Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

В тиши летнего дня искажённый, сдавленный динамиками голос Капрала зазвучал резко и тревожно, словно сирена экстренного оповещения.

— Вниманию персонала! Готовность к приёму зомби! Двое камуфляжников с носилками к северному входу, двое прикрывают на случай сопровождения!

Короткая, рубленая речь Капрала на секунду воскресила в воображении Андрея кадры из популярных в своё время киношедевров — толпа злобных, полуразложившихся существ с оружием наперевес, перекошенные ужасом и ненавистью человеческие лица в прорезях прицелов, беспорядочная пальба по приближающимся телам нелюдей. Видение угасло через минуту, когда сквозь окуляры бинокля Андрей увидел на фоне лесной поросли путника-зомби: с кинематографическим образом его роднили лишь потрёпанная, окровавленная одежда с несколькими пулевыми ранениями в области грудной клетки да неуверенная, неуклюжая походка, словно у пьяного. Как и все зомби, он шёл с закрытыми глазами, безошибочно огибая непролазный бурелом. Время от времени зомби падал плашмя, — в отличие от обычного человека, он не вытягивал вперёд руки при падении, отметил про себя Андрей, — но тут же снова поднимался и продолжал идти. Лицо путника с такого расстояния было невозможно разглядеть, и Андрей ждал, пока тот подойдёт поближе.

Однако раньше, чем зомби приблизился настолько, чтобы можно было разглядеть его в деталях, до наблюдателей донёсся звук, который невозможно было спутать ни с рыком зверя, ни с человеческим криком. Он зазвучал, казалось, на нижнем пределе слышимого для человеческого уха диапазона, заставляя дребезжать оконные стёкла, тон его постепенно повышался до злобного, утробного рёва, и наконец, неожиданно стих и растворился где-то в гуще окружающего станцию леса. Андрей невольно вздрогнул и плотнее прижал окуляры бинокля к глазам.

— Проводник поблизости! — ожил динамик рации. — Отставить боевую готовность, оружие в дежурный режим! Носилки выпустить без сопровождения, вести визуальный контроль за приёмом, никаких действий без приказа!

Зомби продолжал упрямо шагать сквозь редкий подлесок по направлению к станции. Ему оставалось пройти ещё метров триста, когда истошно заскрипела ржавая металлическая дверь северного входа, и сквозь дверной проём вынеслись двое в камуфляже с приготовленными заранее носилками. Стоило им поравняться с зомби, как тот остановился, на секунду замер и тяжело рухнул в густую пожухлую траву. Двое в камуфляже тут же уложили его на носилки и не мешкая понесли к станции.

В ту же секунду Ежи Кравец ахнул и возбуждённо воскликнул:

— Проводник!!!

Всего лишь на несколько секунд в поле зрения Андрея мелькнула и исчезла в лесу нелепая, жутковатая человекоподобная фигура, с белёсым кожным покровом, с втянутым глубоко в плечи подобием головы, с непропорционально длинным подобием рук.

Хлопнула металлическая дверь северного входа, мимо пробежали камуфляжники с носилками. На ходу они торопливо бросили подоспевшему Капралу:

— Тяжёлый, потерял много крови, минут пятнадцать от силы...

Капрал ещё не успел открыть рот для ответа, как носилки уже исчезли в дверном проёме санитарного корпуса, и его слова были адресованы оставшимся у проёмов наблюдателям:

— Территория сделала всё, что смогла, теперь дело за Савицким. Ему не впервой...

Ужинали обитатели станции, вопреки обыкновению, без особых разговоров — большинство были под впечатлением прихода гостя-зомби, и пожалуй, появления Проводника в поле видимости. После ужина никто не расходился — все ждали известий от Савицкого, и все знали, что после операции он придёт первым делом именно сюда. Наконец появился Савицкий, торопливо забрал свою порцию с раздаточного стола и уселся на свободное место посреди кают-компании (как метко обозвал в своё время отведённое под столовую помещение Джиакомо, бывший морской лоцман).

Само собой разумеется, терпения у окружающих хватило от силы минут на пять, потом Савицкого забросали вопросами:

— Выкарабкается?

— Кто он?

— Сказал что-нибудь?

— Дайте поесть спокойно! — рявкнул Савицкий, вскрывая охотничьим ножом банку с мясными консервами. — Куда десерт дели?

Упоминание про десерт внушало надежду на благоприятный исход для поступившего в госпиталь, как и то, что Савицкий не спешил с долгожданным ответом. Кто-то из присутствующих тут же притащил и выставил на стол перед ним внушительных размеров запечатанную жестяную банку.

Закончив ужин в первом приближении, Савицкий вскрыл банку с десертом так же неторопливо, как до этого банку с с мясными консервами.

— Надо же, ананасы! — восхитился он. — Подумать только, какое нерациональное расточительство — тратить такое количество места в Скороходе на подобные излишества! Знаете, коллеги, когда-нибудь ананасы погубят человечество — обжорство никогда ещё не доводило до добра. Но, будем надеяться, меня они в ближайшее время не погубят.

С этими словами Савицкий немедленно приступил к проверке на предмет того, погубит ли его десерт из консервированных ананасов. Окружающие старательно изображали равнодушие, занятость своими делами и совершенно случайную природу своей задержки в кают-компании.

Наконец Савицкий откинулся на спинку стула и окинул присутствующих благосклонным взглядом.

— Жить будет, — коротко резюмировал он. — Несколько пулевых ранений, два из них весьма тяжёлые, пробито одно лёгкое, перебито предплечье, кроме того, потерял много крови. В него стреляли с близкого расстояния. Ему на редкость повезло, что он оказался в зомби-состоянии. Если бы не дошёл сюда — у него не было бы ни единого шанса.

Равнодушие окружающих как корова языком слизала. Все головы были повёрнуты в сторону Савицкого.

— Кто бы это мог сделать? — с деланным недоумением спросил Андрей, покосившись на сидящего рядом Капрала. — Не иначе как наши Сорды — такие тихие, спокойные соседи и большие любители пострелять на досуге.

Капрал, по всей видимости, хорошо помнил недавний разговор о Сордах — сборище всячекого отребья, обосновавшееся несколько лет назад в развалинах элеватора в полудне ходьбы от станции, и на щеках его заиграли желваки.

— Почему бы не спросить у него самого? — подал голос из дальнего угла кают-компании смуглый и коренастый Фецио Маннаро, интендант станции.

— Он сейчас без сознания. — пояснил Савицкий. — И вряд ли придёт в себя раньше чем через несколько дней.

— Странно, почему его не добили? — задумчиво произнёс худощавый парень в очках (память Андрея услужливо подсказала: Гельмут Эрмиттлер, полевой лаборант). — И кто он такой? Почему пришёл сюда?

— Ну тут, как говорится, можно лишь гадать на кофейной гуще, — ответил Савицкий, отнеся вопрос в свой адрес. — Возможно, в момент нападения неподалёку появился Проводник — тот, пришёл сюда вслед за ним, или другой, — и спугнул нападающих. А кто он такой — понятия не имею. Могу лишь предположить, с учётом его экипировки, что он не из числа наших соседей, по внешности — скорее уж наш с вами коллега с такой же станции.

— Поблизости нет никаких станций, — возразил Кравец. — Только на той стороне. И вы хорошо знаете, почему у них не принято приходить к нам в гости: дойти шансов маловато даже у камуфляжников, а что уж говорить о научниках...

— Никто не утверждает, что он пришёл с той стороны, — резко возразил Савицкий. — Я просто предположил, что он из числа научных исследователей, а не военного персонала, только и всего. Судя по некоторым признакам, его руки привыкли иметь дело с химическими реактивами и приборами, а не держать оружие.

— И всё-таки странно, что Сорды не попытались добить его, — заметил Капрал. — С их-то жизненными принципами...

Савицкий насмешливо покосился на Капрала.

— Одного из таких принципиальных соседей как-то принесли мне прямиком на операционный стол, ещё в начале деятельности нашей станции. Его приятели рассказали, что несмотря на предупреждения, он попытался добить после перестрелки свою жертву, когда та уходила в зомби-режиме. Поблизости, как и следовало ожидать, оказался Проводник. Он не проявлял своего присутствия и не вмешивался в развитие событий — но лишь ровно до того момента, пока мой пациент не открыл стрельбу по зомби. Удар последовал всего один-единственный. Вы когда-нибудь видели разорванную грудную клетку? Разумеется, я попытался тогда сделать всё, что мог, но спасти стрелка не удалось. У наших соседей, друг мой, свои суеверия, и поверьте мне, порой для таких суеверий имеются весьма и весьма веские основания. Что, в сущности, и к лучшему, как видите.

Андрей уже знал, что зомби — это одно из необъяснимых проявлений Территории. Как селения Смиренных. Как особый, ни с чем не сравнимый микроклимат Территории. Как псевдопланетарные микросферы. В тех случаях, когда человек — один из многочисленных обитателей Территории — в силу роковых обстоятельств оказывался на грани жизни и смерти — вдруг неким неведомым образом мобилизовались скрытые ресурсы его организма, и тогда он вставал в полный рост, невзирая на полученные увечья и повреждения, и шёл — чаще всего туда, откуда пришёл, но бывали и случаи, когда целью его движения становилось одно из селений Смиренных, а то и просто ближайшее безопасное место. Дойдя до места назначения, зомби, как правило, обессиленно падал на землю, и впоследствии — если его вовремя подбирали и он выживал после ранений и травм, — оставался вполне обычным человеком, без каких-либо особых сверхспособностей, умственных и физических отклонений, и решительно ничего не помнил о возвращении. По отношению к окружающим путник-зомби не проявлял никакой враждебности или агрессии, вплоть до того, что у него напрочь отсутствовала способность к самообороне, даже при наличии оружия — все его силы сосредотачивались исключительно на ходьбе, и по наблюдениям немногочисленных свидетелей, зомби вообще не замечал никого вокруг, но при этом безошибочно обходил опасные, труднопроходимые участки и неровности рельефа. Характерным признаком зомби неизменно были закрытые глаза, словно во время передвижения он пребывал во сне или в бессознательном состоянии. Каким образом путникам-зомби удавалось мобилизовать свой организм с учётом тяжёлых травм, практически полностью исключающих возможность пешей ходьбы, каким образом им удавалось с закрытыми глазами безошибочно прокладывать себе дорогу сквозь смертельно опасную даже для абсолютно здорового человека Территорию с её бесчисленными аномалиями, какое отношение к их состоянию имели Проводники и почему время от времени сопровождали их — для исследователей по сей день оставалось загадкой.

В дверь комнаты негромко постучались.

— Войдите! — крикнул Андрей.

Дверь открылась, и в комнату вошёл Савицкий. Он присел на стул, заложил ногу за ногу и задумчиво пробарабанил по колену тонкими, длинными пальцами. Андрей развернулся к нему и ждал продолжения.

— Знаете, коллега, — каким-то необычно неуверенным, смущённым тоном произнёс Савицкий, — мне следует признать, что мне отчасти знаком человек, который таким ужасным способом прибыл к нам сегодня. Но у меня убедительная просьба по возможности не предавать широкой огласке моё признание.

— Посмотрим, — коротко ответил Андрей. — Кто он и откуда вам знаком?

— Не так давно он приходил к нам на станцию. Представился широко известным именем — Фернан Летерье, вам оно, полагаю, вряд ли известно, а вот в научных кругах многие слышали это имя или читали в научных альманахах. Откровенно говоря, в тот момент я не слишком склонен был поверить ему — каким образом владелец такого имени мог оказаться на Территории, мне и представить-то себе сложно. Не говоря уже о том, что он благополучно добрался до нашей научной станции.

— Ну, не он же один, — хмыкнул Андрей, покосившись в сторону кают-компании, что была расположена за стеной в соседнем корпусе.

— Не забывайте о том, кто и каким способом здесь оказался, коллега! — предостерёг Савицкий. — Персонал нашей станции был доставлен сюда Скороходом, без единой остановки в пути, при максимально благоприятных условиях, под присмотром опытных спутников и вооружённой охраны! В отличие от нас, вы пришли сюда пешком, и возможно, ваш переход не составил для вас особого труда, но не стоит недооценивать время, которое было затрачено вами на подготовку к переходу, и усилия специалистов, что готовили вас. Новички, попадающие на Территорию, чаще всего не в состоянии пройти дальше восточного селения Смиренных, а уж про поход в центр Территории и говорить нечего!

— Мы отвлеклись, — напомнил Андрей.

— Разумеется. Извините. Так что я хотел вам сказать? Ах да. Он представился мне именем — хорошо известным мне благодаря многочисленным научным работам, упоминать о которых сейчас не буду, и попросил меня... в общем, ему хотелось ознакомиться с результатами наших последних исследований.

— То есть? — Андрей не верил своим ушам. — На станцию пришёл человек, который — вот так просто, без затей — хотел получить ваши исследования? Как он обосновал свою просьбу?

— Надо признать, довольно странным образом. Он объяснил, что в связи с отсутствием у нас каких-либо видимых успехов он мог бы взять на себя часть работы по исследованию образцов полученных нами тканей и полученные результаты предоставить нам в качестве...

— Другими словами, он фактически предложил вам своего рода сотрудничество?

— Примерно так. Однако меня несколько озадачили его слова об отсутствии у нас каких-либо успехов, ведь только за последний год на основе наших исследований удалось синтезировать поистине невообразимые препараты — взять хотя бы «Савизол»...

— Названный в вашу честь? — поспешно уточнил Андрей.

— Окончательные наименования формируются центральным административным аппаратом, находящимся за пределами Территории... но у меня есть подозрение, что тамошние специалисты действительно вспомнили про мою фамилию.

— Продолжайте, — кивнул Андрей.

Савицкий продолжил. По его словам, Летерье не только не имел ни малейшего понятия об успехах научной станции, где работала группа Савицкого, но и был убеждён — или пытался изобразить такую убеждённость, — что ни цвет мировой науки, ни широкая общественность также не осведомлены об этих успехах. Это было по меньшей мере странно, учитывая, производные какой эффективности появились за последний год благодаря исследованиям. Вместе с тем гость проявил редкую осведомлённость в научных вопросах, исключающую — ну, или по крайней мере минимальную — возможность мистификации. И Савицкий, при всём желании уличить своего собеседника в постыдном обмане, в конце концов вынужден был мысленно признать своё поражение и отнестись к его просьбе более внимательно.

По мере рассказа Савицкого, удивление Андрея всё больше переходило в искреннее изумление. Если именитый гость, по словам Савицкого, пытался изобразить убеждённость в отсутствии успехов у группы Савицкого, то сам Савицкий сейчас зачем-то пытался убедить Андрея в изобилии таких успехов, причём его аргументация заключалась в перечислении множества вполне конкретных, заведомо несуществующих (или не запущенных в массовое производство) субстанций, препаратов и медикаментов. Тогда как согласно отчётам компании, получившей от правителства концессию, все успехи группы сводились к обнаружению некоторых процессов в некоторых тканях, которые — с весьма малой долей вероятности! — позволяли в отдалённом будущем создать ненамного более эффективные аналоги уже существующей фармацевтической продукции.

На первый взгляд, мысленно сделал вывод Андрей, Савицкий откровенно и нагло лжёт: никаких успехов группе добиться не удалось, её участники устроились тут словно на курорте — регулярное снабжение всем необходимым, крупные надбавки за пребывание в условиях особого биологического риска, вооружённая охрана, и наконец, минимум сухого закона, — и конечно же, каждый из них должен был отдавать себе отчёт, что отсутствие практических результатов рано или поздно приведёт в лучшем случае к эвакуации группы с Территории.

Однако, поразмыслив немного, Андрей через некотрое время вынужден был признать и возможность существования принципиально иной возможности: крупного блефа со стороны компании, с не вполне понятными целями. Кроме того, Территория — далеко не курорт: к примеру, согласно должностным инструкциям для военного персонала, категорически и безусловно запрещались любые спасательные операции в отношении людей, самовольно удалившихся от места постоянной дислокации более чем на три километра вне зависимости от времени суток.

— Кстати, Иннокентий Аскольдович, — перебил Андрей Савицкого, — откуда вам стало известно о практическом воплощении ваших исследований?

Тот, несколько сбитый с толку вопросом Андрея, на секунду потерял нить своего рассказа.

— То есть как это откуда, коллега?! Из отчётов административного центра, естественно. Каждый раз Скороход доставляет сюда вместе с продуктами питания и прочим грузом подробные отчёты о ходе разработки и практической реализации. Эти отчёты хранятся в нашем архиве, это даёт всем нам возможность судить о результатах собственной деятельности, это превосходный метод мотивации для рядового научного состава, наконец. Так вот, я рассказывал вам о том, что нехарактерная совокупность совершенно обычных за пределами Территории факторов позволила нам...

Если допустить, продолжал размышлять Андрей, что предоставляя широкой общественности фиктивные отчёты об отсутствии результатов, компания-концессионер одновременно по единственному существующему каналу (при помощи Скорохода) присылала на станцию — узкому кругу научного состава — фиктивные отчёты о внедрении имеющихся результатов, с целью мотивации? Или же отчёты в архиве намеренно были сфальсифицированы кем-то из сотрудников станции — скажем, тем же Савицким, — чтобы в случае проверки свалить с больной головы на здоровую?

— Вы передали Летерье какие-либо материалы? — спросил Андрей.

— Нет, ведь эти материалы принадлежат компании, но с другой стороны, Летерье — мой коллега, а в наших кругах принято делиться информацией международного значения, если это способствует процветанию человечества, и я обещал подумать...

— Что было дальше, по окончании вашей беседы?

Савицкий задумался, припоминая.

— Летерье посочувствовал мне в связи с отсутствием результатов, потом попрощался и пообещал вернуться через некоторое время за окончательным ответом. И при моём положительно ответе, за материалами.

— Каков был бы ваш ответ, вернись к вам Летерье не тем способом, какой мы с вами имели честь наблюдать сегодня?

— Он получил бы материалы. В конце концов, это всего лишь сырьё для изучения, и не его вина, что доступ к этому сырью оказался у меня, а не у него. Зная его достаточно хорошо, я не исключаю, что он добился бы и более впечатляющих успехов, нежели наша группа. Жаль, что кто-то внёс столь жестокие коррективы в его планы.

— А кому было известно, что Летерье приходил именно к вам? И кому было известно, зачем он приходил?

— Никому, — решительно ответил Савицкий. — Мой коллега провёл в моём обществе около получаса, затем распрощался со мной, и патруль периметра проводил его до входа — таков порядок на станции.

— Кто был в числе патрульных?

— Совершенно не помню, — развёл руками Савицкий. — Это лучше уточнить у Капрала, если для вас это так важно.

Попрощавшись с Савицким, Андрей снова задумался. Ситуация с научными исследованиями на станции становилась довольно занятной. Конечно же, крайне сомнительно, чтобы Летерье планировал вернуться на станцию в виде зомби. На многие вопросы, вероятно, сумел бы ответить человек, что лежал сейчас в госпитале в бессознательном состоянии, но Савицкий на всю столовую громогласно провозгласил, что тот придёт в сознание не ранее чем через несколько дней. На всякий случай Андрей мысленно перемотал в памяти хронологию событий. Итак, несколько дней назад гость пожаловал на научную станцию, удивил Савицкого известием об отсутствии успехов у группы, потом пообещал вернуться и покинул её (кстати, очень интересно, где и каким образом, без навыков выживания на Территории, он коротал это время?), на следующий день оказался добычей засевших в развалинах элеватора Сордов, к счастью, упущенной ими благодаря какому-то неизвестному обстоятельству — может быть, и в самом деле, благодаря появлению Проводника? Далее он, израненный, в виде зомби проследовал обратно к станции, где после оказания медицинской помощи его, как и других обитателей станции, охраняют камуфляжники Капрала. Охраняют от проявлений Территории, и разумеется, от тихих и спокойных соседей. Встреча с Сордами, само собой, могла быть и случайной, ну а если нет? Тогда, восхитился Андрей своей сообразительностью, Сорды вполне преднамеренно охотились на Летерье, и если их действительно спугнуло появление Проводника — то своей цели они не достигли. Хотели ограбить? Он был налегке, безоружен и без какой-либо ноши, по словам Савицкого. Отпускать же восвояси ограбленных обитателей Территории Сордам было далеко не впервой — исключение составляли разве что исключительно редкие случаи вооружённого сопротивления, на что Летерье вряд ли был бы способен. Тогда что могло быть предметом дележа между ним и Сордами?

Подойдём к вопросу с другой стороны, подумал Андрей. Странный разговор между ним и Савицким незадолго да нападения мог быть простым совпадением, но если идти в этом направлении, то главное, что следовало отметить — у собеседников имела место принципиальная разница во взглядах на успехи научной станции. У Савицкого в качестве аргументации имелся архив отчётов компании, у Летерье — мнение научного сообщества за пределами Территории. Фактическая же ситуация, с учётом официально задокументированных отчётов компании, более всего соответствовала информации Летерье и противоречила утверждениям Савицкого. Если так, то несложно было представить себе и такой вариант развития событий, при котором обида (или страх разоблачения?) оказалась сильнее уз научного братства. Кто из двоих заведомо лгал? Летерье лежал без сознания в эрзац-госпитале с тяжёлыми ранениями, и это фактически реабилиторовало его, с точки зрения Андрея. А стало быть, лгал Савицкий. Заведомо лгал... заведомо...

На слове «заведомо» Андрей споткнулся, хотя и не мог понять, почему. «Заведомо» — от слова «ведать», то есть знать. Предположим, лгал не Савицкий, а Летерье, не зная об этом? Вряд ли возможно: его мнение об успехах станции подтверждается официальными данными. А Савицкий? Тут уже сложнее: нужно проверять содержимое местного архива, и если там лежат отчёты об успехах — значит, и его данные официально...

В следующую секунду Андрей мысленно поразился собственной глупости. Ответ на один-единственный правильно поставленный вопрос расставлял всё по своим местам, и этот ответ был известен Андрею. За окном начинало темнеть. По правилам станции, которые Капрал заставлял обитателей неукоснительно выполнять вне зависимости от чинов, рангов и научных званий, хождение по открытой территории станции в тёмное время суток не допускалось, за исключением служебных надобностей. А следовательно, Андрею не помешало бы поспешить: будь его смелые предположения верными — при умелом подходе и благоприятном стечении обстоятельств у него был шанс сегодня же покончить со всей этой дикой, нелепой уголовщиной посреди серьёзных научных исследований загадочной Территории...

В этот день солнце перестало вращаться для нас. Миллионы лет эволюции, миллиарды жизней были стерты в тот день, когда появился первый корабль.

На тот момент ни один из представителей нашей цивилизации не был даже на ближайшей планете, пусть мы и смогли очистить родную природу от отходов нашего возвышения. Уровень жизни не был равномерен – в некоторых частях планеты даже вода была роскошью. Не было единого государства планетарного масштаба – были лишь разрозненные силы, вечно сражающиеся в том или ином виде за господство. Смерти, нищета, алчность правили нашим миром.

Мы пытались исправиться, пытались ухватить хоть за что-то. Технологический прогресс, философские течения, религии. Любые средства, только бы объединиться в стремлении к лучшему будущему.

Слухи появились задолго до первых официальных объявлений со стороны властей. Таким слухам никто не верил – они выглядели не более, чем бредни психически больных вроде тех же предзнаменований конца света или существования всемирных заговоров. Но эти слухи были правдой. И неудивительно, что многие вмиг вспомнили о них тогда, когда ученое сообщество разразилось паникой и истерией о космическом объекте у дальних углов нашей солнечной системы.

Безумие – именно так и можно было охарактеризовать тот период, когда был получен первый сигнал. Ученые сообщили о нем с невероятным энтузиазмом и нескрываемой нервозностью. Но он не был расшифрован. Мы не знали, что к нам движется.

Целые города стали падать под гнетом преступности и массовых помешательств. Религиозные культы набирали невероятную силу, даже худшие из предположений об апокалипсисе меркли по сравнению с тем, что творилось. И самое ужасное, что причины этому тогда еще не было.

Цивилизация уничтожала сама себя, установившиеся тоталитарные режимы, как бы иначе их не называли, были практически единственным решением по устранению сложившейся ситуации.

И вот, прошло уже несколько лет с момента первого сигнала. Наверняка, было и множество других, но о них не говорилось. Но вот в ученой среде снова воцарилось помутнение рассудка, выражавшееся первоначально в могильной тишине, и перерастающее в крики беспомощной жертвы. Сообщение на самом распространенном языке нашей планеты, исходящее от орбиты наиболее далекой планеты.

Оно звучало максимально дружелюбно, как может звучать успокаивающая речь для обреченных. Пришельцы, видимо, сами не ожидали подобного от нашей расы. Ведь теперь уже и государства стали рушиться как таковые. Народы одичали, лишь только несколько стран смогли хоть как то сохранить лик разумности, который другие уже сорвали.

Большая часть населения планеты опустилась к самым ранним уровням развития нашего вида. И какого же было первоначальное счастье, когда инопланетяне дали обещание вернуть нашу цивилизацию.

И вот, спустя поколение, корабль подходит к нашей планете. Он явно не был боевым, предположительно, это был корабль для переноса переселенцев. Духовный подъем было тяжело сравнить с чем либо. И вот он, этот момент. Небольшой челнок спускается на пока еще покрытую растительностью землю, и из него выходят странные существа. Достаточно сложно описать, насколько они не были на нас похожи. У них были совершенно иные способы восприятия мира, как говорили они сами. И иные способы передавать информацию и общаться друг с другом. Но вид их совершенно не был похож на тот, описания и изображения которого они отправляли нам многие года назад.

У них было 4 конечности, как они и описывали, была 1 голова. Но мы не увидели их кожи, оттенок которой зависел от пигмента коричневого цвета. Мы не видели их лиц с одним носом, двумя глазами с закрывающими их веками. Мы не увидели их ртов, говорящих на нашем языке. Мы увидели лишь только закованных в железо созданий, что уничтожили наш род.

Первоначальный мандраж прошел быстро. Денис осознал, что он тот же Денис, чуть быстрее, чуть сильнее и живучей… Но не бессмертный. Виктор объяснил всем, что новая способность даст возможность разглядеть пулю, но не увернуться, так что не стоит терять бдительность.

- У Юли младшая сестра умерла когда-то и она хотела её оживить. Мы экспериментировали над трупами, так появились первые, еще не заразные шатуны. Я бросил эту линию и перешел полностью к генам, а она продолжила. Втихую. Оборудовала свою лабораторию недалеко отсюда.

- А твоя армия? Это же не все, кого-то же она убила.

- Когда я осознал ситуацию, вокруг нас как раз начали строить стену. Оттуда я и надергал армию. Причем по большей части хорошо вооруженную. Сделал из них тех же подручных и отправил в бой. На всякий случай захватил ворота и немного поиграл с ИИ. Как оказалось — не зря.

- А твои псы… Они же по опасней суккуб будут, почему их всего двое?

- Потому что у меня было только две собаки, которые бы мне подчинялись. Которые достались мне щенками и росли вместе со мной. Иначе это были бы обычные неконтролируемые мутанты, опасные для всех.

Во время разговора подручные не прекращали выносить на площадку оружие и боеприпасы. Понимая, что предстоит, Все, кроме псов, вооружались на сколько это было возможно. Денис разглядывал свое оружие.

- Что это за автомат такой?

- Это не автомат, - Иван подал Денису коробки с лентами патронов. - Это твой новый друг Печенег.

По достоинству преимущества Печенега Денис оценил уже на выходе. Одна точная очередь — и первые несколько линий шатунов упали навсегда. Шатунов было раз в пять больше, чем на площади, но и их отряд существенно расширился. Да и оружие было куда серьезней. Они дошли до ступеней с площади и Денис оторопел. Внизу везде, где хватало взгляда, были шатуны, между которыми сновали прыгуны с бегемотами. Заражателей не было видно, но Денис знал, где они. В кустах, за палатками и столбами с афишами… Еще несколько коротких очередей и часть шатунов начали бесцельно бродить. Наташа не променяла полюбившийся ОРСИС на что-то потяжелее. И сейчас была занята отстрелом появлявшихся в окнах теней стрелков. Медленно спускаясь по ступеням, заняв круговую оборону, постепенно они выходили на площадь, где до этого встретились с военными. Стало сложнее, когда начали нападать прыгуны с бегемотами. Бегемотов нужно было разить наискось, по возможности простреливая и голову и сердце. Прыгунами занялись псы Виктора, растворившись в рядах неповоротливых шатунов. Иван пока прекратил любимое занятие по подрыву, что бы не зацепить собак, и тоже перешел на пулемет. Время от времени приходилось постреливать вверх, Юля могла управлять и Коршунами.

У Дениса заложило уши от непрекращающихся выстрелов, в глазах рябило от вспышек. Ствол раскалился до красна и Денис отбросил его на ремне за спину остывать, сам же взялся за автомат. Это была идея Сергея, взять по несколько оружейных единиц, что бы стволы успевали остывать. За патроны не беспокоились, несколько подручных в центре были под завязку загружены боеприпасами.

Стрелять было кому, главное было, что бы хватило боеприпасов. Идти было не далеко, меньше километра, но Юля подтянула свои силы со всего города. Денис уже не помнил, когда последний раз наступал на асфальт, под ногами были только тела. Случайные царапины были не страшны благодаря современным берцам и комкам. Когда они одевались, Денис слышал от Сергея незнакомые ему названия марок «Рысь», «Кобра» и что-то подобное. Удобно и ладно, а если еще и безопасно — то вообще здорово.

Из-за того, что они спустились со ступеней и вошли в плотное скопление шатунов, обзор уменьшился и поразить Заражателей стало сложней. Спасал только рост Заражателей, и Денис в первую очередь поражал слишком любопытную голову в капюшоне. Он действовал так не один. Виктор проинструктировал, как им себя вести, что бы дойти желательно полным составом.

Идущий рядом с Денисом подручный вздрогнул и повалился на землю. За спиной сквозь зубы заматерилась Наташа, усилив интенсивность стрельбы. Смерть подручного от пули стрелка она восприняла как личное оскорбление.

«Мы не бессмертны» - вспомнил Денис. Жизнь только что ему это снова доказала. Один из подручных-грузчиков подхватил рюкзак и оружие павшего. Вот так, без остановок и причитаний. Его тоже не будут оплакивать. Не будут останавливаться. Только заберут рюкзак и колбочку. И пойдут дальше. Сергей с Иваном потом помянут в каком-нибудь баре. Не более.

Денис тряхнул головой и снова перешел на Печенега. Их оттеснили к зданию. С одной стороны стало легче, а с другой…

Послышался звук разбитого стекла и сильные когтистые лапы втянули подручного. Денис не задумываясь бросил свой рюкзак и пулемет подручному-грузчику и запрыгнул в окно.

- Куда?! - Сергей проорал в оконный прём. - Это просто подручный!

- Вообще-то это мой друг… - Недовольно буркнул Виктор, но по сути был согласен.

Суккуба не стала далеко утаскивать подручного и сейчас удивленно смотрела на идущего самоубийцу. По другому человека, ринувшегося за ней в тесные стены квартиры, она назвать не могла. Суккуба быстро отпрыгнула от направления очереди, но Денис быстро просчитал её траекторию. Тварь не отпускало удивление до самой смерти. Только тут Денис заметил, что в комнате еще и пёс Виктора.

- Контролируешь? - Усмехнулся Денис и обратился к подручному. - Встать можешь?

Подручный кивнул и бодро встал, как будто ничего не случилось. Они было направились к окну, но пёс отрицательно покачал головой и побежал в коридор. Дверь в соседнюю квартиру была открыта и они забежали следом за псом. В кухне той квартиры их ждали две твари. Вернее не ждали, а готовились вытянуть кого-нибудь с улицы.

Одну суккубу загрыз пёс, вторую они расстреляли в два ствола практически в упор. Разбив стекла, Денис увидел направленные на себя несколько автоматов. Улыбнулся, помахал рукой и начал спускаться.

Забрав свои рюкзак и пулемет, Денис вернулся в линию. Интенсивность стрельбы не спадала, но Виктор все-равно нашел время сказать «Спасибо» и хлопнуть по плечу.

И снова бесконечная стрельба. Теперь мимо окон двигались еще осторожней. На опасные указывал один из псов и Иван просто забрасывал туда гранату. Гранатами он обвесился не хуже новогодней ёлки. Денис боялся, что одна из гранат выскользнет и тогда их всех разметает на куски, но Иван объяснил, что для этого нужно отогнуть усики, иначе от кольца не избавится. Денис теперь понимал, зачем Ивану для того, что бы кинуть гранату нужно обе руки, а не просто вырвать чеку зубами. Он сам хотел провернуть когда-нибудь такой трюк, но после объяснения Ивана ему захотелось остаться с зубами.

После очередного перекрестка внезапно зомби кончились. Просто в один момент все поняли, что стрелять больше не надо.

- Пришли. - Выдохнул Виктор. - сука самолюбивая, даже вывеску не убрала.

- ОЛИМП. - В слух прочитал Сергей. - символично. А Юля, я так полагаю, на самой вершине.

- Да. Но все не пойдем. - Виктор повернулся к подручным и начал раздавать приказы.

Одного из псов он тоже решил оставить у входа. На случай, если что-то пойдет не так. Дениса Виктор тоже просил остаться, но он отказался.

- Я хочу посмотреть, как падают боги.

… Семьдесят лет назад отгремела первая и, пока что, единственная в истории человечества галактическая война, названная Аркадийской, по имени планеты Аркадия III, послужившей причиной раздора. Пять миров, разделившись на две коалиции, схлестнулись в небывалой по своим масштабам и жестокости битве. Последствия были ужасающими: десятки населённых миров уничтожены подчистую и не подлежали повторному заселению, сотни – изуродованы и медленно умирают по сей день из-за нарушения экологического баланса; количество человеческих жертв исчислялось десятками миллионов. Не пощадили даже колыбель человечества – Землю.

«Древние», как их назвали люди, или «духи», как их называли аборигены Аркадии III, среагировали по космическим меркам практически мгновенно: спустя пять лет после начала войны их корабли просто материализовались на орбите Аркадии и других одиннадцати планет, имевших Руины (см. Руины )*. Пришельцы были очень недовольны людскими шалостями с атомным оружием, а так же тем, что в результате боевых действий была нарушена биологическая система накопления информации из различных миров и пространств, существовавшая на Аркадии III (см. БСНИ )**. Древние не стали церемониться и показательно аннигилировали несколько бесплодных, каменистых планет, пригрозив, что если люди не угомонятся, то следующими будут их миры. Они мотивировали столь жестокие свои угрозы тем, что нет жалости к существам, которые сознательно и без веских причин уничтожают друг друга. Если люди сами истребляют друг друга, то, что плохого в том, что их уничтожит третья сторона? К тому же, как сказали Древние, кто дал право людям в своих междоусобных распрях разрушать, разграблять и использовать для своих нужд творения иных цивилизаций, а так же приводить на порог гибели всё живое на той или иной планете?

Пришельцы потребовали от людей отказаться от использования атомного оружия и полностью уничтожить его запасы. От такой неслыханной дерзости представители гордого и своенравного рода человеческого, наверное, потеряли дар речи. И вместо того, чтобы внять разумным доводам древней, мудрой расы, задуматься над своим поведением и попытаться что-либо извлечь из этих размышлений, люди решили проучить нахалов. Обе коалиции независимо друг от друга решили нанести сокрушительные атомные удары по кораблям Древних.

На корабли пришельцев была обрушена вся мощь космического флота землян, и… на тех не осталось ни царапинки. Чем руководствовались командиры, отдавая такие приказы, когда уже давно было известно, что Руины защищены от какого-либо физического повреждения – непонятно. Возможно, это был страх того, что Древние передумают и решат всё-таки избавиться от людской расы. Или просто импульсивная попытка хоть как-то отреагировать на наглость откуда ни возьмись появившихся чужаков, которые начали диктовать свои условия, не считаясь с мнением людей – неизвестно.

Когда вспышки сотен атомных взрывов угасли, а корабли пришельцев, как ни в чём не бывало, продолжили висеть в пространстве, сотни тысяч людей, следивших за происходящим с мостиков космических кораблей и через экраны во всех уголках обитаемой части галактики, затаили дыхание и замерли в ожидании, предполагая самое худшее.

Древние поступили вопреки типичной человеческой логике и вместо ответного удара лишь радировали: «Наши требования остаются в силе. Надеемся на обдуманные выводы и взвешенные решения». После чего корабли пришельцев дематериализовались, так же мгновенно, как и появились, с орбит всех двенадцати планет.

Древние ушли, но страх остался: требования незваных гостей чётко отпечатались в умах власть имевших во всех уголках галактики. Людям хотелось верить, что всё это было длительной массовой галлюцинацией, но аннигилированные планеты категорически отказывались возвращаться на свои места, и им пришлось подчиниться страху.

Ещё одним результатом вмешательства древней расы, ужасным в своей бессмысленности, стало, как бы цинично это не прозвучало, неожиданное прекращение боевых действий. Продолжать воевать в межпланетных масштабах, без атомного оружия было бессмысленно, и война по факту оказалась неоконченной. Победителей не было, попранные интересы не были восстановлены; обе коалиции лишь потеряли огромные территории, вследствие атомных бомбардировок, не захватив у противника по большому счёту ничего. И к чему тогда десятки миллионов человеческих жертв?! Люди сжимали кулаки и тряслись от бессильной злобы, проклиная противника. В мирах обоих коалиций регулярно вспыхивали пожары восстаний, и когда напряжение достигало критической точки правительства, дабы выпустить пар, устраивали локальные (по космическим меркам) конфликты, обычно не особо результативные.

С уничтожением атомного оружия в этот раз люди решили не хитрить: все заряды были использованы на бомбардировку безжизненных, каменистых планет на окраинах обитаемой части галактики; попадание каждой бомбы фиксировалось на видео и документировалось. Независимые комиссии с дотошностью проверили каждый стеллаж, каждый тёмный закуток секретных и не очень хранилищ атомных зарядов обеих коалиций, подтвердив их опустошение.

Одновременно с этим производились зачистки от зарядов мест активных боевых действий. Но, как известно, при длительном занятии даже любимым делом пламя энтузиазма со временем тускнеет. А уж когда требуется рутинно проверять сотни мест на сотнях планет, то тут не избежать неточностей, упущений и других мелких (по космическим меркам) ошибок. Поэтому, даже после тотальной очистки оставались планеты на задворках галактики, где произошли один-два крошечных конфликта. И информация о таких планетах либо исчезала вместе с уничтожением компьютеров, что были на борту боевых крейсеров, которые могли быть подбиты на орбитах этих планет, либо попросту затерялась в лавине маловажных отчётов, отчётностей, приказов и прочего.

Именно такие «неучтённые» заряды и информация об их местонахождении стали лакомым кусочком для различного рода влиятельных криминальных личностей, мятежных генералов и злых гениев. И это несмотря на то, что хранение, транспортировка (без надлежащих документов) и использование зарядов каралось смертью.

На чёрном рынке оружия цена на атомные заряды стала баснословной …….

********

Олег и Дмитрий - хмурые, как самое пасмурное, дождливое утро в середине ноября, стояли в плохо освещенном коридоре, наполненном сизыми клубами табачного дыма и молча курили, глядя себе под ноги. Время от времени мужчины бросали недовольный взгляд исподлобья на стальную дверь перед ними. Спустя пару минут дверь отъехала в сторону, и в проходе показался здоровенный детина с грубо отёсанным лицом и переломанным носом. Несколько секунд он сверил мужчин взглядом маленьких злобных глазок, потом рыкнул: «Входите!» Они затушили сигареты об стену и вошли в помещение.

За массивным столом из настоящего дерева, вальяжно развалившись в кресле, сидел Барон – крепкий, коротко стриженый мужчина в камуфляжной майке. Он с показным наслаждением затягивался сигарой, глядя куда-то в потолок. С другой стороны стола, примостившись на краешке стула, сидел сутулый, сухощавый старикашка. Он бросил короткий, испуганный взгляд на вошедших и сразу отвёл глаза, начав разглядывать ногти на своих руках.

Мужчины подошли к столу. Олег поискал глазами стулья, чтобы сесть, но не увидел ни одного. Он постарался принять более-менее непринуждённый и даже слегка надменный вид, так как чувствовал себя, словно нашкодивший, испуганный школьник, которого вызвали к директору, и тот уже только и ждёт, чтобы обрушить на него поток заготовленных гневных фраз и обвинений.

¬—У меня нет особого желания общаться с вами, ¬– резко и холодно заговорил Барон, продолжая смотреть в пустоту, – поэтому – сразу к делу.

Он достал изо рта сигару и обернулся к старику с самым миловидным и отеческим выражением на лице.

— Знакомьтесь – это Леонид Анатольевич, в прошлом — сержант военно-космических сил. Нёс доблестную службу в навигационной рубке крейсера «Артемида» на должности второго помощника офицера по вычислениям. Чудом вырвался из разваливающегося корабля в спасательной шлюпке, когда «Артемида» подверглась жуткой бомбардировке неприятеля.

Старик даже слегка распрямился и устремил взгляд в видимые только ему одному дали прошлого.

— Как мы выяснили, Леонид Анатольевич живёт один-одинёшенек и находится в крайне тяжёлом финансовом положении,— Барон изобразил на лице сочувствие. — Верно, Леонид Анатольевич? Государство, видимо, совсем не оценило вашу верную ему службу.

Не поднимая взгляда, тот закивал.

Барон продолжил: — А я ценю. И не могу без содрогания наблюдать за тем, как проживают остатки дней своих в жалких государственных каморках, получая мизерную пенсию, ветераны войны, — лицо его воспылало фальшивым праведным гневом. — Поэтому, я хочу оказать ему финансовую помощь, взамен на небольшую услугу.

Леонид Анатольевич словно приободрился и посмотрел на Барона. В глазах старика испуг боролся с появившейся заинтересованностью.

— Так вот, — деловито продолжил Барон. — Леонид Анатольевич поделится, — он сделал упор на это слово, — с нами воспоминаниями об одной богом забытой планетке. О той, на орбите которой, скорее всего, всё еще висят искореженные обломки «Артемиды». А на поверхности этой планеты, насколько я понял из Вашего рассказа, — Барон вопрошающе взглянул на старика, — происходили локальные боевые действия, верно ведь?

— Да-да.

— И, с большой вероятностью, там остались атомные заряды, которые вам, — Барон холодно взглянул на мужчин, — нужно будет поискать и доставить туда, куда я вам скажу, — он вновь перевёл взгляд на старика. — Леонид Анатольевич, вы же хотите погреть косточки на лучших курортах галактики? Отдохнуть в самых элитных санаториях?— Барон весело подмигнул ему. — От Вас лишь небольшая услуга, и я…..

— Какого чёрта! — в негодовании произнёс Дмитрий, осознав, каким делом им придётся вернуть долг Барону. — Я не собираюсь рисковать своей жизнью и связываться с этими чёртовыми бомбами!

Барон в недоумении уставился на Дмитрия и несколько секунд, молча, моргал: — Ты идиот? Кажется, вы забыли, в каком затруднительном положении находитесь. Я не предлагаю вам вариантов на выбор, а приказываю. Вы должны мне. А я привык, когда мне возвращают долги. У вас есть выбор: рискнуть, и идти на все четыре стороны после дела, или отказаться, и тогда Герасим, — Барон взглянул на стоящего у входной двери ухмыляющегося амбала, — свернёт вам шеи, как цыплятам, прямо здесь. Вы же не хотите, чтобы Леониду Анатольевичу стало плохо от такого зрелища? — он вопросительно взглянул на старика. Тот поежился и испугано сглотнул.

Дмитрий взглянул на Олега, ища поддержки, но каменное лицо друга сквозило безразличием. Дмитрий стиснул зубы так, что заходили желваки, но возражать Барону не стал.

Олег с сомнением взглянул на старика и сказал Барону: — И Вы считаете, что он помнит координаты какой-то захолустной планеты? Семьдесят лет спустя?!

— Видимо, ты не понял, — хитрая улыбка расплылась по лицу Барона.— Я же сказал, что он «поделится воспоминаниями», — и он указал рукой на кресло в соседней комнате, напоминающее те, что стоят в стоматологических кабинетах: в подголовной подушечке имелись круглые гнёзда, а за спинкой свисали провода; на кронштейне сбоку от спинки висла коробочка голопроектора; к одному из подлокотников был прикреплён маленький экран с клавиатурой.

Оба мужчины округлившимися от удивления глазами уставились на кресло.

— Это же Машина Памяти, — сказал Дмитрий. — Где Вы её взяли? Их ведь только недавно изобрели, и пользоваться ими разрешено только….

— Кажется, ты забыл, кто я такой, и какие у меня связи, — усмехнувшись, прервал его Барон. — Когда мне что-то нужно, я добываю это.

Барон помог старику подняться, провёл его к креслу: — Усаживайтесь поудобнее, Леонид Анатольевич. Сейчас Вам нужно будет хорошенько напрячь память и попытаться восстановить обстановку в рубке, какой она была в дни нахождения «Артемиды» на орбите той планеты; больше всего нас интересует карта сектора галактики

— Будем стараться! — с напускной весёлостью ответил старик.

— Уж не подведите нас. Это в ваших интересах в первую очередь. Кстати, сколько вам лет? — рука Барона зависла над клавиатурой.

— Девяносто семь.

— Тааак, девяносто семь, — Барон застучал по клавишам. — Вы расслабьтесь и начинайте вспоминать, а я вам помогу,— с этими словами он достал из отделения тумбочки, стоящей рядом с креслом, небольшой шприц-пистолет, заряженный ампулой с синей жидкостью.

— Это что? — спросил Олег.

— Да не бойтесь Вы! — улыбнулся старику Барон, увидев, как тот испугался при виде прибора. Затем он обернулся к мужчинам: — Это — наркотик памяти: слегка обостряет воспоминания и, насколько возможно, нивелирует погрешности и неточности, ложные детали и прочие приукрасы, вызванные действием воображения.

Барон обошёл кресло и поправил голову старика, так чтобы затылок касался всех гнёзд с датчиками в подушечке.

— Сейчас будет немного больно здесь, — он коснулся шеи Леонида Анатольевича кончиком иглы. — Готовы? Только не кивайте, а просто скажите.

— Угу. Готов.

Барон резко прижал шприц к шее и ввёл всё содержимое ампулы. Спустя пару секунд тело старика всё напряглось на мгновение и тут же расслабилось. Глаза затянуло непроницаемой, чёрной пеленой, и слегка раскрылся рот.

— В сторону! — рявкнул Барон, жестом указав Олегу и Дмитрию уйти с центра комнаты. Затем он наклонился над ухом Леонида Анатольевича и тихо заговорил: — Вспоминайте, Леонид Анатольевич. Семьдесят один год назад……навигационная рубка крейсера «Артемида», и …..Вы находитесь там…… До гибели корабля еще пара-тройка дней. Вспоминайте хорошенько! За это Вас ждёт хорошая награда, помните? — он протянул руку и щелкнул тумблером на корпусе голопроектора.

Посреди комнаты вспыхнуло объёмное изображение. Оно представляло собой безумную мешанину беспрерывно изменяющихся картинок. Словно кто-то, покадрово, разрезал тысячи кинолент, а затем соединил кусочки в случайном порядке в один фильм. Время от времени изображение становилось более чётким, появлялись отдельные образы, места, символы, буквы, складывающиеся в слова. Старик всё время что-то еле слышно шептал, произносил чьи-то имена, а временами просто нёс нечленораздельную чушь.

Но вот безумный бег образов стал замедляться, и постепенно начала вырисовываться определённая картина. Стали проступать, продолжая детализироваться, общие формы чего-то, в чём уже можно было признать рубку космического корабля. Время от времени изображение меркло на секунду и появлялось вновь уже слегка изменённым: то одна, то другая части интерьера изменяла свой внешний вид, текстуру, формы, расположение. Пространство за панорамными окнами рубки залило чёрнотой космоса, затем появился огромный шар планеты, который заиграл переливами всевозможных цветов. На фоне планетного диска стали появляться, беспрерывно меня своё количество, остальные корабли флота.

— Отлично, отлично! — возбуждённо шептал Барон, впившись взглядом в изображение. — Вы здесь. Находитесь на своём посту. Но нам нужна голокарта с центрального стола. Вспоминайте, как она выглядела! Ищите её!

Изображение мигнуло и вновь появилось, показывая теперь рабочее место Леонида Аркадьевича таким, каким он его видел: угол обзора уменьшился, словно наблюдение стало идти от первого лица. Старик в кресле медленно поворачивал голову в разные стороны ¬— картинка голограммы изменялась под стать движениям. Многие приборы и предметы на рабочем месте не имели чёткой, постоянной текстуры, детализация тоже хромала. Некоторые устройства выглядели и вовсе грубыми болванками. Он повернул голову влево и задержал взгляд: на стуле рядом появился человек в военной униформе, выполняющий какие-то неясные действия руками. Лицо человека беспрерывно меняло черты, словно эластичная маска. Леонид Анатольевич обернулся в другую сторону и воссоздал ещё одного соседа аналогичной наружности.

Мысленно встав, Леонид Анатольевич двинулся по проходу меж рядами рабочих мест. Он вертел головой, и пространство запестрило разного размера прорехами чёрной пустоты: мозг не мог воспроизвести те места и детали, которых мужчина либо не видел, либо никогда не концентрировал на их внимание. Вокруг него двигались, сидели люди с бесформенными лицами. Те из них, кто был на границах радиуса обзора, так и вовсе выглядели, как безликие манекены с витрин магазинов одежды.

Он прошёл ряды с компьютерами и оказался в просторном зале с кольцевым столом по центру. Над столом были спроецированы различные, неясные голограммы. Несколько человек, опершись об столешницу, судя по жестикуляции, что-то обсуждали. Их лица выглядели более-менее чёткими; на униформе, беспрерывно изменяясь, заблестели знаки отличия.

— Так! А вот и наши голокарты, — удовлетворённо произнёс Барон. Он снова наклонился к уху старика: — Нам нужна карта космического сектора, Леонид Анатольевич. Сконцентрируйтесь на ней, вспоминайте! Моё лекарство должно помочь Вам восстановить детали.

Старик наморщил лоб. Окружение вокруг голокарты постепенно стало терять очертания и вскоре вовсе исчезло. На передний план вышли три неясные проекции. Замигали, меняя своё положение, огоньки, обозначающие звёзды. На соседней голограмме проявилась бледно-жёлтая звезда и вращающиеся вокруг неё шарики планет. Третья отображала единственную планету. Спустя несколько секунд изменения на всех голограммах прекратились. Одна из звёзд запульсировала красным, то же произошло и с одной из планет на соседней карте; на голограмме с планетой красной сеткой обозначился определённый участок.

Барон подождал ещё несколько секунд, а потом нажал кнопку на клавиатуре: машина сделала снимок голограммы.

— Вот и всё,— он щёлкнул тумблером голопроектора и убрал голову старика от датчиков.

Леонид Анатольевич глубоко и резко вдохнул, и оглядел комнату невидящим взглядом черных глаз. Его лицо исказилось гримасой ужаса: — Ничего не вижу! — он вытянул перед собой трясущиеся, морщинистые руки. — Где я?! Не вижу! Почему ничего не вижу?!

Дмитрий, было, шагнул в сторону старика, но Олег остановил его, схватив за руку. С губ Леонида Анатольевича уже срывались первые звуки панического крика, полного ужаса и непонимания, когда Барон взял его за руку: — Всё в порядке. Это пройдёт через пару минут. Помните, зачем Вы здесь, Леонид Анатольевич? Вы помогаете мне и себе. Сейчас Вы путешествовали по своей памяти, а теперь снова вернулись к нам.

— Скоро пройдёт, да? Очень страшно! — старик обхватил кисть Барона всё еще трясущимися руками и с надеждой обернулся в сторону голоса.

— Не вставайте, пока не сможете видеть,— приказал Барон и отвернулся к компьютеру Машины Памяти. Несколько раз он щёлкнул по клавишам и подошёл к серому экрану, вмонтированному в стену комнаты, приложил к нему ладонь, и тот ожил.

Барон загрузил снимок голограммы, дав указание компьютеру произвести сравнительный анализ с имеющимися в базах данных звёздными картами. Машина принялась за работу, и Барон вновь развалился в кресле. Он взял спичку, резко чиркнул ей по столешнице, и раскурил потухшую сигару. В комнате повисла тишина.

Через пару минут Леонид Анатольевич заморгал и с облегчением вздохнул, оглядывая комнату: черная пелена сошла с глаз, и стало возвращаться зрение. Тут же просигнализировал об окончании проверки компьютер. Барон вскочил на ноги и шагнул к экрану, предвкушая удачный результат. Дмитрий же с Олегом надеялись на обратное.

— И что тут у нас? — весело спросил Барон, касаясь экрана.

Дмитрий закрыл глаза и скрестил пальцы. Но, увы, Барон радостно воскликнул: — Есть совпадение! Отлично! Ваша память не подвела, Леонид Анатольевич.

Старичок, пошатываясь, подошёл к столу и вновь уселся на краешек стула — к нему опять вернулся неясный страх.

Барон что-то понажимал на экране и затем обернулся к мужчинам: — Координаты планеты я отправил в доки. Сейчас их загрузят в вашу колымагу и оборудуют её всем, чем необходимо, чтобы вы не сумели улизнуть от меня, — он злобно усмехнулся, увидев испуг и недоумение на их лицах. — Свободны! — он кивнул в сторону входной двери.

Мужчины заметили, как испугано-умоляюще взглянул на них Леонид Анатольевич. Словно он хотел, чтобы они забрали его с собой из этой страшной полутёмной комнаты, подальше от хитрого, злого Барона.

Олег понимал, что старику не выйти живым из этой комнаты: Барон никогда не расстанется ни с единым кредитом, и уж тем более ему не нужно, чтобы Леонид Анатольевич ненароком проболтался о том, что произошло в этой комнате. Поэтому Олег с большим трудом, но подавил свою совесть, понимая, что расстановка сил не в их пользу и развернулся к двери. Более эмоциональный Дмитрий, увидев взгляд старика, было начал: «А почему Вы….», но Олег оборвал его на полуслове, толкнув в плечо: — Двигай, давай! Пойдём.

— Я сказал «свободны»! И побыстрее! — холодно отчеканил Барон и с уже не скрываемой хищной улыбкой обернулся к старику. — А с Вами, Леонид Анатольевич, мы сейчас обсудим детали Вашего заслуженного вознаграждения.

Старик испугано сглотнул и, поёжившись, отодвинулся на самый кончик стула.

Стальная дверь бесшумно закрылась за спиной мужчин.

Дмитрий схватил Олега за плечи и заглянул в его лицо: — Но ведь он же убьёт его сейчас, понимаешь? Убьёт! — он увидел в глаза друга ненависть и понимание.

— Мы не в силах чем-либо ему помешать. Просто постарайся забыть о нём.

— Ублюдок! — с ненавистью крикнул Дмитрий, испепеляя взглядом дверь.— Будь ты проклят, убийца! Я тебя ненавижу! — он злобно плюнул в дверь.

****

(Продолжение завтра)

_____________________________________________________

* «……Руины — это такие большущие каменные глыбы неясной формы, изрезанные светящимися синими линиями. Но самое главное в том, что они висят в воздухе на высоте порядка трёхсот- четырёхсот метров, наплевав на законы физики, действующие для всего остального окружения. Учёные, как муравьи, облазили каждую глыбу вдоль и поперёк, но не нашли никакого присутствия механизмов или сил поддерживающих этих исполинов в воздухе. В почве долины Руин тоже ничего похожего не обнаружили. Сдвинуть их с места не получилось, даже самые мелкие экземпляры. Ни пилы, ни лазер, ни взрывы не оставляли на поверхности глыб ни единой царапины. Пользы никакой они не приносили, либо же учёные ещё не обнаружили её. Вреда, вроде бы, тоже. Это, кстати, и является причиной их формальной охраны.

Еще один интересный факт, связанный с Руинами, состоит в том, что их нашли уже на двенадцати планетах — все земного типа. По двое Руин оказались во владениях каждого из пяти миров людей (у двух их них — по трое). В целом, Руины везде одинаковы по своей бесполезности. Отличаются только геометрией глыб……»

** БСНИ — биологическая система накопления информации: «….Всё начинается с птиц. Больших, красивых птиц с мягкими перьями небесно синего цвета, взрослые особи которых достигают в размахе крыльев шести метров. Эти великаны составляют основу пропитания лесного народа.

Когда наступает Аркадийская "зима", то есть температура не поднимается выше десяти градусов Цельсия, птицы улетают "зимовать" на один гигантский остров в океане. Аборигены седлают баай-энов и следуют за ними на очень большом расстоянии, но, не теряя из виду. Прилетев на остров, птицы откладывают яйца в прибрежный песок. Те, что уже отложили яйца, взмывают в небо и ... исчезают. В прямом смысле этого слова. Они растворяются в воздухе: одна за другой.

Следующие три месяца аборигены с переменным успехом охраняют их яйца от нападок жутких гадов, приходящих из морских глубин. По истечению данного срока вылупляются птенцы. Аборигены их не убивают, а наоборот: выхаживают и выкармливают фруктами и мясом морских гадов. Не убивают, потому что это бессмысленно, так как мясо птенцов ядовито. Спустя два месяца птенцы подрастают и улетают на материк, а аборигены остаются ждать еще месяц... Чего они ждут? Возвращения исчезнувших птиц.

Спустя месяц птицы возвращаются, так же как и исчезали — материализуясь в воздухе где-нибудь над островом. Появившись, птицы не пытаются улететь, а прячутся по всему острову, причём по возвращению они приобретают возможность менять окрас перьев, словно хамелеоны. И теперь на них можно охотиться, потому что их мясо перестало быть ядовитым. Птиц ищут, убивают. Часть мяса едят там же, большую же часть вялят и забирают с собой, навьючивая на баай-энов. У каждой убитой птицы обязательно нужно съесть мозг — здесь, на острове. На все " А почему именно...", " А почему обязательно..." аборигены отвечают, что таковы обычаи: "...так было во времена, когда жили наши предки, так должно быть и сейчас. Мы следуем указам духов. Мы помогаем духам, а они дают нам жизнь. Когда будут жить наши далёкие потомки, хозяева духов придут и возьмут воспоминания, которыми мы их кормим".

Куда исчезают птицы? Аборигены говорят, что птицы странствуют по Океану Миров, и там они набираются мудрости. "Возвращаются птицы очень мудрыми и делятся своей мудростью с нами. Но нам она не нужна. Это мудрость для духов, а мы лишь храним её".

Разделавшись со всеми птицами, аборигены возвращаются на материк, и спустя день начинается Праздник Возвращения и церемония кормления духов. Заключается она в том, что в течение получаса аборигены носятся на баай-энах среди Руин, время от времени впадая в состояние транса, и "кормят" духов…..»

Предыдущая зарисовка: https://pikabu.ru/story/fantasticheskaya_zarisovka_4_5265767

Глава восьмая: всё только начинается.

Проснувшись, я первым делом посмотрел на дату- время пришло. Переодевшись в удобную одежду (тапки все-таки не лучшая обувь для пустынь), я направился к холодильнику и достал произведение моего кулинарного искусства. Осталось решить еще два вопроса- вместе ли мы должны есть этот шоколад или нет и сколько шоколада должна съесть именно Талия. Вспомнив мультики в которых герои вместе принимали снадобья, я уже хотел было откусить кусочек, но начал рассуждать: готовил я? –я; чувства там мои?- мои, значит часть моей души и так уже присутствует в шоколаде, а значит остается вопрос сколько должна съесть Талия, но опять подумав, и решив, что жадность это плохо, я решил ей скормить абсолютно все. Завернув приготовленную шоколадку в самую красивую подарочную обертку которую только смог найти накануне, я съел оставшийся мой шоколад и приготовился ждать. Острота уже не казалась такой жгучей, и знакомая тяжесть охватила меня. Только бы не опоздать.

Солнце светило в глаза, но тепла как будто не было, ветер не качал деревья, а небо казавшееся таким голубым, почему-то стало серее. Оглядевшись вокруг, я заметил, что серым становиться все, деревья, песок, постройки, создавалось ощущение что цвета и краски пропадают из мира. Перепугавшись, что могу опоздать я побежал, побежал изо всех сил, гонимый страхом, и с каждой секундой он становился все сильнее. Добежав до дома и осмотрев ближайшие закоулки так и не найдя ее, я рванул на центральную улицу, направляясь в сторону сцены, решив, что Талия проводила последние часы жизни в том месте, которое ей было дорого, но пробегая мимо фонтана, на противоположной от меня стороне, краем глаза я заметил уголок платья.

Она лежала, ее кожа была словно пергамент, глаза были закрыты. Дрожащими руками я коснулся ее щеки, Талия медленно подняла свою руку и положила ее на мою. Она жива! Я успел!

-Талия! Это я Савва.

-Савва? Я так рада, что ты пришел, я думала о тебе, о нашей первой встрече, о том, как увидела тебя здесь и решила, что останусь в месте где мы впервые встретились- ее голос звучал тихо, было видно каких огромных усилий стоили ей эти слова.

-Тише, тише, побереги силы- я гладил ее волосы, сев на колени и положив на них ее голову, я достал шоколад.

-Посмотри, у меня получилось, я нашел способ спасти тебя, ты должна просто съесть его и все будет хорошо.

-Какая красивая обертка- она попыталась улыбнуться и кусочек откололся от ее щеки. В том месте где была ее кожа, виднелось желто-розовое сияние и ничего больше.

-Понимая, что время на исходе, я отломил шоколад и начал ее кормить.

-Ешь, не трать силы, все будет хорошо, я тебе обещаю.

-Так вкусно, я никогда не пробовала такого вкусного шоколада.

Съев все, она попыталась сжать мою руку в своей, но ей это не удалось, ей становится все хуже. Когда же подействует?! Ну же, я все сделал как было написано в этом рецепте!

-Талия, я не понимаю, я, я сделал все как было написано, почему тебе не становится лучше? – я плакал, слезы скатывались по щекам, а я гладил ее волосы и больше ничего не мог сделать.

-Просто моё время пришло, не расстраивайся, это обычный порядок вещей, в мире все рождается и умирает. Я рада мгновениям, проведенным с тобой. За то время что мы были вместе, я почувствовала себя самой живой, почувствовала себя человеком, девушкой, которая любит и любима. Спасибо тебе Савва. Я тебя ….

Не успев договорить фразу, Талия начала рассыпаться, по всему ее телу пошли миллионы маленьких трещинок, лицо руки, тело, даже одежда. Миг, и она рассыпалась, распавшись на тысячи искрящихся огоньков, которые продолжали висеть в воздухе, сохраняя очертания ее силуэта, но потом растаяли и они. Я продолжал сидеть на коленях, моля что бы она вернулась, не знаю сколько времени прошло, а я плакал и кричал, бил кулаками землю, разбивая их до крови, умолял всех богов которых знал, угрожал им, а вокруг была тишина. Через час, может два, а может день, исчезло небо, деревья, исчезли дома, фонтан, остался лишь клочок земли, на котором снова сидел мальчик и плакал, вновь потеряв самое ценное что смог обрести, но потом растаял и он.

Следующие несколько месяцев я почти не помнил. Для меня вместе с исчезновением Талии исчез и я. Я перестал ходить на работу и вообще чем-либо заниматься, кто-то приходил навестить меня, возможно это были друзья, но я не подходил к двери. Жизнь перестала для меня существовать, хотелось быстрее закончить её, до сегодняшнего дня.

-Сардинка, ну что ты мяукаешь? Я понимаю, что ты хочешь есть, но у нас нет еды. Понимаешь, чтобы купить еды, нужны деньги, а что бы их заработать нужно открыть дверь, выйти на улицу и найти себе работу, а я не могу- говоря все это, уже не в первый день, и подойдя к входной двери, открыл ее, тем самым показывая порядок действий коту, я начал ее закрывать, но кот, быстро пролез в щель и выбежал на улицу.

-Какой же я дурак! Сардинка, стой! – кричал я, убегающему коту. Перепугавшись, что глупый зверь попадет под машину, я побежал за ним. Было очень тяжело, долгие дни без еды и питья привели к тому что, я совсем ослаб, но о том, чтобы остановиться и отдохнуть не было и речи, я мог потерять последнее дорогое моему сердцу. Пробегая дворы, дороги, парки, стараясь не упустить кота из виду, постепенно осознавая, что не понимаю где нахожусь, я бежал дальше. Ноги налились свинцом, легкие горели, а перед глазами все расплывалось, и вот увидев, как кот забежал в какой-то магазин, остановившись перевести дыхание, я посмотрел на вывеску места в котором скрылся кот: кафе «Сытые сны» у нас вы найдете самые удивительные блюда. Аккуратно повернув ручку, и войдя внутрь, я замер. На прилавке сидел Сардинка, мурлыкая и что-то жуя, но замереть меня заставило не это. Он стоял у прилавка, повернувшись ко мне, не переставая гладить кота, иногда отвлекающегося на браслет с живой черной змейкой. Тихим голосом, смотря, как и при первой нашей встрече, своими карими глазами на меня, мужчина произнес:

- Добрый день, молодой человек.

Конец первой части.

.....Начинался новый, прекрасный день. Жёлтое солнце Аркадии III только-только вынырнуло из-за горизонта, и небо заиграло фантастическими красками.

Это последнее мирное утро, которое встретит планета. А завтра случится то, что превратит её, впоследствии, в центр беспощадной галактической мясорубки, вошедшей в историю как "Аркадийская Война", а после, и к полному уничтожению. Руки девочки, такой юной, полной амбиций и стремлений, окажутся по локоть в крови, и сжимать им предстоит не измерительные приборы, а рукояти смертоносных орудий. Как и почему всё это случится - совсем другая история, к тому же начнётся она лишь завтра. А сегодня будет чудесный день. Особенно чудесным он будет для Ребекки, которой сегодня исполнялся пятнадцатый год.

Девушка только что проснулась и, сразу было, потянулась к фотодатчику, отвечающему за звукоизоляцию комнаты, но на полпути остановила руку: "Надо насладиться каждой минуткой этого бесподобного дня. А какой прекрасный рассвет! Ещё пять минут, а потом проверю, вернулась ли мама". Она уселась на кровати и стала наблюдать через окно модуля, одиноко приютившегося на опушке Аркадийских джунглей, как солнце розовило далёкие облака, а небо пропитывалось глубокой лазурью.

Ребекке исполнялось пятнадцать лет, а это означало то, что двери Школы Космофлота теперь для неё открыты. "А дальше: Гильдия Звездной Разведки... Экспедиции на неизведанные планеты... Романтика приключений...Эххх!" — девушка закрыла глаза и с мечтательным выражением на лице вновь рухнула на кровать. "Мама!" — Ребекка опрометью бросилась к двери своей спальни, одновременно сняв звукоизоляцию: из комнаты матери доносились звуки. "Вернулась!"— девушка вся засияла от радости и щёлкнула по тумблеру, отпирающему дверь.

Когда Ребекка вошла в комнату к маме, та в одной руке держала листок, испещренный какими-то данными, другой набирала что-то на клавиатуре компьютера.

— Нашла ещё какие-нибудь интересные камушки? — услышала мать голос дочери.

— Бек! — мама выронила из рук листок и подбежала к дочери. Они сплелись в объятии, и мать шептала ей на ухо самые искренние пожелания. — Поздравляю тебя, любимая! — закончила она уже громко и крепко поцеловала её в угольно-чёрные волосы.

— Мам, а знаешь.... — начала было Ребекка, но мама её прервала:

— Бек, мне нужно на базу, — она поймала печальный взгляд дочери , — ....срочно, прости.

— Но, мам, сегодня же твой и мой праздник?! Скажи этому мистеру Злыдню, что сегодня не так уж и срочно! Да и вообще — ты только вернулась с разведки! У тебя выходной!

—Родная, послушай, — Мама взяла её за руку и подвела к столу. Взяла с него небольшой камень с поблескивающими в солнечных лучах вкраплениями. — Вот причина моего срочного визита.

— Чем он особенен?

— Мы уже заканчивали разведку. Был последний день. Я решила прогуляться вдоль горного отрога, что за восточным концом долины Руин, когда случайно наткнулась на небольшой выход этой породы. Мы запустили Крота. Он зарылся и шёл вдоль ствола породы, всё углубляясь. Потом он стал выдавать информацию о значительном расширении ствола и.....

— ...Он пропал, да? — с грустной усмешкой сказала Ребекка. — Пропал, потому что прорылся под зону Руин?

— Именно. Мы исследовали этот образец, и нашли его очень..... интересным. — Мать взглянула на часы. — Ну всё, Бек, мне пора.

— Но, мам! Они же теперь перероют и зоны Руин! Ты знаешь, что если им нужно, то они найдут способы обойти все запреты.

— Знаю.

— Тогда может не стоит им говорить?!

— Бек, я работала там не одна, так что на базе уже всё известно. А скоро станет известно и всей Большой Пятёрке. Не удивлюсь, если шпионы от каждого из пяти миров есть на базе.

— Ну почему именно ты? Разве доставить камень на базу не может никто другой?

— Мне нет времени объяснять тебе все тонкости моих должностных обязанностей. Просто поверь, если бы я имела возможность не отправляться на базу и остаться безнаказанной, то мы бы с тобой уже пекли твой любимый банановый торт. К тому же вся серьёзная аппаратура для исследований находится на базе, а уж я там в таком случае должна находиться непременно, - мама положила образец в коробочку и вместе с компьютером сложила их в сумку.

"Всё из-за мистера Эджблэйта! " — с угрюмым видом Ребекка плюхнулась на стул. Она вспомнила, как увидела мистера Эджблэйта или "мистера Злыдня", как они с мамой называли его между собой, в первый и, пока что, единственный раз. Но уже с первого взгляда Ребекка невзлюбила его.

Тогда, семь месяцев назад, они только прибыли на Аркадию III с очередной партией учёных и рабочих. Все вновьприбывшие были построены на плацу базы, и полковник Эджблэйт лично проводил инструктаж. Высокий, худощавый, с зачёсанными назад редкими седыми волосами; лицо его напоминало череп, обтянутый загорелой кожей, покрытой сетью мелких морщин. Сложив за спиной руки, он ходил взад-вперёд перед строем учёных и смертоносно-спокойным голосом доносил им инструкции и правила поведения. Хищный взгляд его тёмно-карих глаз был направлен куда-то поверх голов, но, казалось, следит он за каждым.

Ребекке он напомнил вампира из тех, древних кинофильмов, которых она вдоволь насмотрелась за время перелёта. Отчасти это было правдой, так как мистер Эджблэйт руководил процессом добычи ресурсов на Аркадии III. По его приказу исполинские добывающе-перерабатывающие заводы-автоматы ¬— беспрерывно лязгающие и ревущие чудовища, ощетинившиеся сотнями чадящих труб, вырастали на месторождениях ценных ресурсов. Затем из тёмных, промасленных их недр выдвигались неправдоподобно огромные буры, пилы и ножи и начинали дробить, рвать, кромсать тело планеты.

Пока что таких заводов было не много, но это лишь было делом времени, понимала Ребекка.

— Бе-е-е-к? — вырвал её из размышлений голос матери. — Не расстраивайся. Через пять-семь часов я вернусь, обещаю. А если, вдруг, окажется, что у мистера Эджблэйта в груди не бетонный блок, а сердце, и сам он был рождён не одним из своих заводов, то, думаю, он поймёт мою ситуацию и, возможно, я управлюсь ещё раньше.

— Хорошо, мам. Возвращайся скорее!

Ребекка услышала, как закрылась дверь модуля. И тут же где-то снаружи раздался, могучий рёв. "Лесной народ вернулся с зимовья!" - девушка рванулась к выходу.

Мать стояла возле распахнутой кабины глайдера, запрокинув голову. В небе над их головами один за другим проносились разноцветные баай-эны — ездовые рептилии лесного народа. Воздух наполнился криками наездников и шипящим рёвом. Вот от общего потока отделились шесть фигур и стали стремительно снижаться.

Это были Мариба, двое его братьев и три сестры — самые юные члены племени Арллу'Та. Мариба был самым старшим из них, он уже заслужил своё Имя и право Говорить.

Небольшие ящеры грациозно приземлились на песчаном пятачке перед модулем. С каждого соскользнул юный всадник в лётном костюме, сшитом из плотных кусков кожи.

— Я здесь и приветствую тебя, Ребекка, — Мариба бодро подошёл к девушке, стянул с лица кожаный платок и положил руку на её плечо. Братья и сёстры положили свои руки поверх его.

— Я здесь и с тобой, Мариба. Приветствую! — Ребекка положила другую руку на плечо Марибы.

— Я приветствую и тебя, доктор Хелэн! — юноша подошёл к матери Ребекки. Та, как и полагается по обычаям, развернула к нему раскрытые ладони, а он наложил на них свои; дети повторили своё действие.

— Я благодарю вас обеих за дальновидящие стекла, которые вы забрали у себя и дали нам. Мы будем хранить их и чтить не хуже Великих Стрел. В этом зимовье они очень нам помогли при выслеживании добычи. Благодаря им мы смогли охотиться и ночью, набрав вдвое больше добычи, чем обычно. Я пришёл, чтобы пригласить вас на Праздник Возвращения. Очень жаль, что вы не можете седлать баай-энов, а так же кормить духов вместе с племенем. Но вы могли хотя бы понаблюдать и пополнить запасы кладовой мудрости.

— Благодарю за приглашение, Мариба, но мне нужно выполнить Дело Долга, — с сожалением произнесла мама. — Наш вождь созывает всех взрослых.

— Понимаю. Дело Долга! — юноша перевёл взгляд на Ребекку — А ты Ребекка?

Девушка вся сияла от счастья

— Благодарю за приглашение, Мариба. Я буду на Вершине Духов через..... — она запнулась, — ....буду там к началу кормления. Можете лететь, ребята.

Мариба кивнул и вскочил на своего баай-эна, дети последовали его примеру. Юноша коротко, пронзительно крикнул, и все шестеро взмыли в небеса.

— Ма-а-ам, — Ребекка протянула ладонь к матери — Ты же дашь мне ключи от ховера, чтобы я не бежала пятнадцать километров до Руин ?

— Держи. И смотри не убейся, — мать дала ей ключи и пригрозила пальцем. — И не вздумай снимать тот ограничитель, что установил дядя Оливер!

— Конечно, мам. Не больше пятидесяти.

— Всё, я побежала, иначе Злыдень меня сожрёт, — сказала мама, забираясь в кабину глайдера.

Она пристегивала ремни, когда её словно озарило. Хэлен улыбнулась и высунула голову из кабины:

— Бэкки! — девушка остановилась на пороге модуля и обернулась. Мама добавила: —¬ Иди сюда. Кажется, у меня есть для тебя ещё один сюрприз.

Удивлённая и взволнованная, Ребекка подбежала к глайдеру:

— Какой сюрприз?

— Я совсем забыла. Ты же помнишь про наш уговор? — мама держала на краю мизинца колечко с висящим на нём магнитным ключом

Глаза девушки округлились, и на лице заиграла улыбка радостного понимания. Она вспоминала слова мамы: ".... вот подрастёшь чуток, и будет он твой — пользуй, когда хочешь."

— Я совсем и позабыла про костюм! Спасибо, мамуль!— Ребекка чмокнула маму в щёку, схватила ключ и бросилась к модулю.

"Вот и поучаствую в церемонии!" — радостно думала девушка.

— Удиви их как следует! Только не расшибись! — кричала ей вдогонку мать.

Двигатели глайдера мягко загудели, поднимая облачка песчаной пыли. Аппарат завис над землей и, спустя секунду, зелёным скатом, поплыл над джунглями, унося с собой судьбоносный камень.

Ребекка подбежала к шкафу в кладовой, отомкнула его маминым ключом и достала с полки серый шлем и такого же цвета свёрток, лежавший под ним — комбинезон. "Отлично!"

Девушка забралась в комбинезон, затянула все змейки и лямки. Пошарив рукой в глубине одной из полок, она нашла два матово-чёрных кольца, по окружности окаймлённых голубой фосфоресцирующей линией. Закинув руки за спину, Ребекка вставила кольца в выдвинутые слоты силового блока костюма. С мягким щелчком слоты въехали на места, и по комбинезону прошла волна лёгкого треска, словно он весь был покрыт тончайшим слоем льда. Искусственный женский голос произнёс: "Готово к использованию".

В нижних ящиках девушка нашла маленькие реактивные модули и закрепила их на задней стороне каждой голени, защелкнув все замки.

Ребекка подошла к ростовому зеркалу, оглядела себя: "И последний штрих". Она приложила ладонь к зеркалу, и на его поверхности появился интерфейс. Ребекка прижалась лбом к холодной поверхности зеркала и стала фантазировать. Спустя двадцать секунд искусственный голос у её уха произнёс: "Комбинированный анализ вашего эмоционального состояния, предпочтений и фантазий окончен. На основе полученных данных сформирована оптимальная цветовая гамма и рисунок. Желаете увидеть?"

— Ага,— Ребекка кивнула и отошла на три шага. Комбинезон стал изменять свой цвет. Тут и там стали проявляться узоры. Глядя на себя в зеркало, девушка водила пальцем по поверхности комбинезона, подправляя не устраивающие её линии и изгибы узоров. Когда всё было законченно, Ребекка трижды осмотрела себя со всех сторон. Затем она надела шлем, и он тут же изменил свой цвет, дважды щёлкнула пальцем по зеркалу — костюм снова легонько затрещал, запоминая изменения.

***

Пригнувшись к рулю ховербайка, Ребекка извилистыми тропами мчалась сквозь джунгли к Обрыву.

Спустя несколько минут она, согласно указанию таблички у дороги, пересекла формально "охраняемую" границу "...территории, являющейся объектом культурного наследия и бла-бла-бла..., именуемую Руины № 4."

Руины — это такие большущие каменные глыбы неясной формы, изрезанные светящимися синими линиями. Но самое главное в том, что они висят в воздухе на высоте порядка трёхсот- четырёхсот метров, наплевав на законы физики, действующие для всего остального окружения. Учёные, как муравьи, облазили каждую глыбу вдоль и поперёк, но не нашли никакого присутствия механизмов или сил поддерживающих этих исполинов в воздухе. В почве долины Руин тоже ничего похожего не обнаружили. Сдвинуть их с места не получилось, даже самые мелкие экземпляры. Ни пилы, ни лазер, ни взрывы не оставляли на поверхности глыб ни единой царапины. Пользы никакой они не приносили, либо же учёные ещё не обнаружили её. Вреда, вроде бы, тоже. Это, кстати, и является причиной их формальной охраны.

Еще один интересный факт, связанный с Руинами, состоит в том, что их нашли уже на двенадцати планетах — все земного типа. По двое Руин оказались во владениях каждого из пяти миров людей (у двух их них — по трое). В целом, Руины везде одинаковы по своей бесполезности. Отличаются только геометрией глыб.

Со временем учёные смирились с тем, что не могут ничего с ними поделать, и шумиха вокруг летающих камней понемногу утихла.

С одним соглашались все — сами Руины были зрелищем бесподобно красивым.

***

Впереди послышался гомон баай-энов, и Ребекка, сбавив ход, медленно выехала из леса.

По краю обрыва растянулось всё племя — около сорока всадников и их ящеры. Все были в нарядных лётных костюмах по случаю церемонии кормления духов, которая открывает Праздник Возвращения.

Чем кормят духов? Воспоминаниями...... Но обо всём по порядку.

Всё начинается с птиц. Больших, красивых птиц с мягкими перьями небесно-синего цвета, взрослые особи которых достигают в размахе крыльев шести метров. Эти великаны составляют основу пропитания лесного народа.

Когда наступает Аркадийская "зима", то есть температура не поднимается выше десяти градусов цельсия, птицы улетают "зимовать" на один гигантский остров в океане. Аборигены седлают баай-энов и следуют за ними на очень большом расстоянии, но, не теряя из виду. Прилетев на остров, птицы откладывают яйца в прибрежный песок. Те, что уже отложили яйца, взмывают в небо и ... исчезают. В прямом смысле этого слова. Они растворяются в воздухе: одна за другой.

Следующие три месяца аборигены с переменным успехом охраняют их яйца от нападок жутких гадов, приходящих из морских глубин. По истечению данного срока вылупляются птенцы. Аборигены их не убивают, а наоборот: выхаживают и выкармливают фруктами и мясом морских гадов. Не убивают, потому что это бессмысленно, так как мясо птенцов ядовито. Спустя два месяца птенцы подрастают и улетают на материк, а аборигены остаются ждать еще месяц... Чего они ждут? Возвращения исчезнувших птиц.

И вот, спустя полгода, птицы возвращаются, так же как и исчезали — материализуясь в воздухе где-нибудь над островом. Появившись, птицы не пытаются улететь, а прячутся по всему острову, причём по возвращению они приобретают возможность менять окрас перьев, словно хамелеоны. И теперь на них можно охотиться, потому что их мясо перестало быть ядовитым. Птиц ищут, убивают. Часть мяса едят там же, большую же часть вялят и забирают с собой, навьючивая на баай-энов. У каждой убитой птицы обязательно нужно съесть мозг — здесь, на острове. На все " А почему именно...", " А почему обязательно..." аборигены отвечают, что таковы обычаи: "...так было во времена, когда жили наши предки, так должно быть и сейчас. Мы следуем указам духов. Мы помогаем духам, а они дают нам жизнь. Когда будут жить наши далёкие потомки, хозяева духов придут и возьмут воспоминания, которыми мы их кормим".

Куда исчезают птицы? Аборигены говорят, что птицы странствуют по Океану Миров, и там они набираются мудрости. "Возвращаются птицы очень мудрыми и делятся своей мудростью с нами. Но нам она не нужна. Это мудрость для духов, а мы лишь храним её".

Разделавшись со всеми птицами, аборигены возвращаются на материк, и спустя день начинается Праздник Возвращения и церемония кормления духов. Заключается она в том, что в течение получаса аборигены носятся на баай-энах среди Руин, время от времени впадая в состояние транса, и "кормят" духов.

Конечно же, дотошные учёные пытались выяснить, что да как, но все попытки были безуспешны. Передатчики, вживлённые в птиц, портились в момент "исчезновения" последних. Вернувшихся птиц сканировали вдоль и поперёк, но ничего необычного в них не находили, как не находили и того, что отвечает за исчезновение птицы.

Изучали и аборигенов, отведавших птичьей плоти и мозга — ничего. Бедняг подвергали гипнозу, надеясь, что в таком состоянии они смогут поведать полученную (если они её и вправду получали) информацию — впустую. Наблюдения за Руинами и всадниками в моменты "кормления" с помощью всех существующих приборов и регистраторов тоже ничего не выявило. Знакомая картина?

Со временем всем надоело биться над этой неразрешимой загадкой, и вокруг исчезающих птиц шумиха тоже поутихла.

***

Весёлая болтовня аборигенов стихла, и все обернулись в сторону прибывшей девушки. Ребекка опустила байк на землю и осталась стоять рядом, смущённая таким вниманием к своей особе. Навстречу ей вышел высокий мужчина в лётном костюме, разукрашенном ритуальными знаками — вождь племени Арллу’Та. Он развернул к ней ладони в приветственном жесте:

— Племя здесь и приветствует тебя, юная Ребекка.

Аборигены позади вождя повторили его жест.

— Я здесь и с племенем. Приветствую вас, — она положила свои ладони на ладони вождя.

После этого подготовительная суета продолжилась. Аборигены продолжили украшать баай-энов ритуальными узорами и разноцветными кожаными лентами. Некоторые женщины и дети из тех, что ещё не заслужили своё Имя, подбежали к девушке и стали трогать и разглядывать её красочный комбинезон. То и дело из их уст вырывались восторженные возгласы.

¬Ребекка подошла к краю обрыва и заглянула в долину: далеко внизу раскинулась хаотическая взвесь каменных глыб Руин. Изрезанные шрамами светящихся синих линий исполины с величавым спокойствием парили в воздухе. Черная поверхность камней блестела в солнечных лучах.

Ребекка знала что там, внизу, на одной из глыб примостился шаман племени. Лишь он может услышать голос духов, сообщающий ему, что можно начинать церемонию.

Вождь подошёл к девушке:

— Мы очень благодарны тебе, Ребекка, а так же доктору Хэлен. Ваши дальновидящие стёкла очень помогли нам. Племя подстрелило намного больше птиц Кааййа. Теперь у нас вдоволь мяса и много мудрости для духов. Духи будут очень довольны.

— Мы всегда рады помочь вам, вождь. Если что-то понадобится или снова заболеют дети племени — не тяните, как в прошлый раз, а обращайтесь сразу.

— Племя благодарит вас. Ты будешь наблюдать церемонию отсюда? — спросил вождь.

— В момент церемонии я буду там, с вами. – Ребекка указала вниз на Руины и хитро улыбнулась, увидев недоумение, появившееся на лице вождя.

— Но как? Ваши лётные машины теряют свою силу вблизи камней духов.

— Машина мне не понадобится. Увидите, – весело сказала девушка.

В этот момент из долины под их ногами разнёсся громкий звук рога. Шаман дал сигнал.

Вождь поднял вверх левую руку и обратился к долине:

— Племя Арллу’Та здесь и приветствует вас, — произнёс он громогласно, затем медленно обернулся к своим людям: — Сегодня с нами кормить духов отправится и юная Ребекка. Чем она будет кормить духов, я не знаю. Но она сказала, что полетит с нами, и не будет пользоваться своими чудесными машинами.

Люди удивлённо уставились на девушку. Вождь опустил руку в мешочек, висящий на поясе. Затем он вынул её: два пальца были вымазаны в синей краске.

— Знак племени. Чтобы духи приняли тебя, — вождь поводил пальцами по лицу девушки, оставив на нём замысловатый узор.

Кто-то из толпы выкрикнул: — Но как ты полетишь, Ребекка?!

Девушка хитро улыбнулась, убрала с лица непослушный локон и зашагала прочь от края обрыва. Она дошла до стоящего на земле ховербайка и сняла шлем, надетый на ручку руля.

— А вот так! — Ребекка резким движением натянула шлем на голову и, ускоряясь, побежала к обрыву.

Из толпы туземцев послышались испуганные крики, кто-то бросился наперерез девушке, но было слишком поздно.

Два мощных толчка, прыжок, усиленный коротким импульсом реактивных модулей, и, раскинув руки в стороны, Ребекка зависла над бездной, словно парящая птица. Мгновением позже она вытянулась, как по струнке, и камнем пошла вниз.

С криками ужаса всё племя сгрудилось у края обрыва, наблюдая за удаляющейся фигурой.

Несколько секунд Ребекка, словно живой, разноцветный снаряд, неслась к земле, наслаждаясь, пропитываясь несравненными ощущениями свободного падения. Затем она подала команду в микрофон, и из карманов на руках и спине выскочили куски материи, окаймлённые магнитными лентами. Ленты тут же слипались со специальными направляющими, нашитыми в нужных местах комбинезона, натягивая материю. Воздух через специальные отверстия на костюме наполнил перепонки, и Ребекка перешла в парение.

Увидев это, аборигены разом с облегчением выдохнули.

— Ребекка храбрая! — крикнул кто-то.

—Храбрая и глупая, — ответил вождь. — Так безрассудно поступают только дети, не заслужившие своего Имени!

— Не суди строго, вождь, — сказал ему Мариба. — Мы так мало знаем этих людей. Возможно, для них такое поведение нормально.

— В твоих словах есть доля истины, Мариба, – ответил вождь. Он закрепил на голове лётный шлем с пучком длинных, синих лент и обратился к племени: — Накормим же духов! Они ждут!

Вождь вскочил на баай-эна, издал лихой крик, и, сложив крылья, ящер с наездником прыгнул в пропасть. Один за другим аборигены надевали свои лётные шлемы, седлали баай-энов и с криками ныряли с обрыва.

Ребекка ловила воздушные потоки и мчалась в них, лавируя в лабиринтах гигантских глыб. Временами, нащупав восходящий поток, она помогала себе двигателями и, совершая вираж, набирала высоту. Вскоре вокруг девушки стали проноситься баай-эны, разукрашенные шлейфами из разноцветных лент. Некоторые аборигены приветствовали Ребекку громкими криками, другие безжизненными куклами сгорбились в сёдлах — они кормили духов. Баай-эны плавно лавировали в геометрическом хаосе Руин, несмотря на то, что их наездник находился в трансе.

Покружив средь парящих исполинов еще несколько минут, Ребекка сделала несколько «подъёмных» виражей и направилась к кромке обрыва.

Вскоре стали возвращаться и аборигены. Счастливые и уставшие, они спрыгивали с баай-энов, и чуть добравшись до опушки леса, засыпали. «Кормление забирает много сил, но духи делают нас счастливыми», — так говорят аборигены.

Ребекка дождалась, пока на Вершину Духов вернётся всё племя, и некоторое время бродила среди спящих людей и ящеров, разглядывая их ритуальную раскраску и одежды.

Она коснулась рисунка на своём лице: « Интересно, а покормила ли я духов какими-нибудь воспоминаниями? Когда я была там, среди руин, то не ощутила каких-либо изменений в своём сознании. Но одно могу признать точно — духи не обделили счастьем и меня».

Ещё какое-то время она одинокой фигуркой постояла на краю гигантского обрыва, разглядывая Руины и нежась в лучах полуденного солнца, а потом вернулась к байку. Ребекка завела машину и помчалась к одинокому модулю, примостившемуся на опушке джунглей, чтобы дождаться там маму, которая, возможно, прихватит дядю Оливера, и они все вместе стали бы печь её любимый банановый торт……

P.S. Если вам, вдруг, показалось, что некоторые из описаний отсылают к фильму "Аватар", то хочу объяснить это так: сценаристы этого фильма долго мучились над созданием необычного сюжета\сеттинга\ персонжей, но ничего стоящего им в голову не приходило. А сроки-то поджимали. Тогда потерявший терпение Кэмерон решил пойти на крайние меры. Он решил воспользоваться машиной времени, которую ему отдал Джон Конор в благодарность за то, что Кэмерон экранизировал историю жизни его и его родителей.

Режиссёр запихнул сценаристов в машину и отправил в недалёкое будущее на поиски вдохновения. Тут-то они и наткнулись на этот пост, взяв из него необходимое.

А если серьёзно, то все совпадения даже не то, что бы случайны, но основаны на подсознательном использовании различных образов, описаний, накопленных от просмотра фильмов \ игр \ НФ книг. То бишь, когда пока я писал, в голову почему-то не приходило замечать аналогии.

….Он положил руку на плечо пилота и тихо произнес: « Это здесь, Тим. Снижайся».

Синий, обтекаемый космолёт плавно спускался к земле, вытягивая посадочные опоры.

Мужчина облачился в тонкий скафандр и надел гермошлем. Взявшись за отпирающий рычаг выходного шлюза, он медлил тянуть – нахлынули воспоминания. Здесь – в месте, куда они приземлились, был его дом …когда-то …до Войны.

Пять с лишним лет он провел на передовых в самом центре мясорубки войны – на богатой ресурсами Аркадии III . На третий год службы пришло сообщение от сестры. Она говорила, что на Земле сейчас сущий хаос, и вот-вот может грянуть атомная война. И вскоре она грянула. Затем он попал в плен и работал в шахтах. Когда война отгремела, несчастного военнопленного еще около года таскали по судам и следователям, пытаясь обвинить в трусости, предательстве и нежелании выбрать смерть вместо пленения. И вот - шесть лет спустя – он наконец-то смог вернуться на Землю, чтобы проститься с теми, кого здесь потерял.

Он опустил рычаг, и половинки шлюза с шипением разъехались в стороны. Тут же порыв ветра обдал его волной пыли и серой снежной крупы: мелкие песчинки застучали по лицевому щитку шлема и усыпали весь пол шлюзовой камеры.

Мужчина медленно спустился по трапу и осмотрелся: с тёмно-серого неба падали хлопья грязного снега. На крыше строения, которое когда-то было его домом, возвышалось какое-то дисковидное сооружение. Он решил выяснить, что же это такое, так как смотрел на дом и устройство сзади.

Обойдя дом, он понял, что это устройство является чем-то вроде большого прожектора. Мягкий желтоватый свет слегка освещал центральную улицу его родного посёлка. Некоторые чешуйки рефлектора отвалились и валялись под стеной дома, другие же частично потеряли своё отражающее напыление под беспрестанным воздействием пылевых бурь. Золотистый диск, словно персональное солнце возвышался над одноэтажными домиками посёлка.

«Видимо, так они пытались хоть немного заменить свет солнца, пропавший за неоседающими облаками сажи и пепла. И на какой это энергии он всё ещё функционирует?» — подумал он.

Ветер завывал в чёрных провалах выбитых окон и распахнутых дверей.

Он еще какое-то время побродил по посёлку, отрешаясь от отвратительной реальности, и воссоздавая его в воображении таким, каким запомнил до Войны. Зайдя в свой дом, он понял, что от того осталась лишь оболочка, скрывающая в себе агрегаты светогенератора. На заднем дворе мужчина закрыл глаза и вспомнил свой прекрасный яблоневый сад, каким он бывал в разгар цветения. Теперь здесь были лишь трубы, идущие из земли в проделанные в стене дома дыры.

Постояв еще немного, он направился к космолёту, оставив позади пустынные развалины, засыпаемые серым снегом в холодном свете искусственного солнца…

Ссылки на два рассказика( там вроде как скачать их можно), находящихся в той же "вселенной", что и вышенаписаный (потом выложу их отдельными постами):

№2 http://docme.ru/doc/1741128/aiii--2-#expanded:on подлиннее

№3 http://docme.ru/doc/1741129/a-iii--3-#expanded:on самый длинный