Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Женщина. Она сидела на вершине холма Мидир, кутаясь в плащ из перьев и лоскутков. Была она не молодой, не старой, не уродиной и не красавицей. Она сидела на осклизлом бревне и протягивала бледные руки к костерку.

- Холодно сегодня. – вздохнула она и посмотрела на меня. – Не желаешь погреться у костра бедной нищенки, воин?

- Почему нет? А только сдаётся мне, что не нищенка ты, а сида Бомэйн, что из под Холма Мидир. Не так ли?

- Может быть. А мне сдаётся, что ты и есть Дугал Мак Тир, по прозванию Saighdear saor-thoileach, ”Воин-доброволец”. Зачем же пожаловал в мою глухомань столь знаменитый воин? Или перевелись на земле Эйрэ достойные тебя подвиги?

Я взбежал по влажной траве на самую вершину Мидира и замер в шаге от неё.

- Истинно так. Я – Сайгхдиар. Трижды девять раз участвовал я в битвах, трижды девять врагов победил в каждой из них и трижды девять ран нанесли мне…

- Удивительный вы народ, годэлы! – рассмеялась Бомэйн. – Так любить число «двадцать семь»… так зачем же пришёл ты к моему холму, Сайгхдиар? Что нужно великому воину от слабой старухи?

- Сиды слабыми не бывают. – качнул я головой. – И старыми тоже. Дошло до меня, что там, под твоим холмом, время может течь назад или же замирать на месте.

- Как и под всеми полыми холмами Эйрэ. Немного же их осталось…

- Дай мне пройти через твой холм, Бомэйн! – вскричал я. – я хочу вернуться в прошлое!

- И что же послужило тому причиной? – странные кошачьи глаза уставились на меня, проникая сквозь плоть и прожигая самое душу. – А впрочем… вижу. Деву с кожей белой как молоко нетельной коровы. С губами, алыми как сама кровь. Глаза, сиявшие, что твои изумруды. И волосы цвета старого золота.

- Имоэн… душу мою сдавило раскалёнными клещами памяти, в глазах предательски защипало.

- Ты не успел в тот раз, не так ли? Тебя не было рядом и умерла, погибла златокудрая Имоэн… причина достойная, воин, да только молви: по какому такому праву должна я пустить тебя в свой холм?

- Кровь сидов течёт в моих жилах. – твёрдо ответил я бессмертной.

- Как и у половины славных витязей Эйрэ, не так ли? – снова смеётся Бомэйн. – А в тебе кроме крови моего народа так же есть примесь крови Фир Болг и даже проклятых фоморов. Нет, Сайгхдиар, не пущу я тебя в свой холм.

- Тогда войду я туда по праву Силы! – с последним словом кожа на моём предплечье рвётся и окровавленное кривое лезвие замирает в опасной близости от шеи Бомэйн. – Будь ты сидом, фомором или самим распятым богом римлян – никто не выживет от удара этих клинков!

- Когти Морриган? Вижу, Великая Ворона Смерти была к тебе благосклонна, воин. Очень благосклонна. Что же, пойдём. Увидишь мой холм изнутри.

Внутри Мидир был гораздо обширнее, чем снаружи. Пещера была, по меньшей мере, в три моих роста высотой, и во все стороны расходились коридоры, пропадая во тьме. В самой же пещере было светло, ибо играли под сводом колдовские огоньки.

- Каждый из коридоров – это свой поток времени, Сайгхдиар. Первое Испытание будет – Испытание Разума. Найти ты должен коридор, что в тот отрезок времени ведёт, где ждёт тебя прекрасная Имоэн! – последние слова сида пропела дивным голосом, и, сбросив плащ, преобразилась. Была она теперь стройна как стебелёк, с кожей сияющей чистотой снега, с серебряными волосами, в которых заблудились и остались звёзды. На вид ей нельзя было дать больше семнадцати лет, но в глазах её темнела глубина веков.

- Понял ли ты меня, Дугал?

- Что тут непонятного, прекрасная сида? – усмехнулся я. – тоже мне – Испытание. Нечто не вижу я коридора, по которому должен идти? Он ведь для меня светится словно весь, тогда как остальные ведут во тьму. Если все твои Испытания так просты…

- Не все. Но первое ты с честью выдержал. Так иди же теперь по этому коридору, и готовься – по дороге тебя ждёт Испытание Силы.

Не желая терять времени, я двинулся по коридору времени. Вокруг меня дивно менялись картины, словно шёл я не в узком тоннеле, а по огромному полю. Вот воздвигается замок, а стоит сделать шаг вперёд – осыпаются развалины. Там где кипел жизнью большой город – одни руины. Мимо меня проходили призраки, странно одетые, странно говорящие. А потом… потом вместо них передо мной возникла колонна вооружённых воинов.

«Они не призраки, Сайгхдиар. Это и есть твоё второе Испытание. Лучшие из лучших воинов всех времён мира должны задержать тебя любым способом. Не повернёшь ли ты, воин?» - раздался голос Бомэйн в моей голове. Я лишь тряхнул ей, прогоняя чары, и усилием воли извлёк оба когтя Великой Морриган из рук. Я надвигался на бойцов сиды, а она теперь не уговаривала, а только нашёптывала названия сих славных дружин.

- Воины древней Спарты и царя Леонида. Македонцы Александра Великого. Римские легионеры. Рыцари-крестоносцы. Чудо-богатыри Суворова и Старая Гвардия Императора Бонопарта. Коммандос, Альфа, Рейнджеры Квадранта Девять. Все самые лучшие.

- Среди них нет… фениев! – прокричал я и бросился на моих врагов. Я не проходил обучение у Великой Скатах, я не могу бросить копьё из-под воды двумя пальцами ноги так, чтобы оно подбило птицу в небе, но сейчас… сейчас они стояли между мной и Имоэн. А значит – должны были умереть. Сначала они встретили меня ливнем стрел, маленьких свинцовых ядер и огненными шариками из своего оружия. Но во мне уже кипела моя кровь сидов, и я смеялся и плясал свой танец смерти, уворачиваясь от их бесконечно медленных снарядов. Я добежал до первых рядов и кровь сидов сменилась кровью Фир Болг, тех самых, кому копьями когда-то служили столетние дубы. Я разрывал моих врагов на части, вместе с доспехами и долгими щитами, ломал железо и кости и шёл вперёд по телам. А потом… потом взяла верх кровь фоморов, наследие Балора Злого Глаза, и под моим взглядом оставшиеся воины немедленно умерли. Второе Испытание кончилось.

А передо мной из воздуха соткалась фигурка Бомэйн.

- Ты воистину велик, воин. Но молви, неужели же я настолько хуже твоей Имоэн? Или я горбата? А может хрома? Нечто нет в тебе желания возлечь со мной, Дугал?

- Трижды девять раз прослывёт лгуном тот, кто не скажет, что ты прекрасна, Бомэйн. Но со смертью Имоэн в душе моей возникла дыра, кою не заполнят умелые и ласковые руки других дев.

- Ты и это Испытание прошёл! Испытание Верности! – сида в отчаянии заломила руки. – Но я не могу, не могу помочь тебе!

- Что это значит? Я выполнил все условия, но ты мне отказываешь? – я снова извлёк когти и угрожающе надвинулся на сиду.

- Будь на то моя воля, ты бы встретился со своей любимой… но это Единственное, что ты не сможешь сделать попав в прошлое! Всему виной Парадокс…

- Па-ра-доксис? Кто это? Злой друид, что захватил тебя в свои чары, прекрасная? Скажи где он живёт и я принесу тебе его по частям!

- Ах, если бы, воин… для того, чтобы найти меня, пройти испытания и попасть в прошлое тебе первопричиной послужила смерть Имоэн. Поэтому если ты изменишь это прошлое и она не умрёт, у тебя – того тебя, из прошлого, не будет причины искать меня, а значит ты не попадёшь в прошлое и не спасёшь её. Это сложно объяснить, тем более по твоим меркам до рождения Эйнштейна ещё более тысячи лет. Прими как данность – ты можешь изменить в прошлом всё что угодно, кроме смерти своей Имоэн!

Плечи мои поникли и надежда оставила сердце. И когда чёрная ярость почти заволокла сознание, раздался весёлый мужской голос.

- А я так не думаю!

Неведомо откуда возник парень, молодой на вид, стройный и длинноногий, кутающийся в зелёный плащ с капюшоном и при ходьбе опирающийся на лёгкое копьё. Он быстро подошёл к нам и стоял, улыбаясь.

- Кто ты? Кто ты такой? – его улыбка вызвала во мне новый приступ ярости, да как он смеет так веселиться?!

- Луг Великий… - Бомэйн рядом со мной опустилась на колени.

- Он самый! - Парень кивнул, и сбросил капюшон. И тогда я тоже опустился на одно колено. Потому что стоять при взгляде на Верховного Короля сидов не в силах человеческих. Ибо если Бомэйн была просто красивее любой из смертных, Луг превосходил её так же, как Бомэйн превосходила жабу из болота.

- Встань, Сайгхдиар. – властно, но тепло произнёс Король. – Негоже великому воину преклонять колено перед кем-либо, кроме своей дамы. Как я и сказал, ты выполнил все Испытания. А значит – долг честных сидов помочь тебе.

- Луг, но как?! – не сдержалась Бомэйн. – Ты ведь сам знаешь…

- Знаю, Дочь Сына моего Сына. Всё знаю. И вот что скажу: есть способ обойти парадокс. Для этого, Дугал Мак Тир, я отправлю в нужное тебе время не твою физическую оболочку. Но лишь память твою, то что делает тебя – тобой. Там она сольётся с памятью тебя из прошлого. И так ты сможешь спасти свою любимую.

- Великий Король… - только и смог я произнести, склоняясь в низком поклоне. – Но скажи мне, как так вышло, что ты, кто говорят, погиб в бою сотни лет назад говоришь сейчас с нами и почему ты решил мне помочь?

- Время для сидов идёт не как для вас. Скорее, под нашими холмами мы вне его. Для тебя – Луг умер столетия назад, для меня – прадед твоего прадеда ещё даже не родился. А почему решил помочь? Ты напомнил мне Кухулина, Дугал. Подобно Величайшему из героев Эйрэ у тебя тоже всё те же три недостатка: слишком молод, слишком смел и слишком красив. - Луг улыбнулся, давая понять, что шутит. – как я и говорил, ты прошёл Испытания. А кому как не Королю следить за тем, чтобы Туата Де Даннан не нарушали своего слова.

Луг поднял руки над головой и сложил ладони. Потом начал медленно разводить, а между ними возникла маленькая радуга. Радуга росла, и вот под её мостом я уже мог видеть жемчужное сияние.

- Торопись, Дугал! И помни, что ты должен сделать. Будь рядом и спаси свою Имоэн!

Когда Дугал Мак Тир исчез в арке, Бомэйн в упор посмотрела на Короля.

- И всё же… почему?

- Мы Туата Де Даннан, Дочь Сына моего Сына. Мы держим своё слово. И потом… когда человек действительно готов на всё ради своей любви, он разорвёт любые цепи, заставит Солнце вставать на западе, отменит законы физики и, Само Время побежит перед ним в ужасе. Так говорил мне мой друг Альберт Эйнштейн когда-то за чаем.

- Сам Эйнштейн? – улыбнулась сида. – Он точно что-то такое говорил?

- Говорил или скажет или мог бы сказать. Нет Судьбы, и нет записанной Истории, нет Прошлого и Будущего, лишь непрерывное, постоянно меняющееся Настоящее! И вот это-то – настоящий Парадокс!

Данное произведение принадлежит не мне, а моей близкой подруге

Часть 4

... выстлана дорога в Ад.

Смитт всегда отличался пунктуальностью. В какой-то степени это можно было назвать его основной чертой. Он не приходил рано, он не приходил поздно, он всегда приходил вовремя. Но сейчас он безнадежно опаздывал. Бритье заняло больше времени, чем он рассчитывал, и он мысленно досадовал на жертву излишней родительской любви, расцарапавшую ему лицо. Галстук висел не там, где должен был, еще и оказался завязанным на какой-то совершенно невероятный узел, на развязывание которого пришлось потратить массу сил и терпения. По дороге все светофоры как сговорившись, демонстрировали исключительно красный свет. Поэтому в ресторан Джон приехал с десятиминутным опозданием, что для него было практически личной большой трагедией. У входа его поприветствовал распорядитель:

- Могу Вам чем-то помочь?

- У меня заказан столик.

Распорядитель сверился с записями:

- Вас уже ждут.

В большом зале ярко сияли люстры. Струнный квартет играл что-то легкое и расслабляющее. Обилие позолоты, зеркал и бархата слепило глаза. Распорядитель указал молодому человеку на его столик и удалился заниматься следующим клиентом. Смитт же не спешил пройти к своему месту, издалека разглядывая женщину, комфортно расположившуюся за столиком. Её пышные золотые волосы были на сей раз собраны в сложную прическу, заколотую спицей, усыпанной бриллиантами. Длинное платье из золотистого шелка имело удручающе глубокое декольте, а разрез юбки ни мало не скрывал стройные ноги. Женщину словно окружал легкий сияющий ореол. Но остановиться Смитта заставила не она, а мужчина в светло-сером с искоркой костюме, сидевший напротив нее, с которым она в данный момент непринужденно болтала. Мужчина был высок, с белокурыми, коротко стриженными волосами, его мужественное лицо могло бы стать украшением любого блокбастера как эталона мужской красоты и воплощения силы. Женщина весело рассмеялась, откинувшись на спинку стула, а ее спутник наклонился к столику, наливая ей еще вина. Лицо парня окаменело, и он собрался уходить.

- Джон! – женщина заметила его и помахала Смитту рукой. – Я заждалась.

Уходить уже было глупо, и досадуя на всё на свете молодой человек подошел к столику. Женщина поднялась, потянулась к нему, но молодой человек холодно отстранился и сел за столик. Она чуть надула губки и опустилась на место. Мужчина в сером иронично наблюдал за этой сценкой.

- Как у тебя день? – Женщина поставила локоток на стол, подперла щеку рукой, - Пелли так удачно появился, пока тебя не было, мы так мило поговорили.

Она непринужденно щебетала, не забывая подозвать официанта, чтобы тот принес еще вина.

- Он в городе проездом, местная фармацевтическая компания проводит ужасно важное мероприятия, а Пелли там один из меценатов, или что-то вроде того, да?

- Не забивай лишним голову, Марта, - покровительственно ответил мужчина. – К тому же я не уверен, что Джону это будет интересно.

- Ну почему же… - Смитт холодно смотрел на мужчину, - Меня весьма интересует как долго ты собираешься здесь пробыть.

- А он всё также прямолинеен, - Полли взял в свою руку ладонь Марты, - у меня запланирована поездка в Дельфы. Составишь мне компанию?

Лицо женщины тронула легкая улыбка. Она мягко освободила руку, выпрямилась, при этом ее грудь сделала круговое движение, заставившее температуру вокруг подняться на несколько градусов. Смитт сжал зубы.

- Посмотрите, какая интересная пара… - Марта кивнула в сторону столика, находившегося в углу, наискосок от них. За ним сидели двое: жгучая брюнетка в алом платье с огромными карими глазами, шею которой украшало великолепное колье с рубинами, и русоволосый молодой человек в дорогом, но безвкусном костюме с огромными золотыми часами. От внимания Смитта не ускользнул тот факт, что за соседним с парой столиком расположился седой мужчина средних лет в аккуратном темно-сером пиджаке, крой которого удачно скрывал и тренированные мускулы мужчины, и наплечную кобуру. Полли позволил себе легкий смешок.

- А, Иван Емельянович Царев. Сын олигарха, приехал заключит сделку на новую линию омолаживающей косметики. С ним Меда Аэт, исполнительный директор КолхуИндастриз. Красавица с докторской степенью по химии.

- Юноша кажется более чем заинтересованным… - Марта пригубила вино. – Но ему бы следовало поостеречься. И похоже тот, кто за ним присматривает, это понимает.

- Мне стейк средней прожарки и салат с фетой, - Смитт сухо сделал заказ и отдал официанту меню. Повисла неловкая пауза. Марта бросила короткий взгляд на Джона.

- Тебе сегодня досталось? – она протянула к нему руку, желая погладить царапины, но он отклонился.

- Марта, моё предложение все еще в силе, - Полли не скрывая неприязнь смотрел на китайца. Марта гордо подняла голову.

- Солнце, ты ведь кажется куда-то спешишь? – голос ее был жаром, но жаром испепеляющим, безжалостным и неумолимым. Блондин отшатнулся как от удара, поднялся, подошел к женщине, положил руку на ее плечо.

- Когда наиграешься, я буду где-то рядом, - он чуть сжал пальцы и вышел. Марта смотрела в другую сторону. Смит дождался, пока его соперник уйдет, и швырнул столовый прибор на тарелку. Нож жалобно звякнул о вилку.

- Я же не могла его прогнать, а ты опаздывал, - примирительно сказала Марта. – Я понимаю, что он тебя раздражает, но это ведь естественно, не так ли?

- Я не понимаю тебя, - Смитт выглядел мрачно. – Учитывая всё, что произошло из-за него.

Женщина задумалась, подняв лицо к потолку, сиявшего небесной голубизной, улыбнулась:

- У меня было много времени для размышлений. В конце концов, почему бы не позволить юноше почувствовать себя более значимым, чем он есть на самом деле? Есть то, что остается первоосновой. Вода, ветер, свет, тьма, то, что наполняет этот мир объемом и смыслом. Остальное лишь ил, скрывающий истинное дно, - Она мягко посмотрела на своего спутника. Улыбнулась ему и только ему, - В конце концов, мы ведь оба здесь и сейчас. Учитывая, что я испытала из-за тебя…

Она коснулась пальцами ложбинки между грудей, где тонкой ниточкой белел шрам. Женщина поднялась:

- Закажи мне мороженое. Я скоро.

Мягко покачивая бедрами, которые обволакивала тонкая ткань, она пошла в сторону бокового коридора. Смитт про себя отметил, что мало кто в зале не проводил взглядом ее спутницу, в число их вошли и русский, только что увлеченно рассказывавший что-то своей спутнице, и даже его молчаливый телохранитель. Китаец усмехнулся, поднялся, и пошел следом за ней. У дверей дамской комнаты, куда она зашла, он оглянулся по сторонам и вошел внутрь. Марта улыбнулась в зеркало, увидев как он запирал двери:

- Терпеть ты не хочешь… - она провела языком по губам, развернувшись к нему. Смитт наклонился к женщине и впился губами в ее горячий рот, сжал ее в объятьях.

- Ты собственник…

- А ты не носишь белье…

- Я между прочим потратила уйму денег на прическу, - пара восседала за столиком, при этом Марта, которая так и не смогла вернуть волосы в прежний, уложенный вид, удовлетворилась тем, что попыталась их причесать, что ей более-менее удалось, и что никак не делало ее менее привлекательной в глазах Смитта. Но она продолжала ворчать, - Зачем мне приводить себя в порядок, если всё заканчивается тем, что кое-кто всё ломает.

- Ты можешь носить балахон и повязывать голову платком, если тебя так беспокоит моё разрушение твоих стараний, - невозмутимо парировал Джон. – Всё равно белье под ним ты носить не начнешь, а мне этого будет вполне достаточно.

- Все мужчины одинаковые, - с притворной досадой вздохнула Марта, - Хочешь мороженого?

- Не откажусь.

Женщина протянула ему ложечку с мороженым, которое Смитт с удовольствием съел:

- Не хватает манго.

- Сладкоежка, - она улыбнулась ему, - Тяжелый день?

- В пределах нормы, я бы сказал.

- Кто тебя так?

- Не поверишь, но это была девочка.

Глаза Марты загорелись недобрым светом. Смитт чуть попятился:

- Это не то, что ты думаешь.

- Ты же знаешь… - она сжала в руках бокал, вино в котором начало ощутимо греться.

- Послушай, она пациентка. Смотрела новости, помнишь девочку, которую отобрали у ведьмы, то есть феи?

- Я не смотрю новости… - Марта постаралась взять себя в руки и начала понемногу успокаиваться.

- Это была ошибка феи. А тут еще волк, ты же знаешь этих волков, женщина в течке для них лучший приз. Поэтому эта дуреха сейчас беременная, а ее родители грозят клинике иском если что-то пойдет не так.

Марта рассмеялась:

- Тебе на пользу местное общество. Даже медсестричка, как там её? Всё еще носит тебе кофе? – неожиданно она нахмурилась, посмотрела в сторону русского, который как раз помогал подняться своей спутнице, и его телохранителя. – Волк…

- Я не могу вмешаться, пока всё едет своим чередом.

- Я знаю… Знаю… - Марта грустно взглянула на Джона. – Пойдем домой?

Смитт кивнул, и пара пошла к выходу. Ожидая пока пригонят машину, они наблюдали за тем, как телохранитель усаживает Царева и его даму в огромный Мерседес. Смитт и Марта переглянулись, она прижалась к нему. Луна висела низко над городом, и прямая дорога, ведшая от ресторана в Даунтаун, блестела под лунным светом как дорога в небеса. Марта сжала руку молодого человека.

- Мне холодно.

- Уже осень. Я зажгу камин и сделаю какао.

Вместо ответа она потянулась к нему, и он ответил на ее ласку.

Смитт стоял посреди разгромленной кухни с огнетушителем и созерцал сгоревшую плиту. Марта в сторонке куталась в простынь и старательно делала вид, что ни при чем.

- Я просил тебя не подходить к кухне?

- Просил.

- Я говорил тебе, что завтраки нам приносят из ближайшей кофейни.

- Говорил.

- Я уже перестал покупать электрочайники. А после последнего раза выкинул микроволновку.

- Я обратила внимание.

- Тогда зачем ты включила плиту?

- Хотела сделать тебе яичницу, - Марта чуть не плакала. Смитт приложил к лицу руку.

- Хорошо, что я тебя слишком хорошо знаю. Поэтому и держу огнетушители. Но ты каждый раз умудряешься меня удивить.

Марта крайне виновато улыбнулась. Смитт обреченно выдохнул.

- Позвоню домовладельцу, пусть пришлет строителей. И новую плиту поставит.

В дверь позвонили. Марта упорхнула в ванну, а Смитт пошел открывать. Он ожидал увидеть пожарный расчет или как минимум разгневанных соседей, но вместо этого перед ним стоял санитар из неотложки.

- Йоу, док. Не смогли вам дозвониться.

Смитт вспомнил, что кто-то снял трубку, чтобы ему не могли дозвониться, и чуть поморщился.

- Что-то произошло?

- Док, на взрыв на химзаводе, жертв много, вся больница забита. Шеф вызывает всех, общий сбор.

- Поезжайте, я соберусь и сразу же выезжаю.

- Поторопитесь, док. Людей не хватает.

Санитар помахал рукой и поспешил к карете скорой помощи, которая замигала огнями и умчалась в ночь. За спиной доктора вытирала волосы Марта.

- Уходишь?

- Да, вызывают, - он обернулся. – Я позвоню.

Женщина взглянула на восток:

- Мне тоже пора уходить. До вечера?

- Я принесу утку по-пекински. Поужинаем дома.

- Как почти нормальные люди? – она улыбнулась, поцеловала его и пошла одеваться.

Больница встретила доктора шумом и суетой. Пострадавших было много, кто-то получил ожоги, кто-то надышался ядовитых паров. Несколько человек получили переломы и ушибы, когда обвалилась градирня. Работы хватало, постоянно привозили кого-то нового. Отойдя от очередного раненого и проверив капельницу по дороге у другого, доктор заметил знакомые лица в коридоре. Там, у каталки стоял давешний русский. Его дорогой пиджак порвался, на лице были следы сажи, а от былой самоуверенности не осталось и следа. Медсестра пыталась отогнать его от каталки, но он упрямо отводил ее руки.

- Грей, держись, не умирай только, слышишь, не смей… - умолял он мужчину на каталке. Смитт поспешил к ним.

- Вы врач, да? Я… Я видел Вас сегодня! – Царев нахмурился. Смитт, не обращая на него внимание, начал осмотр. Эти двое явно были на месте аварии, но эти раны…

- Вызовите шерифа, - приказал он медсестре. – И готовьте переливание крови.

- Эй, что случилось? – забеспокоился русский. Смитт дал знак, и раненого покатили к операционной.

- Да скажите мне, что с ним? – Царев схватил врача за лацканы халата. Тот отвел его руки

- В Вашего телохранителя стреляли. Сядьте здесь и не мешайте персоналу делать своё дело.

Смитт пошел в операционную, оставив Ивана Царева в расстроенных чувствах. Он сел на скамью и опустил голову на руки. Над дверью операционной зажегся сигнал предупреждая о начале операции.

Когда Смитт вышел из операционной, русский всё еще сидел и ждал своего телохранителя. Завидев врача, он вскочил на ноги:

- Как он?

- Его время еще не пришло, - Смитт был невозмутим. После чего внимательно взглянул на Царёва, - Пройдемте в смотровую. У Вас есть ранения.

- Это не то, что Вы думаете, - начал отбиваться парень, но врач твердо взял его повел за собой. Усадив русского в своем кабинете на кушетку, Смитт начал внимательно его осматривать.

- Понимаете, Грей, он меня спас…

- Расскажите, что именно произошло, - Смитт смазывал ссадины. Царев сидел с понурым видом.

- Мы с Медой, то есть с мисс Аэт, у вас же тут так принято? Короче собирались уже… Ну… Того… Этого… А тут значит ей звонят, говорят утечка, или ну как то типа того, вот… Короч, она подрывается, а я ж чо, не мужик, грю, подвезу. Она поламалась, эт понятно, но поехали. И мне такая грит, сиди в машине, жди. Я чо, я ничо, посижу, мы ждать привычные, - от необходимости говорить на чужом языке акцент парня усилился. – Короч, сижу я такой, а тут оно как рванет! Я, понятно, из машины, она ж типа там, а я тут как лох. А Грей мне тогда по лицу и вмазал, да… Чето там ему не понравилось, то есть он мне по морде, а сам в туда. Он мужик, ну вы в курсе, да, так что я пока очухался, его и след простыл. Пока я туда-сюда, побегал, гляжу, а он лежит. Ну я этих ваших, 911 которые быстро поймал, они еще вопят, что у них там кто-то, да мне оно как то сбоку, короч погрузили Грея и к вам, сюда. Такие дела.

Столь длительная речь утомила парня. Смитт отложил инструменты:

- Мне надо вернуться к больным. А Вы отдохните. И к слову… Где мисс Аэт?

- Не до нее было, - отмахнулся Царев. Смитт про себя усмехнулся и, выдворив русского восвояси, вернулся к своим обязанностям.

Прием больных Смитт закончил уже глубоко после обеда. Из соседних городов прибыла помощь, и директор распустил всех врачей по домам, отсыпаться. На улице накрапывал дождь, небо было плотно затянуто тяжелыми тучами. Смитт запахнул плащ, поднял ворот. Некоторое время от стоял на крыльце, всматриваясь в даль, потом достал часы. Проследив за движением их стрелок, он нахмурился.

- Что-то не так…

И через минуту черный Кадиллак ехал по залитым дождем улицам по направлению к месту аварии.

Здания фабрики всё еще дымились. На обломках копались федералы, в чью компетенцию входили подобные аварии. Периметр охраняли люди шерифа. Смитт припарковался в отдалении и приготовился ждать.

Медленно ночь вступала в свои права. Молодой человек зевнул, бессонная ночь всё таки давала о себе знать. Федералы к этому моменту уже свернулись, а шериф поручил охрану развалин проверенной желтой ленте. Китайца всегда забавляла слепая вера людей в условности, но он знал, что тот, кого он ждет, на такие вещи не обращает ни малейшего внимания.

В наступившей тьме, шуршавшей дождем, все чувства обострились до предела. Смитт заметил движение в черневшем остове главного здания, осторожно выскользнул из машины и, тихо передвигаясь от тени к тени, устремился вперед.

- Где же оно, мать его растак, - человек, копавшийся в остатках лаборатории тихонько ругался на чужом языке. Смитт замер в тени, наблюдая за его действиями, - здесь же сейф должен был оставаться. Без формулы меня отец пошлет нахрен. Старый пень, богадушумать.

Увлекшись, парень не заметил, что за ним наблюдали. В очередной раз наклонившись чтобы убрать кусок обгоревшей доски, он не удержался на зыбком полу и покачнулся. И этим воспользовался нападавший. Русского сбили с ног, прижали к мокрым обломкам.

- А, крысеныш, - Смитт в нападавшем узнал давешнего волка-частного детектива. Он хищно скалил губы. – Ну, и кто ты без своей ручной псины?

- Кто Вы такой? – Иван попытался трепыхнуться, но нож у горла быстро заставил его замолчать.

- Привет тебе, и твоему ублюдочному батюшке, от мсье Блубарбе. Думали, вам весь мир медом намазано? Хотел позариться на чужое?

- Может договоримся? – Царев попытался выдавить из себя улыбку. Волк захохотал.

- Тупые ублюдки. Да эту операцию пол года готовили! Сука эта кавказская, мало того, что бизнес начала шефу портить, так еще и отказала ему, дура высокомерная. Мне столько сил прошлось приложить, чтобы не привлекая к себе внимания влезть в этот чертов городишко, потому что эта тварь была слишком осторожной. Да повод подвернулся отличный, никто ничего не понял. Да я самого ЕГО вокруг пальца обвел! Черт, да я нереально крут!

- И вы ее…

Ответом был смех.

- Надеюсь, она сейчас горит в преисподней. И ты, крысеныш, сейчас последуешь за ней…

Волк склонился к русскому, лизнул кончик ножа, провел языком по лицу парня.

- Меня ждет прекрасный ужин…

Он поднял нож.

Сбоку от китайца начал пульсировать красный свет. Он заставил волка замереть, насторожившись. Волк вскочил на ноги, ногой с размаха ударил лежащего русского в голову, заставив того дернуться и затихнуть. Волк поднял нож и начал красться в сторону света, который пульсировал всё чаще и сильнее.

- Считаешь, что можно обмануть меня? – голос Смитта звучал глухо. Волк обернулся на звук.

- Я уже сказал, что я не в твоей власти. И в мои планы не входит сдохнуть в ближайшее время, - волк встал в боевую стойку. Вся его поза говорила о смертоносной силе.

- Ты выбрал не тот город, - китаец вышел из тени. Волк показал клыки и кинулся на него. Смитт улыбнулся и сделал шаг в сторону. Из-за его спины вперед метнулась серая тень, и вот уже в грязи, визжа, в смертельной схватке сцепились два волка. Доктор бесстрастно наблюдал за боем.

А в это время свет пульсировал всё чаще и чаще, и, наконец, загорелся маленьким солнцем, заставив китайца прищуриться. Когда сияние спало, с земли поднималась девушка, с черными как смоль кудрявыми волосами, окутывавшими ее как пышное одеяние. Она с ненавистью смотрела на дерущихся волков. В руках девушки засияло копье. Смитт дернулся ее останавливать, но в это мгновение дорогу девушки преградила вытянутая рука. Китаец удивленно вскинул голову.

- Тебе ее не остановить, - раздался мелодичный голос Марты. – А ты, голубушка, не мешай. Это не твой бой.

- Он вынудил меня пройти через перерождение, - у Меды был легкий акцент, который, впрочем, не портил впечатление от нее, но добавлял определенное очарование.

- Это неприятно, - согласилась Марта, - Вот и отдохни. Расслабься. Езжай на острова, за его счет.

- Мальчишка, - презрительно бросила девушка.

- Тебя это когда-то волновало? – Марта притворно улыбнулась. Меда склонила голову.

- Но волк еще жив.

Марта взглянула на Смитта.

- Сколько осталось?

Молодой человек взглянул на часы. Аккуратно закрыл крышку и показал на заляпанную грязью площадку. Дождь прекратился, и из-за разошедшихся облаков выглянула Луна, освещая поле боя. Из грязи поднялся Грей Волков. Он презрительно плюнул на труп врага и поспешил к своему подопечному. Марта подмигнула Меде.

- Стратегически удобное время его утешить, - сама же она, осторожно переступая через грязные балки и обломки, приподняв повыше юбку, приблизилась к Смитту. – Ты обещал утку.

- Может, обойдемся гамбургерами?

- Ну уж нет, только не эта отрава. Но рис с овощами я переживу.

Джон подал ей руку, и пара под ручку проследовала к черному автомобилю, оставив троицу выяснять отношения и разбираться с трупом.

- Сегодня начинается новый сезон Американского Идола.

- И ты сделаешь мне какао?

- Только если печь привезли.

- Привезли, я проследила.

- Но готовить ты на ней не будешь

- Только если чуть-чуть.

- Даже не надейся.

(Данная работа принадлежит не мне, а моей близкой подруге)

Поскольку каждая часть действительно основана на какой то легенде/сказке, то в каждой следующей части, я в комментариях буду оставлять названия. Читатели могут развлечься отгадывая какой же фольклор был обыгран в прочитанной части, а на следующий день узнать ответ.

Часть 3

Благими намерениями...

Доктор Смитт расположился в одиночестве за столиком у окна в больничной столовой и вдумчиво ел суп. Столик у окна имел массу положительных преимуществ. Во-первых: за окнами открывался прекрасный вид на осенний парк. Во-вторых: эта позиция позволяла находиться от столика медсестер достаточно близко, чтобы иметь достаточную возможность наблюдать за их округлостями в стратегически важных местах и в тоже время достаточно далеко, чтобы воспринимать их болтовню не более, чем фоновый шум. И в-третьих: столик стоял таким образом, что подсесть к нему было практически невозможно. Итак, доктор наслаждался едой и видами, хотя в этом ему старательно мешали медсестры, шумевшие сегодня громче, чем обычно. Особо оживились они, когда по телевизору, висевшему у дальней стены, начался выпуск новостей. Смитт с обреченным видом взглянул на экран. Там в очередной раз всесторонне обсуждался беспрецедентный в истории Чармвилля случай: было раскрыто вопиющее преступление, совершенное одной из местных весьма уважаемых жительниц, которая пятнадцать лет назад выкрала у несчастных родителей их дочь и с тех пор скрывалась сама и скрывала ото всех девочку. Обстоятельства этого дела были выяснены с помощью нанятого семьей частного детектива, который приложил массу усилий и незаурядных способностей для поиска пропавшей. Преодолев все трудности, частному детективу удалось открыть страшную тайну, благодаря чему случилось счастливое воссоединение семейства, а виновная понесла заслуженное наказание. Девочка, прожившая взаперти все годы своего заточения, попала на попечение врачей, родители давали гневно-слезные интервью, пресса была в восторге, а весь младший медперсонал больницы сопереживал милой страдающей девочке и красавчику-детективу.

- Доктор Смитт, Вас ожидают в кабинете директора, - раздалось из коммуникатора. Молодой человек не без досады поставил чашку на блюдце, поднялся и отправился на вызов, пытаясь сообразить что же от него понадобилось нанимателям.

В кабинете директора кроме него самого находился еще один врач, в котором Смитт узнал заведующего психиатрическим корпусом, доктора Голдблюма. Тот мелко улыбался морщинистым лицом.

- Как приятно, что Вы к нам зашли, - директор воплощал любезность. – Вы ведь знакомы с доктором Голдблюмом? Доктор Смитт, наш подающий надежды перспективный коллега. Вы ведь не откажитесь в маленьком одолжении? У нас сейчас есть одна необычная пациентка, бедняжка, она так настрадалась. А теперь еще и эта мелочь.

- Можно ближе к делу? – Смитт нейтрально смотрел на коллег.

- Краткость и деловитость. Вот что значит столичный подход. Но мы то тут по старинке, не обессудьте. Весьма странный случай, у пациентки неконтролируемый рост волос. Может посмотрите? Гормональные нарушения, есть, нету, или это на нервной почве такое?

- Чтобы это определить, как минимум надо осмотреть больную… - напомнил Смитт. Голдблюм засуетился:

- История болезни, результаты анализов, всё есть, посмотрите на месте. И мы рассчитываем на Вашу сдержанность, доктор…

Лицо молодого китайца не выражало никаких эмоций. Его коллеги переглянулись, Голдблюм чуть пожал плечами и сделал знак Смитту следовать за ним.

Психиатрический корпус был старинным одноэтажным зданием под покатой черепичной крышей, окруженный клумбами с пышными цветами и утопающий в зелени древних ив, чьи гибкие ветви спускались до самой земли. На крыльце скучал санитар.

- Всё в порядке, Чарли?

-Так точно, док. Только что загнали болезных с предобеденной прогулки, все в столовой на ланче.

- Не болезных, а постояльцев. Следи за языком, мы всё таки лечебное учреждение высокого уровня.

- Извините, док. Больше не повторится, док, - санитар вытянулся по стойке «Смирно».

- Солдафон, - пожаловался Голдблюм Смитту, когда они уже шли по коридору. – Но добрый малый. Мы стараемся создать всем нашим подопечным максимально комфортные условия, чтобы показать им, что их болезнь – не приговор, и что они могут социализироваться и стать полезными членами общества, если приложат все усилия. Поэтому называем наше отделение «Маленький отель». Но увы, есть ситуации, когда все наши усилия оказываются напрасны…

Голдблюм остановился перед запертой дверью с открывающимся окошком, приоткрыл его, заглянул внутрь. Подозвал словно материализовавшуюся как из ниоткуда медсестру. После короткого тихого совещания, во время которого Смитт безучастно стоял в стороне, медсестра что-то озабоченно рассказывала, а психиатр подавал всё большие признаки нетерпения, Голдблюм вернулся к молодому человеку.

- Похоже, ситуация усложняется. Мисс Доу, будьте наготове.

Медсестра кивнула и отперла дверь. Смитт заглянул внутрь.

Его взору предстала комната с мягкими стенами, абсолютно белая, того оттенка белизны, когда цвет начинает слепить глаза. Темным пятном в комнате была бесформенная куча в дальнем углу, пришедшая в движение при звуке открывающейся двери. Молодой человек не сразу понял на что именно он смотрит. Медленно сообразив, он не смог сдержать возглас удивления. Голдблюм довольно осклабился.

- Это наш Цветочек. Милочка, мы привели к тебе того, кто о тебе позаботится. Будь умницей… - сладенько произнес психиатр и отошел в сторону, уступая дорогу Смитту.

Создание в углу испуганно взвизгнуло и заметалось из стороны в сторону. Злобные глаза, скрытые под кипой волос цвета спелой пшеницы, сверлили Смитта. Молодой человек зашел в палату и пошел к углу, сделав примирительный жест рукой, словно он успокаивал дикое животное.

- Мне надо осмотреть тебя… Я не причиню тебе вреда… - эти слова он постарался произнести как можно миролюбивее, но особого впечатления на пациента, точнее пациентку они не произвели. Она издала низкий звериный рык и кинулась на врача. Тот не успел увернуться, и его сбили с ног, прижали к полу. Острые когти скребли о его лицо, а Смитту оставалось только постараться увернуться от ее зубов, стремившихся впиться в его шею. В палату ворвались пара дюжих санитаров, которые оттащили вопящую и извивающуюся пациентку от врача. Медсестра Доу набирала из флакона мутный раствор. Больная рвалась из рук, но санитары были опытны, а Доу неумолима. Она вытянула руку пациентки и ввела ей полный шприц успокаивающего. Та еще некоторое время потрепыхалась, пока не обвисла на руках санитаров.

- Пожалуй, эффективнее будет ее зафиксировать… - задумчиво произнес Голдблюм. Смитт сел на пол, потирая шею. Вытер кровь с расцарапанного лица.

- Премного благодарен за демонстрацию, но предпочел бы обойтись без нее.

- Доу займется Вами как только приведет мисс Белл Флауэрс в более подходящий для Вашего осмотра вид. Мне хотелось показать всю серьезность ситуации…

Голдблюм проводил глазами санитаров, увозивших зафиксированную девушку на каталке. За нею длинным шлейфом тянулись волосы.

Смитт сидел в осмотровом кабинете, чуть морщась, когда медсестра попадала спонжем, пропитанным спиртом, в очередную царапину, и читал историю болезни.

«Белл Флауэрс. Восемнадцать лет. С трехлетнего возраста находилась в искусственно ограниченном пространстве, без контактов с внешним миром. Социальные навыки отсутствуют, речь на примитивном уровне, понятийный аппарат крайне ограничен. История болезни за период с трех до восемнадцати лет отсутствуют. Анализы… Обследования узких специалистов… Хм…, - Смитт перевернул страницу, задумался, вернулся к результатам скрининга гормонов. – Неконтролируемый рост волос?»

- Любезнейший! – Голдблюм не переставая улыбаться вошел в смотровую. – А вот и мы.

За ним санитары ввезли пациентку, которая в данный момент спала. Медсестра Доу приклеила последний кусок пластыря к Смитту и удалилась с чувством выполненного долга. Смитт подошел к девушке.

Сейчас, когда она мирно спала, вытянувшись в полный рост, и не горбясь, молодой человек мог по достоинству оценить ее внешние данные. Тонкие черты лица, не лишенные благородства, идеальная кожа, высокая грудь, стройные ноги, и все это обрамляли великолепные густые волосы, каскадом окружавшие девушку. Смитт без выражения взглянул на психиатра.

- Вы же не собираетесь сохранять ее волосы для книги рекордов Гиннеса? Учитывая ее психическое состояние, целесообразнее их удалить.

- Коллега, Вы нас обижаете… - Голдблюм безмятежно улыбался. – Мы это и делаем. Ежедневно.

- Что?!

- Да да да. То, что мы наблюдаем, выросло со вчерашнего утра. В процедуру ежедневного туалета у нашей спасенной красавицы входит и стрижка налысо. Сегодня мы этого не сделали только с одной причиной: показать Вам масштаб катастрофы.

Смитт вновь посмотрел на девушку. Достал из кармана часы, следя за секундной стрелкой проверил ее пульс. Кое-что в наблюдаемом его насторожило. Он начал скрупулезный осмотр.

- Она плохо ест? – спросил он через некоторое время.

- Время от времени приходится это делать принудительно, - подтвердил психиатр. – Хотя она умудряется это из себя исторгнуть, значительно усложняя работу уборщикам.

- Понимаю… Сделайте тест на хорионический гонадотропин и на гормоны гипофиза. И всё же, если бы не волосы, в целом это достаточно типичный случай, феральные дети подробно описаны в литературе, как и методы их реабилитации.

Голдблюм поморщился.

- Всё бы ничего, но ее мамаша…

- И что с ней не так?

- Вы совсем не следите за последними новостями? Она достаточно продемонстрировала себя во всех возможных передачах…

Из коридора раздался шум. Голдблюм поморщился как от зубной боли.

- Можете полюбоваться лично.

Он пошел к выходу. Смитт, бросив последний взгляд на пациентку, которая начала медленно приходить в себя и вяло зашевелилась, проследовал за ним.

В коридоре на невысокого психиатра наседала парочка, которая своими габаритами перегораживала коридор, как обвал перегораживает русло горной реки. При этом на передний фон выступала женщина с плох прокрашенными волосами, корни которых были темными, а концы – обесцвеченными. Третий подбородок ее круглого лица гневно дрожал, и его движение повторяли крупные телеса дамы, колыхавшиеся над старым евреем. Сзади супругу всецело поддерживал ее муж, казавшийся стройным на ее фоне габаритный мужчина с окладистой бородой и в бейсболке Нью Йорк Янкис, которую он не удосужился снять при входе в больничный корпус.

- Это родители мисс Флауэрс, - Голдблюм был раз избавиться от докучливых собеседников, - позвольте представить Вам нашего светилу, доктора Смитта.

- Смитт? Что за фамилия такая? Хотя все желтые на одно лицо и на одну фамилию. Так что зубы мне не заговаривай! Моя несчастная кровиночка! Как она настрадалась вдали от нас! Эта старая ведьма, я подам а нее иск, и она до цента выплатит мне компенсацию за каждый миг, прожитый вдалеке от моей девочки. А ты?! - она нависла над психиатром, - Ты что должен сделать? Мне нужна моя крошка, которая должна носить красивые платья, красиво ходить, красиво говорить, и быть красавицей! На меньшее мы не соглашались! Так что тебе надо поторопиться и привести ее в человеческий вид! Иначе наши адвокаты займутся и тобой лично и этой жалкой больницей! Да?

Она обернулась на мужа, ожидая его поддержки. Тот закивал:

- Да, да, дорогая, я с тобой абсолютно согласен.

Дама направилась к выходу, муж засеменил за ней, и Смитт благоразумно прижался к стене, давая им пройти. Проводив пару взглядом, он чуть покачал головой.

- С волосами ее Вы ничего не сделаете… - наконец произнес он, не оборачиваясь на Голдблюма. – Можно сделать генетические исследования, но они покажут нарушение в хромосомах, регулирующих работу волосяных фолликул.

- Вы уверены?

- Учитывая, что возможен процесс, советую потратиться на полную расшифровку с интерпретацией.

Смитт кивнул Голдблюму и вышел из корпуса. Возле него чета Флауэрсов была окружена кучкой репортеров и что-то громогласно провозглашали, не забывая выставлять себя в наилучшем свете. Время от времени миссис демонстративно прижимала пухлые руки к необъятной груди, что вызывало полный восторг у фотографов, и их фотоаппараты стрекотали без остановки.

Налетевший порыв ветра всколыхнул ветви ив. Губы Смитта тронула легкая улыбка. За стволом одного из деревьев стоял молодой мужчина и внимательно наблюдал за происходящим, оставаясь скрытым от чужих глаз. Смитт сделал шаг в сторону. Мужчина, моргнувший в этот момент, потер нос и пожал плечами.

- Здесь твоей добычи нет… - тихо произнес китаец из-за плеча мужчины. Тот обернулся и засмеялся.

- Я прокололся, да? А ты лучше, чем можно себе представить по рассказам, - тон мужчины звучал покровительственно-снисходительно. Смитт холодно смотрел на него.

- Эй, эй, притормози, - мужчина откровенно смеялся, - да и не в твоей я власти.

- Я бы не был столь уверен… - голос Смитта мог остудить маленький вулкан. Мужчина иронично смотрел на врача.

- Да что ты? Я отрабатываю контракт, всего лишь. Всё честно: они дают кого найти, я нахожу. Ну а то, что воспользовался, так кто против такого устоит то? Цыпочка в самом соку, не сорвать эту ягодку – я сам себя уважать не буду, и братва засмеет.

- Ты кобель.

- Конечно. Как и положено порядочному волку, - мужчина подмигнул Смитту. – Угадай как тяжело выживать в современном мире нам, детям природы.

- В следующий раз добавь пафоса в голос. Будет звучать натуральнее.

- Советуешь? Обязательно так и сделаю. Ну, не скучай. И позаботься о моем волчонке.

Мужчина хищно оскалил зубы, которые при внимательном взгляде казались чуть крупнее и острее, чем должны быть у человека, особенно это касалось его клыков. Он презрительно скривил губы, проходя мимо Смитта, и с достоинством удалился, оставив последнего стоять в одиночестве под ивами, листва на которых облетала под резкими порывами ветра.

Маленький изолятор при офисе шерифа Чармвилля опять оказался занят. Самого шерифа на месте не оказалось, и доктора Смитта встретил его помощник – сплошная мужественная челюсть и добродушие на воплощающей закон и справедливость физиономии.

- А, док, привет. Шеф хорошо отзывается о Вас, особенно как Вы его супруге подагру лечили. Говорит, что для желтого Вы очень даже ничего, уважает в общем. Миссис Феллоушип? Здесь она, здесь, сущая ведьма, доложу я Вам. Завтра наконец ее переводят в тюрьму штата, и так я Вам скажу, все только вздохнут спокойно, ей ей, не сойти мне с места. Поговорить с ней надо? Зачем? А, бедняжечка хворает, думаете она что-то Вам расскажет? Уж такая-рассякая эта старуха, а уж как глазами зыркнет, так будто душу вынимает. Глаз плохой у нее. А ведь вроде такая была, нянечкой при детишках состояла, пряники завсегда на Рождество приготавливала, уж какие сладкие да вкусные. Не иначе как приманивала, тьфу. Да, может и сжалится, скажет чего, Вы уж там ее попросите, а то так девчушку жалко то, не приведи так жить…

Смитт слушал фоновую болтовню помощника шерифа всю дорогу до комнаты для допросов, куда должны были доставить миссис Фелоушип, считавшуюся основной подозреваемой в деле о похищении. Придя первым, Смитт сел спиной к двери и принялся терпеливо ждать.

Дверь открылась и закрылась. Молодой человек не прореагировал и остался безучастно сидеть, глядя перед собой.

- А не боитесь, что старуха Вам свернет шею? – раздался за его спиной сильный мелодичный голос. Смитт молча поднял руку, указывая на стул перед собой.

- Мало кто рискует показать спину ведьме, - голос звучал уверенно, но чуткий слух Смитта уловил в нем нотки усталости.

- Вам лучше сесть… - сказал он. За его спиной некоторое время колебались, но спустя некоторое время задержанная приняла решение и с независимым видом прошествовала на предложенное ей место.

- Ну раз Вы так настаиваете… - она с царственным видом опустилась на стул. Смитт поднял глаза, всмотрелся в ее лицо. Женщина, открывшая рот чтобы произнести очередное оскорбление, поперхнулась словами. Её лицо, только что выражавшее презрение, сменило выражение на отчаянье.

- Ты пришел за мной? – голос женщины предательски задрожал.

- В данный момент меня интересуют ответы…

- Но ведь ТЫ… Да, я никогда не встречала тебя, хотя кто может сказать с уверенностью о тебе? Но я еще не совсем выжила из ума и в состоянии отличить тебя от других. Это…

- Умение, присущее феям? Вы это хотели сказать? – Смитт улыбнулся. Женщина опустила глаза. Молодой человек поднялся, подошел к женщине, которая перестала себя контролировать, отчего ее истинный возраст всё отчетливее проявлял себя: в осанке, в морщинах, в искривившихся пальцах.

- Я слушаю, - мягко попросил Смитт. Старуха кивнула, глядя в пол, спрятала лицо в ладонях.

- Они пришли ко мне. Крошке не было от роду и неделю. Они так рыдали, так просили сделать их дочь первой красавицей. Особенно они просили ей красивые волосы, чтобы они стали самыми лучшими и самыми крепкими на свете, и равных по красоте ее волос не было бы никого.

- Но что-то пошло не так?

- Я забыла. Так давно живу на этом свете, но..

- Забыли о базовых закономерностях, зашифрованных в поговорках? И какую же Вы не учли?

- Ты уже знаешь ответ на этот вопрос? – фея измученно подняла глаза на молодого врача.

- Волос длинный да ум короткий?

Женщина кивнула.

- Я продолжала приглядывать за ней. И когда начали проявляться признаки недоразвитости, я забеспокоилась, постаралась обратить на это внимание родителей. Но те относились к дочери как к игрушке и к возможности похвалиться перед другими ее красотой. А я… Я не выдержала!

- И захотели скрыть свою неудачу?

Она кивнула и зарыдала, уткнувшись в руки.

- Я, я заботилась о ней! Но с годами всё окончательно вышло из-под контроля. Я так старалась искупить свою вину.

- И пропустили момент, когда к ней проник волк в шкуре частного детектива?

- Этот мерзавец, он окончательно запутал бедняжку! – Женщина гневно вскинула кулак вверх, посылая на развратника беззвучные проклятья. Смитт посмотрел за окно, в наступающую ночную мглу. Фея смотрела на него со смесью страха и обреченности.

- Добрая фея, допустившая детскую ошибку. Волк, который следует своей природе. Люди, которые всегда остаются людьми.

Смитт нажал кнопку вызова конвоя.

- Что же будет со мной? – взмолилась фея. Смитт чуть пожал плечами:

- Вас будут судить за Ваши ошибки. Но это не моё дело, пока Вы не попытаетесь отнять чью-то жизнь, либо не попытаетесь продлить своё существование за чужой счет. И тогда наш разговор сложится совсем по-другому.

Смитт вышел, оставив старуху в полном смятении чувств. На сегодняшний вечер у него были намечены неотложные дела.

(Данная работа принадлежит не мне, а моей близкой подруге.

Часть 2

Ночное дежурство

Мери-Энн подпрыгнула на одной ноге, в очередной раз споткнувшись о шов плитки. Тапки так и норовили слететь с ее ног, и девушка досадовала на сестру-хозяйку, закупившую партию такой неудачной обуви. Сегодня у нее было ночное дежурство, а смена так удачно совпала со сменой доктора Смитта. Девушка хотела показать боссу, что она внимательна и старательна, для чего запаслась термосом с кофе (ведь кофе из этого ужасного аппарата было совсем не тем напитком, которого был достоин доктор), а сейчас спешила на деле доказать свою профессиональную пригодность.

Из приоткрытой двери ординаторской раздались приглушенные голоса, которые заставили медсестру замереть и прислушаться.

- Тебе не стоило сюда приходить, - этот голос явно принадлежал Смитту. Ответила ему женщина, но слов Мери-Энн понять не смогла.

- В этой стране принято говорить на другом языке, - в ответе Смитта слышалось легкое раздражение.

- Ты как обычно, стараешься играть по правилам. Тебе не надоело, за столько лет? – мягкий женский голос обволакивал, согревал, чем заставил сердце Мери-Энн биться сильнее.

- Нет, - доктор был сух. – У тебя плохая привычка приходить не вовремя.

- Мои пути предопределены… Всегда… Не отказывай мне в моих маленьких радостях…

- Прости.

Повисла пауза, которую Мери-Энн уже не могла стерпеть. Она широко распахнула дверь.

- Добрый вечер, доктор. Вас ждут в приемном покое!

Картина, открывшаяся ее глазам, была вполне невинной и далекой от той, которую рисовало бурное воображение девушки. Доктор сидел на своем месте и просматривал истории болезней. На том месте, где обычно сидели пациенты, расположилась женщина в прекрасно скроенном светло-бежевом костюме с приталенным пиджаком и узкой юбкой, закрывавшей ее ноги до щиколоток. Её мягкие золотистые волосы были собраны в длинную толстую косу, небрежно перекинутую через плечо. Смитт и женщина обменялись длинными взглядами.

- Тебе принесли кофе. Очень мило со стороны этой крошки, - женщина поднялась и мягко пошла к выходу, плавно покачивая бедрами. Доктор смотрел в документы, старательно не поднимая глаз. Женщина чуть задержалась, поравнявшись с Мери-Энн, улыбнулась ей.

- Он любит кофе без сахара, но со сливками. Десятипроцентными. Позаботься о нем.

- Посторонние не должны находиться на территории больницы, - Мери-Энн была неумолима. В ответ женщина только рассмеялась, вызвав на себя гнев девушки. Она обернулась, желая привлечь доктора на свою сторону, но он не обращал никакого внимания на медсестру. Женщина меж тем исчезла из их поля зрения. Смитт закончил убирать документы со стола, взглянул на медсестру.

- Из приемного покоя вызывали?

- А, да! – засуетилась она, - поступил пастор Паттерсон, у него черепно-мозговая травма. Состояние критическое. С ним сейчас работают парамедики.

- Всегда начинайте разговор с полезной информации. И стучитесь, прежде, чем войти, - Смитт был резок, что сильно задело девушку.

«Он мнит о себе неизвестно что! Невыносимый человек», - размышляла она, стараясь не отстать от доктора по дороге к палате реанимации.

- Пациент, пастор Паттерсон, поступил в отделение неотложной помощи в 22-12 в бессознательном состоянии. По отчету парамедиков, вызванных членами общины, пациент находился без сознания на момент прибытия бригады, - Мери-Энн читала отчет предыдущей смены вслух, пока Смитт осматривал грузного мужчину лет сорока, подключенного к аппарату искусственного дыхания, на лбу которого красовался огромный кровоподтек.

- Рефлексы крайне ослаблены, задеты лобные доли. Необходимо ослабить давление на мозговую ткань, иначе начнется отек. Нейрохирург сможет прибыть незамедлительно? – Смитт без выражения смотрел на медсестру.

- Он уехал на рыбалку, и с ним нет связи, - Мери-Энн покраснела.

- Получите разрешение у семьи на срочную операцию, - врач протянул ей заполненный бланк и вернулся к осмотру.

Девушка осторожно вышла из палаты. Смитт, не обращая на нее ни малейшего внимания, сосредоточился на ушибе.

- Учитывая степень повреждения… Парень, кто же это с тобой сделал? – молодой человек нахмурился. Потянулся к кармашку для часов, но не успел их достать, как в палату ворвалась тощая женщина с собранными в тугой пучок бесцветными волосами. Её лицо выражало гнев, с большой примесью страха. На руках она держала младенца, вопящего в унисон матери.

- Вы что, не знаете кто мой муж?! Да что вы себе позволяете?! Кто это выдумал, лезть в его голову?! Это создание господне, Вы не смее… - Её голос сорвался на фальцет. Мери-Энн мужественно старалась не пустить ее внутрь, но силы были явно не равны. Женщина же смолкла, уставившись на врача.

- Это он заявляет про операцию? Да как он вообще смеет касаться пастора? Ты, грязный желтый! Мне нужен настоящий врач, а не этот… Этот.. – она никак не могла подобрать подходящего эпитета.

Мери-Энн с несчастным видом выглядывала из-за ее плеча.

- Простите, доктор…

- Все хорошо, ты приложила все усилия, - примирительно произнес Смитт, поднимаясь, и эти слова согрели сердце девушки, заставляя ее порозоветь, – Я ухожу.

Поравнявшись с воинственно выпятившей подбородок супругой пастора, молодой человек задержался, пристально рассматривая заливающегося плачем младенца.

- Вам следует лучше следить за своими мужчинами… Берегите… Их… - он неотрывно смотрел в глаза женщине. Та попятилась :

-Что Вы себе позволяете… - смогла выдавить она из себя, не имея сил оторвать взгляд от его бездонных черных глаз.

- Лист назначения… - Он протянул бумаги медсестре. – И никаких посторонних в палате. Громкие звуки только приблизят его смерть…

Смитт вышел в коридор. Там от стенки отделилась худенькая девушка в простеньком ситцевом платье с выцветшими от частых стирок узорами.

- Что с..

- Пока Ваш отец в моих руках, ему ничего не угрожает, - успокаивающе ответил на ее немой вопрос Смитт, и направился к дверям приемного покоя. У крыльца стояла карета скорой помощи. Один из медбратьев беседовал с полицейским.

- Йоу, док, привет, -поздоровался он со Смиттом, - Ну и ночка? Эта старуха сущая фурия.

Он подмигнул доктору и довольно заулыбался. Полицейский повернулся к Смитту.

- Вы осматривали пострадавшего? – и что-то деловито застрочил в блокнотике.

- У него обширный ушиб мозга, точнее смогу ответить после МРТ, когда его состояние стабилизируется. Вы можете сообщить обстоятельства при которых произошел несчастный случай?

- Покушение на убийство, уважаемый. Покушение на убийство. Впрочем, подозреваемый уже задержан.

- Подозреваемый? – Смитт нахмурился.

- Подозреваемый.

- Судя по состоянию, пациента ударили как минимум кувалдой. Изначально можно было предположить, что на него упал с десятого этажа цветочный горшок.

- Даже близко нет, док. Со слов свидетелей, это был один удар. Наемный работник, некто Георгиус Партакалас. Выполнял в общине поденные обязанности. И вроде бы был тихий, ни в чем особом не замечен. Эти эмигранты. От их действий надо ограждать, ограждать! – полицейский осекся, подняв глаза на врача. Смитт беспристрастно рассматривал цветочную клумбу.

- Разрешите побеседовать с подозреваемым? Он ведь у шерифа? – Смитт перевел взгляд на полицейского. – Вам тоже надо будет для суда освидетельствование, так как состояние пациента не соответствует Вашим словам о том, что его один раз ударил человек. И обвинение не будет поддержано…

- Осматривайте, - махнул рукой офицер. – Я предупрежу в офисе.

- Благодарю.

Смитт коротко кивнул мужчинам и проследовал к своему черному автомобилю.

Притормозив у офиса шерифа Смитт некоторое время сидел в машине и размышлял. Первое подозрение у него возникло, когда он увидел след от удара. Имя и национальность только усилила его догадки. И теперь, учитывая его подозрения, ему бы крайне не хотелось, чтобы он оказался прав.

Офис шериф встретил его стандартным казенным запахом. Шериф Осборн, лысый крупный мужчина в синей рубашке с расстегнутым воротом и коричневых штанах, которые на необъятной талии поддерживал пояс из буйволиной кожи, крепко пожал доктору руку.

- Мне уже позвонил Донован. Проходите, только осторожно. Уж больно он буйный.

- Спасибо за Вашу заботу, - вежливо ответил Смит и пошел по коридору к единственной камере. Шериф услужливо распахнул перед ним дверь.

- Ну и тип, - покивал он головой, - ему предъявляют покушение на убийство, а он спит как младенец.

Он неодобрительно смотрел на здоровенного, пышущего здоровьем детину с пышной шевелюрой, чьи ноги были столь длинны, что не помещались на тюремной койке. Он мирно сопел, пожевал губами во сне, почесал одну ногу о другую и перевернулся на другой бок. Смитт приложил ладонь к лицу.

- Ну, успехов, док, - шериф похлопал доктора по плечу и отбыл, посмеиваясь. Смитт выдохнул, подошел к койке и бесцеремонно скинул ноги здоровяка, освобождая себе место.

- Эй, ты чего?! – задержанный взвился, в стремлении выбить всю дурь из того, кто так бестактно прервал его сон. Смитт чуть двинулся ему на встречу. Свет из тюремного коридора упал на его лицо. Грек, который уже занес кулак для удара, мгновенно обмяк:

- А, это ты…

- Партакалас? – голос китайца звучал с нескрываемой иронией.

- А чего. Я люблю апельсины. Надо же было взять какую-то фамилию.

- А имя у тебя почти что историческое?

- Я ж причем, что эти чокнутые переписали так историю, что гидра превратилась в дракона.

- Ну и объясни мне, как ты оказался в этой… Ситуации? – Смитт выразительно осмотрел камеру.

- Ну ты же знаешь как там у нас. Скука смертная. Вчера нектар, сегодня амброзия. Бабы занимаются интригами, свежих лиц нет, фигуры, - он сделал широкий жест руками, - как под копирку.

- А мальчики? Тоже наскучили?

- Уже лучше, но никакого разнообразия.

- И ты решил в очередной раз взбунтоваться против воли отца?

- Ему сейчас не до меня. У него очередной медовый месяц, а эта стерва в истерике со всеми вытекающими для старика последствиями. Он где-то пытается прятаться, та его пытается найти. Обычная игра. Ты то как?

Смитт с каменным выражением лица уставился в стену.

- Нормально.

- Может образуется еще? – Геракл участливо взглянул на Смитта, устраиваясь поудобнее на нарах.

- Ты прекрасно понимаешь, что нет. Но давай лучше о тебе. Объясни лучше мне, как ты умудрился влезть в такую передрягу?

- Знаешь, история глупейшая. Этот старый скряга, и не смотри на меня так, я еще полон сил и в прекрасной физической форме! В общем его сборище повернутых психов, они ребята вроде безобидные, но к работе не приспособлены. Ну я и пришел по объявлению, травка тут отменная, да и девок сочных там хватает, а с мужской лаской совсем плохо. Так что я неплохо устроился.

- Ты. Работал? – уточнил Смитт.

- Мне что, жалко что ли? Иногда полезно разнообразие. Вспомнил молодость, можно сказать. В общем где-то с год уже я там протусил, как смотрю, что-то неладное у них началось. Вот аккурат как малый у пастора родился. Мне оно, само собой, без разницы, лишь бы денежки платил. А с деньгами начались заминки. Разборки какие-то начались, нездоровые, в общине шушукаться по углам стали, подозрения развелись. А оно мне еще дома надоело хуже прокисшего вина. Так я пастору и сказал, мол гони бабло, и я пошел отсюда. Он вилять начал, говорит, все мол деньги не хранит, всё в пруд скинул. Ну мне чего, мне не сложно, пошел в пруд, у них у общин знатное такое озерце, они отвод от Реки туда отвели и карасей разводят. Пошумел маленько, прискакал сатир местный.

- Здесь сатиры не живут… - заметил Смитт.

- А, один хрен, эти мелкие бесы все на одно лицо. Ну, попытался вякнуть чего-то, но у меня сам знаешь.

Смитт попытался представить водного духа и заранее ему посочувствовал.

- В общем приволок он мне мешок с деньгами и добром разным. А про бабло общины так и не сознался. Мол знать не знаю, ведать не ведаю, местные мусор ему бросали, а деньги - нет. Ну, я его пришугнул, так, для порядка больше, а сам поволок добро пастору. Мне чужое не надо, но моё – будь добр, отдай. А тот как открыл мешок, как увидел что там было, затрясся весь, заистерил. Ну, я его и стукнул легонько, чтобы успокоился. А то как баба, смотреть противно было.

- Силу ты как обычно контролировать не пытался.

- Да нет… - Геракл задумался. – Знаешь, вот ты только что сказал… Ты может меня и считаешь костоломом, может даже заслуженно, но я же не совсем потерянный, чтобы смертного запросто так бить…

Смитт поднялся.

- Долго здесь будешь прохлаждаться?

- Не решил еще. Тебя встретил, опять таки. Может, по девочкам? – грек подмигнул китайцу.

- Есть вещи, которые разумный человек предпочтет не делать.

- Ну ты и один! – Геракл рассмеялся. – Ладно, устал я. В следующий раз придешь – принеси яблок.

Он вытянулся во весь свой исполинский рост и через минуту захрапел. А Смитт в раздумьях вышел из офиса шерифа. Постоял у Кадиллака, после чего сел, завел двигатель и направился в сторону общины, которой управлял пастор Паттерсон.

Тени. Они есть везде. Они таятся в углах, собираются за закрытыми дверями, прячутся в укромных местечках, клубятся в сердцах и умах неясными видениями, и как только им позволяют, как только свет уступает место тьме, а дневное светило катится к месту своего ночного упокоения, они удлиняются, соединяются, растут, набираются силой, захватывают тех, кто носит их семена в себе. По своей природе Смитт хорошо чувствовал дух теней. И в общине тени пахли отчаяньем. Он незримо обходил дома, прислушивался к словам, слетавшим во тьме с губ адептов, которые сами были похожи на тени, плотно окружившие их. У дома пастора, у распахнутых дверей, стояло несколько человек, которые перешептывались между собой. Смитт миновал их, вошел в дом. В прихожей царил беспорядок, оставшийся по всей вероятности после визита парамедиков. Смитт подошел к мешку, который упоминал Геракл, открыл его, присел на корточки, перебирая сваленные в кучу предметы, порченные водой, собранные водным духом за последние несколько сотен лет. У старой деревянной чаши рука доктора замерла. Он чуть нахмурился, достал часы. Всмотрелся в движение стрелок по циферблату. После чего поднялся, поправил безупречно отглаженные штаны. Здесь его дела закончились.

Мери-Энн спешила по коридору. «Как можно было быть таким безответственным! Взял и бросил пациентов и меня на эту ужасную истеричку!» Девушка с содроганием думала о жене пастора и мысленно сочувствовала такому уважаемому человеку, которому так не повезло жить под гнетом такой ужасной женщины. И она и ее дочь категорически отказались уходить, и сейчас молча сидели в коридоре, у входа в отделение реанимации.

Тут Мери-Энн вспомнила о назначениях, спохватилась и помчалась выполнять их, чтобы у этого несносного Смитта не было поводов даже малейшее усомниться в ее профессиональных качествах. Она ускорила шаг в направлении палаты пастора, желая своевременно сменить ему капельницу. Уж кто с этим справится лучше ее?

Дверь в палату была приоткрыта. Девушка удивленно потянула на себя ручку «Если это жена пастора, уж я ей устрою выволочку!» - про себя мечтала она. Подняв глаза, она удивленно вскрикнула, увидев у кровать больного доктора Смитта.

- Я… - продолжить ей не удалось. На его лице промелькнуло выражение досады. Щелкнула крышка часов, и время для Мери-Энн замерло. Она словно зависла в воздухе, не успев поставить на пол ногу. Смитт бесстрастно вернулся к пастору.

- Итак, продолжим с того момента, как нас прервали. Священник был молод, энергичен и хотел нести слово божие в сердца людей. Свет его, можно сказать. К своему несчастью, священник был не лишен дара. И был достаточно самонадеян, чтобы считать, что ему под силу очистить мир от скверны. Он начал постепенно завоевывать славу экзорциста, и дела его шли неплохо до то го момента, как во время очередного изгнания демон, которого он должен был низвергнуть в глубины ада, начал умолять священника пощадить его. Мол он еще пригодится. А поскольку священник был амбициозен, бес убедителен, а перспектива нести веру в сердца людей в особо крупных масштабах слишком заманчивой, договор был достигнут. Демон пообещал священнику, что тот сможет в обмен на его свободу получить толпы верных приверженцев, следующих по дорогам веры по одному слову пастора. И священник согласился. А на следующий день он получил чашу… Простая с виду, она обладала одним очень своеобразным свойством. Она была всегда полна вином для причастия. И чем больше из нее вина брали, тем больше его прибывало.

Слава о неисчерпаемой чаше, которой отметил господь пастора за благочестие, передавалась из уст в уста. Пастор приобрел вес, известность, верных последователей. Он решил основать свою общину, где его верные адепты могли жить по тем заветам, которые пастору казались единственно верными и соответствовавшими его понятиям о правильном господнем пути. Человек, в твоей же вере говорится, что пути ЕГО неисповедимы. И откуда вы всё время лезете? А демон… Он оказался хитрецом. Низшая ступень в пищевой цепочке, но тоже с амбициями. И остроумен. Додуматься поселиться в неиссякаемой чаше, да еще и подселять часть своей сущности в тех, кто пил из нее? Умно, ничего не скажешь. И чем больше верующих приходило к пастору, тем сильнее становился демон. Но и он совершил типичную ошибку всех демонов. Решил воплотиться. И ничего умнее не выдумал, как нацелиться на новорожденного сына самого пастора. Хотя, что-то в этом есть, - Смитт сделал в воздухе жест, изображающий замкнутый круг. – Пастор стал причиной появления демона. Пастор стал причиной его усиления. Пастор дал жизнь тому, кто даст жизнь демону. У Судьбы свой юмор, а колесо должно сделать круг. Только…

Голос молодого человека стал жестким:

- Мне до этого совершенно нет дела. Пастор оказался не дурак, и кое о чем стал догадываться. И умудрился призвать демона? Так ведь? А кто-то оказался излишне бахвальным. Пастор же струсил. И бросил чашу в озеро. Думал, что так решит все свои проблемы. Типичная человеческая ошибка. А потом он еще и, не выдумав ничего лучше, решил принести в жертву демону человека, мол подавись, получи душу и тело, только не трогай меня. Кто же мог предвидеть, что в жертву был выбран самый неподходящий кандидат. А демон оказался на столько немощным, что даже не показался местному водному духу. Впрочем, меня это не удивляет, духи мест ведь куда древнее вас, ведь так?

Смитт улыбаясь смотрел на деревянную чашу, стоявшую у изголовья пациента. Она была до краев наполнена вином. Последние слова молодого китайца вызвали рябь, потревожившую безупречную поверхность вина. В ладони доктора открылись с перезвоном часы. Секундная стрелка с легким тиканьем двигалась по циферблату. Это тиканье заполонило палату, проникая во все ее уголки, и каждое движение стрелки отзывалось новым потрясением поверхности чаши. Стрелки словно наматывали на себя кроваво-красное содержимое, которое потянулось к часам маленьким смерчем, который всё туже сматывался над циферблатом, постепенно проявляя уродливые черты, искаженные гримасой ужаса и отвращения.

- Ты слишком долго жил за счет чужого времени, бес-однодневка.

- Я УЖЕ НЕ ТОТ, КОГО МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ПОДОБНЫЙ ТЕБЕ, ПРОКЛЯТЫЙ! – бес завопил, разрывая кровавые узы, связывавшие его, взвился к потолку и рванулся к доктору. Тот выставил перед собой руку с часами, но время работало против него. Он понимал, что не успевает и уже приготовился к удару, как ощутил мощный толчок в сторону. Смитт отлетел к стене, и, ударившись о нее, на мгновенье потерял ориентацию. Придя в себя он увидел стоящего посреди палаты Геракла, сжимающего за горло извивающегося беса.

- Значит ты решил, что можешь использовать меня для своих грязных трюков? – его голос грохотал над отродьем. Бес извивался и безуспешно пытался укусить грека за руку.

- Ты вовремя. Даже на тебя не похоже, - Смитт уселся на пол.

- А ты теряешь форму, - Геракл сжал чуть сильнее горло бесу. – Я задумался тогда, над твоими словами, и подумал, что и вправду, не мог я не рассчитать силу. А уж если меня кто-то подтолкнул, считай подставил, то лучше тебя это бы никто не раскопал.

- И ты решил проследить за мной? А ты не такой…

- Недалекий кусок накачанных мускулов, как меня пытаются представить? – Геракл подмигнул Смитту. – Что будешь делать с этим?

Грек показал на пастора.

- Время его жизни еще не закончено, - ответил Смитт.

- Тебе виднее. Ну, я пошел. У меня внезапно появились дела. Загляну к Гефесту, может вместе что-то придумаем, - он потрусил кулаком с зажатым в него бесом.

- Смотри, не переусердствуй.

- Смеешься? Мне надо поддерживать имидж.

Геракл довольно хохотнул и исчез. Смитт покачал головой, проверил состояние больного. Оно было стабильным, и это всё, что о нем можно было сказать с уверенностью. Молодой человек захлопнул крышку часов, возвращая ход времени. Мери-Энн не удержалась на ногах, и упала на руки Смитта.

- Доктор… - зарделась она. Молодой человек аккуратно поставил ее на ноги.

- Вам следует сменить обувь. И позаботьтесь о нем.

Он вышел из палаты, оставив медсестру в растрепанных чувствах.

Смитт наслаждался своим законным выходным, сидя на крыльце дома, попивая кофе и изучая утренние газеты. В передовицах рассказывалось о том, что подозреваемый, устроивший нападение на офис шерифа, до сих пор не найден, хотя была задействована полиция трех штатов, и местные аналитики диспутировали, стоит ли привлекать федералов или нет. С передовицами спорила статья о судебной тяжбе между женой и старшей дочерью священника, которые оспаривали необходимость отключения аппарата искусственного дыхания, который поддерживал последний месяц жизнь пастора. У каждой из сторон были свои защитники и противники, выступавшие с яростными нападками друг на друга. Смитт закрыл глаза и подставил лицо лучам восходящего солнца.

(Данная работа принадлежитне мне, а моей близкой подруге.)

Предисловие:
Если бы мифы, легенды и сказки, а вернее их персонажи, жили в настоящее время.

Часть 1
Долгожданный сотрудник.
- Ты уже уходишь?
- Мне пора…
Мягкое касание рук, теплые губы на колючей щеке. Легкий поцелуй. Шаги босых ног по холодному полу.
- Ты вернешься?
- А когда-то было по другому?
Тяжелое молчание в ответ.
Щелчок закрывающегося замка на входной двери.
Ненужный разговор перед рассветом, миг, когда темнее всего. Когда инстинктивный страх застилает разум, и хочется бежать, бежать, прятаться от неумолимых гончих, жаждущих вцепиться в твой затылок. Бесконечный бег с препятствиями, что длится пока не вспыхнет первый луч света, убивающий тьму. Страхи исчезают, забываются, оставляя послевкусие стыда перед своим неуместным волнением. И только тяжесть в груди напоминает о чем-то неявном, тревожащем, тайном.

Мери-Энн Симменс быстро шла по коридору, подскакивая, когда белые форменные тапки из тяжелого пластика пытались в очередной раз спасть с ног, и старалась не перейти на бег. Ох уж этот Гарри, считавший себя мачо только на том основании, что он ходит в качалку и на прошлой ярмарке выиграл поросенка за то, что переплюнул Данки Джукса. Данки Джукс потом еще возмущался, что он плевал против ветра, а Гарри Плюм по ветру, но кто будет слушать этого чудика? А сейчас из-за него Мери-Энн опаздывала на встречу с новым боссом и ужасно переживала из-за этого. Его предшественник уехал из этого захолустья, как только подвернулась малейшая возможность, хотя злые языки и говорили, что это было похоже на бегство. Но как бы не был назван отъезд и чем бы он ни был продиктован, директору пришлось быстро искать замену, что ввергло на некоторое время коллектив в панику, так как директор в плохом настроении – это директор в плохом настроении со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда наконец вчера было объявлено, что нашелся подходящий кандидат, согласившийся еще и переехать в Чармвилль, все вздохнули с облегчением. А теперь она опаздывала! Девушка корила себя, представляя грозное лицо директора, который обвинял ее в некомпетентности и делал причиной увольнения такого долгожданного специалиста.
- Простите, я… – Мери-Энн распахнула дверь кабинета, влетая внутрь, и тут же замерла на месте, наткнувшись на ироничный взгляд высокого молодого человека, поправлявшего манжет безупречно белого халата. Его длинные прямые волосы были собраны в тугой узел, черные брюки безукоризненно выглажены, а туфли из тонкой кожи могли соперничать с зеркалом по начищенности.
- В Ваших местах не принято стучать? А если бы я был не один? – его голос звучал вежливо, а речь была прекрасно построена, но Мери-Энн его почти не слышала, ошарашено рассматривая своего нового начальника. Директор вчера долго рассказывал о том, какие у него заслуги, какой он замечательный врач и как им вообще повезло заполучить специалиста столь высокого класса. Но в голове безупречно белой блондинки не укладывалось как можно будет подчиняться азиату!
Молодой человек между тем закончил поправлять пуговицы, взял со стола стетоскоп и взглянул на время, достав из кармана старинные часы с крышкой, чем ввел Мери-Энн в еще больший ступор. Не обращая внимание на замешательство медсестры, врач спокойно подошел к ней и взял из ее рук планшет, к которому были прикреплены истории болезни сегодняшних пациентов.
- Вы ведь покажете мне все здесь? Я… Рассчитываю на вас.
Его слова вывели девушку из состояния оцепенения, и она засуетилась.
- Прошу за мной, доктор Смитт- она быстро пошла вперед, чуть покачивая упругими бедрами. Он пропустил медсестру вперед, наблюдая за ее походкой. Его губы тронула легкая усмешка.
- Да, это моё имя…

Обход шел своим чередом, и Мери-Энн несколько расслабилась, наблюдая за четкими и профессиональными действиями нового врача. Он вдумчиво читал истории болезни, просматривал анализы, корректировал назначения, если в этом была необходимость, а медсестре оставалось только спешить записывать за ним все указания. И хотя внутри нее все росло возмущение фактом назначения такого неподходящего человека, она внутри себя не могла не согласиться, что он настоящий специалист своего дела.
- Когда поступил этот пациент? – доктор Смитт остановился у койки девушки, подключенной к аппарату искусственного дыхания. Её глаза были открыты, но они ничего не выражали, зрачки не реагировали на свет. Девушка была укрыта по подбородок, и когда доктор приподнял простыню, Мери-Энн еле сдержала вздох: руки пациентки были покрыты плотной корой наростов.
- В этой больнице крайне нервный персонал, - бесстрастно произнес Смитт, - и за пациентами следят крайне плохо.
Его слова заставили медсестру покраснеть:
- Но вчера этого не было! Я сама проверяла!
- А кровь ей для анализов кто брал? – Смитт даже не скрывал сарказм. Мери-Энн еще больше покраснела.
- Сестра Волш.
- И она ничего необычного не заметила?
Спокойный вопрос врача заставил медсестру задуматься. Эта пациентка, Джулия Лоуренс, девятнадцать лет, студентка второго курса местного колледжа, была доставлена два дня назад в коматозном состоянии. Её соседка по комнате в кампусе местного университета, славящегося своим филологическим факультетом, не смогла ее разбудить перед важным семинаром и вызвала парамедиков. Подруги перед этим были на вечеринке, и первым предположением была передозировка, но тесты оказались чистыми, хотя сестра Волш жаловалась потом во время обеда, что еле смогла взять кровь у пациентки, такой твердой была ее кожа. Врачи бились за то, чтобы стабилизировать ее состояние, и даже звонили в округ, но и там мало чем смогли помочь.
Доктор Смитт выслушал сбивчивый рассказ Мери-Энн, после чего достал из кармашка свои часы. Приведенная в действие пружина откинула с мелодичным звоном крышку. Медсестра заворожено следила за его действиями. В этот момент он казался таким значительным и бесконечно далеким и от этой комнаты и городка, затерявшегося среди равнин и холмов в центре континента. Он прикоснулся к шее лежащей девушки и начал считать ее пульс, следя за секундной стрелкой своих часов.
- Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восем… Похоже, ей уже не помочь… Скажите, возле ее дома растут ивы? – неожиданно спросил он у медсестры.
- Что, простите?
- Ива. Это такое дерево. И Вы удивительны, - он усмехнулся. Мери-Энн взвилась
- ЧТО?
- Ваши глаза. Я полагал, что раскрыть больше определенного размера веки невозможно, но у Вас получилось. Поразительный талант.
Медсестра открыла было рот, но передумала, развернулась и чеканя шаг вышла из палаты. Она должна, нет она просто обязана сейчас же говорить с директором. Да что этот выскочка себе позволяет? Пафосному шествию помешали тапки, в самый неподходящий момент решившие слететь с ног. Мери-Энн споткнулась и почти упала на невысокую девушку в джинсах и клетчатой рубашке мужского кроя, входившей в палату. В ней медсестра узнала соседку Джулии, приезжавшую вместе с ней в больницу. За ней в коридоре переминались с ноги на ногу её спутники-студенты.
- Вам обязательно так сбивать людей с ног? – накинулась вновь пришедшая на бедняжку Мери-Энн. Она не успела ответить, как сзади прозвучал спокойный голос доктора Смитта:
- А, посетители? Входите, входите, Вы как раз вовремя. Я весьма… Уважаю… Тех, кто приходит своевременно…
Мери-Энн хотела напомнить, что еще не установлено что послужило причиной заболевания, и что это могло нести потенциальную угрозу окружающим, но ее уже отодвинули в сторону, а маленькую палату почти полностью заполнили посетители. Мери-Энн недовольно сморщила носик, но решила принципиально никуда не уходить: раз уж этот выскочка решил нарушить все больничные правила, её долг вывести его на чистую воду.

Джон Смитт переместился к окну и оттуда рассматривал четверых, вошедших в палату и окруживших пациентку. Первая, Патрисия Коннор, была маленькой энергичной пацанкой, заботливо смотревшей на свою подругу. Он ее рубашки исходил легкий запах сигарет, и Смитт отметил про себя, что она выкуривает по пачке в день. Рядом с ней стояла веснушчатая кучерявая шатенка в легком платье в цветочек, Вирджиния Свейзи. Парни держались чуть сзади, считая себя неуместными в этом царстве пластика и медицинской стали. Волтер Пай в поношенном свитере, с небольшой бородкой, которую он отпустил для солидности, и дерзкий Курт Нейл, жевавший жвачку с видом, что весь мир ему что-то должен, и это что-то включает в себя как минимум годовой запас выпивки и всех симпатичных девчонок в радиусе ста миль. Под внимательным взглядом черных глаз четверка смутилась и чуть поумерила пыл.
- Доктор, что с ней? – наконец прервала затянувшуюся паузу Патрисия. Смитт удовлетворенно что-то отметил про себя.
- Не хватает еще одного. Верно?
- О чем Вы говорите? Наша подруга сейчас в таком состоянии, а Вы задаете такие вопросы? – Патрисия дерзко уставилась на врача, но отвела взгляд. Сзади его освещало солнце, но на лицо молодого человека падала густая тень. Ей вдруг захотелось быстро уйти, но ноги не слушались.
- Значит не хватает еще одного… И я не получил ответ на вопрос о том, есть ли рядом с кампусом ивы?
- Слышь, ты давай ее лечи, а не умничай! – выкрикнул Курт. Его тронула за руку Вирджиния.
- Тише, может доктор предполагает аллергию? Мы проходили это на прошлом курсе, редкая реакция на цветение растений. Да, возле столового корпуса есть три ивы.
- Но ведь ивы уже давно отцвели… И именно в этом корпусе проходила вечеринка, после которой заболела Ваша подруга? - улыбнулся Смитт.
- Но как…
- Позовите лучше Вашего друга. Он ведь вчера тоже приходил. Верно?
Доктор Смитт открыл дверь в коридор, где переминался с ноги на ногу скромный юноша в аккуратной голубой рубашечке и клубном пиджаке. Длинные белокурые волосы падали на его лицо типичного жителя Среднего Запада.
- Волли очень беспокоится о Джулии. Вас вчера не было, а он рядом с ней днюет и ночует! Мы еле вытащили его поесть, - не унималась сзади Патриция.
- Поверь, это лишнее…
Стоявшая за спиной Смитта Мери-Энн не верила своим глазам. Только что доктор спокойно опирался на подоконник, а через миг он уже у двери. Да что он в конце концов творит? А он как раз закрывал дверь перед носом у пятого.
- Мисс Симменс. Нам надо продолжить обход. Обработайте кожу раствором перекиси водорода. Что-то же ей надо назначить? Не так ли?
На этой фразе доктор покинул палату. За ним вышла и ошарашенная медсестра. Сворачивая в следующий коридор Смитт обернулся и заметил, что Волли зашмыгивает в палату.
- Вы мне можете достать альманахи университета за последние пятнадцать лет? – обратился он к медсестре.
- Почему Вы себя ведете столь вызывающе? Я, я обо всем доложу директору!
- Ваше право. Только сначала принесите альманахи. Желательно, с фотографиями столового корпуса.
Мери-Энн возмущенно фыркнула, а источник ее раздражения невозмутимо продолжил обход. «Я выведу этого проходимца на чистую воду! Ведет себя как будто он знает всё наперед». Её раздражало в нем абсолютно все: манера держать ручку, спокойный голос, бесстрастное выражение лица. В перерыве она высказывала свои огорчения другим медсестрам.
- Кажется кто-то слишком уделяет ему внимание, - хохотнула смешливая Эстер.
- Да, ведь он такой милашка! – добавила Аманда. – И одевается как настоящий столичный житель, как же этого не хватает местным парням…
Отсутствие поддержки со стороны коллег не останавливало Мери-Энн. И когда она звонила знакомой библиотекарше, она старательно убеждала себя, что это ее личная добрая воля, и не более.
- Алло? Привет, Розмари. Будешь идти на вечер Снуппи Дога? Да, конечно, с меня пирог из батата. Послушай, ты не могла бы мне сделать одолжение?
- Как это мило с твоей стороны… - раздалось за спиной у Мери-Энн. Она испуганно вскрикнула.
- Даже не ожидал, что ты всё таки согласишься, - доктор Смитт, улыбаясь, смотрел на девушку. Она потупила глаза. Он подошел ближе, взял ее за подбородок, заглянул в глаза. После чего перевел взгляд за окно, где дневное светило катилось к закату. На мгновенье по его лицу пробежала тень.
- Ну что, поехали? – спросил он девушку
- Куда?
- К твое знакомой, само собой. Не зря же ты потратила четвертак на звонок? Через пятнадцать минут жду тебя на парковке.
Мери-Энн умудрилась переодеться быстрее, и уже внизу, на парковке, в ожидании Смитта, подкрашивала губы. К ней подъехал черный Кадиллак. Пассажирская дверца распахнулась:
- Прошу на борт, - из машины раздался раздражающий голос. Мери-Эн вскинула голову и торжественно уселась внутрь. В машине пахло кожей и дорогим мужским парфюмом.
- Я всегда считала, что на таких машинах передвигаются только старики и гангстеры, - капризно сообщила она. Доктор в ответ промолчал.
- Вы слышали легенду об ухажерах? – спросил он через некоторое время.
- Что?
- А ведь это кельтский эпос… Итак, ухажеры. Легенды говорят, что духи иногда являются в этот мир в виде прекрасных парней, которые увлекают девушек на танцах и, если девушка не будет достаточно осторожна и даст поцеловать себя, они уводят ее с собой, в прекрасный мир, такой, прекраснее которого нет ничего. И в этом мире нет ничего даже отдаленно приближающегося к великолепию того мира. Но для этого мира девушка оказывается потерянной.
- Какая романтичная история. Быть в прекрасном мире, с любимым… - Мери-Энн мечтательно закрыла глаза.
- Напоминаю. Это легенда. Людям… Свойственно… Щадить свою психику, выдавая желаемое за действительное.
- Вы это так сказали, будто оцениваете людей как инопланетную форму жизни, - девушка надула губки. Ну надо же как он мог испортить такую красивую мечту.
- У нас мало времени… Это нужный адрес? – он припарковал автомобиль у неприметного подъезда.
- Да, здесь городской архив, а моя кузина, то есть она мне не совсем кузина, а дочь кузины второй жены моего дяди, но ведь так ее проще называть, да? – Мери-Энн смутилась, выходя из машины. Смитт галантно придержал дверь, пропуская девушку вперед. В конце длинного коридора их ждала уютная комната, уставленная длинными стеллажами с книгами. Внутри дальняя родственница Мери-Энн уже подготовила нужные папки и как раз складывала последнюю стопку на стол. Доктор сразу же поспешил к столу и принялся перелистывать альбомы, предоставив девушкам шептаться за его спиной. После часа работы, за который девушки успели выпить чай и обсудить последнюю моду на сумки, Смитт удовлетворенно расслабился. Он открыл два альбома, положил один рядом с другим и поманил Мери-Энн к себе. Та неохотно подошла.
- Хочу устроить Вам небольшую проверку на внимательность. Помните, детские журналы, игра: найди десять отличий. Здесь их меньше, но есть кое-что ключевое…
Он пододвинул к ней альбомы. Девушка начала нерешительно их осматривать:
- Здание столового корпуса? Ну… Они сняты с разных точек…
- Хорошо, - подбодрил он ее. Девушка долго вглядывалась в картинку, но в конце концов оттолкнула тяжелые тома:
- Да в конце концов, что Вы от меня хотите?
- Сдержанность не входит в число Ваших добродетелей. Что же… - он улыбнулся и движением фокусника указал на две фотографии группы деревьев из разных альбомов. Мери-Энн непонимающе смотрела на молодого человека:
- И что? Университет у уже лет сорок, он перестраивался уже столько раз.
- Следите за руками… - Смитт указал на три узловатые ивы на одной фотографии, и коснулся пальцем группы из двух деревьев на сосед, нем снимке. Потом закрыл оба альбома. Мери-Энн, которая выросла на ферме и все детство подрабатывала в питомнике отца, испуганно вскрикнула.
- Заметили? Да, именно так. Фотографии были сделаны с разницей в год.
- Но как же… Такие большие деревья не могли вырасти за год! И их уже не пересаживают, слишком большие.
- Вы уловили суть…
Смитт продемонстрировал еще два альбома. И еще два.
- И так каждые семь лет. Здесь дерева нет, а через год – оно уже есть. Совпадение? Не думаю…
Смитт откинул крышку часов, взглянул на время:
- Поздно, уже слишком поздно. Разрешите откланяться. Дамы…
Он порывисто поднялся и исчез в дверном проеме, оставив Мери-Энн на ее кузину стоять с открытым ртом.
- Что это было? – спросила та, тормоша девушку за плечо.
- Это… Наш новый доктор…

Мост через реку, которую местные жители не мудрствуя лукаво называли просто Река. К нему спешил некто, стараясь обогнать Луну, неторопливо совершавшую свой путь по небосклону. Еще немного, стоит ему ступить на полотно моста, и он уже будет вне досягаемости, он будет свободен.
- Спешишь?
Тени пришли в движение, уплотняясь, концентрируясь. Путник отпрянул от них, сделал шаг назад, оглядываясь по сторонам. Из теней ему на встречу вышел темный силуэт. Лунный свет осветил бледное спокойное лицо.
- Это Вы, доктор? Вы напугали меня, - Волли расслабленно засмеялся, - Вы извините…
- Не лучшее время для прогулок, молодой человек… - голос доктора Смитта не скрывал иронии.
- Я спешу, - Волли старательно скрывал волнение, но оно невольно вырывалось наружу.
- Удивительно. У Вас же еще есть время. Семь лет. Неплохо, значительно лучше, чем можно было предположить с первого взгляда, - Смитт достал часы, открыл их крышку. Часы громко тикали, их звук далеко разносился в нахлынувшей на этих двоих абсолютной тишине. Волли уставился на часы с нескрываемой ненавистью. Стрелки отмеряли секунды, и каждое их движение сминало, изменяло внешность парня. Волосы выросли и спутались, вытянулись предплечья, сгорбилась спина, ноги стали короче. Из глотки того, кто еще днем был привлекательным юношей, раздался животный рев. Он упал на колени. Смитт без выражения смотрел на него.
- Так всегда бывает, когда кто-то живет за счет времени других. Меня всегда интересовало, почему люди так старательно избегали окончаний историй про ухажеров. Красавицы, у которых ухажеры крали сердца, теряли свой человеческий облик и засыпали, деревенея. Маленькая расплата за обычное стремление к бесплатному счастью. Ирония. Они не использовали своё, отведенное им время, и позволяли его украсть. Большой грех…
У ног Смитта существо, бывшее некогда Волли, корчилось, распадаясь на части под перезвон часов.
- Будь ты проклят… - сорвалось с его губ вместе с последним вздохом. Смитт задумчиво смотрел на ставшие прахом остатки, которые уже разносил по полям вездесущий ветер.
- Уже, - тихо произнес он, сливаясь с тенями

Глава 6

Быть собой

Вернувшись к лагерю, Саймон и Беатрис привели все в порядок, насколько это было возможно. Обездвиженного командира скаутов, на которого напал Карат, нашли, отнесли в его палатку, где Ингрид и Дилан переписали его память, убрав воспоминания о ночи. Детей что подверглись нападению второго Перевертыша, очистила Беатрис. Наложение рук, прочтение краткой молитвы, и все трое пришли в норму. "Охотника" игравшего роль наживки, привели в чувство, отряхнули и понесли обратно.

- Вы, значит, меня использовали? - хриплым голосом уточнил Леон.

- Технически, да. И вообще - да. - подтвердил Дилан.

- Это был необходимый риск, - вставила Ингрид. - Ты ведь помнишь о чем мы договорились?

- Ничто не имеет значения. Важна только месть. - пробормотал Леан. - но... я же... с вами... зачем?

- Во-первых, ты не был в опасности. - Саймон не смотрел на Леона, он смотрел куда то вперед. - Нас тут было пятеро, включая Беатрис. Во-вторых, нам нужна была информация. Ты знаешь кого мы поймали сегодня? Перевертыши, Карат и Хагер. Они не один десяток лет тут прятались. Ранее жили в Англии.

Перевертыши, люди, в которых суть Эльфа, или, как они называли себя, Ши, возобладала на человеческой натурой, полностью ее поглотив. Они, как и Ши, питались чужим разумом, чужими эмоциями и чувствами. Поглощая их, они продляли свое существование и получали силы - то, что смертные зовут магией. Перевертыши живут практически бесконечно, пока у них есть доступ к людям или пока их не убьют. В силу своей диеты и продолжительности жизни, Перевертыши накапливали огромное количество информации, в том числе и о других сверхъестественных существах.

- Они должны были иметь выход на Монза. У Монза должны быть дубликаты трудов "Бремя Человечности".

- Думаешь он продаст нам хоть что то? С Орденом он имел дело исключительно потому что не хотел ставить свое существование на кон. Согласно договору, он продавал Ордену артефакты, знания и книги в обмен на человеческие жерты. Ему скармливали преступников, он делился своими вещами. Но сейчас нас нет родителей которые прижали бы его к стенке. И кормиться он теперь сможет сам, в отсутствие тех кто его контролировал. - с сомнением возразил Леон. - Беатрис тоже не сможет... это Монза... я слышал, он сильный...

- Предположительно, ему порядка семи тысяч лет. - согласилась Ингрид, - один из немногих истинных Ши. Да, такие как он нам не по зубам.

- Ты так говоришь только потому что нас едва не отпи"дили два Перевертыша которым было ну максимум лет шестьдесят. - хихикнул Дилан. - На двоих. А истиннный Ши. Ну подумаешь, он когда то дрался со всем Европейским Орденом один.

Дилан иногда нервничал и начинал нести чушь. Его явно не радовала перспектива встречи с древним Ши.

- Монза будет иметь с нами дело. - перебил его Саймон. - Даже если он может раздавить нас всех.

- Почему ты так уверен в этом?

- Потому что он Ши. А они держат слово. По крайней мере, мне так говорил отец.

- Саймон... ты уверен что на эти слова можно полагаться? - осторожно спросил Анджей, впервые подавший голос за все это время.

- Беатрис отказывается учить нас нарушению собственного баланса...

Священница молча шла впереди, то ли игнорируя слова Саймона, то ли действительно погруженная в свои молитвы.

- Милош не знает как это сделать с другими. Он сам прошел инициацию совсем недавно и ее проводили под контролем людей которые в этом разбирались. Так что единственный способ стать... сильнее, это обратиться к первоисточнику... Монза и его книга "Бремя Человечности". Оригинал остался в хранилище Ордена, так что он не досягаем. Будем пытаться достать дубликат у Ши, который его написал.

"Бремя Человечности", труд в котором подробно рассказан процессы ведущие к расшатыванию и нарушению собственной природы. Отказ от статуса человека чтобы стать монстром, недочеловеком. Через это прошли все взрослые члены Европейского Ордена. Детей они заводили, как правило, до инициации, так чтобы дети рождались полноценными людьми. Исключением был Милош и его брат - Мирча. Из за врожденных "дефектов" Милош прошел инициацию относительно рано - в семнадцать, и был единственным, кроме Беатрис, кто был способен не на мелкие трюки вроде изменения внешности, гипноза или анимализма, которыми владели практически все выжившие дети, но и полноценно сражаться.

- Неужели нельзя без этого? - в очередной раз спросил Дилан, заранее зная ответ.

- Как именно? Ты умеешь делать это как русские? На силе воли?

- Нет. Но они же умеют, они остаются людьми.

- Да. И они нам никогда этого не расскажут и не покажут. А может ты умеешь как китайцы и японцы? Или индийцы? Или арабы? Или негры? Или у тебя есть технологии америкосов? В мире есть куча способов получить силу, просто мы ими не владеем. У тебя нет ничего этого. Все что нам остается, это делать как наши родители.

Они молча шли дальше, каждый со своими мыслями.

Сутками позже, выжившие дети собрались в одном из частных домов на окраине Бордо. Хозяева поместья были посланы спать, так что двухэтажный особняк был целиком и полностью в их распоряжении. Примерно пять десятков подростков и девушка примерно двадцати семи лет собрались в просторном приемном зале отделанном красным деревом. Мест за столом всем не хватило, так что большинство стояли.

- Что у нас есть на повестке дня. - Саймон обвел взглядом окружающих. Полсотни людей смотрели на него, ждали чего он скажет.

- У нас есть информация о Монзе. Он сейчас находится в Амстердаме, основывает культ имени себя. Провозгласил себя то ли мессией, то ли пророком и собирает всех желающих причаститься к спасению и прочей лабуде.

- Мы полагаем, что таким образом, Монза набирается силы. Вера культистов в него - это прямая подпитка, потому как Ши питаются разумом. - добавила Ингрид.

- Для чего ему еще больше сил чем сейчас? Разве он не достаточено могуч и без того?

- Тут могут быть два варианта, Николя. Либо он набирается сил на случай вторжения русских, которое вполне может иметь место. Я говорю об ударном отряде который они могут направить для зачистки Европы от Проклятого и заодно - от всех крупных действующих фигур вроде него.

- Либо?

- Либо он готовиться к битве с самим Проклятым. Монза и Проклятый относятся к разным расам, их конфликт не исчерпан.

- А может он собирает силы против нас? - спросил кто то из толпы.

- Не имеет смысла. Мы сейчас все держимся на двух людях - Милоше и Беатрис. Без них мы представляем какую то значимую силу исключительно если речь идет о людях. Там, затуманить сознание, изменить внешность, науськать собак на кого то. Этого с трудом хватит чтобы охотиться на мелких бесов. Один оборотень порвет в клочья половину присутствующих, если там не будет Беатрис или Милоша. Я не говорю уже о полноценных Зверях. Вчера один Перевертыш едва не удавил нас пятерых, что уж говорить об истинном Ши которому семь тысяч лет? Так что я отправлюсь к нему без каких либо намерений драться. Это просто бесполезно.

- А что ты ему скажешь когда придешь? Как ты собираешься брать у него книгу? Он нам не друг.

Саймон замялся.

- Я не знаю. Я просто приду к нему, а дальше видно будет.

- Замысел у тебя смелый, но глупый. - раздался звонкий голос от двери.

Все разом повернулись в направлении голоса.

- Варвара?

Русская девушка, словно сошедшая с картины художника, шла по залу не обращая внимания на откровенно враждебные взгляды. Одетая в красно-белое платье, синеокая, с толстой косой пшеничного цвета, Варвара излучала спокойствие и добродушие.

- Вас не приглашали.

Николя встал между Саймоном и Варварой. В прошлую встречу она оторвала Саймону кисть руки, неизвестно что может случится сейчас.

- Николя... отойди в сторону. Если она и пришла за кем то, то за мной. Тебе встревать нечего.

Француз неохотно сдвинулся, играя желваками. Саймон глянул на Беатрис. Священница оставалась на своем месте у окна и выглядела спокойной. Рядом с ней на окне сидел тощий, желчный Милош, которому она что то говорила.

- Не буду занимать много вашего времени. - русская повернулась к залу - Собрание "Витязей" постановило, что вы нуждаетесь в помощи и вам ее следует оказать. Вы не будете ничего должны ни нам ни кому-либо еще. Вы не будете вынуждены переселиться куда-либо против вашей воли. Вы будете обеспечены высочайшим уровнем жизни. Проклятый будет уничтожен, а ваши родители будут отомщены.

- А что взамен?

- Роспуск Европейского Ордена, по той простой причине, что здесь никого сколько либо дееспособного не остается.

- А мы?

- А вы проходите процедуру стирания памяти и изменения личности. Далее вас устроят в хорошие, обеспеченные семьи. Никаких леших, водяных и прочей нечисти в вашей жизни не останется.

- Не останется и нас. Это замена личности.

- Скорее, ваша жизнь станет нормальной.

- Вы же понимаете, что мы не можем на это согласиться? - спросил Анджей, и его поддержал нестройный хор голосов.

- Вы предпочтете просто умереть? Не факт что вы отомстите, совсем не факт что вы сделаете хоть что то стоящее, ведь вас может убить банально тот самый Ши, к которому вы хотите обратиться за помощью. Да кто угодно может вас всех убить. Ну кроме уважаемой Беатрис.

Саймон на толику секунды задумался, но тряхнув головой, отогнал сомнения.

- Отказатся от самих себя - хуже смерти.

И вновь его поддержала толпа.

- Жаль. - пожала плечами Варвара, но на ее губах расцвела улыбка.

- Все таки вы хорошие. И сильные. Скорее всего умрете, но все таки... уважаю.

Глянув на Саймона, она добавила.

- А ты еще спрашивал, может ли твой друг как русские - побеждать на силе воли? Как видишь, можете.

Саймон задумался.

- Это было вчера... но... откуда ты?

- Никогда. Нельзя. Недооценивать. Русских. - повторила Беатрис, глядя на девушку.

Варвара рассмеялась.

- Ладно, ребятушки. Мне вообще то было наказано уговорить вас любыми методами. Совсем любыми. Но тут вижу - вас не убедить. Просто пожелаю удачи. Ну и скоро у меня отпуск, таки приеду к вам, погостить. Глядишь, и мне дело найдется.

И равернувшись, она так же легко и спокойно покинула дом, оставив позади молчаливое собрание.

- Ну что же... - продолжила Ингрид после бурного обсуждения предложения русских и окончательного подтверждения единогласного отказа, - что думаете насчет нашего плана касательно Монзы?

- Это тот который включает нашу всеобщую инициацию в... как бы... монстров? Как Милош и... - говорящий закашлялся. - в общем как наши родители?

- Да.

- Мы же сможем отомстить их убийце?

- Есть небольшой шанс... Давайте голосовать.

В полной тишине поднимались руки.

- Единогласно. - кивнула Ингрид.

В темной и пыльной квартире

Четыреста сорок четыре

Под старой разбитой кроватью

В полу были жуткие дыры

И мальчики, что там играли

В них по одному попадали.

Детская считалочка.

- Мы к Олегу Борисовичу, - Семен пригладил волосы, одернул пиджак, поправил галстук, затем улыбнулся секретарше и добавил, - нам назначено.

- Олег Борисович уезжает на саммит, - девушка скользнула небрежным взглядом по вошедшим, - и потому просит перенести встречу на другой день. Когда вам будет удобно?

- Нам удобно сейчас, - вклинился Вадим.

Семен дернул его за рукав, сделал недовольное лицо и снова обратился к секретарше:

- Мы не можем ждать, дело не терпит отлагательств. Очень, так сказать, весьма важное дело.

- По личному вопросу? - поинтересовалась девушка.

- По личному, да, - замялся Семен, - но...

- По личным вопросам Олег Борисович принимает по четвергам, с двух до четырех, - и она уткнулась в монитор, всем видом показывая окончательность этого факта.

- По личному вопросу относительно Олега Борисовича, если позволите, - настаивал Семен. - Не для нас оно личное, если вы понимаете.

- Сейчас, - сказала секретарша, недовольно отодвигая клавиатуру. - Я узнаю, что можно сделать.

Встала, обошла стол, открыла большую, резного дерева, дверь, и скрылась за ней.

- Мда, - выдохнул Вадим. - Не выгорит у нас.

- Еще как выгорит, - кивнул Семен. - Главное - заинтересовать клиента, а там...

- А если - нет? - с сомнением спросил Вадим.

- Ну... - Семен знал ответ на этот вопрос, однако не был готов его произнести вслух. - Тогда мы ему покажем.

- Ты, или я? - давил Вадим.

- Не знаю. В зависимости от обстоятельств. Не знаю. Чертов галстук, - Семен потянул воротник. - И чертовы неработающие кондиционеры в чертовых офисах.

- И чертовы секретарши, - усмехнулся Вадим.

Дверь открылась, секретарша выскользнула из-за нее, и, пряча улыбку, сквозь зубы сказала:

- Четыре минуты.

- Спасибо, - заулыбался Семен, - мы быстро.

Отворил дверь, и они вошли в кабинет.

Олег Борисович, глава холдинга "НацТрансГаз Инвест Системз", успешный бизнесмен и начинающий политик лет сорока, сидел в кресле за рабочим столом. В кабинете, в отличие от приемной, было прохладней, темнее и от того уютнее, как показалось Семену. Легкие металлические стулья, обтянутые кожей, стеклянный с металлом же стол, большие, во всю стену, окна, полуприкрытые жалюзи, несколько полок с мрачными корешками папок, развернутый экран проектора, два больших фикуса в углах и мягкий ковер под ногами.

Шикарно, подумал Семен.

- Молодые люди, - Олег Борисович жестом указал на стулья, - прошу простить, но я действительно очень тороплюсь, потому попрошу быть краткими.

- Мы постараемся, - ответил Семен, - однако дело настолько неоднозначное, что хотелось бы, все же, начать издалека. И, мне кажется, вы не пожалеете.

- Это вам так кажется, - улыбнулся Олег Борисович. - Молодежи всегда что-то кажется, и почему-то всегда не то, что есть на самом деле. Ну да ладно, не буду описывать важность саммита, на который опаздываю, так как тем самым забираю ваше время. Присаживайтесь же.

Вошедшие сели по разные стороны стола, на секунду повисла тишина, затем Семен кашлянул и начал.

- Олег Борисович, мы понимаем важность этой встречи, как понимаем и важность вашего времени, и, не будь дело столь безотлагательным, перенесли бы беседу, не раздумывая. В первую очередь дело касается вас, потому попрошу выслушать с самого начала. Итак, мы с вот этим молодым человеком, - Семен указал на Вадима, - являемся студентами факультета психиатрии университета Пирогова, если вам такой известен.

- Психологи? - спросил Олег Борисович.

- Психиатры, - поправил его Вадим. - Точнее будем, через год, после сдачи.

- Так вот, - прервал его Семен, - будучи на практике в позапрошлом году в одной клинике, расположенной в Подмосковье, обнаружили пациента с удивительными отклонениями... точнее даже наоборот... удивительными были не сами отклонения, а их отсутствие. Абсолютное, если вы меня правильно понимаете. И, как следствие, удивительным было присутствие этого пациента в клинике - а пациент, за мелкими исключениями, которые присущи каждому человеку, был абсолютно здоров, что неоднократно мной и моим коллегой, Вадимом, подтверждено. Мы обратились к лечащему врачу этого пациента, и узнали, собственно, причину - suicidium inclinatio, суицидальные наклонности, так сказать. Причина довольно банальная, однако редко служащая предлогом для принудительного лечения пациентов. Но что-то заинтересовало меня... - Семен запнулся, - точнее, моего коллегу, и мы решили покопаться в причинах подобного поведения пациента: впереди дипломная работа, вы понимаете. Проштудировали его прошлое, прошлись по истории болезни, и, вы удивитесь, не нашли ничего.

- Абсолютно не удивляюсь, - Олег Борисович непроизвольно глянул на часы.

- Ваше право, - быстро вставил Семен. - Однако это показалось еще более интересным, и мы решили провести, собственно, те самые тесты, о которых я упоминал ранее, только чтобы удостовериться в нормальности пациента, и вы уже знаете результат. В тот год на том и остановились, практика закончилась, нужно было уезжать на учебу, однако в следующем году мы взяли направление в ту же клинику, чтобы продолжить. Так как документально не было засвидетельствовано ни одной зацепки, мы пошли на хитрость, и коллега Вадим, путем долгих бесед с пациентом, вошел к нему в доверие. Не обошлось без уступок со стороны коллеги, вы понимаете, это ведь тот же бизнес и те же переговоры.

Олег Борисович кивнул.

- В общем, в результате бесед пациент поведал некие факты, о которых чуть позже, если позволите.

- Если вам хватит времени, а его осталось три минуты.

- Думаю, вы продлите встречу, сивка-бурка, - еле слышно сказал Вадим и улыбнулся.

Олег Борисович недоумевающе поднял бровь.

- Вадим, прекрати, - укоризненно сказал Семен, и Вадим потупился.

- Про что, позвольте? - спросил Олег Борисович. - Я не расслышал.

- Чуть позже, - повторил Семен. - Итак, заинтересованные этим случаем, мы провели некоторые исследования, и были поражены их результатами.

- Вы слышали о космическом знании? - снова влез Вадим. - В кавычках, естественно.

- Паранормальщина и все такое, - кивнул Олег Борисович. - Конечно, не интересует.

- Да, паранормальщина, - согласился Семен. - Небезосновательная паранормальщина, если позволите. Можете себе представить некое биоэнергетическое поле, которое не только окружает планету где-то в космосе, но и пронизывает все, что на ней существует, некими невидимыми энергетическими нитями. Ну, гипотетически, ради эксперимента.

- Окей, представил, - Олег Борисович откинулся в кресле и усмехнулся. - Это как магнитное поле, только другое. Но представляется почему-то в виде голубого светящегося северного сияния с нитями до земли.

- Пусть так, - Семен наклонился вперед. - А теперь представьте себе, что это поле состоит из наших мыслей. Ведь что есть мысли? Краткие вспышки энергии в нейронах, в коре головного мозга. Что есть биение сердца? Краткие удары током в мышечные ткани. Мы излучаем энергию, мы - то есть люди, мы фоним на определенных частотах, как фонит радиоактивный плутоний. Вот только эти частоты пока не научились засекать - ведь чтобы улавливать что-то, нужно знать, что это. И, возможно, когда-нибудь в будущем, люди создадут такие приборы.

- Ну да, интересная теория. Однако время заканчивается, молодые люди, и мне пора.

- Еще два слова, Олег Борисович. Вы всё прекрасно понимали до сих пор, и, я уверен, поймете дальше. Итак, есть некое поле, энергетическое поле, которым связаны все люди. Хотя, наверное, не только люди, ведь жизнь, по сути, и есть энергия в чистом виде. Вообще, все на этой планете и в этой вселенной связано энергетическими связями, которые мы пока не видим и не понимаем, и изменения в одной точке вселенной неизбежно отражаются на любой другой точке, пусть минимально. Вам уже понятно, куда я веду?

- Все меньше и меньше, если честно, - Олег Борисович встал с кресла, подошел к вешалке, и снял легкий плащ. - Буду одеваться, и это даст вам лишнюю минуту.

- Хорошо, - согласился Семен. - Наши мысли - и есть это самое влияние на вселенную, минимальное, какое есть, но влияние. Думая о чем-то, мы воздействуем на то самое энергетическое поле, оно принимает потоки наших мыслей и они растворяются в нем, тая и исчезая, как снег при первой оттепели. А теперь представьте себе, что в мире есть прибор, способный это поле уловить.

- Гипотетически? - с иронией спросил Олег Борисович.

- Нет. Реально, - сказал Вадим.

- Подождите... - бизнесмен замер на секунду, задумавшись.

- Реально, - повторил Семен. - Мало того, этот прибор и есть наш пациент.

- То есть ваш так называемый пациент способен читать мысли? Телепатия, так сказать? Но это же фантастика чистой воды.

- Мы ему покажем, - хлопнул ладонью по столу Вадим, глянул на Семена, и сказал еще раз, - мы должны показать.

- Нет-нет, - засуетился Олег Борисович, - не надо мне ничего показывать, допустим, я верю. Повторяю, допустим, как вы там сказали - гипотетически. Позвольте вопрос. Я-то каким боком к этому?

- Вам не интересно знать мысли других людей? - удивился Семен.

- Наверное, неплохо бы, - задумался Олег Борисович, - однако я привык доверять собственному чутью. Интуиции, так сказать. И она не подводила ни разу.

- А вы знаете, что интуиция из той же оперы? - Семен выхватил чистый листик из пачки, лежащей на столе перед ним, достал из кармана ручку и принялся что-то писать.

- Разве, - ответил Олег Борисович.

- Именно, милочка-копилочка, - продолжил Семен не отрываясь от листка. - Я тут кое-чего напишу, а вы - присядьте-ка на секундочку, всего лишь пару мгновений, мы с коллегой хотим провести наглядный эксперимент.

Бизнесмен немного ошарашено посмотрел на гостей, потом прошел, не раздеваясь сел в кресло, и сказал:

- Хорошо. Последнее, что могу для вас сделать, после чего - попрощаемся.

Семен поднял листок, глянул еще раз написанное, подмигнул Вадиму и двумя пальцами толкнул бумагу к бизнесмену. Листок проскользил по стеклу стола и уткнулся в пресс-папье. Олег Борисович привстал, пытаясь рассмотреть текст.

- Самолет отменили, три кофе, машина через полчаса, - прочел он вслух. - Что это?

- Сейчас увидите, - махнул рукой Вадим.

Дверь в кабинет отворилась, показалась головка секретарши:

- Олег Борисович, - прощебетала она, - из аэропорта звонили, в самолете поломка и рейс отменяют, я заказала чартер, машина ждет внизу, через полчаса можно выезжать. Я пока три кофе сделаю, да?

- Сделайте, будьте так любезны, - улыбнулся Вадим.

Олег Борисович удивленно посмотрел на него, потом на секретаршу и утвердительно кивнул.

- Что это? - спросил он сдавленным голосом, как только дверь закрылась.

- Маленькая демонстрация, - ответил Семен.

- Но... - поперхнулся Олег Борисович, - но вы же говорили о пациенте...

- Не хотели вас пугать, потому зашли издалека. Теперь, после того, как у вас появилось время, разрешите спросить, удалось ли вас заинтересовать?

- Да, определенно, - бизнесмен уже взял себя в руки. - Но не сильно, если честно. Мне кажется, все же где-то спрятан подвох.

- Вам кажется, - улыбнулся Семен. - С вашего позволения, продолжу. Итак, узнав столь важные сведения о пациенте, мы не могли просто все бросить, и потому летом того же года снова направились в клинику. То, что мы там узнали, гораздо важнее того, о чем шел разговор до сих пор. Наш пациент не только научился улавливать нити того самого поля, он научился этим полем управлять. Нет, не передавать свои мысли, как вам подумалось изначально. Больше, гораздо больше. Человек озвучивает свои мысли, такова его природа, он общается с подобными ему, да и просто сам по себе есть суть существо коммуникабельное. Слова - та же энергия, мы создаем вибрации в воздухе и передаем ее таким образом в энергетическое поле, тем самым создавая вибрации в нем. Если представить себе энергию как реку, то наши мысли будут камнями. Мы бросаем их в воду, от мелких камней - волны маленькие, но чем больше камень - тем больше волнение. И - чем больше слов, тем больше воздействие на реку. Бросьте три камня подряд, и их волны будут разбегаться одна за другой, все такие же небольшие и быстро угасающие. Бросьте их одновременно, и результатом будет маленькое цунами. Если лезть в физику, то лучше всего подойдет термин "интерференция" - взаимное увеличение или уменьшение амплитуды колебаний; и "когерентность" - сложение, так сказать, двух и более колебательных процессов. Так вот, представьте себе, что человеку известны сочетания неких известных всем слов, которые приводят к наибольшей когерентности, максимальным изменениям этого самого поля. Представьте себе, что человек, произнеся вслух предложение, либо часть его, может что-то изменить в мире.

- Что-то? - поднял недоверчиво бровь Олег Борисович.

- Практически все, - ответил Семен. - Зависит только от, так сказать, точности настройки его передатчика. Один человек может столкнуть поезд с рельс, другой всего лишь оборвать листок на дереве. В идеале должен существовать человек, которому подвластно абсолютно все.

- Вы сошли с ума, - сказал Олег Борисович. - Невозможно, это даже не фантастика. Это вы уже в область религии полезли, молодой человек.

- Нисколько, - вздохнул Вадим. - Вы поднимаете предмет и бросаете, - он взял со стола ручку, которой недавно писал Семен и швырнул, не глядя, за спину, - прилагая к этому действию некую энергию, накапливаемую телом. Мы же вам демонстрируем, что можно делать то же самое, только с другим видом энергии. Просто произнося слова, заставляя вибрировать поле.

- Черт побери, - рассмеялся Олег Борисович, - заклинания, что ли?

- А вы не смейтесь, не смейтесь, - серьезно продолжал Вадим. - Или вы думаете, что сказочные герои свои трахтибидохи просто так произносили?

- Господи, да бред же! - бизнесмен вскочил с кресла, рывком снял плащ, бросил его на вешалку, подошел к окну и раздвинул жалюзи. - Вот это, - он показал рукой на город внизу, - это практичный мир, в нем нет места заклинаниям, нет места мистике и магии. И телепатии, кстати, тоже места нет. Откуда вы узнали о задержке рейса?

Олег Борисович резко подошел к столу, остановился и ткнул пальцем в Вадима.

- У вас есть кто-то в аэропорту? А секретарша и кофе? Подговорили? Это розыгрыш, что ли? Камеры, первый канал, ну конечно же...

- Ооо, господи, - Вадим сжал виски ладонями и закрыл глаза.

- Ни в коем случае, - ответил за него Семен. - Это не розыгрыш.

- Тогда что вам от меня нужно, повторяю? - Олег Борисович уже почти вышел из себя.

- Вы - успешный бизнесмен и политик. Эксперты пророчат вам кресло премьера на следующих выборах, а там - рукой подать до президенства. Человек вы правильный, хорошей закалки, в темных делах не замешаны, в преступных связях не замечены - мы наводили справки в компетентных органах.

- А, так у вас и там люди?

- Нет, Олег Борисович, у нас нет людей нигде, но у нас есть слова. У меня, например. И вы видели их действие.

- Предположим, гипотетически. Дальше что.

- Дальше - мы считаем, что нашей страной должен управлять такой человек, как вы, и постараемся в этом посодействовать.

- Вот и содействовали бы из тени, что мешает? И мне спалось бы лучше, и вы бы довольны остались.

- Подождите, не торопитесь с выводами. Можете себе представить такую власть в руках у президента страны? У правильного президента, которым, уверен, вы будете? И еще аргумент - пациент, о котором мы рассказывали, умер. Тромбоз, закупорка сосудов.

- Мои соболезнования, - раздражение в голосе бизнесмена становилось все сильнее.

- Его убили, - еле слышно сказал Вадим. - И нас убьют.

- Но тромбоз же... - Олег Борисович посмотрел на Семена, - или не тромбоз?

- Тромбоз, да, - кивнул Семен. - Однако есть один момент - как-то вечером он сказал, что нас всех убьют, а на следующий день санитары нашли его тело в палате. Вроде бы случайность...

- Вы запутали меня и запутались сами, молодой человек, - Олег Борисович снова уселся в кресло. - Нелогичность вашего повествования налицо - всесильный человек не может противостоять своей смерти, о какой же силе вы тогда говорите?

- Он не был всесильным, нет, что вы. Умел читать мысли, да, знал правильные слова, но он не был всесильным. Мы с Вадимом, к примеру, просто продолжили то, что было начато им, однако наши силы тоже весьма ограничены. И времени развиваться дальше у нас нет - либо передадим свои знания вам, либо они попросту исчезнут.

- Господи, какая жуть, - усмехнулся Олег Борисович.

- Нужно торопиться, - буркнул Вадим.

- Хорошо, я быстро, - ответил Семен, и продолжил, обращаясь к бизнесмену. - Запоминайте, все просто. В детстве вам читали много сказок, вы слышали много стишков, считалочек, песен, может, частушек каких. Они все хранятся в памяти, но только связка из нескольких слов наиболее сильно повлияла когда-то на вашу жизнь - вот эти слова и нужно вспомнить.

- Я не помню свое детство, если честно. Детский дом, знаете ли, нам там мало читали.

- Должны вспомнить. Слова эти активируют связь с полем, произнося их, вы должны хотеть чего-то по настоящему, искренне, от чистой души, и тогда все получится. И еще, они - очень индивидуальные: у нашего знакомого было "мутабор", из "Карлика-носа", для меня - "милочка-копилочка" из Барто, для Вадима - "сивка-бурка" из сказки. Два, вы понимаете? Два слова, всего лишь. У первого было одно, у нас было два, для идеала нужно три.

- А почему не четыре или пять?

- Интерференция. Волны собьются, понимаете? Получится рябь и никакого толку.

Олег Борисович кивнул, хотя уже ничего не понимал.

- И все же, если известно, что вас убьют, почему же нельзя это изменить? - спросил он.

- Потому что мы знаем, что будет дальше, - ответил Семен и улыбнулся. - Знаем, что будет после нас.

- Кажется, все, - сказал вдруг Вадим. - Уходим.

- Еще два слова, Вадим, - сказал Семен. - Олег Борисович, вас ведь тоже хотят убить. Сегодня, через полчаса после нашего ухода. Вы будете выходить из здания, будет совершено покушение, обычное, простое, с пулями и морем крови, с журналистами и похоронными венками, с речами скорбящих подчиненных и соболезнованиями от коллег по парламенту.

- Меня убьют?

- Не знаю, - грустно улыбнулся Семен, поднимаясь со стула.

- Но вам же известно про покушение...

- Известно. Однако дальше все темно, потому что нам уже пришлось вмешаться. Так далеко мы еще не заходили. И теперь все зависит от вас. Пошли, Вадим, для начала отменим кофе.

- Всего хорошего, - сказал Вадим, поднялся и вышел вслед за Семеном.

Олег Борисович пытался привести мысли в порядок, однако услышанное было настолько невероятно, что он оставался погруженным в мысли даже когда вошла секретарша и сказала, что машина подана. Встал, погруженный в мысли, натянул кое-как плащ, автоматически взял кейс с документами из сейфа и пошел через приемную к лифту.

Это просто не могло быть реальностью, думал он. Это фантастика, даже нет, не фантастика - сказка. Какие-то студенты какого-то института (кстати, надо бы проверить) какой-то непонятный больной с шизоидными фантазиями... которые тоже, наверное, передаются воздушно-капельным (неплохо бы и это проверить при случае) несут бред про какое-то поле и какие-то фантастические передатчики... про слова из сказочек и песенок, ну бред же... или не бред?

Он, наконец, нажал кнопку лифта, машинально глянул на счетчик этажей, и что-то промелькнуло в его голове. Тенденция. Совпадения. Интуиция. То, что помогало ему двигаться вперед, подниматься на вершины, которые недоступны другим людям, что помогало вести свой бизнес, не измазавшись во всем этом болоте, не утонув в трясине из дерьма, из грязи, которая так и льется из окружающих его людей.

Дверь открылась, Олег Борисович вошел внутрь, кивнул лифтеру, тот нажал кнопку, и лифт плавно поехал вниз. Вдруг стенки завибрировали и лампа, освещавшая маленькую металлическую кабинку, на секунду погасла. Он закрыл глаза, вдруг лицо обдуло легким порывом ветра, а в ноздри ударил такой старый, но знакомый запах древней пыли и плесени. Свет снова вспыхнул, но он вспомнил. Сережку вспомнил, и Сашку, что в охране сейчас, и Юрчика, как они, сбежав из-под надзора воспитательницы, лезли в соседний, идущий под снос дом, квартиру ту вспомнил и полуразвалившуюся кровать, как Сережа провалился в дыру под ней, и как тащили его, вопящего, выламывая прогнившие доски и вдыхая столетнюю пыль.

Лифт звякнул, остановился, двери разъехались, Олег Борисович шагнул вперед и чуть не столкнулся с охранником, рванувшим наперерез.

- Ты чего, Саш? - удивился он.

- Олег Борисович, тут дэтэпэ перед входом, мы через служебный, - оправдывался Саша. - Там полиция уже, оцепили все, опоздаем, как пить дать.

- Давай через служебный, - согласился Олег Борисович, и они пошли по гулким пустым коридорам. - Ты, Сань, считалочку нашу-то помнишь? - спросил через минуту, когда они уже подходили к выходу.

- Конечно, Олег Борисович. В темной и пыльной квартире, четыреста сорок четыре, под старой разбитой кроватью...

- Да-да, Саш, она самая. А откуда взялась, не знаешь?

- Не. Прилипучая она, да? Как сейчас помню, а столько лет прошло. Откуда взялась - уже, наверное, не узнать, просто есть, и все. Наверное, кто-то из старших рассказал, или Юрка покойный выдумал. Он мастер на такие дела был.

- Да, - вздохнул Олег Борисович, - был.

Саша распахнул железную дверь, Олег Борисович бодро сбежал по ступенькам во двор и огляделся.

- А где машина, Саш?

- Да пока объедет... - нехотя ответил тот. - Там же двоих сбили, автобус прямо в остановку въехал, молодые совсем, студенты, может. Ну и само собой - менты, скорые, люди перепуганные, любопытных, конечно, толпа. Еще странно как, у нас-то обычно в это время на остановке людей - море, все домой торопятся, а сегодня - только они, двое эти, и никого больше. Странно.

- Студенты, говоришь... - Олег остановился, как вкопанный. Может быть не они, мелькнула мысль.

- Сту... - ответил Саша и повалился на асфальт. Вторая пуля обожгла Олегу Борисовичу щеку, он поднял взгляд и увидел на соседнем здании ресторана темный силуэт с винтовкой.

Обманули, черти, подумал он, выбора-то и нет. Зажмурился и со всей дури заорал:

- Четыреста сорок четыре!