История болезни

Через семь лет после этих негромких слов доктор Янсен погиб. Была глухая дождливая осень, серое небо прижалось к земле, и горизонт съежился до размеров переполненного людьми кладбища. Мы с мамой стояли на коленях в холодной грязи, и моя неверующая матушка, дочь принципиального атеиста и легкомысленной язычницы, жена красного командира и большевика, истово молилась, при каждом поклоне падая лбом в мокрую могилыгую землю. И вокруг, всюду, по всему кладбищу, стояли на коленях простоволосые женщины, дети и мужчины, молясь разным богам на разных языках. А у открытого гроба стоял инвалид – краснознаменец Родион Петров и размахивал единственной рукой с зажатой в кулаке кепкой.

– Вот, прощаемся. Прощаемся. Не будет у нас больше доктора Янсена, смоляне, земляки, родные вы мои. Может, ученей будут, может, умней, а только Янсена не будет. Не будет Янсена…

…О, как я жалею, что я – не живописец! Я бы непременно написал серое небо, и мокрое кладбище, и свежевырытую могилу, и калеку-краснознаменца. И – женщин: в черном, на коленях. Православных и католичек, иудеек и мусульманок, лютеранок и староверок, истово религиозных и неистово неверующих – всех, молящихся за упокой души и вечное блаженство не отмеченного ни званиями, ни степенями, ни наградами провинциального доктора Янсена…

Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днём и ночью.

Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. Он обладал редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого. Человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей.

В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьей, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, все замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании — стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы — таилась притягательная сила этого развлечения.

Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминаниями. Наши отцы прошли не только гражданскую, но и мировую, «германскую» войну, где применялись реальные отравляющие вещества.

И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газовую атаку.

Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прокатиться вдвоем, и веревка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

Так погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.

- А дома у него – деревянный топчан и книги, – тихо сказала мама, когда мы вернулись с кладбища. – И больше ничего. Ничего!

В голосе ее звучало благоговение: она говорила о святом, а святость не знает бедности.

Борис Васильев, автобиография "Летят мои кони..."

источник

Считается, что в норме колоноскопию (здесь и далее – КС) надо раз в 5 лет проходить в возрасте после 50-55лет, даже если вас ничего не беспокоит, но если в семье у кого-то из самых ближайших кровных родственников обнаруживались в кишках полипы, дивертикулы и тем более раки, крабы и креветки, то неглупым поступком будет пройти свою первую КС даже и в 25-30 лет, хотя некоторым и до 20 лет. Полипы достаточно легко и безболезненно удаляются в случае обнаружения прямо в ходе КС, и даже переродившиеся в рак наросты при раннем обнаружении позволяют выжить в 96-98% случаев. Недурственно, скажете вы и будете правы. Уже не так страшно? У меня в семье таких больных не было, либо о них ничего не известно, поэтому присутствовало волнение, что в случае обнаружения даже полипов, придется отправлять на КС всю свою родню, которая бы меня расстреляла очень благодарила за такое известие.

Также я решила, что изучать жопку надо в сознании, а то вдруг что со мной случится, пока отсутствую, поэтому выбрала вариант без анестезии и медикаментозного сна!

За три дня до дня Х надо было начать готовиться – просидеть на полностью белковой диете и купить специальное слабительное, которым чистят кишечник. Белковая диета вымотала меня чуть ли не сильнее первого просмотра «Кошмара на улице Вязов» - для меня было невыносимо есть только вареную рыбу/мясо, поэтому я все три дня питалась нежирным творогом, который уже чуть ли не из ушей лез, а кроме того, уже к 3-му дню устроил досрочную чистку в кишках. Пить можно фруктовые неокрашенные соки и компоты без мякоти (осветленный яблочный можно, а вишневый нельзя), чай, кофе, воду. Во всю еду и напитки можно добавлять мёд и сахар. Голодать ни в коем случае не надо. Запись на КС у меня была на 17:00 – это означает, что в районе 16:00 надо прийти и сделать ЭКГ, а подготовка слабительным должна будет быть однодневная.

Утром в 8 встала, развела первые пакетики А и Б, насыпала как положено по инструкции, и приготовилась к пытке – жидкость бесцветная, полностью прозрачная, чуть гуще воды, с ярко выраженным лимонным запахом и вкусом (один в один как лимонный «Стрепсилс»), дополненным тошнотворными нотками соли. Некоторые пишут, что вкус терпимый и даже приятный, но это явно на оооочень извращенца любителя. И такого раствора в 2 захода надо выпить 2 литра!

Первый литр вошел с большим трудом, пила я маленькими глотками, т.к. такую дрянь просто не могла осилить залпом. Не помогало ни питье через соломинку, но полоскание рта чистой водой – всё равно было очень мерзко и присутствовал страх, что начнется рвота, которая испортит всю подготовку: меньше выпьешь – хуже подготовка. Хитрым ходом будет до полудня выгнать всех домашних из туалета, тусоваться возле него в пределах 2-3 метров или держать рядом с собой ведро, ибо когда без предупреждения разверзаются хляби небесные, будет сложно успеть к белому фаянсовому другу. Первые воды начали отходить уже где-то на 0,7 литра первого этапа – без боли, без курлыканья в животе, без предупреждения. Желто-мутное содержимое ваших нутрей практически без какого-либо твердого содержимого постепенно светлеет и прозрачнеет.

После первого литра очень хотелось отдохнуть и прилечь хоть на 5 минут, но это было невозможно. В инструкции написано «После приема препарата обязательно сохраняйте двигательную активность, занимайтесь своими делами», но 2-ю часть напутствия выполнить было невозможно, а вся двигательная активность заключалась к мгновенным пробежкам в туалет и обратно. Да вы охренели, - негодовала я. Кстати, двигательная активность обязательна, иначе подготовка будет сделана плохо, т.к. движение помогает не только пищеварению в вашей обычной жизни, но и качественному сидению на унитазе после слабительного.

Уже после 3-4 выхода стремительных потоков начинает болеть и щипаться, разъедаемое содержащейся в «водице» желчью и остатками желудочных соков. Т.к. нигде в литературе и интернетах не нашла, можно ли в целях защиты дырки намазать оную кремом или вазелином, я не рискнула, но не забыла спросить об этом у врача перед процедурой – в связи с чем сообщаю его ответ – можно!

Подошло время пить второй литр, а я еще не могу вылезти из туалета после первого. В инструкции написано, что подходов к толчку может быть 12-15, но доложу вам, что их было около 30. Подозреваю в этом частую дробность приемов, т.к. залпом выпивать по стакану этого прекрасного слабительного я так и не могла. Жопу щипало уже так, что даже мучения от тошнотворного вкуса полностью померкли – жопку было очень больно! В ход вместо туалетной бумаги пошла обычная вода, но уже было без разницы. Так что… берегите и защищайте свою жопку!

Где-то на 800мл второго литра я сломалась, и решила, что всё – больше не могу. Остатки раствора вылила, хотя очень хотелось добавить их в чай домашним, которые с утра надо мной ухахатывались! На часах был час дня, и я предполагала, что уже к 15 часам освобожусь от унитаза. Хотелось пить – было достаточно сильное ощущение жажды, поэтому я пила обычную воду, которая почти мгновенно из меня выходила жопным образом. Блеать! Время уже 15:30, а я все еще на унитазе. Решила, несмотря на жажду, прекратить пить воду, после чего всё закончилось как по волшебству!

Прибежала в поликлинику (обычная районная), сделала ЭКГ и села ждать (почти час) возле этого страшного кабинета. Своим чутким ухом пыталась расслышать происходящее внутри, но там было мертвенно тихо. Снаружи же была обычная жизнь – рядом стояла очередь из призывников в рентгенологию, некоторые из которых внимательно разглядывали меня, пытаясь узнать мою тайну – зачем я сижу рядом со столь пугающей дверью.

Ровно в 17:02 меня позвали внутрь. Всё стандартно – краткий опрос о целях посещения сего кабинета и жалобах, каким препаратом готовилась, а также заполнение информированного согласия. Врач-эндоскопист (я его узнала – в прошлом году он мне гастроскопию делал) молчал, разговаривала со мной только медсестра. Она же меня и проводила во второй кабинет, где показала место для переодевания и вручила милые одноразовые штанишки с дыркой в области дырки. Ого, повезло, – подумала я, ведь штаны бывают далеко не во всех поликлиниках. Также она показала, как правильно лечь на спец.кресло и приготовиться к пытке – она в данном случае была в положении лежа на левом боку, хотя существуют варианты и на спине и по-собачьи… карочь, все как в жизни.

Волноваться я перестала сразу после того, как мою многострадальную намазали гелем с лидокаином, после чего жопке сразу полегчало. Вся процедура проскочила ровно за 13 минут (засекала, да), из которых было больно в общей сложности около 30 секунд, а очень больно около 10 секунд (скажи мне, что нужно на следующей неделе снова пройти эту процедуру – я бы снова не стала рассматривать сон). Людям без серьезных спаек после хирургических операций особо волноваться нечего – именно для них процедура проходит так же быстро, как и у меня, и увеличивается только в том случае, когда обнаруживается нечто подозрительное. Просто лежишь, внутри червяком бегает эндоскоп, а дискомфорт и боль возникают только при нагнетании воздуха, чтобы расправить кишку. Самый болезненный момент был в самом конце, когда эндоскоп забрался в тонкий кишечник – воздух ощутимо поднял мой желудок, пошевелил диафрагму. Тут я застонала от боли и начала искать ручонками за что бы схватиться, чтобы переключить боль на руки. Врач успокоил – я уже заканчиваю! После чего через несколько секунд давление действительно ослабло, боль прекратилась, а процедура закончилась – эндоскоп вышел и всё. Никаких позывов писаться, какаться и пукаться – ни до, ни после, хотя по отзывам большинства других людей это происходит чуть ли не с каждым.

Эндоскопист объявил – всё идеально, никаких патологий нет. Фух, вздохнула с облегчением.

И что ж вы думаете?... На этом всё! Несмотря на отсутствие дискомфорта я не пошла после процедуры шляться по магазинам или гулять – поехала домой, где сразу же наелась всей самой вредной еды, в которой ограничивала себя все эти дни подготовки.

Короче, ничего страшного, нет никаких нетерпимых болей, хотя я не могу вам гарантировать того же.

Не болейте, не ссыте идти ко врачу даже при малейших подозрениях и берегите жопку!

Автор - Avianca.