Скрип ввинчивался в мозг. Сначала не громкий, он с каждой секундой звучал все сильнее и сильнее. Мерзкий, отвратительный скрип. Ритмичный, он усиливался с каждой секундой и уже начинал причинять физическую боль. Хотя нет, это боль в спине - что-то острое вонзалось между лопаток, с каждым толчком принося все больше мучений. Затем появилось обоняние. Я на несколько мгновений забыл про боль и про скрип, вдыхая навевающий воспоминания из детства резкий дух конского пота, разбавленный другими запахами – свежего дерева, кожи, каких-то цветов и еще букетом других знакомых, полузнакомых и вообще не известных мне ароматов. Тут же я почувствовал свое тело, свет пробивающийся сквозь закрытые веки. Вздох. Всхлип.
– Он очнулся!.. Эй, мужик, ты как? -А по-моему.. -Открой глаза…- Тише, тише – незнакомые голоса раздавались совсем рядом. Я застонал, попытался разлепить веки. С большим трудом, но мне это удалось.
– Ты меня видишь? - Дайте ему воды – к губам прикоснулось что-то теплое, рот начал наполняться влагой. Я понял, что жутко хочу пить и начал судорожно глотать теплую невкусную воду. Напиться вволю мне не дали, живительный поток прекратился.
- Да – прохрипел я и огляделся. Увиденное поразило. Я полулежал, опираясь спиной на прутья самой настоящей клетки, размером примерно два на два с половиной метра. Клетка, сделанная из деревянных прутьев толщиной в руку, громоздилась на телеге, которая двигалась, издавая тот самый жуткий скрип. Тащили ее две здоровенные лошади, чьи огромные задницы, беспрерывно обмахивающиеся хвостами, я имел счастливую возможность наблюдать. Оперевшись руками на пол, приподнялся и тут же упал обратно, закрывая руками ничем не прикрытое хозяйство.
- Какого хрена?! Где я!? Вы кто!?
Сидящие вокруг, такие же обнаженные люди зашикали - Тихо! Они не любят, когда мы разговариваем…
- Это мы и сами хотим знать - на меня, обняв колени руками, смотрел какой-то мужик.
-Стоп, вы что, это шутка? Где моя одежда? Почему все голые? Куда…
- Помолчи – меня прервал тот же мужик. – Помолчи и послушай, мы сами ничего не знаем, очнулись все здесь в течение пары часов, кто-то раньше, кто-то позже. Все чувствуем себя жутко хреново. Сидим, как видишь, в клетке, в чем мать родила, куда-то едем. Вокруг какие-то злобные дикари на лошадях, сопровождают нас. Агрессивные. Тому вон - кивнул на толстяка с разбитой головой, тихонько постанывающего в углу- уже досталось, хоть и депутат. Старайся говорить тише, не вставай. Меня Миша, кстати, зовут – он протянул ладонь.
-Руслан – на автомате пожал я.
-Мы все летели в Новосибирск, продолжил Миша. – Ты же летел?
Тут на меня опять накатила слабость, закружилась голова и я непроизвольно застонал
-Ты полежи пока отдохни, донеслось до меня сквозь шум в ушах.
Вынужденный последовать совету, я поменял позу и в спину перестало давить – стало чуть проще, но все равно неприятно касаться обнаженной кожей твердого пола и не менее твердых и шершавых прутьев клетки. На полу была накидана грязная солома, ее я постарался не трогать, уж больно неприглядно она выглядела. Грязная, вонючая, неизвестно, что там в ней водится.
Из-под полуприкрытых век я разглядывал своих соседей: толстый мужик, зажимающий рукой кровоточащую рану, выглядел откровенно хреново – стонал, тяжело дышал. Бледно-красная кожа была покрыта испариной. Худой парень близоруко щурился из противоположного угла и что-то шептал пожилой женщине, успокаивающе поглаживая ее по руке. В их лицах без труда угадывалось сходство – видимо родственники. Четвертым был Миша, крепкий мужичок лет сорока. Он безостановочно вертел головой, что-то рассматривая, ковырял ногтем клетку, чесался, что-то бормотал себе под нос и вообще выглядел беспокойным и шебутным. Дополняла картину молоденькая девушка с темными волосами и миловидными чертами лица. Большие испуганные глаза, обрамленные пушистыми ресницами в сочетании с тонкой шеей и худыми выпирающими ключицами, создавали впечатление хрупкости и беззащитности. Она сидела пятой точкой на пятках ног, одной рукой прикрывая небольшую грудь, а другой пыталась открутить пробку у кожаной сумки, в которой я узнал бурдюк для воды. У нее плохо получалось - телега сильно тряслась, покачивалась на неровностях дороги, но она упрямо продолжала свои попытки
Девушка подняла взгляд – Ожил что ли? Меня Тоня зовут – и протянула мне бурдюк.
-Руслан - я с трудом принял сидячее положение и тут же вскрикнул от боли. Здоровенный комар, размером с пчелу, целенаправленно бурил в моем плече дыру, очевидно, желая добраться до вкусной начинки.
-Ах ты тварь - я бесцеремонно прервал намечающийся обед хлопком ладони.
- Тут таких много, смотри, и зудится сильно – мне была продемонстрирована изящная кисть с неброским маникюром и расчесанным до крови волдырем.
- Да, такие за ночь заживо сожрут. Открутив пробку, я протянул воду и невольно засмотрелся на нежную шейку, когда она, запрокинув голову, пытаясь отпить. Неудобный сосуд перегибался у горлышка. Девушка неловко пыталась подправлять его локтем, но получалось не очень. Фыркнув, решилась и схватилась за бурдюк двумя руками, оголив аккуратной формы округлости. Пара капель скатились по подбородку, упали на грудь и нашли себе дорожку между двумя холмиками. Оставляя влажный след, продолжили путь через плоский живот и, обогнув ямку пупка, потерялись в темном треугольнике волос.
- Что, голых девушек никогда не видел? – на меня насмешливо уставились ее серые глазищи.
Что?.. Видел конечно.. я просто, задумался.. – я сконфуженно опустил взгляд.
- И я задумался – подал голос Миша, – Было над чем, даже депутат по-моему один глаз открыл – он хохотнул.
- Он что, правда депутат? – поспешил я сменить тему
-Ну да, орал он по-депутатски, когда очнулся. Громко и с брызгами. Но эти – кивнул он куда-то в сторону, - не оценили. Приголубили палкой по башке и все. Видать из другой политической партии – и снова коротко рассмеялся.
Я посмотрел сквозь прутья. Мы двигались по редколесью. Деревья были преимущественно лиственные, но нет нет встречались и хвойные. Местами рос кустарник, иногда усыпанный ярко-красными ягодами. Мелькали насекомые. Птицы перелетали с ветки на ветку, копошились в кустах, поедая эти самые ягоды. В общем, обычный лес, только вот знакомых растений я не заметил. Я, конечно, тот еще ботаник, но березу от сосны отличаю. За грибами ягодами да на рыбалку в детстве я ходил регулярно, да и после того как вырос, раз за лето наведываюсь в родную деревню посидеть на берегу с удочкой, пожарить окуней на рожне. Прогуляться по привычным местам, посидеть на нагретых солнцем камнях на «нашем» с дедом месте. А может и полежать с ружьишком на солонцах в ожидании осторожных коз. А тут ни одного дерева не узнал, не говоря уж о животных. Хотя, с другой стороны, кузнечики, иногда запрыгивающее в клетку, вполне себе обычные. Вот это искривленное дерево вроде бы осина, а черно-белая птица однозначно сорока и стрекочет по сорочьи.
Впереди, метрах в десяти от нас, рядом с другой телегой, ехали на лошадях двое мужчин. Свободные штаны из непонятного материала были их единственной одеждой, если не считать ремни, намотанные на предплечья левой руки до самого локтя. На широкие мускулистые спины спадали неровно обрезанные черные волосы, даже на таком расстоянии видно было, что мыли их редко, а может и никогда. Помимо каких-то сумок и веревок, справа у каждого был приторочен колчан со стрелами, а слева короткий крутоизогнутый лук. В руках они держали копья со странными полуметровыми наконечниками, похожими на длинные узкие обоюдоострые кинжалы. На поясах виднелись ножи в кожаных ножнах. Было заметно, что люди сильные и дикие. А глядя на раненого толстяка, громко сопевшего в метре от меня, становилось понятно, что и крайне опасные. Бред какой-то. Клетка, лошади, странный лес, дикари с копьями. Может они реконструкторы или толкиенисты какие-нибудь? Но я то, блин точно не толкиенист, и мужик с пробитой головой очевидно тоже.
Тут опять накатила слабость, и мой перегруженный впечатлениями мозг счел за выход немного поспать. Я не стал сопротивляться, устроился поудобнее, будто лежа не на грязном полу в трясучей телеге, а на любимом диване. На твердом полезнее – мелькнула мысль, и я провалился в сон.
Вереница телег медленно двигалась в сторону гор. Солнце склонялось к заснеженным вершинам, которые даже на таком расстоянии внушали уважение. Могучие, суровые, они тянулись ввысь, с невозмутимостью взирая на копошащихся внизу существ, не знающих что такое вечность. Поросшая желтоватой травой дорога, причудливо извиваясь, стремилась к подножьям и терялась в лесистых предгорьях. Заметно похолодало. Всадники, казалось, не замечали меняющейся погоды, отблескивая голыми торсами. Мы же, преодолев естественное смущение, сидели поближе друг к другу у одной из стен клетки. Одному из конвоиров это не понравилось. Подъехав, он на ходу ткнул древком копья сквозь прутья и угодил мне в ребра.
- Сука – прошипел я и увернулся от следующего удара. Владелец копья ухмыльнулся, показав на зависть белые и ровные зубы, одним движением развернул оружие и прижал к моему животу холодное жало. Другие пленники отодвинулись, со страхом смотря на подрагивающее лезвие, готовое вонзиться в живую плоть. Упершись спиной в решетку, я уже чувствовал, как холодный металл погружается мне в кишки, но ничего не произошло. Командный голос раздался совсем рядом, и тут же копье отодвинулось от тела, оставив неглубокую царапину. Всадник постарше, в каком-то подобии рубашки, что-то выговаривал моему обидчику. Тот кивал и злобно посматривал в нашу сторону. Затем поддал пятками в бока лошади и, бросив на меня многообещающий взгляд, ускакал вперед колонны. Старший направился следом. Он отличался от других, виденных мною всадников - единственный ездил на оседланной лошади и вообще выглядел более цивилизованным: штаны, украшенная вышивкой рубаха, короткие сапоги – все выглядело если не красивым, то уж добротным точно. Если остальные были похожи на каких-то диких индейцев, то этот на средневекового воина. Обветренное лицо, изрезанное морщинами и шрамами, сурово сжатые губы и прямая осанка дополняли образ. Но самое главное – у него был меч. Висел на боку, в темных, потертых ножнах. С другой стороны виднелся широкий нож, а к седлу был приторочен кожаный чехол, вероятно тоже с оружием. Справа от его лошади стелился по земле гибкий сильный зверь, практически сливающийся с травой. Длинное тело, короткие лапы, напоминающая кошачью морда. Мне удалось поймать взгляд больших зеленоватых глаз и мне показалось, что разум в них светился совсем не звериный. Было заметно, что воин раздает указания, а остальные их выполняют, хотя и смотрят на него с плохо скрываемой неприязнью.
Начало темнеть. Постепенно смолкали дневные животные. Уже не слышно было стрекота тысяч распугиваемых телегами кузнечиков. Летающей живности, к облегчению лошадей и людей, тоже стало меньше. Исчезли другие знакомые звуки, заменяясь новыми.
И все-таки, что произошло!? Где я? Я прекрасно помнил, как садился в самолет, поминая недобрым словом экономное начальство, купившее билет на «Победу». Как расположился в неудобном кресле и с трудом разместил ноги в узком проходе. Проклятый, теперь-то уже точно, самолет был явно не рассчитан на людей уже почти среднего по меркам 2020го года метр восемьдесят шесть роста. Зато он был рассчитан на тетку базарного вида, каким-то чудом втиснувшуюся во-первых в самолет, а затем и рядом со мной. Тетка с вожделением смотрела на упакованную в фольгу курицу, выглядывающую из сумки у нее в ногах и с легкой подозрительностью на меня, видимо предполагая, что я ее, в смысле курицу, тоже хочу. Справа на меня с интересом посматривал розоватого цвета симпатичный малыш, сидящий на коленях у увлеченно разговаривающей по телефону девушки.Малыш сосал соску, болтал ножками и пытался привлечь внимание матери. Предвкушая интересный полет, я устроился поудобнее, пристегнулся и попытался расслабиться.
Взлет прошел нормально. Самолет уверенно набрал высоту, пару раз вздрогнул и направил железный нос в сторону солнца.
Тетка расправилась с курицей и пару раз пыталась завязать разговор, но не преуспев, отвернулась к окну. Малыш благополучно уснул и я вроде тоже задремал. Глаза открыл уже в клетке в окружении явно не деловых партнеров и даже не конкурентов.
Мои невольные «соклетники» помнили не на много больше меня, все летели этим же рейсом, в какой-то момент будто бы уснули и очнулись уже здесь. Миша сказал, что пришел в себя, когда людей заканчивали грузить в клетки и видел, что это происходило на обширной, абсолютно лишенной растительности прогалине, окруженной странными, одинаковой формы скалами. И что загружали не всех, много людей там и осталось, и впечатление живых они не производили. Кроме нашей на повороте насчитали еще пять клеток, причем если нас было шестеро, то в другие натолкали человек по десять. Видимо потому, что нашу грузили последней.
Даааа, есть над чем задуматься. Похоже на фантастику. Я конечно читал про другие вселенные и про разного рода попаданцев, уверенной поступью шагающих по незнакомым мирам, прогибая их под себя. Но вот конкретно себя в этой роли представлял слабо. И, судя по текущему положению вещей, а именно тому, что я сижу в клетке, охраняемый вооруженными людьми, которые без тени сомнения это оружие используют – вон у толстяка какая рана на голове, перспективы у меня туманные, если не сказать хуже. И те три года вольной борьбы, на которую я ходил, будучи ребенком и редкий опыт детских драк вряд ли мне помогут. Трусом я себя не считаю, но кроме спортивного телосложения и умения крепко стоять на ногах никаких, даже околобоевых, навыков и свойств я не имею. Тут разборки не школьного уровня и проходят явно не с помощью кулаков, а с использованием острого железа. Вон как дикарь со своим копьем управляется, оно у него как продолжение руки, а ведь, несмотря на косматые волосы и немытую физиономию, видно, что ему от силы лет двадцать.
Повозки проехали еще немного и, свернув с дороги, остановились на большой поляне, окруженной деревьями с раскидистыми кронами, широкие листья которых по форме напоминали дубовые. На ветвях висели какие-то плоды, они же виднелись среди травы и усыпавших поляну старых листьев. Везде были видны следы постоянных стоянок, тут и там вытоптанная трава, вбитые в землю колышки. Посередине находилось обложенное крупными камнями кострище. Неподалеку, в распадке, звенел ручей. Чуть дальше деревья становились реже и ниже, а дорога, изгибаясь, шла на подъем и терялась среди скалистых холмов, клочковато поросших кустарником.
Повозки расположили вдоль края поляны. Мы пробовали переговариваться с людьми из других клеток, но наши попытки прерывались ударами копий по прутьям, так что желающие обменяться новостями быстро прикусили языки. Негромко переговариваясь, всадники спешились, некоторые споро распрягли лошадей и увели их в сторону ручья. Часть развели костер и занялись приготовлением пищи. А еще трое направились в сторону пленников, неся с собой большую кожаную баклагу. Они подходили к клетке, размыкали цепь, выполнявшую роль замка и поили людей. Один наливал жидкость в подобие ковшика, а двое других, направив копья на проем, настороженно наблюдали, готовые применить оружие в случае, если кто-нибудь поведет себя неправильно. Таковых не нашлось. Когда настала наша очередь, у меня мелькнула мысль отбить копье в сторону и рвануть к деревьям, но сразу пропала. Босиком, в таком ослабленном состояние, далеко не убежишь. Да и первая часть плана - отбитие копья в сторону, тоже выглядела сомнительной.
Очередь дошла до депутата, трясущимися руками он взял ковш. Пил медленно, с хлюпаньем всасывал воду, проливая на грудь, где она смешивалась с засохшей кровью. Рана на его голове имела болезненный вид - никак не хотела засыхать, периодически кровила и, по-моему, начинала дурно пахнуть.
Один из конвоиров обошел клетку и сквозь прутья внимательно осмотрел голову толстяка, благо волосы на ней присутствовали в крайне ограниченном количестве. Затем повернул голову и что-то крикнул. От стоящих неподалеку воинов отделилась темная фигура, приблизилась, и я узнал старшего воина, вступившегося за меня в пути. Неслышно ступая, он обошел клетку, сквозь прутья осмотрел рану и что-то недовольно пробурчав, достал из-за пояса небольшой желтый камушек, зажал его в кулаке, затем протянул руку ладонью вниз над головой толстяка. Я никогда не верил в разного рода экстрасенсов и колдунов. Телевизионные шоу в которых различные волшебники, заклинатели, ведуны и иже с ними демонстрировавшие свои «невероятные» способности, ничего кроме отвращения и брезгливости у меня не вызывали. Но здесь я отчетливо видел, как из кулака этого мужика, совсем не соответствующего устоявшемуся у меня в голове образу мага, пробиваясь сквозь пальцы, заструился мягкий желтоватый свет и как-будто бы втянулся в рану на голове. Даже не свет, а какая-то энергия, густая, по консистенции напоминающая воду, она перетекала из кулака в голову раненого. Это длилось секунды две, затем он убрал руку, что-то сказал воину с ковшом и ушел в сторону костра. Воин жестами подозвал толстяка к себе, плеснул ему на голову воду и грубо, не обращая внимания на его тонкие повизгивания, потер пятерней на месте раны. Удовлетворенно рыкнул и, оттолкнув раненого, закрыл дверь клетки. Как только конвоиры немного удалились, мы сгрудились возле депутата. Рана на его голове практически затянулась, кровь не бежала, исчезла болезненная припухлость.
-Охренеть, я тоже так хочу – произнес Миша – да это, блин, колдовство. Вы видели!? Да он, да он… из пальцев прям!..
Я был поражен не меньше. Это не дешевые трюки, он реально вылечил ему рану светом из камня. Причем с таким обыденным видом, будто каждый день этим занимается.
-Как вы себя чувствуете? Болит? – спросила у депутата Тоня.
-Даа..нормально вроде.. – судя по состоянию раны и по тому как он пялился на обнаженную девушку, лечение действительно пошло на пользу. Тоня заметила его взгляд, ойкнула и, постаравшись прикрыться, отодвинулась подальше.
-Да ладно тебе, я ж просто смотрю… Эй пацан - депутат явно ожил, - тебя как звать?
-Вы мне что ли!? Руслан.. – я немного опешил. Все-таки в свои тридцать два года мальчиком я не выгляжу плюс модная нынче легкая небритость, да и восемьдесят с лишним килограмм веса...
-Тебе, тебе. Я - Евгений Николаевич. Петлюев. Слышал небось?
-Да ладно!? Ты не с Новосиба что ли? Короче, слушай сюда. И ты мужик – кивнул он Мише. – Ща стемнеет, валить будем. Решетку сломаем и ходу. До телефона доберемся, я там братве наберу, они всех этих чушек с копьями раком поставят. Ну и телочку можно с собой взять, он мазнул сальными глазками по девушке, - вдруг где ночевать придется – и противно засмеялся, тряся внушительной коллекцией подбородков. Тоня подобралась и отдвинулась от него подальше.
-Мы с мамой не побежим никуда. Пока по крайней мере – произнес Леха. Леха – студент юрфака. Его матери делали операцию, что-то с почками вроде, и они летели домой в Новосибирск. Я в полусне прослушал половину его короткого рассказа себе. – Маме плохо, она слаба еще после операции. А я не вижу ничего без очков, в темноте так, тем более.
- Да вас-то никто и не зовет – почесывая складку на боку, ухмыльнулся депутат. Тут сидите, а еще лучше в другую сторону чешите, внимание отвлекать. Он сидел, облокотившись спиной на решетку и взирал на остальных будто с трибуны. Выражение чувства собственного превосходства и презрения к окружающим не сходило с его лица. Причем выражение не наигранное – видно, что депутат с ним и идет по жизни, да и по головам тоже. По-моему удар по лысине ничему человека не научил. Раненый и молчаливый он мне нравился гораздо больше.
-Да никто никуда не побежит, эту решетку не сломать, я полдня ее ковыряю – обвел всех глазами Миша - даже поцарапать не получается. Вроде деревянная, но крепкая, блин, как железо. И не расшатывается… Или давай, Руся, может вдвоем попробуем. Ты встань, Евгений Николаевич, прикрой нас. Депутат кряхтя поднялся, загородив своей тушей почти всю сторону клетки ближнюю к костру. Мы с Мишей выбрали прут визуально потоньше остальных у противоположной. Схватились вдвоем за него и попытались раскачать под лехино «раз два взяли» больше он ввиду тщедушного телосложения помочь ничем не мог. Шаталась телега, раскачивалась клетка, тряслось брюхо Евгения Николаевича, но больше никаких результатов мы не добились - прут сидел как влитой.
- Охренеть! что за материал то такой! – Миша сплюнул сквозь прутья
- Ага – я выдохнул – Бесполезно. Он даже не шатается.
Может тоже магия? – робко предположил Леха – Заклятие укрепления там…
-Пердения бл..! Это обычная деревяшка нах…! Просто крепкая. Щас я сил наберусь чутка и сам попробую, а то что-то голова кружится – Петлюев опустился на пол - А ты девочка иди поближе, погрей дядю, я не обижу, а то прохладно стало..
- Сам себя грей – Тоня гневно сверкнула глазищами и почему то подвинулась ближе ко мне.
- Да ладно тебе, не знаешь что ли кто я? Иди сюда, с тебя не убудет – депутат протянул руку…
- Лапы убери! – тут я не выдержал – Ты достал уже, сиди спокойно. И так все хреново, в клетке сидим. Ты же сам по башке получил. Вон на нас смотрят уже эти.
Петлюев испуганно оглянулся, для этого ему пришлось поворачиваться всем телом и, что-то пробормотав, примолк. Все-таки знакомство с копьем не прошло для него даром.
Наши конвоиры сидели возле костра и негромко переговаривались, поочередно прикладываясь к большому бурдюку. Воин, которого я посчитал главным, расположился чуть в стороне. Он сидел на камне, одной рукой помешивая что-то в небольшом котелке, подвешенном над маленьким костерком. Рядом свернулось клубком животное, уже виденное мною ранее. Оно будто почувствовало мой взгляд, насторожило уши, подняло голову.
Яркими огоньками блеснули глаза, отразившие свет костра. Я поежился. Животное между тем встало и, подняв голову втягивало ноздрями свежий вечерний воздух.
- Красивая кошечка, – Тоня смотрела в ту же сторону. Она присела рядом, практически касаясь меня локтем. - Это пума да?
- Не, не похожа она на пуму, вообще ни на кого не похожа. Ни разу таких не видел. Смотри, какое у нее тело длинное, а лапы короткие. Как здоровенная такса, только кошка.
-Руслан, думаешь, где мы? Когда вернемся домой? Нас же ищут? И найдут, да же? – Она смотрела на меня с надеждой. Я взглянул на нее, дрожащую от холода, обхватившую тонкими руками худые плечи. Затем перевел взгляд на быстро темнеющий небосвод, на зажигающиеся на нем, непривычно яркие звезды, складывающиеся в незнакомые созвездия, на край огромной синеватой луны, выглядывающий из-за горной гряды, и сказал то, во что сам не очень то верил, – Конечно, мы вернемся. Нас скоро найдут и увезут домой.
Я приобнял Тоню за плечи. Она доверчиво прижалась, поерзала немного на твердом полу, притихла и почти перестала дрожать. С другой стороны от меня присел Леха с матерью, напротив расположились депутат и Миша, еле слышно перешептываясь.
Окончательно стемнело. Насекомые практически исчезли, только огромные мотыльки вырывались из темноты, стремясь к красноватому свету костра. Они с громким звуком врезались в прутья клетки, лошадей, а иногда и в нас. Один из них, размером с ладонь, с огромной волосатой башкой, ткнулся мне в ногу. Я не знаю, чем они питаются, но ногу на всякий случай убрал, а то вдруг при случае и мясо подъедают, вон этот какой жирненький.
- Фу, ну и гадость, убери его. – Тоне не понравился наш новый сосед. А я вот посмотрел на него с другой стороны – упитанный такой мотылек, сочный наверное, хрустящий…. Не не, какие нафиг мотыльки. А кушать между тем хотелось все сильнее. Первый стресс прошел, и желудок требовал пищи. И еще пить. Нас водой то особо не баловали, а кормить вообще, видимо не собирались. Хотя в этом были и определенные плюсы. В полу телеги нашлось небольшое отверстие понятного назначения, но справлять серьезную нужду я пока не готов при женщинах. Да и при мужчинах как то неуютно.
Ярко светила эта нереальная луна. Окутанная серебристым сиянием, она освещала горы, увенчанные сверкающими снежными шапкам. Свет стелился по склонам, создавая причудливые тени от скал и деревьев. Спускался к лесу, пытался отодвинуть густую тьму, скопившуюся среди ветвей и листьев и, проигрывая борьбу, разливался по поляне. Великолепная картина радовала глаз, но не желудок и я решил прибегнуть к известному способу борьбы с голодом – сну. Поправил темноволосую тонину голову на своем плече, она посапывала как ребенок. Сколько ей, 18-20 лет? Вряд ли больше. Ребенок и есть. Хотя я и сам то не чувствую себя до конца взрослым. Вроде уже мужик, работа нормальная, зарплата. В браке прожил четыре года, можно сказать в счастливом. Когда Светка сказала, что больше так не может, что она хочет настоящей большой любви, а не этой, как она выразилась, имитации, и подала на развод, особо не сожалел. Суть ее претензий до конца так и не понял. Детей мы не нажили и разошлись без проблем. В итоге я живу по накатанной. Нет, конечно у меня есть увлечения, хобби какие никакие, хорошие друзья с которыми мне интересно, с женщинами тоже все нормально. Но вот конкретную, большую Цель в жизни, к которой нужно идти, стремиться, преодолевать что-нибудь, я себе пока не придумал.
Костер уже погас, оставив после себя горстку мерцающих углей. «Индейцы» лежали вокруг кострища, кто на расстеленных плащах, а кто и на голой земле. Вокруг, в зарослях, кипела жизнь. Ночные животные попискивали, шуршали, кричали – множество звуков доносилось из чащи. Один раз я отчетливо услышал громкое шипение, тут же тревожно всхрапнула лошадь. С другой стороны поляны сразу появился человек, видимо часовой. Замер, прислушиваясь. Постоял некоторое время и исчез в темноте. Было откровенно жутко, казалось что неведомые чудовища вот вот протянут когтистую лапу сквозь прутья решетки вцепятся в ногу и потащат наружу, сразу толкая в пасть несчастливую конечность.
Так я и пытался заснуть, но три моих жестоких спутника – холод голод и страх не хотели оставаться одни, заставляя меня вновь и вновь выныривать из полудремы и всматриваться в темноту, в очередной раз осознавая, что я не дома и не в гостинице, а в самой настоящей глубокой заднице. Даже хуже, в заднице хотя бы тепло.
Блин. только 30000 символов оказывается можно в пост запихать ,а у меня на 60000 получилось, жалко, у меня там типа экшн попер и шуточки за двести. Зря только редактировал.
