Сообщество - Сообщество фантастов

Сообщество фантастов

9 206 постов 11 013 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

59

В помощь постерам

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:


http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.


http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.


UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))


UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.


Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.


P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Показать полностью
7

Глава 22. Колебания в коллективе и исторический экскурс

....- А потом, Николай с Патриком как матерные головорезы схватили второго дежурившего дикаря, и мы дружно рванули к входу, который, к счастью, открылся - закончил я историю.


- А почему дикарь, которого вы связали в лесу заорал так? - уточнил Ришат.


- Боюсь, что на него вышел местный хищник, мы видели след у ручья, как тигриный, только раза в два больше. А может какой-то другой хищник. Мы так внаглую и по отмороженному шарились в джунглях, что местная фауна видимо решила держаться подальше от нас.


Ришат присвистнул.


- Так что повторюсь, нам повезло очень, что все вернулись - закончил я.


- Еще выходить будем? - спросил Байсал.


- Иди, прогуляйся, если скучно стало - ухмыльнулся Николай.


- Не думаю - я покачал головой. - Башню мы осмотрели, ничего понять не смогли, да и дикари не дали особо времени. Местное население от нас тоже не в восторге. Снаряжения нет, ни спичек, вообще ничего.


- А ночью звезды были на небе? Были знакомые созвездия? - уточнил Дима.


Нда, моя недоработка..


- Не смотрели, не до этого было. Но это важный вопрос и наше большое упущение - признал я и подумал, что самое большое мое упущение состоит в том, что я Диму не взял с собой. Отделения отделениями, а людей по конкретные задачи надо подбирать.


- Думаю, что выход может и не откроется больше, так как, возможно, наша миссия, какой бы страной она не была, в данном месте, уже выполнена - предположил Дима.


Но мы не успели договорить, как открылась стена и повалили привычные манекены, про которых я как-то за сменой обстановки забыл. Что там у нас еще на день предусмотрено? Холод, потоп, видео, темнота. И еще полная программа занятий, которые я, кстати, и веду. Казалось бы, прошла всего неделя, но насколько спокойно все действовали против манекенов по сравнению с паникой во время первой встречи с ними.


В этот раз я дал задание растолкать толпу манекенов и разделить ее на две части. На что рыжий, не теряя остроумия, задал риторический вопрос:


- Мы что потом мирные митинги разгонять будем, а это типа тренировка?


Но задание бойцы выполнили успешно. Толпу манекенов рассекли на две части и успешно удерживали стоя спиной к спине.


В общем день покатился по обычной колее.


После обязательных купальные процедур (а держаться на воде теперь уже умели все ребята), начались проблемы.


- Мы уходим к дикарям! - заявил Валера и примкнувший к нему Славик.


- Зачем вам это? - уточнил я.


- А чем тут в этой консервной банке сидеть?! Там нормальная еда, телки, может меня вождём выберут. А потом сбежим от них и выйдем к цивилизации.


Я с трудом сдержал улыбку и покачал головой:


- По нашей вине, скорее всего, погиб их соплеменник, они это понимают. А если выжил, но ранен, то тогда точно понимают. Еще, возможно, по их мнению, мы осквернили местную святыню - башню, к которой мы ходили. - Вряд ли они вас встретят как нового Кука.


- Кого-кого? - выпучил глаза Славик.


- Не важно, книжки надо больше читать. - Если решили свалить, я препятствовать не стану, но, если свалите все проблемы, которые будут у вас снаружи, будут только вашими проблемами, наш отряд их решать не будет.


Ребята призадумалась. Все остальные бойцы тоже молчали.


Минут через пять Валера нехотя выдавил:


- Мы остаёмся..


- Вот и хорошо, тем более у нас сегодня будет много интересного на занятиях- подытожил я.

Занятия действительно прошли интересно.


На истории разбирали миф из истории России про монголо-татарское иго, которого не было.


- Ты командир, наверно, что-то путаешь - осторожно уточнил Валентин Сергеевич, ведь во всех учебниках истории об этом написано.


- Вообще не аргумент - отозвался я. Вся история века до шестнадцатого - это сплошные договорённости между историками, типа "точно не знаем, но договоримся, что пишем все именно так".


- Так вот вам пример. Нормандцы высадились в Британии и захватили остров. Всю аристократию раскулачили и все отобрали. Все земли переписали в специальные книги и лучшие наделы распределили между своими. Дочерей местной аристократии насильно женили на пришлых завоевателях, совмещая надо полагать, приятное с полезным. Вот вам результат завоевания. Похоже это на иго?


- Ну, пожалуй, что так - согласился Валентин Сергеевич.


- Хорошо, идём дальше – продолжил я. - Татары разгромили Русь, точнее не Русь, а отдельные княжества, у нас, кто запамятовал, тогда была эпоха феодальной раздробленности, то есть никакого единого государства не было. Разгромили, присоединили к себе, мы стали платить налог в Орду - десятину, в федеральный центр то есть, при чем платили такой же налог какой татары брали со своих исконных скажем так территорий. Наша аристократия осталась при власти и земле, и сама отвозила налоги в "федеральный центр", интриговала там и боролась за ярлыки на княжение от великого хана. Гарнизоны татары в русских городах не держали. Поэтому наши раздробленные и слабые княжества просто присоединили к сильной на тот момент империи, Орде, вот и все.


- А как же набеги постоянные татар, уже после завоевания? - прищурившись уточнил Ришат.

- Было такое - согласился я. Но тут нужно учесть несколько моментов. Даже после завоевания татарами, наши князья преспокойно продолжали междоусобные мелкие войны, как будто ничего не произошло, соответственно, задерживали или вообще не платили налоги в «федеральный центр». Так что набеги в основном носили карательный характер. Ну а потом к концу пятнадцатого века Орда ослабла, а Москва, наоборот, набралась сил и "иго" прекратилось. Москва прибрала себе часть территорий Орды. Но никто же не говорит, что Москва установила в Казани или Астрахани иго? А суть одна, присоединение более сильным государством слабых территорий.


- Вообще монголы-татары играли примерно ту же роль что и США в современной пропаганде, эдакий собирательный образ супостата. Князь ворует и берет взятки? Так татары виноваты! Не убран навоз с площади вовремя? Опять же, причина в тяжёлом наследии ига! В общем собирательный образ врага, которым удобно манипулировать работая с населением.

Я ещё подумал немного и добавил:


- Да, и монголов не было, кстати, никаких.


- Это еще почему? - угрюмо уточнил Валера.


- Да, потому что в начале тринадцатого века современная Монголия представляла из себя конгломерат мелких княжества без всякой центральной власти и завоевать при всем желании даже соседей они не могли, не то чтобы создать империю на половину Евразии. Во-вторых, у Монголии не было опыта построения больших государств вообще. И, в-третьих, археологические раскопки показывают крайне низкий процент монголоидов в захоронения Орды. Наиболее вероятно, что под собирательным названием монголы-татары скрываются тюркские племена из средней Азии, которые к тому времени уже построили не одно большое государство, которые назывались каганаты. Раскопок крупных городских поселений, датированных десятым веком и даже ранее в Азии много.


Продолжение следует.


Мой канал на Дзен.

Показать полностью
64

Я и мой дрон -7

Я и мой дрон

Я и мой дрон - 2

Я и мой дрон -3

Я и мой дрон - 4

Я и мой дрон - 5

Я и мой дрон - 6


Никто так и не узнал никогда, откуда он взялся: из параллельной вселенной, из иного измерения или просто выскочил из подпространства, как черт из коробочки. Просто он вдруг возник в пределах лунной орбиты и, наращивая скорость, помчался к Земле. Чужой корабль. Не наш, не земной.


Все произошло так быстро, что люди просто не успели среагировать. К тому же, он двигался со стороны Солнца. К тому же технологии пришельцев явно превосходили возможности землян, которые только-только начали осваивать родную систему. К тому же…


Наверное, можно найти еще кучу всяких оправданий, только суть дела это не изменит – человечество оказалось беззащитно перед нападением пришельцев. Да и сам факт нападения бездарно проморгало. Чужой корабль засекли лишь на подлете к Земле.


Экипаж космической станции своими глазами наблюдал невероятное зрелище – огромный, не менее километра в длину, чужой космический корабль вдруг легко, как капля ртути, распался на небольшие зонды, которые, не тормозя, вошли в атмосферу планеты.


Командир станции, наплевав на инструкции и политику, воспользовался открытым каналом связи.


- Это вторжение! – срывая голос, кричал он. – Это инопланетное вторжение! Внимание всем жителям Земли! На нас напали из космоса!


Конечно, армии всех стран, объявили боевую тревогу. Конечно, в воздух были подняты тысячи истребителей и беспилотников, из шахт в зловещем молчании поползли ракеты с ядерными боеголовками, радары ПВО лихорадочно обшаривали пространство в поисках агрессора. А шустрые юркие зонды, тем временем, хозяйничали в воздухе.


Они возникали то тут, то там, летели какое-то время прямо или по замысловатой траектории, потом исчезали и появлялись вновь, в другом месте. Не засекаемые никакими радарами, никакими системами наведения, но прекрасно видимые человеческим глазом, они деловито шныряли туда-сюда, занимаясь своими делами. И плевать им было на всю мощь объединившегося человечества. Точнее, сплотившегося. Как сплачиваются вчерашние недруги перед лицом настоящего врага.


Это продолжалось пять часов сорок семь минут. И все это время земляне пытались атаковать агрессоров. Их били в воздухе – истребители расстреливали свой боезапас до железки, дроны шли на таран. Их били с земли – тысячи боеголовок вспарывали и пятнали кляксами небо, даже древние зенитки не остались в стороне и азартно тарахтели, звонко плюясь отстреленными гильзами. Из глубин океанов всплыли новейшие засекреченные субмарины и расчехлили свои новейшие засекреченные пушки. Тщетно. Агрессор был неуязвим, а вот земляне пострадали от дружественного огня.


Впрочем, совсем без потерь инопланетяне не обошлись. Один зонд был взорван над Европой. Скорее всего, это была случайность, он просто столкнулся с ракетой в момент своего выхода из подпространства, но все равно это была победа, потому что доказывала, что врага все-таки можно уничтожить. Второй зонд подвергся атаке русского самолета с электромагнитной пушкой на борту. Потеряв управление, зонд рухнул в Тихий океан, где его подобрал американский тяжелый крейсер из авианосной ударной группы «Энтерпрайз».


Правда, на самих инопланетян эти потери не произвели никакого впечатления, они их попросту не заметили, и покинули Землю лишь после того, как завершили свою таинственную миссию. В один момент все оставшиеся зонды дружно рванули в космос (потом подсчитали – их было тридцать два), небрежно уклонились от столкновения с кораблями ВКС, потом встретились, слились в одно целое и на полной скорости начали удаляться от Земли. Это можно было бы счесть бегством, но бегством это не было точно. Как и отступлением.


- Они сделали все, что хотели, и теперь возвращаются домой, - сказал молодой генерал Ричард Коллинз. В тот момент он и не подозревал, что его частное мнение разделяют тысячи людей по всему миру.


А потом произошло то, чего никто не ожидал.


Следом за удаляющимся кораблем чужих помчалась китайская «джонка» - быстроходное, но хлипкое одноместное суденышко, не оснащенное никаким серьезным вооружением. Так, корабль-разведчик, а не реальная боевая единица.


Может быть, чужаки не торопились. Может быть, китайские «джонки» оказались мощнее, чем заявляли китайские товарищи. Как бы то ни было, «джонка» догоняла инопланетный корабль, и всем наблюдателям (а их хватало и на Земле, и на орбите) стало понятно – тейконавт пошел на таран.


Это было очень героически и очень глупо.


Чужой корабль, меж тем, уже покидал солнечную систему тем же путем, каким и попал сюда. Он словно бы вываливался в какую-то дыру, пространство перед ним растягивалось, истончалось, и сам корабль тоже растягивался, и вот когда пространство уже было готово прорваться, открыв проход неведомо куда, упрямый смертник все же достиг своей цели. А потом случилось невероятное.


Огромной силы взрыв прорвал истончившуюся границу между мирами (пространствами? вселенными? измерениями?), и его мгновенно всосало туда, на ту сторону. Потревоженный вакуум скрутило судорогой… и все кончилось.


Земля замерла в ожидании возмездия… а потом взорвалась всеобщим ликованием. Земля праздновала полную и безоговорочную победу. Китай объявил командира «джонки» национальным героем, а весь остальной мир охотно и совершенно искренне присоединился к чествованию первого в истории человечества всепланетного героя. Военные надували щеки и требовали дополнительных ассигнований. Политики затеяли очередную громкую свару: русские требовали отдать им сбитый инопланетный зонд, американцы признавали вклад России в дело поимки зонда, клялись, что результаты исследований будут известны всему миру, но наотрез отказывались пустить экспертов или хотя бы наблюдателей на базу «Нагасаки». Сценаристы и писатели бросились к своим компьютерам, режиссеры и продюсеры насмерть грызлись за актерский состав, а все без исключения религии переживали небывалый взлет популярности.


И на фоне этой всеобщей эйфории как-то неубедительно звучали голоса трезвомыслящих скептиков, от них попросту отмахивались, как от надоедливых мух. А зря. Их доводы стоило хотя бы выслушать.


Земля не победила, утверждали они. Это не мы выбили захватчиков с родной планеты, это они ушли, сами. Сделав то, ради чего явились. И наше земное оружие, наши мощь и единство тут совершенно ни при чем. Оставьте свою пропаганду для слабоумных.


Это во-первых.


Во-вторых, в руки экспертов попали записи взрыва инопланетного корабля. Тщательно изучив их, буквально разложив на пиксели, эксперты пришли к неутешительному выводу: герой-тейконавт тут совершенно ни при чем. В сам момент взрыва его «джонка» была цела и отчетливо виднелась на фоне вспышки. Стало быть, корабль чужаков по какой-то неведомой причине взорвался сам. Или его взорвали оттуда. Во всяком случае именно так можно было интерпретировать тонкую, едва заметную зеленоватую полосу, которая, словно копье, вонзилась в чужой корабль за миллисекунду до взрыва.


Зафиксированная лишь на одной записи, эта полоса могла оказаться чем угодно: дефектом матрицы камеры, пролетающей мимо объектива космической пылинкой, бликом. Или мощным оружием, с помощью которого кто-то с той стороны уничтожил корабль агрессоров. Версия слабая, притянутая за уши, но она хотя бы давала надежду по принципу «враг моего врага…».


Правда, возникал вопрос, почему эти неизвестные благодетели, уничтожив врага, не заглянули к нам? Просто чтобы убедиться, что с нами все в порядке? Не захотели? Не смогли? Или мы их в принципе не интересуем?


(А ты сам-то как думаешь? – спросила я. Их взорвали или они сами? А не было никакого взрыва, сказал Ванька. То есть был, но штатный. Просто мы наблюдали старт космического корабля. Отсюда – туда. Нет, подожди, сказала я. А как же вспышка? А луч этот зеленый? Ведь ясно же, что в них стреляли. Супермощным лазером каким-нибудь. Совершенно не ясно, возразил Ванька. Вспышка… Подумаешь, вспышка! Ты видела в хрониках старты космических кораблей с Земли? А я видел… Ничего они не взорвались, Сильвия. Включили какой-нибудь луч-навигатор, дали форсаж на движки и спокойно смылись к себе домой. А бедолага китаец либо сгорел, либо его утянуло за ними. Уж и не знаю, что лучше)


Ну и в-третьих… Самое главное – цель их короткого визита. Которая так и осталась загадкой. Сбор информации? Слишком короткое время они пробыли на Земле. Разведка боем? Какая-то слишком долгая получилась разведка, ведь уже с первых минут было очевидно, что земные технологии проигрывают по всем фронтам. Контакт? Странный какой-то контакт, с нулевым результатом. Правда, мы убедились, что не одни во Вселенной… но с таким же успехом они могли прислать нам какие-нибудь сигналы. Зачем весь этот цирк с зондами?


А в том, что это были именно зонды, уже никто не сомневался. Ну, почти никто. За исключением обитателей одной ничем не примечательной военной базы на красивом зеленом острове, который располагался в сотнях милях юго-западнее «Нагасаки».


- Мы не знаем, зачем они пришли к нам и почему ушли, - заявил один авторитетный ученый. – Возможно, и не узнаем никогда.


К сожалению, он ошибся.


... С самого начала было ясно, что никакой это не менингит. Из общего только высокая температура и головная боль. Но ведь надо же было его как-то называть. Согласитесь, «менингококковая инфекция» звучит гораздо лучше, чем «неизвестная инфекция неизвестного происхождения». И паники не вызывает.


Впрочем, от паники жонглирование терминами не уберегло. Когда пандемия охватила всю планету, а это случилось на следующие сутки после нападения чужих, когда стало ясно, что зараза эта косит исключительно детей от нуля до 14-16 лет, когда не осталось никаких сомнений в том, кто виновник трагедии…


Правительства разных стран одно за другим вводили военное положение, закрывали границы, объявляли самые жесткие карантинные меры, но ничего уже не могло помочь.


А еще через два дня дети стали умирать. И в самых передовых больницах, и в грязных хижинах; и в тропиках, и за Полярным кругом; инвалиды, аллергики и те, кто никогда не жаловался на здоровье. В безумно короткий срок погибло девяносто процентов детей, а те, кто выжил…


У тех, кто выжил, сохранились базовые рефлексы, вроде дыхания, чихания и глотания, но ни о какой рассудочной деятельности и речи не шло. Маленькие, неподвижные, равнодушные ко всему на свете «овощи». Часть из них умерло от истощения и обезвоживания, часть выжила, подключенная к ИВЛ и парентеральным зондам, но это было уже неважно.


Правда, оставалась надежда на следующее поколение, но ей было не суждено сбыться – все дети, родившиеся через неделю, месяц или год после Нашествия, в точности повторили судьбу своих старших братьев и сестер.


Это был приговор. Человечество было обречено.


И на фоне этой поистине вселенской трагедии незаметным остался тот факт, что некоторые взрослые тоже оказались подвержены этой инфекции. Умерло какое-то необыкновенное количество стариков? И что? Старики на то и старики, чтобы умирать. У части выздоровевших отмечается значительное снижение интеллекта и памяти? Да плевать! Пусть хоть все на свете превратятся в идиотов! Зачем думать, вспоминать? Жить зачем, когда нет детей? И никогда больше не будет!


По планете прокатилась волна самоубийств. С собой кончали одиночки, семьи, целые общины. Лишенные будущего, люди не видели смысла длить жалкое существование. По самым осторожным подсчетам, эта волна унесла более тридцати процентов дееспособного населения.


Жить оставались по разным причинам. Глубоко религиозные люди самоубийство отрицали в принципе, считая, что должны до конца испить чашу страданий. Несчастные родители не могли покинуть своих беспомощных детей. Кроме того, они все еще надеялись. Махровые эгоисты собственное благополучие ставили превыше всего и собирались с комфортом прожить отпущенный им срок. Были те, кто просто боялся смерти. Или те, у кого, как ни странно это прозвучит, все оказалось в полном порядке. Их было немного, но и не сказать, чтобы совсем мало: двадцатилетние дети, сорокалетние родители, шестидесятилетние бабушки и дедушки. Которые оказались не восприимчивы к внеземной инфекции.


Еще оставались две колонии на Марсе, город и шахты на Луне, космонавты и туристы на орбите, но их в расчет можно было не брать. Несмотря на то, что инфекция их не коснулась. Оставаясь в изоляции, они были обречены, ведь автономностью там и не пахло, все они зависели от Земли. Вернувшись на Землю, они подвергали себя страшному риску. Но они решили, что это лучше, чем верная смерть.


(Знаешь, сказал Ванька, в те дни на Луне оказалось двое или трое детей. Твоих лет, кажется. Представь себя на месте их родителей. Я представила и чуть не задохнулась, представив на их месте моих маму с папой. И что с ними стало? С этими детьми? – спросила я. Они остались, сказал Ванька. Там, на Луне. Одни? – ужаснулась я. Нет, с кем-то из взрослых, сказал Ванька. Они там прикинули, что смогут продержаться несколько лет, пока дети не подрастут. Или пока на Земле не разберутся с пандемией. Продержались? – спросила я. Да, сказал Ванька, целых четыре года. А потом? – спросила я. – Их забрали, да? Вернули на Землю? А потом людям стало не до космоса, сказал Ванька)


Но были и те, кто выжил благодаря лишь ненависти. Загнав личное горе в самую глубину души, они, до хруста стиснув зубы, заставили себя жить и работать. Ради человечества. Ради будущего.


Среди них был Ричард Коллинз.


Он явно был незаурядным человеком, этот молодой генерал, если в те дни, когда царили всеобщая паника и отчаяние, когда небо рухнуло на землю, он не только выстоял сам, но и сумел сплотить насмерть перепуганных, полумертвых от горя людей в некое подобие научного коллектива. Он действовал жестко, жестоко даже, он беспощадно расправлялся с бунтарями и паникерами, но добился своего. Правда, за ним стояла армия, небольшая, но хорошо вооруженная и подготовленная… но ведь эту армию надо еще суметь возглавить!


Он сумел. И объявил себя наместником Бога на вверенной ему военной базе. Каковой он с нынешнего дня считает весь остров. По крайней мере, до тех пор, пока не отменят военное положение или ему не пришлют замену.


- Работайте, - сказал он. – Работайте, черт вас возьми! У вас же больше ничего не осталось, кроме работы! Разберите этого маленького полудохлого ублюдка на атомы, но дайте мне вакцину.


- А как же контакт? – спросил кто-то.


Коллинз улыбнулся, и от этой его улыбки у людей, которым, как им самим казалось, нечего было уже терять, мороз продрал по коже.


- Работайте, - повторил Коллинз. – А я обеспечу вас всем необходимым.


И люди принялись за работу. А что им еще оставалось?


Тем более что проблема вакцины естественным образом выходила на первый план.


Извлеченный из зонда пришелец действительно оказался маленького роста и не подавал признаков жизни. Нет, сердце у него билось, легкие исправно втягивали воздух, но он не двигался, на окружающее не реагировал, даже на болевые раздражители, так что эпитет, которым его наделил Коллинз, был вполне уместен. А еще он оказался стопроцентным гуманоидом. А еще он никогда не был на базе «Нагасаки».


Это была классическая, как из учебника, операция прикрытия. И только всеобщей неразберихой можно объяснить тот факт, что она прошла без сучка, без задоринки.


Зонд вскрыли еще на субмарине, которая на всех парах мчалась к Новой Зеландии. Зонд стал проявлять активность, и капитан не захотел рисковать. Он был свято уверен, что живой пес лучше мертвого льва.


И не ошибся.

Показать полностью
4

БЕЗМОЛВНАЯ РЯБЬ. КНИГА 1. Часть 2. Пост 25 (окончание)

Предыдущая часть

БЕЗМОЛВНАЯ РЯБЬ. КНИГА 1. Часть 2. Пост 24


Вся книга здесь

https://pda.litres.ru/aleksey-kostenko-25201886/bezmolvnaya-...


2186


Нара уменьшила в модели запасы воды, установив наружный контейнер, и манипуляторы для захвата ледяных глыб. Небольшие доработки позволяли измельчать лёд, переплавлять его, и подавать жидкую воду непосредственно на корабль.

Компьютерное моделирование показывало высокую надёжность такой системы, а программы поиска подсказывали маршруты, на которых без проблем можно найти лёд. В целом, для долгосрочного полета мысль неплохая. Зачем тащить с собой припасы, если можно раздобыть их по дороге? Меньше масса – больше ускорение. Но на самом деле, Нара понимала, что это глупое хулиганство. Вряд ли кто-то захочет похвалить ее за идею, попутно рассказав, куда и зачем полетит корабль. Скорее, просто выкинут установку, и вернутся к предыдущим результатам расчетов. В конце концов, это ведь просто «теоретическая задача».

Уже некоторое время ее беспокоил шум, раздающийся сверху, но Нара не обращала внимания, пока он не стал чересчур навязчивым.

Оторвавшись от работы, она с удивлением заметила, что большинство сотрудников смотрят на потолок с нескрываемым страхом.

Она долго прожила на Луне, много времени провела на станциях и кораблях, но до сих пор не могла привыкнуть к тому, как остро люди реагируют на посторонние звуки. Наверное, для тех, кто родился на Земле, нужно сначала сопоставить опасность и возможные последствия, и только потом вспомнить, что за этими, крепкими на вид сводами, почти нет кислорода.

Грохот раздался где-то совсем рядом, и на несколько секунд Нара почти поддалась общей панике.

Прогромыхав над головой, звук стал удаляться, и девушка вернулась к работе, не обращая внимания на перепуганную толпу.

Если поставить после манипуляторов измельчитель, то можно уменьшить мощность тэнов, соответственно, уменьшить размер модуля…

Взрыв сбил ее с мысли, а завывшие сирены заставили совершенно забыть о работе. Какой бы землянкой она ни была, а сигнал тревоги на чужой планете кого угодно выведет из себя.

Как и все присутствующие она бросилась к выходу, но в отличии от них, у Нары не было предписаний на случай чрезвычайной ситуации.

На секунду она растерялась.

И только потом сообразила, что это шанс на побег.

Удостоверившись, что до нее никому нет дела, Нара побежала к шлюзу за вездеходом, на котором ее привезли.

Раздалось еще несколько взрывов, и когда в ушах перестало звенеть, Нара расслышала шум льющейся воды.

Она с облегчением вздохнула: по сравнению со свистом уходящего воздуха, это такая ерунда, на которую не стоит обращать внимания.

Но спустя несколько минут, она изменила свое мнение.

Площадь, через которую нужно было пройти, чтобы добраться до вездехода, превратилась в настоящее озеро. Оценив глубину, Нара решила, что воды здесь вряд ли больше чем по колено, и осторожно двинулась вперед. Но едва намочив ноги, выскочила как ужаленная: вся площадь была залита кипятком.

Она попыталась обойти через боковой коридор, но именно в нем была расположена одна из оружейных комнат, где местная охрана сейчас в спешном порядке получала амуницию и оружие.

Нара не рискнула идти мимо тех, кто в силу служебных обязанностей должен был проводить ее обратно в камеру.

Можно было попробовать добраться на вагонетке, но это приличный крюк, к тому же она опасалась, что линия может не работать.

Из обрывков фраз, которыми обменивались на ходу колонисты, она поняла, что на туннели совершено нападение, и марсиане готовятся дать отпор врагу.

Это ее не на шутку встревожило. За время проведенное здесь, Нара убедилась, что колонисты люди основательные. И не сомневалась, что очень скоро возьмут под контроль всю территорию так, что и мышь не проскочит. А значит – нужно торопиться.

Она вызвала карту, нашла ближайший шлюз с техникой, и проложила маршрут. И плевать, что Чжоу видит то же, что и она – у него сейчас других забот хватает.

Кто-то схватил ее за руку:

– Я не вижу твоего статуса. Ты почему не включила тактический режим?

– Я не знаю как, – не подумав, ответила Нара.

Незнакомец прищурился, и сильнее сдавил запястье.

– Пойдем ка со мной.

Парень потянул ее куда-то в сторону, но она рванулась, высвободила руку, и пустилась наутек.

– Охрана! – раздалось за спиной, – У нас диверсант!

Нара бежала изо всех сил, совершенно не думая, верное ли выбрала направление.

Впереди раздались голоса, и она нырнула в боковое ответвление коридора. Дорога уводила прочь от внешних стен, где были расположены шлюзы, но она продолжала бежать, пока не выдохлась.

Забившись в самый темный угол, и тяжело дыша, Нара включила коммуникатор, и первым делом удалила шпиона. Скорее всего, он разослал всем безопасникам ее последние координаты, и приказ немедленно задержать пилота Ли. Нара решила, что это уже не играет особой роли. Тем не менее, нужно как можно скорее выбираться отсюда.

На ходу изучая карту, она с удивлением обнаружила, что рядом есть выход. Но поравнявшись с ним, не увидела дверей. Здесь была только лестница, уходившая куда-то вверх. Не имея другого выбора, девушка стала поспешно карабкаться.

Площадка показалась, когда Нара потеряла уже всякую надежду.

При ее появлении включилось освещение, выхватившее из мрака гермодверь. Как и следовало ожидать, после включения сигнала тревоги, она оказалась заблокированной.

Девушка быстро осмотрела терминал доступа, и с облегчением вздохнула. Благодаря отцу она неплохо разбиралась в технике, а Говард показывал «недокументированные особенности» различных систем, мотивируя тем, что пилоту могут пригодится эти знания в экстремальных ситуациях.

Терминал был с простенькой защитой, которую мог бы обойти даже ребенок. Особенно, если бы ему показали как.

После запроса на открытие, выскочило предупреждение о блокировке. В самом низу, скрытое за предупреждающей надписью, должно быть окошко пароля.

Нара смахнула надпись, и появилось еще одно предупреждение: «Внимание! Доступ только для сертифицированного персонала! После двух ошибочных попыток ваши данные будут переданы в службу безопасности!».

– Мне и одной хватит, – вслух сказала Нара.

Она вбивала символы, считая вслух. Когда их оказалось достаточно, нажала подтверждение, и улыбнулась, когда оболочка свернулась. Старая, примитивная система. Интерфейс не мог обработать более ста двадцати восьми символов, и переключался в параллельный поток, давая доступ к командной строке. О, пи, стрелка вверх – стандартная команда на открытие, и Нара вошла внутрь.

В небольшом помещении было три легких скафандра. Натянув ближайший, и пристегнув запасной баллон, девушка вышла на Марс.

В стекло шлема сразу же хлестнул песок, Нара рефлекторно зажмурилась, но тут же открыла глаза, и проверила показания приборов. Все было в полном порядке, и она осмотрелась вокруг.

Нара оказалась на довольно большой площадке, заставленной антеннами и прочим оборудованием. Обычная, ничем не примечательная метеорологическая станция, совмещенная с узлом связи.

Потеряв интерес к оборудованию, Нара попыталась сориентироваться в какой стороне корабль. Она вышла на открытое пространство, и потеряла дар речи. Площадка оказалась расположена на горном уступе, довольно высоко над поверхностью. Спустится, даже при низкой гравитации было весьма проблематично. Острые выступы, отполированные песчаными бурями, не давали ни малейшего шанса за что-либо уцепиться.

Без снаряжения нечего было и думать заниматься скалолазанием. Вернуться назад? Она потеряла слишком много времени, и шлюзы уже наверняка под контролем службы безопасности. Возможно, несколько человек даже держат под прицелом лестницу, по которой она взобралась сюда. Значит путь только один – вниз.

Вспомнив, как Говард возмущался нерадивыми работниками, которые всюду разбрасывают инструмент, Нара решила осмотреться.

Почти сразу она нашла возле выхода небольшой чемоданчик, но кроме предохранителей и небольшого мотка крепежной ленты, в нем не оказалось ничего интересного.

Быстро обследовав все доступные места, она нашла лишь молоток, и огромные, размером с ее руку кусачки.

Прикинув возможности инструмента, она сразу отбросила мысль воспользоваться ими для спуска.

Кусачки были увесистые, и с их помощью можно было бы попробовать сбить замок на каком-нибудь из шкафов в шлюзе – авось в них окажется что-то полезное.

Ее взгляд упал на одну из антенн, которая смотрела в сторону корабля. Точнее, на кабель идущий от нее. Заинтересовавшись, Нара прошла вдоль аккуратно закрепленного провода. Как и остальные, он сначала шел по поверхности, потом по вертикальной стене, и уходил в трубу, которая пряталась в толще скалы. Кажется, длины должно хватить, чтобы спуститься.

Убедившись, что изоляция на ручках инструмента не повреждена, Нара примерялась, отвернула голову, и одним движением перекусила кабель, уходящий в толщу породы. В разряженном воздухе звук передавался плохо, но если он хотя бы отчасти соответствовал вспышке – грохот должен был получиться знатный. Кажется, она перерубила не сигнальный, а силовой кабель.

Проделав ту же процедуру у основания антенны, она получила приличный кусок веревки. Найдя прочную на вид трубу, она начала завязывать один конец. Кабель гнулся плохо, так и норовя выскочить из рук, но ей удалось завязать надежный узел.

Сбросив импровизированный канат вниз, Нара стала аккуратно спускаться. Перчатки скользили по изоляции, и чтобы не сорваться, большую часть нагрузки приходилось давать на ноги.

Когда до земли оставалось не более дюжины футов, налетевший некстати песчаный шторм качнул ее в сторону, и Нара потеряла опору. Завалившись набок, и выпустив из рук кабель, остаток пути она проделала скатившись по скале. Высота была не настолько большой, чтобы причинить серьезный ущерб, но удар оказался довольно ощутимый.

Поднявшись, Нара первым делом проверила показания приборов, и облегченно вздохнула, не увидев сигнала о разгерметизации. После этого она ощупала ребра, попробовала сделать несколько шагов, и осталась довольна.

Местность вокруг колонии была ровная, и при такой гравитации она должна дойти часа за четыре. Есть риск, что марсиане снарядят погоню, но Нара надеялась, что они полностью сосредоточились на действительном или мнимом нападении, и в приоритете не пускать никого внутрь.

Быстрыми шагами она стала удаляться от колонии.

Невысокие холмы давали хорошую возможность укрыться от посторонних взглядов, и спустя полчаса Нара перестала беспокоиться, что ее могут увидеть.

Через пару часов, все еще не чувствуя физической усталости, она увидела корабль. Расстояние все еще оставалось приличным, и как бы быстро она не шагала, «игла», казалось, не приближалась.

Нара пыталась отвлечься на окружающие пейзажи, но сплошная серость действовала угнетающе. Растрескавшаяся поверхность, на которой не за что, кроме камней, зацепиться взгляду, совершенно не привлекала. Говорят, Марс раньше называли «красной планетой», и глядя вокруг, Нара совершенно не могла понять, чем это было вызвано.

Еще через час, корабль стал ближе, но идти становилось все труднее. Нара в очередной раз посмотрела на приборы, и покачала головой. Как и у любого космонавта, у нее было стойкое убеждение, что выход надо совершать «на одном баллоне». Если же не получается закончить, не переходя ко второму, первый нужно использовать до конца.

Но Нара уже начала ощущать недостаток кислорода. Модель скафандра ей была незнакома, но несомненно одна из самых простых. Система подачи воздуха в ней явно не из лучших, а они имеют нехорошее свойство барахлить, когда давление в баллоне падает. Несмотря на то, что в первом оставалось еще целых семнадцать процентов, пилот Ли решила переключаться на второй. Но так и не смогла найти управление контурами.

Нара похолодела: снобизм сыграл с ней злую шутку. Космонавты не экономят на костюмах, со снисходительностью посматривая на умников, которые хвастаются что купили удачный скафандр, который «почти ничем не отличается от профессионального, но из-за того что на нем нет лейбла стоит в четыре раза дешевле». Ни один пилот не стал бы в таком выгуливать даже собаку. Имя производителя, в этом случае, не только маркетинговый ход, но и гарантия качества.

Нара не отличалась от других космонавтов, и скафандры ниже некоторого уровня не только не рассматривала, но и, можно сказать, игнорировала их существование. А сейчас оказалась в одном из них.

Простейшая конструкция, самые дешевые материалы, от которых не требуется ничего особенного. Если до шлюза рукой подать, рядом с тобой напарник, а в нескольких минутах службы спасения – вполне себе приличный костюм. Зачем тратится на излишества? И производитель сэкономил на всем.

Нара по привычке считала, что используется один баллон, а второй остается в резерве. Здесь же оба были подключены в общую систему, и у нее осталось всего семнадцать процентов кислорода.

Видимо, при спуске она все-таки порвала костюм, но отверстие было недостаточно большим, чтобы его заметили системы контроля. Или же их здесь просто напросто не было.

Нара взглянула на корабль. На оставшемся кислороде она точно не дойдет.

Продолжая шагать, она задумалась. Сложно сказать на сколько хватит воздуха. Она прошла немногим меньше трех четвертей пути, значит идти еще чуть больше часа. Баллона хватит примерно на половину оставшегося пути. Кроме как в корабле, запасы пополнить негде. Но дойти ей поможет только чудо.

Нара включила коммуникатор.

– Говорит Нара Ли. Нахожусь на поверхности Марса, скафандр серьезно поврежден, запас кислорода на исходе. Всем кто меня слышит, просьба оказать помощь, в соответствии с кодексом освоения космического пространства 2113 года.

Записав сообщение, и включив маяк, она горько усмехнулась. Говорят, Вселенной нет дела до человека. Врут. У нее отличное чувство юмора. Несколько лет назад, Нара так рвалась на Марс, что испортила систему жизнеобеспечения в собственном корабле. Получается, своего она добилась.

Нара подумала, что в будущем надо четче формулировать свои желания. Если оно будет, это будущее. Даже если марсианам и есть до нее дело, не факт, что они прибудут вовремя.

Нара продолжала идти , но ноги заплетались, в глазах темнело, хотелось присесть и отдохнуть пару минут.

Но она продолжала упрямо шагать. До «Лей Шана» оставалось не более пары миль, и Нара в который раз бессмысленно рассмеялась, тут же забыв, что стало причиной веселья. А, ну да. Она вспомнила одну из поговорок Ольги: «Близок локоток, да не укусишь». Нара снова рассмеялась.

Мысли путались. Она помнила, что должна идти. И знала, что не успевает. Но продолжала идти. Вдруг подвернется вездеход. Она бы доехала. Или горка, залитая льдом. По ней можно скользить, не напрягая ноги. Или телепортатор. Почему бы на Марсе не быть телепортатору?

Ноги подогнулись, Нара упала на колени, и завалилась набок, подняв облачко пыли.

Она продолжала смотреть на корабль, а по щекам катились слезы. Несмотря на кислородное голодание, Нара понимала – она умирает.

Вдох. Еще вдох. Конец.

Ее тело стало невесомым, и поднялось над поверхностью.

«Хочу последний раз взглянуть на корабль», – подумала она.

Тело послушно, с недоступной ранее скоростью, устремилось к «игле». Было тяжело сосредоточиться, к тому же, мешала боль в подмышках.

«Наверное, прорезаются крылья. Значит, я буду ангелом» – подумала Нара.

Голос в голове что-то спрашивал, и с трудом разлепив веки, она увидела дверь. Голос повторил непонятный вопрос, и Нара кивнула:

– Да.

– Личность подтверждена. Добро пожаловать на борт, пилот Ли.

Тело полетело вперед, подождало, пока откроется следующая дверь, и сразу за ней опустилось на пол. Нара хотела снова взлететь, но у нее почему-то не получалось. Кто-то дернул ее голову, Нара рефлекторно вжала ее в плечи, и голова не пострадала.

И она наконец вдохнула полной грудью.

Сознание плыло, Нара мало что понимала, но главное – она была жива. Чьи-то шаги только что удалялись, теперь вернулись. Послышался треск раздираемой ткани, затем она ощутила в руке боль от укола.

– Потом тебе будет очень плохо, – извиняющимся тоном сказал знакомый голос.

В голове начало проясняться, Нара, шатаясь поднялась, и наконец посмотрела на своего спасителя.

– ЭрИкс, – улыбнулась она, – Прислал самое лучшее? Спасибо.

– Я ждал тебя возле четвертого шлюза, – сказал робот голосом Говарда. – Пока ты не послала сигнал SOS, я думал, ты не выбралась.

– Возникли трудности, – отмахнулась Нара. – Ты на Фобосе?

– На орбите Марса. Хотели приземлиться, но нас засекла оборонительная система. Пришлось отходить.

– Хорошо. Было бы плохо, если бы пришлось вытаскивать еще и тебя, – после укола стимулятора сознание прояснилось не до конца, и она испытывала легкую эйфорию. – Ну, поехали. До свидания, Марс. Надеюсь, больше не увидимся.

Стартуя по пологой дуге, Нара все же попала под действие радаров, о чем тут же сообщил пульт. Стиснув зубы, она надеялась, что орудия не могут работать по целям ниже определенной высоты, и старалась уйти за пределы их действия, крадясь чуть ли не по поверхности.

«Лей Шан» вышел на орбиту, и устремилась в открытый космос. Отойдя на безопасное расстояние, она состыковалась с «Орландиной», и Говард перебрался на корабль к жене.

***

По скорости и маневренности «игла» превосходила все известные Наре корабли. Может быть, у военных было что-то похожее, но те несколько крейсеров, что патрулировали околоземное пространство, совершенно не впечатляли.

«Лей Шан» мог бы добраться до Луны, как минимум, на пару недель раньше «Орландины». Но Говард опасался, что Гектор на пару со Стивом, выкинут какой-нибудь номер. Как бы Наре не хотелось оказаться побыстрее дома, она вынуждена была согласиться, что прохождение орбиты кораблем компании «Бридж» нужно проконтролировать.

Поэтому оба борта приземлились практически одновременно.

«Лей Шану» досталась более удобная площадка, Нара с Говардом быстро прошли контроль, оказавшись в Монде.

Они направились к автомобилю, но путь им преградили трое охранников в форме «Вармера».

– Нара Ли, – сказал старший, с нашивками сержанта, – вам надлежит сдать мастер-ключи от кораблей принадлежащих вам, компании «Бридж», а также ее филиалам. А потом проследовать с нами. Вас, Говард Стик, этот тоже касается.

– На каком основании? – спросил Говард.

В нем начал закипать гнев. Глупо, конечно, злиться на эту троицу – они всего лишь выполняют приказ. Но человека, отдавшего его, здесь нет. Так что, вполне достойные кандидаты.

– Вам нужны основания? – оскалился старший. – Как насчет нарушения контракта, похищения, диверсии?

– Какие-то проблемы, сын мой? – раздался голос сзади.

– Не имею чести быть прихожанином вашей секты, – процедил сержант, переведя взгляд на нового собеседника.

– А я не тебя спрашивал, – ответил Гектор, став между Говардом и охранниками.

Не спеша, демонстративно, он одел кастеты сначала на одну руку, потом на вторую, и спросил:

– Вопросы? Предложения? Я открыт для диалога.

– Отвали, Гектор. Нам надо поговорить с этими ребятами.

– А я для тебя недостаточно хорош, чтобы разговаривать? А?

Понемногу начали собираться зрители. Заметив, что некоторые с интересом поглядывают в сторону выхода, Говард обернулся.

Сзади, в обманчиво расслабленных позах, стоял экипаж «Орландины».

Казалось, что их только что оторвали от ремонта. Один сжимал в руках отвертку, другой постукивал по ладони длинным гаечным ключом… Инструмента не было только у Стива, и он опасливо косясь то на товарищей, то на охрану, медленно пятился к дверям доков.

Повернувшись обратно, Говард оценил силы противника. Трое против семерых. Вооружены дубинками и шокерами. Если драки не удастся избежать, по крайней мере, преимущество на их стороне.

– Тут тебе не Лондон, – ухмыльнулся сержант, заслышав звук сирен.

– Еще покемонов позвал? – нехорошо улыбнулся в ответ Гектор, и кивнул в сторону все прибывающей толпы. – Устроишь беспредел при всем народе? Думаешь, никто не впишется за правое дело?

Говард внимательнее посмотрел на зевак. Один, не очень стараясь, прячет в рукаве арматуру. Другой – придерживает полу пиджака, явно скрывая что-то на поясе.

Подъехали две машины с эмблемами службы безопасности, и из них поспешно выбрались восемь человек. Кажется, расстановка сил только что поменялась…

Сержант понял, что ситуация вышла из-под контроля. Ему даже не нужно было лезть в Сеть, чтобы сказать, что не менее десятка стримов сейчас транслируют их с разных ракурсов. Он даже не хотел представлять, как отреагирует начальство.

Говарду пришел вызов, и он тут же ответил:

– Слушаю, Рам.

– Скажи, пусть отзовет собак, – отреагировал Гектор.

– Что за цирк ты там устроил? – усталым голосом спросил Рам Вармер.

– Это скорее у тебя спросить надо.

– Мы можем поговорить?

– Ты знаешь, сейчас как-то обстановка не располагает. Придержи своих людей. А мы вернемся на «Орландину», и спокойно пообщаемся.

– Хорошо, – после секундного размышления ответил Вармер, и отключился.

Не спуская глаз с безопасников, сначала Говард с Нарой, потом Гектор, а за ними и остальные, вернулись в док.

«Лей Шан» был ближе, и до него добрались без приключений.

Оставив охрану, Говард, Нара и Гектор подключились к Сети.

Вармер их ждал в кабинете, стилизованном под старину, в котором играла тихая музыка.

– Спасибо за теплый прием, – сказал Говард.

– А ты чего хотел? Ты там устроил Содом и Гоморру, Китай во всем обвиняет нас, и жаждет твоей крови.

– А ты решил, что неплохо бы прибрать к рукам корабль.

– Погибшие есть? – спросила Нара.

Вармер повернулся к Наре.

– В колонии – только легкие ранения.

Девушка с облегчением вздохнула.

– А не в колонии? – с подозрением спросил Говард.

– Погиб один агент службы безопасности Марса. Чжоу – в реанимации. И… – Вармер неотрывно смотрел на девушку. – Я сожалею.

Плечи Нары поникли. За время полета, она постоянно пыталась связаться с Ольгой, и сама уже обо всем догадалась.

– Как? – спросила она.

– Безопасность все засекретила. Ясно только, что произошла разгерметизация шлюза.

Нара снова кивнула. Больше не получится себя обманывать, что ей просто повезло. Если бы Чжоу не пришлось сражаться за свою жизнь – вряд ли бы он дал ей уйти с Марса.

– Я думал, что Китай совершил прорыв в алгоритмах управления. Как получилось, что у нас нет таких двигателей? – спросил Говард.

– Это долгая история.

– Если тебе некогда, мы можем спросить у «Кохито», – вмешался Гектор.

– В гравитационной теории, по-настоящему, разбирались два человека: мой дед и Ричард Ном. Тот самый, антагонист Брайана Скотта.

Говард покосился на Гектора, но тот никак не отреагировал.

– В каком-то смысле, Ном продвинулся дальше. Если Аш Вармер создал саму теорию, то Ричард Ном, скажем, обратил внимание на некоторые аспекты практического применения. К сожалению, он скрывал над чем именно работает, и после его смерти, записи оказались утеряны.

– Но не для Китая, – догадалась Нара.

– Именно. После выхода книги, его жена, опасаясь за свою жизнь, вынуждена была бежать. Нам достались дневники Аша Вармера, им – Ричарда Нома.

– Кажется, им повезло больше, – заметил Говард.

– Кажется, да, – согласился Рам. – Что вы хотите за корабль?

Говард задумался.

– Можешь назвать любую сумму. Только бабок у них нет. «Вармер» банкроты, – сказал Гектор.

Говард и Нара непонимающе уставились на Кастета.

– Облигации, – пояснил тот. – «Ценности, передающиеся через поколения». Папашка его папашки наобещал с три бочки арестантов. Погашение – в течении года после возвращения волны. И сейчас все ринуться за наличными. Думаю, не все, как мои предки, ими туалет обклеили.

– Не все так плохо, – поморщившись, сказал Вармер. – Да это создает определенные трудности, но в целом компания показывает положительную динамику.

– Бла, бла, бла – сказал Гектор.

– «Лей Шан» – слишком лакомый кусок, чтобы вам позволили им пользоваться.

С этим заявлением Говард склонен был согласиться.

– Два грузовика, процент с патента и скидки при покупке кораблей и комплектующих.

– Договорились.

– Нормальный расклад – возмутился Гектор – А нам?

– А Небесные сферы тут каким боком? – уподобившись Гектору, удивился Вармер.

Говард прикинул, что «Вармер» может решить, что они ему слишком дорого обходятся. Было бы не лишним обзавестись союзником.

– Гектор прав. Без его помощи нам не удалось бы выбраться с Фобоса.

И Гектор, и Нара с удивлением посмотрели на Говарда.

И не понятно. Кто был удивлен больше.

***

– Мы рассматриваем сигнал, как некую радиоволну, и упрощение имеет смысл, когда мы говорим о конечном результате. Но сейчас, для понимания предстоящего объема работы, мы должны углубиться в его структуру. Это очень сложно сделать без обращения к математическому аппарату, но давайте проведем аналогию. Представьте себе, что некое гравитационное возбуждение, заставляет вибрировать каждую точку космоса. Каждая элементарная частица во Вселенной, имеет свой голос. И мы слышим их хор. Пока что результаты проходят предварительную обработку. Это огромный массив информации, который не то что расшифровать, а хотя бы просто систематизировать задача весьма не тривиальная.

Алекс и сам не понял, как одно удачное интервью сделало его главным специалистом по Волне. Ни одно более или менее серьезное издание, освещающее эту тему, не обходилось без того, чтобы не обратиться к нему за комментариями.

И наконец-то, благодаря этому, «Основу» стали воспринимать всерьез.



Конец первой книги.
Показать полностью
8

Пионеры Генома. Глава 29 Лета

Пионеры Генома. Глава 28 Пилоты

Пионеры Генома. Глава 29 Лета

Если кто-то думает, что жизнь бойца особого корпуса состоит из сплошных силовых операций, он здорово ошибается. По большей части, она состоит из рутины, в которой составление рапортов и отчётов - ещё не самая неприятная часть.
Каждой силовой операции предшествует аналитическая работа, внедрение, и только потом, итогом, силовая операция. В случае крайней необходимости.
Как говорит Ян:
«Нас слишком мало, чтобы действовать без веских на то оснований»
«Мы не мясники, мы – микрохирурги, занимающиеся лечением организма под названием «общество». Потому не можем позволить себе малейшую небрежность или невнимательность»
«К каждому этапу работы должно подходить с полной самоотдачей»
«Какая бы роль тебе не досталась, будь в ней безупречен»
Даже если это роль уборщика, виновата, младшего лаборанта.
Так получилось, что на Лету мы с Вайлисом прибыли первыми из отряда. Антон с Дженни завербовались раньше, но в их группе был недобор специалистов, поэтому отправку отряда задерживали. Всё-таки доставка колонистов в дальний сектор человеческого пространства, да ещё по новой трассе, недешёвое удовольствие.
Ян с Германом тоже застряли, исключительно из-за Геры. Ящероиды считались прекрасными специалистами по биомеханике, талантливыми психотехниками и бойцами. Их раса в целом была дружественно настроена к людям. Но, как и все Чужие, проживающие на территории Человечества, при приеме на работу подвергалась особо тщательной проверке.
Периодически Чужие возмущались и требовали отменить эту процедуру, но Совет Безопасности на это возражал, что и люди на территориях Чужих подвергаются такой же проверке.
Так и получилось, что мы с Вайлисом приступили к работе первыми.
С назначением нам повезло. Вайлис получил работу в лаборатории по разработке и отладке систем жизнеобеспечения и защиты. Я ему слегка завидовала, что греха таить. В РОСе, как любовно её называли, царили нанотехнологии. То, что раньше весило много килограммов и приходилось запихивать в громоздкий скафандр, снабжённый мышечными усилителями, спецы людей и Чужих пытались организовать в нановещество, реагирующее на изменение в окружающей среде. И у них выходило!
Внешне нановещество напоминало плотную плёнку, непроницаемую для излучений и агрессивных веществ, стойкую к перепадам температур, особо прочную. Самым сложным было добиться асинхронной реакции этого вещества. Например, в районе лица плёнка должна была пропускать кислород, отфильтровывая вредные излучения и вещества, и с этим было пока плохо. Плёнка или вовсе не пропускала ничего, или реагировала всей поверхностью.
Сейчас специалисты пытались «научить» нановещество взаимодействовать с нервными рецепторами человеческого тела. Пока, правда, безуспешно.
Меня направили в лабораторию, где занимались исследованиями адаптационных механизмов биологических организмов. Как в физиологическом, так и в психологическом аспектах. Нашей отправной точкой и лозунгом большинства экспериментов был девиз «Бытие определяет сознание».
Известно ведь, что физическое состояние организма влияет на ряд личностных качеств и наоборот. Из этого следует, что постоянное пребывание в изменённом теле накладывает отпечаток на психику.
Учёные нашего отдела пытались создать препараты, стимулирующие адаптационные механизмы биологического организма, отследить психологические изменения, сопровождающие адаптацию, и взять всё это под контроль.
Экспериментировали, конечно, на животных, а ещё на рептилиях, птицах и моллюсках. Потому что даже в виртуале смоделировать можно не всё, живой организм ограниченно предсказуем, а, значит, без вивария было никак не обойтись. И, как любые обитатели вивария, местные питомцы требовали ухода, внимания и заботы. Что и обеспечивал им младший лаборант. Также в его, то есть мои, обязанности входило поддержание порядка в лаборатории и ликвидация последствий проводимых здесь опытов.
Чем я третий час сейчас и занималась. Подопытный примат отреагировал на введение препарата А4 повышением агрессии и выпадением шерсти. И это нам с ним ещё повезло.
Тем не менее, я вспомнила много идиоматических выражений, убирая осколки считавшихся небьющимися колб и клочья шерсти примата.
Я надеялась, что после испытательного срока мне доверят что-то более интересное, чем забота о виварии. Вайлис периодически посмеивался надо мной, каждый раз при встрече интересуясь, что нового выкинули мои подопечные. Раньше я животных любила, и сейчас мне тоже было их жалко, но, иногда, очень хотелось взять какого-нибудь морщинистого питона за хвост и выкинуть из окна.
Животные у меня под опекой были самые разные - как местные виды, так и привезённые с других планет. И безобидных среди них было очень мало. Поскольку все они были вовсе не в восторге от нахождения в виварии, они так и норовили устроить мне какую-нибудь пакость - укусить, плюнуть токсичной слюной, порвать когтями одежду, нагадить. И их совершенно не волновало, что именно я кормлю их и чищу. Справедливости ради надо сказать, что и учёным, которые с ними работали, они платили той же монетой.
До конца испытательного срока меня не посвящали в подробности проводимых экспериментов и введение препаратов не доверяли. Не имея возможности непосредственно узнать направление эксперимента, я пыталась изучать и анализировать реакции на них животных. Тем более, что наблюдение за поведением и состоянием подопытных всё равно входило в мои обязанности.
Выводы, из-за нехватки образования, было делать сложно, но настораживало меня многое.
Начнём с того, что животные вивария изначально отличались высоким коэффициентом интеллекта и эмоциональностью (для животных, конечно). Часть из них, после экспериментов, поднималась на несколько ступенек вверх, но результат неизменно был кратковременным. У некоторых резко повышалась агрессивность против собратьев. Другие становились равнодушны ко всему. Кто-то периодически впадал в панику, кто-то пытался выбраться из вивария. Физические изменения тоже изредка наблюдались, но носили специфический характер. Надо быть специалистом по данным видам, чтобы определить, что именно они означают. Я, конечно, пыталась найти информацию, но часто попадала впросак: например, замена у чешуйчатого рукокрыла чешуи на перья, как мне казалось, свидетельствовала о его эволюции, но в местах коренного обитания рукокрылов происходило обратное - там птицы эволюционировали в чешуекрылых, потому что изменились условия обитания. Так что с тем же успехом это можно было назвать деградацией.
Что касается изменения характера рукокрыла, так он у него и изначально был не сахар, и лучше не стал. Перья ему явно не нравились, он всё время их выщипывал.
Временами на меня нападало отчаяние, и я подумывала о переходе в медицинский сектор, обслуживающий людей. Останавливало меня только то, что шансов узнать там что-то ценное было очень мало. Я была в этом уверена, потому что, благодаря моим подопечным, обращаться туда мне приходилось гораздо чаще, чем хотелось бы. Местные специалисты уже встречали меня как родную! И я могла ответственно заявить, что никаких экспериментов, забора непонятных анализов и сбора биологического материала они там не проводят.
Людей, насколько я заметила, в принципе к экспериментам в качестве участников пока не привлекали. Может, потому, что колонистов на Лете сейчас было немного, а работы хватало. Строились жилые блоки, закладывались ещё одна лаборатория и более мощная электростанция. Каждый день прибывало новое оборудование, синтезаторы пищи, фильтры для воды.
Исследовать планету тоже не спешили, ограничиваясь сбором данных с квадрокоптеров и автоматических зондов. Раз в неделю собирался отряд энтузиастов, но далеко за пределы освоенного сектора они не заходили, и ничего интересного или необычного обнаружить им к настоящему времени не удалось. Ни следов цивилизации, ни слишком опасных животных.

Были и плохие новости. История с похищениями девушек окончилась, по большому счету, ничем. Базу удалось накрыть, преступников задержали, но ни пленниц, ни биоматериалов обнаружить не удалось. Задержанные категорически отрицали все обвинения.
Нас с Вайлисом ждали бы большие неприятности, если бы при ментосканировании не обнаружились наложенные на сознание задержанных блоки.
Очевидно, наш маячок каким-то образом засекли и отреагировали. Впрочем, для дальнейшего содержания под стражей одного этого факта оказалось мало, и задержанных пришлось отпустить. Зато появились основания взять их под колпак.
Несмотря на отсутствие прямых доказательств, я почти была уверена, что биоматериал в ближайшем времени будет доставлен на Лету, а значит, существует вероятность его перехватить.
С этой идеей я и отправилась к Вайлису, после того как закончила мыть лабораторию и проведала свой зоопарк.

Вайлис сидел на улице около жилого блока и пил пиво местного производства с выражением долготерпения и сдержанной скорби на лице. В джинсах, кожаной куртке, тяжёлых ботинках и забранными в хвост волосами он здорово походил на земного байкера. Только татуировок не хватало ...

- Ну, как твои подопечные? Ещё не уморила бедных зверушек? - с порога спросил он.

- Скорее, они меня уморят. - Мрачно ответила я.- Слушай, мне тут идея пришла - что, если биоматериалы отправили обычной почтой?

- Начнём с того, что их существование в принципе под вопросом. - заметил он.

- Только для тех, кто слил всё это дело. - отрезала я.

- А его слили? - внимательно посмотрел на меня Вайлис.

- Ну, не слили. Просто проворонили. Я ведь видела помещения и девушек в них, оборудование лабораторное, контейнеры.

- Ты всё это видела в чужой памяти. Доказательств нет.

- Не бывает таких совпадений!

- Бывает всякое, чтоб ты знала. Но, в целом, я с тобой согласен. Для подобных манипуляций много оборудования и спецов не надо, и свернуть такую "лабораторию" - раз плюнуть. Ментальные блоки памяти - вот главная зацепка. Абы как их не ставят. И то, что твой парковый "охотник" пропал, тоже. Оперативно ребята сработали. А мы тупанули с тобой. Не стоило нам на следующий же день идти вербоваться. Тебя могли срисовать. Чтобы установить личность, достаточно просмотреть камеры порта и проверить списки зарегистрированных пассажиров. А дальше дело техники - отследить твой следующий шаг. Но это мой косяк.

- Думаешь, они догадались, кто мы?

- Вряд ли. Но чутье у таких тварей отменное. Могли что-то заподозрить и перестраховаться.

- В таком случае, логично было бы нас убрать.

- Ошибаешься. Им нас трогать ни в каком случае не выгодно. Ни базы, ни лабораторий ты лично не видела, следов ментосканирования не оставила. Легенда у тебя - комар носа не подточит. Твоя смерть лишь привлечёт лишнее внимание к делу. Самый для них лучший вариант - слиться по-тихому, что они и сделали.

- Они могли сообщить о своих подозрениях заказчику.

- Зачем? Чтобы их зачистили? От себя они беду отвели, а на заказчиков им по барабану. Особенно, если товар слили.

- Значит, ты считаешь, что биоматериал уничтожен? - расстроилась я.

- Я бы так и сделал. Но, они… вряд ли. Жадные очень. Скорее всего, ты права - транзитом отправили. Не зря же говорят - хочешь что-то спрятать, положи на видное место.

- Если груз отправили, то рано или поздно он будет здесь. Дело за малым - его не проворонить.

- Ты не отвлекайся, у нас другая задача. Нам надо в принципе разобраться, что здесь происходит. В багаже рыться и без нас найдётся кому.

- Можно ещё почтарей озадачить - пусть уведомляют СБ о всех отправлениях такого рода. Только без шума... - предложила я.

- Лишним не будет. - согласился Вайлис.- Сейчас наберу Яну. Пусть запрос составит и завизирует, всё равно на Таурусе без дела сидит. Клаус без официальной цидули с места не сдвинется.

- Что, всё Геру мурыжат? - поинтересовалась я.

- Его, родимого.

Вайлис быстро набрал сообщение Яну и отправил через свой многофункциональный спичч. У меня был похожий, но его пришлось оставить на базе. Не может быть у бедной студентки такой вещи. А вот старый технарь, которого изображал напарник, без этого прибамбаса вызовет подозрения.

- Хорошие новости. Процесс, наконец, пошёл. Гере дали добро на работу и контракт заключили. В течение недели ребята прибудут. - сообщил он, после секундного обмена сообщениями.

- Здорово. - порадовалась я. – Кстати, у тебя же со спичча есть выход в общую сеть?

- Ну, есть...

- Пожалуйста, пожалуйста! Можно я быстренько в одно место зайду? - попросила я.

Зная, что в ближайшее время у меня будут проблемы со связью, я договорилась с ребятами, Ингваром и Дином, что мы будем обмениваться инфой через общую сеть.

- Ну, ладно. Только не следи. Максимум, можешь кому-нибудь поставить лайк.

- Спасибо! - обрадовалась я.

Вот, чёрт! Я действительно обрадовалась! Неужели, меня наконец отпускает? Похоже на то!
Друзья подошли к делу серьёзно и даже завели свой блог, где выкладывали забавные фото и зарисовки из пилотской жизни. Оказывается, в Дине пропадал талантливый художник комиксов! Я не могла сдержать улыбку, читая рассказ "Клаус и опоздание". А Ингвар увлёкся голографированием... И как им только времени на всё хватает? Судя по маршрутной карте, работы у ребят полно!
Я посмотрела на мерцающую разноцветными точками почтовых станций карту. Сложный сектор, они такие любят. Кстати!

- Мне надо отправить сообщение!

- Начинается…- закатил глаза Вайлис. - Тебе слово «конспирация» знакомо?

- У меня друзья как раз по нашему сектору почту возят!

- Вот умеешь ты уговаривать, Ликс! Составляй. Без конкретики, но чтоб они поняли от кого и о чём речь. Отправлю в обход.

В обход - это значит, что составленный мною текст Вайлис передаст в центр, оттуда оно уйдёт к абсолютно "левому" человеку, в задачу которого входит только прослушать, запомнить и дословно передать другому, такому же "левому", и так, пока сообщение не дойдёт до адресата. Несмотря на кажущуюся сложность, схема эта работает без сбоев и быстро. Самое сложное тут - составить само послание.

- Как пиво? - поинтересовалась я, когда с делами было покончено.

- Отврат. - мрачно ответил друг. – Надеюсь, ребята догадаются привезти что-то приличное...

- Надежда умирает последней.

Я сходила к себе в корпус, взяла термос с чаем из местных травок и, вернувшись, присела рядом с Вайлисом. Он пил пиво, я чай, и вместе мы смотрели в небо Леты. Странное бледно-лиловое небо с золотистыми облаками. Где-то там были сейчас ребята, и Антон с Дженни, а ещё множество кораблей с Чужими и людьми.

Показать полностью 1
55

Я и мой дрон - 6

Я и мой дрон

Я и мой дрон - 2

Я и мой дрон -3

Я и мой дрон - 4

Я и мой дрон - 5


… Итак, когда меня включили…


Я не потеряла память. Я помнила все! И именно поэтому не хотела никого видеть и слышать. Но – пришлось: передо мной сидел, удобно развалившись в кресле, Павел Петрович. Он же мировая величина. Он же Ванькин дедушка. И я испытала облегчение и какую-то глупую благодарность за то, что это был именно он, а не мои мама и папа. И горькую обиду, потому что это был он, а не мама и папа. Мне так много хотелось сказать… и спросить… но это было бы так сложно с мамой и папой… Такой вот парадокс.


А еще я поняла, что лежу на низеньком журнальном столике (а Павел Петрович сидит напротив) в моем доме. В моем родном доме, который я в этот миг любила и ненавидела одновременно.


Павел Петрович курил сигарету и задумчиво рассматривал меня. В другое время я обязательно выпалила бы ему в лицо все, что я думаю, но сейчас не могла – мой дрон не повиновался мне. Поэтому я гордо молчала, сверля мрачным взглядом старика. Мне это было несложно – я не могла двигаться.


А Павел Петрович мог. Он докурил свою сигарету, потом демонстративно медленно положил мой пульт на пол, взял молоток и одним точным ударом превратил пульт в кучу обломков. А я ощутила свободу.


- Валяй, - сухо сказал Ванькин дедушка. – Лети, куда там ты хотела. Только позволь мне задать тебе один вопрос. Можешь не отвечать, если не хочешь.


- Ну? – сказала я, осторожно пробуя свой дрон. Он повиновался беспрекословно. И я поняла, что в любой момент могу свалить отсюда. Но вот беда – валить-то мне было некуда от слова совсем! Если только в Эдькину пещеру.


- Сколько тебе лет?


Я удивилась. Я ожидала другого. Что ты нашла за периметром, с кем ты разговаривала, что ты узнала, что ты собираешься делать…


- Двенадцать, - буркнула я. – Сами же знаете, чего спрашивать.


Павел Петрович покивал головой.

- Всего лишь двенадцать. Да… Каюсь, я тебя недооценил. И не только я. Иван предупреждал, но я, старый дурак, его не послушал. Я считал тебя ребенком, и был уверен, что времени у нас более, чем достаточно. А видишь, как оно все вышло.


- Хреново вышло, - язвительно сказала я, наплевав на хорошие манеры.


- Не то слово, - согласился Ванькин дедушка. – А скажи, Сильвия, ты никогда не задумывалась о том, куда переселяют тех, кто достиг четырнадцати лет? И, главное, почему?


- А чего тут задумываться, если и так все известно? – с горечью откликнулась я. – Нам надо продолжать образование, нам нужно научиться владеть своим белковым телом, нам нужно… много чего нужно, а здесь нет необходимых условий… Вранье!


- Мы не врали, - вздохнул Павел Петрович. - Просто не говорили всей правды. Потому что правда такова, что к ней нужно готовить, а не обрушивать со всего маху. От такого удара человек может попросту сломаться. Поверь, я знаю, о чем говорю.


- Человек? - переспросила я, чувствуя, как во мне закипает гнев. – Вы считаете меня человеком? Меня? Железяку? Со всеми этими вашими пультами и поводками? Которые могут отключить нас в любой момент? – Я уже кричала, я была в бешенстве, меня буквально выворачивало от беспардонной лжи, которую мне скармливали с самого рождения. И с каким наслаждением я выплескивала все это в лицо мировой величине и знаменитости! – Гады! Сволочи! Вы же нас сконструировали! Мы же машины, безмозглые механизмы! С гарантийным сроком службы. Сколько вы там говорили? Четырнадцать лет? А потом что? Нас утилизируют? Предварительно рассказав сказочку о прекрасном будущем, чтобы мы не сопротивлялись?


Павел Петрович не перебивал меня, даже попытки не сделал вставить хоть слово и только морщился от оглушающих децибел, а когда я, накричавшись, выдохлась и замолчала, тяжело вздохнул.


- Господи, Сильвия, ты сама-то себя слышишь? Машина! Механизм! С такими-то эмоциями? С такой свободой воли? Где ты видела машину, которой бы взбрело в голову сбежать за периметр? Познакомиться с посторонними людьми? А потом еще и напасть на них? А вспомни, сколько глупостей ты совершила за свою жизнь? И скажи на милость, кому нужна такая непослушная, непредсказуемая машина, которая ведет себя, как взбалмошная двенадцатилетняя девчонка?


- Откуда я знаю? – огрызнулась я. – Может, вы придумали искусственный интеллект?


- И заодно наделили его способностями, которыми не обладаем сами? – иронически приподнял бровь Павел Петрович. – Ты сама-то в это веришь? Что мы, люди, своими руками создали себе конкурентов, которые в любой момент могут нас уничтожить? Ты ведь не дура – хотя лично я стал в этом сомневаться! – ты же понимаешь, что ваши дроны совершеннее человеческих тел. Автономность, жизнеспособность, скорость реакции… и вообще скорость… Наши глаза ничто в сравнении с оптикой дронов, вы видите и слышите в таких диапазонах, которые обычному человеку недоступны… Продолжать еще или хватит?


Я угрюмо молчала. Все, что он говорил, звучало логично… но ведь его слова абсолютно противоречили тому, что я узнала! Сама узнала, лично, а не от взрослых! Я проникла в тайну, которую от нас тщательно скрывали, и не чувствовала радости. Ведь у меня появились вопросы, на которые я не могла найти ответы. Почему мы, считающиеся детьми, так не похожи на других детей и людей вообще? Почему нам для жизни нужны дроны, а им – нет? И как так получилось, что мы оказались отделены от своих белковых тел? По какой причине это произошло? И есть ли они вообще, эти тела? Может, мы все-таки механизмы? Пусть даже суперкрутые.


Неужели мы не имеем права это знать???


- Я всегда был противником подобной скрытности, - с отвращением сказал Павел Петрович. – И не я один. Твои родители, например, и еще несколько десятков человек. Мы считаем, что людям пора узнать всю правду… и вообще ее нельзя было скрывать, с самого начала. Мы не можем изменить прошлое – что случилось, то случилось, но настоящее-то в нашей власти? Эти идиоты-перестраховщики боятся, что человечество не справится с шоком, с чувством вины… Они все мозги сломали, как подсластить горькую пилюлю, а того не понимают, что тянуть больше нельзя… да и человечество само по себе гораздо более пластично, чем им кажется, иначе бы мы не выжили.


Павел Петрович уже не сидел, он взволнованно мерил комнату шагами, размахивая сигаретой и рассыпая пепел, и рассуждал сам с собой, позабыв обо мне, а я сидела тихонько, боясь пропустить хоть слово из его монолога.


- Давно пора открыто признать – человечество в неоплатном долгу перед вами и вашими родителями… а вместо этого вас загнали в резервации и скрывают сам факт вашего существования. Сколько это еще будет продолжаться? Десять лет? Пятьдесят? Сто?


- Не больше пятидесяти.


Мы с Павлом Петровичем вздрогнули и обернулись на голос – на подоконнике открытого окна сидел Ванька.


- Не больше пятидесяти, - повторил он. – Сейчас, когда сыворотка доказала свою эффективность, рождаемость стремительно растет. Знания не утеряны, технологии развиваются… так что в конце этого века люди узнают о нашем существовании. Все люди, а не нынешняя горсточка избранных.


- Это твои выводы? – деловито спросил Павел Петрович.


- Сегодня утром группа Семенова из Евразийского сектора опубликовала свой доклад. В нашей сети, в открытом доступе. – Ванька засмеялся: - Сейчас там стоит страшный шум.


- И ты, конечно, подлил масла в огонь, - ухмыльнулся Павел Петрович.


- И я, и Чжоу, и Стивенсон. Вся наша компашка.


- Ах, подлецы! – восхитился Павел Петрович и потер руки. – Ну, теперь держитесь! Академики вас живьем слопают.


- Подавятся, - небрежно отмахнулся Ванька. – К тому же на нашей стороне молодежь из Западных территорий. А это, как ни крути, почти двести голосов… если до этого дойдет… Ну и, конечно, мы надеемся на вашу поддержку, мистер Сомов, - Ванька взлетел с подоконника и совершил изящный поклон в сторону деда. – Ваш признанный авторитет… ваши демократичные взгляды… ваши человеческие достоинства, в конце концов…


Вытаращив глаза, я смотрела на происходящее и ничего не понимала. Одно было ясно – происходит нечто из ряда вон выходящее, и я каким-то боком в него влезла. Вляпалась, как говорит папа. А эти двое все говорили и говорили, то споря, то соглашаясь друг с другом, позабыв обо мне, а я изо всех сил делала вид, что меня здесь нет. Я наделась услышать что-нибудь действительно интересное, но пока самым интересным было то, что Ванька, пожалуй, не тот, за кого себя выдает. А, стало быть, такой же обманщик, как все они, и с ним мне надо держать ухо востро. Да и с родителями, кажется, тоже.


Ох, Сильвия, дорогуша, так и до паранойи недалеко!


Потом они о чем-то договорились. Во всяком случае, замолчали. Ванька (или кто он там есть на самом деле?) полез в сеть, а Павел Петрович уселся в кресло, закинул ногу на ногу и принялся тихонько мурлыкать какую-то старинную песенку. А я решила воспользоваться наступившей паузой.


- А где мои мама и папа? – робко спросила я.


Павел Петрович, прищурясь, посмотрел на меня.


- Вспомнила-таки, - ехидно констатировал он. – Заботливая дочь, ничего не скажешь. Не прошло и года… В комиссии твои родители.


- А… в какой?


- В дисциплинарной, разумеется, в какой же еще? Кто-то ведь должен отвечать за твои художества? Или ты считаешь это так, милыми проказами?


Я испугалась. Я впервые слышала о какой-то там дисциплинарной комиссии, но даже название говорило само за себя – ничего хорошего от нее ждать не приходится.


- Но почему они? – дрожащим голосом проговорила я. – Ведь это я виновата.


- Ты – несовершеннолетняя, по закону за тебя отвечают родители или опекуны. А твой отец, к тому же, подписал перед институтом обязательства сохранить экспериментальный дрон в целости. Конечно, угробить тебе его не дали, но ты была очень близка к этому.


Опять этот чертов дрон! От него все беды! Как легко и хорошо мне жилось без него!


- Лучше бы он достался кому-то другому, - вырвалось у меня, и Павел Петрович кивнул головой.


- Да, так было бы лучше. Если хочешь знать, я голосовал против тебя. Я считал – да и сейчас считаю – что дрон надо было отдать спецам из Западных территорий: там ребята взрослые, ответственные, не чета вам, мелюзге. Но эти чертовы психологи, - он почему-то ткнул пальцем в Ваньку, - уперлись. Подавай им Сильвию Хантер, и все тут! А мнение опытного человека для них так, плюнуть и растереть.


- У нас были на это основания, сэр, - возразил Ванька, продолжая копаться в сети. – И ваше личное мнение тут совершенно ни при чем. Но мы приняли его во внимание.


- Приняли они, - проворчал Павел Петрович. – Спасибо, благодетели, уважили старика!


Ванька хмыкнул. Снова наступило молчание. Я тупо смотрела на своего друга, на своего бывшего лучшего друга, и до меня постепенно начало доходить.


- Так ты что, психолог? – спросила я.


- Ну… да, в общем, - неохотно сказал он.


- Психолог, психолог, - покивал Павел Петрович. – Дипломированный.


- В двенадцать лет?


- Ну… почему в двенадцать?


- Двадцать четыре ему, - сказал Петр Петрович, вылез из кресла и стал с кряхтением разминать поясницу. – В два раза старше тебя, Сильвия, а мозгов ничуть не больше. В других обстоятельствах вы были бы отличной парочкой. Авантюристы!


- Так ты что, следил за нами… за мной? Учился с нами, дружил и – следил? – Я почувствовала, как во мне снова закипает гнев. – А я тебе все, как другу, без утайки… Гад ты, Ванька, предатель!


- Следил? – с горечью откликнулся он. – Если бы! Если бы следил, мы бы не были сейчас в такой заднице.


- Тогда я не понимаю, - сказала я. – Ты врал нам, притворялся… зачем?


- Работа у него такая, - объяснил Павел Петрович. – Влезть в чужую душу и навести там порядок. По своему усмотрению. Ты учти, Сильвия, вы все – потенциальные психопаты, у каждого из вас крышу может сорвать в любой момент. Это не шутка, кстати. А дело Ваньки - вовремя хватать вас за шкирку. И он справлялся, неплохо справлялся… вот только с тобой, Сильвия, у него вышла промашка. Не по зубам ты ему оказалась, не просчитал он тебя.


- А кто мне руки выкручивал? – огрызнулся дипломированный предатель Ванька. – Кто говорил: рано, рано, пусть девочка подрастет?.. Я докладную записку написал, - обратился он ко мне. – Чтобы разрешили дать тебе информацию, хотя бы частично. А мне тапком по носу – не суйся не в свое дело, занимайся мозгами, а не политикой. А какая, к чертям собачьим, политика, если вот передо мной девчонка, и я вижу, что девчонка эта умна не по годам, соображалка у нее работает дай бог каждому, и вопросы задает такие… конкретные, прямо в точку. А еще характер – каждой бочке затычка. Я им сто раз говорил – ситуация потенциально опасная, ты в любой момент можешь сложить два и два, и в этом случае я твои действия предсказать не берусь… Так и случилось, и что теперь делать, я не знаю, - уныло заключил Ванька.


Честно признаться, я мало что поняла из его слов, но то, что меня считают такой умной, было чертовски приятно. А еще немного было жаль Ваньку, такой он был расстроенный.


- Я никому ничего не скажу, честное слово, - на всякий случай пообещала я.


Может, это его утешит? Но Ванька только рукой махнул. То есть не махнул, а прислал мне гифку, где унылый субъект печально мотает длинным носом.


Павел Петрович крякнул и взъерошил волосы.


- Да, Сильвия, подкинула ты нам проблем. О-хо-хонюшки, и в кого ты такая… егоза? Мама с папой приличные вроде люди.


Тут я разозлилась не на шутку.


- А при чем тут мои родители? – запальчиво крикнула я. – Просто я не люблю, когда мне врут или скрывают что-то!


- То-то и оно, - вздохнул Павел Петрович и посмотрел на часы. – У нас мало времени, Иван, - негромко сказал он. – Надо что-то решать. Мое мнение ты знаешь, так что дело за тобой. Ее все равно нельзя здесь оставлять.


И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Во всех боевиках после таких слов тех, кто слишком много знает, убивают. Я, правда, знаю не так много, но эти психи, кажется, считают иначе. Вон как переглядываются.


Тут я вспомнила, что пульт управления моим дроном разбит, и у меня словно гора с плеч свалилась. Я свободна, я могу в любой момент дать форсаж, и фиг они меня поймают! Если только у них не припасен для меня поводок. Правда, на поводок нужно особое разрешение, а его выдают только родителям или учителям… но кто сказал, что у них его нет? Да и нелегально изготовить такую штуку, наверное, несложно. Вырубили же меня там, на холме. Дотянулись и выключили.


И все равно, я почувствовала себя немного увереннее.


- Я ей все расскажу, - объявил Ванька. Павел Петрович вздохнул.


- Что, прямо здесь и сейчас?


- Да. Не вижу смысла дальше скрывать. Ты не знаешь Сильвию так, как я, у нее не голова, а компьютер. А еще интуиция. Вот только жизненного опыта с гулькин нос. Не хочу, чтобы она настоящих бед натворила.


- Ну, что ж, - Павел Петрович встал и без улыбки взглянул на меня. – Держись, Сильвия, тебе придется узнать много нового и… неприятного. Пойду готовить эвакуацию.


Он ушел, а мы с Ванькой почему-то замолчали. Первой не выдержала я.


- И что ты собрался мне рассказать?


- Правду.


- Очередную? – уточнила я. – Предполагается, что я должна буду безоговорочно в нее поверить? Ну, давай попробуем. Но сначала я задам тебе несколько вопросов.


- Задавай. Обещаю не врать. А верить мне или нет, решать тебе.


- Хорошо. Вопрос первый: мы – люди?


- Да. Самые настоящие, рожденные людьми и от людей. А такими, какие мы есть, нас сделала болезнь.


- Она… излечима?


- Нет.


- И я… и мы никогда не станем такими, как другие люди? Как обычные люди?


- Никогда.


Ванька посмотрел мне прямо в глаза. И послал мне смайлик. У него отличная коллекция смайликов, и я сразу поняла, как ему жаль, что он должен мне все рассказать, но у него нет выбора, и он просит меня быть сильной.


Может, я все это придумала, но мне стало чуточку легче.


- И что это за болезнь? – шепотом спросила я.


- Понимаешь, - после долгого молчания сказал Ванька, - по утвержденной Советом программе полную информацию мы получаем к шестнадцати – семнадцати годам. А с четырнадцати нас начинают готовить к этому, шаг за шагом. И все равно – знание дается очень нелегко. Бывают срывы и… разные неприятности. Тебе двенадцать. У нас нет методик, рассчитанных на твой возраст, но наши специалисты сделают все, чтобы сгладить шок. А я не смогу. Меня этому не учили. Меня учили лишь определять степень моральной и психологической готовности ребенка выйти из зоны комфорта.


Да, мне двенадцать, но я прекрасно поняла, что он хочет сказать. Наверное, я действительно умная.


- Знаешь, - сказала я. – Не так давно меня спрашивали, с какого возраста можно использовать мой дрон. А я ответила – с любого. Потому что малышу все равно, с каким дроном начинать. Он ко всему приспособится. Просто не сразу освоит все его возможности. Теперь я узнала, что есть дети, не пользующиеся дронами. И чуть с ума не сошла, когда поняла, что меня всю жизнь обманывали. А если бы я это знала с рождения? Если бы мы вместе играли… и все такое… Я справилась с дроном, и с этим тоже справлюсь. Так что валяй, выкладывай. Твой дедушка сказал, что у нас мало времени.

Показать полностью

Ник Никсон - Жажда. Темная вода

Продолжение...


***

Охранник Гарднера, одетый лишь в легкий бронник и каску с автоматом на плече, убрал подставку, удерживающую шлагбаум. Противовес из нескольких бетонных блоков опустился на землю, поднимая толстую трубу со знаком “кирпич” и предупреждением, что за самовольный проход на территорию общины полагается расстрел на месте. Второй охранник проверил документы у Витьки и Кобальта, затем связался с кем—то по телефону.

— У нас посылка, — сказал Кобальт, указывая на мешок с книгами на заднем сидении.

Получив разрешение, охранник скомандовал открыть второй шлагбаум, и они проехали внутрь.

Комплекс зданий бывшего Центрсоюза на северо—востоке Садового кольца был выбран гарднерцами благодаря сплошному остеклению фасадов. Это позволяло солнечным лучам беспрепятственно проникать внутрь, что хорошо сказывалось на росте растений. Фрукты, овощи, зелень, грибы, соя — с каждым годом количество и качество выращиваемых сортов увеличивалось. Гарднер был главным и основным поставщиком свежих культур на стол жителей Садового кольца.

— Представляю, если б мы в Миде тоже голышом разгуливали. Вот умора бы была, — Витька хихикнул.

Кобальт не отреагировал на реплику горе—племянника. Сам он бывал в Гарднере тысячу раз и давно перестал обращать внимания на оголенные тела. Каждый имеет право на свои закидоны, если они не мешают другим. Кроме того, в приверженности нудизму были не только отголоски их чудаковатой религии, но и практичное зерно. В жару лишняя одежда провоцирует потоотделение, а главное кредо любого жителя Садового, вне зависимости от гражданства и веры: «Выпил — сохрани в себе».

Они проехали мимо двух прибывших из Кремля водовозок Гортранса. Водители—дружинники покосились на сталкеров с презрением. Витька показал им средний палец.

Они остановились у теплиц. Кобальт взял мешок с книгами и вышел из машины.

— Сиди и не высовывайся, чтоб мне снова не пришлось за тебя краснеть.

Витька кивнул. Кобальт задержался у открытого окна, уставившись на племянника подозрительным взглядом.

— Да, понял, понял, — сказал Витька.

В центре общины, у алтаря, собралось много народу. Жрецы аккуратно раскладывали тарелки со свежими овощами и фруктами вокруг каменного сооружения в форме дерева с ветвями из чистого серебра. Слитки для их изготовления сталкеры стащили в одном из банков, ветки выплавили умельцы из Кремля.

Глава общины Агроном, седовласый, тучный мужчина с пёстрой растительностью на теле, читал проповедь, держа в руках новорожденного младенца. Родители малыша стояли рядом — мать держала кувшин, отец пустой металлический тазик.

— Мы, дети Богини земли, посвящаем этого младенца в наши ряды и клянемся воспитать его по строгим заветам Богини. Я нарекаю его Бергамотом, — Агроном посмотрел на младенца снисходительно. — Твое испытание телом продлится столько, сколько пожелает Богиня, и если ты проживешь это время в смирении со Священным писанием, в конце тебе уготован путь праведника — вечная жизнь в великом счастье. В Оазисе.

Люди приветствовали слова Агронома одобрительными возгласами.

Соваться в толпу Кобальт не стал. Гарднерцы живут закрыто, сторонятся чужаков, особенно в такой важный для всех день — посвящение младенца. Высмотрев в толпе Гороха, он салютовал ему рукой. Тот заметил сталкера и кивнул.

Агроном усадил ребенка в тазик, взял у матери кувшин, наклонил его над головой маленького Бергамота — из горлышка посыпались зерна риса. Толпа охала и вздыхала от восхищения.

Горох и Кобальт удалились, где было потише.

— Принес наконец? Еще на прошлой неделе ждали, — Горох достал книги из мешка, осмотрел, перелистнул страницы.

— Долго не могли найти хорошее качество, — объяснил Кобальт. — Из-за пыли и сырости книги быстро ветшают.

— Как и всё в этом мире, — Горох понимающе кивнул.

Помимо справочников по овощеводству, Гарднер заказывал несколько томов истории религий. Проверив книги, Горох передал звенящий мешочек. Орлом на монетах служило изображение фляжки с водой, за что их так и прозвали — фляги. Первоначально Кремль чеканил монеты для того, чтобы покупать у других общин продукцию, а те, в свою очередь, обменивали их у Кремля на воду. Со временем фляги превратились в универсальную валюту в Садовом кольце.

— Здесь не все, — Кобальт заново пересчитал монеты. — Ты знаешь ценник — десять фляг за том. А тут и сорока нет.

— Что могу…, — Горох пожал плечами. — Кремль снова задрал цены за воду. Будем считать, что это компенсация за нарушение сроков.

— Так дела не делаются. Был уговор.

— Извини. В этом году большой урожай, мы снизили цены, но склады все еще забиты. Все экономят, а нам надо воду заказывать на следующий месяц. Мне урезали фонды.

Кобальт покосился на мешок с книгами. Отменить сделку? Да кому нужна эта макулатура. Кроме того, в казне Мида который месяц недостача. Последняя водовозка приезжала две недели назад. С тех пор запасы воды сократились до критических.

— Ладно. Еще что-нибудь надо? — спросил Кобальт, убирая деньги в карман. — Спецуха, инструмент, лампочки, семена? В наличии бензин и соляра, могу за полцены отдать.

— Пока запасы есть. Если что — позвоню.

— У Гортранса топливо берешь? После всего, что они сделали…

Горох снисходительно улыбнулся.

— Качество их топлива лучше, и нет проблем с доставкой. Это бизнес. Ничего личного.

Кобальт кивнул и собрался уходить.

— Есть заказ, — вполголоса произнес Горох, посмотрев предварительно по сторонам и убедившись, что никто не слышит. — Явление Христа народу.

— Невозможно, — с ходу ответил Кобальт.

— Полторы тысячи фляг за картину. Если с рамой — дам две.

— А как же урезанные фонды?

Горох подмигнул и ухмыльнулся.

— Личная просьба Агронома.

Деньги приличные, хватит на водовозку, еще и машину свежих овощей и фруктов можно прикупить.

— В район Третьяковки не ходим, — ответил Кобальт.

Горох разочарованно покивал. Затем сказал с вызовом:

— А может уже пора?

До ушей Кобальта доносился голос Агронома, вещавший о спасении и необходимости ежедневно выполнять принятые в общине ритуалы.

Однажды Кобальту довелось побывать внутри здания Гарднера, что по всем правилам категорически запрещалось чужакам. Повсюду на стенах там развешаны картины, большую часть из которых когда—то притащили сталкеры из Пушкинского музея. Лица героев картин искусным образом заменены на лица жрецов Гарднера и самого Агронома. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чей лик заменит собой Агроном на картине о явлении христианского пророка.

Не имеет значения, какими способами Агроном держит своих людей в узде, главное, чтобы торговые отношения между общинами развивались. Будут заказы — будут фляги, а значит жители Мида не умрут от жажды.

***

Солнце лупило сквозь стекло, словно паяльная лампа. Витька еще помнил времена, когда не было такой жары, и зимой даже выпадал снег. Помнил, как с отцом лепил снеговиков во дворе, и как детишки катались с горок на ледянках. Самое лучшее время в его жизни.

«Тень» — выскоблил отвёрткой на деревянной ручке счастливого ножа. На другой стороне уже сделана надпись — «Сталкер».

Витька в очередной раз осмотрелся. Петруша знает, что он приехал. Неужели она не придет?

Книга за пазухой раскалилась будто подпаленная огнем.

С чего он решил, что она им заинтересовалась? Сколько раз они виделись? Дважды. В последний раз всего парой слов успели перекинуться, потом появился тот бугай охранник с огромным хером наперевес, прогнал Витьку, а после, сука, пожаловался Кобальту.

Вон она. Идет с корзиной от теплицы ко входу в здание. Мимо идет, и не смотрит даже в его сторону.

Витька выскочил из машины, рванул к ней. На пути вырос, как из—под земли, охранник. Витька на ходу вытащил книгу, упер ему обратной стороной в лицо.

— Начальник забыл. Для Агронома.

Охранник подумал недолго, кивнул и пропустил его.

Нагнав Петрушу, Витька шёпотом окликнул ее, а сам сделал вид, будто мимо идет. Девушка обернулась, на лице растянулась грустная улыбка. Они отошли в проход меж двух теплиц. Обычно здесь кругом полно народу, но сейчас почти никого.

– Я ждал, что ты придешь.

При виде ее обнаженной груди и ложбинки ниже пояса в животе вспыхнуло что—то горячее. Он плеснул воды из фляжки в лицо.

— Ты зачем тратишь зря воду! — сделала строгое замечание Петруша.

Она всю жизнь провела в Гарднере и не понимала, почему нагота может смущать. Тем более молодого, влюбленного в нее без памяти, парня.

— Помнишь, я говорил, что привезу тебе подарок, — он вручил ей книгу.

Петруша сначала испугалась, будто он держал в руке крысу. Потом настороженно взяла книгу, посмотрела внимательно на счастливую пару не обложке.

— Какие красивые.

— В конце все закончится хорошо, и они будут жить долго и счастливо.

— У меня нет денег.

— Ты что? Это же подарок.

— Я не могу принять.

Витька слышал об особенностях воспитания детей в Гарднере. Ничего даром не брать, чтобы не быть обязанными.

Петруша протянула ему яблоко. Зеленое, гладкое, такого Витька давно не пробовал. Он взял его и кивнул в знак благодарности. А так хотелось обнять и поцеловать ее…

Она положила книгу на дно корзины, сверху набросала фрукты и овощи.

— Петруш, а как твое настоящее имя?

Она отвела взгляд.

— Не могу сказать.

Для гарднерцев имена, словно нагота для обычного человека — их прячут от чужих ушей, используя в обиходе имена, присвоенные Агрономом при обряде посвящения. Считается, если человеку сообщить родное имя, он переходит в разряд самых близких людей. Очевидно, Петруша еще к этому не готова.

— Имя я скажу только будущему мужу.

— У тебя есть жених?

Она пристально посмотрела Витьке в глаза, и на секунду он представил, будто сейчас услышит свое имя.

— Нет. Но обязательно будет. У нас будет крепкая семья и много детей.

Она мечтательно закатила глаза, потом вдруг поникла и засобиралась.

— Мне пора.

— Подожди, Петруш. Еще хотя бы пару минут.

— Я не могу. У меня папа заболел.

— А что с ним?

— Живот сильно болит. Несварение, наверное.

— А болит как? Случаем, не справа, вот тут?

Витька показал на себе.

— А ты откуда знаешь?

— Так это аппендицит, очень опасная болезнь. У моего друга такая была. Ему в Кремле операцию делали.

Петруша поморщилась.

— Папе станет лучше, когда он поест свежих плодов. В них сила земли.

Витька, сам того не осознавая, схватил девушку за плечи. Она в ужасе посмотрела на него. Прикосновения между не родственниками в Гарднере строжайше запрещены, а за прикосновение к чужаку, могут изгнать из общины.

Витька отпустил Петрушу и отошел на шаг. Она стояла, не шелохнувшись, словно замороженная.

— Аппендицит сам не проходит — так хирург сказал другу. И никакие фрукты ему не помогут. Твоему папе нужна операция, иначе он умрет.

Эти слова вывели ее из ступора. Петруша опустила взгляд в чашу с плодами, потом посмотрела на Витьку полными слез глазами.

— Что же делать?

Агроном ни за что не станет просить Кремль вылечить своего гражданина.

— У нас в Миде нет хирурга…

— Значит, папа умрет, да?

Она расплакалась.

– Не умрет, — твердо сказал Витька. — Я договорюсь, чтобы его принял кремлёвский хирург. Его вылечат. Все будет хорошо.

У Петруши в глазах вспыхнул огонек надежды.

– Ты сможешь? Ты уверен?

– Конечно. У сталкеров хорошие отношения с Кремлем. Мне нужно время, чтобы все решить. Я очень скоро вернусь за твоим папой.

– Обещаешь?

Он посмотрел в ее глаза цвета небесной синевы, в которые хотелось провалиться.

– Обещаю.

Петруша взяла его за руку. По спине пробежали мурашки. Потянулась к уху и произнесла шепотом:

— Меня зовут Эли.

***

Лэнд Крузер сталкеров свернул на Большую Лубянку и, набирая скорость на пустой дороге, поехал в сторону Кремля. На пути проносились поросшие мхом и лопухами безжизненные здания. За полтора десятка лет флора Земли изменилась до неузнаваемости. Корневища мощных кустарников прогрызали бетон, «поедая» здания один за другим, словно голодный зверь. Со времен Катастрофы в Москве обрушилась каждая третья постройка, а через несколько десятков лет весь город превратится в руины. У общин имелись спецгруппы по контролю за состоянием своих построек: корневища вырубались, обрабатывались химикатами. Никому не хотелось погибнуть однажды под рухнувшими сводами собственного дома.

Погода тоже претерпела перемены – Москва с ее умеренным климатом превратилась в тропики. Периоды засухи и знойной жары сменялись сезонами дождей, ураганные ветры и торнадо обрушивались по несколько раз в год, доставляя несчастным выжившим множество неудобств: разбитые стекла, поваленные хозпостройки, сорванные крыши, погибшие и раненые. Будто сама планета ополчилась на людей, решив, что человек как вид больше не имеет права на существование.

Основные дороги между общинами контролировал Гортранс. Дружинники доставляли воду от Кремля другим общинам и следили за состоянием дорожного покрытия: освобождали от ржавых машин, периодически вырубали кустарники и траву, латали ямы. Большая же часть дорог в городе оставалась заброшенной и поросла травой толщиной с палец, преодолеть которую даже пешком непросто.

Периодически на тротуарах еще можно заметить торчавшие из земли проржавевшие водоразборные колонки. Когда темная вода заполонила собой все океаны, реки, озера и даже дождевые облака, чистая вода еще сохранялась в толще земли. На протяжении месяцев колонки оставались последней надеждой для москвичей на выживание, но вскоре зараза пробралась и под землю. Темная вода убивала быстро и беспощадно. В зависимости от выпитой дозы человек умирал от нескольких минут до двух часов, сгнивая заживо, словно его время жизни ускорилось на несколько порядков.

— А почему та часть Садового для нас закрыта? – спросил Витька, когда Кобальт рассказал о просьбе Гороха достать картину из Третьяковки.

— Москва—река отрезает южную часть кольца. Оставшийся пятачок омывается водой с трех сторон – для тварей это излюбленное место обитания. Было решено отгородиться от него береговой линией.

— Так вот почему взорвали все мосты.

— Не все. Оставили Кремлевские на всякий случай. Там у них дозорные посты.

Витька задумался и заговорил:

— Ради таких денег можно и рискнуть. Ну, в Третьяковку сходить. Я б пошел.

— Вот как разрешит Батя, ходи, куда захочешь, а пока та территория закрыта для сталкеров.

— Не пойму, какая разница, где тварей мочить…

Плотная застройка окраин Садового кольца послужила естественной стеной от тварей. Двери и окна первых двух этажей забаррикадировали. Имеющиеся переулки заложили многометровыми завалами из подручного материала — в основном автомобилями. Защитной стеной это с трудом можно было назвать, однако количество тварей внутри Садового заметно снизилось. Обычные люди все равно старались не покидать территории своих общин, по крайней мере, без охраны.

— Я видел, как та девочка на тебя смотрела, — заговорил Кобальт. — У тебя что с ней за шашни?

— Просто дружим.

— У гарднерцев не может быть друзей чужеземцев. Если хочешь быть сталкером, ты должен уважать законы других общин, иначе накличешь на Мид беду. Они должны покупать наши товары.

Витька молчал.

— Чтоб я тебя больше рядом с ней не видел, а то вообще туда не возьму. Ты все понял?

— Да, — сухо ответил Витька.

Мимо пронеслись несколько водовозок Гортранса, за ними БТР с оравой дружинников. Вслед сталкерам прозвучали привычные оскорбления. Кобальт не отреагировал на них, а вот Витька напрягся и какое—то время матерился под нос.

На Манежной внедорожник свернул в сторону библиотеки Ленина. На Кремлевской стене дежурили снайперы с винтовками, на башнях располагались дополнительные пулеметные расчёты. Главную водную обитель Садового, источник жизни всех ее жителей, защищала самая мощная армия в кольце.

Единственный способ получить чистую питьевую воду — создать ее заново, окислив водород кислородом. Водород выделяют из темной воды, пропустив через нее мощный электрический ток. Далее газ проходит несколько степеней очистки, прежде чем начнется финальная стадия истинного творения. Первые электролизные установки вывезли из лабораторий МГУ и Бауманки. Их оказалось недостаточно, чтобы обеспечить потребность в воде большого числа людей, поэтому построили еще с десяток подобных, в прямом смысле слова из того, что было. Производство воды требует много энергии, следовательно, и топлива для питающих генераторов, а еще запчастей, электроники, проводов и прочего. Всем этим до недавнего времени снабжали Кремль сталкеры. Однако им на пятки стали наступать дружинники из Гортранса, решившие примерить на себя роль добытчиков в кольце. Это сталкерам не нравилось, однако Батя на прямой конфликт с могучей общиной не шёл, предпочитая решать все за столом переговоров в кремлевских застенках. Очевидно, что эта тактика себя не оправдывала. Сталкеры уже лишились трети рынка и продолжали терять выручку. А люди не стали меньше пить.

— Как можно попасть в Кремль? – спросил Витька, косясь на бомжей, роющих в Александровском саду защитный ров.

— Зачем тебе? – с безразличием в голосе спросил Кобальт.

— Хочу посмотреть, как люди там живут.

— Жизнь сейчас везде непростая.

— У них-то непростая? Воды полно, фляги сами штампуют, жратва каждый день свежая — мясные консервы им поставляем, сами не жрем. Не жизнь, а сказка.

Проехали стационарный пункт продажи воды, представляющий из себя бронированный киоск с тамбуром. Обычно тут отовариваются вольнонаемные в основном разного рода лицедеи сцены, по сути, те же бомжи, однако многие из них неплохо зарабатывают и даже могут позволить себе иметь свиту и личную охрану. Тут всегда можно купить ерша — ядреную смесь из альдостерона и вазопрессина – гормонов, тормозящих вывод жидкости из организма. Готовят его из просроченных лекарств. Говорят, на этой смеси можно просидеть в сухую десять дней, однако потом развиваются побочные эффекты пострашнее отравления темной водой.

Кобальт заметил того самого бомжа, пытавшегося у Витьки отобрать фляжку. Они встретились взглядами. Оголив в оскале почерневшие от ерша зубы, бомж угрожающе полоснул себя пальцем по шее.

— Ты бы мог договориться, чтобы меня туда пустили? – спросил Витька.

— Куда?

— Ну в Кремль.

— Что ты заладил с Кремлем своим? Никто тебя туда без гражданства не пустит.

— А если Батя попросит? Ну, типа по межгосударственной линии.

Кобальт скептично хмыкнул.

— Сам его и спрашивай.

Витька, конечно, не особо рассчитывал на его помощь, но надежда умирает последней. В любом случае сдаваться он не собирался. Как вернется в Мид, сразу пойдет к Бате.

Несколько минут ехали молча.

— Ты сегодня снова в детский отдел ходил, – заговорил Витька. — Что ты там ищешь? Могу помочь.

Кобальт помолчал и ответил:

— Просто веди машину.

***

На Новом Арбате дорогу им перекрыла металлическая лента с шипами. Лэнд крузер остановился перед фургоном с надписью на боковине «Гортранс». Двое дружинников с оружием подошли к машине.

Странно, подумал Кобальт, здесь никогда не было подобных постов. Кроме сталкеров и редких водовозок, никто по этой дороге не ездит.

Витька опустил стекло перед лицом упитанного дружинника с тонкими редкими усиками под носом.

— Кто такие?

— Сталкеры из Мида, — ответил Кобальт.

— Иголки свои убери, а то будешь новые колеса должен, — сказал Витька стоявшему у капота второму дружиннику, высокому, с протезом на месте правого глаза.

— Документы, — вызывающим тоном произнес упитанный.

Одеты они совершенно не по погоде – плотная зеленая военная форма, высокие берцы, белые стоячие воротнички, пилотки с двуглавым орлом. От жары оба вспотели, но никто из них и подумать не мог, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу гимнастерки. За такую вольность можно вылететь со службы, а для дружинников Гортранса это смерти подобно.

— Документы! — повторил упитанный, передернув затвор автомата.

— Ты кем себя возомнил, а? – возмутился Витька. — Сказано тебе, сталкеры мы, домой едем. Пропускай!

Кобальт толкнул горячего напарника в плечо, сам протянул паспорт. Витька нехотя последовал примеру.

Провоцировать дружинников в этой ситуации — не лучшее решение, сначала надо разобраться, что вообще происходит.

— Дмитрий Дорожный, позывной Кобальт, — прочитал упитанный. — Хм, Антоха, да у нас тут знаменитость, великий твареборец. А второй…, — дружинник открыл паспорт Витьки. – Виктор Дорожный, позывной…

— Не присвоен еще, — съязвил Витька.

Дружинник у капота держал ствол автомата направленным в лобовое стекло.

— Скажи напарнику, чтобы в сторону убрал, — обратился Кобальт к упитанному с показной вежливостью.

А у самого рука незаметно опустилась к кобуре на ноге, готовая в любую секунду выхватить пистолет. Он очень надеялся, что этот момент не настанет.

Упитанный кивнул напарнику, и тот нехотя опустил ствол, но общее напряжение от этого не уменьшилось.

— Пять фляг за проезд, — потребовал дружинник.

— Да ты охренел? За что? – взбунтовался Витька.

— Мид платит Гортрансу раз в месяц за пользование всеми дорогами кольца, — сказал Кобальт. — И платит исправно.

— И теперь еще пять фляг за проезд каждой машины, — добавил упитанный. — Новое распоряжение Великого князя. Не устраивает, езжай в объезд.

Единственная объездная дорога по Садовой улице займет у них минут сорок, и нет гарантий, что и там не стоит подобный пост.

Витька надавил на газ. Двигатель заревел на нейтралке, словно готовый сорваться с цепи зверь. Из выхлопной трубы задымило черным.

Дружинник у капота со страху отступил на шаг, направил автомат на сталкеров. Упитанный тоже держал ствол в сторону открытого окна.

— Убирай давай иголки! – заорал Витька.

— За несанкционированный проезд – расстрел!

— Кишка у тебя тонка, жирный, — парировал Витька. — На сталкеров решил наехать? Думаешь, мы лохи? Я тебя сейчас перееду.

Молодой сталкер переключил передачу на заднюю. Не успел надавить на газ, как Кобальт воткнул рычаг обратно на нейтральную.

— Отставить! – скомандовал командир двойки.

Витька покосился на дядю со смесью испуга и ярости на лице.

Кобальт быстро оценил противников: дружинник у капота имеет отличную позицию — оба сталкера для него как на ладони. Хоть и одноглазый, но, судя по всему, стрелять умеет. У второго позиция не хуже — прошьет по головам, они даже пригнуться не успеют. В машине тесно, не развернешься. Шансы дружинников выйти победителями много выше.

Достав мешочек с монетами, Кобальт отсчитал пять фляг.

— Мы же не будем платить? – возмутился Витька.

— Заткнись, я тебе сказал! – Кобальт готов был врезать ему по лицу.

— Слушай главного, крысеныш, — усмехнулся упитанный, подходя медленно к окну, чтобы взять деньги. — Он человек здравомыслящий.

— Нас же разводят. Нет никакого распоряжения, — не унимался Витька.

Упитанный взял деньги и сунул в карман, затем вернул паспорта.

— С вами приятно иметь дело. – сказал он с довольной ухмылкой, потом обратился к напарнику. — Убирай!

Собрав с дороги ленту, второй дружинник встал рядом с упитанным. Они переглянулись, что—то друг другу сказали и рассмеялись.

— Поехали, — сказал Кобальт строгим тоном.

Витька не отреагировал на приказ и, вместо того, чтобы переключить передачу, потянулся за автоматом на заднем сидении.

— Отставить! – сказал Кобальт сквозь зубы, стараясь вложить в голос как можно больше требовательности.

Что творит этот дурень?

— Езжай давай или еще пятак заплатишь, — сказал упитанный.

— Городским крысам пора в свою конуру, — добавил второй. Оба расхохотались.

Кобальт заметил, что Витька смотрит куда—то наверх. На асфальте за спинами дружинников появилась стремительно набирающая размашистые очертания тень.

Схватив автомат, Кобальт выскочил из машины. Дружинники подняли стволы на него.

— Стоять! Положу!

Сверху приближалось нечто черное и крылатое. В свете солнца очертания твари не удалось разглядеть — она огромная, размером с автомобиль.

— Ложитесь! – заорал он дружинникам.

— Брось ствол! Сейчас шмальну в башку! – крикнул упитанный, не слушая его.

Тварь издала высокий протяжный визг. Кобальт пустил по ней очередь. Существо вздрогнуло от попадания пуль и, словно коровья туша, рухнула на дружинников.

Упитанный отлетел к машине, врезался головой в дверь. Лэнд Крузер накренился, стекло водительской двери рассыпалось, окатив Витьку осколками. Второго дружинника зацепило крылом по касательной, он отлетел в сторону.

Ранение для твари оказалось не смертельным. Она передвигалась на коротких задних лапах и использовала сочленения двухметровых крыльев как еще одну пару лап. Ее мощный темно—желтый клюв с несколькими рядами острых зубов угрожающе клацал.

Витька высунулся из разбитого окна и открыл стрельбу из калаша. Тварь взметнулась в воздух, перелетела через машину, где ее уже встречал огнем Кобальт. Резкий взмах мощного крыла сбил сталкера с ног. Тварь бросилась к нему с раскрытой пастью.

Отползая, Кобальт выхватил пистолет из кобуры на ноге, выстрелил. Пуля угодила в мощный клюв, выбив из него небольшой осколок. Тварь взвизгнула и, поняв, что поживиться здесь не удастся, взметнулась в небо.

Витька стрелял ей вслед, но не попал. Тварь скрылась за жилой высоткой.

На несколько долгих секунд повисла жуткая тишина, только сбитое дыхание сталкеров тревожило воздух.

— Что это за тварюга была? – выпалил Витька с кашлем. На лице у него красным блестели десятки мелких порезов. – Ты когда—нибудь такую видел?

Кобальт покачал головой. Ничего подобного ему никогда не встречалось.

Столкновение с дверью внедорожника размозжило упитанному голову в кашу – мгновенная смерть. Второй лежал в луже крови, но, судя по вздымающейся грудине, еще жив.

— Что будем делать? – спросил Витька растерянно.

— В Кремле слышали выстрелы. Они сообщат в Гортранс, те пришлют подкрепление.

— Надо нашим сказать, пусть приезжают, дадим отпор.

Витька потянулся к рации.

— Отставить. Этого надо к врачу.

Дружинник резко открыл единственный затекший глаз и закричал. Не мешкая ни секунды, схватил автомат, собираясь осыпать сталкеров свинцом.

Кобальт всадил ему пулю в голову.

— Мать его! Чё за херня! – вскрикнул, перепугавшись, Витька.

Кобальт убрал пистолет в кобуру, тяжело вздохнул. Теперь все обернулось совсем плохо. Гортранс им такого не простит.

Когда—то по этой улице каждую минуту проезжали сотни машин и поток не останавливался круглосуточно. Тысячи людей гуляли по широким тротуарам, ужинали в ресторанах, уличные музыканты давали концерты на открытом воздухе. Кобальту казалось, он и сейчас он слышал звуки моторов, счастливые крики людей, музыку, чувствовал аромат итальянской кухни. Все это отпечатком времени сохранилось в безжизненных ныне и обвитых ядовитыми корневищами зданиях, вывернутым наружу мощенным тротуарам и выцветшей, но отлично сохранившейся детской качели. Темная вода забрала у людей привычную жизнь, но прошлое ей не смыть.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!