Серия «Читаем и разбираем труды З. Фрейда»

Ценность девственности, с точки зрения ухаживающего за женщиной мужчины, кажется настолько несомненной и само собой понятной, что нами овладевает смущение, когда мы хотим оправдать и обосновать эту ценность. 

То требование, согласно которому, девушка в браке с одним мужчиной не сохранила воспоминаний о половой связи с другим мужчиной - это развитие исключительного права обладание женщиной. Это составляет сущность моногамии, которые современные люди пытаются распространить на прошлое.

В чем ценность первых половых отношений с женщиной? Для мужчины в том, что тот, кто первый удовлетворяет подавляемую любовную тоску женщины, преодолевает ее сопротивление к половому акту, которое складывается под влиянием культурной среды и воспитания, тот вступает с ней в уникальную длительную связь, возможность подобной связи затем не открывается более никому другому.

Вследствие этого переживания у женщины развивается «состояние подчиненности», которое является порукой ненарушимой длительности обладания ею и делает ее способной к сопротивлению новым впечатлениям и искушениям со стороны посторонних.

В 1892 году термин "сексуальная зависимость" был введен Р. фон Крафт-Эбингом в работе "Заметки о половой зависимости и мазохизм". Этим выражением был обозначен тот факт, что одно лицо утрачивает самостоятельность и оказывается в сильнейшей зависимости от другого лица, с которым состоит в половых отношениях. Подобного рода зависимость доходит до утраты собственного желания, до безоговорочного жертвования собственными интересами в угоду другому. Крафт-Эбинг при этом подчеркивает определенная степень подобной зависимости должна быть в отношениях, чтобы обеспечить длительную связь любовников.

Фрейд отчасти согласен с положением Крафт-Эбинга, доля зависимости помогает сохранить брак и защищает от развивающихся полигамных тенденций.

Феномен любовной зависимости объясняется Р. фон Крафтом-Эбингом достаточно просто:

«необыкновенной степенью влюбленности и слабости характера», с одной стороны, и безграничным эгоизмом – с другой

Однако это простое объяснение не удовлетворяет психоаналитика исследователя.

З. Фрейд анализирует подобное объяснение, приходит к определенным выводам:

...решающим моментом является сила сексуального сопротивления, которое необходимо преодолеть вместе с концентрацией и неповторяемостью процесса преодоления. Поэтому «подчиненность» гораздо чаще встречается и бывает интенсивней у женщины, чем у мужчины, а у последнего в наше время все же чаще, чем в античные времена. Когда мы изучали сексуальную «подчиненность» у мужчин, она оказывалась следствием преодоления психической импотенции при помощи данной женщины, к которой с того времени и привязался этот мужчина. Таким ходом вещей, по-видимому, объясняется множество странных браков с трагическим исходом или далеко идущими последствиями.

Современники часто ошибаются в своих представлениях о любовной жизни примитивных народов.

Фрейд обращает внимание на представление современников, согласно которому, первобытные и примитивные народы современности не придают никакого значения девственности, потому что становится известным, что в "диких" племенах девушек подвергают дефлорации еще до брака, до первого супружеского сношения.

Психоаналитику кажется, что и для дикарей дефлорация имела определенное значение. Религиозная традиция в таких племенах приписывает уклонение мужчины-избранника девушки от акта дефлорации.

Для подтверждения слов З. Фрейда мы сошлемся только на обычаи только некоторых племен.

«У масаев (в Экваториальной Африке) совершение этой операции составляет одно из самых главных приготовлений к браку. У сакаи (Малайские острова), батта (Суматра) и альфоер (на Целебесе) дефлорация производится отцом невесты. На Филиппинских островах имелись определенные мужчины, специальностью которых была дефлорация невест в том случае, если плева не была еще в детстве разрушена старой женщиной, которой это специально поручалось. У некоторых эскимосских племен лишение невинности невесты предоставляется ангекоку, или шаману».

То есть, у примитивных племен дефлорация осуществляется несколькими путями: через ритуальный половой акт, через инструментальное воздействие на девственную плевру, через ручное воздействие - дефлорации при помощи рук.

Фрейдом также отмечается, что при свадебных церемониях у племен с примитивной культурой, дефлорацией невесты занимается свита жениха или же специально приглашенные мужчины.

Как объяснить подобное таинство девственности?

З. Фрейд указывает на разнообразные моменты, которым дает оценку. Перечислим их в порядке, который соответствует мысли З. Фрейда в тексте.

- Акт дефлорации обычно связан с кровью. Нам уже известно табу крови, имеющий огромное значение для примитивных народов.

В таком случае, таинство девственности связано с табу менструаций. Первые менструации могут толковаться примитивным дикарем как признак сексуального общения девушки со злым духом. Девушки с менструацией становятся на это время табуированными, к ним запрещено прикасаться и вступать с ними в половую связь, потому что во время месячных девушка как бы в сексуальном плане начинает принадлежать духу. Такие представления имеют современные примитивные племена и имели первобытные общины.

Но какому духу тогда принадлежит девушка во время месячных?

Для Фрейда очевидно, что этот дух никто иной как дух предка.

(сошлюсь здесь на работу З. Фрейда "Тотем и табу", которая была нами в прошлом разобрана самым тщательным образом).

Однако страх крови, по замечанию Фрейда, не следует переоценивать. Так как он не мог свести на нет такие обычаи как обрезание мальчиков и обрезание девочек, которое еще более жестоко.

(о значении обрезания вы можете узнать в работе "Человек Моисей и монотеистическая религия", разбор которой нами также был проведен)

- Примитивный человек подобен невротику, он является жертвой страха, который постоянно подстерегает его.

Это связано с тем, что для человека эта склонность к страху более всего проявляется в ситуациях, которые происходят впервые. Такие ситуации несут характер необычного, непонятного и даже жуткого. Именно поэтому даже в самых поздних религиях сохраняется церемониал, связанный со множеством новых начинаний.

Первое половое общение в браке - это одно из событий, которое вызывает страх, оно опасно для человека, который боится. Поэтому момент ощущения страха - наиболее благоприятный, чтобы от страха защититься; поэтому дефлорация девушек третьим лицом перед браком - это способ защитить жениха от опасности.

Страх перед кровью и страх перед совершаемым впервые - это взаимно дополняющие условия, которые не противоречат друг другу.

- Вхождение таинства девственности в систему, охватывающую всю сексуальную сферу, налагающее на нее табу. / Табу женщин как таковое.

Как минимум мы знаем о том, что женщины в примитивных племенах становятся табу в следующих случаях: менструация, беременность, роды, послеродовой период. Однако даже вне подобных ситуаций общение с женщинами подвергается целому ряду ограничений. Это дает возможность нам вообще усомниться в сексуальной свободе дикарей. В каких-то случаях сексуальность у диких племен не имеет никаких преград, но в большом количестве случаев она гораздо сильнее сдерживается всеми возможными запретами, чем на более высоких уровнях культурного развития.

Как нам было известно еще из "Тотема и табу", мужчинам племени следует воздерживаться от общения с женщинами перед чем-то особенным: экспедицией, охотой, военным походом и так далее. Это объясняется тем, что силы в таком случае будут израсходованы, дело потерпит неудачу.

Также в нашем понимании у многих племен как таковой и семейной жизни нет. Женщины живут с женщинами, мужчины живут с мужчинами. Иной раз полам запрещается и произносить имена тех, кто относится к противоположному полу. 

Сексуальная связь тем самым заставляет преодолевать подобное разделение полов - но даже не во всех случаях, в каких-то для сексуальной связи мужчины и женщины, им требуется покинуть дом, совершить свидание в тайне.

Чего боятся мужчины? Как З. Фрейд толкует подобные ограничения у первобытных и примитивных общин?

Мужчина боится быть ослабленным женщиной, заразиться ее женственностью и оказаться поэтому беспомощным. Ослабляющее и расслабляющее, снимающее напряжение воздействие полового акта может быть причиной, оправдывающей такие опасения, а дальнейшее укрепление этого страха объясняется сознанием того влияния, которое женщина приобретает над мужчиной, благодаря половому общению, и внимания к себе, которое она завоевывает. Во всем этом нет ничего, что устарело бы, что не продолжало бы жить и в нашем мире.

Более того, исследователь Кроули ссылается на «taboo of personal isolation», чем объяснено отделение одного индивида от другого в племенах. Между индивидами чувства враждебности и чуждости объяснены через мелкие различия при сходстве во многих других отношениях. Фрейд пишет о "нарцизме мелких различий", из которого выводится враждебность, которая во всех людских отношениях борется со стремлением к общности и преодолевает заповедь о всеобщем человеколюбии.

Психоанализом открыта главная причина нарциссического, презренного отношения к женщинам; указано происхождение этого презрения из кастрационного комплекса, о влиянии этого комплекса на суждения о женщинах.

Однако общие табу, связанные с женщинами, не проливают свет на понимание предписаний, которые касаются первого сексуального контакта с индивидом, который еще не был подвергнут дефлорации.

В попытках запрета мы способны увидеть акт защиты мужа от чего-то такого, что неотделимо от первого полового контакта... Ведь подобное предписание появляется неспроста. 

Примитивный человек создает табу там, где боится опасности. По большому счету подобная опасность лишь психическая. Но дикарь не отличает реальную опасность от воображаемой, как и материальную от психической. Он верит, что опасность исходит от намерения другого, другой живой души. При этом нам известно, что дикари крайне склонны к проекциям враждебных душевных порывов во внешний мир, они приписывают неприятному или чуждому окружению собственные враждебные чувства. Источник опасности, безусловно, примитивный мужчина видит и в женщине.

Я полагаю, что нам удастся выяснить, какова эта повышенная опасность и почему она угрожает именно будущему мужу, если мы более подробно исследуем поведение современных женщин нашего культурного уровня в схожих обстоятельствах. В результате такого исследования я утверждаю, что подобная опасность действительно существует, так что примитивный человек защищается посредством табу девственности против вполне обоснованной психической опасности.

Нам известно, что в случае первого полового акта очень часто женщина испытывает боль. Чаще всего этот акт оставляет женщину неудовлетворенной, разочарованной. Обыкновенно, чтобы достичь обоюдного удовольствия при половом акте, требуется большое количество повторений. И тогда половой акт будет приносить удовлетворение также и женщине.

Опасность состоит в том, что при акте дефлорации можно навлечь на себя враждебность женщины. Поэтому будущий муж имеет все основания для того, чтобы избежать этой последующей вражды со стороны его избранницы.

Первый половой акт пробуждает целый ряд таких душевных движений, которым не должно быть места при желательной направленности женщины на половой акт и часть которых не возникает вновь при последующих общениях.

С первого взгляда можно предположить, что главную отрицательную роль при этом играет боль, которую чувствует девушка при дефлорации. Но при более тщательном рассмотрении, причина кроется совсем не в боли, как казалось раньше. Фрейд пытается увидеть ее в "нарциссической уязвленности", которая следует за разрушением органа и оправданной еще тем, что дефлорация понижает сексуальную ценность. Однако и этот путь оказывается ложным.

Нам известно, что некоторые предписания предполагают церемонию, которая производится в два этапа: в первом происходит дефлорация при помощи руки или инструмента, во втором этапе производится ритуальный, мнимый или же реальный половой акт с теми, кто замещает мужа. Из этого следует, что табу оберегает мужа не только от негативной реакции жены на причиненную травму, но и от чего-то другого...

Сошлемся на дальнейшие рассуждения З. Фрейда:

Другую причину разочарования в первом половом акте мы видим (по крайней мере, у культурной женщины) в том, что ожидания, с ним связанные, и осуществление его могут не совпасть. До сих пор половое общение ассоциировалось с самым строгим запретом, и легальный, разрешенный половой акт не воспринимается в полной мере. Насколько сильной может быть такая подоплека, видно из почти комического старания многих невест сохранить в тайне новые любовные отношения от всех чужих и даже от родителей в тех случаях, где в этом нет никакой необходимости и не приходится ждать ни с чьей стороны осуждения этих отношений. Девушки говорят совершенно открыто, что любовь теряет для них цену, если другие о ней знают. В некоторых случаях этот мотив может разрастись до таких размеров, что вообще мешает развитию способности любить в браке.

Женщина находит вновь нежную чувственность только в запретных отношениях, которые необходимо держать в тайне. Именно в таких отношениях женщина чувствует в уверенности собственной воли, которая свободна от всякого влияния.

Однако этот путь в случае примитивных народов также для нас закрыт.

Благодаря психоанализу нам стало известно, как сильны ранние привязанности либидо. Речь идет об инфантильных сексуальных желаниях, у женщины в большинстве случаев происходит фиксация либидо на отце или на брате, который отца замещает. При этом эти желания направлены не на акт коитуса. Они могут включать подобное стремление, но только как бессознательную цель.

Супруг всегда является в лучшем случае вторым, кому женщина дарит свою любовь. Первым на любовь женщины имеет право другой - отец в типичных ситуациях. Очень многое, если не все, зависит от силы интенсивности подобной фиксации и того, как крепко она укоренилась, чтобы отклонить "заместителя" как неудовлетворяющего.

З. Фрейд тем самым выводит фригидность в качестве одного из генетических условий невроза. Чем сильнее душевная (психическая) составляющая в сексуальной жизни женщины, тем более устойчивой будет ее фригидность против потрясений первого сексуального контакта. В этом случае фригидность имеет тенденцию закрепиться в качестве невротической задержки, либо же послужить благоприятной почвой для иных неврозов. Даже незначительное понижение потенции у мужчины в таком случае будет играть роль способствующего этому.

По-видимому, обычай примитивных народов считается с мотивом сексуального желания в более ранние времена, поручая дефлорацию старейшине, священнику, святому мужу, т. е. заместителю отца.

Из этого же происходит "Recht der ersten Nacht", "Право господина" - право первой ночи, которым пользовались средневековые землевладельцы и феодалы в отношении своих зависимых крестьян.

Среди заменителей отца, которым поручается дефлорация, обнаруживаются также изображения богов.

Так в Индии (в ее некоторых областях) новобрачная обязывалась принести в жертву деревянному лингаму свою плеву. Также известен обряд из римского брачного церемониала - новобрачной нужно было садиться на огромный каменный фаллос Приапа. 

Кроме уже написанного, у женщины при первом сексуальном акте также оживают и иные душевные движения, которые в корни противоречат женской функции и роли.

Из анализа многих невротичных женщин З. Фрейдом было выявлено, что они проходили некую раннюю фазу развития, в которой завидовали брату, так как он обладал признаком мужественности, а себя из-за этого чувствовали обиженными. "Зависть из-за пениса" приписывают в психоанализе к "кастрационному комплексу". Если под "мужским" понимается желание быть мужчиной, то поведение девочки в этой фазе развития можно назвать "мужским протестом" - понятием, которое изначально дал А. Адлер, чтобы выставить подобный фактор в качестве носителя невроза в принципе.

В описываемой фазе девочки часто не скрывают своего враждебного отношения к более счастливым братьям.

После, как известно, желание обладать мужским половым членом у девочки трансформируется в желание ребенка (иметь ребенка, материнство).

Фрейд пишет:

...фаза мужественности у девочки, на которой она завидует мальчику из-за пениса, в любом случае наступает раньше в ходе развития и находится ближе к первичному нарциссизму, чем к фазе любви к объекту.

З. Фрейда в какой-то момент также заинтересовало сновидение новобрачной. Этот сон был реакцией на ее лишение девственности. В этом сне прослеживалось желание девушки кастрировать своего мужа, забрать себе его половой орган. Некоторые детали сновидения выходили за пределы для возможности применить более безобидное толкование - желание продления сексуального акта. Характер женщины и ее следующее поведение все же также были на стороне правильности толкования этого сновидения в качестве желания кастрировать молодого избранника.

Фрейдом делается парадоксальный вывод - незрелая сексуальность женщины разряжается на том мужчине, который решает познакомить ее с половым актом.

Только с более высоким развитием культуры подобная опасность отступила на другой план, девственность стала рассматриваться как благо, от которого не требуется отказываться.

Но психоанализ свидетельствует о том, что мотивы, которые толкают женщин на месть за лишение их девственной плевы, не изжили себя у цивилизованных дам. Многие замечают, что в первом браке женщина может оставаться фригидной и чувствовать себя несчастной, но во втором браке вся нежность достается второму мужа, женщина же чувствует себя с ним счастливой. Архаичная реакция исчерпала себя на первом объекте - это крайне важно.

Табу лишения девственности все еще известно народу, цивилизованным людям - можно сослаться на большое количество культурных произведений разных жанров, где подобный мотив прослеживается также авторами.

Какие выводы мы можем из всего этого сделать?

Для культурного общества дефлорация имеет значение не только в том, что благодаря нее женщина привязывается к мужчине, также дефлорация способствует высвобождению архаичной реакции враждебности к мужчине, которая может принимать самые патологические формы, а также наиболее часто проявляться в виде проблем в браке.

Во враждебной реакции женщины находит свое полное оправдание боязнь мужей из примитивных народов, которую они испытывают перед актом дефлорации.

Еще имеют такие женщины, у которых обе противоположные реакции - подчиненность (привязанность) и враждебность, крепко взаимосвязаны и находят свое выражение. Женщины как будто бы расходятся со своими мужьями, но не могут с ними расстаться окончательно. В момент, когда они обращают любовь на другого мужчину, возникает некий образ первого избранника, который ими более нелюбим. Такие женщины привязаны к своим мужьям именно из подчиненности, а не из нежных чувств. Эти женщины не могут освободиться от привязанности к бывшим мужьям, потому что они еще не совершили над ними свою месть, как и в принципе даже еще не осознали свои мстительные душевные порывы по отношению к бывшим.

И именно этим упоминанием З. Фрейд заканчивает данную работу.

Das Unheimliche - оно же Жуткое, оно же Зловещее. Это то, что способно вызвать глубинный страх, ужас, породить испуг. Жуткое - такая же часть эстетики, но совершенно иная ее сторона, которой чаще всего пренебрегают.

З. Фрейд начинает свою статью с предположения о том, что, возможно, существует некое ядро, которое бы оправдывало особое употребления понятия Das Unheimliche. Это ядро должно позволить выделить "жуткое" среди того, что способно вызывать страх.

До Фрейда попытку исследовать жуткое сделал немецкий психиатр Э. Йенч, свои умозаключения он изложил в работе "Zur Psychologie des Unheimlichen". По мнению Йенча разные люди имеют различающуюся восприимчивость к подобным эмоциям.

З. Фрейд видит два пути в исследовании понятия Das Unheimliche: рассмотреть влияние самого языка на образование этого понятия, или же выделить то, что вызывает ощущение жуткого у людей - может быть и сделать вывод о скрытом характере всего жуткого.

Для Фрейда очевидно, что жуткое представляет из себя тот особый вид пугающего, который берет свое начало из давно знакомого и привычного. З. Фрейд уверен, что оба пути исследования этого понятия приведут к одним и тем же выводам.

Попробуем вслед за Фрейдом исследовать "жуткое" через язык.

Рассмотрим немецкий язык. Слово unheimlich (жуткое) будет противоположно heimlich (уютное), heimisch (родное), vertraut (привычное). Из этого может следовать, что жуткое есть то, что не знакомо и не привычно.

Однако пугает не все незнакомое и непривычное - чтобы что-то непривычное получило характер "жуткого" к нему надо что-то добавить...

В случае с исследованием Э. Йенча, психиатр на этом и остановился. Источник жуткого по Йенчу - это неуверенность, неопределенность, неосведомленность. Следовательно, чем лучше человек ориентирован в среде, тем труднее ему будет испытать чувство жуткого от каких-то вещей или событий из этой среды.

Фрейд уверен, что такая характеристика вовсе не исчерпывает понятие жуткого. Он намерен зайти в исследовании за пределы "жуткого" - "непривычного".

З. Фрейд продолжает исследовать другие языки через словари, у него складывается ощущение, что многим языкам словно не достает лишь слова для придания нужного оттенка этому пугающему.

Из большой выдержки из словаря, которую Фрейд приводит в своей работе, нас более всего может заинтересовать эта часть:

Жутким называют все то, что должно было оставаться тайным, скрытым и вышло наружу. Schelling, – и далее: скрывать, окружать божественное некоторой таинственностью. Неупотребительно противоположное.

З. Фрейд замечает, что слово «heimlich» во всем многообразии употребления совпадает по значению с «unheimlich» в одном случае. Для начала обратим внимание на то, что слово «heimlich» относится к двум кругам представлений: как о чем-то привычном, приятном; как о чем-то скрытом, потаенном. При этом «unheimlich» будет противоположностью «heimlich» лишь только в первом случае, а в значении "как о чем-то скрытом" эти понятия совпадающие. В подтверждение этому З. Фрейд находит замечание Шеллинга о содержании понятия "жуткое".

Жуткое – это все, что должно было оставаться тайным, сокровенным и выдало себя.

«Heimlich» развертывает свое значение в амбивалентных направлениях вплоть до совпадение значением с «unheimlich». «Unheimlich» в некоторых случаях является разновидностью «heimlich».  Фрейд предлагает сопоставить этот вывод с определением "жуткого", которое дал Шеллинг.

В этой работе З. Фрейдом упоминается некий прообраз "зловещей долины", который описывает психиатр Э. Йенч:

«сомнение в одушевленности кажущегося живым существа, и наоборот: не одушевлена ли случайно безжизненная вещь» – и при этом ссылается на впечатление от восковых фигур, искусно изготовленных кукол и автоматов.

Также Э. Йенч буквально пишет о создании эффекта "зловещей долины" в литературном творчестве:

Один из самых надежных приемов без труда вызвать впечатление жуткого с помощью повествований, – пишет Йенч, – при этом основывается на том, чтобы оставить читателя в неведении: является ли некоторая фигура человеком или, допустим, автоматом, и именно так, чтобы эта неуверенность не оказалась непосредственно в фокусе его внимания и не побуждала его тем самым немедленно исследовать и выяснять суть дела, так как из-за этого, как утверждают, легко исчезает особое эмоциональное воздействие.

Фрейд в свою очередь добавляет, что мотив кажущейся одушевленной куклы Олимпии не единственный в "Песочном человеке" Э. Т. А. Гофмана (на которого ссылался Э. Йенч), не единственный, придающий рассказу эффект жути. Более того, Фрейд уверяет, что мотив с куклой - это не основной источник ощущения жуткого, основным же психоаналитик считает мотив с Песочным человеком, который ослеплял детей.

Нет необходимости пересказывать упомянутое З. Фрейдом содержание "Песочного человека", однако обратим внимание на приводимое няней описание персонажа Песочника:

«Это такой злой человек, который приходит за детьми, когда они упрямятся и не хотят идти спать, швыряет им в глаза пригоршню песка, так что они заливаются кровью и лезут на лоб, а потом кладет ребят в мешок и относит на Луну на прокорм своим детушкам, что сидят там в гнезде, а клювы у них кривые, как у сов, и ими они выклевывают глаза непослушным деткам»

Эффект жуткого в труде Э. Т. А. Гофмана из интерпретации З. Фрейда связан именно с похищением глаз Песочным человеком. Неуверенность у читателя в одушевленности куклы Олимпии как источник ощущения жуткого именно в контексте "Песочного человека" Фрейд отводит на задний план.

Но что есть за боязнь - потерять глаза, ослепнуть? З. Фрейд уверяет, что наиболее часто в сновидениях страх перед ослеплением является заменой страха кастрации. Даже в мифе об Эдипе, который ослепляет себя после осознания совершенного, ослепление - это приуменьшение реального наказания - кастрации, именно она его ждала по принципу талиона. Замену кастрации ослеплением подтверждают сновидения, фантазии и миф, более того - даже "Песочный человек" Гофмана: боязнь слепоты оказывается в теснейшей связи со смертью отца. Каждое появление Песочного человека знаменует разрушение любви: Песочник уничтожает Олимпию, ссорит студента с его невестой, его лучшим другом, когда же студента ждало воссоединение с его возлюбленной Кларой, появление Песочного человека подталкивает Натанаэля к самоубийству.

Песочный человек - есть никто иной как страшный зловещий отец, тот, от которого ожидают кастрацию.

Фигура отца разделилась в амбивалентности - добрый отец, как реальный отец мальчика, и Коппелиус - страшный зловещи отец. Следующая амбивалентная пара отцов в жизни Натанаэля - это профессор Спаланцани и оптик Коппола. Профессор - такая же отцовская фигура. Коппола же сопоставлен с адвокатом Коппелиусом по созвучию имен. Если отец и Коппелиус работали над неким очагом, то профессор Спаланцани и оптик Коппола создавали куклу Олимпию. Олимпия не просто идентична Натанаэлю, это отделившийся от него комплекс. Господство этого комплекса выражается в безумной навязчивой любви Натанаэля к Олимпии, которая, безусловно, нарциссического характера; тот, кто находится в ее власти, отдаляется от реального объекта. Фрейд видит тонкую психологическую параллель между этим эпизодом, описанным Гофманом, и наблюдениями, сделанными благодаря многочисленным анализам невротиков:

...зафиксированный из-за комплекса кастрации на отце юноша оказывается неспособным любить женщину...

Можно было бы свести страх от жуткого к инфантильному кастрационному страху, но Фрейд приводит еще один пример жуткого:

...от одной пациентки удалось услышать рассказ, что в возрасте восьми лет у нее еще оставалось убеждение, что если бы она глядела на свою куклу определенным образом, возможно более убедительно, то та должна была бы ожить. Стало быть, и здесь можно легко продемонстрировать инфантильный фактор, но примечательно, что в случае с Песочником речь идет о пробуждении старого детского страха, а в случае с живой куклой о страхе нет и речи, ребенок не испытывал страха перед оживлением своей куклы, быть может, даже желал этого. Итак, здесь источником чувства жуткого является не детский страх, а детское желание или даже только детская вера. Это вроде бы противоречие. Но, может быть, это только разнообразие, которое позднее может оказаться полезным для нашего понимания.

Позволительно ли выводить жуткое из инфантильных источников?

Фрейд обнаруживает также мотив двойника как источника жуткого. Он ссылается на работу Отто Ранка "Der Doppelganger", где данный мотив получил обстоятельную оценку.

Первоначальный двойник - страховка от гибели "Я", Ранк пишет о том, что двойник являлся опровержением власти смерти. Миф о бессмертной душе - вероятно - первый двойник тела. Удвоение - это защита от уничтожения. Представления об удвоении возникли из первичного нарциссизма властвующего в душах как детей, так и первобытных людей. Когда фаза становится преодолена, двойник меняет свои свойства - он перестает быть гарантом загробной жизни, становится предвестником смерти.

Представление о двойнике не исчезает вслед за первичным нарциссизмом, оно способно черпать новые содержания из более поздних стадий развития Эго. В Я медленно выделяется особая инстанция, отвечающая за совесть - Сверх-Я. При патологии эта инстанция откалывается от Эго. Способность человека к самонаблюдению - еще одно наполнение представления о двойнике новым содержанием.

Благодаря устремлениям защиты образ двойника проецируется вне я как что-то потустороннее.  Особенность жуткого в двойнике заключается в том, что двойник является образованием, относящимся к преодоленным первобытным временам души. Двойник стал олицетворять ужас подобно тому как отвергнутые боги в новой религии стали демонами.

Фрейд отмечает еще один фактор, который может быть источником жуткого - повторение одного и того же. Однако это происходит не всегда - для этого должны совпасть определенные обстоятельства и определенные условия.

В этом случае повторение одного и того же навязывает идею рокового. Это свойственно людям, которые чувствительны к суевериям. Возвращение одного и того же связывают с неким тайным смыслом.

В бессознательном признается власть навязчивого повторения. Оно исходит из побуждений и зависит от внутренней природы самого влечения. Это влечение оказывается достаточно сильным, чтобы возвыситься над принципом удовольствия, и наделить какие-то стороны души маленького ребенка или невротика злостными чертами.

Из этого следует, что в качестве жуткого будет восприниматься то, что сможет напомнить о внутреннем навязчивом повторении.

Одно из самых страшных суеверий - страх перед "дурным глазом", "злым глазом", "сглазом". Механика работы подобного страха такова: тот, кто владеет чем-то ценным, даже малозначительным или утратившим былой блеск, опасается зависти других людей. Эта зависть является проецируемой - этот человек сам бы себе завидовал, будь он на месте других. Люди, которые боятся "сглаза", опасаются потери вследствие тайного намерения. Они наделяют тайное намеренье особой силой зависти.

Фрейд также находит жуткое в магическом:

Все люди в своем индивидуальном развитии переживают специфичную фазу развития, идентичную первобытному анимизму, после этого остаются остатки и следы анимистической душевной деятельности. Все что кажется сегодня современному человеку "жутким", так или иначе затрагивает эти специфичные остатки и следы, побуждая их проявляться.

Далее З. Фрейдом были выделены два замечания, в которых излагается основное содержание его исследования:

• Согласно психоаналитической теории, всякий всплеск эмоционального побуждения превращается в страх путем вытеснения. Следовательно, из случаев пугающего необходимо выделить группу, к которой относилось бы то, что было отмечено возвратом вытесненного. Именно эту группу стоит обозначить как "жуткое". При этом нет разницы - было ли то, что попало под вытеснение, изначально пугающим или, наоборот, желанным - возвращается после вытеснение "жуткое".

• Если в этом и состоит природа "жуткого", то словоупотребление превратило "скрытое" в "жуткое", потому что это когда-то было привычным для человеческой души, но попало под вытеснение. Следовательно, теперь нам понятно определение "жуткого", которое дал Шеллинг: это то, что должно было оставаться сокрытым, но проявилось.

Оторванные части тела, отрубленная голова, ноги, которые бы танцевали сами по себе - все это кажется жутким, потому что берет свое начало из сближение с кастрационным комплексом. Психоанализ также показал нам, что страх быть погребенным заживо, вызывающий жуткое ощущение, происходит из вытесненной инфантильной фантазии о возвращении в материнскую утробу, жизни там.

Особенный момент, когда жуткое проявляется наиболее легко, З. Фрейд описывает так:

...когда стирается грань между фантазией и действительностью, когда перед нами предстает нечто реальное, что до сих пор мы считали фантастическим, когда символ принимает на себя полностью функцию и значение символизируемого...

Этим обосновывается большая часть жуткого, которое относится к магии и колдовству.

Жуткое, что порождено всемогуществом мыслей, жуткое-колдовское, оказывает влияние на тех, кто все еще не изжил из себя анимистическое убеждение. Защита от подобного жуткого ясна - усиление критерия реальности. Жуткое ощущение перед двойником, он же относится к жуткому - магическому, способно овладеть не всеми людьми. Представим обман зрения, где человек случайно видит свое отражение, но не понимает, что это зеркальный эффект - подобного испугается далеко не каждый. Встреча с двойником может вызвать неприятное смутное ощущение несколько иного рода, человек может попросту себя в отражении даже не признать, однако, не является ли это все же неким остатком архаических реакций, где двойник воспринимался жутким?

Жуткое, что возникло из вытесненных инфантильных комплексов имеет иной характер. В этом случае вопрос материальной реальности не принимается во внимание, место материальной реальности занимает психическая. В этом случае жуткое возникает тогда, когда вытесненный инфантильный комплекс вновь оживает через новое впечатление. Или когда оказываются вновь подтвержденными преодоленные архаические убеждения.

Еще одна категория жуткого - жуткое вымысла, поэзии. З. Фрейд в своих размышлениях о жутком из этой категории приходит к такому выводу:

В поэзии не является жутким многое из того, что было бы жутким, если бы случилось в жизни, и что в поэзии существует много возможностей достигнуть впечатления жути, недоступных в жизни.

Жуткое, происходящее из вытесненных комплексов, остается наиболее устойчивым: в вымысле оно такое же жуткое как и в переживании. Жуткое из преодоленного проявляет свой характер в переживании и вымысле, который стоит на почве материальной действительности, но такое жуткое утрачивает свои свойства в вымышленной реальности - например, в сказках Андерсена оживает домашняя утварь, мебель, оловянный солдатик, но все это мы не воспринимаем как жуткое.

Подведем итоги.

"Жуткое" появляется там, где размывается граница реальности и фантазии - этим обусловлено  жуткое из магии и колдовства.

Страх - разменная монета аффектов в психоанализе. Жуткое - категория того страха, который обусловлен возвратом вытесненного.

Психоаналитическая терапия требует иногда весьма продолжительного времени. Еще Фрейдом были предприняты попытки сокращения продолжительности анализа. Отчасти на это влияло отношение медицины к неврозам - они считались избыточными последствиями неких невидимых нарушений, поэтому если приходилось заниматься терапией неврозов, от этих случаев врачи пытались отделаться как можно быстрее.

Попытка сократить длительность анализа до нескольких месяцев принималась и Отто Ранком. В своей работе "Травма рождения" он вывел источник неврозов из самого акта рождения, который предполагал первичную фиксацию на матери, которая со временем не была преодолена и оставалась сохраненной у невротика в виде первичного вытеснения. Ранк пытался при помощи психоаналитической проработки первичной травмы рождения излечить невроз, тем самым предпринимались попытки частичного анализа, отбрасывающего всю остальную психоаналитическую работу. Таким образом психоанализ сокращался до нескольких месяцев. Никакой критической проверки такая идея Ранка не выдержала, впрочем, его идея была детищем своего времени - влияла и послевоенная нищета в Европе, и суматошный темп жизни в Соединенных Штатах, пытающийся подстроить течение анализа под себя.

Ускорить течение анализа пытался и Фрейд до событий Великой Войны. Так при анализе Человека-Волка Фрейду пришлось пойти на шантаж из-за того, что пациент потерял интерес к продвижению в анализе, он находил такое положение вполне удобным. Фрейд обозначил срок в один год, после чего анализ будет завершен в любом случае вне зависимости от того, будут ли еще какие-нибудь результаты получены или нет.

Позднее Фрейд вновь применял подобны шантаж в других анализах. Этот шаг весьма эффективен при условии, если он будет применен своевременно. Есть несколько нюансов подобного шантажа: во-первых, если какая-то часть мыслей под давлением становится доступной, то другая часть утрачивается - на нее более невозможно повлиять при помощи терапевтических усилий; во-вторых, применение этого шага создает закон - его нельзя нарушать, оттягивая сроки анализа, иначе анализант потеряет всякую веру. Выход мог бы быть в следующем - продолжить анализ у другого аналитика, но в таком случае все придется начинать сначала.

Что понимать под "концом анализа"?

В действительности, это происходит тогда, когда аналитик и анализант более не встречаются на сессиях. Этому сопутствуют два условия:

• анализант более не страдает от симптомов, ему удалось преодолеть страхи и торможения;

• аналитик уверен в том, что анализант осознал достаточное количество вытесненного, было разгадано достаточное количество непонятного, было устранено значительно внутренних сопротивлений, в следствие чего теперь не стоит бояться возникновения вновь патологических процессов.

Если что-то мешает завершению такого анализа, об этом анализе следует говорить как о "неполном".

При каких случая анализ чаще всего заканчивается успехом?

Это происходит в случаях, когда Эго анализанта подверглось незначительным изменениям в следствие недуга, а этиология недуга имеет преимущественно травматичный характер. Травматическая этиология является наиболее благоприятной почвой для анализа. При этом блестящий итог психоаналитической терапии будет следующим: удается заменить неудовлетворительное решение, принятое в раннем детстве, удовлетворительным благодаря окрепшему Эго анализанта. В таком случае анализ будет считаться завершенным, его продолжение не потребуется.

Какие факторы неблагоприятно влияют на течение анализа?

Для начала отметим, что этиология неврозов является смешанной: в этой ситуации либо влечения имеют чрезвычайно высокую силу и не поддаются приручению со стороны Я пациента, либо речь идет о ранних травмах (преждевременных) с которыми не смогло справиться неокрепшее и незрелое Эго. В большинстве случаев речь идет о взаимодействии обоих отягощающих моментов - как случайного, так и конституционального.

Чем серьезней конституциональный момент, тем больше вероятности, что травма приведет к фиксации и вызовет нарушение в развитии, чем сильнее травма, тем более разрушительны будут ее последствия, даже если влечения будут иметь нормальное соотношение.

Фрейд пишет:

Конституциональная сила влечения и нежелательное изменение Я, то есть его искривленность и суженность, возникшие в защитной борьбе, являются факторами, неблагойриятно влияющие на анализ и способные растянуть его продолжительность до бесконечности. Первый фактор – силу влечения – пытаются сделать ответственным также за возникновение второго – изменение Я, но, похоже, последнее имеет и свою собственную этиологию; впрочем, следует признать, что эти отношения еще недостаточно известны. Только сейчас они становятся предметом аналитического исследования.

Какие препятствия стоят на пути психоаналитической терапии?

Фрейд в этой работе в целом указывает на два препятствия, подкрепляя их примерами.

Первое - возможность негативного переноса не была рассмотрена. Во время анализа не удалось активизировать комплекс.

Второе - вытесненные побуждения остаются лишь частично разрешенными в процессе анализа.

На этом мы приостановимся.

"Проблема дилетантского анализа, или дискуссия с Посторонним" - это та работа, которая, как справедливо отмечено, наилучшим образом подходит для знакомства с психоанализом и мыслью З. Фрейда. Этого мнения придерживается значительная часть аналитиков и исследователей психоанализа.

Эта работа выделяется в первую очередь своей формой - написанное представляет из себя дискуссию, в которой З. Фрейд рассказывает о психоанализе некому Постороннему, который что-то слышал о фигуре З. Фрейда и психоанализе, но никогда не углублялся в мысль Фрейда. Посторонний не понимает различия между медициной и психоанализом, а также он не доволен тем, что "дилетанты" - не врачи занимаются психоанализом. З. Фрейд обсуждает с этим Посторонним вопрос дилетантского анализа, при этом объясняет собеседнику простыми словами основы психоаналитической концепции, комментирует критическое отношение врачей к психоанализу, отвечает на все вопросы Постороннего.

С Посторонним легко сопоставляется любой человек, который пока не вхож в психоаналитический дискурс, который хочет узнать о психоанализе как терапевтическом методе, а также разобраться в том, как работает психоанализ.

Именно поэтому данная работа отлично подходит для знакомства с психоанализом для тех, кто вообще ничего не знает о психоанализе (возможно, кроме прочитанных 2-3 абзацев в психологическом журнале, или краткого параграфа о Фрейде в учебнике по общей психологии).

В отличие от серии заметок "Разбираем труды З. Фрейда", мы не будем данную работу исследовать построчно. Не вижу никакого смысла отнимать у читателя возможность самому погрузиться в диалог между Фрейдом и Посторонним, чтобы получить ответы на интересующие вопросы, которые бы касались основ психоаналитического учения.

Вместо этого мы пойдем иным путем.

Историческая предпосылка:

Основным поводом для написания З. Фрейдом данной работы послужил инцидент, в котором венскими официальными органами было выдвинуто обвинение против Теодора Райка. Суть обвинения заключалась в том, что тот признавался "шарлатаном", так как занимался психоанализом без медицинского образования. Обвинение все же не выдержало доводов со стороны защиты.

На момент 1926 года закон в Австрии запрещал не врачам заниматься лечением больных. Хотя в тех же Германии и США больной мог сам выбрать себе врачевателя, если тот полностью примет ответственность за свои действия. В следствие этого по закону Австрии психоанализ не могли практиковать те, кто не имел медицинского образования, так как психоанализ все же признавался методом лечения неврозов.

На что мы обратим свое внимание?

Эта работа З. Фрейда также встречается под названием "Вопрос о непрофессиональном анализе" (в оригинале на немецком: "Die Frage der Laienanalyse"). Традиционно все же мы будем говорить о "дилетантах", ведь когда речь идет о "непрофессиональном анализе", вопрос ставится иначе на мой взгляд.

Кто такие дилетанты? В первом же абзаце З. Фрейд дает понять, кто такие дилетанты:

Под дилетантами я здесь понимаю не врачей, и вопрос состоит в том, можно ли позволить проводить психоанализ не врачам.

Какой анализ действительно является непрофессиональным, и почему я делаю акцент на том, что два перевода наименования работы З. Фрейда затрагивают по сути противоположные категории?

В помощь приходит прямое цитирование:

...дилетанты, если уж на то пошло, таковыми не являются, а что касается профессионалов-врачей, то они-то как раз здесь не профессионалы.

Из этого следует, что когда мы говорим о "дилетантском анализе" как о проблеме, мы затрагиваем  вопрос того, что обучаться психоанализу и вести психоанализ могут не врачи. Когда мы говорим о "непрофессиональном анализе", мы затрагиваем вопрос необходимости отдельного обучения психоанализу, врач, который не был обучен психоанализу, не может им профессионально заниматься.

Медицинский и психоаналитический подходы к терапии нервных расстройств разительно отличаются.

Если медик-специалист рекомендует...

...пациенту отказаться от привычного для него образа жизни, больше отдыхать, принимать укрепляющие процедуры, тонизирующие медикаменты...

Но этим медики в бытность Фрейда либо ничего не добивались, либо это приводило лишь к незначительному временному облегчению.

Психоаналитик же действует из совершенно иных соображений, его работа кардинально отличается:

А ведь между психоаналитиком и пациентом не происходит ничего, кроме того, что они просто беседуют друг с другом. Психоаналитик в своей деятельности не применяет инструментов и не предписывает медикаменты.

Фрейд делает акцент на том, что психоанализ требует абсолютно иного отношения:

...психоанализ является методом sui generis, чем-то своеобразным и новым, что возможно понять исключительно с помощью новых взглядов или, если так для вас будет лучше, новых гипотез.

Более того, психоанализ с одной стороны является "фундаментом психологии" (не науки о физиологии органов чувств, а именно науки о "душе", фундаментом практической психологии, глубинной психологии), с другой стороны, он исследует те области, которые психология как наука и вовсе отвергла:

Психология закрыла себе доступ к сфере "Оно", поскольку придерживалась простой предпосылки, что все психические акты нами осознаны, что осознанность является отличительным признаком всего психического, и что даже если неосознанные процессы в нашем мозгу действительно существуют, то они не относятся к психическим актам и совершенно не касаются психологии.

Я позволю себе уделить внимание некоторым интересным вопросам, которые затрагивает Фрейд в этой работе.

Как вести себя взрослому по отношению к проявлениям инфантильной сексуальности у маленького ребенка?

Всем известно, что взрослые принимают на себя огромную ответственность, подавляя ее, и не могут допустить, чтобы оставить ее без своего вмешательства. У народов более низких культур и у низших слоев развитых народов сексуальность детей, скорее всего, ничем не ограничивается. Благодаря этому, возможно, создается надежная защита от последующих заболеваний индивидуальным неврозом. Однако одновременно, вероятно, наносится и значительный ущерб усвоению культурных ценностей. Нечто подсказывает нам, что здесь мы наблюдаем современный вариант Сциллы и Харибды.

Для чего психоаналитиками может применяться внушение?

Совсем не для подавления симптомов, и этим психоаналитический метод отличается от других методов психотерапии, а для создания силы влечения, чтобы побудить "Я" пациента преодолеть свои сопротивления.

Какую роль в психоанализе играет личное влияние аналитика?

Это влияние является именно тем, что мы вносим в ситуацию, с помощью чего мы постоянно контролируем ее. Ведь само интеллектуальное содержание наших доводов не может достичь положительного результата, так как пациент разделяет все предрассудки своего окружения, как и наши оппоненты. Невротик вступает в контакт с психоаналитиком, так как он верит психоаналитику, а верит он ему потому, что по отношению к личности психоаналитика постепенно создается некая эмоциональная установка.

Некоторые замечания Фрейда о работе с переносом:

Попытка обойти все трудности, при которой перенос подавляется вами или полностью игнорируется, будет бессмысленной. Такая тактика не имеет ничего общего с психоанализом. Не слишком умно, а к тому же еще и трусливо, поступает тот психоаналитик, который отказывается от пациента, немедленно после выявления неприятностей, которые связаны с неврозом перенесения....

...

Бывает, что вызванный нами перенос не управляем, и психоанализ необходимо прервать, однако при этом надо, с учетом своих сил, хотя бы попробовать побороться со злыми духами. Если же мы поддадимся требованиям переноса, исполним желание больного в нежном и чувственном его удовлетворении, то это будет не только аморальным, но и абсолютно непригодным в качестве технического средства для достижения цели психоанализа. Невротика невозможно излечить, предоставляя ему возможность постоянного повторения одного из бессознательных клише, которые в нем заготовлены.

Как нам все же отличить профессионального психоаналитика от "дилетанта" в области психоанализа:

...тот, кто прошел подобное обучение, кого самого проанализировали, кто понял психологию бессознательного, кто разобрался в науке о половой жизни и изучил довольно непростую технику психоанализа, искусство толкования, кто овладел работой с сопротивлением и умеет использовать перенос, тот в области психоанализа дилетантом не является.

"Шарлатан" в психоанализе - это не тот человек, который не получил медицинского образования. Шарлатан - это тот, кто проводит сеансы психоанализа без требующихся для этого знаний и способностей. По мнению же Фрейда основную массу шарлатанов в психоанализе представляют из себя врачи, которые не были специально обучены психоанализу.

Почему медицинское образование не подходит для освоения психоаналитической техники, почему его недостаточно для того, чтобы вести психоанализ? Почему врачу необходимо наравне с "дилетантами" обучаться психоанализу с нуля?

...нужно учесть, что в медицинском институте врач получил специальное образование, которое является абсолютной противоположностью тому, что ему необходимо в качестве подготовки как специалиста в области психоанализа. Его внимание сосредоточивалось на объективно устанавливаемых анатомических, физических, химических обстоятельствах дела, ведь успех действий врача зависит от их правильного понимания. А вот проблема душевной жизни попадает в его поле зрения лишь потому, что она пока может объясняться игрой сил, проявляемых также и в неорганической среде. К психической стороне феномена жизни интерес почти отсутствует, медицина даже близко не подходит к изучению более высокого уровня духовной деятельности, это область одной из других наук. Только психиатрия должна была заниматься расстройствами психических функций, однако всем известно, каким образом и с какими намерениями это делается. Она выясняет телесные причины расстройств души и лечит их точно так же, как и совершенно обычные физические заболевания.

...

...медицинское образование ничего не предлагает для ориентации в области неврозов. Однако ситуация еще хуже. Оно вооружает врачей ложной и крайне вредной установкой. Врачи, не имеющие никакого интереса к психическим факторам жизни, чаще всего недооценивают неврозы, а их изучение сделали предметом своих шуток и считают его ненаучным. Большинство врачей абсолютно несерьезно подходит к работе с неврозами. Эти врачи впали в дилетантское критиканство в отношении психических исследований и крайне легкомысленно берутся за лечение. Безусловно, невротиков лечить необходимо, ведь они люди больные и обращаются к врачу, именно здесь и начинается непрерывный поиск нового. Однако зачем браться за тяжелую и скучную подготовительную работу? Чем меньше врачи разбираются в предмете, тем предприимчивее они становятся. Только действительно опытный врач будет скромен, поскольку знает, что его знания недостаточны.

И все же, почему вопрос дилетантского анализа так сложен и в чем опасность запрета обучения психоанализу для не-врачей?

целый ряд лиц потеряет право на проведение психоаналитической деятельности, где, и в этом легко можно убедиться, они весьма успешно работают. Одновременно с этим в психоанализ придут те, кто гарантию качества вообще не в состоянии обеспечить.

Есть ли особое профессиональное предписание для психоаналитиков - "дилетантов" и врачей - психоаналитиков?

...если во время лечения появляются неоднозначные симптомы, психоаналитик не должен пытаться разобраться в них сам, а обязан проконсультироваться у не имеющего никакого отношения к психоанализу врача, например у терапевта, даже если сам психоаналитик — врач и доверяет своим медицинским знаниям.

...

Этому имеется несколько причин. Первая заключается в том, что нет возможности для объединения в одних руках физического и психического лечения; вторая — это то, что из-за отношения переноса психоаналитику не рекомендуется исследовать тело пациента, и третья причина: психоаналитик имеет все причины сомневаться в своей непредвзятости, так как его интерес чересчур сильно сфокусирован на психической стороне.

Каким был бы психоаналитический вуз в представлении З. Фрейда? Как и чему бы обучались студенты в психоаналитическом высшем учебном заведении? Знания в каких областях были необходимы в бытность Фрейда, чтобы заниматься психоанализом?

Если бы (сегодня это пока может звучать фантастически) был основан психоаналитический вуз, то в нем необходимо было бы обучать многому такому, чему обучают также на медицинском факультете: это, наряду с глубинной психологией, которая всегда оставалась бы основной частью программы, введение в биологию, максимальный, по возможности, объем сведений о половой жизни, знакомство с психиатрическим учением о заболеваниях. А с другой стороны, преподавание психоаналитики включало бы также предметы, которые не относятся к медицине и с которыми врач в своей деятельности не сталкивается: мифология, литературоведение, история культуры и психология религии. Не ориентируясь в этих областях, психоаналитик не сможет понять большую часть своего практического материала.

Кому по мнению З. Фрейда было бы полезно изучать психоанализ? Для кого было бы "показано" прохождение личного анализа? В каких областях могут применяться знания, полученные благодаря психоанализу?

Если говорить о глубинной психологии, учении о психически бессознательном, то психоанализ здесь не в состоянии обойти ни одна из наук, которые занимаются историей возникновения человеческой культуры и такими ее важными составляющими, как искусство, религия и общественное устройство. По-моему, уже сейчас эти науки получили огромную помощь от психоанализа для разрешения своих проблем. Однако все это лишь весьма небольшой вклад по сравнению с тем, чего можно достичь, если историки культуры, психологи в области религии, филологи и другие специалисты научатся самостоятельно применять новое исследовательское средство, попавшее в их распоряжение. Использование психоанализа для лечения неврозов является всего одним из его многочисленных потенциальных применений: вероятно, будущее покажет, что оно было не самым важным.

...

Если представители самых различных гуманитарных наук должны изучать психоанализ, чтобы применять его методы к своему материалу, то будет недостаточным, если они обратят внимание только на результаты, которые имеются в психоаналитической литературе. По-настоящему они смогут понять психоанализ единственным открытым для этого путем — если сами подвергнутся психоанализу. Таким образом, к невротикам, которые нуждаются в психоанализе, добавляются еще и другие люди, которым необходимо пройти психоанализ по мотивам интеллектуальным.

Чем все же психоанализ отличается от медицины? Чем психоаналитик отличается от врача? Внутренние мотивировки врача и психоаналитика? О важности сохранения нейтральности, а также о взаимосвязи познания и лечения в концепции психоанализа?

Терапевтический интерес врача эмоционально слишком велик. Для пациента лучше всего, когда врач работает спокойно и, по возможности, корректно.

...

Профессиональному психоаналитику-дилетанту будет довольно просто создать себе репутацию, так называемого светского священника. Словами "светский священник" вообще можно было бы описать функцию, которую психоаналитик, будь он врач или дилетант, осуществляет по отношению к пациентам. Наши друзья среди протестантских, а с недавнего времени и католических духовников часто освобождают свою паству от ноши жизненных проблем тем, что дают психоаналитические объяснения возникающих конфликтов.

...

Что же касается нас, психоаналитиков, то для нас целью является по возможности полный и глубокий анализ пациента, у нас нет желания облегчать его мучения путем принятия в католическую, протестантскую или социалистическую общину, мы обогащаем его из его собственных глубин, предоставляя его "Я" недоступную ранее энергию, которая по причине вытеснения лежит связанной в бессознательном, пациента, а также и тот тип энергии, который "Я" вынуждено непродуктивно тратить на поддержание вытеснений.

...

С самого начала в психоанализе существовала взаимосвязь между исследованием и лечением. С течением времени мы сделали вывод, что невозможно лечить, не узнавая чего-нибудь нового, и что нельзя сделать какие-либо выводы, не добившись хорошего терапевтического результата. Психоаналитический метод единственный, где такое ценное совпадение остается неизменным. Только при занятии психоаналитической деятельностью, нами углубляется наше пробуждающееся видение душевной жизни человека. Подобная постоянная научная перспектива стала наиважнейшей приятнейшей чертой аналитической работы.

Что же все-таки в качестве решения Фрейд предложил по вопросу дилетантского анализа? Какой исход он посчитал наиболее благоприятным?

просто принять во внимание факт существования психоаналитиков-дилетантов, предоставить им возможность получать необходимое образование, добиться влияния на них, поощрить допуском к частной практике в будущем (после одобрения профессиональными врачами) и привлекать их таким образом к сотрудничеству, заинтересовать в повышении своего нравственного и интеллектуального уровня.

Собирательную работу  "Человек Моисей и монотеистическая религия" принято считать завещанием З. Фрейда психоаналитикам.

Читая эту работу, каждый субъект будет видеть в ней что-то свое: для кого-то это просто гипотеза возникновения монотеистической религии; для кого-то это будет откровением об убийстве евреями Моисея; кто-то во главу угла поставит оспариваемое происхождение человека Моисея; кто-то обратит внимание на исследование Фрейдом идеи антисемитизма, происхождения евреев и такого специфичного отношения к ним со стороны всех соседствующих народов; для кого-то может показаться, что Фрейд обращается с преданием и рассказанной историей как с клиническим случаем; для кого-то центральным местом в этой работе станет психоаналитическая реконструкция: Фрейд возвращает то, что было вытеснено - он интерпретирует предание, заполняя пробелы; кто-то увидит в Моисее самого Фрейда, проведет параллели с тем как Фрейд вывел психоанализ за пределы медицины; кто-то увидит сближение идей Фрейда с идеями Юнга; большинство заметят связь этой работы с двумя другими фундаментальными трудами З. Фрейда - "Тотем и Табу" и "Психология масс и анализ человеческого «Я»".

Есть факты, которые пока лишь косвенно позволяют расценивать последний труд З. Фрейда как завещание. Эта работа писалась Фрейдом на протяжении пяти лет: с 1934 года по 1939 годы. Ни одну другую работу Фрейд не писал так долго. Фрейд уходит из жизни добровольно: в отличие от тех, кого настигает смерть внезапно, для тех писателей их последние труды просто оборвались, Фрейд завершил написание этой работы и ушел из жизни при помощи своего лечащего врача. Все уже было сказано, путь был завершен.

Вернемся вновь к первому абзацу работы, с которого все начинается:

Отнять у народа человека, которым он гордится как величайшим среди своих сынов,— за такое дело берешься неохотно и не с легкой душой, тем более если сам к этому народу принадлежишь. Но никакие поучительные примеры не подвигнут меня отставить истину ради мнимых национальных интересов, а от прояснения некоторых обстоятельств следует ожидать, между прочим, определенного приобретения для нашей теории.

Что можно понять из вводных слов? Фрейд, безусловно, ставит Истину выше каких-то мнимых (пресловутых) интересов. Этим абзацем Фрейд обозначает свое желание - стремление к истине, он обозначает избранный собою путь.

Если мы рассмотрим путь, которым шло учение З. Фрейда, мы увидим как его стремление к познанию истины не давало ему отступать, помогало выдержать все нападки со стороны критиков из научного сообщества, мы увидим как Фрейд пробирался со своей теорией через отрицания его идей, через изоляцию психоаналитической мысли.

До миграции в Великобританию З. Фрейд также наблюдает приход А. Гитлера к власти в 1933 году - не где-то далеко, а в соседней Германии. И в 33 году 20 века он задается вопросом, который в чем-то детерминирует написание им этого последнего труда. Фрейд пытается понять - кто такие эти евреи, в чем их особенность? За ответами он идет в изучение писания.

Фрейд пишет в письме Арнольду Цвейгу еще в 1934 году (Письмо А. Цвейгу за 30.09.1934):

Faced with the renewed persecutions, one asks oneself again how the Jew came to be what he is and why he has drawn upon himself this undying hatred. I soon found the formula: Moses created the Jew. And my essay received the title: The Man Moses, a Historical Novel

Перевод будет примерно такой: столкнувшись с возобновившимися гонениями на евреев, я задался вопросом - как появились евреи и как они навлекли на себя эту ненависть других, которая не угасала на протяжении всей истории существования этого народа. Я вычислил формулу: Моисей создал евреев. Мое эссе получает такое название: "Человек Моисей, Историческая Новелла (роман)"

Моисей - это в первую очередь человек, который приносит закон евреям, он дал им самоидентичность. И идентичность - это не то, что связано с кровью и закрепленной за народом землей, это то, что закреплено символом. Только тогда, когда евреи приняли Закон, они стали называться евреями, до этого это были просто семитские племена.

К тому, что касается идентификации Фрейда с человеком Моисеем: если Моисей создал евреев, дал им идентичность, то Фрейд создал психоаналитиков, принес им закон, даровал им идентичность.

Но мы вернемся к обсуждению вопроса, что же все-таки Фрейд завещал психоаналитикам?

Как ребенок рождается в мир чувств и удовлетворения матери, чтобы стать взрослым, он должен войти в мир отца, в мир мысли и абстракции - в Царство Духа. Для этого ему придется отказаться от влечений, от прежних путей их реализации. Дать влечениям новые пути. Закон, привнесенный извне, предполагающий отказ от влечений, не подразумевает прекращение влечений, а предполагает создание иных условий, ведущих к развитию: запуск энергии влечений по новым путям, поиск самого пути. Именно принятие запрета, принятие Закона, приводит человека к развитию, заставляет его искать новые пути. Это путь к субъекту.

Список источников мысли

1. Фрейд, З. Человек Моисей и монотеистическая религия.

2. Фрейд, З. Письма. Письмо Арнольду Цвейгу за 30.09.1934

3. Фрейд, З. Тотем и табу.

4. Базаров, В. А. Семинары и лекции.

5. Мазин, В. А. Семинары и лекции.

В предыдущей части серии статей мы начали разбирать третий очерк З. Фрейда "Моисей, его народ и монотеистическая религия", который входит в собирательную работу "Человек Моисей и монотеистическая религия". Мы вспомнили все то, что было описано Фрейдом в предыдущем его очерке, подытожили тот исторический материал, который теперь будет подвергнут анализу.

Эта часть работы носит название "Латентный период и предание". Фрейд сразу задается вопросом - как объяснить, почему изначальные доктрины Моисея о едином боге и его порицании магических ритуалов лишь спустя время вошли в силу и значительно окрепли в религии евреев? Где мы еще сталкиваемся с похожим явлением?

Фрейд приводит параллель с принятием теории Дарвина. По началу она также была встречена отрицанием и оспаривалась: встретила сильнейшее эмоциональное сопротивление. Но понадобилось менее поколения для того, чтобы теория Ч. Дарвина стала признана величайшим шагом на пути к истинному знанию.

Существует и аналогия в душевной жизни отдельного индивида:

Это будет тот случай, если человек узнает что-то новое для себя, что на основании определенных доказательств должен признать, истинным, но что противоречит некоторым его желаниям и задевает ряд ценных для него убеждений.

Интеллектуальная деятельность Я требует времени для преодоления возражений, которые поддерживаются сильными эмоциональными катексисами (~нагрузками психической энергией).

Следующий пример, приводимый З. Фрейдом - это возникновение "травматического невроза". Человек попадает в страшную аварию, он покидает место происшествия не пострадавшим, как кажется со стороны. В течение следующих нескольких недель у него развивается определенная симптоматика. Время между несчастным случаем и проявлением первых симптомов - это инкубационный период. Но в чем схожесть этого феномена с еврейским монотеизмом?

И ответ тому - латентность. Решение поставленной Фрейдом задачи (возвращаемся к изначальному вопросу этой статьи) следует искать в конкретной психологической ситуации.

Феномен латентности в истории религии еврейского народа объясняем тем, что факты, которые скрывались намерено теми, кто документировал происходящие события в истории этого племени семитов, на самом деле не были утеряны. Сведения о них оставались в устных преданиях и передавались из поколения в поколения - из уст в уста. Так по утверждению Селлина существовало предание об убийстве Моисея.

Замечательным также является то, что эти предания лишь крепли с течением времени. Фрейд выводит новую идею о том, что предание, которое было как будто бы канувшим в забвение, продолжало влиять на умы поколений - все это переходит в категорию групповой психологии.

Когда люди не удовлетворены настоящим, их фантазии устремляются в доисторические времена прошлого, чтобы доказать себе реальность мечты о Золотом Веке. Народ также может быть очарован собственным детством, память о котором преподносится как о периоде блаженства. Когда от прошлого остаются лишь смутные припоминания - именно этот период следует характеризовать как некое предание.

В этом случае предание о Моисее способствовало изменению религии еврейского народа, однако подобный факт не проясняет проблемы, поэтому требуется иная аналогия.

Эта часть работы, которая несет название "Моисей, его народ и монотеистическая религия" потребовала от Фрейда целых два вступительных примечания, публикация же этой работы стала возможна после аншлюса Австрии. Если первое примечание к этому очерку датируется временем до марта 1938 года, когда Фрейд все еще прибывал в родной для него Вене, то второе примечание датируется июнем 1938 года, когда З. Фрейд уже был в Лондоне.

З. Фрейд еще в первом примечании пишет, то текущая работа будет являться  повторением выводов, к которым Фрейд пришел еще четверть века назад при написании "Тотема и табу", сейчас же все это будет показано на примере иудейского монотеизма:

С тех пор я никогда не сомневался, что религиозные явления следует понимать лишь по образцу знакомых нам невротических симптомов личности – как возвращение давно забытых важных событий в первобытной истории человеческой семьи – и что именно такое происхождение обуславливает их принудительный характер, и что соответственно они оказывают воздействие на индивида благодаря силе исторической истины, содержащейся в них.

Перейдем к тексту самой работы.

Эту работу Фрейд начинает с резюме второго очерка.

Под влиянием жрецов из Иуну возникает идея всеобщего бога Атона. Молодой фараон Аменхотеп IV, он же Эхнатон, ставит высшей целью своего правления развитие идеи об этом едином боге. Фараон делает религию государственной, всеобщий бог Атон становится единственным богом, то есть, все что было кроме Атона - это обман и ложь.

Была отброшена обрядовость, магия, представление о жизни после смерти. Эхнатон видит в солнечных лучах источник жизни на земле, он поклоняется свету солнца как символу своего бога. Фараон горд за свою вселенскую радость и жизнь в Маат (истина, справедливость, гармония).

Но подавленное жречество отомстила фараону-реформатору после его смерти, перечеркнув память о нем и разрушив столицу государства, возведенную им. Поэтому до нас доходят лишь крупицы информации о его правлении, религиозном устройстве и так далее.

После этих исторических фактов следует конструкт гипотезы З. Фрейда.

В окружении Эхнатона был влиятельный человек, возможно, его звали Тутмес (-Mose - он же Моисей). Он занимал высокое положение и был приверженцем религии своего правителя. Смерть Эхнатона значила для него оставаться в Египте лишь на правах преступника, если для него была важна сохранность религиозных взглядов. "Тутмес" собирает семитов из одной провинции, объявляет их своим народом и покинул Египет. При помощи обряда обрезания он даровал этим семитам святость, даровал им Закон, рассказал им об отвергнутой египтянами религии Атона: при этом Моисей, как его теперь следовало бы называть, не был привязан к какому-то солярному культу - возможно, он даже дал евреям более строгие положения, чем были приняты Эхнатоном.

Затем следует два факта: Эрнест Селлин обнаружил, что евреи в какой-то момент убивают Моисея и отвергают религию Атона, навязанную им; второй факт - те евреи, которые совершили исход из Египта, далее объединяются с другими семитскими племенами, а далее в Кадесе под влиянием мадианитян приняли новую религию - стали поклоняться богу вулканов Яхве.

Далее эти семитские объединенные верой племена вторгаются в Ханаан как завоеватели.

Объединение племен в Кадесе и основание религии сопровождалось компромиссом: Левиты - потомки и последователи Моисея, были заинтересованы в том, чтобы увековечить память об Исходе, сохранив обряд обрезания, воспоминание о Моисее и характер всемогущего единого бога, употребление имени которого ограничивается. По гипотезе З. Фрейда,  Левиты в Кадесе сохранили память о Моисее, потому что эти события были отдалены от совершенной семитами расправой над Моисеем 2-3 поколениями.

Также З. Фрейд уверен, что Яхве не сильно отличался от богов соседствующих племен: он воевал с богами также как его поклонники воевали с соседствующими народами. И им точно не приходилось отрицать существование таких богов как Ханаана, Амалик или Моаба.

И также не все евреи веровали в Яхве, так по археологическим данным на острове Элефантин было военное поселение с еврейским населением. В их храме кроме главенствующего бога Иаху поклонялись двум другим женским божествам, имя одного из них было Анат-Иаху.

Бог Яхве точно не был похож на бога, о котором проповедовал Моисей: Атон не был кровожадным и воинствующим, он был подобен своему прототипу - фараону Эхнатону, который лишь наблюдал за развалом завоеванной его предками мировой империи.

Центральный же факт развития религии евреев состоит в том, что со временем Яхве потерял собственные черты и стал все больше напоминать позабытого моисеева Атона.

Еврейскому народу пришлось пережить ряд тягостных испытаний, отсюда и Яхве был жесток, суров и окутан мраком. Он был всеобщим богом, но то что поклонение ему перешло к евреям от верхушки египетского правления, сделало еврейский народ избранным.

Народу все равно приходилось тяжко принимать, что несмотря на их избранность свыше, на них ложится столь тяжкое бремя, детерминированное историческими событиями того времени. Но они не позволяли себе колебаться в вопросах веры - чтобы подавить сомнения в боге, этот народ увеличил собственное чувство вины и , возможно, уповали на "непостижимость Провидения".

Следующий бог евреев, согласно, З. Фрейду, стал походить на моисеева бога Атона, главным образом в трех аспектах:

1. Он был признан как единственный бог - кроме него никто другой был немыслим.

2. Бог презирал обряды и жертвоприношения.

3. От своей паствы он требовал только жизни в истине и справедливости.

Далее Фрейд задается исследовательскими вопросами, основной же из них будет звучать так:

чего же мы добьемся, если выведем еврейский монотеизм из египетского?

Ответ на него скорее кроется в самом научном исследовании:

Возможно, мы сможем что-нибудь узнать, если определим истинный ход событий.