По закону, свечу за здравие, можно было поставить раз в году. Храм стоял на горе, зажатый со всех сторон небоскребами. Петя несколько раз задирал голову вверх, чтобы увидеть колокольни, но над ним простиралась автострада, на которой шла непрерывная трансляция рекламы, и городских новостей.
На стене храма муки грешников транслировали в прямом эфире. Изображение было интерактивно. Петя полистал немного, дошел до третьего круга, и ему стало скучно.
В резервации все было проще, там церквей не строили, а старые давно снесли. После «страшного суда» толку от них все равно было мало.
Петя минут пять простоял, наблюдая, как какому-то мужчине, рогатое чудовище засовывало в задницу, раскаленную кочергу. Бедолага кричал, хрипел, из его рта непрерывным потоком текла кровь вперемешку с блевотиной.
— Жуть, — подумал Петя и вернулся к входу.
Чтобы зайти в церковь, надо было подняться по лестнице. Он легким шагом взбежал вверх и потянул за железное кольцо, которое открывало огромные дубовые двери.
Пройдя тамбур, Петя открыл дверь поменьше, с красивой резьбой, ручной работы. Храм дышал старостью. Первое помещение было небольшое и называлось «атриум». Об этом гласила надпись, прямо напротив входа, под ней стояла чаша со святой водой, слева короб для пожертвований. Свечи продавались в углу, сразу за стендом с иллюстрациями, на которых была изображена история церкви.
Петя взял самую большую. Продавец даже головы не поднял, а только носом шмыгнул.
— За здравие, куда лучше ставить? — неуверенно спросил Петя.
— Родственнику? — спросил продавец.
— Жене.
— Куда хочешь ставь, разницы нет.
Петя протянул бумажку со своим именем. В церкви все было можно потрогать руками.
Продавец взял бумажку, покрутил в руке, держа двумя пальцами.
— На свидание идешь?
— Да, — ответил Петя.
Лицо продавца стало еще грустнее. Он положил на стойку железный жетон и сказал.
— Когда будешь забирать ее, оставишь жетон. Все ясно?
— Да.
Парень отвернулся к стене и потерял к Пете интерес.
Второе помещение делилось на четыре части, три «нефа» и «алтарь». Он прошел между рядов скамеек и остановился возле огромного подсвечника.
— За здравие — прошептал Петя, поджег свечу от лампадки и вставил в розетку, сильно придавив, чтобы не упала.
Ничего не произошло, только фитиль потрескивал, разгораясь. Потом, в одно мгновение, вокруг заскрежетало, зазвенело, заработали скрытые механизмы, пол под ногами треснул и пополз вниз.
***
Все лицо Наташи было забрызгано веснушками. Немного на подбородок попало, запачкало полные, потрескавшиеся губы, подбило капельками лоб, чуть выше виска, нос и уголки глаз. Взгляд был слегка удивленный, как будто она совсем не ожидала увидеть Петю.
— Привет, — сказал он смущенно.
Наташа отвернулась, махнув рукой на кресло, пригласила сесть.
Из-под короткого халата выглядывали голые ноги. Фиолетовая венка, как и прежде, находилась под правой коленкой, словно закорючка, сделанная фломастером. Петя вдруг рассмотрел под прозрачной тканью кружевные трусики, которые ничего не прятали, а были больше похожи на спрессованную бутоньерку, приклеившуюся к крестцу на пояснице.
— Хватит пялиться! — сказала Наташа, не поворачивая головы, — рукав закати!
Петя даже не думал отвечать на грубость, поднял рубашку до локтя и сел в кресло.
Она осмотрела обрубок левой кисти, сделала инъекцию и засунула руку в аппарат, подвешенный к потолку.
— Чего молчишь? Что не любопытный? — спросила Наташа, водя пальцем по экрану.
— Как дела? — смущенно спросил Петя.
— В поряде, будет как новенькая! — ответила она.
— А у тебя, как дела? повторил свой вопрос Петя.
Девушка оторвала взгляд от аппарата и смерила его с ног до головы.
— У меня? — просила девушка. Было видно, что вопрос ее озадачил.
Не найдя ответа, Наташа освободила руку и вышла из «манипуляционной» оставив Петю одного.
Обрубок немного чесался.
Ничего не изменилось, кисть осталась такой, как и прежде, сморщенным бугорком. Только на вену, как будто упала веснушка с ее лица.
***
Петя отвык от города. Люминесцентные деревья, неимоверный шум. Толпы людей, все чудные такие, смеются, за руку хватают, а потом шарахаются. В резервации жизнь другая, но жену там не найти.
Поезд отправлялся в пять, у него в распоряжении оставалось еще немного времени.
Наташа не шла из головы, ее стройная фигура и прозрачный халат.
Внизу, сквозь дома проглядывала река, Петя удобно облокотился на спинку лавки и вытянул ноги, доставая до кованой ограды. Он просил "бога" побыстрее устроить новую встречу.
***
Наташа ждала в кафе, на вокзале.
— Извини, что опоздал, — сказал Петя.
— Пустяки, поела хоть по-человечески, — ответила девушка.
— Просто, я решил пройтись, не рассчитал время, — сказал Петя и опустил глаза.
— Забудь, это так себе, пробное свидание, все нормально — сказала Наташа и почему-то рассмеялась.
Девушку веселила стеснительность Пети. Разговаривая, он старался не встречаться с ней взглядом. Наташа очистила руки, и засобиралась уходить.
— Может, посидим еще минут пять? Поговорим? — попросил Петя.
— Давай посидим, мне спешить некуда, — ответила Наташа, и сама не зная почему, спросила. — У тебя есть дети?
— Да. — ответил он.
— Сколько?
— Дочка.
— Ты чего пригорюнился? — гладя его по щеке, спросила Наташа.
— Уезжать не хочется, - ответил Петя.
— Так оставайся.
— Не могу.
— Ну, да, — ковыряя бутерброд, сказала девушка, — странные вы люди, из резервации.
Наташа подняла руку показав небритую подмышку.
— Ого, — сказал Петя. Краска залила его лицо, и теперь он вообще боялся оторвать глаза от стола.
— Ты чего? — с недоумением спросила девушка. — Ну ты даешь, у вас все там такие?
— Какие? — проглатывая буквы, спросил Петя.
— Такие! Ты дочку тоже делал вслепую?
— Нет, отвык я просто, — оправдываясь, ответил Петя, было видно, что ему неловко.
— Она в городе?
— Да, в криозоне.
— А ее мать?
— Умерла при родах.
— Ну да, стремное это дело, роды, средневековье какое-то, - сказала Наташа.
— Раньше все рожали, — ответил Петя.
— Так-то раньше.
— Ну да.
Они сидели друг напротив друга, и Наташа вдруг подумала: как странно, она никогда раньше не видела этого человека, но сейчас не может оторвать взгляда от его лица. У Пети были широкие скулы, крупный нос с горбинкой, и большие удивленный глаза. Наташа взяла его за руку и крепко сжала, как будто нуждалась в помощи.
— Ну все, надо идти, а то опоздаю, — сказал Петя, и засобирался.
Приедешь через неделю? — прощаясь, спросила Наташа.
— Да! Обязательно. — ответил Петя.
Девушка обняла и страстно поцеловала его в губы.
— Смотри, буду ждать.
— Я тоже, — ответил он, краснея от поцелуя.
— Отрастай, мне все твои руки понадобятся, — кокетливо произнесла девушка и хлопнула подмышкой.
— Ладно, — сказал Петя и снова засмущался.
***
Кеозона располагалась глубоко под землей. Спускаясь, Петя сосчитал про себя до двадцати пяти, за это время лифт проехал восемь тысяч пятьсот семь метров. Двери открывались вручную, никакой автоматики, как в церкви.
В холле его встретили и провели в смотровую.
— Вы знаете правила? — тихим голосом спросила машина.
— Да, — так же вкрадчиво ответил Петя.
— Все ваши мысли контролируются, не бойтесь, не волнуйтесь, мы среагируем только в том случае, если вы будете представлять угрозу. Гнев, угрозы, воображение кражи ребенка не наказуемы, если показатели тела не будут свидетельствовать о том, что вы намерены выполнить задуманное действие. В таком случае вы получите успокоительное и сеанс прервется. Это понятно?
— Да, — ответил Петя, — вы меня инструктировали в прошлый раз.
— Хорошо, ждите.
Он думал о будущей встрече с дочкой, что ей скажет. Говорить было необязательно, она все равно не услышит, но Петя сам хотел рассказать все свои новости, что снова вернул Наташу, и что у нее скоро будет братик или сестричка.
***
Через неделю Петя приехал в город. Прямо с вокзала он отправился в лабораторию. Рука отросла, он держал в ней цветы для Наташи.
Днем улицы были пустые, повсюду горела реклама, голограммы выскакивали на мостовую, дикторы рассказывали новости, но все они были про события столетней давности.
***
После довольно странного секса, они пошли в «Burger King».
— Раньше, когда менялись времена года, я всегда расстраивалась в первый день лета, — сказала Наташа, глядя Пете в глаза.
— Почему?
— С первым днем лето уходило от меня. Я точно знала, что оно умрет в сентябре. Смешно. Лето, для меня всегда рождалось смертельно больным.
— Ты красивая, — сказал Петя.
— Я старая. Здесь все старые. И ничего с этим не поделать.
Сидя за столиком возле окна, Наташа взяла Петину руку и спросила: — А как ты ее потерял?
— Отрубили.
Наташа внимательно посмотрела на парня, как будто что-то вспомнив.
— Ты наконец-то узнала меня? — спросил он.
Наташа отшатнулась и закричала. Обняв себя за плечи, девушка нагнулась так низко, что почти достала головой до пола.
— Я же обещал тебе, что всегда буду рядом, — ласково сказал Петя, оставляя на столе жетон полученый в церкви.
Но Наташа уже ничего не слышала.
Добравшись до кухни, она схватила тесак.
— В этот раз ты рукой не отделаешься, — зло прошептала девушка, вспоминая всю свою жизнь.
Петя покорно ожидал ее возвращения. Его сердце было переполнено любовью. Он не думал защищаться.
Петя знал, что только кроткие наследуют землю.
