Сообщество фантастов

В космосе для одиночек волшебно,

Лишь ты и твои безграничные возможности

Твори, страдай, люби, разрушай и создавай вновь.

Вокруг никого на целой планете, а то и во всей системе.

Никакого противодействия от твоих не друзей или твоего добра желателей.

Вообще никого рядом, пока вновь не включишь обратно межгалактическую связь.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено Suno.com/invite/@apavels

Иллюстратор Kandinsky

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

По возможности, поддержите этого человека.

Сбер: 2202 2032 7350 7857

Rutube.ru/u/PavelS

Tenchat.ru/APavelS

T.me/PavelS_Avtor

Vk.com/avtorpavels

Pikabu.ru/@APavelS

Yappy.media/n/apavels

Litres.ru/69174838

Сам Учитель помнит больше десятка своих прошлых жизней. Не полностью, не как цельную, день за днем, историю, а кусками. Самые яркие эпизоды – ведь они тверже впечатываются в память души, их легче всего вспомнить. В одной из них он был бедным крестьянином по имени Инду, вдовцом, обремененным кучей детей. Он умер шестьдесят лет назад, в восемьдесят два свои года, и его прах покоится на кладбище высокогорной деревушки Гажида. Это официально доказанный факт, поскольку сведения, которые сообщил об этой своей жизни Учитель, полностью совпали с записями в местных регистрационных книгах. А внуки и правнуки старого Инду подтвердили правдивость семейных преданий, о которых поведал Учитель. Как он, например, поймал большую рыбу, которой его семье хватило на два дня. Или как Бенгу, младшую внучку Инду, шершень укусил в щеку, отчего лицо девочки осталось навсегда перекошенным, и бедняжка так и не смогла выйти замуж. Их было много, таких историй, и Учитель вспоминал о них с грустной улыбкой.

- Иногда мне кажется, что в том моем существовании не было никакого смысла, - как-то сказал он. – Зачем я родился? Для чего жил? Только лишь для того, чтобы продолжился мой род? И что бы изменилось, умри я во младенчестве? Но смысл, конечно же, был, иначе зачем Великий Дан подарил мне эту жизнь?

О другом его воплощении я узнал на третьем году своего ученичества, когда стало окончательно ясно, что я никуда не уйду и пройду выбранный путь до конца. Мои успехи были очевидны, и Учитель доверил мне свою тайну. Я стал избранным – одним из немногих.

По словам Учителя, он жил на другой планете – огромной, в десятки или даже в сотни раз больше нашей Беррины. Мир высокого давления и жесткого излучения, совершенно чуждый человеку. Белковой жизни, по понятным причинам, там не существовало, зато в изобилии была представлена жизнь кристаллическая. В том числе и разумная. Одним из таких мыслящих кристаллов был Учитель.

- Жить – значит мыслить. Мыслить – значит жить. Между этими двумя понятиями не было никакой разницы, это был единый неразделяемый процесс. Познание как смысл жизни, как основа жизни! Каково? У нас тоже есть такая философская концепция, но там, на той планете, это было все равно как жизнь и дыхание для нас. Даже больше. Я не могу этого объяснить, в человеческом языке нет таких понятий, но ты просто поверь, что это было грандиозное, восхитительнейшее наслаждение – познавать окружающий мир, проникать в самые сокровенные тайны Вселенной. И при этом никакого желания хоть что-то изменить в существующей картине мира. Даже мысль такая не возникала. Неторопливая, растянутая на миллионы лет жизнь, наполненная глубочайшим смыслом. Бесконечное развитие и самосовершенствование. Ничем не ограниченный разум и способность помнить каждый миг своей жизни и жизни своих соплеменников. И при этом полное осознание своей индивидуальности и неповторимости.

Я был потрясен и не стал этого скрывать. Да у меня бы и не получилось.

- Ты же астрофизик, - с упреком сказал Учитель. – Кому, как не тебе, знать, что Великий Дан создал бесконечное пространство, наполненное бесконечным множеством миров. И что все они отличаются друг от друга. Конечно же, формы жизни в каждом из этих миров будут свои, особые, приспособленные к местным условиям. Как и разум, в конечном итоге. Или ты считаешь, что разум, это исключительно свойство белковой материи?

- Да, - сказал я. – То есть, нет. Дан с ними, со всеми этими мирами, не о них речь! Я о другом хотел сказать… спросить… Учитель, но ведь тогда получается, что разум вообще не привязан ни к одной из планет! Ни к одной из форм жизни! И я, родившийся на Беррине, могу воплотиться на любом из бесконечного множества миров!

- Или воплощался в какой-нибудь прошлой жизни, - согласился Учитель. – Да, по-моему, это единственно верный вывод. Конечно, только в том случае, если мои воспоминания являются истинными, а не ложными. Лично я склонен полагать их правдивыми, хотя доказательств у меня нет. Но весь мой опыт, вся моя многолетняя практика Обратной Жизни… и не только моя… Мой Учитель рассказывал, что однажды он был включен в исполинский разум целой планеты. К сожалению, взрыв сверхновой уничтожил эту уникальную жизнь. Но это не значит, что подобное не повторится вновь. И нам надо быть к этому готовыми. Тебе, мне, в идеале – каждому человеку. Кто знает, какие чудеса ждут нас в будущем?

- Некоторые считают, что мы можем управлять своими следующими воплощениями, - осторожно сказал я. У меня была одна идея, но я пока не готов был ее озвучить. – Что можем выбрать себе тело, в которое вселится наша душа.

Учитель внимательно посмотрел на меня.

- «Путь управляемой смерти»? Как же, читал, читал. А ты знаешь, что эта книга признана ересью?

- Но ведь она же не запрещена, - робко возразил я.

- И очень жаль. Я бы, например, запретил. Она вредна, она толкает неокрепшие души на ложный путь. Кто мы такие, чтобы выбирать свои воплощения? Кто мы такие, чтобы спорить с Великим Даном? Мальчик мой, поверь, ему виднее, что для нас полезно, а что нет. Вспомни себя – в детстве ты наверняка мечтал питаться одними конфетами и пирожными. А умные родители впихивали в тебя ненавистные овощи, каши, супы. Ну и кто оказался прав в результате?

- Вы меня не так поняли, Учитель! Я не планирую воплощаться по своему выбору! И уж тем более не собираюсь противиться воле Великого Дана!

Учитель долго молчал, прикрыв глаза. Его аура (а я уже научился видеть человеческие ауры) уплотнилась и приобрела легкий фиолетовый оттенок, что говорило о возросшей интенсивности мыслительного процесса.

- Будем надеяться, - только и сказал он.

***

Обратная Жизнь – это методика, отточенная веками практики и дополненная новейшими открытиями нейрофизиологов. Методика сложная, долгая и зачастую до того нудная, что лишь немногие могут это выдержать. Большинство же, потеряв терпение, бросают эту практику в первый же год своего ученичества и возвращаются к обычной мирской жизни. Ведь на быстрый результат рассчитывать никак не приходится! Терпение и труд, бесконечное терпение и упорный ежедневный труд, невзирая на отсутствие хоть какого-нибудь эффекта, - вот что такое Обратная Жизнь. И если вы будете тверды в своих намерениях, если не сойдете с этого пути, то в один прекрасный – воистину прекрасный! – день дверь в ваше прошлое распахнется, и вы вспомните всю свою жизнь: от дня сегодняшнего до рождения и первого своего вдоха. В идеале – до зачатия.

Представьте, вечером вы ложитесь в постель и начинаете вспоминать прошедший день. Не думать о нем, не оценивать его с точки зрения удач и неудач, не подводить какие-то итоги, а именно вспоминать. Каждый шаг, каждую мелочь; так, словно вы записали этот день на видео, и теперь прокручиваете его в обратную сторону. Вы ведь разделись перед сном? Извольте вспомнить, в каком порядке вы это делали – как расстегивали пуговицы на рубашке, какой носок стянули первым, левый или правый. И не просто вспомнить последовательность действий, а – ощутить все заново: тактильно и эмоционально. На работе был ничем не примечательный день, надоевшая рутина? Вспоминаем, вспоминаем: с кем встречались, о чем говорили, кто во что был одет и чем пах. И – эмоции, обязательно надо вспомнить эмоции, пережить их заново. Ощущения тела: вдруг заныла коленка, а потом прошла; зачесался нос, и вы его почесали. И так далее и тому подобное – по-настоящему нудное занятие, способное кого угодно вывести из себя.

- Это обычная ошибка, которую поначалу совершают все ученики, - сказал Учитель. – Вы все стараетесь запомнить свою жизнь – от и до, в мельчайших подробностях. Запомнить, как школьник запоминает стихотворение, чтобы пересказать его на уроке. А надо не так. Представь, что твоя жизнь – это книга. И тебе надо научиться открывать ее на любой странице и читать выбранный фрагмент. Потом ты можешь забыть какие-то детали, хотя самый смысл останется у тебя в памяти. Что ж, всегда можно перечитать эту страницу, чтобы освежить воспоминания. Понимаешь?

Я понял. И не мог не признать, что Учитель, как всегда, прав. С тех пор дело у меня пошло на лад.

Это было восхитительное ощущение – пережить каждый ранее прожитый день – любой, на выбор - заново, от дня вчерашнего до самого раннего детства. Чем-то это напоминало домашнее любительское видео, только ярче, глубже, точнее. Наблюдая за своими действиями, я знал, чем они вызваны и к чему в итоге приведут. И это знание странным образом переплеталось с теми эмоциями, которые я-прошлый переживал в тот или иной момент своей жизни. Но я-настоящий, сегодняшний, который вспоминал прошлое, оставался бесстрастным, как само Мироздание, для которого нет ни абсолютного Добра, ни абсолютного Зла. Я видел свои ошибки, но не огорчался из-за них. Я видел свои успехи, но не радовался им. Прошлое перестало волновать меня, ведь его уже не изменить.

- Эмоции для разума все равно, что пыль на зеркале, - говорил Учитель. – Сотрите эту пыль, и вы сможете ясно увидеть себя самого.

Переживая момент своего рождения, я понял, что младенец в родах переносит сильнейший стресс. Изгнание из теплой безопасной материнской утробы не проходит для нас бесследно, оно необратимо разрушает некие каналы, связывающие нас… с чем? Может быть, с предыдущими жизнями? Я не знал, но сам факт показался мне очень важным. И я запомнил его – на будущее: мой дерзкий план постепенно обрастал конкретными деталями.

Внутриутробный период моей жизни поразил меня. Там все было по-другому, не так, как я привык. Я слышал глубокое, мощное биение сердца моей матери – постоянный фон, окружающий меня день и ночь; смена его ритма заставляла меня тревожиться или успокаиваться. Бурчание и писк перистальтики, шелест дыхания тоже были фоном, только фоном умиротворяющим, уютным, как бывает уютным теплое одеяло в промозглый осенний день. Я слышал голос матери – вибрация, заполняющая каждую клеточку моего тела, вызывала у меня радость и любовь. Да, любовь – я не мог ошибиться в оценке этой своей эмоции. Поэтому с полным на то основанием я заявляю – ребенок начинает любить свою мать задолго до своего рождения!

Я слышал и другие звуки – доносящиеся издалека, неразборчивые. Иные из них, резкие и громкие, пугали меня, заставляя вздрагивать и замирать. Другие были приятны для слуха, и я улыбался. Несколько раз в мой уютный мирок проникали звуки иного рода – тонкие, злые, как комариный писк. Они легкой щекоткой отдавались во всем моем теле, от макушки до пяток, это было смешно и неприятно одновременно, и я вертелся, пытаясь избавиться от этих ощущений. Я-настоящий долго ломал себе голову, пытаясь понять природу этих звуков, пока наконец не сообразил, что это была обыкновенная процедура УЗИ.

Околоплодные воды на вкус напоминали теплый, чуть солоноватый, сильно разбавленный бульон. Теснота моей временной обители не вызывала дискомфорта – тонус мышц-сгибателей был выше тонуса разгибателей; чтобы выпрямить руки-ноги мне приходилось прикладывать ощутимые усилия, а свернувшись в клубок и засунув палец в рот, я, наоборот, расслаблялся и засыпал.

Кстати, мне снились сны! Какие-то разноцветные вспышки, яркие аморфные пятна, геометрические фигуры такой странной конфигурации, что я, как ни старался, не смог воспроизвести их на бумаге. Может быть потому, что это невозможно было сделать физически? Ведь одни из этих причудливых фигур имели прямое отношение к звукам, другие – к запахам, третьи передавали ощущения моего растущего тела… Попробуйте нарисовать равновесие. Проприоцепцию. Чувство голода. Я попробовал. Учитель долго смеялся, а потом сказал, что во мне умер чрезвычайно эмоциональный абстракционист, и что лично он этому только рад.

Природу некоторых фигур я так и не смог понять – возможно, они несли информацию, не связанную с моим телесным существованием.

Я раскручивал свою внутриутробную жизнь день за днем, от рождения до зачатия. Все шло хорошо, и я не ждал особых сложностей. Но я ошибся. Благополучно прожив очередной день своего прошлого, я шагнул в день предыдущий, ближе к зачатию. И попал в пустоту – в нечто непредставимое, не имеющее никакой структуры. И я провалился в эту пустоту, и я вывалился из нее в день сегодняшний, удивленный и слегка раздосадованный. Что-то явно пошло не так.

Проанализировав свои действия, я не нашел в них очевидных ошибок. Я очистил дух, изгнав мысли и чувства, проделал заново весь комплекс дыхательных упражнений, погрузился в глубокую медитацию и попробовал еще раз. А потом еще. И еще. И еще много-много раз. Тщетно!

Я бился головой о стену, или, если хотите, в пустоту. Я потратил на эти попытки полгода, но так и не сумел перебросить мостик через пропасть, разделяющую меня и мою цель. И самое главное – я не мог понять, что же именно я делаю не так!

- Все правильно, - сказал Учитель, когда я сдался и пришел к нему за советом. – Так и должно быть. Наша память о прошлой жизни заканчивается на тринадцатой-четырнадцатой неделе жизни плода. Это происходит со всеми, исключений нет.

- Как? – пораженный, воскликнул я. – Со всеми? То есть и с вами, Учитель? Неужели даже вы не смогли вспомнить день своего зачатия? Тот судьбоносный день, когда материнская и отцовская клетка слились в единое целое?

Учитель улыбнулся:

- Как я могу вспомнить то, чего никогда не было?

Я помолчал, переваривая информацию.

- Если я правильно понял ваши слова… - осторожно начал я. – Значит ли это, что вы, Учитель, появились на свет в результате непорочного зачатия?

Учитель рассмеялся:

- Можно и так сказать. Но не я один. И ты тоже, друг мой. И все, кто пришел в Обитель. И те, кто в Обители никогда не был и даже не планировал быть. Одним словом – все люди на Беррине… и, думаю, за ее пределами. Возьму на себя смелость предположить, что этот принцип соблюдается для всех форм белковой жизни.

- Но как же? – растерянно проговорил я. – Генетика, эмбриология… Они что, ошибаются? Вся наука ошибается?

- Ни в коем случае, - весело сказал Учитель. – Это я тебе как бывший врач говорю.

Наверное, у меня был очень глупый вид, поэтому он сжалился над дураком и объяснил.

Как известно, в первый триместр беременности происходят самые важные события в жизни будущего человека. Закладываются все органы и системы, начинает биться сердце и работать щитовидная железа. Эмбрион совершает свои первые, еще чисто рефлекторные движения, у него появляются зачатки зубов, формируются глаза, уши и конечности.

Вообще, можно сказать, что к концу первого триместра – а это где-то тринадцатая-четырнадцатая неделя беременности – человек формируется окончательно, говорил Учитель. Это не значит, что он способен к самостоятельному существованию, просто ничего принципиально нового с ним уже больше не происходит. Младенец растет, набирает вес, его организм развивается и совершенствуется, но все это опирается на уже заложенную основу. В том числе и мозг.

К четырнадцатой неделе у будущего человека все базовые структуры мозга уже сформированы, и это самое главное для нас. Ведь что мы такое есть в период своего внетелесного существования, между жизнью прошлой и жизнью будущей? – спрашивал Учитель. Душа? Чистый разум? Заархивированный пакет с информацией? Теорий много, но все они сходятся в одном – душе, разуму или информационному пакету для нормального полноценного существования необходимо некое вместилище. Хорошо подготовленное вместилище, сиречь тело. Точнее – мозг.

- Теперь понимаешь, почему мы не можем вспомнить свое собственное зачатие? Потому, что его не было! Для нас – не было. Великий Дан позаботился о том, чтобы вырастить для каждого из нас тело, в которое мы вселяемся. И происходит это на четырнадцатой неделе внутриутробного развития. А до этого срока тела пусты. Как до поры до времени пусты скафандры, изготовленные для космонавтов. Даже не изготовленные, а – находящиеся в процессе изготовления. Мудро, не правда ли?

- Получается, в абортах нет ничего плохого? – спросил я. – Если до четырнадцати недель зародыш всего лишь бездушный кусочек мяса?

Учитель долго молча разглядывал меня, словно увидел диковинную зверушку.

- То есть ты считаешь, что разрушить творение Великого Дана – в этом нет греха? – наконец проговорил он. – Лишить душу её нового пристанища – это не кармообразующий поступок? Мальчик мой, я был лучшего мнения о твоих умственных способностях.

- Я об этом не подумал, - сконфужено пробормотал я.

- Что значит «не подумал»? Ты, ученый, астрофизик – не подумал? Или ты ни разу не слышал, что Церковь считает аборт убийством? Тяжким грехом, оскорбляющим высший замысел Великого Дана?

Я тяжело вздохнул и покаянно развел руками. Учитель смягчился.

- Ты пойми, единственное существенное отличие между Обителью и Церковью заключается в том, что отцы-вероучители воспринимают Великого Дана персонифицировано. Как некоего человека, в давние времена жившего на Беррине, вполне плотского и смертного, но заслужившего личное бессмертие. А мы, Учителя Истины, считаем, что Великий Дан это некий принцип. Мировая Истина, по законам которой развивается Вселенная. Что-то вроде набора констант, если тебе так будет понятней.

- Единая формула всего сущего, - пробормотал я, и Учитель улыбнулся.

- И так тоже можно сказать, - согласился он. – Единое информационное поле, набор констант, Бог – это всё имена Великого Дана. Форинцы называют яблоко «инджи», абберийцы – «тунак»… но ведь от этого оно не перестает быть яблоком, правда?

Не могу сказать, что я был потрясен или хоть сколько-нибудь удивлен этим разговором – наверное, я был готов к чему-то подобному. Мои собственные размышления о природе внетелесного существования вели меня в том же направлении. Но кое-что оставалось для меня неясным.

Дело в том, что, проживая внутриутробный период своего нынешнего существования, я столкнулся с некими… структурами, назовем их так. Мне они напоминали черные непроницаемые сферы, нанизанные на единую невидимую нить. Они вдруг возникали неизвестно откуда, наплывали на меня, обволакивали, и я погружался в некое подобие небытия. Во всяком случае, вынырнув из сферы, я не мог сказать, что происходило со мной там, внутри. Вреда мне это небытие не приносило точно, но и пользы никакой я в нем не видел.

Этих сфер было довольно много в самом начале моего нынешнего существования; к моменту рождения их количество значительно уменьшилось, а после моего появления на свет практически сошло на нет. В последний раз с подобным явлением я столкнулся в возрасте трех с небольшим лет.

Как мог, я описал Учителю эти сферы.

- Что это было, Учитель? – спросил я.

- Не знаю, - задумчиво сказал он. – И никто не знает. Некоторые считают, что Великий Дан таким образом корректирует наши не слишком удачные матрицы. Вносит, так сказать, поправки. Мой учитель полагал, что это наши прошлые грехи, которые мы искупаем, пусть даже неосознанно, в жизни нынешней.

- А что думаете вы? – осмелился я прервать затянувшееся молчание.

- Как тебе сказать… Не исключено, что эти сферы, как ты их назвал, имеют какое-то отношение к нашим прошлым воплощениям.

- Воспоминания? – замирая от предощущения чуда, спросил я. – Сферы – это наша утраченная память о прошлых жизнях?

- Что-то вроде того, - неохотно проговорил Учитель.

Целая буря чувств бушевала у меня в душе, и главным из них был восторг. Моя безумная идея понемногу получала подтверждение! Я, конечно, попытался скрыть свои чувства, и мне, конечно, это не удалось -  ауры Учитель считывал даже с закрытыми глазами.

- Вижу, ты что-то задумал, - сурово хмурясь, проговорил он. – Я не могу… да и не хочу, если честно… запрещать тебе – каждый должен сам пройти свой путь. Одно скажу – еще никогда и никому не удалось узнать хоть что-то об этих черных провалах.

- А пытались? – жадно спросил я.

- Смельчаков всегда хватало, - коротко сказал Учитель.

Почему-то «смельчаков» у него прозвучало как «дураков».

К моменту первого контакта человечество уже активно осваивало космос. Многочисленные станции и корабли бороздили просторы Солнечной системы, а некоторые даже выходили за ее пределы. Именно в глубоком космосе, на орбите далекой планеты, и произошла историческая встреча. Первый контакт был установлен через стыковку кораблей: скромный исследовательский аппарат человечества и изящный, словно выточенный из света, корабль Всеобщей ассоциации.

Главой группы первого контакта со стороны Ассоциации была гиперианка Лэ’ром, уроженка «смешанной» системы Нулевой конфедерации. Лэ’ром была опытным дипломатом и исследователем, но ее миссия оказалась одной из самых сложных в ее карьере. На протяжении всего контакта ее рейтинг, важный показатель доверия и эффективности в иерархии Ассоциации, находился на грани критической отметки. Многие в Ассоциации считали, что ее подход к переговорам был слишком мягким, а решения — недостаточно решительными.

Лэ’ром не смогла убедить человечество вступить в Нулевую конфедерацию, одну из ключевых структур Всеобщей ассоциации. Вместо этого люди, вдохновленные идеей независимости и стремлением сохранить свою уникальность, создали собственную Человеческую конфедерацию в рамках Всеобщей ассоциации. Это решение стало неожиданностью для многих, но именно оно позволило человечеству сохранить свою идентичность и в то же время интегрироваться в межзвездное сообщество.

https://vk.com/humanconf

После недели дебатов и анализа данных большинство склонилось к тому, что заключённый действительно изменился. Решение было отправлено в Центр. Через несколько дней за ним прибыли. Его мозг извлекли из банки и отправили на более тщательное исследование. А потом, как позже узнали на станции, его выпустили. Вернее, ему создали новое тело, в которое и пересадили мозг.

https://vk.com/humanconf

- Ну вот и славно. А я вам тут кое-что принес.

И Крейцер принялся выкладывать из пакета гостинцы: фрукты, соки, сырную нарезку. Последней из пакета он, воровато оглянувшись на дверь палаты, вынул маленькую бутылочку холодного чая «Бодрое утро». Фиксатор пробки был свернут, как будто бутылку уже открывали и пили из нее. Или заменили содержимое.

- Держите, - шепнул он, многозначительно подмигивая.

Гай проворно сгреб бутылку «чая», сунул ее в глубину тумбочки, следом отправил фрукты и соки, а пакетик с сырной нарезкой вскрыл, не в силах противиться соблазну. От больничной еды, полезной и сбалансированной, его уже тошнило.

- Как вам удалось ко мне прорваться, Эйб? – спросил он. – Вы поубивали весь медперсонал?

- Откуда такая кровожадность? – с упреком сказал Крейцер. – Конечно, нет. Я обошелся пытками. И под пытками ваш лечащий врач поведал мне страшную тайну – с сегодняшнего дня вам разрешены прогулки и посещения.

- Наконец-то! – воскликнул Гай.

Всю неделю, пока его латали, он провел в одиночестве, если не считать врачей и симпатичную медсестричку-хохотушку. И дело было, разумеется, не в таких пустяках, как треснувшее ребро и поврежденная щиколотка. Ерунда, пара уколов регенератина, умные фиксаторы со встроенными массажерами и – гуляй себе на здоровье! Просто все эти дни над Гаем, точнее, над его бедным пострадавшим мозгом трудилась целая бригада квалифицированных пси-сканеров.

Они аккуратно распутывали патологические клубки нейрофизиологических связей. Они бережно отделяли истинные воспоминания от ложной, наведенной памяти. Они виртуозно выводили стертые воспоминания на осознанный уровень восприятия, капсулируя их таким образом, чтобы пациент четко мог различать: вот моя личность, а вот чужая, подсунутая мне злоумышленниками.

Врачи совершили чудо – теперь Гай помнил все!

Он помнил, как в отеле «Караманга» за ужином к нему за столик подсел молодой симпатичный мужчина представившийся Антонием Крузеро, приват-доцентом кафедры этносоциологии. Он оказался интересным собеседником; у Гая и господина Крузеро («Антоний! Очень прошу – Антоний! А то обижусь!») оказалось много общего, и знакомство было решено продолжить в другой обстановке.

Мы с коллегами арендовали яхту, объявил Антоний. Небольшой круиз вдоль архипелага -  прозрачные лагуны, рассветы и закаты, научные диспуты… Вино, стройные смуглые аборигенки, если захотите. Не хотите? Ну и не надо. Я сам, знаете ли, не большой любитель. Почему – неудобно? Вы – мой гость, я вас приглашаю. Уверяю, коллеги нисколько не будут против. Даже наоборот.

Гай легко дал себя уговорить – за два дня, проведенных на курорте, пляжный отдых порядком надоел ему. Он жаждал общества умных интеллигентных собеседников.

На яхте никого, кроме капитана, не оказалось. Друзья присоединятся чуть позже, заверил Антоний. А пока – не пропустить ли нам по глоточку? Чисто символически? Местное фруктовое вино, не пробовали? Ну что вы! Бальзам! Амброзия! Бодрит души и веселит сердца.

Гай согласился…

Дальнейшее он помнил очень странно, словно бы видел себя со стороны – так проявлялась стертая память. Антоний куда-то исчез, вместо него объявились двое молчаливых людей с лицами, закрытыми медицинскими масками. Откуда-то взялся нейрошлем со встроенным стереотаксисом; его надели на голову неподвижного Гая, и двое в масках приступили к работе, не слишком церемонясь с «пациентом». Они кололи мозг Гая острыми иглами, они кромсали его ножами, выбрасывая целые куски и вшивая на их место новые.

… «Дилетанты, - после очередного восстановительного сеанса сказал Гаю пси-сканер, презрительно оттопырив губу. – Топорная работа. Никакого понятия о нейротопологии. Но вам стоит поблагодарить судьбу за это – эти коновалы оставили столько следов, что только слепой их не увидит. Будь работа тоньше, неизвестно, сколько бы мы провозились. А так через недельку вы будете в полном порядке»…

В себя Гай пришел в своем номере. С гудящей головой, словно после жестокого перепоя. С провалами в памяти  - бар «Какаду», какие-то пьяные хари вокруг, и совершенно непонятно, как он здесь очутился. Потом какие-то улицы, фонари-люминофоры… пляж, стройная фигурка на песке…

Гай не стал с этим разбираться, он страшно торопился домой, на Землю – там его ждал андроид, верный друг и слуга.

Гай провел в компании андроида четыре дня. И все это время в нем копилось подспудное раздражение – все шло не так, как должно было быть! Жизнь дала трещину и раскололась надвое. Гай похудел, мучился бессонницей, нервничал без причины. А потом случилось то, что случилось.

В Гае словно проснулся чужой, совершенно незнакомый человек. Он бесцеремонно отодвинул Гая в сторону и начал творить лютую дичь. Он отобрал у Роба нож, которым тот разделывал мясо на стейки, и вспорол себе руку. Он хотел перерезать себе вены, истечь кровью, но тут вмешался Роб. Куда-то сгинула неуклюжесть неопытного андроида, он стал стремительным и гибким, как атакующая кобра. Он выбил нож и ловко перехватил его в воздухе. В тот же самый миг чужак исчез, и Гай, растерянный, ничего не понимающий и не помнящий Гай, остался наедине с андроидом. Который только что спас ему жизнь – после сеансов восстановительной пси-терапии Гай осознавал это с предельной отчетливостью.

И по дому андроид бродил не потому, что хотел прикончить Гая, а потому, что беспокоился за хозяина! Разыскивал, чтобы оказать ему помощь. А нож... ну что, нож? Забыл бросить. У андроидов, знаете ли, тоже нервы.

Да, все это Гай теперь помнил и понимал, что с ним произошло. Не понимал он одного – как об этом догадался Абнер Крейцер, мастер-наладчик компании «Верный друг». Догадался и очень вовремя оказался на месте!

- Проверьте ваш счет, - вместо ответа распорядился Эйб.

Гай послушно взял уником и несколько минут любовался круглой, приятной во всех отношениях суммой.

- Это ваша компенсация, - сказал Крейцер. – Плюс надбавка за добровольное сотрудничество, как я и обещал. Плюс стоимость андроида – мы возвращаем вам полную сумму. Поскольку ваш контракт с компанией «Верный друг» аннулирован в связи с известными вам обстоятельствами. Вы удовлетворены?

- Да! – с чувством сказал Гай.

- Тогда подпишите отказ от претензий.

Крейцер сунул ему под нос планшет с открытым файлом, и Гай подмахнул его, не читая. Крейцер осуждающе покосился на клиента, но ничего не сказал.

- Ну, а теперь можно и о пустяках поболтать, - заявил он, убирая планшет. – Спрашиваете, как я догадался? Что ж, с удовольствием отвечу.

Он и в самом деле выглядел очень довольным. Гай поудобнее устроился на подушках и весь превратился в слух.

- Начнем с того, что никакой я не мастер-наладчик, а сотрудник Службы Безопасности компании «Верный друг».

- Я так и знал! – радостно вскричал Гай. – Я чувствовал! Догадывался!

- Не выдумывайте, - отрезал Крейцер. – Ни о чем вы не догадывались, вам просто было не до этого. Лучше слушайте и не перебивайте, а то я уйду.

Гай закивал и сделал жест, как будто запирал рот на ключ. Крейцер сурово поглядел на него и кивнул.

- Продолжаю.  Когда я сказал, что вы – человек известный, я сказал правду. Я хорошо вас знал… не лично, разумеется, а заочно. Я читал все ваши статьи, слушал ваши выступления…

- Да ну? – воскликнул пораженный Гай. – Как же так? Вы же сами говорили – идейный противник и все такое…

Спохватившись, что нарушил запрет, Гай зажал рот руками. Но Крейцер не рассердился.

- Вот именно! А противника нужно знать в лицо! – наставительно сказал он, подняв палец. - Изучать его нужно, а не отмахиваться, как от надоедливой мухи… Вы мне очень помогли, Гай. Нет, в самом деле! Я читал доводы, которые вы приводили в защиту своей позиции; я слушал ваши выпады в наш адрес, язвительные, не всегда справедливые, но всегда аргументированные. И строил на них не только нашу защиту, но даже маленькие контрнаступления. Реклама, общение с потенциальными клиентами… даже стратегия развития компании – это все благодаря вам! Одним словом, вы всегда были в фокусе моего внимания… Как человек умный, неординарный и достойный уважения, - быстро добавил Крейцер, заметив, как насупился Гай.

Гай в сомнении пожевал губами, но промолчал.

- У нас много недоброжелателей, - продолжал Крейцер. – Есть среди них и откровенные враги. Вы слышали о биоэкстремистах?

- Придурки, - с презрением сказал Гай. – Горлопаны.

- Согласен. Но эти горлопаны причиняют нам немало хлопот. Устраивают митинги и пикеты, швыряются мусором в наших сотрудников, обливают краской их машины. Мы завели базу данных на этих людей, и стоит одному из них приблизиться ближе, чем на два метра к офису, срабатывает сигнал тревоги… Я это к чему, - помолчав, сказал Крейцер. – Вы тоже есть в этой базе, Гай.

- Я?!! – от возмущения голос Гая сорвался, дал «петуха». – Да вы… да я…

- И только благодаря этому мы узнали, что вы обратились в наш офис! – повысив голос продолжал Крейцер. – Честно признаться, я был удивлен. Да что там – потрясен таким вашим поступком. И сразу же подумал, что дело тут нечисто. Ну не может такого быть, чтобы рьяный хулитель андроидов неожиданно воспылал к ним любовью! Не иначе, что-то замышляет, что-то особо пакостное…

- Как умный и неординарный человек? – язвительно спросил Гай.

- И предприимчивый к тому же, - согласился Крейцер. – Я доложил о сложившейся ситуации начальству, и мы начали действовать. Пока выращивался ваш андроид, пока программировалась его психоматрица, мы даром времени не теряли. Мы постарались проследить каждый ваш шаг…

Гай подпрыгнул на кровати; ноздри его хищно раздулись, глаза заблестели. Он открыл было рот, но Крейцер его опередил.

- Заткнитесь, Гай! – рявкнул он с такой силой, что Гай притих, втянув голову в плечи. – Лучше бы сказали нам спасибо, что мы вытащили вашу задницу из дерьма. Ничего противозаконного мы не делали, вы сами все сделали за нас. Кто выкладывал каждый свой чих на личную страничку? То-то же! Все, что от нас требовалось, это идти по вашим же следам. Так я оказался в отеле «Караманга». Личное обаяние и деньги способны на многое. Я выяснил, что вы отсутствовали в отеле почти двое суток. Казалось бы, что тут такого? Молодой человек, неженатый, полный сил. Почему бы ему не закрутить роман с какой-нибудь красоткой? Но камеры в порту зафиксировали, как вы поднимаетесь на борт яхты в компании с каким-то щеголем. В нетрадиционной сексуальной ориентации вы замечены не были, так что я насторожился. А когда спустя пару часов за вами последовали два подозрительных типа… - Крейцер мрачно покачал головой. - Мы проверили их – студенты-старшекурсники психиатрического факультета, подрабатывают в местной клинике. Их и раньше ловили на всяких мелких делишках, но им как-то удавалось выкручиваться. Теперь-то они так легко не отделаются!

- И поделом, - вынес свой вердикт Гай. – Они же чуть мозги мне не вывихнули, сволочи!

- В общем, для нас все было ясно – кто-то нанял нечистых на руку остолопов, чтобы вам в подкорку вшили вредоносную программу и отправили покупать андроида.  Эти же люди дали денег на покупку – перевели на ваш счет из анонимного источника энную сумму. Кто именно… ну, тут у нас сомнений никаких не было. Этот ушлый адвокатишка, Сташек Квасневский, не зря ошивался рядом с вами.

- Так почему же, ради всего святого, вы не арестовали их? Прямо там, сразу?! Я ведь мог пострадать… то есть, я и пострадал.

- Арестовать? – удивился Крейцер. – Я вам кто – полиция? Я обыкновенный сотрудник Службы Безопасности, ведущий расследование дела, которого, как такового, еще и не было.

- Но вы должны были обратиться в полицию, - упрямился Гай. – Сделать заявление…

- Какое? – перебил его Крейцер. – Насчет чего?

- Насчет того, что мне незаконно взломали мозги!

- Ну, да, - насмешливо фыркнул Крейцер. – А полиция обратилась бы к вам. И вы с чистой совестью заявили бы, что ничего такого не было, что вы чудесно провели время на яхте в компании друзей и ни к кому претензий не имеете. Разве что к одному нахалу, который лезет не в свое дело и обливает грязью честных людей… Не забывайте, Гай, вы были под сильным воздействием.

Гай подавлено молчал. Крейцер был прав, конечно, прав во всем.

- В общем, нам ничего не оставалось, как ждать развязки. Мы держали события под контролем – наняли бригаду пси-сканеров, встроили в вашего Роба транслирующее устройство…

Сообразив, что сболтнул лишнее, Крейцер захлопнул рот, но было уже поздно.

- Та-ак, - зловеще протянул Гай. – Вмонтировали, значит? Без моего ведома? Эйб, вы спятили! Вот это точно незаконное действие! И вам придется очень постараться, чтобы я вас простил!

Крейцер продемонстрировал Гаю служебный планшет.

- Отказ от претензий, - напомнил он. – И деньги. Большие деньги. Хватит, чтобы погасить кредиты, и даже еще останется на всякую приятную мелочь. Не забывайте, кстати, что транслятор спас вам жизнь. Вот вы все удивлялись, как я так вовремя оказался на месте? Теперь понимаете? То-то же! И вообще, Гай, вы слишком придираетесь ко мне, все время пытаетесь на чем-то подловить. А чем бы все закончилось, если бы не я, вы подумали? Вам так перепахали мозг, что без последствий не обошлось бы! Теплый уголок в палате для буйных пациентов – и считайте, что вам повезло! И только своевременное вмешательство медиков…

- Ладно, - великодушно сказал Гай. – Забудем. Какие счеты между своими людьми? Только знаете, что я вам скажу, Эйб? Я все-таки на вас обижен. Самую малость, - он показал ноготь мизинца, - но обижен.

Крейцер вздернул бровь, выжидательно глядя на Гая.

- Вы были очень грубы тогда, - объяснил он. – Просто невыносимо грубы. А ведь вы уже все про меня знали, понимали, что со мной происходит. Я сходил с ума, а вы словно нарочно злили меня еще больше! Я бы на вашем месте был поделикатней с жертвой заговора.

- Хотите, чтобы я извинился? – осведомился Крейцер.

- Ну… было бы неплохо…

- Не дождетесь! – объявил Крейцер с каким-то злорадством и показал Гаю кукиш. – Вы ни черта не понимаете! Вам говорили, что ваш мозг буквально распахали? Грубо и по-дилетантски? И что благодаря этому удалось быстро и качественно локализовать эти зияющие раны?

- Да, - осторожно подтвердил Гай. – А при чем тут…

- При всем! Да, я нарочно злил вас! Ярил, как матадор ярит быка на арене, вгоняя вас в жесточайший стресс. И все для чего? А для того, чтобы ваша преступная псевдоличность вылезла из глубин вашего же подсознания. Ваш «диверсант» сделал то, что от него требовалось, и залег на дно. В буквальном смысле – погрузился на такую глубину, с которой достать его было бы очень трудно. Он бы лежал там сколь угодно долго, хоть всю вашу жизнь… а все вокруг только удивлялись бы, откуда столько неврозов у хорошего парня Гая Джорджеску? Конфликт двух личностей, сознательного и бессознательного. Понимаете? И только стресс, только страх мог заставить вредоносную программу всплыть на поверхность. Вы ведь боялись, Гай? Честно скажите – боялись?

- Я умирал от страха, - признался Гай. – Мне ужасно хотелось убить вас и сбежать. Куда угодно, лишь бы подальше! Это был настоящий кошмар.

- Вот! – Крейцер поднял указательный палец. – Вот! Именно этого я и добивался! Чтобы враг – наш с вами общий враг, Гай! – проявил себя и оказался доступен нашим специалистам. Между прочим, я рисковал. Сильно рисковал!

- Да уж, - пробормотал Гай, ежась. – Я ведь мог сойти с ума.

- Да при чем тут вы, извините! Я говорю о себе. Я рисковал собственной жизнью. Потому что не знал, что в вас еще напихали. Вдруг в вас сидит убийца, беспощадный и умелый наемник? Я, конечно, не пай-мальчик в коротких штанишках, за моими плечами много всякого разного. Но я совсем не был уверен, что меня это спасет. Нет, конечно, будь вы моим врагом… ну, вы понимаете… я бы свернул вам к чертовой матери шею, и все. Но я должен был сохранить вам жизнь. Жизнь и психику, по возможности. Мы с вами балансировали на краю пропасти, Гай, и в любой момент могли сорваться в бездну.

- Ого, - только и сказал Гай.

Пережитое представало перед ним в новом свете. Оказывается, ему спасали жизнь! А он-то думал…

- Вот вам и «ого»! Правда, у меня был союзник – ваш андроид Роб. Да-да, не удивляйтесь! Когда вы кинулись на меня, как бык на красную тряпку, я успел включить его. В тот момент вы уже не были Гаем Джорджеску; вас, на пике стресса, вытеснила псевдоличность, внедренный диверсант. И Роб поступил так, как должен был поступить. Он обезвредил диверсанта.

Гай пощупал затылок и сморщился.

- Как только он не убил меня, - пробормотал он. – А ведь мог, запросто.

Эйб замотал головой.

- Ни в коем случае! – воскликнул он. - Да, это он вас… гм… приложил. Но! Как только вы потеряли сознание от удара, ваша псевдоличность тоже отключилась. И перед Робом вновь был его хозяин – раненый, нуждающийся в помощи.

Гай вдруг задрожал, глаза его наполнились слезами.

- Господи ты Боже мой, что мне пришлось пережить! – плачушим голосом воскликнул он. – Как это все забыть? Как?

Он закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали. Крейцер задумчиво смотрел на него, покусывая губы.

- Между прочим, - заявил он, - вы понимаете, что вы – герой? Что без вашей помощи… без вашей героической помощи!.. мне пришлось бы в сто раз хуже?

Гай перестал дрожать; в щели между пальцами показался мокрый глаз, и этот глаз, моргая, недоверчиво разглядывал Крейцера.

- Да-да, - не унимался тот. – Именно так – герой! Вы сопротивлялись. Вы изо всех сил сопротивлялись, и ваша псевдоличность не сумела развернуться в полную силу! Вы сражались, Гай, не на жизнь, а насмерть – там, в сумеречных глубинах своего подсознания. И вы победили! Не уверен, что я бы справился на вашем месте. Встать поперек заложенной программы… - Крейцер покачал головой. – На это способны лишь единицы. Уникумы.

Гай выпрямился, с шумом и хлюпаньем вытер рукавом пижамы глаза и нос, недоверчиво улыбнулся.

- Правда?

- Правда, - уверенно подтвердил Крейцер. – Спросите любого мозгоправа… да что там – любого студента-третьекурсника спросите. И они вам скажут то же, что и я!

Окажись рядом профессиональный психолог… да хоть тот же упомянутый студент-третьекурсник… они бы подняли Крейцера на смех. Противостоять заложенной программе Гай Джоджеску никак не мог, у него был неподходящий для этого тип психики. Но в палате никого, кроме них двоих, не было, и Крейцер мог врать, сколько душе угодно. Почему бы и не соврать для пользы дела? Если никому от вранья хуже не станет и даже совсем наоборот?

Гай приосанился, самодовольно улыбаясь. Щеки его покрылись легким румянцем, глаза блестели; таким он нравился Крейцеру гораздо больше, чем раздавленный жестокой судьбой жалкий человечек. У него на господина Джорджеску были большие планы.

- Кстати, - закинул он пробный камень. – Что прикажете делать с вашим Робом?

Гай перестал улыбаться.

- Ничего, - настороженно сказал он. – Вы же сами сказали – контракт аннулирован. Вы мне даже деньги вернули.

- Но биоматериал-то остался, - возразил Крейцер. – И психоматрица. Мы могли бы попробовать…

Гай замахал руками.

- И слушать ничего не хочу! – нервно заявил он. – Делайте с ним, что хотите, меня это не касается!

- Хорошо, - покладисто согласился Крейцер. Он был доволен.

Коротко пиликнул уником. Похлопав по карманам, Крейцер достал аппарат, прочитал текстовое сообщение, вздохнул, развел руками и встал.

- Приятно было с вами поболтать, Гай, но – дела. Служба. Поправляйтесь, не скучайте. Хотя, полагаю, скучать вам не придется. – Крейцер подмигнул и со значением улыбнулся. – Тут кое-кто хочет вас видеть. Прямо-таки рвется.

- Кто? – трусливо спросил Гай, натягивая простыню до подбородка.

Он догадывался – кто.

Вчера, как только ему разрешили пользоваться уникомом, он просмотрел все новости, связанные с его историей. И в одном из сюжетов увидел, как Дафна, милая скромная аспирантка, книжный червь, трусиха, визжащая при виде паука, размахивает палкой и рвется в дом Гая, чтобы вступить в битву с сумасшедшим андроидом. А ее удерживают – полиция, спасатели, чрезвычайщики, медики: все те, кого Дафна поставила на уши в рекордно короткий срок. И она бы прорвалась на помощь Гаю, наверняка бы прорвалась, но тут на сцене объявился Абнер Крейцер. Обаятельно улыбаясь, он отвел разъяренную девушку в сторону, и принялся что-то ей втолковывать. Сначала Дафна мотала головой и время от времени угрожающе взмахивала своей палкой; потом она опустила руки, на лицо ее снизошло выражение сосредоточенности - она внимательно слушала то, что говорит ей Эйб. В конце концов девушка неохотно кивнула, без возражений отдала палку и только проводила глазами фигуру Крейцера, неторопливо поднимающегося по ступенькам крыльца.

Этот неожиданный героизм так поразил Гая, что он тут же надиктовал и отправил голосовое сообщение Дафне. Задыхаясь от восторга и умиления, он говорил всякие глупости… и, кажется, наговорил-таки лишнего! Смутно припоминалось признание в любви и предложение руки и сердца.

Гай надеялся, что девушка не обратила внимания на его слова, но он ошибся. Едва Крейцер прикоснулся к сенсору, едва приоткрылась дверь, как в палату, чуть не сбив безопасника с ног, ворвалась Дафна.

Взволнованная, разрумянившаяся, с разметавшимися по плечам черными кудрями, она была чудо как хороша!

- Гай, любимый! – раскинув руки, закричала она. – Я согласна!

И Гаю ничего не оставалось, как принять девушку в объятия. Не слишком умело отвечая на горячие поцелуи, он вдруг подумал – а, может, это судьба? Может, все к лучшему? В конце концов, разве так плохо - иметь семью?

Странно, но он чувствовал себя счастливым.

***

Абнер Крейцер сел в легкий одноместный флаер, задал курс автопилоту и позвонил по видеосвязи. На вызов откликнулись мгновенно – на безопасника смотрела красивая женщина, одетая в строгий деловой костюм. Начальник отдела маркетинга и рекламы. Жена.

Любимая жена София Крейцер.

В глазах ее читалось ожидание и легкая тревога.

- Ваше приказание выполнено, ма женераль, - отрапортовал Крейцер. – Все в порядке. Клиент передал нам права на использование своего биоматериала и психоматрицы.

Тревога в глазах женщины исчезла, сменившись облегчением.

- Ты у меня умница, - ласково сказала она. – Что бы я без тебя делала? Когда приступаем ко второму этапу?

Крейцер подумал, прикидывая что-то в уме.

- Клиенту осталось буквально два-три сеанса психокоррекции. Ну, три-четыре, не больше. С врачами я уже говорил – они поклялись, что вылечат Гая от его фобии.

Женщина приблизила лицо к экрану так, что остались видны только ее глаза. Глаза, по которым вот уже двадцать лет сходил с ума счастливчик Эйб.

- Ты уверен, что это законно? – озабоченно спросила она.

- Разумеется! Страх перед андроидами давно уже признан официальным диагнозом. И врачи просто обязаны избавить пациента от этого неприятного недуга. Не скажу, что Гай проникнется к своему андроиду горячей симпатией. Но он не будет испытывать дискомфорта, находясь с ним рядом. Ну а дальше… посмотрим. Гай мне доверяет и считает себя моим должником. К тому же он влюблен и, значит, доверчив. Я практически уверен, что мне удастся уговорить его взять андроида назад. Полагаю, на все про все уйдет не больше трех недель. Так что, ма женераль, трубите общий сбор, разворачивайте знамена и марш-марш вперед! Удача любит смелых!

- Умница, - повторила жена и отключилась.

Я умница, согласился Крейцер, давая команду на взлет. Я – ценный сотрудник, исполнительный и инициативный. А ты – гений. Потому что только гению могла прийти в голову такая тонкая контригра. Не просто громко разоблачить преступный замысел нечистых на руку конкурентов, ославив их на весь свет. Не просто показать свою ответственность за клиента, попавшего в беду отнюдь не по нашей вине. А доказать – всему миру доказать! – что наши андроиды – лучшие!

Потому что несмотря на незаконные, опаснейшие манипуляции с его мозгом. Несмотря на внедренную программу, способную необратимо искалечить психику. Вопреки всем пережитым ужасам, наш клиент Гай Джорджеску не испытывает страха перед своим андроидом фирмы «Верный друг»! Смотрите и не говорите, что не видели!

Вот Гай с молодой женой, счастливые, улыбающиеся, расположились на лужайке перед домом, перед ними парит гравистолик, уставленный лакомствами, а прислуживает им Роб…

Вот Гай играет со своим андроидом в мяч, азартно вскрикивает и хохочет. А пропустив точный удар, от души хлопает Роба по плечу, поздравляя с победой…

Вот Гай в своем кабинете, сосредоточенно работает над новой рукописью. Не отрываясь от текста, он поднимает руку, нетерпеливо щелкает пальцами, и верный Роб молча ставит перед ним чашку кофе, сваренного именно так, как любит Гай…

Вот…

Представив себе будущие репортажи с пометкой «срочные новости», Крейцер ухмыльнулся. Так и будет, с удовлетворением подумал он. А Гай согласится, никуда не денется. Да и как может быть иначе, когда за дело берется профессионал?

Природное обаяние, жизненный опыт, несколько тщательно продуманных комплиментов, и вот уже молоденькая девочка, врач-психокоректор, смотрит на статного красавца Эйба влюбленными глазами. Она согласна на все, но все Эйбу не нужно. С него будет вполне достаточно небольшой услуги. Крошечное точечное воздействие; невесомый, как тополиный пух, внушение, которое не отследит никакой, даже самый предвзятый пси-сканер. И вот пациент Гай Джорджеску избавляется от своей фобии. Он с симпатией и благодарностью вспоминает своего андроида, самоотверженно сражавшегося за него; он испытывает легкий стыд от того, так несправедливо обошелся со своим Робом, отказавшись от него. Он с радостью согласится на предложение старины Эйба принять андроида назад.

Так и будет!

Только бы Софочка ни о чем не узнала! Она ведь такая щепетильная.

- Я на вашей стороне, Гай. Вы – пострадавшая сторона, для меня это очевидно. И все же я обязан задавать вам вопросы. Пожалуйста, соберитесь. И скажите мне, как такое возможно? За четыре дня, будучи на отдыхе, не участвуя ни в каких научных диспутах, на ровном месте изменить свою точку зрения на проблему андроидов? Причем, кардинально! Вы, ученый, объясните мне свое поведение. Обоснуйте его. Может, вы встретились с кем-нибудь, и он вас переубедил? Или вам приснился вещий сон? Ведь не может быть, чтобы такая перемена произошла без причины! Она есть, должна быть! И вы обязаны мне ее назвать!

Лед, подумал Гай. Целое ведро восхитительно холодного колотого льда. И засунуть в него пылающую голову.

- Не знаю, - утомленно ответил Гай, закрывая глаза. – Не думал об этом. Да и вообще, какая разница?

В груди шевельнулся червячок сомнения. А ведь Крейцер прав, черт возьми! Такая ситуация действительно невозможна. Для него, Гая Джорджеску, человека упрямого,  несгибаемого, «меднолобого», как называли его оппоненты – нет, невозможна! В принципе! Разумеется, он может изменить свое мнение, но – только после долгих, порой мучительных размышлений. И после того, как ему приведут весомые доводы, непробиваемые доказательства его неправоты.

Но вот так, за четыре дня, расслабленно нежась на белом песочке, под мягким ласковым солнцем Рузы…

Что со мной? – со страхом подумал Гай. Я болен? У меня амнезия? Что еще я забыл?

Тревога кольнула сердце, и оно дало сбой. Было физически невыносимо находиться рядом с этим наглым самоуверенным мастером-наладчиком. Хотелось сорваться с места и бежать, мчаться изо всех сил подальше от этого страшного человека. Желание было иррациональным, ни на чем не основанным, но таким сильным, что Гай вцепился в подлокотники кресла, чтобы остаться на месте.

Или дело не в Крейцере, а в андроиде, который стоит, уткнувшись лицом в шкаф? Может, это он вызывает такой безотчетный страх? Хотя, почему безотчетный? Полчаса назад этот монстр пытался убить меня. И убил бы, не появись так вовремя Крейцер со своим пультом!

И кстати, не слишком ли вовремя он появился? Прямо как в плохом фильме, где помощь приходит в самый последний момент! Подозрительно? Еще как!

А я ведь даже не спросил у него удостоверение личности! – холодея, подумал Гай. Он спас меня, обезвредив спятившего андроида, и я так обрадовался, что…

Шип в виске раскалился, ворочаясь в мозгу, как кочерга в камине. Боль нарастала, мысли путались. Гай застонал, обхватив голову. Крейцер молча наблюдал за ним. Потом встал, вышел из комнаты, но быстро вернулся со стаканом воды.

- Выпейте, - приказал он, силой всовывая стакан в руку Гая. – Вам сразу станет легче.

Со дна стакана, шипя, поднимались мелкие пузырики и лопались, распространяя приятный свежий запах, от которого щекотало в носу. Что он мне дал? – вяло подумал Гай. Обезболивающее? Отраву? А, плевать! Хуже, чем есть, все равно уже не будет! И он жадно выпил холодную, чуть кисловатую воду. Вытер губы, прислушиваясь к ощущениям.

Боль отступала. Огрызаясь и ворча, она сжалась в горошину, закатилась в глубину между полушариями и засела там, готовая в любой момент взорваться новым приступом. Но пока можно было жить, дышать и думать. Гай перевел дух.

- Спасибо, - сказал он Крейцеру.

Крейцер кивнул. Не спеша вновь занять кресло, он возвышался над Гаем и разглядывал его, заложив руки за спину и чуть покачиваясь с пятки на мысок.

- А хотите, я расскажу, что с вами случилось? – внезапно спросил он.

- Лучше скажите, что случилось с вашим андроидом, - огрызнулся Гай. Он понемногу приходил в себя.

- Обязательно, - кивнул Крейцер. – Но поскольку сбой, случившийся с ним, является прямым следствием ваших действий, то начну я именно с вас.

Он прошелся по комнате, взял с журнального столика пульт, внимательно осмотрел его и сунул в карман. Сжавшись в своем кресле, Гай настороженно наблюдал за Крейцером. А тот остановился, случайно или намеренно перекрыв выход из гостиной, и обвиняющим жестом ткнул пальцем в Гая.

- Вы – шпион, господин Джорджеску, - объявил он. – Диверсант!

У шпиона и диверсанта отвисла челюсть, и глаза вылезли из орбит. Он ожидал чего угодно, но только не этого!

- Вот только не надо изображать удивление! Вы отлично знаете, что я прав! Сколько вам заплатили? Вряд ли много – ваше бедственное финансовое положение хорошо всем известно. Вы были не в том положении, чтобы торговаться.

- Кто мне заплатил? – просипел Гай. – И за что, идиот?

Крейцер пропустил мимо ушей «идиота».

- Я вполне допускаю, что вас просто могли шантажировать, - продолжал он. – Но это никоим образом не снимает с вас ответственности. Вы вступили в преступный сговор с нашими конкурентами с целью дискредитировать нашу фирму. Доказать, что наша продукция ненадежна и опасна. И вам это почти удалось! Только ваши хозяева – дураки! Они сделали ставку не на ту фигуру! Кто в своем уме поверит, что такой рьяный противник андроидов, убежденный, идейный, вдруг воспылает к ним страстной любовью? Вот и я не поверил.

Крейцер улыбнулся. Улыбка его напоминала волчий оскал.

- Остальное, по сути, было делом техники. Я сделал несколько запросов и убедился, что в одном отеле с вами проживает некий Сташек Квасневский, хорошо известный адвокат наших конкурентов. Сложить два и два – что может быть проще? Я доложил руководству, мы решили ждать. И дождались! Из космопорта вы явились прямиком в наш офис, и срочно потребовали себе андроида!

- И где тут преступный сговор? В чем вы углядели диверсию? – Абсурдность ситуации зашкаливала, но Гай не сдавался, пытаясь нащупать спасительные островки логики в трясине гнусных обвинений.

- Не перебивайте, - строго сказал Крейцер и погрозил Гаю пальцем. – Дойдем и до этого. Как инициатор расследования, я вызвался лично вас курировать. Со стороны это выглядело как понижение в должности, но мне хотелось вести вас от и до. Когда мы снимали с вас псиграмму, я обратил внимание на некие… ну, скажем так, лакуны. Я сразу заподозрил, что это – бомба. Самая настоящая бомба; программа, заложенная в вас нашими конкурентами. Вас запрограммировали, Джорджеску! И на всякий случай стерли память об этой процедуре.

- Какой-то кошмар, - пробормотал несчастный Гай, вытирая вспотевший лоб дрожащей рукой. – Программы, бомбы… Господи, и зачем только я связался с вами? Жил бы себе спокойно.

Он сошел с ума, думал Гай. Спятил, как его андроид. А, может, он тоже андроид? Только вышедший из-под контроля? Сбежал от своего хозяина и сейчас разгуливает на свободе, представляя угрозу для всех честных граждан…

В груди вновь шевельнулся страх, грозя в любой момент перерасти в панику. Закрыв лицо руками, Гай смотрел через неплотно сжатые пальцы, прикидывая пути к бегству.

- Ваша затея с самого начала была обречена, - продолжал Крейцер, не скрывая презрения. – Повторяю еще раз: ваши хозяева – дураки. Безнадежные имбецилы. Окажись на вашем месте какой-нибудь безвестный обыватель, обыкновенный честный человек, никому и в голову бы не пришло заподозрить его.

- Заподозрить – в чем?

Страх нарастал, становилось трудно дышать. Потолок давил, как могильная плита. Очень хотелось на свежий воздух – вырваться из дома под высокое чистое небо, раскинуть руки, вдохнуть полной грудью… Но на пути к свободе стоял Абель Крейцер.

«Он все знает!»

Внезапная мысль окатила Гая горячей волной паники, схлынула, и Гай, изнемогая от страха, все-таки сумел удивиться, откуда она возникла, эта дурацкая мысль?

- Вы в самом деле не понимаете? Или хотите, чтобы я сам все озвучил? Извольте! Вы, пребывая на Рузе… а, скорее всего, еще раньше… вступили в сговор с нашими конкурентами, с фирмой «Досуг и отдых». Вы добровольно подверглись пси-трансформации. С вашего согласия вам внедрили пси-слепок чужой личности. По вашей просьбе или из соображений безопасности, вам стерли память об этой операции. Заодно внушив непреодолимое желание приобрести андроида. И вы, чемодан с двойным дном, прибыв на Землю, тут же осуществили это желание. Вы не могли поступить иначе. Андроид по имени Роб благополучно поселился в вашем доме, и теперь всем оставалось только ждать. И нашим конкурентам, и нам – я ведь уже говорил, что мы с самого начала подозревали вас.

Крейцер переступил с ноги на ногу. Его поза ничуть не изменилась, но почему-то стала угрожающей. Или так показалось Гаю, нервы которого уже были на пределе? Бежать, бились в голове злые молоточки, бежать со всех ног!

Гай до хруста сжал зубы, борясь с собой.

- И мы дождались! – В голосе Крейцера звучало торжество. – Ваша внедренная псевдо-личность, ваш диверсант начал действовать. Он вышел из тени, отодвинув ваше сознание на задний план. Вы, Гай Джорджеску, перестали существовать, ваше место занял чужак. На десять минут, на час – неважно. Другой человек – поведение, голос, привычки… ментальное излучение, в конце концов! Ни один андроид не потерпит этого! Он будет действовать как организм, в который попал вирус. Он начнет защищаться – так печень защищает организм от токсинов. Вы знаете, что в каждую нашу модель встроена функция телохранителя? Что любой наш андроид без колебаний пожертвует собой ради хозяина? Он спасал вас, Гай, спасал от чудовища, напавшего на вас. Как умел, как мог… А со стороны это выглядело агрессией. Понимаете? Взбесившийся андроид напал на своего хозяина! Вселенский скандал! Мировая сенсация! Журналисты сходят с ума, обыватели пылают праведным гневом… После такого на «Верном друге» можно ставить крест, не дожидаясь суда. «Досуг и отдых» гнусно хихикает, потирая ладошки, и подсчитывает грядущую прибыль. Вы получаете свой гонорар. И все счастливы. Кроме нас, разумеется. Ну, что, как вам картинка? Я прав?

- Какая чушь, - еле ворочая шершавым языком, сказал Гай. – Псевдоличность, диверсант… Сказочки для малолетних дебилов. Больная фантазия. Вы ничего не докажете.

Злые молоточки превратились в колокол, бухающий во всем теле. Едкий пот заливал глаза, мышцы сводило судорогой, но Гай держался, держался из последних сил. А где-то на краю сознания кто-то, перепуганный насмерть, бился в истерике.

- Вот! – Крейцер просиял так, словно Гай отвесил ему изысканный комплимент. – Вот в чем самая гнусность вашего подлого замысла! Нет доказательств! Потому что все доказательства в вашей голове, Гай! Конечно, любой пси-сканер в два счета разоблачит вас… но ведь вы этого не допустите, правда? Вам поставили блок-фобию, и вы не позволите копаться у себя в мозгах. А принудить вас к ментоскопированию никто не может, даже суд. Потому что вы не преступник в глазах общественности, будь она неладна, вы – пострадавший… Но знаете что? – Голос Крейцера стал угрожающим, он шагнул вперед и, набычившись, с ненавистью смотрел на Гая. – Мы – не суд. Нам плевать на законность! Я скручу вас в бараний рог, подлый вы жадный человечишко! А наш пси-сканер вскроет ваши тупые мозги как консервную банку!

Крейцер демонически расхохотался и, расставив руки, двинулся на Гая. Это оказалось последней каплей. В мозгу Гая что-то со звоном лопнуло, развернулась сжатая до предела пружина и швырнула его вперед, на человека, загораживающего ему путь к спасению. Мимоходом Гай отметил резкую боль, пронзившую щиколотку, но не обратил на нее внимания – перед ним был враг, и врага этого надо было уничтожить.

Он уже почти дотянулся до Крейцера, до его толстой шеи, осталась какая-то жалкая пара шагов, когда Крейцер вскинул руку в направлении атакующего Гая.

Пульт! – успел изумиться Гай. Пульт управления андроидом! Он что, с ума сошел? Ведь на людей это излучение не действует!

Или это я – андроид? Спятивший, вышедший из повиновения андроид? А бедняга Роб – моя жертва?

Это была последняя связная мысль Гая Джорджеску. А потом страшный удар обрушился ему на затылок и швырнул его в темноту.

Но никто – никто и никогда! – не слышал о том, чтобы домашний андроид напал на человека. Плоть от плоти своего хозяина, выращенный из его стволовых клеток, андроид в принципе не может проявлять агрессию, так как с хозяином его связывает не только исходный генетический материал, но и сложное психоэмоциональное взаимодействие. Если не вдаваться в подробности, интересные лишь специалистом, то андроида можно назвать копией его хозяина; только копией, не обладающей свободой воли. Идеальный слуга, тонко чувствующий настроение хозяина, готовый выполнить любой его каприз, не знающий усталости, не привередливый в быту… и так далее, и так далее – смотри рекламу по визору.

Говорят, домашние андроиды воспринимают себя как часть человека-хозяина. Как руку, например, или ногу. Или, скажем, нос. Может ли нос зажить самостоятельной жизнью? Может ли нога отправиться в самостоятельное путешествие? Правая рука может ли перерезать вены на левой?

Нет, конечно, если вы психопат, склонный к суициду, то всякое может быть. Но, во-первых, в наше время такого рода патологии легко выявляются и успешно лечатся. А, во-вторых, людям с неустойчивым типом психики запрещено иметь андроида-клона.

И получается одно из двух: либо я латентный самоубийца. Либо такой уж невезучий человек, что мне попался бракованный андроид.

Так или примерно так рассуждал Гай Джорджеску, скрючившись в неудобной позе на самом верху высокого книжного шкафа. Тело у него затекло, но Гай боялся пошевелиться. Он даже дышать старался через раз, потому что там, внизу, разгуливал по гостиной спятивший андроид с большим разделочным ножом в руке.

Невысокий, с узкими плечами и маленьким пузиком, сейчас андроид представлял собой устрашающее зрелище. Обычно подвижное, улыбчивое его лицо застыло маской обиженного удивления, что никак не вязалось с поведением хищника, рыщущего в поисках легкой добычи.

Плавным текучим движением андроид бесшумно переместился к шкафу, на котором обмирал от ужаса Гай. Остановился, осматриваясь; при этом его шея поворачивалась с птичьей легкостью, позволявшей ему смотреть практически себе за спину. На разбросанные по полу инфокристаллы, разбитые фарфоровые статуэтки, книги и прочее он не обращал никакого внимания, и это было хорошо. Потому что заинтересуйся андроид с какой такой стати вещи попадали с открытых полок на пол, подними он взгляд, обязательно бы обнаружил на шкафу свою жертву.

Гай так и не понял, как он, человек предельно далекий от спорта, ухитрился взлететь по этим полкам на высоченный шкаф, не свернув себе при этом шею.

Все так же бесшумно андроид покинул гостиную. Гай с тоской посмотрел на уником – аппарат валялся на кресле, стоявшим у окна, и был так же недоступен, как если бы находился на Луне. Нет, конечно, если орлом слететь со шкафа, одним прыжком пересечь гостиную, то можно опередить взбесившегося андроида, который сейчас, на четвертый день своей жизни, был еще достаточно неуклюжим. Схватить уником, вызвать помощь… убежать, в конце концов!

Какой-нибудь брутальный герой крутого боевика так бы и поступил. Да что там! Он, этот смелый и решительный герой, ни за что бы не оказался в такой ситуации! Он не стал бы спасаться бегством и прятаться на шкафу, а прямо там, в кухне, врезал бы андроиду с правой в челюсть. А потом скрутил бы негодяя и передал в руки специальных служб.

Содрогаясь, Гай вспомнил, как андроид, старательно разделывающий мясо, вдруг повернулся и ткнул своего хозяина ножом. Просто так, ни с того ни с сего! Добродушно улыбаясь! Гай едва успел отшатнуться, попятился, еще не понимая, что произошло, а андроид двинулся следом. Второй удар достиг своей цели, и Гай, ладонью зажимая неглубокий порез на предплечье, бросился вон, визжа от страха.

Вытянув шею, Гай прислушался. Несмотря на свою неуклюжесть, андроид передвигался очень тихо, и нельзя было по звуку определить, где он сейчас находится: то ли далеко, на другой стороне дома, то ли стоит на пороге гостиной и ждет, пока спрятавшийся хозяин не выдаст себя неосторожным движением.

Внезапно, резко и очень громко, зазвонил уником, и Гай чуть не свалился со шкафа. Уником звонил и звонил, звонил и звонил, терзая уши и нервы, а потом замолчал. Застенчивый, не слишком общительный Гай никогда не страдал от одиночества. Но сейчас он горько сожалел о такой черте своего характера. Эх, будь он душой компании, имей сотню-другую друзей, приятелей и знакомых девушек, кто-нибудь из них обязательно бы заглянул к нему. На рюмочку чая, так сказать, и чтобы поболтать с приятным человеком. А так кто к нему придет? Кому взбредет в голову навестить негостеприимного отшельника?

Нет, чисто теоретически, такая возможность существовала. Например, если кто-нибудь вдруг ошибется адресом – такое было один раз в прошлом году. Или в позапрошлом. Сосед Ральф Тиле мог прийти с извинениями – его собака, карликовая такса, имела дурную привычку раскапывать клумбы на участке Гая. Это случалось с удручающей регулярностью раз в две-три недели, что сильно расстраивало Гая. Но сейчас, сидя на шкафу, он страстно мечтал, чтобы эта мелкая шавка вот прям сейчас начала бесноваться на его участке. Потом Гай вспомнил, что Ральф вместе с семьей и собакой уехал в отпуск, и чуть не взвыл от отчаяния.

Сколько он сможет продержаться в ожидании хоть какой-нибудь помощи? День? Два? Вряд ли больше – у него уже сейчас ломило и болело все тело, привыкшее к комфорту. А что будет дальше страшно даже представить! Да и мочевой пузырь все настойчивей напоминал о себе.

Я просто свалюсь, с тоской подумал Гай. Засну и упаду вниз, как спелое яблочко, прямо в руки андроиду-убийце. Или еще проще – он рано или поздно найдет меня. Причем скорее рано, чем поздно, - эти твари, хоть и не имеют свободы воли, обладают способностью развиваться и самосовершенствоваться, причем довольно быстрыми темпами. Так, во всяком случае, утверждал менеджер фирмы «Верный друг», всучивший Гаю андроида. Ваша связь, говорил он с важным видом, ваша психоэмоциональная связь будет крепнуть с каждым днем, с каждым часом. И не успеете вы оглянуться, как ваш андроид станет идеальным слугой. Он будет предугадывать ваши желания и безупречно исполнять их. Он положит в ваш утренний кофе столько сахару, сколько положили бы вы сами; он включит визор на том канале, который выбрали бы вы. Квинтэссенция услужливости, исполнительности, но без раздражающей навязчивости. Мечта стариков, лентяев и деловых людей, ценящих свое время и комфорт.

Я повелся, угрюмо думал Гай. Повелся, как последний лох, на обаяние и убедительные речи беспринципного торговца! Я! Который принципиально не признавал андроидов и не стеснялся во всеуслышание заявлять об этом! И за каким чертом я это сделал?

… Он не будет меня искать. Зачем? Если эта скотина, этот менеджер, не соврал или соврал хотя бы наполовину, уже очень скоро связь между мной и андроидом окрепнет настолько, что он просто будет знать, где я скрываюсь. Потом возьмет в кладовке стремянку, доберется до меня и прикончит.

Сопротивляться? Как? Чем? Голыми руками, хватаясь за нож и истекая кровью? Конечно, можно шарахнуть андроида чем-нибудь тяжелым по башке… глядишь, получится проломить ему череп и повредить встроенный блок эмпатии…

Гай с надеждой осмотрелся. Увы, на шкафу, кроме пыли и дохлых мух, ничего не было, а все сколь ни будь тяжелое валялось сейчас на полу, разбитое вдребезги, или находилось вне пределов досягаемости.

Снова зазвонил уником. Проклятый андроид вновь объявился в гостиной, проскользнул к креслу и уставился на уником, не предпринимая никаких попыток ответить на звонок или сбросить вызов. Нож он продолжал сжимать в руке.

Неизвестный абонент оказался очень настойчивым, уником трезвонил, не переставая. У Гая затеплилась слабая надежда – он кому-то оказался очень нужен, прям позарез! И что, если этот кто-то, не дозвонившись, приедет к нему домой? Хотя… не с его везением рассчитывать на такое чудо.

Уником затих, а через несколько минут по крыльцу простучали быстрые женские каблучки, и стукнула, открываясь, входная дверь.

- Гай! Гай, ты где? Спишь, что ли?

Дафна! – с опозданием вспомнил Гай. Она обещала забежать после обеда, они собирались вместе навестить профессора Клаузевица, недавно вернувшегося из экспедиции.

Стой! – хотел крикнуть Гай. Не входи!

Но не успел – быстрая, как ртуть, Дафна уже стояла на пороге гостиной, щурясь после яркого солнечного света, заливавшего весь город уже который день. В принципе, еще не поздно было подать голос, предупредить девушку об опасности, но горло Гая словно железные пальцы сжали – проклятый андроид вновь начал ворочать своей башкой, покрытой жидкими белобрысыми волосенками.

Пошевелиться, издать звук неминуемо означало раскрыть свое ненадежное убежище, и Гай, умирая от стыда, молчал. Зачем андроиду Дафна? – убеждал он сам себя. Ничего плохого он ей не сделает. Ему нужен я и никто другой.

Девушка сделала шаг вперед.

- Привет, Роб, - небрежно кивнула она. – Где твой хозяин?

Андроидам давали имена кто во что горазд, стараясь перещеголять друг друга буйной фантазией. Но Гай не стал мудрствовать. Андроид – значит, робот; значит, Роб. Просто и без затей.

- Не знаю, - с легким недоумением ответил андроид Роб. – Не могу его найти.

И развел руками. Взгляд Дафны упал на нож. Несколько секунд она стояла, оцепенев, а потом издала звук, похожий на корабельный ревун, и пулей вылетела за дверь. Андроид не обратил на это никакого внимания и вновь принялся кружить по комнате, словно принюхиваясь.

Он чувствовал близкое присутствие хозяина, в этом не было никаких сомнений! Чуял, как преданный пес! С той только разницей, что преданные псы не имеют обыкновения нападать на любимых хозяев.

Слава Богу! – с облегчением подумал Гай, имея в виду Дафну. Ушла. Спаслась. Теперь дело за малым – чтобы девушка вызвала спасателей.

Гай не тешил себя надеждой, что помощь примчится немедленно. Во-первых, Дафна от сильных переживаний всегда становится несколько косноязычной, подолгу застревая на малозначимых деталях. А, во-вторых… ну кто, скажите на милость, поверит в то, что андроид может угрожать человеку? Разгуливает с ножом? Ну и что? Готовит, небось, что-то вкусненькое по приказу хозяина.

Конечно, думал Гай, напряженно наблюдая за передвижениями Роба, Дафне никто не поверит. Но проверить… Проверят обязательно! Хотя бы для того, чтобы выяснить, отчего девушка впала в такую истерику. Это же их работа! Интересно, сколько времени у них уйдет, чтобы из сумбурного потока слов вычленить главное и добраться до его дома? Полчаса? Час?

Вряд ли больше часа, решил Гай. Значит, мне надо продержаться час и ничем себя не выдать. А потом суровые стражи порядка скрутят сумасшедшего андроида, и все закончится.

А я вкачу иск, мечтательно подумал Гай. Ох, какой же иск я вкачу «Верному другу»! Я их разорю! Они у меня кровью умоются, на коленях передо мной будут ползать!

Неконфликтный от природы, Гай иногда позволял себе помечтать.

Роб вновь пропал из виду, и Гай рискнул переменить позу – левую ногу нещадно терзали колючие мурашки. Он оперся на локоть, медленно выпрямил затекшую конечность. Негромко, но отчетливо щелкнуло колено. Гай облился холодным потом и замер. Но было уже поздно – проклятый андроид стоял рядом со шкафом и, не мигая, снизу вверх смотрел на своего хозяина. Выражение обиды сошло с его физиономии, теперь она излучала искреннее удовольствие. Андроид поднял кулак с зажатым в нем ножом и улыбнулся.

Это был конец! Гай затравленно озирался в поисках хоть какого-нибудь оружия. Он готовился дорого продать свою жизнь.

Вновь хлопнула входная дверь. Дафна! Вернулась, чтобы разобраться в ситуации! Вместо того, чтобы вызвать помощь! Дура!

- Беги! – заорал Гай. – Спасайся!

Но это была не Дафна. На пороге гостиной возник высокий плотный мужчина в костюме, с сумкой через плечо. Постоял несколько секунд, оценивая ситуацию. А потом, оттянув левой рукой лацкан двубортного пиджака, сунул правую за пазуху. Точно таким жестом, которым киношные крутые парни достают свой верный многозарядный скорчер. Отвесив челюсть, Гай смотрел на нежданного спасителя.

- Прошу прощения, - приятным басом сказал тот, и Гай узнал его – это был мерзавец менеджер из фирмы «Верный друг».

В руке мерзавца что-то блеснуло – слишком маленькое для скорчера. Но менеджер, не колеблясь, нацелился на андроида. Гай ожидал какого-нибудь звука – оглушительного выстрела или, на худой конец, тихого хлопка. Чего-нибудь, что можно было бы принять за финальную точку – кошмар кончился и можно жить дальше. Но ничего такого не было: менеджер сжал кулак и андроид застыл, уронив руки вдоль тела.

- Вы забыли пульт, - сказал менеджер, словно ничего не случилось. – Вот, решил вам занести.

Он подошел к неподвижному андроиду, вынул из его руки нож, внимательно осмотрел, попробовал остроту лезвия ногтем большого пальца и хмыкнул. Потом положил нож и пульт на журнальный столик и с любопытством уставился на клиента.

- Помогите мне, - срывающимся голосом сказал Гай. Ледышка пережитого страха медленно подтаивала у него в животе. – Принесите стремянку из кладовки. Направо по коридору и до конца.

Менеджер повиновался не хуже андроида. С его помощью Гай кое-как слез со шкафа и на дрожащих ногах, спотыкаясь на каждом шагу, бросился в туалет. Когда он вернулся, менеджер возился возле домашнего бара Гия. Вытащил одну бутылку, другую, третью, удовлетворенно качнул головой и до половины наполнил стакан с толстым дном.

- Сядьте, - приказал он, и Гай плюхнулся в кресло – ноги все еще плохо держали его. – Выпейте! – В руку ему ткнулся стакан, и Гай послушно отхлебнул, даже не почувствовав вкуса. – И я тоже, с вашего позволения.

Не дожидаясь ответа, менеджер налил и себе порцию. Устроившись во втором кресле, он поднял свой стакан, приветственно кивнул и отпил глоток. Причмокнул, смакуя напиток.

- Превосходный джин, - сообщил он, рассматривая стакан на просвет. – «Черный корсар», если не ошибаюсь? У вас хороший вкус, господин Джорджеску.

- Что вы себе позволяете? – запоздало возмутился Гай. – Ворвались ко мне в дом, пьете мой джин… А ваш андроид, между прочим, чуть не убил меня!

- В самом деле? – вежливо удивился менеджер.

- Представьте себе! Гонялся за мной с ножом! Вот с этим самым! – Гай ткнул пальцем в нож, лежащий на журнальном столе.

- Гм. – Левая бровь менеджера изломалась домиком, обозначая скепсис. – И что, у вас есть доказательства нападения?

От возмущения Гай онемел и просто сунул под нос наглецу раненую руку. Менеджер внимательно осмотрел уже подсохший порез.

- Пустяки, - небрежно сказал он. – Простая царапина. Вы где угодно могли получить ее. В том числе и порезавшись ножом. Вот этим самым! – И он весьма похоже изобразил интонации. Гая.

Гай растерялся. Такого поворота он не ожидал.

- То есть как это – сам? – воскликнул он. – Но вы же все видели! Своими глазами!

Менеджер пожал могучими плечами, сделал еще глоток. С сожалением посмотрел на пустой стакан, отставил его в сторону.

- А что я видел? Ну, сидит клиент на шкафу… ну и что? Мало ли какие причуды бывают у людей? Я, знаете ли, и не такое видывал.

- Но ваш андроид…

- Стоял себе спокойно, ожидая приказа!

- С ножом в руке?!

- Почему нет? Наверное, вы решили научить его готовить. Из наших андроидов получаются замечательные кулинары.

От ярости у Гая помутилось в голове. Вот, значит, как? Хотите избежать ответственности? Свалить проблему с больной головы на здоровую? Ничего у вас не выйдет, милостивые государи! Не на того напали!

- Слушайте, вы… как вас там…

- Абдер Крейцер, к вашим услугам. Можно просто Эйб.

- К услугам? И вы называете это услугой? Подсунули мне бракованный товар, я чуть не погиб! Да я вас засужу! В порошок сотру! Простой компенсацией вы у меня не отделаетесь, это я вам обещаю!

Пережитый ужас все еще бродил в Гае, настойчиво требуя выхода. К нему присоединилась обида – меня считают за лоха! – и ощущение собственной ничтожности, от которой хотелось плакать. Гремучая смесь! И Гай не выдержал, взорвался.

Он орал и потрясал кулаками, брызгая слюной. Он бегал по гостиной, нависал над менеджером и страшно скалился ему в лицо. Он грозил фирме «Верный друг» и лично Абдеру Крейцеру карами земными и небесными, обещал дойти до Комиссии по правам человека, Президента и самого Господа Бога. Он был великолепен в своем гневе и наслаждался небывалой внутренней свободой. Вот как надо! Вот! Не мямлить, не просить, искательно заглядывая в глаза, а требовать! И кулаком, кулаком по столу, для вящей убедительности!

- Серьезные обвинения, - сказал менеджер, когда Гай выдохся и затих. – Очень серьезные. И требуют таких же серьезных доказательств. Подождите, не начинайте все снова, у меня от вашего крика голова разболелась. Давайте спокойно все обсудим, как серьезные взрослые люди. Итак, наш андроид напал на вас. Это невероятно, невозможно и все такое, но – пусть. Допустим, это правда. Скажите, господин Джорджеску, ваш дом оборудован системой видеонаблюдения?

- Нет, - просипел Гай сорванными связками. – С какой стати?

- Значит, записи… гм… инцидента у вас нет. Тогда что остается? Ваше слово? Поверьте, это несерьезно. Нашим адвокатам такие, как вы, на один зубок.

- Допросите андроида! Они не врут! Не умеют.

- Не врут, - согласился менеджер Крейцер. – А толку-то? Если их показания не принимаются в суде? И я снова вас спрашиваю – что у вас остается?

Гай напряженно размышлял. С такой стороны он проблему еще не рассматривал. Ему-то казалось, что все очевидно, что все будет легко и просто. А тут вон какие сложности! И вдруг Гая осенило.

- Пси-сканер! – с торжеством воскликнул он. – А? Что скажете?

- Да, - кивнул Крейцер. – Это серьезно. Это может сработать. Итак, вы наймете пси-сканера, чтобы он… гм… распотрошил вам мозги. Иными словами – вытащил истину на свет Божий. Редкая профессия, дорогая услуга… я бы сказал – весьма дорогая… У вас есть деньги, господин Джорджеску?

- Найду, - с вызовом сказал Гай. – Займу. Кредит возьму, в конце концов! Мои деньги это не ваша забота!

Он хорохорился, не испытывая и сотой доли уверенности, которую демонстрировал. Деньги! Все и всегда упирается в деньги! А где их взять? Богатеньких друзей у него нет и не предвидится, все его немногочисленные друзья, включая Дафну и профессора Клаузевица, бедны. И в самом деле, что ли, взять кредит? Но кто ему даст? Он и так в кредитах, как дворовый пес в репьях, еле-еле удается наскрести на ежемесячные проценты.

- Вам не дадут кредит, - словно подслушав его мысли, заявил Крейцер. – Как только банки узнают, в какую авантюру вы хотите ввязаться – а они узнают, уверяю вас! – то сразу же вам откажут. Под благовидными предлогами, разумеется. Никто в здравом уме не захочет выступить против нас. Пусть даже косвенно, всего лишь финансируя иск некоего Гая Джорджеску против фирмы «Верный друг».

Гай подавленно молчал. Возразить ему было нечего.

- Но даже если вы найдете деньги - предположим и такое развитие событий! – оплатите услуги пси-сканера, подадите на нас в суд… Вы думаете, суд пройдет незаметно? Шито-крыто? Нет, такого точно не будет! Журналисты зубами вцепятся в сенсацию, растрезвонят о ней всему миру! Хотите знать, почему? Все очень просто, Гай. «Верный друг» - фирма с именем, с репутацией. Скандал с ней – это же конфетка! Которую с удовольствием проглотит любой обыватель. Да и вы, Гай, человек известный… в определенных кругах. Поверьте опытному человеку – журналисты вам проходу не дадут! Вы язык сотрете, давая им интервью, ваше имя будет звучать во всех новостях. Вам перемоют все косточки, переворошат ваше белье… Это же настоящие гиены, беспринципные личности! Оно вам надо?

Гай поежился. Он и в самом деле был хорошо известен – «в определенных кругах», как изящно выразился Крейцер. Видный теоретик-евгенолог, он не боялся высказывать и отстаивать свое мнение. Охваченный полемическим задором, он схлестывался с многочисленной, враждебно настроенной аудиторией, язвительно высмеивая скептиков и разбивая в пух и прах железными доводами своих противников. Только вот беда – для этого Гаю Джорджеску требовалось, чтобы его и оппонентов разделял экран монитора. Вот тогда он был велик! Он вещал, он вдохновлял и вел за собой. Но стоило ему очутиться лицом к лицу с живым человеком, куда что девалось? Все умные мысли мигом вылетали у него из головы, остроты умирали, не родившись, и Гай становился косноязычен и суетлив. Жалкое зрелище, право слово!

Сегодняшняя вспышка яростного красноречия была случайностью. Выбросом адреналина, спровоцированным пережитым страхом смерти. В таком состоянии даже хилые старушки способны отправить вора-громилу в нокаут.

- Так а что же делать? – спросил он почти жалобно. – Я ведь действительно пострадал… чуть не погиб. Честное слово, я не вру!

- Я верю, - сказал Крейцер. Перегнувшись через стол, он успокаивающе похлопал Гая по здоровой руке. – Верю, что не врете – так сыграть испуг невозможно, если только вы не великий актер. Но и поверить в то, что вы правы, что наш андроид вознамерился причинить вред человеку… Не могу, хоть убейте! Они просто физически на это не способны! И дело тут не в какой-то особой многофакторной защите, хотя она тоже присутствует. Самое главное, что любой андроид является почти точной психоэмоциональной копией своего хозяина. Порезать человека  ножом для андроида все равно, что порезать самого себя – страшно, больно и вообще глупость несусветная. Конечно, если бы вы были склонны к аберрациям психики… но вы не склонны, уж поверьте нашим опытным специалистам.

- И что вы предлагаете? – хмуро спросил Гай. – Забыть об этом пустяке? Выпить еще по глоточку джина и разойтись?

- Разбираться! – Крейцер решительно рубанул воздух рукой. – Надо разобраться в ситуации самым тщательным образом. Но! – Он поднял палец, многозначительно помолчал. – Без всех этих судов, мозгокрутов и журналистов. Только вы и я. Я, Абнер Крейцер, как полномочный представитель компании «Верный друг. И вы, Гай Джорджеску, как частное лицо.

- Не хотите выносить сор из избы? – язвительно осведомился Гай. – Чистенькими хотите остаться?

Его язвительность пропала втуне – Крейцер не обратил на шпильку никакого внимания.

- Да, - серьезно кивнул он. – Хотим. Да и вам шумиха ни к чему, как мне кажется. И я вам обещаю – если в этом инциденте есть хоть капля нашей вины, вы получите такую компенсацию, о которой даже не мечтали. Кстати, ваше добровольное сотрудничество будет оплачено отдельно, и оплачено очень щедро. Ну что, согласны?

Черт его знает, то ли харизматичность представителя сыграла свою роль, то ли правота его слов, но Гай был склонен согласиться с этим предложением.

Да, вся эта шумиха вокруг скромного него, скандальная известность и нездоровая популярность, это неприятно. Очень неприятно. Но дело не только в этом! Главное, что при мирном исходе ему не понадобится пси-сканер. Вот странное дело – он же сам несколько минут назад хотел этого, он вцепился в эту идею зубами, в долги готов был влезть ради этого! А сейчас сама мысль о том, что кто-то будет копаться в его мозгах, вызывала у него легкую панику.

Гай недоумевал, удивляясь сам себе. Что на него нашло? У него никогда не было глупого обывательского предубеждения против пси-сканеров. Опытные – нет, опытнейшие профессионалы! Элита, можно сказать, каждый на вес золота. Они могли не только вытащить основательно забытые события на поверхность сознания, но и приглушить острые болезненные воспоминания, мучающие человека как больной зуб. При нужде Гай, без колебаний и сомнений, отдал бы свой драгоценный мозг в руки этих ребят. Но это было раньше. Сейчас же в Гая словно бы вселился другой человек, который до одури боялся такого вмешательства.

В другое время Гай охотно бы поразмышлял о причинах такой перемены, но сейчас на это не было времени – напротив него сидел полномочный представитель Абнер Крейцер и ждал ответа. Брови его хмурились с едва заметным неудовольствием, пальцы выбивали нетерпеливую дробь по полированной столешнице. В опасной близости от этих крепких пальцев находились пульт управления андроидом и разделочный нож, отнятый у Роба. Гай содрогнулся и отвел глаза.

- Согласен, - обреченно вздохнул он.

- Ну-ну-ну, - укоризненно сказал Крейцер. – Откуда такой пессимизм? Вы мне не доверяете, это понятно. Вы уверены, что я сделаю все, чтобы «отмазать» своих работодателей, что я буду предвзят и необъективен. Но дайте мне немного времени, и вы убедитесь, что я ваш друг. В противном случае вы вольны выгнать меня и… что там у вас по плану? Пси-сканер, суд?

Гай настороженно молчал. Представитель фирмы на его стороне? Наемный рабочий восстал против своих работодателей? А Крейцер достал из сумки регистратор, поставил его на стол и включил.

- Разговор будет записываться, - сообщил он. - Без вариантов.

Следом за регистратором он извлек служебный планшет с плоским двумерным экраном. Повозил пальцем, отыскивая нужный файл, подтолкнул планшет к Гаю.

- Прочитайте и распишитесь.

- Что это? – с подозрением спросил Гай.

- Доверенность. В которой указано, что я, Абнер Крейцер, мастер-наладчик фирмы «Верный друг»,  имею право расследовать случай нестандартного поведения андроида номер… э-э-э… - Крейцер заглянул в планшет: - номер QXP-17 дробь 21, серия «Домашний слуга». Пострадавший – Гай Джорджеску… идентификационный ген-код и адрес заполните сами… Да, вот здесь. Теперь дата, подпись… приложите ладонь вот сюда… Готово!

Крейцер убрал планшет обратно в сумку, откашлялся.

- Начинаем, - объявил он. – Итак, Гай Джорджеску, почему вы купили андроида, которому вы дали имя Роб?

Гай удивился. Он был уверен, что менеджер… то есть, мастер-наладчик… начнет расспрашивать его о поведении Роба. Мол, не было ли у того каких-то странностей, всегда ли он слушался с первого раза и все такое прочее. Но Крейцера это не интересовало. Точнее, интересовало, но – не в первую очередь.

- Не знаю, - сердито сказал Гай. – Вы посоветовали, я купил. Наверное, вы были очень убедительны.

- Я неправильно выразился. Я имею в виду – почему вы вообще решили приобрести андроида? Видите ли, когда я сказал, что вы человек известный, я нисколько не кривил душой. Вы никогда не скрывали своих взглядов, открыто выступали против применения андроидов в быту. «Меморандум неравнодушных» - это же ваша работа? И вдруг такая кардинальная перемена. С чего бы это?

- А какое ваше дело? – заносчиво спросил Гай. – Я – ученый! Для меня главное факты. И если я изменил свое прежнее мнение, значит, для этого были веские причины. И потом, я тоже человек. И мне свойственно ошибаться, как и вам…

За словесной, ничего не значащей словесной шелухой Гай скрывал свою оторопь. Пока Крейцер не озвучил сей факт, он и не подозревал, что убеждения его – выстраданные, обоснованные, не из пальца высосанные – разлетелись вдребезги, сменившись своей полной противоположностью. И Гай недоумевал, как такое могло случиться? Вот так, ни с того ни с сего…

И, самое главное, в памяти не осталось ничего от той логической цепочки, приведшей к такому изменению. Совсем ничего!

- Пусть так, - согласился Крейцер. – Но дело не в том, что вы изменили свою точку зрения – тут вы правы, это только ваше дело. Дело в другом – вы сделали это внезапно. И очень быстро. Вот смотрите. – Крейцер пододвинул планшет к себе, нашел нужный файл. – Одиннадцатого числа вы выступаете на онлайн-конференции. Где в пух и прах громите своих оппонентов, ратующих за расширение сферы применения андроидов.  Это означает, что по крайней мере одиннадцатого числа вы все еще были против андроидов. Так?

- Так, - вынужден был признать Гай.

В левый висок воткнулся острый шип и заворочался там. Нервы, подумал Гай. Такая встряска для организма даром не проходит. Морщась, он массировал висок. Голос Крейцера, слишком громкий, начинал раздражать.

- Пойдем дальше. В тот же день, вечером одиннадцатого числа, вы отправляетесь на Рузу. Там вы проводите четыре дня, валяясь на пляже, а потом возвращаетесь на Землю.

- Вы что, следили за мной? – изумился Гай. – Вы спятили? Вы знаете, чем вам это грозит? Вам лично и вашей паршивой конторе?

- Следили? – удивление Крейцера просто дышало естественностью. – Да ни Боже мой! С какой стати? Тем более, что все эти сведения получены мной из открытых источников. С вашей страницы, в том числе – вы разместили там запись вашего триумфального выступления на конференции. И были так любезны, что поделились со своими ближайшими планами на будущее – отдых на Рузе, Белый пляж, отель «Караманга»… Кстати, моя младшая сестренка ваша большая поклонница, у нее даже есть ваш автограф - висит в рамочке, над письменным столом… Надеюсь, она когда-нибудь повзрослеет. Ну да не о ней речь… Итак, в «Караманге» вы пробыли четыре дня, а шестнадцатого числа вернулись домой. И что же вы сделали первым делом?

- Что? – спросил Гай.