого не видел ни на одной картине или фотографии. Это был красивый осенний лес, простиравшийся во все стороны покуда хватало взгляда. Я стоял посреди него совершенно нагой, но совершенно не ощущал никакого стыда - почему-то я понимал, что в этом месте нет и не может быть ни одного живого человека.

По пробуждению на меня тут же напало вдохновение. Впервые за многое время, взяв в руки кисть, я быстро сделал пару простых набросков. Даже в незавершённом состоянии они нравились мне гораздо больше всех моих предыдущих картин вместе взятых и я твёрдо решил во что бы то ни стало снова посетить в своих снах этот странный, но в то же время завораживающий лес.

Главной проблемой стало то, что каждый раз, засыпая, я "воплощался" на одной и той же поляне посреди бескрайнего леса. Все мои попытки продвинуться вглубь, заканчивались тем, что я просыпался ранним утром от звенящей трели работавшего будильника, уведомлявшего меня о том, что мистер Уилберг в очередной раз ждёт момента, чтобы влепить мне ещё несколько штрафов за пару вопиющих, но крайне несущественных рабочих мелочей.

Я стал думать над тем, каким же образом мне продлить свой ночной сон. Взяв на работе отгул, я закупился снотворными и хорошим количеством первоклассного хереса, от которого мог долго спать как убитый. Когда у меня появилось больше времени, я стал организовывать так называемые "экспедиции" внутрь этого загадочного мира, названного мною не иначе как "Сад". Сначала я решил идти на юг до тех пор, пока не найду что-нибудь интересное. По пути мне так и не удалось встретить ни одного животного или даже самого крохотного насекомого. Лес молчал, застыл без движения, лишённый всякой жизни – даже ветер не колыхал деревья, отчего листья на них падали неохотно и то только лишь когда ветви, их державшие, уже не могли справляться со взваленной на них ношей.

Кстати о деревьях.

При помощи справочника мне удалось определить, что они представляли собой перемежающиеся между собой фиговое дерево, однако же, лишённое всяких плодов, и обыкновенную ель. Что странно, всегда зелёные иголки последней имели в этом мире желтоватый, практически оранжевый окрас, будто бы готовые в любой момент осыпаться на землю.

Чем дальше я шёл на юг, тем меньше у меня становилось надежды на то, что я смогу отыскать там что-то отличное от бесконечного лесного массива. Это продолжалось до тех пор, пока я не набрёл на "пустыню". Я не просто так поместил это слово в скобки, ибо у обычного человека при его упоминании в голове сразу всплывают огромные песчаные барханы, по которым движутся длинные караваны, снедаемые жарким зноем и обжигающе горячими ветрами. То, что находилось передо мной в тот момент не было похоже на эту картину. Это было огромное, простиравшееся до самого горизонта, идеально ровное песчаное плато, сливавшееся в единое полотно бледно-жёлтого цвета. Как только я ступил на песок, меня тут же одолело странное чувство. Будто бы я вдруг оказался не в собственном сне, а действительно отправился на прогулку по этой так называемой "пустыне". Чувства, до этого притуплённые или вовсе отсутствовавшие, стали возникать одно за другим. Я вдруг всем телом ощутил царивший в том месте неприятный, пробирающий до костей холод, почувствовал лёгкую боль от того, что ступал босыми ногами по неоднородному песку, даже голод, до этого не свойственный ни одному из моих снов, стал неожиданно давать о себе знать. Всё это было настолько неестественно, что я на несколько секунд замер, пытаясь понять, снится ли мне происходящее или я в бессознательном состоянии умудрился выйти из дома и забрести настолько далеко, что всё вокруг стало казаться мне чуждым и непривычным. Пересилив свой страх, я сделал ещё несколько шагов по холодному песку, как вдруг ощутил жгучую боль и тут же проснулся.

Сразу по пробуждению, я стал как заворожённый писать картины одну за другой, складывая их в кладовой целыми штабелями. На следующий день, когда я представил их нескольким своим знакомым, они были в полнейшем восторге. Раскупив целую партию меньше чем за сутки, они требовали ещё и ещё, да с таким рвением, которому мог позавидовать любой знаменитый художник.

Тогда я предпринял попытку ещё немного продлить свои сновидения. Закупившись кое-каким рецептурным лекарством у знакомого врача, я по несколько дней мог проводить во сне, полностью погружённый в исследование так называемого "сада". О работе уже думать не приходилось – написание картин позволяло оплачивать все необходимые расходы. Более того, по моим прикидкам, уже через несколько месяцев подобной жизни я бы мог начать откладывать деньги, чтобы в один момент наконец-то переехать в Сан-Франциско. Эта мысль настолько будоражила мой разум, что я, окрылённый ею, позабыл про всякие меры предосторожности.

Оглядываясь назад, я понимаю, что именно в этот момент мне стоило повернуть назад и закончить свои так называемые "эксперименты". Однако открывшиеся возможности, понимание того, что мне удалось отыскать нечто большее, чем просто очередной сон, будоражили сознание, заставляя двигаться дальше.

Возможно, это стало главной ошибкой в моей жизни.

В этот раз, оказавшись в саду, я стал идти на север, в надежде найти что-то стоящее, то, что я смогу запечатлеть на одной из своих картин. Каково же было моё удивление, когда из-за кроны фигового дерева я увидел огромный замок, целиком и полностью состоявший из цельного куска мрамора. Его архитектурный стиль не был похож ни на один из тех, которые мне приходилось видеть прежде – завораживающая смесь из античных скульптур, вычурного барокко и лёгких ноток брутализма приковывала глаз, служа прекрасным источником вдохновения для будущих картин.

Постепенно, почитателей моих полотен становилось всё больше и больше. Одно агентство даже предложило мне постоянную работу с приличным жалованием, но я наотрез отказался - их главным условием был чёткий рабочий график, а в своей нынешней ситуации позволить себе подобной роскоши я не мог.

В своих попытках найти вдохновение, я стал постепенно продвигаться всё дальше на север. То, что я прежде принял за новое чудо света, меркло по сравнению с тем, что скрывалось впереди. Гигантские, невозможные сооружения, сиявшие под закатным солнцем, словно огранённые алмазы то тут, то там выныривали из простиравшегося покуда хватало взгляда леса. Пустующие цитадели, замки, целые города раскинулись на многие километры вокруг. В их неповторимом стиле ярко читалось одно – торжество человека. Все статуи, найденные мною в этих покинутых руинах, изображали людей. Даже несмотря на однородность камня, мне казалось, что они вот-вот готовы были сойти с пьедесталов и словно ангелы предстать предо мной во всей своей неповторимой красе.

Не знаю, сколько бы это могло продолжаться, если бы я не нашёл нечто необычное.

Прогуливая по очередной улице, я вдруг увидел перед собой то, что, как мне показалось, походило на гигантский акведук, размер которого был сопоставим с таковым у небольшого городка по типу Ньюпорта или Теллерайда. В самом центре его располагались четыре огромных мраморных колонны, каждая высотой с Вулворт-билдинг, прямо из-под которых во все стороны тянулись широкие каналы, доверху заполненные кристально чистой водой. Я был так заворожён этой картиной, что не сразу заметил... Это. Оно было похоже на червя. Огромного, пульсировавшего, беспорядочно извивавшегося гада, что обвивал собой одну из колонн и, будто бы принюхиваясь, поднимал свою "пасть" к небу, выдыхая при этом густой едкий дым. Что самое главное, я его даже не видел, а буквально чувствовал всем своим телом. Ощущал исходивший от твари смрад, дрожал в такт колебаниям земли от движений столь массивного существа, слегка подрагивал в такт царившим в воздухе пульсациям. Глаза мои при этом продолжали видеть лишь чудесный пейзаж, состоявший из огромного мраморного акведука и перемежаемых густым лесом пустынных руин. Когда это "нечто" вдруг замерло, а затем стало медленно, почти осторожно ползти в мою сторону, я побежал. Я бежал так быстро, что не замечал, как ветви деревьев хлестали меня по лицу, оставляя глубокие кровоточащие раны, как ноги стирались в кровь об осколки гранита и острые камни. Последнее из строений скрылось за моей спиной, но я всё продолжал бежать. Когда впереди, наконец, показались очертания бесконечной пустыни, я рванул вперёд в отчаянной попытке выбраться из этого кошмара.

Только лишь ступив на песок, я вдруг споткнулся и на большой скорости рухнул наземь, ощутив при этом резкую боль в коленях. Во время попытки подняться, моя рука упёрлась во что-то твёрдое. Став медленно разгребать песок, я неожиданно для самого себя вскрикнул, отпрянув назад. Под его тонким слоем скрывались белые, будто бы аккуратно сложенные незримой рукой кости. Я тут же понял, что то, что изначально было принято мной за пустыню было колоссальным захоронением. Тысячи, может быть даже сотни тысяч костей были покрыты тонким слоем жёлтой блестящей пыли, ложно принятой мной за песок. Но, что самое ужасное, их положение не было хаотичным. Они образовывали какие-то странные, причудливые узоры. Кости были аккуратно выложены в некое подобие фрактальных изображений, беспорядочно расширявшихся и сходившихся в самих себя. Как заворожённый я стал всматриваться в них, как вдруг почувствовал движение чего-то большого за своей спиной. Когда я обернулся, то не увидел ничего, кроме видневшихся вдалеке крон деревьев, однако тут же ощутил жгучую боль, заставившую меня проснуться в холодном поту.

С тех самых пор всё пошло наперекосяк.

Пользовавшиеся до этого небывалой популярностью картины стали получаться блеклыми и по меньшей мере вторичными. Денег становилось всё меньше, а долги, в отсутствие постоянной работы, только продолжали расти. Но ни это беспокоило меня больше всего. Каждый раз, погружаясь в сон, я снова оказывался в этом саду, только на этот раз не мог пошевелить ни одним мускулом своего тела. Я чувствовал, как нечто большое сжимало меня в своих объятьях. Оно шептало странные слова на языке, что я не понимал, пело песни, мелодий которых я никогда не слышал. Его голос, раздававшийся словно бы отовсюду, сводил с ума. Самое ужасное, что я никак не мог проснуться - мне приходилось часами терпеть эти пытки, пока я, окончательно не лишавшись сил, терял сознание, просыпаясь в своей кровати в ещё более уставшем состоянии, чем был до погружения в сон.

Сейчас я не сплю вот уже третьи сутки. То нечто, терзавшее мой разум каждую ночь, окончательно сломало меня. С каждым разом я всё больше теряюсь, не понимая, что есть сон, а что явь. Буквально вчера я понял, что больше не ощущаю боли - она пропала вместе с чувством холода, голода и даже потребности в дыхании. Но во сне, в том самом саду эти чувства наоборот обострились. Каждым сантиметром своего тела я ощущал, как существо обвивало меня холодными, склизкими кольцами, а я не мог даже пошевельнуться.

В последнее время, в отсутствие нормального сна, я всё чаще стал размышлять над тем, с чем же именно мне пришлось столкнуться в своих снах и пришёл к неутешительным выводам, от озвучивания которых я решил воздержаться, ибо это могло бы привести к тому, что кто-нибудь из моих читателей в своём безрассудстве решил бы повторить эксперимент, обрекая себя, и даже, возможно, всё человечество на верную гибель. Как бы то ни было, я чувствую, что мне осталось не долго. Это нечто всё сильнее просачивается в мой разум - уже и наяву я слышу его странные песни и тихий, ужасающий шёпот. Рядом со мной лежит заряженный ремингтон, который я готов применить в любой момент. Дописывая эти строки, я чувствую, как начинаю засыпать. Веки медленно смыкаются и лишь большим усилием воли я продолжаю оставаться в сознании, чтобы запечатлеть свою историю на страницах дневника. Мне ужасно страшно, но выбор уже сделан. Я не дам этой твари проникнуть в наш мир.

И да поможет мне Бог.