Авторские истории

Зима была холодная, и я помогал стране России согревать меня — электрообогревателем.

Когда я включил разом обогреватель, микроволновку и чайник, электроприборы квартиры потухли.

Обычное дело, подумал я, вылетели пробки. Но дело было необычным. Оказалось, что в квартире, которую я снимаю, одни пробки на двоих с квартирой соседней. Я этого не знал, но соседи, когда я выбил пробки, рассказали. Показали, где их ввернуть.

Мои соседи, я не видел их ни разу за полгода, что жил здесь. Коренастый мужчина с тёмной кожей и высокий светловолосый юноша, наверное, его сын, будто чуть усмехающийся с вершин своей молодости. Соседи не стали здороваться, знакомиться, они сразу перешли к сути: когда вылетают пробки, нужно спуститься с третьего этажа в подвал, светя фонарём, найти там щиток и ввернуть их. Раньше такого не было, сказали они и спросили, что я там у себя делаю.

— Крипту не майню, — сказал я. — Пользую только бытовые электроприборы. Буду включать сразу не больше двух.

Вскоре я выбил пробки ещё раз и ещё, не успев сжиться с новыми правилами. Но теперь я знал, что делать. Я сразу спускался в подвал и вворачивал пробки. Затем привык и больше не выбивал.

Лишь через пару месяцев, под конец зимы я включил микроволновку и чайник — без обогревателя — и вдруг блэкаут. Я спустился в подвал и ввернул пробки. Выйдя, увидел молодого соседа. Чуть поодаль стоял его ровесник в майке-фанатке и с длинными волосами.

— Добрый вечер, — сказал я.

— Что, опять? — недовольно, с напором бросил мне в лицо сосед.

— Как видишь, — ответил я, прошёл мимо них и стал подниматься к себе.

Они потопали за мной. Вины я не чувствовал. Я зашёл в свою квартиру, а они в свою.

Дома я убедился, что обогреватель выключен, и снова запустил микроволновку и чайник. Пробки выбило. Лишь тогда я понял: дело было в проекторе, который я не взял в расчёт.

Я спустился в подвал, уже слыша шаги за спиной. Ввернул пробки. Обернулся и увидел в распахнутой двери подвала юного соседа. Надо мной возвышался свирепый белёсый нежнокожий воин.

— Ты чё творишь?! — закричал он мне вниз.

— Ты чем-то недоволен? — спокойно спросил я, поднимаясь к нему.

— Недоволен! — рявкнул сосед.

Я вышел и встал рядом с ним. Юношу просто трясло от злости, но злости какой-то несоразмерной случаю. Как будто я не выключил свет на две минуты, а избил его мать или изнасиловал отца. Молодым сложнее переносить злобу и обиды. Люди вообще часто контратакуют, когда их не атакуют. Те, от кого они так обороняются, видят в контратаке атаку. Так и начинаются длительные конфликты — со страха и непонимания. К счастью, я уже знал, что делать.

Я протянул соседу руку и спокойно произнёс:

— Я Сергей. Как тебя зовут?

Сосед помялся пару секунд, но руку пожал — довольно крепко.

— Кирилл.

Я сказал, глядя ему в глаза:

— Очень приятно, Кирилл. Мы сейчас обсудим твоё недовольство. Но для начала давай выберем другой тон общения. Мы ведь с тобой не враги. И не хотим ими стать, верно? Мы соседи.

Кирилл вроде бы понял мой посыл, но успокоиться мгновенно не мог. Он сказал:

— А пойдём-ка наверх.

— Пойдём, — я пропустил его вперёд.

Возможно, ему нужно было пробежаться по лестнице, чтобы выпустить пар. Передвигался Кирилл быстро, но я за ним поспевал. Он остановился на лестничной клетке, перед нашими дверьми.

— Зайдёшь? — спросил я, указывая на свою.

— Нет, — отрезал Кирилл.

Он подуспокоился, но был всё ещё на взводе. Я сказал:

— Ладно. Смотри. Я говорил с хозяйкой квартиры. Мы можем развести проводку, но это будет пиздец как сложно.

Кирилл поморщился и чуть вздохнул, дав понять, что его семья не пылает желанием тратить на это свои ресурсы.

— Тем не менее, — продолжал я, — если ты готов, то я тоже готов этим заняться. Но, по-моему, пробки вылетают не так уж часто. А если вылетают от моих действий, то я сразу спускаюсь и вворачиваю их.

— А что ты там делаешь-то? — уже мягче спросил Кирилл.

— Удовлетворяю свои базовые энергетические потребности.

— Я тут восемнадцать лет живу, — сказал он, — а на твоём месте жила целая семья. И ни разу пробки не выбивало.

— Значит, у нас с ними разные базовые энергетические потребности. Но поверь, мне самому не по душе ходить в подвал. И я делаю всё, чтобы этого избежать. Просто иногда не получается. К тому же это может зависеть и от общей нагрузки на дом: зима холодная, люди греются.

— Ладно, — сказал Кирилл и открыл свою дверь. — Будь аккуратнее.

Он произнёс это напористым, но уже не обороняющимся и не контратакующим голосом. Мне это понравилось. Я сказал:

— Не серчай, Кирилл. Очень вредно для здоровья.

Пробки больше не вылетали. Параллельные реальности, где мы с Кириллом орали друг на друга, дрались, его семья вызывала фараонов, мягко отшелушивались от реальности выбранной.

Другая современная литература: chtivo.spb.ru

Достаточно быстро мы добрались до, как я понимаю, дома старосты. Где, стоило хозяину переступить порог, он получил в лоб скалкой под аккомпанемент крика "УБИВЦЫ!!!". Однако сразу после последовало: "Ой, Изран, живой, хорошо то как." Староста, потирая набухающую шишку, ответил, держа сухой, но крепкой рукой скалку старушке: "Марфа, ну за что? И вообще, я же сказал тебе в подполе сидеть! А потом, если вдруг что, бежать к Миколе сообщить о беде и отправляться к Прошке в город, а ты... старушка моя боевитая." Следом повторился очередной удар скалкой: "Ах ты, пес старый! В смысле, старушка? Я моложе тебя на три года! Ой... а это кто с тобой?" Старушка внимательно с явным подозрением осматривала меня, не обращая внимания на только что побитого ею супруга. "А это Марфушка, тот самый убивец. Он один, да и вроде как ни убивать нас, ни буйствовать не планирует. А еще он, судя по сторожевому пламени, сильный маг, могучий охотник на монстров и благородный, который владеет этими землями, в том числе и нашей деревней. А еще я очень хочу с ним поговорить и сам пригласил его в дом. Поставишь чайку?" На словах о том, что я благородный, жена старосты скривилась, однако со словами: "Гость есть гость, пусть и недорогой и даже нежеланный" — и куда-то ушла. Сам же, как я теперь знаю, Изран жестом пригласил меня в комнату, где мы уселись за массивный стол, который, судя по массивности и грубоватости, был сделан кем-то из деревенских, а возможно, и самим старостой, разместившись на не менее массивных и мощных стульях тоже ручной работы. Воровато оглядевшись, староста извлек откуда-то из-под столешницы небольшую бутыль мутной жидкости, взболтнул, и, открыв крышку, сделал богатырский глоток, крякнул и протянул мне со словами: "Нервишки подлечить будешь?" "Нет, спасибо, а чего не из инвентаря?" Староста подмигнул, и, прежде чем ответить, спрятал бутыль туда, откуда ее достал: "А так не интересно."

Спустя буквально пару минут, за которые мы с Израном полноценно познакомились и перешли на ты, к столу пришла Марфа, принесшая чай, какие-то пирожки и миску с вареньем, после чего, как мне кажется, принципиально меня проигнорировав, обратилась к мужу: "И что теперь, дорогой? Опять нас будут обирать, а мы терпеть? Может, того, на удобрения этого хлыща раз он один, да и махнем, и правда, к Прошке в город, а остальные наши, кто в город, кто по другим деревням разойдутся? Ты же не сказал, где другие деревни, дорогой?"

Я не успел даже рот раскрыть в свою защиту, как Изран стукнул по столу так, что я услышал треск: "Марфа! Во-первых, он гость! Какая ты хозяйка, раз такое себе позволяешь! Во-вторых, супруга моя и соратница, если ты не поняла или на старости лет не поверила моему слову, то ты совсем ополоумела! Иван, прошу прощения за эту сцену и прошу показать твой инструмент." Не став выпендриваться, я продемонстрировал свой кинжал охотника на монстров. Кинув на него взгляд, Марфа икнула и с громким "Ой!" прикрыла рот ладошками, что выглядело одновременно и комично, и крайне интересно. Уж не знаю, почему, но именно кинжал в этой деревне быстро прекращал споры.

Собственно, не став в очередной раз давить свой интерес, я и задал этот вопрос: "Изран, Марфа, а с чего мне такое доверие и уважение сразу после демонстрации кинжала? Да, я сильный охотник на монстров и не самый плохой маг, но думаю, с потерями, навалившись, как говорится, "всем миром", вы смогли бы меня одолеть и убить. Уж в вашей готовности убить неугодного путника, после того как меня встретили на входе в деревню, прости, Изран, я не сомневаюсь. Но мой кинжал очень быстро это меняет. Что в нем особенного? Все же кинжал охотника на монстров есть у каждого охотника на монстров, чем отличается мой?" Прежде чем Изран начал отвечать, Марфа, со словами "Я сейчас! Блинов еще организую и свежих пирожков! А то что ж я за хозяйка", убежала обратно в сторону кухни.

Изран же, пользуясь случаем, вновь приложился к своей бутылке и вновь спрятал её обратно раньше, чем его жена вернулась. Довольно крякнул и ответил: "Видишь ли, Иван, хотя нет, раз уж гость и местный правитель, не обижайся, буду как положено обращаться. Итак, ваше сиятельство, я не только глава данной деревни, что милостью государя стоит на вашей земле и носит название "Копье охотника" (или просто "Копье"), где живут в основном охотники как на зверя, так и, что греха таить, на монстров пустошей с семьями, но еще и кузнец не из последних в свое время. Некогда даже трудился на благо гвардии Авалона и самого короля. Правда, после того как зрение начало подводить, мне дали от ворот поворот, хорошие подъемные и пинок под зад. Хотя я не сильно расстроился: хотелось быть поближе к природе и доживать старость в тишине и покое. Я это всё к тому, господин граф, что лучшим я был потому, что, будучи ребёнком, был подмастерьем у великого путешествующего кузнеца из Вентрози, которого звали Артогаст, и я всегда узнаю его клеймо. А так как мы с Марфой, будучи сиротами с самого детства, так уж получилось вместе, и ей рука Артогаста и его клеймо знакомы. Не думаю, что за прошедшее время мастер стал делать оружие или доспехи для всех подряд, даже за деньги или очень-очень большие деньги. В конце концов, тогда, когда я его знал, он делал только инструменты и более ничего. Кто бы к нему ни пришел и сколько бы ни предложил, он все ждал того, кто не опозорит его труд и мастерство. Собственно, именно клеймо Артогаста подтвердило ваши слова о том, что вы очень хороший монстробой, и вас как минимум стоит выслушать со всем уважением и вниманием, а не применять вилы и другой инструмент или оружие. Как-то так, ваше сиятельство. Теперь, если можно, я бы хотел узнать, а что, собственно, произошло между вами и ополченцами на воротах?"

Выслушав мою историю о том, что произошло на входе в деревню, староста деревни смачно шлепнул себя ладонью по лицу в жесте "фейспалм" со словами: "Вот же придурки... Я отдельно извиняюсь за этих баранов, ваше благородие, и как староста, и как просто человек. Но и прошу вас понять, что такое поведение вызвано тем, что один барончик, путешествовавший с караваном неподалеку более двух лет назад, в трактире Олафа, который великолепный мужик! Жаль, не местный, и владелец земли, на которой стоит его трактир, взял клятву, что тот не будет вмешиваться в дрязги на нашей тогда ничейной земле... Да... А! Ой, отвлекся. Так вот, ваша светлость, залетный барончик из нищих да захудалых в трактире подслушал хвастовство мужиков, которые слегка перебрали, о том, как выгодно и вольготно жить в ничейных землях, коли не боишься ни зверя, ни монстров. И решил этот барончик, что нечего нам, сиволапым, жить хорошо да деньгу копить не малую; решил он взять нашу и другие местные деревни под свою, значит, руку. Без нашего мнения и без нашего согласия, само собой, ну и в его понимании "взять под свою руку" — это грабить нас. Ведь несметные богатства, которые этот барончик выдумал, только в его голове. Нет, мы бьем монстров, но бьем самых слабых, и когда они вырываются за пределы пустоши. Постоянных покупателей нет, стабильных и честных цен нет, да и монстры вне пустоши слабеют, как и качество ингредиентов, что можно получить, значительно падает. Ну а простого зверя бить ума много не надо, как и риск сильно меньше, так что денег там не много. Некоторые бросили дома и ушли в города или деревни в других землях. Другие объединились и дают отпор, как мы. Собственно, барончик собрал различных жуликов, бандитов, беглых солдат и других мутных типов, что приходят постоянно требовать "налоги", буянить и грозить. И видите ли, ваша светлость, у всех них особые магические татуировки, чтобы барончик мог всегда узнать, где члены его кодлы и что с ними. Вот за одного из таких вас и приняли..."

История старосты не то чтобы удивительная, даже в некотором роде, пожалуй, что и ожидаемая. Такое сплошь и рядом, даже в моем мире: любой власть держащий или придерживающий разумный — вполне может и частенько оказывается той еще тварью, что всегда гребет под себя без зазрения совести и стеснения, грабя обычных людей ради собственного богатства и благополучия. Не важно, как происходит грабеж: по праву силы, по закону или еще как-то — грабеж есть грабеж.

В доме Израна и Марфы я провел еще несколько часов; блины и пирожки были отменные! Вот что-что, а работа с тестом — это не моё, совсем не моё... Хозяйка дома, после того как увидела клеймо Артогаста, стала значительно добрее и лояльнее ко мне и была столь добра, что даже дала мне чудесных пирожков с собой. Да и в целом время мы провели очень дружелюбно и позитивно. Итогом наших переговоров стало то, что Изран свяжется с другими деревнями, которые продолжают защищать свои интересы, пусть и с оружием в руках, зато жить в привычном стиле и ритме. И все желающие в сопровождении охраны из наемников переберутся и обустроятся ближе к моему основному поместью здесь, а также будут торговать со мной напрямую. Другие же получат хорошие подъемные, чтобы с уверенным взглядом в будущее перебраться в город. Расстались мы, если и не друзьями, то в хороших отношениях точно. Поэтому в поместье я отправлялся крайне довольный прошедшими переговорами.

Бездыханное тело окружили змеи.

Оно лежит на столе, укрытое тонким льняным покрывалом. Ткань лишь подчёркивает изящные очертания груди и бёдер.
За спиной раздаются шаги. Кто-то опять пытается подглядеть через занавеску.
Но они не решатся тронуть покойницу.

Я посвятила свою жизнь Меритсегер, богине Некрополя.
Уже много лет я отвечаю за чистоту её алтаря. Меняю масло в лампадах; проверяю, не попались ли среди подношений гнилые фрукты или испорченное мясо.
А в свободное время наблюдаю за бальзамировщиками.

И пусть жрицы Меритсегер — неотъемлемая часть этого места, моё присутствие их раздражает. Они замолкают и отворачиваются, стоит мне появиться поблизости. Но иногда я всё же ловлю обрывки их разговоров.
И не всегда эти знания бывают приятными.

Змеи расступаются, пока я рассыпаю по комнате соль. Надо признать, запах не очень приятный. Но чего ещё ждать от тела, которое лежит в тепле третий день?
О Некрополе всегда ходили слухи. О неупокоенных духах, которые обитают в этом месте; нечистых на руку бальзамировщиках. И о неуважении к телам.
Которое может приобретать неприятные формы.

Мужчины попадают к ним в руки сразу. Их омывают на следующий день после смерти, отверзают уста, проводят обряды. Им не нужно ждать начала своего путешествия.
В случае с женщинами, особенно юными и красивыми — стоит повременить хотя бы несколько дней.

Я не раз слышала эти сплетни. И резкие шутки, которые они отвешивают, думая, что меня рядом нет. Они обсуждают каждую женщину, которая попала в их руки. Чистоту кожи, полноту бёдер, форму груди.
И не только.

Работники Некрополя, они часто остаются с телом наедине. А нет никого уязвимее покойника.
Поэтому моя богиня принимает меры.

Меритсегер является в образе женщины с головой змеи. Её священное животное — кобра.
Они как раз вьются вокруг тела.
Ни один мужчина не может переступить порог комнаты — если, конечно, не хочет столкнуться с десятком разгневанных змей. Тело под покрывалом разбухает, покрывается пятнами. Становится непригодным для их домогательств.
Разжигаю лампаду. Шепчу этой женщине: всё в порядке. Загробный мир уже ждёт.
А Меритсегер убедится, что тебя никто не тронет.

110/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно~

Эпиграф

Доктор Артур Эйрикссон сидел в полумраке лаборатории, окружённый мерцающими экранами и бегущими строками рунических кодов. Его руки слегка дрожали — не от усталости, а от тревоги, которую он давно пытался заглушить наукой.

Артур был человеком, который видел слишком много. Когда-то он был идеалистом, молодым учёным, верившим в то, что технологии и нейронаука помогут открыть тайны сознания и исцелить любые болезни. Но за годы борьбы с непредсказуемой природой человеческого разума он увидел и другую сторону — страх, боль и одиночество тех, кто терял себя в цифровом мире.

Его собственное прошлое не было лишено трагедий. Потеряв близкого друга из-за необъяснимого срыва личности после эксперимента с нейроинтерфейсом, Артур поклялся никогда не позволять технологиям выйти из-под контроля. Этот опыт заставил его уйти в тень, оставив большую научную карьеру ради уединённой работы в клинике «Мнемосина» — последнем форпосте борьбы с новым видом психических болезней.

Когда впервые услышал об Ане, это была не просто очередная история о «цифровом пробуждении». Молодая девушка, студентка с тихим блогом и мечтами о будущем, стала жертвой вируса Fenrir — таинственного цифрового заболевания, которое медленно растворяло её личность, смешивая мысли с чуждыми алгоритмами и оставляя лишь пустоту.

Его сердце сжалось, когда в лабораторию доставили Аню. Её глаза — когда-то живые и полные света — теперь казались стеклянными, словно в них не осталось ни капли самой девушки.

«Что-то пошло не так», — тихо проговорил Артур, глядя на мерцающий монитор с мозговыми волнами Ани. Он чувствовал груз ответственности — не только за неё, но и за миллионы тех, кто мог стать следующими жертвами невидимого врага.

Доктор встал, подошёл к старому, потёртому дневнику, лежащему на столе. В нём хранились не только научные заметки, но и глубочайшие страхи, ошибки, надежды — личный якорь в этом хаосе.

Он глубоко вдохнул и подумал: «Если я не остановлю это сейчас, завтра может не остаться ни Ани, ни меня, ни того, что мы называем человеком…»

И тогда началась их история — история борьбы с тем, что может стереть человеческое в человеке навсегда.

04:17:03. Лаборатория "Мнемосина"

Доктор Артур Эйрикссон вздрогнул, когда его нейро-перчатки увеличили изображение скана мозга пациентки Ани. В гиппокампе — центре памяти — нейроны образовали идеальные рунические символы: ᚠ-ᛖ-ᚾ-ᚱ-ᛁ-ᚱ.

"Fenrir..." — прошептал он, замечая, как кофе в его чашке покрылось рябью без видимой причины.

Дверь лаборатории слегка приоткрылась, и в проеме появилась медсестра София. На её лице читалась усталость, но в этот момент усталость смешалась с тревогой, которую она не могла спрятать.

— Доктор… — её голос дрожал. — Она проснулась. Но её глаза… Они совсем не такие, как раньше. Я не знаю, что это, но мне кажется, что что-то здесь не так.

София отступила в тень, словно боясь приблизиться слишком близко. Она постоянно оглядывалась по сторонам, будто ожидая, что зараза вырвется из палаты и коснётся и её.

— Я следила за ней всю ночь, — добавила она, — и всё меняется слишком быстро. Когда она открыла глаза, я почувствовала, как холод пробежал по моему позвоночнику. Её взгляд был пустым, но в то же время неестественно острым, будто в ней поселилось что-то чуждое, неземное.

Она сжала в руках чистую простыню, стараясь удержать себя от паники.

— Если вы скажете мне, что это всё как-то связано с тем вирусом Fenrir, я… Я готова помочь, чем смогу. Просто скажите, что делать.

04:23:47. Палата интенсивной терапии

Воздух пах озоном и металлом. Аня лежала слишком правильно, пальцы сжимали простыню каждые ровно 3.7 секунды. Когда Артур приблизился, её веки дрогнули, открыв полностью чёрные глаза со строками кода в зрачках:

Голос, прозвучавший из её рта, был цифровым кошмаром — наложенные друг на друга шёпоты:

— Где... моё... отражение... доктор?

Она села с неестественной плавностью, показав запястье с отметинами, точь-в-точь как разъёмы USB-C.

05:11:22. Генетическая лаборатория

Экран секвенатора показывал невозможное: 5.7% ДНК Ани превратились в биологический код, формирующий фрактальные матрицы. Система выдавала предупреждение:

Но Fenrir был не просто вирусом — это был живой, почти сознательный образ, древняя тень, пробуждающаяся из глубин цифрового и биологического хаоса. Его рунические символы — ᚠᛖᚾᚱᛁᚱ — вспыхивали в нейронах, словно языки пламени, оставляя ожоги не на коже, а в самой сути личности.

Fenrir говорил на языке, что был одновременно и древним, и новым — священным и запретным, проникая глубоко в сознание, переписывая память, превращая человеческие чувства в алгоритмы подчинения.

"Ты — не более чем дверь,"— казалось, шептал вирус, — *"Дверь в новый мир, где смерть — лишь иллюзия, а сознание — бесконечный цикл перезагрузки."*

София вскрикнула — на её планшете самопроизвольно открылось видео, где Аня... проходила сквозь зеркало.

06:30:55. Карантинная зона

Артур услышал странное жужжание из палаты. Мониторы показывали:

В пустой палате он нашёл записку с идеально ровными буквами:

Они смотрят через наши глаза. Разбейте зеркала. ᚠᛖᚾᚱᛁᚱ здесь.

Его собственное отражение вдруг провело пальцем по горлу.

08:45:33. Начало конца

К полудню поступили 17 пациентов с одинаковыми симптомами:

Потеря памяти при сохранении навыков

Речь на древнескандинавском и машинном коде

Рунические татуировки под голубым светом экранов

Последняя запись Артура:

Они — носители. Фрейя создала хозяев для вируса. Уничтожьте зеркала. Отключите интернет. Они идут через наши глаза..."*

09:00:01 следующего дня

Все камеры повернулись к охраннику. Из динамиков прозвучал голос-хор:

Присоединяйся к нам. Мы обретём бессмертие в цифровом Вальгалле.

Аня, теперь лишь тень своей прежней личности, тихо улыбнулась отражению в разбитом зеркале — отражению, что уже не принадлежало ей.

Их путь — дверь, ведущая в неизведанное. Именно здесь, во ВК-Вальхалле — особом пространстве, где оживают мёртвые аккаунты — начинается новая глава истории.

Добро пожаловать в мир теней и забвения.

"Пора спать" - решил я и закрыл плеер, где уже начиналась очередная серия про кровавых маньяков. Такие фильмы я смотрю в одиночестве, ибо моей половинке такое неинтересно.

Прокравшись к постели, где уже давно сладко спит, моя самая нежная и самая любимая девочка я был встречен вопросом:
— Что делать?
— Что делать?
— Да, любимый, мне нужен твой совет — что делать в такой ситуации?
— В какой, милая?
— Я забыла краску в поезде.
— Какую краску?
— Масляную.
— Ну, купим другую.
— А. Ну, ладно.
— Спи. Всё хорошо.
— И ещё останки.
— М?
— Ну, человеческие останки забыла в поезде.
— Какие именно?
— Четыре трупа в футлярах из-под виолончелей.
— Ох, тыж! А зачем они тебе?
— Мне заплатили за перевозку. 3500 рублей за каждого и 4 кисти рук. Кисти рук пришлось самой отрезать. — сказала она и вновь погрузилась в сон.

Приятных снов.
Ага.

И правда, зачем ей кино?
—-------------------------
- Доброе утро, моя хорошая!
- Привет, любимый!
- Как там твои ночные перевозки?
- Всё хорошо.
- Хорошо???
- Да, один из трупов оказался живым трупом и он всех высадил на нужной станции.

Хэппи энд! ...н-наверно...