Сорокалетки
Сегодня на работе менеджер по взаимодействию Ванечка сделал семнадцать кругов вокруг кадровички Анастасии. С влюблёнными глазами. Лицо его выражало томление. Лысина Ивана оптимистично блестела. В конце дня он решился и предложил Анастасии шоколадку с марципаном. Сопел стесняясь. Настя вежливо улыбнулась, отказалась. Сказала, что бережет зубы.
Руки Ивана задрожали от расстройства, из-за отказа, стали мять наглаженные брюки. Он понимающе кивнул потяжелевшей головой.
Настя ушла по делам в директорскую красивую машину. Уселась вальяжно. Ванечка пошел погрустить в дальний угол.
Бухгалтерша Сонечка всё это видела. Она подошла к Ивану, взяла его ладонь в свои руки. Сказала, что он ещё будет счастлив в любви. Она прижала его ладонь к себе, ниже подбородка. Ванечка посмотрел вдоль шеи, потом на её тонкие пальцы, среди которых была его ладонь, потом ниже, взволновался, задышал с шумом, смущённо отвернулся. Вырвался от Сонечки и убежал вприпрыжку. Светился почему-то.
Потом в окне он увидел, как Настя красуется в директорской красивой машине. Настя, за которой он ходил весь день. Она романтично смотрела в неопределённом направлении.
Ванечка смутился, повёл плечами и гордо прошептал: «А у нас с тобой никаких перед друг другом обязательств. Вот. Так, что сама виновата…» Потом лицо Ивана наполнилось стыдом и он добавил: «Ладно, не злись, с Соней у меня ничего не было.»
Соня в этот день была во всём обтягивающем. После того, как от неё сбежал Ваня, она пришла к Владиславу Евстафьевичу, инженеру – электрику, с которым было здорово поговорить. Она села к нему на стол и сказала:
- Что во мне не так, Владислав Евстафьевич? Почему меня не видит Ваня?
Владислав Евстафьевич расширенными зрачками посмотрел на Сонечку, очень тщательно посмотрел, неприлично. С наслаждением. Сказал:
-Это всё от капитализма. Раньше такого бардака не было.
Сонечка кивнула головой. Она была погружена в мысли.
- А я, как дура для него в фитнес хожу, фигуру тренирую. Нарядилась. Демонстрирую, а он не видит ничего кроме Насти. А Наська. Ей только деньги подавай, или директора. У неё же нет души. Эх. Где она справедливость – то?
-И это тоже от капитализма. Справедливость отменили.
-А может ну его нафиг, этого Ваньку? Может быть послать всех нафиг и как все? Может отбить Лёню у Настьки? Леонид давно на меня.смотрит.
Морщины на лице Евстафьевича скомкались в гнев с тоской. Он тревожно осмотрелся, протянул Сонечке листки, на которых был нарисован серп и молот и справедливый призыв. Как будто сумасшедший, он тихо проговорил с горящими глазами:
-Это ты правильно говоришь, надо делать революцию.
Соня вышла в коридор и бессмысленно пошла куда-то. Встретился директор, Леонид Голубков.
Он смотрел в окно, за которым у него в машине его ждала Анастасия. Уже минут сорок. Устало красовалась перед прохожими в мерседесе.
В далёкие девяностые он поднялся на МММ и теперь вот директор. На лице Леонида отображалось мышление.
-Скажи, почему женщины с ярко выпуклой фигурой всегда глупы? Кроме тебя, конечно.
В голосе директора звучало отчаяние. Он держал Соню за руку. Крепко, с мольбой. С тоскливой любовью в глазах.
Соня посмотрела на директора, зажмурилась, приблизилась, осторожно прислонилась. Принюхалась и отпрянула.
-Не извини. Ничего у нас не получится. Не мой ты человек. Хотя и богатый.
Директор расстроившись зашел к девчонкам из бухгалтерии, стал показывать фотографии своей семьи в цветущем штате Флорида. На катере радовались детёнки, жена. Леонид умилялся, рассказывал нюансы, давал советы по проживанию в Америке. Вышел. Оставил девчонок работать.
-Как же домой - то охота, - раздался голос вслед директору. Тихонько, почти бесшумно.
-Ага, девять часов уже, как – никак, -согласился кто-то. Тоже тихонько.
