Сообщество фантастов

Экскурсия была не то чтобы познавательной и интересной, просто главный над слугами показал мне комнату что была выделена для моего проживания стандартные стол, стул, сундук, кровать(что меня удивило удобства в виде туалета и душа были прямо в комнате в отличии от трактира Арнтхора) , казарму с тренировочной площадкой, отдельное здание которое он назвал "Дом мастеров" где проживали тренеры по фехтованию, стрельбе, копейному и ножевому бою, а также по обращению с дробящим оружием. Мое рабочее место где кстати оказался полноценный амулет "Власть над жаром", а ещё дополнение в виде очередного сундука где я могу хранить сырую или готовую продукцию содержащий внутри несколько десятков шампуров по моему эскизу для деревенского кузнеца, сразу 300 килограмм форели, большой мешок соли, мешок сахара несколько кучек лимонов и целую кучу свободных ячеек. А  возле рабочего стола с другой стороны в буквально 20 метрах был небольшой сарай с сохранением прохлады способный служить холодильником. Магический мир это прекрасно! Сам же мангал под мои нужды был монументален и на мой взгляд свободно вместит не только все имеющиеся шампуры, но и ещё немного. После мой экскурсовод выдал пропуск в виде предмета напоминающего Китайскую пайцзу из кости в деревню ремесленников,  а также список моих задач и обязанностей который порадовал своей простотой и не затейливостью. От меня не требовалось ничего сверхъестественного просто каждый 3 день выдавать 50 килограмм соленой рыбы и 100 порций рыбного шашлыка. Так как после уточнения о моем питании я узнал что могу как посещать столовую для слуг так и просто трижды стучать по выданой пайцзе в которую оказался включен некий аналог магического пейджера чтобы еду мне принесли на рабочее место. Попросив у Беримтора прислать различные миски и даже тазы показав желаемый размер руками, постучал по пайцзе и принялся за разделку форели которая к счастью оказалась крупной.

Обед доставленный мне вместе с посудой оказался простым, но очень своевременным. Я как раз закончил с подготовкой филе для засолки и успел знатно проголодаться. От щедрот великого дома мне перепали кувшин морса, несколько ломтей хлеба, солёные огурцы и странного вида каша в которой сразу были и мясо и судя по сладковатому запаху какие-то фрукты. Собственно на ней после ухода служанки я и применил опознание :

Ямсовая каша "Ментальные путы"

ранг : редкий

Употребление данного продукта даёт :

- выносливость +0.01 навсегда

- бодрость на 3 часа

- усиление/ослабление ментальной защиты и привязка к дому Эрторанд (эффект накопительный)

В самую обычную кашу с мясом хитрецы из великого дома Эрторанд более 100 лет назад додумались добавлять "великую грушу слабой воли". Безусловно такая придумка улучшила вкус блюда сделав его более ярким и многогранным, однако такая пища стала незримым поводком и средством скрытого порабощения для ценных мастеров и наемных работников дома. С одной стороны блюдо медленно но верно открывает при отсутствии и/или повышает ментальную защиту едока, но вместе с тем уже через несколько недель даже самый заклятый враг дома станет ему нейтрален, через несколько месяцев дружелюбен, а спустя год станет верным слугой готовым отдать все силы, средства и если понадобится жизнь во имя великого дома Эрторанд.

*Вот это нихрена себе! И этим меня собираются кормить почти год?!* в состоянии полнейшего шока от такой подлости я проверил остальную еду, но подобными скрытыми свойствами остальная еда и морс не обладали, поэтому перекусив хлебом с огурцами, я занялся разжиганием мангала и подготовкой шашлыка как из форели для выполнения своих обязанностей так и из филе реликтового карпа для себя. Конечно шашлык из мяса белой пресноводной рыбы так себе затея когда речь не про осетровых, но кашу я есть точно не стану и в целом всю еду буду заказывать на рабочее место и проверять.

Карп на углях вышел вполне приемлемым, а заготовки радовали глаз своими объемами, все же вряд ли ловкость, а вот возросшая кулинария явно повлияла на мои навыки и опыт в готовке и создании заготовок, недаром говорят что заготовки это основа кулинарии. В процессе работы мне даже казалось что руки действуют без моего участия и уж точно на скоростях явно выше чем доступно обычному человеку, к тому моменту когда мои часы показали 9 вечера по местному времени, 150кг форели уже находились в холоднике для просолки, 60 порций шашлыка были готовы а ещё 200 порций были нарезаны и замаринованые для превращения в шашлык и ожидали своего часа в сундуке инвентаре чтобы заготовка не испортилась от вбирания лишней соли и насыщения кислотой. Перекусив мясным шашлыком из своих запасов, я воспользовался удобствами в комнате и завалился спать.

Не забыв разориться на 300 золотых за функцию часы ради будильника.

Кстати это было забавно, когда я выбрал данную функцию на столе появилось желтое прямоугольное окошко с горящей красной цифрой 300 которая уменьшалась с каждой золотой монетой вложенной в подсвеченную зону, а когда цифра дошла до 0 в углу моего зрения появились часы и пиктограмма с нарисованным будильником. Карманные часы и "электронные" показывали 22:35. Поставив будильник на 7:00 я устав за день завалился спать.

Будильник…он был отвратителен и ужасен, так как проснулся я от настырного *бом-бом-бом* и не где то на отдалении или под ухом, а прямо мать его в голове. Утро нового дня на новом месте началось отвратительно, но уж как есть.

Всё между нами было сказано, все точки над «Ё» расставлены. Можно было прощаться и уходить, но я медлил. Да и батюшка Питирим не выказывал никакого желания остаться одному, он явно наслаждался моим обществом. И я решился высказать то, о чём думал уже несколько дней.

- Вы им всем утёрли нос, - с восторгом сказал я. – И судье, и уряднику, и вообще… Даже жалко, что вы священник. Вам бы в полиции служить. Вы такой умный!

- Я не всегда был священником, сын мой, - коротко ответил батюшка Питирим.

Он задумчиво разглядывал меня, словно решая, достоин ли я его доверия. А потом кивнул и встал.

- Пойдём, - сказал он.

Мы прошли в его кабинет, битком набитый книгами, журналами и рукописями, и не все они были религиозного содержания. На столе лежал толстенький ежегодник «Физического вестника» - точно такой же выписывал для школы учитель Белкин. Рядом в живописном беспорядке громоздились книги по химии, истории, естествознанию. Я даже разглядел новый скандальный роман графа Бурлаева – чтиво, на мой взгляд, менее всего подходящее для священника.

- Ничего себе! – вырвалось у меня. – Это же сколько времени надо, чтобы всё это прочитать!

- Я стараюсь, - откликнулся батюшка. – Нужно быть в курсе современных научных воззрений… хотя многие почему-то считают, что особе духовного звания светские знания ни к чему, что с нас достаточно религиозной литературы… Но времени действительно не хватает, в этом ты прав. Поэтому моё образование, скажем так, несколько поверхностное.

Батюшка Питирим плотно закрыл дверь, задернул занавеску на окне (я с удивлением наблюдал за ним), потом встал на стул и распахнул дверцы самой верхней полки из тех, которые были навешаны по всей стене. Достал оттуда что-то, закрыл дверцы и слез со стула.

- Вот, - несколько смущённо сказал он, протягивая мне тощую брошюрку в серо-синей обложке; на обложке злодей в чёрной маске занёс нож над перепуганной красавицей.

- Карманка! – воскликнул я, поражённый до глубины души.

Ну, ладно, я понимаю – химия там, физика. Ладно, допускаю, - граф Бурлаев, прогрессивный, как говорят, автор, пишущий всякую заумь. Но бульварные романы, печатающиеся на отвратительной дешёвой бумаге, продающиеся за грош на каждом углу! Это уже, извините, ни в какие ворота не лезет! То-то наш батюшка прячет эти книжонки, помещающиеся в карман, на самой дальней полке, куда случайно не заглянешь!

Учитель Белкин называет эти книжки низкопробным чтивом, отрыжкой литературы и призывает нас не читать их, чтобы не засорять мозги. Но мы, конечно, читаем. Я, например, очень люблю серию про мальчика-обезьяну: как он, совсем маленький, потерялся в джунглях, а его подобрали и воспитали полуразумные обезьяны, потомки атлантов. Ерундистика, конечно, но читать про его приключения очень увлекательно – он там то и дело кого-то спасает. А мама, например, обожает книжки про цыганку Зару – в неё постоянно влюбляются всякие там принцы, шейхи и цари, но она каждый раз предпочитает какого-нибудь скромного невзрачного работягу. Судя по всему, работяг этих она безжалостно бросает, потому что в начале каждой новой книги она оказывается свободной и готовой к новым любовным приключениям.

Но это мы, обычные люди. Но вот чтобы такой умный, такой достойный человек, как батюшка Питирим, читал нечто подобное! Нет, этого я даже в бреду представить не могу!

- Да-да, - со странной усмешкой сказал батюшка Питирим. – Вот тебе прекрасная иллюстрация на тему, что ничто человеческое нам не чуждо.

Он уселся за письменный стол, безо всякого почтения сдвинул научные труды в сторону и на освободившееся место положил дешёвую книжку, бережно огладил её ладонями.

- «Тайна воскресного садовника» - прочитал я и добавил разочарованно: - А, детектив. Фу.

Читал я детективы – сплошной мордобой и погони. Ну еще похищенные красавицы, наследники и фамильные драгоценности. Мне такое не нравится.

- Не «фу», - строго сказал батюшка Питирим. – Ничего общего с «фу», юноша. Это настоящее добротное чтиво, заставляющее думать, рассуждать логически, тренировать наблюдательность и внимание к мелочам… Елизар Огнев… Это, конечно, псевдоним. Я знаю этого человека, когда-то мы были с ним добрыми приятелями. Всю жизнь он проработал в полиции, в уголовном розыске, да и потом, на пенсии продолжал консультировать своих коллег. Всё, что здесь описано, - батюшка Питирим постучал пальцем по книжке, - всё правда, от первого до последнего слова! Конечно, изменены имена участников и некоторые обстоятельства… Вот, например, что ты подумаешь, если садовник тебе скажет, что у него пропали рабочие перчатки?

Я пожал плечами.

- Ничего не подумаю. Небось, потерял где-то, растяпа. Или выбросил, если они рваные.

Батюшка Питирим кивнул с такой энергией, что у него хрустнуло в шее.

- Вот именно! – воскликнул он. – Так все и подумали – потерял. И отмахнулись от этого малозначительного факта. А сыщик не отмахнулся. Он стал расследовать факт пропажи, и это вывело его на убийцу старого купца. Хотя все вокруг считали, что тот умер от старости… Возьми, - сказал батюшка и протянул мне карманку. – Почитай на досуге. А на обложку не обращай внимания. Причуда издателя, он считает, что так книги лучше продаются.

«Тайну воскресного садовника» я прочитал в ту же ночь. И пришёл в восторг. Хотя нет, сначала я жутко расстроился, потому что не смог угадать, кто же убийца. А потом понял, что угадывать бесполезно, надо, как и говорил батюшка Питирим, обращать внимание на мелочи. Которые в результате и приведут тебя к истине. Перечитал «Тайну…» ещё раз – внимательно, вдумчиво, и тогда уже пришёл в восторг.

А еще я понял, как батюшке Питириму удалось вычислить настоящего бесноватого. Если он читает такие книжки, то для него это раз плюнуть!

***

Осталось рассказать совсем немного.

Когда улеглась шумиха вокруг этого дела, когда меня оправдали, и я со спокойной душой вернулся жить в свой родной дом, мне опять приснилась матушка Вельма. Только в этот раз она была одета, вид имела скромный и богобоязненный, и ничего в ней не осталось от той обнажённой валькирии, что выла от горя над бездонной могилой. Матушка Вельма стояла в своей чистой светлой горнице и строго смотрела на меня.

- Ты ведь никому не расскажешь? – скорее приказала, чем спросила она, и я как-то сразу понял, о чём идет речь.

- Не расскажу, - согласился я. – Честное слово.

Матушка Вельма удовлетворённо кивнула, и я проснулся.

Слово, данное даже во сне, надо держать. Тем более, данное такому человеку, как ведьма – тебе же самому так будет спокойнее. Но ведь думать-то мне никто не запрещал, правда? И вот до чего я додумался в результате.

Спасая меня, матушка Вельма совершила некий обряд, которому я стал невольным свидетелем. Забрасывая землёй разверстую могилу, она боролась за меня с бесом – и проиграла. Потому проиграла, что одержимым оказался не я, а Колька. Наверное, она не имела права совершать этот обряд. Или не должна была – без особого разрешения Конвента, получить которое у неё просто не было времени. И теперь матушка Вельма опасалась, что я начну болтать о своём сне направо и налево, как базарная бабка… пойдут слухи, дойдут до её начальства…

Какое наказание положено ведьмам за нарушение их закона? Не знаю и знать не хочу, у меня и без того голова пухнет от всего, что влезло в неё за последний месяц. Так что будь спокойна, матушка Вельма, я – мужчина и я дал слово!

… Зимой Колькина семья продала дом и уехала – к родным, в тёплые края, как они сказали. А через несколько дней после их отъезда я нашёл в лавке запечатанный конверт без марок и почтовых штемпелей, адресованное лично мне. Заинтригованный, я разорвав конверт, достал письмо: на половинке дешёвой желтоватой бумаги Колькиным почерком было выведено только одно слово.

«Прости»

Больше я о Кольке Комарове ничего не слышал.

Я ничего не имею против этих достойных людей, особенно против Подкопаева – по-своему он переживал за меня и вообще был добр ко мне. Но за батюшку Питирима мне было реально обидно!

Кто сражался за меня до последнего, как волчица сражается за своего детёныша? Кто украл коня урядника? Кто не побоялся явиться прямиком в Квизорский Департамент? И не просто явиться, а убедить тамошних чиновников в том, что дело не терпит отлагательства?

И ведь убедил! Иначе бы не видать нам ловчего оборотня. Который безошибочно установил, что я, Василий Лукин, никакой не бесноватый. Нет, конечно, это бы выяснилось и безо всякого оборотня, только поздно. Для меня поздно, я имею в виду. Лежал бы я, мёртвый, на дне пропасти, и вопросы справедливости меня бы уже не волновали.

Так я и сказал батюшке Питириму, когда заявился к нему домой с благодарностью в сердце и с корзинкой в руках. Корзинка соблазнительно благоухала и побулькивала – вишнёвая наливка, которую мастерски готовила моя матушка, была единственной слабостью этого достойного человека.

- Ну что ты, - смущённо запротестовал батюшка Питирим. – Это был мой долг. Как человека и как христианина. Я знал, что ты невиновен и не мог допустить твоего самоубийства – ведь это бы погубило твою душу навеки.

- Знали? – поразился я. – Но как? Если я и сам был уверен, что я – бесяк?

- Догадывался, - поправился батюшка Питирим и отчего-то смутился ещё больше. – Видишь ли, были некоторые обстоятельства, на которые я обратил внимание… Плюс кое-какие умозаключения… Одним словом, я сделал вывод… и очень рад, что не ошибся…

Я тоже был рад. Но с ужасом почувствовал, что чувство глубокой благодарности… нет, оно никуда не исчезло, оно по-прежнему переполняло мою душу. Но поперёк благодарности нагло пёрло недостойное вульгарное любопытство.

Что это за обстоятельства, заслужившие пристальное внимание батюшки Питирима? Которые, между прочим, ускользнули от судьи Птицина, урядника Подкопаева и моего адвоката? И какие умозаключения он сделал из этих обстоятельств? Очень, очень интересно!

Я посмотрел на батюшку Питирима; он посмотрел на меня.

- Не хочешь ли выпить чаю? – неуверенно спросил он. – Если ты, конечно, никуда не торопишься.

Я тут же согласился, и батюшка просиял. Уверен, что ему хотелось поделиться своей историей не меньше, чем мне - выслушать её.

Я ни разу не был в доме батюшки Питирима, но хорошо знал обстановку – прихожанки, убирающиеся по очереди в доме вдового священника, самым подробным образом описывали её. Сени, они же летняя кухня; горница с небольшой печуркой, круглым столом и буфетом. Крашеная дверь слева вела в крошечную спаленку, а дверь справа – в кабинет с массивным письменным столом и огромным количеством книг. И везде – в каждом углу, на подоконниках, на специальных столиках - образа с лампадками; везде, кроме темноватой кухни, куда вёл узенький коридорчик.

Одним словом, бедненько, но чистенько. Аскетично, как бы сказал учитель Белкин.

Мы пили чай. То есть, это я пил чай вприкуску с постным сахаром. А батюшка Питирим пил вишнёвую наливку. Ну как – пил? Подносил рюмочку к носу, вдыхая аромат, жмурился от удовольствия и время от времени делал крошечные глоточки. Молчание затягивалось – ни он, ни я не знали, как приступить к главному. Наконец, я решился.

- А вы всегда подозревали Комара? - выпалил я.

Батюшка Питирим вздрогнул, пролил на белую скатерть несколько рубиновых капель, но, кажется, обрадовался началу разговора.

- Нет, - сказал он чуточку виновато. – Видишь ли, Василий, у меня не было причин сомневаться в твоей виновности. Меня просто коробила та скорость, с которой вершилось… гм… правосудие. Тяп-ляп, вопрос-ответ… а где доказательства? Факты где? Одни голословные утверждения так называемых свидетелей.

Я с недоумением уставился на него.

- То есть как это – голословные утверждения? Они же правду рассказывали! Ничего не наврали! Кому знать, как не мне?

- Кое кто и наврал, - заметил батюшка Питирим. - Но не о них речь, тем более, что судья Птицын – прекрасный человек! – вывел ложносвидетельствующих на чистую воду. Я объясню, что я имею в виду. Возьмём первый зафиксированный случай одержимости.

- Это тот, с Буздачихой? – уточнил я.

- Совершенно верно. Несчастная, озлобленная на жизнь женщина, она готова обвинить в своих неудачах кого угодно… она приходит ко мне на исповедь, так что я знаю, о чём говорю… В тот раз она обвинила тебя, но - на каком основании? Ты ведь был не один, вокруг вас было множество народа. Кто угодно мог быть виновником злосчастного эпизода с корзиной. Верно?

- Ну, в общем, да, - неуверенно согласился я. – Только какое это имеет значение, если были и другие случаи?

- Хорошо, обратимся к ним. Случай с падением школьной доски – вас там было восемь мальчиков. Плюс сторож, плюс учитель Белкин… Кстати, именно он первым заявил о том, что под подозрением находятся все. А не только Василий Лукин. Понимаешь?

- Нет, - сказал я. – При чём тут это? Никого же из них Буздачиха не обвиняла! Да их в тот, в первый раз, никого и не было, только я!

- Вот как? – прищурился батюшка Питирим. – А Коля Комаров? А Егор Самойлов? Помнишь, как я требовал, чтобы ты самым подробным образом перечислил всех, кто был с тобой во время приступов одержимости?

Я помнил. И помнил, что злился на батюшку Питирима, считая, что он занимается ерундой. А оно вон как, оказывается!

- Твои записи мне очень помогли. Я убедился, что приступы одержимости, в которых тебя обвиняли, происходили только тогда, когда рядом с тобой оказывались твои приятели. Но окончательную точку поставил оборотень, который рычал на вас – на тебя и на Колю Комарова. Понимаешь? В одном из вас он почуял бесноватого. То есть, если говорить полицейским языком, он сузил круг подозреваемых до двух человек.

- И тогда вы стали подозревать Кольку?

- Не совсем так. На тот момент вы были для меня кем-то вроде сиамских близнецов, и мне нужно было вас разделить. Кто из вас настоящий одержимый? Ты или Коля? Коля или ты? Вот на какой вопрос я должен был ответить!

Проще всего это было сделать с помощью оборотня, с которым вы с Колей столкнулись. У наших мохнатых братьев по разум поразительное чутьё на бесов, и он, этот оборотень, точно знал, кто из вас одержимый. К сожалению, сам я обратиться напрямую к ним не мог. Мне нужен был посредник.

- Понимаю, - солидно кивнул я. – Вы же священнослужитель, а оборотни, что ни говори, нечистая сила.

Батюшка Питирим взглянул на меня с жалостью, смешанной с раздражением, и тяжело вздохнул.

- Историю надо учить, отрок, - с упрёком сказал он. – Иначе так и останешься необразованным дурачком.

- Я учил, - обиделся я.

- В самом деле? Тогда ты наверняка вспомнишь, что произошло в пятьдесят шестом году Эры Квадрата Опоры?

- Н-ну, - промямлил я, морща лоб и изо всех сил изображая усиленную работу мысли. – Э-э-э… было там вроде что-то такое…

- Было, - согласился батюшка Питирим, не скрывая иронии. – Очень важное событие произошло в тот год, которое аукается нам до сих пор. А именно – шах Кейрин издал фирман о причислении оборотней к иблисовому племени. И призвал очистить священную землю пророка Мухаммеда от дьявольского отродья. Огнём и мечом, между прочим. Другими словами, он объявил оборотням войну. Муфтии его активно поддержали, я бы сказал – с восторгом. – Батюшка помолчал. – Оборотни сражались отчаянно, но их было слишком мало. К тому же они не признавали огнестрельного оружия, поэтому шансов у них не было никаких. Ещё при жизни шаха Кейрина на Аравийском полуострове не осталось ни одного оборотня – единицам удалось спастись, убежать в Европу и Африку, но большинство оказались перебиты самым жестоким образом. Выжившие донесли эту страшную весть своим собратьям в других странах… и только чудо Господне уберегло нас от кровавой каши, которая грозила завариться по всему континенту. Как мыслишь, отрок, им есть за что ненавидеть людей? Особенно священнослужителей, которых они считают главными виновниками всех бед?

- Так это, - сказал я. – Мы-то тут при чём? Мы же православные. Мы им зла никакого не сделали. Наоборот даже! Места под поселения выделяем и вообще дружим.

- Дружим и не ссоримся – разные вещи, - наставительно заметил батюшка Питирим. - А насчёт православных… Так оборотням всё равно, кто ты: христианин, магометанин, иудей или вовсе буддист. Они в наши тонкости не вникают и вникать не собираются. Я священник? Значит, враг. И помощи мне от них ждать не приходится… Вот поэтому я и обратился к Алексею Петровичу, твоему учителю. Он человек высоких душевных качеств, образованный и, к тому же, душой болеет за тебя, обалдуя. Я подумал, что он сумеет поговорить с оборотнями, чтобы выяснить истину.

- И он согласился? – с восторгом спросил я. – Не испугался?

Потому что одно дело повстречаться с оборотнем в городе, а совсем другое – явиться к ним в поселение. Где, прямо скажем, они никому не рады. Никому из людей, я имею в виду.

- Согласился, - кивнул батюшка Питирим. – И с большой охотой. Правда, ничего из этого не вышло – оборотни, хоть и снизошли до разговора с учителем, но в суд явиться отказались наотрез. Сказали, что не вмешиваются в дела людей… Правда, свой клок шерсти мы с них всё таки получили, но об этом чуть позже.

Батюшка Питирим хитро улыбнулся, допил остатки наливки из своей рюмочки, поколебался немного и налил ещё. А мне подлил основательно уже остывшего чаю. Чай перестоялся и горчил, но мне было наплевать. Не чаёвничать же я сюда явился, в самом деле!

- Ну так вот, пока Алексей Петрович налаживал контакт с оборотнями, я тоже не сидел, сложа руки, - продолжал батюшка Питирим. – Я, например, выяснил, что наш бес оказался одноразовым.

- Какой там одноразовый? – не согласился я. – Вон сколько он меня мучил! Ну, не меня, а Кольку, но это всё равно.

- Одноразовый бес в данном случае означает, что он совершает по одному злому поступку в день, - объяснил батюшка Питирим. – На большее у него сил не хватает. И, с одной стороны, это очень хорошо, меньше пострадавших. А с другой – плохо. Для тебя прежде всего. Ведь соверши бес второе, третье злодеяние в день, истина открылась бы очень быстро. Понимаешь? Не мог Коля Комаров находиться рядом с тобой безотлучно круглые сутки, а, значит, эти дополнительные приступы бесноватости случились бы без тебя. И всем всё стало бы ясно. А так… Коле всего и надо было оказаться рядом с тобой во время приступа, а потом всё, свободен, и целые сутки живи спокойно. До следующего приступа.

- Ну надо же, - покачал я головой. – И как он так ухитрялся подгадать? Или что, бес проявляет себя в одно и то же время? Как по расписанию?

- Можно и так сказать, - согласился батюшка. – Но самое главное тут, что одержимый чувствует своего беса, ощущает растущее напряжение и может довольно точно предсказать сам момент катарсиса. Некоторые из тех, кто силён духом, могут даже оттянуть приступ. Отложить его на какое-то время. Но ужас весь в том, что катарсис неизбежен.

Я вспомнил, как Комар буквально навязывал мне своё общество, когда все вокруг считали меня бесноватым. Я-то, дурак, думал, что он – мой единственный, самый верный друг, а он просто всё уже знал про себя. Знал и пытался свалить на меня свою вину.

Ладно, не хочу я об этом думать. Тем более что я давно его простил.

- Ещё один момент очень меня смущал, - продолжал меж тем батюшка Питирим. – Ты уже сидел в беситории, надёжно ограждённый каменными стенами… а несчастные случаи вокруг тебя продолжали происходить!

- Колька, - вздохнул я. – Я понял.

Батюшка Питирим погрозил мне пальцем.

- Ты очень долго выгораживал своего друга, - с упрёком сказал он. – Но когда ты рассказал, что Коля Комаров приходит ночами под стены беситории, для меня всё стало ясно. Я уже знал, кто из вас бесноватый. Но знать и доказать – это разные вещи. Мы говорили об этом с судьёй Птициным – весьма достойный человек, который очень близко к сердцу принял твою судьбу. Он предложил увезти тебя в другой город, чтобы увеличить расстояние между тобой и твоим другом. В этом случае Коля либо последовал бы за тобой, чтобы и дальше морочить всем головы, либо остался в Красногорске - один на один со своим бесом. Это было хорошее решение, только перевозку одержимых осуществляет исключительно Квизорский Департамент. А ты, сын мой, наотрез отказывался обращаться к квизорам и даже адвокату своему запретил это делать.

- Я не знал, - уныло сказал я. – Я боялся.

И зря, как оказалось! Эти квизоры, они подоспели в последний момент – Колька мог вспыхнуть с минуты на минуту. А они погрузили его в особое состояние, сковали его своими специальными квизорскими верёвками, чтобы бес не вырвался, и увезли. Твёрдо пообещав спасти Кольке жизнь.

- Итак, мне нужны были твёрдые доказательства твоей невиновности. Мне, видишь ли, не хотелось, чтобы оправданием тебе послужила твоя смерть. Да, после твоего самоубийства вина Коли Комарова стала бы очевидна… только вот тебя уже было бы не вернуть. На оборотней надежда была слабая, хотя учитель Белкин не оставлял своих попыток уговорить их на сотрудничество. Что мне оставалось? Следить за процессом, перечитывать протоколы и – думать. Сопоставлять факты и делать выводы. Я был уверен – раз ты невиновен, доказательства этому обязательно найдутся! Главное, не сдаваться. И я оказался прав!

Батюшка Питирим раскраснелся, у него блестели глаза, и он был ужасно горд собой. Имел на это все основания, между прочим – если бы не он, не топтал бы я сейчас эту грешную землю.

- Случай с кузнецом. Помнишь?

Ещё бы я не помнил! Да меня до сих пор в дрожь кидает, ведь я был уверен тогда, что убил человека!

- Я исходил из того, что ты не одержимый. Но ребёнок-то ведь пострадал, это факт! Что же произошло на самом деле? Я рассматривал два варианта. Первый – это был банальный несчастный случай, не имеющий никакого отношения к одержимости. И второй – что бесноватый, настоящий бесноватый, прятался где-то неподалёку. Но кузнец уверенно заявил, что вас было трое – он сам, его маленький сын и ты. Правда, я не слишком доверял словам отца, у которого едва не погиб ребёнок, но это было исключительно моё личное, ничем не подтверждённое мнение. Судья Птицын пообещал, что вытрясет из кузнеца все подробности, и ему это удалось! Вдруг оказалось, что неподалёку оказался ещё один юноша. Который пообещал позвать врача, но так и не позвал. И пусть кузнец не смог описать его внешность, я был уверен, что это Коля Комаров.

- А вдруг это был не Колька? – спросил я. – Вдруг это был просто прохожий?

- Ни в коем случае! – уверенно объявил батюшка Питирим. – Ну вот представь – идешь ты себе, и вдруг тебе навстречу бежит человек, несёт на руках окровавленного ребёнка и кричит, что срочно нужен врач. Что ты сделаешь?

- Побегу за врачом, конечно,- сказал я, пожимая плечами. – Любой бы побежал.

- Вот именно! – вскричал батюшка. – Вот именно! И побежал бы, и вызвал, да ещё и назад с врачом поехал бы, чтобы дорогу указать! Ну или хотя бы узнать, чем дело кончилось. А что сделал наш «прохожий»? Он удрал – об этом мы можем судить по тому, что ни врач, ни матушка Вельма ничего не знали о ранении сына кузнеца. А я говорю, что он скрылся с места преступления! – Батюшка Питирим до того разошёлся, что стукнул кулаком по столу. – Он понимал, что его обязательно спросят, что он делал рядом с кузницей, причём в тот самый трагический момент. Опасался, что его начнут подозревать. И скрылся, надеясь на то, что кузнец его не запомнит. Так и случилось! Так что вывод отсюда может быть только один – этот «прохожий» был лицом заинтересованным. Иными словами – бесноватым, желающим до последней возможности скрывать факт своей одержимости. А кого я уже подозревал? Напомни.

- Да, - грустно сказал я. – Вы правы. Это был Колька.

- Как только я это понял, я отправился к кузнице и хорошенько обшарил там все вокруг.

- Зачем? - поразился я.

- Что значит – зачем? Я искал улики, какие-нибудь следы… всё, что может указать на личность преступника.

- Ого! – воскликнул я, с восхищением глядя на старого священника. – Да вы прям настоящий сыщик, батюшка! И как, нашли что-нибудь?

- Нашел, - с напускной скромностью подтвердил он. – В зарослях лопуха возле угольного сарая… Погоди, сам увидишь.

Батюшка Питирим встал и прошёл в свой кабинет. Дверь он за собой не закрыл, и я видел, как он выдвигает и обшаривает ящики своего письменного стола. Вдруг он издал радостный возглас и быстро вернулся ко мне, держа в руках нечто, завёрнутое в клетчатый носовой платок. Положив платок на обеденный стол, он аккуратно развернул его, и перед моим взором предстал кусок деревяшки. Совершенно обычной, ничем не примечательной деревяшки размером с ладонь, с одной стороны сохраняющей еще остатки гладкой, зеленовато-серой коры.

- Что это? – после долгого молчания спросил я.

- Осина, - охотно просветил меня батюшка Питирим. – Род тополевых, семейство ивовых.

- Гм, - сказал я. – Ну и что сие означает?

- Осина широко используется в строительстве, для изготовления мебели и… - старый священник хитро прищурился и уставился на меня.

- И?..

- И в качестве сдерживающего фактора для бесов! – с торжеством воскликнул он. – Вероятно, из-за её горького вкуса.

- Да ну? – воскликнул я. – Правда, что ли?

- Не знаю. Не думаю. Скорее всего, обычное суеверие, как с чесноком. Да это и не важно. Важно то, что Коля так думал!

- С чего это вы взяли?

- Сам посмотри. Видишь – следы зубов…

Я посмотрел. Какие-то еле заметные вмятины на деревяшке и в самом деле были, но я бы ни за что не признал в них отпечатки зубов. Так я батюшке Питириму и сказал. И добавил, что даже если это и так, то как понять, кому они принадлежат? Может, собаке?

- Верно мыслишь, - похвалил меня батюшка. – Я тоже так подумал, поэтому взял свою находку и отправился к Вельяминову, нашему стоматологу. Он держит кабинет возле вокзала, знаешь? Хотя откуда тебе знать, у тебя зубы молодые, здоровые. Попросил дать профессиональное заключение. И вот что он мне сказал… точнее, дал… Погоди минуточку.

Он снова скрылся в своём кабинете, но через несколько секунд вернулся и подал мне сложенный листок бумаги. Я развернул и увидел карандашный рисунок – два ряда сомкнутых зубов, верхний и нижний. В верхнем ряду не хватало одного зуба – правого резца.

То-то батюшка Питирим интересовался, когда Колька потерял зуб!

Мне всё было ясно. Бедный Колька! Он изо всех сил старался сдерживать своего беса, но – не получалось. Или, наоборот, всё у него получилось? Поэтому-то Антоха, сын кузнеца, оказался всего лишь ранен. А не убит, как могло случиться, ударь Колькин бес в полную силу.

- Это была улика, и улика весомая! С нею я отправился к судье Птицину. Увы, мне не повезло – накануне ночью у Аркадия Ивановича случился приступ желчнокаменной болезни, и его увезли в Светлогорск, в госпиталь. Конечно, нам прислали другого судью, некоего Гвоздикова, но тот ни во что вникать не стал. Для него всё было ясно… да и твоё признание кое-что значило. Этот Гвоздиков даже попенял Аркадию Ивановичу, что тот так сильно затянул дело.

- У меня был другой судья? – удивился я. – Надо же, не знал.

- Моя вина, - батюшка Питирим покаянно склонил голову. – Конечно, адвокат должен был поставить тебя в известность… я понадеялся на него, и напрасно. Я слишком увлёкся расследованием и слишком мало уделял тебе внимания, как твой духовник. Прости меня, сын мой.

- Да что вы! – я вскочил и взмахнул руками, чуть не сбив со стола чашку. – Да если бы не вы, батюшка! Я вам по гроб жизни… всё, что хотите! Вот ей-Богу!

Батюшка Питирим погрозил мне пальцем.

- Не стоит разбрасываться такими обещаниями, Василёк. А вдруг я попрошу тебя поступить в духовную семинарию? Шучу, шучу! – поспешно воскликнул он, видя, как вытягивается моё лицо. – Живи, как знаешь, Бог с тобой, лишь бы хорошим человеком вырос… Но вернёмся к нашим баранам.

- Реверну а но мутон, - пробормотал я.

Ну, батюшка Питирим! Так и заикой сделаться недолго! Я – священник? Да мне в страшном сне такое не привидится! Хорошо еще, что у нашего батюшки чувство юмора есть – редкое, говорят, явление среди священнослужителей.

- Мне долго не давал покоя один вопрос: почему во время твоего добровольного самозаточения с твоими родными ничего не происходило? Ведь Николай, как ты рассказывал, приходил к тебе каждый день и проводил с тобой много времени. Как бы ни был слаб бес, долго сдерживать его Коля не мог. Не в человеческих силах это. Так что какие-то неприятности должны были случаться. Но их не было!

- И правда! – удивился я. – А почему?

Батюшка Питирим мягко улыбнулся.

- У тебя очень хорошие родители, сын мой. Люби их и почитай. Как только я узнал, что маленькую Стешу отправили погостить к Михаилу, вашему брату, всё встало на свои места.

- Они скрывали! – ахнул я, потрясённый до глубины души. – Я причинял им зло… ну, тогда мы все думали, что это я… а они скрывали это!

- Совершенно верно, - кивнул священник. – Конечно, они поступили неправильно, не по закону. Но я не могу осуждать их за это – они бились за тебя, как могли, как умели. Любовь, Василёк, это могучая сила, она способна менять даже судьбы миров, а не только простых людей. Ты поймёшь это, когда придет твое время.

- Неужели они не боялись? – пробормотал я, качая головой. – Я бы так не смог, наверное.

- Боялись, конечно. Но любовь к тебе оказалась сильнее страха. Сын, которого они считали бесноватым, был обречён, он умирал. И они хотели быть с тобой до конца.

Мама, папа… Как часто я обижался на вас! Считал ваши упрёки несправедливыми, наставления – нудными, а самих вас – брюзгливыми стариками, безнадёжно отставшими от жизни. Наверное, в чём-то вы и в самом деле бывали не правы, но все эти мелочи меркнут перед вашей самоотверженной любовью ко мне! Чем я смогу отплатить вам за готовность пожертвовать собой?

Да, но батюшка-то наш каков! Своим молчанием он фактически покрывал пособников одержимого… а это, как ни крути, тоже преступление.

- Вы ведь не на исповеди об этом узнали, правда? – сказал я. – И никому ничего не сказали!

- Ну, видишь ли, это всего лишь мои догадки, - уклончиво сказал батюшка Питирим. – Мало ли что может взбрести старику в голову? И что? С каждой ерундой бежать к властям? Отрывать занятых людей от важных дел? И потом, существует вероятность, что бедный Коля сбрасывал бесовские эманации на стороне, и лишь после этого, уже обезвреженный, приходил к тебе. – Он усмехнулся. - Я могу назвать с десяток причин, почему в твоём доме не происходило ничего плохого, и все они будут должным образом аргументированы и – недоказуемы!

- Я понял, - смиренно сказал я.

Конечно, батюшка Питирим преступил закон, покрывая моих родителей. Но если он был уверен, что я не виновен, и оказался прав, то какое это имеет значение? Кто его осудит? Уж точно не я!

- Я пытался добиться пересмотра дела у Гвоздикова, - продолжал священник. - Бесполезно, он уже для себя всё решил. А ты, мой мальчик, только подливал масла в огонь. Если бы ты покорно дожидался своего естественного конца, у меня было бы время обратиться в нужные инстанции. Но ты решил навсегда покончить с бесом посредством самоубийства, и это загоняло меня в жёсткий цейтнот. Мне надо было спешить.

Батюшка Питирим замолчал, выпрямившись и вскинув голову. Он смотрел сквозь меня, в прошлое – брови сведены к переносице, губы плотно сжаты, вокруг рта залегли жесткие складки. И глаза… не бывает таких глаз у мирного верослужителя! Не должно быть! Я впервые видел его таким, и мне стало как-то неуютно. Страшновато даже, словно не батюшка Питирим сидел рядом, а самозванец, подменыш, бесовскими чарами принявший облик старого священника.

- Я думал, у меня нет выбора, - глухо проговорил батюшка, и я душой, кожей, печёнкой почувствовал, что не ко мне он обращается, а к кому-то, кто незримо присутствовал здесь и сейчас. Может, к Богу? – Разве мог я допустить, чтобы чистая душа навеки погубила себя? Разве мог смотреть, как торжествует бес, и не делать ничего? Взять грех на душу, и без того уже отягощённую, - не в этом ли был мой долг? Моё предназначение?

Лицо батюшки Питирима исказилось, словно от внезапной боли, побелевшие пальцы вцепились в край стола, на лбу выступили крупные капли пота. А потом он шумно выдохнул, медленно перекрестился и посмотрел на меня.

- Уберег меня Господь, - сказал он и улыбнулся. С облегчением, как мне показалось. – Не дал свершиться задуманному. Глуп человек и жалок, Божий промысел ему не доступен. Оттого и суетимся мы сверх всякой меры, не доверяя Отцу своему Небесному. Слышал такое выражение, Василёк – хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах? Так это про меня.

Очень мне хотелось узнать, что же такое батюшка Питирим задумал для моего спасения? Но, глядя на него, я отчётливо понимал – не скажет. Ни за что! Хоть на кусочки его режь, хоть огнём пали. Ну и ладно, у каждого из нас есть свои тайны, нечего человеку в душу лезть.

- Забыл я, что Господь наша опора среди бури, наша надежда и спасение. Возгордился, сам захотел судьбами человеков распоряжаться…

- Так что случилось-то, батюшка Питирим? – перебил я, сбивая священника с высокого слога.

Не люблю я проповеди. Терплю, куда деваться, но – не люблю. Батюшка вздрогнул и словно бы очнулся.

- Да, - сказал он, виновато моргая. – Конечно. Тебя же интересует история твоего спасения. Что ж, изволь. Это было заключительное заседание суда, когда должен быть оглашён приговор одному честному, но глупому юноше.

- Чего это сразу - глупому? – обиделся я.

- В силу возраста, сын мой. Молодости свойственны честность и глупость… но это, увы, пройдёт. Мы все умнеем со временем… Так вот, когда судья ударил молотком и приговор вступил в законную силу, я был в полном отчаянии. Я уже был готов… впрочем, тебе не надо знать, что я собирался сделать… И в это время ко мне подошёл твой учитель, Белкин. Он был очень расстроен. Дело в том, что он не оставлял попыток уговорить оборотней явиться в суд. Точнее – одного оборотня, который, как казалось Алексею Петровичу, был похож на портрет, составленный с твоих слов. Оборотень упирался, Белкин наседал. В конце концов оборотень пришёл в бешенство и крикнул, что он не джэймо и с людьми не якшается.

- Джэймо? – переспросил я. – Это кто ещё такой?

- Оборотень-предатель, оборотень-изгой, - объяснил батюшка Питирим. – Тот, который оставил своё племя и живёт среди людей. И даже, негодяй этакий, сотрудничает с Квизорским Департаментом! Ну? – с торжеством воскликнул батюшка Питирим. – Понимаешь, о чём речь?

- Нет, - честно сказал я, и старик посмотрел на меня с жалостью.

- Ну как же, Василёк? Оборотень, который сотрудничает с квизорами! Иными словами – служивый оборотень, оборотень-квизор! Я, как услышал это, сразу понял, что это мой шанс. Наш с тобой шанс! И очень неплохой.

- Да? – глупо спросил я. Я по-прежнему ничего не понимал.

- Разумеется! Я был уверен… точнее, надеялся… что оборотень, даже став квизором, не теряет своей природы. И способен учуять бесноватого.

- Ага! – воскликнул я, начиная прозревать.

- Именно! В общем, я украл коня у нашего урядника и помчался в Светлогорск. У меня оставалось меньше суток, ведь утром ты должен был умереть. А еще надо было уговорить квизоров помочь нам, потом вернуться назад… Бедное животное! Я бы погубил Грома, но его спасли квизорские конюхи, тоже оборотни, кстати, - выходили, вылечили… Мне повезло – бюрократия квизорам чужда. Все эти многочисленные бумажки, инстанции. Нет! Первый же офицер, к которому я обратился, проникся серьёзностью момента и с ходу развил бурную деятельность… Ну а дальше ты всё знаешь, - закончил батюшка Питирим. – Мы успели вовремя, хотя и в последний момент. И спасли одного славного юношу от неминуемой гибели. Точнее, двух юношей.

- Значит, с Колькой всё будет в порядке? – робко спросил я. – Квизоры ему помогут?

- Всё в руках Божьих, сын мой, - вздохнул священник и перекрестился. – Будем надеяться.

окончание следует

-Просто называй меня бабулей.

-А меня дедулей, - сказал дедушка.

-Как скажете.

Бабушка сняла золотую подвеску и пошла на кухню, со стороны она выглядела вполне обычной старушкой: нос с горбинкой, длинные седые кудри, морщины на лице, когда-то она была очень красива, но возраст взял свое. То же самое и с дедушкой: очки, седая бородка, такие же седые волосы с большими залысинами, рядом со лбом от волос остался лишь маленький торчащий чубчик, в свое время, как и жена, был весьма привлекателен, но опять же, возраст взял свое. Ничего примечательного, но что-то с ними точно было не так, хотя их доброта была искренней, Виктор не мог понять.

-Красивая у тебя девушка, Виктор, - заговорил дедушка прерывая молчание.

-А?

-Та с которой ты был вчера.

-Вы правы, - ответил Мур после короткого промедления, - Но боюсь мы с ней больше не встретимся.

-Отчего же? Поругались?

-В нашем случае все несколько сложнее.

-Ясно. Хочешь совет от старика?

-Да, пожалуйста.

-Если ты любишь девушку, то нужно вцепиться в нее и не отпускать. Сложности временны, в конце концов, наступит счастливая полоса. Особенно если чувства взаимны. Понимаешь?

-Дед!, - в комнату вошла бабушка с подносом, - Перестань докучать ему.

-Да мы просто разговаривали.

Бабушка поставила поднос на стол и начала расставлять чашки.

-Он докучал тебе, Виктор?

Дедушка немного напрягся.

-Вовсе нет, - дедушка расслабился, - На самом деле он дал мне очень мудрый совет. Спасибо вам.

-Всегда пожалуйста, - ответил довольный дедушка.

-Хорошо раз так, - сказала бабушка и поставила чайник на стол, - Секунду.

Она подошла к граммофону и поставила иглу на пластинку. Заиграл "Баязет" Вивальди, акт первый, ее любимое произведение.

-Чтобы создать приятную атмосферу. Ну что, будем пить чай?

Виктор снова немного помедлил и ответил:

-Да.

Они проговорили до поздней ночи. Мур давно не чувствовал таких спокойствия и уюта. Старички казались добрыми и очень заботливыми, а их чувства лишь подтверждали это. Ему совсем не хотелось покидать этот дом.

-А у тебя есть дедушка с бабушкой, Виктор?, - спросила бабуля.

-Бабушка умерла, а дедушка пропал еще до моего рождения.

-А родители?, - спросил дедуля.

-Их нет.

-Прости, Виктор. Нам очень жаль.

-Не стоит.

-Мы наверное задаем слишком много вопросов?, - сказала бабушка.

-Ничего страшного.

-Давайте сменим тему. А ты...

Но все-таки пришло время уходить.

-Всего доброго, - сказал Виктор, - Благодарю за чай.

-Мы всегда рады гостям. Заходи еще как-нибудь, - сказала бабушка.

-Снова потолкуем о девушках. Может еще какой совет дам, - сказал дедушка.

-Спасибо. При возможности обязательно загляну.

Они попрощались, на лице каждого была улыбка, и Виктор ушел. Какие же хорошие люди, вот о чем он думал шагая по улице, но через сотню метров переключился на слова дедули. А что если он прав? Что если он и правда может быть счастлив вместе с Агатой? Она ведь и так постоянно подвергает себя опасности взаимодействуя с криминальным миром. Она кажется единственной в целом мире, с кем бы Мур мог быть вместе. Но он не может так поступить с ней, не может потерять ее. Этот совет хорош для обычных людей, но не для него. Прости дедуля, но он не последует ему.

Неподалеку оттуда, Эдвард доставил тело на точку и закурил.

-Какая скучная добыча.

Он из семьи охотников, его предки охотились еще до рождения Христа, поэтому он так помешан на ней. Его мечта, найти добычу которая переплюнет всех его предков и остаться в памяти своей семьи навеки. Но где искать?

Он вышел на улицу, все звери которые были рядом разбежались. Из-за дикого страха перед Эдвардом, все животные вокруг исполняют его команды, он буквально управляет ими. Благодаря этому Стивенс и оказался в проулке. Но сейчас это не важно, ведь Эдвард почувствовал нечто странное.

Они с Виктором прошли мимо друг друга. Нашел! Такой силы он еще никогда не чувствовал. Это она! Эдвард ощутил легкий трепет.

-Стой!, - крикнул он.

Виктор обратил на него внимание, на лице Эдварда была широченная улыбка.

-Сразись со мной!

Приветствую всех читателей. Вот и вторая глава. Пришлось разделить на две части потому что глава настолько раздулась , что на пикабу не хватило блоков. Теперь к важному - тех кто прочитал обе главы прошу поучаствовать в опросе:

Мне это нужно чтобы понимать в какую сторону мне двигаться. Заранее спасибо.

И второй опрос для всех интересующихся моими постами. Т.к. со второй главы я начал разделять их по персонажам, то созрел вопрос:

С моей текущей загруженностью, больше одной целой главы в неделю я не смогу выпускать, поэтому тут все зависит от вас. Благодарю всех поучаствовавших.

На этом все. Если ничего в итоге не решится, то глава выйдет в следующий четверг.

Теперь точно все.

Всем Великой удачи и спасибо за внимание.

Август Грейзер.

-Джейн!, - послышался мужской голос из коридора. Девушка вскочила. - Жена, ты в комнате!?

Она подбежала к Виктору и сказала:

-Прячься. Скорее.

Дверь открылась.

-Уже поздно.

Радость на лице вошедшего мужчины сменилась злостью и недоумением. Еще бы, увидеть свою обнаженную жену, закутанную в одеяло, рядом с полуголым мужчиной, любой бы разозлился.

-Что это такое, Джейн!?, - крикнул он.

Девушка была в шоке, она даже не думала, что все может так повернуться.

-П... Послушай, Чад, - начала она, - Это не то, что ты...

-Почему ты не сказала, что ты замужем?, - перебил ее Виктор.

Он только все усугубил, теперь ее попытки выкрутиться совсем бесполезны.

-Я так и знал!, - крикнул Чад, - Значит, пока я зарабатываю деньги для твоего же благополучия, ты водишь сюда любовников!?

-Нет, Чад. Это...

-Я убью его!

Виктор застегнул рубашку и вышел вперед.

-Попробуй, - сказал он широко улыбаясь.

Чад рванул на него.

-Виктор стой, он... - Удар правой, Виктор поднырнул под него, сделал шаг вперед и провел апперкот точно в бороду. Чад рухнул без сознания. - ...профессиональный боец.

Виктор обулся, взял свой пиджак и пошел к выходу.

-До встречи, Джейн.

Она не знала, что чувствовать - с одной стороны вырубили ее мужа и ей должно быть его жаль, а с другой, раньше никому этого не удавалось, особенно с одного удара. Джейн и правда любила мужа, но по какой-то необъяснимой причине ее тянуло к Виктору с огромной силой, которой она не могла противиться.

Он вышел на улицу и надел пиджак. Снег растаял и характерный ему хруст сменился шлепаньем по грязи.

-Какой скучный противник, - подумал Виктор.

Грейс.

Город Рай.

Грейс сошла с поезда и остановилась на перроне. Разговоры и топот людей сошедших с поезда, запах дыма, гудок паровоза - все это говорило ей о том, что она дома, но Грейс не чувствовала особой радости. Незнающему куда смотреть это место могло даже понравиться, но она знала. Она замечала тени наблюдающие за ней из проулков, видела глаза людей способных на убийство, понимала кто замыслил кражу или ограбление, но для других, они обычные люди. Для тех, кто не знает куда смотреть.

Она подошла к маленькому домику на отшибе. Он выглядел также как и все остальные, но его отличала одна вещь - вокруг дома стоял большой грушевый сад.

-Я дома, Мэри, - подумала она и открыла дверь.

Интерьер обставлен довольно бедно, хотя Грейс могла бы себе позволить самое лучшее. В зале, переоборудованном под мастерскую, шьет ее сестра.

-Я дома, Кэтрин, - сказала Грейс.

Сестра резко повернулась к ней и побежала. Они обнялись. У Кэтрин потекли слезы.

-Я так рада, что ты цела, - сказала она.

-Я очень скучала, сестренка, - Грейс заплакала.

-И я.

Грейс легонько укусила ее за шею, Кэтрин прижала ее к себе еще сильнее.

Особняк Себастьяна.

-Грейс в городе, - сообщили Себастьяну.

-Хорошо. Я навещу ее, - сказал он и отвлекся от карты Англии.

На каждом из городов стояли фигурки указывающие чье влияние преобладает в конкретном городе. Синие фигурки говорили о влиянии Грея, красные о влиянии Себастьяна. Синих было большинство, но весь юг и большая часть Уэльса были красными.

Осведомитель вышел.

Себастьян надел свой красный жилет и сказал:

-Собирайся, Зак. Мы идем в гости.

Зак поставил кружку с кофе на блюдце и последовал за ним.

Дом Грейс.

Сестры смеются вспоминая детство.

-А помнишь как ты украла ту книгу?, - сказала Кэтрин.

-Рапунцель? Конечно помню. Это была моя первая кража.

-Но даже тогда ты делала это весьма профессионально, - Кэтрин сняла чайник с чугунной плиты, - Если бы Мэри не пошла возвращать книгу, никто на тебя и не подумал бы.

-От бывшей полицейской не следовало ждать иного. Интересно, что бы она сказала мне сейчас?

-Она бы поняла, - Кэтрин начала разливать воду по кружкам, - Как понимают все в нашем городе, - она вернула чайник на плиту.

Кэтрин одета очень просто: черная юбка в пол, белая рубашка, единственным, что выделяло ее из толпы были длинные черные волосы, опускающиеся до самого сгиба колен. Сколько Грейс себя помнит, сестра никогда не подстригала их. Она много раз интересовалась почему, но ответ был один:"Прошлое."

Кэтрин вернулась за стол.

-Ты правда так думаешь?, - спросила Грейс.

-Я уверена, - в дверь постучали, - Я открою.

Грейс услышала крик ужаса и ринулась к двери. У порога стояли Себастьян и Зак. Темно-зеленые глаза Себастьяна смотрели на Кэтрин.

-Ты в порядке, Кэтрин? Давай помогу, - сказал он и протянул руку.

Девушка впала в ступор от страха. Перед глазами проносились детали того дня - пистолет, Мэри, убийство и глаза, его темно-зеленые глаза.

-Оставь ее, Себастьян!, - сказала Грейс и стала перед сестрой.

-Здравствуй, Грейс, - сказал он и выпрямился, - Я пришел за тобой.

Ее злость и ненависть не знали предела. Будь возможность, она бы избавила от него мир прямо сейчас, но это навредит жителям и Зак с легкостью ее остановит. Придется подчиниться.

-Дай мне пару минут чтобы успокоить сестру, - сказала она.

Себастьян кивнул и они вышли.

-Тебя это забавляет?, - спросил Зак.

-Ничуть. Ее страх понятен, но он не имеет для меня никакой пользы. В нем нет ничего забавного, - сказал Себастьян, - Я пришел за Грейс.

-Иногда мне кажется, что тебе нужен совсем не этот город. Тебе нужна она.

-Эта девушка криминальный гений, Зак. Она может спланировать любую операцию от ограбления до убийства и все они пройдут как по маслу. Ни один разумный руководитель не будет разбрасываться подобными кадрами.

Зак ухмыльнулся.

Грейс вышла.

-Идем, - сказал Себастьян.

Ричард.

Дублин.

Поместье Ричарда Грея.

Ричард оперся на стол в своем кабинете. Его охватила головная боль, это происходит пару раз в день с разной интенсивностью весь последний год. Он даже знает причину, но рассказал о ней только одному, своему сыну Гарри.

В дверь постучали.

-Ричард, я войду?, - послышалось из-за нее.

Но Ричард не услышал, он почувствовал легкую слабость.

Дверь открылась. Заметив вошедшую Грей рванул к ящику стола. Это была его жена. Ей было за пятьдесят, как и Ричарду, но выглядела она гораздо моложе своих лет. Дорогие платье и бриллианты казались ее неотъемлемыми атрибутами, а в красоте она может посоперничать со многими молодыми девушками. Грей взял из ящика розу и с ней в зубах подскочил к жене. Они стали в позицию для танго.

-Почему ты не постучала, дорогая? Я даже не успел подготовиться, - сказал он улыбнувшись.

-Я скучала, - сказала она хищно улыбаясь. Они начали танцевать. - Похоже ты был настолько занят, что пропустил мои слова мимо ушей.

Очо.

-Прости меня, любовь моя. Как я могу загладить свою вину?

Парада.

-Думаю розы хватит.

Ганчо.

Он прижал ее сильнее и они продолжили танец. Музыки не было, но она будто играла в их головах. Они занимались этим каждый день, но их танцы не теряли и толики страсти. Подобные вещи и определяют настоящую любовь. Она запрокинула голову назад и он протянул ей розу.

-Я люблю тебя, Жозефина.

-И я тебя, Ричард.

Он поднял ее и потянулся чтобы поцеловать, но его правая часть будто отказала, он упал на бок.

-Ричард!

Головная боль усилилась. В этот момент Грей понял, что у него осталось намного меньше времени чем он думал.

Жозефина села рядом.

-Ричард. Что с тобой, Ричард?

Его глаза закрылись.

Итан.

Провинция Франция.

Город Руан.

Отель де Буртруд.

Итан сидел в холле и ел эклеры которые привез с собой из Англии. Он их очень любит, но покупает только в Марушских пекарнях, остальные, с его слов, добавляют слишком много сахара. Жаль, что во Франции таких нет.

Доев, он выбросил пакет и задумался о поручении отца. Какая-то банда из Франции пытается подмять под себя всю наркоторговлю Англии. Итан должен убить их главаря. С его способностями не составит труда сделать это. Может быть, именно это задание поможет добиться любви отца. Но это всего лишь его мечты.

Итан уже знал где он находится. Магия предвиденья очень полезная штука, но с ней она почему-то не сработала. На улице, рядом со входом в отель, к нему подошла девушка с младенцем на руках и сказала:

-Извините, вы мне не поможете?

Итан знал французский и прекрасно ее понял, у него очень хорошее образование. Но видения не было, похоже она носит адуляр.

Это его насторожило, тем не менее он улыбнулся и сказал:

-Конечно, мадам. Чем могу помочь?

Он помог донести ее сумки до дома. Моросил холодный дождь, не смотря на то, что зима была в самом разгаре. Девушку звали Валери, а ее трехмесячного сына Давид. Она была немного старше Итана и казалась ему довольно привлекательной, но терять время нельзя, он не может подвести отца.

Стоя у порога Итан сказал:

-На этом все, мадам. Я должен идти.

-Постойте, - сказала она и схватила его за руку, - Вы весь вымокли. Останьтесь у меня пока не высохнет одежда.

-Простите. Я...

-Пожалуйста! Иначе я буду винить себя в том, что вы простудились. Хотя бы часок.

Он сдался, ему не хотелось огорчать девушку, еще и мать грудного ребенка. Они вошли. Итан начал снимать пальто.

-Зря вы не согласились идти вместе под зонтом, - сказала Валери.

-Ничего страшного.

Она положила спящего ребенка в кроватку.

-Дождь его успокаивает. Вам налить чего-нибудь?

-Молока, если можно, - ответил Итан.

Он взял со стола стакан и выпил.

-Присаживайтесь.

Итан сел за стол и осмотрелся. Дом был явно среднего достатка, но внутри было очень уютно. На комоде стояла фотография улыбающегося мужчины.

-Могу я задать один вопрос, мадам?, - сказал он.

-Конечно.

-А где ваш муж?

Ее улыбка сошла на нет, было видно, что ей больно об этом говорить.

-Он, покинул нас полгода назад.

-Соболезную.

-Благодарю. Но не будем о грустном, - она снова улыбнулась и села за стол, - Вы говорили, что вы родом из Англии. Можете рассказать что-нибудь о ней? Никогда там не была.

Итан посмотрел на часы.

-Ну хорошо.

Их разговор продлился намного дольше чем он планировал. Они будто успели обсудить все на свете и никто не замечал течения времени, настолько им было комфортно вместе. У Итана теперь не возникало и мысли об уходе, но он посмотрел на настенные часы.

-Вот черт!, - воскликнул он.

Давид заплакал. Валери подошла к нему и начала качать на руках.

-Что-то случилось, Итан?

Он схватил пальто и стал быстро собираться.

-Мне нужно идти, мадам. Валери. Я должен закончить очень важное дело.

-Я понимаю. Давай я провожу тебя.

Возле порога она вручила ему зонт.

-Возьми пожалуйста. Не хочу чтобы ты снова промок.

-Большое спасибо. Я обязательно верну. До свидания, Валери.

Он открыл зонт, капли застучали по нему, и широким шагом пошел по улице.

-До свидания.

Как он мог потерять контроль? Все мысли Итана занимал только этот вопрос. Как какой-то обычный разговор смог отвлечь его от задания отца? На самом деле ответ был очень прост. Одиночество. С рождения он был изгоем в своей семье. Казалось, что его не признает никто. Ни отец, ни мачеха, ни братья, ни сестры. А кто-то возможно даже ненавидит. Все из-за его биологической матери. Он всегда был один, но рядом с Валери наконец почувствовал тепло. Случайная встреча оказалась подарком судьбы, но пока Итан не мог осознать этого.

Эдвард.

Город Рай.

Особняк Себастьяна.

Эдвард подкурил сигарету и пошел по коридору. Он уже два года работает на Себастьяна, но так и не получил ту самую, сильную, добычу которую тот обещал. Вместо этого он убивает каких-то никчемных магов. В иной ситуации, у него не было бы ни одной причины оставаться здесь, но артефакт и принцесса вносят свои коррективы.

-Мяу!

Перед Эдвардом сидел черно-белый кот, он начал тереться об ноги.

-Привет, малыш.

Эдвард присел и начал гладить его. Он очень любит кошек, только они не испытывают страх перед ним, более того их тянет к нему, остальные звери сразу бегут чувствуя сильного хищника, хотя в этом есть свои плюсы.

Кот пошел по коридору.

-Хочешь мне что-то показать?

-Мяу!

Они подошли к комнате Грейс. Эдвард принюхался.

-Так она здесь? Спасибо, что сообщил.

-Мяу!

Кот убежал. Эдвард открыл дверь. Грейс собирала вещи.

-Что тебе нужно, Эдвард?, - сказала она заметив его.

-Решил полюбопытствовать, что тебе поручил Себастьян на этот раз.

-То же, что и тебе. Он хочет спланировать убийство.

-Кто цель?

Она остановила сборы и оперлась на стол.

-Ты задаешь слишком много вопросов, Эдвард. Тут даже у стен есть уши, - она улыбнулась, - Не боишься, что Себастьян посчитает тебя предателем?

-Мне плевать и он это знает. Пока я получаю свои деньги и интересную добычу, у меня нет причин для предательства. Это он тоже знает.

Грейс ухмыльнулась, взяла рюкзак и пошла к выходу.

-Как дела у Кэтрин?

Она остановилась рядом с ним.

-Тебя это не касается. Да и вообще, что тебе нужно? Ты постоянно приходишь ко мне и задаешь глупые вопросы, интересуешься моей сестрой. Чего ты хочешь?

Эдвард потушил сигарету и улыбнулся.

-Хорошо. Я расскажу тебе правду. На самом деле вы напоминаете моих младших сестер, поэтому я отношусь к вам с такой заботой.

-Хотя бы попытался скрыть смех, придурок!

Он громко рассмеялся и в его бороду полетел кулак, но он поймал.

-И вот, я знаю, что ты в полном порядке, - он стал воплощением серьезности, - Но, что же с моей второй сестрой? Здорова ли Кэтрин?

Грейс пыталась вытащить свой кулак, но он держал слишком крепко.

-Да!, - крикнула она, - Кэтрин цела!

Он отпустил.

-Хорошо. Будь осторожна при сборе информации.

-Без тебя знаю!

Она ушла.

Эдвард вышел из комнаты и снова пошел по коридору. Случайным слушателям, это разговор мог показаться совершенно бессмысленным, но благодаря нему он узнал главное - принцесса в полном порядке.

Комната Себастьяна.

-Этот парень живет в Уотфорде, - Себастьян положил фотографию на стол, - Его тело нужно отправить из Лондона завтра утром.

-Какой магией он обладает?, - спросил Эдвард.

-Зеркала. Бо, принеси досье.

Лысый парень в черной одежде поднес папку и положил на стол, именно он докладывает Себастьяну обо все, что происходит в зоне его влияния. На папке написано:"Арни Стивенс".

-Мне это не нужно, - сказал Эдвард и направился к выходу, его лицо растянулось в улыбку, - Без него охота будет гораздо интереснее.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

-Никогда его не берет, - сказал Себастьян.

Выйдя в коридор Эдвард закурил и пошел. Снова нужно убить мага. Себастьян продает их тела какому-то ученому за очень хорошие деньги. Зачем они ему и что с ними собираются делать Эдвард не знал, его это и не интересовало. Сейчас, он был полностью сосредоточен на своем задании.

Виктор.

Лондон.

Район Ламбет.

Подпольный игорный клуб "Черная астра".

-Карэ, - Мур выложил карты на стол, - Похоже я выиграл, господа, - он подгреб деньги к себе и сложил в сумку, - Хорошего вечера.

Виктор пошел к выходу. Он срубил весьма большой куш, хотя это естественно, здесь играют только графы и герцоги, а с его навыками не составляет труда обобрать их до нитки. Азартные игры в Империи запрещены, но почему-то это место их так и манит.

Виктор забрал пальто из гардероба, такое же черное как и предыдущее, и пошел к выходу. У двери стоял улыбающийся мужчина в дорогом костюме, это владелец клуба. Он сказал:

-Передавайте леди Агате мои наилучшие пожелания.

-Обязательно, - сказал Мур и прошел мимо.

Оказавшись на улице он закурил. Ему снова напомнили об Агате. Они расстались четыре дня назад, но мысли о ней до сих пор не отпускают его. Инициатором был Виктор, он не хотел подвергать ее опасности, не хотел чтобы она умерла как его друзья когда-то. Похоже он и правда ее полюбил, но понимание того, что на него в любой момент могут объявить охоту заставило притупить свои чувства.

Он зашел в кафе и заказал кофе.

В попытках отвлечься и развеять скуку, которая мучает его с самого приезда в Лондон, он начал менять девушек каждый день, а если он не найдет сильного противника в ближайшее время, то наверное сойдет с ума.

Он снова закурил.

А ведь именно после встречи с Агатой Виктор узнал о множестве мест по типу "Черной астры", раньше он знал лишь об одном. И именно благодаря ее связям он может посещать их все, даже элитные, в которые пускают только графов и герцогов.

-Проклятье, - пробубнил он себе под нос, - Мисс, будьте добры счет.

Официантка положила его на стол. Три с половиной янса. Виктор достал сто.

-Сдачи не надо.

Он пошел на улицу, официантка было хотела его остановить, но он будто испарился.

Подул холодный ветер. Он услышал голос из-за спины:

-Виктор?, - Мур повернулся и увидел старичков которым помог вчера, почему-то они сияли от радости, - Здравствуй, Виктор!

Мур был полностью погружен в свои мысли, но все же улыбнулся и сказал:

-Здравствуйте.

Эдвард.

Уотфорд.

Пошел дождь, но Эдвард продолжал идти вперед чуя свою жертву. Лошади запряженные в карету спереди будто сошли с ума, встали на дыбы и заржали, было ясно, что они до смерти напуганы и собираются бежать, но Эдвард остановился рядом и бросил на них взгляд.

-Успокойтесь.

В их головах будто что-то щелкнуло и они стали совершенно спокойными. Он продолжил свой путь.

Арни Стивенс, на свою беду, пошел выгуливать собаку. Эдвард наблюдал за ними с крыши. Собака остановилась, начала скалиться и рычать.

-Что такое?, - спросил Арни.

-Иди ко мне, - шепнул Эдвард.

Собака начала дергать вперед, вырвалась и побежала.

-Стой! Куда ты!?, - крикнул Арни и последовал за ней.

Пес забежал в проулок, когда Арни оказался там он увидел довольного пса сидящего рядом с Эдвардом. Тот его погладил и сказал:

-Уходи.

Собака убежала.

-Привет, Арни. Я пришел за твоей магической головой.

Стивенс опешил, но над Эдвардом появилось магическое зеркало и начало фокусировать свет. Эдвард исчез на секунду, разбил зеркало и оказался ровно на том же месте. Осколки посыпались на землю.

-Беги.

Арни рванул из проулка. Эдвард улыбнулся и исчез.

Арни бежал изо всех сил, он совершенно не хотел умирать, но Стивенс не понимал, что именно это и нужно Эдварду. Адреналин от преследования жертвы, вот чего хочет каждый охотник.

Эдвард оказался перед ним и ударом оторвал руку, Арни закричал от чудовищной боли, на улице было людно, но все произошло меньше чем за секунду, поэтому охотник не был замечен. Рука будто была охвачена пламенем, кровь хлестала в разные стороны, но Арни не мог умереть сегодня, он оторвал кусок рубашки, перетянул культю и побежал дальше, рука осталась в грязи.

Эдвард сделал несколько дыр в животе, размером с палец, снова жгучая боль, но Стивенс продолжал бежать. Вырвал ахиллово сухожилие, но он все бежал. Пробежав около полутора километров Арни снова свернул в проулок и упал, развернувшись на спину он увидел перед собой Эдварда.

-Тебе конец.

Эдвард шагнул вперед, но на них упало зеркало и разбилось об землю, оба исчезли.

Они оказались в лесу.

-И зачем ты переместил нас в лес?

-Это тебе конец, - сказал Арни.

Над лесом висело огромное зеркало и фокусировало свет, оно уже было готово дать залп, но треснуло и рассыпалось.

-Не стоит так небрежно относиться к жителям этого леса. Ни один хороший охотник не позволит истребить целый лес. Даже находясь в том мире, помни об этом.

Кадык Арни был в руке Эдварда, он поднял его над собой чтобы капли крови попадали в рот. Арни Стивенс мертв.