Данное произведение принадлежит не мне, а моей близкой подруге.
Часть 7
Унесенные в ночь
Каждая история начинается с чего-то. Эта началась со звонка 911. Или с того, что Джона попросили подменить с дежурством на неотложке. Или с того, что долги необходимо было отдавать… Как бы то ни было, Смитт сидел рядом с водителем, а машина под вой сирены и мигание синего проблескового маячка мчалась по направлению к высшей школе Чармвилля имени Джоржа Вашингтона.
Водитель лихо притормозил у стадиона, который гудел как растревоженный улей. Сегодня была первая игра сезона, а команда высшей школы Черные Лебеди ежегодно получала кубок штата, а главной мечтой всех школ было сбросить их с вершины спортивного Олимпа, поэтому стадион был забит до отказа. Но в данный момент причиной волнений был не очередной тачдаун или сейфти, а лежащий на зеленом газоне игрок.
Бригада неотложки действовала строго по процедуре. Проверка сердцебиения и давления, реакция зрачков на свет. Но Смитт мог сказать сразу, еще до всех этих действий, что игрок безнадежно мертв, а инструкция отрабатывалась исключительно для того, чтобы госпиталь в последствие не обвинили в халатности. Он взглянул на часы:
- Смерть констатирована в 11:24. Зафиксируйте время для отчета, - скомандовал он санитару. Тот кивнул и принялся отгонять зевак, пока водитель вызывал шерифа и коронера. Сам же доктор поднялся и отряхнул траву с колен. В стороне стояла группа преподавателей во главе с директором школы: пожилым, полноватым мужчиной, в сером костюме, который казался ему великоватым. Тренер увел игроков с поля, и сейчас они с тревогой смотрели на действия парамедиков. Смитт подошел к преподавателям:
- Вы вызвали бригаду?
- Это сделал наш учитель домоводства, мистер Марисон. – заулыбался директор, - С Билли всё будет хорошо?
- Вам следует сообщить семье о необходимости подготовки похорон… - без эмоций сообщил Смитт. Директор побледнел и сделал шаг назад, а Смитт встретился взглядом с учителем домоводства: крепким мужчиной семитского типа с небольшой бородкой и большими карими глазами. Его выправка выдавала в нем бывшего военного. За время короткой паузы директор смог взять себя в руки:
- Какое горе… Я лично поговорю с его матерью. Билли, такой замечательный мальчик, подавал большие надежды…
- Он проходил медобследование?
- Конечно, конечно, и ежегодное, и перед каждым матчем. У медсестры есть подробные записи.
- Она здесь есть?
- Мисс Бонес почувствовала внезапное недомогание и сейчас отсутствует. Но она, само собой, окажет полную поддержку расследованию, если таковое будет проводиться, - к директору вернулась былая самоуверенность. Смитт коротко кивнул ему и двинул наперерез учителю, не давая ему подойти к ученику.
- Ему уже не поможешь… - тихо, но твердо произнес Смитт вставая на пути Марисона. Тот сжал зубы.
- Я должен…
- Ты никому ничего не должен, - прервал его Смитт.
- Не любишь, когда играют не по твоим правилам? – в голосе учителя звучал вызов.
- Прояви уважение к родителям и друзьям умершего, - резко ответил Джон.
- Я могу им помочь! – его боль ударила Смитта, как пощечина, но он лишь покачал головой.
- Ты не сможешь просто подойти и сказать: Лазарь, выйди вон.
Марисон сник.
- Ненавижу, когда ты прав…
Смитт чуть покачал головой из стороны в сторону:
- Не в моих привычках скорбить об ушедших. Тебе же следует заботиться о живущих… Тебя ждут ученики. А меня мертвые.
- Не можешь простить тот случай?
- Прощение не по моей части.
Лицо Марисона исказила судорога, и он отвернулся. Смитт повернулся к нему спиной и вернулся к бригаде. Завыли полицейские сирены, и к полю подъехали две патрульные машины. Директор самым успокоительным тоном объявил, что матч временно переносится, он просит с пониманием отнестись к ситуации и разойтись детей и родителей до выяснения обстоятельств. В стороне шериф успокаивал рыдающую мать. Смитт невозмутимо констатировал все передвижения, но его мысли занимал мужчина с грустными глазами, который одиноко стоял у края поля и смотрел в глубокое синее небо.
Если «Хромой Койот» был местом стильным-модным-молодежным, то те, кому далеко за тридцать, предпочитали заведение «Пинта у рейнджера». Здесь всё было пропитано запахами выдержанного виски, самосадного табака и дерева. По городской легенде, бар основал сотню лет назад вышедший в отставку техасский рейнджер, сделавший здесь, среди патриархальных пейзажей, аналог салуна малого его сердцу Дикого Запада. Бар прижился и славился своим пивом и отменным виски. Во времена Сухого Закона бар начал приходить в упадок, пока тогдашний владелец не выдумал проводить вечера для ценителей сигар, сопровождавшиеся распитием самодельной браги, закрашенной дубовыми стружками, в чайных стаканах с затейливыми подстаканниками. Сухой закон окончился, а традиция подавать виски в стаканах осталась, как и приверженность посетителей к крепким сигарам. Джон спокойно относился и к первому и ко второму, но в данный момент его интересовал не местный антураж, а конкретный человек. И этот человек сидел в данный момент за дальним столиком, перед ним стоял полный стакан виски, на который он пристально смотрел. Смитт опустился на стул напротив:
- Не помешаю?
- Помешаешь, - Марисон поднял стакан, - Здоровья тебе желать не буду.
- А ты изменился… - Смитт заказал кофе подошедшей официантке.
Стакан вернулся на стол. Марисон угрюмо продолжил созерцание. Официантка принесла кофе, и Смитт начал его неторопливо пить.
- Ты явно изменился. Как минимум, стал менее говорливым. В своё время тебя было не переслушать… Хотя тогда ты предпочитал не говорить, а вещать…
- За две тысячи лет много чего может произойти, - Марисон наконец решился, сделал большой глоток виски и закашлялся, поперхнувшись. Смитт без выражения наблюдал а ним.
- Я слышал, ты бросил пить, после того случая.
- Я и бросил, - Марисон отодвинул спиртное.
- Тогда что ты делаешь тут?
- Не можешь скрыть своего раздражения? Обычно ты более сдержан, проклятый.
- Не тебе судить меня, - голос Смитта стал жестким. Марисон устало улыбнулся, откинулся на спинку стула.
- Мне нравится сидеть здесь. Много жизни. Разговоры. Действия. Люди приходят и уходят, а их мысли, чувства остаются. Накапливаются. Чтобы слиться в единый звук, созвучный с Небесным Хором.
- Ты скучаешь по ангельским голосам? Так почему бы тебе просто не вернуться домой? – Смитт скрыл своё выражение лица за чашкой кофе.
- Домой… - Марисон взял стакан и выпил обжигающую горло жидкость, медленно, не без торжественности, глоток за глотком, словно цикуту. Резко поставил стакан на стол, после чего решился заглянуть в черные глаза Смитта. – А где он, мой дом?
Теплая ночь ранней осени мягко кутала в своё тепло. Круглая Луна касалась верхушек деревьев, окружавших старую часовню у приходского кладбища. На скамейке у увитой плющом стены сидели двое и смотрели на могильные кресты.
- Что, не по себе? – Марисон с усмешкой смотрел на сидящего прямо и смотрящего перед собой Смитта. Тот отогнал назойливого комара.
- Никогда не понимал тебя. И вот это? – он показал на кладбище.
- Чем тебя не устраивает? Тишина, покой, и, по слухам, твоё любимое место обитания.
- Слухи о смерти слишком преувеличены. А каково тебе, смотреть та то, что тебя убило?
- Никак, - сын Марии сделал большой глоток из бутылки, спрятанной в бумажном пакете и протянул Смитту. – Будешь?
- Спасибо, - вежливо отказался китаец. – Так как ты сюда попал? Тебе же положено заведовать Домом твоего Отца…
- Кажется… Кажется он об этом забыл… - голос мужчины был полон горечи.
- Что ты имеешь в виду?
- А что мне еще думать? Ты помнишь как всё начиналось?
- Извини, но я участвовал только в финале твоего жизненного пути. Если это можно так назвать.
- До сих пор злишься, что мне дали эту силу, быть выше жизни и смерти?
- Это… Неприятно…
- И бессмысленно… - продолжил за Смитта Исса. Китаец поморщился.
- Хорошо быть сыном бога?
- Не особо.
- Да уж. Счастливым ты не выглядишь.
- Так и есть.
- Странно, а ведь так всё начиналось. Толпа восхищенных зевак, облака, возносящие тебя на небо на глазах изумленной публики, трубные голоса и всё такое прочее?
- Ты… Ты никогда не задумывался о том, что было потом?
- Мне заказан вход в царство божие.
- Проклятый… Да, конечно… Прости…
Мужчины замолчали. Марисон допил виски, швырнул бутылку в кусты.
- А гори оно всё! – крикнул в сердцах он. Куст моментально загорелся. Смитт приложил руку к лицу и бросился гасить огонь. Марисон как мог помогал сбить пламя. Когда огонь был потушен, а мужчины смотрели на дымящиеся остатки, Иса смущенно пожал плечами.
- А у тебя хорошо получается с огнем.
- У меня большой опыт в тушении пожаров.
- Всё еще с ней? – в его голосе прозвучало не то понимание не то сочувствие. Смитт закрыл глаза. Его проклятье. Его приговор. И его величайшая радость. Он улыбнулся.
- Марта на заседании своего скучного, по ее словам, фонда. Её последнее хобби – альтернативные источники энергии. Она считает, что научный прогресс – это забавно.
- Не думаю, что она мне обрадуется.
- Мы не касались этой темы, но она к тебе, вроде бы, относится нейтрально. А вот с твоим отцом ей лучше не встречаться.
- Он слишком занят собой, чтобы его волновала такая возможность. Он считает, что партия осталась за ним.
- Мы стараемся об этом не говорить.
- Понимаю… - Марисон огорченно смотрел на останки куртки, которой сбивал огонь. – Подбросишь до дома?
- Почему бы и нет, - пожал плечами Смитт.
Разговор двух мужчин продолжился на крыльце старого деревянного дома, стоявшего у самой границы школьных владений. Пустив Смитта вымыть руки и умыться, Иса вынес ему на крыльцо банку Колы, и сам уселся рядом.
- Это бывший дом школьного привратника. Школьное руководство разрешило мне пожить здесь, учитывая боевые заслуги и всё такое.
- Боевые заслуги? – не понял Смитт. Марисон усмехнулся.
- Ну да. Понимаешь… Отец… Когда мы встречались тогда, в Галилее, я думал, что моя жертва, она не будет напрасна. Да, я знал и о Голгофе и о суде. Меня, правда, не предупредили о боли, но тогда я об этом не задумывался. Понимаешь, осознание пришло потом. Когда я день ото дня всё больше и больше понимал, что всё, во что я сам верил, пошло совсем не так. А Отец…
- Почувствуй себя очередным не очень нужным творением Создателя.
- Но ведь… Он пришел к маме с какой-то целью!
- В наличие у него целей сомневаться не приходится. Но ты здесь, а не там.
- Я хотел вырваться из круга. Мать, она всегда плакала. А я… Я чувствовал себя лишним. Он занимался своими делами, был занят новыми проектами. Одарял старых детей, возился с новыми. А у меня… Иногда он интересовался что со мной происходит, являлся в своем сиянии и величии, но мне казалось, что это было не столько для меня, сколько для него самого. Вот я и воспользовался своим шансом на второе пришествие. Начал с Земли Обетованной. Пошел там в армию, воевал, даже был на хорошем счету, - Иса усмехнулся. – Я принесу еще колы.
Смитт кивнул, и пока Марисон ходил за колой, Джон сидел и наблюдал за далекими и холодными звездами.
Иса опустился рядом с ним, протянул колу:
- Лехаим, - приподнял он банку. Джон, чуть помедлив, присоединился к здравице.
- Спрашиваешь почему здесь? Потому что это место не лучше и не хуже других. В конце концов я всё таки учитель. И плотник. Вот и устроился в школу, преподавать. Работаю уже третий год. Странно, что мы раньше не пересекались…
- Видимо, ты не использовал свои трюки. Вот и не привлекал моё внимание, - Смитт вдумчиво пил колу.
- Кроме того случая, когда мне поручили организацию питания во время школьного фестиваля, а хлеб не привезли? Нет, рыбы не было. Но пять хлебов имело место.
- Кормить людей своей плотью – не самый лучший вариант…
- Даже не буду спорить, но так уж получилось.
- Надеюсь, ты осознаешь возможные последствия.
- Иногда я устаю переживать о последствиях. Поэтому сейчас я просто делаю то, чего от меня ожидают.
- Я бы сказал, что ты всегда делал то, чего от тебя ожидали…
- Туше, - губ сына божия коснулась горькая усмешка. – Мы опять встречаемся при скорбных обстоятельствах.
- Это, в какой-то степени, моя специализация.
- Я обратил внимание…
- Скажи… - Смитт любовался звездным небом, - тебе ничего не кажется странным в этой школе?
- Думаешь, эта смерть не просто так?
- Ему рано было покидать этот мир. Но в том месте было что-то еще…
Иса нахмурился.
- Знаешь… Пару недель назад, дело было еще на каникулах, пропал один ученик. Он часто сбегал из дома, так что сразу его не особо хватились и поиски организовали с запозданием. Впрочем, они ничего не дали.
- Внезапные смерти и исчезновения… Вряд ли. Это разные типы нечисти… - Смитт перебирал в памяти подходящие случаи.
- Нечисть? Это вроде домовых в амбаре или чертей, разбегающихся под звук колоколов в сочельник?
- Не стоит недооценивать их. Зачастую, они на много древнее тебя. Попытайся вспомнить, может среди учеников есть какие-то легенды?
- Легенда… - Иса задумался. – Как обычно, рассказывали страшилки о старом школьном здании, мол там живут призраки. Любимое место отмечания Хелоуина. Еще ходит старая легенда о том, что в последнюю неделю лета нельзя ночью попадать под лунный свет, иначе черные крылья заберут твою душу. Но это звучит нелепо.
- У тебя потрясающее умение не замечать ничего у себя под носом, - Смитт покачал головой.
- А вот это немного обидно.
- Ну прости, что задел твои чувства. Расскажи о сегодняшнем матче.
- А, это… Старинная традиция. Начало школьного года всегда отмечается матчем по футболу. К этому событию всегда готовятся заранее. Некоторые из родителей говорили, что из-за того, что еще не нашли пропавшего мальчика, стоило бы отменить торжество, но директор на стоял на том, что богу богово, а жизнь должна продолжаться. Умерший, Билли Рэд, новичок в команде, но подавал большие надежды.
- И у него не было никаких проблем со здоровьем?
- Ни малейших.
Смитт поднялся:
- Что же… Приятно было поболтать. Надеюсь, больше не увидимся…
Но этому пожеланию не суждено было сбыться, потому что ровно через неделю Смитт стоял на том же поле и так же констатировал смерть второго игрока.
То же поле. Та же растерянная толпа. Смитт, читавший отчет коронера о вскрытии, быстро произвел осмотр. Без сомнения, симптомы были теже, и он не сомневался, что причиной смерти назовут внезапную остановку сердца. Джона интересовало другое. Он задрал майку, и удовлетворенно отметил наличие той же татуировки в виде черного пера, как и у предыдущей жертвы.
- Сделай же что-нибудь! – к Смитту прорвался один из игроков, которого до этого сдерживали его друзья. Он схватил доктора за плечо и с силой его дернул. Смитт обернулся и холодно взглянул на парня. Он попятился, как от удара.
- Сандер, что ты творишь? – вмешался Марисон. Тот ответил учителю гневным взглядом.
- А ты не вмешивайся, старик! Рассказывал нам о том, чтобы мы не противились злому, рассуждал о спасении. Где оно, это твоё спасение? – яростно выплюнул он в лицо Исе. Потом махнул рукой команде. – Пошли, ребята. Разберемся с этим по-своему.
Смитт поднялся, но смотрел не на них, а на исчезающий вдалеке белый халат. Задумчиво взглянул на часы. Потом усмехнулся. Марисон стоял рядом с видом, словно его только что побили камнями вместо блудницы.
- Твоя речь, как обычно, весьма вдохновляет. И имеет неизменный успех у публики, - утешил Джон мессию.
- И без тебя тошно. Хотя, похоже, ты получаешь от происходящего удовольствие.
- Ну что ты… Удовольствие я получаю совсем от другого. Но у меня есть обязанности. И не мешай мне их исполнять.
- Ты угрожаешь мне?
- Предупреждаю, сын Марии.
Ису позвали учителя, а Смитт остался ждать коронера. Чтобы чем-то себя занять, он начал оглядывать школьный двор, не забыв и о старом школьном здании, которое утопало сейчас в зелени виноградных лоз, увивших его от фундамента до крыши. Сочные гроздья свисали с ветвей, но что-то в здании настораживало. В голове промелькнула мысль, и Джон вскинул голову: на сочные плоды не садилась ни одна птица. Осы не питались их соком. Жизнь словно избегала этот дом.
- А я как раз сегодня вечером совершенно свободен… - пробормотал он и направился встречать людей шерифа.
Высоко в небе ярко сияли звезды, а Смитт стоял под ними перед крыльцом старого здания школы и чувствовал себя полным идиотом. Его всегда утомляла эта условность: ночное время суток, но во-первых: следовало отдать дань традиции, а во-вторых: ночью у представителей закона будет на порядок меньше поводов задавать глупые вопросы, на которые придется изобретать ответы. Он некоторое время любовался на древнюю яблоню с узловатым стволом, раскинувшую свою крону над лужайкой перед входом, после чего начал подниматься по ступенькам. Уже перед самой дверью он остановился.
- Мне долго тебя ждать? – спросил он темноту. Из-за угла раздался вздох.
- Я надеялся, что достаточно надежно спрятался.
- Не недооценивай полуночные тени.
- Извини, - Иса быстро взбежал на крыльцо. – Ты думаешь о том же, что и я?
- Сильно сомневаюсь… - голос Смитта не выражал эмоций. – Но держись за мной и постарайся не путаться под ногами.
Иудей сделал вежливый знак рукой, пропуская китайца вперед. Тот пожал плечами и вошел внутрь.
- Когда я в первый раз оказался в школе, меня насторожил тот факт, что погиб парень, только вступивший в возраст инициации. Еще и наличие типа с привычкой воскрешать направо-налево не упрощало ситуацию. Но сопутствующие факты не вязались в единую картинку. Словно перед глазами мелькал сложный калейдоскоп, и каждый поворот менял изображение…
Они пробирались по прогнившим доскам пола вперед. У двери в подвал Иса остановился. Джон хмыкнул.
- Если бы мы шли по следу из хлебных крошек, нас бы ждал впереди пряничный домик. Но, если я не ошибаюсь, она предпочитает другой пейзаж…
Смитт начал подниматься на второй этаж. Иса остался внизу:
- Ты уверен?
- Можешь стоять там и пропустишь всё самое интересное.
- Вообще-то это мне положено вести за собой… - проворчал Марисон и начал подниматься следом за Джоном. Тот невозмутимо ждал его у выхода в длинный коридор.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом… - слова, древние, но еще не утратившие своего значения. В конце коридора вспыхнул яркий свет.
- Чтож… Нас ждут.
Мужчины вошли в распахнувшиеся двери. Они оказались в бывшем актовом зале, с огромными, от пола до потолка окнами, в которые заглядывали с одной стороны звезды, а с другой Луна. Зал был увешан сушеными травами, углы забиты стянутым отовсюду хламом. В углу нашлось место для очага, сложенного из старых кирпичей. Смитт остановился у входа. Ему в спину уткнулся Иса.
- А почему мы не идем дальше?
- Мы на ее территории… - Джон вглядывался в темноту. – Кто знает, что нас здесь может ждать.
- Ты стал труслив! – прозвучал из темноты надменный женский голос. Огонь в очаге взвился к потолку, освещая зал, и заставляя предметы начать отбрасывать длинные тени. Из-за них вышла статная черноволосая женщина, чуть прихрамывая на левую ногу. Увидев ее, Смитт вздрогнул, что не укрылось от ее взора. Женщина расхохоталась.
- Что, удивлен?
- Знай своё место, шавка, - Смитт еле сдерживал ярость. – Что ты о себе возомнила?
- Приятные воспоминания нахлынули? – женщина глумилась, покачивала бедрами из стороны в сторону, касалась полных грудей. Смитт с силой сжал кулаки, ногти впились в кожу, до крови раздирая ее. Женщина закинула голову, хохоча.
- Это стоило всего! Значит ты не забыл, как предал мою госпожу?
- Я что-то пропустил? – Иса не без интереса наблюдал за сценой.
- Мальчишка, - презрительно бросила ему женщина. Двигаясь тенями, она очутилась возле Джона, почти касаясь его своим телом. Он отпрянул.
- Брезгуешь? А ведь в былые времена всё было совсем по-другому…
- Не мели ерунды! Тогда ты могла только мечтать сидеть рядом со своей хозяйкой.
- Да, я целовала пыль ее следов! И была готова отдать всё за право касаться ее тени! Я видела, как она проливала слезы, выходя из твоей спальни, как сохла из-за этой стервы, которая пренебрегла тобой! А ты всё равно, не смотря на чувства госпожи, всё равно смотрел на Солнце! И твоя рука нанесла смертельную рану моей голубушке!
Лицо женщины, пока она это говорила, искажалось, расплывалось, её формы теряли очертания, и к концу гневной речи перед мужчинами стояла древняя карга. Её левая нога иссохла, и была больше похожа на кость, обтянутую тонкой, как пергамент, кожей.
- Она сама выбрала свою участь, - глухо сказал Смитт. – Я видел тогда тату черных перьев. И сразу же узнал их сейчас. Ты всё еще поддерживаешь своё существование, пожирая детей, которых тебе носят твои лебеди?
- Я ждала, я все эти века ждала… - Старуха не слушала его. Дрожащей рукой она из глубины лохмотьев, служивших ей одеждой, извлекла на свет яйцо. Раздавив скорлупу, достала из нее иглу и победоносно ткнула в сторону Смитта.
- Настал час расплаты, за всё!
Иса бросился к ней, но сделать ничего не успел. Старуха сжала кончик иглы своими железными зубами и, резко дернув вниз, сломала его. Смитт некоторое время смотрел на нее, потом расслабленно рассмеялся. Старуха смотрела попеременно то на него, то на останки иглы.
- Чему ты удивляешься? – Джон забавлялся, а потом ему стало грустно. – Прости, но это надо мной больше не властно…
Старуха взвизгнула, заковыляла к очагу. Джон устало пошел за ней. Иудей, окончательно потеряв ход событий, недоуменно замер. Карга набирала ход и из последних сил запрыгнула в ступу, ударила по ней помелом и исчезла в клубах дыма.
- Ты не остановил ее, - констатировал сын бога.
- Нет, - согласился Смитт, безучастно глядя в пространство.
- Теряешь навыки?
- Она… Напомнила мне о том, что я так давно старался забыть…
Смитт закрыл глаза. Перед ним вновь пронеслась та сцена из далекого прошлого. Поле брани. Враг, с которым он так долго сражался, и который стоял перед ним на колене, поверженный, но не сломленный. И этот крик в спину. Марта… Её жажду битвы не смог погасить проигрыш, но смех соперницы… В тот миг ее глаза стали пусты. А он слишком поздно осознал чем был ее последний выпад, не желанием убить, а стремлением умереть. Её кровь, стекающая по его мечу. И сзади надменное лицо той, которая была его временной союзницей, мечтавшей занять не только место в постели, но и место в его сердце. Он стер эту улыбку, навсегда, а его боль от потери уничтожила саму возможность ее возрождения в веках, но та цена, которую он заплатил за свои и чужие ошибки… Это было слишком для него. Он медленно выдохнул.
- Нам осталось отдать последний долг…
- А здесь что? – Иса показал на хлам.
- Она вряд ли сюда вернется, и меня это не касается.
- Она набирала себе последователей среди юношей, вступавших в пору зрелости, - пояснял Смитт Марисону, пока они спускались вниз. – В её власти они были с момента… Созревания и до перехода к самостоятельной жизни. У всех была отметка в виде черного лебединого пера. Её знак. Подчинялись они беспрекословно. А силы она черпала из детей, которых ей носили ее слуги. Метка действовала три сбора урожая, то есть три года. Здесь, думаю, была таже схема. Я немного порылся в городских архивах последнюю неделю. Так вот, это не афишировалось, но каждый год здесь исчезал ребенок. И случалось это как раз в конце лета. Сезон сбора урожая.
- Но почему умер тот, кого ты назвал черным лебедем? – Иса открыл дверь. – ДЬЯВОЛ ПОБЕРИ!
Джон выглянул из-за его плеча и убедился, что у иудея были все основания для негодования. Дом, в котором тот жил последние пару лет, пылал ярким пламенем.
- Что происходит?
Смитт положил на плечо Исы руку, сдержав его порыв бежать к дому и выяснять отношения.
- Похоже, нам всё объяснят…
Он показал на поляну перед яблоней. Из-за ее ствола как раз выходили крепкие ребята с бейсбольными битами и решительным выражением на лицах.
- Хочешь сказать, что нам придется с ними драться? – Иса смотрел на подростков с сильным сомнением на лице.
- По крайней мере это именно то, ради чего они здесь.
- А увещевание на них же не подействует?
- А ты как думаешь? – Джон достал из кармана часы, задумчиво посмотрел на них. Потом перевел взгляд на ветви яблони, сгибавшиеся до земли под тяжестью плодов. – Я вот думаю, что некоторым не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте…
Нападавшие на них стояли спиной к дереву, поэтому они не сразу заметили, как ветки начали подниматься, распрямляться, раскачиваться из стороны в сторону. Когда же они это увидели, для них всё было кончено. Дерево расшвыривало тела как хворост, вдавливало части тела в землю, крушило и метало. А через мгновенье буря из листьев и древесины утихла, оставив после себя кровь и разрушение. Иса ошеломленно смотрел на случившееся.
- Это был не я… - на всякий случай произнес он.
- Вообще-то ты, - поправил Смитт.
- Это когда?
- Думаю… Это твоё угощение хлебами…
Смитт подошел к яблоне. Погладил ее морщинистую кору. Ветви, касавшиеся земли, пошевелились, словно от ветра, разметая мусор под собой. Марисон вскрикнул. В небольшом углублении белел человеческий череп.
- Она хоронила трупы под яблоней. Не учла силу веры и тот факт, что в Европе древом Жизни стала именно яблоня. Хотя кто же знал, что одному не самому сообразительному еврею взбредет в голову повторять древнее чудо для того, чтобы сэкономить бюджет на питание? Думаю тот мальчик, который пропал последним, причащался тогда твоей плотью, да, да, я в курсе хлеба и вина во время вашей попойки в Ерусалиме. И, получив часть тела Спасителя в себя, после смерти спровоцировал души убитых ею ранее детей восстать и вернуться в мир, чтобы отомстить обидчикам.
Иса потер лоб.
- Не могу сказать, что звучит нелогично. Но…
Он показал на свой дом, который красиво догорал в ночи и к которому уже мчались пожарные расчеты со всего округа, поливая водой руины. Смитт поднял глаза к небу:
- Я об этом пожалею… В общем… Можешь пока пожить у нас…
- А твоя половина?
- Я же сказал, что я об этом пожалею…
Уладив вопрос с шерифом и пожарными, и старательно делая вид, что они вот только вернулись из бара, а тут такая трагедия, Смитт с Марисоном подъехали к дому Джона.
- Может стоило купить цветы? – забеспокоился Иса.
- Я бы предпочел этого не проверять. Я зайду первым.
Он помедлил перед тем, как войти в дом. Иудей пробрался следом и начал прислушиваться к тому, что происходило внутри. Сначала раздались резкие голоса. Потом звон разбитой посуды. Потом громко хлопнула дверь. Потом опять что-то разбилось. Зашипел огнетушитель.
Наконец дверь широко распахнулась. На пороге стояла Марта. Она злобно уставилась на сына бога.
- Носки я за тобой убирать не буду. Увижу – сразу предупреждаю: будешь себе покупать новые. И у нас разуваются при входе.
Она хлопнула дверью перед его носом и с гордым видом ушла.
- Что это было? – Иса уткнулся носом в дверь, которая всё таки открылась. Джон пригласил его внутрь.
- Я покажу комнату.
- Почему она так? – мужчины сидели у телевизора и смотрели матч по боксу.
- У нее есть на то причины. Вопрос не в тебе, а в твоем отце.
- Не понимаю…
- Я тоже… - ответил Джон после долгой паузы. – Я тоже…
- Джон! - раздался требовательный крик. Он быстро встал, оставив Ису досматривать матч. Сейчас ему как никогда хотелось ощутить ее жар, потому что всё, чего он жаждал – не дать ему вновь погаснуть.
