Предыдущие главы читать здесь:
@ZoyaKandik
-26-
Профессор Килликан не верил своим ушам. Я сплю? У меня бред?
Уничтожить модификанта. Уничтожить неизвестного изобретателя. Для Густлана Хиза – лишение диплома, поражение в правах и запрет – бессрочный запрет! – на свободное перемещение! Пусть сидит на своей Зваре и носа оттуда не кажет!
Тархоны выступали единым фронтом. Выступали? Наступали! Перли, как тяжелые танки, взламывая оборону противника. Их поддерживали киноиды и, как ни странно, – риддиец, объявивший себя официальным представителем расы.
- Мы не можем допустить технический прорыв Дасары! Мы не можем допустить гибель мирной цивилизации! Уникальной цивилизации, которая может многому нас научить!
Тархон не говорил – он вколачивал слова в Совет, как плотник вколачивает гвозди в доску. Щерясь зубастой пастью, наливаясь праведным гневом, он безошибочно бил в болевую точку Совета – геноцид. Геноцид расы. Уничтожение расы.
- Только потому, что Дасара выйдет в Космос первой! Не слишком ли высокая цена, советники? За технический прогресс отсталой в моральном плане цивилизации? Ваша совесть выдержит это?
Советники молчали. Советники молчали и смущенно переглядывались. То тут, то там вспыхивали окошки приват-чатов. То тут, то там лица советников заменялись плоскими иконками – советники брали тайм-аут.
- Какая ерунда!
Советник Мийота встала. Глаза советника метали молнии, лицо исказила презрительная гримаса.
- Это месть! Давайте называть вещи своими словами – вы просто мстите! Подло и низко!
- Да что вы говорите? – в голосе тархона звучала издевка. – Месть? А по-моему – симметричный ответ. Пять лет назад – помните? – вы точно так же наказали нашего студента! За аналогичный, между прочим, проступок. Лишившись возможности заниматься любимым делом, юноша впал в тяжелейшую депрессию. А ведь он был по-настоящему талантлив!
- Аналогичный? – изумился Салунк. – Вы это серьезно? Ваш студент, работая с моделью, сознательно передал слаборазвитой цивилизации технологии, обеспечивающие им прорыв. И сделал это по идейным соображениям – ему очень хотелось, видите ли, чтобы в состав Лиги вошла еще одна негуманоидная цивилизация.
- Злой умысел не есть доказать, - возразил риддиец. – Легкие мысли, ответственность без.
- И тем не менее, произошла утечка информации. И произошла она по вине студента Хияссина. Хотя бы этот факт вы не будете отрицать? Густлан Хиз ничего подобного не делал и…
- О, да! – Тархон вскочил. – Разумеется! Он всего лишь самовольно сменил модель. Только результат аналогичный – прорыв! Прорыв агрессивной Дасары, и стагнация, а, в перспективе, гибель мирных философов! Пустяк, не правда ли?
- Это нельзя сравнивать! – сердито закричал Киликан. – Это совсем другое!
- Результат! – отрезал тархон. – В обоих случаях аналогичный результат. Хияссина наказали. Хиза мы должны наградить? Ну так давайте учредим специально для него медаль «За заслуги в геноциде»!
Салунк посмотрел на «призрака»:
- Какова вероятность того, что модификант окажет влияние на судьбу изобретателя? Вы просчитывали? Хотя бы приблизительно?
«От пятидесяти до шестидесяти процентов»
Зал взволнованно загудел, а у Килликана сжалось сердце. Высокий процент, очень высокий! Только… при чем здесь мальчик? Надо разбираться с самими дасарцами. С той же Мэри, например.
- Не вижу особых проблем! – заявила Мийота. – Запустим обратную модификацию, как в случае с рыцарем. Изобретателя, разумеется, трогать не будем – как я поняла, его идеи в будущем сослужат Дасаре хорошую службу.
«Это не решит проблему. Вероятность озвученного мною исхода уменьшится до десяти процентов, но не станет нулевой»
- Хотите сказать, дасарский модификант все равно станет богатым и знаменитым? – деловито уточнил тархон. – Даже будучи уродиной?
«Суда по психотипу, с вероятностью девяносто процентов»
- Талантливый мальчик, - саркастически заметил тархан. – Очень талантливый. И везучий. Это надо же ухитриться – из всего населения планеты выбрать именно форс-модель. Я в восхищении!
- Ваша ирония не уместна, - оборвал тархона председатель Салунк. – Безусловно, Густлан Хиз будет наказан, это даже не обсуждается. Но калечить ему жизнь мы не позволим. Это не тот случай.
- Дайте его мне, - тяжело поднялся мэтр Бертан. – Я запру его в своей клинике.
- Хорош наказание есть! – возмутился риддиец. – Лучший клиник на Зваре. Стремиться есть все туда!
- Я посажу его на задницы, - объяснил Бертоз. – На ягодицу – левую или правую, на ваш выбор. На ухо. На мизинец на ноге. Год, два… да хоть все пять. И никакой самостоятельной работы, никакой отсебятины – это я вам лично гарантирую. Заявляю официально – я готов нести персональную ответственность за Густлана Хиза. Это будет отличным уроком для молодого придурка.
- Мы – против! – подал голос молчавший до сих пор киноид. – При голосовании наша раса поддержит тархонов.
- Кто бы сомневался, - буркнула Мийота. – Господин председатель, предлагаю вопрос по поводу Хиза вынести на дисциплинарную комиссию. Это выходит за рамки нашей компетенции.
- Согласен! Тем более, что у нас есть другая проблема – модификант Мэри Мак.
- Уничтожить! – крикнул тархон. – Немедленно!
- Почему же сразу – уничтожить? – возразил кто-то. – Вы же слышали – обратная модификация уменьшит угрозу…
- Вот именно! Уменьшит! Но не устранит ее полностью!
- Красавица вновь стала чудовищем? Не знаю, как вы, коллеги, но я бы предпочла смерть.
- Мы не можем рисковать будущим двух цивилизаций!
- А кого назначим в убийцы? Может, есть добровольцы?
- Коллега, не передергивайте, пожалуйста. Есть определенные службы, есть специалисты…
Профессор Килликан уменьшил звук и откинулся на спинку кресла. Он чувствовал огромное облегчение. С мальчиком все будет в порядке, обязательно будет в порядке. А остальное неважно.
-27-
- Пожалуйста, можно автограф?
Взволнованная и смущенная, горничная протягивала Мэри книгу. Книга была основательно зачитана, и это почему-то тронуло Мэри до глубины души.
- Конечно!
Расписываясь на заботливо подклеенном форзаце, Мэри сама была смущена не меньше девушки. Она никак не могла привыкнуть к своей известности и всегда терялась, когда ее узнавали. Не то, что Поль – этот просто наслаждался публичностью. Веселый, дерзкий, обаятельный, он не пропускал ни одного мало-мальски значимого мероприятия, ни одной богемной тусовки, мгновенно становясь своим в любой компании. А еще он всюду таскал за собой Мэри, и это порой доводило девушку до отчаяния. «Иди один, - много раз говорила она. – Я-то тебе зачем? Ты же знаешь, я не люблю всего этого. Мне там плохо». Но Поль был непреклонен – они партнеры, творческий тандем, успешный и известный, и должны быть вместе. Всегда и везде.
Они познакомились семь лет назад: начинающий режиссер и начинающая писательница, и Поль сразу взял быка за рога. У тебя две книги, сказал он. Этого мало. Пиши третью, и я сниму фильм. Это будет бомба. Мы станем богаты и знамениты. Согласна?
В то время Мэри работала техником-корректором в Квебекском музее этнографии – не бог весть что, но она была довольна. Денег хватает, времени свободного много – чего еще желать? И на предложения Поля она согласилась скорее из любопытства. Деньги и слава ее не прельщали, а вот возможность получить новый жизненный опыт показалась заманчивой.
К ее огромному удивлению, фильм получился. Он не стал бомбой, как надеялся Поль, но его заметили критики, оценили зрители, а продюсер выделил деньги на продолжение. Поль был очень доволен. Бросай свой дурацкий музей, сказал он, займись настоящим делом. Мэри послушалась и ни разу об этом не пожалела.
Как-то очень быстро и незаметно деловые отношения переросли в дружеские, а потом и в любовные. Продюсер прозрачно намекал на свадьбу, утверждая, что это будет полезно для проекта. Мэри было смешно, а Поль страшно злился. «Мы ему кто – герои любовной мелодрамы? – орал он. - Он нам что, сценарий написал? Может, и детишек ему нарожать, для пользы дела? А потом развестись – со скандалом и разделом имущества! То-то весело будет! Никакой свадьбы! Понятно тебе?»
Мэри все было понятно. Она знала – Поль, гордый и независимый, терпеть не может давления. И, если бы не бесцеремонность продюсера, давно бы уже сделал ей предложение.
Самой Мэри было все равно. Она любит Поля, Поль любит ее, а остальное все прах, тлен и суета.
***
… Разобрав чемодан, Мэри задумалась. Надо было чем-то занять себя до вечера. Вечером приедет Поль. Сказал, что у него какие-то неотложные дела, но объяснить, что это за дела, отказался наотрез. Только намекал на какой-то сюрприз.
Мэри усмехнулась – тоже мне, конспиратор! Оставил открытыми все сайты – ювелирные, для молодоженов, туристических агентств... Надо быть полной дурой, чтобы не догадаться обо всем! А вот у нее сюрприз так сюрприз! Настоящий!
Мэри подошла к зеркалу, встала боком, туго натянула платье на плоском животе. И весело рассмеялась над собой. Ну что ты там хочешь увидеть? На таком-то сроке? Вот месяца через два…
Сидеть в номере не хотелось категорически. Мэри переоделась и отправилась на пляж.
На пляже было шумно и весело – аниматоры старались вовсю. Не любительница массовых мероприятий, Мэри остановилась, приподнялась на цыпочки, вытягивая шею. Вон там вроде местечко потише. Во всяком случае, малолюдное. И зелень, опять же, тенечек…
Тенистый кустарник привлек не только Мэри – скрытый листвой, торопливо, украдкой, курил один из аниматоров. Услышав шаги, аниматор резко обернулся, пряча недокуренную сигарету за спину.
- Извините, - буркнул он.
- Я вам помешала, - виновато сказала Мэри. – Я… - Она взглянула в лицо парня и застыла, как громом пораженная. – Эрик?
И тут же поняла – нет, не он. Хотя похож, очень похож – рост, фигура, тип лица. Родственник? Брат?
- Ну, я Эрикссон, - парень с любопытством смотрел на Мэри. Симпатичная дамочка. Где-то я ее видел. – Только меня зовут Кай.
- Вы очень похожи на одного моего знакомого. Эрик. Эрик Эрикссон. Вы его, случайно, не знаете?
Так это же писательница! Та самая, о которой Хеллен мне все уши прожужжала! Знаменитая дамочка и, говорят, богатая. Что-то у нее связано с этим Эриком, что-то личное. И в книге он главный герой, и в фильме. Хеллен рассказывала – несчастная любовь. То ли он ее бросил, то ли она его…
Кай Эрикссон задумчиво разглядывал Мэри. Ишь, как дамочку пробрало! Аж трепещет вся. Черт возьми, жалко, что этот Эрик мне не родственник, хотя бы дальний. Под это дело можно было бы раскрутить дамочку на пару сотен. Мне нужны деньги, подумал он. Они всем нужны, эти проклятые деньги, но мне больше всех.
Смутная, неясная мысль царапнула душу. А что, если?..
- Эрик? – медленно проговорил Кай, лихорадочно продумывая тактику поведения. Не спугнуть! Сейчас главное – не спугнуть! – Да, знал я одного такого. Не уверен, что мы говорим об одном и том же человеке, но мама говорила, что я похож на него. Это мой отец.
- Отец? – Мэри испытала такое острое разочарование, что даже не сумела его скрыть. – Нет, тогда это не тот Эрик. Он слишком молод, чтобы быть вашим отцом. Простите.
Она повернулась, чтобы уйти. Идиот, обругал себя Кай. Что за дурацкий мелодраматический ход? Надо было сперва разговорить дамочку, вытянуть из нее побольше сведений.
- Да, мама говорила, что он выглядел очень молодо, - небрежно бросил он в спину уходящей Мэри. – Она жутко ревновала.
Мэри остановилась.
- А кем он работал?
Кай лихорадочно соображал. Моряк? По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там? Космонавт? Колонизатор на Марсе? Какой-нибудь писатель, осенило его. Дамочка-то вся из себя богемная, вечно по всяким тусовкам шляется, навряд ли бы она влюбилась в простого работягу…
Годится, одобрил Кай. Главное, без подробностей. Писатель, художник – это ни к чему. Просто – творческая личность.
- Точно не знаю, - весело сказал он. – Я был совсем маленький, когда они расстались. Но мама называла его творческой личностью. – Он рассмеялся. – Знаете, у нее это звучало как ругательство.
- Скульптор? – хрипло спросила Мэри. – Психокинетик?
Есть! Клюнула! Теперь нужно быть предельно осторожным. Не дай бог, сорвется.
- Н-не знаю, - изо всех сил изображая неуверенность, протянул он. – Может быть. Правда, ни одной его работы у нас не сохранилось, - в припадке вдохновения добавил он. – Наверное, он все забрал, когда…
Мэри отмахнулась.
- Это другое… другие скульптуры… Говорю же, психокинетик.
Кай глубокомысленно кивнул. Прекрасно, подумал он, просто замечательно, что дамочка не требует продемонстрировать творческое наследие «отца». Где бы он его взял? В дешевом магазине дешевых сувениров?
- Простите, я прослушала. Как вас зовут?
- Кай. Кай Эрикссон.
- Да, Кай… Скажите, вы поддерживаете отношения с… - Мэри запнулась. – С вашим отцом?
Это невозможно, думала она, вглядываясь в лицо молодого человека – слишком взрослого, чтобы быть сыном Эрика. Я ему не верю. Или верю? Психокинетик… Он сделал красавицу из чудовища. Почему бы не допустить, что он и себя изменил? Быть молодым – разве это так сложно?
Я ведь ничего о нем не знаю, напомнила себе Мэри. Только то, что он сам о себе рассказывал. Сказал, что студент, сказал, что диплом, а я и поверила. И решила: раз студент, значит, молодой.
Кай Эрикссон скорбно улыбнулся. Умеренно скорбно.
- Увы. Отец умер.
- Умер? – с огромным изумлением спросила Мэри. – Как это – умер? Этого не может быть, он же… - улетел на свою планету, чуть не ляпнула она, но вовремя прикусила язык. Кай явно ничего не знает, он решит, что я псих. – Как? Когда?
Без подробностей! – напомнил себе Кай.
- Понятия не имею, - вздохнул он. – Мама мне об этом сказала полгода назад, перед смертью.
- У вас и мама умерла? – Мэри не смогла скрыть иронию.
Он морочит мне голову, со злостью подумала она. Бедный сиротка! Очень удобно – можно врать сколько угодно, не опасаясь, что тебя разоблачат. Так я верю? Или нет?
- Ранний синдром Лапареля. Ей нельзя было в космос, но она так хотела побывать на Марсе. Это было до того, как она познакомилась с моим отцом, - сейчас Кай говорил чистую правду, поэтому чувствовал себя совершенно уверено. – Вы же знаете, Лапарель не лечится. Можно только продлить жизнь… Мама прожила намного дольше, чем другие, - задумчиво добавил он, краем глаза наблюдая за Мэри. – Она говорила, что это заслуга моего отца. Он не излечил ее, конечно, он же не господь бог. Но он подарил ей долгие годы жизни и радость быть матерью.
Не слишком пафосно? Да нет, нормально. Вон, у дамочки глазки заблестели… губку закусила… сейчас расплачется…
- Если честно, я не знаю, где похоронен отец. Но на могилу мамы могу отвести.
Эта сука потратила все наши деньги. Она так боялась сдохнуть, что шла на все. И теперь я нищий. А она прожила лишних десять лет. Совсем лишних: ее жизнь никого не радовала, а смерть – не огорчила. Никого. Даже меня. Тем более – меня.
Ненавижу, подумал Кай, как же я ее ненавижу, свою мертвую мать. Эгоистичная тварь! Тупая тварь! Она принесла меня в жертву своим капризам. Меня!
Волна гнева – привычного, но от того не менее острого, - захлестнула его, и он не расслышал вопрос.
- Что, простите?
- Чем вы занимаетесь, Кай?
- Работаю, - криво ухмыльнулся он. – Людишек развлекаю, сами видите.
Кай шагнул вперед, схватил Мэри за шею, рывком надвинулся, уперся лбом в лоб.
- Я – гений! Никто не верит… да и насрать! Хоть ты-то поверь! Знаешь, что такое гипердвигатель? Знаешь, что он возможен? Что мы можем покрыть расстояние, как кобель сучку? Долететь хрен знает куда, хоть на другой конец вселенной? Я все придумал, я все рассчитал. Только денег нет. И не будет. А ты… ты… сука богатая! На тряпки тратишь… На морду… На сиськи… Кому они нужны? Человечеству? Или твоему кобелю?
Кай плевался словами. И слюной плевался тоже, выкрикивая обиду на жизнь в лицо Мэри Мак.
- … твою мать! Эрикссон, какого хрена ты филонишь? А ну, пошел работать!
Остроносый живчик в униформе отеля налетел на Кая. Живчика трясло от злости, он орал и размахивал руками. Мэри смотрела, как он уходил, Кай Эрикссон, - несчастный, сгорбившийся, потерянный. Непризнанный гений, подгоняемый тем, кто и в подметки ему не годился.
Эрик умер, подумала Мэри. Этого не может быть, я не верю! Конечно, он жив, он покинул Землю… но, может быть, еще вернется? Пусть не ко мне, пусть к сыну…
Мэри сорвалась с места, догнала Кая, схватила за руку.
- Во сколько вы заканчиваете? Я найду вас после работы. Нам нужно поговорить!
- В восемь, - буркнул живчик. – После восьми он ваш с потрохами. Можете съесть его на ужин.
***
- Хотите прокатиться на гидрокрыле?
Мэри отрицательно качнула головой и пошла дальше на пляж. Но назойливый продавец не отставал.
- Хорошее крыло! Отличное крыло! Ни у кого такого нет, только у меня! Только для вас! Скидка! Большая скидка!
Это же опасно, подумала Мэри. В моем положении…
Продавец корчил рожи, заглядывал в глаза и говорил, говорил, говорил. Мэри в каком-то отупении слушала его… Какое у него лицо. Текучее, завораживающее, как блики света на воде. Невозможно оторваться, хочется смотреть и смотреть…
Вдруг подумалось – а почему бы и нет? Все гоняют на гидрокрыльях, даже дети. Отличное развлечение, прекрасное развлечение, абсолютно безопасное, если соблюдать элементарные правила. Я не умею плавать, подумала Мэри, но подумала равнодушно, отстраненно. Это казалось абсолютно неважным.
- Да, - медленно, преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, проговорила Мэри. – Да, спасибо.
***
Ее нашли вечером. Тревогу поднял Поль – оббегав всю территорию отеля и не найдя Мэри, он поставил на уши весь персонал. Шутка ли, пропала не просто постоялица фешенебельного отеля, пропала известная писательница! Какой скандал! Какое пятно на репутации отеля!
Нашлись свидетели - пожилая супружеская пара, арендовавшая катамаран. Похожая на Мэри девушка промчалась мимо них на гидрокрыле. С ней был какой-то мужчина, видимо, инструктор.
- Они неслись, как сумасшедшие, - неодобрительно сказала женщина. – Мы чуть не перевернулись. Я считаю, что эти штуки надо запретить! Это просто чудо, что никто еще не погиб.
- Куда они направились? – перебил ее Поль.
- Туда, - махнула рукой женщина. – Вон за те скалы.
Опередив спасателей, Поль бросился к лодке.
Переломанное, изуродованное тело Мэри нашли в узком проливе, слишком тесном для лодки. Пришлось добираться вплавь.
- Разбилась, - озвучил очевидный вывод один из спасателей. – Не справилась с управлением, занесло на скалы. Жаль. Красивая девчонка… была.
Тело мужчины найдено не было. Либо его унесло течением в открытое море.
- Либо он выжил, испугался того, что натворил, и сбежал, - сказал черному от горя Полю следователь. – Мы, конечно, объявим в розыск, но шансов, если честно, мало. Его никто толком не разглядел и не запомнил. Я сожалею.
Поль молча кивнул и вышел.
Жалко парня, подумал следователь. Очень. Он ведь любил ее, это видно.
Дурацкая, нелепая, трагическая смерть. Три смерти: врач, делавший вскрытие, сказал – близнецы. Ты ему скажешь? – спросил он. Парень мог еще ничего не знать. Мать сама узнала обо всем недавно.
Не скажу, решил следователь. Не хочу умножать его горе.
-28-
- Ты выглядишь усталым, - сказал профессор Килликан. И много пьешь, мысленно добавил он.
Густ вяло пожал плечами.
- Работы много.
- Мы ждали тебя на юбилей университета. Все очень жалели, что ты не пришел.
- Работы много, - повторил Густ и потянулся к бутылке.
Он вопросительно взглянул на профессора – тот отрицательно покачал головой, и Густ налил себе. Пятая рюмка, вздохнул Килликан, и это среди дня. Что с тобой случилось, мальчик мой, что тебя так подкосило? Ушел с головой в работу, избегаешь старых друзей, не заводишь новых. И женщины. Точнее, их отсутствие – короткие интрижки не в счет. Так, во всяком случае, утверждает Юнгас, а ему можно верить. Он единственный, с кем Густ поддерживает хоть какое-то подобие дружеских отношений.
Профессор ни на секунду не допускал возможность того, что Густу стал известен приговор, вынесенный Мэри Мак, - с законом о тайне личности шутки плохи. За разглашение конфиденциальной информации болтуну грозило суровое наказание, подобные проступки караются беспощадно и неотвратимо. И все же, все же…
- Жаль, что ты забросил искусство. Признаться, я надеялся…
«Работы много», - промолчал Густ. Он залпом допил рюмку, взглянул на часы и, сославшись на срочные дела, с преувеличенной сердечностью распрощался с профессором.
У мальчика действительно много работы, думал Килликан, глядя, как Густ не слишком уверенной походкой пробирается между столиков открытого кафе. Он не щадит себя, пропадая в клинике сутки напролет, очередь к нему расписана на много месяцев вперед. Главврач клиники очень хвалит своего трудолюбивого подчиненного, коллеги желчно завидуют, а мэтр Бертоз хмурится и кусает губы.
Он вкалывает, как проклятый, как-то сказал Бертоз. Он зарабатывает бешеные, просто сумасшедшие деньги, но никуда их не тратит. Самая дешевая одежда, самая дешевая машина, самая дешевая еда и выпивка. У него нет дорогостоящего хобби, он не путешествует – купил себе коттедж на отшибе и все свободное время проводит там - взаперти, в полном одиночестве. Я боюсь…
Я тоже боюсь, кивнул Килликан. Теперь, после встречи с ним – боюсь. У мальчика психический спазм, это видно невооруженным взглядом, он явно нуждается в помощи специалиста. Но ведь откажется, к гадалке не ходи – откажется. А заставить его я не могу. Я для него теперь не авторитет.
Профессор Килликан безо всякого удовольствия доел жаркое, расплатился и поплелся в университет. На душе у него было тяжело.
***
Густ поднялся на крыльцо, хлопнул ладонью по сенсору замка. В прихожей прозвучал короткий мелодичный звонок.
- Привет! – окликнули его.
Даже не пытаясь скрыть раздражения, Густ повернул голову. Ну, конечно, опять эта дура! Стоит, вывалив на забор декольте с сиськами, лыбится, зараза. Вот же угораздило с соседкой!
- Ты сегодня рано, - девушка кокетливо поправила прядку темных волос, выбившуюся из прически. – Может, зайдешь? У меня новый автомат, он варит сногсшибательный кофе. А еще я испекла…
- Не люблю кофе, - отрезал Густ и шагнул в дом. Дверь с еле слышным чмоканьем закрылась за ним.
- Дикарь, - фыркнула девушка. – Бирюк.
***
Даже в прихожей ощущался вкусный мясной запах. Улыбаясь, Густ наклонился, чтобы снять обувь, и тут на него налетели, затормошили, повисли с двух сторон.
- Папка!
- Почему так долго? Я соскучилась.
- Нет, это я, я соскучился!
Подхватив детей на руки, Густ закружил их, изображая грузовой вертолет.
- Тр-ра-та-та! Полетели, полетели! Полетели к маме! Тр-ры-ты-ты!
Четырехлетние близнецы визжали от восторга. Из кухни выглянула смеющаяся Мэри в легком домашнем халатике.
- Рон, Мила, немедленно отпустите папу! И живо мыть руки! Грязнуль я за стол не пущу!
Дети неохотно слезли с Густа и покорно отправились в ванную – спорить со строгой мамой они побаивались. Знали, что папа обязательно встанет на ее сторону. Густ подошел к Мэри, обнял, зарылся лицом в мягкие каштановые волосы.
- Я ужасно соскучился!
Руки зажили собственной жизнью, обласкали нежную шею, упругую грудь, крепкие ягодицы. После родов Мэри слегка поправилась, налилась настоящей женской силой, и это сводило Густа с ума.
- Эрик, прекрати немедленно! – Мэри шутливо щелкнула мужа по носу. – Дети увидят.
- Пусть, - пробормотал Густ. – Пусть видят. Пусть знают, что я люблю их мать.
За обедом они обсуждали, как с толком потратить грядущий отпуск. На море хотели все, вопрос был лишь в том, какой курорт и на какой планете выбрать. Густ настаивал на элитном Далас-Пуре, Мэри, сторонница экономии, активно возражала.
- Ты у нас что, миллионер? Миллионер, да? Никуда мы не полетим, ясно? У нас тоже хватает приличных мест. И потом, ты же знаешь, я не люблю космолеты.
Пришлось уступить.
Уложить детей удалось не скоро: сначала они требовали, чтобы папа поиграл с ними, потом – чтобы почитал на ночь. Наконец дети уснули. Густ поцеловал сладко сопящих малышей, включил ночник и на цыпочках вышел из детской.
Мэри ждала его в спальне. Горели свечи (Настоящие! - изумился Густ. Где она их раздобыла?), еле слышно звучала музыка, искрилось в бокалах вино. Густ опустился на колени перед женой.
- Мэри, я люблю тебя. Ты – моя богиня.
Мэри положила прохладные пальцы на его губы.
- Дурачок. Ничего не говори. Иди ко мне.
***
Потом они лежали, касаясь друг друга плечами, молчали, и в этом молчании не было ни капли напряжения или неловкости. Так молчат люди, которым не нужны слова для общения.
Густ уже засыпал, когда Мэри повернулась к нему и обхватила его руками.
- Эрик…
- М-м-м? – сонно протянул он.
- Знаешь, Эрик, мне вчера приснилось...
Густ мгновенно проснулся.
- Опять? – хрипло спросил он. Мэри молча кивнула, ткнулась лбом ему в плечо и затихла. Густ заскрипел зубами от бессильной ярости.
Мэри снились кошмары. Раз в три-четыре месяца она просыпалась с криком: ей снилась далекая, почти забытая Дасара, и – смерть. Ее смерть. «Я там умерла, - задыхаясь от невыносимого ужаса, Мэри смотрела на Густа широко открытыми глазами. – Меня убили, понимаешь? И меня больше нет. Совсем нет»
В тот, в самый первый раз, Густ списал все на случайность. Но случайность повторилась. И еще раз. И еще. Это была беда, и Густ не знал, как с нею справиться. Разумнее всего было бы обратиться к специалистам… но слишком многое пришлось бы объяснять. А врать Густ умел плохо. Ему проще было молчать.
Густ крепко обнял жену и принялся баюкать ее, как маленького ребенка.
- Ты жива, - шептал он. – Жива. И будешь жить долго-долго, на радость всем нам. Это просто сон. Ты же помнишь, я успел вовремя. Теперь мы вместе, и все будет хорошо.
- Вместе, - тихо сказала Мэри. – Да, я помню. Ты – мой спаси…
Пространство вдруг мигнуло и осыпалось с еле слышным шелестом. Мэри исчезла. И уютная спальня, которую Мэри устроила по своему вкусу, исчезла тоже. Вместе с кроватью, свечами, туалетным столиком, пушистым ковром… Густ обнаружил себя лежащим на старом диване, застеленным несвежей простыней, и вокруг царило унылое холостяцкое запустение.
- Какого черта?
Густ рывком сел, спустил ноги на пол. Закружилась голова; под ноги попалась пустая бутылка и со звоном откатилась куда-то. Переждав головокружение, Густ встал и торопливо заковылял к столу, в столешницу которого была встроена панель ментал-визуализатора. На панели укоризненно мигал красный индикатор, в такт ему вспыхивала и гасла бегущая строка. Густ потер слезящиеся глаза, всмотрелся.
«На вашем счету недостаточно средств. Для возобновления выбранной услуги пополните счет удобным для вас способом»
Зарычав от ненависти, Густ ахнул кулаком по панели.
- А заранее предупредить что, нельзя было? Железяка хренова! На, на, жри!
Грязно ругаясь, Густ схватил коммуникатор, набрал код транзакции. Несколько секунд ничего не происходило, потом панель дружелюбно подмигнула зеленым.
«Счет пополнен. Благодарим, что вы выбрали нас. Ваш…»
Ментал-визуализатор, приобретенный нелегально, на черном рынке, жрал энергию, как черная дыра окружающий континуум. Коттедж Густлана Хиза потреблял энергии едва ли не больше, чем весь пригородный поселок, включая торгово-развлекательный центр и ассенизаторский комплекс. Энергокомпанию чрезвычайно заинтересовал этот факт. Настолько, что они даже прислали своего представителя. Точнее, двух представителей: юношу в прекрасной физической форме и мужчину средних лет с острым внимательным взглядом. Представители вежливо интересовались, в порядке ли энергосистема коттеджа, не нуждается ли она в настройке и настойчиво предлагали свою помощь. Густ отговорился тем, что разрабатывает новые методы модификации, а это требует значительных ресурсов. Он изо всех сил старался быть убедительным, и, кажется, у него получилось. Во всяком случае, энергетики его больше не беспокоили.
***
- Эрик, что случилось?
Мэри сидела в постели и, зевая, терла глаза. Потом сонно улыбнулась мужу.
- Ты чего вскочил? Уже утро? Я проспала?
В коридоре торопливым стаккато прошлепали детские шаги.
- Мам, пап, нам страшно!
- Можно мы к вам?
- Пожалуйста!
И когда это мы успели пижамы надеть? – удивился Густ. Вроде только что голыми были.
- Быстро сюда! – скомандовал он, откидывая одеяло. – Замерзнуть хотите? Давно не болели?
Дети деловитыми тараканами забрались в кровать и завозились, устраиваясь между родителями, хихикая и пинаясь холодными пятками.
- Сказку, - заныли они. – Пап, хотим сказку.
- Мало вам сказок? – возмутилась Мэри. – Папа хочет спать, папе завтра на работу! Ну-ка, быстро закрыли глаза!
- Закрыли глаза и слушаем, - таинственным голосом подхватил Густ. – Значит, так. Далеко-далеко, на самом краю Галактики жила-была принцесса. Самая добрая, самая красивая в мире. Но злая колдунья превратила ее в чудовище…
Густлан Хиз был счастлив. Все будет хорошо, подумал он, все обязательно будет хорошо.
Главное, вовремя вносить абонентскую плату.
