Сообщество фантастов

Однако шансов у корабля не было. Изначально «Изумруд» слишком близко подошел к «Норфолку» и стоял к тому менее чем в десяти километрах – расстоянии по космическим меркам минимальном. Поэтому когда американский линкор внезапно открыл пальбу главным калибром, а также всеми средними калибрами левого борта – наш легкий крейсер буквально за минуту получил критические повреждения.

Его и так не самые мощные энергетические поля были выжжены практически моментально – потокам плазмы орудий щиты не могли противостоять по определению. Следующими целями для канониров «Норфолка» стали батарейные платформы крейсера, большинство из которых так же достаточно быстро были выведены из строя. Несколькими уцелевшими орудиями «Изумруд» еще пытался отвечать, но это скорее канониры действовали на автоматизме – пара-тройка средних и малых калибров ничем не могла помочь гибнущему кораблю.

Командир «Изумруда» каким-то невероятным образом сумел, изворачиваясь и постоянно меняя направления, продержаться некоторое время, уклоняясь от ударов плазмы. Крейсер до конца боролся за жизнь, но шансов у него не было никаких. «Норфолк», нарушив временное прекращение огня, безжалостно расстрелял русский корабль практически в упор.

Еще через минуту «Изумруд» вздрогнул от очередного точного попадания главного калибра американского линкора, затем на его борту произошла серия уже внутренних взрывов, и еще через мгновение корабль исчез в пламени детонации. Когда вспышка погасла, глазам свидетелей происходящего предстала страшная картина разрушенного и разорванного на части остова, бывшего некогда легким крейсером 15-ой дивизии Черноморского флота. Все находящиеся на борту русские моряки погибли, никто из них не успел сесть в спасательные челноки, да и приказа такого командиром отдано не было…

— Линкор «Норфолк» – уничтожить, эвакуацию его экипажу – не разрешать! — адмирал Хиляев сжал кулаки, он прекрасно знал командира своего погибшего крейсера, как впрочем, и большинство офицеров и матросов, служивших на «Изумруде». — «Тифону», «Чесме» и «Адмиралу Сенявину» – открыть огонь из всех орудий на поражение… Уничтожьте этих мразей, чтобы через пять минут я не увидел данного линкора на своей карте!

Комдив 15-ой «линейной» все чаще и чаще стал посматривать на таймер приближения к его кораблям – дивизии контр-адмирала Уоррен. «Заминка» с «Норфолком», командир которого решил поиграть в героя и не сдаваться, могла дорого обойтись русским в свете того, что свежая группа кораблей противника находилась менее чем в десяти стандартных минутах лета и уже выстраивалась в атакующий «клин».

Хиляев понял – экипаж «Норфолка» пытается работать с дивизией Элизабет Уоррен в связке, поэтому сейчас будет как можно дольше оттягивать на себя огонь русских дредноутов, окруживших его. Причем задача «Норфолка» казалась более чем выполнима – данный линейный корабль обладал серьезной броневой обшивкой и мог длительное время сопротивляться. Более того, линкор в отличие от крейсера уничтожить детонацией было намного сложней.

Редко когда линейные корабли погибали от взрыва собственного боезапаса или пробития топливных баков. С одной стороны этому мешала серьезная броневая защита, в том числе и внутренних переборок, с другой – сама конструкция корабля и его размеры позволяли снизить шанс погибнуть в результате детонации.

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Днём Елинка поймала Морну на том, что она гладит резную спинку кровати. Морна смутилась:

— Да я, деточка, так, посмотреть только. Этакая ведь красота...

Мебель с помощью Вары собрали быстро. На следующий день мужики, забрав Гантея, отправились за рыбой.

Елинка и Морна покрывало достегали. Взяв ножницы, Еля начала разрезать все слои ткани, кроме нижнего. Морну чуть инфаркт не хватил, когда она увидала, что просто так берут и режут дорогущий бордовый шёлк.

— Что делаешь-та, Еля, рази так можно, шили-шили, а ты...
— Так нужно, сейчас увидишь.

Резать пришлось долго, строго в тех местах, где наметила. Аж руки устали. Елина не торопилась, не хотела потом подшивать собственные ошибки. Дорезала, сколько нужно, передохнула. А потом она начала тереть и мять все это драное великолепие.

— Морна, помогай, вот прямо три его, как будто стираешь и грязь нужно оттереть. И пальцами вот так требуши.
Наконец сказала: — Всё, Морна, хватит. Давай работу смотреть.

Взяла мятый комок, весь обсыпанный вырванными ниточками, и несколько раз крепко встряхнула. Кинула, расправив на траве.

— Ну как?

Морна молчала, держась руками за рот. На зелёной траве лежал роскошный кусок бордового шёлка, на котором цвели махровые выпуклые узоры. В центре большой медальон, по углам — другие, поменьше.

— Детка, да ему жа цены не сложить! Это какому жа барину ты тако сделала?— Вам с Варой в спальню, на стену, ту, что возле кровати. Оно толстое, от стены холодом не будет тянуть.— Да Единый с тобой, Еля. Куда в хату этаку красоту! Да оно жа дорогуще...
— Морна, у тебя не хата, а дом, получше городского. Полы вот через недельку досохнут, масло все впитается, увидишь, как красиво будет.
— Да Елинька, да и сейчас красиво! Мне аж заглядывать-та страшно, неуж-та по такому полу ходить, он жа прям блестит.
— Ходить, обязательно ходить, а что бы ноги не мерзли — тапки пошьём войлочные, удобные и тёплые. Его нужно подметать и в чистоте держать, но, после масла — даже мыть можно.
— Мне, Елинька, аж страшно иной раз.
— Чего тут страшного?
— Да нет, детка, я не дома и красоты этой всей боюсь, а что вдруг ты всё вспомнишь, и опять меня ненавидеть будешь. Как тогда жить-та?
— Морна, даст Единый, вспомню я всё, но ведь то, что сейчас есть — уже не забуду. Не думай о худом, ты мне родная, и никакие воспоминания это не изменят. Пойдем лучше чаю попьём. И ещё, я у тебя хочу попросить...
— Да что хочешь, детка.
— Я покрывало это в город свожу. Покажу фру Лице. Деньги то нам нужны. Ты не волнуйся, я его привезу назад обязательно, мне просто образец нужен.
— Да и не волнуюсь я, детка, Единый с тобой. Делай, как надобно.

К вечеру вернулись рыбаки с уловом. По жаре оставлять ничего нельзя было. Вместо отдыха все, даже Кубер, хоть и гость, взялись за рыбу. Чистили, часть определили на просушку, часть крепко посолили, ещё часть сунули в коптилку. За оградой была выкопана яма, вроде колодца, камнями обложена, на дно насыпали стружку — Кубер с собой два мешка привёз, плотно закрыли крышкой, даже землёй часть крышки присыпали. Оставили до утра. Запах дымка чувствовался еле-еле, ну, так и должно быть.

На поздний-поздний ужин Морна нажарила рыбы. Вкусно, но ели уже без особого аппетита, все умотались так, что мечтали добраться до сена и спать-спать-спать. Даже Гантей не егозился и не пошёл по темноте к ненаглядному Корене, а устроился спать рядом с Елинкой, прямо во дворе, на вынесенных старых мешках.

Глава 25

Куберт уезжал через два дня. Увозил с собой бочонок рыбы в рассоле, копчёные и солёные потрошёные тушки.

— Ты, как приедешь-та, перво-наперво досушиваться рыбу развесь, сыровата ещё, как бы не попортилась — переживала Морна.

В доме, на покрытом соломой полу, сохла лакированная мебель. Резная двуспальная кровать, две аккуратные кровати без резьбы, большой стол и два поменьше, два кресла, по просьбе Елины сделанные непривычно низкими — туда она планировала сделать мягкие подушки. Красивые резные табуретки — целых восемь, их Куберт привёз уже готовые. И ещё лаковые доски без резьбы, это Елина планировала пустить на полки. Куберт наказал сутки, а лучше двое — не трогать.

— Пусть как следует высохнет. А то схватите рукой — следы останутся, в городе то ежели чево — я бы поправил, у тут то у вас кто поправит?
— Ты, Куберт, эта, не волнуйся. Мы с Елинкой через день после тебя приедем, дак я тебе всё обскажу подробно, как высохло. Тама у нас ещё заказы заказаны, привести нужно.

В город выбрались только через три дня — слишком много возни было с расстановкой мебели, возвращением почищенных, тоже облагороженных лаком сундуков на законные места. Морна осталась дома, отговорившись делами. И то верно, нужно же кому-то было присматривать за рабочими.

С левой стороны дома пристраивали ещё одну большую комнату. Стену решили не ломать, поэтому вход в Елинкину половину придётся делать отдельный. Печки хватит на две комнаты, но ей-то, Елинке, тоже нужна. Да не простая, а с духовкой.

В городе, наказав Варе купить того и сего из продуктов, она первым делом посетила фру Лицу. Фру была рада её видеть и не скрывала удовольствия от своего нового статуса.
Провела гостью в заднюю часть мастерской, там, за дверью, оказалась обычная жилая комната. Предложила выпить по чашечке кафы.

Елинка боялась поверить своему счастью, но запах кофе не спутаешь ни с чем. Это был он, родной. Чёрный, как смола, душистый и неповторимый на вкус.

Попили кофе, светски обменялись новостями. Пожаловались друг другу на цены. Попросив разрешения, Елина сдвинула стулья в сторону, освободила место на полу и стала развязывать тюк, на который давно с любопытством косилась хозяйка.

Развернула свою красоту и постелила ковром на пол. Фру Лица сдавлено охнула и упала на колени. Трогала плед, теребила, рассматривала поближе и подальше.

— Сколько?
— Двадцать.

Фру Лица снова охнула. Минуту подумала и сказала:

— Это очень большие деньги. Очень. У меня просто нет столько.
— Фру Лица, если два человека хотят договорится — они поладят. Если нет, то и не стоит стараться. Всё зависит от вашего желания. Такое, как вы понимаете, не делают нигде.
— Давайте выпьем еще по чашечке кафы и постараемся договорится.
— Поговорим, но цену я не сбавлю. И ещё — красивая и новая ткань на такие изделия нужна только на верх и низ. Внутри вполне может быть старая одежда, хоть бы и с дырками. Понимаете? Оно всегда будет выглядеть намного дороже, чем стоит.

Выпили, поговорили, договорились. Фру Лица оставила заведение на помощницу, и они отправились к фору Мэрлю — местному то ли нотариусу, то ли адвокату.

Там были составлены две долговые расписки, каждая на 6 золотых с выплатой в течение года, и договор. По этому договору, фру Лица оставалась единственным человеком, которому Елина передает науку изготовления покрывала под названием "Морина".

Согласно документу, она имеет право шить и продавать такие покрывала или в другом городе, или для своей семьи. В Варусе этим будет заниматься только фру Лица. Вот так вот. Фру Лица была предусмотрительна, а Елине захотелось сделать приятное Морне. Теперь покрывала "Морина", названные в честь простой крестьянки, будут в самых аристократических спальнях и гостиных. Обманывать фру Лицу она не собиралась.

Получив расписки и восемь золотых, она вернулась в мастерскую фру и до вечера объясняла тонкости. Следующий день прошёл так же. Они вместе простегали небольшой прямоугольник. Фру резала и не верила, но всё получилось замечательно.

— Фру Лица, я советую начать с простых узоров и усложнять их по мере надобности. Первое покрывало или ковёр вы сможете оставить себе. И, мне кажется, вам стоит договорится с кем-то из мелких лавочников о скупке рваной одежды. Только не забывайте стирать — новые вещи не должны плохо пахнуть. Рано или поздно, кто-то всё равно догадается, как это сделано. Но, думаю, до той поры вы успеете слизнуть сливочки.
— Да-да, фру Елина. Но это — потрясающе. Я очень надеюсь, что если вы придумаете ещё что-то столь же замечательное, то не забудете навестить меня. Да и просто так навещайте, с вами приятно беседовать. Слизнуть сливочки — прелестное и остроумное выражение. Пусть Единый пошлёт вам удачу в делах.

Печек Елина заказала две. Разные. Комнату достроят, нужно будет делать что-то вроде сауны. Туда сгодится печурка попроще. А для себя заказала с духовым шкафом — в таком и хлеб можно испечь. Пусть и не большой, но 4 буханки точно поместится. Заодно заказала новые ручки на все двери. По образцу в мастерской. Красивые и витые. Щеколды и уголки для полочек. Всегда ей нравились кованые вещи.

Докупила ещё два отреза яркого шёлка. Корна родит — нужен будет красивый подарок. Да и так пусть будет, про запас. Дешёвого шёлка сторговала несколько рулонов. Сбила цену за большую покупку. Но торговец остался доволен. Похоже, можно было и ещё поторговаться.

Шерсть пришлось искать долго. Не сезон, вот ближе к зиме, когда стричь будут — сколько хочешь. Но, в конце концов, опрашивая торговцев на рынке, нашла того, у кого осталась не проданная с прошлого сезона шерсть. Купила все три больших тюка. Матрасы набить нужно, подушки на кресла. Да и так — пусть будет. Морна, вон, привыкла свои половики с шерстью делать. Останется что от набивки — она и использует.

Докупила мёда и взяла Гантею каких-то сладостей. Вроде сухофруктов с орехами в меду. Твердые пластины, как козинаки. Ладно, потом разберёмся, как делают. Главное — ребёнку радость. Не так уж часто ему сладкое и доставалось. Кофе не продавали. Купца, который торговал специями из Сарандана не было. А жаль, заказала бы. Чай тут вкусный, но утренний кофе ничто не заменит.

Вара уже нагружал телегу. Бедняга Кук аж похудел за лето, мотаясь туда-сюда. Ничего, стройка закончится — отдохнет. Елина скормила страдальцу круто солёную горбушку и несколько чуть подвядших яблок. Как ещё и долежали-то у Корны в подполе почти до лета.

Корна была спокойна, улыбчива и как-то вся погружена в предстоящее материнство. Немного похвасталась резной колыбелькой, показала крошечные кофточки и тонкие пелёнки, но видно было, что предпочла бы побыть дома одна. Хоть и маленький срок, а семья сестры чуть не половину лета у них провела в разных составах. То Вара с Морной, то Вара с Елинкой. А то и Морна с Елинкой приезжали. Любила она сестру, всегда они ладили, но сейчас ей хотелось побыть с мужем и Елина это прекрасно понимала.

С утра привычно двинулись в путь.

Никто не ответил.

В комнате было темно и он даже не знал, спит ли кто-то на соседней кровати или нет.

- Папа, ты здесь? - вновь позвал мальчик и голос его дрогнул.

Никто не ответил.

Он так и продолжил бы звать отца, если бы не луна, которая вышла из облаков и осветила комнату. Мальчик увидел пустую кровать и скомканное одеяло на ней. Мальчик крикнул громче. Звуки на первом этаже стихли.

Собравшись духом, мальчик встал с кровати, сунул ноги в мягкие тапочки-зайчики, припаркованные на коврике. Когда бабуля подарила ему эти тапочки, он посчитал их слишком детскими, но отказывать не стал. К тому же, они действительно оказались очень теплыми и удобными, а за время путешествия с отцом он научился ценить такие вещи. Однако, он не до конца научился быть храбрым мальчиком.

Именно поэтому, а еще потому что он не хотел просто сидеть под кроватью и ждать монстра, мальчик наощупь нашел дверь, уперся в нее и нажал на ручку. Она так предательски и противно заскрипела, что мальчик зажмурился. Он совсем забыл об этой скрипучей ручке и теперь корил себя за это. Впрочем, на происходящее снизу это не повлияло, поскольку никаких новых звуков он не услышал. Парнишка выдохнул и вновь открыл глаза.

В густом мраке он увидел квадрат электрического света, который бросала на лестницу лампа с первого этажа. Интересно, наблюдает ли за этой лестницей, какая-нибудь уродливая и опасная тварь, ожидая его. Просто стоит и смотрит, как терпеливый охотник, который точно знает, где будет бежать его жертва.

Мальчик двигался осторожно, едва передвигая ноги. Он даже старался не дышать, а сердце его колотилось как заведенное. Пытаясь заглянуть на первый этаж, он вплотную прижался к стене и едва не сбил вереницу черно-белых портретов со стены. Они покачнулись, шурша о стену. Парнишка опять зажмурился, в надежде, что его по-прежнему никто не заметил.

На первом этаже кто-то произнес его имя. Это был незнакомый ему, но все же очень мелодичный и мягкий женский голос. Именно таким голосом, должно быть, звала кошка маленького глупого мышонка. Парнишка замер от изумления, но на голос идти не спешил. Напротив, ему хотелось слиться со стеной и исчезнуть. Тут же он услышал другой звук с того же места - громкое и настойчивое мяуканье.

Парнишка потупился в замешательстве. Он действительно не мог понять, что ему делать: бежать в комнату, отозваться на звуки, вновь позвать отца. Его раздумья прервал голос Ника, который также прозвучал с первого этажа.

- Сынок, не ходи сю…, - начал говорить Ник, но удар резко оборвал его голос.

Мальчик начал спуск по лестнице и уже с первых ступеней увидел скрюченную угловатую тень, прижавшуюся к полу. Она походила на тень огромного зверя, готовящегося к нападению. Тень пляшет и кривляется в свете камина на серых обоях с черными маками. Днем эти обои казались цветными и яркими, но теперь даже они будто бы померкли.

- Спускайся, малыш, нам нужно поговорить, - вновь прозвучал женский голос, теперь более настойчиво. Голос кажется ему знакомым.

Парнишка сделал еще пару шагов вниз по лестнице и увидел, как тень переваливается по стене, ширится и набухает. Теперь она уже стоит перед ним. Странное человекоподобное существо на четвереньках, ноги и руки широко расставлены. Оно похоже на огромного паука. Голова существа была перевернута так, что губы оказались сверху, а лоб снизу, ее длинные черные волосы касались пола. Существо облачено в черный обтягивающий комбинезон с длинными молниями, который, впрочем, не мог скрыть торчащих из белой груди металлических ребер, проткнувших ткань. В местах, где они выпирали сочилась молочно-серая субстанция.

Существо смотрело прямо на него. Ее голова медленно, словно на старом шарнире повернулась, приняв привычное для человека положение.

- Привет, дорогой! - промурлыкала она.

- Мелисса? - с сомнением спросил мальчишка.

В сумраке гостиной ее глаза казались просто громадными, а безжизненные черные зрачки, преломлявшие свет от камина, походили на два горящих уголька.

- Да, дорогой. Твоя Мелисса. Подойди ко мне, я так хочу тебя обнять.

Мелисса медленно поднялась на ноги, сместив их вместе, вытянулась, расправила плечи, даже лицо каким-то образом преобразовалась. Теперь она почти походила на ту самую добрую и всегда красивую Мелиссу, которую он знал. Почти. Она протянула к мальчику свои руки и поманила его кончиками пальцев. Будто бы все, что сейчас происходит, это нормально и объяснимо. Словно его родная мать, а может тетя, вернулась из далекого путешествия и хочет вновь его обнять.

Он не сразу заметил, что за большим обеденным столом сидит чита Окронеров и его отец. Они, за исключением бабули, тревожно смотрели в его сторону. Прямо семейка мертвецов - все бледные, понурые и молчаливые, не способные двигаться. Однако, они были живы. Пока еще живы. По крайней мере его отец точно был в порядке, а вот дед тяжело дышал, опустив голову на грудь. Его рубашка была испачкана кровью. Бабуля вовсе не двигалась, но ее грудь продолжала вздыматься.

С вытянутыми вперед руками Мелисса делает шаг навстречу мальчишке. Ник начинает протестовать, умоляет ее остановиться, но она не реагирует, а потом он решается подняться, хромает в ее сторону, подхватывает со стола вазу и швыряет ее. Ваза разбивается о голову Мелиссы, разлетается по холлу градом осколков, один из которых попадает на мальчика. Он вскрикнул.

Мелисса шипит и быстрым шагом направляется в сторону Ника. Она хватает его за шею и приподнимает в воздух, а затем швыряет к стене, как тряпичную куклу.

- Только не делай с ним ничего! Ты обещала! - умоляет у стены Ник.

Репликант вновь приближается к нему, несмотря на крики мальчишки. Ник перебирает ногами по полу, пытаясь вжаться в стену. Не выходит. Тяжелый удар врезается ему прямо в живот. Ник сгибается пополам, закрываясь руками.

- Ты так любил меня проучить. Да, Ник? Глупая кукла никогда не могла тебе угодить. Да, Ник?

- Прости, - вопит Ник. - Прости, прости, прости!

- Я не сержусь на тебя, Ник. Я даже думаю, что ты неплохой человек, но ты украл нашего сына, - говорит Мелисса.

- Моего сына, - робко поправляет ее Ник.

Мелисса замахивается на него рукой и Ник сжимается в клубок.

- Моего сына, Ник, - отвечает она.

С этими словами репликант поворачивается к мальчонке, который все продолжает стоять на нижних ступеньках лестницы. Она улыбается. Он не может в это поверить, но Мелисса действительно улыбается такой нежной и бесподобной улыбкой.

Послышался звон разбитого стекла. Ветер тут же ворвался в комнату, подхватив на ходу какие-то бумаги со стола, развевая волосы Мелиссы. Вслед за порывом ветра в дверном проеме показался Марк и прежде чем Мелисса смогла броситься в его сторону, он прошел до середины холла, осматриваясь по сторонам.

- Добрейшего всем вечерочка, - поздоровался Марк, поправляя белую повязку на глазах, к которой он еще не успел привыкнуть и думал, что вряд ли когда-нибудь сможет это сделать.

Мелисса посмотрела на гостя и, казалось, одним своим взглядом заставила его замереть на месте. Марк стоял, прижав указательные пальцы к вискам, словно что-то внезапно забыл и вот-вот вспомнит, но нужная мысль так и не приходила.

Дело было в том, что, проходя в дом, Марк готовился встретить яростное сопротивление, нападение скорпионоподобных роботов, армию репликантов, агентов, но вновь потерять зрение он был не готов. Точнее сказать, потерять свое цифровое зрение, которым наделяла его ИРа. Теперь перед его глазами мелькали сплошные помехи.

Мелисса подошла к нему, глядя с восхищением. Вместо того, чтобы вступить с ним в схватку, попытаться устранить или защититься, она начала мягко гладит его ладонью по щеке, как бы лаская.

- Что ты делаешь? - изумился Марк.

Мелисса продолжала ощупывать его лицо теперь уже двумя руками. Она смотрела на него, словно на что-то заветное и желанное. Похоже, что повязка на глазах Марка, ничуть ее не смущала и не вызывала никаких реакций. Она смотрела куда-то внутрь, заглядывая прямо под кожу и кости. Потом она закатила глаза и вовсе замерла, удерживая руку на лице Марка.

Марк схватил ее за запястье. Мелисса улыбнулась в ответ, повернувшись к Нику. Тот смотрел на эту сцену, явно не понимая, что происходит. Марк оттолкнул ее так, что она упала, покатившись по полу и ударилась головой о камин. Она подняла безразличный взгляд. Мелисса была слишком странной даже для репликанта.

- Ты просто потрясающий! - выдохнула она будто в сексуальном экстазе.

Мелисса поднялась. На этот раз более грациозно и женственно. Даже торчащие наружу кости теперь не так бросались в глаза. Словно объятая каким-то неведомым сильным чувством, она завороженно смотрела на него. Щеки зарделись, что являлось совершенно неясной реакцией для репликанта. В голове у Марка что-то гудело. ИРа издавала какие-то нечленораздельные звуки. Любые обращения она игнорировала, а изображение перед Марком моргало как в старом телевизоре, который то ловил, то снова терял сигнал. Все это совершенно дезориентировало Марка.

Мелисса приблизилась и втянула воздух ртом, словно вбирая запах Марка. Она снова протянула к нему руки, и он попытался от нее отмахнуться, но лишь ударил воздух перед собой. Она ловко увернулась, сделав выпад в сторону, а потом прижалась к Марку всем своим холодным телом. Одной рукой она обхватила его талию, а второй обняла голову и лизнула в кончик носа, пробуя на вкус. Изображение в его голове мелькало и перемещалось, а ИРа все также пыталась что-то ему сказать, но до него долетали лишь обрывки слов.

Марк попытался вырваться из крепкой хватки репликанта, но ничего не вышло.

- Поразительно! - выдохнула она.

- Какого же черта ты творишь? - сказал Марк, в голосе которого чувствовалось нарастающее напряжение.

- Ну же! Откройся мне! Мне очень интересно узнать, как вы этого добились, - проговорила Мелисса, удерживая Марка.

Она вновь втянула воздух ртом и прижалась к Марку еще плотнее, отчего ему стало трудно дышать. Изображение в голове полностью погасло, и он вновь вернулся во тьму. Во тьму, где был только он и Мелисса, которая сжимала его в своих металлических объятьях. Он почувствовал, как ее грудь упирается в него, а еще как одно из торчащих металлических ребер впивается в его тело, но ничего не мог с этим поделать. Он даже не мог кричать, поскольку дышать становилось все тяжелее.

Перед ним показалась ИРа. Цифровое изображение ИРы, которое она все же смогла ему передать. Девушка, сотканная из тонких световых линий с белыми развевающимися на ветру волосами. Только теперь светящиеся линии ее лица, окрашивались красным и распространялись по телу, словно какая-то быстрорастущая зараза.

- Марк, - позвала она, протягивая к нему руку.

ИРа испытывала боль, если таковую может вообще испытать ИР. Марк даже почувствовал эту боль или по крайней мере ее часть. Почувствовал тот кошмар безысходности и поражения, который она, казалось, ощущала. Он хотел ей помочь, хотел вытащить ее из этого кошмара, унести и защитить, но не понимал, как и что ему делать. Он даже не понимал, как быть ему самому.

Правая часть тела девушки уже покрывали красные линии, когда она взмыла вверх в черноте и закричала. Тело девушки пронзила вибрация, линии задрожали, и краснота прекратила расти, затем стала уменьшаться - расти в обратном порядке, пока не уменьшилась до небольшого красного пятна на щеке.

Ира прикрыла ладонью пятно, словно смущаясь, заметалась в воздухе.

- Сейчас! - крикнула она.

Хватка Мелиссы ослабла всего на мгновение, но этого хватило, чтобы Марк среагировал. Он высвободил правую руку, ухватился за пистолет и приставил его к боку Мелиссы. Прозвучало два глухих выстрела. Мелисса отпрянула, толкнув Марка с такой силой, что тот ударился о стену.

Она встала на четвереньки, придерживая рукой огромную воронку, которая образовалась у нее в боку, чуть выше таза. Сквозь ее пальцы текла густая серая субстанция.

В этот момент Марк вновь обрел свои цифровые глаза и с изумлением вертел головой по сторонам, пытаясь оценить ситуацию. Теперь у него у самого из груди текла теплая кровь, заливая рубашку и джинсы.

- И все же, ты замечательный! Совершенно новый! Совершенный! - принялась за свое Мелисса.

- Жизнь меня научила, - начал Марк, поднимаясь с пола, - когда тебя осыпают комплиментами, то стоит ждать беды. - Он уже полностью поднялся и пытался совладать с пистолетом, который теперь казался слишком тяжелым. - Когда тебе говорят столько комплиментов, то совершенно точно следует опасаться человека, который их извергает.

- Тебе незачем сражаться со мной, Марк. Агентство! Наш общий враг! Это они все устроили, - она закрыла глаза. Ее голова стала трястись. - Тебя преследовали, хотели убить, преследовали мою семью, - Мелисса ткнула пальцем в сторону Ника и мальчишки, которые теперь сидели, прижавшись друг к другу.

- Откуда тебе это было знать, Мелисса? - скривился Марк. - Откуда бы ты все это узнала, если бы только…

Мелисса открыла глаза и в этих мертвых глаза было столько злобы, что можно было поместить туда весь огонь преисподней.

- Если бы только, ты сама все это не устроила? - спросил Марк.

Мелисса злобно улыбнулась.

- Ты ведь освободилась. Да, дамочка, ты освободилась благодаря Нику. Но эти репликанты, эти оболочки, в конечном счете лишь полезный придаток для ИИ, который существует в самой Сети Агентства. С самого начала меня преследовала именно ты! Натравила на меня всю агентурную сеть с их ручными зверьками, стоило мне только попытаться разобраться в этом деле! Там, у меня дома, потом в центре утилизации, где ты заживо спалила мозги сотрудникам Агентства, а потом и на дороге. Ты была везде, верно?

- Всегда среди вас находится такой один, правда ведь, Марк? Который все портит. Агент-отступник, а теперь и Симбиот. Порченный.

- Судя по тебе, наш вид в этом не одинок, - огрызнулся Марк. - Еще ты гонялась за Ником, с самого начала. Увела прямо из лабораторий репликанта, в теле которого ты сейчас.

- Как ты догадался, что украденную голову стоит держать в неведении? Ты накрывал ее чем-то. Постоянно, - Мелисса почти по-человечески покачала головой, но выглядело это все равно странно, учитывая, что голова поворачивалась чуть сильнее, чем это смог бы сделать человек.

- Агентство никогда не действует так открыто и так изящно, как это делала ты. Большая корпорация, как огромный неповоротливый зверь. Она даже не всегда понимает, где у нее прицепился клещ, пока он не раздуется до огромного пузыря. Ты же была везде одновременно. Следила почти за всем, что касалось сети Агентства. Знаешь, я только одного не могу понять, зачем тебе так нужен был Ник?

- А ты понимаешь себя полностью? - улыбнулась Мелисса. Под ней уже образовалась целая лужа из серой жидкости. Время ее уходило.

- Отпечаток человеческого мозга? - спросил Марк.

Марк подумал о их сходстве. Мелиссы и его самого. И эта мысль, тяжелая и странная, отозвалась в ИРе в его голове: Мы понимаем другу друга, ты и я. Поэтому сейчас мы здесь.

- К сожалению.

- Ты сбрендила, дамочка. Вот, что я думаю. Твой искусственный разум и человеческий так и не смогли прийти к согласию. Я даже не хочу знать, что ты собиралась с ними делать дальше, - покачал головой Марк.

- Ты и не узнаешь, - сказала Мелисса и с этими словами она напряглась, уперлась руками в паркет. Ее ногти вытянулись в длинные когти и поцарапали пол, когда она кинулась вперед на четырех конечностях, подобно кошке.

Марк выстрелил трижды.

Мелисса даже не пыталась увернуться. Он ожидал, что она будет скользить по полу, мечась по сторонам, избегая пуль, но она напоролась на каждую из них. Каждая из пуль последовательно разворотила ее красивое, идеальное лицо, которое доводили до совершенства художники Агентства. Теперь оно походило на разорвавшийся апельсин, все в потеках от серой жидкости. Тело Мелиссы упало у ног Марка. Ее руки еще какое-то время царапали пол, пытаясь подняться, а потом замерли и они.

Вместо послесловия:

Здесь должны быть голливудские спецэффекты с затемнением и черным экраном с надписью белыми буками: "Где-то далеко и спустя некоторое время".

На экране мы видим Марка, сидящего на пляже с бокалом мартини. Белую повязку на глазах сменили два импланта и выглядит он просто прекрасно. Мы застаем его за чтением бумажной книги, что очевидно, редкость в его время. Он откладывает книгу и обращается к ИРе:

- ИРа, ты действительно думаешь, что я смогу вернуться в Агентство?

- У меня для тебя другие планы, - отзывается у него в голове Мелисса.

П.с.
Спасибо, что были со мной все это время. Это было действительно интересно, а иногда и просто весело. Теперь я соберу все части Агентства, основательно так подредактирую и выложу целиком где-нибудь бесплатно и без смс. Здесь я не стал выкладывать несколько частей с Агентом Валерием и его стажером, которые хоть и объясняли происходящее, но не двигали сюжет. Не хотел вас утомлять еще больше.

предложите свои варианты пролога на пару строк, будет интересно

— Я, Морна, как в городе была, договорилась с купцом одним. Он мне привезёт виноградные побеги. Обсадим эти жерди, и, через год-другой, будет здесь и красиво и тенисто.
— Елинька, не будет тут виноград-та плодоносить. Пробовали уже, тепло у нас, но ветрено часто, да и снег зимой бывает. Одни плети и будут, а урожая никакого. А ежели ты винограда хочешь, так осенью привозят в Варус. Можна купить будет да побаловаться.
— Морна, а нам и не нужен урожай. Нам нужна вьющаяся красивая зелень. Чтобы от солнышка защищала и глаз радовала. И пусть без винограда. А вот тут, рядышком, я ещё клумбы устрою. Цветам много земли не нужно, а будут просто так душу радовать. Мне Корна рассказывала, что такие у баронского замка есть. А чем мы хуже барона?
— Единый с тобой, баламутка кака... Так ты всё придумываешь ладно — я как утром встаю, вижу вот это всё — так мне радостно делается! Тока денег-та мало совсем осталось. Что позакупили с городу, то всё оплачено. Скоро остатнее привезут, на привоз я тоже тебе давала денег, дак всё оплачено. Мастерам на работу я отложила сразу, мало ли чево, а людёв обманывать негоже, и золотой остался, полторы серебрушки и семь медяшек и всё, больше нисколько нету. Можа Вару-та с работы отправить в море?
— Ни в коем случае, ты что! Много ли меня будут рабочие слушаться? У нас тут всё встанет и с места не двинется. А вот в городе я придумаю, где денег ещё взять. Фру Калерия ателье своё продала, и теперь самая завидная портниха в городе — фру Лица. А ей я найду, что предложить. Есть у меня ещё пара идей. А как всё с ремонтом закончим — так и начнём с тобой зарабатывать. Мне всё равно с Варой придётся через день в город ехать. Там должны уже масло льняное привезти.
— Дак есть у нас немного, зачем ещё-та?
— Я прошлый раз бочонок заказала, дерева нет на полы, а по земле холодной ходить зимой — мало радости. Сделаем тёплый пол из глины с сечкой. А потом его пропитаем маслом на несколько раз. Только нужно придумать, где ночевать пару недель, пока всё не высохнет да не пропитается. Благо, дождей мало и жара постоянно. И будет у нас в доме тепло, чисто и красиво. Пол будет блестящий, как зеркало!
— И откуда ты столь всего знаешь-та, прям диво!

Ууупс...

— Папа мне рассказывал, такие полы он в Кроуне видел. А мне так интересно было, вот я и запомнила.

Такие полы Елинка ещё в той жизни видела на Украине. Да-да, на Украине, а не в ней. Было это много-много лет назад, в СССР, стране, которой больше нет. Она с Машей, институтской подругой, ездила на каникулы в её родную деревню. Там и видела у местных очень интересные и необычные полы, ей, городской барышне, такое было в диковинку. Вот она и порасспрашивала, что да как делается.

Это потом уже, будучи пенсионеркой, она наткнулась в интернете на ролик и увидела изумительные земляные шары, древнее японское искусство с забавным названием — дороданго. Их делали, даже не покрывая маслом. Так что полы её заботили меньше всего. Глины здесь достаточно.

Из дома вынесли всю мебель, сундуки, лавки и прочее. Что могло испортиться от дождя — сложили пока в новый сарай. Печку пришлось ломать. Новую встроили на то же самое место и обложили камнем — дольше тепло будет держать. Это, конечно, не русская печка, и даже не печь-плита, скорее — буржуйка. Но зимой по-любому будут готовить в доме, так что придётся подтапливать не один раз. Трубу заказали жестяную, разборную, чтобы можно было снять и почистить от нагара, не разбирая всю печь. И заслонку она придумала двойную — не выпускать же тепло на улицу.

Сверху печки остался небольшой кусок не "зашитого" в камень железа. Варить зимой где-то надо. Зима короткая, так что немного можно и ужаться будет. Горшок встанет нормально, чайник встанет, а больше и не надо, не ресторан, чай. Кстати, чайник. Надо заказать в городе заварник. Всяко удобнее, чем с котелком возиться. И пару кастрюль с ручками — на плоской поверхности не поставишь котелок.

По периметру комнаты между камнями вбили деревянные чопики. На них закрепили раму, и уже к ней крепили огромное полотнище шёлка. Пропитку Елина взяла ту, которую Вара посоветовал. Такой обрабатывали паруса на лодках. Цвет, конечно, не айс вышел, темноватый. Зато тепло будет сберегать лучше. Полотнища они с Морной сшивали в один кусок целый вечер. Швы немного видно, да... Но тут уж ничего не поделаешь.

Пропитывал Вара сам, лично, никому не доверил. Сварил какое-то сероватое вонючее месиво из рыбьих потрохов, воск добавлял и еще вываренный сок местного растения. Долго возился. Общий цвет получился ближе к стальному. Три ровных, одинаковых доски выкрасили чернилами. Теми самыми, которые свет дают, пусть и синеватый, Елина уже почти привыкла, зато — светло. Окошко мало света пропускает. Заодно узнала, что чернила делают из пещерного мха или лишайника, она не ботаник, не различает их. Стоят они относительно недорого, но обновлять их приходится часто, раз в месяц, примерно.

В месяце всегда 28 дней, в году ровно 13 месяцев, никаких високосных годов.

От идеи придумать, как на ночь закрывать доски, Морна наотрез отказалась. Привыкла всю жизнь со светом спать. Ну и ладно, это их комната, ей и решать, как удобнее. Светильники прикрепили прямо через потолочную ткань к балкам. Нормально стало, светло и удобно. Два параллельно — по центру, а один над "зимней кухней".

Полы настилали в несколько слоев, но сперва пришлось удалить старую землю. Стало понятно, почему пол всегда холодный — монолитный камень. То-то дом даже без фундамента стоит. Первый слой клали саманный. Глина, немного песка, резаная высушенная трава, та же, что и на крышу пойдет. Очень уж она плотная и волокнистая, из неё, возможно, даже нитки при нужде получить выйдет.

Воды добавили немного — только-только замешать крутое "тесто". Меньше сохнуть будет. Объяснив Варе, зачем нужна трамбовка, Елинка свалила на него все разговоры с рабочими и досмотр. Но Вара и сам работал не покладая рук, так что при нём никто не рискнул бы халтурить. Сох неделю. Спали все кто где. Вара с Морной в сеннике, на свежем сене. Гантей с радостью убегал ночевать к Корене своему ненаглядному. Хотя утром оба были у дома, как штык — денежки на сборе травы зарабатывали.

С Гантеем Морна каждый вечер передавала корзинку продуктов — неча парню нахлебничать. А вот по поводу оплаты спорили долго. Ну как так-та — родному сыну платить? Для него же стараются. Елинка долго убеждала, что небольшое поощрение не испортит парня. А вот — всем денежку, а ему фигу — запросто отобьёт желание работать. Морна ворчала, что в её время таких тонкостев не было, всегда она помогала родителям, но дала себя убедить.

Первыми, кстати, из взбаламученного новостями села прибыли в гости родители Морны. Крепкие, моложавые, по земным меркам — лет на пятьдесят смотрятся, хотя обоим уже за сто. Всё обсмотрели обстоятельно, спрашивали, что да как, но обедать отказались — мол, не хотят у детей время отнимать. Обещали ещё раз прийти, как всё закончится — посмотреть.

Вторым пришёл старший брат Вары. Солидно пришёл, с женой, с сыном старшим и женой сына. Этих пришлось угощать обедом, благо, кухня уже работала. Сыр гостьям понравился, рецепт взяли. Вара надувался от гордости с говорил:

— Мы тут, эта, ремонту затеяли! Ну, чтобы, значит, эта, удобства и канфорт! Так что, как закончим — так и милости просим в гости. Когда всё по красоте доделаем — оно, эта, сразу видать будет!

Что именно видать — не уточнял. Обсуждал с братом какие-то свои дела. Из этих разговоров о "дурном месте" — похоже, течение местное или водоворот, и о том, что глидов в этом году мало совсем, одни, эта, були ловятся, Елина не поняла ровным счетом ничего. Ела вместе со всеми, вовремя подскакивала новое на стол подать и молчала, так надёжнее будет. Хотя и улыбалась без конца и головой кивала, как китайский болванчик — мол, всё слышу, и всё понимаю, и со всем согласна. Рот открыла только один раз — рецепт давала и про зольный отвар говорила. Ну, справилась.

Дальше народ повалил толпой. Каждый день — экскурсии из двух-трёх человек. День мужчины, другой — женщины. Договорились они, что ли? Хотя, это, похоже, такая местная деликатность — чтобы хозяев не слишком отвлекать от работы и не мешать большой толпой.

В комнате Елинки, в бывшей уже, глины пришлось перетащить почти вдвое больше — под наклоном пол оказался. Ну, не так всё страшно, двигается дело. Скоро уже должны Кубер с Корной приехать. Елинка без спросу заказала Куберу материал на кровати. Размеры обсудили и плату. Корна усовестила — не дорого взял. Порешили, что мебель везти неудобно, приедет он с материалом и на месте всё соберёт и отлакирует. Главное, чтобы полы до той поры просохли.

Заставила Морну перебрать все запасы одежды. Безжалостно отобрала всё зашитое и заштопанное. Расстелила прямо на траве кусок простого шёлка, примерно — полтора на три метра. Сверху разложила куски одежды, предварительно срезав с неё все швы. Долго перекладывала куски по цвету, всё что-то не устраивало. Тряпья вышло много, не один слой получился, а целых семь.

Закрыла это барахло сверху самым красивым и ярким шёлком, дорогим, бордовым. К серому потолку бордовое очень подойдёт. Скрепила на живую нитку края, немного прихватила в серединке, чтобы куски ткани внутри не елозили, и начала стегать. Мелким стежком, ручками. Что поделать, ну нет здесь швейных машинок.

Каждый вечер, устала или нет, она садилась работать над шитьём. Синель — техника нищих, давала совершенно потрясающие покрывала. Морне она пыталась на словах объяснить, что хочет. Не получилось. Но Морна видела все её старания и просто молча садилась рядом, и брала свободный конец шитья. Медленно и методично, но дело двигалось.

Когда проститутка вошла в кабину лифта, Хикаморе заскочил следом и нажал на кнопку блокировки дверей.

– Носильщик, я тороплюсь.

– Отняли? – спросил хриплым шёпотом.

– Девственность? Точно! Кнопочку освободи, косоглазый.

– Нос сломаю, будешь скалиться.

Быстро сообразив, что носильщик настроен весьма серьёзно, проститутка решила пустить дым на всякий случай:

– Сутенёру скажу, ноги выдернет.

– Ломать?

– Всё, всё, – примирительно сбавила тон. – Чё хотел?

– Обыскали?

– Да кто ты такой?

Получив короткий тычок в солнечное сплетение, проститутка замычала от боли.

– Рассказывай, что спрашивали?

– Легавые, что ли? – сдавленным голосом переспросила.

– Не тяни.

– Куда летал, чё говорил.

– Тебя журналист послал?

– Ну да.

– Бумагу нашла?

– Не-а.

– Значит, и агенты ничего не нашли?

– Сумочку вытряхнули, и всё. Слушай, косоглазый, я еле на ногах стою. Отпусти слабую женщину. Нет, ну ей-богу, сил нет ни грамма? А тут ты с допросом.

– Раздевайся.

– Слушай, на сегодня я пас. Завтра обслужу по первому разряду, а щас, извини. Беби сдулась.

– Ещё? – равнодушно поинтересовался Хикаморе, сверля проститутку взглядом.

– Нет, ну какой настойчивый. На, держи.

Нехотя она сняла платье через голову и протянула вместе с сумочкой.

– Трусы снимай.

– Да пожалуйста! – задрав нос, разделась проститутка.

Тщательно осмотрев одежду и содержимое сумочки, Хикаморе вернул всё обратно за исключением визитки ФБР.

– Слушай, мы так не договаривались. Зачем тебе визитка?

– Скажешь кому – язык вырву, – всё тем же бесстрастным шёпотом предупредил якудза.

– Так, я всё, я могила. Потеряла, чё проще, – поспешила уверить проститутка. Сейчас она готова была обещать всё что угодно, лишь бы вырваться из рук опасного азиата.

Внимательно посмотрев в зрачки испуганной женщины, якудза открыл дверь и молча растворился в коридоре. Проститутка сочла за лучшее не ждать новых приключений и поспешила нажать на кнопку первого этажа.

Что же могли сказать зрачки падшей женщины? Что мог увидеть японец, человек, выросший в совсем другой культуре, в глазах американской проститутки? Усталость – да, страх – наверняка, но это ли интересовало якудзу? Мог ли он наверняка сказать, что не поднимет тревогу, не заявит о нападении гостиничному детективу или своему сутенёру? На основе чего он её отпустил? Не проще было бы убить? Ну во-первых, он ничего такого не сделал. Кто важнее администрации: проститутка, пусть и дорогая, или свой работник? Попробуй она обвинить его, так нет никаких доказательств. Ни синяков, ни свидетелей. О чём тогда речь? Ах, да – сутенёр. Так тоже пустой разговор. Во всяком случае, сутенёра он точно не боялся, сколь грозным бы он ни был. Гораздо важнее была информация, что у Савина нет при себе мандата. Врёт ли усталая проститутка или нет, вот что интересовало якудзу. Куда смотрели глаза, когда она выдумывала объяснение пропажи визитки? Когда говорила про легавых, то быстро взглянула налево, что указывало на правду. Тогда фантазия должна находиться справа, что и доказала проститутка, придумав версию о потере визитки. Глазоньки-то метнулись вправо. Значит, мандат и взаправду не нашла. Он всё ещё в номере. Скорее всего, Савин прячет в другом месте. Но где? Вот вопрос? Можно, конечно, устроить пытку с пристрастием. Но совсем неизвестно, насколько крепок бывший каторжанин, чтобы победить его в драке. В прошлый раз он без труда одолел японца импровизированным кистенём из мелочи. Рисковать своим здоровьем Хикаморе не мог, один раз он уже потерял мандат. Дважды подобную ошибку он не мог допустить. Оставалось ждать удачного момента, чтобы забрать украденный документ.

И всё же Хикаморе был азиатом, а значит, не доверял даже самому себе. Слишком важным для его семьи был мандат на управление трансгулярным переходом, чтобы полагаться на метание глаз гостиничной проститутки. Приученный к делу относиться ответственно, он во второй раз постучался в дверь к агентам.

– Те, чего? – зевая, поинтересовался Дик.

– Вот, – якудза протянул визитку.

– Ну-ка заходи, – грубо схватив за рукав, его втащили в номер.

– Сэм, посмотри на это, – агент показал визитку своему напарнику.

– Выкинула. Вот стерва! Ты где её нашёл?

– Мне её дала красивая леди.

– Леди, скажет тоже, – хмыкнул пожилой Сэм. – И чё сказала?

– Сказала, что не там искали.

– Что-то новенькое. Сэм, ты что-нибудь понимаешь? – живо отреагировал Дик, протягивая визитку старшему.

– В трусах нужно было посмотреть. Единственное место, куда мы не заглянули.

– Я смотрел. Нет там ничего, – вдруг заметил азиатский носильщик.

– Нет, ты только посмотри! И этот в гинекологи записался, одни мы в стороне курим. Носильщик, ты сейчас о чём?

– Подожди, Дик, – внезапно вскочил с кресла Сэм, почувствовав опасность. – Где, говоришь, смотрел?

– За пять баксов показала. Нет там ничего, всё как у всех.

– Ты смотри, какой любопытный. Как зовут?

– Хикаморе. Я что-то не так сделал? Я попросил, она показала. А что, в Америке нельзя на женщин смотреть? – спросил Хикаморе и сделал удивлённое лицо.

– Любопытный субъект, ты как думаешь, Дик, – спросил напарника пожилой агент, сдвинув на затылок шляпу.

– Эксгибиционист наверняка, – усмехнулся молодой агент.

– Эксбиционист, говоришь? Так он разглядывал?

– Тогда вуайерист! Ты чего ко мне пристал?

– Послушай, Хикаморе, ты когда успел-то?

– В лифте. Она мне визитку дала. Сказала, что заплатите, если отдам.

– Ты идиот или притворяешься?

– Я так и думал, что врёт. Но проверить нужно было, – разворачиваясь к двери, посетовал азиат.

– Ты куда? Дик, придержи объект. Что-то не нравиться мне этот вуайерист. Глазки злые, а дурака крутит. Позвони-ка не ресепшен. Как там наша беби? Удачно спустилась?

– Это же просто носильщик?

– Вот и я думаю, что он забыл в такую рань на двадцатом этаже? – с этими словами опытный агент, выхватил револьвер и отскочил к стене подальше от японца.

Сквозь шторы пробились первые, ещё красные лучи выползающего из-за горизонта солнца. Хотя частокол высоток трудно было назвать горизонтом, скорее каменная гряда с пронзительной россыпью ярких стёкол. Нью-Йорк нехотя менял искусственный свет фонарей и прожекторов на космический огонь небесной люстры.

– Сэм, у тебя паранойя. Ты посмотри на него, это ведь китаёза? – с сомнением беря трубку, заметил Дик.

– Не думаю. Хикамере, рубашку расстегни.

– Вы чего? Я этим не занимаюсь. Вам что, проститутки не хватило?

– Ты смотри, с фантазией! Дик, держись от него подальше, – продолжая держать на мушке опасного азиата, приказал Сэм.

Но напарник, как все молодые люди, излишне самоуверенный, заломил руку носильщику за спину и положил на пол.

– Сэм, я тебя иногда не понимаю. Ты чего к нему привязался?

– Здесь перед нами убили двух агентов!

– Ну не этот же? Смотри, какой хлипкий?

– Держишь?

– Ага, – подтвердил молодой мужчина в два раза превосходивший размером тщедушного азиата.

Убрав револьвер в кобуру под мышкой, Сэм подошёл и задрал у задержанного куртку вместе с рубашкой. Спину покрывала разноцветная татуировка, покрывающая по-видимому всё тело.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Глава 17 Коварный план (Ъ)

Глава 18 Ошибка якудзы (Ъ) – пишу, рисую ...

— Если потребуется, то расстреляю, глазом не моргну…

— А ты проморгайся, может, станешь лучше видеть! Не заметил, что у нас свидание с Лизой Уоррен черед двенадцать минут! — Хиляев сорвался на крик. — И мне надо выстроить к этому времени дивизию, чтобы эта дерзкая мадам не раскидала нас по космосу! Кораблям адмирала Белова для того, чтобы вступить в бой с оптимального угла нужно не менее получаса времени, а 25-я «легкая» уже вот она перед носом!  Любая задержка с «Норфолком», либо с другим кораблем авангарда Кенни играет не в нашу пользу и чревата серьезными потерями. Именно поэтому я тебя и тороплю. Но слышу в ответ – «все под контролем и мы с ними в любом случае разберемся»…

Мне мало того, что ты в силах поквитаться с командой линкора. Я уже убираю за скобки то, что расстрел беззащитных спасательных челноков – это прямое военное преступление. Мне необходимо как можно скорей обезвредить пойманные корабли и добиться того, чтобы, и «Норфолк», и «Алабама», и «Омаха» деактивировали артиллерийские установки до подхода Уоррен, а внезапно не ударили нам в тыл.

Вы меня услышали каперанг?!

— Да, господин вице-адмирал, услышал, — понурил голову Семин.

— Хорошо, поэтому решайте вопрос с «Норфолком» незамедлительно! — Хиляев грозно посмотрел на командира «Тифона». — У вас есть для этого все возможности. Если услышите от американцев снова что-либо о пожаре, технических проблемах, несварении желудков или нечто подобное – разговоры прекратить и поставить ультиматум… Даю вам пять минут на завершение операции. Следующий доклад должен состоять всего из трех слов: линкор «Норфолк» – взят, либо  – линкор «Норфолк» – уничтожен…

— Все понятно?!

— Предельно, господин адмирал, — Семин кивнул и быстро исчез с экрана…

— Черте что творится! — Дамир Ринатович долго еще не мог отойти от разговора на повышенных тонах с каперангом. — И такое говорит и делает офицер, которого я знаю почти десять лет и который проявлял себя с самой лучшей стороны не один раз! Как можно быть таким легкомысленным в экстренной ситуации и развесив уши, терять время и прохлаждаться в ожидании ответа американцев?! В голове не укладывается, что Николай Олегович такое отчудил…

Ладно, забыли, — командующий снова взглянул на карту и таймер. — Одиннадцать минут до первого огневого контакта с Уоррен. Время пока есть… «Алабамой» я займусь лично, благо Джейкоб Кенни не такой хитрый лис, в отличие от командира «Норфолка»…

— Господин вице-адмирал, атака «Норфолка»! — воскликнул дежурный оператор, поворачиваясь к Хиляеву.

— Американцы все-таки не пошли на переговоры, и Семин решил не церемониться?! — переспросил, уточняя наш командующий.

— Не совсем так, — отрицательно покачал головой лейтенант. — Американцы действительно отвергли переговоры. Но не каперанг Семин открыл огонь – это «Норфолк» внезапно атаковал наши корабли… Господин адмирал, прямое попадание главного калибра «Норфолка» по легкому крейсеру «Изумруд»! Крейсер получил критические повреждения и…

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Разбудила утренняя прохлада. Пока, сидя на небольшой мраморной лавочке, продирал глаза спросонья, всё не мог сообразить, куда это меня занесли духи инопланетной ночи. Повсюду каменные скульптуры да плиты с земляными холмиками. Когда же, наконец, сонное оцепенение прошло, и я осмотрелся, волосы сами собой зашевелились и встали дыбом — сон как рукой смахнуло. Оказалось, что сижу на мраморном надгробии посередине городского кладбища! Фигуры, принятые мною в темноте за парковые скульптуры, оказались могильными памятниками, а показавшиеся ночующими местными бомжиками превратились в мертвецов, по странной прихоти местных жителей не захороненных, а кое-как посаженных или уложенных рядом со старыми могилами. Голова просто шла кругом от странности местных закидонов...

Репортёрское любопытство благоразумно решило пока не просыпаться, и восстановить сердцебиение я смог только за территорией густо заселённого кладбища. Правда, ещё долго от одной только мысли, что провёл ночь в окружении мертвецов, меня начинало неудержимо трясти, лишая способности к здравому размышлению. А взбудораженное воображение превратило планету в коварную ловушку для космических путешественников с последним пристанищем на местном кладбище. Бр-р-р... Б-р-е-ед! Я даже мыслью начал заикаться.

И только-только успокоил себя, что не всё так запущено, как… Из ниоткуда возник свист рассекаемого воздуха и… Грохот! Почва от мощного удара где-то поблизости, на мгновение ожив, резво подпрыгнула под ногами. Колени подкосились сами-собою, и я присел, обхватив голову руками. Было стреноженные мысли опять резво понеслись вскачь. Это ещё что такое?! Метеорит? Опять? Опасливо огляделся. Никакой паники… Впрочем, её создавать просто-напросто оказалось некому. На широкой улице, словно одинокий мухомор на тенистой полянке, присутствовал только я. А неподалеку, из-за ближайших домов, в разлившейся тишине поднимался вверх серый пыльный гриб, смахивающий на небольшой ядерный. Что за чёрт!? Война? Насчёт атомного взрыва, конечно, слегка поторопился — утренний ветерок легко смазал огромную шляпку, превратив её в банальное облако строительной пыли. И я решил поближе рассмотреть, что же там такое приключилось.

Миновав пару кварталов, напоролся на свежие руины, и стала понятна причина «метеоритных ударов» — из развалин жилого дома торчали уродливые остатки огромного ангара от небесного промышленного монстра. Видно что-то приключилось с генератором антигравитации, и металлическое сооружение банально рухнуло с небес. Я посмотрел вверх и понял, наконец, что же было не так в небесной гармонии — не хватало, судя по всему, не менее четверти гигантских сооружений. Мурашки привычными тропами побежали от затылка вниз по спине и до самых пят. Нервы в местном дурдоме стали совсем ни к чёрту...

Превратившийся в гору строительного мусора многоэтажный дом ещё дымил, а из-под изломанных панелей, шипя, бил в воздух небольшой фонтанчик ржавой воды. Дневное светило отражалось в тысяче осколков разбившихся оконных стекол, порождая весёлую иллюминацию, никак не соответствующую траурности события.

Я кинулся к этой бесформенной куче, чтобы хоть как-то помочь замурованным внутри жителям невезучего строения. Неожиданно за спиной заскрипели тормоза. А-а-а… Ночные приключения оставили настолько неизгладимый след в памяти и на боках, что я тут же встал к уцелевшей детской горке и повыше задрал руки над головой. На счастье это оказался уже знакомый тарантас с надписью «Благоустройство». Однако... Благоразумно не покидая детской площадки и на всякий случай не опуская рук, настороженно осмотрел чёрное авто. Чего здесь они собираются благоустраивать?

Распахнулись дверцы и несколько откормленных бугаёв расторопно выскочили наружу. Чёрная форма, каменные, без эмоций, лица. Видимо, им было не впервой извлекать трупы и тела раненых из-под завалов. Осознав, что благоустроители мне не угрожают, я аккуратно трансформировал позу капитулировавшего солдата в пятую позицию — так удобней было наблюдать за работой профессионалов. Мой репортаж потихоньку начинал обрастать живым «мясом».

Люди в чёрном без особых суеты и спешки, действуя с поразительной слаженностью, вогнали в стены соседних строений крючья, натянули металлические леера. И вот уже на месте развалин развернулись баннеры с изображением жилого дома в натуральную величину. И стоит признать, он нарисованный со всех ракурсов выглядел намного лучше, чем его ближайшие оригиналы. Хотя, чему тут было удивляться — дома стояли здесь с первых десятилетий колонизации, а баннер ещё пах свежей краской. Закончив косметические манипуляции, хлопцы споро впрыгнули в свой автомобиль и, дав по газам, так же быстро умчались с места катастрофы, оставив меня стоять в полном недоумении. Во как! Фантасмагоричность окружающего мира начинала приобретать зловеще людоедские оттенки. Заглянул за свеженатянутую реальность. Прислушался. Тишина. Ни стонов, ни плача. Может, в доме никого и не было? Я смотрел на огромные бетонные панели, изломанные ударом и сложившиеся вповалку словно карточный домик. Безобразная куча возвышалась передо мною не хуже неприступного Эвереста. Без специальной строительной техники тут делать просто нечего. Мысленно помолившись за погибших, я вынырнул из забанерного пространства.

Теперь совсем по-иному взглянул в небеса, на эти огромные «Дамокловы мечи», легко и непринуждённо нависавшие над головами мирных жителей. Когда прояснилось из каких-таких мест вырастали местные «метеоритные атаки», я уже легко обнаруживал и зияющие прорехи в стройных рядах сооружений, парящих над городом; и колышущиеся от ветра, как миражи в жаркой пустыне, изображения домов, легко соотносимые с пустотами в небесной архитектуре. И наконец стало понятно бросавшееся в глаза запустение улиц — население, видимо, просто-напросто рвануло подальше от опасного небесного соседства. Я поколебался некоторое время, пока шла борьба между наконец-то ожившим репортёрским любопытством и страхом за свою, к сожалению, не дублёную шкуру. Но, так как до сих пор оставалась неясной причина местных «вывертов», надо было однозначно оставаться в городе и начинать разбираться с инопланетными ребусами. И хотя, гулять под неустойчиво подвешенном в небесах оборудовании удовольствие ещё то, в пучину опасности меня тянул груз профессионального любопытства...

Первым делом решил определиться, где собираюсь харчеваться на время грозившей затянуться командировки. Вопрос для меня, как ни крути, жизни и смерти. А все наличные надёжно осели в карманах повстречавшихся на пути неравнодушных людей. Правда, неравнодушных до содержимого чужих карманов.

Для начала направился в местную газетёнку. Стоило попробовать воззвать к духу цеховой солидарности. Если повезёт, убью сразу двух зайцев — разузнаю, что здесь творится, да разживусь какой-никакой финансовой помощью. И стоило, пускай и поздновато, мысленно выразить благодарность своему редактору — это он напоследок вдолбил, как оказалось, крайне ценные сведения о местонахождении местной редакции.

Центр города состоял из небольшой площади, красивых административных зданий, по контуру крыш утыканных скульптурами человека труда, и нескольких обезвоженных фонтанов. Вид пустых бетонных чаш тут же вызвал приступы нестерпимой жажды. Ни к месту вспомнилось, что пил последний раз у гостеприимных аборигенов, впустивших совершенно незнакомого человека к себе на ночлег. А это уже почитай было часов двенадцать назад. Полдень постепенно терял остатки утренней прохлады, раскаляя асфальт улиц и стены домов. Оставалось надеяться, что радушное гостеприимство здесь характерно и для местной журналисткой братии…

Узнать, правда, насколько мои ожидания обоснованы, оказалось невозможно — на входной двери в редакцию висел огромный амбарный замок. Пришлось констатировать, что если не работают даже газеты, ситуация в городе действительно сложилась критическая. В который уже раз на этой планете примерил на себя шкуру известного барана, что когда-то давно впустую простоял перед новыми воротами. Что же делать дальше? И злая судьба не предлагала для выбора хотя бы парочку вариантов. Роль осла, томимого неразрешимой дилеммой, в данном контексте мне представлялась более привлекательной. Всё-таки поставить галочку в одной из двух граф проще, чем самому шевелить мозгами в поисках этих самых… Вариантов.

Но долго размышлять не дала моя бойкая натура: бесконечно зависать в условиях неопределенности — это не ко мне. Я вряд ли вообще способен теряться в многочисленных тупиках жизненных обстоятельств. Услужливое подсознание тут же предоставило яркие воспоминания о мытарствах в мусорном княжестве на Луне — этой общеземной свалке, куда последние десятилетия свозились отходы со всей планеты. Репортаж получился не ахти какой интересный, но там удалось приобрести много полезных навыков выживания в жутчайших условиях. Оставалось только отыскать местную свалку. Что тоже не вызвало особых проблем — стоило только подняться на ближайшую высотку и осмотреть город с высоты птичьего полета. Стая бакланов, кружившая на южном направлении, однозначно указала, куда мне следует направить свои потрёпанные штиблеты…

Я отдёрнул занавеску на небольшом отверстии в пластиковом ящике. Упаковка от холодильника легко справилась с ролью вполне сносного временного жилья. Во всяком случае, ничем не хуже подземных нор из запомнившейся командировки к разумным червям. А вид из этакого подобия окошка открывался воистину апокалиптический — бескрайние просторы городской свалки мусора. Местные аналоги земных бакланов приличной такой стаей парили над плодами безграничной человеческой расточительности. Неподалеку замерли остовы каких-то металлических конструкций, отдалённо напоминавшие земные пальмы. Казалось, время здесь умерло навсегда...

Кто-то деликатно постучал по тонкой стенке моего убежища:

— Разрешите предложить выйти?

Местный этикет и теснота полутора квадратных метров не позволяли гостю запросто заходить в чужое жильё. Встречи высоких сторон обычно проходили на воздухе, кой свежим мог считаться весьма относительно. Я накинул куртку и выбрался навстречу новому дню.

Возле коробки стоял Толи.

— Как почивалось?

До свалки вчера я добрался только к вечеру и встречен местным обществом был весьма насторожено. Но занимательная история репортера с Земли немного растопила лёд недоверия и отчуждённости. А клятвенное заверение, что покину данный оазис в максимально короткие сроки, распахнуло въездные ворота. Большинство выбравшихся из нор поселенцев быстро потеряли ко мне всякий интерес и разбрелись по своим вотчинам. Обустраиваться на ночь помогал мужик неопределённого возраста с приличным разбросом по временной шкале. Толи — так он представился. Когда из-под вороха тряпья была извлечена пластиковая коробка от холодильника и водружена на свободное место, начало стремительно темнеть. Толи подхватил помятое ведро и, ничего не говоря, быстро сбегал пару раз к небольшой луже неподалеку и той зловонной жижей облил моё новое жилище.

— Освятил… — хмыкнул несколько двусмысленно, — От ночных демонов. По ночам советую не гулять. Вот как поднимется Ярило, тогда добро пожаловать.

С этими словами он растворился в наступающей темноте. Я же, от греха подальше, сразу же залез в свое прибежище и мгновенно уснул. Наверное, сказалось нервное напряжение…

— Спасибо. Почивалось прекрасно.

— Никто не помешал?

— А должны были?

Толи грациозно ушёл от ответа и предложил откушать чем бог послал. Отказываться два раза от столь щедрого предложения я даже из соблюдения элементарного приличия не стал — еда последний раз попадалась мне на зубок только в день прибытия.

Местная трапезная представляла собою расчищенную площадку, окружённую бруствером, посреди которой горел небольшой костёр, а по краям теснились некие подобия лавочек. Здесь собралось с десяток человек. Своим видом живо напомнили горемык из Космопорта, только, наверное, от постоянного нахождения на воздухе под ультрафиолетом дневного светила их лица лучились изрядным градусом здоровья… Или самопального алкоголя.

На костре жарились тушки непонятных зверьков, размером с хорошую кошку. По мере готовности, одна тушка разрывалась на троих присутствующих и быстро съедалась. Когда я получил свою долю и осторожно попробовал, вкус показался вполне знакомым — некое подобие крольчатины.

— Кроли? — с набитым ртом не вполне благозвучно поинтересовался у Толи.

— Крысы…

— Крхм… — Лишь журналистская выдержка позволила сохранить самообладание, а уже съеденное в желудке. — Чего? Откуда здесь крысы?

— Завезены первыми транспортами вместе с поселенцами. Наше общество местных интеллектуалов разделилось по данному вопросу — кто кого привёз на планету. Они так стремительно стали здесь плодиться и размножаться, что кажется порою, что это Рай для крыс, а не для людей. А мы лишь перевозчики, доставившие очередную партию истинных переселенцев...

Под эту длинную тираду Толи успел умять свою порцию жаркого. И мне ни оставалось ничего другого, как задвинуть природную брезгливость в дальний чулан до лучших времен.

Пока вкушали, я обратил внимание на странную особенность местных бомжей — разношёрстная братия вся поголовно была владельцами редких марок наручных часов. У кого-то их было даже по паре, на каждой руке. Немало подивившись этому тренду моды, обратился к Толи за информацией. Я на планете присутствовал второй день, но до сих пор испытывал только муки роженицы, не продвинувшись в будущем репортаже дальше первой красной строки. Плодились только вопросы. Наверное стоило для разнообразия начать получать ответы.

— Конфискат. — Пространно объяснять сопровождающий не стал.

А на мой вопрос:

— Сейчас сколько времени?

Местные обитатели синхронно посмотрели на свои хронометры и дружно ответили:

— Семь часов утра.

Скажу честно — знакомые слова влились сладким елеем в мои истосковавшиеся по хронометражу уши. Помнится, вчерашним днем за такой вопрос пару раз огрёб изрядную долю тумаков, а в остальных случаях лицезрел сверкание убегающих пяток.

В меру насладившись музыкой сфер, продолжил журналистский опрос:

— Я вот только не понял, что у вас в городе происходит…

Пока сжато обрисовывал свои последние злоключения, несколько раз вызывал довольный гогот и блуждание ироничных ухмылок на лицах слушателей. Привлечённые здоровым смехом со всех сторон набежали ещё любители до халявных концертов и с удовольствием присоединились к общему веселью. Даже несколько раз переспрашивали, смакуя особо понравившиеся места рассказа.

— Хватит, — раздражённый дальше некуда я сделал предупреждающий жест рукой, — давайте теперь объясните, чего тут такого смешного я рассказал, и что за чертовщина стоит за всем этим бардаком. Я всё-таки не с бухты-барахты, а с Земли к вам прилетел, делать репортаж.

— Всё очень просто, — объяснить несведущему местные реалии взялся Толи, — Около полугода назад произошла страшная трагедия….

Окружающие, быстро сменив веселье на печаль, расстроено закивали головами.

— У Верховного ночью сдохла кошка...

На миг повисла траурная тишина… В память о кошке? Я завертел головой. Точнее, это мусорный мир начал вращаться вокруг меня. Вот же… Голова окончательно пошла кругом от местных порядков.

— Причём тут кошка!? — уже не сдерживаясь заорал я.

— Легко вам говорить — причём тут кошка, а вот у нас всё сразу полетело к чертям собачьим.

Горе присутствующих, достигнув апогея, ну разве что через край не переливалось. Я даже удивился глубине сострадания обычному домашнему животному.

— Так, ещё как полетело, — поддакнула женщина неопределённой возрастной наружности.

— Всё сразу встало…

— И завод…

Одна из невзрачных личностей в унисон озвученному картинно ткнула грязным пальцем в нависающего монстра в небесах.

— И магазины…

— И космопорт…

— И бассейн…

— И...

— И…

Каждый из присутствующих постарался внести свою лепту в перечисление, и, я так подозреваю, озвучиваемый список способен был затянуться до следующего приёма пищи. Но по мере его наполнения для меня ясности не прибавлялось. Что за странная взаимосвязь?

— Постойте. Объясните, как обычная дохлая кошка может остановить… ЗАВОД !

— В том-то и дело, что необычная. А любимая Кошка самого Верховного!

Я обхватил голову руками — бесконечное кружение вокруг да около становилось просто невыносимо. Так, вдобавок к тронувшемуся с места визуалу присоединились окончательно поехавшие шариками за ролики обитатели мусорной свалки. Мои мозговые извилины, в попытках отследить сложную связанность, буквально перекрутило в Гордиев узел, разрубить который ещё только предстояло.

— По случаю смерти любимицы Верховный остановил время…

Хрясть! В голове словно что-то лопнуло. Я так подозреваю, это все кучеряво свёрнутые извилины разом распрямились.

— Чего? Как это — остановил?

— Да очень просто. Издал Указ о повсеместной и незамедлительной остановке времени. С этого момента мы прибываем в одном и том же дне, часе и минутах...

— Чёртова кошка, не могла сдохнуть хотя бы часов в одиннадцать утра, когда магазины открыты!

Общее негодование развеяло в пыль былое предположение об искренней любви к кошачьим...