Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Часть 1: Философ в консервной банке (часть 1)

Часть 2: Философ в консервной банке (часть 2)

— Что?! — вскрикнул Арманьяк, когда шоу закончилось. — Тьфу!

Космонавт испытывал чувство, которое сам называл «дурным мозговым послевкусием» — мозг только начал свою активную работу, и тут же поток пищи, подогревавший бурную деятельность нейронов иссяк. Тут же Арманьяк внезапно испытал невероятное духовное пресыщение и с мыслью, что на сегодня достаточно телепередач и этой противной возни, выключил запись. Яркая картинка на экранчике вновь сменилась безмятежным танцем цифр, визг из динамиков прекратился; ни одного звука, кроме мерного жужжания вентиляторов системы жизнеобеспечения, не было слышно.

Ожидание сближения с материнским кораблём проходило в томительной тишине. Виды в иллюминаторах не впечатляли. По одну сторону кабины всё ещё продолжала мелькать ржавая пустошь, по другую — полная звёзд бездна, которая время от времени заливалась ослепительно ярким белым светом. Хотя стекло иллюминаторов защищало от ультрафиолетового излучения, губительного для глаз, свет немного подогревал бок. Чувство сладкой истомы медленно растекалось по телу, как расплавленный воск, и Арманьяк через какое-то время заснул. Космонавт полностью доверил управление кораблём бортовому компьютеру, который сможет осуществить стыковку в автоматическом режиме. Он знал, что совершенные машинные алгоритмы не подведут его и в этот раз, и будут надёжно охранять его сон от любых посягательств извне.

А тем временем, перед глазами Арманьяка предстала уже следующая картина…

Слово перед сном.

Где-то, в сотнях миллионах световых лет от Млечного Пути, находится Она — родная галактика кроманьонцев. Если астроном-любитель взглянет на ночное небо своим невооружённым глазом, то, сколько бы он ни пытался, не нашёл бы той галактики. Если бы он попытался найти о ней хоть какую-нибудь информацию, то узнал бы только тот факт, что она занесена в «Новый общий каталог» под номером 7153. На этом знания людей об этом небесном объекте заканчиваются.

Читатель спросит меня: а кто же такие кроманьонцы? И связаны ли они с древними людьми, жившими в пещере Кро-Маньон в глубокой древности?

Что я могу ответить? «Кроманьонцы» удивительно похожи на людей — настолько, что если поместить одного из них в наше общество, то никто из его нового окружения долгое время не заметит никакого подвоха. В самом же деле: неужели на нашей планете не сыскать полноватого и очень высокого (180-210 см) человека? Всё же, несмотря на внешнее сходство, «кроманьонцы» отличаются от наших кроманьонцев и от современных людей в биохимическом плане, но о различиях в нашей биохимии и биохимии кроманьонцев мы поговорим позднее.

Впрочем, стоит сделать очень важное замечание, которое нужно для осознания всей ситуации.

Что значит слово «кроманьонцы» для той внеземной расы? Давайте обратимся к их Основному Литературному Стандарту (далее — ОЛС) — единому языку межпланетного и межзвёздного общения (впрочем, на практике используемом только в официальных документах, в разговорной речи используются мириады планетных диалектов, которые, в свою очередь, тоже поделены на тысячи местных диалектов). «Кроманьонец» восходит от древнего словосочетания — «кро манахи». «Кро» — на русский язык переводится как «после», «манахи́» — древнее самоназвание кроманьонской расы, употреблявшееся во времена начала осовения космического пространства. Примечание: в ОЛС абсолютно во всех словах ударение падает на последний слог. Единственный аналог в русском языке, подходящий по смыслу — «постчеловек».

А кто такие манахи?

Сотни миллионов лет назад эта древняя человекоподобная раса появилась на планете Манах. «Манах» с древних манахианских языков переводится как «дом, убежище».

Третья планета в двойной системе, состоящей из красных карликов (которые вращаются вокруг общего центра масс с периодом в 10 978 лет), была когда-то единственным пристанищем для этой цивилизации. Именно на этой планете, масса которой в 2,67 раз меньше земной, на которой сутки длятся 48 земных дней, которая вращается вокруг своей звезды на расстоянии в 8,5 раз меньшем, чем расстояние Земли от Солнца — именно здесь появилась манахианская цивилизация, которая дала начало звёздной кроманьонской цивилизации. (Авторское примечание — собственный период вращения планеты — 15 дней 23 часа 15 минут 36 секунд, период вращения по орбите — 23 дня 22 часа 30 минут 10 секунд. 48 дней — продолжительность солнечных суток). Да, на этой планете с жёсткими природными условиями смогла появиться и развиться разумная жизнь.

С тех пор, когда манахианцы запустили свою первую ракету в космос, прошло очень много времени. Кроманьонцы мало похожи на манахианцев не только внешне — их система ценностей и мировоззрение кардинально отличаются. Более того, кроманьонцы в ходе расселения в космосе давным-давно раздробились на множество мелких подрас, также значительно отличающихся друг от друга, и единственное, что их теперь объединяет — наличие общего предка.

Но межзвёздное, и уж тем более межгалактическое пространство очень трудно (даже так — практически невозможно) сравнивать с пространством земным. Мы не можем сказать, что кроманьонцы расселились по космосу подобно древним людям, которые когда-то расселились по всему земному шару. Нет, так вообще нельзя говорить! Различия между отдельно возникшими расами существенны, поскольку каждая из них приспособлена под конкретную среду обитания, и даже те, кто остались жить на Манахе, уже давно перестали быть похожими на своих прародителей. Кроманьонцы взяли под уздцы эволюционный процесс и научились приспосабливать себя под абсолютно любые природные условия.

Высокая автономность каждой из колоний, заключающаяся в способности на месте получать все необходимые ресурсы, строить необходимые машины, ставит под сомнение необходимость существования не только межзвёздного, но и межпланетного правительства. С другой стороны, во многих случаях это привело к изоляции — некоторые колонии вообще не интересовались тем, что происходит за пределами их планетных систем. Дальние Рубежи — всё пространство за пределами родной галактики кроманьонцев (и вообще все остальные освоенные кроманьонцами галактики) — имели представление об этой планете только из легенд, оставленных первыми колонистами.

Общество кроманьонцев крайне конфликтно. Но всё же, эта масса, неоднородная по своему составу, не имеющая чёткой структуры, продолжает существовать. Единственный стержень, присутствующий у каждого кроманьонца, в независимости от его убеждений — твёрдая, непоколебимая мысль о том, что когда-нибудь разум победит. Только единого понятия о том, что будет после победы разума, не существует, и лишь только безумцы выдвигают мысль о том, что вся материя во Вселенной рано или поздно станет единым разумным сверхорганизмом, и это всё ради того, чтобы в ней навсегда утвердилось Разумное Начало, и лишь тогда будет положен конец всем разногласиям, и лишь тогда силы разума — ноосферы — восторжествуют над природой, чтобы менять под собственные нужды её законы.

Вековая борьба между материалистами и идеалистами, автономистами и централистами, сторонниками объединения в единый разум и индивидуалистами, сторонниками сохранения радости мимолётной суеты и построения общества вечного счастья, похоже, никогда не закончится.

Существующее кроманьонское общество безусловно противно людям, и я не ставлю своей целью обругать или восхвалить такое общество, а лишь показать, как оно будет выглядеть и предположить, какие процессы будут в нём происходить. В этом плане мы действительно можем подобрать аналогию, связанную с Землёй: человеку из каменного века наш современный мир, где с каждым днём зависимость человека от природы становится всё меньше и меньше, будет абсолютно чужд ровно так же, как нам — мир кроманьонский. Это сравнение верно потому, что хорошо отражает саму причину, по которой мир победившей техносферы нам противен — и древних, и современных людей объединяет боязнь быть раздавленными мощными шестернями совершенного механизма — техносферы. Страх перед новыми технологиями чрезвычайно велик, и его невозможно победить привычными сторонними средствами — этот страх существует исключительно в нашем подсознании, да и собственно страх — естественное чувство, заложенная в нас мудрой эволюцией биологическая программа.

Однако, мы погрузились в особенности кроманьонской цивилизации слишком глубоко. Её дальнейшие детали мы будем выяснять по мере развития сюжета, а теперь вернёмся к нашему герою — Арманьяку.

Арманьяк, имевший непоколебимое желание когда-нибудь попасть на Манах — колыбель цивилизации, имел своё представление об этой планете, пропущенное через призму его жизненного опыта.

Сон Арманьяка.

Арманьяку снилось, будто бы он оказался в кресле кабины управления, на материнском корабле.

Непонятно откуда светивший яркий белый свет слепил глаза; настолько ярко, что можно было различить только очертания приборной панели и панели управления. Через единственный боковой иллюминатор также ничего не было видно — лишь жгущий глаза белый свет. В кабине стоял невыносимый едкий запах, букет, состоявший из запахов гнилой рыбы, несвежего термобелья и карболки. Было очень жарко и душно. Герметичный шлюз, отделявший кабину от герметичного перехода между жилыми модулями корабля, был закрыт.

Космонавт решил попробовать открыть шлюз, но тут же решил, что этого делать не стоит ни в коем случае. «До тех пор, пока я ничего не вижу, — рассуждал он, — открывать шлюз крайне опасно. Что, если кабина каким-то образом отделилась от корабля?» Арманьяк рассуждал следующим образом: герметичный переход располагается ровно по центральной оси корабля, по бокам от него размещаются кабина управления, жилые модули, топливные баки и ферменные конструкции; в случае необходимости кабина пилота может отделиться и какое-то время выступать в качестве самостоятельного космического аппарата, способного совершать мелкие корректировочные манёвры с помощью специальной реактивной системы ориентации.

Однако, гипотеза об отделении кабины от корабля никак не укладывалась в его голове. Модули корабля могут отделяться в автоматическом режиме только в случае чрезвычайной ситуации, но почему тогда он не услышал режущего слух звука системы оповещения? В штатной ситуации отделение любых модулей корабля требует подтверждения выполнения команды путём нажатия специальной комбинации на панели управления, так что случайное нажатие кнопки отделения во сне также невозможно.

Арманьяк понимал, что он спит, но не чувствовал грани между сновиденьем и явью, и поэтому всё казалось реальным и в то же время сюрреалистичным. Разъедавший потрескавшуюся кожу кислый пот вызывал сильные болевые ощущения, капельки пота скатывались по лицу и попадали в глаза. Термокомбинезон прилип к коже. Космонавт сдерживал свою панику (в этом ему, несомненно, помогал жизненный опыт) и пытался приложить все свои усилия, чтобы проснуться.

Через некоторое время он почувствовал, что какая-то сила стала всё больше и больше прижимать его к спинке сидения. Капсула стала то ли ускоряться, то ли замедляться. Арманьяк проверил на всякий случай, зафиксировано ли кресло, но ему было очень тяжело шевелить рукой. Всё тело прижималось с такой силой, будто он находился под медленно работающим гидравлическим прессом, который ещё вот-вот и раздавит его совсем. Все его органы прилипли к спине, грудная клетка отказывалась расширяться, в глазах стало мутнеть.

Именно в этот момент прозвучал неприятный визг, который и разбудил Арманьяка.

Он протёр своими кулаками глаза и осмотрелся по сторонам — он всё это время находился в кабине челнока. Убедившись, что с телом всё в порядке, посмотрел в иллюминаторы — ни ржавой планеты, ни белого света уже не было. По бокам теперь были видны только массивные топливные баки и ферменные конструкции самого корабля, где-то на разных концах виднелись гигантские сопла двигательных установок. Челнок в автоматическом режиме успешно пристыковался к кораблю, и теперь бортовой компьютер проверял, находится ли в сознании пилот.

Арманьяк тяжело вздохнул, мысленно поблагодарил спасительный визг и стал готовиться к открытию шлюзов.

Храброго космонавта не беспокоила мысль о том, как на самом деле будет выглядеть колыбель цивилизации. Стоит ли сейчас на Манахе технонекрополь, кладбище бетонных идолов? Или же манахианцы много веков назад вымерли, и на планете не осталось никакого следа разумной жизни, древней цивилизации, которая когда-то выросла из этого мира? Построили ли на Манахе власть машин, где работа всего подчинена строгим алгоритмам, или же природа вернулась к своему привычному ходу, попутно заметая следы преступлений технофашизма? А может быть, развитие цивилизации на Манахе пошло особенным путём?

Арманьяка больше всего беспокоила мысль о том, благополучно ли он доберётся до своей цели. Не произойдёт ли с ним наяву то, что с ним только что произошло во сне?

Когда цель ясна и есть желание её достигнуть, мечтатель ищет способы осуществить её как можно скорее и единственное, о чём он беспокоится — дойдёт ли он до своей мечты живым?

Глава 38

Шепоты извне

Путешествие через портал было не совсем таким как его представлял себе Артём. Когда три с лишним года назад он покинул Дойсстеп с помощью портала, он просто шагнул сквозь рамку за которой виднелась абсолютно другая местность. Это выглядело быстро и довольно удобно. Сейчас же им с Младшим нужно было зайти в тесную, обитую небрежно лакированным деревом, кабинку резко пахнущую аммиаком и дезинфектантом. Двери в кабинку не откидывались вперед, а раздвигались в стороны, уходя в стены. Внутри кабинки, справа от входа, в стену был вделан ряд металлических кругляшей с оттиснутыми числами. Там же была и табличка на которой напротив каждого числа располагался соответствующий населенный пункт Уссуры. Младший не скрывал своего отвращения.

- Порталы Уссуры. Папа говорил, что это вторая по убогости часть всей страны.

- Почему?

- На изначальный бюджет, по его словам, любая традиция сделала бы сеть порталов вроде авалонских GPN или монтеньских TGV. Такие же как в Дойсстепе стоят. Но потом в дело вступили лесорубы и на выходе получили вот это. – Младший развел руками.

- Какие лесорубы?

- А черт его знает. Он говорил про распилы какие то. В итоге, бюджет увеличился втрое, сеть строили вместо десяти лет – почти сорок, а скорость… путешествие из Нанева в Белый Камень займет полтора часа.

- Круто!

- Артём! Порталы здорового человека предполагают мгновенное перемещение. А мы тут просидим несколько часов.

Артём сопоставил сроки проведенные в замкнутом пространстве с густым амбрэ аммиака забивавшем ему ноздри. Правда для него этот запах имел строго определенное название.

- Так вот почему тут ссаниной пахнет?

Младший кивнул.

- И поэтому нас попросили сходить в уборную заранее.

Артём погрустнел.

***

Лес был совсем не похож на те парки в которых обычно гулял Богдан. Тут местность была неровной, растения воняли, царапались и норовили зацепиться за одежду, камни под ногами шатались и катились в разные стороны, а кусты и деревья росли самым неудобным образом, заставляя продираться через заросли. Богдан падал уже раз десять, ладони были покрыты царапинами и неприятно саднил правый бок.

- У меня болят ноги. – сообщил Эдик. За последние сорок минут он говорил эту самую фразу ровно тридцать два раза – Богдан специально считал.

- Эдичука хочет помощи? – не оглядываясь спросила Ацуко.

Ниппонка шла впереди, по направлению к ближайшему населенному пункту который был обозначен у нее в картах. Тот факт что идти им нужно было каких то двадцать дней ее ничуть не смущал. Девушка двигалась как заведенная – ей при этом даже думать особо не нужно было – чип в ее мозгу сканировал местность и сам управлял конечностями для наилучшего прохождения расстояния с учетом равновесия, длины ног и роста. Сама она тем временем увлеченно копалась в программе на экране ее наладонного компьютера.

- Хочу.

- Если Эдичука перестанет ныть и дотерпит до обеденного привала, то получит два протеза вместо ног. Протезы не устают.

- А если не перестану ныть?

- А если не перестанет – то получит протезы вместо всех четырех конечностей, а то и пяти. – Ацуко обернулась назад с нежной улыбкой.

- И вот знаю что ты шутишь, но иногда ты делаешь это с таким жутким видом. – проворчал Эдик. – Спасибо, не надо мне такого счастья.

- Да, шучу.

Ацуко вернулась к рассматриванию чертежей на экране своего наладонного компьютера. С чем-то вроде сожаления, она свернула документы и перенесла их в папку «Эдичука».

- Давай отгадаю какую музыку ты любишь.

Дилан вынырнул из леса справа. Ацуко не удостоила его взглядом.

- Ты любишь металл и техно!

Вместо ответа Ацуко достала небольшую, плоскую металлическую коробку из кармана и провела по ее поверхности пальцем. Звуки музыки наполнили пространство. Поначалу это были отдельные ноты перетекающие друг в друга, но затем, чем дальше, тем более связными и величественными они становились, то соединяясь, то вновь разбиваясь, как волны во время шторма. Богдан, идущий позади, пытался понять что за инструмент играл – он не мог быть духовым или струнным, он напоминал медные трубы, но они не обладали подобной гибкостью или эпическим звучанием.

- Токката и фуга ре минор, пять шесть пять, Бах. – Дилан расплылся в улыбке. – Давно не слышал такого чистого звучания.

Патрик, сидящий на его плече, держал в передних лапках дергающийся кокон величиной с куриное яйцо. Паук терпеливо ждал своего обеда.

Ацуко впервые посмотрела на Дилана как на существо, если не разумное, то близкое по интеллекту к дельфинам и собакам.

- Дилан-кун знает такие вещи? Они запрещены Уравнителями.

- Для целого ряда упражнений псионикам необходима музыка. Она помогает визуализировать некоторые образы и концентрироваться.

Ацуко еще раз провела пальцем по коробке. Мелодия сменилась. Она стала агрессивной, тяжелой. Музыка давила, угрожала. Дилан надолго задумался. Лишь когда пошла партия струнных инструментов его лицо прояснилось.

- Я вот понимаю что оно похоже на Пещеру Горного Короля, но звучит так как будто классический концерт дают демоны перед толпой нечисти.

- Это группа Второго Царства, Апокалиптика. Их версия классического произведения.

- Звучит странно. – признался Дилан.

- Мне нравится…

Микрофоны ниппонки уловили нехарактерные звуки. Ацуко остановилась и подняла руку останавливая всех остальных.

- Там впереди… кто то есть.

Дилан сосредоточился.

- Чувствую разум. Не… совсем человеческий.

- Там сидит чувак перед костром. – сообщил Эдик, сверившийся с показаниями своего смартфона.

Богдан не знал – радоваться ему или быть настороже.

- Ну так идём и поздороваемся! – Дилан бодро пошел вперед.

***

Уныние и тишина. С тех пор как за парнями захлопнулись двери прошло уже два с лишним часа, и в пространстве двух квадратных метров кабины минуты растягивались на часы, а часы на бесконечность. Младший сидел на корточках и бессмысленно смотрел в противоположную стену. Сбоку от него Артём прислонился к стенке и потихоньку мычал неопределенный мотив.

- Артём?

- Ась?

- А ты правда меня убить хотел?

Артём перевел взгляд на друга.

- В смысле?

- Там, в Кадетском Корпусе. Когда нас окружили те казаки.

Артём сглотнул.

- Почему ты спрашиваешь?

- Я вот просто вспомнил… ты указывал на меня пальцем. Вот так.

Младший поднял перед собой правую руку с вытянутым указательным пальцем. Подушечки среднего и большого пальцев были сложены вместе.

- Это ведь тот жест… Шепот Клинка Ветра.

Артём уже пытался научить Младшего этому заклинанию, но так и не добился успеха. Сам он выучил его под чутким надзором Жоржа, и на это ушло чуть больше месяца. Жорж тогда был доволен, говоря о том, что Артём не так плох как ему казалось вначале. У самого Жоржа на изучение заклинания ушло почти полгода, однако, в отличие от Артёма, его никто не учил – он сам с нуля разрабатывал заклинание увиденное им лишь однажды. По словам Жоржа, освоить нечто подобное дело не столько могущества, сколько напряженной концентрации и тотального самоконтроля. «В момент когда вы пытаетесь использовать чистый «форс» вы должны учитывать и направлять не только свою непосредственную магическую силу, нет, этого мало. Биение сердца, дыхание, дрожь в вытянутой руке – этого всего тоже слишком мало. Ваш разум должен быть полностью сосредоточен на единой цели, что маячит перед вашими глазами. Любая мысль, эмоция, будь то радость, досада или гнев, все они должны отсутствовать как данность, оставляя все пространство внутри вас пустым, дабы оставить место лишь для одной единственной функции – Шепот Клинка Ветра. Чистый «форс» так труден для изучения людям именно потому что для нас очищение разума – крайне трудная задача. У меня ушло полгода на то чтобы понять как оно работает и еще две недели на то чтобы добиться стабильного результата.»

- Да. – пробормотал Артём, стараясь не встречаться глазами с другом. – Но там был не ты, там был… тот, который внутри тебя, аватар твой.

- Но ведь он меня и спас. Он кучу сил отдал чтобы отклонить заклинание. – Младший смотрел на Артёма. – Ты меня хотел убить, а он меня спас.

- Я хотел убить не тебя, а его. Он людей начал валить толпами.

- А что случилось бы со мной?

Артём промолчал.

- А те люди которых он убивал. Это же были казаки, они же нас пытались убить?

- Да.

Артём чувствовал как под его ногами разверзается пропасть. Сейчас все казалось каким то сюрреалистичным.

- Ты хотел убить меня после того как мой аватар убил казаков которые нас едва не угробили… зачем? Почему?

Правая рука Младшего все еще была сложена в том самом знаке.

Основы

Магическая сила Младшего пришла в движение, и Артём не мог этого не заметить. Он поднял глаза и увидел указательный палец указывающий прямо на него.

- Зачем, Артём? Почему ты хотел меня убить после того как я спас нас обоих?

На груди Младшего даже под одеждой была видна метка мага, сияющая четырьмя цветами одновременно.

- Убить друга… не хотел, Леха, честно, не хотел. Но было надо. И если бы мы вернулись в тот момент – я сделал бы то же самое. Ты мне как брат, но та тварь что была передо мной тогда – была кем угодно, но не тобой.

- Мой аватар даже не пытался тебя убить.

- Дело было не во мне, Леха. Ты жесткий парень, как твой отец. Я видел как ты дерешься, как ты убиваешь. Но ты все еще человечен. А то что тогда было в твоем теле, было сущим ужасом, садистом и изувером. Ты таким никогда не был.

Артём пристально смотрел на Младшего. Парень некоторое время провел в полной неподвижности, после чего опустил руку.

- Извини, Тёма, не знаю. Просто как то вспомнил про то… и злость такая взяла. Думаю, неужели ты мне настолько завидовал? А потом думаю… нет, ну это же Артём.

- Это я, друг, это я. – успокаивающе произнес Артём, положив руку на плечо Младшего. – Я тебе действительно завидую. Но не настолько.

- Завидуешь? Мне?

- Леха, ты знаешь своего батю?

- Да.

- И мать свою знаешь. И с детства тебя нормально учили, воспитывали что и как надо делать. Ты мир повидал, на других языках говоришь.

- Только авалонский, немного.

- И все равно. У тебя дома книжки были, тебя учили читать. Ну как тебе не завидовать? У меня из родственников был только дед, а где остальные я даже не знаю. Дед не говорил. Я рос в деревне и все чему меня учили – как работать на полях. У тебя за один день было больше культуры и образования чем у меня за первые восемнадцать лет моей жизни. И дело не в деньгах, дело в том, что ты был интересен своим родителям, а со мной даже дед общался скупо до самой смерти. А знаешь что было когда я к нему пришел перед его смертью? Он лежал в избе, больной, весь посеревший, все уже, последние минуты. Тут как увидел меня – он отвернулся к стене чтобы меня не видеть. Понимаешь? Единственный человек которого я считал родным перед смертью не хотел меня видеть.

Голос Артёма надломился. После небольшой паузы он продолжил.

- Я тебе завидую потому что у тебя семья была, а не потому что ты офигеть какой мощный и раскидал кучу людей. Убивать может любой дегенерат с топором. Семья, хорошее воспитание – вот что мало у кого есть. У меня не было.

Когда через два с небольшим часа двери кабинки открылись, из нее вышли двое притихших парней. Пройдя по выходному терминалу портала, они вышла из здания. Снаружи их уже ждал веселый мужчина неопределенных лет, одетый в форму уссурской армии.

- Добрый день, Латышев Алексей и Плафонов Артём?

- Платонов Артём. – по привычке поправил его маг.

- Не суть. – отмахнулся мужчина. – Главное – это ведь вы?

- Да, а с кем разговариваем?

- Даниил Моралев, ваш извозчик. Вы, кстати, знатно опоздали, концерт начнется через пятнадцать минут. Но не переживайте, я вас довезу с ветерком.

- Какой концерт? Где?

- А по случаю приезда царя-батюшки в город, в Воронежском концертном зале. Вы тоже туда приглашены по случаю – вы же типа герои. Вот моя бричка, садитесь.

- И далеко это? – спросил Артём залезая в странного дизайна бричку – низенькую с отдельно вращающимися колесами. Запряженные четыре лошади гарцевали в нетерпении.

- Концертный зал в двадцати километрах отсюда. И вы это,там ремешки есть, вы ими пристегнитесь что ли.

- Зачем? И двадцать километров за пятнадцать минут – ты же все равно не ус…

В следующий момент произошло сразу три вещи. Даниил щелкнул хлыстом, лошади рванули с места как будто сам Сатана со всей дури рванул их за морды, а оба пассажира кувыркнулись и оказались на полу. Скорость с которой они неслись по дороге была абсолютно невозможной по меркам Артёма и весьма высокой по меркам Младшего – деревья мелькали за окнами брички, швырявшей пассажиров в разные стороны.

- Мы… так то и не особо спешим на концерт.

- Да не переживайте так, успеем, точно успеем.

- Да и черт с этим концертом. Жизнь важнее.

- Нее, мне сам царь батюшка сказал, чтобы я вас привез на концерт.

- А он упоминал о том, что мы должны быть живыми?

- Не, просто сказал привезти вас. – весело отозвался кучер.

В какой то момент, бричка сбавила скорость и ее начало трясти.

- Дорога какая то неровная. – с облегчением выдохнул Младший.

Случайный взгляд в окно заставил его похолодеть.

- Что за…

Парни бросились к окнам. Дорога, узкая, не ухоженная, была отремонтирована весьма… своеобразно. В выбоины были навалены порубленные куски человеческих тел.

- Сегодня утром Александр Красный приехал в город. Он приказал везти его не по центральной улице, как все ожидали, а по боковой. – оповестил их водитель. – Вот его тут и трясло. Потом он поехал в больницы, школы и все такое. Как он доехал до мэрии, он сразу же начал суд, прямо на площади перед мэрией. А царю-батюшке врать не можно. Вот он спрашивает мэра «Воровал на ремонте дорог? Воровал, царь-батюшка.» и в расход его. И его заместителей и всех остальных кто принимал участие. А потом приказал их телами и починить дорогу, а в их домах и имениях учредить больницы и школы.

- Зверство.

- Сказал чтобы так одни сутки продержали. Завтра их семьи будут искать тела своих родных и забирать чтобы было что похоронить. Ну да им хотя бы есть что хоронить. Вот главврача, который врачам зарплату не додавал, он велел псам скормить. Один крендель тут все на своем жеребце сбил насмерть несколько человек, а в суде за деньги все замяли. Так Александр сказал что раз он такой умный и сильный что считает себя выше закона, то за каждого сбитого он по одному органу отдаст в счет забранной жизни государству и еще один орган отдаст чтобы семьям компенсировать утрату, а потом и судья сделает то же самое. В общем, от них ничего и не осталось.

- Так вот почему его называют Красным.

- Красным его называют потому что он прапорщика который краску для забора украл заставил красить забор собственной кровью. – ответил водитель.

***

Утреннее солнце заливало светом сверкающий замок Ле Монт дю Солей – имение рода Ле Монт. Соответствуя своему названию, замок не просто отражал лучи солнца – он словно пропитывался этим светом и тихо светился изнутри подобно драгоценности. На все вопросы о том во сколько обошлась постройка замка его хозяева лишь улыбались, зная, что назови они сумму отданную Сынам Эфира за создание и должную обработку нужного количества гелиолита, им все равно бы не поверили. Проект замка разрабатывал один из архитекторов Второго Царства – некто Антонио Гауди, и ради этого прародителю рода Ле Монт пришлось пойти на сделку с Небесным Хором, во владениях которых находился дух архитектора. Но оно стоило каждого вложенного усилия. Полученный замок и вправду был достоин того чтобы в нем жил один из влиятельнейших родов Монтеня. На балконе этого шедевра архитектуры в данный момент находились двое – Арман Ле Монт и гость из Крессента. Они сидели за небольшим столиком, на котором был накрыт нетронутый завтрак.

- Право, магия это не так плохо, Рухолла.

Арман Ле Монт добродушно смотрел на своего гостя – смуглого мужчину в летах, одетого в нечто вроде халата восточного кроя. На голове гостя был черный тюрбан – знак принадлежности к уважаемому роду. Борода и усы были аккуратно подстрижены. Темные глаза мужчины неодобряюще блестели из под насупленных бровей.

- Магия – дар Иблиса. Неужели вы с этим несогласны?

Необычная, певучая речь Рухоллы почти не имела характерного для уроженцев Крессента акцента.

- И все таки, с чего вы решили что это дар Сатаны? Магия позволяет нам сотворить чудесные вещи. – Арман простер руку в сторону великолепного сада. – Посмотрите на этот сад – в нем всегда царит весна. Цветы благоухают круглый год, отсюда не уходят птицы и сюда не приходят вредители.

- Я видел как с помощью магии ваши соотечественники превращают плоть людей в грязь. – усмехнулся Рухолла. – Я был там, где магия открыла врата в земли огня и скорби. Или вы и это будете отрицать?

- Не буду. – покачал головой монтенец. – Но магия – это не более чем инструмент в руках пользователя. Вот идёт мой сын Жорж, кстати, отличный пример.

На балкон вышел Жорж. Церемонно поприветствовав гостя, Жорж чуть склонил голову перед отцом.

- Отец, ты меня звал?

- Да, сынок, присаживайся. Познакомься с нашим гостем. Месье Рухолла изволит гостить у нас во время своего пребывания в Монтени.

- Какая честь. – Жорж дождался пока его отец не сядет, после чего сел сам. – Как вам наша страна, уважаемый?

- Большинство людей произвели на меня самое приятное впечатление. – промолвил Рухолла. – Не скрою, меня оно удивило. Особенно учитывая мои убеждения.

- Рухолла является одним из наиболее ярых приверженцев государственной религии Крессента. – пояснил Арман. – И он на редкость храбрый человек, ведь узнав о том что чиновники в его местности обращаются за помощью к провидицам, начал читать проповеди с требованием изгнания грешников с постов.

- Как отважно. – заметил Жорж.

- Отваги иногда мало, молодой человек. За мои проповеди меня избили, едва не убили и продали на рынок в качестве раба. Но это были лишь испытания моей веры – я не переставал молиться Всевышнему о спасении и он мне помог. Я смог обратить к истине человека купившего меня. Он принял истинную религию и отпустил меня на свободу.

- Этот человек оказался капитаном торгового судна Монтеня и привез Рухоллу в Шаруз, где он и представил нас друг другу. – продолжил Арман. – Месье Рухолла милостиво согласился провести у нас в гостях несколько месяцев. Однако уже скоро он вернется к себе на родину, и, я уверен, продолжит свое справедливое дело.

Рухолла кивнул.

- И все же, как я и говорил. Магия – это лишь инструмент. Вот мой сын, Жорж, является магом и сражается в первых рядах. Однако, если он не может убить магией – он убьет мечом, и наоборот. Неважно как именно ты выполняешь то или иное действие – важно что именно ты делаешь. Выстрел из ружья, брошенный топор и огненный шар – все они по итогу оказывают одинаковый эффект. Мотыга вскопала землю или заклинание – какая разница, как именно сажать деревья?

- Разница в том, что ни один инструмент в руках человека не способен создать сад с вечной весной, месье Арман. Даже самый талантливый мореход не пересечет море за один час. На это способны лишь маги. Попытка черпать силу где-либо кроме как веры во Всевышнего – ересь и должна быть наказана. Лишь праведное государство вроде Кресссента имеет право на жизнь.

- Но ваше правительство широко использует чародеек. Хотя и не признает этого. – улыбка Армана, хотя и доброжелательная, заставила Рухоллу сжать челюсти.

- Это их ошибка. – проскрежетал Рухолла. – И виновные будут наказаны по всей строгости. Те кто предают веру должны быть понести кару куда суровее чем изначально неверные. Сейчас же, попрошу меня извинить. Мне пора.

Проводив араба, Арман откинулся на спинку кресла и мечтательно закрыл глаза.

- Осталась еще пара недель и я отошлю его обратно.

- А почему ты с ним вообще возишься, отец?

- Просьба от Министерства Транспорта, Министерства Финансов и Министерства Обороны.

Жорж присвистнул. В Монтени было четыре основных центра политических сил: Министерство Иностранных Дел под управлением его отца, Министерство Обороны под управлением герцога де Гиза, Министерство Внутренних Дел под управлением герцогини Арэнье и Министерство Финансов под управлением графа де Голля. Каждый из этих четырех министров был подотчетен исключительно лично его величеству Императору Монтеня. Обычно, министры друг к другу относились крайне настороженно и старались по возможности создать мелкую проблему оппоненту. Делалось это не столько из нелюбви друг к другу, сколько из желания ослабить соперников и усилить свои позиции. И вот если уж министр де Гиз сам попросил своего противника о чем либо, на это должна была быть веская причина. Анри де Гиз не был ни трусом ни интриганом – он был прямым и откровенным как доска, так что о подвохе думать не приходилось. Да и де Голль был больше солдафоном нежели интриганом, и он умел держать слово.

- И что же они попросили?

- Пару лет подряд в одном из районов Крессента были неурожаи, люди отчаялись и пошли пиратствовать. Наши суда идущие к нашим же колониям и обратно начали подвергаться регулярным нападениям. Устраивать кортеж туда и обратно каждому торговому судну уж очень накладно, кроме того, де Гиз не хочет терять солдат понапрасну. У нас на каждого солдата уходит куча ресурсов, включая выплату пенсии его семье. А у крессентцев в семье по пятнадцать детей, они плодятся как кролики. Но главное – они сразу уходят к берегу, под защиту кресентских береговых войск, а идти на конфликт с Крессентом вообще не вариант. Так что они попросили меня что-либо сделать с проблемой.

- Ты пригласил в гости бывшего раба чтобы он проникся любовью к Монтени и вернувшись убедил своих… нет, это звучит как бред.

- Ну, не совсем пригласил. Вначале, я нашел подходящего проповедника – с хорошей репутацией и из приличного рода. Потом мои люди убедили его в том, что местные правители якшаются с магией. Когда он поднял на эту тему шумиху, несколько людей за скромные деньги согласились его избить и вывезти в соседний регион в качестве раба.

- И его купил твой же человек который и привез его в Шаруз? – догадался Жорж.

- Разумеется. И вот тут я его несколько месяцев якобы убеждаю в том, что Монтень ему не враг.

- И он, разумеется, не верит?

- Разумеется. Потому что моя цель, как ты заметил в конце моего диалога, обозлить его на его собственное правительство. Ну и параллельно, его тут ненавязчиво обучают ораторскому искусству, а в Крессенте мои агенты распускают слухи о старце что прошел через всякие испытания от Всевышнего и стал по-настоящему мудрым и избранным.

- Когда он вернется, люди пойдут за ним как стадо баранов. – кивнул Жорж. – И он поведет их на дворцы местных правителей.

- Именно это и случится. Понятное дело, что правительственные войска утопят местность в крови, а его самого будут разделывать на главной площади как кролика на жаркое. Но, самое главное, пока Султан стянет все свои войска к центру беспорядка, пара дюжин кораблей Монтеня зачистит местные воды от всех пиратов которых смогут найти. Этого хватит на то чтобы следующие года три или четыре наши торговые корабли могли ходить относительно спокойно.

Очнулся я от сильной жажды. Пахло неприятно. Глаза открылись с трудом, голова кружилась и немного подташнивало. Вокруг царил полумрак, переборов тошноту я осмотрелся. С шести сторон меня окружали высокие стенки из неизвестного мне материала темно-серого цвета, пол был ячеистый, с небольшими отверстиями по всей поверхности. Потолок имел сложную структуру с непонятными механизмами и мелкими светильниками.
«Как же пить хочется!» - думалось с трудом.
«И кто я?» - в голове было пусто - «Ладно, оставим воспоминания на потом, сейчас нужно утолить жажду!»
Чтобы встать пришлось потрудиться, тело было слабым, руки и ноги оказались настолько тонкими что казалось сломаются. Однако кожа на всех видимых участках тела была очень плотной, под ней прощупывались неизвестные уплотнения дискообразной формы.
Вода вскоре обнаружилась в небольшой емкости, встроенной в одну из стен, рядом в другой емкости горкой лежали кирпичики, пахло от них вкусно.
Напившись прямо из емкости, я сначала обнюхал один из брикетов, а затем немного надкусил. Вкус был приятным, это явно была пища.
В итоге я все съел и допил оставшуюся воду.
«Жить можно!» – с трудом подавив зевоту я присел на пол, прислонившись к ближайшей стене и не заметил, как уснул. Во время сна я почувствовал слабый укол в районе шеи, но проснуться не смог и продолжил спать.
Пробуждение было не таким тяжелым как в прошлый раз, но голод и жажда вновь дали о себе знать, а емкости с водой и пищей были вновь заполнены. Как и в прошлый раз я все съел и вновь задремал. И снова ощутил легкий угол в шею.
«Что происходит?» – попытка прогнать дремоту и пошевелиться ни к чему ни привела, и я погрузился во тьму.
– Южный ветер, ты готов к охоте на Большого зверя? – говоривший был крупным мужчиной, одетым в меховую одежду, мы находились в пещере рядом с небольшим костром, обложенным камнями.
– Готов, вождь. Копья проверены, наконечники легко отходят при броске, Осенний лист хорошо постарался при их изготовлении! – ответил я.
– Вчера выпал первый снег, легче будет найти следы Большого, духи сообщили шаману что в этом году охота будет сложной и нам нужно быть осторожными – вождь поправил на шее бусы из зуба Большого зверя.
– Остальные тоже готовы, у тебя самый точный бросок, я надеюсь на тебя в этом походе, хорошо выспись, выходим с рассветом, а теперь вернемся в стойбище –
Я вновь проснулся на полу своей темницы, на этот раз слабости не было только сильный голод и желание двигаться. Быстро поев, решил осмотреться более внимательно. Стены помещения были гладкими и теплыми, ладонью я ощутил слабую вибрацию исходящую от них, снизу через отверстия в полу дул теплый ветер, а лампы на потолке слабо помигивали.
«Южный ветер! Так кажется меня зовут!» - я вспомнил часть сновидения.
«Что же это за охота на Большого зверя? И почему во сне я был другим не таким худым как сейчас. Что со мной произошло? И как я здесь оказался?» - вопросов было много, но память безмолвствовала.
«Попробую допрыгнуть до верхнего края стены . . .» - стоя в полный рост высота стен казалась уже не такой недостижимой. Пару раз присев я с силой оттолкнулся от мягко с пружинившего пола и неожиданно для себя резко взлетел вверх на высоту трех метров!
«Ого! Силен я! Несмотря что дохлый как скелет» - я вспомнил что такое скелет человека и как он выглядит.
От удивления вызванного результатом прыжка я забыл схватиться за край стены или осмотреться по сторонам. Вторая попытка была более удачной, я зацепился пальцами за край и подтянулся, стена оказалась перегородкой за которой было такое же помещение только пустое, повертев головой я убедился что вокруг множество таких же ячеек, дальние из которых скрывались во мраке.
Перебраться в соседнее помещение мне не удалось, внезапная вспышка света и удар по голове выбили из меня сознание.
- Быстрая река, ты свою задачу знаешь. Самому старому самцу подрежешь сухожилие на правой ноге и убежишь в те кустарники. А мы с Южным ветром метнем как можно больше копий ему в грудь и живот. Остальные охотники отвлекают внимание стада и осторожнее с вожаком, две зимы назад он растоптал Ночного волка –
Мы засели группой в 10 человек в небольшой роще рядом с озером с уже подмерзшей водой у берега. Вдали на холме показались фигуры крупных животных неспешно спускавшихся к водопою.
- Какие они огромные! – прошептал Лисенок, самый молодой охотник в нашем отряде, это был его первый зимний поход на Большого зверя.
Впереди стада шел крупный самец с почти черной шерстью, раздался протяжный звук и стадо ускорилось.

Примечание: безлюдная пустыня -- область Марса, населенная безлюднями, генерирующими криптовалюту без помощи людей (отсюда и самоназвание), и не разбирающимися в сельском хозяйстве, отчего их край превратился в пустыню.

Безлюдный хор:

-- По пустыне знойной марсианской,  пехотинец медленно бредет,

за собой  букет цветастый,

с недовольной миною влачет.

Пехотинец:

-- Ээх, кабы я смог, кабы я смог,

Доо базы дойти, да так, чтоб не сдох,

Растет лишь на Марсе Отвянь-сельдерей,

Коорень для тещи, ботва для детеей,

(Шепотом, с любовью в голосе)

Сизый цветочек для Дуни моей...

Безлюдный хор:

-- Эх, кабы ты смог, да чтоб не сдох,

Вечно неспелый зеленый гороох,

Устал набивать ты им рооот,

Будет богаче земной огород

Навстречу пехотинцу, из норы выпрыгивает вислоухий безъяиц, и запевает фальцетом:

-- Ооо злой землянин, ты не спеши,

Последний Отвянь-сельдерей не губи,

Неечего кушать детишкам моим,

Для Дуни твоей мы браслет смастерим.

Пехотинец:

-- Хитрый безъяиц мозги не крути,

Лучше повозку ты мне смастери,

На ней я уеду на базу свою,

А из цветов — хризантем накуплю.

Лязг цимбал:

-- Бам, бам.

Шелест вебинар:

-- Бла-бла-бла-бла.

Безъяиц:

-- Воля твоя, проклятый солдат,

Сдюжим повозку мы на свой лад,

Ветром помчишься на базу свою,

А я сельдерей на утес посажу.

Безлюдный хор:

-- О трава Отвянь-сельдерей,

Корни в пустыне пусти поскорей,

Заколосится родная страна,

Гарна краина-- ты в сердце одна.

Пехотинец, присаживается на валун, отламывает веточку сельдерея, забрасывает в рот, и ждет.

Безъяиц, созывает семерых старших чад, и из остатков древних американских марсоходов с мусорки, шустро собирают советский луноход.

Пехотинец, садится на луноход, и, одобрительно причмокивая, грузит на него букет Отвянь-сельдерея, вяжет американским скотчем всех детят безъяйца, и, издевательски маша тому рукою на прощание, запевает:

-- Буудет довольна Дуняша моя,

Вместе с цветами везу я мясца,

От корня загнется теща моя,

Колосись-зеленей сельдерея ботва!

Фанфары:

-- Фар-фарыы, фар-фарыы.

Безлюдный хор (скорбно):

-- По пустыне знойной марсианской,

Пехотинец мчит свой луноход,

Он стяжал гостинцев без опаски,

И как танк на базу прет...

(Затухающим голосом)

Прет, прет....прет.

ссылка на первую часть

Только когда мы расстыковались, точнее когда дальнобой улетел в одну сторону, а я остановил свой челнок, меня накрыл мандраж.

Осознание всего произошедшего волной начало накатывать на тело. Руки затрясло крупной дрожью. Я ведь мог погибнуть!!! Но не погиб…

Немного уняв тремор, начал приводить в чувство двоих людей, снятых с корабля-дальнобойщика.

Потом мы познакомились, их звали Паша и Илья. Но про себя я их называл Рыжий и Рама.

Опытные космические волки, по их словам, которые никогда раньше ничего подобного не встречали.

Рыжий был ККС, капитаном космического судна. А Рама был праваком, вторым пилотом. Хотя внешне все казалось наоборот.

Рыжий - высокая дылда. Коротко стрижен, с клочкастой бородой. Глазки бегают, весь такой мутный, болтает много не по делу.

Рама - лысый, низкий, но плотно сбитый. С широкими плечами, которые называют “рама”, отсюда и прозвище. За все время он почти не проронил ни слова. И спасибо, кстати, не сказал. Только оглядывал все вокруг внимательно, так что я начал прикидывать как поудобнее будет нажать кнопку аварийного пожаротушения в случае чего. Оружия ведь у меня не было. Тоже неприятный тип, короче. Но по другому неприятный, не так, как Рыжий.

Рыжий долго рассыпался в благодарностях за спасений. И замолчал только когда на него цыкнул Рама. Но мне их благодарности были не важны, точнее важны, если бы в самом начале Паша-Рыжий не произнес одну замечательную фразу: “Братишка! Нам когда страховку выплатят, мы тебе обязательно заплатим!”

В переводе на человеческий, это означало: “Мы жадные скоты, и мы тебя кинем с деньгами”.

Я их, конечно, не ради денег спасать летел. Но сами понимаете.

Ладно, пусть это остается на их совести. Сейчас меня больше заботила теснота и малое количество регенерации (вещество, которое очищает воздух, разделяя СО2 на, собственно, С, который поглощает и О2, который высвобождает).

До Марса, куда я полетел бы охотнее, было уже слишком далеко, запасов могло не хватить. А вот до Юпитера шансы дотянуть были.

И хотя мне очень не хотелось лететь к газовому гиганту, точнее к одному из его спутников, на котором была развернута человеческая колония, другого выбора не было.

Эх, надо было все-таки послушать себя и двигаться к Марсу. Вдруг бы проскочили, а так…

Закинув данные в автопилот, удалив из системы программу отслеживания астероида, я нажал на “старт”.

Диспетчер станции возле Юпитера связался со мной как только мы вошли в зону его ответственности. Он сухо сообщил, что я обязан остановить челнок и ожидать прибытия полицейского патруля.

Первый холодок страха стал незаметно подкрадываться ко мне. Дальше - больше. Под полицейским конвоем мы проследовали к докам, где пришвартовались у полицейского же причала.

Дальше я опущу многочисленные подробности. Как нас арестовывали, как разводили по разным камерам, как я требовал связаться с моими родителями на Марсе.

Перейду сразу к сути. Мне вменяли угон транспортного корабля Компании, которой он принадлежал. Да-да, не больше ни меньше.

Все мои доводы следователю, а потом и судье, что это была спасательная операция, были просто проигнорированы. Я надеялся, еще может быть спасенные мною люди, объяснят все. Но… нет, на заседании их вызвали в качестве свидетелей, задали только один вопрос: “Этого человека вы видели на своем корабле?”.

Они ответили: “Да”. И все, на этом допрос был окончен.

Сидя в камере я долго гадал, почему они так поступили? Почему они выдали меня? Могли ведь сказать, что я подобрал их в скафандрах в открытом космосе. Ну ладно, не стали врать. Но почему они не объяснили на суде, что я спасал их?

По законам Юпитера за пиратство в космосе мне полагалась конфискация имущества и смертная казнь. То что вина будет доказана, сомнений больше не было. У следствия была вся информация с бортового компьютера дальнобойщика, даже с видеозаписями. Как я догонял корабль, как стыковался. Правда, на моменте спасения людей запись почему-то обрывалась.

Накануне итогового заседания, на котором должен был быть вынесен приговор, ко мне в камеру зашел один интересный человек. Он представился юристом Компании и сообщил, что уполномочен вести со мной переговоры от ее лица. Такой типичный юрист-бюрократ в старомодном костюме, какие носили еще на Земле в докосмическую эпоху.

Этот человек поведал мне, что спасенный экипаж дальнобойщика сдал меня сразу же со всеми потрохами, чтобы сохранить работу. В угоду своему благополучию, они наврали с три короба и сообщили даже больше, чем от них требовалось.

Но это так, просто детали. Основная суть заключалась в другом. Дальнобойщик был застрахован вместе со всем грузом. По правилам страховой компании, если бы корабль просто разбился, это было бы страховым случаем.

Но так как я стыковался с кораблем перед его окончательной потерей, страховая выразила сомнения, что это был именно несчастный случай, форс-мажор, и что уничтожение корабля не являлось следствием моих действий.

А значит Компании был причинен убыток и всего моего имущества не хватает для его покрытия.

Но и в моей смерти Компании выгоды нет. Поэтому мы можем заключить соглашение - я подписываю пожизненный контракт с Компанией, отправляюсь работать в ее доки на юпитерианской станции.

После моей естественной смерти, долг переходит на моих наследников. Потом он перейдет на их наследников, итд, и где-то лет через 140-150 будет окончательно погашен.

-А с чего вы взяли, что у меня будут дети? - осторожно осведомился я.
-Не переживайте, будут. Компания об этом позаботится, это в наших интересах.
-И что я буду делать? Работать официантом в какой-то забегаловке в доках?
-Нет, что вы! - засмеялся “пиджак”, - на такую работу сотрудники найдутся всегда. И это было бы слишком просто. Нам нужен дешевый персонал для обслуживания кораблей в условиях агрессивной среды, вредной для здоровья.

-А что, роботы тут не подойдут?
-Дешевле собрать партию бродяг типа вас, застраховать их… ну, сами понимаете. Ничего личного, только бизнес. А с роботами одна морока. Стоят они дорого и требует регулярного обслуживания другими дорогостоящими роботами. Плюс, страхуют роботов менее охотно.
-Но все равно получается какая-то ерунда. Сами же сказали, работа в доках низкооплачиваемая. Как я… и мои потомки, смогут закрыть долги, работая на низкооплачиваемой работе?

-Тут есть еще такой момент - генофонд. Компания имеет далекоидущие планы и заботится о будущем человечества. Нынешняя ситуация с рождаемостью неизбежно приведет к тому, что в отдаленном будущем человечество будет ждать вырождение. Мы стараемся отсрочить это, сохраняя уникальные гены разных человеческих особей.
-Короче, я настругаю детишек с какой-то несчастной, которая также попала в ваше рабство. А потом отправлюсь гнить в доках, пока не помру к вящей выгоде Компании выраженной в получении страховки. Так?
-В сухом остатке да. Примерно так. Но, согласитесь, наше предложение лучшее, что у вас есть на данный момент.

-А если моя семья выплатит компании убытки?
-Боюсь, это невозможно. Мы или заключаем соглашение сейчас, или завтра вам будет назначена дата казни. Третьего не дано.
-И выкупиться из рабства потом будет нельзя?
-Это не предусматривается условиями контракта. И почему вы называете это рабством? Вообще-то, рабство запрещено законами Юпитера! - казалось возмущение “пиджака” было неподдельно.

-Ну, а что это?! Не рабство разве?! - я начал распаляться.
-Итак, ваш ответ отрицательный?
-Нет! В смысле да! В смысле я согласен на вашу кабалу!
-Вы уверены?
-Да! Да! Да!
-Прекрасно. В таком случае завтра я сообщу суду о нашей сделке.

“Герой несчастный! Жаль, что родители не выбили из меня все эти тупые прекраснодушные идеалы, когда была такая возможность! Зачем я вообще в это полез?! Сейчас продал бы уже тот астероид и нежился на пляже… где-нибудь на Земле! За что мне это? Почему?!”

Примерно такие мысли крутились тогда в голове. В принципе, после объяснения юриста Компании, ситуация разъяснилась. Дальнобойщик должен был разбиться вместе со всем грузом. Наверное, это была их маленькая афера. Может и груза-то там никакого не было. Поди докажи это, когда все сгорит попав на Юпитер.

Но тут на свою беду в дело зачем-то вмешался я и спутал им все карты.

Поэтому, кстати, Дальнобойщик и пытался всячески помешать мне пристыковаться к нему. Компьютер не завис, он работал, просто не отзывался на команды экипажа.

Жаль, что мне тогда повезло. Жаль, что я оказался излишне ловким и шустрым. Излишне умелым.

Власти юпитерианской колонии в зале суда передали меня службе безопасности Компании. У них и форма-то была одинаковая. Бейджики только разные.

Потом я попал в доки. Там мне выдали робу, показали начальника смены, в чье подчинение я поступал, выделили койку в провонявшей потом и другими выделениями, казарме.

По особям женского пола был сильный недобор. Так что покамест до работ в доках я не допускался, а то вдруг коньки отброшу раньше времени, и был кем-то вроде дежурного по нашему, с полусотней таких же бедолаг, жилому отсеку - охранял его и наводил чистоту.

А охранять надо было обязательно. Потому что крылатое выражение “человек человеку волк” здесь демонстрировалось максимально наглядно.

За первый месяц пребывания на новом месте, я убедился в опасности грядущей работы. Мне никто ничего не рассказывал, но пустующие ночью койки, где еще прошлым утром сопели люди, были нагляднее всяких слов.

В какие-то моменты я размышлял, а не лучше ли покончить с этим прямо сейчас? Зачем участвовать в жутком спектакле? Зачем создавать новых маленьких человечков, ни в чем не повинных, обреченных уже заранее на такие ужасы? Тем более, что эти человечки будут плоть от плоти моей.

Наверное, меня останавливала надежда. Нелогичная, но и неистребимая вера в какое-то чудо. Может родители узнают о моем положении и как-то договорятся о выкупе. А может Компания рассорится с властями и ее вышвырнут с Юпитера…

“Да не может”, говорил я сам себе, - “Иди и покончи с этим. Не плоди зря страдания. Ни свои, ни чужие.”

“Нет”, - отвечал я опять-таки сам себе. “Пока еще есть шанс. Есть надежда.”

Каждое утро, с момента пробуждения, в голове возникала песня:

“Заправлены в планшеты, космические карты
И штурман уточняет, в последний раз маршрут,
Давайте-ка ребята, закурим перед стартом,
У нас еще в запасе 14 минут”.

Песня поднимала мне дух и позволяла удержать сознание на плаву, не дать скатится в черное отчаяние.

Закончив с приборкой, присев передохнуть, я задавался вопросом: “Неужели вот это все… подлость, рабство, нищета, несправедливость и есть та цена, которую человечество заплатило за право путешествовать в космосе?”

Или это наоборот пережиток прошлого? То, что всегда мешало, но то, что люди взяли с собой на другие планеты, как берут в поездку разное барахло “авось пригодится”?

В школе мы кратенько проходили тот период истории, когда космонавтика только зарождалась. Фамилии Циолковский, Королев, Гагарин звучали гордо. Они символизировали героизм той эпохи и героизм личностей, которые вывели человечество в космос.

Но как водится, по тропинкам великих первооткрывателей пошли бюрократы и корпорации, для которых слова героизм и энтузиазм звучали словно ругательства.

Оно как бы и логично, в космос на пустом кармане не улетишь. Но все равно мне тогда было немного обидно. За пару десятилетий космос из фронтира превратился в обычный “пригород Земли”. И все мысли человечества были лишь о том, как на этом заработать.

Ну, а потом появились первые колонии, человечество начало расселяться по другим планетам. Пилоты космических кораблей заняли роль таксистов и ничего героического там не осталось.

На тридцать восьмой день мне нашли “пару”. Об этом объявил начальник смены на утреннем построении. Возможно, если бы после этого меня ненадолго оставили одного, минут на пять, я бы не писал для вас сейчас этот рассказ.

Но такой возможности не представилось, сразу после построения начальник смены отвел меня в кубрик “для молодоженов”, как его с едкой иронией именовали здесь в доках.

Весь путь до него я проделал не поднимая головы и смотря только под ноги. В душе пусто, без мыслей, без эмоций. “Жену” должны были привести чуть позже.

Когда дверь закрылась, я наконец решил оглядеться. Комнатушка на шесть-семь квадратов. Большую часть пространства занимала кровать, застеленная серой от времени простыней. Слева, как заходишь, маленький умывальник. Немыслимая для доков роскошь. Вода ведь денег стоит.

Не снимая тапочек (в доках все в таких ходили), я разлегся на кровати, положив руки под голову. Впереди двадцать четыре часа отдыха. Последний “отпуск” в моей жизни.

“Что-то она долго не идет” - подумалось напоследок перед мягко накрывшей дремой.

-Эй! Ээээй! - меня решительно трясли за плечо. Для этого девушке пришлось залезть на кровать и ее длинные волосы щекотали лицо.

-Давай поспим лучше, а? - не разлепляя глаз отмахнулся я.
-Ну, если ты хочешь остаться жить тут, то поспи. Я тогда пошла.
-А?! - сон как рукой сняло.

Вопреки ожиданиям на девушке была не затасканная роба, а очень даже интересный наряд. Просторные штаны со множеством карманов были заправлены в высокие берцы. А верхняя часть ее туловища была облачена в кожаную летную куртку, застегнутую до верха. И сама она… Ожидалось, что это будет какое-то забитое, зашуганное существо противоположного со мной пола. Но по факту...

Когда она слезла с кровати и встала у двери, я рассмотрел ее подробнее. Высокая, стройная, с горделивой осанкой и легкой улыбкой на лице, глаза только не улыбались, а пристально следили за мной. Она явно была не “из наших”.

-Налюбовался? - через секунду спросила девушка
-Ну я..эээ.. немного другой тебя представлял.
-Извини, что разочаровала. Но я не твоя “невеста”, - последнее слово она подчеркнула нескрываемой издевкой, - я по другой части. У меня есть к тебе дело. Слышала, ты хороший пилот.
-Компания хочет предложить мне повышение?
-Что от тебя хочет Компания мне до балалайки. Я тут не совсем...хм...легально.
-А ты умеешь заинтриговать. Я сейчас весь одно большое ухо!
-Я капитан экспериментального корабля, построенного одной, скажем так, независимой лабораторией. Бедной, подчеркиваю это слово, лабораторией. И мне нужен хороший пилот, который не будет задавать лишних вопросов типа: “А сколько платят? Есть ли страховка” и всякое такое прочее.
-Ээээ, - только и выдавил я из себя, потому что от удивления язык прилип на первые секунды к небу. Но потом отлип, - ээээ, а у вас хоть кормят?
-Три раза в сутки.
-Кэп! Я весь ваш, кэп!
-И тебе не интересно узнать, что за корабль? Куда мы полетим? - легкая улыбка с лица девушки не сходила все это время, но глаза как будто стали теплеть.
-Как ты там только что выразилась? До балалайки. Во! Да! Точно! Мне до балалайки. Макс, - я протянул руку для пожатия.
-Для тебя, пилот Макс, я капитан Скворцову, - ответила девушка довольно резко, но руку пожала, - можно просто капитан. А еще раз скажешь кэп, получишь наряд вне очереди.
-Понял. Принял. Какие будут приказания кээээ...питан?
-Жди.

Потом капитан Скворцова ушла, а я остался. Ни о каком сне и речи быть не могло. Сильное волнение захлестывало сверх всякой меры.

Истории о независимых лабораториях я слышал и раньше. Но считал их байками. По слухам некоторые ученые, чье мнение расходилось с позицией Компании, на которую они работали, уходили “в свободное плавание” и организовывали свои подпольные “кружки по интересам”.

Откуда у них деньги, почему Компании отпускают свои “мозги” просто так и на другие скользкие вопросы ни одна история не отвечала.

Обычный сюжет байки был таков: “В одной Компании группа ученых придумала способ путешествовать к другим звездам. И не просто путешествовать, а быстро. Ведь на традиционных двигателях лететь туда много сотен земных лет. Но Компания засекретила результаты и свернула исследования. Тогда ученые ушли, открыли свою лабораторию за пределами юрисдикции правительств обитаемых планет и построили корабль, который может слетать в соседнюю Галактику и обратно, быстрее, чем ты скажешь слово “ковшово-пальцевый-траншеекопатель”. Об этом узнали чиновники и решили посадить ученых, за нарушение договора с Компанией. Но ученых предупредили и они смогли улететь. Там они основали колонию, построенную на принципах коммунизма и теперь благоденствуют под чужими небесами. А чинуши зубами скрежещут, но дотянуться не могут. Руки коротки”.

Примерно так. И вопросов тут, как видите, больше чем ответов.

Время тянулось очень медленно и мозг страдал от отсутствия информации. Все стены комнаты были изучены вдоль и поперек. Звуков снаружи не доносилось. Я открыл кран, так чтобы вода по капле просачивалась наружу, и стуком о раковину нарушала тишину.

В иной ситуации это было бы раздражающе. Но в нынешних условиях этот монотонное “динь-динь” казался настоящей музыкой.

Часов не было. В какие-то моменты казалось, что прошли уже сутки, а может и больше.

“Это просто чья-то злая шутка”, - обожгла сознание холодной болью запоздалая догадка, - “ну, серьезно. Какие секретные лаборатории? Какие пилоты-капитаны? Здесь, в юпитерианских доках! Просто охране скучно и они развлекаются как умеют. В комнате наверняка спрятаны камеры, через которые сейчас за мной наблюдают и ржут, надрывая животы. Это же так смешно, дать глупому дурачку надежду. И посмотреть что он будет делать.”

Время шло. Догадка все укреплялась. Наверное, они ждут когда же я начну молотить в дверь и требовать меня выпустить на мой корабль.

Вода капала, отчаяние росло. Стук-дзинь, стук...стук. Ноги тряслись. Это жестокий розыгрыш. Ничего более.

Мне стало жаль себя. Я лег на кровать и поджал колени к подбородку. “За что?”

Дверь открылась. Внутрь зашел начальник смены. Сейчас-то все и разъяснится.

-На, - начальник протянул мне огромный мешок для мусора, - залезай.

Значит “шутка” имеет продолжение. Интересно, они над каждым так издеваются? Или каждый раз новую хохму придумывают? Спорить не буду. Залезу. Наверняка за дверью стоит пара мордоворотов, с которых станется отмудохать меня в случае неповиновения.

-Там внутри баллон с маской. Нацепи, а то задохнешься, - посоветовал начальник напоследок и хрустнул застежкой.

Я сидел внутри черного мусорного пакета. Меня подняли. Куда-то положили. Кажется покатили. Воздух внутри кончался. Было жарко. Маску с баллоном не трогал до последнего. Хотел “переиграть” их всех. Они мешок откроют, чтоб посмеяться. А меня там уже нет… душой нет.

Но оказалось, что желание выжить все-таки сильнее. Так, вот маска. Вот баллон. Вдох… запах у воздуха странный. Сладковатый. Еще вдох…Отрава!

Очень хотелось пить, когда я пришел в себя. Руки-ноги слушались команд с трудом. Да и мысли путались. В сознании кадрами мелькала прошлая жизнь. Вот кадр, я дома с родителями. Какой-то рядовой день. Я вернулся со школы. А вот кадр, мой корабль. Челнок за номером полста два пять. А вот ненавистный бар, где я работал официантом.

Когда зажегся яркий свет, я понял две вещи. Первая - до этого было темно. Вторая - свет причиняет глазам прямо-таки физическую боль. От второго обстоятельства я застонал. Хотелось крикнуть что-то типа: “Вырубите электричество!”. Но язык от сухости не шевелился вообще.

Кто-то засунул мне в рот трубочку. Вода!

Вот так я познакомился с Зулой. Медиком корабля Фомальгаут. Остальным членам экипажа меня уже представила капитан Скворцова, устроив собрание в кают-компании.

Все оказалось правдой. И корабль и мое спасение. Скворцова знала нужных людей в доках Компании. Они ей и шепнули про безрассудного пилота, который к ним попал. Других кандидатур на должность бесплатного пилота, готового отправится хоть в адово пекло без лишних вопросов у нее не было. Так что, считай, мне повезло.

Когда в доках объявили отбой, начальник смены “выкрал” меня в мусорном мешке и “утилизировал”. А в баллоне был не яд, а усыпляющий газ. Чтоб я обмяк и не мешался.

-Так, команда. Харе шушукаться. Это Макс. Макс наш пилот.
-Всем привет, - помахал рукой я, но тут же встал по стойке смирно, поймав недовольный взгляд Скворцовой.
-С Зулой ты знаком. Дальше слева направо Миша, наш механик. Боб, штурман. Ллойд, киповец. Миша после покажет вашу с ним каюту. А я проведу тебе инструктаж на мостике. Вопросы?
-Вы говорили кормить будут.
-Будут. Еще вопросы?
-Никак нет!
-Маш, давай уже без официоза. Зашугала паренька, а ему еще корабль вести, - заметил из своего угла Боб.
-Вот ты у нас и заступаешь в наряд по камбузу. Разойтись.

Как мне уже потом объяснил Миша, порядки на корабле царили вольные. Но капитан Мария Скворцова всегда настороженно относилась к новым людям и наводила на них страху первое время. Экипаж у нас вообще подобрался интересный. Но я об этом как-нибудь в другой раз расскажу.

Сейчас все мои мысли заняты предстоящей экспедицией. Фомальгаут, наш экспериментальный корабль, уже давно вышел за пределы Солнечной системы и через 14 минут мы придем в нужную точку.

Это очень символично, что я заканчиваю делать записи о прошедших днях в своем дневнике, именно сейчас. Прямо как в песне.

Впереди нас ждет аномалия. “Кротовая нора”. Туннель в космосе, в который год назад нырнул и через который успешно потом вернулся беспилотник. Данных аппарат собрал мало. Ясно только то, что там есть какая-то звезда и какие-то планеты. И весь путь занимает считанные часы, правда, в условиях сильной радиации.

Все остальное узнаем уже мы. Если доберемся, конечно.

Фомальгаут хорошо защищен от вредных для человека и электроники излучений. Но это в теории.

Если удастся вернуться живым, отдам свой дневник знакомому писателю с Земли. Может он сочинит роман. История ведь необычная получилась. А если нет, вы ничего обо мне не узнаете. Да, и ладно. Главное это то, что сейчас. Вот прямо сейчас я чувствую себя на своем месте. Я наконец-то нашел свою настоящую семью и свой настоящий дом.

“Когда-нибудь с годами,
Припомним мы с друзьями,
Как по дорогам звездным вели мы трудный путь”

Конец.

От автора:

Написал этот рассказ случайно за пару дней. Увидел анонс на почте о лит конкурсе от ЛитРеса и дальше все как в тумане. Очухался на следующий день с почти готовой работой.

Обычно дальше я пишу длинные, пространные истории создания, но сейчас я выжат как лимон. Поэтому ограничусь фразой-попрошайкой:

Прочитали? (Не)зацепило? Пишите все что думаете в комментариях. Автору, тобишь мне, любой проявленный интерес будет приятен. Что б восполнить "отдачу" энергии.

Ну, и группа автора в ВКшке https://vk.com/arnowriter

(следующая часть через 10-15 мин)

“Заправлены в планшеты”

Хххх-тьфу, сплюнул я зубную пасту в пылесос раковины и продолжил напевать

“Космические карты,
И штурман уточняет в последний раз маршрут.”

Все, с утренним моционом покончено. Плотно сложив рыльно-мыльные принадлежности в ящик и закрыв его на замок (чтоб он ненароком не открылся и содержимое не разлетелось по “мостику” моего “корабля”), я полетел к креслу.

Начался еще один день. Он наверняка будет ни чем не лучше предыдущего, и абсолютно таким же как завтрашний.

Мой корабль болтался недалеко от трассы прокинутой между Марсом и Плутоном. Трасса понятие условное. Так, наиболее краткий в данный период времени маршрут, по которому туда-сюда снуют космические грузовики.

Да, и корабль мой понятие тоже условное - маленький челнок, рассчитанный на краткосрочные перелеты. Мостик, он же жилой отсек, от же все остальное. Крохотное помещение в три с половиной квадратных метра, треть которого занимает кресло пилота, оно же - кровать.

Другую треть занимают тренажеры.

Челнок не предусматривает наличие искусственной гравитации, поэтому здесь у меня всегда невесомость. И чтобы хоть как-то сохранить работоспособность мышц, половину времени бодрствования приходится тратить на работу с тренажерами. Вторая половина времени тратится на отслеживание окрестностей на предмет наличия полезного мусора.

Я, и такие как я, нечто среднее между бомжами и мародерами. Не имея работы для жизни на поверхностях планет, мы рыскаем по Солнечной системе и ищем все что плохо лежит.

Грузовые корабли носятся по Системе туда-сюда, перевозя разный груз на открытых платформах (а зачем их закрывать, безвоздушное пространство же). И иногда случается так, что с этих платформ нет-нет, а что-нибудь падает.

Иногда выпадает по мелочи, но случается, что с платформы отваливается целый контейнер! Такая удача случается редко, но если она случается… обычно вырученных средств хватает на то, чтобы купить себе билет на целых два дня на поверхность какой-нибудь планеты. А там закачаешься! Можно ходить по твердой земле, дышать настоящим воздухом с запахами… а если повезет, то еще и девчонку какую-нибудь потискать.

Я мечтательно закрыл глаза и откинулся в кресле.

"Припомним мы с друзьями… как по дорогам звездным вели мы трудный путь…."

Всплыла в голове моя утренняя песня. Эта песня была всем, что связывало меня с прекрасной беззаботной юностью. Когда казалось, что все в жизни имеет смысл и до счастья рукой подать.

Чик-чирик, - пискнул старенький динамик на пульте управления. Какой-то объект попал в зону видимости радара.

По размерам как грузовик, но на грузовик не похоже. Траектория движения не совпадает ни с одной из трасс. Да и скорость великовата для грузовика. Есть какое-то слабенькое тепловое излучение, но это еще ни о чем не говорит.

Визуальный осмотр пока невозможен, подождем, посмотрим. А вдруг…

Еще одним способом заработка для таких бродяг как я, был отлов разных залетных астероидов, комет и прочих таких космических тел. Теоретически они могли состоять из полезных элементов.

Но с ними мало кто хотел связываться. Одно дело поймать контейнер, выпавший с платформы грузовика во время маневров или от тряски причиняемой двигателями. Другое - гоняться на больших скоростях непонятно за чем.

Скорости выше, риски больше, а вероятность получения прибыли фифти - фифти, 50 на 50 (может да, а может и нет).

Однако, для меня ловля астероидов была любимым занятием. Это как-то больше было похоже на приключение и сильнее соответствовало духу того, о чем я мечтал в юности.

Чик-чирик, еще раз пискнул динамик. Объект стал доступен для визуального наблюдения. Увеличенное оптикой изображение космического тела отобразилось на мониторе, подсвеченное лучами Солнца.

Да, это был астероид вытянутой формы. На форме тела я акцентировал внимание, потому что поймать такой было сложнее всего. Он мог запросто порвать сеть, оставив меня с носом и убытками.

Ну, и скорость его была немаленькой. “Рискнем?” - спросил я сам себя. И сам же себе ответил: “Отдать швартовые!”.

Внеся в компьютер команду для расчета скорости и траектории при которой корабль сможет нагнать астероид, я устроился поудобнее в кресле, ожидая окончания вычислений, а потом нажал кнопку “старт. До сближения еще около часа, можно расслабиться. Основная работа начнется позднее.

Может на каких-то современных кораблях компьютер и сам бы мог справится с такой задачей, но в моем случае мозги корабля были довольно слабенькими. А при поимке астероида погрешность плюс-минус пять метров могла оказаться фатальной.

Заработали маршевые и маневровые двигатели. Заскрипела спинка кресла под моей спиной. Тело ощутило хоть какую-то приятную тяжесть, причиняемую инерцией.

Мама, мне 28 лет, я гоняюсь в космосе за астероидами… Мда… Хотя, кто как не мама (и папа тоже) виноваты в этом?

Я был третьим сыном в семье. Младшеньким. Мои родители имели право проживания на Марсе. Такое право в современных реалиях могли дать две вещи: или ежемесячная уплата немаленького налога, или наличие работы.

С работой была напряженка. С приличной работой. Или ты белая кость, инженер, скажем, а может ученый, или работаешь в обслуге. Число инженерных вакансий преимущественно равнялось нулю. Специалисты держались за свое место и передавали его потом по наследству детям. Высококвалифицированным кадрам платили хорошо, у них был ряд привилегий.

Обслуга же… Большая часть производственной работы выполнялась машинами, роботами. Они производили необходимые предметы и оборудование. Они же обслуживали сами себя.

Но человеку всегда было приятно, когда его обслуживает другой человек, не машина. В этом была своя извращенная логика. Технически даже с работой официанта лучше справится машина. Но практически в этом нет удовольствия для гостя. На кого накричать? Кому улыбнуться? Нет ощущения того, что есть люди “ниже” тебя. Наверное, поэтому в обслуге народ требовался всегда: официанты, горничные, швейцары.

Отдельной кастой стояли актеры, художники, режиссеры писатели и другие “творческие личности”. Туда можно было попасть или через “обслугу” - тебя, скажем, заметил какой-то богатый человек и взялся за твое “продюсирование”. Или ты сам этот богатый человек (родственник богатого человека) и тебе скучно, хочется приобщиться к “прекрасному”. В принципе, все как было и в докосмическую эпоху.

Веке в XVII или XVIII, если я правильно запомнил на истории. Тогда тоже искусством занимались те у кого все было, барчуки.

Я спрашивал у родителей: зачем они вообще меня зачали? Старший брат по наследству получит работу отца (а до той поры будет болтаться при нем стажером). Средний - работу матери. А что получу я?

Родители смущаясь объясняли: у них были друзья, семейная пара, которая не могла иметь детей. И вроде бы как они договорились, что я пойду “подмастерьем” к ним. Но потом, когда мне было лет пять или шесть, что-то переигралось, они поссорились и я остался как бы не у дел.

“Ничего, подожди, мы что-нибудь придумаем”, - говорили мне родители, пока я получал среднее образование.

“До 18 лет еще два года, мы обязательно что-нибудь придумаем”, - говорили мне родители, когда я окончил школу.

Все мои бывшие одноклассники рассеялись по ВУЗам, а меня в ВУЗ не брали - у меня не было “вакансии”.

Мне стукнуло 18 лет. После этого возраста в ВУЗ поступать уже было нельзя. Я считался слишком старым для этого.

И начиная с 18 лет я должен был или найти работу, или платить налог за жизнь на планете, или записываться в планетарный центр эвтаназии.

Эти порядки царили на всех планетах и жилых станциях во всей Солнечной системе. Так правительства и корпорации боролись с перенаселением, а точнее с сопутствующей перенаселению нищетой. А еще точнее, просто с нищетой. Ведь с развитием робототехники и компьютеров, все меньше работы стало оставаться человеку.

О, мы уже на подлете. Я могу теперь наблюдать за астероидом невооруженных взглядом через стеклянный колпак своей кабины. Не совсем стеклянный, ну, да не суть.

Переведя челнок на ручное управление я лег на параллельный курс и выровнял скорость полета. Теперь мы шли ноздря в ноздрю. Руки немного дрожали от возбуждения и страха. Глыба была нереально огромной и могла принести мне целое состояние… или оказаться бесполезной пустышкой. В любом случае предприятие было весьма опасным.

Выдохнув, я нацелил “торпедную” установку, выкидывающую специальную сеть и нажал на спуск. Маршевый двигатель включился на долю секунды, чтобы вернуть потерянную от выстрела сетью скорость.

Сеть, упакованная в чехол сигарообразной формы вылетела наперерез астероиду. “Щелк” - отозвалась под пальцем кнопка “раскрытия сети”. Сеть зонтиком распахнулась перед космическим телом.

“Хрусть” - это сеть зацепилась за астероид, трос натянулся, корабль кинуло в сторону и я ударился головой о переборку.

Все. Сеть плотно охватывает астероид. Целостность ее пока не нарушена. Я тащусь за астероидом в его фарватере. Самая сложная часть операции выполнена. Все это заняло буквально пару секунд и требовало изрядной сноровки и быстрой реакции.

Теперь дело за малым. Включив передние двигатели я начал гасить скорость. Свою и астероида.

Прямо по нашему курсу препятствий не было, так что это дело можно было доверить и автоматике.

Сам я отстегнулся от кресла и полетел заедать стресс кексом из тюбика.

Знаете, я не держу зла на своих родителей. Мне просто обидно, что они оказались вот такими безответственными. Им стоило сдать меня в центр эвтаназии, пока я еще был маленьким и ничего не понимал. Ведь ясно же как день, чудес на свете не бывает.

Ну, ладно, на такое решится не каждый… и даже я не уверен, что сам на их месте решился бы отправить своего ребенка в “страну розовых пони”.

Но потом-то… я с детства говорил им, что хочу стать пилотом испытателем. На это мама закатывала глаза, а папа строго отвечал: “Не будь глупцом. Мы найдем тебе нормальную работу”.

Да, совсем забыл, помимо инженеров, ученых и обслуги, была еще одна специальность - пилот. У пилотов не было постоянного права находится на планете, но зато их зарплаты вполне хватало, чтоб оплатить три-четыре месяца в году, на каком-нибудь приятном курорте.

Другой вопрос, что работа пилота была довольно рискованной. Были обычные гражданские пилоты, они водили грузовики. Точнее за них это делала автоматика, но в экстренных ситуациях они обязаны были сами сесть за штурвал. Скучная работенка.

Другое дело пилоты-испытатели. Которые управляли научными кораблями и тестировали новые типы судов. Вот там все было интереснее. И именно туда я мечтал попасть.

Конечно, вакансии пилотов так же передавались по наследству, но в силу графика работы, пилоты редко заводили семьи. А еще они нет-нет, да гибли, что также улучшало ситуацию на рынке труда.

Чтобы стать пилотом грузовика нужно было сначала отучиться на начальных курсах по специальности “пилота малого космического транспорта” (типа моего шаттла). А потом пройти курсы повышения квалификации по одному из десятков типов космических судов (ПТУ дальнобойщиков, так это в народе называли). Все, ты дальнобой. Захочешь - потом еще подучишься на курсах повышения квалификации, чтоб с контейнеровоза на газовоз, например, пересесть.

А вот если ты решил стать пилотом-испытателем, тебе нужно было поступать в ВУЗ и учится с нуля. И именно таким пилотом я и хотел стать. Не из-за крутой парадной формы (а она и правда крутая), и не из-за денег (дальнобои получали значительно больше), а из-за того непередаваемого чувства сопричастности великому.

Биться в авангарде, расширяющем возможности человечества. Участвовать в открытии нового. Да и чем космос не шутит… стать именно тем пилотом, который поведет экспериментальный корабль за пределы Солнечной системы, когда ученые смогут побороть вопрос недостижимости скорости света.

Ох, как я этого хотел!

Да, я прекрасно понимал, что реальность пилота-испытателя лишена, того героического флера, который ей приписывают. Что это тяжелый, изнурительный, опасный труд. И что не каждому суждено “засветится” в успешном открытии. Но да и ладно. Главное - насытить огонь внутри. Не дать ему погаснуть. Без него весь мир теряет смысл.

Но когда после школы я пошел к родителям за официальным их согласием для моего поступления в ВУЗ на пилота-испытателя, родители отказали.

Все что я успел сделать - скопить немного деньжат и пройти курсы “пилота малого космического транспорта”. На это согласие родителей не требовалось. В “ПТУ дальнобойщиков” попасть уже не успел - мне стукнуло 18. А с этого возраста, как мы помним, все двери перед тобой закрываются.

Наша с астероидом скорость относительно Солнца снизилась практически до нуля. Настало время посмотреть на свою находку поближе.

Я проверил запас воздуха в скафандре, залез в него, неуклюже переместился в шлюзовую камеру и, подергав на всякий случай страховочный фал, вышел в открытый космос.

Первые разы меня всегда поражали открывающиеся из этого положения виды бескрайней Вселенной, но потом это приелось.

Судя по тому, что астероид прекрасно отражал свет, была надежда на то, что он состоит из металлов. Огромный кусок неведомо чего и я такой маленький болтаюсь возле.

Дав небольшой импульс двигателями скафандра, я начал облет своей добычи, как первобытный охотник, заваливший мамонта.

Выбрав площадку поровнее приземлился… приастероидился, если это так можно назвать. Прислонил коробочку экспресс-анализатора и стал ждать.

Еще в детстве я слышал замечательную старинную песню “14 минут до старта”. Она была написана на заре космонавтики, когда первые ракеты штурмовали небеса, казавшиеся до этого недостижимыми. Когда первый спутник вышел на орбиту Земли и посылал оттуда свой задорно-радостный сигнал.

Эту песню как бы пел экипаж корабля, у которого осталось до старта целых 14 минут. Там говорилось о дружбе, о братстве космонавтов, о том какие чудесные и удивительные открытия ждут их и все остальное человечество уже в ближайшем будущем.

“Когда-нибудь с годами, припомним мы с друзьями, как по дорогам звездным, вели мы трудный путь”.

Песня меня покорила своим содержанием и настроем. Это была песня героев, которые презирают опасность, перед лицом Высокой цели. Песня друзей и братьев, людей родных друг другу не по крови, но по духу.

Мне казалось, что все пилоты-испытатели поют эту песню, отправляясь на новое задание. Так ли это, мне узнать не дали. Родители решили, что физическая сохранность сына лучше, чем воплощение его сумасбродной мечты.

“Зачем тебе это?” - говорили мама с папой, и братья на семейном “совете”. Мы не оставим тебя. Будешь работать официантом на Планете, это тоже уважаемый труд. Да, платят мало, но мы семья, мы всегда будем помогать тебе деньгами, чтобы ты не чувствовал себя брошенным.

А мне не деньгами помогать надо было! Чтобы не чувствовать себя брошенным мне не пара лишних грошей нужна была. Мне нужно было чувство “плеча”. Поддержка моих мечтаний.

“Повзрослеешь - поймешь”, - говорили они тогда.

Я повзрослел. 28 лет. Куда уж дальше взрослеть? И я не понял.

Первые годы, после 18-летия, я еще работал на планете. Разносил напитки в баре и ненавидел каждого клиента. Но больше всего я ненавидел себя. За то что родился третьим сыном. За то, что не придумал, как поступить на “пилота-испытателя”, когда была возможность. За то, что навсегда прикован к этому треклятому бару.

С семьей отношения тоже испортились. Они, конечно, присылали мне средства. Вполне приличные средства, но встречаться с ними я перестал. Меня выворачивало от их взглядов полных “сострадания и печали”.

Будто я был психбольным каким-то, или инвалидом безногим-безруким. И еще я не мог им простить того, что они отобрали мой единственный шанс на исполнение мечты.

В какой-то момент я понял: раз они виноваты, пусть заплатят за это.

И выдвинул ультиматум: или они покупают мне небольшой космический корабль, или я прямо сейчас иду в центр эвтаназии (и моя смерть будет на их совести).

Я не шутил, я действительно собирался выполнить задуманное в случае отказа.

Через день космический лифт поднимал меня на орбиту, где в доках стоял мой нынешний челнок.

“Никель” - высветилось на дисплее анализатора.

-Да ладно! - завопил я в своем скафандре, - не может быть!!!

Это было просто потрясающе. Не факт, конечно, что весь астероид состоит из никеля, но… все что мне попадалось до этого, было или просто камнем (который ничего не стоил). Или углеродом (не имевшим особой цены). Но сейчас, если это и правда металл… сотни тонн металла…

На эти деньги я смогу купить корабль побольше. А может даже найти человека, который знает человека, который поможет мне в оформлении лицензии дальнобойщика…

И еще на трехмесячный отпуск останется!!!

Перед глазами мелькали яркие картинки прекрасного будущего, которое теперь уже не за горами. Надо только толкнуть этот астероид кому надо и дело в шлеме (шляпе).

Забираясь обратно в шлюз челнока, я прикидывал, куда лучше будет отвезти находку. Ведь еще ж не у каждого найдутся средства на такую большую партию металла.

Одно ясно точно - действовать надо быстро. Пока на меня не обратили внимание другие “бродяги” или рыба покрупнее. Для корпораций, наверное, моя находка не столь интересна. А вот “вольные путешественники” вполне себе могут позарится.

Порвав с прошлой жизнью, я примерно понимал куда иду. Бродяжничать начинали люди не самых высоких моральных качеств. Обычно на эту тропу вставали бывшие пилоты дальнобоев. Зарплаты, как я уже говорил, были у них весьма неплохими. И им удавалось что-то отложить на черный день.

А потом они могли потерять работу. Вариантов к тому была масса. Или проблема с кораблем (которую компания могла спихнуть на работягу), или собственная дурность - пьянка,например. А еще могли подсидеть коллеги по цеху.

Оставшись без работы у дальнобоя было не сильно много вариантов. Или осесть на какой-нибудь планетке официантиком. Или купить себе “легковую” шаланду и собирать полезный мусор по системе.

Мой случай был в какой-то мере уникальным. Хотя не знаю, я мало общался с коллегами “по цеху”. И обычно это были свары: “Я первый засек этот ящик!” - “А я первый к нему прибыл!” и все в таком духе.

Итак, куда бы отправится?

На Земле производств никаких не было. Земля - курорт. Там моя находка никому не нужна. Вариант Марса тоже отпадает - там плотный траффик. Слишком много лишних глаз. Теоретически можно сунуться на Юпитер. Заводы, расположенные вокруг газового гиганта, питающиеся его энергией, всегда нуждаются в ресурсах для переработки.

Но на Юпитере со мной разговаривать не будут. Просто хлопнут и поминай как звали. Там настоящий Дикий Запад.

Может на Плутон? Знаю я там одного товарища. Он вроде надежный. Если не сможет выкупить, так подскажет к кому можно обратится…

Да, надо двигать на Плутон.

Покрутившись вокруг астероида, я перезакрепил сеть понадежнее, закинул маршрут в навигационную систему и отдал управление автопилоту. Пусть везет. А я пока отдохну. Прошло уже 18 стандартных земных часов с момента моего пробуждения. В сон клонит.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВХОДЯЩИЙ СИГНАЛ НА ЭКСТРЕННОЙ ЧАСТОТЕ!

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ…

Это было бодренькое пробуждение. Я дернулся так сильно, что подлетел над креслом и треснулся головой о потолок. Надо было все же ремни-то пристегнуть “на ночь”.

За все время моих скитаний такое я слышал впервые. Не, вообще, о наличии аварийной частоты я был в курсе. Просто к ней редко прибегали. Основные-то аварии случались вблизи планет при старте или швартовке к орбитальным докам.

Но это все потом, это все лирика. Надо выяснить, что случилось и могу ли я чем-то помочь.

-Говорит капитан корабля полста два пять. Что у вас случилось? Прием
-Наконец-то! Ты не робот?
-Нет, прием
-Засунь себе прием в корму! У нас реальные проблемы братишка. Выручай!
-Тогда говори конкретно! Кто ты, что тебе надо?
-Транспортник три два восемь. Иду на Юпитер. Компьютер дичь творит. Связи нет, только аварийная. Надо с диспетчером связаться, инструкции запросить. Выручай, а?
-Не вопрос. Сейчас все будет.

Первым делом я прикинул курс и расстояние. По всему получалось, что еще полчаса у нас будет возможность поддерживать связь на аварийном канале.

Ретранслировать сигнал дальнобойщика не получилось. Пришлось поиграть в глухой телефон: я получал сообщение от команды, “перезванивал” диспетчеру, сообщал информацию ему. Получал ответ, “перезванивал” транспортнику.

Ситуация вырисовывалась следующая: обычный рейс с венерианской рудой до Юпитера. Разгон в штатном режиме, автопилот. Но потом где-то в середине пути команда поняла, что их компьютер… как бы завис. Причем сильно.

Догадались они, когда на корабле стало жутко холодно, а дышать трудно. То есть отключилось вообще все - и система жизнеобеспечения в том числе. Пробовали перезапустить компьютер - ничего не вышло. Попробовали перейти в режим ручного управления - безуспешно.

Диспетчер выслушав мой доклад предложил перезагрузить компьютер и перейти в режим ручного управления. После чего отключился. Оставив меня в некотором недоумении.

Тем временем на транспортнике подсчитали, что жить им осталось около сорока минут. После чего экипаж сначала отключится в силу кислородного голодания, а потом замерзнет. Или задохнется, прежде чем замерзнуть. В принципе, оно и не важно.

Потому что еще позже корабль врежется в Юпитер и как бы на этом все. Если только компьютер к тому времени не отвиснет и не включит торможение.

Мне стало не по себе. Лететь внутри куска железа через космос навстречу неминуемой гибели, которую ты никак не в силах предотвратить. Эти парни еще держаться молодцом и почти не паникуют. Я бы на их месте, возможно, летал по всему свободному пространству и кричал: “А-а-а-а-а!!!”.

С диспетчером удалось связаться повторно. Диспетчер повторил инструкции, сказанные ранее и снова отключился. Типичная техподдержка. Я повторил вызов.

-Борт полста два пять не засоряйте эфир.
-У вас аварийная ситуация, а вы несете какую-то чушь. Вам уже сообщили о невозможности перезагрузки компьютера.
-А я что еще скажу? Телеметрии нет, прямой связи нет. Я действую по инструкции, от меня что вам надо?
-Придумать что-то, спасателей вызвать в конце концов! Люди погибнут!
-Инструкции не предусматривают термин “люди”. Есть служащие корпорации. Спасательные работы не предусмотрены их контрактом.
-Диспетчер! Ты в своем уме?!
-Борт полста два пять, выношу вам официальное предупреждение. Еще одно оскорбление и рапорт о вашем нарушении процедуры радиообмена будет направлен в Службу по надзору за космической навигацией. Вы меня поняли?
-Давайте я их спасу! Бесплатно! Без контракта!
-Отклонено.
-Как отклонено? Люди гибнут.
-Это внутреннее дело Компании. Третьи лица не допускаются. В противном случае Компания предпримет жесткие санкции с привлечением органов охраны правопорядка.
-Отбой, - буркнул я. И отключил связь, чтобы грубо выругаться.

Где-то там, рукой кажется подать, летит корабль. На этом корабле есть несколько людей, которых обрекли на смерть. Обрекли неизвестно кто и неизвестно зачем. Ради каких-то непонятных правил, какой-то непонятной компании. И компании за это ничего не будет.

А людям будет. Что будут чувствовать их родные? И как себя после этого буду чувствовать я?

Ведь это же я мог бы быть сейчас на их месте!

-Ай, да пусть оно все... конём!

С этими словами я отключил автопилот и двинул штурвал, меняя курс. Корабль дернулся.

Маневр шаттла был слишком резким, а астероид за мной все так же по инерции летел прежним курсом.

-Точно! Еще ж этот камень! Миллион денег, не меньше. Но я не смогу с ним нормально маневрировать. Но это колоссальные средства. Но там люди.

Внутренняя борьба продолжалась недолго. Астероид улетел в одну сторону, я в другую. Надеюсь, это было не зря. Надеюсь экипаж транспортника удастся спасти.

Курс астероида не изменится, но маловероятно, что я успею его потом догнать. Он или столкнется с Плутоном (точнее будет нейтрализован Службой противометеоритной защиты) или уйдет дальше за пределы Солнечной системы, откуда с моим корабликом его уже будет не достать.

Санкции компании меня не страшили. Мы в космосе, корабль-дальнобойщик скорее всего сгорит со всеми данными в Юпитере. Его команда, надеюсь, продемонстрирует выборочную амнезию, когда речь зайдет об их спасителе.

О том, что астероид я скорее всего больше никогда не увижу, старался не думать.

Рассчитав оптимальную траекторию и скорость полета, я придал ускорение кораблю и стал ждать.

Пять минут, десять. Транспортник появился на радарах. Подойдя ближе я пристроился прямо за ним и уравнял наши скорости. Корма дальнобойщика теперь виднелась в обзорном экране.

Впереди самое сложное - надо стыковаться, причем ювелирно. Допустимая погрешность минимальна, так же как и допустимая скорость стыковки. Шаг влево, шаг вправо и я могу повредить стыковочные модули (в лучшем случае), а в худшем угробить оба корабля.

Вдруг я заметил, что маневровые двигатели транспортника заработали, придав судну небольшой импульс.

-Эй, парни, прием. Комп отвис?
-Прием, висит зараза.
-Почему маневровые ожили?
-Не, это не мы. Оно само.

А вот вообще сейчас интересно! От импульса маневровых дальнобой стал медленно вращаться по своей оси, что усложняло задачу стыковки в разы. Но это ладно, почему он начал вращаться? Если компьютер висит, а ручное управление отключено? И не выкинет ли гибнущая посудина еще какой-нибудь фортель, когда я буду возле нее?

Решит сменить курс, например, или начнет резко замедляться?

В этим судном явно что-то не так. И вся ситуация возникла неспроста. Знать бы только заранее, какие еще сюрпризы меня ждут.

Я дал слабенький импульс маршевыми двигателями, увеличивая свою скорость. Визуально это еще не было заметно, но по цифрам выходило, что расстояние между нами начало сокращаться.

Дальнобой тоже ожил, и довернул нос на 3 градуса влево, в горизонтальной от меня плоскости. Закончив доворот, коротко “пшыкнули” маневровые двигатели и тут же включились маршевые, отчего дальнобой начал менять курс. Да и скорость его увеличилась.

Я сменил курс следом за ним и добавил скорости. Мы снова стали сближаться.

Дальнобой опять довернулся, на этот раз вправо, и снова дал короткий импульс маршевыми, снова меняя траекторию полета.

Ерунда какая-то! Выглядит так, будто корабль специально мешает мне…

Так продолжалось еще несколько раз по одному и тому же алгоритму. Пока все было довольно безобидно и не сложно. Вычисли закономерность и всех делов. Но я теперь был точно уверен - худшее ждет меня впереди.

Нас разделяло всего 10 метров, когда дальнобой стал рыскать на постоянно основе. Доворот влево, маршевые, доворот вправо, маршевые.

Помимо того, что маршевые могли порядочно попорить мне челнок, я просто не мог прицелиться!

Как и у всех кораблей, стыковочные отсеки у нас с дальнобоем располагались один в носовой части судна, другой в кормовой.

Мне надо было четко прицелится и попасть, чтоб состыковать свой нос с его кормой.

Такой маневр обычно не прост, но в нынешних условиях вообще невозможен.

-Парни! Живы? Что с вашим кораблем? Какого лешего он задницей виляет задницей как прости...хосспади.
-Не имею понятия,- донесся до меня слабый вялый голос. Видимо уже сказывалось кислородное голодание, - но мы тут долго не протянем....

Связь оборвалась. Может парень с дальнобоя специально отпустил клавишу, а может упал в обморок. В любом случае медлить нельзя.

В движения дальнобойщика все так же была система. Он отклонялся всегда на определенный градус. Маршевые двигатели при этом включаться перестали. Корабль просто стал рыскал кормой.

Если уловить эту последовательность, почувствовать ритм, то можно было подловить судно в тот момент, когда его корма будет параллельна моему носу и совершить стыковку.

Я взглянул на часы. Цифры отсчитывающие секунды бежали слишком быстро. Я вдохнул поглубже, выдохнул. Постарался очистить голову от лишних мыслей. Взглянул на часы еще раз. Цифра отмеряющая секунды застыла на необычайно долгий срок. Кажется, весь мир вокруг замедлился.

Вот теперь я готов. Главное не “передержать”. Не нестись сломя голову, но затягивать надолго.

Влево-вправо, влево-вп…

Мои руки опередили сознание. Правая толкнула штурвал, отправляя двигателям команду. Тут же раздался глухой удар, и в ту же долю секунды, когда он раздался, левая рука нажала на кнопку включения стыковочных замков.

Не знаю, смог бы я повторить такой маневр еще раз. Надеюсь, никогда не придется узнать. Все прошло идеально. Если бы я был верующим, то сказал, что меня направляли высшие силы. Шанс на успех был один на миллион, но я его поймал.

Сразу после стыковки дальнобой словно взбесился. Как разъяренный бык он начал метаться из стороны в сторону, кинув нас в какую-то неуправляемую круговерть.

Отстегнув ремни я, ударяясь о стены, пол и потолок кабины, устремился к стыковочному шлюзу.

Команда на борту дальнобоя лежала в отключке. Как я перетаскивал их через узкие отверстия стыковочного люка в условиях взбесившегося корабля, это отдельная история, о которой я мало что помню. В крови бурлил адреналин, а движения совершались сугубо на автомате.

Так, перелимит по знакам. Продолжение в следующем посте.

Вторая часть

— Значит, я могу забыть все, что угодно?

— Не просто забыть, — Кларк заглянул Роз в глаза. — «Забыть» может предложить любая клиника, если вы предоставите им основания. Мы — профессионалы своего дела. Мы можем построить вам новую жизнь. Любую, какую вы захотите.

— Какую я захочу… — повторила Роз завороженно. Слова отдались в голове эхом. «Какую захочу».

— И, более того, — Кларк холодно улыбнулся, — нам нет дела до того, почему вы хотите что-нибудь забыть. Ваша память — ваше дело. За дополнительную плату сеанс пройдет полностью конфиденциально, и о содержимом вашей головы не узнает даже оператор.

«За дополнительную плату». До того Кларк назвал Роз такую сумму, что она с трудом удержалась на ногах. Дополнительные услуги она точно не потянет.

— Впрочем, я вижу, что это не ваш случай, — Кларк откинулся на спинку кресла, улыбка сползла с его лица. — Но не волнуйтесь. Дальше стен этой клиники ваши прегрешения не пойдут. Вы знаете, что мы даже личных дел не ведем? Риск, конечно. Но люди, которым требуются наши услуги, обычно оценивают этот риск как незначительный.

Забыть. Забыть Рэнда, забыть Грея, забыть Арти. Забыть отвратительные игры в прятки с Патрулем, побег из клиники. Она может забыть все, что только захочет, и даже не заметит этого.

— Расскажите мне о гарантиях, — голос Роз сорвался.

Кларк поднял бровь. В костюме-тройке, с аккуратным пробором, он был похож на какого-нибудь клерка или менеджера среднего звена, но Роз ни на миг не дала себя обмануть. Она видела его глаза, и у клерков таких глаз не бывает.

— Что ж, гарантии. После того, как вы заплатите половину суммы вперед, я вызову одного из наших специалистов, и он поможет вам составить карту будущей жизни. Где вы хотите жить, что хотите помнить и знать. Ваше новое имя. Даже ваш новый облик, если угодно, но это тоже будет стоить денег.

Роз сглотнула. «Я могу выбрать новый облик. Могу стать новым человеком».

— Когда вы окончательно утвердите карту, вам останется только отдать вторую половину суммы. Все остальное — наша и только наша забота. Вы просто… — Кларк щелкнул языком и сощурился, — исчезнете. Роз Магдален перестанет существовать и не осознает этого, а какая-нибудь Сара Вилборн даже и не узнает, что когда-то не существовала.

«Я исчезну. Исчезну совсем».

— Есть и более щадящие варианты, — продолжил Кларк. — Только часть памяти. Только часть личности. Вы по-прежнему будете Роз Магдален, но с другой историей. Скажем, вместо нейрохимии в колледже вы изучали право. Или вместо тихой жизни с мужем и тремя детьми — не смотрите на меня так, это всего лишь пример, — вы будете помнить, как жили в затворничестве. Или в разврате, меняя партнеров каждые два дня. Конечно, такие мелочи вас вряд ли интересует. Людям, которые хотят примириться с прошлой жизнью, достаточно психотерапии и Социо.

— Если меня полностью… — Роз запнулась. — Полностью изменят — что с историей?

— О, здесь все проще некуда. Новую жизнь проще всего начинать с переезда. Новые места, новые люди, которые знать не знают ни Роз Магдален, ни Сару Вилборн. Вы будете помнить прошлое, которого не было, но вряд ли захотите к нему вернуться. Документы, свидетельства из прошлого, за определенную плату даже старые знакомые, которые будут иногда связываться с вами и спрашивать, как вы обустроились на новом месте.

Совсем новая жизнь, далеко от того, что она хочет забыть. То ли это, что ей нужно? Или все же попросить вариант попроще?

— Хочу заметить, — Кларк словно услышал ее мысли, — что совсем новая жизнь, как ни странно, проще в реализации. Если вы останетесь Роз Магдален, кто-то может заметить, что вы изменились. Естественно, мы выправим и документы, и свидетельства, насколько сможем, но прошлому будет легче прорваться. Нет, вы его не вспомните — мы не блокируем память, мы буквально стираем ее, — но могут возникнуть… сложности. Вы не боитесь сложностей?

— Сложностей? — Роз криво усмехнулась. — Меня разыскивает Патруль. Меня собираются посадить на Трип. Вы знаете, что такое Трип, Кларк?

— Я знаю, что такое Трип, — в голосе Кларка прорезался металл. — Я, если хотите знать, сам на Трипе. Именно он помешает мне после получения всей суммы скомандовать хирургам разобрать вас по частям и продать. Таких гарантий вам достаточно, надеюсь?

— Простите, — Роз глубоко вдохнула, выдохнула. — Я не боюсь сложностей. Просто не могу выбрать.

— Что ж, в таком случае вы можете прямо сейчас внести предоплату, — Кларк щедрым жестом указал на дверь в дальнем конце кабинета, — и пройти к специалисту. Поверьте, мои люди прекрасно разбираются как в построении новой жизни, так и в изменении старой.

Роз кивнула.

— Прекрасно. Проходите в дверь. В проем встроен десяток сканеров, сумма спишется с чипа автоматически. Специалист подойдет быстро. Прощайте.

И Кларк отвернулся от нее. Словно она больше не представляла интереса. И верно, скорее всего, больше он ее не увидит. А если увидит, то она его не узнает.

Роз с трудом встала со стула, прошла к двери. Обернулась — Кларк все еще игнорировал ее. Роз глубоко вздохнула и толкнула дверь.

Помещение внутри оказалось совсем небольшим. В нем еле помещались небольшой столик и пара стульев. На одном из них уже сидел молодой человек в таком же аккуратном костюме, как и Кларк, разве что чуть менее прилизанном. Глаза его были сощурены — видимо, он читал что-то с линз. Услышав Роз, он моргнул, обернулся и расплылся в улыбке.

— А, добрый день! Вы, верно, клиент? — Молодой человек вскочил со стула, взял Роз за руку и энергично потряс. — Сергей Арефьев. Да, не местный. Проходите, садитесь. Надеюсь, вы готовы обсуждать детали, но если нет — я не тороплю. Чай, кофе — за счет заведения, если пожелаете.

Роз, немного ошеломленная, села на стул.

— Нет, я готова. Давайте начнем.

— Чудно, — молодой человек снова моргнул и внимательно вгляделся в лицо Роз. Какую информацию при этом выдавали его линзы, Роз не знала и знать не хотела. — Прекрасно, просто прекрасно. Да, вы вполне готовы. И для начала я попрошу рассказать вас, что именно вы хотите забыть.

Роз вздрогнула. Она не хотела об этом рассказывать. Лучше бы она попробовала наскрести денег на конфиденциальность. Но сейчас думать было поздно, и она, судорожно выдохнув, прикрыла глаза и начала:

— Начну с того, что сейчас меня ищет Патруль. Если меня найдут, то отправят в клинику и посадят на Трип. У меня… невосприимчивость к Социо.

— Невосприимчивость?.. Простите, продолжайте.

— Скорее, очень слабая восприимчивость, — Роз заговорила увереннее. — Он просто не действует в достаточной степени. Просто подавляет агрессию, и я становлюсь бесчувственным овощем. Один случай на десять миллионов, как мне сказали. Меня пытались лечить, но я сбежала. Хотите знать, от чего меня лечили? Я больна. Мне говорили, что это «патологический садизм». И утверждали, что у меня слишком низкий уровень эмпатии. Какой-то вшивый докторишка углядел это на приеме и решил, что я представляю опасность для общества, а Социо не помог. Знаете, что сделал мой муж, когда я пыталась спрятаться? Он сдал меня Патрулю. Мне пришлось бежать из клиники. До того я не делала ничего, что можно было расценить как вред обществу, но теперь мне пришлось.

— Что же вы сделали? — Арефьев наклонился, опершись о стол, в глазах — живой интерес.

— Я никого не убивала, не подумайте. Мне просто нужно было убежище. Хоть какое-то. Я… взломала замок одного дома и спряталась там. Я разбираюсь в электронике, так что никто ничего не заметил. Сигнал не поступил. Я была уверена, что дом пуст, или что я успею спрятаться, если кто-то вернется. Не успела. Хозяин дома вернулся раньше. Я… он вызвал бы Патруль. Я обездвижила его. Вы знаете, что позвоночник можно сломать так, что нижняя часть тела будет парализована? А руки я связала. Его вылечат, конечно. Наверняка уже вылечили. Я…

— Вы не чувствуете раскаяния.

— Что?

— Вам не жаль, я вижу, — молодой человек говорил доброжелательно, но серьезно. — Вы боитесь, что вас найдут, и, может, вам совсем немного стыдно, потому что вы знаете, что люди должны испытывать раскаяние за такие проступки. Но вы фактически убили человека — он, скорее всего, умер в собственном доме, — и ваш эмоциональный отклик чрезвычайно низок. Именно поэтому вы хотите все забыть?

Роз сглотнула. Все-таки он это увидел. В клинике сказали, что у нее проблемы с эмпатией. Да, она всегда знала, что неправильная. И хотела стать нормальной. Она сама пошла бы лечиться в свое время, точно пошла. А они силком потащили ее в клинику. И Рэнд ее предал, а дети даже слова против не сказали.

— Я прячусь уже полгода, — продолжила она, не ответив на вопрос. — Меня ищут. Когда меня поймали в тот раз, врачи подняли мое личное дело и начали копаться в моем прошлом. Я не терплю, когда кто-то в нем копается… простите.

Она не делала ничего плохого. Врачи тыкали ее носом в ее детство, а ведь она не делала ничего плохого. Она не собиралась ничего делать с тем мальчишкой, он сам сломал ногу и свалился в реку, она же помнит. И ее сестра, ее младшая сестра. Она сама легла лицом в подушку и задохнулась. Какая жалость, ей было всего три месяца. Я ужасно страдала. Почему вы приплетаете к этому меня?

— Я хочу, чтобы всего этого не было. Чтоб никто не мог это раскопать. Я хочу забыть о том, что кто-то вообще это раскапывал.

— Я вас понимаю, — кивнул специалист. — Итак, вы хотите забыть худшие моменты жизни. И то, что за вами охотился Патруль, я полагаю, тоже… Но вас это не спасет.

Роз сжала зубы.

— Возможно, вы мне не верите, — Арефьев заговорил доверительно, почти просительно, глядя ей в глаза. — Но это так. Вы останетесь собой. У вас снова появится жизнь, которой вы не захотите помнить. А Социо не поможет. Даже Трип не поможет — вы по-прежнему будете чувствовать то же, что сейчас.

— И что вы предлагаете? — Она с усилием расцепила челюсти.

— Я думаю, вам понравится моя идея, — улыбнулся Арефьев. — Я не смогу исправить вашу физиологию, но смогу направить ее в нужное русло. Скажите, что вы чувствуете к Патрулю? К клиникам? Ко всем, кто копался в вашем прошлом?

— Я ненавижу их, — Роз закрыла глаза. — Я ужасный человек, я знаю. Я хотела лечиться. Но они…

— Нет, погодите, — Арефьев поднял руку. — Вы считаете себя ужасной потому, что вас научили стыдиться того, что вы делали. Если бы вам не рассказали, что это неправильно, вы бы ненавидели Патруль без зазрения совести. Что ж, я могу это устроить.

— Как?

— Вы станете новым человеком. Простите, но в вашем случае это неизбежно. Память, которую я вложу в вас, не будет памятью о лучшей жизни. Вы по-прежнему будете ненавидеть Патруль, но у вас появятся гораздо более веские причины. Вы сможете верить, что это они испортили вам жизнь. Сделали такой, какая вы есть. Ваша неприязнь к себе уйдет и не вернется никогда. Замечательно, когда есть, на кого свалить вину, а?

И за это ей придется потерять всю свою жизнь. Но за ней все равно охотятся. Не наплевать ли?

— Вы не можете просто… стереть эту ненависть? — Роз знала, что это бесполезно. Он же уже объяснил ей.

— Могу, — Арефьев вздохнул. — Но она вернется. Если вы попытаетесь жить спокойной жизнью, рано или поздно ваши особенности возьмут верх, и вы снова сделаете то, чего будете стыдиться. Сделаем проще: вы не будете жить спокойной жизнью.

— И какую жизнь вы мне отпустите? — Роз вцепилась пальцами в край стола.

— Вы будете антисоциальным элементом, — Арефьев обезоруживающе улыбнулся. — Вы специалист по нейробиологии, верно?

— И немного разбираюсь в электронике.

— Еще лучше. Поверьте, в теневом бизнесе вы будете востребованы как никто. Знали бы вы, сколько человек уже прошло через нашу клинику. Я мог бы даже сделать вас нашим сотрудником — у нас здесь таких двое. Они попросили об этом сами, но вы, если не хотите, можете отказаться. Итак, примерная картина: вы испытываете горячую нелюбовь к Патрулю, возможно, в официальной клинике вам навредило лечение, и теперь вы хотите… нет, не мстить — показать другим, как отвратительна современная система. Занимаетесь эдаким социальным терроризмом, — при этих словах Арефьев чему-то улыбнулся. — У вас будет возможность оправдывать свои наклонности ошибкой психотерапевта, и, поверьте, винить себя вы в таком случае не начнете.

Роз, закрыв глаза, прокрутила его слова в голове. Новая жизнь. Жизнь в тени. Оправданная ненависть к Патрулю. К тем, кто копался в ее прошлом. Тем, из-за кого ей пришлось бросить семью, тем, из-за кого семья бросила ее.

— Я доверяю вам, как специалисту, — сказала она. — В психологии вы понимаете больше меня. Если вам так угодно, приступайте.

— Благодарю за похвалу, — Арефьев скромно наклонил голову. — И, поверьте, вы не ошибаетесь. СоцТер — это звучит гордо, а?

— Что-что?

— Просто небольшая ремарка, — Арефьев снова чему-то улыбнулся. — Что ж, остались только детали. Например, имя. Я порекомендовал бы взять новое, но если вы хотите…

Роз подумала с минуту, наматывая на палец прядь рыжих волос. Глубоко вдохнула. И наконец сказала:

— Я буду зваться Терезой Вайлд.