Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Ронин.Глава 15.Мон женераль

- А вот и наш Ронин,- произнес Семенов. Он сидел у костра, привалившись к лафету единорога.

- А скажите поручик, где это вы так шашкой научились махать? Солдаты от вас просто в восторге. Говорят головы рубили словно...Э...,- Семенов был пьян и сравнения подобрать затруднялся.

- Далеко. От сюда не видно.

- Да не слушайте его,- отмахнулся Фигнер, указывая на Семенова,- присаживайтесь. Нас тут Измайловцы бужениной угостили. Отменное мясо!

Хоть я и поужинал, но от мяса никогда не отказывался. Тем более, что в походном меню его не было. Щи, каша и стакан вина - такие вот разносолы.

- А где Воронин? - спросил я, опускаясь рядом с Фигнером на бревно у костра.

- Нет больше Воронина. Застрелен наповал,- отозвался Семенов, - зато геройский наш штабс-капитан с ранением переведен в резерв.

Семенов фыркнул с презрением. Я кивнул. Нечто подобное я и ожидал. Там где пахло смертью, такие люди как Бургомистров долго не задерживались.

- Игорь Николаевич, а позвольте на вашу саблю взглянуть. Честно говоря, такого оружия видеть не приходилось? - спросил Фигнер. И я по его взгляду понял, что он тоже выпил больше обычного. А может, и нет. Когда человек сильно устал, его может и от пары глотков развести.

- Только пальцем не щупайте,- протянул я клинок рукояткой к капитану. Тот взял аккуратно, разглядывая хамон. Не удержавшись, коснулся пальцем и на пальце сразу выступила кровь.

- Удивительно! - воскликнул он, придя в восторг,- Если б я не видел сам как вы с ним поработали, ни за что бы не поверил, что он был в сражении. Такая заточка, а ни единого скола, ни одной зазубрины!

- А дайте мне подержать?

Пошатываясь Семенов потянулся к нам. И я почти вырвал меч из рук капитана и вложил его в ножны.

- Извините Семенов, но спички детям не игрушка.

- Вот даз эт мин?

- Завтра. Завтра посмотрите. Будет день - посмотрите. Давайте спать господа.

Фигнер кивнул, но остался на месте.

- Владимир Германович у меня к вам будет просьба. Теперь вы мой командир?

- Да оставьте вы эти условности, - поморщился Фигнер,- Командир я в строю, а у костра мы все товарищи.

- Не дадите ли вы мне завтра своего коня? Мне нужно отлучиться по важному делу.

- А если сражение?

- Сражения завтра не будет.

***

Раннее утро 25 Августа было полно хлопот. Старший унтер-офицер Верещагин с рваной раной на щеке вышагивал между строя, проверяя амуницию гренадеров и их физическое состояние. Я велел ему отобрать с десяток не раненых для вырубки леса и заготовки кольев. Рослые бойцы. Как один. Меня бы рядовым не взяли, чтоб строй не портить. Чуть-чуть, но не дотягивал я до гренадера. А для поручика простительно. Убедившись, что моё указание выполняется я вцепился в седло и, перекинув ногу, воссел на гнедом жеребце Фигнера. Жеребец прядал ушами и косился. Видимо подспудно сомневаясь в моих кавалерийских способностях. Ну, да лиха беда начало. Осторожно коснулся пятками боков Цыгана, и мы легкой рысью потрусили из лагеря. Путь мой пролегал мимо резерва. Мне нужно было перейти вброд или переплыть речку Стонец. Перейти через новую Смоленскую дорогу а там и войско Донское, а за ним Масловские флеши расположились. День выдался тихий и безветренный. Яркое солнышко время от времени закрывало набежавшее облачко. Но в целом солнце грело. Грело, не смотря на близкую осень. Грело всех без разбору и правых и виноватых. И солнцу было всё равно кто мы, что мы. Оно любило всех одинаково. Каждую тварь живую на земле. Каждое дерево и каждую травинку на нашей грешной Земле. Под размеренную рысь Цыгана меня разморило. А окружающая тишина и бесхитростная красота природы настраивала на лирический лад.

Может вот так первобытные люди смотрели на солнце и придумали себе Бога, который любит всё сущее без оглядки. Потому, что все мы творения его и дети. Дети подчас глупые и неразумные. Но отцу нашему небесному всё равно. Потому, что Бог этот и есть сама Любовь всеобъемлющая и всепоглощающая. Ярило - всплыло в памяти имя древнего дохристианского бога.

***

- Атаман никого не принимает,- безапелляционно заявил казак в широких синих шароварах с красными лампасами, перегородивший мне дорогу. Выглядел он серьезно до нельзя. Шапка из овчины, надвинутая по самый лоб, была повыше моего кивера. Ноздри его раздувались, что даже серьга в ухе шевелилась. Серьгу в ухе носили, как я помнил то ли единственные сыновья в семье, то ли самые младшие. Но при атаке их ставили в последний ряд, берегли. Сами себя они берегли вряд ли. Этот вот мой оппонент скорее голову сложит, чем допустит чужака к атаману.

- У меня пакет от командующего!

- Пакет передам.

- Мне приказано передать лично в руки.

- Атаман никого не принимает, - казак насупился. Руки в боки, грудь колесом. Я быть может и усыпил бы его на время, но у крыльца отирались ещё двое. Да и вокруг зрителей тысяч пять. К атаману я, допустим, зайду. Но три бесчувственных тела наделают столько шума, что через пять минут целая дивизия будет жаждать порубить меня на фарш для пельменей. И секрет сабельного удара они тоже знали. На всем скаку разрубали противника наискось от плеча до пояса.

- Слушай есаул, ты меня пропусти, я пакет отдам. Господа офицеры! - от безнадеги я обратился к сотоварищам, скучавшим в стороне, - Да скажите вы ему? Пакет от командующего передать нужно!

Казаки переглянулись что-то меж собой кумекая, но не долго, почти тут же отрицательно закачав головами. Оставался последний аргумент. Я отошел к кустам якобы по нужде и тут же вернулся, прикрывая парализатор большим серым пакетом сверху. В голове толчками крови билась одна мысль: Только бы хватило! Только бы хватило! Только бы хватило!

Хватило. Три манекена на улице. А я, хлопнув дверью, ворвался в покои атамана.

- Какого...! Я же сказал ко мне никого не пускать! - вырвалось у генерала. В выражениях он не стеснялся. А пить при посторонних, видимо, стеснялся, раз надирался в гордом одиночестве. За столом кроме соленых огурцов, куриных яичек, хлеба и бутылки самогона никого из свидетелей попойки не наблюдалось.

- У меня к вам дело атаман.

- Васильков! Самохин! Какого черта! - атаман выглянул в окно и обомлел не хуже своих телохранителей. Платов был из семьи староверов, но на царской службе это тщательно скрывал. Стоило попробовать сыграть на этом факте.

- Вот именно генерал. Не стоит чертыхаться. Не гневи господа.

- А! Вот ты предатель и попался! Сам пришел! А мне-то докладывают, что мол за фрукт в серебряных эполетах корсиканцу на доклад бегает!

Я оглядел себя. После вчерашнего боя мой мундир пришел в полную негодность и сегодня утром геройскому поручику интендант выдал поношенный, но чистый мундир.

Взглянув на левое свое плечо, я только теперь обратил внимание, что на нем большие потертые серебряные эполеты с осыпающейся канителью. Платов нежно потянул из ножен саблю.

***

- Такие дела атаман. Ты что думаешь, если тебя Кутузов с арьергарда снял, значит и от дел отстранил? Не доверяет? Наоборот! У него на тебя вся надежда. Он потому в штабе и не говорит никому про свои планы, что предатель затесался. А завтра поутру гонца с пакетом пошлет, чтоб ты в тыл зашел к Бонапарту со своими казаками! А ты к завтрашнему утру, если и дальше пить продолжишь, будешь никакой. И в бой пойдет один Уваров. Он конечно корпус Орнано займет. Но по тылам гулять будет некому. Так что бросай ты свою обиду водкой глушить. Я тебе добра желаю, и отчизне нашей. Сам посуди, был бы я врагом, не преминул бы беспомощным твоим состоянием воспользоваться и погубить. Так, что учти на будущее не всяк колдун враг....

Только-то успел я это сказать, как хлопнули двери. В избу ворвались пришедшие в себя ординарцы. Они увидели замороженного атамана и накинулись на меня

- Бей супостата! Бей нечистого! Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!

В избе стало тесно. Задержался я тут, пора раскланяться. И я прыгнул в окно, вышибая телом раму. Ударился раненым плечом так, что сознание помутилось и красные кровавые круги поплыли перед глазами. И успел увидеть, как ко мне бежит целая рота с обнаженными саблями и шашками. Вот и всё, мелькнула мысль. Когда громом раздался голос откуда-то сверху, словно с неба.

- Отставить! Ну ка тащите его ко мне!

Ронин.Глава 14.Кузнец.(окончание)

Платов любил пить с прусским генералом Блюхером. Вино, любимое атаманом и приятное для его собутыльника, было "Цимлянское". Очевидцы рассказывали, как происходило это русско-прусское возлияние.

Сидят атаман и генерал, и молча тянут вино. Обычно Блюхер на каком-то стакане "отключался" и его увозили адъютанты, а Платов сокрушался:

- Люблю Блюхера! Славный, приятный он человек. Одно в нем плохо: не выдерживает!

Адъютант Платова (он же переводчик) Смирной спросил как-то у своего шефа:

- Блюхер не знает русского, а вы немецкого. Какое же удовольствие вам от этого знакомства?

- Как будто здесь нужны разговоры, - ответил атаман. - Я и без них знаю его душу. Он потому и приятен мне, что сердечный человек.

Мы отступали. Гренадерские усы понуро смотрели в землю. Мне пришлось сбрить бороду, дабы не отличаться, а усы укоротить - слишком они смотрелись по-запорожски. А если отпустить оселедец на макушке, и в сечу?! За своего там примут, без вопросов. Надо ли говорить, что по липовому приказу от генерал-губернатора Ростопчина я был прикомандирован во 2ую пехотную дивизию под командование Михаила Семеновича Воронцова. 'Мон женераль' Воронцов время от времени бросал на меня косые взгляды. Приказ о моем назначении 'нечаянно' потерялся, а допросить меня на сей предмет, он стеснялся. Да и не до меня ему было. Не до какого-то бедного поручика. Хотя, жандармское управление не дремало. Были получены сведения, что враг получает доподлинную информацию о дислокации наших войск. И получает их корсиканец от человека с серебряными эполетами и в русской форме. Серебряных эполет у меня отродясь не было, а вот непривычная шашка не по уставу торчащая из-за портупеи внимание привлекала. Состояние в войсках было подавленное. А всё из-за того, что мы никак не могли дать бой французу. То ли от того, что не хватало достаточно сил у армии Барклая де Толли, то ли по другим каким неведомым нам соображениям. Недоверие к Барклаю высказанное императором Александром I стало достоянием всех и каждого и часто приходилось слышать как канониры, понукая битюга, тащившего пушку, кричали: Но! Барклай проклятый! И замечание им никто не делал. Что само по себе было неслыханно.

За такое оскорбление в старые времена тридцать шпицрутенов, и с душой бы простился, ворчали ветераны. Нашего же командующего - Багратиона, считали за своего, за русского, и в его верности не сомневались. Грузин - русский, а Барклай - синоним ненадежности. Впрочем, такое уже было. Точнее будет. Иосиф Джугашвили русским не был, и попробовал бы кто усомниться, что он не свой.

На него была наша надежда.(Я имею ввиду Багратиона.)Что под его руководством в грядущем сражении смогем Бонапарта умыть. Впрочем, общим командующим царь назначил князя Голенищева-Кутузова. Армии Кутузов был известен и любим, известен, если не как последователь Суворова А.В., про которого сам генералиссимус как-то сказал: 'Я Кутузову не кланяюсь. Он один раз поклонится, а другой обманет'. То, по крайней мере, известен, как человек прошедший суровую Суворовскую науку, и в ней преуспевший.

Соединившись, две армии под Смоленском генерального сражения так и не дали. И Смоленск пылал. Черный дым с укоризной смотрел в наши спины. И мы жили лишь надеждой на мщение. Неровные колонны войск, стиснутые на узкой дороге лесами, передвигались к Москве по Можайской дороге, которую мы и прикрывали от неприятеля. Лето 12ого года стояло жаркое. Пыль, взбиваемая под тысячами сапог, поднималась в небо, и ржавым облаком висела над дорогой, выдавая передвижение войск. Тяжелый кивер то сползал на глаза, то заваливался на затылок, и лямка впивалась в горло. Пот тек из под кивера ручейками. Пробивался через брови и норовил попасть в глаза. Да ещё этишкет болтался у правой щеки. Предназначение этишкета мне было неизвестно. Разве только комаров отгонять? Он маятником болтался при ходьбе, отвлекая от мыслей. Пыльный султан фаллическим символом возвышался над кивером. Эх! Порубят их в скором времени, думал я, вышагивая со своей сотней по дороге. И если б только султаны..., а не головы.

Угораздило же меня подастся в пехоту. Теперь топать и топать. Но другого выхода не было. Навыки верховой езды, слишком мало для кавалерии. Биться на коне это не прогулки неспешной рысью по городскому парку. В битве конь должен быть твоим. Испытанным. Чтоб слушался не только каждого твоего движения и приказа, а лишь намека на движение и приказ. Слиться с конем в одно целое, стать эдаким кентавром. На это у меня времени не было. И я совершенно не представлял фехтование верхом. Ерзать на седле, подставлять под удар ласковую животину, прикрываться от выстрела лошадиной грудью. Не по мне это было. Слишком я любил животных. Пожалуй, больше чем людей. Животные не способны на предательство, на измену и ложь. И если ты их любишь, то они отвечают тебе тем же. Взгрустнулось. Я вспомнил свою кобылу. Серая в яблоках, породы Орловский рысак, с чудным именем 'Хризантема'. Большие доверчивые глаза и мокрая морда, тыкающаяся в ладонь в поисках морковки. Мы не спеша прогуливались с ней по манежу. Через неделю, когда я пообвыкся, и считал себя уже чуть ли не джигитом, я решил пришпорить 'Хризантему'. Она удивленно выпучила глаза и понесла. После той бешеной скачки я отбил себе всё что возможно. Думал, что и детей у меня теперь не будет. Но бог миловал.

Если бы, если...В этом если скрывается много несбывшихся надежд и мечтаний.

Прокручивая в голове всю хронику Бородинского сражения и читая записки генерала Ермолова, я обнаружил некие нестыковки с описанием других авторов. Так в принципе и должно было быть. Каждый видел битву со своей колокольни и в том, что в мелочах были разночтения - ничего странного не было. Было странно другое. Все участники сражения от рядового до фельдмаршала были награждены и отмечены. Народное ополчение свои кресты ополченцев, и те считали наградой. Без наград остались генерал Платов и Уваров, которые должны были навести панику на французские тылы. И что-то там они делали, но результатами их деятельности Кутузов остался не доволен. Темное дело. Как писал генерал Ермолов: 'Атамана Платова совершенно одинаковы были соображения и более распорядительности. Войска наши не приобрели успеха, мало нанесли вреда и подверглись урону. Генералу Уварову приказано возвратиться. Атаман Платов за ним последовал'. Эту историю я решил прояснить.

Я, конечно, понимал, что казаки Платова и кавалерийский корпус Уварова были размещены в противовес дивизии Орнано. И согласно карте сражения пока Уваров рубился с Орнано, Платов зашел в тыл вице-короля Италии Евгения Богарне. А мог бы зайти на огонек к Наполеону. Бонапарт как раз скучал без кавалерийских частей Мюрата, занятых на батареях Раевского. Скучал, конечно, не один, а под прикрытием старой гвардии. Но это была всего лишь пехота. Хорошая, проверенная не раз в деле пехота, но пехота. А что такое сабельный удар и дикая дивизия казаков я представление имел. Казачью лавину пулемет максим не всегда останавливал, а кремниевые ружья и подавно.

Не даром в 41ом фашистам был дан приказ в плен казаков не брать. Они их боялись и люто ненавидели. На перезарядку штуцера образца 1805года требовалось минимум три минуты, гладкоствольные ружья заряжались быстрее, но били они самое большее на триста шагов. Но что-то там не получилось. Потери и малый урон. Странно это. Корпус в двадцать тысяч сабель мог разнести гвардию в пух и прах и захватить Наполеона. И если такой был на самом деле план Кутузова, то я понимаю его разочарование. Программа максимум выполнена не была. Казаки не сыграли. Мы понесли огромные потери, но армия не была разбита. Мы сдали Москву, но войну выиграли.

О роли личности в истории я знал согласно школьному параграфу из учебника. Но впервые решил этот параграф проверить на вшивость. О том, что один солдат роли не играет и на исход войны никак повлиять не может, я уже убедился, ни на день не приблизив победы в 45ом. Но повернуть известные события иначе исправив досадные ошибки и недоразумения можно было попробовать. Ещё как попробовать! Ведь если честно мне не давало покоя именно описания генерала Ермолова войны 1812года. Прочитав их в 1894году и дойдя до последней страницы, меня поразил один факт. И этот факт я старательно переваривал, пытаясь добраться до истины ....

***

А за нашими спинами шла стрельба, слышалась далекая канонада. Арьергард давал возможность отступить и занять позиции. Руки чесались, так велико было желание развернуться и встретиться с врагом лицом к лицу. И я совершенно не осуждал генерала Платова, отправившего Кутузову письмо с прошением дать сражение. Вместо письма там был чистый лист бумаги. А Платов схлестнулся с французом, и понес потери, поскольку численный перевес был не на его стороне. За этот проступок Платова на время отстранили от командования, и в защиту отступающим арьергардом был поставлен кавалерийский корпус генерал-адъютанта Сиверса. Полки егерей, рассыпанные по лесу в зеленых как лес мундирах сдерживали неприятеля, вцепившегося в хвост армии как бульдог в быка.

Земля дрогнула под мерным рокотом конских копыт. Кирасиры, рыцари 12года совершали маневр. Их каски с высокими щетинистыми хохолками и медными налобниками были видны издалека. Сами кирасы против ожидания не блистали как в кино, а были выкрашены в черный цвет. Сейчас же я наблюдал их серыми, пыльными, покрытыми вмятинами и царапинами. Хорошая кираса толщиной 3,5 мм выдерживала оружейную пулю. Угрюмые сосредоточенные лица кирасиров пронеслись и пропали. А в воздухе прибавилось пыли и ощутимого запаха конского пота.

Проводив кирасиров взглядом, я размышлял. Серебряные эполеты мог носить кто угодно от унтер-офицеров, до обер-офицеров. А если они были большие то и генерал в старой форме, ещё не сменивший их на золотые. Я приглядывался к проезжающим мимо вестовым до боли в глазах, стараясь запомнить все детали мундира и нашивки. Определить к какому полку и роду войск он относится. Нашивки Преображенского полка, как я знал, две золотые ветки, дуба и лавра, переплетающимися в восьмерку или знак бесконечность. На моем кивере например, кокарда называемая гренадка была в виде пушечного ядра с тремя огоньками пламени. Но всё это так, мелочи.

А много существовало других мелочей, жизненных и простых, которые я не знал. Отмалчиваться, чтобы не попасть впросак, не всегда выходило, и офицеров я сторонился. А вот к старшему унтер-офицеру Верещагину, своему подчиненному и заместителю я проникся. Лет Верещагину было под сорок, и опыта в воинской службе ему было не занимать. Он только периодически подходил ко мне и интересовался, не прикажет ли господин поручик перестроить колонну, отдать распоряжение на привал и обед и т.д. и т.п. Я конечно утрирую, поскольку приказы о перестроении и привалах были общевойсковые и мной лишь дублировались поступая ко мне от штабс-капитана Бургомистров. Штабс-капитан Бургомистров был человеком весьма неоднозначным. То он был прост и общителен, то до отвращения высокомерен. Потому у меня сложилось стойкое мнение о его хамелеонской сущности. Именно такие люди, как правило и выслуживаются, поскольку зад высокому начальству лижут без перерыва на обед и ужин. Как там было сказано в одном из указов Петра I - ' Подчиненный вид должен иметь лихой и придурковатый. Дабы своим разумением высокое начальство не смущать'. Этому положению я совсем не соответствовал и не стремился. А потому как следствие в начальственных любимчиках никогда не числился.

***

Свернув от деревни Утицы на левую сторону, мы вышли на Багратионовы флеши. Горы вывернутой земли. Выстроенные холмами флеши были похожи на носы неведомых кораблей ощетинившихся 12-фунтовыми пушками. Человеческий муравейник кипел. Кто-то копал, кто носил землю в плетеных корзинах. Вырубались деревья и кусты, мешавшие обзору. Столько народа разнообразного и разношерстного в совершенно немыслимой одежде, но с обязательными медными крестами ополченцев на колпаках и картузах. Ополченцы Маркова. После постройки редутов и флешей, практически безоружные ополченцы с вилами, пиками, дедовскими саблями и просто вытянутыми в кузне косами будут прикрывать старую Смоленскую дорогу. Большинство из них сгинет в этом сражении и пропадет навсегда. Это они будут вытаскивать с поля сражения раненых. Они на своих подводах и телегах будут их вывозить, перебинтовывать и успокаивать. Их никто и никогда не считал. Их численность будет взята приблизительно, а значит с потолка. Их жизни тоже считать не будут и к числу потерь не отнесут. А ведь они пришли сюда не по приказу, а лишь по зову сердца и долга перед отчизной. Это они будут таскать ядра взамен выбывших из строя канониров, и заряжать ружья. Кажется, скажи им сейчас, что для спасения отчизны нужно возвести пирамиды как в Египте, и ведь возведут.

Темнело и мы расположились на ночлег. Возводились палатки. Разводились костры.

Подошли казенные фуры с оружейным запасом и провиантом. Я бегал, суетился, обустраивал вверенных мне людей и совсем выбился из сил, когда подхорунжий Верещагин сказал мне:

- Ваше благородие, там вас господа офицеры ждут.

- Где?- всполошился я, подумав что пропустил сбор у полковника.

- Да вона у костра,- указал рукой Верещагин.

- Si vous comptez sur la soupe du soir, vouse venez trop tard, - сказал улыбаясь штабс-капитан. ( Если вы на счет ужина, вы опоздали)

- Спасибо. Я не голоден.

- Ну вот, - протянул поручик Семенов из соседней роты,- А штабс-капитан уверял нас, что французский язык вам не знаком.

На этот счет я решил скромно промолчать.

- Да не беспокойтесь. Я пошутил, - сказал Бургомистров, скорчив при этом кислую мину.

- Присаживайтесь поручик, располагайтесь, - поприветствовал меня розовощекий Семен Денисов. Господа офицеры потеснились у костра, давая мне место.

- Воронин плесни Ронину пунша.

- Воронин - Ронину, это почти рифма! - поднял палец Семенов.

Воронин хохотнул, показывая ровные белые зубы и протягивая мне чарку с кипящим обжигающим пуншем. Пунш шибал алкоголем в нос, и пить его было совершенно невозможно. Задержав дыхание, я глотнул. Приятное тепло струёй прошло по груди и распространилось по всему телу.

- Станем братцы вечно жить, в круг огней под шалашами. Днем рубится молодцами, вечером горилку пить, - сказал я утирая рот от сладкого пунша.

- А! Слышали Давыдова! Знатный гусар! - обрадовался Семенов.

- Les brigands sont partout, - поморщился Фигнер.(опять эти разбойники) Он как прирожденный капитан инфантерии и немец по происхождению, гусаров и прочих кавалергардов на дух не переносил, считая их удальство разгильдяйством, лишенным всякой целесообразности.

- А хоть бы и разбойники! - разгорячился поручик Денисов, самый молодой из присутствующих. Сколько ему было лет, я не знаю, но его розовые щеки были покрыты гусиным пушком. А жидкие черные усики подстригать видимо ещё ни разу не приходилось.

- Что плохого в том, чтобы веселится? Ведь человек никогда не знает когда умрет. Почему бы не прожить эту жизнь весело! Балы и прекрасные женщины!- вопросил он, задирая мрачного капитана.

- Почему это не знает? - зловеще усмехнулся Фигнер. Он смотрел на пламя костра, опустив голову, и от этого надбровные дуги бросали густую тень на глаза. Глаз не было видно. Черные провалы глазниц и глубокая складка у рта придавали ему вид зловещий и мистический.

- Я знаю.

- Как?

- Вы шутите?

Всполошились окружающие. Надо признаться, что сие заявление Фигнера меня тоже заинтересовало. Хотя в глубине души я просто счел его фаталистом.

- Вы намекаете, капитан на ближайшее сражение? - словно читая мои мысли, произнес Бургомистров, искоса посматривая на своего командира.

- Да нет. За свою жизнь в предстоящей баталии я нисколько не волнуюсь.

- Полноте, Владимир Германович!

- Вы нас интригуете!

- Дело в том, что в девятом году я был в Париже. И там в компании с молодыми нашими повесами. Фамилии называть не буду. Навестил мадмуазель Ленорман.

- Ту самую? - восхитился наш юноша,- Ту, что в молодом Бонапарте признала императора?

- Ту самую, - кивнул, усмехаясь, капитан.

- И что? Что она вам предсказала?

Молодой поручик просто дрожал от нетерпения, да и остальные признаться оживились чрезмерно.

- А сказала она мне, что умру я в своем доме и на своей постели.

- Ну-у-у! - разочаровано протянул Воронин,- Такая планида почитай каждому предрешена, кто голову не сложит.

- Так и я про то! - рассмеялся Фигнер,- Значит умереть на поле брани мне как раз и не грозит!

- А девица Ленорман не сказа вам, что Наполеон был у неё и во второй раз? - поинтересовался я. Дернул же меня черт встрять в разговор! Все разом обернулись на меня.

- Нет, конечно. А вам Ронин что-то известно?

- Да, - кивнул я,- Он был у неё и она его не порадовала. Сказала, что пойдя войной на Россию - он все потеряет: и трон, и империю.

- А вот этого быть не может! - фыркнул Денисов,- Если б это было так, не пошел бы он войной.

- Кто знает, кто знает, - задумчиво пошерудил угли в костре Фигнер.

А я подумал о том, что загадочная Ленорман, возможно права, и в его случае. От нашей сводной дивизии останется в живых триста человек. И очень может быть, что Фигнер войдет в число счастливчиков. Пятьдесят раненых офицеров граф Воронцов возьмется лечить и выхаживать в своё имение. Но нет никакой гарантии, что мечущегося в беспамятстве офицера не заберет домой супруга и от полученных ран он не скончается в своем доме, на своей постели.

***

Утро выдалось сырое и туманное. Обильная роса покрыла всё вокруг. Ежась от холода, я вышел из офицерской палатки. Раннее утро было полно звуков. Пели птицы. Кузнечики заводили свою бесконечную и монотонную песнь. Где-то вдалеке в тумане стреляли.

Впрочем, редко и бестолково. Шла перепалка между нашими егерями и французом. Белые прозрачные капли росы лежали на траве. Покрывали бруствер. Я провел пальцем по чугунному стволу шестифунтового единорога и капли, соединившись в струю, стекли на землю. Словно слезы. Слезы по вам мои друзья и враги. А ведь не далее как после завтра в ночь эта земля и вправду будет полита слезами. Сотни людей будут искать среди гор трупов своих раненых. Маргарита Тучкова всю ночь будет бродить с факелом среди тел, но так и не найдет своего суженого. На месте его гибели она возведет часовню, а сама уйдет в монастырь. Есть вечная любовь! Есть за что, и за кого умирать. За настоящих людей.

- Что ваше благородие озябли? - спросил дежуривший на посту ефрейтор.- Чайку не желаете?

- Не откажусь. А где?

- Да сейчас Ерохин принесет. Ничего, что я его с поста за чаем отправил?

- Ничего, ничего, - вяло отмахнулся я, прислушиваясь к утренним звукам. Где-то там в тумане стоял недостроенный Шевардинский редут. Именно за него мне сегодня предстояло опробовать меч, проверить его в деле.

***

Не сдюжили кирасиры. Арьергард 2ой армии был вытеснен французом. 27ая гренадерская дивизия генерал-майора Неверовского удерживала ненужный редут, не смея отступить без приказа. Впрочем, и флеши ещё не были достроены. Врага нужно было задержать. Лишь рассвело, как закипела работа. На мою сотню приходилось двадцать лопат и топоров. Но работа нашлась практически каждому. Носили землю. Плели плетени из подручных веток и молодого подлеска вырубаемого почти на месте. Ровные как бильярдный кий молодые сосенки навели меня на мысль и я приказал старшему унтер-офицеру Верещагину отправить пяток бойцов в ближайший лес.

- Пусть заготовят сто штук длиной от четырех до семи аршин.

- На пики вашблагородие? - смекнул Верещагин.

- Да. Ты про македонскую фалангу слышал?

Он кивнул.

- А нас считай Верещагин как раз фаланга. Первый ряд вооружим пиками, что покороче,последний самыми длинными. Только одна просьба,- я замялся,- Сделать это надо тайно.

Колья вверх не поднимать, чтоб супостат издалека не увидел, а пронести незаметно к правому краю флеши и там сложить на время. Авось пригодятся. Но только отошли солдаты в лесок, как затрубили общий сбор и мы ринулись Неверовскому на подмогу.

***

Все смешалось в доме Ростовых. Прав был классик, ох как прав! Пока стаскивали с Шевардинского редута пушки. Не оставлять же их неприятелю? Наши кирасиры рубились с конницей Мюрата. 'Гог и Магог', как окрестили Фриана и Морана ударили справа со стороны новой Смоленской дороги. Слева подоспели польские уланы Понятовского. Их граненые красные кивера я ринулся пообтесать.

Не удобно биться с тем, кто выше тебя на целую лошадь. Уклонившись от прямого сабельного удара сверху я прижался вплотную к взмыленному лошадиному боку, и коротко рубанул снизу, чуть подпрыгнув. Рука, сжимающая саблю, упала на землю, а меня окатило фонтаном крови из разрубленного плеча. Улан заорал и рухнул с лошади без чувств. Утер рукавом лицо и глаза, не выпуская меча из рук. Мимоходом заметил, что на зеленом сукне мундира черные пятна. Сколько раз вижу и удивляюсь, отстранено подумал я, над неразрешимой загадкой. Почему кровь красная только на белом? В сочетании с любым другим цветом она черна? Но тут глаз уловил сапог неприятеля в стремени, и мне стало не до раздумий. Не убью, так покалечу. Чувство опасности заставило покачнуться.

Грянул выстрел. Тяжелая свинцовая пуля плюхнулась под ноги. Белое облако порохового дыма взвилось, закрывая лицо всадника. На меня смотрело дуло пистолета.

Рожок заиграл сбор справа. Оглянувшись, я гаркнул, собирая свой отряд. Пехотные корпусы 'Гога и Магога' всё давили и давили. Мы встретили их в штыки. Дальнейшее походило на сон или тренировку из моего сна. Слева - удар, справа - удар. Два коротких удара. Выпад. Да что ж ты в меня своим палашом тычешь? Пехотный офицер в синем мундире. Горбоносый, что тот кавказец с бледным лицом и царапиной на щеке сделал длинный выпад, пытаясь меня достать. Это он зря сделал. Открылся. Шаг чуть наискось в сторону и удар. Голова отлетела, что кочан капусты.

Должен сказать, что не богатырь я, увы. Вся хитрость в сильном ударе, рассекающем тело иногда надвое, это его правильная постановка. Удар должен происходить синхронно с движением тела. Что есть сила? Это масса помноженная на ускорение. При движении и учитывая то, что меч держишь двумя руками вот и выходит, что бьешь всей массой тела, а не только бицепсами и трицепсами. И эта масса 80кг идет с ускорением.

Тесак слева. Прямой укол. Прямой укол не так эффектен внешне, но внутренние повреждения почти всегда смертельны. Штык справа. Отобьем. Стиснув зубы, я рубанул, отводя штыковой выпад, и сделал встречный. Есть. В голове как искорки вспыхивали поучения мастера. ' Бей тем же ударом, что и обороняешься'.

Меня чем-то сильно задел французский знаменосец, он откровенно скучал за спинами солдат, чувствуя себя в полной безопасности. На происходящее взирал искоса и как бы отстраненно. Ты, что сюда, ёшкин кот! Зрителем пришел?

- Сомкнуть ряды! Ближе! Теснее! Вперед !

Не дать им успеть перезарядить ружья. Не дать. Но француз и так это понимал, что не успеют. Слишком мы были рядом. Нам повезло, что подоспели к штыковому сражению. Шли бы фронтом на фронт, сколько полегло под пулями, ещё не достав противника.

И мы вломились. Держа меч, я вдруг понял как неудобно в этой тесноте. Подобрав с земли чей-то тесак, я взял его в левую руку. 60см лезвие, почти вакидзаси.

- Нитэн! - гортанно и угрожающе закричал я, принимая стойку с двумя мечами.

***

Какая-то неведомая сила выбила тесак из левой руки, выворачивая кисть и пытаясь сломать пальцы. Сердитый большой шмель с жужжанием ударил меня в плечо, разворачивая на 180 градусов. Меня крутануло, и я упал на одно колено. Инстинктивно прикрывшись мечом, заведя правой его правой рукой за спину. Это меня и спасло. Сильный удар повалил меня. Земля против ожидания была мягкой и влажной. Ткнувшись носом, я тут же перевернулся на спину и увидел, как слева от меня сабля входит в мягкую податливую землю, погружаясь всё глубже и глубже. Длинная яйцеобразная голова в кивере всё клонилась и клонилась сверху как Пизанская башня. И она рухнула, увлекая за собой тело. Француз упал рядом со мной, он смертельно устал. Я попытался быстро вскочить, но только в это мгновение понял, что силы меня покидают.

Глаза уловили протянутую ладонь и я не глядя на её владельца, вцепился в неё левой рукой. Боль отдалась из плеча в голову. Лицо непроизвольно исказила гримаса. Кровь толчками выходила из плеча. Я зажала рану протянутой большой тряпкой. Что за тряпка?

Откуда она? Покрывало какое-то. Рожки играли отступление. Если я и умру, то не сейчас. Не сейчас. Есть ещё важное дело. Есть.

***

На переклички оказалось, что двадцать человек из моей сотни убиты. Семеро тяжело ранены. С легкими ранениями еще человек пятьдесят. Но они раны скрывают. Перетянуты, забинтованы, с бледными улыбающимися лицами. Дали таки прикурить французу, дали!

За окровавленную тряпку, пропитанную моей кровью меня представили к награде.

Тряпка оказалась полковым знаменем из пехотного корпуса генерала Фриана. Только вот как я его добыл, я совершенно не помнил. Совершенно. Меня терзали сомнения относительно моих заслуг. Что рвался к знаменосцу я помнил. Но вот потом….. Некий провал в памяти.

- Поручик Ронина к командующему! - прокричал вестовой, подскакавший на каурой кобыле.

День близился к концу. Как быстро? Только что было утро. На ватных ногах я шел в ставку. Большой раскидистый шатер стоял позади нашего корпуса на небольшом холме.

У входа в шатер сновали вестовые. Два адъютанта кивнули мне, проводив любопытным взглядом.

- Здравия желаю ваше превосходительство!

- А? Вот и наш геройский поручик!

Воронцов поднялся и я убедился, что внук на него очень похож. Высок статен. С открытым лицом и густым слегка волнистым волосом. Только Георгий блондин, а дедушка его, Михаил Семенович оказался брюнет.

- Хочу поздравить вас поручик. Я написал представление. Думаю, вам пожалуют орден.

- Нет,- покачал я головой,- Мне не дадут ни Георгия, ни Андрея Первозванного, а вот Анненскую наградную шашку за храбрость пожалуют.

- Да вы у нас пророк,- улыбнулся граф, - Может, ещё что предречете?

Граф был настроен шутливо и оптимистично, хотя сегодняшняя баталия показала, что приближающееся генеральное сражение легким не будет.

- Охотно ваше сиятельство,- я без приглашения присел на раскладной походный стул. Устал просто.

- В генеральном сражении вы будете ранены, а князь Багратион ранен смертельно. То, что останется от 2ой армии возглавит генерал Дохтуров.

- Да что вы такое говорите поручик? - изумился Воронцов, - Вы бредите?

- А вам ваше превосходительство будет дарован титул сиятельного князя, - продолжил я, не обращая внимание на недоумение графа, - Говорю я это все лишь затем, чтоб попросить вас наградную шашку мою придержать у себя и завещать своему младшему сыну. А тот пусть передаст её своему младшему.

- Смирнов! - крикнул генерал одного из адъютантов, прерывая мои излияния, - Отведите поручика в лазарет у него жар!

Я вышел и пошел на перевязку в сопровождении Смирнова. Он сочувственно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Рана моя действительно воспалилась. Появилось такое ощущение, что сердце бьётся не в груди, а в плече. Пуля вырвала изрядный кусок мяса с кожей. Или мне это только казалось? Сухонький доктор с тонкими гибкими пальцами туго перебинтовал мою рану и биение в плече усилилось. А сколько раненых лежало вокруг. Кто-то стонал, кто-то бредил. Некоторые уже не подавали признаков жизни. Может, уснули, а может быть уснули навсегда. На одной из телег с ранеными я увидел поручика Денисова. Того самого, юношу. Он был в беспамятстве. Правой ноги не было до колена. А ведь он так любил балы.

Ронин.Глава 14.Кузнец

Пока Прокоп полировал меч мелкозернистым наждачным камнем, перемывая мне кости и костеря на чем свет стоит из-за моего упрямства и не желание полирнуть меч валенком. Я вырезал рукоятку из березового бруска. Правда, пришлось мне побегать пару дней как собака с высунутым языком по нашему славному городу. Был на Демидовском заводе, где мне отлили из латуни два стаканчика на рукоятку. Был у кожевенника и приобрел у него полоску кожи для оплетки. Был у плотников, у которых позаимствовал рубанок и стамески. Попутно прочитал новость в газете про попытку ограбления трактира на рынке,

и про то, как хозяин трактира пленил нападавших разбойников и сдал в околоток.

И после всей суеты спокойная работа с рукояткой доставляла мне удовольствие. Я выбирал внутреннюю полость под накаго - хвостовик меча и поэтому каждые пятнадцать минут подбегал к мечу прижатому струбциной к верстаку примерять. Прокоп же, натирая пальцами меч не пропускал такую возможность поворчать.

- Ну, где это видано? А? - риторически вопрошал он,- В руке же неудобно будет. Ты уж Василий черенок от лопаты бы приделал и всего делов?

Длина лезвия получилась, как и хотел - 80см, хвостовик 20. Рукоятку же я делал 28.

Вот, пригрезившиеся 108 сантиметров и выходили.

- Эх, Прокоп Тимофеевич, не видел ты действительно неудобного и несуразного оружия, созданного больным воображением. Есть например малайский кинжал Крис. У него лезвие волной, как ползущая змея, и ручка как на дуэльном пистолете. Как его пользовать, совершенно не представляю. Индийская сабля Тулвар хоть и не так сильно изогнута, как серп, но на рукоятке имеет металлическую блямбу грамм на двести, - я защелкал пальцами подбирая сравнение, - Как блин у штанги. Зачем она спросишь? Понятия не имею. Наверное, чтоб кистью  работать  было невозможно, а ещё как противовес.

Как противовес она в принципе работает. Это когда удар отбивать, чтоб рука тяжелее была. А тебе всё в моем мече не нравится. То гарда ему маленькая, то рукоять длинная?

День близился к полудню. Соседские куры после того как мы перестали греметь и стучать совсем осмелели и ходили по двору кузни буквально путаясь под ногами. И чего они тут потеряли? Земля вокруг вытоптана до состояния бетона. Кое-где редкая травинка вылезет. Но они настойчиво исследовали территорию. Петух с длинным пышным хвостом взлетел на изгородь и важно но коротко кукарекнул и тут же слетел вниз, испуганный пробегающим мальчишкой.

- Свежие новости! Покупайте свежие новости! Скандал в городском собрании! Князь Воронцов проиграл состояние! - прокричал разносчик газет.

- Покупайте свежие новости! - донеслось уже издалека,- Воронцов вызвал на дуэль Шацкого! Свежие новости!

Я на секунду дернулся и стамеска задела ладонь, брызнувшая кровь окрасила дерево.

Настроение было испорчено. Мне захотелось надрать князю Георгию уши или выпороть ремнем. Ну, сколько можно? Как мальчишка, ей богу! Один раз пронесло. Говорил же карты крапленые? Так какого черта, он опять играть сел?

В последний раз, примерив рукоять, я выстругал из той же березы шпильку для крепления. Отобрав у Прокопа меч, я насадил цубу, вставил фучи, воткнул в него обе щёчки рукоятки и загнал молотком шпильку. Рукоять сидела плотно. Подержав и взвесив в руках, я крутанул меч в воздухе. Солнечные зайчики разлетелись в стороны. Меч молнией отражался в пыльном стекле соседского дома. Хорош! Только хамон получился на нем странный как срез березового капа. Такой встречается на некоторых видах стали. Мокуме-хада, вплыло в памяти название.

- Ну что ж Прокоп шлифуй дальше, а мне надо по делам отлучиться, - вернул я меч кузнецу и пошел переодеваться.

- Василий,- окликнул меня Прокоп,- а рассчитаешься когда?

- Как дошлифуешь, так и рассчитаюсь.

Зря я это сказал. Сдавалось мне, что в моё отсутствие шлифанёт он его войлоком и прощай хамон. Да и черт с ним! В сердцах, подумал я. И хоть для разума достаточно функциональности, глаза требовали совершенство и красоту. Да же в оружии, в предмете, предназначение которого было нести смерть. А в смерти ничего красивого нет. Могу вас уверить. Смерть это увечья и уродство и горе близких людей. Смерть это грязь, смрад и соленый привкус крови на губах и ничего более. Единственное, что оправдывает смерть это достойная гибель за правое дело. За то, что не стыдно её принять, за своих людей, за жизнь которых ты в ответе. За свою землю, на которой ты родился и вырос, за мир, который тебе дорог. И твоя смерть всего лишь оплата жизни других людей и этого мира.

***

- Никого нет дома,- поджав губы, сказал Тимофей, придерживая дверь рукой, словно опасаясь, что я ворвусь в дом.

- Хорошо,- кивнул я,- подожду у дома.

- Барин,- замялся Тимофей,- Шли бы вы отсюда. Его сиятельство приказал вас взашей гнать, если придете...

- Хорошо Тимофей. Тогда передай его сиятельству, что пришел человек за своей шашкой.

- За какой шашкой?- удивился Тимофей.

- Золотой Анненской шпагой, - поправил я, поняв, что оговорился.

- Так и передать?

- Так и передай. И вот ещё что,- я достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, на котором был чернилам нарисован иероглиф. - Это передай тоже. Скажешь это моя подпись.

Тимофей исчез, захлопнув дверь перед моим носом. Открылась она минут через десять.

Тимофей молча кивнул, приглашая войти. Я быстро прошел в апартаменты сходу ,повернув налево в большую гостиную. Князь Георгий сидел на диване. Тут же лежала какая-то книга. Видимо он только что её читал. Княгиня Ирина Алексеевна с чашкой чая сидела за столом. При моем появлении она, конечно, порядком удивилась, но лишь моргнула, взмахнув большими черными ресницами, как крыльями бабочки. Георгий своё удивление и не скрывал. Он ожидал увидеть кого угодно, но не мою персону и от неожиданности поднялся.

- Какого черта! Я кажется, ясно сказал Тимофей не пускать в дом эту личность, - обратился Георгий смотря мне за спину.

- Я тоже рад вас видеть граф,- бесстрастно поздоровался я, слегка наклонившись всем телом.

- А вы господин,- лицо Георгия перекосило,- Вещин, не только аферист порывшийся в чужих архивах, но и наглец. Не понимаю, на что вы рассчитывали, явившись в дом, где вас приняли как человека благородного, а вы под таким нелепым предлогом заявляетесь вновь. Я же сам рассказал вам эту легенду?

Княгиня Воронцова выглядывала из-за плеча мужа, и во взгляде её не было презрения как у него, а лишь любопытство.

- Да, но кажется, я вам предъявил своё доказательство,- вставил я, в глубине души надеясь на поддержку княгини.

- За это время вы вполне могли съездить к моему отцу и вызнать все подробности.

- Конечно, но я занят был совсем другими делами и у меня есть свидетель.

- Какой же? Не призрак моего деда надеюсь?

- Нет. Он вполне материален и приставлен ко мне как соглядатай, от полиции. Можете у него спросить. Вон он ограду подпирает,- указал я рукой на окно.

- Вы что ж это меня за дурака считаете? - усмехнулся Георгий,- Сообщника привели?

Такое развитие разговора я предусматривал, следовало переходить к плану 'Б'. А план 'Б' это больно и на глазах посторонних людей крайне нежелательно. Покосившись на княгиню, я продолжил:

- Знаете, ваше сиятельство, давайте просто забудем мой предыдущий визит к вам.

Ведь не я на нем настаивал, а вы сами изволили меня пригласить и никакого дурного умысла я не имел при посещении вашего дома. Правда в одном - я не тот человек, за которого себя выдавал, я не мичман, но я и не мещанин Векшин. Жаль, что ваш покойный дед не может засвидетельствовать мою персону. Но я отвечу на все ваши вопросы относительно моего права на шпагу.

- Да с какой стати мне вас выслушивать? - вспылил Георгий. Его курносый нос был поднят, казалось, ещё мгновение и он бросится на меня с кулаками.

- Ваше сиятельство,- княгиня Ирина Алексеевна произнесла это внезапно тихим и ровным голосом, но с настойчивой интонацией,- я прошу вас все-таки выслушать господина...Вы сами говорили, что прошлый раз он произвел на вас благоприятное впечатление.

- Ну, хорошо, - Георгий нервничал и дергался как конь осаждаемый оводами. Он подошел к книге и вытащил мой листок с иероглифом заложенный как закладка.

- Если вы знаете этот иероглиф, я ,кстати уже сверил его с наградным документом. То скажите - на чьё имя документ выписан? Вы должны знать, раз это вы участник войны 12ого года.

Издевки в голосе было хоть отбавляй. Ей богу! Ему не терпелось погнать меня поганой метлой, и он старался изо всех сдерживаться, чтоб не сделать это собственноручно. На чьё имя выписан документ я знать, не мог, это было моё будущее. Но я немного знал себя и отчасти мог угадать свои дальнейшие действия и планы. Раз я нарисовал в пылу сражения на документе что-то, это что-то должно было относиться непосредственно к самому документу. Поэтому я рискнул:

- Документ выписан на поручика Ронина И.Н.

По глазам Георгия я понял, что попал.

- Но это ещё ничего не доказывает, вы могли это узнать случайно.

- Дорогой, а какая фамилия там указана?

Князь не ответил, а лишь повел плечом, словно сбрасывая притязания супруги.

- А вам не кажется князь, что своё право обладание я уже доказал и на ваши дальнейшие придирки отвечать не намерен, поскольку они граничат с оскорблением. Если есть ещё что-то по существу, спрашивайте.

Я повернулся к присутствующим спиной, и на полном серьёзе направился к каминной полке за шпагой.

- Да как вы смеете!

Именно этого я и ожидал, поэтому незаметно сунул руку за пазуху и нажал на курок.

Пук. Звук был совсем тихий и незаметный. Когда я развернулся к графу, он статуей замер на месте.

- Мне надоела ваша болтовня граф, - сказал я удивленному манекену. То, что он меня слышит и все понимает, я не сомневался. Княгиня вскочила в испуге и побежала к супругу.

-Что? Что вы сделали? Тимофей! Анфиса!

- Не волнуйтесь, ничего страшного я с ним не сделал. Это гипноз. Сядьте рядом и просто послушайте, что я скажу. Вы же сами давеча просили меня выслушать?

Я не буду говорить долго и скоро вас отпущу. Я не буду говорить о прошлом. Я расскажу вам о будущем. Вы должны были вызвать на дуэль поручика Лапина. Ваша перестрелка закончилась бы тем, что поручик был ранен в плечо и отправлен на Кавказ. А пуля, попавшая вам в позвоночник, сделала бы вас инвалидом до конца жизни. Мало того, что вы проиграли бы в карты деревню, вы оставили бы сиротой единственную дочь.

Я попытался этому помешать и помешал. Вы что же думаете, что здоровый как бык поручик сам скоропостижно скончался? Открою вам маленькую тайну. Гипноз ему на пользу не пошел. Но старался я не для вас и пекся не о вашей никчемной жизни, которую вы успешно проигрываете в карты, а ради вашей пока не рожденной дочери. И пришел я второй раз сюда не за шпагой, хоть она и моя. А научить уму разуму. Вы ведь опять на дуэль собрались? Так вот. Вам придется от дуэли отказаться. Потому как эта дуэль на пользу не пойдет. И если вы все-таки решитесь ослушаться, дуэли всё равно не будет. И в карты настоятельно рекомендую не играть. Должен предупредить, я в своих стремлениях последователен, и иду до конца. Если вам так не терпится умереть, найдите другой способ. Хотя бы за царя и отечество. Вот и всё, что я хотел сказать.

Закончив свою речь, я обратил внимание, что слушателей прибавилось. Тимофей и Анфиса стояли в дверях, открыв рот, и ничего не понимая. Лишь когда я на них глянул. Тимофей насупился, а Анфиса истово перекрестилась, испуганно пряча глаза.

- До свидания господа, мне пора идти.

- А как же? - княгиня растерянно смотрела на меня и на мужа.

- Он очнется от гипноза минут через десять. Не беспокойтесь. С ним всё будет хорошо.

И я направился на выход. Дверной проём, загораживаемый Тимофеем и Анфисой, очистился словно по волшебству, стоило мне сделать только шаг. Вот она слава колдуна! Жаль, что заряд в парализаторе иссякает, можно было навестить ещё кое-кого для профилактической беседы.

***

Вечером, когда я умылся и привел себя в порядок, готовясь ко сну, а точнее приготовился почитать откровение Иоанна. В дверь деликатно постучали. За дверью прятался хозяин трактира.

- Там, к вам пришли,- замямлил хозяин. Он после того случая стал меня слегка побаиваться.

- Так зови,- пожал я плечами, совершенно не представляя, кто ко мне мог прийти.

Когда на пороге возникла фигура с женскими очертаниями, я не поверил своим глазам.

Что это за длинный сверток в руках я догадался сразу, но вот особу его державшую я не ожидал увидеть никак.

- Кажется, это ваше,- произнесла она, с легкой хрипотцой протягивая замотанную в материю шпагу, и подняла вуаль.

- Я же сказал княгиня, что она мне совсем не нужна. Я приходил не за этим.

- Перестаньте называть меня княгиней. И я тоже пришла не затем чтобы её отдать. Я заметила вас ещё в церкви, когда просила пресвятую Богородицу избавить меня от бесплодия и даровать мне дитя.

Я посмотрел в её глаза и понял на кого будет похожа Ольга Воронцова и почему я питал к ней странные отеческие чувства. Поэтому без слов закрыл дверь и подошел к княгине.

***

Утром же я поймал ученика сапожника Лешку Вострикова и долго ему втолковывал, чтобы он в 1912 году нашел Петровского и вошел в его группу. Что от этого зависит его дальнейшая жизнь и благополучие. Он обязательно станет барином и большим человеком. В группе он должен присматривать за Ольгой Воронцовой, чтоб ничего плохого с ней не случилось. Я знал, Лешка всё исполнит. Исполнит, что сможет. Ольга выйдет замуж за товарища Петровского обвиненного в троцкизме и расстрелянного в 37году. Сама же она как жена врага народа будет сослана в АЛЖИР, но не в далекую Африканскую страну, а в Акмолинский лагерь жен изменников родины, и о дальнейшей судьбе её ничего не известно.

Ронин.Глава 13.Дуэль.(окончание)

Тщательное проковывание молотом делает сунобэ одинаковой по толщине и по всей плоскости. И хотя она все еще остается только стальной заготовкой длиной 26-27 дюймов, но уже имеет грубую форму меча.

Ночевать в полицейском участке мне не хотелось, а время было позднее. Поэтому пришлось проникнуть в своё жилище через окно. Не знаю как остальные особи человеческого рода, но мой предок положительно с приматом согрешил. Лазить вторую ночь подряд по стенам дома ещё не традиция, но уже закономерность. Спрятав на чердаке весь свой арсенал, я сполоснулся под рукомойником и относительно чистый улегся спать.

Мой сон стерегли два полицая, скучающие в харчевне на первом этаже здания.

Лишь голова коснулась подушки, как я провалился в небытиё, но ненадолго.

Приснился сон. Мне дали на хранение ларец, довольно объемистый, узкий, но высокий, что в нём не моё дело, моё дело отнести и отдать хозяину. Но путь мой преградил самурай, такой же наёмник, как и я. Что ж, подумал я, у меня нет к нему ненависти, и смерть его будет скорой. Мы начали. Нет мыслей, нет страха, нет ненависти, а значит там, где он ударит - меня уже нет. Я и здесь и там. Вот он отступил и развёл руки в стороны, теперь у него два меча. Значит, ему сказано - выполнить работу, во что бы то ни стало. Что ж, два меча не надолго продлят его жизнь. Вот и кровь выступила на твоей груди! Где же были твои два меча? Вот ты стал припадать на одну ногу, не мало ли взял ты мечей?

Я был не прав, пустил усмешку в сердце. И в этом была ошибка.

Но что стало с моими глазами? Противников стало трое и шесть мечей прибили меня к столбу. Я не мотылек, не надо так со мной. И вот уже не я стою приколотый к столбу, а тело моё. Я вынул один из мечей из тела своего и снёс безоружным олухам их головы. Не расставайся с мечом своим ни на минуту, потому как он такой же орган твой как сердце и разум. А что ты без разума и без сердца?

Проснулся я, лишь начало светать и постояльцы захлопали, заскрипели дверями. Заговорили где-то внизу. Снизу же донеслись запахи кухни, что-то там уже шкворчало и дымилось. Я почувствовал в себе силы съесть слона или мамонта среднего размера.

Всё тело ныло и жаловалось на непривычную физическую нагрузку, а желудок сжался в кулак и пытался переварить сам себя. Нет, уж! Решил я. Позавтракать мне не помешают даже полисмены!

Спустившись, я только и успел заказать завтрак хозяину, как двое котелков подошли ко мне. Они, конечно слегка удивились, что я появился сверху а не вошел с улицы через двери.

- Гражданин Векшин Василий Макарович? - констатировал, тот, что повыше.- Ваши документы!

Сухость тона и манеры были под стать немецкому патрульному. 'Аусвайс!' - гаркнул патрульный и тут же упал, согнувшись пополам. Такое меня посетило видение.

- Вот,- протянул я,- А в чем дело?

Изучив документы, полицейский сунул их в свой карман.

- Пройдемте с нами для выяснения некоторых вопросов.

- А что вас интересует?

- Ваша личность. Вы должны ответить на вопросы интересующие следствие.

- Я арестован? Нет. Тогда давайте господа позавтракаем. На голодный желудок у меня голова не работает. Не составите мне компанию?

Видимо насчет моей личности точных указаний не было, поэтому 'котелки' переглянулись.

- Ну что вы господа? Решайте. 15 минут роли не играют. Что бы вы хотели на завтрак?

- Не положено,- сказал тот, что пониже.- Завтракайте. Только быстро.

Наскоро перекусив, я отправился в полицейское управление. День был солнечный, а к обеду обещал быть жарким.

***

Господин полицмейстер снизошел до того, что лично проявил участие в следствии и допросе моей персоны. Темный стол мореного дуба очень с ним контрастировал, с его превосходительством. Не серьезно он смотрелся. Сухой и нескладный как сушеный кузнечик за столом, на котором свободно разместилась бы туша целиком жареного на вертеле быка, а вокруг стола непринужденно расселся бы взвод в полном обмундировании с шинелями скатками через плечо и саперными лопатками в руках. Почему лопатками, спросите вы. А чем ещё быка разделывать? Впрочем, я отвлекся. А все потому, что наскоро перекусил. Пока дошли до управления желудок успел забыть, что в него что-то кидали.

- И с какой целью господин Векшин вы устроили этот балаган? - брезгливо спросил полицмейстер. - Представились дворянином? Дуэль? Карты крапленые? Вы что это себе позволяете?

- Виноват ваше превосходительство,- понурив взор, на вытяжку стоял я,- Пьян был.

- Ах, вот как! Тогда может, объясните, зачем вы приезжали в двенадцатом часу ночи в дому поручика Лапина?

Н-да, худшие мои опасения оправдались, заложил-таки извозчик. Оно хорошо, что запомнил он меня дюже пьяным и не способным на решительные действия, в виде убийства поручика. Однако, порядок у них налажен, подумал я. Это только в кино бардак царил в царской России. На самом деле полицейские и жандармские управления не дремали. Существовала широкая и разветвленная сеть осведомителей. Уж не помню, кто в неё вовлекался, но то, что дворники и извозчики чуть ли не поголовно это точно. И мелкие дела распутывались на раз. В каждом деле обязательно отыскивался свидетель.

- Исключительно с целью извиниться за своё поведение,- я мял руками фуражку, изображая глубоко раскаяние и волнение.

- Извинились? - полюбопытствовал полицмейстер, откинувшись спиной на спинку кресла.

Спинка была высокая с резным двуглавым орлом. Императором он себя мнит что ли?

- Господин Лапин не захотел меня слушать и вошел в дом.

- Потом что?

- Потом я пошел в трактир.

- А почему князь Воронцов поручился, что вы были в гостях у него?

Подставлять Воронцова мне не хотелось, придется изворачиваться. Хозяин трактира наверняка доложил, в котором часу постоялец прибыл.

- Заходил ненадолго. Не помню точно, сколько пробыл.

- Я напомню,- полицмейстер позвонил в колокольчик. На звон открылась дверь, и вошел дежурный унтер, - Пригласите графа Воронцова.

Вот стыд то какой! Я готов был сквозь землю провалиться. Устроили очную ставку!

Граф вошел, как ходил всегда, быстро, словно куда-то торопился, или опаздывал.

- Добрый день господин Битер! - с порога начал Георгий,- Надеюсь, вы объясните, с какой это стати меня будят поутру ваши люди! И ..добрый день господин Лазарев,- споткнулся Георгий увидев меня.

- Позвольте представить вам граф этого человека,- злорадно сказал полицмейстер.

- Мы знакомы. Это мичман Лазарев Игорь Николаевич, - перебил его Георгий.

- Никакой это мичман, и не Лазарев.., - его превосходительство брезгливо отодвинул от себя мой паспорт. Всё-таки хорошую ксиву Востриков сделал, хоть в этой бумажке липу не распознали,- Вот, извольте познакомиться - мещанин Векшин Василий Макарович.

- Что такое? - не понял Воронцов косясь на паспорт.

- Он был у вас в доме ваше сиятельство?

- Да, - сглотнул Георгий изучив паспортные данные к документу не прикасаясь.

- Вы, пожалуй, проверьте, как дома будите, не пропало ли чего, - сказал полицмейстер,-

И впредь будьте разборчивее в знакомых. Мало ли что может случиться, а нам лишние хлопоты.

- Весьма благодарен вам ваше превосходительство. Учту.

Граф Воронцов побледнел. На меня он даже искоса избегал смотреть.

- Вот за этим я и пригласил вас господин Воронцов, - усмехаясь, сказал полицмейстер, разводя руками. Его превосходительство разительно изменилось. 'Сушеный кузнечик' расцвел как майская роза. Чужие отрицательные эмоции доставляли ему радость и оказывали животворное воздействие.

- Вы, уверены, что ничего не пропало? - ещё раз участливо осведомился он.

- Да уверен. Господин ...,- Георгий поморщился,- Векшин пробыл в доме не долго.

- Тогда вопросов к вам больше не имею и не смею вас больше задерживать.

- Всего доброго.

Граф коротко кивнул и вышел.

Меня ещё немного промурыжили, я ещё немного повалял дурака и распустил нюни моля о снисходительности и пощаде за пьяную выходку. В общем, сам себе стал противен, а их превосходительству господину Битеру и подавно. Он брезгливо морщился, хотел меня посадить для острастки в 'обезьянник' до выяснения неких обстоятельств, неоднократно намекая, не спер ли я чего у графа. Но передумал и отпустил. Выйдя из управления, я вздохнул свободно, но был уверен, что без 'хвоста' теперь ходить не буду. Но сбегать из этого времени я не стану пока не сделаю всё, что запланировал.

***

Так оно и случилось. Невзрачный серый господин проводил меня до трактира. Мне было грустно. В глазах Воронцова я был мелким жуликом наподобие Гоголевского Хлестакова. Хоть граф мне не друг, и не брат, но неприятно. Чувство что тебя измазали грязью от которой не отмыться, въелось в душу. Что ж, неприятность эту мы переживем. Вспомнилось другое изречение кого-то из классиков. 'Когда мне грустно - я работаю, когда мне плохо - я работаю. Работа единственное лекарство, которое отвлекает от бессмысленного самобичевания и придает смысл жизни'. За точность не ручаюсь, но смысл верен.

Поэтому я заперся у себя и продолжил перевод рукописи. На втором листе стояла одинокая цифра 568. Предложение - напротив, которого она стояла, гласило следующее:

'.нашли Того, о котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса сына Иосифа' - 568.

Если моё предположение верно значит выходили слова : 'писали - Моисей- закон'.

В связи с предыдущим выходило следующее: 'человек посланный, находит Симона, писал Моисей закон'. Остается понять причем тут Симон и писал ли он закон Моисеев?

Не очень складно получается. И считать ли предлоги за слова? Тогда это скромная черточка на полях на самом деле единица и отмечает она предлог 'на'. А если учесть что Симон он же Петр, он же Кифа - камень. Выходит более складно. Что посланный человек находит камень и напишет на нем Моисеев закон. Конечно, всё это притянуто за уши. И дальнейший перевод покажет мою правоту или не правоту. Но дальнейшего не было.

На другой странице ничего не было. Текст конечно был. Цифр не было. Скучно.

Тщательно переписав текст на заготовленный лист, я собрался к Борису Абрамовичу.

Испорченные кляксами листы я тщательно и с ожесточением изорвал и бросил в угол.

Не все мне трудится. Пусть полицейские ищейки пособирают эти пазлы. Интересно посмотреть на их лица, когда они соберут библейский текст.

В номере в моё отсутствие рылись и даже не попытались это скрыть. И действительно, чего с мещанином церемонится?

***

Приставленный ко мне 'топтун' проводил меня и до Абрамовича. Ему было скучно, и он считал ворон и пробегающих мимо собак. Мой визит к ювелиру его оживил. Я видел через витрину, как он пометался перед дверями, потом набрался смелости и зашел. Что делал Абрамович, он не видел. Из-за высокой стойки было не видно, что тот читает лист, принесенный мной и положенный рядом с оригиналом. Изучая скромную витрину с тоненькими колечками и перстнями с рубинами 'серый' делал вид, что интересуется некими украшениями. Нечем там было интересоваться. На состоятельного господина он не походил, а для замужества был староват. Борис Абрамович поднял глаза на вошедшего. По его глазам я увидел, что он понял, что из себя представляет данный клиент. Но, тем не менее он сказал из профессиональной обязанности:

- Что вас интересует милейший? Кольца, перстеньки? Есть цепочки для часов золотые, серебряные? Браслеты? Прекрасный подарок супруге? Серьги с сапфирами просто чудо как хороши. Не желаете взглянуть?

Филер, не ожидавший такого напора, промычал нечто нечленораздельное и отмахиваясь от Бориса Абрамовича сбежал из лавки, даже не придержав хлопнувшую дверь. Плохого они обо мне мнения, шпика какого-то недоделанного приставили. Пошутить с ним что ли? Усмехнулся я. Но впрочем, хватит мне сегодня лицедействовать. У Прокопа работы непочатый край.

***

-Вот этот кусок Прокоп мы будем складывать один раз вдоль, другой раз поперек. Если все сделаем правильно, получится сложная структура, на стали появится узор похожий на текстуру дерева - итамэ.

- Эх, барин! Дались тебе эти заморочки? Сковал бы я тебе саблю не хуже, - ворчал кузнец, - Ему видишь ли надо, чтобы сходу дерево срубить. Топор бы справил и руби деревья в два обхвата, сколько душа пожелает!

Прокоп ворчал, ему самому было интересно чего это такое диковинное получиться.

- При соединении стали должна будет образоваться линия хамон. Это граница где мартенсит переходит в перлит. Высокоуглеродистая сталь перейдет и свяжется с низкоуглеродистой.

- Вот слушаю я тебя барин и не понимаю. Ты кажись инженер. Больно грамотно говоришь. Почему вот ко мне пришел не понимаю? На завод бы пошел, там тебе и мартенписа и перлата сварили?

- На заводе Прокоп условия не те и глаз нужен опытный, кузнечный, чтоб и раскалить правильно и закалить верно, не перегреть и не ослабить. Мягкий сердечник ослабит высокое напряжение острия и предостережет от того чтоб клинок не сломался и поглотил удар. Такой способ соединения разнородной стали называется в Японии кобусэ-гитаэ.

- Вот я и смотрю, что оно выходит..., - бухтел Прокоп, - Говене!

Мы грели каваганэ и складывали уже седьмой раз. Взятый большой кусок металла таял на глазах. Часть железа отходило при ковке железными чешуйками, словно огненный змей сбрасывал отмирающую кожу и рождался вновь. Глина, которой я поливал кусок перед последующим нагревом и проковкой, должна была предохранить железо от избыточного содержания углерода. Я всё делал так, как помнил сенсей. Но всё же некоторые моменты в изготовлении меня смущали. Во-первых, само железо было добыто не из японских рудников, а выплавлено на нашем Демидовском заводе.

А во-вторых, процесс нагрева происходил не на древесном угле, а опять-таки на родном местном антраците. Каменный уголь давал температуру больше и нагрев происходил быстрее. Но отличить на глаз температуру нагрева в 1100 градусов от температуры в 1300 градусов я не мог и в этом вопросе целиком полагался на опыт кузнеца Прокопа. Создать идеальный меч, какой мне однажды пригрезился, с совершенной кристаллической решеткой и острием в пару атомов, я не рассчитывал, но то, что мой катана будет не хуже многих не сомневался. По большому счету это не мне надо было платить Прокопу, а он мне должен был доплачивать за науку. Ведь период Эдо ещё не закончился и ни один европеец не знал техники изготовления самурайского меча. Конечно, в Европе были свои оружейные школы. Такие старые марки как 'Толедо' и 'Золинген' соперничали между собой. Но Златоуст уверенно заявил о себе. А булат и дамаск считались непревзойденными. Самурайский меч не вступал с ними в состязание по причине крайней удаленности Японии и закрытости её от остального мира. Когда же Западу случилось схлестнуться с Востоком, мечи уже роли не играли. Играли роль пушки.

Позже, в 45 году двухмиллионная Квантунская армия была вооружена заводской штамповкой. Мечами нового армейского образца син-гунто, на которых старые стандарты изготовления не распространялись, поскольку делались они для сержантского состава. Ну и цена им была соответствующая, как редиске, пучок - рубль. Конечно, офицерские мечи были куда как лучше, ведь некоторые вставляли в армейскую оправу фамильные клинки.

***

'Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских.

Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! Мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог. Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше,

Не может увидеть Царствия Божия. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?'

Далее, Иисус поясняет, что тело рождается от тела, а дух от духа. Довольно не корректный ответ на предыдущий вопрос. Вопросы с ответами, честно говоря, вообще не стыкуются. Поскольку, судя по предыдущим вопросам, обсуждался другой аспект.

То, что Иисус посланец Божий Никодим не оспаривал. А вот 'рожденный свыше' и то, что человек не может 'родиться, будучи стар' совсем не сходилось. Листая греческий словарь, я обнаружил, что слово, переведенное как 'свыше' используется в таких смыслах как, сверху, вверх против течения. Ничего мне это не дало. И причем здесь 'родиться, будучи стар'?

Я заворочался на пузе, скрипя кроватью. За стеной кто-то громко и с наслаждением храпел. Везет же человеку, позавидовал я соседу. Спит себе с чистой совестью, после сытного ужина. Мне же, поскольку пришел опять поздно, только холодная картошка с гуляшом и досталась. Зарядившись крепким чаем, я занялся переводом. Какие-то мысли, вернее призраки мыслей - догадки бродили в голове и никак не могли оформиться в нечто понятное.

Начнем сначала. Я перевернул листок, исписанный своим корявым мало разборчивым почерком. Кто не был выше, не мог увидеть царствия Божия. Царствие Божие грядет.

Грядущее. Будущее. Царствие Божие ожидали в будущем, оно и есть будущее. Кто не был в будущем, не может о нем знать. Все правильно!

От нетерпения я подскочил на кровати. Всё тело зачесалось, словно клопы по мне забегали. Тот, кто не родился в будущем, не мог его увидеть! Именно рожденный в будущем, видевший его воочию и может его предсказать. Тогда 'свыше' это сверху по течению времени. И вопрос Никодима тогда вполне правомочен, он спрашивает у Иисуса: как ты можешь быть стар, если ещё не родился? Он не понимает данного парадокса.

Далее Иисус поясняет : 'мы говорим о том, что знаем , и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете. Если я сказал вам о земном, и вы не верите, - как поверите, если буду говорить вам о небесном?' 'Нашего'? Местоимение, используемое при множественном числе. Мы - говорят о себе цари. Но в предложении дальше он говорит о себе - Я, и множественное число не использует. Значит он не один из будущего, кто свидетельствует о грядущих переменах : 'Мы говорим о том, что знаем!'

Если вы не верите тому, что происходит на ваших глазах, как поверите тому, что произойдет в будущем. Опять местоимение - МЫ. Слава тебе Господи!

Я не на шутку перепугался. Да минует меня чаша сия. Не один я такой путешественник.

Изучая предыдущие события, заметил, что чудеса, явленные Иисусом, были совершены на свадьбе, где он воду превратил в вино. А что если он просто знал, что подвезли новое вино и никому из гостей об этом ещё не известно? Впрочем, я богохульствую.

Отложив исписанный листок с переводом в сторону, я постарался забыться. Но две цифры никак не шли у меня из головы. Сверху 3, а внизу 4. Из них складывались два слова. 'Думай' и 'писание'. Было уже два часа ночи когда я наконец уснул. Кукушка висевшая на первом этаже трактира громко констатировала : Ква-ква!

***

Столбцы чисел, бесконечные полотна цифр бегут друг за другом, матрицы - вспомнил я, всплывшее в памяти название этих полотен в курсе высшей математики, которую проходил в институте. Да же на миг перед глазами мелькнул листок в клеточку с корявыми письменами. И я всё считаю эти матрицы, и считаю, тут признаюсь, немного оторопел, как считать матрицы я давно забыл, сразу после сдачи сессии, а тут ночь, сплю и считаю безостановочно. Причем понимание того, что я вроде как не умею этого делать, меня не останавливает, какая-то часть меня устало и осуждающе вздохнув, продолжает вычисления. Мама дорогая! Да что ж это за простыни? И когда они кончаться? И ответил сам себе, когда будет закончен расчет.

Что я считаю? И пришёл ответ и понимание происходящего - расчёт планетарной системы. Надо много учесть и ничего не пропустить, здесь мелочей нет.

Тяжелый мой сон прервал стук в дверь. Стук был серьезный. Пудовым кулаком.

Либо пудовым сапогом. Спросонья не разобрал. Подскочил с кровати и рывком открыл дверь, сходу влепил пальцами по открытому горлу сминая кадык. Неопознанная личность рухнула на колени.

Ёрш твою медь! Ей оказался хозяин трактира. Произошло то, чего я безотчетно боялся. Ну, нельзя меня резко будить, инстинкты срабатывают быстрее разума. За ним, судя по топоту ног по лестнице, кто-то гнался. Этот кто-то с ножом вылетел на меня через мгновение. Лицо свирепое и решительное с отпечатком уголовного прошлого. Он, не задумываясь, размахнулся рукой. Нет. Ну, кто так бьёт? Кто так размахивается?

Как будто у него в руке не нож, а как минимум двуручный рыцарский меч. Я немножко продолжил его движение до логического конца, и гопник уперся лбом в стенку норовя пробить в ней дыру. Попытка не удалась. Стена была из хороших сосновых бревен и 'дятел' сполз по стенке с признаками сотрясения мозга.

- Там...,- прошипел приходящий в себя хозяин, указывая рукой вниз. По выражению лица и жеста, я догадался что 'дятел' не один. Кто-то ещё внизу хозяйничает. Пошлепав босиком по лестнице, я столкнулся со следующим действующим лицом. Лицо озабочено смотрело наверх и судя по выражению ждало совсем не меня.

- Вася! - негромко позвал он с надеждой.

- Я за него.

У меня сложилось впечатление, что я ему не понравился. Он почему-то уставился на мои семейные трусы в полоску. Ну не модные они, уж извини. Мои извинения субъект не принял. Я его немного приласкал до потери сознания. Кто-то взвизгнул. К стенке жалась простоволосая хозяйская жена (она же повариха) в длинной льняной рубахе прижимая к животу голову дочки лет десяти.

- Веревки неси! Связать надо пока не очухались! - скомандовал я, выкручивая за спиной руки потерпевшего.

Пока она принесла веревки, и тела были упакованы для сдачи в управу. Жильцы стали выглядывать на шум из своих комнат. Явившиеся полицаи устроили допрос всей честной компании. Явились они на удивление быстро, хотя за ними никто не бегал. Видимо 'норушка' следившая за мной донесла. За окном серело. Над краем города налилась заря нового дня. Началось в колхозе утро, с неудовольствием подумал я, умываясь холодной колодезной водой.

***

Меч получался прямой, но он и должен был быть прямым до поры, до времени. Недаром Прокоп именовал его палашом. Я очень переживал чтобы при проковке сэндвича с мягкой сталью внутри не образовалось пустот и воздушных пузырей. Тогда меч можно было выкинуть. Когда же сунобэ было готово, выглядело оно не очень. Да и я тоже. Мятый. Не выспавшийся. В костюме инженера, который был уже ни на что не похож, ведь я превратил его в рабочую одежду, оставив сюртук выходным.

Прокоп вооружился небольшим молотом, скорее большим молотком, а меня за ненадобностью отстранил, он проковывал острие и вытягивал заготовку. Впрочем, я и сам отошел от наковальни, готовясь к следующей процедуре. Разжег небольшой костерок на земле из сухих веток акации и дал ему прогореть до золы. А тем временем просеял песок и протер немного глины через сито. Соединив золу, глину и песок в старом ведре развел эту смесь водой до консистенции густой сметаны, тщательно разминая жирную глину руками, ловя пальцами мельчайшие кусочки. Увлекшись процессом я прозевал действия Прокопа.

Но было поздно.

- И что теперь прикажешь делать? - с тоской поднял я глаза на него.

- Да не переживай ты Василий, я всегда так делаю, - успокаивал меня Прокоп,- Знаю, что говорю - крепче будет.

Кузнец проковал острие ещё раз и довел его почти до остроты. А ведь его ещё надо было закаливать. Тонкое острие можно было пережечь, и оно станет хрупким. Я вздохнул. Успокаивая себя мыслью, что раз меня запомнили с 'двуручным ятаганом'. Значит меч всё же, получится. Попытаемся исправить.

- Видишь, - шпателем я наносил раствор на клинок, поясняя свои действия Прокопу,- сначала наношу толстый слой глины на обух лезвия и дам ей просохнуть и прилипнуть к металлу. Затем наношу глину на остриё. А потом накладываю полоски поперек клинка.

Здесь получается слой глины толще и при остывании глины сталь отпуститься и будет менее хрупкой. Обмазывая же глиной весь клинок, я даю возможность всему клинку стать одним телом. Избавится от неоднородных мест закаливания.

- Это хорошо,- кивнул Прокоп усмехаясь в бороду,- что ты мне поясняешь. А я уж грешным делом подумал, что ты в детство впал или умом повредился, в песочке возишься.

Едкий он был, этот Прокоп. В моих талантах в целом он уже не сомневался. Многое из того, что говорил и делал, он мотал на ус. Но недоверчивое своё отношение ко всяким рода процедурам он высказывал сразу.

Спеленав клинок глиной, я промазал острие, нанеся более толстый слой чем рассчитывал, надеясь таким образом предохранить лезвие. Прогрев весь клинок в горне примерно до одной температуры, я взял его в руки и с замиранием сердца подошел к корыту с водой.

- Ос!

Клинок зашипел, и облако пара поднялось над водой. Выждав время, поднял.

- Ядрен батон! Повело то как! - огорчился Прокоп.

Клинок плавно изогнуло по той простой причине, что на обухе глина была толще.

Причем изгиб был смещен к началу острия, мода на такие клинки была в период Муромати в XI веке и назывался этот изгиб саки-зори. Вершина острия икуби-киссаки 'хребет кабана', вполне соответствовала этому типу меча. И к нему как раз подходила моя цуба, впервые появившаяся в том же веке, и хоть она именовалась аои-гата по сходству с четырех лепестковым цветком аои, но было у неё и второе название - 'кабаний глаз'.

- Так и должно было получиться,- успокаивающе похлопал я по плечу Прокопа.

Ронин.Глава 12.Дервиш.(окончание)

Он умел бумагу марать под треск свечки.

Ему было, за что умирать у Черной речки.

Б.Ш.Окуджава.

Со дэс нэ, господа. Дело было в том, что граф Воронцов отпрыск известного рода графом да и князем был виртуально. Младший сын Воронцова Георгий был хорош собой, хорошо воспитан, служил в Преображенском полку в чине капитана. Пользовался успехом у светских красавиц и на балах. Но случилась некая некрасивая история из-за женщины.

Георгий стрелялся на дуэли. Последствия дуэли были ужасающие, поскольку противник был убит, и Георгию грозила каторга. Он был разжалован, лишен титула и состояния, и отправлен в ссылку, с глаз долой, в наш чудесный город. Прибыл он в Н-ск не один.

Георгий женился на вдове убитого, которая была на пять лет старше его. Уж не знаю, то ли любовь была такая сильная, то ли Георгий Петрович решил бросить напоследок перчатку Петербургскому обществу, отвергшему его сиятельство. К новоявленной чете супругов Воронцовых отнеслись как к прокаженным. Но факт оставался фактом. Отец князя Петр Гаврилович разорвал после произошедшего с сыном всякие отношения и велел на порог к нему больше не появляться, но все же купил ему три деревеньки в нашем уезде и дом в Н-ске, и от тюрьмы сынка таки уберег. Молодой Воронцов, привыкший к красивой и праздничной жизни, в нашем городе заскучал и увлекся картами, успешно спуская родительские деньги. Про 'молодую' жену он, кажется, и забыл вовсе. По крайней мере, нигде на людях с ней не появлялся. И вот однажды Георгию крупно не повезло. Он так увлекся, что поставил на кон одну из имеющихся у него деревень. Деревню Максимовку он проиграл, но вслед за проигрышем вспыхнула ссора. Состоялась дуэль между Георгием и поручиком полка кавалерии Лапиным. Поручик был легко ранен в плечо, а Георгию повезло меньше. Пуля, миновав жизненно важные органы, застряла в позвоночнике. И после той дуэли Георгий стал сильно хромать, а через пять лет ноги его совершенно высохли и остаток дней он провел в инвалидном кресле. И наследника после себя не оставил. Дочь Ольга Георгиевна была единственным ребенком в семье. Часть этой истории я узнал от неё, а всё что она умолчала -мне поведал Алексей Востриков. Случай давал мне возможность переписать эту историю. Особой симпатии Георгий Воронцов во мне не вызывал. Щеголь, франт каких много. А вот к его дочери я питал странные чувства. Был я на десять лет её старше биологически, а реально на целую жизнь. Эротических фантазий она во мне не будила, а будила жалость и безотчетное желание погладить сироту по голове, прижать к своему плечу, несмотря на, её показную ершистость и независимость. Родных сестер и братьев у меня никогда не было, но моё отношение к Ольге наверное можно было выразить как отношение старшего брата к младшей сестре. Тем паче, что она рано осталась сиротой и в опеке нуждалась, а местное дворянское общество её не принимало. Может поэтому и примкнула к группе товарища Петровского, который дружеские отношения в ячейке всячески культивировал.

После моего заявления о крапленых картах события начали развиваться, но не совсем в том направлении, на которое я рассчитывал.

- А вы собственно кто будите? - Поинтересовался серьезный господин, которому Воронцов проиграл, поднимаясь из-за стола. То, что он в сговоре с поручиком Лапиным, сомнения у меня не вызывало.

- Мичман Лазарев Игорь Николаевич, Черноморский флот, барбетный броненосец 'Двенадцать апостолов', - отрапортовал я, щелкнув каблуками. Я знал, что такой существует, но сомневался, что его уже спустили на воду. Но представившись флотским - был единственный шанс не встретить нечаянно 'сослуживца' по сухопутному полку. Народ здесь присутствовал разный, но морских офицеров быть не могло в связи с отсутствием какого-либо судоходства. Речушка Ельня была глубиной коню по седло. Плавали - знаем.

- С кем имею честь? - спросил я в свою очередь. Реакция в зале мне не понравилась.

Никто не вскочил, не стал возмущаться крапленым картам, никто даже близко не принял мою сторону. Точнее сторону справедливости. Напротив. На меня смотрели с удивлением, как на некое недоразумение и чудо. Так, наверное смотрели индейцы на Колумба.

- Полковник Шацкий Илья Ефимович, - ответил визави,- Вы надеюсь, мичман понимаете серьезность своего заявления?

- Петруша! - позвал он дрожащего официанта.

- Слушаю, ваше высокородие!

Полотенце Петруши, перекинутое через руку висело как парадная сабля, до того он принял подобострастный и служивый вид. И было от чего. Шацкий, насколько я знал, был начальником кавалерийского гарнизона расположенного в городе.

- Ты какую колоду подал к игре? - грозно насупился полковник.

- Новую ваше высокородие! При вас-с распечатали-с!

- Вы слышали мичман? Так, что будьте добры извинитесь. У вас видно со зрением плохо.

- На зрение я не жалуюсь господин полковник. Пусть любой посмотрит. На этом тузе черная точка на обложке. Вот здесь, в узоре,- продолжил я, указывая пальцем.

Поручик Лапин поднялся и подошел ко мне.

- Фу! Да это просто капля вина попала! - заявил он,- Да вы, видать чернила от вина отличить не можете? Я же играл этими картами, и ничего подобного не было.

- Я никому не позволю поручик усомниться, как в моем зрении, так и в моей меткости. А вот в вашей честности я сомневаюсь.

- Это ещё что за вздор!- покраснел Лапин. - Напились так ведите себя достойно, здесь благородное общество, а не портовый кабак!

- И будь те добры, предъявите документы! - вдруг спросил господин справа от меня в гражданском сюртуке. Но по виду полицмейстер, к бабке не ходи полицмейстер. Уж я их нутром чувствую.

- Вы человек обществу не известный, так что не обижайтесь и не сочтите за труд, - полицмейстер протянул раскрытую ладонь левой руки ко мне, а правой вооружил глаз моноклем.

У меня возникло ощущение, что я попал в мышеловку. Мещанский паспорт Векшина прожигал карман. Ни в коем разе его не должны увидеть. Иначе вместо дуэли меня сейчас взашей погонят.

- А документы я предъявлю завтра поутру господину Лапину, если он, конечно, не струсит и придет к лавке купца Кубрина для дальнейшей беседы. К десяти часам.

- Ха! - усмехнулся Лапин.

- Завтра поутру,- невозмутимо сказал Шацкий,- господин поручик будет нести службу.

И освободится он не ранее субботы.

- Нижайше прошу ваше высокородие отпустить его со службы на час по семейным обстоятельствам. Даю слово, что не задержу, - я резко кивнул головой, поджимая подбородок к шее.

Лапин взглянул на Шацкого и между ними состоялся немой разговор, длившийся долю секунды.

- Господин полковник, разрешите отлучиться на четверть часа? - смешком спросил поручик.

Тот чуть заметно кивнул. Бросив на скатерть три рубля, я ни с кем не прощаясь, вышел.

***

Тысяча чертей! Карамба! Десять человек, на сундук мертвеца! И-хо-хо! И бутылка рома!

Или как там дальше? Что ещё я знал из морского жаргона? Каюта, кок, камбуз, гальюн!

Якорь им в седалище!

Я страшно был зол на себя за самонадеянность и на них. На это треклятое общество, где без бумажки ты какашка, а с бумажкой человек. Ну, где вы скажите, бога ради, мне среди ночи найти человека, который к завтрашнему утру изготовит мне книжку мичмана Черноморского флота служащего на броненосце 'Двенадцать апостолов'? Мать их за ногу! И почему? Почему я постоянно должен прогибаться под законы этого общества?

Общества состоящего из подлецов и подхалимов. Играть им на руку? Ведь я уже дал себе зарок, что хватит. Хватит приспосабливаться. Начну играть по своим собственным правилам. Навязать противнику свои правила и изменять их как угодно, и когда угодно. Было что-то подобное в уроках сенсея.

Начнем. Поэтому я перешел дорогу и пристроившись в тени дерева под кустом напротив, стал терпеливо ждать выхода на сцену потерпевшего. Темнота друг разведчика.

Вход в здание ратуши освещался газовыми фонарями, и поэтому двух скучающих гипсовых львов мне было видно как на ладони. А вот меня, сидящего напротив в кустах, было не разглядеть. Вот подъехала одна пролетка, следом другая. Однако, подумал я, вряд ли их благородие обожает пешие прогулки по свежему воздуху в ночное время. Как бы он в гарнизон вместе с полковником не укатил. А ведь игра закончен,а и они выйдут с минуты на минуту. И чего я собственно тогда жду? Пришел ко мне вполне резонный вопрос.

Ну, допустим, где размещается гарнизон, я знал. И проникнуть в него, думаю, проблем не будет, можно подождать поручика как говориться в его пенатах. Но не факт, что поручик в возрасте будет жить в казарме. Тем более, что деньги на игру в карты у него имеются.

Значит, жильё в городе есть. И живет, возможно не один. А где? Не пойдешь же спрашивать у всех встречных, где квартируется поручик Лапин. А почему бы и нет?

- Ёрш твою медь! - заплетающимся языком выкрикнул я и на заплетающихся ногах выполз из кустов. Извозчики, стоявшие кучкой, и о чем-то переговариваясь, покосились на меня и свой разговор прервали.

- Что ваше благородие до дому довезти?

- Ик-Ик,- кивнул я мотая головой из стороны в сторону в знак согласия, что мол да домой.

И размахивая пятирублевой купюрой перед носом. Извозчики переглянулись и полагаю самый шустрый из них тут же подсадил меня, взявшись подмышки в свою пролетку.

Распластавшись по кожаному сидению, я кивнул и взмахнул рукой.

- Домой!

- А где барин живет?

- Туда! - опять махнул я рукой.

- Но мертвая! Пошла!

Взмах вожжами, и лошадь неторопливо потрусила в указанном направлении. Отъехав от здания метров на сто, возница опять попытался узнать о направлении движения. Мне пришлось изобразить снова стадию полной невменяемости.

- Ну, домой...

- Куда домой барин? Где живёшь?

- Дык ик-ик...дома живу.

- Оно понятно, кому и конюшня дом. А улица какая?

- Ну...,- всем своим видом я давал понять, что он задает мне непосильную задачу.

- Ну, домой!

Лошадь из рыси перешла на шаг.

- Эх барин, барин,- покачал головой мужик, - Что ж с тобой делать?

Задал он риторический вопрос. Катать меня до утра ему было скучно. А свалить где-нибудь по дороге и пошарить по карманам не только совесть не позволяла, но и куча свидетелей сотоварищей, которые будь на то нужда всегда его опознают.

- Может к девкам отвезти?

- К девкам, - кивнул я.

Извозчик обрадовался и лошадь опять потрусила рысью. Но через две минуты я остановил бодрую скачку тем, что мне стало дурно. В кои-то веки съел бутерброд с икрой, и с ним пришлось расстаться противоестественным способом.

- Не надо к девкам, - вымолвил я утираясь.

- А кудой?

- Тудой! - взмахнул я рукой, якобы начиная приходить в чувство, - Поручика Лапина знаешь?

- Это интенданта то? Знаем.

- А где живет, знаешь? Мне там ...,туда. Напротив.

- Ну, вот барин, сразу бы так!

Пролетка развернулась и уже не сбавляла ход до самого дома.

***

Дом поручику, конечно же, не принадлежал. Не мог он принадлежать даже интенданту.

Хотя наличие денег у поручика это объясняло, объясняло и тесную связь с начальником гарнизона. Рука руку моет. Двух этажный дом протяженностью добрых пятьдесят метров был построен под жильцов. И поручик, скорее всего, снимал в нем квартиру. Но какую именно? Кое-где окна тускло светились. Пять рублей, якобы выроненные мной на пол пролетки, лежали на месте, якобы забытые.

- Вот, - я извлек из кармана пару медяков,- держи.

Извозчик мелочь принял, одним глазом смотря на протянутую мелочь, а другим на бумажку на полу. Как бы у него косоглазие не развилось, с беспокойством подумал я.

Хорошо хоть не каждый день такое случается.

- Благодарствую, барин,- молвил извозчик, приняв мелочь. И стоило мне слезть с пролетки, как он тут же понукая лошадь тронулся с места. Мы с ним торопились расстаться. Как только он скрылся из виду, я перестал валять дурака, и первым делом отошел к дому поручика, прячась под сенью деревьев.

И крепко призадумался. Как из всех окон вычислить где он живет? Можно конечно пройтись по окнам исследуя все подряд. С первым этажом ещё полбеды. А вот со вторым упражнение утомительное и нервное. Зайти в дом через парадное и просто спросить консьержку? Межевался я так минут двадцать и уже обдумывал посещение дома через круглое чердачное окно. Как в проулке слева возник цокот копыт, и он приближался.

Так и есть! Опять удача! Коренастая фигура поручика вырисовывалась на сидении.

Дверь хлопнула.

- Доброй ночи Иван Митрофанович,- раздался голос почтенного возраста.

Вскоре на втором этаже в третьем окне слева зажгли свечу.

- Доброй ночи, - повторил я шепотом, и полез по водосточной трубе на крышу.

***

Как я не старался, а испачкался на чердаке изрядно. Не убиралось там со времен царя гороха. Пыль, паутина, голуби. К тому же куча ненужного хлама. Жаль. Жаль, что фонарика нет. Спустившись на второй этаж, я оказался на лестничной площадке так сказать. Только квартир судя по количеству дверей было всего две. Значит нам направо. Берясь за ручку двери, я немножко её приподнял. Если дверь скрипит, это обычно от скрипа помогает. Дверь вела в небольшой коридор. А может и большой. В темноте было не разобрать. Но комнат в квартире было шесть или семь, если не больше. Сориентировавшись примерно, я толкнул вторую слева дверь.

- Какого черта, Аксинья? Я, кажется, просил меня не беспокоить? - поручик был по пояс гол, видимо только что снял сорочку, брошенную на стул. Увидев, как преобразился внешний вид Аксиньи, он очень удивился, но сказать ничего не успел.

- Пук, пук.

Импульсный парализатор работает почти бесшумно, а мог бы совсем бесшумно. Если бы не встроенный динамик, созданный специально для контроля, чтоб владелец не давил до одури на курок, и не посадил всю батарею. Обычно одного 'выстрела'- импульса хватает чтобы человека парализовало примерно на полчаса, а два подряд импульса человеческий организм не выдерживает. Сердце останавливается навсегда.

Поручик рухнул как подкошенный с застывшим удивленным лицом. Звук получился гулкий. В коридорчике послышались быстрые шаги и в дверь заскреблись.

- Иван Митрофанович? У вас всё хорошо?

- Иди спать Аксинья! - рявкнул я, придерживая дверь рукой.

***

Вернувшись к двум часам ночи в трактир, спать я не лег, как рассчитывал. Сон прошел.

Вместо этого я зажег все три свечи на подсвечнике и завалился на кровать заниматься переводом Евангелия от Иоанна. Уже после проверки трех первых предложений, я уверился, что перевод с койне сходится с каноническим текстом один в один. Тем лучше.

Добросовестно переписав первую страницу на заготовленный лист бумаги из Нового завета, я уже откинул одеяло и собрался задуть свечи. Как внимание моё привлекли цифры. Арабские цифры. В каноническом тексте этих цифр было как на собаке блох. Означал они ссылки и сноски на описание этого же события в других священных текстах.

Но здесь их было мало. Собственно рукописный текст на одном листе много и не вмещал.

У второго абзаца стояла цифра 23, на другой же странице была ещё одна цифра 25.

И всё? И ничего более. Сверившись с Новым заветом я обнаружил ссылки под № 22, 32,8,19 ,24 и прочее. Скажу только, что цифр 23 и 25 я не обнаружил. Перевернув, страницу я ознакомился с цифрами ссылок и там. Но, увы. И что бы это значило?

Из шифров военного времени я знал, как кодируются практически не поддающиеся расшифровке радиограммы. Берется определенная книга в двух экземплярах, чтоб был у обеих сторон и начинается. Первая цифра означает номер страницы, вторая номер предложения, третья цифра означает номер слова, четвертая номер буквы. Не зная с какой книгой соотносятся эти цифры -расшифровать практически невозможно. Единственный недостаток это громоздкость передаваемого сообщения. Может цифры эти написаны специально и подобным методом? Но в таком случае, их до обидного мало. А если принять во внимание, что цифры написаны напротив определенных абзацев и на полях. Значит, они имеют отношение именно к этим абзацам и предложениям. И так возьмем второй абзац.

'...Был человек посланный от Бога, имя ему было Иоанн' - 23 ,значит берем второе и третье слово. Получается 'человек посланный'. Переворачиваем страницу :

'..первый находит брата своего Симона и говорит ему : Мы нашли' - 25

Второе слово в предложении 'находит' а пятое слово 'Симона'. Если сложить все вместе получается : 'человек посланный находит Симона'. Предложение не лишенное смысла, но может так просто совпало? Для дальнейшего трактования слишком мало слов.

Что ж, возьмем сегодня следующий отрывок и посмотрим, что из этого выйдет.