Наличию непривилегированных я не удивился, очень уж много городов все еще не могли от них отказаться. А вот то, что они ночевали в клетке меня немного напрягло. Хотя и расспрашивать об этом я посчитал нетактичным. Пока мужчин в городе не было, непривилегированные выполняли всю работу. Вокруг них была завязана вся плотницкая деятельность, они обрабатывали дерево и производили товар на продажу. На шее каждого из них висела цепь, ровно той длины, что бы раб не мог войти в дом, вся их свобода ограничивалась улицей. Среди них я и нашел Милу.
Самая младшая из рабов, она занималась тем, что подметала бесконечные стружки на улице. Ребятишки прибегали к ней, разбрасывали их, а она лишь улыбалась и подметала все заново. Когда детям надоедало это, они собирались вокруг нее, она откладывала свою работу, брала книжку и читала им очередную сказку. Опилок было много, для того чтобы вымести их, понадобилось бы десять таких Мил, так что по сути это и было ее работой здесь, присматривать за детьми. Я пришел послушать сказку вместе с детьми на третий день своего визита в город, устав жевать в местной таверне дрянной, сухой бифштекс. Три дня подряд мне его приносили, я не доедал, а на следующий день мне приносили новый, который на вид было сложно отличить от вчерашнего недоеденного. Без соли, перца, просто сильно прожаренный кусок мяса, без капли крови. Оставив очередную подошву до следующего обеда, я вышел и уселся в теньке прямо на землю. Кучка шалопаев расселась вокруг худощавой девушки в рваном платье, единственная из рабов с белоснежной как снег кожей. Ее светло-русые волосы были грубо подстрижены и не доставали плеч. Она читала сказку о хитром царе, которого заставили отправится в двадцатилетнее путешествие. В этот день речь шла о том, как царь победил циклопа при помощи овец. Когда на следующий день я, минуя кусок жаренной говядины, сразу направился на свое место в тени, она, увидев меня, улыбнулась.
Через неделю мы с Милой сблизились, я помогал ей с уборкой, а иногда и сам читал детям что-то из своих книг. Даже когда по вечерам рабов уводили в клетку я иногда сидел рядом и мы разговаривали. Я рассказывал о своих путешествиях, о звездах, о подвигах разных героев. Я рассказывал обо всем что она не могла узнать из своей клетки. По началу остальные непривилегированные относились ко мне с враждебностью, но потом Мартин, большой черный раб, выловил меня в зоне своей цепи и пригрозил мне. Его синие глаза были настолько глубокими, что смотря в них, я будто видел свою собственную душу. Надо сказать, я повел себя достойно и дал понять, что зла я никому, а тем более Миле, не желаю. Впрочем, он продолжил пристально наблюдать за мной во время наших с Милой разговоров.
А потом в город вернулись мужчины. Свободное от походов за древесиной время они проводили в таверне. Напивались до рвоты, а вечером выходили поизмываться над рабами. Кидали в них кости, улюлюкали и гоготали. Потом они уходили в свои деревянные дома к своим женам. В один из дней я наблюдал за их весельем в окно из своей комнаты на втором этаже таверны. Мила сидела в центре клетки, а остальные непривилегированные сидели вокруг нее, защищая. Мне хотелось верить, что у меня хватит смелости выйти на улицу если ее как-то обидят.
Одним утром я подошел к ней и предложить сбежать.
— Я могу выкупить тебя у города! Будем путешествовать вместе, — я сильно нервничал и явно забыл о воспитании, хотя наш разговор слышал только Мартин, а ему слово воспитание, наверное, вообще не было знакомо.
— Ты должно быть шутишь, как я могу оставить всю свою семью здесь и уйти с тобой, — она говорила сухо, старательно отводила взгляд.
— Но Мила, так жить нельзя!
— Но я же живу, — сказала она и Мартин утвердительно хмыкнул позади нее.
После этого разговора я пошел в таверну и напился вместе с остальными мужчинами. Теперь я рассказывал им о звездах, путешествиях и прочей чепухе, а они сидели и потешались надо мной пьяным. Спустя какое то время мой разум немного протрезвел и я понял что сижу с одним из местных стариков.
— Не стоит тебе якшаться с этими дворнягами, — сказал мне дед. Он был в смешной панамке и штанах с лямками на голое тело. Сильно худой, с обилием седых волос по всей спине и груди.
— Да он должно быть и не в курсе совсем, береги жопу парень, луна завтра будет круглая как кусок сыра у моей бабки, — сказал кто-то позади меня и мужики вокруг очень коряво начали изображать воющих на луну волков.
— Они не просто так в клетках и на цепи. Каждую полную луну они все оборачиваются в волкоподобных чудовищ, — сказал дед и отпил эля из своей кружки.
— И откуда они взялись здесь? — пьяному, мне эта новость даже не показалась удивительной. Чего не услышишь за кружкой эля.
— Иногда, раз в пару месяцев наши владыки приводят в наш город одного или двух, — сказал дед и сразу же получил локтем от соседа.
— Ты бы шел уже отдыхать парень, совсем накидался поди, — сказал мне этот мужик смерив презрительным взглядом старика.
Дошел до своей комнаты сам или мне помогли я сказать не могу, но этот разговор был последним что я запомнил с того дня. На следующий день я проспал до обеда. Голова жутко раскалывалась, а судя по ощущениям во рту, весь вечер я закусывал навозом с конюшни. Первое время я лежал и думал, а не приснился ли мне тот разговор. И если не приснился, меняет ли он мое отношение к Миле.
Оклемавшись, я начал собираться. Почему-то было стыдно спускаться, а еще я боялся разговора с Милой. Если это правда, что все непривилегированные являются оборотнями, дает ли этот факт право держать их в клетках. Возможно, учитывая что они нечисть. Но должен ли я прекратить общение с ней? Я решил, что увидев ее, я пойму как действовать дальше. Во всяком случаем, я не мог себе позволить больше никогда ее не увидеть.
Проходя мимо постояльцев таверны, я словил на себе ехидные взгляды, ошибочно списав их на мое вчерашнее состояние. Оказавшись на центральной площади, я увидел, что все рабы сидят в закрытой клетке, несмотря на середину дня, а еще я не замечал Милу. Присмотревшись, я понял она сидит в центре, в окружении своей семьи, также как когда мужики измывались над ними. Вот только на улице был только я. Один из них, Мартин, подполз ближе.
— Уходи отсюда, она не может с тобой разговаривать.
— Это из-за нашего разговора? — Мартин, опустив взгляд помотал головой и чувство панического страха проросло во мне словно корни огромного дерева, — Что случилось? Она в порядке?
Только сейчас я заметил, опилки у входа в клетку были пропитаны кровью. Я посмотрел на Милу, она отводила от меня взгляд. Ее платье все было изорвано, коленки разбиты в кровь, а лицо было в ссадинах.
— Вчера, уже ближе к ночи, нас загнали как обычно в клетку. Всех кроме нее. Дровосеки закрыли клетку и измывались над ней несколько часов. Заставили смотреть нас на это. А когда закончили, просто вернулись в таверну.
Мои колени подогнулись. Стало трудно дышать. Как будто я провалился в прорубь и ледяная вода затягивала меня вниз. Я повернулся в сторону таверны и как в тумане медленно направился туда. Но почувствовал крепкую хватку на своем запястье.
— Не глупи, что ты можешь сделать против целого города, — я повернулся и посмотрел на него, по моим щекам бежали слезы, а в его глазах я увидел появившуюся впервые за долгое время искру и он продолжил, возбужденно, — хочешь помочь, да? Тогда слушай сюда, нужно сделать так, чтобы мы выбрались из клетки. Ключи есть у городничего, но сделать нужно это сегодня до восхода луны. Другого шанса у нас не будет. Его глаза из обычно синих поменяли цвет на золотистый.
Ближе к вечеру я пришел в таверну и там было как-то особенно темно. Возможно из-за количества людей. А возможно я стал хуже видеть свет. Дровосеки вели себя как будто ничего не произошло. Заливали в себя эль. Громко ржали. Боролись на руках. Бросали топоры на точность в стену. Для них это был обычный день. Мне стал противен этот город, эти люди, бесцельно прозябающие в своем закрытом горами городке. Эти мужики, которые оправдывают свою бесконечную пьянку тем, что отдыхают после тяжелой работы, которая на самом деле нужна им только для той самой пьянки. Я сидел погруженный в свои мысли, но не мог отвести взгляда от городничего, на его поясе висели ключи от клетки. Я смотрел так пристально, что в какой-то момент осекся, начало казаться что все в этом здании поняли, что я задумал. Но никому не было дела. Они продолжали весело пить. Набрав в грудь воздуха, я направился к уже сильно пьяному городничему.
— Я бы хотел поднять тост за вас, мистер! Спасибо вам за ваше гостеприимство, — я поднял кружку, а рука моя предательски тряслась. На лице городничего растянулась улыбка, а его глаза сощурились от умиления. Мы выпили, и он раскинул руки приглашая в свои объятия.
— Я рад, что человек, повидавший столько всего, хорошо обо мне отозвался. Идите же сюда, Артур.
Это мне и надо было, обнявшись я стянул у него ключи. Никакой воровской сноровки не нужно было, они висели на простом крючке. Кому, в здравом уме, придет в голову воровать ключ от клетки с оборотнями, вечером перед полнолунием.
Выйдя из таверны, я застал закат. На крыльце стоял вчерашний дед, высунув язык он закручивал табачный лист и посмотрел на меня. Прикурил и отдал мне. Быстро скрутил еще один и закурил тоже.
Я поперхнулся дымом и уставился на него. По моей спине пробежала капелька холодного пота.
— Этот город, давно прогнил, как мой старый сарай, — продолжил он как ни в чем не бывало, — и гореть нам всем в одном котле у Дайна.
Старик кряхтя спустился по ступенькам и не спеша поковылял куда-то в свою сторону, потягивая табачные листы. Несколько минут я смотрел ему вслед, он прошел мимо своих соседей, но не сказал им не слова. Затем я затянулся последний раз, посмотрел на скопившуюся тьму в небе и пошел к клеткам, откладывать больше было нельзя.
Клетка представляла собой шестиугольник вдвое ниже моего роста, специально чтобы непривилегированным было неудобно ходить. От крюка в центре расходились цепи к шее каждого раба. Около десятка мужчин стояли вокруг клетки и учили своих детей бросать кости. Я проглотил подкатывающий к горлу комок ненависти и сменил походку. К клетке подходил, волоча ноги, бормоча проклятья. Взял кость и бросил в Мартина, единственного из всей стаи сидевшего лицом к улице. Его желтые глаза округлились и прожгли меня своей ненавистью. Под одобряющие крики мужиков и звонкий смех детей я ходил вокруг клетки и всячески обзывал непривилегированных. Бросал вместе с детьми по ним всяческий мусор и улюлюкал. Обнял одного из отцов и пританцовывая с ним мы запели какую-то песню. И в один момент, я взял кость побольше и подошел к воротам. Разъяренный Мартин бросился к клетке и вцепился в прутья. Я постучал костью по ним и подошел вплотную доставая ключ так, чтобы он был виден Мартину, но оставался незаметным для всех остальных. На лице раба появился злобный, довольный оскал.
— Эй паренек, не стоит в это время суток подходить так близко, — сказал один из мужиков, затем он посмотрел на показавшийся диск луны и сделал шаг в мою сторону, чтобы убрать меня от клетки.
В этот момент я открыл замок и сделал шаг в сторону. Существо, большое и черное, промелькнуло мимо меня, снесло с ног мужика, вырвало ему клыками трахею облив фонтаном крови стоящих рядом детей. После чего, провело взглядом по застывшим горожанам и завыло в ответ на желтую, как местный сыр, луну.
Я стоял в ужасе, в трансе, как и все остальные люди. Чудовище стояло перед нами и размером оно было раза в полтора больше меня. Длинная, черная шесть, мускулистое тело в котором все еще угадывались человеческие черты. И огромная голова волка.
Капля крови затекла в мой открытый от ужаса рот, и я понял, что тоже стою весь в крови. Оцепенение начало отходить и люди с оглушительным криком начали разбегаться. Некоторые дровосеки, те кто кричал громче всех, даже оставили своих, мгновенно охрипших, детей.
Мартин повернулся к клетке, обмотал вокруг своей лапы цепь и резко дернул. Кольцо, вбитое в землю, вырвалось. Оборотни, по одному, начали выходить из клетки. Первые побежали за убегающими мужчинами, парочка раскидала стоящих и рыдающих детей, остальные побежали за женами, сидящими в деревянных домах. Но каждый из них проходил мимо меня, не трогая и как будто благодарно, еле заметно, кивая. Последней вышла самая маленькая волчица, белоснежная как снег. Она подошла ко мне медленно, на четырех лапах. Потерлась об мои ноги и провела своей головой по моей ладони. Затем привстала на задние лапы и ткнулась мордой мне в лицо, слегка облизнув мой подбородок.
Она направилась в сторону таверны. На ее пути лежал раненый одним из оборотней ребенок. Мила, как бы мимоходом, полоснув когтями прекратила его страдания. Шагая медленно, она растягивала момент предвкушения перед местью. Она зашла в таверну, никто из оборотней не стал ей помогать. Однажды я был свидетелем пожара. Тогда меня сильно удивил писк крыс в подвале дома. Оказавшись в ловушке, они пищали так, что перекрывали крики людей, которые тушили пожар. И когда нашли лазейку для спасения, побежали тонкими струйками в разные стороны от пожара. Те дровосеки, кто не смог сбежать кричали точно так же как те крысы в подвале горящего дома. Когда Мила вышла из здания, ее белоснежная шерсть была вся красная от крови. Она поднялась на задние лапы и издала вой от которого задрожали стены. Возможно это дрожал я. В ответ, с разных концов города, завыла ее семья. Вой слился воедино, дав знать каждому кто был в городе, что происходит. Закончив, Мила прижалась к земле и принюхалась, затем посмотрела в сторону одному из убегающих мужиков и рванула за ним. Сегодня она никого не оставит в живых.
Я стоял, боясь сделать хоть шаг. Иногда мимо меня пробегали оборотни за очередной жертвой, у одного из них я видел в зубах чью-то ногу. Никого из людей, по крайней мере живых, я не видел. Возможно все сидели в своих норах. Наконец, сознание вернулось ко мне. Я не знаю сколько простоял там, посреди улицы. Час? Два? А может десять минут. Мне стало дико страшно, ведь в этой кровавой жатве они могли и меня разорвать. Потихоньку, мелкими перебежками, я двинулся прочь оттуда. Подходя к внешнему кольцу города, к коровникам, на встречу мне неожиданно вышел дед.
— Ну что, парень? Геенна огненная, пасть свою раскрыла, — раскинув руки прокричал старик.
В этот момент раздался свист, и его голова, вместе с панамкой, упала с плеч. Из темноты вышел монстр с синей кожей и огромными крыльями на спине. Позади него шли двое мужчин, бледные как мертвецы.
Двое, которые хоть немного напоминали людей, были одеты в кожаные плащи на голое тело. Один был высокого роста, с темными короткими волосами. Второй же выглядел как подросток, но с длинными, почти до пола, седыми волосами. Синекожий монстр грубо оттолкнул меня когтистой лапой и прошел мимо, а подросток поднял руку. Вместе с ней поднялся и я. Какое-то спокойствие нахлынуло на меня, чувства притупились. Все стало безразлично.
— Пойдем посмотрим что там происходит-с, — сказал он и сделал жест рукой, как будто разворачивает меня. Словно это желание было моим, я развернулся вслед за ней, будучи не в силах промолвить даже слово.
На пути у нас появился один из оборотней, черный как уголь. Мартин. Увидев нас, он издал вой, который был больше похож на скулеж. В тот же момент монстр с крыльями в один прыжок оказался около него, схватил левой рукой за шерсть на груди и рванул его так что тот оказался на коленях. А дальше, одним резким движением, разорвал ему пасть. Тело волка обмякло и упало на землю, как мешок. Мимо пробежал непонятно как выживший ребенок. Один из бледных, тот который был с темными волосами, исчез на мгновение и материализовался прямо около малыша. Одной рукой поднял его и улыбаясь, посмотрел ему прямо в глаза, словно успокаивая. А затем вцепился в его шею и начал пить кровь. Осушив, он выбросил тело в сторону. На вой Мартина прибежал один из оборотней, он заходил на нас со спины и готовился к прыжку на бледного подростка. Но тот лишь поднял вторую руку и оборотень застыл как вкопанный. Пару секунд вампир смотрел на него, а потом сжал кулак. Непривилегированный жалобно посмотрел на подростка, а затем взял себя руками за голову и свернул себе шею.
Для того чтобы убить всех в городе, вампирам понадобилось вдвое меньше времени чем у меня заняло освобождение рабов. Монстр с крыльями летал по городу рвал на части оборотней, а темноволосый перемещался от одного выжившего человека к другому и выпивал их досуха. Последними остались мы с Милой.
Ее принес к нам крылатый. Даже будучи в форме волка, я видел в каком она шоке. Всего лишь за одну ночь она потеряла всех кто был ей дорог.. Монстр бросил ее к нашим ногам, но она даже не попробовала встать. Кажется, она полностью смирилась со своей участью. И в этот момент луна ушла за горизонт. Тело Милы трансформировалось, шерсть выпадала, а кости перестраивались. Она лежала полностью голая у моих ног, вся в крови и грязи.
— Так-с. Видимо это все из-за вас двоих-с, — сказал подросток и убрал прядь седых волос за ухо. Он пару мгновений постоял словно размышляя.
— Просто убей нас побыстрее, — прошептала Мила.
Темноволосый тоже вернулся к нам и теперь они вместе с синим монстром стояли позади подростка.
— Милая девочка-с. Это стало бы спасением для тебя-с. Но нам необходимо наказать тебя-с, — он показал рукой на меня.
После этих слов он подошел ко мне, аккуратно наклонил мою голову и вцепился мне в шею. Но он не стал пить мою кровь. Он проводил ритуал. Мила смотрела на это широко раскрыв глаза. Вампир надрезал свое запястье и дал мне испить его крови, после чего я упал на колени.
— Последний дорогой тебе человек, перестал быть человеком-с.
Вампиры развернулись и не спеша пошли из города. Последнее, что я помню это рыдания Милы. А потом мой мир погрузился во тьму.
