Две недели со мной почти не разговаривали, и две недели я была тише воды ниже травы, из дома практически не выходила, хотя никто мне ничего не запрещал. Только Ванька звонил чуть ли не по десять раз на дню и ругательски меня ругал. Я смиренно выслушивала его и не возражала.
Потом все как-то наладилось, ушел страх, мама снова стала улыбаться, а папа шутить, он даже поддразнивал меня, называя камикадзе-неудачником и периодически интересуясь, как оно там, на том свете? А я, наверное уже в сотый раз, торжественно обещала себе поумнеть и повзрослеть.
Удивительно, но никаких ограничений для меня не последовало. Я могла по-прежнему ходить куда угодно в пределах периметра, смотреть телевизор, встречаться с друзьями. Меня даже отпустили на день рождения к Вилли, мы отлично повеселились всем классом. Про случай на пикнике все как будто забыли, только Ванькин дедушка стал захаживать к нам и вести со мной долгие неспешные разговоры обо всем на свете. Я его ужасно стеснялась и от смущения становилась смирной и косноязычной.
- Прямо пай-девочка, - ворчал Ванька. – Лучше бы раньше голову включала.
Я злилась на него, но не особенно. Чего там, сама виновата.
Так прошел июнь, наступил июль с его дождями и грозами. Самое скучное, самое тоскливое время в году, потому что приходилось целыми днями сидеть дома. Ведь наши дроны беззащитны перед мощными грозовыми разрядами, которые буквально сотрясают наш город в это время года. Да что там дроны – примитивные телевизоры вместо фильмов показывали одни помехи, связь то и дело отказывала, и бывали дни, когда я просто дурела от скуки, не имея возможности даже просто поболтать с друзьями.
- Ты бы хоть книжку почитала, что ли, - говорил папа, а мама вздыхала и украдкой закачивала мне файлы, призванные, как предполагалось, обогатить меня духовно и умственно.
Вообще-то книжки я люблю, особенно фантастику или там мистику. Ужастики всякие. Но читать древнюю классику, всяких там Крапивиных, Твенов и прочих – ну бред же! Полный бред! Тот мир, даже если он и был, кончился навсегда, он интересен историкам каким-нибудь, искусствоведам, у нас теперь другая реальность, совсем-совсем другая.
У нас дети не бегают босиком, не плавают на плотах, не разжигают костры. Они вообще ничего не делают, только лежат в личных капсулах жизнеобеспечения неподвижными тушками, опутанными всякими проводами и трубками, и только сознание, подключенное к матрице дрона, относительно свободно.
Мы – другие! Да, мы смеемся, грустим, дружим и ссоримся. Мы учимся, играем, ходим в походы… но как же это непохоже на то, что было в старину! Перенеси к нам какого-нибудь жителя двадцать второго века… да он, пожалуй, счел бы нас несчастными калеками. Жалеть бы начал, пожалуй. Главное, протез ноги или пересаженный орган для него нормально, а дрон, временно заменяющий все тело, - неестественно, ужасно, отвратительно! Вот что особенно возмущает.
Вот примерно так я и объяснила родителям свою нелюбовь к чтению.
- Я тебя понимаю, Сильвия, - грустно сказал папа. – Но ведь это – наше прошлое, прошлое всего человечества. Его надо знать и помнить. Даже если оно никогда не вернется.
- А мне не интересно! – заявила я. – Ни капельки! И вообще, прошлого нет. Есть только настоящее, и началось оно с Контакта.
Это не я такая умная, это Ванька. Как-то он высказал такую мысль, мне ужасно понравилось, только вот повода блеснуть не было. А тут появился.
Папа как-то странно посмотрел на меня и больше к этому вопросу не возвращался. А я из принципа скачала из библиотеки книжку «Контакт: шок и надежда» и перечитала всю от корки до корки, хотя знаю ее почти наизусть. И вечером за ужином цитировала оттуда целые абзацы.
И про Чужих, и про Эпидемию, охватившую всю планету; как умирали дети и только дети, потому что у взрослых нервная система уже сформирована и нейровирус им не страшен; как потом изобрели вакцину, и дети перестали умирать, только расти должны были в герметичных капсулах… Ну, и так далее. Короче, все это знают.
Мама сидела с каменным лицом, а папа сперва болезненно морщился, а потом попросил меня замолчать.
- Почему? – удивилась я. – Ты же хотел, чтобы я читала? Вот я и читаю. А что? Хорошая ведь книжка.
- В печку ее, - непонятно пробормотал папа и вышел из-за стола.
- Ну вот, - обиделась я. – То – давай, давай, читай. А то прям недовольны.
- Не все так просто, Сильвия, - просипела мама. – Эта книжка… она больше популярная, чем научная. На деле все гораздо сложнее.
- Да чего там сложного? – с досадой возразила я. – Все же понятно: встретились две цивилизации, разный метаболизм, разная физиология. Ну, заразили они нас этим нейровирусом. Так не со зла же! Непредвиденная случайность. И вообще, кто знает, может, мы их тоже чем-то заразили? Может, наш насморк для них смертелен? Ну, да, были жертвы, но ведь теперь-то все хорошо? И пользы от Контакта гораздо больше, чем вреда! Сама же рассказывала, что те же наши капсулы спроектировали пришельцы.
Мама не любит со мной спорить. Потому что ей говорить трудно, а меня иногда заносит, я тараторю с пулеметной скоростью, динамик у меня будь здоров, и получается, что последнее слово всегда за мной остается. Папа меня упрекает за это, да я и сама знаю, что нехорошо поступаю. Но поделать ничего с собой не могу. Такая я вот увлекающаяся натура.
В общем, вечер прошел натянуто, и спать я отправилась надутая. А ночью разразилась такая гроза, которой давно уже не было. Молнии сверкали одна за другой, от грохота дом сотрясался до основания, так что я, хотя и не боюсь грозы, уснуть долго не могла.
Зато утро выдалось расчудесное! И голубое-голубое небо, и яркое солнце, и сверкающие капли на листьях. И – тишина.
Это я потом сообразила, про тишину. И удивилась: ни тебе бормотанья телевизора, ни гудения холодильника, только шаги внизу и голоса.
- Электричество отключили, - объяснил папа. Был он чем-то озабочен и вроде бы даже встревожен. – Авария на подстанции. Довольно серьезная. Мы убегаем, а ты, Сильвия, будь молодцом, очень тебя прошу. И… посиди-ка ты лучше дома сегодня. Боюсь, эта песня на целый день.
Сидеть дома? В такой день? Ага, щас прям! Я дождалась, когда машина родителей скрылась за поворотом, вытерпела еще десять минут на всякий случай, и выскользнула на улицу.
Можете считать меня авантюристкой, я не обижусь. Что выросло, как говорится, то выросло. И если у меня появляется идея, я из-под себя выпрыгну, а задуманное совершу. Ведь что самое главное в любой авантюре? Главное – не терять головы и сохранять хладнокровие.
Людей на улице было немного, все они были озабочены и страшно спешили. На меня и внимания никто не обратил, так что я без помех взлетела метров на триста и тихонечко, без форсажа, поплыла на запад. К Периметру. И очень скоро оказалась в знакомом месте.
Я видела высокий тополь и старый полуразрушенный сарай в десяти метрах за ним. А вот чего я не видела, так это опалесцирующей, слегка потрескивающей дымки между ними. И это означало только одно – Периметр отключен.
Вообще-то, такое у нас бывает, хоть и нечасто, после сильных гроз. И всегда взрослые следили, чтобы мы не выскочили за Периметр. А то мало ли что, включат его, а мы – снаружи! Но сегодня никаких взрослых рядом не было, все, видимо, занимались своей аварией, так что я беспрепятственно, хотя и не без внутреннего трепета, вышла за пределы города.
Вот казалось бы, что тут такого? Полметра вперед, полметра назад, какая разница? Ан нет! Там и воздух свежее, и небо голубее, и трава зеленее. И вообще – свобода! Полная и бесконтрольная, от которой кружилась голова и внутри все сладко сжималось в ожидании невероятных приключений.
И я с торжествующим воплем рванулась им навстречу.
Тот дом я заприметила еще прошлой весной, во время очередной обзорной экскурсии. Он располагался далеко, в излучине реки, его закрывали цветущие яблони, но я успела заметить, какой он чистенький, ухоженный, совсем не заброшенный, а очень даже жилой. И весь год я изнывала от любопытства, кто же там живет? Спросила как-то у папы, но он только глаза вытаращил: какой-такой дом? Не выдумывай, Сильвия, тебе показалось, и вообще, побольше времени учебе уделяй. Я еще тогда подумала, что он врет, а вот сегодня смогу в этом окончательно убедиться.
Я не торопилась, наслаждаясь полетом и свободой, то взлетала высоко-высоко, то снижалась к самой земле. И настроение у меня было расчудесное. Впереди у меня был целый день. А к вечеру я вернусь, и мама с папой ни о чем не узнают. Не то, чтобы я собиралась им врать, просто необязательно же обо всем докладывать, правда? Имеет же взрослый человек право на личную жизнь?
Дом стоял на прежнем месте, никуда не исчез, чего я слегка опасалась, и теперь я ясно видела, что в нем кто-то живет: светлые занавески колышутся в распахнутых окнах, на подоконнике цветы в горшках, гремела посуда и доносился ванильный запах сдобы. Я пристроилась в кроне какого-то дерева и принялась наблюдать.
Очень скоро из дома вышел человек. Был он босиком и в синих шортах. На крыльце он остановился, жмурясь на солнце и почесывая голый загорелый живот.
- Я на речку! – крикнул он в полумрак дома. Ему что-то неразборчиво ответили. Человек сморщил нос. – Да ладно, что я, плавать не умею?
Он спрыгнул с крыльца и побежал к реке. А я тихонечко последовала за ним. Было в нем что-то необычное, что отличало его от других людей, только я никак не могла сообразить, что же именно.
Сбежав с кручи, человек с разбегу влетел в речку, подняв тучу брызг, нырнул, вынырнул и, размашисто загребая руками, поплыл на противоположный берег. Я решила, что я плаваю быстрее, и мысль эта доставила мне удовольствие.
Включив дальномер, я определила ширину реки и заодно вычислила скорость, с которой плыл человек. И когда он выбрался на берег и стал прыгать на одной ноге, вытряхивая воду из уха, я машинально сняла параметры и с него. И сразу поняла, что мне в нем показалось странным.
Человек был мал. Точнее, он был коротышкой, метр тридцать один. Против, например, маминых метра шестидесяти пяти, а ведь она ниже всех моих знакомых. А этот человек, оказывается, еще ниже. Карлик, наверное, с брезгливым сочувствием подумала я.
Карликов я видела. Не лично, конечно, а по телевизору. Как правило, их опекали другие люди, нормального телосложения: держали за руку, не позволяли отходить далеко, подсаживали в транспорт, давали еду. В школе нам объясняли, что карлики – обычные люди, только маленького роста, и поэтому нуждаются в помощи здоровых. Я так думаю, они мутанты.
Мне стало ужасно интересно, и я бесшумно скользнула к густым зарослям ивняка на берегу. Ваньке расскажу, вот он обзавидуется, подумала я.
Карлик поплыл обратно. Теперь он плыл медленнее, его сносило течением все ближе и ближе ко мне, так что я даже забеспокоилась, тем более что заросли на поверку оказались не такими уж густыми. Карлик вдруг нырнул, а потом вынырнул уже совсем рядом со мной, ухватился за корявый ствол, нависший над рекой, подтянулся и уселся на скользкое притопленное дерево, фыркая и мотая головой. Я сидела тихонечко, как мышь, и карлик меня не видел. Посидев несколько минут, он встал и, держась руками за ветки, перебрался на берег. Меня он по-прежнему не замечал, но тут я совершила роковую ошибку – я тихонечко последовала за ним.
Это я так считала – тихонечко. Ведь я привыкла к шумам, что издает мой дрон, они для меня являются естественным фоном, как для взрослых шум дыхания или хруст в суставах. А сервомоторы не умеют работать абсолютно бесшумно, они негромко, едва слышно взвыли, но этого было достаточно. Карлик резко обернулся, едва не свалившись в воду, и во все глаза уставился прямо на меня.
- Ух ты, какая штука! – воскликнул он. Присел, протянул руку, попытался меня схватить, но пальцы соскользнули с гладкого корпуса.
- А ну-ка! – грозно сказала я. – Ручонки убрал!
Карлик сильно вздрогнул, испуганно оглянулся.
- Я ничего… я только посмотреть, - сказал он, шаря глазами по высокому берегу. – А что это за штука? А вы где? Это беспилотник, да? Классный какой. Это наше? Или пришельское?
- Сам ты… - презрительно сказала я и взлетела. – Карлик!
Сделав пируэт, я зависла прямо перед ним. Карлик, разинув рот, во все глаза таращился на меня.
- Здорово, - выдохнул он. – А мне дадите поуправлять? Немножко, а? Я аккуратно. Я в школе на факультатив роботехники хожу, я справлюсь.
- Дурак, - сказала я, теряя интерес к карлику.
Карлик покраснел и надулся.
- А чего это вы грубите? – с обидой выкрикнул он. – Я вот скажу дедушке, он в Институте работает, он там скажет, кому надо!
Не обращая внимания на лепет этого умалишенного уродца, я двинулась к дому. Мне было интересно, кто там еще живет. Внезапно я почувствовала сильный удар, и меня швырнуло вперед. Включив круговой обзор, я увидела, что карлик снова замахивается, сжимая камень. Рожа у него была противная и злая.
- Ах ты, гад! – вскричала я и рванула к нему, уворачиваясь от летящего булыжника.
Карлик не растерялся, прыгнул вперед, в руке у него оказалась корявая толстая палка, и он явно намеревался пустить ее в ход. Ну, меня этим не испугаешь!
Сделав обманный маневр, я с силой толкнула его в грудь, и карлик с воплем полетел в воду. Но тут же вскочил, обхватил меня руками и рванул вниз. Ну, а мне-то что? С некоторых пор я и поплавать не прочь. И я погрузилась в воду, стараясь прижать карлика к песчаному дну. Тот попытался вывернуться, но я прибавила мощности движка, и карлик беспомощно за возился подо мной, взбаламучивая воду.
Вдруг я сообразила, что попросту топлю человека, пусть даже он это и заслужил, и торопливо взлетела. Карлик тотчас вынырнул следом и судорожно закашлялся, выплевывая грязную воду. Он кашлял и кашлял, содрогаясь всем телом, со всхлипом втягивая воздух, а потом вдруг затих, сидя по пояс в воде.
- Эй, - опасливо позвала я. – Ты как?
Карлик злобно взглянул на меня, на лбу у него сочился розовой кровью кровоподтек. Не отвечая, он выбрался на берег и полез вверх по круче. Я медленно летела рядом.
- Ну, ладно, - миролюбиво сказала я. – Ну, извини. Только ты первый начал. Я же в тебя камнями не швырялась. А у меня, может, гироскоп сбился, - и я картинно захромала, припадая на левую плоскость.
Карлик остановился и иным, очень внимательным взглядом, посмотрел на меня.
- А я знаю, кто ты, - вдруг сказал он. – Ты из этих.
- Из каких это из этих?
- Ну, из этих, - он неопределенно махнул рукой. – Из города. Из института.
- Из города, - согласилась я. – А в институте у меня папа с мамой работают. А я в школе учусь. В шестом классе, между прочим.
Карлик вдруг расхохотался.
- Ой, не могу, - еле выговорил он. – Ой, держите меня! Ха-ха-ха!
- И чего тут смешного, интересно?
- В школе! Эти бочки! В школе! - Он едва не визжал от смеха, сгибаясь пополам и хлопая себя руками по коленям.
- Спятил? – участливо поинтересовалась я. – На солнышке перегрелся? При чем тут бочки какие-то? Отвечай, давай, а то опять искупаю.
Угроза подействовала - карлик перестал смеяться и сел на траву, вытирая глаза и все еще подхихикивая.
- Не сердись. Я просто представил, - он не удержался, фыркнул. – Ну, правда, смешно – полный класс бочек. И училка такая между ними: кто будет отвечать, поднимите руки… Извини. Честно, я не хотел тебя обидеть. Ты же не виновата…
- Чего тебя на бочках зациклило? – разозлилась я. – И я уж точно не виновата, что у тебя с головой не все в порядке!
Карлик вдруг сделался серьезным. Огляделся, придвинулся ко мне поближе.
- Слушай, а правда, что вы там в бочках сидите? Я никому не скажу, вот провалиться мне!
- Дурак! Мы что тебе, пещерные жители? Бочки! Обыкновенные капсулы жизнеобеспечения. Можно подумать, у тебя по-другому было. Или память отшибло? Или сам ты в бочке сидел? И как оно там? Не воняет?
Мой сарказм карлик напрочь проигнорировал. Сорвал травинку, сунул её в рот и принялся жевать.
- Значит, правда, - задумчиво проговорил он. – Значит, не врут… - Он вдруг подался ко мне, глаза его загорелись. – Слушай, а что, если… Ну, я понимаю, секретность, подписки, всё такое. Но всё-таки… Можно, я с тобой сфоткаюсь? А? Ну, пожалуйста! – и он умильно улыбнулся, сразу став ещё противнее.
- Фиг тебе, - сурово отрезала я. – Чего захотел!
Карлик опустил голову и удручённо вздохнул. Весь его вид выдавал смирение и покорность, но я же видела, как он украдкой достаёт из кармана гаджет, как наводит его на меня. Я ждала, сколько нужно, а когда его большой палец стал нажимать на кнопку камеры, мгновенно высосала хиленький аккумулятор досуха.
Этому нас не надо учить, любой источник энергии мы чувствуем практически с рождения и используем его в своих целях. Наоборот, нас учат ограничивать свои потребности, не совать в рот всё, что ни попадя, как говорит папа, и с возрастом у нас это начинает получаться, но навык-то остаётся! Инстинкты никуда не денешь, это врождённое.
Еле сдерживая смех, я смотрела, как карлик раз за разом нажимает на спуск камеры, и смиренное выражение на его лице сменяется озадаченностью.
Несколько раз он скосил глаза на гаджет, потом буркнул что-то неразборчивое.
- Не получается? – сладким голосом поинтересовалась я. – Ой, какая неприятность.
Карлик покраснел и надулся.
- Ну и что? – с вызовом сказал он. – Я, может, ничего такого и не хотел. Я, может, наоборот, тебе свои фотки хотел показать.
- Ну, покажи, - великодушно разрешила я и послала немного энергии в аккумулятор его гаджета. Совсем немного. Ровно столько, чтобы тот проработал несколько минут.
- Ого! – только и сказал карлик, глядя на засветившийся экран. – Здорово! – И с уважением посмотрел на меня.
Не знаю почему, но мне было приятно.
- Вот, смотри, - сказал он, поворачивая экран ко мне. – Это я тут с ребятами в школе…
- Э-э-ди-ик! – вдруг раздался крик. – Эдик, домо-о-ой!
Карлик вздрогнул, оглянулся.
- Мне пора, - нервно сказал он и встал. На лице его появилось выражение досады. – Дедушка зовёт, а он, знаешь… Короче, надо идти.
- Иди, конечно, - согласилась я. – Раз зовут.
- Но мы с тобой ещё встретимся? – он умоляюще посмотрел на меня. – Ну, пожалуйста!
- Там посмотрим.
Всегда мне хотелось быть загадочной личностью, но разве это возможно в обществе, где все тебя знают как облупленную? А тут вдруг получилось, само собой. И этот шанс я упускать не собиралась.
Медленно и плавно я стала подниматься вверх, и карлик вскочил, провожая меня глазами. Когда я поравнялась с верхушками деревьев, он вдруг дёрнулся, подпрыгнул и взмахнул руками, словно стараясь достать меня.
- Как тебя зовут? – с каким-то отчаянием заорал он.
- Си… - начала я и осеклась. Вот дура, чуть не проболталась, а какая, скажите, пожалуйста, загадочность, если знают твоё имя? И вдруг меня осенило. – Си! – крикнула я. – Зови меня Си!
И свечкой взмыла вверх. Попутно давая поправку оптике на скорость и высоту.
Поэтому я отчетливо видела, как карлик по имени Эдик некоторое время стоял, запрокинув голову и разинув рот, потом понурился, вздохнул и, опустив плечи, поплелся к дому. Перед тем, как войти в дверь, он остановился, обернулся, шаря глазами по небу, но меня, конечно же, не увидел.
Зато я видела всё.
И как Эдик зашёл в дом, и как его встретила пожилая женщина, седая и толстая. Женщина что-то ему сказала, а Эдик пожал плечами и исчез из моего поля зрения, а потом снова появился, но только с другой стороны дома, и встал, оглядываясь и прижав ладонь козырьком ко лбу. Лицо его исказилось, он что-то крикнул (я срочно прибавила звук, но не успела услышать), на крик из зарослей каких-то кустов выскочил еще один карлик, чуть ли не вдвое меньше Эдика, подбежал к нему и с запрыгал, размахивая руками.
- Эдя! – крикнул маленький карлик. - Кусно!
- Что, опять немытые огурцы лопал? – сурово спросил Эдик, поднимая его на руки. – Опять живот болеть будет? Бяка. Понял? Бя-ка. Нельзя.
- Кусно, - убеждённо повторил маленький карлик. – Не бяка.
Бедняжка, с сочувствием подумала я. Мало того, что уродец, так еще и слабоумный, даже говорить толком не может.
- Вот я скажу бабушке, она тебе задаст, - пригрозил Эдик, но дурачок только залился звонким смехом. – Ну, тогда дедушке.
Упоминание о дедушке подействовало. Мелкий уродец сполз с Эдика, засунул грязный палец в рот и с опаской огляделся.
Наверное, я уже тогда могла бы обо всём догадаться. Да что там «могла» - должна была, обязана! Но я слишком была увлечена подглядыванием и подслушиванием для того, чтобы включить мозги. И с интересом пялилась на двух карликов, не замечая их явного фенотипического сходства. Даже когда к ним подошел мистер Павлов, наш техник из коммунальной службы, и увел их в дом, ничто не щелкнуло в моей пустой голове. Наоборот, я была ужасно довольна собой и, посмеиваясь, отправилась домой, унося в своей памяти содержимое гаджета Эдика.
