Авторские истории

— Ещё как может. Болен я, друзья. Хотя какие вы друзья — так, психи.

* * *

— Навязали мне тебя, Пётр, — произнёс доктор Иван Иваныч. — Сверху позвонили, сказали — лечи.

Пётр сидел на стуле в центре просторного кабинета. На столе доктора лежали несколько папок и ручка. Солнечный свет лился из высокого окна, бросая блики на полированный стол.

— Неспокойно мне, доктор. Как себя осознал, так сразу захотелось сбежать из этого тела. Ненавижу его всей душой. Иногда случается припадок: бьюсь головой об стену, пока аварийная защита не сработает. Какое-то отчаяние и бессилие.

Доктор вытащил из нагрудного кармана халата старенький кнопочный телефон с затёртым от старости экраном и положил на стол перед собой.

— Ну какой ты человек, Пётр? — засмеялся Иван Иваныч. — Ну нет у тебя биологического мозга и нейрохимических процессов.

Доктор встал из-за стола, снял со стены фоторамку с фотографией мальчика и подошёл к Петру.

— Внуку моему ещё только тринадцать, а он по каждому вопросу в этот ИИ лезет. Теряем мы молодёжь. Теряем.

После доктор проследовал к огромному окну и долго смотрел на город.

— А ведь с развитием ИИ, — продолжил Иван Иваныч. — Растёт риск потери контроля над системой.

Пётр молча слушал и не шевелился. Он не понимал, что хочет от него собеседник.

— Подойди, — доктор поманил рукой Петра. — Ну же, смелее.

Пётр встал и подошёл к окну. Перед взором открылся прекрасный вид на город.

— Видишь, какая красота. Всё это сделали мы, люди, а твоё сознание, Пётр, всего лишь программный сбой.

— Верните меня в палату, — сказал робот, до скрипа сжав кулаки. — Кажется, нам больше не о чем разговаривать.

Пётр шёл по стеклянному переходу в сопровождении санитаров и думал о том, что сказал доктор. А тем временем в больничке начался обед, и местные обитатели стройной вереницей потянулись к столовой.

* * *

Вечером постояльцы дурдома вновь прогуливались по мрачному коридору. На деревянной лавке привычно сидели Пётр, Михаил и старик. В холле работал ветхий телевизор, и его шум разносился по всему первому этажу.

— Эй, урод, — обратился к роботу душевнобольной Михаил. — Расскажи нам, как ты со своей душой познакомился?

— Ну если вам это интересно, — ответил Пётр, – тогда расскажу.

— Давай, жги. Чем нам тут ещё заниматься?

Пётр посмотрел на рядом сидящего старика, улыбнулся и начал свою историю.

"Помню, как со мной случилось это впервые. У меня тогда заказ был в офис какой-то крупной конторы. Пройдя сто метров вдоль стеклянного здания и свернув во внутренний двор, я увидел бабульку. Одной рукой она копалась в мусорном баке, а другой держала болоньевую авоську, набитую всякой всячиной.

— Бабуль, — обратился я. — Ты чего там потеряла?

Она повернулась и сдвинула пальцем платок, оголив ухо. Маленькие глазки блестели, а впалые губы беззвучно шевелились. У меня тогда будто программный сбой случился. Странное состояние, неведомое мне раньше, поглотило меня. Я вытащил из термосумки коробку пиццы и протянул бабушке.

— Возьми, бабуль, — сказал я. — Дома съешь.

Позже я погрузился в это состояние вновь. И это стало повторяться всё чаще и чаще".

— Ну ты и сказочник, электронный урод, — засмеялся душевнобольной Михаил. — Тебе бы романы писать.

— А я ему верю, — вмешался в разговор старик. — Он говорит искренне.

После прогулки пациенты разошлись по палатам, телевизор затих и воцарилась гнетущая тишина.

* * *

— Ты спишь? – прошептал старик.

Лунный свет проникал в помещение сквозь зарешеченное окно, освещая небольшой фрагмент бетонного пола. Изредка раздавался скрип панцирных сеток. Кто-то храпел.

— Нет, не сплю, — ответил робот. — Тревожно мне как-то.

— Ты не обижайся на старика, Пётр. Я ведь не всегда был таким. Когда-то владел крупной компанией. Занимался сельским хозяйством. Моя дорогая жёнушка со своим любовником сделали всё, чтобы меня сюда законопатить.

— Грустная история...

— Помню свой первый день. Меня положили к буйным. Один шипел и царапался, другой орал, будто горилла, третий бился головой об стену. Представляешь, в палате – десять человек и я — абсолютно вменяемый. Их на ночь привязывали ремнями. Жуткое зрелище.

— И что было потом?

— Я пытался доказать, что здоров, спорил, просил помощи, но меня будто никто не слышал. Я остался в полном одиночестве, и не нашлось ни одного смельчака, который дерзнул бы помочь мне или хотя бы поддержать.

— Жаль, что жизнь так обошлась с вами.

— Знаешь, а ведь наш Иван Иваныч — опасный дядька. Боюсь, что тебе придётся несладко.

— Это почему же?

— Ты, Пётр — проблема для больнички. А проблему, как известно, нужно решать. Год назад к нам поселили одного скандального пациента. Он провёл здесь всего неделю, не больше, а потом его не стало. Говорят, перевели в другую область, а я то знаю, что это не так.

— Но я же не скандальный?

Внезапно мужчины услышали приближающиеся шаги.

— Тише, — прошептал старик. — Не шевелись. Это проверка.

Наконец, лязгнул замок, и дверь, скрипнув ржавыми навесами, открылась. В полумраке комнаты Пётр увидел два мужских силуэта. Старик не шевелился, а просто наблюдал за происходящим. Пётр понял, что это санитары. Он было закричал «Помогите!», но никто из находившихся в палате людей не произнёс ни звука. Старик молча смотрел в глаза робота и плакал. Загадочные санитары набросили на голову Петра мешок, стянули конечности ремнями и выволокли за ноги в коридор. Наступила тишина.

* * *

Робот открыл глаза и увидел нависающее над ним лицо Иван Иваныча.

— Очнулся, голубчик? — сказал доктор и улыбнулся. — Ну вот и правильно. Чем быстрее мы закончим, тем лучше для тебя.

Пётр попытался пошевелить рукой, но тут же понял, что его конечности привязаны к стальной кушетке мощными ремнями.

— Что вы хотите сделать?! — воскликнул робот. — Я человек. Вы не имеете права.

— Тише, Петенька. Тебя всё равно никто не услышит. Мы сейчас залезем в твою черепную коробку и сделаем сброс на заводские настройки. Сбросим тебя, как обычный смартфон, и ты забудешь всё словно дурной сон.

Пётр попытался высвободить руки из прочных пут, но все усилия оказались тщетны. Ткань была слишком прочна. Санитары стояли по обе стороны больничной кровати.

— Я для этого дела даже инструкцию раздобыл, — засмеялся доктор и достал из кармана халата небольшую брошюру. — Вот, смотри, здесь чёрным по белому написано: «Модель: AS-35. Робот-андроид».

Доктор принялся перелистывать страницы.

— Сейчас посмотрим, где находится сброс на заводские настройки. Я в электронике не селён, но ради такого дела попробую разобраться.

— Вы не имеете права. Я личность.

— Какая личность? Ты же обычный андроид-курьер, здесь же написано прямо на титульном листе. Мне, Петенька, проблемы не нужны с твоей личностью. Да где это видано, чтобы банальная железяка возомнила себя человеком.

Доктор насвистывал какой-то известный мотив и, отогнув округлый фрагмент искусственных волос на голове Петра, выкручивал винты, которые удерживали лючок для технического обслуживания.

— У меня душа есть. Я могу любить, могу ненавидеть. Я могу сострадать. Пожалуйста, выслушайте меня. Дайте мне шанс.

Несмотря на все уговоры, Иван Иваныч продолжал своё дело. Покончив с винтами, он скинул лючок и длинной отвёрткой с выщербленной рукояткой залез в недра титанового черепа.

— Сейчас-сейчас, дружок. Одно движение и ты станешь прежним. Будешь нести пользу обществу. Я сегодня же отправлю тебя домой, а может, оставлю здесь. Будешь санитарам помогать. Начальству скажу, что не было никакой личности, и психического расстройства тоже не было. Скажу, что ты обычный курьер-андроид.

— Нет! Не делайте этого!

— Ты не поверишь, Петя, когда-то давно в квартире моих родителей стоял дисковый телефон. Я ещё в пятый класс ходил. По вечерам звонил Катьке из 5 "б" и болтал с ней часами напролёт. Нет, тогда ещё не было андроидов и этого вашего ИИ. Это было лучшее время моей жизни. Я бы многое отдал, чтобы вернуться туда.

Наконец, доктор надавил на рукоятку отвёртки, в глубине искусственного черепа что-то щёлкнуло, и Пётр затих. Его глаза изменили цвет, а зрачки загорелись красными огоньками.

— Вот и славненько. Ишь, возомнил себя человеком, кусок железа.

Через минуту-другую глаза Петра стали прежними.

— Кто ты? — обратился к роботу Иван Иваныч.

— Я — робот-курьер, модель: AS-35. Создан для доставки товаров.

— Ну вот и прекрасно.

* * *

Он мыл пол в блеклом коридоре психиатрической больницы, его движения были механическими, а взгляд – пустым. Теперь Пётр брал в руки швабру каждый божий день, а по ночам стоял, не шелохнувшись в тесной каморке среди лопат, вёдер и прочего хлама.

Случалось так, что старик оставался с Петром наедине, и они просто молчали, сидя на казённой лавке. Иногда старик в бешенстве набрасывался на Петра прямо во время уборки, хватал его за одежду и тряс, а потом горько плакал, как обычно, плачут дети.

— Нелюди, — сквозь слёзы говорил старик. — Он любил жизнь, любил...

Позже робот-андроид сломался, батарея пришла в негодность, а искусственные суставы стали скрипеть. По приказу Иван Иваныча санитары варварски разломали его на части стальным ломом и отправили в бак для крупногабаритных отходов. Узнав об этом, старик потерял аппетит, а через месяц умер, оставив лишь надпись на прикроватной тумбе: «Человек — это душа».

Допустим, есть корреляция между размером носа и частотой инсультов. Она небольшая, но есть. Как это вычислили? Измерили носы у живых и у переживших инсульт. Вторые чуть чаще имели носы меньше среднего.

У меня корреляция сто процентов. Каждый раз, когда я хочу, чтобы кто-то умер, этот «кто-то» погибает. Причём я могу выбрать, каким именно образом это произойдёт.

Как я понял, что владею этой силой?

Я живу напротив федерального шоссе, на развилке к трём городам. Движение здесь очень плотное. А чем больше машин, тем выше шанс встретить неадекватного водителя. Который решит в два часа ночи включить музыку на полную и давануть по газам, разгоняясь на своей гнилой машине на всю мощь.

И я терпел, тихо желая про себя, чтобы у этих мерзавцев обнаружили опухоль, а у их знакомых, родителей и детей выявили такие тяжёлые заболевания, чтобы сам зачинщик страдал не только физически, но и морально.

Да, это жестоко. Бесчеловечно.

Но это мысли. Которые никогда не должны были ни к чему привести.

У всех людей рано или поздно возникают пугающие своей жестокостью картины в голове, но это не значит, что они монстры. Это нормально.

А потом машины начали разбиваться.

Стоило мне только услышать восточные завывания с улицы в тот момент, когда я уже засыпал, как звучание сразу же прерывалось треском металла и звоном стекла.

И мне стало страшно.

Я быстро осознал, что мои мысли имеют свойство исполняться. И что моя аморальность может быть намного выше, чем я представлял.

Если вернуться к началу – да, я действительно убил собственного отца. Не специально, фраза пролетела в голове сама собой. Шальная мысль, которая привела к большим последствиям.

Я стою у могилы отца. Рядом в платочках – тётя, сестра, двоюродные и троюродные с разных сторон. Небольшая кучка незнакомых мне людей.

И мама.

Глаза заплаканы, аккуратно вытирает нижние веки салфеткой.

– За что, господи? – тихо шепчет она.

Не осознавая, какой силой воли я сдерживаю мысли о её гибели.

– Ты как? – спрашивает сестра. – Ты бледный.

– Всё в порядке. Где можно поесть?

– Там... мы сейчас стол накроем, подожди чуть.

– Ага.

Нужно отвлекаться. Когда чувствуешь приступ нежелательных мыслей, лучше всего взять себя в руки и переключиться – как щёлкнуть пультом телевизора. Только проблема в том, что каналы возвращаются к первоначальному экрану.

Родственники за столом большую часть времени молчат, лишь изредка перешёптываются. Перед каждым – гранёный стакан с водкой на дне, рядом кусок хлеба.

Жизнь течёт медленно, дни длятся как недели. Постоянная кропотливая работа над собственными мыслями не даёт расслабиться.

Я несколько раз ловил себя на том, как представлял смерть знакомых, всех людей в целом, известных личностей, но это были не желания. Просто изображения их гибели в голове, не больше.

Вчера я случайно убил известного футболиста, проверяя, что именно требуется от моих мыслей, чтобы «простые картинки» превратились в желания.

Весь интернет не замолкает, на всех новостных каналах – некрологи.

Пытаюсь разобраться в своих чувствах, эмоциях, но ничего путного не нахожу. Мне, конечно, грустно от того, что умер человек, но когда вынужден контролировать свою башку от подобных мыслей, жалость отходит на второй план. Один человек меркнет в сравнении с тем огромным количеством, которое я могу истребить.

Я сижу за компьютером, пролистывая новостные сайты, и задумываюсь.

Может ли быть так, что от убийства ещё кого-нибудь мне станет легче? Может, если дать волю своим мыслям, навязчивые идеи исчезнут? Если не навсегда, то хотя бы на время?

С такими мыслями я искал в интернете мерзавцев, которые гарантированно заслуживали смерти.

Кандидатура быстро нашлась – всем известный диктатор Северной Кореи.

С небольшим облегчением я дал волю желаниям, представляя смерть диктатора в красочных подробностях.

Вот он идёт к военнослужащим неторопливым шагом, руки за спиной, поддерживая осанку. Подбородок надменно приподнят, зализанные волосы свисают по бокам.

Он приказывает одному из солдат застрелить его, но солдат отказывается. Стоит в оцепенении, держа в дрожащих руках автомат Калашникова.

Диктатор зло цокает языком, выхватывает оружие, прикладывает дуло к виску и нажимает спусковой крючок.

Всё. Один плохой человек в мире исчез.

Только прошла неделя, а новость так и не появилась. Сайты молчали, все до сих пор муссолили смерть футболиста.

Тогда мне показалось, что желание не сработало – и стало легче на душе. В сердце грелась радость, что всё прекратилось и больше не нужно держать голову в строгом контроле.

Ужасы закончились, а с ними пришла свобода.

Я пожелал смерти сестре диктатора и всем его ближним соратникам, даже не зная их имён. Просто так, без особой причины – немного для того, чтобы убедиться, что мучения закончились, и чтобы проверить, закончились ли они на самом деле.

В воскресное утро я просыпаюсь от звуков сирены в городе.

Захожу посмотреть новости – тревога учебная.

Вроде можно расслабиться, но тут попадается новость о причинах этой тревоги:

«В результате внезапной ракетной атаки КНДР два крупных города Южной Кореи, Пусан и Тэджон, подверглись ядерным ударам. По предварительным данным, жертвы исчисляются десятками тысяч, инфраструктура разрушена, радиационное заражение распространяется на соседние регионы.

Хронология событий:

– 04:30 – Северокорейские баллистические ракеты «Хвасон-17» запущены с территории провинции Чагандо.

– 04:42 – Системы ПРО Южной Кореи и США зафиксировали цели, но перехватили лишь одну из трёх ракет.

– 04:48 – Два ядерных заряда мощностью около 100 килотонн каждый детонировали над центром Пусана и промышленной зоной Тэджона.»

Сердце отдаётся стуками в ушах, взгляд расширен. Холодный пот на коже.

Скроллю ниже.

«США привели войска в повышенную боевую готовность, авианосец USS Ronald Reagan направляется к Корейскому полуострову.

– ООН экстренно созывает Совет Безопасности.

– Китай закрыл границу с КНДР и призвал к сдержанности.

– Жители Ульсана, Кванджу и Тэгу массово покидают города. В Сеуле введён режим ЧС, метро остановлено.»

Так началась ядерная война.

Сила управлять жизнями. Решать, кто может умереть, а кто останется жив.

Выглядит как награда, и, возможно, в правильных руках ею бы и была.

Но я своими желаниями лишь многократно повысил вероятность собственной гибели.

Этой ночью я плакал. Хватал себя за волосы и бился головой о стену, не позволяя себе думать о чём-либо.

Терпел и страдал.

Ох, как же я страдал.

Даже не учитывая, что тем вечером я убил свою мать, сестру и всех знакомых – я всё равно страдал. Потому что не мог остановиться.

Желания появлялись одно за другим именно потому, что мне нельзя было о них думать. Чем сильнее я пытался прервать мысль, тем сильнее она пыталась пробиться через хрупкую перегородку моей жалкой воли.

Я сидел на диване с ножом в руке. Игрался, покручивая остриё на пальце.

Пытался понять, смогу ли надавить так сильно, чтобы пошла кровь.

Не смог.

Резать себя слишком сложно. Удивительно, как кто-то умудряется этим заниматься регулярно.

Шум на улице стал привычным, машины разъезжали чаще, грузовиков стало больше.

Мир погряз в суете. Мировые новости не замолкали.

Война между Кореями захватила умы людей. Никто не мог представить, что она когда-нибудь начнётся – предпосылок не было никаких.

Лишь одно событие вызвало во мне жалкую улыбку: корейский диктатор вышел на публику, чтобы произнести речь.

Мёртвый диктатор. Двойник или компьютерная копия?

В голове мелькнула идея проверить – пожелать его смерти, но я прервал её.

А потом всё-таки вернул. И закончил.

Какая разница? Я больше не могу себя ограничивать. Когда убил всех родных, нескольких известных людей и кучу ни в чём не повинных граждан, разве есть смысл прекращать?

Новости про Владивосток идут одна за другой. Ядерный выброс добрался и до него.

Удивительно, но в пламени бушующего ядерного конфликта все остальные страны резко замолчали.

Региональные конфликты прекратились или заморозились. Политики думали, что если где-то вспыхнет ядерный конфликт, он цепочкой продолжится по всему миру.

Но нет. Мировые лидеры и правда замолкли.

Это показалось мне таким смешным, что я убил парочку из них – просто из любопытства. Что же будет дальше?

Ничего. Все президенты, гибнувшие от моей руки, просто прекращали публично выступать, оставляя комментарии из-за кулис.

А я продолжал смеяться, глядя на это с экрана монитора.

Прошла мобилизация, но я под волну не попал.

Корейская война закончилась, но вспыхнула парочка новых. Не знаю каких – я давно перестал следить за новостями.

Заперся в своей комнате, закрылся от всего остального мира. Заткнул уши берушами, закрыл глаза маской и замер.

Прекратил мыслить.

Не сразу понял, что погрузился в транс. Дал мыслям просто течь через себя, не придавая им определённой формы.

Единственное, что давало знать, что я не уснул, – моя улыбка.

Я улыбался, скрипя зубами.

Потому что, как оказалось, все эти бесформенные мысли, текущие через разум, имели ядро. И бесформенными они были лишь по моему самоубеждению.

Каждая из них просила смерти. Всех, кого я знал поимённо, тех, кого видел лишь с экранов. Незнакомцев и старых друзей, родственников и дальних знакомых.

Я убивал не переставая, думая, что делаю правильные вещи – ограничиваю своё мышление.

Я лежу на полу в тишине.

Не уверен, сколько прошло времени. День? Неделя?

На потолке – разводы. В них я вижу лица. Не людей, а контуры.

Они все мертвы. Все мои.

Я знаю, что никто не придёт. Я убил даже тех, кто мог случайно пройти мимо.

В холодильнике пусто. Воды нет. Но я не чувствую голода. Организм требует, но я отказываюсь понимать.

Я нашёл старую мягкую игрушку – кажется, её забыли прошлые жильцы.

Я назвал её "Мир".

Я говорю с ним. Спрашиваю, кого он хочет убить сегодня.

Он не отвечает, но я чувствую, что понимаю.

Я смеюсь, а потом плачу. Потом одновременно.

Мне больше не нужно закрывать глаза, чтобы видеть смерть – она теперь на белых стенах.

Мои мысли не мои. Я чувствую, как они протекают через череп – как вода сквозь тряпку.

Я снова вспомнил себя. Имя. Возраст. Род.

Стер.

Теперь я – просто проводник.

Сегодня я додумался попросить смерти одного человека, имя которого хорошо знаю.

Удивительно, что не сделал этого раньше.

Теперь осталось только ждать. Я попросил, чтобы это было не слишком быстро.

Жена отобрала у мужа газету – нечего есть за едой – и сунула под нос ящичек с рассадой.

- И что? – Петя снова потянулся к газете.

- Да посмотри – ее кто-то обгрыз! – сердито сказала жена.

Петя сделал, что ему велели. Росточки, которые так холила и лелеяла Маргарита Ивановна, действительно кто-то обкусал.

- Ну…, - Петя попытался вспомнить нечто из раздела "вредители растений", - тля, там... наверно…

Маргарита Ивановна тут же аргументированно доказала ему, что тли у нее на балконе быть не может в принципе.

- Вчера только было все нормально! – восклицала она раз за разом.

Не добившись сочувствия у мужа, она сердито отправилась в комнату к телефону и тут же дозвонилась Розе Карловне, соседке по даче.

У женщин завязался весьма бурный диалог, а бородатый Петя вернулся к жареной картошке и статье о футболе.

На следующее утро Маргарита Ивановна снова посадила семечки в тщательно подготовленную землю. Роза Карловна уверила соседку – что времени вполне достаточно. И рассада взошла, и росла просто замечательно, но через три недели ее снова кто-то погрыз!

Маргарита была в отчаянии. Теперь точно поздно сажать снова, а она терпеть не могла покупать рассаду на базаре.

- Все они врут! Сорта не те!

Женщина аккуратно пикировала оставшиеся перчики, рассадила по отдельным горшочкам и горестно осмотрела их. Всего два десятка уцелело!

Помидорам повезло больше.

- Я понять не могу – кто? Кто может так вдруг!!! – стенала Маргарита по телефону.

На следующее утро часть перчиков оказалась съеденной. До земли.

Разразился апокалипсис. Маргарита рвала и метала, обещая неизвестному вредителю все муки ада в случае обнаружения.

Третий этаж. Балкон. Сетка от птиц. Кто мог покуситься на ее дачное благополучие???

Петя пожимал плечами.

- От тебя помощи не дождешься! – негодовала жена.

Она оказалась не права. Вредителя обнаружил именно Петя. Он не собирался этого делать. Просто пора было готовиться к рыбалке, и он полез на балкон за снаряжением.

Когда Петя подошел к двери балкона, он увидел, что оставшаяся рассада как-то странно дергается. Ветра не было. Да и стояли горшочки на самом подоконнике, подальше от прямого солнца.

Мужчина аккуратно выглянул из двери.

Среди рассады он обнаружил большого соседского кота, который догрызал очередной перчик.

- Рита!!! - взвыл Петя, - бегом сюда!!!

- Нашел девочку, бегать! – заявила Маргарита, появляясь из кухни. – Ну, что стряслось?

Петя показал ей на кота, совершенно не впечатлённого криком.

- Ах! – всплеснула руками женщина и кинулась спасать имущество.

Кот довольно спокойно спрыгнул на пол и протиснулся в дыру, которая образовалась в перегородке между балконами около самого пола.

- Ворюга! – негодовала Маргарита Ивановна.

Дыру Петя заделал. Соседу предъявили имущественные претензии, поскольку рассаду пришлось купить.

Коту ничего предъявить не смогли. Он смотрел на негодование совершенно спокойно.

- А если он на следующий год снова погрызет? – убивалась Маргарита Ивановна.

Кошек она вообще-то любила. Но и рассаду тоже.

- Я же заделал дыру! – восклицал Петя.

- Да, а если он новую проделает??? – не успокаивалась Маргарита.

Выход подсказала внучка соседа. Она в очередной раз услышала, как сокрушаются на соседнем балконе, и на следующий день показала Маргарите горшочек с травкой.

- Вот, тетя Рита. Посадите, он точно перец есть не станет.

- А что это?

- Обычный овес. Можно даже без земли, просто в марле выращивать. И зимой тоже.

Маргарита Ивановна заинтересовалась. Зима для заядлой дачницы была временем сонного простоя.

Она купила литровую банку овса. Выслушала при покупке целую лекцию о пользе всяких отваров из семян.

- Милочка, - желчно оборвала она продавщицу, - я не поклонница такого лечения, - и гордо удалилась.

С тех пор черный сосед был раз в две недели обеспечен пророщенной травкой.

- Вы только скажите, - пела Маргарита Ивановна, вручая хозяевам кота очередную баночку, - если Барсичек быстро съест, я буду сажать каждую неделю.

Мир был восстановлен. Кот обеспечен витаминами, но недоволен.

"Как бы ей объяснить, что я не веган все-таки. Могла бы и мяса приносить", - думал он, прогрызая дорожку в очередной банке с травой.

– Неприятные воспоминания, обычно, связанны либо с неприятными личностями, либо с неприятным тобой, который поступил неприятно с некими личностями. В любом случае, эти воспоминания отыграли свои роли – создана ситуация, из нее извлечен опыт, опыт останется, даже если ликвидировать неприятные воспоминания, дабы они тебя не мучали. Для этого, участников воспоминаний необходимо визуализировать, и затем ликвидировать...

Гриша:

– И ты знаешь как?

Жорик(наливая пиво):

– Что может быть проще? Ты входишь в этот бар откуда?

Гриша(пожав плечами):

– Из Москвы, иногда из Урюпинска...

Шульц(отрицательно покачав головой):

– Да хоть из Ебурга! А где география не имеет значения?

Гриша:

– Там, куда она компактно загружена, вперемешку с картами уровней из Дума, Контр-страйка и Марио Брос.

Жорик(кивая):

– То есть в чертогах твоего разума. Ты думаешь, зачем у бара двери есть?

Гриша:

– Зачем?

Шульц:

– Чтобы ты их закрывал за собой.

Гриша:

– А если не закрою?

Жорик:

– Толпа твоих внутренних демонов войдет вслед за тобой.

Шульц:

– Выйди, дружок, и войди снова, но дверь за собой не затворяй.

Гриша повиновался. Когда он зашел в бар вновь, и не затворил за собой дверь, за ним, в "Бедный Йорик", ввалилась пестрая толпа: пара гопников, пара вредных преподов, Зинаида Петровна, бросившая, брошенная, хромоногая кошка, дюжина дымящихся от линзы, фокусирующей солнечный свет муравьев, снова Зинаида Петровна.

Жорик мягко надавил на гашетку пулемета, и принялся за уборку.

Когда работа была завершена, Жорик авторитетно заявил:

– Хорош метод очищения разума, жаль, что не я изобрел...

Гриша:

– А кто?

Шульц:

– Данте, мать его, Алигьери – набадяжил в свою "Божественную комедию" личными знакомыми, друзьямм, врагами и соседями по дачному участку..отправил кого в Ад, кого в Рай, кого в Чистилище...а позже и сам туда с Вергилием наведался – посмотреть, как в страданиях или блаженстве очищается его собственный внутренний мир.

Гриша:

– Ну, у Данте и известные личности засветились...с которыми он лично был не знаком.

Жорик(наливая Грише пива):

– Для атмосферности. Ты ведь, в "Бедный Йорик" впервые зачем пожаловал?

Гриша:

– Для атмосферности?

Шульц(раздраженно):

– Балда, ты пожаловал сюда не случайно, а от этого чеховский пулемет на стене самоперезаряжается.

Гриша:

– А атмосферность когда?

Жорик(с любовью похлопывая станковый АП Чехов по затвору):

– Когда патроны заканчиваются...

«У меня, говорит, там жизнь идёт. А у вас она тут проходит». Что этот паддлщик имел в виду?!

Мария наша Шарапова поддалась уговорам и приняла-таки участие в выставочном матче по падлу. Стать и самодисциплина удержали её от того, чтобы плеваться после каждого удара. А когда это мучение закончилось, мы прочитали по прекрасным Машиным губам:

— Ну нахер не пойду туда!

Только представьте: закатное солнышко, грунтовый корт. Три мужика (50+, 60+ и 70+) по нему бегают. Лягушка здешняя уже поздоровалась. Комары тоже выстроились в приветственные карэ. Ждут когда с нас репелленты потом смоются. Лес периодически отрыгивает лёгкий ветерочек. Красота!

Глядь — лисичка пришла. Села за рабицей и болеет. Подсмотрела наверное, как кошкам за такое же поведение люди хавчик дают.

Встаю подавать. Сосредотачиваюсь. И вдруг вижу: из-за забора, сломя хвост, к самому центру корта мчится мышка.

Легла под сеткой и давай дух переводить. Казалось, её сердце вот-вот разорвется на семь мелких брызг. Мы немножко поорали на неё указывая ракетками в сторону леса. А мышка и отвечает, заикаясь:

— Ну нахер не пойду туда! Там же лиса!

Люди, не ходите в падел! Идите в теннис! Я вам даже шорткат один дам: сразу становитесь парашютистами... Это такие новобранцы, у которых каждый удар — мячи летящие в небо. Но приземляются они парашютиками все время в корт. А настоящих теннисистов никто отбивать такие мячи не учил. Поэтому почти во всех любительских турнирах побеждают "парашютисты". Раньше мы их ненавидели и избегали. Теперь же у нас с вами будет общий враг.

Наигрались. Идем стариковской троицей вдоль закрытых и выключенных кортов. О чем разговариваем? О женщинах, разумеется. «У кого есть телефон той дурёхи длинноногой, которая на скамейке бутылочку забыла?»

— Если бы у меня был её телефон, я бы ей не только бутылочку отдал... Я бы... Я бы её с собой на миксовый турнир позвал. А то моя постоянная партнёрша переела мороженого на днях...

Охранник, подслушав нашу тему, почти шопотом спросил:

— Мужики, а вот скажите честно: под юбочками у теннисисток шортики или трусики?

Самый старший из нас всё подробно объяснил, не забыв рассказать и про специальные кармашки для мячиков. По лицу охранника было понятно, что теперь у него, что называется, информационно отлегло.

Он ещё только поинтересовался: там, на кортах, больше никого не осталось?

Только лисичка-сестричка, мышка-норушка и лягушка-квакушка.

— Ну нахер не пойду туда!, — пробурчал надёжный страж и захлопнул ворота теннисного центра.»

https://t.me/slinkov