Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
10 раз по 50 — это уже 500. А 500 книг — это довольно приличная домашняя библиотека. Ниже будет ссылка на все 500, а пока сегодняшний список:
Военные
1. Александр Бек. Волоколамское шоссе 2. Александр Фадеев. Молодая Гвардия 3. Борис Васильев. А зори здесь тихие… 4. Борис Полевой. Повесть о настоящем человеке 5. Василь Быков. Дожить до рассвета 6. Василь Быков. Пойти и не вернуться 7. Владимир Богомолов. Момент истины (В августе сорок четвертого) 8. Михаил Колосов. Бахмутский шлях. Яшкина Одиссея. Мальчишка 9. Михаил Шолохов. Судьба человека 10. Юрий Бондарев. Горячий снег. Владимир Богомолов. Иван. Василь Быков. Обелиск. Борис Васильев. А зори здесь тихие
Детектив
1. Артур Конан Дойл. Этюд в багровых тонах 2. Буало-Нарсежак. Жизнь вдребезги 3. Джеймс Хедли Чейз. Весь мир в кармане 4. Жорж Сименон. Инспектор Кадавр 5. Рекс Стаут. Ниро Вульф-2. Лига перепуганных мужчин 6. Рекс Стаут. Ниро Вульф-3. Снова убивать 7. Сюзанна Грегори. Мэтью Бартоломью-1. Чума на оба ваши дома 8. Уилки Коллинз. Лунный камень 9. Эдгар По. Маска красной смерти 10. Эллери Куин. Куин-01. Тайна исчезнувшей шляпы
Зарубежная классика
1. Альбер Камю. Чума 2. Даниэль Дефо. Дальнейшие приключения Робинзона Крузо 3. Джек Лондон. Смок Беллью 4. Джером Сэлинджер. Девять рассказов 5. Джон Бойнтон Пристли. Опасный поворот 6. Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть первая 7. Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть вторая 8. О. Генри. Вождь краснокожих 9. Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта 10. Эрих Мария Ремарк. На Западном фронте без перемен
Зарубежная фантастика
1. Генри Каттнер, Кэтрин Мур. Долина пламени 2. Пьер Буль. Планета обезьян 3. Ричард Морган. Такеси Ковач-1. Видоизмененный углерод 4. Ричард Морган. Такеси Ковач-2. Сломанные ангелы 5. Ричард Морган. Такеси Ковач-3. Пробужденные фурии 6. Терри Пратчетт. Плоский мир-1. Ринсвинд, Коэн и волшебники (6 книг) 7. Филип Дик. Обман Инкорпорэйтед (сборник) 8. Франсис Карсак. Бегство Земли 9. Франсуа Баранже. Dominium Mundi-2. Спаситель мира 10. Фрэнк Херберт. Небесные творцы
Русская классика
1. А.П. Чехов. Вишневый сад 2. А.П. Чехов. Дядя Ваня 3. А.С. Пушкин. Дубровский 4. Анатолий Иванов. Тени исчезают в полдень 5. И.С. Тургенев. Ася 6. Лев Толстой. Севастопольские рассказы 7. Максим Горький. На дне 8. Михаил Булгаков. Жизнь господина де Мольера 9. Н.В. Гоголь. Мёртвые души 10. Ф.М. Достоевский. Идиот
Ссылки на предыдущие подборки я сегодня постить не буду. Для тех, кто ко мне попал впервые или раньше не пользовался моими подборками, ссылка сразу на всё — все 500 художественных произведений. Опять же, общий список занял бы слишком много места, поэтому бегло — военные (10 книг), детективы (80), детские (40), драма (10), зарубежная классика (70), зарубежная фантастика (100), мистика (20), сказки для взрослых (10), отечественная фантастика (40), приключения (40), русская классика (50), триллеры (20).
Приятного чтения.
Не вижу большого энтузиазма среди пикабушников, потому вопрос: ещё подборки нужны? или на этом закончим?
Есть у нас на пляже будка такая маленькая для обмена книг и никогда там ничего толкового не было, только какая-то религиозная литература. И тут нашел я как-то на мусорке 2 тома Маргарет Митчелл "Унесенные ветром". И так мне не понравилось, что они на мусорке (не Стендаль же, того даже на макулатуру не брали), что я их забрал и решил положить в будку, упомянутую выше. И вот иду, значит, на пляж, направляюсь к будке и прямо передо мной женщина несколько книг туда положила. И так меня это тронуло... Взял я себе Сартра оттуда и положил Митчелл. А на обратном пути с пляжа гляжу, нет ни одной книги, только религиозная литература. Может какой-то любитель почитать все взял, конечно. Но только так меня это расстроило, что я всю религиозную литературу в мусорку выкинул...
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например — не читать их» Р. Брэдбери
– Мы пойдём с тобой, – повторил Погонщик, свешиваясь со спины дракона и в упор глядя на демона. – Я не позволю тебе разгуливать по Срединному миру без присмотра.
– Так, – скрестив руки на груди, Арселион в свою очередь уставился на Погонщика. – Послушай меня, дядя. Я здесь нахожусь абсолютно законно. Правил не нарушаю. Ни ваших – ни наших. И что ты там себе придумал – мне неинтересно. Мне напарники не нужны, мне и одному неплохо.
Фамилиар возмущённо каркнул с ближайшего дерева, но Арселион только раздражённо дёрнул плечом:
– Поэтому катитесь обратно в свою пещеру и оставьте нас в покое, пока я не разозлился.
Дракон выдохнул короткий язык белого пламени, который на этот раз пролетел в паре сантиметров от головы демона и погас в ближайшем ручье, ничего не повредив. Видимо, таким образом священный ящер решил обозначить свою позицию, но демона не проняло.
– Не нарушаешь? – в негодовании всплеснул руками Погонщик. – Ты уничтожил несколько десятков людей практически на моих глазах!
– Опять двадцать пять, – закатил глаза Арселион. – Что же ты не вмешался, праведный ты наш? Как позволил кровожадному мне творить это кровавое бесчинство?
– Я не успел, – скорбно сообщил Погонщик, поникая головой. – И этот грех навечно будет со мной.
– Безнадёжный случай, – покачал головой демон. – Слышь, страдалец. Ты бы проверил сначала, а потом уже в траур впадал. Живы они все.
– Ты лжёшь, демон! – не поверил Погонщик, но в его печальных глазах затеплилась надежда.
– Ну, да, легче всего обвинить ни в чём не повинное создание, – горестно вздохнул Арселион, которому на самом деле было совершенно наплевать на страдания этого дурака. Он только надеялся, что тот не успокоится, пока не проверит правдивость его слов, а для этого дракону придётся вернуться в лагерь разбойников. И, пока они будут туда-сюда болтаться, демон успеет удрать как можно дальше. – Лети, проверь. Все живы. Вряд ли здоровы, конечно, но не так уж сильно я их отделал. Через пару недель снова на промысел выйдут.
Дракон и Погонщик озадаченно переглянулись, для чего священному ящеру пришлось вывернуть голову почти на сто восемьдесят градусов. Как сове.
– Я не верю тебе, – наконец, сказал Погонщик.
– Да и Мрак с тобой, – рассердился Арселион, вдруг осознав, что отделаться от преследователей так просто не получится. – Не веришь и не надо. Надоел.
Он поправил рюкзак и решительно зашагал дальше, недоумевая, как можно быть таким занудой. Тут даже у хладнокровной ящерицы глаз задёргается, не то, что у честного демона.
Ворон тоже бесшумно снялся с места и замелькал между деревьями чуть впереди, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
К огромному удивлению Арселиона, Погонщик больше не пытался заговорить. Он продолжил следовать за ним, но молча, поднявшись на драконе в небо и паря над самыми высокими деревьями. Через какое-то время демон даже перестал обращать на попутчиков внимание.
– Они и в гор-род с нами попр-рутся? – ворчал ворон, снова устроившись на хозяине, на этот раз на рюкзаке. – Хор-роша компания.
– Да уж, – вполголоса согласился с ним Арселион, ловко лавируя между кустами. – С такими незаметно не проскользнёшь… Ладно, придумаем что-нибудь. Не первый раз.
К озеру Арселион вышел к полудню. На противоположном берегу раскинулся тот самый городок, в который путешественники собирались наведаться к вечеру, а со стороны путешественников стелился широкий песчаный пляж.
– Н-да, – мрачно вздохнул демон, останавливаясь у воды и внимательно оглядываясь по сторонам. – Здесь не искупаешься.
Ворон сочувственно каркнул. Пляж открывался со стороны города во всей красе. По озеру сновали многочисленные рыбацкие лодки, на сходнях рыбачили мальчишки, одна за другой к воде спускались женщины с вёдрами. Остаться незамеченным в такой ситуации было просто невозможно. Даже Погонщик это понял, и вместе с драконом затерялся где-то среди деревьев.
– Что делать будем?
– Слетаю на р-разведку? – предложил фамилиар. – Может, заводь какую найду?
– Давай, – согласился Арселион, отступая вглубь леса, пока его никто не увидел. – Я подожду.
Пока ворон искал укромное место, где можно расположиться без риска быть замеченным, демон уселся прямо на землю, прислонившись к ближайшему дереву спиной, и, вытащив из рюкзака серебряный кубок, принялся его разглядывать.
– Как тебя зовут, демон?
Раздавшийся над ухом голос заставил Арселиона вздрогнуть, но, к счастью для говорившего, он его сразу узнал.
– Ну, ты нормальный вообще? – убирая кубок обратно в сумку, устало спросил он, незаметно прижимая локтём к боку стилет, который чуть не воткнул в грудь собеседнику. – Кто же так подкрадывается?
– Ты не ответил на мой вопрос, – присаживаясь рядом, вполне миролюбиво ответил Погонщик.
– И не собираюсь, – буркнул Арселион, демонстративно отодвигаясь. – Ещё я каждому встречному поперечному своё имя не раскрывал.
– Я – Колвер, – представился Погонщик. – Моего товарища зовут Гота́с. Так или иначе, нам придётся общаться.
– С какой радости? – таких навязчивых и надоедливых спутников Арселиону ещё встречать не доводилось. А самое печальное, что он с этим даже сделать ничего не мог. Вариант, при котором Погонщик и Священный дракон начали бы агрессивное преследование, был гораздо хуже этого... Наверное… Сейчас уже демон в этом начал сомневаться.
– Я же сказал – мы идём с тобой, – терпеливо, как маленькому ребёнку, объяснил Колвер и, вытащив из висящей на поясе котомки чёрную курительную трубку, принялся неспешно набивать её табаком из красного бархатного кисета.
– У вас что, дел других нету? – обречённо поинтересовался Арселион, временно смиряясь с неизбежным. И, так как погонщик только неопределённо пожал плечами, добавил:
– Ну, и ладно. Моё имя – Арселион. Я Высший демон Бездны. Это, чтобы ты себе мозги не ломал, пытаясь решить, кто я есть.
– Ты очень странный демон, – раскуривая трубку, заметил Колвер. – Раньше я таких не встречал.
– Да ты и обычных-то вряд ли встречал, – фыркнул Арселион. – Высшие демоны в человеческой Магерии нечастые гости.
Арселион мог бы ещё долго продолжать подобный разговор. Начать интересоваться деталями, расспрашивать Колвера о драконах и внимательно слушать истории из его жизни. Он был любопытен и терпелив. А ещё он был демоном. А значит, умел заговаривать зубы, втираться в доверие и сбивать с толку. Чтобы в удобный момент улизнуть из-под любого присмотра. Но сейчас у него не было никакого желания развлекать навязавшегося в попутчики служителя Небес.
– Нашёл, – как обычно очень вовремя появившийся довольный ворон приземлился на ветку дерева над головой хозяина и с изумлением и неприязнью, которую даже не пытался скрыть, уставился на курящего Погонщика. – Кар-ркого эпикар-рда*?!
*Эпикард – тонкая наружная оболочка сердца позвоночных животных. В данном конкретном случае используется, как ругательство в контексте «что-то непонятное».
– Твой спутник не очень вежлив, – заметил Колвер, но, похоже, не обиделся.
– Скажи спасибо, что тебе на голову что-нибудь тяжёлое не сбросил, – усмехнулся Арселион, делая фамилиару незаметный знак не нарываться. – Это Колвер. Он и его дракон изъявили желание составить нам компанию в нашем походе.
– Кар-раул, – слово, изначально призванное выражать панику или привлекать внимание в случае опасности, от ворона прозвучало максимально скептически, и было наполнено ледяным сарказмом.
– Полностью согласен, – вздохнул демон, поднимаясь, а потом очаровательно улыбнулся. – В общем так, Колвер. Я иду приводить себя в порядок. Предпочитаю совершать омовение в одиночестве или в компании симпатичных девушек, но тебя ведь это не остановит, правда?
Пусть этот надоедливый погонщик и навязался на их головы, но подстраиваться под него и менять собственные привычки Арселион не собирался. Более того, планировал создавать максимальное количество неудобных и дискомфортных для служителя Небес ситуаций. Как знать, вдруг он сам сбежит. И им даже не придётся напрягаться. Случаются же на свете чудеса…
К заводи Колвер за ним не пошёл. Зато Готас парил над лесом, как надутый горячим дымом бычий пузырь, и демон прекрасно понимал, что подходящий для того, чтобы сделать ноги, момент ещё не наступил.
– Что пр-роисходит, Арс? – место фамилиар нашёл очень хорошее. Излучина реки, впадающей в озеро, была скрыта со всех сторон густыми и высокими деревьями. Вдобавок, местные бобры соорудили на ней небольшую плотину, и река разлилась, образовав ещё одно озерцо, маленькое, чистое и очень симпатичное.
– Влипли мы с тобой, вот что, – раздеваясь, начал рассказывать Арселион. – Эта парочка решила, что мы задумали какую-то гадость. Погонщик возложил на себя миссию по защите мира от кровожадного злобного демона, и собирается повсюду следовать за нами, пока мы не вернёмся в Бездну.
– Так, может, пр-равду ему р-раскажем? – предложил ворон, слетая с дерева на берег.
– Расскажем, – неожиданно ехидно усмехнулся Арселион, направляясь к воде. – Потаскаем их пару дней за собой, а потом расскажем.
Почти бесшумно и без брызг демон нырнул.
Фамилиар прошёлся по траве, сгребая лапами разбросанные хозяином вещи, а потом воссел на вершине образовавшейся кучи и прикрыл глаза.
Чуть слышный шум, раздавшийся из-за кустов, заставил ворона навострить уши. Он не двинулся с места, делая вид, что спит, но на самом деле принялся внимательно наблюдать. Был, конечно, шанс, что это просто какое-то лесное животное, вот только фамилиар в этом сомневался. Скорее всего, этот назойливый Погонщик всё-таки слез со своей ящерицы и решил за ними пошпионить.
Время пролетело незаметно. Фамилиар так замечтался, представляя, как они с Арселионом будут снимать шкуру со Священного дракона, что не заметил, как хозяин закончил купаться и вылез из воды.
– Там этот твой, – негромко пожаловался ворон, приоткрывая один глаз и кивая на кусты. – Забыл, как зовут.
– Подглядывает что ли? – хмыкнул голый демон, картинно расправляя плечи и мотнув головой так, чтобы волосы красиво разлетелись в разные стороны.
– Выпендр-рёжник, – одобрительно кивнул фамилиар. Раскинутые в стороны белоснежные крылья, мерцающие на коже капли воды, завившиеся мокрые волосы и правильно падающий на демона свет делали Арселиона похожим на прекрасную мраморную статую, неизвестно зачем оставленную в лесу таинственным скульптором. Спрятавшийся в кустах Колвер должен был как минимум смущённо покраснеть, а как максимум сгореть от стыда. Второй вариант был бы для демона и его фамилиара предпочтительнее, но, хоть Арселион и знал, как легко выбить из колеи служителей Небес, на такой подарок всё же всерьёз не рассчитывал. А раздавшийся в кустах странный сдавленный писк и вовсе разрушил все надежды.
– Это не Погонщик, – одновременно произнесли Арселион и ворон, демон одним прыжком оказался у шпионского схрона, и без раздумий засунул руку вглубь веток.
Интуиция его не подвела. Рука наткнулась на что-то тёплое и мягкое, кто-то снова испуганно пискнул, и Арселион за шкирку вытащил свою находку из куста.
Это была молодая девушка. Худенькая, с распущенными русыми волосами до пояса и стройными длинными ножками, соблазнительно выглядывающими из-под коротенького зелёного платья, она была очень симпатичной и смотрела на демона хоть и исподлобья, но без всякого страха. Её правая рука от кисти до плеча была обмотана свежими листьями карибоны*, а на поясе висела большая кожаная фляга, вероятнее всего, для воды.
*Карибона – очень распространённое в средней полосе Магерии растение. Имеет широкие плотные листья, долго сохраняющие влагу и прохладу. Широко используется лекарями и травниками как в зельях, так и в натуральном виде.
– Вот так чудо чудное, – не меньше фамилиара изумился Арселион, беззастенчиво разглядывая девушку с головы до ног. Он напрочь забыл о том, что стоит перед ней абсолютно обнажённый, и вспомнил об этом только, когда шпионка опустила глаза и торопливо их зажмурила, для надёжности закрыв лицо руками и заливаясь краской.
– Как неловко получилось, – пробормотал Арселион, бросаясь к вещам и торопливо натягивая штаны. – Но ты сама виновата!
Разумеется, демон не собирался ни извиняться, ни тем более признавать свою вину.
– Зачем подглядывала?
– А мне интересно стало, – не открывая глаз, вдруг затараторила девушка. У неё был интересный звонкий голос с лёгкой хрипотцой, и милая картавость. – Что тут такое… Ну, вы же сами понимаете, нечасто в Магерии таких, как вы, встретишь… Я имею в виду… Не в том смысле, что… А просто необычно.
– Я оделся, – сообщил Арселион, согнав фамилиара с рюкзака и пытаясь найти в сумке хоть что-нибудь, чем можно было заменить рубашку.
Девушка растопырила пальцы, не убирая руки от лица, и осторожно приоткрыла карие глаза, глядя на демона сквозь образовавшиеся щёлки. Наличие на парне штанов её вполне удовлетворило, и она опустила руки.
– Посмотрела? – не очень дружелюбно спросил Арселион, выпрямляясь и огорчённо вздыхая. Возможно, и стоило взять что-то из разбойничьих одежд. А так снова придётся закутываться в старый грязный плащ, чтобы попасть в город. – Теперь проваливай.
– Он всегда такой грубый? – невозмутимо поинтересовалась девушка у ворона, и вместо того, чтобы «свалить», присаживаясь прямо на траву рядом с ним. – Обычно это говорит о серьёзных личных проблемах, знаешь? Вот попался мне однажды один кентавр…
Поток слов из её уст лился непрерывно и так быстро, что казалось, вставить в него хоть звук со стороны будет невозможно, но Арселион сумел:
– Стоп, – скомандовал он, и незнакомка послушно замолчала, прервавшись на полуслове. – Ты вообще кто?
– Темми, – глядя на демона снизу вверх кристально чистыми невинными глазами, ответила девушка и улыбнулась. – Теминия. Так вот, встретился мне один кентавр…
– Погоди про кентавра, – чувствуя, как вскипают его мозги, снова остановил Темми демон. – Что тебе надо?
– Ничего, – развела руками девушка, бросая удивлённый взгляд на фамилиара, как будто ища его поддержки. – Мимо проходила вот. Вдруг, да пригожусь. В общем, слушайте. Встретился мне кентавр…
Арселион схватился за голову и застонал. Громко застонал. Так, чтобы его наверняка услышали и поняли.
– Голова болит? – вскочив на ноги, Темми подбежала к демону и заглянула ему в глаза. – Тебе водички надо. Заговорённой. Или настой из карибоны. Я умею готовить. Хочешь, приготовлю? Это быстро, только растереть листья как следует надо...
– Ты там Колвера не видишь? – беспомощно спросил Арселион у фамилиара, запрокидывая голову и вглядываясь в небо. – Такой он… Милый… Молчаливый…
– А Колвер – это кто? – отступая от демона, но так решительно оглядываясь по сторонам, что у него засосало под ложечкой от дурного предчувствия, снова затараторила Темми. – Тот Погонщик? Я его видела. Он на дракона садился. А потом как полетел. Вж-жух! О, смотри, вот же карибона. Свеженькая.
– Где я провинился? – тяжело вздохнул Арселион, но, так как вопрос был риторический, фамилиар только насмешливо каркнул в ответ.
Тем временем Темми, присев около дерева, под которым нашла карибону, принялась ловко и стремительно собирать в ладошку опавшие с низких кустиков листочки:
– Сейчас я быстро, – пообещала она. – А вы пока слушайте. Встретился мне, в общем, однажды один кентавр. Такой ворчливый, что от его ворчания даже кокосовое молоко прокисало…
Арселион и фамилиар молча внимали, ошарашено наблюдая за тем, как стремительно двигаются тонкие пальчики девушки.
– И вот надо же было такому случиться, что именно у этого кентавра мне пришлось спрашивать дорогу, – ничего не замечая, продолжала тараторить Темми. – Как он начал ворчать, вы бы знали. Всего-то надо было направление указать, потому что путеводный камень какие-то варвары с привычного места сшибли, а он…
Арселион закрыл глаза и сел на землю. Мозги загудели, как будто его запихнули в церковный колокол, и долбанули по стенке молотом с внешней стороны. Ворон понимающе вздохнул, подошёл поближе и привычно ткнулся клювом в руку хозяина, устраиваясь головой на его ладони. Прикосновение фамилиара, как обычно, успешно сработало, демону сразу стало легче...
Что говорит девушка, через несколько секунд он уже не слышал. Нескончаемый поток слов превратился в невнятное жужжание, а потом и вовсе слился с общим фоном, и Арселион с облегчением открыл глаза. Вот теперь можно было жить. Просто одной певчей птичкой в лесу стало больше.
Набросив на плечи сначала рюкзак, а потом тот самый злосчастный плащ, Арселион заглянул в прозрачную гладь воды и довольно ухмыльнулся:
– Я готов. Можем идти.
– Ой, а вы куда? – тут же подскочила Темми. – Можно я с вами?
– В гор-род, – коротко ответил фамилиар, взлетая на «горб» демона.
– Ой, фу, – поморщилась девушка, и Арселион воспрянул духом:
– Почему «фу»? – с деланым удивлением поинтересовался он, внутренне ликуя. – Пойдём. Тебе понравится. Там много людей, повозки, трактиры. Там весело.
– Нет, – снова сморщила носик Темми. – Я город не люблю.
– Ну, тогда мы пошли, – старательно изображая огорчение, сказал Арселион. – Приятно было познакомиться.
– И мне, – улыбнулась девушка, пряча собранные листики в кармашек на груди. – Ещё увидимся.
– Вот уж вряд ли, – пробормотал Арселион себе под нос, набрасывая на голову капюшон, чтобы скрыть лицо, и устремляясь обратно к озеру. Чуть ли не бегом. Вдруг эта странная девица передумает.
Сегодня я буду бессовестно жульничать и много рассказывать об истории в соответствующем разделе, и всё ради того, чтоб поведать о том, что сталось с землями нынешнего Китая после конца эпохи Троецарствия (о которой я рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 69. «Троецарствие» ). Период освещен слабо, но, вообще говоря, рассказать о нём надо непременно. Почему – вот сейчас и объясню.
(Фрагмента свитка с картиной "Фея реки Ло" знаменитого художника эпохи Восточной Цзинь - Гу Кайчжи)
Тогда царство Вэй, основателем которого, по сути, стал Цао Цао, и чей сын Цао Пэй низложил последнего императора Восточной Хань, быстро набирало обороты. Победа Вэй над соперниками У и Шу была предрешена, но прежде в самом Вэй случилось кое-что интересное. После смерти ещё относительно молодого Цао Пэй, объявившего себя императором, его наследником стал Цао Жуй (он же Мин-ди, правил в 226-239гг.), который тоже умер молодым, и на котором фактически правление потомков Цао Цао прекратилось, потому что своим преемником Мин-ди выбрал 7-летнего приёмного сына по имени Цао Фан. Вот тут-то и начинается самое интересное.
Поскольку мальчик сам в силу возраста править ещё никак не мог, при нём появились регенты. Одним стал Цао Шуан, а другим один из главных героев сегодняшней истории – Сыма И (179-251). Сыма И в своё время очень многое сделал для царства Вэй, был отличным стратегом и политиком, и находился на хорошем счету у правителей царства. И трудно теперь сказать, кто выступил инициатором, но между Цао Шуаном и Сыма И очень скоро началась борьба за фактическую власть, и поначалу путем интриг заполучить её удалось первому. Дела его шли так хорошо, что Сыма И даже, в конце концов, покинул свой пост Великого Наставника, который ему всучили в ходе этого междусобойчика, и всячески стал притворяться старым, трезвым и больным стариком. Однако стоило Цао Шуану совершить серьёзную ошибку, как он за неё жестоко поплатился – жизнью своей и жизнями огромного числа своих родичей и сторонников, ведь на самом деле Сыма И лишь затаился и ждал своего часа. После этого власть уже полностью сосредоточилась в его руках и в руках его сыновей.
(Постер к дораме "Альянс советников", посвященной Сыма И)
К слову, когда он в 251-м году умер, его на посту регента сменил сын – Сыма Ши (208-255). На своём месте он продержался недолго, но за это время успел круто повоевать с царством У и вынудить отречься от трона Цао Фана в 254-м году. После этого Цао Фан прожил ещё двадцать лет, но особо ни на что не влиял. На его место посадили 13-тилетнего Цао Мао (правил в 254-260гг.). Вылилось это в подковерные игры между Цао Мао и братом Сыма Ши – Сыма Чжао(211-265), занявшим его место в качестве регента. Коротко говоря, в конце концов, победу в этой борьбе за власть одержал именно Сыма Чжао, причем на этот раз законный император был не просто низложен, а убит и похоронен без императорских почестей. Его заменили очередной марионеткой в руках клана Сыма – Цао Хуанем (246-303), внуком Цао Цао от сына по имени Цао Юй. Реальная власть же сначала принадлежала всё так же Сыма Чжао, а потом его сыну – Сыма Яню, который вскоре после смерти отца, в том самом 265-м году, вынудил Цао Хуаня отречься от трона в его пользу и тем самым основал новую династию, а затем и государство.
В 263-м году пало царство Шу под натиском армий Вэй, а в 280-м – и Восточное У. На этом закончилась эпоха Троецарствия и началась эпоха империи Цзинь (и то, и другое обычно включают в период Шести династий), просуществовавшей сто пятьдесят пять лет, что по тем временам было немало, и Сыма Янь, сменивший имя на У-ди (265/266-290гг. н.э.), стал первым императором Цзинь, а точнее Западной Цзинь.
(ван Цзинь У-ди, он же Сыма Янь. Лично я понимаю, что перед нами люди из Западной Цзинь только по головным уборам и прическам чиновников, а так портрет явно в стиле портретов государей древности)
Предки Яня слыли хорошими, хотя и жёсткими управителями, а вот У-ди фигура несколько неоднозначная. С одной стороны он был щедрым, с другой расточительным, с одной стороны добрым, с другой – чрезмерно любвеобильным и терпеливым, имел 10 тысяч наложниц и многочисленное потомство, и много чего позволял и прощал своей знати и родственникам, чего позволять и прощать не стоило, проводил реформы, но его преобразования где-то сработали не так, как задумывалось, а где-то вылились в огромные проблемы для потомков. Однако в его годы под властью Цзинь земли хань были едины и находились в какой-никакой стабильности.
После его смерти власть перешла его сыну Сыма Чжуну (он же Хуэй-ди, с перерывами правил с 290 по 307гг. н.э.), который как правитель оказался полным нулем и тем самым спровоцировал борьбу за власть при дворе, которая по итогу вылилась в Войну восьми князей, а та подорвала и без того зыбкую стабильность в Цзинь и привела к восстанию пяти варварских племен на севере. Хуэй-ди при этом в 307-м году умер предположительно от отравления. Его место занял Сыма Чи, он же Хуай-ди (307-311гг.), один из многочисленных сыновей основателя Цзинь У-ди. Как император тоже оказался он так себе, любил историю и в реальную власть не лез особо, так как её по факту прибрал к рукам Сыма Юэ, что в каком-то смысле им обоим боком вышло. Помните неудачника императора Валериана I (253-260), который попал в плен к шахиншаху Шапуру I и в плену же умер? Вот Хуай-ди повторил его «подвиг».
Из-за дестабилизации ситуации в Цзинь варвары на севере совсем охренели: т.н. У Ху (пять варваров или пять варварских племен: хунну, цзе, сяньби, ди и кяны) вышли из-под контроля Цзинь и создали свои собственные государства – созданная хунну Северная Хань (304-318), которую потом сменила Ранняя Чжао (318-329); Поздняя Чжао (319-351), созданная цзе; Дай (305-377), основанная сяньби и обычно стоящая особняком, в отличие от сяньбийского же государства Ранняя Янь (337-370); Чэн-Хань племен ди (303-347) и позже Поздняя Цинь (384-417) кянов. Все эти государства имели сложные взаимоотношения и с Цзинь, и меж собой, распадались и сменялись другими, и в истории получили название 16-ти варварских царств. Помимо них ещё были Ранняя Лян, Жань Вэй, Западная Лян и Северная Янь, которые основали этнические хань, не пожелавшие остаться в составе Восточной Цзинь. Кстати, откуда взялась Восточная?
Ещё незадолго до катастрофы сановник Цзян Тун (ум. 310г. н.э.) создал трактат «Рассуждения о переселении варваров», о миграционном кризисе тех лет. Подробности расписывать не буду о том, что он там написал. Но суть была в том, что из-за дестабилизации обстановки в конце эпохи Восточной Хань северные «варварские» племена пришли в движение и стали селиться в т.ч. на ханьских землях и кучковаться там всё больше и больше. Интересно тут то, что во времена Хань же хунну в результате как войн с ханьцами, так и внутренних расколов потеряли единство (я, кстати, упомянула об этом вскользь тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 53.1 «Осень в Ханьском дворце»), и одна их часть осталась на тот момент на месте, а другая двинулась на запад, и предположительно дала начало гуннам, которые по мере своего продвижения в сторону Европы собрали по пути много тюрков и вплели их в свою общность. Уже на закате Восточной Цзинь их приход стал одним из факторов Великого переселения народов. Так всё-таки чем навредили гунны не только европейцам, но и ханьцам, и откуда же всё-таки Восточная Цзинь?
А оттуда, что охреневшие варвары отжали и поделили северные земли Западной Цзинь, а хунну среди них обнаглели настолько, что захватили в 311-м году даже тогдашнюю столицу Цзинь – Лоян и взяли в плен Хуай-ди, которого перевезли в Пинъян, ставший столицей Северной Хань, где пару лет спустя жизнь императора, очень похожая, судя по описаниям, на жизнь Валериана в плену, оборвалась. Ещё несколько лет после этого, до 318-го года, формальным правителем Западной Цзинь был Мин-ди, племянник Хуай-ди. Столицей тогда был Чанъань. В обороне, впрочем, ничего не изменилось, и, в конце концов, силы Северной Хань вторглись снова, захватили уже Чанъань, а Мин-ди повторил судьбу своего предшественника. Так вот и пришёл конец Западной Цзинь.
(Примерно такую территорию занимала Западная Цзинь до того, как произошёл большой ой)
Все уцелевшие из правящей верхушки и их приближенных свалили на юг и переместили столицу в Цзянькан, недалеко от нынешнего Нанкина, а императором стал Сыма Жуй (он же Юань-ди; 318-323гг.), а сменил его сын – Сыма Шао (он же Мин-ди; 323-325). После этого Цзинь, теперь уже Восточная, продержалась ещё 95 лет. Стабильности в ней особо всё это время не было, императорская власть была слабой, а рулили всем аристократы с армиями, но и совсем плохо всё-таки не было тоже.
Это был период подъёма буддизма на территории Китая (по некоторым сведениям, в Восточной Цзинь насчитывалось 1768 буддийских храмов), а последователи даосизма, когда правителям стало не до них, начали потихоньку вылезать из подполья, чтобы двигать медицину и науку (особенно химию), и вместе с тем как-никак развивались ремесла (например, в это время появилась т.н. керамика Юэ и налажено было изготовление селадона), торговля (активно шла торговля с Фунань и корейскими государствами, а также предположительно с "людьми ва" в Ямато, обо всех этих странах я постараюсь рассказать отдельным постом), литература и искусство. Кроме того, новый виток развития получила история: судя по всему, с опорой на отдельные материалы историков Восточной Цзинь уже спустя десятилетия после её падения о ней некий Цзан Жунсюй начал составление исторической Книги Цзинь, «Цзинь шу».
(А тут видно, какая катастрофа постигла империю, и какие территории занимала Восточная Цзинь после нашествия "северных варваров")
Например, при Юань-ди, вероятно, ещё жив был художник Вэй Се, ученик мастера Цао Бусина, создававший картины и на бытовые темы, и по мотивам буддизма, и чьи работы Се Хэ (Vв.), сформулировавший шесть законов живописи, ставил выше картин прославленного мастера Гу Кайчжи. Гу Кайчжи (ок. 344-406гг.), к слову, родился уже предположительно при императоре Кан-ди (342-344), брате Чэн-ди (326-342) и втором сыне Мин-ди, а учился и творил при Му-ди (344-361), Ай-ди (361-365), Фэй-ди (365-371), Цзяньвэнь-ди (371-372), Сяоу-ди (362-396) и предпоследнем императоре Цзинь Ань-ди (396-419). Пережив стольких императоров, он водил дружбу и имел дела с цзиньскими военачальниками и другими известными людьми его времени, и сам стал человеком настолько известным, что даже удостоился занесения истории его жизни в ту самую «Цзинь шу», «Книгу Цзинь», что я упомянула выше. А ещё известен он был не только как реформатор китайской живописи, стоявший у её истоков, но и как чудаковатый человек, преисполненный самомнения и верящий в чудеса и магию. Кстати, об этом.
В годы правления, по крайней мере, двух последних императоров западной Цзинь и первых трёх императоров Восточной Цзинь жил и ещё один знаменитый мастер и родоначальник целого направления, только на этот раз это мастер слова – Гань Бао (ум. 336г.), китайский историк (одна из его работ называлась «История Цзинь», она и другие работы могли стать источником сведений для «Цзинь-шу») и государственный служащий, в какой-то момент превратившийся и в писателя. При этом он не просто что-то писал, а стал одним из родоначальников жанра чжигуай, и самым известным его произведением, написанным около 350-го года, стало то, о котором я рискну поведать сегодня:
«Записки о поисках духов» Гань Бао
Время действия: нас интересует рубеж III-IV веков н.э., ок. 290-323гг.
Место действия: империя Цзинь (Западная и Восточная Цзинь; территории современного Китая и частично Монголии).
Интересное из истории создания:
Гань Бао происходил из семьи военных и провинциальных чиновников, и родился на территории нынешнего уезда Синьцай в провинции Хэнань. Поскольку в Хэнань находятся такие города как Лоян и Кайфэн, можно предположить, что Гань Бао ещё в Западной Цзинь попал на службу при дворе, а позже и он, и его семья были в числе первых беженцев на юг, так как позже Гань Бао служил при дворе Юань-ди. В целом же о его ранних годах и жизни в целом известно не так уж много, и потомки его помнят сейчас, похоже, главным образом именно как создателя «Записок о поисках духов» («Sōushén Jì», на китайском «搜神记»), хотя в самой рукописи его авторство не указывалось.
Вообще жанр чжигуай (志怪), что дословно переводится как «записи о необыкновенных явлениях», появился вроде как ещё в эпоху Хань, но именно Гань Бао стал его настоящим популяризатором. «Соу шэнь цзи», что дословно можно на самом деле перевести и как «Записки об обнаружении сверхъестественного» (или «непостижимого»), представляет собой, по сути, сборник рассказов, легенд и баек не только о собственно духах, демонах и божествах, но и о прочей всякой мистике и просто странных вещах, причём их там около 464 штук, и большинство из них очень короткие и действительно дают больше вопросов, чем ответов.
Интересно, кстати, и то, что дёрнуло столь уважаемого человека вообще написать подобную вещь. В той самой «Цзинь-шу», упоминания в которой удостоился и Гань Бао, о нём и его семье рассказывается такая «удивительная история»: будто бы отец Гань Бао крутил роман со служанкой, что в те времена, ибо браки заключали отнюдь не по любви зачастую, было обычным делом. Не менее обычной была и ревность со стороны законных жён. И вот, когда отец Гань Бао скончался, будто бы из ревности его вдова тайно похоронила заживо вместе с покойным мужем его любовницу. Гань Бао и его брат ещё были детьми и ничего об этом не знали, а узнали лишь спустя 10 лет, когда умерла уже их мать и склеп вскрыли для захоронения. И будто бы служанку они обнаружили живой(!). Та своё чудесное спасение объяснила тем, что призрак её любимого господина приносил ей все эти годы пищу и еду. Проверили её «показания» вызовом духа самого господина, и тот будто бы всё подтвердил, после чего Гань Бао женился на служанке и завёл с ней сына.
Звучит весьма сомнительно, не так ли?) И тут либо кто-то круто умел врать, либо у кого-то была очень богатая фантазия. С учётом того, что приличная часть «Цзинь-шу» писалась уже на рубеже V-VI веков, а другая часть уже в эпоху Тан, я лично склоняюсь ко второму. Была и ещё одна «мистическая» история про брата Гань Бао, хотя, думается мне, там всё куда прозаичнее – брат писателя просто впал в кому или летаргию, а потом сумел из этого состояния выйти и делился своими видениями. Как бы то ни было, эти два загадочных случая будто бы и сподвигли Гань Бао начать собирать и записывать подобные истории, которые, видимо, узнавал в том числе от своего знакомого – Гэ Хуна, знаменитого даоса и алхимика тех времен. Так он, сам о том и не думая, создал классику жанра.
(Нет, это изображение не Гань Бао, ведь его светлый лик я не нашла даже в виде памятника. Это изображение его друга, вдохновителя и поставщика ох.. удивительных историй даоса Гэ Хуна)
Книга переиздавалась многочисленными изданиями, в том числе в 1593 году, а в 1996-м году вышел перевод на английский язык Кеннета Дж. Девоскина и Дж. И. Крампа-младшего. На русском языке книгу издали, по меньшей мере, на два года раньше, в 1994-м, в переводе Л.Н. Меньшикова, и найти её сейчас на русском не составит труда. Кроме того, она оказала огромное влияние на литературу как китайскую, так и мировую, причем началось это ещё в раннее Средневековье. Поэт Восточной Цзинь Тао Юньмин (365-427) предположительно создал «Продолжение записок о поисках духов», а знаменитый Пу Сунлин, живший уже в XVII-м веке, автор другой известной книги в жанре чжигуай – «Странные истории из кабинета Ляо», по которой и сейчас фильмы снимают (например, «Раскрашенная кожа») писал так: «Талантом я не схож с былым Гань Бао, но страсть люблю, как он, искать бесплотных духов». Сама я узнала об этом произведении из книги В. Пелевина – «Священная книга оборотня», где данный труд Гань Бао прямо и упомянут. И да, чего уж не признаться, сама я тоже почерпнула немало и из работы этого автора при создании собственного романа - "Тусклый свет фонарей".
О чём:
На самом деле в двух словах никак не расскажешь, потому что вся книга разбита на двадцать частей (цзюань, причем в изначальном варианте, похоже, было 30 разделов, а не 20), каждая из которых, насколько помню, посвящена каком-то конкретному виду магическо-мистической чертовщины, с которой люди, упомянутые в рассказах, сталкивались в различные эпохи, как минимум от времен Чжоу и Цинь (хотя, кажется, я видела и историю из времен Шан-Инь) и до времен Западной и Восточной Цзинь, когда жил автор. Сами истории, как правило, между собой ничем не связаны, хотя иногда в них могут мелькать одни и те же знаменитые люди. Причем герои всех этих баек – выходцы из разных земель и социальных слоев, а не только аристократы. У простолюдинов, как выяснилось, тоже находилось в жизни место загадочным происшествиям и приключалову, не всегда, правда, приятному)
Отрывки:
Я читала эту книгу десять лет назад, и вспомнить точно, что там и где, без перечитывания, было непросто. Но я всё-таки отыскала несколько отрывков, которые могут осветить нужный мне сегодня исторический период:
Западная Цзинь:
«При династии Цзинь во времена государя У-ди юноша и девушка в округе Хэцзянь предавались тайным радостям и обещали друг другу пожениться. Вскоре юноша ушел на войну, и его не было много лет. Семья хотела выдать девушку за другого, но та все не желала. Тут приступили к ней отец и мать, и ей ничего более не оставалось как подчиниться. А потом она заболела и умерла. А юноша этот возвратился из пограничных походов и спросил, где она. Родичи ее рассказали все как было. Он отправился на могилу. Хотел лишь оплакать ее, высказать скорбь, но не сумел сдержаться, раскопал могилу, раскрыл гроб... И она ожила. Он быстро отнес ее домой, покормил несколько дней - и она стала такой, как и прежде. В не долгом времени прослышал об этом муж, явился и потребовал вернуть жену. Но тот, другой, не отдал.
- Ваша супруга давно умерла, - сказал он. - Да и случалось ли в Поднебесной, чтобы мертвые оживали? Но мне ниспослана была Небом такая награда, значит это совсем не ваша жена. И возникла между ними тяжба, которую не смогли разрешить ни в уезде, ни в округе. Когда передали дело на решение двора, секретарь государя Ван Дао рассмотрел его и составил доклад, гласивший: "Неслыханная чистота и искренность тронула небо и землю, и потому умершая вновь ожила. Дело это необыкновенное, и обычным порядком его разрешить невозможно. Поэтому прошу отдать женщину тому, кто вскрыл могилу". И государев двор последовал его совету»
В следующем отрывке я смогла точно определить, когда происходило описанное именно по девизу. Девиз «Юн-цзя» (Бесконечное счастье; 307-311) - это девиз императора Хуай-ди, т.е. дело происходило незадолго до падения Западной Цзинь.
«Во время Цзинь, в годы под девизом Юн-цзя некий чужеземец из Тяньчжу приехал к нам и добрался до Цзяннани. Человек этот владел искусством фокусника. Он умел отрубать и вновь надставлять язык, изрыгать огонь. Люди тех мест, простые и служилые, толпами собрались поглазеть на него. Перед тем как отрезать себе язык, он сначала его высунул и показал собравшимся. После этого отсек язык ножом, так что текущая кровь залила перед ним землю. Затем, положив язык в сосуд, пустил его по рукам, чтобы показать его людям, при этом видно было, что другая половина языка оставалась на своем месте. Когда же сосуд к нему возвратился, он вложил язык обратно в рот, приставил куда надо, посидел некоторое время. Вскоре собравшиеся увидели, что язык стал как был прежде, и нельзя было узнать, был ли он в самом деле отрезан. Он и другое разрезал и сращивал. Взял, например, шелковый платок, дал людям держать его за концы и ударом ножниц разрезал пополам. А после этого сложил два куска вместе и показал, что шелковый платок сросся и ничем не отличается от своего первоначального вида. Многие из бывших при этом подозревали, что он их морочит, и тайно учинили проверку — но шелк был разрезан на самом деле.Когда он изрыгал огонь, то сначала положил в сосуд некое зелье, извлек из него язычок пламени, добавил постного сахара, два-три раза подул на огонек — после чего его рот наполнился пламенем. Оставшимся жаром что-то удалось даже зажечь, это был настоящий огонь! Еще он взял писчую бумагу и что-то вроде бечевки и все бросил в огонь — а толпа внимательно наблюдала. Он все сжег дотла, потом пошарил в пепле и вытащил оттуда нетронутую бумагу и бечевку»
Любопытная трактовка причин появления сиамских близнецов у автора:
«При императоре Минь-ди, в четвертый год его правления под девизом Цзянь-син пала Западная Столица. Но как раз в это время император Юань-ди стал ваном государства Цзинь, и сердца во всех четырех сторонах успокоились. В тот год двадцать второго числа десятой луны двадцатилетняя женщина по фамилии Ху, жена Жэнь Цяо, чиновника в уезде Синьцай, родила двух дочерей, обращенных лицом друг к другу, с общим сердцем и животом, но вверх от поясницы и вниз от пупка они были разделены. Видимо, это было предзнаменованием утраты единства Поднебесной.В это время дворцовый историограф Люй Куай подал доклад, гласивший: Обратившись к «Таблицам благоприятных знамений», находим там такие слова: «Единый ствол при разных корнях называется переплетенным воедино; сросшиеся колосья, произросшие на соседних бороздах, называются счастливыми злаками». Значит, подобные растения — травы и деревья, — и те считаются благовестными. Ныне же у двух людей одно сердце — это Небо ниспосылает нам святой знак. Вот почему а «Переменах» сказано:
Если едины сердца у двоих,
С золотом спорит польза от них.
Подобное благое явление обнаружилось во владении Шэньдун. Наверное, это благовестное предзнаменование единения сердец во всех четырех сторонах. Не в силах сдержать ликование, почтительно представляю начертанную таблицу.В то же время, нашлись знатоки, подсмеивавшиеся над ним. На это один благородный муж возразил:
– Сколь трудно познание! Но наделенному дарованиями Цзан Вэнь-Чжуна нет необходимости гадать по птицам юаньцзюй. Что попало на квадратные дщицы, не забудется и за тысячу лет. Вот почему государственный муж не может не изучать начертанное на дщицах. В древности люди говорили: «Если у дерева нет ветвей, его называют иссохшим; если человек не учится, его называют слепцом». То, что мудрец схватывает своим умом, оказывается ни с чем не сравнимым. Как же ему не тратить на это свои силы?»
Восточная Цзинь:
«Го Пу, по второму имени Цзин-Чунь, отправился в Луцзян и посоветовал правителю этого округа Ху Мэн-Кану как можно скорее присоединиться к «переправившемуся на Юг» [Здесь имеется в виду император Юань-ди]. Кан его не послушал. Пу уже собирал пожитки, чтобы самому уехать, но ему полюбилась одна рабыня, а он все не мог ее заполучить. Тогда он взял три доу мелкой фасоли и разбросал вокруг жилища, где жил ее хозяин. Хозяин поднялся поутру и увидел, что дом его окружен тысячами людей, одетых в красные платья. Но едва он их обнаружил, как люди все исчезли. Это ему совершенно не понравилось, и он пригласил Пу для гадания.
– Вы не должны держать в доме такую-то служанку, — сказал ему Пу, — вам надо продать ее на расстояние не менее двадцати ли и при этом ни в коем случае не торговаться. Тогда это наваждение будет изгнано.Сам же Пу велел своим людям купить эту служанку по дешевке. После чего он кинул в колодец дощечку с заклинанием, и тысячи людей, одетых в красное, один за другим попрыгали следом в колодец. Хозяин служанки ликовал, а Пу увез ее с собой. Через несколько десятков дней Луцзян пал под ударами варваров»
«Во время Цзинь, в начале правления императора Мин-ди под девизом Тай-нин в Учане появилась огромная змея. Она долго жила в пустом дупле дерева у заброшенной кумирни. Получая пищу от людей, каждый раз высовывала из дупла голову. Цзин Фан в «Комментариях на Перемены» говорит: «Если в городе появилась змея и три года оттуда не уходит, значит, будет большая война и страну постигнут большие невзгоды». Вскоре начались беззакония, творимые Ван Дунем»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Вообще говоря, эта книга не очень удобна для использования в моей подборке, но она оказалась полна приятных сюрпризов. Неудобство тут состоит исключительно в некоторой бессистемности изложения, то есть даже внутри разделов хронологический порядок историй не сохраняется. В то же время, несмотря на определенной легендарный и мистический окрас приведенных историй, в них содержится немало и исторических отсылок, и бытовых подробностей, что как раз в рамках моей подборки представляет немалую ценность. А вообще по своей форме мне это произведение напомнило древние исторические хроники вроде «Бамбуковых анналов» и «Речей царств». Я, кстати, допускаю, что автор намеренно имитировал их стиль.
Что касается именно содержательной составляющей, то часть рассказов выглядит странно, часть не понятно, но часть, и притом немалую, читать действительно интересно, и тропы, которые встречаются в «Записках о поисках духов», с одной стороны, можно встретить в более поздних китайских произведениях, но уже в измененном виде, с другой – они напоминают те самые древние источники. И уж точно могу заверить, что всё, что читатель найдет в этой книге, если он только знакомится с китайской культурой, однозначно будет ему в новинку, а это, как по мне, значимый плюс. Сюжеты там встречаются и смешные, и грустные, и даже слегонца пугающие. Лично мне история про то, как сыновья по ошибке убили отца вместо оборотня, показалась жутковатой.
Читать может быть сложновато из-за того, что автор зачастую довольно точно указывал эпоху и место действия, но я-то ведь и пишу свои посты отчасти для того, чтоб люди хоть немного уложили историю, в том числе китайскую, в стройную систему и не терялись. Когда я десять лет назад читала эту книгу после романа Пелевина, мне было тяжело. Но сейчас, когда листала в поиске нужных мест, все эти указания мне, напротив, помогали. Так что я однозначно рекомендую с этим произведением ознакомиться, но дозированно и с осторожностью.
И, кстати, я хочу ещё раз поблагодарить пользователя под ником RandomAtreides за наводку на сериал "Альянс советников" (2017), в котором как раз-таки акцент сделан на судьбе Сыма И, деда основателя империи Цзинь. Спасибо!
Если пост был интересен, обязательно ставьте лайк, а я постараюсь сделать ещё один дополнительный пост со всяким интересным.
1 задача: постараться читать Ежедневно 2 задача: читать в удовольствие (пусть это будет 5 страниц, но в удовольствие, чем по 10-20, но вас хватит на 2-3 дня) 3 задача: отмечать это в опросе (пока буду делать в этом сообществе, или сделаю группу в тг), чтобы люди видели нас и те которые не читают = захотели присоединиться.
Помогите найти информацию по автору шедевральных исторических романов по Древнему Риму!
Александр Старшинов написал несколько прекрасных книг, но непонятно, как с ним связаться для благодарностей. Нигде о нём нет никакой информации вообще.
Если захотите на досуге почитать книжку столетней давности об искусстве, будьте готовы не угадать и половины увиденных имен или как минимум удивиться. Гиеронимус Бос вместо Босха, Лионардо через И, Ян фан Эйк, Ван-Дейк с дефисом, Ян Фермер, известный нам как Вермеер - так сильно в русском языке изменилась транскрипция иностранных слов в XX веке, а ведь издание всего лишь 1930 года.
