Авторские истории

Те, восприняли приказ нерадостно и молча закивали. Трегубов вышел. Он ждал у себя Филипенко. Обычно между операми и участковыми непонятки не возникали. И те и другие доверяли друг другу, всегда делились оперативной информацией. Палочная система сплотила между собой две эти службы. Когда Филипенко сказал ему, что у него на административном участке у фермера в коровнике лежит ствол, Трегубов не придал этому особого значения. Ну лежит и лежит. Что только не находили трактористы, вспахивая весной поля на тракторах. Любому пацану на станции известно, что в этих местах шли ожесточённые бои с 1941 по 1943 годы. Да. За опасные находки людей штрафовали, давали исправительные работы, либо условные сроки. Но кто бы мог подумать, что из пистолета, обнаруженного по наводке участкового завалили инкассатора. Именно этот факт не давал покоя Трегубову, ведь сам он как это говорят висел на крючке у Шахова. Года два назад случился инцидент. Трегубов со своими операми задержал мужика. Стали досматривать, а у того за брючным ремнём «Макаров».  Тот клялся и божился, что нашёл его на мелководье приграничной между районами реки, когда рыбачил. Не поверили ему, конечно. Бросили на связку, покрутили магнето от трактора, обвязав тому проводами части мужского достоинства. А бедолага вдруг взял, да и помер. Видать, сердце не выдержало. Всю ночь ломали голову, что делать с телом. А на утро из телефонограммы узнали, что участковый из соседнего РОВД утопил ствол, когда гужбанил со своими коллегами у той самой реки, где мужик и обнаружил «Макаров». Кое-как порешали вопрос с местными судмедэкспертами, чтобы те не фиксировали следы от побоев на трупе при вскрытии. Через некоторое время один из судмедэкспертов, как оказалось, являясь дружбаном Шахову, рассказал тому эту историю по пьяни. Так Шахов и подцепил его Трегубова на свой кукан. В нынешней ситуации с проклятым стволом выбора было всего лишь два: либо они разговорят фермера и тот пусть даже и не возьмёт на себя инкассатора, но возьмёт чисто хранение ствола, либо к нераскрытому убийству инкассатора прибавится отсутствие лица совершившего незаконное хранение огнестрельного оружия. И не просто оружия, а оружия, с помощью которого было совершено особо-тяжкое убийство оставшееся нераскрытым. Трегубов понимал, что у Шахова возникнут охрененные проблемы. И это, когда отдел уже гудит как пчелиный улей от радостной новости, что Шахов вот-вот уйдёт на повышение. Гнилой мужик, вот все и радуются.

Размышления Трегубова прервал звонок телефона внутренней связи. Звонил дежурный. Он сообщил, что приехал участковый Филипенко и он передал ему указание немедленно зайти к начальнику уголовного розыска. Трегубов закурил. В этот момент к нему и вошёл Филипенко.

- Вызывали? – спросил он, войдя в кабинет.

- Да. Присаживайся, - ответил Трегубов и сделав несколько глубоких затяжек сигаретой затушил её в пепельнице.

- От кого ты получил информацию по стволу у фермера?

Филипенко снял фуражку, пригладил ладонью волосы. Было заметно что он нервничал.

- От своего информатора, - ответил он, прямо глядя на Трегубова.

- Можешь мне его назвать?

- Нет. Ты же знаешь, что данные своих агентов я не обязан никому называть.

То, что Филипенко перешёл в разговоре с ним на «ты» и отказал, Трегубову не понравилось. Он коротко рассказал участковому о заключение экспертов по баллистической экспертизе пистолета, изъятого у фермера. А также о том, где и когда было похищено это оружие, об убийстве инкассатора. При этом Трегубов внимательно изучал реакцию Филипенко на сказанное им.

- Ну, допустим, - сказал Филипенко выслушав Трегубова. – А я-то тут при чём? Все вопросы к фермеру.

- Он в отказе, - сказал Трегубов. – Думаешь врёт?

- Не знаю.

- Так или иначе нам нужно от чего-то оттолкнуться, чтобы понять, как этот ствол мог за несколько тысяч километров очутиться именно в нашем районе.

Филипенко только пожал плечами.

Говорить ему о своём разговоре с начальником криминальной милиции Шаховым, Трегубов пока не стал, решив, что это преждевременно.

- Зайди к следователю, - сказал он Филипенко. – Ознакомься с протоколом допроса фермера и возьми отдельное поручение. Надо будет тебе допросить жену задержанного. Нам интересно, что скажет она.

- Хорошо.

Филипенко, выйдя из кабинета Трегубова поймал себя на мысли, что рано или поздно фермер вспомнит, что за день до обыска к нему на ферму приходил участковый, который осматривал его коровник, и кроме как участковому подкинуть этот ствол в принципе было некому. А жена соответственно подтвердит. С этой мыслью он зашёл к следователю, а прочитав протокол допроса фермера, выдохнул. В нём, задержанный не упоминал факт посещения его фермы участковым. Однако этот нюанс не дал полного успокоения. Филипенко решил, что перед тем, как ехать домой он заедет на ферму и допросит жену фермера. У самого выезда на трассу Филипенко услышал за спиной звук автомобильного сигнала. Безо всякого сомнения сигналили ему. Он на секунду оглянулся и увидел ехавшую за ним иномарку, принадлежавшую вору в законе «академику». По спине Филипенко пробежал холодок. Пришлось остановиться. Вышедший из иномарки водитель «академика» кивком головы дал ему понять, чтобы он сел в машину. «Академик» сидел на заднем сиденье держа в руке початую бутылку пива «Балтика».

- Ну, расскажи мне что ни будь, - сказал он Филипенко. – Как там наш общий друг?

- Сидит в изоляторе, - ответил Филипенко достав носовой платок и вытирая им вспотевший лоб.

— Это хорошо, что сидит. Сейчас мои ребятки беседуют с его женой.  Та поначалу не захотела разговаривать с ними, поэтому пришлось научить её этикетам вежливости. – Он допил залпом пиво опустив пустую бутылку на коврик.

- Понимаешь, - обратился он к Филипенко. - Как оказалось денег-то, которые её муж взял в банке, на самом деле на ферме нет. Он открыл ячейку в банке, и они лежат там. Есть якобы договор, как она слёзно утверждает, но и договора на ферме также нет. Скорее всего он находится либо у следователя, либо в этом самом изоляторе, где он кукует. Поэтому ты сейчас вернись и найди этот документ. Я тебе отвечаю, что свою долю с этого ты получишь. Ты уяснил?

- Я-то уяснил, - дребезжащим голосом ответил Филипенко. – Но есть кое-кая загвоздка.

Он рассказал «академику» о разговоре с Трегубовым и что рано или поздно они или по своему усмотрению, или по настоянию адвоката задержанного захотят проверить эту версию и допросят Филипенко.

- А что, у фермера появился адвокат? – поинтересовался «академик».

- Я пока не знаю, - ответил Филипенко. – Но он может найтись в любой момент.

— Вот когда он появится, тогда и решим эту проблему, - ухмыльнувшись отреагировал «академик». А сейчас вернись в отдел и сделай то, что я тебе говорю.

Филипенко вернулся в отдел и первым делом зашёл в изолятор временного содержания. Сославшись на раскрытие дела, он поинтересовался у милиционера о наличии среди личных вещей у задержанного фермера какого-то документа, не имеющего никакой ценности, но необходимого для расследования дела. Тот вытащил из ящика пакет с содержимым и передал его Филипенко. Пользуясь тем, что милиционер отвлёкся по своим делам, Филипенко нашёл в действительности тот самый напечатанный банковский договор, о котором говорил «академик». Он незаметно засунул его в свою кожаную папку и отдал пакет вернувшемуся милиционеру, сказав тому, что интересующие его документы у задержанного отсутствуют. Выйдя из РОВД Филипенко, уехал. Всю дорогу к дому он так и не смог понять для себя, почему он идёт на поводу у «академика». Ему хотелось застрелиться, он несколько раз останавливался на обочине, доставал пистолет, взводил курок, но в самый последний момент передумывал и плакал навзрыд. Благо было уже темно, и никто не видел его слёз и трясущихся губ.

— Наконец-то, Валерий Иванович! Я вас уже заждалась.

— Ты меня, конечно, извини, Люда, но я там не чаи распивал. Как позвонила, так сразу.

— Ну, хорошо, ладно, не обижайтесь. Ведь вся надежда только на вас. Они такие наглые, что мне не совладать. Матерятся хуже кочегара.

Валера засмеялся, но тут же смех перешёл в кашель.

— А если помрёт кто? — продолжила Людмила. – Так ведь нас по судам затаскают.

Недолго думая сантехник затрамбовал пакет с мусором в рядом стоящую урну и смачно плюнул.

— Какой кошмар! — возмутилась Людмила. — Ну разве так можно, Валерий Иванович? Люди ведь потом жалуются.

— А хочешь, я тебе анекдот матерный расскажу? — улыбнулся сантехник. — Вчера в интернете вычитал. Значит так...

Голос у Валеры был басовитый, громкий.

— Нет уж, увольте. Вы, Валерий Иванович — гопник, а я человек интеллигентный. У меня шок случится, от ваших анекдотов.

— Какие мы нежные, — усмехнулся Валера.

Наконец, их беседа закончилась, и они направились в дом под номером тридцать пять. Валера шёл позади Людмилы и любовался её точёной фигурой.

"Да, хороша... И почему она так реагирует на мои анекдоты? Наверное, считает себя самой умной. Видали мы и не таких".

Оказавшись рядом с домом, они поспешили к чердачной лестнице и уже через минуту проникли внутрь крыши. Там было темно. Растянутые повсюду провода, словно бельевые верёвки мешали идти. Пахло голубиным помётом.

— Валерий Иванович, сюда! — крикнула Людмила.

Сантехник шёл на её голос, попутно запинаясь о всякий хлам. Он слышал гул, сквозь который пробивался мат и хохот. Валера знал этот гул, ведь ему приходилось не раз посещать подобные чердаки. Теперь это была обязанность каждого жителя города, да и не только города. Тонкие, похожие на человеческие голоса были повсюду.

— Кажется, здесь, – сказала Людмила.

Чтобы не испугать обитателей чердака, женщина достала мобильный только тогда, когда они подошли к нужному месту. Вспыхнул фонарь, и белый холодный свет проявил небольшое пространство вокруг. Повсюду были деревянные ячейки, заполненные гномами. Гномы щурились, прикрывая маленькими ручонками глаза, бранились. Новорождённые гномы плохо переносили свет.

— Ну, и? — обратился к Людмиле Валера. — Что случилось-то? Я по твоей милости на заявку опоздаю.

— Вот, полюбуйтесь! — воскликнула Людмила, указав на маленького гнома рукой. — Матвейка, шесть месяцев, отказывается есть кашу. Третий день голодом. Пьёт одну только воду.

— Так-так-так, — покачал головой Валера и навис над гномом. — Кто это тут у нас такой бесстрашный?

— Урод! — пропищал гном. — Хамло подвальное!

— Только вы полегче с ним, Валерий Иванович. Он ещё маленький.

Сантехник замахнулся газовым ключом и воскликнул: — Ешь! Я кому сказал!

— Понял! Понял! — пропищал гном Матвейка и засуетился.

Он уткнулся мордой в железную миску и начал жрать засохшую кашу. Миска то и дело подпрыгивала, грохотала. Матвейка чавкал, словно молочный поросёнок.

— Вы наш спаситель, — сказала Людмила. — Ведь погиб бы малыш. Жалко.

— Да ладно, не благодари. Обращайся, если что. А сейчас мне пора.

Валера спускался по ржавой лестнице и вдыхал утренний воздух города. С железной дороги доносился скрип колёсных пар. Трубы ТЭЦ привычно отравляли атмосферу.

"Дурные создания, глупые, — думал Валера. — Вот если бы не Люда, то не полез бы в эту преисподнюю. Ну а с другой стороны, помер бы гном, так управляющую бы нашу затаскали по судам. И когда они улетят в свою Андромеду? Устали уже все".

Через несколько секунд Валера оказался на тротуаре. Стряхнув чердачную пыль с куртки, он направился на заявку в тринадцатый дом. Там потекла чугунная батарея, и жильцы ждали сантехника уже целый час.

* * *

Шли дни и недели. Валера трудился, выполняя однообразные заявки. Всё те же угрюмые лица жильцов, всё те же вонючие подвалы.

В свои пятьдесят Валера был бобылём, но мысли о дамах его посещали частенько.

"Найти бы добрую, за сорок, — думал Валера, лёжа в кровати. — Чтобы понимала меня, как мужчину. Можно с ребёнком, а ежели его нет, то можно и усыновить мальчишку. Я ведь должен кому-то передать свои знания".

Вот только с женщинами у него всё как-то не складывалось. Они считали его грубым и лишённым романтики человеком. Валера страдал из-за своего скверного характера, но ничего поделать не мог.

Иногда он приходил на очередную заявку в добротном костюме, который когда-то подарил ему богатый брат из Сургута. От Валеры даже приятно пахло дорогим одеколоном. Дамы часто встречали его с улыбкой и предлагали чашечку чая или чего-нибудь покрепче. Всё рушилось, когда Валера начинал шутить или рассказывать матерные анекдоты из интернета. Женщины охали, а иногда даже падали в обморок.

Порой Валера вспоминал пыльный чердак тридцать пятого дома, плакал. Маленький гном Матвейка всё же не давал ему покоя.

"Как он там? — думал Валера. – Наверное, горюет, чертяка".

* * *

— Ты мне скажи, Люда, когда спецодежду привезут? – спросил Валера.

Они сидели в кабинете управляющей и обсуждали рабочие моменты.

— Привезут, Валерий Иванович. Обязательно привезут. А хотите чайку с вареньем?

— Не откажусь. Редко когда за мной какая-то дама ухаживает. Приятно даже.

Людмила улыбнулась и начала хлопотать, а Валера изредка поглядывал на неё. Когда их глаза встречались, Валера улыбался, поблёскивая стальными коронками. Людмила сразу же краснела и отводила взгляд.

"Может, сказать ей об этом? – думал Валера. – Нет, не поймёт. Лучше промолчу".

Уже через несколько минут они пили чай. Людмила сидела за столом, подперев подбородок ладонью, и смотрела в монитор, а Валера прихлёбывал кипяток из чашки, озираясь по сторонам.

— Люда, вот хочу спросить.

Валера кашлянул и начал брякать пальцами по лакированной столешнице.

— Конечно, Валерий Иванович, спрашивайте. Я помогу.

– А вот как ребёнка усыновить? Нет-нет, ты не подумай чего. Знакомый интересуется. Мне это точно не нужно.

Людмила улыбнулась.

– Да я ничего такого и не подумала, Валерий Иванович...

В воздухе повисла неловкая пауза. Люда рассеянно водила пальцем по ободку чашки.

— А знаете, есть у меня один человек. Если хотите, я могу всё выяснить.

— Лады, буду должен. С меня анекдот.

— Нет уж, – засмеялась Людмила. — Давайте как-нибудь без ваших анекдотов.

* * *

В один из будничных дней наш герой менял батарею на заявке. Он насвистывал популярный мотив из интернета и улыбался пожилой хозяйке. Наконец, работа была сделана, и Валера отправился ванную комнату, чтобы помыть руки.

— Вот, возьмите, — сказала женщина и протянула Валере горсть конфет. — Детишки будут рады. Вкусные конфетки, свежие.

— Да нет у меня никого, — засмеялся Валера. — Один я как в поле ветер.

— Да как же? Такой красавец и один.

— Ну, ничего, — Валера положил руку на плечо бабушки. — Скоро всё изменится. Усыновлю. В общем, возьму приёмыша.

— Ой! Бог ты мой. Ну это ведь дело-то хорошее. Мальчишку?

— Нет, этого, милая леди, я вам не скажу. Секрет! Если кто-то узнает, будет крутить пальцем у виска. Скажут, сбрендил. А хотите, я вам анекдот расскажу? Хотя нет, в этот раз не буду.

Уже через минуту Валера спускался по лестнице и думал о Людмиле: "Нет, дружище, это не любовь, это что-то зрелое и осознанное. И всё же она не чужой для меня человек".

После заявки Валера забежал в книжную лавку и купил собрание стихов Есенина, а потом позвонил Люде, пригласил её на речку. Она колебалась, но всё же приняла предложение.

* * *

— Мне приятно, Валерий Иванович, что вы меня пригласили, — сказала Людмила.

Они сидели на берегу реки у костра и любовались закатом. Над огнём висел закопчённый чайник, а назойливые комары лезли во все щели.

– Мне тоже. Я давно так близко не общался с женщинами.

— Какой красивый закат, – сказала Людмила. — В городе такого заката не увидишь.

Валера накрыл ладонью руку Людмилы, и они просто молчали.

— Вы как-то спрашивали про усыновление. Я кое-что узнала.

Костёр потрескивал, шипел и стрелял искрами в разные стороны.

— Ты помнишь Матвейку?

— Да, кажется, помню. Чердак тридцать пятого? Верно?

— Верно... Я хочу его усыновить.

Людмила мгновенно изменилась в лице.

— Но зачем?! Он всего лишь глупый и ленивый гном. С тех пор как они приземлились на Землю, всё стало только хуже.

Повисла неудобная пауза.

"Я был лучшего о тебе мнения, — думал Валера, глядя в её прекрасные голубые глаза. — Ну коли так, справлюсь. Мне не привыкать".

Какое-то время они сидели молча. Чайник пыхтел, позвякивая крышкой. Берёзки шелестели листьями на ветру.

— Мне кажется, — нарушил тишину Валера, — он добрый и нуждается в человеческой теплоте.

— Странно всё это... Вы меня огорчаете, Валерий Иванович.

Свидание закончилось. Валера убрал палатку в "УАЗ", затушил костёр, и они отправились в город.

* * *

— Этот — двойка, а вон тот — тройка, — говорил Валера, разложив газовые ключи на столе. — Тройка больше, длиннее.

Матвейка сидел в кресле и глядел вдаль, словно искал чего-то в глубине комнаты.

— Нет, корешок, так не пойдёт. Смотри и запоминай.

– Батя! — внезапно оживился Матвейка. — А ты пельмени сваришь?

— Ты, Матвейка, лучше бы уму-разуму набирался. Ты ж теперь мой сын. Я ещё лён научу мотать. Увлекательнейшее дело.

— А колбасу копчёную купишь? Очень хочется.

— Тьфу ты!

— А икру... кабачковую?

— Вот отправлю тебя в галактику Андромеды, если не перестанешь паясничать.

— Местный я! — огрызнулся Матвейка. — Родился на чердаке тридцать пятого дома. Стало быть, землянин.

"Славный парень, — думал Валера, глядя на гнома, – смышлёный. Я из него сделаю человека. Ну а Люда меня всё равно не поймёт. Ничего-ничего, как-нибудь проживём".

Теперь Валера каждый вечер проводил с новоиспечённым сыном. Он учил ленивого гнома сантехническому ремеслу. И надо сказать, учил успешно. Уже через месяц Матвейка мог запросто заменить сифон какой-нибудь одинокой старушке, или поменять кран-буксу в смесителе. Гном даже научился делать липовые чеки, если была возможность замутить немного деньжат.

Когда у Матвейки что-то хорошо получалось, Валера хлопал его по плечу и говорил: — Молодец, Матвейка, моя школа. Весь в батю.

Бывало, по ночам Матвейка бредил, кричал сквозь сон: — Не хочу на чердак! Там страшно.

Сразу же в спальню забегал взволнованный Валера, и гном успокаивался.

— А где находится галактика Андромеды? — спрашивал сонный Матвейка.

— Далеко... Очень далеко. Там жили твои предки, сынок.

— Должно быть, там красиво?

— Конечно, красиво. Засыпай, нам завтра на работу.

После мужчина уходил в ванную и подолгу стоял перед зеркалом.

"Не примет она меня с Матвейкой, — думал Валера, разглядывая свою седую щетину. — Ой не примет. Да и грубый я как гусеничный трактор, а меняться не хочу. Слабак".

* * *

— Давай, Матвейка, немного осталось! — пыхтел Валера, обхватив трубу.

Они взбирались по водостоку на четвёртый этаж. Валера был облачён в свой добротный костюм, а Матвейка — в перешитые под гнома рубашку и брюки. Матвейка одной рукой держал букет хризантем, а другой обнимал водосток.

"Страшно... – думал Валера, попутно разглядывая трещины на серых кирпичах фасада. — А что она скажет? Может, прогонит прочь. Хотя зачем сейчас об этом. Главное, с трубы не сорваться. Ещё и Матвейку втянул в это дело, романтик хренов".

Через несколько минут они перелезли через бортик и постучали в окно. Какая-то пожилая женщина открыла форточку и сразу же обложила их отборным матом, дав понять, что Людмила этажом выше.

— Я ж тебе говорил, плохая идея, — сказал Матвейка.

— Заткнись! Батя знает, что делает.

Они вернулись на водосток и уже через минуту оказались на нужном этаже.

Люда, облачённая в домашний халат, распахнула балконную дверь.

— Валерий Иванович?! — воскликнула она, прикрыв ладонью рот.

— Это мы, Люда. Сынок мой Матвейка и я.

Они стояли перед ней как два бедных родственника. Матвейка держал букет и смотрел в пол.

— Ну же! — Валера ткнул гнома в бок. — Я тебя как учил?

— Это вам, мама, — сказал Матвейка и протянул букет.

Женщина разразилась смехом.

— Тьфу на тебя! — выругался сантехник. — Людмила Макаровна, вы нас неправильно поняли. Он не это имел ввиду.

— Людмила Макаровна? Вы ещё меня так никогда не называли. А хотите чаю с рыбным пирогом?

— Не откажусь, — сказал Валера. — Очень хочется чаю.

— Ну так пойдём те же.

Женщина отодвинула тюль и поманила рукой. Нежданные гости вошли в комнату.

— Красиво тут у вас, — сказал Валера, окинув взглядом помещение.

— Да что вы, Валерий Иванович, обычная квартира.

Матвейка сбросил свои штиблеты, которые были немного не по ноге, и рванул в коридор. Когда Людмила и Валера вошли в кухню, перед ними открылась следующая картина: дверца холодильника была открыта. Короткие ноги, облачённые в похожие на шорты перешитые брюки, свисали с верхней полки. Чавканье разносилось по кухне.

— Матвейка! — рявкнул Валера.

— Ничего-ничего, – улыбнулась Людмила. — Малыш наверняка голодный.

— Да что вы, Людмила Макаровна. Он перед выходом кастрюлю перловки навернул. Это обычная жадность.

— Ладно вам, он же ещё ребёнок. Растущий организм.

Весь вечер они пили чай и смеялись. Валера рассказывал стихи Есенина, которые выучил накануне свидания, а Людмила слушала и восхищалась.

* * *

Гном Матвейка вырос и вместе с собратьями улетел в галактику Андромеды искать новую планету для проживания. Его всё же потянуло в родные места, несмотря на любовь приёмной семьи. Валера, конечно же, горевал, плакал, но потом решил, что так действительно будет лучше, ведь с Людой они жили, что называется, душа в душу. Вскоре Валера бросил профессию сантехника и начал писать стихи. Его настолько впечатлил Есенин, что теперь он не представлял и дня без творчества. Со временем он здорово изменился, стал носить очки, а мусор выбрасывал теперь исключительно в мусорный бак. Валера обрёл своё долгожданное счастье. Он встретил любовь всей жизни и, наконец, перестал рассказывать матерные анекдоты.

Вот такая история, друзья, приключилась в небольшом сибирском городке. Хотите — верьте, хотите — нет.

— Нет, все хорошо.

— Депрессия? Или мысли о суициде? Сложное детство? Предки в изгнании? Может релоканты по убеждениям? — не унимался сотрудник и разочаровано опустил глаза, получив отрицательный ответ.

— Н-да.. Жаль, что нельзя притвориться. Единая база профсоюзов все вскроет. — Майкл заметил искреннее сожаление в глазах рекрутера. Сотрудник кадров вздохнул и, наклонившись, перешел на шепот:

— Мы с удовольствием бы вас взяли, серьезно. Но квоты на обычных людей уже исчерпаны. Я сам, знаете ли, обычный. Но, чтобы не было проблем у компании с законом толерантности, нам необходимо заполнить и остальные квоты. Понимаете о чем я? — Майкл молча кивнул головой. Принятый шесть лет назад закон в Евросоюзе о толерантности был весьма жестким не только при найме на работу, но и во всех сферах. Вчера Майклу отказали во входе в бар, потому что были заняты все столики для обычных людей, а сегодня утром таксист-трансгендер арабского происхождения отменил заказ, поставив ему одну звезду, из-за чего у Майкла упал рейтинг ниже трех баллов с возможностью теперь заказывать только бюджетный эконом, и пришлось ехать на собеседование на метро в вагоне для обычных людей.

— Да, я все понимаю… — разочаровано ответил Майкл, поднимаясь со стула.

— Еще раз приношу свои извинения. — вслед сказал рекрутер. — И отметьте, пожалуйста, в резюме, что вы обычный, чтобы не было в дальнейшем таких неловкостей на собеседованиях.

Выходя из кабинета, Майкл глянул мельком на кресла в коридоре, с которых с недовольным лицом на него посмотрели с легким презрением смуглая крупная девушка с выбритой наголо головой и парень лет двадцати с ярко накрашенными глазами в розовом костюме и вышитыми на нем красными розами. Они были явно недовольны, что он прошел первым на собеседование:

— Мог бы и после нас зайти! — глядя на Майкла, нарочно громко сказала девушка, обращаясь к парню в кресле.

— И не говори. Ни какого уважения к меньшинствам! — с презрением в колосе ответил тот, даже не удостоив Майкла взглядом.

— Извините, но я же пришел раньше вас. Мне было назначено. — извинительным тоном попробовал оправдать свой поступок он.

— Пф-ф... Ни какой толерантности! — процедила сквозь зубы девушка и, вздернув руку с телефоном, сделала фото. — Я сейчас же напишу пост об этом. Пусть знают.

Майкл открыл было рот возразить, но, поняв, что это безрезультатно, опустив глаза, побрел по коридору в сторону выхода.

.

— О Боже! — еле прошептал губами Майкл, ошарашено смотря утренние новости.

— …к сожалению, его не смогли спасти от тяжелой болезни. Сегодня скоропостижно скончался Алехандро Линковски, последний открытый белый гетеросексуал в цивилизованном мире, отстаивающий до последнего свои принципы. Не смотря, на его устаревшие взгляды, мы любили его всем сердцем. — с экрана за столом с улыбкой говорил накрашенный ярким мейкапом молодой парень. — Ведь правда? — обратился он к темнокожему соведущему.

— Конечно. Хотя я и не разделял его взглядов. Слишком уж они были мужелобные и обычные. Это пережиток прошлого… — он сделал маленький мах рукой.

Майкл выключил телевизор и, взяв смартфон, вошел в закрытый чат, который уже пестрил матом и сожалеющими сообщениями. Прочитав несколько сообщений, он хотел что-нибудь написать, но в голову ничего не приходило.

Да и в основном он только читал эти чаты, в которых скрывались обычные люди. Ему не хватало смелости написать то, что он думает, будучи уверенным, что за ними могут следить. По крайней мере несколько таких чатов уже прикрыли, а некоторых участников арестовали за разжигание нетолерантности. Он отложил телефон.

Пройдя к окну, поставил на подоконник зеркало и, открыв деревянную шкатулку, пошарил в ней, пока не наткнулся на длинный продолговатый предмет. Вынув карандаш, он посмотрел на свое лицо в зеркало, с грустью улыбнулся сам себе и начал рисовать стрелки на веке. За последний год он отлично набил руку на этом. Чтобы его вписали в базу профсоюза, Майклу пришлось тогда продать машину. Зато теперь у него отличная работа и его ценят, как сотрудника, а не за его взгляды и цвет кожи. Директор, хоть и гей, но отличный мужик, который не выставляет свои увлечения, а наоборот даже сетует на всю эту ситуацию в мире, с грустью замечая на корпоративах после нескольких рюмок водки, что раньше было лучше без этого театра.

Закончив с мейкапом, Майкл вышел из дома, где его ждал яркий автомобиль бизнес-класса. Едва не споткнувшись о бордюр в туфлях на высокой платформе, он плюхнулся на заднее сидение автомобиля. Надо потренироваться еще ходить на них — мужики в чате говорили, что это не легко, но можно научиться со временем. Обычные кроссовки притягивали слишком много лишнего внимания на улицах. Дверь за ним захлопнулась и через секунду на водительское сиденье залез мужчина в строгом костюме.

— Генри, я же говорил, не надо меня встречать с открытой дверью.

— Да, Майк, а вдруг увидит кто-нибудь? Опять ведь поднимут срач, что гетеромужланы не уважают меньшинство. — улыбнувшись, водитель завел автомобиль. — Нахрен это нам надо?

— Ох... Кажется, уже давно не меньшинство... — вздохнул Майкл, пристегиваясь на заднем сиденье.

— Ну что ж поделать, такие тренды, Майк. — выруливая на шоссе, весело ответил Генрих. — Я ж не жалуюсь. Хотя бы не надо мучаться, как тебе.

— Да уж... Ну зато работа топ. И комфортно.

— Ну каждому свое, бро... Каждому свое. — философски отметил мужчина за рулем.

Майкл разблокировал свой смартфон пальцем с накрашенным ногтем и открыл карту. До работы ехать минут сорок.

Он набрал полные воздуха легкие и, тихо выдохнув, посмотрел в окно на проносящиеся мимо дома.

— Зато работа топ... И комфортно... — будто убеждая сам себя, шепотом повторил Майкл.

Только заякорились, как в кустах и прошлогодней траве зашуршало и на обрывистый берег вышел здоровенный пушистый темно-рыжий полосатый котище.

- Хера се – рысь, – хохотнул Юрка.

- Ага крупный, – согласился Игорь, – там, километрах в семи-восьми ферма вроде бы есть, наверное с нее притопал.

Кот молча наблюдал за друзьями, переходил только по берегу за лодкой, когда меняли точки лова.

- Ладно, давай заканчивать, – сказал Игорь, посматривая на часы, – нам еще это добро почистить и пожарить до темна успеть.

Словно поняв его слова кот коротко мяукнул, потом еще раз. Когда Юрка начал выбирать якорь, кот отчаянно закричал.

- Что орет, оглашенный, – буркнул Игорь, и навалившись на весла, направил кулас к сколоченному, километрах в трех вниз по протоке, дощатому пирсу.

Стоявший на обрывистом берегу кот вдруг как-то по человечески заплакал, скатился кубарем с откоса, кинулся в воду и поплыл вслед за лодкой.

- Твою-то кошачью маму, – выругался Игорь, веслами остановил кулас и начал табанить навстречу коту.

Юрка перегнулся через борт и выловил пловца в лодку.

Кот сидел на дне лодки, не обращая внимания на рыбу, по очереди разглядывая друзей пронзительно-зелеными глазищами, словно оценивая, выкинут-нет. С пушистой шерсти уже порядочно натекло, да и не казался он уже таким здоровым – худой как колесо, хотя довольно крупный.

- Дрожит, – задумчиво произнес Юрка.

- Тебя бы в начале апреля окунуть, – буркнул Игорь, расстегивая ветровку и стягивая с себя свитер, – давай помоги лучше, свитер подержи, я эту лошадь туда просуну.

К пирсу причалили уже с сумерках. Юрка нес в мешке рыбу, Игорь завернутого в свитер кота.

- Оль, тебе кот нужен? – спросил Игорь, заходя в дом, – гля какого красавца затрофеили, или он нас, тут непонятно.

- Боже ж ты мой, – Ольга аж присела, – мой Рыжик месяц как ушел, двадцать лет со мной прожил, утром встал кое-как, в дверь попросился и ушел.

- Мда, на радугу из дома не сойти, – сказал Игорь, – ну так что, берешь? Откормишь, а отмыться, он уже сам отмылся.

- Да конечно беру, Рыжик, Рыжик.

- Так, стоп, я на правах приобретателя и отогревателя имею право на выдачу клички. И он – Боцман.

- Почему Боцман? – удивилась Ольга.

- А почему не Боцман? – удивился Игорь, – здоров, усат, тельняшка тоже имеется, рыжая правда.

Так Боцман стал Боцманом. Характер имел незлобливый, общался со всеми, но прямо преклонялся перед Ольгой. Сначала взялся за мышей в доме, в сарае, с огорода даже хозяйке приносил. Потом где-то задавил крысу, утром принес Ольге в кровать, завтрак в постель, блин. Частенько уходил в загул и из камышей раздавались звуки смертного боя. Хоть местные камышовые коты и не терпят конкурентов, говорят люди видели камышовых котят с явными рыжими подпалинами. Был еще один человек, к которому кот относился не так, как ко всем. Каждый раз, приезжая в гости, Игорь видел кота, сидящего на половинке ФСКи и старательно делающего вид, что разглядывает природу. Оля говорила, что только услышав дизель Ниссана Игоря, кот бросал все дела и бежал занимать место встречи.

Был уже конец октября. Игорь приехал к друзьям, наверное, последний раз в году, успеть забросить гостинцы, продукты длительного длительного хранения, до Астраханской осенне-зимней слякоти. Потом туда и на тракторе не проедешь.

- Слушай, Игорь, как же вы тогда с Юркой его удачно нашли, – сказала Ольга, почесывая кота, – золото, а не кот. Полгода уже у нас, а чтоб со стола чего украсть или рыбу пойманную без спроса взять, пока сама не дам даже и носом не ведет, - кот млел и от почесушек и от похвалы.

- Это еще кто кого нашел, - улыбнулся Игорь.

- У кошки нашей Симы котята скоро будут, постарался морская душа, может оставить котенка тебе, как-никак полтора года без кота уже.

- Пока не надо, после Людвига мне все коты – не коты.

- Ладно, - сказала Ольга, - не буду настаивать. Ты как останешься? Куда Ты в на ночь глядя поедешь?

- Домой, куда еще. Завтра суббота, утром работяги должны прийти, двор почистить к зиме. Конец осени почти, а не убрано еще ничего. Надо успеть на стол, что поставить, купить, наличку снять опять же. Поеду, до встречи уже в новом году, наверное.

Игорь разворачивал свой внедорожник, выезжая со двора, а на половинке ФСКи сидел здоровенный темно-рыжий котище, старательно делая вид, что любуется природой.

P.S. Получился приквел первого моего поста. Не судите строго.

— Сегодня суббота, день без телефона. Предлагаю сходить в оперный театр, — сказал Сергей.

— Не перебивай мне рот. Я имею право на телефон. Мне его мама дала в подарок,— крикнула Анна.

—Она тебя мне замуж отдала. Ты моя вместе с телефоном, даже если будешь кричать,— сказал Сергей с тщательно заботливым выражением лица.

— Когда-нибудь я уйду от тебя или закричу и люди мне помогут.— сказала Анна.

— Люди деградировали и не помогут. Тебе срочно нужно, как можно дольше жить без телефона. Нужно наслаждаться жизнью—скоро ядерная война.

— Может быть секс?— Предложила Анна,— Может быть обмен: время секса на время в телефоне. Я не могу без телефона.

— Не унижайся. Есть то, что важнее секса. Важно чтобы ты могла без телефона.

Они свернули с набережной на улицу Кирова, покрытую брусчаткой. Гуляли люди. Играли музыканты. Царила радость. Анна видела людей, которые уткнулись в телефоны.

—Хочу кофе. Зайдем?— спросила Анна, кивнув в сторону какого-то кафе.

— Там может быть телевизор, а он вреден в выходные.— Сергей говорил назидательно–вежливо, Анна улыбнулась, кивая. С усилием. Поцеловала Сергея в щеку. Он, вдруг передумал и согласился на кофе.

В кафе телевизора не оказалось, за стойкой был рослый блондин с татуировкой на шее. «Лучшие дали внутри»— прочитала Анна.

Они заказали капучино, эспрессо и круасаны. Есть что-то киношно–очаровательное в том, чтобы пить кофе за стойкой, напротив улыбающегося бариста. Они рассмеялись ненадолго.

—Классно, как в молодости,— сказала Анна.

—Как когда мы были глупыми и счастливыми,— сказал Сергей. Зазвонил телефон, Сергей покосился на бармена и вышел на улицу важно обсуждая что-то секретное.

Анна посмотрела на бармена, он равнодушно скучал, возможно хотел спать. Анна

На стенах висели картины неизвестных художников. Анна подмигнула бармену, он агрессивно улыбнулся во все зубы.

—А забери меня к себе. Я умная, послушная, могу водку пить и не болеть с похмелья, если нужно.

—В чём подвох, идеальная, на первый взгляд женщина?

—Я ничтожная телефономанка. Меня муж пугает ядерной войной и лечит. У меня пагубная зависимость от интернета.

—У меня тоже. Мы созданы друг для друга. Предлагаю любовь,— сказал бармен и хищно шмыгнул носом.

—Дай телефон на пару минут.

Сергей с пылом говорил что-то важное.

—Телефон — это личное. Он важнее перспектив любви. Могу пересказать интернет на данное утро.

—Отлично, — подпрыгнула от радости Анна,— Как дела у женщины, которая пнула кошку в магазине?

—Её осудили в соцсетях, многие справедливо травили. Ращгулялись мемы.

— Что по семейным скандалам?

—Президента Макрона избила жена.

— Восхитительно!

—Ещё, французские фанаты сожгли множество машин от счастья.

—Обожаю Францию!— воскликнула Анна.

—Ещё, российские разведчики своровали канадский БТР.

—Ты мой герой, своруй меня когда-нибудь.

—Держи телефон, я подумаю.—сказал бармен, написал на бумажке номер и протянул её Анне.

Их диалог длился меньше минуты.

Сергей вернулся допил кофе. Анна была задумчива. Они шли по улице Кирова, гуляли люди, играли музыканты. Царила радость. Анна видела людей, которые влюбились.

«Знаешь, мне кажется я могу без телефона»,—сказала она Сергею.