Книжная лига

Часы пробили 2 пополуночи. Почти все разъехались или разошлись по комнатам. Оставались несколько постоянных гостей и 2 неангажированные девушки. Верхние люстры погасили и мрак гостиной слегка разгоняли свечи. Воткнутые в массивные бронзовые канделябры, они истекали стеариновыми каплями-слезами. Пахло табачным дымом и розами — на небольшом столике печально увядал забытый букет.

Матильда сидела на диване с Мишелем и исполняла новый романс, аккомпанируя себе на гитаре:

Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная.
Ты у меня одна заветная,
Другой такой не будет никогда.
Звезда любви, звезда волшебная,
Звезда моих минувших дней,
Ты будешь вечно неизменная
В душе измученной моей.
Лучей твоих неясной силою
Вся жизнь моя озарена.
Умру ли я? Ты над могилою
Гори, сияй, моя звезда.

Опьяненные усталостью и погружённые в романтическую грусть, все молчали. Догорая, потрескивали свечи. Внезапно томность ночи перечеркнул пронзительный женский визг.
Тело обнаружила одна из девушек. Проводив гостя через черный вход, она решила полакомиться тортом и пробралась в кухню. Поесть девица любила, а обжираться при гостях им запрещали. Поэтому девушки частенько таскали вкусности и чревоугодничали в своих комнатах. Незадачливая лакомка вошла на кухню с подсвечником в руках, так как было темно, и споткнулась об лежащую на полу, посреди комнаты, мадам Жанетт.

Поднялся переполох. Сбежались все. Девицы плакали, и разбуженная кухарка еле успевала отпаивать их успокоительными каплями и коньяком. Оставшиеся гости, пользуясь суматохой, поспешно уехали. Матильда устало сидела в гостиной, отпустив Михаила командовать разбуженным курятником. Послали за полицией.

Жандармы прибыли рано утром и заведение наполнилось людьми. Пока шло разбирательство, дом окружила любопытствующая публика — кухарки, идущие на рынок за провизией, извозчики, возвращающие с ночного промысла, рабочие, мастеровые, какие-то богомольного вида бабки и вездесущие мальчишки. Ещё бы, такое событие — убийство в срамном доме! Толпа гудела и волновалась. Из общего гомона выделялись несколько голосов.

— Это банда Рябого, точно тебе говорю, — горячился краснолицый, мордатый извозчик. — Всех девок поубивали, а перед этим…

— Тише-тише, тут бабы, не нужно при них, — успокаивал его собеседник, такой же кучер, но комплекцией пожиже. — Рябой не убивец.

— А ты почем знаешь! — обижено бубнил краснолицый. — Я, намедни, в трактире слыхал…

— …точно говорю, полюбовник это! — голосила тощая старуха в черном. — Узнал поди, что гуляшшая от него деньги утаила и порешил. Пистимея мне давеча говорила, что брат деверя тётки её свояченицы, зарезал свою бабу. Она у него деньги тырила, так он…

Наконец, сыщики завершили осмотр и предварительный опрос всех обитателей заведения. Тело мадам Жанетт увезли на телеге в полицейский участок. И, обязав всех присутствующих явиться после обеда в участок для подробного и тщательного опроса, служители закона отбыли. Потом разошлась толпа зевак.

Девушки заперлись в комнатах. Аксинья отмыла кухню, накрыла завтрак в столовой и ушла в свою каморку. Бордель не стали открывать, решив дожидаться приезда хозяина, которому уже отстучали телеграмму.

Михаил предложил Матильде поехать к нему, пережить несколько ближайших дней, но она не захотела оставить напуганную Лизу в одиночестве. Девушки сидели в комнате Мати и Лиза, ещё не имевшая дел со смертью и полицией, тряслась от страха, а Матильда её успокаивала.

Законная супруга позволила Кате присутствовать на похоронах, а после пригласила на оглашение завещания. Отец все свое имущество оставил жене и дочери. О Кате не было ни слова. Причину этого она теперь никогда не узнает. Даже имение, которое Катя считала своим домом, отошло им, и как она не просила и не умоляла, немки его не отдали.

— Куда же я пойду, — растеряно спрашивала девушка, в одночасье лишившаяся всего — семьи, дома, надежд на будущее.

— Рапотать, майне кляйне фрау, — надменно отвечала ей жена отца. — Фи, рюсски должны много рапотать, чтопы не пить. Фатер дать гут опразофание. Ты есть рапотать гуфернантка.

— Но у меня даже нет денег на обратный билет, чтобы забрать вещи. И с собой только самое необходимое.

— Там нет польше ничего тфоего. Там есть наш земля. Но я не есть бесчустфеный. Терши…

Женщина протянула Кате цветную ассигнацию в 100 рублей, прозванную в народе «катеринкой».

— Ты есть Катеринка — женщина даже не скрывала издёвки. — Это фсё, чего ты стоишь. Терши, это гут деньги. С умом распорядишься — тепе хфатит на кфартиру несколько месяцев, скромное платье и ессен, кушать, пока ты искать рапота.

Морально раздавленная Катя день проплакала в дешёвом номере, на постоялом дворе. Потеря миллионного состояния, привычного образа жизни стали катастрофой. Но истинное наследство отца — твёрдый характер, гибкий ум и циничный взгляд на жизнь — осталось при ней. Слабое утешение, но всё же…

Когда плакать уже не осталось сил на место растерянности пришла злость. Вначале на отца, который допустил крах. Но поразмыслив, Катя сосредоточилась отцовой жене и её отродье, сводной сестричке Анхель. О, она отомстит им, не сомневайтесь!

Прозябать приживалкой за жалкие крохи? Да она рождена повелевать и наслаждаться комфортом и роскошью! Для этого всего лишь нужно раздобыть деньги. Всё остальное у неё есть. Но главное — это месть и она пойдет ради неё на всё. Итак, решено — деньги и месть, вот две цели и каждая из них важна для неё. И день потраченный на слёзы внезапно показался пустой тратой времени.

Для начала Катя поедет в Москву и там, в городе больших денег и возможностей, вдали от болезненных воспоминаний, что-нибудь придумает.

Вскоре Матильда познакомила подругу с Мишелем. Этот коренастый, широкоплечий мужчина лет 30, действительно походил на медведя. Темные волосы, подстриженные по-военному аккуратно и коротко, крупный нос, волевой подбородок говорили о решительности и собранности, и даже добродушное выражение на круглом лице не могло обмануть. Мати шепнула, что в гневе Михаил страшен и лучше его не злить. И сама же рассмеялась шутке, ведь к ней это не относится.

Лизе он понравился. Михаил влюбленно смотрел на Матильду, стараясь предугадать её желания и уловить перепады настроения. Негромко и уверенно, красивым низким голосом, он рассказывал истории из своей жизни, от которых у Лизы захватывало дух. Несомненно, для девушки со скромным жизненным опытом и патриархальным воспитанием, Михаил, являлся главой. Лиза тут же возвеличила его в своих мыслях и каждое слово Михаила принимала как непреложную истину. Она удивлялась, с какой непринужденностью и независимостью держит себя с Михаилом подруга.

— Мишель, — дразнила Матильда, — почему ты надел этот костюм? Он такой респектабельно-скушный. Кажется, что английская шерсть, из которой он сшит, только что побывала на приеме у королевы Виктории.

Он улыбался ей, нежно целовал руку и соглашался со всеми её замечаниями. Но когда на следующий день он являлся в ярком жилете, удобных брюках серой фланели и мягкой фетровой шляпе, она вновь придиралась, а Мишель не роптал и смотрел с обожанием на свою богиню. Похоже игра забавляла их обоих.

Михаил учил девушек умению красиво одеваться, выгодно преподносить себя и держаться с достоинством в любом обществе. Конечно, он говорил в основном для возлюбленной, но Лиза тоже грела уши и запоминала. Она с удовольствием следила за их пикировкой, когда беседа начинала напоминать дуэль на шпагах — выпад, ответ, туше.

— Lovely ladies, — обращался он к ним, и Лизавета таяла. — Для того чтобы выглядеть прилично, необходимо знать несколько правил. Одно из них — правильно сочетать цвета в наряде. Туалет красивой женщины — оправа для сокровища, коим она является. И если вы затрудняетесь с выбором оттенков, то всегда можете подсмотреть удачные варианты у природы. Букет цветов, фруктовая корзина или овощной прилавок станут образцом для вдохновения. Не стоит идти на поводу модных журналов и фотографий богемы. Также не нужно копировать образы скандальных дам, например Клео де Мерод или Прекрасной Отеро. Элегантность — это классика плюс модный аксессуар.

— И откуда такие познания, господин галантерейщик? — недобро щурила глаза Матильда. — Уж не от твоей ли подружки-актриски?

— Бывшей, душа моя, бывшей — Михаил мастерски изображал испуг. — И прошу помнить, что матушка и сёстры вашего покорного слуги — светские дамы. И искусство подбора правильных туалетов, для любой жизненной ситуации, впитали с молоком матери.

— Кормилицы, ты хотел сказать? — прищуривалась Матильда. — Светские дамы не кормят детей грудью. Figure avant tout.

— Да, дружочек, ты совершенно права — фигура превыше всего, — склонял голову Михаил. — У маменьки до сих пор девичьи формы.

— Ну а кормилица у вас была не из дворовых — продолжала ехидничать Матильда. — Неужели это была придворная дама?

— Ну, то была фигура речи — отбивался Михаил. — Для того чтобы воспитать хороший вкус, истинной леди достаточно вращаться среди людей, у которых развито чувство прекрасного.

— Ах так! — грозно говорила Матильда. И непонятно — всерьёз ли сердится подруга или притворяется. — Вот и иди к своим ladies. Видали мы таких… ледей!

Но тема была интересная и вскоре она опять слушала возлюбленного. Так в разговорах и повседневных хлопотах проходило время. Лиза нашла подругу, именно ту родственную душу, которую вымаливала ежевечерне. С ней было одинаково легко молчать и говорить. Матильда всегда веселая и жизнелюбивая, могла словами колоть как шпагой — быстро и больно, поэтому Лиза каждый раз радовалась, что острая на язык девица — на её стороне. А Матильда заполучила в свою свиту преданную и надёжную особу — Лиза приняла подругу безусловно, со всеми достоинствами и страстями.

Но был человек, который следил злыми глазами за этой троицей. С каким удовольствием она бы придушила их!

— Спокойствие, Катрин, — говорила она своему отражению. — Скоро кто-то заплатит за всё!

Катеринка жаждала власти и денег, желала править борделем, распоряжаться судьбами девушек и прислуги. О, уж она бы выжала из них все соки! Но и это королевство мало для неё. Открыть несколько заведений, да не в провинции, а в столицах, а то и за границей, на модных курортах. Вот где она развернётся! Властвовать над людскими судьбами — что может быть прекраснее?

Но пока приходилось довольствоваться ролью жрицы любви, встречаясь с разными мужчинами — Катеринка пользовалась успехом. В том, чем она зарабатывала на жизнь, внешность — главный козырь и она умело его применяла. Статная и высокая девушка словно сошла с картины «Незнакомка» Крамского. Породистое, чуть одутловатое, лицо, большие карие глаза под соболиными бровями, прямой аристократичный нос, яркие пухлые губы. Высокую грудь и тонкую талию дополнительно подчеркивала любимыми корсетами, а не нуждавшиеся в фижмах аппетитные бёдра наряжала в пышные юбки. Она могла бы позировать художникам или стать моделью для рекламных фотографий, набирающих популярность. А что жизнь предлагала незаурядной женщине? Ей уже 20 лет! Сколько ещё пропадать в провинциальной дыре?

Катрин, так звал её отец, Катенькой окликала нянюшка, Екатериной — строгие бонны и гувернантки. Как давно это было, в почти утерянном прошлом.

Отец владел рудниками и заводами, жил в столице, часто приезжал, а она росла в имении близ Екатеринбурга. Девочка рано узнала, что она незаконная дочь и мама её умерла. Отец любил свою Катрин, баловал и тратил на неё много денег. У неё всё было первоклассное — красивые наряды, породистые лошади, хорошие учителя, поездки с отцом или гувернанткой в Москву, Санкт-Петербург, в города Франции и Италии. Катя бойко говорила на английском и французском, делала успехи в математике и экономике, прилежно осваивала танцы, этикет. Учителя хвалили её, а батюшка гордился. Она росла умной, амбициозной, высокомерной и слегка циничной, такой желал видеть её отец и, посвящая во взрослую жизнь, не щадил нежных девичьих чувств.

— Запомни, доченька, незаконнорождённость закроет перед тобой многие двери. Ты должна быть сильной и безжалостной в способах добиться своего.

Они строили с отцом большие планы на жизнь, он обещал (с помощью капитала и правильного брака) ввести дочь в общество экономической элиты — состоятельных, деловых людей, добывших богатства умом, чутьём и смекалкой. Нынче и буржуазия стала аристократией, потеснив дворян. Существовало разделение на старую и новую буржуазию. К старой относились купцы и промышленники, а к новой — техническая интеллигенция и предприниматели в разных областях. Когда Кате исполнилось 15 лет, отец собирался посвятить её в тонкости управления семейным делом, чтобы со временем возглавив его, Катеринка вошла в высшее общество. В планах было и обучение коммерции заграницей. Но всё рухнуло в один момент.

— «… символизирует юность, очарование. Это весна, расцветающая красота, изящество, мягкость, искренность и чистота. Цветок делает девушку неотразимой в глазах мужчины». Так написано в открытке, приложенной к платью. А ещё, оно было завернуто в папиросную бумагу, перевязано лентами и упаковано в картонку, вон в ту, с золотыми вензелями.

И Матильда указала изящной ручкой на большую коробку, стоявшую в углу комнаты.

— Ах, как красиво! — мечтательно сказала Лиза. — Как романтично! Ты собираешься за Мишеля замуж?

— Какой чепухой набита твоя голова! — засмеялась собеседница. — Душенька, мы в борделе, на таких как я не женятся. Брак — это деловой союз с обязательствами, а за любовью можно сходить на сторону. Вот и твой папаша от супруги гуляет. По камелиям!

Лизавете стало обидно за родителя.

— И твой папенька такой?

— Папа́ меня и маму очень любил. По-своему, — Мати снова улыбалась, правда уже грустно, — Что не мешало ему пьянствовать и волочиться за каждой юбкой. От графини до кухарки.

— А что же мама?

— Никогда её не видела, хотя папа́ твердил, что я вылитая мать. Я незаконнорожденная. Плод любви знатной дамы и гусара.

— Мати, мне очень жаль, — смутилась Лиза. — Она умерла?

Матильда молчала. Лиза неловко прикоснулась к её руке, желая извиниться, но Матильда отдернула руку и заговорила:

— Не знаю. Папа́ всегда уклонялся от ответов, а я часто думала, как бы сложилась жизнь, если бы мама могла признать меня. Папа́ не жалел средств на моё воспитание. Я немного болтаю по-французски, скачу, фехтую и стреляю, как гусар, умею обращаться с ножами. Вот музицированию пару лет обучалась. Потом папенька решил, что этого мне достаточно, поэтому репертуар простецкий. Всё, что помню с детства — муштра, физические упражнения, чтение скучных книг. А мне хотелось романтики, безумств, впечатлений, как в романах, из отцовской библиотеки, которые читала тайком. У него было много книг о приключениях, путешествиях, любовных интригах, но мне запрещали их читать.

Матильда опять замолчала. Потом внезапно встала и прошлась по комнате, глубоко вдохнула и резко выдохнула и продолжила:

— Я сбежала от отцовской душной опеки с первым же смазливым купчиком. Думала, что мы вместе против всего мира. Как в романах. А он продал меня в публичный дом, когда мы потратили все, что стащила у отца и нам стало нечем платить по счетам.

Матильда рассказывала об этом спокойно, ни слезинки, ни увлажнившихся глаз, ни дрожащего голоса. Лиза смотрела на собеседницу приоткрыв рот, настолько поразил её рассказ, и у неё получилось только спросить:

— Ты могла вернуться?

— Не успела. Отец умер от апоплексического удара. Или от горя, — глухо пробормотала Матильда. Она все-таки не выдержала и низко склонила голову от тяжести воспоминаний.

Лиза всей душой потянулась к девушке, такой хрупкой, такой уязвимой, в естественном порыве, знакомом всему женскому полу, защитить маленького, слабого… Как вдруг Матильда, в обычной своей манере, весёлой, немного капризной, прелестной куклы, вскинула голову и заявила с усмешкой:

— Вот в чём-чём, а в жалости не нуждаюсь! Всё у меня хорошо. И стоит только пожелать — я стану первой дамой этого занюханного провинциального городишки!