- 5-17, для вас вызов: ул. Конных водолазов, д. 63, ночной клуб "Баян". Повод неизвестный. Поторопитесь!
- "Баян". Повод неизвестный, - продублировал я.
Ночной клуб "Баян" был известен на весь город. Молодежь в нем погибала. Погибала как в физическом, так и моральном смысле. Алкоголь, наркотики, психостимуляторы, лазерная светомузыка и зацикленные электронные музыкальные треки массово превращали молодых людей в зомби, но самими людьми такое зомбирование воспринималось как необходимый отдых, развлечение, тусовка.
На довольно большой парковке перед клубом, несмотря на ночь, было многолюдно, шумно и разнообразно. Парни и девушки, милиция, охрана заведения, плавно проезжающие дорогие автомобили, такси. Из окон автомобилей вразнобой доносились "Черные глаза", что-то из Эминема и ещё какая-то зарубежная музыка. Из клуба гремел очередной зомбирующий трек.
- Днём народа тут меньше, чем ночью, - вслух заметил я.
- Это точно! - согласился со мной водитель. - Куда подъезжать-то?
- Сейчас нам покажут, - сказал я и нажал кнопку сирены с мигалками. - У них своя музыка, у нас своя!
Услышав звук сирены, более или менее соображающие люди на парковке обернулись на звук. Некоторые из них стали махать руками и указывать в сторону входа.
- Вот, - сказал я водителю, - видишь куда подъезжать?
Тормоза скрипнули, я открыл дверь и собрался выйти из машины.
- Вы где ездите??? - услышал я пьяный женский голос. - Тут человеку плохо, а вас не дождешься!
На меня из разношёрстной толпы смотрела девушка, примерно двадцати лет на вид. Яростный и злой пьяный взгляд выражал негодование и какую-то брезгливость, предубеждение.
- К кому вызывали? - спросил я.
- Вон, там! - она указала в сторону толпы возле входа.
Из толпы вышел охранник заведения.
- Проходите сюда, - сказал он.
- Быстрее! - снова рявкнула пьяная особа.
Около входа на бетонном крыльце сидела девушка. На вид ей было также около двадцати-двадцати двух лет. На ней было платье бежевого цвета, стрижка "каре", светлые волосы, глаза прикрыты.
Сидела она с упором на левое бедро, подогнув под себя ноги. Опираясь на руку, она пыталась подняться, но рука её постоянно подворачивалась. Казалось что ей не хватает силы, чтоб полностью подняться, поэтому она снова и снова падала туловищем на холодный бетонный пол.
Вокруг неё столпились любопытствующие. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с интересом, кто-то с безразличием.
- Разрешите подойти к человеку, - сказал я, протискиваясь средь толпы.
- О! Скорая! - сказал кто-то.
"Крови не вижу, руки-ноги вроде целые, - отмечал я про себя, подходя к девушке, - на полу рвотные массы съеденной пищей... Пьяная?"
- Здравствуйте! - громко обратился я к ней, стараясь перекричать гремящую музыку и шум толпы. - Вы меня слышите?
- Да... - слабо ответила она.
- У вас что-то болит? Вам нужна помощь?
Оказывать медицинскую помощь на бетонном полу на глазах "уважаемой публики" не было никакого смысла. Надо было больную забирать в машину, и там, в более подходящей рабочей обстановке производить опрос и осмотр.
- Можете встать и дойти до машины?
Из всей толпы, что находилась рядом, никто даже не помог девушке подняться.
- Держитесь за меня, - сказал я.
Взяв за подмышки, я поставил её на ноги.
Толпа расступилась, затихла и стала расходиться.
Девушку усадил на кушетку в машине и захлопнул дверь.
- Как зовут? - спросил я, доставая тонометр.
Девушка сидела на кушетке, закрыв лицо руками. Дышала тяжело и часто, кожа лица её была гиперемирована.
- Можно свет выключить? - сказала она и громко скрипнула зубами.
- Зачем? - сначала не понял я.
- Он яркий сильно, - ответила она. - Глаза режет.
Если честно, то мысль о том, что мы едем на отравление или передозировку каким-то веществом, возникла у меня ещё когда диспетчер сказала, что вызов в "Баян". Теперь же, быстро сопоставив все увиденные обстоятельства, не составило особого труда, чтоб подтвердить свою догадку: Катя приняла широко известный молодежный психостимулятор.
"Молодежь здесь тусуется, значит и употребляет что-то, свет ей глаза режет - потому что у нее зрачки расширены,зубами она скрежещет, лицо красное..." - подумал я.
- Катя, ты какую-то таблеточку приняла? - спросил я.
Девушка, не убирая рук от лица, помотала головой.
- Я спрашиваю не "от нечего делать", Катя. Просто, пока ты ещё в сознании, мне надо знать что ты употребила, чтоб я мог правильно оказать тебе помощь.
- Отвезите меня домой... пожалуйста, - все так же, не убирая рук от лица, сказала она. - Это Ленка мне таблетку дала... Сказала, что будет классно...
Больной, несмотря на то, что её уже вырвало несколько минут назад, все равно надо было промывать желудок, а потом госпитализировать в токсикологию.
- Не могу я тебя домой отвезти, - сказал я. - Надо в больницу ехать.
Вдруг дверь в салон нашей скорой открылась и в её проёме показалась та самая злобная барышня с негодующим взглядом, что возмущалась нашим "долгим" доездом.
- Катя, твой папа приехал, - заявила она и сразу же куда-то исчезла.
В салон ловко заскочил молодой мужчина в джинсовой куртке. Лысый и с серьгой в ухе. Взгляд его был каким-то немного сочувствующим, но больше хитрым и хищным.
- Вы кто? - я остановил его на ступеньке.
- Я её отец. Я её заберу домой!
Я немного растерялся. Казалось бы, вот оно, решение проблемы: подпись за отказ от госпитализации, больная передана родственнику. Всё. Но потом, вдруг моё врождённое недоверие ко всему происходящему прямо таки встряхнуло сознание:
"КАКОЙ, НАФИГ, ОТКАЗ ОТ ГОСПИТАЛИЗАЦИИ??? ЕЙ ЖЕЛУДОК ПРОМЫТЬ НАДО И В ТОКСИКОЛОГИЮ! И ВООБЩЕ ПЛЕВАТЬ НА "ПАПУ"!
Тем временем, "папа" уселся на носилки напротив дочери и уставился на неё тяжёлым взглядом:
- Что, доча? Таблетку тебе дали, да? "Движуха" на всю ночь, ага? Голливуд тебе обещали? "Драйв", счастье? Поехали домой!
Девушка все также сидела закрыв лицо руками и слабо всхлипывала. То ли ей было очень стыдно за свое поведение и состояние, то ли она просто боялась открыть глаза и посмотреть на отца, то ли вообще ничего не соображала под действием веществ в её организме. Скорее всего, в этом конкретном случае сложились все вышеперечисленные обстоятельства.
- Она в больницу поедет, - вмешался я. - В токсикологию. Можете следом за нами поехать.
- Никуда она не поедет! - заявил папаша. - Я сам врач и знаю что делать надо. Я стоматолог!
Сложившаяся ситуация стала меня напрягать и раздражать. Мало того, что "бестолковый молодняк таблетками объедается", так ещё и родители у них такие же. Дочь, тем временем уже просто рыдала. Мне вдруг пришла в голову мысль, что никакой он ей не отец, а барыга, который и продал её подруге таблетки, а теперь пытается как-то уладить возникшую проблему. А может быть, он дружок той самой Ленки, и уже она попросила его уладить проблему. А может быть, он и правда её отец, да вот больно молодой что-то.
В любом случае, времени разбираться во всем этом у меня не было, а за больную до сих пор ответственность на мне, а не на папаше-стоматологе с серьгой в ухе.
- Выходи́те из машины и не мешайте мне работать, - строго сказал я.
- Не понял? - удивился папаша. - Это моя дочь!
- Вашей дочери требуется медицинская помощь в условиях токсикологии. Покиньте салон автомобиля.
- Ты что? Совсем что-то попутал? - уже с угрозой в голосе сказал мне папаша.
- Дядь Серёж, - сказал я водителю, вызывай милицию.
- Вызвал уже, - ответил он. - Вон они, сюда идут.
Видимо, опытный дядя Сережа, предвидя, что назревает конфликт, "не отходя от кассы", по рации уже сообщил диспетчеру о том, что нужна милиция. Милицейский УАЗик стоял на противоположном краю парковки, поэтому милицию ждать нам не пришлось.
Дверь снова открылась. Два сержанта ППС с интересом заглянули в салон.
- Командир! - обратился один из них ко мне. - Проблемы?
- Вот этот человек препятствует оказанию медицинской помощи, - я указал на стоматолога.
- Я её отец! - снова начал он. - Её же на учёт поставят, если в больницу увезут!
- Ей надо в больницу? - спросил меня тот же сержант.
- Выходите из машины, - сказал он стоматологу. - Пройдёмте.
- Я тебя запомнил! - злобно буркнул стоматолог и вышел из машины.
- Дядь Серёж, поехали в "тройку", - тут нам покоя не дадут.
Водитель кивнул, запустил двигатель и плавно тронул автомобиль с места.
- Катя, надо вот эту штуку проглотить, - сказал я девушке показывая желудочный зонд. - Я не знаю, как ты это будешь делать, но я тебе помогу.
Девушка отрицательно мотнула головой.
- Тебе её все равно придется проглотить, когда мы приедем в больницу. Там все злые, а я добрый и ласковый, - как можно мягче сказал я и добавил:
Тризм челюсти, вызванный приемом психостимулятора, очень затруднял мне работу по установке зонда - девушка упорно со скредетом стискивала зубы, зажимая зонд.
"Голливуд, блин! - думал я, разжимая ей челюсти и протискивая зонд, - улыбка, нафиг, голливудская!"
Как с маленьким ребенком, которого уговаривают открыть ротик и съесть ложечку каши за маму, потом за папу и прочих родственников, так и я тогда устанавливал зонд, по сантиметру проводя его по пищеводу больной.
За время пути я только лишь успел установить желудочный зонд. Конечно, на догоспитальном этапе необходимо было и промыть желудок, и ввести адсорбенты, но делать зондовое промывание желудка в автомобиле СМП да ещё и без помощника, то ещё занятие. А во-вторых, для промывания необходимо 10-12 литров чистой воды. Где её взять? На колонку заехать или в колодце набрать?
С диагнозом "Отравление неизвестным веществом (психостимулятор?)" девушку привёз в приёмное отделение нашей многопрофильной больницы. Вызвали токсиколога.
- Что это у нас тут за юное создание? - спросил он быстро глянув на девушку.
- Ночной клуб. Таблетка. Голливуд, - сказал я.
- Ясно. Промыли? - указал он на торчащий изо рта больной зонд.
- Потому что папа стоматолог.
До этого момента токсиколог меня понимал. Теперь же, не найдя никакой связи между промыванием желудка и папой-стоматологом, брови его удивлённо поползли вверх и он вопросительно посмотрел на меня.
- Как-нибудь позже расскажу, - сказал я. - Распишитесь, пожалуйста, вот тут, в карте.
Я протянул ему карту вызова и указал где надо расписаться за то, что он принял больную.
Токсиколог расписался в карте. Я направился к выходу. Уже в дверях я услышал, как доктор задумчиво произнес:
- Хм-м..., Голливуд..., папа - стоматолог... Интересно..., интересно... Галя! Надо ведро воды и воронку! Мыть будем!
- 5-17 свободен. Возле тройки, - сказал я в радиостанцию.
- 5-17, вам домой, - ответила диспетчер.
Дядя Сережа вновь плавно тронул автомобиль с места.
- Разбудишь, как приедем, - сказал я ему, пристёгиваясь ремнем безопасности. - А то уже утро скоро... Я хоть десять минут...
- Вот такая история, - закончил я рассказывать историю сестре. - А теперь тут печеньки и стиральные порошки продаются. Уж всяко лучше, чем драйв и Голливуд... Источник.
