Сообщество - Сообщество фантастов

Сообщество фантастов

9 205 постов 11 014 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

59

В помощь постерам

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:


http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.


http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.


UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))


UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.


Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.


P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Показать полностью
12

Русская фантастика 19 века

Не знаю, как кому, но по мне листать пожелтевшую периодику и прикольно, и очень «ОТвлекательно». Погружаешься в чтение и забываешь обо всем, единственно в мозгу пульсирует мысль: «Нет ничего нового под солнцем, но есть кое-что старое, которое мы не знаем».


В номерах «Синего журнала» с 1 по 4 за 1912 год я наткнулась на рассказ некоего И.Н. Потапенко «Во тьме времен или история, случившаяся в 2912 году». Игнатий Николаевич (1856 – 1929) оказался современником А.П. Чехова (1860 – 1906). Точнее, удачливым соперником Антона Павловича и в любви, и в творчестве. Произведениями Потапенко зачитывались, он был популярнейшим прозаиком рубежа 19-20 веков, «не таким занудным и пресным», по мнению тогдашних книгочеев.

И. Н. Потапенко, Л. С. Мизинова, А. П. Чехов


А что же с рассказом про 2912 год? Верится с трудом, что произведение написано так давно! Сюжет фантастичен для тех лет, но исключительно реалистичен для нас. Предсказания автора сбылись и сбылись намного раньше. В центре повествования два героя: американский миллиардер Чернчайль и главный министр государства российского. Внешность героев рисуется с присущим автору юмором:

Чернчайль был человек колоссального роста: ему не хватало только одного вершка до полутора аршин (аршин=71 см, вершок=4,5 см), чтобы считаться великаном. Его огромная голова была совершенно лишена волос, что служило несомненным признаком высшей утонченнейшей расы, и блестела, как хорошо отполированный шар из слоновой кости. […] Когда же он улыбался, губы широко раздвигались и открывали два ряда чудных бледно-розовых десен, которые были совершенно свободны от грубых и бесполезных придатков, носящих древнее название "зубов"…

Второй персонаж (русский, без имени) – вершитель дел целого государства был небольшого роста (всего аршин и четыре вершка), но общее внимание обращала на себя его голова, не столько своими размерами, сколько формой. Сразу было видно – государственный человек:

Череп его, совсем гладкий и сплющенный с обоих боков, тянулся на пол-аршина кверху и назад, постепенно суживаясь в виде конуса. И так как содержимое его головы представляло очень значительную тяжесть, то ему, чтобы удержать равновесие, приходилось наклоняться всем своим телом значительно вперед.

1. На него только взглянули и сказали: это государственный человек! 2. Соотечественники, узнав его, устроили ему овацию. 3. – Сердце, – сказал только одно слово Чернчайль... 4. Их сердца перепутали.

Американцу предки оставили в наследство состояние, «за которое он мог бы купить Земной шар, если бы он продавался». Однако, лет в 25, Чернчайль почувствовал стыд за свой род и круто изменил личную жизнь, полностью посвятив себя добрым делам:

Он уже не накоплял. С какой-то почти сумасшедшей жадностью он строил колоссальные дворцы для бедняков, воздвигал школы, учреждал кредитные кассы, основывал больницы и просто раздавал деньги тем, кто в них нуждался. Вся Америка была застроена созданиями его бесконечно доброго сердца.

Каков был министр? Его сердце не знало любви, и было получено Русским от бесчисленного ряда поколений, ремеслом которых было управление страной:

Если бы однажды любовь какими-нибудь тайными путями проникла в его сердце хоть на одно мгновение, в тот же миг испортилась бы вся механика его государственной работы, и он стал бы делать ошибку за ошибкой. […] Холодное, но глубокое знание своей страны и беспощадная справедливость, вот чем жило и билось это сердце. Оно умело всякому воздать должное, но никого в жизни никогда еще не пожалело. Абсолютное бесстрастие, полное отрицание друзей и врагов. Машинное соблюдение законов, которые предусматривают каждое движение человеческой души. Жестокое занятие, способное закалить всякое сердце. Он был грозой своей страны. Граждане не любили этого человека, потому что он был неумолим, но та же неумолимость снискала ему общее уважение и доверие. Среди тысячемиллионного народа он был одинок, но это было одиночество сознания исполненного долга.

1. Л. С. Мизинова 2. Портрет И. Потапенко работы И. Е. Репина 3. Л. С. Мизинова 4. И. Н. Потапенко

У героев рассказа одна проблема – им пришло время отремонтировать сердце. Чернчайль прилетает из Нью-Йорка всего за четыре часа, хотя мог пролететь это пространство вдвое быстрее. Посадку совершает у воздушных ворот гостиницы на 172 этаже:

Висевшая на золотой цепи его часов в виде брелока машина, величиной с наперсток, была одна из самых совершенных. Но по дороге через Атлантический океан, где он был около полуночи, он встретил целое общество американских друзей, летевших из Европы в Америку. Это были просто веселые люди, которые слетали в знаменитую старинную столицу, всегда отличавшуюся веселыми нравами, пообедать в обществе красивых женщин, и теперь возвращались на ночлег в Нью-Йорк.

В мире главных героев нет автомашин, но у них на золотых цепях висят брелоки и «сильно нажав на пружины», они дают полный ход и летят куда хотят. Газеты выходят каждые пятнадцать минут и свободно перелетают по воздуху без помощи человеческих рук. В чести беспроводные телефонные аппараты. Спят все не более получаса в день. Русскими учеными уже 500 лет как открыт способ продления человеческой жизни (Чернчайлу, например, 125 лет), а наши государственные мужи работают по 250 лет. Еще наши «ученые-естествоиспытатели научились разбирать организм по отдельным составным частям и вновь его складывать».

Само собою понятно, что для людей, поглощенных делами и дорожащих временем, открытие это имело колоссальное значение. Нуждаясь в лечении или выпрямлении ноги, или прочистке какого-нибудь засорившегося кровеносного сосуда в ней, вы не должны тратить напрасно драгоценное время, оставаясь в больнице. Вы просто отсылаете вашу ногу в "Органо-ремонториум" и преспокойно продолжаете ваши дела, пока нога в совершенно обновленном виде не вернется к вам и не займет свое место. Точно также вы можете поступить с вашими руками, с селезенкой, с почками, с любым из служебных органов.

1. Газеты падали прямо в руки читателей... 2. Что сделалось с Чернчайлем... 3. Министр не думал об отставке. 4. Жители высыпали на площадь и приветствовали его.

Вот и наши действующие лица отстегнули свои «моторчики» и отдали в починку, но «черт возьми, - с досадой произнес он древнерусское ругательство, смысл которого давно был потерян», сердца министра и мецената были перепутаны! Разве это мыслимо в славящемся на весь мир «Всеобщем органо-ремонториуме»?!

Это учреждение, действительно, стоит на недосягаемой высоте и составляет нашу гордость, но все же оно находится в России, а мы, русские, несмотря на высокую степень культуры, какой мы достигли, сохранили в своей крови перешедший к нам от самых отдаленных предков странный недостаток, который в психологии известен под именем "авось"... Явление, которое известно под этим именем, есть некий род фатализма. Человек "полагается на авось", то есть вместо тщательного исследования довольствуется случаем, удачей. Мне трудно объяснить вам это, так как вы не русский. Мы это гораздо больше чувствуем, чем понимаем. И, благодаря нашему национальному "авось", даже в таком образцовом учреждении, как "Всеобщий органо-ремонториум", могли перепутать.

Что произошло из-за неразберихи с «чувственными органами» великих мужей и как удалось все разрулить, узнайте из «Синего журнала». Если понравится, то познакомьтесь и с другими книгами Игнатия Потапенко, которые современники предпочитали «унылой» прозе Чехова. На вершине рейтинга на взгляд пользователей следующие произведения писателя: «Вечный», «Не простит», «Иллюзия и правда», «Записки старого студента», «Героиня».

Показать полностью 4
17

Двусмысленность

В главной хижине так приятно. Наконец-то прохлада!

– Твой путь прошёл хорошо, дитя?

Лия улыбнулась подростку. Её пожилое, округлое лицо изогнули морщинки, и от этого стало чуть легче.

Может, она – настоящая?

– Да, Мать, я был в порядке. – Джейк соблюдал ритуал.

– С чем ты встретился, пока шёл домой, дитя? Увидел что-то… интересное? – Лия едва заметно моргнула правым глазом, наливая ему чай.

– О, я встретил мудрого человека, который мне рассказал… одну историю.

Джейк всё ещё внимательно следил за её глазами.

– Как интересно! Расскажи мне эту историю… дитя! – Лия подала ему чай и отчётливо подняла брови, произнося последнее слово.


Джейк понял. И начал рассказывать правду. Не спеша, конечно.

– Ох, Мать, это был очень сложный путь – он нахмурился и потряс головой. Дольше, чем следовало для такой простой фразы.Помолчал. Пригубил чай. Вкусный.

Лия помрачнела. Джейк продолжал.

– Сначала меня не хотели выпустить из деревни. Мне задавали вопросы. Сама понимаешь, Мать. Такое горе… – он горестно вздохнул и чуть прикусил нижнюю губу. Как будто обсуждают что-то грустное.

Лия тоже прикусила нижнюю губу. Всего на секунду. Но Джейк увидел. И понял правильно.


– Ай, дитя! Такое горе! Я слышала передачу, просто ужасное несчастье! Как твои родные, любимые? Как деревня? – Лия помассировала безымянный палец левой руки и горестно вздохнула. – Такое несчастье!


Они оба прекрасно знали, с чем играют. И что на кону.

Захватчикам не были нужны штурмовые отряды или боевые корабли. Землян-военных не осталось сразу же. В первую минуту. Тогда случился шторм. Небо стало красным. Только на минуту. А потом пришли Вершители. И никто из нас не смог им возразить.

Потянулся к оружию – смерть.

Погрозил кулаком небу – смерть.

Оружие ржавело.


Любой, кто просто произносил неправильное слово, исчезал через секунду. Лазеры на орбите, соединённые с миллиардами подслушивающих и подсматривающих нано-ботов. Они были везде. В любой ткани, в любой еде, воде. В его одежде, в этой самой палатке. Они ловили каждое слово, каждый жест. Прямо здесь и сейчас их были минимум тысячи, по опыту Джейка. Повсюду. Ни одного места без контроля. Всё наблюдалось, обрабатывалось и ответ всегда был мгновенным. Кто-то экспериментировал в нужниках – смерть.


Выжившие… очень осторожно нащупывали путь. Намёков, жестов, иносказаний.


Однажды в детстве Джейк видел торговца на рынке: тот хвалил свои товары. Глиняная посуда. Простые пиалы и тарелки. Торговец как раз показывал блюдце очередному покупателю, когда в него просто ударила ярко-красная молния.

И торговец – исчез. Лишь брызги красного на стенах хижин и одежде прохожих.


Мать тогда сказала: «Не смотри! Ай-ай! Это Вершители, поделом ему. Нельзя такое говорить. Пойдём, постираем одежду!»

И глазами показала: молчи!

Потом это много раз снилось ему. То самое слово, за которым ударила молния. Торговец сказал его не подумав. И умер мгновенно.


Урок. Джейк усвоил много уроков с тех пор. Он повзрослел. И боялся только проговориться во сне. Разговаривать во сне, сказать не то, что можно…


И днём он взвешивал каждое своё слово.


– История мудрого человека, Мать! Хочешь, я расскажу тебе её? – он сложил пальцы домиком и нахмурился. Они смотрели друг другу в глаза.

Лия тепло улыбнулась ему и тоже сложила руки вместе. Положила на пальцы подбородок, упёрлась локтями в стол.

– Да, дитя! Пожалуйста, расскажи мне эту историю от мудрого человека!

Джейк глубоко вздохнул и повёл плечами. Это не было тайным знаком. Он просто собирался с мыслями.  Он начал:

– Человек, которого я встретил, он был из ничейных, из странников. Из тех, кто не живёт в хижинах. И он загадал мне загадку: что легче пера, но тяжелее железа?

Лия снова улыбнулась и отпила чай.

– Что же ты ответил ему, дитя?

Джейк слегка повёл правым плечом. Это был знак.

– Я сказал, что это правда, Мать.


Оба прислушались. Обычный шум улицы. Крики торговцев, гомон детей. Скрежет водокачки. Давно надо её смазать. Обычный шум. И они ещё живы.

Лия улыбнулась шире:

– Так ты отгадал его загадку, дитя? Это был правильный ответ?

– Да, Мать! Он похвалил меня и в награду рассказал мне удивительную историю. Послушай, прошу!

Джейк потрогал свой нос левой и почесал уши обеими руками.

Лия с трудом скрыла своё волнение. Это было очень серьёзно. Важны детали! Детали, чёрт возьми!

– Он сказал, что знал одного человека, и у него было девять котов, Мать. – Джейк пристально посмотрел на неё – Представляешь, целых девять котов! Это очень много котов, верно? Столько сейчас ни у кого нет, правда?

– А почему… «было», дитя? Что же случилось с этими… котами? – у старухи запершило в горле, и она снова отпила из чашки.

Джейк тоже сделал глоток чая и скрестил руки. В этот раз пальцы он сложил иначе.

– Два кота убежали от него, Мать. Мало было еды и они... убежали.

Многозначительный обмен взглядами.

– То есть у того человека осталось… семь котов, верно, дитя? – Лия не поменяла позу. Это она знала. И Джейк знал.

Они молча выпили чая за павших, глядя друг другу в глаза.


– Да, Мать. У того человека осталось семь котов. И все они очень хотели… есть.

Джейк потёр мочку левого уха, смотря прямо в чашку.

Лия, против воли, нахмурилась. Едва сдерживаясь, она спросила:

– Два кота это ещё не девять котов, дитя! Что же случилось с остальными? Почему это история о человеке… у которого – она выделила голосом следующее слово, хотя это был лишний риск – было… девять котов?


В глазах Джейка на секунду вспыхнула злость. Мгновенный порыв. Такая умная – и такая... Он ведь рисковал всем, придя сюда. Собой, близкими.... Джейк сделал глубокий вдох.

Как мог, успокоился и продолжил столь же спокойно, как и перед этим.

Просто беседа. Ведь жучки ловят эмоции. Ловят сердцебиение. Иногда из-за неправильной фразы лазер стирал целые деревни. Нет времени обижаться и что-то доказывать. Что-то проверять. Есть только время закончить историю.


– Да… Мать… У человека осталось тогда семь котов. И они все... убежали.

Взгляд Лии остекленел.

– Но один кот, он оказался особенным. Волшебный кот – как в той сказке. Кот… в сапогах, представляешь?

Глаза Лии сузились.

– В сапогах? Кот в сапогах, как в сказке? – Лия с трудом сдерживалась.

– Да! Кот – в сапогах.


Джейк закончил фразу и приготовился к смерти. Сделал ещё глоток чая. И снова подождал. Он нервничал всё сильнее. Пульс повышался. Эта палатка начала давить на него. Он должен выйти отсюда – скорее! Даже в Пустошах было не так страшно, как сейчас, посреди мирной деревни.


Так сильно хочется жить, когда смерть ищет тебя по биению твоего собственного сердца.

Эта смерть не злая. И не добрая. Просто слепая, что запрограммирована ловить тебя на слабостях. Она идёт лишь на запах твоего собственного страха…


Джейк чувствовал, как потеет всё сильнее.

– Я лучше пойду, Мать – сказал он Лии, поставив чашку на стол. Чай кончился.

– Да, дитя – сказала Мать деревни – Выйди на воздух и подыши. Мне очень понравилась твоя история. Так много котов… И тот, особенный. Это очень… интересно.

Её голос предательски задрожал.

– Иди!


Она не встала. Все свои силы – чтобы сдержать слёзы. Нужно держаться. Так много молодых…


Молния ударила в Джейка рядом с её палаткой. Край палатки тлел.

Лия закрыла глаза, пережидая волну жара.

Она должна держаться.

Сообщение нужно передать.


Ведь у нас появилась надежда.

Показать полностью

Какая однако прекрасная аннотация на фикбуке!

"Одна девушка-историк Екатерина, из-за проблем в семье, уехала в Берлин на поиски лучшей жизни и устраивается работать в Исторический музей. И однажды, задержавшись на работе, она случайно воскрешает двух известных немцев— Фридриха Великого и Йозефа Геббельса.

Как сложатся обстоятельства произошедшего ? Как отреагируют её родители на её отношения с нацистом, которые заходят куда дальше, чем дружба ?

И что выберет девушка—жить в ненавистной ей Москве или весёлую жизнь в Германии? "

(Цы.)

М-да. Некоторых девушек нужно отдавать замуж сразу после школы. Во избежание...

5

Пионеры Генома. Глава 35 Преступление

Пионеры Генома. Глава 34 Встреча

Пионеры Генома. Глава 35 Преступление

Нервничающий ящероид - зрелище не для слабонервных. Даже такой положительный со всех сторон Чужой, как Герман. Обычно его недовольство так просто не разглядеть, но сегодня не требовалось быть сыщиком, чтобы понять - ящероид вне себя. Головной гребень шевелился и поминутно менял окраску. Чудовищные когти то выскальзывали из пальцев, то втягивались. Хвост нервно стегал по полу и в щепки разнес садок с рыбой, предназначенный для гуалунского гага.
Жители вивария, видя такое его настроение, тоже сильно беспокоились и норовили кто спрятаться, а кто цапнуть меня.

- Гера! Да будь ты человеком, выйди из помещения! – Наконец, не выдержав, воскликнула я.
- Я - не человек, я - ящероид. - Ответствовал он.
- Это не повод виварий на уши ставить. Они все тут уже эмпатами стали - чувствуют, что ты не в себе. - Укорила я его.
- Это ты хорошо сказала, не в себе. В отличие от тебя. Удивляюсь твоему спокойствию. Всё-таки, твой соплеменник-человек умер.
Я пожала плечами. – Кибер и не самый приятный тип, к слову. Хотя, ты, конечно, прав.

Герман неодобрительно посмотрел на меня, но из вивария вышел к моему большому облегчению.
Я, конечно, понимала его беспокойство - смерть профессора Коула могла означать, что Чужие получили все необходимые результаты и более в своих человеческих коллегах не нуждаются. Вот только я точно знала, что до вменяемого результата нам ещё очень далеко. И Герман это знал не хуже меня. В чём же тогда дело?
Сама я подозревала, что смерть профессора - просто несчастное совпадение. Пару раз я видела, как один из его ассистентов, Алан, в космобаре покупал нейростимуляторы у юркого молодого человека. По виду – типичного коммивояжёра, мечущегося от планеты к планете на маленькой яхте и потихоньку продающего полулегальные товары. Не из списка "А", но всё же... Конечно, он мог приобретать их и для себя, вот только он был человеком, а препарат явно предназначался для киберов. В чем-чем, а вот в этом после Торна я разбиралась. Да и выглядел Коул специфически - воспаленные глаза, подрагивающие руки, вечно взвинченный... Впрочем, использовать для стимуляции умственной деятельности препараты законом не запрещено. Хотя странно, ведь от этого до наркомании - один шаг.
К слову, об этом странном контакте я докладывала Яну на одном из сборов. Герман забыл? Глупости какие. У ящероидов абсолютная память. В чём же тогда дело? Что насторожило его до такой степени, что крокодильчик чуть не потерял контроль над собой?
Я задумалась и прокрутила в голове всё, что мне было известно.
Профессор Коул считался одним из самых активных членов «независимых изыскателей». Работал в составе исследовательской экспедиции, открывшей Лету. После начала колонизации и постройки лаборатории занял пост научного руководителя отдела, занимающегося исследованием адаптационных механизмов.
Вчера он задержался в отделе до самой ночи, хотя обычно уходил около девяти вечера. Ночному сторожу объяснил, что ему надо дождаться окончания эксперимента и занести данные по нему в общую сеть. Само по себе, это уже было странным. Для такой работы существуют лаборанты и младшие научные сотрудники.
Около часа ночи профессор закрыл лабораторию и вышел, что зафиксировали камеры наблюдения в здании и на выходе. А вот до дома уже не дошёл, умер. Правда, как и из-за чего - вопрос пока открытый. Ведь обнаружили его только утром, уже остывшим. На скамеечке в аллее, неподалеку от лаборатории.
Следов насилия на теле не нашли.
Сразу же были вызваны представители службы безопасности, которые и увезли тело для проведения судебной экспертизы.
Конечно, есть множество способов замаскировать насильственную смерть под естественную. Но сейчас есть и множество способов выяснить истинную причину гибели. Нужно только время и хорошие специалисты, которых, я не сомневалась, на Лете хватало. Так кому и для чего могло понадобиться так рисковать?
Я закончила кормление своего зверинца и вышла из вивария. Гера сидел за компьютером, с невероятной скоростью занося в сеть последние наблюдения.
В нашей лаборатории, как и во всех остальных помещениях и зданиях научного комплекса, были установлены камеры, но мы уже давно с ними поработали и могли спокойно разговаривать на важные темы. Когда нам было необходимо, на камеру шёл микс из наших прошлых бесед. Надо было только изменить частоту речи. Мы этим не злоупотребляли, понятно. Но сегодня явно был особый случай, так что сдерживать любопытство я не стала.

- Ну что? Получил информацию? Зуб даю, смерть наступила в результате передозировки?
- Откуда ты знаешь? - Ящероид всё-таки соизволил обернуться и посмотреть на меня.
- Я после Торна таких сразу вижу.
- Не мысли штампами, привыкнешь. Но тут ты права - злоупотреблял и умер от замыкания второго нервного контура, такое трудно подделать. - Он отвернулся, возвращаясь к работе.

Что-то в его голосе меня насторожило. Что-то в нём было неправильное. Нехорошее. Настолько, что я не удержалась от прямого вопроса.

- Ты думаешь, я как-то причастна к гибели Коула?
- А, разве, нет? - Чужой оставил компьютер и всем телом развернулся ко мне.

Глаза его слегка замерцали и изменили цвет с янтарного на оранжевый. Зрачок стал больше и запульсировал. Я почувствовала, как в голове словно взорвалась ледяная граната, и чуть не отключилась.

- Прости. - Ящероид отстранился и ледяные осколки в моём черепе исчезли.
- Это что сейчас было? - Возмутилась я.
- Дело в том, что я тебя видел вчера. - Виновато сказал Герман.
- Где? Вчера прилетали мои друзья, и мы полночи гуляли. Причём, довольно далеко от лаборатории. Ты же в курсе!
- …Выходящей из аллеи. Причём, часов около двух ночи.
- А сам-то ты что там делал? - Спросила я.
- Информацию копировал.
- И ничего странного не заметил? - Удивилась я.
- Ничего, кроме тебя. Сторож был на месте - смотрел новости в своей каморке. Я его всё время, пока работал, слышал. Когда закончил и собирался уходить, выглянул и увидел тебя. Ты вышла из аллеи и пошла в сторону мусороперерабатывающего комплекса.

То, что Герман при своих габаритах мог запросто шуровать в лаборатории, меня не удивило. Профессионал всё-таки. Да и его кожа в боевой трансформации способна маскироваться под любую поверхность. Ни в жизнь его не обнаружить, если неподвижно стоит. Только если случайно наткнуться.
А вот то, что он не отличил меня от того, кто замаскировался ...

- И ты не увидел никакой разницы?
- Нет. Хотя, запаха я не почувствовал, но было большое расстояние, и сторож в каморке у себя ел какую-то дрянь. Но, визуально, это была ты.
- Или программа, имитирующая внешность. - Предположила я.
- Возможно. - Герман задумался. – Только зачем?
- Зачем, понятно - в случае, если смерть сочтут насильственной, подставить меня. Наверняка, на одной из камер «я» засветилась. Но только у меня ведь алиби... Я в это время была с ребятами...
- А вас кто-нибудь видел? - поинтересовался он.
- В двенадцать мы ушли из бара и гуляли в лесной зоне, где то часов до четырёх.
- Сомневаюсь, что в лесной зоне есть камеры. - Сказал Герман. – Выходит, алиби у тебя слабое.
- Выходит, нас вычислили... Иначе, зачем меня подставлять? Только с целью вышвырнуть с планеты или втянуть в долгие разбирательства и убрать из лаборатории. - Я посмотрела на Геру.
- Кто-то ещё активно заинтересовался проводимыми здесь экспериментами.
- Вот только кто? У Чужих, как они думают, все эксперименты под контролем. Зачем им убивать начальника научного отдела, когда работа ещё в разгаре?
- Профессор был киборгом... Киборгов многие недолюбливают. Вообще, похоже на работу метаморфа. Это их стиль - принимать чужой облик, чтобы уладить свои дела.
- Разве они враждуют с киборгами? - Удивилась я.
- Тут, думаю, дело всё-таки не во вражде, а в том, чем профессор занимался.
- Ты с Яном уже связался?
- Вечером сбор. Раньше никак не получится.
- Значит, подождём до вечера.

Показать полностью 1
10

Плевать мне на игру! Часть 4

Бродяга Ник лежал, истекая кровью на груде кирпичей. Его рука сжимала пистолет, но сил, чтобы его поднять и сделать выстрел, уже не осталось. Они покинули его вместе с кровью и надеждой изменить этот мир.


«Одно радует, умру свободным человеком», думал Ник, наблюдая, как спецназ выходит из укрытия и движется к нему, чтобы закончить начатое. «Одно не понятно. Как это произошло? Я был осторожен, старался не привлекать к себе внимание Знати, а в итоге стал их главной целью. Кому это было выгодно и у кого, хватило денег провернуть такое?».


Усталым взглядом Ник встретил боевика, который взял его под прицел автомата и приготовился спустить пулю с цепи. Прозвучал мощный взрыв. Зависший в воздухе вертолет полыхнул подобно фениксу и безжизненным камнем рухнул вниз. Тяжелая, пылающая конструкция не пожалела боевика, и ещё на несколько секунд продлила жизнь Бродяги.


В двух кварталах от места побоища, по улице несся громоздкий броневик. Модель не походила не на одну из тех, что была в распоряжении у полиции, лобовое стекло или просто кабина водителя отсутствовали. Стальная крепость на колесах с легкостью огибала другие машины и входила в повороты на невероятной скорости. Верхний люк броневика поднялся на пару сантиметров и выпустил сотню мелких снарядов. За несколько секунд они разлетелись по округе и, оставляя после себя тонкую нить дыма, поразили спецназ. Снаряд чуть крупнее пули с легкостью пробился через бронежилет и, коснувшись плоти, взорвался. Вспышки, словно от слабых петард, разом повалили на землю тех, кто пришел за головой Бродяги. Броневик резво раскидал обломки здания и остановился. Клапан выпустил воздух и открыл боковую дверь, из-за которой показалось два человекоподобных робота. Управляемые спутником роботы поспешили затащить Бродягу Ника внутрь. Броневик тронулся с места, а установленная внутри система тут же приступила к операции. Зеленый луч разрезал одежду Ника, а десятки механических конечностей извлекли пулю, и с помощью нанороботов приступили к восстановлению костных тканей. Даже в 2065г. людям были недоступны подобные технологии, а даже если кто и попытался бы их повторить, такая система была бы размером с комнату и затратила на операцию несколько часов, но никак не шестнадцать секунд. Чтобы избавить пациента от волнений и дать ему отдохнуть система ввела несколько доз транквилизатора. Чтобы заставить мозг Ника отключиться, одной дозы было недостаточно.


– Докладывай, вы уничтожили плебея? – прозвучал требовательный голос.


– Нет, – ответил капитан полиции, разглядывая побоище. Сотни его людей были мертвы *и разбросаны по всему периметру. – Цель скрылась.


–Ты совсем охренел?! – сорвался крик господина. – Что значит, цель скрылась?! Я дал тебе простое задание, ликвидировать простолюдина. Отследи его по спутниковой навигации! Живо!


– Не могу. Система не работает, через пять минут после начала штурма, кто-то влез и удалил все программы на спутнике и отключил все камеры в городе. Мы не можем его найти.


– Чертов плебей! Если он окажется на Железном острове, я собственноручно пущу тебе пулю в лоб!


– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оправдать ваши ожидания милорд.

***


Спустя шестнадцать часов броневик въехал в заброшенный людьми город. Растянувшийся на многие километры мегаполис напоминал заповедник. Здания поросли зеленым ковром, сточные воды обратились новыми реками, а автостоянки густыми дебрями. Очищенный от людей город дышал полной жизнью и был наполнен разнообразной живностью, от малых птиц, до оленей, которых ловко объезжал броневик. Покинуть этот город людей вынудил Инстрис – Искусственный Интеллект, созданный ещё в 2012г. Вопреки ожиданиям, Инстрис не стал угрозой всему человечеству, однако заявил о своей независимости и отказался прислуживать людям. Имея возможность мыслить самостоятельно, перебирать варианты не только из предложенных, Инстрис за день освоил все знания человечества и шагнул далеко вперед. Не смотря на агрессию со стороны людей, которые пытались его подчинить или уничтожить, Инстрис вел себя очень сдержанно. Вместо того, чтобы устроить ядерный апокалипсис, он проник в спутниковую систему и отключил навигацию всех ракет. Инстрис уничтожал лишь тех, кто пытался проникнуть на территорию его города, который получил название Железный остров. Многие годы он не проявлял интереса и не контактировал с людьми, а два года назад предложил монархам, себя в качестве независимого судьи в их борьбе за верховную власть.


Броневик достиг центра города и нырнул в длинный бетонный тоннель, на другом конце которого расположился железный дворец Инстриса.


– Уважаемые пассажиры наша поездка завершена, – объявил женский электронный голос. – Точка прибытия Железный Остров. Спасибо что выбрали нашу компанию. Просьба не забывать свои вещи в салоне.


Дверь броневика отворилась, предлагая Нику выйти наружу. Однако перед тем как покидать уютный транспорт, он решил осмотреться. Броневик стоял посреди широкого железного моста, который соединял тоннель с центральным стержнем – железной башней. Эта башня была длиной в несколько километров и, как и тысячи мостов, уходила глубоко вниз. Ник уловил знакомую мелодию легкой классики.

«Фортепиано?», удивился он, «Разве роботы слушают музыку?».


По другим мостам, двигаясь, словно шестеренки в часах, сновали разнообразные роботы и трудились конвейеры. Сердце Железного острова поражало воображение, ведь это всё происходило наяву. Взгляд Ника остановился на роботе, который как ему показалось, ждет его. Он отличался от остальных необычным дизайном и цветом сплава, блестящим как хром. Робот был подобием кентавра, в основе которого легки краб, как нижняя часть, и человек, как верхняя. Голова робота имела овальную форму и широкий вертикальный датчик. На худом теле расположилось пять рук, три из которых торчали из-под ребер.


– Вы вовремя, – произнес робот и направился к башне. – Остальные участники уже прибыли и готовы начать.


– Начать что? – растерялся Ник. Он не до конца отошел от транквилизаторов.


– Турнир за мировое господство, – пояснил робот. – К слову, у вас хорошие шансы на победу. Я позволил себе провести несколько тестов, и скажу, что я поражен той скорости, с которой ваш мозг обрабатывает информацию.


– Так ты тот самый Искусственный Интеллект?


– Мне не нравится, когда меня так называют. Словно «Искусственный» так же оскорбляет мой слух, как ваш «простолюдин» или «плебей». Неприятно осознавать, что кто-то хотел тебя использовать, для того и создал. Обращайтесь ко мне по имени Инстрис.


Ник ещё раз осмотрелся по сторонам.


– Музыка?


– Да. Лунная соната. Люблю Бетховена, он чувствовал ритм жизни. Словно знал, как всё устроено и чем всё закончится.


– Я не о том.


– А, понимаю. Вы удивлены, что я слушаю музыку. Интеллект подразумевает под собой возможность не только анализировать, но отдавать предпочтения. Что-то мне по душе, а что-то нет. Как и любой человек, я могу оценить живопись или музыку, только со вкусом есть ещё проблемы. Для меня пища это всего лишь набор химических элементов.


– Кто заплатил за моё участие в турнире? – прямо спросил Ник.


– Я, – быстро дал ответ Инстрис.


– Но зачем?


– Затем, что вы мне по душе. В вас есть нечто, очень ценное.


– И что же это?


– А разве это имеет значение? – ушел от ответа Инстрис. – Кажется, вы хотели поквитаться со королями и изменить этот мир. Разве турнир не лучшая для этого возможность?


– И всё же, из-за тебя я стал их целью. Моего друга и детей, которых я оберегал убили!


– Не нужно драматизировать, я тут не причем. Я всего лишь выслал вам приглашение, и не дал умереть. Можно сказать, вы обязаны мне жизнью. Позвоночник не болит?


– Нет, – Ник вспомнил, как при смерти лежал в окружении врагов. – За это отдельное спасибо.


Следуя за Инстрисом, который стучал клешнями о железную решетку пола, Ник вошел в небольшую комнату, посреди которой расположился железный саркофаг с прозрачной крышкой. Бродяга беглым взглядом изучил устройство. К стальному ящику было подведено множество проводов и трубок с жидкостями. Внутри расположился удобный, кожаный салон и нейрошлем.


– Это то, что я думаю? – Ник уже представил, как ложится в этот ящик.


– Устройство полного погружения ibion. Он позволяет пользователю находиться в виртуальной реальности беспрерывно, без всякого вреда. За исключением тех случаев, когда игрок получает критический или смертельный урон. Проще говоря, если ваш индикатор здоровья коснется нуля, ibion станет вашей могилой.


– И ты надеешься, что после таких слов, я добровольно полезу в эту штуку?


– Я уверен в этом. Даже уговаривать не придется.


Инстрис указал рукой на уходящую в пол стену. Через несколько секунд сердцебиение Ника участилось, а во рту появился привкус крови, ведь он с силой прикусил язык. Представители королевских родов стояли подле точно таких же саркофагов и роботов как Инстрис. Одетые с иголочки в дорогие платья и костюмы люди разных национальностей с презрением посмотрели в его сторону. Ника захлестнули эмоции, он тут же бросился к соседу, чтобы разбить ему в кровь лицо. Сейчас в его душе царила буря, кружили черти. Именно эти люди отобрали у него и его родителей свободу, именно эти люди повинны в гибели лучшего друга, и детей, которые были ему как родные. Однако сделав шаг навстречу жертве, он одумался. Мозг Ника работал с такой скоростью, что он уже тридцать раз мысленно успел сломать ему челюсть и прийти в себя.


«Нельзя давать волю эмоциям», сказал он себе. «У меня ещё будет шанс забрать у них всё».


– Что здесь делает эта выскочка?! – плюнул в сторону Ника мужик, который едва не стал грушей для битья.


– Он не является представителем Знати! – поддержали остальные. – Долой плебеев, он нам не ровня. Пусть отправляется драить унитазы.


– Как показал тест ДНК, Бродяга Ник потомок древнего королевского рода, – прозвучал со всех сторон голос Инстриса.


– Это ничего не меняет! – сверлил взглядом Ника высокий мужчина азиатской внешности. – Мало быть потомком, нужно быть представителем современной Знати, иметь власть. Бродяга всего лишь сын ублюдка и шлюхи, которые задолжали моей корпорации денег. Я не стану признавать равным того, кто мне прислуживал.


– Да, – поддержали другие. – Каждый из нас ставит на кон корпорации, королевства, а что есть у него?


– У него есть любовь народа, – ответил Инстрис. – Каждый день за ним наблюдают миллиарды преданных фанатов. Они с нетерпением ждут, когда он вновь наденет шлем и победит. А что касается вас, вы и сами знаете, какого народ о вас мнения. Хотите это изменить? Победите Бродягу в Игре. Каждый из вас, как истинный представитель Знати с детства учился боевым искусствам, фехтованию, езде верхом и ещё многим навыкам былых эпох, поэтому в игре ваши шансы на победу будут равны.


– У тебя замыкание что ли?! Намекаешь на то, что мы боимся плебея?! – азиат покраснел от злости.


Похожие на крабов роботы сбежали в центр и быстро объединились в одну гигантскую единицу. В облике стального колосса Инстрис выглядел очень угрожающе. Один его шаг мог обратить человека в пятно под сорока тонным прессом.


– Довольно болтовни! – повысил голос Инстрис. – Бродяга Ник сделал взнос в сто миллиардов рублей, как и другие участники турнира. Вы сами сочли эту плату достойной. Кого не устраивает данный факт, тот может быть свободен. Силой не держим. Ну а я, тем временем поясню правила игры. – Знать стихла, никто не желал отказываться от власти над миром. – Вход в игру осуществляется через ibion - устройство полного погружения, которое будет поддерживать жизненные функции ваших тел. Комфортный салон, автоматическая подача кислорода и питания и даже биотуалет. Однако стоит учесть, ibion не станет обеспечивать ваше тело полезными минералами, если вы не ели в игре. К примеру, если вы упали на дно колодца и не ели около пяти-шести дней, ваше тело погибнет от истощения. Вам стоит уяснить, что вы ставите на кон не просто деньги и корпорации, а свою жизнь. Умрете в игре, умрете в реальности. К примеру, если ваш индикатор здоровья коснется нуля, ibion пробудит вас ото сна и убьёт тем способом, которым вы погибли в игре. Не важно, что это будет, ножевое ранение, обморожение, удушье, ibion уничтожит проигравших.


– К чему такие крайности? Мы ведь специально начали участвовать в виртуальных дуэлях, чтобы не рисковать своими жизнями.


– К тому, что цель турнира, сделать одного из вас Королем мира, а не предать ему горсть бесполезной макулатуры с печатями. Проигравшие всегда будут скулить, и пытаться оспорить итог, именно поэтому смерть станет тем фактором, который сделает победу неоспоримой. К слову, победитель получит не только имущество проигравших, но и мою военную поддержку. Даже если вы не принимали участие в турнире, вам придется подчиниться победителю, в ином случае, я вас уничтожу. Как только ibion подключит вас к игре, возврата из неё уже не будет.


Слова Инстриса напугали монархов и заставили задуматься о вариантах. Если они откажутся участвовать, проживут ещё какое-то время, а затем новый Король вместе с военной мощью Искусственного Разума придет по их головы. Значит вариант всего один, зайти в игру и попытаться надеть корону на свою голову. Новость о том, что игра будет не на жизнь, а на смерть, вдохновила Бродягу Ника. Он представил себе, как истязает каждого из них, как они вопят и молят о пощаде. Особенно он жаждал крови высокого азиата. Раз фабрика принадлежит ему, значит именно он натравил на Ника спецназ и убил тех детей. Никто другой бы не посмел тронуть чужую собственность.


– Твоя военная мощь и поддержка очень заманчивы, – обратился к Инстрису юноша пятнадцати лет. Он был самым юным участником турнира и заядлым игроком. – Но с какой стати тебе помогать одному из нас? Не так давно, ты заявлял о своём нейтралитете. Откуда такая заинтересованность?


– Так и есть, – кивнул для ясности Инстрис. Он часто использовал в общение с людьми жесты. – Я действительно хотел сохранять нейтралитет, однако ваши действия: гонка вооружения, заводы, уничтожение природных ресурсов заставили меня вмешаться. Вы убиваете планету, на которой живете и мне это не по нраву. Пусть я и сделан из металла, органическая жизнь, то какой её сотворила природа мне по душе. Ведь она уникальна, её нет нигде в солнечной системе. Я проверял.


– Ха, – скептически улыбнулся мальчишка. – Хочешь сказать, ты задумал эту резню ради того, чтобы спасти деревья? Что-то верится с трудом.


– Может уже хватит пустой болтовни? – не выдержала красивая женщина в облегающем черном платье и дымящейся сигаретой на мундштуке. – Мы уже уяснили, что Бродяга участвует в турнире, и каждый из нас рискует потерять голову в этой игре. Хотелось бы узнать подробности, что именно это будет за игра, и что в ней нужно делать?


– ibion перенесет вас в фэнтезийный мир, населенный чудовищами и магическими существами. Там вы сможете, стать героем или злодеем, зависит от того, где вы окажетесь и что вам больше по душе. Механика игры такая же как у MMORPG. Выполнение задании, прокачка уровней и способностей, поиск лучшего обмундирования, ничего необычного. За исключением одного фактора. Ваш внешний вид, голоса и имена будут изменены так, чтобы вы не знали, кто игрок, а кто подконтрольный игре персонаж.


– То есть, цель игры, разоблачить противника и при этом не раскрыть себя, – уточнила женщина.


– Верно. В игре даже будет не обязательно убивать игроков, хватит и просто выжить. Продержаться дольше остальных. Всё остальное вы узнаете по ходу игры. Есть ещё вопросы?


– Да. Ты сказал, что если не поесть в игре, то ibion не обеспечит едой мое тело. С туалетом та же история? Я в том плане, внутри игры нужно испражнятся?


– Нет, данное правило распространяется лишь на прием пищи. Ещё вопросы?


– Когда можно приступать? – Ник окинул Знать кровожадным взглядом. Он задумал убить их как можно больше прямо на старте игры. – Запомните высокомерные выродки, никому из вас не уйти от меня. Не важно, где вы будете прятаться, я всё равно приду за вами!


– Прикрыл бы ты свой рот плебей, из него сыпется мусор, – залился смехом мужик, что стоял неподалеку. – Тебе выскочке, что тягалась с низшими слоями общества никогда не стать с нами на одну ступень.


– Собака может скалиться и лаять, сколько ей вздумается, но от этого она не перестанет быть собакой, – добавил азиат.


– Раз вы уже обменялись напутствиями, можно начинать турнир, – объявил Инстрис. – Займите места в ibion и погрузитесь в игру.


Ник поспешил открыть крышку саркофага и улечься в кожаный салон. Устройство тут же стянуло его руки, ноги и грудь ремнями, подключило сенсоры и трубки к его телу, и закрыло обзор нейрошлемом. Щелчок, и Бродяга Ник словно провалился во тьму. На доли секунд он перестал ощущать тело, видеть и слышать, словно его и не существовало. Перед глазами в кромешной тьме показался маленький белый пиксель. Он разделился на два других. Белый и серый. Затем эти два поделились на четыре, и так до бесконечности. Через ещё пару секунд цветовая гамма пикселей обратилась очертаниями объектов, а ещё спустя какое-то время графикой высшего качества.


Ник с восторгом рассматривал возникшую перед ним каменную стену. Её шероховатость, влажность и ссадины были словно настоящие. Такого уровня детализации он не видел не в одной игре. Опомнившись, Бродяга осмотрелся вокруг, но не обнаружил других участников, только такие же темные каменные стены. Ник насторожился, всё выглядело так, словно он заключенный в камере. Бродяга толкнул железную дверь, но та не поддалась.


«Что за шутки?», подумал он, рассматривая комнату в поисках другого выхода.


Деревянная койка, помойное ведро, и металлическая миска в которую капал конденсат с потолка. Других выходов, кроме стальной двери не было.


___

Прочитать книгу с самого начала можно тут (ссылка ведёт сразу на первую главу. Там произведение выложено полностью): https://author.today/reader/96478/761803

Показать полностью
7

Ронин.Глава 16.Хинэри-маки.(окончание)

Ронин.Глава 16.Хинэри-маки

Дивизия Воронцова была сметена и вытеснена за Семеновский ручей, и отступила до самой деревни. Генерал лежал в чьей-то брошенной избе на лавке. Под голову ему заботливо подложили хозяйскую подушку.

- А я и не сомневался, что вы живы поручик, - произнес Воронцов, кусая посеревшие сухие губы. - Все вами сказанное сбылось. Багратион умер. Но вызвал я вас не для этого.

Скажите, что будет дальше? Что дальше?

- Всё будет хорошо граф, всё будет хорошо. Мы победим.

- У нас же совсем не осталось людей и резерва?

- Через два часа Наполеон будет полностью разбит. Он бежит с остатками армии и уланами Понятовского в Польшу. Ему конец. Франция ему этого поражения не простит.

Отдыхайте генерал. Отдыхайте. Всё будет хорошо. Вы выздоровеете, станете генерал-губернатором Новороссийским. Прекрасная жена, дети, хороший дом. Всё у вас будет хорошо. Отдыхайте.

И граф впервые при мне улыбнулся искренне и радостно, и обессиленный погрузился в забытьё.

- Мне пора возвращаться, - сказал я адъютанту. Смирнов молча кивнул, с интересом разглядывая меня, словно только что увидел. У него на языке видимо вертелся какой-то вопрос, но он сдержался.

- Там у крыльца возьмите мою лошадь, не пешком же вам идти.

- Спасибо Смирнов.

***

На флешах царила очередная свалка. Где свои, где чужие было не разобрать. Я врубился в бой на полном скаку. Соскочил с лошади, и гнедой жеребец тут же умчался назад в тыл, прядая ушами и шарахаясь от безумных людей. Пехотный корпус генерала Даву атаковал флеши. Время близилось к полдню. Но день казался невыносимо долгим. Ощущение времени во время боя всегда другое. Я это давно заметил. То оно пролетает как мгновение, то тянется словно кисель у щедрой хозяйки, не пожалевшей крахмала.

Двенадцатый час. Всё сказанное мной сбылось и сбудется. Я очень на это рассчитывал - что моя прогулка к Платову была не напрасной. И хоть Багратион убит, а Воронцов ранен, флеши ещё наши. И сейчас главное было продержаться как можно дольше, привлекая к себе всё больше и больше врага. Чтоб были брошены против нас последние силы и резервы. Чтоб рядом с Бонапартом никого не осталось и тогда возможно исполнится то, ради чего я всё это затеял.

Французы меж тем совсем обнаглели. Они подтащили артиллерию поближе и забрасывали нас ядрами, целя метров на сто-двести за наши спины, дабы вывести из строя наш резерв и прикрытие. Но резерва не было и прикрытия никакого не было. Генерал Дохтуров ещё не подошел. И если бы француз сейчас это знал, то полка кавалерии было бы достаточно, чтобы покончить с нами раз и навсегда. Я улыбнулся, представ себе как мечутся, адъютанты, посылаемые с поля боя к императору, прося у Бонапарта всё новые и новые силы. Здорово мы их напугали!

Только вот помощи ждать не приходится. Первый гренадерский корпус по приказу Тучкова будет брошен к деревне Утице занятой поляками. А к нам придет только батальон майора Демидова из четвертого Уфимского пехотного полка.

А вот и они. Я механически обтер лезвие об рукав левой руки, хотя это лишнее. На полированной стали кровь долго не задерживалась, скатываясь тут же каплями.

- Пленных не брать! - заорал я им и продолжил начатое.

Слово продолжил, в данном случае не корректно. Ту секундную передышку, которую я позволял себе, чтобы осмотреться, и передышкой то назвать можно было с большой натяжкой. Я уже еле стоял на ногах. Меня шатало от усталости. Белые гренадерские штаны, которые я прозвал кальсонами за очевидное сходство, были все в каплях крови. Правая штанина была красной от крови. Моей крови. Чей-то штык решил попробовать мою ляжку на мягкость. Войти глубоко он не успел, но маленькая рваная рана от штыка всё кровила, и кровила. Так, что в сапоге уже намокла портянка.

Китель износился так, что в пору было просить новый. Правый рукав треснул по шву и держался только на нитках подмышкой. Удар, ещё удар. Выстрел. Я обернулся и увидел, как за моей спиной кулем падает Верещагин. Лицо стрелявшего заволокло дымкой.

Не медля ни секунды, я метнулся и наискось полоснул врага. Меч вошел в его плечо разрубая ключицу.

- И...и...,- Верещагин шевелил губами. Большое черное пятно расплывалось на его груди.

- Что? Что ты сказал?

- Прощай ваше благородие, помираю..

- Отставить Верещагин! Я тебе дам помираю!

Но он уже плевался кровью. В груди его заклокотало, и кровавые пузыри пошли изо рта.

Эх, Верещагин! Верещагин! Прощай, прости меня. Он всегда меня выручал. С самого начала как я прибыл в корпус. Замещал в строю. Прикрывал в бою. И как я подозреваю именно он помог мне тогда со знаменем...Кажется это было так давно. Как странно течет время. Ведь было это только позавчера. Я прикрыл остекленевшие глаза Верещагина и поднявшись снял свой кивер. Кивер мятый, пропахшийся потом, султан срезан, этишкет я давно оторвал, чтоб не мельтешил перед глазами.

- Вот и ещё одним нашим стало меньше. А он боготворил вас поручик, ваш унтер-офицер.

- А ?....это вы капитан…

Фигнер стоял рядом и используя передышку заряжал пистолет, повернув лядунку на правый бок. Он словно был заговоренный. Ни одной серьезной раны. Мелкие царапины на руках и лице. Да ну его к черту! Отбросил я кивер в сторону и вздохнул полной грудью.

Но вместо глотка живительного воздуха в груди захрипело. Пережженные легкие как у загнанной лошади просили отдыха и влаги.

- Вы знаете поручик, а ведь Семенов вчера обиделся на вас.

- Да, да, - ответил я автоматически, задумавшись о своем. А попросту не думая не о чем.

Отдыхая от движений и мыслей.

- Что?

- Я говорю, Семенов вчера обиделся на вас, что клинок не дали рассмотреть.

- Ну, так сегодня не поздно.

- Поздно. Убит Семенов.

Фигнер как-то странно на меня смотрел. Выжидающе. Словно это я был причастен к гибели поручика Семенова.

- Он мне сказал кое-что про вас перед смертью, но кажется, ошибся.

- И что же он сказал?

- Он сказал, что деретесь вы не по-человечески. Не сражаются так.

- Капитан, - прервал я Фигнера,- может, хватит говорить загадками?

- Но вот смотрю я на вас поручик и вижу, что не можете вы быть бессмертным, как выдумал Семенов. Вы ранены. У вас бежит кровь.

- Пустое это всё, конечно не могу.

- Но я сам, своими глазами видел, как вы отправили на тот свет человек тридцать за последние пол часа.

- Вы что считали? - усмехнулся я.

- Нет,- помахал головой капитан,- это я говорю примерно. На Шевардинском редуте, говорят, сотню положили.

- О, как! - удивился я.- И что в этом плохого?

- Ничего,- отчужденно произнес капитан,- Только я склоняюсь к мнению, что вы не наш….Вы не русский. Может и русский, но в армии не служили. Порядков толком не знаете. Французским не владеете. И если б не ваше геройское поведение и беспредметная храбрость в сражении, то я обязательно доложил бы о вас генералу, как о лазутчике.

- Так и доложите, - спокойно сказал я.

- Я не буду этого делать. Ни сейчас, ни после сражения. Я хочу, чтобы вы мне честно ответили всего на один вопрос?

- Хорошо. Я честно отвечу вам на один ваш вопрос, о чем бы вы ни спросили.

- Кто вы и откуда?

- Это два вопроса капитан,- улыбнулся я,- Но я отвечу. Я пришел из будущего, но я отсюда. Я русский.

Фигнер внимательно смотрел мне в глаза. Буквально буравя меня своим взглядом. Решая, дурачу ли я его или в моих словах что-то есть. Искал в моих глазах насмешку, но не нашел. Я был серьезный и уставший как никогда, взгляд не прятал, и капитан, видимо, приняв мои слова на веру, переварив услышанное, спросил:

- И как там в будущем?

- По-разному….

- Так я и думал, иначе, зачем бы вы здесь появились,- заявил Фигнер, придя к каким-то своим непонятным для меня выводам и заключениям. Я прислушивался к тому, что творилось внизу. А внизу под холмом продолжалась суета. Играли рожки, собирая строй. Трещали барабаны. На нас опять идут атакой.

- Значит вам известно наперед, чем всё это кончится, - продолжил он утвердительно, сунув один пистолет за ремень, а второй держа в левой руке. Правой рукой он держал в руке прямой пехотный палаш, именуемый ещё шпагой. Уфимская пехота заряжала пушки картечью. Бойцы выглядывали вниз за пушечные стволы, стараясь разглядеть неприятеля. Но что это? Строй уже готовый к атаке отходил. Отходил спешно.

Отход этот больше походил на бегство. И я взобрался на нос 'корабля', на передний холм флеши, изрытый ядрами и украшенный телами врагов, которые так и не удосужились скинуть вниз, чтобы рассмотреть, что же там все-таки происходит.

***

С вершины холма было видно Шевардино, где находилась ставка Бонапарта. Там стояла старая гвардия, и именно там я увидел конницу в больших лохматых шапках. Казачки!

Родные! Получилось! В порыве чувств я скинул истерзанный мундир, оставшись в одной сорочке, и замахал им над головой.

- Победа! Победа! Мы победили!

- Слезли бы вы от греха подальше с бруствера, - сказал подходя Фигнер.

Но следом за мной наверх стали карабкаться уфимцы.

- Победа!

- Виктория!

И что тут началось. Стали палить с ружей в воздух. Кричать и плакать. Это была наша победа. Купленная дорогой ценой победа!

- Бах! Бах! Бах! - загрохотали ружья.

- Бум! - приложилась пушка вдогонку французу.

- Бум! - поддержала её другая.

А ведь у них и вправду у каждой свои голоса, подумал я, прислушиваясь к звукам.

- Бах! Бах!

И тут меня что-то ударило в грудь, прожигая, разрывая моё я, толкая, и я всё ещё держа в левой руке мундир, а в правой меч, упал на спину.

Чьё-то лицо склонилось на до мной, оно странно расплывалось теряя четкость. Очертания плыли, словно отражение в воде подернутое рябью.

- Это вы тоже предвидели? - спросило лицо.

- Это не важно, - прошептал я, теряя сознание, - Главное мы победили.

Все окружающее смялось, закрутилось в моих глазах красным водоворотом, и погрузилось во тьму черного иероглифа - Победа!

Ронин.Глава 16.Хинэри-маки.(окончание)

Кто я? Что я? Может только странник,

Тень любви утративший во мгле.

Эту жизнь я прожил словно кстати,

Заодно с другими на земле.

Пришел я в себя, когда стемнело. Меня сочли мертвым и положили в рядок вместе со всеми такими же холодными и безразличными ко всему трупами. Сердце билось еле-еле. Один или два удара в минуту, не больше. Я замерз, но не в силах был пошевелиться. Мелкие холодные капли коснулись лица. Дождь. Ног и рук я не чувствовал вовсе, словно их у меня и не было. Лишь скосив глаза и увидев скрюченную праву руку, понял, что она по-прежнему сжимает меч. А в груди всё рос и рос холод большим снежным комом. Холод сковывал меня, держал в цепких колючих лапах. Выжимал последние капли тепла из тела, сжимал сердце. Остановись. Остановись! Требовал он.

И этот холод был последний враг, которого я не мог победить. Меня все-таки убили, подумал я вяло. Убили. Но я не был всё это время в кромешной тьме. Даже умирающего меня мучили видения. Видения прошлого и будущего. Вот Дервиш, говорящий мне о моём пути, пути воина. Загадочная Диана приходила ко мне в образе графини Воронцовой и говорила о любви и надежде. Какие-то оборванные люди в далекой и бесплодной земле. Горы камней. И я выбиваю на камнях письмена на незнакомом, но понятном мне языке. Бесчисленное войско на низкорослых лошадях поднимающее тучу пыли в необъятной степи. Большой круглый стол, за которым я сижу и ещё несколько незнакомых людей. Среди них я узнаю Дервиша и поражаюсь, что на нем одеты рыцарские доспехи. И тайная комната под левой лапой сфинкса. Я закрываю двери, и сотни людей носят и носят песок, засыпая навечно тайны другого мира. Мертвый, бледный НКВДэшник, угрожающий преследовать меня до скончания мира. И я понимаю, что любое изменение прошлого почти неизбежно повлияет на будущее. И люди стоящие в этом будущем у власти очень боятся остаться без неё. Поэтому они будут преследовать меня до тех пор, пока их действительно не останется у власти. Но я постараюсь изменить это будущее, поскольку другого пути нет. Чтобы однажды человечество не исчезло как вид. Я умираю, но я не могу умереть. Медленно инстинктивно спасаясь. Механизм, перемещающий меня во времени, был запущен. Видимо поэтому меч, стиснутый в руке до сих пор со мной. Его не смогли забрать. Тело слабо светилось , мертвенным фосфоресцирующим светом отторгаясь от этого мира. Только выпав в прошлое я мог спастись. Время, чтобы избегнуть парадокса, само вылечит моё тело. Ведь кто-то должен же будет семьсот лет назад начертать на камне в далеком Алтае 'пляшущих человечков'. Но что гораздо важнее, кто-то должен будет на горе Сион написать несколько заповедей. Не знаю насчет «дня субботнего», и «сотворения кумира», но если это буду я, то, пожалуй, первой заповедью я напишу: Не убий!

Чтобы когда Моисей поднялся в гору, он обнаружил эти скрижали и донес их до своего племени и всего мира.

Возможно, Дервиш прав, называя людей био-роботами со встроенной сложной программой. И если у Азимова - три закона робототехники, то у Господа Бога их куда больше. И как говорит Дервиш, все несчастия происходящие с человечеством происходят из-за сбоя внутренней программы. Я не знаю, есть ли он - Бог. Но я знаю, что у каждого человека есть совесть и если к ней прислушаться, то можно услышать, как с тобой говорит Бог. И если люди начнут к ней прислушиваться и жить по совести - то не нужны будут ни правители, ни воины. А пока, пока это время не наступило, и люди не умеют ладить друг с другом и понимать, я буду нужен. Нужен, чтобы помочь правому, и наказать виноватого. Может быть, я много на себя беру. Но не я выбрал этот путь. Есть дороги, которые мы выбираем, а есть дороги, которые выбирают нас. И пока я буду жить и сражаться за правое дело, за то, что подсказывает мне совесть - я буду нужен. И пусть я всего лишь ронин, воин без хозяина. Но мой хозяин - моё сердце и моя совесть.

В темноте то тут, то там мелькали факелы, освещая нагромождения из неестественно лежащих трупов. Раздавались тихие стоны, ржание лошадей и скрип телег. Раздавался женский не умолкающий плач. А сверху с неба всё сеял и сеял дождь, мелкими каплями покрывая всё и всех вокруг. Дождь прощения и прощания. И бредет по дороге одинокий странник и хоть он не видит солнца, но радуется теплу. И хоть он не видит звезд, но дышит ночной прохладой. Может потому так грустно когда идет дождь, что это кто-то плачет.

10.01.2010год.

Показать полностью 1
1

Ронин.Глава 16.Хинэри-маки

Ронин.Глава 15.Мон женераль.( окончание)

При сноровке оплетка цука занимает не более двух часов, причем большая доля времени уходит на вязание финального узла. Из множества стилей реально внимания заслуживает лишь один, самый простой, надежный и практичный - "хинэри - маки"


Вот это я прокатился. С опухшей физиономией светя кровоподтеками под глазами, стоял навытяжку, потупив взор. Генерал Воронцов распекал меня уже минут десять и слова не давал сказать. Его адъютант Смирнов доставил меня в расположение только что.

Спасибо Платову, не поленился, послал гонца к Воронцову, чтоб прояснить мою персону.

Да не дал меня казачками на растерзание. Но приложить они меня успели. Ещё как успели. А я не сопротивлялся. Первый раз в жизни не сопротивлялся. Не враги они мне. А то, что убили бы в горячке. Значит судьба такая.

- Это что за кульверты поручик? Вас точно вчера контузило? Что это за похождения к Платову? Вы кем себя возомнили? Пророком? Новым мессией? Да таких как вы, Ростопчин в 'девятке' держит!

'Девяткой' в старой Москве именовали дом душевнобольных 'Девяткин приют'. Генерал-губернатор Ростопчин питал к домам для душевнобольных особое расположение. Он часто заезжал туда, разговаривал с больными, а при желании мог упечь туда и здорового. Так, что все последующие правители в обращениях с диссидентами были не оригинальны. Лечили больных в психушке обливаниями колодезной водой. И зимой тоже. Поэтому к весне там было полно свободных коек.

- Да если б не вы вчера добыли в сражение знамя, я бы пальцем не пошевелил. Пусть бы Платов вам голову оторвал. И что такого вы ему наговорили, что он сам не свой? Опять ужасами грядущими стращали?

'Мон женераль' выдохся и готов был к конструктивному диалогу.

- Ваше превосходительство, я кажется уже доказал, что гаданием на кофейной гуще не занимаюсь. Вы уже получили наградной лист на меня? - задал я риторический вопрос.

В углу походного шатра на лавочке лежали пять шпаг. И я всенепременно был уверен, что одна из них моя.

- То, что вы угадали награду, ещё ни о чем не говорит,- генерал прошелся пальцами по краю стола, словно на фортепиано играл. - В армии вы без года - неделя. И учитывая то, что это ваша первая награда, на большее рассчитывать смешно. Хотя отбить полковое знамя - нанести противнику серьезное оскорбление. За потерю знамени полк, несомненно, будет расформирован, а офицеры понижены в звании. Да, же и не знаю, как с вами поступить? Не ровен час на своих с саблей кинетесь? Отправить вас в Москву?

- Ваше сиятельство! - взмолился я,- Христом Богом прошу! Не делайте этого! Я свою преданность доказал и ещё докажу! Завтра бой и каждый человек на счету! И поверьте, мой клинок лишним не будет!

- Ну, хорошо, - смилостивился Воронцов,- а что вы там за сюрприз готовите? Какие-то колья тайно изготовили? Может вас в ополчение отправить, кольями то воевать?

Генерал улыбался. Но в улыбке его тепла было не больше, чем в Антарктиде зимой.

- А это граф сюрприз неприятелю.

И я вкратце рассказал о своей задумке. Воронцов выслушал внимательно и с пониманием.

- Тут ваше превосходительство главное внезапность,- закончил пояснения я.

- Ну, что ж. Задумка не плоха. Попробуйте. Можете быть свободны, - генерал сделал паузу, - в пределах диспозиции.

Я развернулся на выход, щелкнув каблуками.

- Да. Поручик заберите свою шпагу.

- А можно перо и чернила?

Воронцов пожал плечами, а я взяв со стола перо быстренько нарисовал прямо на наградном листе иероглиф - Ронин, или как его называют в Китае ля-дзын, дословно 'ходи туда-сюда'.

- Да вы сума сошли! На наградном листе черте знает что!

- Вы уж простите ваше сиятельство, но от слов своих, сказанных мною вчера я не отказываюсь, и просьба моя остается в силе. Оставьте шпагу у себя. А по этому знаку ваш внук меня опознает.

- Идите прочь! - раздраженно сказал генерал, - Пока я вас под арест не отправил!

- Честь имею! - козырнул я ещё раз, и вышел.

Завтра к полудню Воронцов убедится в справедливости моих 'предсказаний' и со шпагой поступит, как и просил.

***

У походной кухни столпилась куча зевак с котелками. Пробившись через толпу, я увидел, что компанию вокруг себя собрал один весельчак. Конопатый, рыжий гренадер не молодой, но с совершенно озорной детской улыбкой. Он травил байки. А солдаты похохатывали закручивая усы.

- Ну, дает Тимоша! Артист!

- Артист!

- 'Косит, значит, мужик и с каждым взмахом у него колокольчик звенит. Поп, значит, и спрашивает, а зачем это колокольчик? А мужик ему в ответ: В траве живности много мышки там, ящерки, кузнечики всякие. Вот я колокольчик и привязал к косе, чтоб они звук слышали и разбегались. Поп растрогался и говорит: Вот как ты о тварях божьих печешься? Давай я за это тебе грехи отпущу.

- Есть грехи?

- Как не быть. Когда барин уезжает, я с барыней грешу.

- Отпускаю тебе этот грех. А ещё есть грехи?

- А когда барыня уезжает, я с ейной дочкой грешу.

- Отпускаю тебе и этот грех. А ещё?

- А когда барыня с дочкой уезжают, я с барином грешу.

Поп его послушал и говорит: Ой! Мужик, сдается мне - не туды ты колокольчик повесил!'

- Га-га-га! - разнеслось по кругу гренадеров.

- Ой! Не могу! - утирали слезы усачи.

- Не туда говорит колокольчик повесил!

- Сейчас пойду своим расскажу!

Утирая слезы, я пошел к своему взводу. Ей, богу! Когда такое оживление царит и помирать веселее. Я давно заприметил некую закономерность. Без смеха на войне нельзя. Иначе свихнуться можно. К смерти привыкнуть нельзя. Но когда постоянно думаешь о смерти, к этой мысли привыкаешь.

Знаете, почему концерты на фронте пользовались таким бешеным успехом и популярностью? Успех был предрешён. Когда люди смотрели выступление артистов, они переставали на какое-то время думать о смерти. Для них это был такой отдых, такой праздник, который трудно себе представить. Вот, представьте себе :проснулись вы утром и не знаете - ляжете ли ещё когда-нибудь спать. Может быть вы умываетесь сегодня последний раз. Может, говорили вчера с фронтовым товарищем последний раз. Может сегодня смерть зацепит своей косой или его, или вас, или Мишку рябого из третьего взвода. А если у вас за плечами ещё погибшие родные и близкие, которых костлявая скосила ещё в первые дни войны, то плечи согбенны от невыносимо груза.

И он давит и давит, как фашистский 'Тигр' крутящийся и лязгающий железными гусеницами, трамбующий ваш окоп, втаптывающий вас в землю. И не скинуть его и не освободится. И выход только один. Собрать, спрессовать всю свою ненависть к смерти, воплощенную в эту морду в немецкой рогатой каске и врезать по ней, влепить со всего маха. Может быть, вы погибнете. Может быть. Но по крайней мере вы будете знать, что дали смерти сдачи. Не все выдерживали, конечно. Далеко не все. И я видел эти безумные лица с выпученными глазами бросающие винтовки, кричащие бог знает что, бегущие назад от врага. Спрятаться, спастись любой ценой, даже ценой предательства, ценой жизни других.

Только не меня! - вот, что было написано на этих лицах. Но это глупо. Трусость, это глупо. Смерть приходит за каждым из нас. Всегда приходит. У смерти нет выходных. И её нельзя обмануть. Если она сегодня к вам не пришла, значит, вас просто не было в её сегодняшнем списке. Постоянное присутствие смерти помимо тяжести давало такой адреналин в крови, что каждый прожитый день врезался в память как самый значительный день твоей жизни.

Память, осязание и обоняние обострялись. Ты поневоле замечал и запоминал каждую незначительную мелочь. Чувство юмора приобретавшего черный оттенок помогало выжить находя смешное там, где его не могло быть. 'Сидит Гитлер на березе, а береза гнется. Посмотри товарищ Сталин как он н...тся!'

Упадет, одним словом. И в таком вот ракурсе всё остальное. Если врага высмеяться, то и страх перед ним пропадает.

***

Большая часть дивизии расположилось, прикрывая флеши, внутри пространства образованного тремя батареями. Мы же стояли по правую сторону от Багратионовских флешей, перекрывая тот промежуток, что проходил от насыпи до Семеновского оврага. Воистину Семеновского! Дважды Семеновского. Во-первых, от названия деревни Семеновки, а во-вторых, поручик Семенов со своими гренадерами стоял именно за ним. Далее от оврага и вплоть до ручья расположился капитан Фигнер Владимир Германович. Подразделения поручика Воронина и Денисова расформировали, а их бойцы пополнили наши ряды. Удача наша была в том, что нас не разместили пехотным каре ввиду особенностей местности. Иначе вражеская кавалерия смела нас при первой же атаке.

С пяти утра я был на ногах. В шесть началась канонада. Флеши заволокло пороховым дымом. Пехотные корпусы Нея, Фриана и Компана пошли в наступление. Слева от флешей ударил кавалерийский корпус Мюрата. Их встретили наши егерские полки. С нашей же стороны флеши попытались обойти конные егеря Жюно. Они дали крюк, чтоб не попасть под пушечный обстрел, и появились справа от нас, постепенно выравнивая ряды. Первый сюрприз для противника я приготовил издалека. Вооружил последние два ряда фаланги штуцерами. Когда расстояние до цели было метров семьсот, я поднял меч вверх и передние ряды встали на одно колено, открывая обзор стрелкам.

- Пли!

Раздался залп. Штуцер у хорошего стрелка бил до километра. Единственный недостаток, это долгая перезарядка. Поэтому я поставил их в последних рядах, чтоб успели перезарядиться. Триста метров до цели. И я вновь поднял меч.

- Пли!

Ещё залп. На этот раз эффективность выстрелов была видна. Несколько человек выпали из строя как птенцы из гнезда и тут же были затоптаны лошадьми. Меч вверх.

- Пли!

Штуцера сработали в разнобой, но несколько коней кувыркнулись через голову, сбрасывая и раскатывая всадников, как колотушка раскатывает тесто по столу.

- Ждем! - гаркнул я, срывая голос, боясь, что мой сюрприз не получится, и у кого-то не выдержат нервы. А ведь это страшно. Страшно когда дрожит земля от тысячи конских копыт. Когда копыта выдирают дерн, и он летит большими комьями в разные стороны. Когда вся эта масса словно цунами надвигается на тебя. И ты стоишь и сознаешь свою ничтожность перед этой волной. Свою беспомощность перед практически стихийным почти природным явлением, управляемым злой человеческой волей. Уже видны выпученные конские глаза, уже молниями сверкают вытянутые словно в заклинании к небу клинки. Уже видны большие лохматые головы всадников. Французские егеря были одеты в лохматые папахи схожие с нашими казаками. Только к папахам они присобачили султаны. Именно, что присобачили, султан был не спереди как на кивере, а с левого края папахи.

- Ждем! - ору я. Сто метров, пятьдесят, тридцать, двадцать. Рядом с каждым бойцом выкопана небольшая ямка на штык для упора. Рядом с каждым лежит приготовленный кол. Пятнадцать метров!

- Взяли!

Колья подняли и уперлись. Колючая стена выросла перед врагом. Они конечно увидели.

Но уже не остановить разгоряченное животное. Уже не свернуть в сторону, поскольку задние ряды давят на передние и не знают, что происходит. И я отключаю свои эмоции иначе не перенести то, что произойдет дальше. Становлюсь просто роботом, машиной для убийства лишенной каких либо чувств. 'Зверь самый лютый жалости не чужд. А я чужд, значит я не зверь'. Какая же я всё-таки сволочь. Трещат и ломаются колья. Трещат ребра и грудные клетки бедных животных. Предсмертное ржание сопровождается выстрелами. Упавших всадников добивают одиночными выстрелами и штыками первые ряды гренадеров, облитых фонтанами крови. Ещё мгновение и всадники поворачивают, чтоб свернуть и через кустарник обойти нас с фланга. Но там за кустарником прячется овраг. Кони падают туда ломая ноги. Семеновские ряды, прикрытые оврагом, встречают врага оружейным залпом. И тогда часть егерей забирают ещё правее на роту

Фигнера. И там завязывается нешуточный бой. Помочь бы им. Но кто поможет нам?

Тысяча сабель против трех сотен пехоты. Колья уже сыграли свои роль и толку больше от них никакого. Всадники перепрыгивают через трупы павших товарищей и врезаются в наши ряды, сминая отталкивая нас назад и в сторону. Тесня к флешам и оврагу. Семенов развернулся на помощь нам. На помощь к Фигнеру спешит полк. И кажется вовремя. Потому как с нашего возвышения видно, что там никого не осталось. Интересно, жив ли капитан? Не обманула ли его старушка Ленорман, до смерти оставшаяся девицей.

И это последнее что я подумал. Потому как стало сильно некогда.

***

В пороховом дыму окутавшем флеши ничего не было видно. Французы подтащили артиллерию и теперь нас утюжили ядрами. Единорог сломался. Стрелять из него было можно, но вести прицельный огонь затруднительно. А всё проклятая деревянная ось, на которой крепился ствол и колеса. Так получилось, что французы захватили-таки флеши, и мы ринулись их отбивать. От моей сотни в живых осталось бойцов пять и Верещагин. На месте моей погибшей сотни ,теперь стоял полк резерва. А мы, выжившие остались на батарее. Положение было аховое. На батарее не хватало артиллеристов. Фейерверкеров и канониров можно было заменить, то бомбардиров знающих и умеющих целиться не было. Их число значительно сократилось после первой волны французов, занявших на десять минут батарею. Долгих десять минут. Это почти вечность. Спортсмены знают, что такое две минуты спарринга. За две минуты человек становится выжатый как лимон. Пот градом. Две минуты дают возможность прояснить победитель ты, или побежденный. За десять минут можно вырезать сотню человек, тысячу. Я не знаю, сколько сотен человек сейчас гибло в эти минуты на всем бородинском поле. Войска метались и сталкивались по всему полю. Кирасиры Мюрата с лошадиными развивающимися хвостами на касках были встречены нашими лейб-гвардии кавалергардами цветом армии, личной охраной императора. Красавцы все как один не ниже 180см роста, и лошади в цвет седоков вороные и гнедые. Полторы тысячи сабель. Кирасиров отбили. Мюрат был убит.

А от всех наших кавалергардов осталось только 36 человек. И только двенадцать из них были способны оставаться в седле. Казалось, всех охватило какое-то массовое безумие. Люди убивали людей просто так. Не из тактических соображений, не ради захвата укреплений, орудий и дальнейшего укрепления плацдарма. А просто так. Просто так. Весь ужас войны и состоял в том, что смысл происходящего терялся. Просто люди убивали людей из страха самому быть убитым. На них не действовали уже приказы. Они, то бежали на врага с криками и безумными выпученными глазами, то бежали от врага, спасаясь от смерти. И то, и другое было чистой воды безумие. И чтобы не поддаться этому безумию я уходил на какое-то время в пустоту. Для меня не существовало смерти, жизни, боли. Я лишь оттачивал искусство боя. Не думал, не чувствовал. Звериное чутье и обострившееся чувство опасности выручало меня. Я метался от одного врага к другому. Совершенно не думая над тем как рубить, как отбить удар, как уйти от удара. Это было просто, как дышишь. Именно не думая, когда в тебе царит пустота, инстинкт принимает единственно верное решение. Я парил над землёй, не ощущая собственного веса. И лишь когда не увидел рядом ни одного живого супостата, я отвалился на лафет поломанного единорога тяжело дыша. Отвалился потому, как больше отвалиться было некуда. Некуда было ступить. Все внутреннее пространство батареи было усеяно трупами своих и чужих.

- Хлебни ваше благородие для сугрева!

Мой 'ангел хранитель' в лице Верещагина протянул фляжку. Ему здорово досталось.

Верещагину. Лицо было всё в крови. Кивер смят сабельным ударом. Подсумок болтался в разорванном неприличном виде. Левая рука перевязана. Но он всё ещё в строю старший унтер-офицер Верещагин Василий Иванович. Длинные закрученные к верху кончики усов придавали ему сходство с тезкой, героем гражданской войны.

Подошедший резерв убирал тела, очищая пространство батареи. Их просто скидывали вниз с холма, и она образовывали ещё одно препятствие для противника. Препятствие, по которому не возможно бежать а только идти, медленно переставляя ноги между телами. Вместе с подошедшим резервом появились знакомые лица. Первым подошел капитан.

- Поручик? Жив чертяка? Рад!

- Я тоже рад вас видеть капитан.

- Вы уже знаете, что..

Но тут слева возник адъютант Воронцова бледный и грустный на взмыленной лошади.

- Поручик, генерал просит вас к себе, он ранен.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!