-ЙА-Йа, Шуб -Нигуррат, - продолжал завывать высокий одноглазый старик, воздевая руки в луне, которая сейчас, свободная от облачной вуали, светила ярко настолько, что были видны даже маленькие веточки ближайших деревьев. Доктор Ливингстон замер, не в силах ничего сказать или отвести взгляд. Даже его изощренный на сарказм мозг не мог подбросить ни одной мысли или слова. Он лишь смотрел на старика, похожего то ли на злобного шамана, то ли на жестокого духа мороза из какой-то древней легенды, которую Ричард читал так давно, что и не помнил, какому народу она принадлежит.
А страшный жрец, теперь выглядевший еще более безумным, чем раньше, продолжал свою молитву. И вот, деревья раздвинулись и на поляну вышла.вышел, вышло….Ричард Ливингстон не знал, к какому роду, полу, виду отнести этот сгусток омерзительной тьмы. Он, разумеется, слышал о козе с легионом младых или о козле с легином младых, но существо, смотревшее на него десятками глаз, выступающих на уродливой маслянисто блестящей плоти было совсем не похоже ни на козла, ни на какое другое животное. Передвигалось оно на странных то ли ногах, то ли щупальцах, а из себя постоянно извергало такие же омерзительные сгустки плоти, как и оно само. Сгустки тут же бросались врассыпную, но существо ловило их, выпростав огромные черные щупальца и подносило к омерзительной яме посреди тела, которую Ливингстон классифицировал как рот создания. Шуб Ниггурат отправляла своих младых в этот рот и с чавканьем жевала и проглатывала. Ричарду показалось, что она испытывает при этом огромное удовольствие. Сколько это продолжалось, Ливингстон не смог бы сказать, но тут чудище обратило внимание на него и двинулось в направлении к молодому человеку. Ливингстон словно вновь обрел способность двигаться и издавать звуки. Он закричал, запоздало почувствовав не только омерзение, но и дикий, животный ужас. Судорожно сглотнув, Ливингстон закричал и в крике этом было не отчаянье и страх человека, но ужас зверя….»
Олег оставил письмо и облокотившись на спинку кресла, вновь перечитал написанное. Интуитивно он почувствовал, что что-то не так с аккуратно ложащимися на страницу электронного документа строчками. Ну так и есть, поморщился он, перечитав. Слишком много звериного ужаса. Вздохнув, Олег посмотрел на висящий над компьютером на стене плакат с Аркхэмом. Таинственный город манил темными провалами переулков, мрачностью зданий, каким-то сумеречным светом луны в рваных кружевах облаков. Чуть полюбовавшись, Олег продолжил писать
«Судорожно сглотнув, Ливингстон закричал и в крике том слышался не человеческий стон, а нечто странное, страшное, нечто, что могла издать тварь из изнанки нашего мира. Обернувшись, Ливингстон бросился бежать, но луна, которая до этого так хорошо освещала дорогу, сейчас словно утратила часть своего света и Ливингстон совершенно не видел, куда бежит. Он ломился вперед, как делают безумные, не отдающие себе отчет в своих действиях. Пока наконец, оступившись, он не полетел куда-то вниз. Ливингстон боролся, барахтался, но нечто затягивало его, словно он погружался в огромный смрадный пудинг. По падение не закончилось…Ричард Ливингстон, обретший ясность мысли, доступную человеку, нашел себя посреди мрачной улицы пустынного города. Вдоль тротуара стояли фонари, но они не могли разогнать мрак. Ни одного человека, зверя или птицы не было вокруг. Лишь город,туман которого давил, а в воздухе ощущался легкий привкус гнили, кажется, впитывающийся в кожу, в одежду, в волосы. Молодой человек оглянулся. Вокруг были дома, но света в окнах не было, и мрак разгоняли лишь свет луны да фонарей, которые светили гораздо слабее, чем положено. Но даже в этой тьме Ливингстон увидел, что сидит на камнях тротуара перед тяжелыми кованными воротами, за которыми стояли деревья, высокие и с голыми ветвями, переплетенными в зловещие узоры. Дорожка из круглых камней, поблескивающих в неясном свете луны и фонарей, вела к огромному темному особняку, который стоял на холме и возвышался как над деревьями сада, так и над домами по соседству.Ливингстон встал, не понимая, что делать дальше, и услышал странный звук. Обернувшись, он вскрикнул и отскочил. Он лежал не просто на улице. Своеобразной постелью ему служили черепа, укутанные в темные водоросли. Часть из черепов он раскрошил, но некоторые были еще целы и смотрели на доктора Ливингстона пустыми глазницами, словно осуждая того, кто так бесцеремонно посмел нарушит их покой.
Тут Олег снова оторвался от текста и снова перечитал. Поморщившись, убрал «туман». Это уже об Инсмунте. Олег писал о нем только когда у него было настроение хуже некуда. Из всего Лавкрафта он больше всего прикипел душой к Шубб Ниггурат, и более всего не любил Инсмут с его туманами, глубоководными, сыростью и плесенью. Даже в интернете на форумах, когда кто-то начинал восхищаться силой какого-нибудь лавкрафтовского Древнего, Олег не сдерживался, чтобы не написать, что Шуб Ниггурат этого сопляка прожует и выплюнет, а потом еще раз поглотит. Поэтому сейчас – только Аркхэм. Правда, не нравилось Олегу, что он опять пришел к «мрачному особняку». И вроде не планировал, а как-то само собой получилось. Олег еще раз перечитал. Черепа в водорослях….Мда уж. Проклятый Инсмут вновь и вновь лезет на страницы его текстов. Олег вновь вздохнул и уже положило пальцы на клавиатуру, как почувствовал, что вот не хочет он сейчас этим заниматься. Резкая усталость навалилась как-то вдруг. Олег бросил взгляд на часы – половина третьего ночи. Неудивительно, что он устал. Надо ложится спать, а завтра со свежими силами он продолжит.Олег выкурил последнюю, вечернюю сигарету, и скоро уже удобно устроился под одеялом. Чуть поворочался и уснул достаточно быстро.
Ливингстон проснулся с тяжелой головой. Сны ему снились самые необычные. Странный светлый город, высокие здания, его руки, почему-то с короткими и более толстыми пальцами, на клавиатуре чудного устройства. Впрочем, образы сна и без того мутные и отрывочные скоро выветрились из головы. Реальность была важнее. А в реальности он, самый молодой доктор наук мискатоникского университета, заинтересовавшись странными и страшными книгами, описывающими удивительные вещи о неких Старших Богах и Великих Древних, их битвах и заточении могучих существ, прибывших из космоса, заинтересовался этой темой не на шутку. Не без труда узнал он, что культы Древних сохранились и даже из мест своего заточения могу являться Древние своим жрецам. И самое удивительное, что культы эти были у него прямо под носом – в самом Аркхэме! С упоением, которое он никогда раньше не испытывал, Ливингстон листал страницы книг, которые хранились в библиотеке университета, но никогда не выдавались на руки никому, кроме узкого круга преподавателей. Ужасающие «Сокровенные культы», мерзкие «таинства Червя», и конечно же «Некрономикон», текст которого был также безумен, как безумен, говорят, был его создатель. Лишь после двух лет поисков, Ричарду удалось, наконец, найти старого служителя культа, который согласился показать ему величие Шуб-Ниггурат, Черной козлицы лесов с легионом младых. Сам Ливингстон предполагал, что Шуб-Нигуратт – это некий извращенный фарс на богинь плодородия. Поэтому он был согласен со своим коллегой Эдвардом Сетсоном, что правильный перевод именно Козлица или Коза, но не козел. Сетсон очень хотел тоже участвовать в ритуале, но в самый последний момент телеграмма вызвала его домой, к внезапно заболевшему отцу, в город, находящийся далеко от Аркхэма. Отменить встречу было нельзя, жрец заявил, что только в определенные моменты может являться Черная Мать Лесов. И Ричардсон пошел один. Он был современным молодым человеком, и, разумеется, понимал, что культы Древних – это всего лишь переработанные мифологические воззрения более старых времен, странным образом возникшие, сплетение мифов индейцев, что испокон веков населяли здешнюю землю, необычных воззрений, заблуждений и суеверий первых переселенцев, белых и чернокожих. К тому же, Аркхэм хоть и не был знаменит так, как Салем, но считался все же ведьмовским краем. И ведьмовские культы тоже принесли свои линии в причудливый узор местных верований. И конечно же, не ожидал он, что в ответ на призывы увидит нечто, что уж никак не примешь ни за зверя, ни за галлюцинацию. Ведь Ливингстон не ел и не пил ничего необычного, а никаких курений на ритуале не возжигалось. Только странные удары в барабан, да визги жреца. Конечно, звук обладает особым действием на сознание, но не настолько.
Ливингстон вспомнил, как провалился в черную бездну беспамятства. Вроде он выныривал из нее и видел себя рядом с особняком…Или нет?
Сейчас он лежал в темной комнате на кровати. Шторы были задвинуты и Ливингстон не мог бы сказать, ночь или день за окном. Дверь открылась, впустив немного света из коридора и невысокого грузного человека в строгом костюме и чистейших белых перчатках.
-Вы проснулись? –спросил он достаточно звучным голосом.
-Сэр Генри Бишоп обнаружил вас почти на пороге особняка несколько часов назад. Вы были без памяти. Мы принесли вас в особняк, и вызвали доктора. Он только что прибыл. Вы можете подняться?
Ливингстон с легкостью вскочил с постели. Чувствовал он себя превосходно.
-Генри Бишоп…Он ведь недавно переехал в Аркхэм.
-Все верно сэр, мы тут всего лишь месяц.
Ливингстон кивнул. Он встал, и оглядел одежду. Брюки, рубашка, все было чуть помято, но все же не в грязи. Пиджак лежал на кресле, а туфли стояли рядом.
-Я провожу Вас к сэру Генри.
Ливингстон снова кивнул и полностью одевшись, направился за своим проводником, который привел его в небольшой кабинет. По стенам кабинета были расставлены высокие шкафы с книгами, а посередине стоял столик, у которого в удобных креслах расположилось два человека – плотноватый, элегантно одетый господин лет пятидесяти с седой бородкой, которого Ливингстон сразу узнал, хотя и видел доктора Джонсона всего лишь раз в жизни, да и то мельком. В другом кресле сидел очень худой, бледный и низкого роста человек лет двадцати. Темный костюм еще более обращал внимание на его излишнюю бледность и даже какую-то прозрачность, словно у юной девушки. Кисти рук, длинные, тонкие, с такой же прозрачной кожей,лежали на коленях, а почти черные глаза изучали Ливингстона.
-А, доктор Ливингстон! – с улыбкой поднимаясь из кресла, приветствовал его Джеремая Джонсон. – много, много слышал о вас, но никогда не представлял, что нам придется встретиться в таких обстоятельствах.
Генри Бишоп тоже поздоровался и представился, хотя гораздо более сдержанно. А после легким взмахом руки указал на кресло рядом с собой. Ливингстон сел.
-Не думал, что я так известен, - сказал он.
-Ну как же,Ричард Ливингстон, самый молодой доктор в университете, а ваши работы по изучению древних индейских культов – это же просто восхитительно. Правда и опасно.
-Чем могут быть опасны древние сказки? – спросил Ливингстон и тут же прикусил язык, вспомнив обстоятельства вчерашнего вечера.
-С огнем вы играете молодой человек, вот что, - задумчиво сказал Джеремая, - впрочем, как и наш юный хозяин, - тут он указал на Бишопа.
Ричард, до этого особо не обращавший внимания на хозяина дома, сразу им заинтересовался.
- Вы изучаете старые культы? – спросил Ливингстон
-Ну… - Бишоп улыбнулся. На удивление, улыбка его оказалась невероятно теплой, и во взгляде не было уже прежней колючести, - кое-что я знаю. И ваша работа –«Новые культы в переплетении старых верований» занимает в моей библиотеке не последнее место. Простите, если вам мое приветствие показалось немного…холодным. Я никогда не имел чести видеть вас лично. И вообще, я плохо схожусь с людьми. Это у Бишопов наследственное. Скажите, пожалуйста, а Вы действительно считаете, что Шуб-Ниггурат именно олицетворение богини?
-Ну…если… - начал было Ливингстон, как дверь открылась и появившийся в проеме дворецкий важно сообщил.
-Вы с нами? – спросил Бишоп, обращаясь к доктору.
-Разумеется. На вашей кухне, как я полагаю, творятся чудеса. Только очень прошу, господа, имейте уважение к моим сединам, не надо никаких древних культов, Шуб-Ниггурат, Азатотов, Хастуров и прочих за едой.
-Хорошо, - спокойно сказал Бишоп, - мы поговорим о Дагоне и Ктулху.
-Ладно, доктор. Никаких культов за едой. Честно, - пообещал Бишоп.
Из письма Ричарда Ливингстона Эдварду Сетсону
Мой дорогой друг! Извини, что так долго не писал. Были обстоятельства. Как твой отец?Надеюсь, старик еще долго будет доставать тебя своим ворчанием в письмах в университет.
Должен сообщить тебе – я ВИДЕЛ ЕЕ! Действительно ее видел. Это не описать даже словами, тем более, в письме. Мы обязательно поговорим, когда ты приедешь. Но увы, лишь на пару мгновений. Потом, скорее всего, мой разум не выдержал такого и я побежал. Не помню, но скорее всего так и было, потому что я оказался в Аркхеме перед старым особняком Ленгли. А потом потерял сознание, чтобы очнуться уже в самом особняке. Но даже это было к удаче. Потому что я познакомился с Генри Бишопом, тем самым загадочным новым хозяином особняка о котором никто ничего не знает. Он действительно весьма нелюдим. С детства он был весьма хрупок и подвержен болезням. Бишоп рассказывал мне, что иногда по неделям не может встать с постели из-за необычайной слабости, будто сам воздух душит его и становится ядовит. Ни американские, ни европейские врачи так и не смогли определить причину его болезни. К счастью, наследство позволяет ему жить, не заботясь о необходимости зарабатывать на кусок хлеба.
При этом у Генри Бишопа пытливый ум и смелый характер. Уверен, если бы не загадочная хворь, он бы стал настоящим украшением в плеяде звезд профессуры любого университета. Особо интересуют его Древние культы. В его лице я нашел умного и пытливого собеседника, не боящегося заглянуть за грань обывательских представлений. Не поверишь, но в его коллекции книг по теме древних и современных верований есть даже «Сокровенные культы» Ван Юнтца, в гораздо более полном издании, чем в университете. Вот уже неделю я каждый вечер провожу в доме Бишопа. Мы изучаем, выдвигаем теории, иногда спорим, но это «хорошие» споры, ведущие к открытию истины. В общем, я полагаю, ты будешь рад присоединиться к нашим беседам. Генри Бишоп тоже в этом уверен. Он, как и я с нетерпением ждет твоего возвращения.
Вот и сегодня мы проговорили почти до рассвета. Сейчас, когда я пишу тебе это письмо, небо только чуть светлеет. Так что я, наконец, иду спать.
Олег проснулся и сел на постели. С удивлением он обнаружил вместо стола, за которым вчера писал письмо своему другу Сетсону, иной стол со странным приспособлением. Минуты две осознавал, что происходит.
Это был сон! Но какой сон! Ведь там прошло недели две. Олег взглянул на сотовый телефон. Да, третье августа. Вчера, когда он снова воевал с коварно проникнувшим на страницы его рассказа Инсмутом было второе. Еще хорошо, что отпуск. Иначе Олег и не знал бы, как работать после такого сна. В любом случае, ему нужно было немного проветрить голову от этой Лафкравтовской компании. Поэтому Олег решил сегодня даже не открывать злосчастный недописанный текст.
Он провел день валяясь то на диване. То на кровати, а вечером решил сходить в небольшой местный бар,где его знали и выпить пару бокалов пива. Можно было и дома, но Олег заскучал. Да и компьютер манил к себе просто непереносимо.
Было жарко, и вечер не прибавил прохлады. Олег сидел в баре и с наслаждением тянул холодное пиво, когда к нему подсел невысокий, закутанный в плащ человек, лет этак семидесяти. Всклокоченная бородка, растрепанные седые волосы. И плащ в по такой жаре создавали странное впечатление.
-Простите, а вы не Олег Дивов? – спросил он
-О. так повесть Первобытный хаос в Черном лесу – ваша?
Олег задумался. Да. Была такая повесть, опубликованная даже в какой-то антологии. Там еще требовалось фото автора, которое издатели вставили перед каждым текстом. Вот уж не думал Олег, что его кто-то узнает, дело то было несколько лет назад.
-А я люблю такие вещи, -словно прочитав его мысли, сказал старик. Он заказал себе пива и примостился рядом с Олегом, на удивление бодро взобравшись на высокий табурет.
-Ктулху фтанг, как говорится! – поднял он бокал с пивом и тут же осушил половину.
-Мне больше приятны земные божества. И космические. – сказал Олег с удивлением рассматривая странного незнакомца.
-А…Хаос Позучий, Азатот летучий….Понимаю, в них что-то есть. Ну, по крайней мере от них не пахнет протухшей рыбой, уже плюс. – тут старик поморщился так, будто наяву почувствовал запах этой самой рыбы. Потом сделал еще глоток и сказал.
-Нет. – гордо заявил Олег, - Экзальтированными дамами с ненормальной психикой не интересуюсь
Старик рассмеялся и смех его поразил Олега - такой был глубокий и сильный для легких семидесяти лет.
-Зря, молодой человек. Эти дамы многое знали, поверьте. Та же Блаватская как-то писала, что Лавкрафт описывает чудищ потустороннего наиболее точно среди всех писателей.
-Так мы договоримся до их реальности, - хмыкнул Олег
-Почему бы и нет? – улыбнулся старик, - Но лично я предпочитаю мнение Завадского, знаете был такой мало кому известный искатель истины еще до революции. Он писал, что «очень многие твари из других миров и реальностей пытаются прорваться в нашу, и не могут, несмотря на всю силу свою. Ибо им нужен проводник. И это не только мрачный жрец, творящий обряды в темном подземелье, но и тот, кто как ему кажется, придумывает новые миры, оставляя на бумаге строки письма или ноты». При этом, знаете ли, Завадский был абсолютно уверен, что талант автора не играет тут никакой роли!
-А что играет? – Олегу даже интересно стало
-А вот этого Завадский не написал. Или написал. Но увы, большинство его работ утрачено. Сгорело в пожаре.
-Ну разумеется. В мистическом пожаре, - Олег тут же прикусил язык, но поздно. Эк его от пива развезло.
-Почему? В самом обычном. Извините, но уже… - старик посмотрел на часы наруке, - Ох, уже столько времени,а ко мне сегодня внуки придут. Извините, мне пора. Может еще встретимся и поговорим, вы интересный человек.
Сказав так, старик слез с табурета и направился к выходу.
-Интересный персонаж, - сказал Олег бармену Коле, который был сегодня на смене.
-Да старик…Блин, даже не узнал как его зовут.
-Прости, не видел никакого старика.
-Да? Как-то не обратил внимания, наверное. Сегодня просто аншлаг.
Дома Олег еще чуть посидел перед телевизором, потом полистал ленту вк, а после, мужественно преодолевая желание сесть за компьютер и продолжить писать рассказ, лег спать.
